«Если», 2008 № 04

КОМИКС Любопытные варвары

Что общего между типографским знаком и огромным памятником? Ничего. Но если в словах «астериск» и «обелиск» переставить местами два последние буквы, получатся имена едва ли не самых популярных героев французской массовой культуры двадцатого века.

У отчаянного Астерикса два дня рождения. Один был еще до нашей эры. Другой — 29 октября 1959 года, когда увидел свет номер журнала «Пилот» с первым комиксом о его похождениях. И между двумя этими датами лег еще один, самый важный момент — когда встретились два молодых француза, сценарист Рене Госсинни и художник Альбер Удерзо. Встретились и решили создать комикс из жизни своих далеких галльских пращуров. А поскольку историю оба знали не очень, комикс сделали юмористическим, чтобы в случае чего суметь обратить свое незнание в шутку.

Почти сразу же соавторы заспорили: каким должен быть герой? Большим и сильным? Или маленьким и ловким? Победила дружба, и в результате вместо одного персонажа родились два — своеобразные галльские Дон Кихот и Санчо Панса. Только эти двое должны были всегда побеждать и отстаивать независимость родной деревушки благодаря волшебному эликсиру: один эликсир пьет, а второй еще в детстве в нем выкупался. Главного героя решили назвать на букву А — пусть будет первым в любом списке. Так и появился Астерикс, «переименованный» из обозначения сноски.

Впрочем, с буквой «А» можно было и не хитрить. Комикс обрел признание уже со второго выпуска. К двадцать первому веку история похождений Астерикса и Обеликса занимала уже более тридцати томов и была переведена на сотню языков и диалектов. Госсинни и Удерзо даже основали собственную студию «Идефикс», названную в честь забавного ручного пса, с которым не расстается толстяк Обеликс.

Французы давно считают двух комикс-варваров своей гордостью. Те воплощают черты национального характера: жизнелюбие, удаль и патриотизм. На родине героев дипломатично закрывают глаза на то, что их облик далек от исторической правды. Так, галлы никогда не заплетали косичек, а вместо красивых поясов носили… подтяжки.

Веселые варвары стали одним из символов страны, как Эйфелева башня или Собор Парижской Богоматери. Первый французский спутник назывался «Астерикс». Такое же имя получил и огромный парк аттрационов под Парижем.

Уже в 1967 году вышел полнометражный анимационный фильм — «Астерикс из Галлии». Впоследствии появилось еще семь. Два из них поставили сами авторы комиксов. Вероятно, могли бы снять и больше, но этому помешала смерть Госсинни в 1977 году. Удерзо отказался от режиссуры и продолжил книжную серию один, чем занимается и теперь. А фильмы продолжали выходить. Анимированные Астерикс и Обеликс побывали в Британии и даже в Америке. Восьмой и последний на сегодняшний день мультфильм, «Астерикс и викинги», вышел в 2006 году. Но к этому моменту храбрые галлы уже покорили игровое кино.

О возможности кинофильма говорили давно. Комиксы привлекли внимание именитого Клода Лелуша, а роль Астерикса мечтал сыграть Луи де Фюнес. Но вот беда: великий комик ни за что не хотел отращивать или приклеивать усы — и на этом дело застопорилось.

Игровую экранизацию комиксов удалось осуществить только под занавес двадцатого столетия. «Астерикс и Обеликс против Цезаря» оказался самым дорогим и амбициозным европейским кинопроектом века: после него ничего подобного снять уже попросту не успели, начался век следующий. За постановку взялся известный комедиограф Клод Зиди. Был проведен и стопроцентно удачный кастинг: Астерикса сыграл Кристиан Клавье (многие критики считают его наследником таланта де Фюнеса), а Обеликса — Жерар Депардье. Помимо чисто внешнего попадания в типаж оба актера тонко почувствовали «рисованную» природу образов и сказочность предлагаемых обстоятельств. У Клавье и Депардье к тому же был опыт совместной работы в фантастической комедии «Ангелы-хранители» (другое название — «Между ангелом и бесом»).

Клод Зиди снискал популярность еще в начале семидесятых благодаря серии абсурдных комедий с группой «Шарло». Для его типичных героев придуман даже особый термин — «зидиоты». В своей версии приключений Астерикса и Обеликса режиссер тоже сделал ставку на откровенную буффонаду — и по возможности точное воспроизведение оригинальной «картинки» Удерзо.

Кроме пары Клавье-Депардье и приглашенной звезды Роберто Бениньи главным аттракционом стали спецэффекты. Компьютерные технологии, за которые отвечал небезызвестный Питоф, перенесли на экран фирменные комиксо-мультипликационные трюки. Например, галлы «под эликсиром» заставляют римлян гроздьями разлетаться в стороны от молодецкого апперкота. Но дальше таких затрещин и чудесных превращений шутки почти не идут.

Тем не менее лента имела успех, и в 2002 году последовало продолжение — «Астерикс и Обеликс: Миссия «Клеопатра». Новый режиссер Ален Шаба подошел к делу более раскованно, чем его предшественник. Действие перенесли в Древний Египет, а клоунаду первого фильма потеснила легкая прозрачная ирония, отчего продолжение только выиграло. Шаба глубже прочувствовал постмодернистскую природу комиксов-первоисточников и адекватно переложил ее на язык кино. Его версия пронизана духом тонкой пародии и дарит зрителю радость понимания намеков. Депардье цитирует самого себя в роли Сирано де Бержерака, египтяне отплясывают под хит Джеймса Брауна, а финальная драка — мини-дайджест гонконгских боевиков. Актерский ансамбль украсили заводной Жамель Деббуз (глядя на экран, невозможно поверить, что у комика нет правой руки), знойная Моника Белуччи и харизматичный Жерар Дармон, знакомый отечественным зрителям по фильму Григория Данелия «Паспорт». Сам Шаба не упустил случая «назначить» себя новым Цезарем. Практически все персонажи сделаны настолько выпуклыми, что заглавная неразлучная парочка даже слегка затерялась в этом красочном древнеегипетском карнавале.

Третьего фильма пришлось ждать почти пять лет. «Астерикс на Олимпийских играх» вышел на европейские и российские экраны в конце января 2008-го. Режиссеров стало двое — Фредерик Форрестье и Тома Лангманн. Затраты на производство тоже выросли почти вдвое по сравнению с бюджетами первых серий. Действие снова перенесли с территории Галлии — на этот раз в покоренную римлянами Древнюю Грецию. Видимо, проанализировав успех предыдущих фильмов, создатели решили идти по принципу «всего побольше»: шуток, пародий, спецэффектов и действующих лиц. Публику стремятся не только развеселить, но и впечатлить планами величественных дворцов и стадионов, нарисованных в 3D с оглядкой на «Гладиатора», и залихватскими гонками на колесницах, поставленными с оглядкой на «Бена Гура». Произошли замены и в команде игроков: так, Кристиана Клавье в роли Астерикса сменил более молодой Кловис Корнильяк, причем это ухитрились даже сюжетно обыграть.

Французы не были бы французами, если бы не сделали любовную интригу главной пружиной действия. Правда, Обеликса уже «влюбили» в первой серии, Астерикса — во второй, и в третьем туре на арену вышел новый герой с говорящим именем Полюбвикс (эстрадный комик Стефан Руссо). По совершенно сказочному зачину этот галльский Иванушка-дурачок воспылал страстью к эллинской царевне Ирине. Правда, ее рука уже обещана Цезареву отпрыску Бруту. Ранее появившийся только в эпизоде первого фильма и сыгранный другим актером (Бенуа Пульворде) нахальный Брут забрал себе львиную долю экранного времени.

Но главное явление народу случилось в образе Юлия Цезаря — эта роль досталась Алену Делону. Модное голливудское веяние, когда любимые в прошлом актеры с успехом доказывают, что еще живы, захлестнуло и Францию. Хотя в кадре так и не появились заявленные предварительно Клаудия Кардинале и Жан-Клод Ван Дамм. Зато Делон продемонстрировал великолепную творческую форму, сыграв едва ли не самого смешного Цезаря в мировом кино: чванливый государь, страдающий запущенной формой нарциссизма, но не потерявший остатков былого величия. Его игра сдобрена щедрой долей самоиронии, как хороший коньяк — оттенками и нотами вкуса.

Однако то, что ранее лишь наметилось у Шаба, стало главной проблемой триквела. На фоне мелькания старых и новых лиц, на фоне камео спортивных «звезд», вроде Михаэля Шумахера, сами Астерикс и Обеликс превратились из гвоздей программы в почетных гостей Олимпиады. К тому же в соревнованиях как таковых эти персонажи почти не участвуют, ибо волшебный эликсир друида Панорамикса признан допингом. Тем не менее сила третьего фильма оказалась именно в его разнообразии и многоцветье. Здесь нашлось место всему: вышедшим в тираж знаменитостям и «молодой крови», сокрушительным плюхам «…против Цезаря», ярким пародиям «…Клеопатры» и даже, благодаря все тому же Бруту, доле «черного» юмора. Французская комедия в начале нового столетия не потеряла блеска и временами смешит до слез.

Быть ли четвертому фильму и нужен ли он? Ну, как сказал Цезарь: «Эти игры вряд ли проживут две тысячи лет, но…»

Андрей НАДЕЖДИН

РЕЦЕНЗИИ

ТЕМА Уходит дракон, приходит Билл

Какой киножанр более матери истории ценен — фантастика или боевые искусства? А может быть, «на коне» окажется нечто среднее?

Уже давно вызывает улыбку идея, будто фантастика должна кого-то к чему-то побуждать. Например, молодежь — к поступлению в технические вузы. Спорят даже о том, а должна ли она побуждать хотя бы думать. Казалось бы, кинематограф таких споров никогда не знал, он всегда проходил по категории entertainment, то есть «развлечение». Но в конце восьмидесятых — начале девяностых был период, когда некую часть зрителей кино подталкивало к действию. Причем кино не самой высокой пробы.

Перестроечные кооперативные видеосалоны показывали в массе своей отнюдь не «Звездные войны». Их основным репертуаром были боевики с Арнольдом и кунгфу с Брюсом. За последнего шел не только сам Ли, но и его многочисленные двойники, которые носили то же имя и мстили за «учителя» в лентах с названиями типа «Уходит дракон, приходит тигр». Даже первая, мистическая, серия франшизы «Не отступать и не сдаваться» с молодым и никому не известным Ван Даммом выдавалась нахрапистыми видеофлибустьерами за настоящий фильм с Брюсом Ли. Юных зрителей не смущало, что по сюжету Брюс восставал из реальной могилы. А возвратившись домой, те же юные зрители тягали гантели, морщась, пытались опуститься на шпагат, после чего шли записываться в ближайшую секцию у-шу.

Прошло совсем немного времени, и уже на мировой арене к середине девяностых жанр «боевых искусств» пережил небывалый взлет. Ленты с участием Ван Дамма и Сигала поднимались в первые строчки хит-парадов. Доля фантастических сюжетов в жанре неуклонно росла. Неожиданно «выстрелил» режиссерский дебют Пола Андерсона — среднебюджетная экранизация компьютерной игры «Смертельная битва». Отечественный лицензионный видеорынок, который только-только зарождался, наводнили недорогие боевики независимой студии Nu Image, наподобие «Киборга-полицейского». Точно так же пиратский рынок еще недавно заполняли кунг-фу-ленты от гонконгской компании Golden Harvest. Кстати, она тоже сумела было поймать новую волну, купив права и запустив в производство сериал о черепашках-ниндзя.

Однако небывалая популярность — верный признак будущего кризиса.

Во второй половине девяностых в жанре наступил резкий спад. Сигал и Ван Дамм теряли обороты, раз за разом испытывая кассовые провалы своих новых фильмов. Иные «бойцы», вроде Дольфа Лундгрена или Марка Дакаскоса, несмотря на талант и фактуру, так, по сути, и не вышли из резервации фильмов категории «Б». Но главное, исчерпались творческие идеи. Любые удары и комбинации сняли едва ли не во всех возможных ракурсах. Единственное, чем мог похвастаться жанр, — это прорывом Джеки Чана на американский рынок.

Но в кино уже появилась новая генерация режиссеров, которые в юные годы видели немало гонконгских боевиков о кунг-фу и теперь черпали из них свое вдохновение. Именно фантастика помогала им воплотить замыслы в жизнь.

Некалендарный XXI век целлулоидные единоборства встретили в 1999 году, когда на экраны вышла «Матрица». Сцены боевых искусств, показанных с применением новаторских методов съемки, сделались одним из «фирменных» аттракционов картины. Причем файтинг занимал в ней едва ли не больше экранного времени, чем в некоторых фильмах «чистого» жанра.

Пример оказался заразительным. Даже старые проекты перекраивались на новый лад и сдабривались щедрой порцией «высоких ударов» ногами. По экранам летали «Ангелы Чарли», кувыркался в воздухе Том Круз, выполняя очередную «невыполнимую миссию», а чистокровный француз Жан Паспарту вдруг приобрел китайскую родословную и внешность Джеки Чана в модерновой версии «Вокруг света за 80 дней». Даже кинохулиган Квентин Тарантино отметился двухсерийным «Убить Билла»: этот фильм, как ни странно, тоже можно отнести к фантастике, поскольку действие происходит в некоей альтернативной реальности, живущей по законам азиатского кино. Рукопашные эпизоды поставил широко известный в узких кругах Юэнь Во-Пинг — он же работал над «Матрицей». А ведь еще десять лет назад при съемках «Универсального солдата» Роланд Эммерих, Жан-Клод Ван Дамм и Дольф Лундгрен сознательно уменьшали число сцен с восточными единоборствами, чтобы привлечь больше зрителей.

Однако голливудский мейнстрим, подобревший к восточному собрату, можно сказать, задушил последнего в объятиях.

С одной стороны, новое фантастическое кино предоставило жанру доселе невиданные выразительные средства. С другой стороны, оказалась сниженной планка самого искусства боя. Благодаря спецэффектам, системе тросов и умелым постановщикам из Гонконга стало возможным пригласить любую кинозвезду с танцевальной пластикой и за несколько месяцев обучить ее сценическому варианту восточных единоборств. Неискушенный зритель, увлеченный зрелищем, и не различал, что Кеану Ривз, Бен Аффлек или Камерон Диас в боевых сценах — это далеко не Брюс Ли, который оттачивал свои движения годами по много часов в день. Компьютерная графика и звезды класса «А» исправно приносили кассу, профессиональные «единоборцы», кроме Джеки Чана и Джета Ли, вышли в тираж, боевые искусства из гвоздя программы превратились всего лишь в один из трюков, острую приправу для поп-корна. Хотя внешне все выглядит более чем благополучно, Уже никого не смущает, например, когда в космической «Миссии «Серенити» герои применяют карате или пользуются коротким самурайским мечом вакидзаси вместо бластера.

Но боевые искусства не сдались. Их философия проповедует верность пути воина и равновесие духа. Единоборства начали искать способ, как снова выйти на первый план, привлечь к себе внимание зрителя и стать главным блюдом для киногурманов. На помощь пришла восточная мудрость, которую высказывали еще в «Кавказской пленнице»: «Тот, кто нам мешает, тот нам поможет!»

Речь, конечно, идет о фантастике.

В гонконгских фильмах семидесятых был популярен сюжет: хороший герой борется с плохой школой кунг-фу, но его техника сильно хромает по сравнению с вражеской. Тогда он объединяет два стиля в один, изобретает какую-нибудь «змею в тени орла» — и посрамляет неприятеля. К этой же тактике прибегло боевое кино: стало с чем-то объединяться. Выражаясь терминами ТРИЗ — «свертываться». Сообща, как говорится, и батьку бить легче. Боевые искусства вновь заявили о себе тремя путями. И все три оказались связаны с кинофантастикой — в разных странах и даже на разных континентах.

Первый выход нового дракона состоялся на родине — в Азии. Боевые искусства сделали финт, какого от них никто не ждал, — объединились с арт-хаусным кино. В 2000 году вышел «Крадущийся тигр, затаившийся дракон» интеллектуала Энга Ли. Появление этого американского фильма, снятого на китайском языке с аутентичным актерским составом, знаменовало ренессанс специфического жанра wuxia. Название метко переводят как «кунг-фу на веревках». Именуется он также «кунг-фу с полетами».

Жанр имеет давнюю традицию в восточном кинематографе, его недолюбливал еще Брюс Ли, ратуя за реалистичную демонстрацию боевых искусств. «Веревочное кунг-фу» невозможно спутать ни с каким иным подвидом азиатского кино. Здесь всегда присутствует мотив фантастических способностей героев, которые сражаются, летая по воздуху, и часто пользуются дистанционно управляемым холодным оружием. Энг Ли в «Крадущемся тигре…» придал wuxia новое, философское измерение. Фильм получил четыре «Оскара» (номинируясь и как лучшая американская лента, и как лучшая лента на иностранном языке!) и многократно окупил в прокате свой относительно невысокий бюджет. Особую роль в успехе сыграли и яркая восточная экзотика, и цифровые технологии, которые позволили шире использовать страховочные тросы, потом «вытирая» их из кадра.

Ни до, ни после «Крадущегося тигра…» Энг Ли не обращался к теме боевых искусств. А потому королем жанра стал другой «высоколобый» режиссер — Чжан Имоу, одну за другой поставивший картины «Герой» (2002), «Дом летающих кинжалов» (2004) и «Проклятие Золотого Цветка» (2006). После «боевиков кунг-фу» и «комедий кунг-фу» с легкой руки Имоу закрепилась новая традиция. Ее можно назвать «историческая фэнтези-драма кунг-фу». Сочный древний колорит, богатый символический пласт, обязательные поединки с нарушением законов гравитации и филигранно отшлифованные, геометрически выверенные планы — вот ее отличительные признаки. К реальной истории эти сюжеты имеют довольно поверхностное отношение, как, впрочем, и к реальным боевым искусствам: сотни лет назад у-шу и другие направления отнюдь не были столь изощренными, как сейчас.

Меньше чем за десятилетие творчества Энга традиция успела обрасти ответвлениями, заполучить своих бунтарей и пересмешников, а главное — распространиться по миру. Оператор «Крадущегося тигра…» Питер Пау поставил фильм «Искатели приключений» (2003), где попытался показать «кунг-фу на веревках» уже в наши дни и скрестить с приключениями в духе Индианы Джонса и Лары Крофт. Но то, что хорошо для виртуальности «Матрицы» и условно-мифического Древнего Востока, вызывает зрительское «не верю», будучи механически перенесено в современность. «Искатели приключений» не сумели стать даже тенью фильмов Энга Ли и Чжана Имоу, хотя операторское мастерство Пау оказалось на высоте.

Комик Стивен Чоу высмеял штампы wuxia в «Убойном футболе» и особенно в фантастических «Разборках в стиле кунг-фу». А в Таиланде на засилье «веревочных» боевиков ответили по-своему: выпустили «Онг-Бак» с восходящей звездой Тони Джаа — в старой манере, демонстративно без тросов, цифровых эффектов и монтажных трюков.

Как пел Высоцкий: «Кроме мордобития — никаких чудес…» Однако здесь также присутствовали элементы восточной мистики: герой должен отвести от своей деревни проклятие, связанное с кражей головы статуи Будды. Любопытно, что Тони Джаа впервые вышел на съемочную площадку, дублируя Лорда Рэйдена в файтинг-сценах продолжения «Смертельной битвы».

Но невидимые тросы по-прежнему востребованы: с ними летают не только китайские герои, но и корейские воины, японские самураи и даже… «горячие финские парни». В 2007 году кинематографисты Финляндии совместно с китайскими коллегами выпустили фэнтези-эпик «Воин Севера». Действие развивается в нашем времени и в древности, а в сюжете переплелись мотивы «Калевалы» и старинных преданий жителей монгольских степей. Фольклорные параллели между сказаниями народностей, столь далеких и географически, и мировоззренчески, действительно существуют, их вскрыл еще в девятнадцатом веке филолог Матиас Алексантери Кастрен. Авторы «Воина Севера» придумали этому объяснение, хотя его вытеснили на второй план фэн-тезийная фабула и снятые рапидом сцены боев, где финны крутят замедленное сальто наравне с китайскими мастерами. Впрочем, Джету Ли еще рано опасаться конкурентов из Скандинавии.

Второй путь открыли в Америке, хотя корнями он уходит снова в ориентальное кино. Режиссер Курт Виммер в фильме «Эквилибриум»/«Равновесие» (2002) совместил борьбу голыми руками и стрельбу из пистолетов с близкого расстояния. Так родился англо-японский термин «ган ката». Кинематограф уже знал единоборства, «изобретенные» специально для экрана. Вспомнить хотя бы искусство боя на световых мечах-«лайтсэйбрах», которое создал для Джорджа Лукаса постановщик трюков Рик Маккаллум, комбинируя приемы различных школ кэндо. Предтечей нового направления следует считать, по-видимому, Джона By: он догадался снимать перестрелки по лекалам для рукопашных схваток. Рано или поздно кто-то должен был сделать следующий логичный шаг и объединить два зрелища в одно. Курт Виммер рассказывал: «Гонконгские режиссеры додумались до того, что, если у человека есть две руки, то он может стрелять сразу из двух пистолетов. Я решил: а почему бы нам не пойти дальше и не попробовать удержать сразу несколько пистолетов одновременно! Мне показалось, что соединение оружия с боевыми искусствами вполне органично, хотя никто до этого и не применял пистолетов в борьбе ката».

То же самое новшество Виммер использовал и в своем следующем фильме — «Ультрафиолет» (2006), где от выстрелов в упор уворачивалась Милла Йовович. Примечательно, что если «кунг-фу на веревках» уводит нас в легендарную глубь времен, то область применения «ган ката» — футуристические миры высоких технологий, манипуляций личностью и подавления свободы. И тут, как ни странно, нашлось, что сказать новоявленной отечественной кинофантастике. Действие двухсерийного боевика Михаила Хлебородова «Параграф 78» (2007) как раз происходит в мрачноватом и близком будущем. И едва ли не лучшей файтинг-сценой оказался поединок между героями Гоши Куценко и Григория Сиятвинды, поставленный именно в режиме «ган ката». Причем этот «танец огня» выглядит даже эффектнее и реалистичнее, чем в картинах самого Курта Виммера: он продолжается дольше, и камера тщательно фиксирует каждую деталь.

Третий путь нашли во Франции. В футуристическом боевике Пьера Мореля «13-й район» (2004) восточные единоборства органично соединены с новым видом европейского экстрима — паркуром. Искусство преодоления препятствий в городских условиях, зародившееся в девяностых и включающее элементы акробатики и страховки из боевых стилей, до того уже переносилось на экран, например, в картине «Ямакаси». Впервые на него обратил внимание вездесущий и чуткий к новым веяниям Люк Бессон. А предшественником этого направления в киномире можно посчитать Джеки Чана, который в лучших работах сочетал кунг-фу и «бег с препятствиями». Однако Чан никогда не гнушался «веревочной» страховкой, отказываясь от нее только в крайних случаях, а в двадцать первом веке, участвуя в голливудских постановках, даже сам начал летать на тросах. В то же время адепты паркура — трэйсеры — строят свою гимнастику именно на трюках без всякой страховки, основанных на точном расчете, безупречном владении телом и неукоснительном соблюдении «техники безопасности».

На съемках «13-го района» состоялся дуэт создателя паркура Давида Белля и профессионального каскадера Сирила Рафаэлли. Они «переоткрыли» экранный стиль боевой акробатики, развитый Джеки Чаном и Саммо Хунгом, перенеся его на новую почву — не только в пространстве, но и во времени. Идеальной ареной для демонстрации возможностей паркура оказались трущобы будущего Парижа, разделенного стенами и форпостами на отдельные районы, которые существуют по собственным правилам. Для выживания здесь необходимо не только уметь стрелять и драться, но и с обезьяньей ловкостью уходить от многочисленных преследователей. Футуристический Париж, к слову, снимался во вполне современной Румынии.

Фильм Мореля словно возвратил историю в начало девяностых годов. Не существует секций «ган ката» и нигде, кроме съемочных площадок, не учат «кунг-фу на веревках», а вот паркур оказался способен вернуть интерес молодого зрителя ко вполне реальной физкультуре. Посмотрев «13-й район», многие подростки действительно увлеклись паркуром, и число трэйсеров стало расти из года в год. Нехитрое развлекательное кино снова превратилось в движущую силу.

Боевые искусства в экранной фантастике еще не нанесли своего последнего удара, и, скорее всего, будут оставаться актуальными длительное время. Возможно, потому, что с ростом технологий и все большим усложнением жизненной инфраструктуры современному человеку важно понять, много ли он может сам по себе — пользуясь только собственным телом и рефлексами.

Аркадий ШУШПАНОВ