«Если», 1998 № 10

Вл. Гаков Восхождение Дэвида Брина

В сознании многих эта великолепная «тройка Б» — Бенфорд, Бир и Брин — буквально неразделима.[8] Можно сказать, три ипостаси одного и того же автора.

Действительно, в их биографиях и творчестве много схожего. Все трое вспыхнули звездами первой величины в начале 1980-х годов (хотя писать начали в разное время), а ныне являются признанными лидерами так называемой «твердой» научной фантастики. Все трое получили отличную научную подготовку; у Бира профессиональный роман с естественными науками вышел скоротечным, Брин и Бенфорд защитили диссертации и активно занимались научной деятельностью (последний не прекращает ее и по сей день). Наконец, все трое живут на Западном побережье США, а это — особый духовный микроклимат, субкультура, одним словом, мир, фрагменты которого можно обнаружить в произведениях всех троих…

Разумеется, достаточно прочитать по одной, наугад выбранной книге каждого, чтобы понять, насколько члены этой троицы не похожи друг на друга. И все-таки, как только разговор заходит об одном из них, можно не сомневаться — вскоре будут помянуты и двое остальных. Я, во всяком случае, вижу определенный смысл в том, что впервые услышал о Дэвиде Брине не от кого-нибудь, а от Грегори Бенфорда.

Было это в 1983 году, когда Бенфорд, в ту пору уже признанный лидер американской «твердой» фантастики, впервые оказался в Москве. Разумеется, меня остро интересовало, кого еще из молодых коллег выделит сам Бенфорд, однако произнесенное имя мне тогда ровным счетом ничего не сказало: Дэвид Брин. Между прочим, единственной книжкой, с которой Бенфорд коротал часы в самолете и гостинице, был второй роман упомянутого Брина — «Начинается звездный прилив». Год спустя книга с триумфом сделала «дубль» — завоевала обе высшие премии в жанре, и после этого не знать, кто такой Дэвид Брин, было уже просто неприлично…

Он родился 6 октября 1950 года в Глендейле, который только называется «городом», а на деле представляет собой один из районов Большого Лос-Анджелеса. После окончания школы будущий писатель учился в Университете штата Калифорния (в близлежащем Сан-Диего), а потом в знаменитом Калифорнийском технологическом институте (Калтехе), который и закончил с дипломом астронома. После этого Брин защитил в своей «альма-матер» магистерскую диссертацию, а затем и докторскую. До этого успел поработать во флагмане аэрокосмической индустрии — фирме «Хьюз Эйркрафт», консультантом НАСА, да еще прочитать курс физики в родном университете и в одном из местных колледжей.

Чуть позже он повторно вернулся в университет, но на сей раз обучал студентов не физике и не астрономии: уже известный писатель Дэвид Брин вел здесь творческие мастерские по литературе.

К ней он всегда испытывал склонность — даже когда занимался физикой и математикой в университете. «Я все утешаю себя иллюзиями, — вспоминал он, — что мог бы стать знаменитым ученым или инженером. Хотя, увы, память говорит другое: в те благословенные годы учебы в Калтехе я слишком долго ждал, когда же соизволит проснуться моя „десятая муза“. На лекциях по физике перед нами разворачивали новые, возбуждающие горизонты того, как устроена Вселенная, — а для меня все это звучало какой-то китайской грамотой, через которую приходилось продираться с трудом и совсем без удовольствия. Математика осталась для меня труднопостижимой поэзией, аромат которой таял в воздухе еще до того, как я успевал его ощутить. В моей голове уже тогда витали по большей части слова и образы, а не числа и формулы… Думаю, что я испытывал бы трепет и смущение в присутствии Истинного Физика, во взоре которого видны отблески картин того, что происходит на границе Вселенной: ученый видит их воочию — Большую Сингулярность и голову Медузы… и не сморгнет, и не обратится в камень!»

Согласимся, это слова писателя, а не физика.

«Остепененным» ученым Дэвид Брин стал в 1981 году, но уже за год до того он дебютировал в научной фантастике, а в 1983-м выпустил второй роман, принесший ему славу и признание. Этот роман окончательно определил дальнейший жизненный путь Брина.

Как пишут авторы второго издания справочника «Научные фантасты XX века», вышедшего в 1986 году, имени Дэвида Брина в первом издании, появившемся пять лет назад, вы не найдете. Сейчас же это один из авторов, которого невозможно забыть; он, без сомнения, входит в первую десятку ныне здравствующих и пишущих фантастов.

Действительно, ворвался он в научную фантастику на редкость стремительно и неудержимо. Дебютировав в 1980 году романом «Нырнувший в Солнце», новичок за считанные годы выдвинулся в лидеры «твердой» НФ. По опросу, проведенному в 1988 году журналом «Локус», Дэвин Брин был назван читателями «лучшим автором научной фантастики 1980-х годов».

Сравнивая творчество Дэвида Брина с произведениями его коллег-сверстников, Брайан Олдисс в своей истории научной фантастики, вышедшей в 1986 году, отмечал: «Проза Брина более облегченная, а язык более разговорный, нежели, к примеру, у Бира или Стерлинга. Брин мягче, человечнее, хотя во всем, что касается сюжетной фантазии, вряд ли уступает кому-либо. Тем не менее он автор преимущественно идей, и если сравнивать его с кем-либо, то, вероятно, придется вспоминать писателей прошлого». После чего мэтр британской фантастики пророчески предрек: «Уже сейчас творчество молодого писателя являет все признаки того, что к концу 1980-х годов из него получится отменный автор-бестселлерист».

Первый роман Брина был принят читателями и критиками неплохо — но и только; многие, как и автор этих строк, познакомились с дебютом писателя задним числом, вдохновившись чтением продолжения — уже упомянутого романа «Начинается звездный прилив» (1983), собравшего внушительный урожай премий: «Хьюго», «Небьюла», премия журнала «Локус»[9]… Следующий роман, завершивший трилогию (то, что трилогия вырастет в сериал, выяснилось позже, но предугадать можно было уже тогда, десять лет назад), «Война цивилизаторов»[10] (1987) также принес автору премии «Хьюго» и «Локус».

Первый и второй (пока, несомненно, лучший) романы из серии о Восхождении обещали многое. Придуманная Брином схема «обустройства» галактики поражала сложностью и продуманностью, что выгодно отличало его мир от примитивных «космических опер» многих коллег.

Во-первых, не одна обитаемая галактика, а целых пять союзов разумных рас. Во-вторых, все они были некогда «засеяны» разумной жизнью, а таинственный сеятель — сверхраса Прародителей удалилась неведомо куда (как и положено всем этим Хайнам и Странникам), однако оставила приглядывать за молодыми цивилизациями-несмышленышами пять рас-наставников (Patron Lines), по одной на каждую галактику. В обязанности Наставников входит помощь «местным» разумным расам в их медленном и трудоемком карабкании по цивилизационной лестнице. Это Восхождение (Uplift) и составляет тайный план неведомых Прародителей, своего рода галактический Высший Закон, какие-либо отклонения от коего не допускаются и своевременно — я бы добавил: с фанатичной непреклонностью — пресекаются… При том, что эти пять рас — наиболее деятельные и старые, во время оно были «возвышены» предыдущими Наставниками, а те — своими, еще более древними. Память о самых первых в значительной мере утеряна, остались лишь мифы и легенды.

На мой субъективный вкус, и этого более чем достаточно для раскручивания добротного, полновесного сюжета. Однако автору показалось мало. И он насыщает действие еще несколькими темами.

В-третьих, земная цивилизация усомнилась в благих намерениях Плана. Дело в том, что у землян не было «своего» Наставника (а значит, и покровителя), и их не очень жаловали в обитаемом космосе — как всяких выскочек. Кроме того, землянам разрешили «возвысить» шимпанзе и дельфинов, но дальше поумневшие шимпанзе начали втихую «возвышать» и другие виды обезьян, и… события начали приобретать необратимый характер. План неведомых первых Прародителей оказался под угрозой. А опыт общения с иными космическими расами показывал, что обитаемая Вселенная напоминает собой средневековый феодальный раздрай наподобие того, когда монарх умирает или отправляется в долгий поход, после чего в стране начинается бесконечная драка влиятельных кланов, каждый из которых считает, что именно на него возложена обязанность следить за исполнением Закона. Это, в-четвертых. В-пятых, единственное, что может сохранить пусть зыбкий, но мир в пяти галактиках, это проникновение в полумифическую вселенскую библиотеку Прародителей — Галактический Институт (нечто вроде азимовского Основания), где аккумулирована вся известная мудрость Вселенной. В-шестых, самодеятельность землян вызывает беспокойство у Наставников — и в воздухе (точнее, в безвоздушном пространстве) пахнет грозой, назревает галактическая война. В-седьмых, экипаж земного космического корабля состоит не только из людей: им помогают те самые разумные дельфины, чьи образы, кстати, по живости и убедительности соперничают с образами людей. Есть еще «в-восьмых», «в-девятых», «в-десятых»…

Перебор? Дело вкуса… Уже на последнем романе первой трилогии я откровенно заскучал, поскольку количественное увеличение сюжетных линий не сопровождалось новым качеством: цикл Брина уверенно выруливал на конвейерный сериал — другое дело, что сериал, в отличие от многих, высококачественный. Вторая трилогия о Восхождении — «Риф света» (1995), «Берег бесконечности» (1996), «Галс неба» (1997) — оказалась явно слабее предыдущей, хотя большинство читателей ее приняли, о чем свидетельствуют впечатляющие тиражи…

К счастью, писатель не зациклился на своей беспроигрышной эпопее и в промежутке между двумя трилогиями приятно удивил романами совершенно иного толка. Этот поворот в творчестве Брина и знаменует собой истинное Восхождение автора, результат которого пока однозначно предсказать трудно, но сам факт «отрыва» от золотоносного конвейера говорит о многом…

Вспомнить хотя бы роман «Почтальон» (1985), переписанный из одноименной повести. Не останавливаясь на этой книге подробно (в пятом номере журнала рассказывалось об экранизации этого романа), могу только отметить, что произведение Брина послужило приятным напоминанием о полузабытом: о том, что и научной фантастике не чужда художественность, подлинная страсть, дум высокое стремление — и все такое прочее.

К теме глобальной катастрофы Брин возвращается в своем самом «футурологическом» романе «Земля» (1990), написанном, несомненно, под влиянием «Остановки на Занзибаре» Джона Браннера. Это тщательно продуманная и до деталей выписанная панорама земной жизни через полстолетия — не во всем, на мой взгляд, удачная, но серьезная и художественно правдивая. В романе затейливо переплетены катастрофы естественные и рукотворные — созданная в лаборатории микро-«черная дыра» вырвалась наружу, ну, а что касается засоренной, превращенной в помойку планеты, то это уже никакая и не фантастика. Это вполне вписывается в разделяемые Брином концепции Геи — планеты как живого организма, философские идеи Пьера Тейяра де Шардена, нашего Вернадского, а в научной фантастике — Олафа Стэплдона.

Говоря о такой важной социальной функции научной фантастики, как предупреждение, Брин заметил: «Я — часть этой культуры. Критичность — единственная известная вакцина против социальной ошибки. И если так называемая „литература основного потока“, тем более, кино, телевидение и прочие масс-медиа уже заражены вирусами ошибок, то мы, писатели-фантасты, являемся, пожалуй, единственными антителами, образующими иммунную систему. Мы помогаем созданию лучшего мира, но делаем это по-своему — предотвращая худшие из возможных ошибок. Самые выдающиеся произведения научной фантастики — это почти всегда „самопредотвращенные“ пророчества. „Доктор Стрейнджлав“ помог предотвратить третью мировую войну. „1984“ зарядил нас аргументами против тоталитаризма. „Капитал“ Маркса — одна из величайших научно-фантастических книг всех времен — помогла реформировать нашу систему, которую автор этого произведения полагал абсолютно нереформируемой».

Контрастом всем перечисленным книгам, особенно двум последним, предельно серьезным, служит более легкий, даже несколько игривый роман Брина «Дело практики» (1984), опубликованный в этом номере журнала. Забавная, хотя логически убедительная и изящно написанная история современного ученого, попавшего в некий параллельный мир, где правит магия (или местная наука, кажущаяся магией), вызывает в памяти целую вереницу литературных ассоциаций — циклы Спрэга де Кампа и Флетчера Прэтта, Пирса Энтони, Кристофера Сташеффа. К счастью, в отличие от них, Брину хватило чувства меры, и он не стал растягивать шутку на очередной сериал.

Для полноты картины следует упомянуть написанный в соавторстве с Бенфордом почти «производственный» роман «Сердце кометы» (1986), выход которого совпал с пиком ажиотажа вокруг кометы Галлея, а также сравнительно недавно вышедшие романы «Штучная работа» и «Время славы». Хотя Брин писал и произведения малой формы, а один из рассказов, «Хрустальные сферы» (1984), даже принес автору очередную премию «Хьюго», в сознании критиков и читателей он, в целом, остается автором многотомной интеллигентной «космической оперы», нескольких заметных одиночных романов и…

В интервью, данном журналу «Локус» в прошлом году, Дэвид Брин поделился творческими планами:

«Что выпущу в ближайшее время? Вы знаете, когда наследники покойного Айзека Азимова предложили мне написать один из романов-продолжений к серии об Основании, я поначалу ответил отказом. Мне хватало и своих собственных проектов. Но мой друг Грег Бенфорд объяснил мне, что научная фантастика — это всегда своего рода беседа с читателем и с самим собой. И я сдался, поскольку меня тоже захватила идея Грега рассматривать азимовское Основание как дружеский ужин за круглым столом, за которым неторопливо — вот уже полвека — писатели-фантасты обсуждают судьбу человечества…»

1. «Нырнувший в Солнце» («Sundiver», 1980).

2. «Начинается звездный прилив» («Starlide Rising», 1983).

3. «Дело практики» («The Practice Effect», 1984).

4. «Почтальон» («The Postman», 1985).

5. Сб. «Река времени» («The River of Time», 1986).

6. В соавторстве с Г.Бенфордом — «Сердце кометы» («Heart of the Comet», 1986).

7. «Война цивилизаторов» («The Uplift War», 1987).

8. «Дошкольный период доктора Пака» («Dr. Pak's PreSchool», 1989).

9. «Земли» («Earth», 1990).

10. «Штучная работа» («Piecework», 1991).

11. «Время славы» («Glory Season», 1993).

12. Сб. «Чуждость» («Otherness», 1994).

13. «Риф света» («Brightness' Reef», 1995).

14. «Берег бесконечности» («Infinity's Shore», 1996).

15. «Глас неба» («Heaven's Reach», 1997).