Алексей Кузовлев
« Черно-белые дни » : Вся правда о группе [ AMATORY ]
Серия : Дискография . ru
Жанр: Документальный роман
Дата издания: 03.2010
ISBN : 978-5-367-01300-1
Издательство: Амфора
Аннотация
Первая полная биография одной из самых популярных российских групп на альтернативной и тяжелой сценах, основанная на эксклюзивных, ранее нигде не публиковавшихся интервью разных лет со всеми участниками группы.
ВПЕРВЫЕ
- вся правда о становлении группы из первых уст;
- личные биографии участников [ AMATORY ];
- генеалогическое древо [ AMATORY ] с указанием всех бывших и сессионных музыкантов, сайд-проектов, наиболее важных дат и событий в карьере группы;
- комментарии музыкантов ко всем песням полноформатных студийных альбомов;
ТОЛЬКО В ЭТОЙ КНИГЕ
музыканты дают ответы на все «неудобные» вопросы, преследующие группу на протяжении многих лет.
[ INTRO ]
22 сентября 2007 года. Уже почти ночь.
Точнее, не «почти», а наверняка, потому что маленькая стрелка настенных часов пересекла верхнюю точку, обозначив наступление следующего дня. Но я по-прежнему живу в предыдущем. Я сижу дома на кухне, уже с полчаса тупо уставившись в бледно светящийся экран ноутбука, и пытаюсь перевести в слова то, чему был свидетелем несколько часов назад.
Светопреставление. Массовое помешательство. Которое, впрочем, изначально называлось вполне буднично: автограф-сессия [ AMATORY ]. Занимаясь музыкальной журналистикой, я вдоволь насмотрелся на публичные проявления фанатской любви ещё в те времена, когда приезд любимой группы из-за бугра порождал в народе острый приступ охоты за кумирами. Но то, что я увидел сегодня, меня поразило. И отрицать это нет смысла.
Я знал – придя часа в два пополудни в один из больших московских музыкальных магазинов, я встречу там музыкантов [ AMATORY ], менеджеров группы и несколько десятков фэнов, самых нетерпеливых (или правильнее сказать наоборот – терпеливых?), которые тоже придут заранее, чтобы оказаться в первых рядах, когда начнется автограф-сессия. Группа ответит на вопросы журналистов, а затем будет раздавать желающим автографы. Для московских поклонников это хорошая возможность пообщаться с музыкантами любимой команды, поскольку на следующий день [ AMATORY ]отправятся в самый продолжительный тур в своей истории – «Saint Seventh Tour». Два с половиной месяца в дороге. Шутка ли…
От размышлений о тяготах путевой жизни меня отвлекает телефонный звонок тур-менеджера группы, который говорит, что парни только-только выехали на МКАД и раньше трех в магазине не появятся. Москва и в воскресный день остается Москвой: пробки. Тем временем число фэнов [ AMATORY ]на один квадратный метр пугающе растет. Группу ждут, облепив все газонные ограждения и подставив свои проклепанные лица осеннему солнцу.
ОНИ приезжают ровно в три на двух микроавтобусах и останавливаются неподалеку от магазина, не привлекая внимания. Обед «на лету», потом в магазин через боковой служебный вход, где их ждут и уже все готово.
Позвонить родителям, краткое интервью – и по коридору направо в открытую дверь торгового зала магазина, где уже яблоку негде упасть.
Рев толпы.
В свете камеры съемочной бригады «НАШЕ.ру» музыкантов быстро проводят в шоу-рум – демонстрационный зальчик магазина, где обычно проходят автограф-сессии. Здесь царит интимный полумрак, но главное – есть стол со стульями, куда усаживаются те, ради кого все и собрались. Можно начинать.
Появление музыкантов приводит толпу к точке кипения. Стоящие сзади остервенело давят на передние ряды, и вроде бы просторный зал магазина напоминает бутылку шампанского, которую взбалтывают без остановки: рано или поздно пробка обязательно выстрелит. Этого допустить нельзя. Собравшихся пытаются урезонить, объяснить, что такое очередь, однако смысл доходит только до стоящих впереди. Но им плевать: они-то уже здесь, они скоро пройдут, и это слова их, по большому счёту, не касаются. Они уже ни на что не обращают внимания.
- Вот вы стоите здесь, такой спокойный, - кусая губы, говорит мне маленького роста девчушка, чудом выжившая в мясорубке на входе; видимо, она заметила в моих глазах недоумение от такого ажиотажа. – Вам не понять... Но это же ОНИ, и они здесь!
Похоже, мне предстоит ещё многое понять, и не мне одному.
- Никак не ожидал, что придет столько народу, - окидывая растерянным взглядом очередь, озвучил свою мысль один из сотрудников магазина.
Ещё бы. Не каждая западная группа способна привлечь внимание такого количества людей. Здесь привыкли к толпам, когда приезжают гитарные звезды статуса Джо Сатриани или Стива Вая. Но такая битва за автограф молодой отечественной группы?..
Напор на передние ряды мощный и настолько стабильно сильный, что вход в магазин приходится закрыть и запускать людей порционно. Однако желающих пробиться к музыкантам катастрофически много, поэтому общение поклонников с группой протекает по ускоренному сценарию. Иначе все не успеют, магазин не может работать круглосуточно.
Музыканты [ AMATORY ]три часа в режиме нон-стоп ставят свои росписи. Я с интересом слежу, как в ходе сессии видоизменяются автографы. Сначала это никнеймы музыкантов в ставших фирменными квадратных скобках; спустя некоторое время имена постепенно сокращаются до заглавных букв. Когда процесс грозит стать нескончаемым, ребята начинают шалить: тут возможно появление неожиданных [ TSAR ]c короной или цветочком с сердечками, а то и настоящие художественные баталии, так что долготерпение поклонников вознаграждается уникальностью подписи.
Фэны тоже радуют небанальностью. Одни пришли на автограф-сессию со своими рисунками, другие с музыкальными инструментами, а кто-то и вовсе с самодельным мечом (холодное оружие!). Просят подписать уникальные пиратские издания, футболки, с которых на музыкантов смотрят их собственные лица. Ирония в том, что на данный момент [AMATORY]не выпустили ни одной футболки с групповой фотографией. Все это «левак», но при этом – вернейшее в России доказательство популярности группы.
А тем временем на исходе уже третий час.
- Самая продолжительная автограф-сессия в истории группы, - пытаясь скрыть усталость, признается мне по окончании марафона [ STEWART ], барабанщик [ AMATORY ]. Он переодевается в «штатскую» одежду, накидывает на голову капюшон и, никем узнанный, смешивается с толпой фэнов, бредущих к ближайшей станции метро. Анонимность для участников группы превратилась теперь в маленькую радость – когда уже не до купания в лучах славы, когда хочется убежать от реальности, остаться одному, зацепить пивка и посмотреть какой-нибудь фильм, развалившись в кресле. «Группиз каждый вечер в турне? Ну-ну, - вспоминаю я слова [ ALEX ]’а, гитариста. – Не поверишь, но иногда после концерта думаешь только о том, как бы до гостиничного номера добраться и хватит ли сил на то, чтобы принять душ и доползти до кровати».
Ловлю себя на мысли, что участие в группе – не для всех и каждого, потому что это настоящая работа. Работа, о которой многие мечтают, даже не догадываясь, насколько она утомительная и какой физической и психологической выносливости требует. Сочинение материала, репетиции, запись, сведение, мастеринг, оформление, гастрольные разъезды, а главное, организация и подготовка каждого момента – это постоянные нервы и всегда цейтнот.
На следующий день из аэропорта Домодедово [ AMATORY ]улетают в Иркутск, где их уже ждут набитые аппаратурой микроавтобусы; в течение последующих двух с половиной месяцев это будет не только их основное средство передвижения, но и дом, и кухня, и спальня. Недосып, алкоголь и огромная нагрузка на организм не оставляют шансов запомнить происходящее в деталях, поэтому с собой в дорогу группа берет портативную видеокамеру. На нее фиксируется все самое интересное, что происходит во время тура, и через друзей или электронной почтой передается на «НАШЕ.ру». Там монтируют кадры, а потом в Интернете появляются небольшие видеоотчеты, показывающие всю правду гастрольной жизни [ AMATORY ]. «Семейка Осборн» на русский лад.
Они не боятся предстать в плохом свете, они делают то, на что другие перед камерой никогда не решатся. Их приколы и стеб могут быть не поняты аудиторией и приняты за чистую монету. Но при этом они вышли из той же тусовки, которую сегодня составляют другие молодые группы, побывали на самом дне андеграунда. Только в те годы, когда начинали [ AMATORY ], донести свою музыку до слушателя было гораздо сложнее. Да что там донести музыку! Даже решение собрать группу в многомиллионном городе натыкалось на невероятные сложности: средства коммуникации и общения практически отсутствовали, на музыкальной сцене царило безвременье, да и сама эта сцена была если не при смерти, то в глубокой коме. После торжества перестроечного говнорока, после угарных рэйвов начала 90-х и частных экспериментов «TaMtAm’а» никто толком не понимал, куда двигаться дальше. [ AMATORY ]не исключение, но им выпало одним из первых сделать следующий шаг. Для начала давайте познакомимся с нашими героями и узнаем, как они сами пришли к музыке.
[ PRIVATE FILES ]
Денис [DENVER] Животовский
-А не рвануть ли нам куда-нибудь на природу, чего в пыльном городе сидеть?
Это предложение [ DENVER ]’а, одного из двух отцов-основателей [ AMATORY ], застало меня врасплох – я-то настроился на посиделки в пыльном городе, хотя жара тем августом в Питере действительно стояла несусветная. Уже на следующий день мы встретились с [ DENVER ]’ом на Сенной площади, чтобы на машине отправиться за черту города. До этого я с Денисом никогда не общался, поэтому ничего конкретно от беседы не ждал – планировал пустить все на самотек.
Вблизи (вне сцены и в «штатском») Денис Животовский оказался далеко не хрупким молодым человеком с лучезарной обезоруживающей улыбкой, ну никак не вяжущейся с его вокальными обязанностями в группе. В Интернете девочки за глаза называют его «душкой». Пожалуй, если посмотреть с их позиции, так оно и есть: говоришь с ним час, а такое ощущение, что знаком годы. Однако, прежде чем что-то сказать, [ DENVER ]обязательно взвешивает свои слова, поэтому ничего лишнего от него не услышишь.
Чуть позже я обратил внимание на еще одну особенность [ DENVER ]’а: умение шутить с каменным лицом так, что откровенную ахинею в его исполнении можно по незнанию с легкостью принять за чистую правду. Эта его привычка заставляет менеджеров группы периодически хвататься за голову: есть уйма случаев, когда с подачи Дениса группа в ответ на совершенно «дежурные» вопросы начинала стебаться по полной программе над корреспондентами, которые явно «плавали» в теме.
- Но ведь все честно, - как бы в свое оправдание говорит [ DENVER ]. – Если нам задают неадекватные вопросы, то мы делаем интервью интересным хотя бы для наших фэнов, которым потом предстоит все это читать или смотреть по ТВ. Когда мы откровенно прикалываемся, то обязательно даем на это очевидный намек. Те, кто нас слушает или следит за развитием [ AMATORY ], всегда смогут отличить правду от стеба. А те, кто на это не способен, пусть и дальше считают нас пафосными – или как там нас ещё называют...
Часть выводов о характере моего собеседника я сделал для себя ещё по пути за город, пока мы, потолкавшись в пробках и миновав центр, въезжали в Курортный район, недалеко от поселка Солнечное с шикарным пляжем на берегу Финского залива. Теперь предстояло выяснить факты. Первый, самый очевидный вопрос – о месте рождения.
- По отцовской линии у меня все из Питера, а вот мама родилась в Твери. В принципе, если брать в масштабах страны, тоже не так далеко. Сам я родился в Санкт-Петербурге, а тогда еще в Ленинграде, 28 августа 1984 года. Самый конец лета, еще немного – и приходилось бы встречать день рождения на праздничной линейке в школе.
- В [ AMATORY ] все родом из Питера?
- Не совсем. Из коренных ленинградцев у нас в группе только мы с Даней, остальные приехали сюда потом. Ганыч, правда, тоже из Питера был...
- Какие у тебя общие воспоминания о детстве? Есть на что пожаловаться?
- Нет-нет, что ты. Полноценная семья, все прекрасно. Никаких психологических травм, во всяком случае. Мама, папа, старшая сестра.
- Ты рос в домашней обстановке или твоим воспитанием занималось общество?
- Приобщение к социуму в моем случае происходило по классике: сначала меня отдали в ясли, а потом в детский сад, так что я был далеко не домашним ребенком. Больше того – к самостоятельной жизни привык довольно рано. В детский сад, например, я ходил сам, меня туда никто не водил. В принципе, идти недолго было, но тем не менее. Почувствовать вкус свободы успел сполна.
- А в секции какие-нибудь, спортивные или детской самодеятельности, ты ходил?
- Да, были спортивные секции. Я всегда тяготел к футболу и хоккею. Это для меня два, скажем так, основных вида спорта. В этом отношении я в отца – он у меня занимался хоккеем, по молодости в дублях играл. Само собой, у него остался какой-то спортивный инвентарь, и первые воспоминания о нем у меня связаны, как ни странно, тоже с детским садом. Не знаю, как у других садиках, а в моем была такая тема, что каждый ребенок приносил с собой какую-нибудь любимую игрушку. И когда воспитатели спрашивали: «А что у нас сегодня принесли дети?» - оказывалось, что Маша пришла с куклой, Вова с пистолетом, а Денис... с шайбой! (Смеется.)Понятное дело, когда я подрос, то сначала играл во дворе: зимой в хоккей, а летом в футбол. Но годам к девяти я начал больше тяготеть к футболу и меня отдали в секцию при районном клубе «Старт». Там я провел в общей сложности лет пять: все время играл в основном составе, левым нападающим, поскольку я левша.
- Левша? Извини, что перебиваю, но вроде бы у тебя праворукая бас-гитара, или я что-то путаю?
- Да, все верно: я левша, но на гитаре играю правой рукой. Вообще я какие-то вещи делаю правой, а какие-то – левой. В хоккей я тоже играл как правша, ножницы держу правой рукой, зато вот ложки с вилками и шариковые ручки – левой. Даже эксперимент однажды ставили, в результате которого выяснилось, что я пишу правой рукой лучше, чем большинство правшей – левой.
- Ну тогда с тобой все понятно. Ты самый настоящий амбидекстр – так называют людей с одинаково развитыми полушариями мозга. Они равноценно владеют и правой, и левой рукой. Но вернемся к футболу.
- Футбол долгое время был основным видом спорта и на школьных уроках физкультуры, но ближе к шестому-седьмому классу его из практических соображений заменили баскетболом: мальчики постепенно мужали и начинали лупить по мячу что есть силы. От этого осыпалась штукатурка и вообще становилось опасно. Помню, мне все время приходилось покупать сетки на ворота. Удар у меня был поставленный, сильный, и казенные сетки обычно выдерживали два-три занятия, за что на меня тренер все время ругался.
- А школа была не со спортивным уклоном?
- Нет, хотя физкультуры действительно хватало. У нас была школа с углубленным изучением английского языка. Каждый день по уроку английского, иногда по два – всё как полагается! Но из-за того, что учителя английского у нас все время менялись, школьный курс я помню постольку поскольку. У каждого учителя свой подход и методика, не успеешь привыкнуть – а его уже сменил новый. Так что английским я, можно сказать, занимался потом практически самостоятельно.
- Ну и как успехи , do you speak English?
- Говорю, и достаточно неплохо. В переписке могу напутать с грамматикой, а вот в живом общении намного свободнее себя чувствую.
- Как в твоей жизни появилась музыка, помнишь?
- Музыка была со мной с самого начала, и в этом отношении на меня очень сильно повлияла сестра. Никакого «Ласкового мая» - сразу «Алиса», «Кино, «Аквариум». Из зарубежных – Майкл Джексон, The Cure. Значительно позже появилась Nirvana. Но первой пластинкой, которую я действительно осознал, после которой я понял, что мне нравится музыка и я получаю от нее удовольствие, была «БлокАда» «Алисы». Настоящая виниловая пластинка, которую мы с сестрой «запилили» до такого состояния, что иголка скакала. Я тогда был совсем маленький – еще в школу не ходил.
- Как родители смотрели на ваши музыкальные предпочтения? Проблем не этой почве не возникало? Многие фэны [ AMATORY ] сегодня жалуются именно на непонимание в семье.
- Родители у нас всегда были очень либеральных взглядов, слушать музыку не запрещали, поэтому тут конфликтов никогда не возникало. Можно сказать, родители нас даже поддерживали.
- Как с отечественного рока ты переключился на более тяжелую музыку?
- Тяжеляк я начал слушать, когда мне исполнилось десять. Как-то один мой друг, который был старше меня на несколько лет, дал мне послушать аудиокассету Sepultura. Если не ошибаюсь, на ней было записано два альбома: «Arise» и «Chaos A.D.». С нее-то, родимой, все и началось. Понятное дело, сначала воспринимать такую музыку было трудно, но я все равно слушал, потому что... потому что это круто! Слушал, пытался вникать, чего-то разобрать по полочкам, хотя никакого музыкального образования у меня не было...
- А у твоих родителей?
- У нас в семье музыкальное образование только у мамы. Она долгое время работала преподавателем по классу фортепиано. У меня, как говорят родители, поначалу тяги к музыкальным инструментам вообще не наблюдалось. Зато потом словно переклинило, и оторвать меня от пианино уже было невозможно.
- С детьми такое бывает. Вчера они танкисты, сегодня космонавты, а завтра за фортепиано садятся... Как твои музыкальные пристрастия развивались дальше?
- После Sepultura в моей жизни появилась Motorhead. Еще одна кассета, которую мне дал послушать знакомый. Альбом назывался «Ace Of Spades» - который с тузом на обложке. Я им реально проникся и именно с этого альбома стал еще больше втягиваться в тяжелую музыку, начал сам покупать кассеты. Первой из купленных мною кассет была запись Metallica, называлась она «Jump In The Fire». Не помню, что туда входило: то ли сборник синглов, то ли концертник, то ли левак какой-то, потому что обложка у кассеты была абсолютно несуразная. Но не суть. Уже следующей я купил кассету с альбомом «Load» - и так постепенно пошло-поехало.
- У тебя были единомышленники или приходилось в одиночку «вариться» в музыкальном котле?
- В принципе, имелись друзья, знакомые, которые слушали такую же музыку, но их было реально мало. В школе мне никто ничего особо посоветовать не мог, скорее уже наоборот. Я тогда считался... не то чтобы хулиганом, а таким заводилой; в своем кругу общения я первым начал слушать музыку подобного плана. Так что в школе остальных за собой вел я, а сам узнавал что-то новое от детей родительских знакомых – они были старше меня и больше разбирались в этой теме.
После Metallica наступил недолгий период, когда я увлекался более панковскими группами, вроде The Exploited и Sex Pistols, но потом снова вернулся к Sepultura. В этот момент больше всего я слушал две группы: Sepultura и Pantera. Причем вторая на сегодняшний день, наверное, остается любимой.
- Но Sepultura в то время была все же важней? Ведь с этой группы все и началось...
- Да, я собирал все, что ее касалось: альбомы, синглы, публикации... Вся комната была увешана плакатами. Помню, однажды мне каким-то образом удалось достать музыкальный журнал на французском языке, в котором напечатали статью про Sepultura. Я ни слова не понимал, но все равно сидел со словарем, пытался переводить, настолько мне была интересна эта группа. Года полтора я кроме Sepultura вообще больше ничего не слушал. Тогда в группе еще был Макс Кавалера. О его уходе из Sepultura я узнал с большим опозданием и совершенно случайно – тогда новости распространялись не так оперативно, как сейчас. Помню, сильно удивился, но после того как послушал дебютный альбом Soulfly, проникся музыкой Кавалеры еще больше! Первый альбом был очень мощный, особенно для своего времени. Инновационный. Тогда мало кто так играл.
- Когда и как ты сам начал играть на гитаре?
- По поводу извлечения звуков... Когда мне было четырнадцать, наша семья переехала на другую квартиру, где бывшие жильцы оставили гитару. Я ее заметил, еще когда мы с родителями только приходили смотреть жилье, и попросил, чтобы ее оставили. Это была старая акустическая гитара, которая пылилась на шкафу, совершенно непотребная с виду – по всему ясно, что она им не нужна. И точно – хозяева сказали: «Берите, нам не жалко».
- И первой мыслью, когда ты взял гитару в руки, была?..
- Естественно: «Что теперь с ней делать?» Как подступиться? Благо, мне уже стукнуло четырнадцать – как раз возраст, когда друзья во дворе начинают подбирать на гитаре песни «Кино», «Алисы» и «Гражданской обороны». Они-то и показали мне первые аккорды. Учился я везде понемножку – полное самообразование, на которое в итоге ушло много времени и сил. К тому же первая гитара, кроме ее неказистого вида, оказалась жутко неудобной. Одним словом – фанера, местами еще и потрескавшаяся. Как ее настраивать, я даже не знал. Зато знал, как играется «Come As You Here» на двух струнах, - по этой мелодии я гитару настраивал. Подтягивал струны, пока мотив не начинал звучать как надо. Разумеется, потом я научился настраивать инструмент по всем правилам...
- Какие песни ты освоил?
- Думаю, одной из первых была «Пачка сигарет» группы «Кино». Такие песни мало играть – их надо и петь, поэтому я и играл, и пел. В некоторых моментах пробовал консультироваться у мамы, она мне что-то подсказывала. Когда на гитаре стало немножко получаться, я уже знал, что это мое. Я не видел ни одного концерта тяжелой группы, но подсознательно понимал, что буду в этой струе. Где-то в то время я и познакомился с нашим барабанщиком, Даней. Он жил в том же доме, куда переехали мы. Ну а во что эта встреча вылилась, все знают.
- И последний вопрос, на другую тему. Я вижу у тебя на ноге татуировку. Когда ты ее сделал?
- В пятнадцать лет, у хорошего знакомого татуировщика. Еще одна татуировка у меня на животе и еще одна – на спине, но она не закончена. Рисунки я выбрал сам: просто почувствовал, что они мне подходят.
Даниил [STEWART] Светлов
Из всех музыкантов больше остальных, как правило, страдают барабанщики. Весь концерт они сидят за своей установкой за спинами остальных, лупят по железу и пластику – все их слышат, но мало кто видит. На первом большом московском концерте [ AMATORY ]в ДС «Лужники» 20 марта 2008 года барабанщик группы Даниил Светлов, известный большинству фэнов как [ STEWART ], подойдя к микрофону, даже немного обиделся: «В кои-то веки барабанщик вышел на авансцену, а его никто не встречает...» Такова горькая и незавидная судьба «людей-осьминогов». Впрочем, как оказалось, Даня знал, на что идет, когда в 11-летнем возрасте решил для себя, что непременно должен стать барабанщиком.
Сейчас Даниил [ STEWART ]Светлов является одним из лучших барабанщиков на отечественной тяжелой сцене. Забивая с ним «стрелку» в кофейне на Невском проспекте, где планировалось личное интервью, я еще не знал, что попаду «на прием» к будущему психологу, выпускнику кафедры «Психология консультирования». И хотя ролями мы не поменялись – вопросы по большей части задавал я, - подкованность Дани в общении чувствовалась: он умеет выслушать мнение собеседника и с удовольствием делится своими соображениями, а не отделывается угрюмым «угу».
В довершение ко всему [ STEWART ]обладает феноменальной памятью. Например, может почти в точности восстановить гастрольный график [ AMATORY ]с самого первого концерта и до последнего; при этом назовет не только большинство дат и городов, но даже названия клубов. Или вспомнит, какое железо и барабаны входили в комплект ударной установки, за которой он сидел, когда ему было всего одиннадцать. При этом [ STEWART ]может с легкостью забыть, что было двадцать минут назад: скажем, выйти на улицу и задаться вопросом: «А дверь-то входную я на ключ закрыл?» Благодаря такой избирательной памяти разговор у нас получился с продолжением: начался в Питере, а заканчивался уже в Москве, за столиком в кафе на Чистопрудном бульваре.
- Первый вопрос покажется тебе до жути банальным, но без него как-то нелогично, поэтому начти, пожалуйста, с первых данных своей биографии.
- Легко. Я родился 7 декабря 1984 года. В один день с Томом Уэйтсом. То есть не совсем в один день, конечно, а на три с половиной десятка лет позже. Но самое интересное, что Том Уэйтс – любимый певец моей мамы, поэтому я всегда пытаю ее на предмет того, специально она подгадывала или нет (смеется).
- Город, насколько я понимаю, Питер?
Да, Питер. Район Купчино, в котором я всегда жил и откуда практически не выезжал. Мои мама и папа закончили философский факультет СПбГУ, высокоинтеллигентные такие родители.
- С книжками, значит, в семье проблем не было. А как с музыкой?
- Музыкой меня начали потчевать с ранних лет. Ставили подряд все пластинки, и со временем определились мои фавориты. Больше всего мне нравился четвертый альбом Led Zeppelin, сборник песен The Rolling Stones и практически полная дискография The Beatles. Все, как и полагается для того времени, на пластинках Всесоюзной фирмы грамзаписи «Мелодия». Собственно, Led Zeppelin, The Rolling Stones и The Beatles – три основные группы, которые я слушал в детстве. «Веселые ребята» или «Браво» мимо меня тоже не прошли, но все же это было вторично.
- У меня почему-то складывается ощущение, что ты домашний ребенок. Я угадал?
- Не знаю, насколько я вписываюсь в понятие «домашний», но в детском саду я провел ограниченное количество времени. Это факт. Мне так сразу же не понравилось, поэтому я безбожно косил от того, чтобы туда ходить.
- Интересно, как это выглядело?
- Ну, например, я знал, что если поесть на улице снега, можно простудиться и заболеть на недельку. Мама на работе возьмет больничный, и в детский сад мне идти не придется. С друзьями у меня там как-то не сложилось, в тихий час я вообще ни разу не спал – просто лежал, и у меня в голове играло музло. Так что заточить снега и посидеть дома – самое оно! Пару раз я это проворачивал точно. А в третий немного переел снега, еще сосулек сверху накинул и заработал сильный отит. С тех пор я правым ухом слышу чуточку хуже, чем левым. Зато добился своего: в детсад меня больше не отдавали. Моим воспитанием занялась мама, потому что папа работал на трех работах.
- Мама справилась?
- Не мне судить, но думаю, что да (смеется). Во всяком случае, когда мне было шесть лет и она отдала меня в нулевой класс школы, дети там еще ничего толком не знали и не умели, а я мог спокойно сто на десять поделить. Помимо этого у меня уже были какие-то познания в английском, потому что в пять лет со мной начала заниматься какая-то знакомая репетиторша. Разумеется, я к тому времени умел читать. Моей первой книгой стал «Карлсон». В какой-то момент маме надоело перечитывать ее вслух, и она сказала, чтобы дальше я читал сам. Потом, когда я подрос, книги по-прежнему занимали значимое место в моем досуге. Два часа после обеда и еще сколько-то времени перед сном мне отводилось на чтение, и все это было под контролем. Так что в школе я читал быстрее всех.
- То есть с учебой у тебя вообще проблем не было?
- Школа у нас была прямо рядом с домом, но по итогам первого учебного года моим родителям посоветовали перевести меня в гимназию 227 с педагогическим уклоном – мол, нечего зря штаны просиживать.
- Извини, но я хочу задать вопрос, который у многих возникает: в истории группы упоминается, что ты чуть ли не каждые каникулы ездил в Германию. Но не просто так, а к маме. Как получилось, что она переехала туда, а ты остался в России, в Питере?
- Да, я почти дошел до этого момента. Учеба во втором и третьем классах школы у меня ассоциируется с глобальными переменами в жизни, потому что мама развелась с отцом, вышла замуж за немца (его зовут Хайко Клотц) и уехала жить к нему в Германию. Разумеется, были семейные советы и споры, касающиеся меня. Но поскольку большая часть семьи оставалась в России, было решено, что пока я буду жить в Питере, а когда немного подрасту, возможно, уеду к маме. Правда, в итоге я все равно остался в Питере...
Многим покажется удивительным, но с Хайко у нас отличные отношения и он многое для меня сделал. Во всяком случае, азы звукорежиссуры я начал постигать именно благодаря ему.
- А благодаря кому ты однажды решил стать барабанщиком? И почему именно барабанщиком?
- Когда мне было пять или шесть лет, я расспрашивал маму про Led Zeppelin, музыкой которых активно увлекался, и она мне сказала, что все в этой группе крутилось вокруг наркомании и хиппи и что барабанщик Led Zeppelin Джон Бонэм – считающийся, между прочим, одним из самых влиятельных в рок-музыке – умер от передозировки. Это была ее версия, хотя на самом деле Бонэм умер, так скажем, более бесславно: как и вокалист AC/DC Бон Скотт, он захлебнулся собственными рвотными массами. Но главное – мама сказала, что группа после его смерти распалась. И тогда я подумал: «Ну ни фига себе! Барабанщик – его хоть и слышно, но не видно, и при этом без него вообще никак не обойтись!» Я решил, что так во всех группах без исключения, и мне хотелось стать именно таким. Сам образ героя второго плана, без которого на самом деле вообще никуда, покорил меня настолько, что я начал колотить по кастрюлям.
- Как это выглядело?
- Я собрал себе целую ударную установку! (Смеется.)Красный тазик у меня был бочкой, миски с кастрюлями – томы, а вот нормальный по звучанию рабочий барабан подобрать не получилось. Была еще одно тарелка – крышка от кастрюли.
- Как отреагировали домочадцы?
- А как они еще могли отреагировать? Балуется ребенок – и ладно, главное, что без очень большого вреда себе и окружающим.
- Когда ты впервые посидел за настоящей, а не «кухонной» ударной установкой?
- Когда учился в третьем классе. Тогда мы с отцом впервые поехали на осенние каникулы в гости к маме. А поскольку Хайко Клотц, мамин муж, - музыкант, а в то время он был еще и владельцем собственной студии, то многие вещи, связанные с музыкой, я узнал именно от него. В частности, на его студии я впервые посидел за настоящей установкой – леворукой «Premier». У меня не было представления, как правильно играть, но я чего-то там постучал, и Хайко все это записал на пленку. Где-то она даже должна сохраниться, я думаю (смеется). Потом в студию приехал владелец барабанов и пообещал записать мне на кассету пару несложных сеток и показать, как они играются, чтобы я дома практиковался. А потом сел за установку и сыграл такое барабанное соло, что у меня челюсть отпала. Я понял, что мне еще учиться и учиться... В следующий мой приезд в Германию мы уже джемовали вместе с Хайко: я стучал, как умел, а он играл на клавишных.
- Он клавишник?
- Изначально да, но вообще он играет на всех инструментах... В 60-х он автостопом объехал все Европу, волосы у него были если не по колено, то по пояс уж точно. Человек был настоящим хиппи! Естественно, он играл в группе, а со временем собрал свою студию.
- Как дальше развивалось твое увлечение ударными?
- Мама спросила, хочу ли я заниматься барабанами серьезно. Я сказал, что хочу. И меня отдали частным образом в музыкальное училище Римского-Корсакова. Там был такой дедушка, которого звали Павел Алексеевич. Он учил меня классической постановке рук и всему остальному с точки зрения игры на барабане в оркестре. Естественно, никакого тебе джаза, панка и тому подобного. Более-менее выучился у него нотной грамоте.
- А музыкальные вкусы не претерпели изменений?
- Они долгое время сохранялись. Во втором классе, помню, помимо Led Zeppelin я полюбил еще одну группу – The Who. У них, кстати, барабанщик тоже умер, только уже действительно от передозировки, и группа потом тоже развалилась... Я фанател от них долгое время и только в середине пятого класса впервые послушал Metallica. Это был альбом «...And Justice For All». Попросил его у одноклассника, мне было интересно. Я взял кассету на день, переписал ее, включил и понял, что там все не так, как я привык. Все по-другому. Я очень долго врубался в этот альбом, но потом все-таки усвоил его и весь шестой класс метался между старой и новой музыкой. После Metallica у меня появился альбом The Exploited «Beat The Bastards», потом «Ride The Lightning» и «Load» - снова Metallica, - которые мне подарил папа, и многое другое. Позже, классе в седьмом, наступил период юношеского максимализма, когда я слушал только Metallica и Slayer, а после пересел на Cannibal Corpse, Napalm Death, Pungent Stench, Dismember и прочий дэт-метал. Естественно, с увлечением тяжелой музыкой начались мои поездки в рок-магазины за нашивками, кассетами, напульсниками, банданами, футболками и прочим.
Среди моих друзей никто настолько подробно, как я, эту сцену не изучал. Были те, кто слушал Metallica и, максимум, Slayer. Но в основном все брали переписывать кассеты у меня. А я новые группы открывал для себя сам. Все деньги спускал на покупку кассет. Когда был в Германии, обязательно отхватывал себе журнал «Rock Hard», слушал бонусный диск, по которому составлял впечатление о новых релизах и группах. Читал и переводил со словариком интервью, потому что было интересно, что говорят музыканты...
- А как тем временем продвигалось обучение игре на барабанах?
- В конце шестого класса я уже более-менее нормально снимал сетки своих любимых песен. Тогда же я понял, что мне у Павла Алексеевиче ловить нечего. При помощи моей мамы и одной из ее подруг нашли телефон барабанщика Анатолия Смирнова, который играл в группе «Зимовье зверей». К нему я попал под самый занавес школьного года. Он попросил меня сесть за установку и что-нибудь сыграть. Я сел, сыграл, и он сразу спросил: «Училище Римского-Корсакова? Что ж, ручки придется переставлять». Показал мне, как играется двойка, и пока я ее отрабатывал, он мне в тетрадку написал целый список упражнений на лето. Мол, в сентябре придешь ко мне, будем заниматься. Все лето я играл по этой тетрадке, что-то понял, что-то нет, пришел к нему в седьмом классе, и началось обучение. В итоге прозанимался я с ним почти до конца девятого класса.
- Пробовал играть любимые песни?
- Да, подбирал партии барабанов, причем не мелочился и снимал не песнями, а целыми альбомами. Например, мне очень нравился «Reign In Blood» Slayer, и мне хотелось уметь его играть. В принципе, для меня в трэш-метале это вообще альбом номер один. И вот я включал запись и выколачивал пыль из дивана, представляя, где какие барабаны у меня стоять. Как до этого было с альбомами Led Zeppelin и The Who, только там требовалось меньше физической силы. Что касается «Reign In Blood», то с ним очень забавно получилось. Кассету мне записали с виниловой пластинки – еще существовали студии, которые промышляли этим бизнесом, - но только записали на чуть большей скорости, поэтому я слушал альбом и охреневал: как можно так быстро играть?! Но все равно пыхтел, старался, снимал. А потом, когда кассету я заслушал до непотребного состояния и купил новую, оказалось, что песни-то играются медленней! Пришлось привыкать к новой скорости (смеется).
- Насколько мне известно, помимо барабанов ты одно время еще учился играть и на бас-гитаре.
- Да, был такой период, когда я вдруг решил, что помимо барабанов хочу играть еще на каком-нибудь музыкальном инструменте. Выбрал бас-гитару и выпросил ее на день рождения. Моим преподавателем стал друг Анатолия Смирнова, басист группы «Пилотаж» Борис Мажоров. С ним я прозанимался от силы год или два. Когда мы начали играть с Pj, на некоторые репетиции я даже приходил с басом и играл на нем. Но потом увлечение само собой прошло, и я сосредоточился на барабанах. Может, когда-нибудь в будущем к этому вернусь и научусь играть на всех инструментах, как Хайко.
Александр [ALEX] Павлов
До того как [ AMATORY ]выстрелили своим альбомом «Неизбежность», я из всей группы знал только [ ALEX ]’а: нас познакомил столичный концертный промоутер [ AMATORY ]. Многие до сих пор считают Павлова замкнутым и стеснительным, но таким он может показаться разве что со стороны – просто он из тех, кто предпочитает словам действия.
Первая наша с [ ALEX ]’ом встреча году в 2003-м или 2004-м закончилась экскурсионной прогулкой по центру Москвы, а три года спустя я приехал к нему в гости в Питер, где хозяин угостил меня роллами собственного приготовления.
- В последнее время предпочитаю есть рыбу и почти совсем отказался от мяса, - объяснил он. – Когда практически весь тур проводишь в микроавтобусе, покидая его лишь для того, чтобы отбежать в лес или сыграть концерт по прибытию в город, держать себя в форме очень сложно. Поэтому со временем мясу пришлось сказать нет. Да и надоело оно, сколько можно?
- Денис упомянул, что в [ AMATORY ] не все родом из Питера. Например, ты. Отсюда закономерный вопрос: в каком городе ты родился и где жил раньше?
- Ой, где я только не жил. Отец у меня военный, сам он из Ленинградской области, а мама из Краснодара. Она училась на кафедре высшей математики в местном университете, его же и окончила. Такой советский вариант получается... Познакомились они в Новороссийске, на юге. Потом встречались года два, решили пожениться, и так в 1982-м на свет появился я. Поначалу я жил в Краснодаре вместе с мамой, бабушкой и дедушкой, потом на Дальнем Востоке, потом целых два года в Благовещенске Амурской области, а к 1990 году отец получил направление во Франкфурт-на-Одере, это в Восточной Германии.
- Какими были детские впечатления от Германии после Советского Союза? Тебе ведь тогда было 6-7 лет, что-то в памяти наверняка отложилось.
- Первые впечатления? (Смеется.)Если без врак, то помню, как мы приехали в просторную квартиру, которую нам выделили в Германии, я открываю холодильник, а там пепси-кола, лимонад, конфеты какие-то, в общем, все, что в Союзе тогда считалось настоящим дефицитом. В итоге мы прожили в Германии меньше года. Только-только успели обжиться, и тут начали выводить войска, потому что Берлинская стена пала и Германия объединилась.
- Где ты там учился?
- В русской школе, куда детей возили на автобусе, потому что начались волнения – к части приходили немцы, орали что-то. По слухам, кого-то даже убили. Поэтому, чтобы не рисковать, в школу возили всех вместе. Русские дети там осваивались очень быстро – уже через неделю после приезда знали по-немецки основные слова и выражения, чтобы закупаться в магазинах жвачками и конфетами.
- Мама работала при той школе в Германии?
- По-моему, нет. Она тогда была беременна моим братом. Да и прожили мы там от силы восемь месяцев. Однако брат успел родиться в Германии, в марте 90-го. У него даже в паспорте это отмечено (смеется).
- Не было у родителей мыслей стать «невозвращенцами»?
- Конечно, можно было все бросить, остаться там, но батя однозначно решил возвращаться на родину – он у меня настоящий военный, в хорошем, не извращенном сегодняшней действительностью понимании. Никогда не делал ничего против своей совести. Почти всех, кто служил во Франкфурте-на-Одере, перевели под Псков, в город Остров-3. Там нас поселили в общаге – в одной комнате вчетвером, с мелким братом.
- Когда же вы наконец перебрались в Питер?
- В 93-м отец получил предложение переехать в Питер и работать там в Академии связи преподавателем по физической подготовке. Помню, я тогда сильно расстроился, потому что только-только друзья появились постоянные, а тут снова переезжать. Опять поселились в общаге, где прожили до 1998 года. Тогда я начал много читать, потому что... ну чем еще можно заняться, когда в одной комнате живет четыре человека?
- После переезда в большой город жизнь сложнее стала?
- Да, во многом из-за школы. До переезда в Питер я учился на одни четверки и пятерки, но школа №145, куда я перевелся, была реально странная. Там было такое правило: если получил хоть одну двойку, то выше тройки у тебя в четверти быть не может! А в жизни ведь всякое бывает... В итоге первую четверть я там закончил с тремя тройками. Мама, будучи сама учителем, конечно, расстроилась.
- Как скрадывались твои музыкальные вкусы?
- Насколько я помню, тогда очень активно развивалось техно, и я перся от этой темы. Но в 1995 году, когда мне было тринадцать, наступил переломный момент. Поскольку у меня постоянно возникали проблемы с аллергией, меня положили на обследование в Военно-медицинскую академию. В медицинском плане никакого толку не было: одни говорили, что это экология, другие – что психосоматика. Но зато в палате у нас оказался паренек, у которого с собой были три лицензионные аудиокассеты: «Nevermind» Nirvana и «Master Of Puppets» с «Ride The Lightning» Metallica. Тогда на меня очень большое впечатление произвели рисунки и фотографии на вкладышах к кассетам Metallica. Разумеется, когда я покинул больничные стены, то стал обращать внимание на музыкальные ларьки, которые в то время в городе стояли на каждом шагу. И первой купленной мной кассетой стала «Master Of Puppets» Metallica.
- Как родители отнеслись к твоему новому увлечению?
- Оно очень быстро оказалось под запретом – родители идею тяжелой музыки не поняли. Стали прятать кабель от магнитофона. Поначалу я его искал по всей квартире, а вскоре купил запасной. Потом я через кого-то узнал, что в моей школе двумя классами выше учатся два чувака, которые слушают тяжеляк. Меня познакомили с одним из них, и он дал мне на один или два часа переписать кассету Metallica с названием «Heavy Best» (смеется). Эту кассету я затирал все лето. Поскольку учебный год я закончил с более-менее хорошими оценками, удалось уговорить родителей купить мне плеер. За летние каникулы я должен был прочитать «Войну и мир», поэтому я сидел с книжкой на берегу речки и то и дело переворачивал кассету.
- Когда в тебе проснулось желание научиться играть на гитаре?
- Когда я увидел фотографию Хэтфилда с гитарой! Увидел и решил, что все – хочу гитару. Родители мое новое увлечение старались поначалу пресечь, говорили, что у меня нет слуха и все тому подобное. Но мне все равно удалось развести их на то, что если я окончу школьный год без троек (а в нашей школе это было очень тяжело сделать), то они мне купят гитару. В итоге я подделал пару оценок, и мы пошли покупать акустическую гитару.
- А обман потом не раскрылся?
- Конечно, о подделке узнала учительница, сказала моей матери, и мне досталось. Но гитара у меня к тому времени уже была, остальное было не важно.
- Что за гитара, кстати?
- Об электрической гитаре мечтать было вообще бесполезно, поэтому мы купили акустику с нейлоновыми струнами. Как ее настраивать и что с ней делать, я, понятное дело, не знал. Но в моем классе был чувак, который учился играть на гитаре у одной преподавательницы. Я уговорил родителей, чтобы они записали меня к ней на занятия. У нее я выучился аккордам, и мы играли песни из русского рока, что меня, помнится, сильно парило. Прозанимался я три месяца, а потом эта тетка уехала и контора закрылась.
- Пришлось заняться самообразованием?
- Да. Один моей друг купил книжку с нотами песен альбома «Master Of Puppets» Metallica. Я выпросил ее у него на два дня, за которые старательно перерисовал все ноты в тетрадку и потом даже пробовал по ним что-то играть... Затем была Nirvana. Я долго копил деньги и купил пару книжек с ее песнями. Одна из книжек называлась «Unplugged», и я решил, раз «unplugged», значит, и я смогу сыграть на своей акустике... Следующий этап наступил, когда я учился в десятом классе. Я как-то зашел к матери в гимназию, где она работала, и увидел на двери объявление, что набирается ВИА. Прослушивание тогда-то и во столько-то. Поскольку я в той гимназии не учился, мать спросила, можно ли мне прийти на прослушивание. Разрешили.
- Насчет электрогитары ты вопрос больше не поднимал?
- Поднимал, конечно. Даже удалось договориться с предками, что я помогу отцу построить гараж и мне купят электрогитару. О том, что ее надо подключать к каким-то там «примочкам», я тогда понятия не имел. Целый месяц мы с батей строили гараж. Это было в начале лета 98-го. Тогда цена электрогитар начиналась от 100-120 долларов. Я ходил по магазинам, смотрел на гитары, но, естественно, не понимал, чем они отличаются. Но когда мы собрались идти покупать, случилась такая херня – дефолт. Цены взлетели в несколько раз. Гитара мне не обломилась. Конечно, это было большое горе, чуть ли не истерика «вы же обещали». Но мне сказали: поиграй пока в ВИА, там посмотрим...
- А в том ВИА не было своих инструментов?
- Инструменты были, причем я тогда решил играть на басу. Мне показалось, что это намного проще. Прослушивание я прошел и стал бас-гитаристом, поскольку народу пришло мало, от силы человека четыре. Руководитель нашего ВИА, где, кстати, не хватало вокалиста, фанател от битлов и рок-н-ролла, поэтому репертуар у нас был соответствующий. Конечно, с моей стороны были заикания по типу «а может «Nothing Else Matters» сыграем», но руководитель послушал и сказал, что это херня полная... Тогда же в моей жизни появился самоучитель «Учимся играть хеви-метал», к которому прилагалась кассета. Я его купил сразу, как увидел. В нем рассказывалось, что для того, чтобы получить на гитаре правильный звук, нужен какой-то дисторшн...
- Но ты же вроде как на бас переключился?
- И обратно на гитару – мне тогда в ВИА разрешили брать домой электрогитару «Аэлита». Такая с кнопочками всякими, переключателями и ручками. Учился играть на ней, как мог. Кому-то покажется это смешным, конечно, но... Народ сегодня при имеющемся богатстве выбора и развитии Интернета постоянно ноет и жалуется на что-то, а ни у кого из нас долгое время не было нормальных инструментов, ни информации! Сегодня же заходишь на YouTube, а там тебе все уроки игры на гитаре.
- Какие еще группы ты начал слушать?
- Слушал Slayer, у них мне больше всего нравился «Season In Abyss». После Slayer переключился на Sepultura, а потом в какой-то книжке прочитал, что новая волна – это Pantera. Купил «Vulgar Display Of Power», послушал, отложил в сторону. Там были довольно прямолинейные рифы, которые я тогда еще не понимал. Со временем, правда, проперся и даже подсел на этот альбом. У меня он до сих пор у Pantera любимый. Ну а дальше начал открывать для себя все больше и больше групп.
- Помимо того гимназистского ВИА ты пробовал собрать свою группу?
- А как же! Причем начались попытки, как ни парадоксально, с бокса. В 99-м я окончил школу и поступил в Политех (там я отучился пять с половиной лет на инженера-строителя, хотя раньше подумывал о Суворовском училище, потому что в детстве мечтал стать военным), где надо было заниматься каким-то спортом, и я почему-то выбрал бокс. Хотя до этого в детстве чем только не занимался (отец ведь спортсмен): гимнастикой, футболом, баскетболом, легкой атлетикой, фехтованием. По фехтованию даже разряд какой-то получил, поэтому думал, что продолжу фехтовать в универе. Но там что-то перелопатилось, и я стал ходить на бокс, где познакомился с парнем, который, как оказалось, был барабанщиком. У него была своя группа, в которой он играл что-то типа The Beatles. Я ему предложил поиграть вместе, притащив послушать Slayer, но он сказал, что так играть не сможет и вообще ему такая музыка не нравится. А еще сказал, что недавно он со своей группой играл в клубе «Клим Ворошилов» и что там была команда, которая играла что-то подобное. В общем, мне должно понравиться. Называлась она [ AMATORY ]. Как потом оказалось, это был один из первых концертов. 2000 год.
- А сам ты на концерты ходил?
- Моим первым андеграундным концертом стал день рождения Курта Кобейна в клубе «Полигон»; это было как в мой период увлечения Nirvana. Билет, как сейчас помню, стоил 30 рублей. Местные группы играли свои программы плюс каверы Nirvana. Названий я не вспомню, но впечатлений была масса. На следующем концерте, который мне посоветовали посетить, играли «Бони НЕМ», «Кома» и «Хищник»... А потом я стал зависать в общаге, корпуса которой соседствовали с клубом «Полигон». Там жил мой бывший одноклассник, и через него я познакомился со всеми остальными. У ребят был Интернет, мы лазали по сайтам, слушали музыку, пили пиво. А поскольку «Полигон» располагался рядом и клубу постоянно требовались волонтеры на разные концерты – потаскать аппаратуру, в гардеробе подежурить и тому подобное, - то со временем почти все мои друзья из общаги стали кто гардеробщиком, кто барменом. У них были вписки, и мне удавалось, если кто интересный играл, ходить на концерты на халяву. Так, собственно, однажды я и увидел в первый раз живьем [ AMATORY ]. Это случилось 27 января 2001 года. А после этого все и закрутилось.
Игорь [IGOR] Капранов
Как фронтмен практически любого музыкального коллектива, наибольшее внимание и слушателей, и прессы из всех участников [ AMATORY ]привлекает «свободный» вокалист Игорь Капранов, он же [ IGOR ]. Любят и ненавидят его одинаково сильно, а ужиться с таким противоречивым отношением не каждому под силу: тут легко скатиться к надменности и «зазвездить». Но [ IGOR ], несмотря на самые разные мнения о нем, отличается прежде всего коммуникабельностью и дружелюбием. В этом я убедился, когда разговаривал с ним о его детстве и о том, с чего все началось.
- [ IGOR ] , в [ AMATORY ] ты младше всех, однако это не мешает тебе рассуждать как человеку, у которого жизненного опыта лет на пять больше, чем у ровесников. Объяснение этому, как мне кажется, следует искать в обстановке, в которой ты вырос. Давай начнем с самого простого – где и когда ты родился?
- Я родился 15 июня 1986 года. Прекраснейший год – тогда появились лучшие альбомы Metallica и Slayer, ну и собственно я (смеется). Я был желанным ребенком и, как говорит моя мама, родился в любви. Однако в день моего рождения она, по ее же словам, поняла, что больше не любит моего отца, и рассталась с ним – я его никогда не видел, воспитывала меня мама.
Родился я в Советске – это пограничный с Литвой город в Калининградской области. Там есть такой мост через реку Неман: перейдешь его – и уже за границей. Жили мы у родителей мамы, с моими бабушкой и дедушкой. Последний был для меня в детстве кумиром – можно сказать, он заменял мне отца.
- Какие у тебя главные воспоминания, связанные с тем периодом?
- Когда я еще был маленький, мама уехала в Питер искать работу, а я какое-то время жил с бабушкой и дедушкой – года два-три. У нас была средняя семья с нормальным достатком: дедушка работал, бабушка получала пенсию. Как бы классика такая, все нормально. Помню, дедушка меня иногда наказывал, а на следующий день приносил в своих огромных ладонях кучу жвачек. Как бы извиняясь за то, что ему пришлось меня наказать. Но мне уже было все равно – жвачка ведь! (Смеется.)
- В Советске ты, наверное, и пошел в детский сад?
- Знаешь, я очень мало походил в садик в Советске – очень скоро мама забрала меня к себе. К тому времени она уже жила в коммунальной квартире, где, собственно, продолжает жить и сегодня. Коммуналка – длинный коридор, огромная кухня и три комнаты, одна из которых принадлежала нам: это были наши десять квадратных метров.
- Вы жили в Питере?
- Не совсем – во Всеволожске, это такой город в Ленинградской области. В 90-е годы он считался героиновой столицей, так что можешь представить атмосферу... Там я уже нормально ходил в детский сал, где у меня сразу появился хороший друг Кирилл. Я с ним, кстати, до сих пор общаюсь. Когда я пришел в сад, то еще никого не знал, а Кирилл сам подошел ко мне и, как сейчас помню, спел песню про Глеба Жеглова и Володю Шарапова. С тех пор мы стали друзьями. (Смеется).
- Негативных моментов, связанных с переездом, не было?
- Конечно, были. Помимо того, что жили мы в коммуналке, наш дом к тому же еще располагался в самом центре Всеволожска – это было место всех главных массовок. Отнюдь не тихое. Кто там только не ошивался... Одни из самых плохих воспоминаний о детстве у меня связаны с тем, что у нас в районе было много цыган и процветала безумная наглость. Маленькие цыганята постоянно приставали к другим детям на улицах. Пытались отобрать у нас какие-то вещи, игрушки, из-за чего возникали драки, в которых я периодически принимал участие. Следить за мной было некому – маме приходилось очень много работать, и до позднего вечера я был предоставлен сам себе.
- То есть не до школы было?
- Нет, что ты. Напротив. Мне очень нравилось учиться, и в детстве я даже хотел стать ученым. Честное слово! (Смеется.)Единственная серьезная проблема, которая мне мешала, - это дисграфия. Поэтому все младшие классы я оставался на лето, чтобы исправлять накопленные за учебный год проблемы с русским языком. По всем остальным предметам я успевал, причем давались они мне легко. Я быстро справлялся с уроками и не понимал, почему другие так парятся – ведь все так просто! Наверное, потому, что я очень хорошо воспринимаю информацию визуально и со слуха.
- Когда и при каких обстоятельствах ты впервые обратил внимание на музыку?
- История такая. У нас классной руководительницей была географичка, старой закалки женщина. Держала нас в ежовых рукавицах, но когда понимала, что надо сделать что-то хорошее, то устраивала нам дискотеки. Как это выглядело – парты ставились в ряд, каждый из дома приносил какие-нибудь сласти, и мы устраивали большое чаепитие, после которого обязательно была дискотека. Как раз на таком мероприятии один мой школьный друг по имени Артем принес с собой акустическую гитару и спел три песни Виктора Цоя. Я был прямо-таки в восторге!
- До этого ты песни Цоя не слышал?
- Может, и слышал, но раньше в доме в основном звучала музыка, которую слушала моя мама. Ей нравились Queen, Kiss, Modern Talking. Потом пошли всяческие Ace Of Base, 2 Unlimited, а с ними кассетные магнитофоны и так далее. При этом ситуация в семье была прежней: мать-одиночка с сыном в комнате в коммуналке.
- Мирные соседи были?
- Скажем так: насмотрелся я в достатке и поножовщины, и синьки, и срани... Бытовой грязи было много, и она в детстве на меня определенный отпечаток тоже наложила. Однако в таких адски сложных условиях моя мама всегда старалась дать мне максимум позитива и тепла. Устраивала настоящие праздники жизни, несмотря на то, что много работала. Мне очень запомнились моменты, когда во всем районе выключали свет и все тусовались на кухне со свечками. Ни телевизор посмотреть, ни почитать, поэтому мама рассказывала мне всякие истории. Вспоминала свое детство, доставал из ящика старые семейные фотографии, которые мы вместе рассматривали при свечах.
- Теперь давай снова вернемся к музыке. Какие песни Цоя тогда сыграл Артем, не вспомнишь?
- По-моему, «Восьмиклассницу», «Пачку сигарет» и еще одну какую-то, очень простую. Я тогда до Артема очень жестко докопался, потому что впервые увидел гитару так близко: «Артем, покажи как, научи меня играть». На этой почве мы сдружились. Учебный год я уже заканчивал со стрижкой «под горшок» и гитарой в руках.
- Гитару приходилось одалживать?
- Нет, у меня дома нашлась старая раздолбанная акустическая гитара. Достали откуда-то с антресолей. Я приходил к Артему раз в неделю, он мне настраивал гитару, потому что сам я тогда не умел, а потом я целыми днями сидел дома и пытался что-то на ней тренькать. Мама моя этого не понимала, но и не мешала: чего-то там играет, ну и ладно... Самое смешное, что Цоя в оригинале я так и не послушал. О его творчестве у меня представление было исключительно по дворовому исполнению.
- Помнится, в 90-х было жесткое противостояние людей, слушающих тяжелую музыку и рэп. Тебя это как-нибудь коснулось?
- Да, такая глупость имела место. Среди ровесников у меня первым в районе появилась косуха. Я тогда тяжелую музыку вообще не слушал, косуха мне была нужна больше ради имиджа. А в соседних домах жили рэперы, которые тусовались рядом с моим домом и слушали Onyx. Это был настоящий олдскул: ребята напяливали штаны на несколько размеров больше (наверное, из отцовского гардероба) и широченные майки, а на шее у них болтались отломанные мерседесовские значки. И каждый день по пути в школу мне надо было проходить через двор, где они тусовались. Парни уже курили – это считалось крутым.
- Насколько я знаю, вредные привычки и тебя не обошли стороной?
- Ну... где-то в 14-15 лет я начал курить марихуану, читать литературу вроде Кена Кизи и увлекся грибами. Но для меня это был исключительно эксперимент, с которым уже несколько лет как покончено: в 2004-м был последний сезон, когда я ел грибы.
- Когда ты с советского рока переключился на более тяжелую музыку?
- Летом после седьмого класса мама отправила меня отдыхать в лагерь на берегу Ладожского озера. Там я познакомился с человеком, который на меня реально повлиял, впервые поставив послушать The Exploited и Nirvana. Когда я услышал «Smells Like Teen Spirit», я вообще не понял, что это за музыка, но понравилось мне жутко! Воспринял как ребенок, который не вдается в подробности: либо нравится, либо нет. Схожее впечатление на меня произвел альбом «Beat The Bastards» The Exploited. Это была самая громкая запись из всех моих кассет!
- А учиться на гитаре ты продолжал самостоятельно?
- Когда живешь в таком маленьком городе и играешь на гитаре, по-любому находятся единомышленники. Ведь тогда знания, по большей части, передавались по цепочке от человека к человеку. Так я познакомился с Тарасом, нынешним гитаристом группы Stigmata. Он жил на соседской железнодорожной станции. От него я узнал, что в Питере есть музыкальные магазины, где продается книжка, в которой написано, как играть на электрогитаре. Никак иначе об этом узнать нельзя было.
Тогда же я познакомился с ребятами, у которых была своя группа Creck. Там играл Никита, бывший барабанщик Stigmata, и местные парни. У них была собственная репетиционная точка, устроенная на даче. Я тогда учился в восьмом классе и слушал Nirvana. Мы приходили к ним на точку, и они на своих отстойных советских инструментах пытались что-то играть. Еще у них была отечественная примочка «Лель» - именно тогда я впервые услышал дисторшированный звук, и все мои мысли начали крутиться вокруг того, как бы достать себе такую педальку.
- А о том, чтобы тоже играть в какой-нибудь группе, ты тогда задумывался?
- Конечно! И тут я узнал, что у нас в школе наверху пылятся музыкальные инструменты, которые мне в итоге удалось намутить. И вместе с Артемом, который когда-то показал мне три аккорда группы «Кино», мы отыграли первый концерт в две акустики плюс барабаны. Правда, я играл не на гитаре, а на барабанах, потому что был единственным из всех, кто мог хоть что-то отстучать и при этом не сбиться.
Тогда же Тарас рассказал мне, что есть книжки с табулатурами, по которым можно разбирать песни групп. Я купил некоторые из них и жестко подсел на Metallica. В плане игры на гитаре эта группа научила меня многому. А на гитаре я тогда играл много: когда мне исполнилось 12 лет, у меня родилась сестра, поэтому надо было приглядывать за ней – и я по восемь часов в день играл на гитаре, никуда не выходя из дома, разбирал песни. И в какой-то момент понял, что очень сильно прибавил.
- Ты был готов к чему-то большему?
- Да. И группа Creck, где играл Никита, позвала меня вторым гитаристом. Это было настоящее событие! По сути, первый состав Stigmata родился из Creck. В нем были я, Никита, потом мы взяли Тараса и Дениса, который тогда еще и играть не умел, но жутко хотел научиться. Базировались в Ленинградской области, в каком-то сельскохозяйственном техникуме, где мы сами себе обустроили точку.
- Сколько тебе тогда было лет?
- Лет четырнадцать, я думаю. Я был на два года младше всех остальных. Как видишь, эта история с разницей в возрасте тянется еще с тех пор. Но, на мой взгляд, в таких вещах возраст не имеет значения.
- Кто в новообразованной группе Stigmata писал музыку, и на что она была похожа?
- Музыку писали мы с Тарасом, а потом все вместе обсуждали. По стилю мы тогда напоминали больше Stuck Mojo. Мы все сидели на таком олдскуле, пока не появились Korn и не совершили революцию в мозгах.
- Ты следил за локальной андеграундной сценой, выбирался в Питер на концерты?
- Да, я даже помню первый концерт тяжелой музыки, где я побывал: металлический гиг с участием местных групп, из которых я помню только названия Bestial Deform и «Череп». Мне тогда было четырнадцать. Мы знали, что в Питере есть такой клуб «Полигон», в котором выступают тяжелые группы, и однажды мне удалось вытащить туда моего одноклассника. Нам было абсолютно все равно, какой концерт и кто там выступает, главное – побывать там! Воспоминания свежи до сих пор: станция метро «Лесная», исписанная стена «Полигона», где я впервые услышал живой звук бочки, отдающий прямо в грудь. В зале собралось человек десять, мы стояли около сцены и трясли башками под металл (смеется). Единственная моя мечта после того концерта: сыграть с нормальным звуком в настоящем клубе! И совсем скоро она сбылась!
- Сколько времени оставалось до твоего прихода в [ AMATORY ] ?
- Года два.
- При каких обстоятельствах ты впервые их услышал?
- Как-то раз Дэн, басист Stigmata, принес на репетицию какую-то кассету и сказал, что вот это – реально круто. Мы послушали и такие: ну фиг знает, но барабанщик круто лупит (смеется). Это было неизданное демо [ AMATORY ], записанное осенью 2000-го, когда в группе еще играл Pj. Из песен мне больше всего запомнились «Без слез» и «Fight Me».
- А когда ты увидел [ AMATORY ] живьем?
- В первый раз я ничего не понял, потому что забежал в зал буквально на пару минут. Зато первый большой концерт [ AMATORY ]в «Полигоне» 9 мая 2001 года я запомнил очень хорошо. Даже помню, как выглядели афиши: там большими буквами было написано [ AMATORY ]и изображено что-то по типу эмбриона. Мы с ребятами пошли на этот концерт, и там действительно по меркам того времени было много народу. Я очень хотел посмотреть заявленные тогда коллективы – на гитаре я уже играл, но в андеграундной сцене по-прежнему «плавал». About Knife я не понял; они играли с ди-джеем что-то вроде drum’n’bass-металла. Группа Plunk Tone тогда была очень смешная, в противогазах. Jane Air вообще взбесили, потому что пели песню про педерастов и к тому же выглядели один в один как Korn. Я вообще не стал досматривать их выступление и ушел из зала, хотя девочки были в экстазе. Вот такое забавное первое впечатление, учитывая, что потом мы вместе в туре катались (смеется). Spermadonarz меня очень впечатлили, потому что играли с кучей барабанщиков – я раньше такого ни разу не видел. [ AMATORY ]звучали круче всех. У Дениса тогда еще был очень интересный бас – с обрубленной головой грифа, и звучал очень мощно, по-тракторному. Особо сильное впечатление на меня произвел Ганыч. Я в первый раз увидел чувака, который мне реально близок по стилю игры на гитары. Я практически все выступление [ AMATORY ]не отрывал от него глаз, потому что мне было интересно, как он играет. Именно на том концерте я впервые нормально, полноценно послушал [ AMATORY ].
- А что происходило в Stigmata ?
- Мы писали песни. Состав менялся: от нас ушел вокалист, мы нашли нового и продолжили работать. При этом мы уже выступали в питерских клубах и со временем смогли добиться, что на нас ходило человек 50-70. Но тогда это был потолок. После закрытия «Полигона» летом 2002-го и играть-то стало практически негде.
- Ты был на закрытии «Полигона»?
- Да, Stigmata там играла свой второй или третий по счету концерт. Было бешеное количество народу и много музыкантов – большой музыкальный марафон, в котором нас поставили выступать в шесть утра, под самое закрытие! В результате мы, пока ждали своей очереди, все напились; тогда же произошло мое первое знакомство с Александром Павловым.
- Так-так, интересно.
- Алекс тогда работал в клубе световиком, и у него в гримерке было свое лежбище, назовем его так, - место, где можно поспать. А поскольку мы играли под утро, я, увидев его спальное место, не преминув залечь (смеется). Естественно, пришел Павлов и выгнал меня – так мы с ним и познакомились: «Э-эй, чувак, ты куда это устроился?»
- А вскоре после закрытия «Полигона» ваши пути с [ AMATORY ] впервые пересеклись по-настоящему?
- Да, они стали брать нас к себе на разогрев, и мы несколько концертов отыграли одной пачкой: мы, [ AMATORY ]и «Правда». Крутое время было... Я вспоминаю наш совместный выезд в Сосновый Бор. Для Stigmata это вообще был первый выездной концерт. Стояла весна, очень хорошая погода: яркое голубое небо и первое солнце. Мы встретились с [ AMATORY ]на вокзале, по-моему Балтийском, и они презентовали нам свой новый сингл «Осколки». У меня до сих пор лежит этот диск, со всеми автографами – настоящий раритет. Сама песня «Осколки» мне тогда нереально понравилась. Я помню, весь день мучил Даню вопросами о том, как они ее записывали. И на том же концерте я впервые услышал песню, которая потом вошла в альбом «Неизбежность» под названием «Сильнее меня». Они играли ее на саундчеке, слов еще не было, но звучала она мощно – на тот момент так никто не играл! Еще из того же концерта: у меня сломалась примочка, и мне свой гитарный процессор одолжил Ганыч. Это была первопричина нашего триумфа в Сосновом Бору – так круто, как в тот вечер, мы еще никогда не звучали (смеется).
- До того исторического момента, когда ты на одном из концертов спонтанно исполнил вместе с [ AMATORY ] кавер на Slipknot , после чего получил предложение стать вокалистом, оставалось каких-то десять месяцев. Тут уже продолжается история группы. А тебя напоследок я хочу спросить о татуировках и пирсинге. Когда ты пришел в [ AMATORY ] , твой имидж выгодно отличал группу от многих других на андеграундной сцене.
- Я начал их делать в 15 или 16 лет. Тогда это было что-то абсолютно новое – тоннели, пирсинг и татуировки, особенно все вместе и в большом количестве. На весь Питер таких было, ну не знаю, сотен пять, и многие знали друг друга в лицо.
- А почему ты решил сделать татуировку?
- У меня был друг, старше меня на много лет, который увлекался татуировкой. Первый рисунок, который я себе сделал, был штрих-код... Мне жутко хотелось тогда такое тату. Я рисовал его себе ручкой постоянно, привыкал к татуировке, с которой буду ходить всю жизнь. И когда я ее сделал, то решил к двадцати годам зататуировать, как минимум, два рукава. В итоге успел, даже с лихвой.
- Но сейчас приостановился. Будешь еще делать новые тату?
- Всему свое время, и у меня нет такого фанатичного желания как можно быстрее забить все тело, это приходит само собой. Каждая новая татуировка появляется не вдруг. Например, та, которая на груди, пришла ко мне во сне: я увидел себя с ней со стороны. Потом приехал к Славяну Старкову, своему тату-мастеру, рассказал об этой идеи и уехал на несколько месяцев. Славян нарисовал различные эскизы, а когда он мне их показал, я понял: блин, это даже лучше, чем я видел.
И еще один вопрос: почему тебя иногда называют Igos , тогда как ты все-таки – [ IGOR ] ?
- Igos – так еще во Всеволожске меня в детстве звали друзья. Звали меня так и в Stigmata, поэтому какое-то время Igos было у всех на слуху, и хотя в [ AMATORY ]я отказался от его использования, оно пару раз там проскользнуло – в буклете «Двух жизней» и на DVD «P.S.». Не специально, больше по инерции. Stigmata ведь с [ AMATORY ]часто выступали, многие успели привыкнуть. От имени Igos я отказался сам, сознательно. Для меня оно осталось в прошлом, когда я ушел из Stigmata.
Дмитрий [JAY] Рубановский
Говорят, незаменимых не бывает. Но спросите тех, кто пришел на место «незаменимого», - каково это? Особенно если это место под прицелом тысяч глаз, иногда бескомпромиссных и жестоких. Дмитрий [ JAY ]Рубановский стал новым гитаристом группы через полтора года после смерти [ GANG ]’а, и альбом «VII», его первую полноценную студийную работу в составе [ AMATORY ], кто-то уже отправил в отстой, а кто-то назвал долгожданным проблеском в музыкальном сознании группы. Полярных мнений хватало и раньше: когда вышел альбом «Неизбежность», говорили, что это тупой металл по сравнению с душевным дебютником, а после релиза «Книга мертвых» вопили, что на альбоме, в отличие от «Неизбежности», нет ни одной запоминающейся песни. Разница в том, что теперь изменения связывают, в первую очередь, с появлением в [ AMATORY ]Дмитрия, который имел самое непосредственное отношение к сочинению новых песен. Главное, что надо понять обязательно, - нельзя сравнивать его с Сергеем Осечкиным: [ JAY ]другой человек, со своей манерой игры и собственным видением музыки. Как он повлияет на стиль [ AMATORY ]– вопрос будущего, а пока поговорим о прошлом.
- [ JAY ] , расскажи вкратце о том, когда и где ты родился.
- Родился я 7 апреля 1982 года во Владивостоке...
- Без шуток? Владивосток и Питер – хороший разброс получается!
- Какие шутки! Владивосток – город портовой, а отец у меня моряк, капитан. Так что именно во Владивостоке я родился и прожил до двух лет, после чего мы переехали с семьей в Африку.
- А там-то что вы забыли?
- Опять-таки отца направили в Мозамбик по работе – он то ли лоцманом на каком-то судне служил, то ли еще кем, я уже не помню. Но я все это очень слабо помню, потому что прожили мы там тоже года два, что ли. Потом родители решили вернуться в Россию и выбрали местом жительства Санкт-Петербург. Почему – не спрашивай, не знаю, моим мнением не интересовались (смеется). В Питере мы живем с 85-го – я, мать, отец и сестра, которая меня младше всего на год. Отец продолжил работать по специальности, а мама в основном занималась мной и сестрой. Все как положено: садик, школа. Причем поначалу все это мне нравилось и до определенного момента я считался мальчиком способным... А потом – раз – и былой интерес пропал. Я так думаю, лень одолела.
- Ну ты не первый. Когда это произошло?
- Думаю, где-то в старших классах. Хотя раньше мне действительно нравилось учиться; я тяготел к гуманитарным наукам и особенно любил английский язык. Поскольку школа у нас была с углубленным изучением английского, преподавали его хорошо. Правда, в школу я никогда особенно не рвался, и с институтом потом похожая история была. Вроде как надо учиться – я и учился, но большого удовольствия от процесса не получал.
- Тогда ты, наверное, больше музыкой интересовался?
- Именно. В девятом классе я перешел в другую школу. Все друзья остались в прежней, а сдружиться с новыми одноклассниками так крепко, как со старыми, мне не удалось – там был уже сформировавшийся коллектив. И чтобы компенсировать недостаток общения, я углубился в изучение тяжелой музыки. На нее меня еще раньше подсадил один друг – дал послушать кассету Iron Maiden «The Number Of The Beast». После «Числа зверя» я послушал всю их дискографию. Потом была Metallica и ее «Master Of Puppets». Помню, тогда альбом показался мне чересчур тяжелым (смеется).
- А как ты освоил гитару?
- У меня был друг, который играл. Я иногда заходил к нему домой в гости и, помнится, восторгался его умениями. Играл он, конечно, на школьном таком уровне, коряво, но мне все равно казалось, что круто. В новой школе заняться в свободное время было нечем, поэтому я решил научиться играть на гитаре.
- Одного желания маловато – требуется финансовая поддержка со стороны родителей.
- С этим проблем не возникало. Я сказал родичам, что хочу научиться играть на гитаре, и они подарили мне инструмент – «Ленинградскую» акустику для начала. Сначала я пытался заниматься сам, потом какое-то время ходил в подобие музыкальной школы на классическую гитару. Но все это было не то – мне хотелось чего-то другого.
- [ ALEX ] жаловался на сильный «информационный голод». Тебе пришлось столкнуться с чем-то подобным?
- Да, абсолютно верно. Раньше было намного сложнее. Сегодня в сети есть куча мастер-классов, достаточно доступных. А тогда Интернет если и был, то медленный, через модем. Все приходилось доставать с огромным трудом через пятнадцатые руки. Даже с инструментами сегодня проще, потому что существуют целые сети музыкальных магазинов, где есть выбор и можно купить хорошую гитару.
- А ты помнишь, как купил свою первую электрогитару?
- Да, хорошо помню. Взял я ее с рук. Это была мастеровая гитара, в нагрузку к которой я приобрел примочку «Лель». Но я достаточно быстро понял, что это все не то. Потом через некоторое время у меня появился какой-то «Jackson»…
- Получается, гитара была, а информации – нет. Как ты вышел из положения?
- Покупал в музыкальном магазине книжечки с табулатурами разных альбомов. Так что учился я, обложившись книжками (смеется). Сидел, пытался разобраться. Поначалу вообще ничего не понимал! Конечно, я смотрел концерты на видеокассетах, подмечал, как гитаристы играют свои партии, но нюансы понять было очень сложно. Спросить на начальном этапе особо некого было. Но постепенно у меня начало получаться само собой, хотя времени я занятиям уделял очень и очень много.
- Ты играешь на гитаре на меньше десяти лет. Чью гитарную игру ты считаешь ориентиром при развитии собственного стиля?
- Когда я только начинал, таким ориентиром был Кирк Хэммет из Metallica. Я думал, что вот если я научусь играть как он, то буду абсолютно счастлив и достигну всего, о чем мечтал. Сейчас я понимаю, что бывают ориентиры и получше, но влияние на мой стиль игры Хэммет оказал большое – до сих пор не могу избавиться от некоторых привычек (смеется). А сегодня меня привлекается игра Закка Уайлда и Даймбега Даррелла.
- Когда ты впервые задумался о том, чтобы попробовать свои силы в какой-нибудь группе?
- После окончания школы я поступил в ЛЭТИ на специальность «PR, связь с общественностью». Поступил, но не закончил – был отчислен с третьего курса. Особого энтузиазма к учебе у меня не было, я все рано хотел заниматься музыкой. Тогда, в мою институтскую бытность, и появился мой первый музыкальный коллектив. Сам я его не собирал – увидел где-то объявление и пришел.
Группа играла на начальном уровне, сегодня даже вспоминать смешно, но нам казалось, что это хеви-метал (смеется). Для меня это была проба пера. Тогда же я познакомился с одним чуваком, который достаточно хорошо стучал на барабанах. Он мог снимать песни Metallica, причем практически в копейку. Меня это очень впечатлило. Звали его Дмитрий Саватеев. Мы с ним сдружились и решили собрать собственную группу, начали искать музыкантов. Тогда как раз появились музыкальные телеканалы, которые в прайм-тайм крутили клипы Machine Head и Korn, - нам хотелось играть что-то подобное.
- И как, удалось?
- Не совсем (смеется). Не знаю почему, но когда у нас появились басист и вокалист, мы вдруг назвались Tearfall и ударились в готический рок/металл. Как-то само собой получилось. У нас сразу нарулились какие-то выступления, появились первые поклонники. Хотя все происходило достаточно спонтанно. Это была зима 2001 года.
- В то время тяжелая музыка с готической составляющей была достаточно популярна, так что ничего удивительного, как мне кажется.
- Может быть... Не долго думая, мы взяли гитары и поехали в финский город Лаппеенранта, в студию «Astia», где за две смены записали первое демо из четырех песен. Для нас это был огромный опыт, потому что работали мы с Ансси Киппо, который известен, в первую очередь, по записи альбомов Children Of Bodom Impaled Nazarene. По деньгам оказалось достаточно вменяемо, да и ехать недалеко – около 220 километров от Питера (всего четыре часа на автобусе).
- Пересекались ли вы как-нибудь с [ AMATORY ] ?
- Да, у нас был один совместный концерт. Кроме того, мы уже тогда общались с [ IGOR ]’ем, потому что Tearfall репетировали на точке, где он работал администратором.
- Какое мнение у тебя тогда было об [ AMATORY ] ?
- Я и представить не мог, что однажды буду с ними играть!.. Услышал их впервые в «Орландине». Подумал я... ну что я тогда мог подумать? «Мазафака какая-то». Я же тогда был готичен (смеется). Шутка! Если честно, то вообще не помню, какое у меня было первое впечатление.
- Хорошо. Расскажи тогда, что было дальше с Tearfall ?
- Дальше была запись еще одного EP. Там же, в студии «Astia», но на более серьезном исполнительном уровне, и эта запись уже действительно звучала... А году в 2004-м с новым вокалистом мы сделали миньон «Wasted Days». Записывали его в Питере, а на сведение снова отдали Ансси Киппо. Оформление альбома, кстати, сделал A-Ra, который рисует для [ AMATORY ]... В общем, года три просуществовал Tearfall – менялся состав, мы играли концерты, выступали на различных фестивалях, даже в Прибалтику ездили. В готической тусовке нас знали, мы там неплохо котировались. Возможно, если бы мы тогда поднажали, чего-то и добились бы. Но интерес у нас к такой музыке пропал, и группа развалилась.
- Ты пришел в [ AMATORY ] из Horizon 8. Эта группа была после Tearfall ?
- О новом коллективе я стал задумываться еще во времена существования Tearfall. Начал собирать группу, чтобы играть что-нибудь вроде In Flames. Они меня тогда очень впечатляли. Слушал я их давно, но вот альбом «Reroute To Remain» 2002 года выпуска мне понравился особо. Можно сказать, душа лежала к такому вот модерн-металу. Люди, которых я нашел, с Tearfall никак связаны не были. Мы начали сочинять песни, пытались что-то записывать, но состав был не очень сильный, не дотягивал до нужного уровня: такая музыка требует определенного умения. Поэтому спустя некоторое время я позвал в группу гитариста по имени Артем, а после того как Tearfall распались, пригласил к нам Дмитрия Саватеева, которому тоже нравилась такая музыка. Мы назвались Horizon 8.
- Как ты думаешь, с этой группой удалось добиться большего?
- Сложно сказать. Мы записали EP. В принципе, опять-таки были очень хорошие отзывы. Мы очень много репетировали, давали концерты, принимали участие в фестивалях, у нас была какая-то фэн-база. Все выглядело небезнадежно, и мы некоторое время были очень увлечены процессом.
- Почему же тогда ты решил попробовать свои силы в [ AMATORY ] ? Ведь ты сам написал им, когда они искали сессионного гитариста для второй части тура « Live Evil ».
- Возможно, кому-то покажется забавным, но вообще-то к мысли отправить свое резюме [ AMATORY ]меня подтолкнула девушка, с которой я тогда встречался. Если бы не она, то, может быть, я бы так и не додумался (смеется). Моя жизнь тогда состояла из разных работ, которые я часто менял, а все остальное время я уделял музыке, которой хотел заниматься постоянно. Вот мне моя девушка и посоветовала написать ребятам письмо. Вдруг я – именно тот, кого они ищут? Я подумал и решил: почему бы и нет. Написал какое-то банальное резюме, прикрепил фотографию и отправил на указанный ящик. Думаю, я бы на это не решился, если у Horizon 8 на тот момент имелись бы какие-нибудь мало-мальски оформившиеся планы, что делать дальше. Мы выпустили EP, готовили альбом, материал для которого был практически написан, но все это сильно растягивалось по времени. Не то чтобы полная жопа, но какой-то застой. Поэтому я подумал, почему бы не съездить в тур, пока суд да дело...
- Но в тур ты с [ AMATORY ] не поехал...
- Да, не сразу. Мне позвонил [ DENVER ]и назначил время, когда прийти на прослушивание. Я пришел, сыграл какие-то песни. В принципе их все устроило, но до первых концертов оставалось совсем мало времени, поэтому они решили не рисковать и поехали в тур вместе с Иваном Людевигом, который к тому моменту уже знал весь материал. Но после окончания тура Иван в группе не остался, они снова позвонили мне... и в этот раз все срослось. Мы отрепетировали материал и поехали в сентябре 2007-го в тур «Saint Seventh».
- Заходила ли уже тогда речь о том, что ты – самый реальный претендент на место гитариста?
- По-моему, да. Говорили, что по итогам тура окончательно решится, стану я постоянным гитаристом или нет. Поэтому для меня «Saint Seventh», конечно, был важен. Поехали мы в тур, и... ну не знаю, все круто было. Я совершенно не напрягался, что из дома надо уехать на два месяца. Я всегда себя видел в турах и постоянном занятии музыкой. Конечно, была физическая усталость, а под конец и психологическая. Но в целом нормально. Сложно было в основном по возвращении, потому что только когда приезжаешь домой, понимаешь, что выжат как лимон.
- Как в твоей бывшей группе отнеслись к твоему участию в [ AMATORY ] ?
- Они его не приняли... Можно сказать, что мой прошлый мир, все, что у меня было, когда я уезжал в тур, по возвращении полностью рухнуло. Остались только родители. Всё прочее – мои друзья по бывшей группе, девушка – испарилось. Конечно, в чем-то я их могу понять, но и они тоже поступили не совсем корректно. Потому что, как мне кажется, перед моим отъездом мы расставили все точки над «і». Было четко сказано, что я из группы никуда не ухожу и что даже в случае моего дальнейшего участия в [ AMATORY ]всегда можно будет найти время на реализацию всех задумок. Но они решили иначе...
- ...предоставил тебе тем самым возможность полностью реализовать себя в [ AMATORY ] . И последний вопрос: что значит твой ник [ JAY ] ?
- Естественно, мне потребовался ник, но с ним оказалось не все так просто – ведь букву моего имени взять было нельзя, так как она уже задействована. Думали ребята долго, реально запарились, в итоге дотянув практически до официального объявления меня новым гитаристом группы. И вот тогда кто-то из них предложил вариант [ JAY ]. По-моему, это как-то связано с джедаями из «Звездных войн».
[DEMO]
[1]
Рассказывая о музыкальных коллективах, за точку отсчета можно брать разные события. Но, как показывает история, в большинстве случаев – это встреча. Самая обыкновенная встреча двух (или больше) людей; то, через что любой из нас проходит практически каждый день. Другое дело, что далеко не каждый такой случай ведет к созданию группы.
Однако известно, что встреча двух парней в некоем финском баре с последующим употреблением огненной воды «за знакомство» привела к совместному похмельному синдрому, выразившемуся в джеме на ближайшей репетиционной базе, - так была организована известная фолк-металлическая группа Finntroll. Благодаря слаженной работе медицинского персонала одной из шведских больниц появилась группа Clawfinger, которую в свое время разогревали великие Rammstein. А за посещением двумя музыкантами концерта местного коллектива Sex Art, где пел некий Джонатан Дэвис, последовало создание Korn, той самой группы, которую считают основоположницей тяжелой альтернативной музыки.
Но для того чтобы описать встречу, послужившую началом [ AMATORY ], нам придется мысленно перенестись не в бар и даже не в больницу, а в спальный район на юге Санкт-Петербурга со звучным названием Купчино.
СПРАВКА
Первые упоминания о селении под название «Купсино» найдены на шведских географических картах XVII века. В 1702 году в ходе Северной войны это селение перешло в состав России, и в течении двух столетий образованные на его месте деревни Волкова и Купчино принадлежали Александро-Невскому монастырю. К середине XIX века на этих землях существовало два села: Рылеево, занимавшее территорию нынешнего северного Купчино, и непосредственно само Купчино, примыкавшее к Рылеево с юга. Главной достопримечательностью района являлся храм, построенный на деньги местного населения; он находился в районе нынешней железнодорожной станции «Проспект Славы» и был уничтожен в годы советской власти.
В состав Ленинграда территории двух сел вошли в 30-х годах; район получил название одного из них – Купчино. В 60-х годах на обширной местности развернулось массовое строительство жилых домов с подведением к району второй, «синей» ветки метрополитена. Станция метро «Купчино» была открыта в 1972 году.
Застройка Купчино осуществлялась панельными девятиэтажными домами, при этом район имел четкое разделение на блоки – улицы прокладывались параллельно и перпендикулярно друг. Несмотря на большую концентрацию домов, Купчино остается одним из самых зеленых и тихих районов Санкт-Петербурга.
Не в обиду жителям этого района будет сказано, у многих он ассоциируется исключительно с «жопой мира». В каждом городе найдется свой район-изгой. Так и с Купчино: хотя это самый большой спальный район Северной Пальмиры, в котором проживает порядка полумиллиона человек, он слишком отдален от центра города и к тому же замкнут между железными дорогами, которые как ножом отрезают его от остального Питера. Зато такое расположение позволяет называть Купчино настоящим «городом в городе» со своим неповторимым ритмом и даже со своим неофициальным названием: «К-сити». Список выросших здесь признанных талантов весьма длинен, и мы добавим к нему имена еще двух молодых людей. Одного из них зовут Денис Животовский, а другого – Даниил Светлов.
Как оказалось позднее, это отцы-основатели группы [ AMATORY ]: [ DENVER ]и [ STEWART ]соответственно. Но это позднее... А сейчас это совсем юные пацаны с обычными именами. Сейчас – это год, в который нам предстоит перенестись: 1998-й. Пора волнений и переживаний. В январе денежные купюры лишились трех нулей – деноминация, а потом наступил август – самый памятный месяц 1998-го. Доллар резко прыгнул вверх, и теперь магазины не знают, сколько раз за день им придется менять ценники, а продавцы культурного товара (музыки, например) толкают его по заведомо завышенной цене: дефолт. Если раньше кассета с записью Metallica стоила 10-11 рублей, то теперь ее продают за все 25.
А музыку тогда слушали в основном на аудиокассетах. Качество записи частенько оставляло желать лучшего; пленка, если ее по неосторожности оставляли, где не следует, размагничивалась. А если и не размагничивалась, то потом ее жевали магнитофоны. Но кассеты все равно слушали, а отечественные тяжелые группы выпускали на этом носителе свои альбомы, продолжая традиции совкового рока. Издать альбом на компакт-диске – дорогостоящее пижонство.
Ситуация изменится буквально на глазах, компакт-диски стремительно вытеснят кассеты, но пока даже такая услуга, как «запись альбомов на компакт-диск по каталогу», кажется черной магией. CD-R с обязательным отсветом нежнейшего фейхоа или медного купороса с «рабочей» стороны – пока это сложно понять, но уже пора привыкать.
Вот такое было время. Оба – и Даниил, и Денис – тогда оканчивали... седьмой класс школы. А значит, на двоих им было меньше тридцатника – по 14 на брата. Одним из главных увлечений наших героев в то время была музыка. Причем увлечение это имело лавинный характер – чем больше музыки слушали будущие друзья, тем больше она их поглощала. Тем не менее поводом для первого знакомства Дениса и Даниила послужила не музыка, а доска на колесах, другими словами – скейтборд. Причем идея покататься на скейте им пришла в голову одновременно. И место было выбрано одно и то же – близлежащий двор. Самый обычный двор спального района, похожий на сотни и тысячи других дворов других спальных районов страны.
[ STEWART ]: Это был конец апреля – начало мая. В общем, весна. Погода отличнейшая: тепло, солнце, воробьи щебечут. Вторая половина дня, после школы. Я вышел во двор покататься на скейте. На мне тогда была футболка Death, купленная на сэкономленные в Германии карманные деньги, которые мне давали на завтраки. Катаюсь я и вижу, как из второй парадной с другого конца дома выходит чел с длинными волосами. С виду примерно моего возраста и к тому же в футболке Sepultura. Как так, подумал тогда я, в моем районе, да к тому же прямо в моем доме живет такой чувак, а я его никогда раньше не видел! Буквально откуда ни возьмись появился. И на скейте, как я!
[ DENVER ]: Я вышел покататься на скейте возле дома, куда мы переехали с семьей. На мне была футболка Sepultura «Death From The Jungle», купленная в нашем питерском профильном магазине «Castle Rock», что на Лиговском. Очень распространенная в то время футболка с изображением Андреаса Киссера, показывающего «фак». Смотрю – во дворе на скейте катается парень в футболке Death. А тогда же времена были другие, напряженные. Сначала рэп, а потом The Prodigy правили миром, и открыто носить такие футболки многие побаивались – можно было легко пиздюлей схлопотать от старших... Еще тогда мое внимание привлек его скейт. Не пластиковый, как наши «Виражи», а деревянный, с маленькими колесиками, как сегодня у всех. Ну, так и получилось...
[ STEWART ]: О значении этой встречи мы с Денисом осознанно задумались в одном из туров 2007 года, когда вместе стояли в тамбуре какого-то поезда из разряда «Волгоград – Самара». Посмотрели друг на друга, на проносящиеся вдоль путей деревья и дома и, не сговариваясь, пришли к выводу, что неплохо так мы на скейтах вышли покататься. Разве можно было тогда подумать, что спустя десять лет ты исколесишь с концертами всю страну с челом, с которым познакомился в седьмом классе? Да ни в жизнь!
[2]
После состоявшегося знакомства обоих ждало то, что обычно происходит с людьми, помешанными – в хорошем понимании этого слова – на музыке: два часа сплошных разговоров. Не о школе, не о друзьях-знакомых, а о том, кто какие альбомы слушал, какие песни знает и так далее.
ЦИТАТА
[ STEWART ]: Тогда у меня была короткая стрижка, так называемый «ежик», и где-то только через месяц мне разрешили отращивать волосы. Очень долго я пилил отцу мозг, чтобы он разрешил мне носить длинные волосы, но он всегда отказывал. Нельзя, и всё – никаких объяснений. Вечное противоборство отцов и детей. Ситуация в корне переменилась, когда у меня родилась сестра. Это было в мае того же года, когда состоялось мое знакомство с Денисом. В роддоме, где родилась сестренка, я снова начал доставать отца этим вопросом, делая упор на то, что мне бы уже пора принимать решение самому. И на мою удачу вместе с нами был друг отца, который, врубившись в проблему, посоветовал мне не париться и откровенно забить на запрет. Вечером я позвонил отцу и снова спросил, как там насчет длинных волос... Ладно, проворчал он.
«А это слышал?» – «Ну это вообще классика!» – «Не, этот альбом в другом году был выпущен...»
Тут же выяснилось, что Денис играет на гитаре, а Даня – на барабанах.
«Да ты что?»
Удивлению обоих не было предела. Всем совпадениям совпадение, вмешательство высших сил. (Причем, как покажет история, силы эти и дальше прикладывались к группе с завидным постоянством.) Немедленно было решено созвониться и устроить что-нибудь вроде джема. Сказано – сделано. Ребята обменялись номерами телефонов (домашних, разумеется, мобильники в то время были синонимом роскоши); несколько дней активного телефонного общения – и наши единомышленники уже созрели для первой «репетиции». Если вспомнить их возраст и опыт, то воображение легко нарисует эту репетицию. Денис со своей акустической гитарой зашел домой к Дане, у которого прямо в квартире стояли барабаны. Там ребята устроили импровизированный unplugged, о котором сегодня оба говорят не иначе как: «Смешно вспоминать». Играли все, что знали. Играли как могли. Куски из Sex Pistols, Nirvana, «Beat The Bastards» The Exploited, которую Денис умудрился подобрать, а Даня на тот момент не мог сыграть правильно. Была еще одна песня (собственного сочинения в духе Егора Летова), которую написал Денис. Все это игралось в акустике, потому что ни один из друзей не имел достаточного понятия о том, откуда берется дисторшированный гитарный звук.
[ STEWART ]: Тогда я вообще не представлял, что это такое и как такой звук можно извлекать. Ни я, ни Денис – мы оба не знали, что нужна какая-то «педаль», чтобы получать на гитаре это металлическое «дж-дж-дж», как у групп, которые мы тогда слушали.
СПРАВКА
Дисторшн (от англ. distortion – искажение) – эффект перегруза звука, обнаруженный на рубеже 1950-1960-х годов с распространением ламповых усилителей. Искажения, когда предусилитель перестает справляться с предусмотренной нагрузкой, были взяты за основу рок-музыкантами. Дисторшн оказал большое влияние на технику игры на гитаре и позволил развиваться множеству разновидностей тяжелого металла.
Все музыкальные потуги – иначе и не назовешь – были записаны друзьями через микрофон на кассетный магнитофон, по окончании внимательно прослушаны и положены в основу судьбоносного тезиса «блин, надо собственную группу мутить». Часто принимаемое в подобных случаях решение, но нечасто вырастающее во что-то путное.
Ребята загорелись идеей, но вдвоем играть было как-то не с руки, поэтому быстро созрело еще одно решение – найти басиста или, на крайний случай, второго гитариста, да желательно такого, чтобы еще петь мог. Перебрав всех знакомых и друзей, которые умели держать в руках гитару, остановились на кандидатуре некоего Кирилла – личность сегодня практически мифическая, причем мифическая настолько, что кое-кто вообще не верит в ее существование. Кирилл откликнулся на поступившее предложение и выполнял в «группе» функции то ли гитариста, то ли вокалиста – за давностью лет точнее сказать сложно.
[ STEWART ]: Если я помню верно, Кирилл был другом Дениса, и жил он тоже в Купчино, но в другом доме. С нами он поиграл всего ничего и, по-моему, после этого к музыке уже больше не возвращался, став в итоге боксером.
В составе трио на квартире у Дани было проведено несколько «репетиций» - действительно, совсем ничего, потому что в окна уже стучалось лето. Учебный год закончился, все разъехались отдыхать.
Но за каникулы ребята не потеряли друг друга из виду, и осень 98-го пришла с решением, что репетировать у Дани пусть, с одной стороны, удобно (первый этаж, а следовательно, и количество побеспокоенных «музыкальным шумом» соседей меньше, как ни крути), но у Дениса, который жил на втором этаже, правда в другом подъезде, все же удобней. Объяснялось это наличием в квартире Дениса пустующей комнаты, в которую после недолгих размышлений были перетащены барабаны Дани.
[ DENVER ]: Саму комнату, памятуя о соседях (потенциальное число которых ввиду нашего переезда с первого на второй этаж возросло), мы попытались как-то заглушить. И не придумали ничего лучше, как сделать это при помощи ковров. Завесили ими все, включая дверь. Понятное дело, это нихера не помогло. Дом был «хрущевский», при постройке о звукоизоляции вообще не парились. Картонные стены, тонкие полы. Слышимость – изумительная!
Как только репетиции возобновились на новом месте, но уже усеченном составе (у Кирилла лето забрало все силы и энтузиазм), соседи не заставили себя долго уговаривать. К квартире, где молодые таланты ковали акустический рок, началось настоящее паломничество. Что только соседи не делали: в дверь звонили, колотили по стенкам и батареям, ругались, милицию вызывали, но все без толку. На звонки в дверь ребята не отвечали, на стук внимания не обращали, а участковый, приезжавший на вызовы, попался свой в доску и тему не свернул. В общем, соседи Дениса с Даней в то время не волновали. Намного важнее было найти «третьего» и постичь секрет добывания дисторшна.
Причем последний пункт приобрел принципиальную важность, поскольку Денис наконец стал обладателем настоящей электрической гитары! Купил он ее сам после долгих походов по комиссионкам и музыкальным магазинам с обязательным в таких случаях пусканием слюны при виде привезенных «оттуда» «фендеров» стоимостью 19 тысяч рублей – по тем временам цифра фантастическая. Еще долго Денис оставался бы без инструмента, не наткнись он случайно в какой-то газете на объявление, гласившее: «Мастер делает и продает электрические гитары».
А почему бы и нет?
У этого Самоделкина и была приобретена гитара на основе отечественного «Урала» – «всего» за 300 рублей. Понятное дело, скверного качества, страшная с виду, но Денису она дико нравилась. Настоящая электрическая гитара! Придя домой, он подключил ее к усилителю, но заветное «дж-дж-дж» она без дополнительного оборудования, как ни странно, не произвела. Представления о таких вещах, как «примочка» или «педаль», у Дениса еще не было.
[3]
Денис с Даней продолжали музицировать вдвоем, по-прежнему мечтая о расширении состава, когда, словно по заказу, на горизонте появился некий персонаж, знакомый Дениса. Узнав, что «у них группа, но играют они вдвоем», он заявил, что знает одного парня, который ну просто настоящий профессионал в этом деле: «Адски поливает на гитаре. У него куча проводов, гитарные педали. В общем полный набор». Судя по всему, о таком человеке можно было только мечтать!
Этого магического человека, будущего гитариста/вокалиста того, что впоследствии превратилось в [ AMATORY ], звали Женя Потехин, или Pj (Пиджей), по первым буквам фамилии и имени. Как оказалось, он года на полтора старше Дениса, дольше и лучше играет на гитаре («Урал» последней модели) и является обладателем гитарной «примочки». После состоявшегося знакомства все это богатство Женя притащил домой к Денису, где был собран первый аппарат. Когда Pj подключил педаль и гитара издала волшебное «дж-дж-дж», Денис впал в состояние, близкое к шоковому, – тотчас весь мир упал к ногам, истина вместе с чакрами открылась, а с нею и все возможные и невозможные пути. Немного оправившись, он первым делом сообщил об этом Дане.
[ STEWART ]: Я очень хорошо помню день, когда в группе появился Pj. Восьмой класс. Прихожу домой после школы, и тут звонит Денис и говорит, что нашел гитариста. «Какого?» – «Заходи ко мне, увидишь! У него даже примочка есть!» – «Ну, это которая звук «дж-дж-дж» дает». Мда, дела-а-а. Захожу к Денису и встречаю там Pj. Он в джинсовом комбинезоне и зеленой кофте. Выясняется, что он неплохо играет на гитаре, знает практически весь репертуар Nirvana, а к тому же еще и петь может.
С появлением в коллективе второго гитариста, который на деле оказался первым в умении управляться с инструментом, остро встал вопрос, что делать с по-прежнему свободной вакансией басиста. Найти еще одного человека со своим инструментом, единомышленника, который умел бы худо-бедно играть, было практически нереально – Интернета в его сегодняшнем объеме, когда для поиска музыканта достаточно бросить клич «в группу требуется» на тематических форумах, не было, серьезных профильных печатных изданий с «доской объявлений» – тоже. Поэтому поскольку Женя играл на гитаре лучше, само собой родилось решение: Денису следует переквалифицироваться в басиста.
[ DENVER ]: Я поначалу очень негативно воспринял эту идею. В первую очередь, чисто из материальных соображений. Только гитару купил, а тут еще бас надо. Ломался. Вплоть до того, что предлагал вообще без баса обойтись. Но потом подвернулся случай – опять-таки – распалась панк-группа одного моего знакомого, и он продал мне свой бас за те же деньги, за которые я купил гитару, – 300 рублей. Одна из первых моделей «Урала», похожая на топор... Кошмар! Хорошо помню, как ко мне в гости пришел Женя и увидел эту басуху в углу. У него был такой взгляд – «ну, теперь у нас дела в гору пойдут!»
Переход с гитары на бас для Дениса оказался практически безболезненным. Ему даже переучиваться особо не пришлось, потому что выдающихся результатов в игре на гитаре он достичь не успел. Состав был укомплектован, или, правильнее сказать, перетасован, и ребята продолжили играть в качестве трио. Репетиции по-прежнему проходили на квартире Дениса, но музыкальный курс уже определял новоприбывший участник Pj. Являясь большим поклонником творческого наследия Курта Кобейна, он знал, как играются практически все главные хиты Nirvana, и наша на тот момент все еще безымянная группа долго сидела на этом репертуаре, изредка разбавляя его каверами других групп.
А в то время Nirvana, и это следует отметить отдельно, в стране считалось совершенно особой группой. Культовой, как принято говорить. Музыкальная мода в Россию по-прежнему, как и при железном занавесе, приходила с опозданием, поэтому наших тинэйджеров волна гранжа накрыла в середине 90-х. Nirvana слушали, пели ее песни, боготворили Курта, пытались подражать его музыке.
Можно сказать, что [ AMATORY ] на начальном этапе находились именно под этим влиянием. Песни Кобейна даже легли в основу программы первых двух концертов коллектива в школе №659, располагавшейся неподалеку от дома Дениса и Дани. Организовать концерт удалось благодаря одному знакомому, который в этой школе учился и периодически устраивал там дискотеки. Он и пригласил группу выступить на «своем» мероприятии.
Что такое школьный концерт, знают, наверное, все – совершенно стандартная тема, когда перед дискотекой выступает какой-нибудь доморощенный ВИА. Так было и с нашими героями. Актовый зал, плохая – или, точнее сказать, никакая – аппаратура, толпа подростков. Свой материал безымянное трио не играло; программа практически целиком состояла из песен Nirvana.
[ STEWART ]: Концерт в этой школе стал для нас настоящим событием, что, впрочем, не удивительно, учитывая наш возраст и факт первого выступления перед аудиторией со своей группой! И не просто аудиторией, а целым залом, где была куча наших знакомых, которые стояли, слушали, оценивали. При этом половина из них вообще не врубалась в том, что мы играли. А как мы играли, можно себе представить, ха-ха! Мандража, конечно, было выше крыши. Такое особое ощущение, по-любому отличающееся от того, что испытываешь, выходя на большую площадку.
Через пару месяцев в той же школе состоялось второе выступление, идентичное первому, после которого активность на некоторое время заглохла. Все прелести концертной жизни вкусить не получилось по одной банальной причине...
Казалось бы, «поезд поставлен на рельсы», как вдруг в отряде машинистов начался разлад. Женя с Денисом плотно «сидели» на Nirvana, тогда как Даня «соскочил» и начал проявлять серьезную заинтересованность в скандинавской музыке. А точнее, его стал прельщать блэк с его классическими представителями в лице Gorgoroth, Darkthrone, Burzum и т.д. Посадил его на всю эту, как выражается сам Даня, «стандартную для советского блэк-металлиста грядку» новый знакомый по имени Александр – владелец барабанной установки с двумя бочками. Все больше времени Даниил стал проводить в его тусовке, пока не ушел в нее практически с головой. Естественно там у него нашелся еще один единомышленник, который предложил мутить собственный проект в блэковом стиле. Ничего путного из этой затеи так и не вышло, однако нервы Денису с Женей она попортить успела.
Как говорят, о вкусах не спорят, но они воздвигли целую стену непонимания в отношениях начинающих музыкантов. По одну сторону стены находился Даня со своими «жужжащими гитарами и ужасным звуком», как выражается Денис, а сам он с Pj находился по другую сторону, переключившись с Nirvana на Korn и только появившийся тогда Soulfly – год-то на дворе был всего лишь 1999-й. Они начали писать похожие на Korn рифы, чем еще больше отдалили от себя Даню, который не мог проникнуться чуждой ему идеологией.
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги