«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (1997)

Тайное учение даосских воинов

И. В. Медведева

_{(Глава из книги И.Б. Медведевой "Тайное учение даосских воинов". М.: "Саттва", 1997. Текст дается в сокращении.)}

Помещаем главу из книги, повествующей об истории ученичества в клане Шоу-Дао Александра Медведева и написанной по его рассказам его женой.

Шоу-Дао в переводе с китайского означает “Путь спокойствия”, относится к клановым школам Китая. Александру Медведеву посчастливилось стать первым европейцем, посвященным в секреты школы. Истоком учения Шоу-Дао было небольшое языческое племя белых людей. Впервые клан раскололся в глубокой древности. Часть клана ушла в Египет, другая — направилась в Индию. Неизвестно, что произошло с египетской ветвью клана, но существует легенда, что после того, как воссоединятся обе ветви — египетская и индокитайская, тайное знание Шоу станет полным и принесет человечеству огромную пользу.

Полночные прогулки с Ли стали традицией. Я встречался с ним около одиннадцати-двенадцати часов ночи иногда в каком-нибудь парке, иногда у памятника Ленину. Мы ходили по опустевшим улицам, описывая большие круги по городу, и беседовали на разные темы. Эти беседы подготавливали меня к восприятию учения Шоу-Дао и, одновременно, являлись своеобразной проверкой, чтобы понять, подхожу ли я в качестве ученика.

Беседы начинались самым обычным образом, мы говорили о каких-то событиях минувшего дня, потом, сама по себе, всплывала какая-нибудь отвлеченная тема для разговора. Однажды, не помню почему_/я рассказал Ли о том, что собираю пословицы, поговорки и народные песни, потому что в них заключена народная мудрость и опыт, которые могут помочь лучше ориентироваться в жизни.

Ли засмеялся и сказал в свойственной ему манере все ставить с ног на голову:

— Это не мудрость, это человеческая глупость. Все изречения любых людей — это частица глупости. Так называемые мудрые изречения — только осколки истины, настолько крошечные, что они перестают эту истину отражать и, являясь искажением истины, становятся ложью. Истина потому и недостижима, что она многогранна, и только все, собранное в единое целое, совмещенное со всех сторон, включающее в себя все грани жизни, позволяет создать представление о ней. Существуют две стороны медали, но истина всегда заключена между ними.

— Но ведь не могут быть глупостью все до одной пословицы и все изречения мудрецов. Иногда встречаются довольно здравые мысли, — возразил я. — Большинство людей считают, что в них действительно заключена мудрость, и ссылаются на них. Конечно, есть довольно глупые изречения и пословицы, но в основном они кажутся не лишенными смысла.

— Ты сам ответил на свой вопрос, — сказал Ли. — Изречения, пословицы или поговорки именно кажутся не лишенными смысла, хотя многие так называемые “мудрые изречения” доходят до идиотизма в своей погоне за формой и рифмой, за внешним блеском или за “острым словом”.

Ли предложил мне называть различные пословицы и тут же объяснял, в чем заключалась глупость каждой из них и почему в большинстве случаев они неприменимы из-за того, что не полностью освещают ситуацию. Он сказал, что каждая пословица относится к определенной конкретной ситуации, которая ее породила, и что она демонстрирует только один способ взгляда на мир.

— Назови какую-нибудь тему, — предложил он, — и вспомни пословицу на эту тему, но не официальную пословицу, а такую, которая распространяется, скорее, как шутка.

— Работа, — сказал я, — вот мы сейчас с тобой болтаем, а завтра мне надо встать в 7 часов утра и ехать на натяжку шпалер на винограде (это было что-то вроде “картошки”, работа, на которую должны были выезжать студенты, но в сельхозинституте она называлась “сельхозпрактика” и включалась в учебный процесс).

— Наверняка ты помнишь про работу несколько нелицеприятных пословиц, сказал Ли, — тех пословиц, которые у всех на слуху, но не вписываются в ряд официально признанных поговорок типа “без труда не вынешь и рыбку из пруда”.

— Кто не работает, тот не ест, — подхватил я.

— Это не пословица, а лозунг большевиков и их идеологическое оружие. Если хочешь еще одну официальную поговорку: пожалуйста: “никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня”. А теперь вспоминай неофициальные варианты.

— Если хочется работать, ляг, поспи, и все пройдет.

— Это, скорее, присказка-речитатив, чем пословица. Подумай еще.

— Работа не волк, в лес не убежит.

— Вот это настоящая народная пословица, — похвалил меня Ли. — И эта пословица показывает другую грань, другую сторону медали, противоположную официально принятой. Ни одна из этих граней не отражает истину, и народная мудрость только тогда может быть мудрой, когда она предлагает два выхода. В данном случае, с одной стороны — работа, с другой — отказ от нее. Здесь предлагаются две крайности, разные взгляды, но истина всегда лежит посередине.

Долго еще Ли говорил об отношении к работе воинов жизни и объяснял мне, как они, избегая крайностей, находят в этом конкретном случае свой “средний путь”. Вкратце это сводилось к тому, чтобы работать и не работать одновременно, выполняя только то, что действительно необходимо сделать, не затрачивая времени на ненужные усилия; необходимую работу выполнять как можно лучше и быстрее, доводя это выполнение до совершенства, и одновременно использовать работу как упражнение по саморазвитию и извлекать из нее наслаждение интеллектуальное — от выбора наилучших решений, эмоциональное, так как это входит в упражнения “Вкуса жизни”, и физическое — от того, что тело укрепляется и тренируется в процессе правильно выполняемой работы.

Но вернемся к обсуждению пословиц.

— Общество определяется его отношением к пословицам. В тоталитарных обществах вам предлагают пословицы только одной стороны, в демократическом обществе могут сосуществовать две стороны одной и той же мудрости.

Но существуют и общества третьего типа. Они малочисленны, и члены этих обществ следуют так называемому срединному пути. Это путь избранных, путь тайных кланов, путь людей, наиболее мудрых именно потому, что они не разделяют и не отстаивают ни одну из существующих точек зрения, объединяя их в одно целое и находя истину в виде результирующей всех возможных взглядов на мир, знаний и учений. Срединный путь, которому они следуют, можно назвать результирующей всех возможных путей, и потому это путь истины.

Только истинный воин жизни заботится о той неуловимой, зыбкой нити, которая проводит его по срединному пути, и он чувствует себя комфортно вне зависимости от тех ситуаций, которые возникают вокруг. Мудрость воинов жизни заключается в том, что они прилагают минимум усилий, всегда минимум усилий для достижения цели, потому что применять больше усилий, чем это необходимо, глупо и неэффективно, ведь за излишние усилия ты расплачиваешься своей собственной жизнью. Затрачивая лишние усилия, лишние эмоции и чувства, человек сам загоняет себя в ловушку, из которой потом часто не находит выхода.

Воин жизни живет легко, выбирая оптимальный путь, но при этом не полагаясь на случай, а используя его.

— Это звучит очень красиво, — сказал я. — Но как научиться выбирать оптимальный путь и как узнать, что этот путь действительно оптимальный, а не только кажется тебе таковым? Люди, принимая решения, обычно думают, что они поступают наилучшим образом, потому что мало кому захочется действовать глупо и неэффективно.

— Стрела, выпущенная из лука, летит по параболе, — сказал азиат. — Капля воды, падающая из крана, движется по прямой, потому что такова природа, и сама природа выбирает за них оптимальные траектории. Человек, научившись мыслить, потерял свою истинную природу и больше не может отличить правду от лжи, правильный путь от пути гибельного, добро от зла, полезное от вредного, мудрость от глупости.

— А как воин жизни отличает одно от другого? — спросил я.

— Это делает не его разум, а его природа. Как перелетная птица чувствует направление полета, так и воин жизни учится слушать голос своей природы, который подсказывает ему правильный выбор. С помощью упражнений он вырабатывает в себе некоторое специфическое чувство, которое направляет и ведет его. Это чувство называется внутренней силой.

— Какими упражнениями вырабатывают внутреннюю силу? — спросил я, страшно заинтригованный новым понятием.

Кореец засмеялся.

— Твой европейский ум опять хочет получить все сразу и как можно быстрее.

— А разве это не оптимальный путь? — тоже рассмеявшись, спросил я.

— Это как раз ловушка. Как говорится в пословице: “Тише едешь — дальше будешь”. Несмотря на то, что внешняя форма пословицы крайне глупая, в данном конкретном случае она применима. Внутренняя-сила — не то, о чем можно говорить. Ее либо чувствуешь, либо не чувствуешь, но даже если тебе кажется, что ты ее чувствуешь, это может быть совсем не так, потому что среди тысяч чувств нужно уметь различать истинное чувство.

Увидев недоумение на моем лице, кореец с наслаждением расхохотался.

Я понял, что он уже поддразнивает меня.

— Может быть, ты все-таки расскажешь мне о внутренней силе, — продолжал настаивать я. — Обо всем можно говорить, если только захотеть.

— Ладно, — сказал кореец. — Я проверю тебя еще раз. Если ты пройдешь испытание, мы поговорим о внутренней силе.

Какое испытание? — спросил я, слегка испугавшись.

— Очень простое. Я расскажу тебе притчу, а ты объяснишь мне ее смысл. Если твое объяснение окажется правильным, значит, ты готов говорить о внутренней силе.

Согласен, — сказал я.

— “Испытание змеями”, - сказал он. — Эта притча называется “Испытание змеями”. Она очень древняя, и воины жизни в течение тысячелетий рассказывают ее своим ученикам, но никто из учеников не смог правильно истолковать ее. Слушай.

“…Однажды к патриарху клана воинов жизни привели несколько юношей, желающих постичь “Вкус плода с дерева жизни”, и попросили назначить им испытание. Мудрейший повелел выкопать неподалеку от своего жилища несколько ям и поместить туда испытуемых. В каждую яму бросили по змее. Спустя некоторое время Мудрейший со своими учениками пошел взглянуть на юношей.

В первой яме сидел юноша с бледным, окаменевшим от страха лицом Он прижался спиной к земляной стене, и ничто не могло заставить его двинуться с места. Посмотрев на испытуемого, Мудрейший сказал своим ученикам:

— Этот человек не сможет постичь учение Спокойных, так как по природе своей он жертва и всегда будет отдаваться на милость победителя. Ему предстоит затратить много усилий, прежде чем он научит помыслы повелевать телом.

Вторая яма оказалась пустой, так как подвергшийся испытанию юноша в страхе выскочил из нее и убежал. Посмотрев в яму, Мудрейший сказал:

— Тот, кто сидел здесь, не сможет постичь учение Спокойных, так как по природе своей он трус и трусливые помыслы владеют его душой и телом. Такой человек не сможет быть даже воином.

В следующей яме Мудрейший с учениками увидели торжествующего юношу, с гордым видом сидящего над убитой змеей. Мудрейший грустно покачал головой и сказал, обращаясь к своим ученикам:

— Тот, кто сидит в этой яме, совершил поступок воина, но он еще не готов к постижению мудрости Спокойных, так как его телом управляют помыслы хищника и он не способен видеть картину мира.

В четвертой яме сидел испытуемый с отрешенным лицом, а недалеко от него ползала змея.

Этот юноша, — сказал Мудрейший, — видит картину мира, но у него разум аскета, а значит он не сможет жить в гармонии с окружающим. Рано ему еще постигать учение о Спокойствии, так как пренебрегает он жизнью и не заботится о теле.

Неужели никто из испытуемых не сможет следовать по пути Истины? спросил один из учеников.

— Не следует, — ответил Мудрейший, — спрашивать, когда знаешь, что ответить, ибо это ведет к лени ума и беспомощности в жизни. Не следует, — продолжил он затем, — препятствовать естественному ходу вещей, ибо, проявляя нетерпение, ты теряешь картину мира.

С этими словами устремился Мудрейший к последней яме, в которой увидел юношу без тени смятения на лице и с улыбкой на губах. Змея также не показывала никаких признаков беспокойства, хотя и находилась невдалеке.

Молча отошел Мудрейший от ямы и, лишь войдя в дом, сказал ученикам:

— Видеть картину мира и жить с ним в гармонии, не препятствовать ходу вещей, но управлять их течением — разве это не истоки Спокойствия? Завтра утром прошедший испытание станет вашим братом…

Кореец замолчал и посмотрел на меня. Я тоже молчал, пытаясь догадаться, в чем состоит испытание и где таится скрытая ловушка, а в том, что такая ловушка есть и, возможно, не одна, я не сомневался.

Азиат рассмеялся и скорчил рожу, пародируя мои усиленные раздумья.

— А теперь объясни мне, в чем заключается смысл этой притчи, — сказал он.

Понимая, что ответ слишком прост для того, чтобы быть правильным, но не видя другой альтернативы, я начал хвалить последнего испытуемого, восхищаясь его спокойствием, самоконтролем, управлением эмоциями и умением жить в гармонии с окружающим миром.

Кореец слушал меня с серьезным видом, одобрительно покачивая головой, и я, осмелев, принялся рассуждать об особенностях психики последнего ученика и о предпосылках, необходимых для того, чтобы стать воином жизни.

Когда я закончил и вопросительно посмотрел на своего собеседника, он похлопал меня по плечу и, с заметно усилившимся акцентом, сказал:

— Красиво говоришь, прямо как настоящий ученый европеец. Но тут ты промахнулся. Но если бы ты сразу понял смысл этой притчи, ты не был бы моим учеником, потому что мне было бы нечему тебя учить — умом ты был бы равным мне.

Он замолчал, с улыбкой ожидая моего вопроса.

Конечно же, я спросил:

— А в чем заключается смысл притчи?

Азиат выдержал паузу, явно наслаждаясь моим нетерпением.

— Смысл притчи очень прост, — сказал он. — Воин жизни никогда не стал бы сидеть в яме с ядовитой змеей — для этого он слишком любит жизнь и не терпит напрасный риск. Последний испытуемый знал, что змея в яме была не ядовитой. Он обладал знанием, и это знание давало ему спокойствие.

Я почувствовал себя обманутым. Объяснение, конечно, было логичным, но выглядело как-то некрасиво и слишком примитивно.

— А как же второй юноша, который убежал? — спросил я.

— Этот юноша проявил трусость. Он позволил страху завладеть его душой и покрыл себя позором.

— А воин жизни выскочил бы из ямы, не покрывая себя позором?

— Все не так просто, — сказал азиат. — Не думаю, что ты поймешь, но все-таки попытаюсь тебе объяснить. Существует истинное и ложное знание. Истинное знание доступно лишь единицам, для всех остальных людей существует только ложное знание, но и эти единицы прежде, чем прийти к истинному знанию, впитывают в себя ложные знания, возвращаясь к ним, видоизменяя и совершенствуя их.

Система знаний воинов жизни: ее называют “жемчужной пылью” или “искусством поглощения жемчужной пыли” — делится на две части: на искусство поедания жемчужной пыли и на искусство кормления жемчужной пылью, или, как его иногда называют в более мягкой форме, угощения жемчужной пылью. Жемчужная пыль включает в себя все ложное и истинное знание, причем ложное знание доминирует над истинным знанием, отражая при этом многие его черты.

Подготовка ученика начиналась с угощения его ложным знанием. Это угощение ложным знанием развивало его, помогая переходить к более сложным формам обучения, и одновременно выявляло основные склонности и способности ученика, позволяя учителям выбирать для него наиболее подходящее направление обучения.

Жемчужное дерево воинов жизни разрослось настолько, что наступил период, когда стало невозможно найти достаточное количество учеников, способных полностью овладеть знаниями клана. Воины жизни выработали определенные основы, которые назывались корнями дерева жизни, и когда ученик постигал корни, он мог специализироваться по одной из его ветвей, изучая более углубленно медицину, философию, воинское искусство или что-либо еще.

Корни и ветви жемчужного дерева жизни базировались на ложном знании, потому что были только частью целого и отражали истину, искажая ее. Пусть тебя на вводит в заблуждение терминология — слова “ложное знание” не означают, что это знание было плохим, ненужным или вредным. Наоборот, период поглощения ложного знания стимулировал у ученика жажду самосовершенствования, учил его самостоятельно думать и чувствовать.

Притчи относились к корням жемчужного дерева и по сути своей являлись ложным знанием, но, несмотря на это, для многих учеников притчи были своеобразным откровением, таившим в себе нечто новое и неожиданное. Каждая притча имела десятки толкований, и каждое толкование притчи давалось ученику на новом, более высоком этапе его развития.

Ученик, услышавший притчу впервые, очаровывался ее красивой формой. Первое, самое очевидное, но новое и интересное для него толкование давало импульс к самосовершенствованию. Так, в случае притчи об испытании змеями у ученика появлялось желание подражать последнему испытуемому и добиться та кого же спокойствия духа, интуитивного познания мира и слияния с природой. Эта притча возвеличивает человека, следующего по пути клана, ставя его над другими, и для ученика, только начинающего свой путь, мощнейшим стимулом является желание стать таким же сильным и совершенным.

Когда ученик поднимался до уровня, когда был способен управлять своей психикой и добивался спокойствия духа, ему снова рассказывали ту же притчу, но в этот раз акцент делался на том, что для воинов жизни очень важны специальные знания, и лишь человек, обладающий этими знаниями, может по-настоящему контролировать ситуацию, то есть, помимо идеи духовного самосовершенствования, подчеркивалась важность знания как такового. Это был этап, когда перво начальное, интуитивное обучение практически заканчивалось и требовалось обучение более конкретное.

Толкуя притчу, ученику говорили, что последний испытуемый просто знал, что змея не ядовита, и поэтому проявлял такое спокойствие, и объясняли, что спокойствие знания гораздо благоприятнее и комфортабельнее для человека, чем спокойствие за счет психической саморегуляции, потому что для достижения этого состояния требуется затратить большие усилия. Знание облегчает жизнь человеку и освещает его путь.

На следующем этапе обучения снова толковали ту же притчу, снова ставя все с ног на голову, и в этот раз говорили о том, что в клан был принят убежавший ученик и что этот ученик; оказался наиболее ценным для воинов жизни.

Новое толкование объясняло, что официально принятый ученик не всегда становился членом клана и что прием в клан на самом деле не может быть связан с какими-то внешними испытаниями, что человека отбирают заранее мудрые учителя клана и отбирают только того, кто им нравится и кто им нужен.

Убежавший ученик оказывается не трусом, а человеком, который был заранее принят и предупрежден о том, как он должен себя вести. Этот ученик перешагнул через свою гордость, публично покрыв себя позором, но потом он пришел в скрытую обитель и стал со временем тайным воином клана, воином ночи, человеком, о котором знали только посвященные клана, или, как их называли, Хранители знания.

Воины ночи были наиболее всесторонне подготовлены в воинских искусствах и составляли, если можно так выразиться, тайную полицию клана, выполняя наиболее ответственные поручения Хранителя знания. Четыре или пять воинов ночи составляли так называемую “руку” Хранителя знания. По традиции создавали несколько “рук”, члены которых были незнакомы друг с другом, и две-три, состоящие из воинов, знающих друг друга. “Руки” или объединения “рук” использовались для проведения тайных операций клана, и, несмотря на свою малочисленность, отряд воинов ночи мог по эффективности превзойти иногда целую армию за счет своего высочайшего профессионализма.

Далее в ходе толкования притчи выяснялось, что и все остальные, не прошедшие испытания ученики были приняты в клан, потому что каждый человек может приносить пользу клану, если правильно использовать его склонности и обучать его в подходящем для него направлении.

Так, юноша, убивший змею, стал воином (но не воином жизни, а воином смерти, служащим клану потому, что этот путь соответствовал его внутренней склонности), для других испытуемых были предложены другие пути.

Этим ученикам “скармливались” ложные знания, потому что они не могли вкусить истинных знаний и на самом деле не хотели этого.

Разговаривая с учениками, заставляя их толковать притчи самостоятельно играя в вопросы и ответы, учителя клана узнавали возможности и желания ученика и направляли его на один из ложных путей — путь воина, путь купца, путь отшельника или другие.

Ложных путей было множество, с различными специализациями, как, например, путь пищи.

Идущий по пути воина использовался кланом именно как воин, как человек смерти. Ему давали шансы стать воином жизни, но если ученик один за другим отвергал эти шансы, то верные своему принципу духовного ненасилия, даже во благо человеку, учителя клана не заставляли его следовать по чуждому для него пути жизни. Если человек хотел стать героем, воином и защищать клан или выполнять какие-то его задачи, даже не будучи знакомым с тайными доктринами и глубиной учения воинов жизни, ему предоставлялась такая возможность. Путь воина был исключительно напряженным, трудным и полным опасностей. Воин всегда был настороже, всегда готов к атаке, он подвергал свое тело повышенным нагрузкам и испытаниям и в любой момент был готов встретиться с опасностью лицом к лицу.

Тот, кто следовал по пути купца, учился общаться с людьми, организовывать свое дело, зарабатывать деньги. Члены клана, ставшие на путь купца, со временем становились очень богатыми людьми и поддерживали клан материально, но они не были истинными последователями воинов жизни.

Любой из учеников, получавших истинные знания, сначала один или несколько раз проходил по кругам ложных знаний — по путям воина, купца, целителя, отшельника и т. д. прежде, чем доходил до одной из самых почетных ступеней в клане — до уровня Хранителя знания.

Хранители знания уходили в мир и там набирали себе учеников на совершенно новых территориях и в новых условиях, создавая очередную ветвь клана.

Но элиту клана составляли люди, перешедшие на следующие пути — от второго до девятого. Эти люди, достигнув наиболее высокого уровня самосовершенствования, подготавливали Хранителей знания и осуществляли основную философскую задачу клана — достижение счастья и абсолютного бессмертия.

Толкователи притч представляли собой отдельную группу воинов, но зачастую функцию толкователя притч брали на себя обычные учителя.

— Расскажи мне еще какую-нибудь притчу, — попросил я. — И еще я хотел спросить, что такое путь пищи. Нечто вроде “кулинарного техникума”?

Кореец засмеялся.

— Похоже, тебе здорово хочется есть. Из всего, что я рассказывал, путь пищи заинтересовал тебя больше всего.

Я запротестовал было, но тут же понял, что действительно очень голоден.

Ладно, раз уж тебе так хочется поговорить о пище, я расскажу тебе притчу о манерах и еде.

“Мудрую Свинью спросили:

— Почему во время еды ты становишься в пищу ногами?

— Я люблю ощущать еду не только ртом, но и телом, — ответила Мудрая Свинья. — Когда я, насыщаясь, ощущаю прикосновение пищи к ногам, то получаю от этого двойное удовольствие.

— А как же быть с манерами, присущими достойному воспитанию?

— Манеры предназначены для окружающих, а удовольствие — для себя. Если основа удовольствия исходит от моей природы, то само удовольствие приносит пользу.

— Но ведь и манеры приносят пользу!

— Когда манеры приносят мне больше пользы, чем удовольствие, я не ставлю ноги в еду, — гордо ответила Свинья и ушла по своим делам”.

— Как ты истолкуешь эту притчу?

— Смысл очевиден, — сказал я. — Нужно следовать своей природе, даже если это противоречит общепринятым правилам поведения, но приносит тебе пользу, и поступать наоборот, если в данной ситуации это необходимо. Здесь говорится о преимуществе здравого смысла и свободного выбора над слепым следованием общепринятым догмам, зачастую глупым и бессмысленным.

— Это лежит на поверхности. Какое еще толкование ты можешь предложить?

Я задумался, но ничего достаточно разумного мне в голову не приходило.

Голос корейца вывел меня из размышлений.

— Привычку Мудрой Свиньи ставить ноги в еду можно трактовать и более глубоко. Она так поступала не только для того, чтобы получить удовольствие, но и потому, что процесс поглощения пищи был для нее медитацией с целью осознания “Вкуса плода с дерева жизни”, что в данном контексте означает осознание полного вкуса пищи.

Воины жизни учились каждый предмет и явление постигать со всех сторон, снаружи и изнутри, его форму и его суть, тактильно и визуально, через все органы чувств и через чувства, которым у современной науки еще нет названия, мысленно проникая в их истинную сущность.

Люди пищи, следующие по пути пищи, занимались совершенствованием различных методик и систем питания тела и духа и учились получать удовольствие от так называемого всестороннего питания, всестороннего осознания мира. Они были хранителями медитативных методик постижения “Вкуса плода с дерева жизни”.

По теории питания воинов жизни, которая называлась “поедание плода”, питание человека включает в себя не только собственно пищу и воду, но и вдыхаемый воздух, и всевозможные раздражители внешнего мира, воздействующие на человека и его органы чувств.

Люди пищи учатся наслаждаться физической нагрузкой, воспринимать восемь стихий, воспринимать красоту мира, любоваться им, питаться им.

Общение — это тоже пища, и, следуя по пути пищи, искусство общения доводят до совершенства.

Постижение Знания, в том числе и воинского искусства, — тоже пища, причем самая изысканная из всех, которые тебе когда-либо доводилось вкушать.

_{Заказы на книгу можно направлять в адрес редакции.}

Интервью с даосом

М.М. Богачихин, Д.Н. Никитин

По дворцу Пурпурных Облаков[1] (это первый даосский монастырь на нашем пути по Уданским горам) разносится нежная мелодия.

Симпатичный даос, закончив играть на флейте, предлагает нам отведать груш и охотно соглашается ответить на наши вопросы.

— Даос — это тот, кто покинул дом, семью и прошел испытательный срок, — начал свой рассказ монастырский музыкант. — Раньше испытательный срок определялся тремя годами, считалось, что за это время у ученика отрастают волосы достаточной длины, для того чтобы связать их в пучок на макушке. Теперь испытательный срок сократился до полутора лет. В течение этого периода ученик выполняет в монастыре хозяйственные работы: колет дрова, носит воду и т. д., но не принимает участия в службе.

— Как относится даосизм к другим религиям?

— Положительно. Посмотрите вокруг. Буддизм и мусульманство пришли в Китай из других стран и спокойно уживаются рядом с нами. Если бы даосизм относился к ним враждебно, то этих религий у нас просто бы не осталось.

— В монастырь из мирской жизни приходят разные люди, как снимается внутренняя агрессия у вновь прибывших?

— Мы используем исключительно демократические методы. Предлагаем свободно высказываться, говорить, что хочешь. Во время общего обсуждения новичок должен понять ряд вещей. Первое — что такое Дао (Путь), затем — что такое Дэ (морально-этические принципы), и как соблюдать законы Дао и Дэ. Есть такая поговорка: “… обучение телом побеждает обучение словом”. Поэтому нужно обязательно почувствовать учение, а не только его выслушать. Если у ученика “каменное” сознание, тогда и слова подействуют на него, как на камень. То есть словесное восприятие будет нулевым, надо воздействовать на характер.

— В храмах много не только изображений оружия, но и самого оружия. Не возбуждает ли это в человеке агрессию?

— Приходят разные люди. Конечно, на некоторых храмовое оружие влияет возбуждающе. В то же время оружие — неотъемлемая часть ритуала “развития тела”, всевозможных гимнастических упражнений.

— Что носят даосы?

— Одежда даоса (даочжуан) имеет три слоя: верхний, средний и нижний, что соответствует Дао, трактату и учителю. Пять пуговиц соответствуют пяти заповедям: не убивать и не есть мясного; не говорить пустых слов; не воровать; не прелюбодействовать (а монастыри, в основном, смешанные, в них живут мужчины и женщины); не пить алкогольных напитков (а в наше время и не курить). Одежда даосов не имеет швов. Когда в 1644 г. маньчжуры захватили Китай, они потребовали, чтобы все китайцы носили только маньчжурские одежды. Лишь даосы сумели сохранить свой традиционный стиль.

Надо сказать, что наша эпоха поколебала этот консерватизм: и швы появились, когда стали шить на швейной машинке, и количество пуговиц стало разным, добавились кнопки и крючки. Но покрой остался прежним.

— Чем занимаются даосы в монастырях?

— Важное место занимает практика саморегуляции, в которой основная роль отводится работе с внутренней пилюлей (нэйдань). В этой работе главное заключается в успокоении сердца. Другими словами, все делается для того, чтобы освободиться от страстей, приводящих к ненужным выбросам энергии из организма.

— Не могли бы Вы поподробнее рассказать об энергетике человека?

— Это очень сложный вопрос. Сам иероглиф “энергия” (ци) может иметь три написания. Самый простой — иероглиф-ключ, он соответствует энергии воздуха. Тот же иероглиф с добавлением элемента “рис" — энергия “пяти злаков”, т. е. пищи. Третий вид написания — иероглиф, где ключ — “огонь” (ср. “мир огненный” в агни-йоге), другая его часть означает “отсутствие”; это космическая энергия. Чжуан-цзы назвал космическую энергию “великой великодушной” (хаожань-чжи ци). Если человек не занимается самосовершенствованием, у него такой энергии нет, он берет энергию только из воздуха и пищи. Хаожань-чжи ци возникает у человека только тогда, когда он отрешается от своего эго. Пример из христианства: если бы у Иисуса не было этой космической энергии, он не смог бы пожертвовать собой. И на Востоке, и на Западе люди не обожествляют человека, если у него нет этой ци.

— Каковы высшие боги даосского пантеона?

— Самое высокое — Дао. Высший бог — Яшмовый Августейший (Юйху ан), ниже — уданшаньский Истинный Военный (Чжэньу) с мечом в руке. Но фактически все они одинаково высоки, постигшие Путь (Дао) не разделяются на высших и низших (вряд ли это верно: иерархия характерна для всей природы, для любого коллектива, в частности. — Прим. автора). Вот у входа в храм стоит статуя духа, называемого “чиновником души, защитником закона” (лин гуань ху фа шэнь). Известные в даосизме “восемь бессмертных” (ба сянь) — тоже боги, есть дух севера и других сторон света и пр. Они могут принимать самые разные образы. Например, постучаться в дверь в образе нищего и попросить подаяния. Если не подают — устраивают разные наказания. Так поступал один из “восьми бессмертных” — Лю Дунбинь. О подобных случаях много рассказывается в китайской истории. И не только “бессмертные”, но и люди, обладающие хаожань-чжи ци, могут менять свой облик.

Тело человека постоянно, а душа непрерывно меняется. И когда в результате тренировок приобретается эта ци, то тело может произвольно умирать или жить. И сто, и пятьсот лет назад были случаи, когда человек, завершивший судьбу, т. е. когда ему пришло время умирать, садился в позу лотоса, превращался в белый свет и исчезал, оставались только волосы и ногти. Полвека назад так ушел из жизни святой по имени Люй Цзу.

— А сейчас есть такие святые?

— Сейчас таких людей стало меньше из-за чрезмерно высокой устремленности к материальным благам в обществе, такая направленность сознания мешает.

Кроме того, “уходящие” изменяли свое тело: становились маленькими всего треть метра. У некоторых душа переходит в другой мир, а тело остается в этом мире нетленным в течение тысячелетий.

— Как Вы относитесь ко времени и пространству?

— В даосизме время и пространство относительны, но не абсолютны. По даосской легенде, небесный князь Ли Поддерживающий Пагоду на одной руке мог держать гору, и эта гора величиной с куриное яйцо. Так как и время относительно, многие святые видят древних людей. И если древние захотят, то могут прийти сейчас сюда. А может быть, уже пришли и слушают наш разговор.

— Почему здесь, в даосском центре Китая да и всего мира, так много буддийских статуэток и прочих предметов, а даосских очень мало?

— Буддисты очень давно занимаются изготовлением культовых предметов, а для даосизма это не столь характерно. Существует такая притча. В Китае трое святых открыли три магазина. Первый был конфуцианцем, он торговал зерном. Зерно, которое китайцы едят ежедневно всю жизнь (рис), указывало на то, что конфуцианство составляет основу жизни человека, повседневную необходимость. Святой буддист открыл магазин, где было все: буддизм на все (разные) случаи жизни. Этим подчеркивалась универсальность учения. А святой даос открыл аптеку: не заболеешь — не придешь. Если нет у человека или государства проблем, лекарство (даосизм) не нужно.

— И последний вопрос: как Вас зовут?

— Сюэ Цзунлун — Сюэ Родовой Дракон.

Гаян (Песнь суфия)

Инаят Хан[2]

Суфизм — таинственное мистическое учение, выросшее на почве ислама. Философы и историки религии до сих пор ломают копья в попытках найти всеохватывающее определение суфизму и поместить его в соответствующее гнездышко в своей систематике. Попытки эти малоуспешны, ибо “настоящая религия суфия — это Океан Истины”, а океан неисчерпаем.

Автор цитаты — Инаят Хан, один из ярчайших представителей суфийского движения XX века.

Самые знаменитые из известных европейской интеллигенции суфиев были поэтами (среди них такие гении восточной культуры, как Д. Руми и О. Хайям). Инаят Хан тоже был великолепным поэтом, но, кроме того, еще и выдающимся музыкантом и композитором. Он родился в г. Барода (Индия) в 1882 г. в семье потомственных музыкантов. Его дед известен своей разработкой системы нотной записи для индийской классической музыки. Мальчик жадно учится музыке, с раннего детства участвует в концертах, которые приносят ему известность в родном штате, а потом и за его пределами. Казалось, он и дальше будет шагать лишь по музыкальной стезе. Но музыка для Инаят Хана означает нечто большее, чем для обычных музыкантов.

Он открыл в себе удивительную способность — слышать музыку не только в колебании струн музыкальных инструментов. Он слышал ее в своем теле и замечал, что каждому органу присуща своя мелодия. Он отчетливо слышал музыку травы и деревьев, музыку моря, гор, звезд. Откуда эта способность, пугаться ли ему или радоваться, что ему делать дальше? — с этими вопросами юноша обратился к известному суфийскому учителю Мухаммаду Мадани, который сразу высоко оценил его готовность к вхождению в состояния высших мистических озарений. Начались годы постижения суфийских учений, овладевания мистическими практиками. Музыка при этом была не помехой, а помощью, облегчавшей искания. Позже он скажет: “Когда душа настроена на Бога, все превращается в музыку”.

Для музыкального таланта Инаят Хана Индия становилась мала. Он начал получать приглашения выступить в других странах, в том числе и европейских.

Учитель не стал удерживать молодого суфия: “Нашему учению, также как и твоей музыке, не должно пребывать только здесь, в Азии. Твоя миссия — нести нашу истину на Запад”.

С 1910 г. Инаят Хан неустанно путешествует и выступает в Европе и Америке. Форма его выступлений — некое сочетание лекции и концерта. Пламенными словами он пытается донести до слушателя мудрость суфизма, а на тех, чьи психические установки слишком жестки, воздействует бесподобной индийской музыкой, доходящей до самого сердца.

В октябре 1913 г. Инаят Хан прибывает в Россию, где в течение семи месяцев с огромным успехом выступает в Москве и Петербурге. Он принят в придворных и литературно-музыкальных салонах, ему горячо аплодируют, но настоящую духовную близость к нему ощущают лишь немногие. Один из этих немногих — А.Н. Скрябин. Они встречались несколько раз и быстро нашли общий язык, сойдясь в том, что музыка еще должна сослужить великую службу в деле объединения пока еще разъединенного человечества.

При всей своей обширной деятельности Инаят Хан не оставляет главного — суфийской практики, движения по пути, ведущему к личному слиянию с Богом.

Нашедший Всевышнего в собственном сердце Инаят Хан ясно понимает, что различные веры и верования не более, чем “волны на поверхности океана”. “Истинная духовность, — учит он, — не в причастности к какой-либо религии или верованию. Это облагораживание души, воспаряющей над преградами материальной жизни”.

В Европе (в том числе и в России) Инаят Хан основал несколько суфийских организаций. В настоящее время во главе двух крупнейших европейских центров стоят его сыновья Пир Вилаят Хан и Хидаят Хан.

Сам Инаят Хан в 1926 г. возвращается в Индию. Его миссия выполнена. Знаменитый суфий в расцвете жизненных сил. Его тело крепко и полно энергии Он пользуется всеобщим почетом и уважением. Но душа его тоскует по небесам.

И небеса позвали ее к себе. В 1927 г. Инаят Хан покинул земную юдоль. Его кончина с легкой улыбкой на лице была такой же светлой, как и его жизнь. Скорбящие ученики утешались словами своего наставника: “То, что кажется нам смертью, на самом деле — настоящее рождение души”.

Неотразимое обаяние личности Инаят Хана действует на нас и сейчас через его многочисленные книги, полные вдохновенных стихов и откровений, через его музыкальные произведения.

_{(Продолжение следует)}