«Если», 2011 № 07

Новые русские сказки

«Вы занимаетесь тем, чего нет» — эта крылатая фраза из комедии «Гараж» была сказана отнюдь не про детскую кинофантастику. Однако… Есть ли у нас детское фантастическое кино?

Какую бы роль семидесятые и восьмидесятые годы XX века ни сыграли в развитии отечественного кино, для детского кинематографа это было время расцвета. Снимали Ролан Быков, Леонид Нечаев, Владимир Грамматиков, Павел Арсенов, Константин Бромберг. Затевались амбициозные международные проекты («Мио, мой Мио»). На детские фильмы выделялись более значительные бюджеты, чем на «взрослые», хотя, конечно, с голливудскими было не сравнить, Но недостаток средств лишь подстегивал фантазию художников.

Детской фантастики, если приплюсовать сюда и фильмы-сказки, выходило на экраны в разы больше, чем взрослой. Причем сказка и НФ имели тенденцию пересекаться и скрещиваться: робот в «Тайне железной двери» Юзовского, инопланетяне в «Сказке о Звездном мальчике» Нечаева, препарат «балдин» в «Руки вверх!» Грамматикова. А в «Незнайке с нашего двора» дело дошло до отнюдь не детского столкновения прагматизма и романтики, выраженного в знаменитых песенных строчках: «С кем водятся волшебники? А с тем, кто верит в них!».

Интересно, что подавляющее большинство детских киносказок было музыкальными фильмами. Леонид Нечаев в интервью так сформулировал причину музыкальности: «Ребенок воспринимает мир в абсолютном счастье. А счастье лучше всего выражается в песнях».

В детских сказках снимались лучшие советские актеры, которые видели в этом возможность сбросить груз серьезности, от души порезвиться в образе и одновременно продемонстрировать свой профессиональный класс. Ведь приходилось играть рядом с детьми, да и юный зритель всегда более требователен и бескомпромиссен.

Девяностые подкрались незаметно, и детская кинофантастика едва не ушла в небытие. Пальцев на двух руках вполне хватит, чтобы пересчитать все жанровые детские картины, снятые за целое десятилетие.

В первой половине 1990-х еще выходили фильмы, во многом продолжающие советскую традицию: «Подземелье ведьм» Мороза, «Безумная Лори» Нечаева, «Волшебник изумрудного города» Арсенова, «Маленький принц» Росса. Хотя при этом темы поднимались уже совсем иные, на какие в 1980-е особо не принято было снимать — например, религия.

На фоне слома любых творческих и мировоззренческих рамок иногда получались весьма необычные гибриды. Скажем, «Хаги-Траггер» Эльдора Уразбаева представляет собой микс трех жанров и стилей. С одной стороны, это типичный для своей эпохи бандитско-милицейский фильм с политическими аллюзиями, С другой — перепев голливудских хорроров категории «Б» про кукол-убийц. А с третьей — узнаваемая манера съемок детского кино: музыка Евгения Крылатова, Георгий Вицин в роли чудаковатого волшебника и кукла — главный герой, больше похожая на своих собратьев из кинолент, что показывали в передаче «В гостях у сказки», Но делался фильм явно не для детей. Впрочем, не вполне понятно, для кого… Другой любопытный образчик — снятая украинскими кинематографистами четырехсерийная телевизионная картина «Кольца Всевластья». Здесь причудливым образом переплелись восточноевропейский антураж и явные толкиновские мотивы, в сюжете даже нашлось место аналогу гигантской паучихи Шелоб.

А потом наступил век двадцать первый…

Фильмы, выходившие в начале, во многом повторили схему предыдущего десятилетия — они прежде всего пытались подражать лучшим советским образцам. Иногда даже были прямым их наследием: новый век для отечественной кинофантастики начался с выхода осовремененной версии «Через тернии к звездам» Ричарда Викторова, которую осуществил его сын Николай. «Подновили» спецэффекты и звук, добавили несколько ранее вырезанных минут и подогнали хронометраж под новые стандарты проката. Нечто подобное в метафорическом смысле можно сказать и об оригинальных жанровых работах.

При этом заметна тенденция, пришедшая с Запада: детское кино стало не сугубо детским, а ориентированным на семейную аудиторию. Так, «Сверчок за очагом» Леонида Нечаева (2001) вообще можно отнести к фильмам для детей с большой натяжкой. Здесь всего один второстепенный персонаж — девочка-подросток, да и проблематика абсолютно взрослая, пусть и раскрытая в сказочно-рождественском ключе. Режиссер отказался от острых социальных или философских тем, присущих его более ранним сказкам, в пользу, выражаясь словами Льва Толстого, «мысли семейной». При этом «Сверчок за очагом» визуально практически не отличается от нечаевских работ советского периода, разве что вкраплениями компьютерной графики и качеством пленки.

«Повелитель луж» (2001) Сергея Русакова похож на детские фильмы 1980-х, несмотря на то что сюжет принадлежит новому времени и напоминает третью серию «Детей шпионов»: несколько юных героев побеждают злого гения виртуального мира. Похож прежде всего атмосферой морской романтики и опять-таки смешением элементов научной фантастики и волшебной сказки, когда в пространстве компьютерной игры действует обыкновенный водяной. Пожалуй, такого открытого морским просторам фильма с тех пор у нас так и не сняли.

Только несколько эпизодов и те же самые элементы компьютерной графики выдают «современное» происхождение «Тайной силы» (2002) Марины Казниной, созданной, по мотивам уральских сказов П.П.Бажова. И опять же, хотя по жанру это фильм-сказка и одним из центральных героев выступает маленькая девочка, все-таки внимание зрителя сосредоточено на, взрослом персонаже — камнерезчице, которую играет Нонна Гришаева, ее личностных и творческих проблемах, вряд ли понятных юному зрителю. Впрочем, едва ли не отдельным действующим лицом и «спецэффектом» выступает могучая уральская природа.

Традиции киносказок наподобие «Там, на неведомых дорожках» продолжает «Чудеса в Решетове» (2004) Михаила Левитина, где в современном провинциальном городе действуют Кощей Бессмертный, Баба-яга, русалка, говорящий кот и тому подобные представители мифологии. Фильм тоже относится к категории, скорее, семейного кино, к тому же хоровод сказочных персонажей дан сквозь призму постмодернистской иронии. Чего стоит одна Василиса Прекрасная, меняющая мужей почти как Иштар у Пелевина в «Generation П». К недостаткам можно отнести и рыхлый сюжет со слабой интригой, и слишком грубую компьютерную графику, особенно в сценах метаморфоз Кощея…

Переломный момент в детской кинофантастике наступил во второй половине «нулевых». Хотя «переломный», конечно, сильно сказано. Речь в любом случае идет о единичных образцах. Но кое-какие общие тенденции все же проглядывают. Перелом связан с выходом дилогии Тимура Бекмамбетова о Дозорах, Формально «Ночной Дозор» и «Дневной Дозор» не относятся к детскому или подростковому кино (и даже семейному), Тем не менее зрительский успех фильмов предопределил дальнейшее направление развития.

Знаменовали это как минимум два обстоятельства. Во-первых, резко возрос технический уровень — специальные эффекты и по количеству, и по качеству стали вполне сравнимы с западными фильмами. Причем не только категории «Б», но и «А», хотя, конечно, до зрелищности летних голливудских блокбастеров было еще очень и очень далеко. Тем не менее стало возможным переносить на экран более прихотливые фантазии, чем раньше. Во-вторых, жанровый кинематограф, кроме пары исключений, почти полностью отказался от советских традиций. Вернее, они перестали играть ведущую роль: соотношение «ностальгического» и современного выражается в пропорции участия знаменитых и любимых зрителями советских актеров и более молодых «звезд», чей дебют пришелся на 1990-е или даже позже. Причем малый золотник оказался воистину дорог — сыгранные представителями старой школы эпизоды с легкостью затмевали основные партии, что наглядно продемонстрировали те же «Дозоры».

Подражание западной кинофантастике тут же обернулось пришлыми болезнями: ходульными образами, штампами, заметными невооруженным глазом сценарными прорехами. Средний американский фантастический фильм, особенно для детской и семейной аудитории, строится на стандартных, но проверенных сюжетных блоках, Такие фильмы не раз и не два сравнивали с любимым блюдом кинотеатров — попкорном: пищевая ценность низкая, но съедается легко. Однако это главное достоинство попкорна зачастую не дается отечественным киноделам: фантастика выходит мало того, что вторичная, так еще и неровная, трудная для потребления. А способность устойчиво выдерживать уровень — одно из главных отличий профессионала от дилетанта. Другая специфическая и до сих пор не изжитая болезнь нового российского кино — увлечение компьютерной графикой. Это напоминает ситуацию «школьница и ее первый косметический набор».

На волне «Дозоров» в 2006 году вышел «Азирис Нуна» Олега Компасова — экранизация повести Сергея Лукьяненко и Юрия Буркина «Сегодня, мама!». Его сильными сторонами были как раз графика и эпизодические роли, сыгранные Александром Филиппенко — из «старых» и Максимом Авериным — из «новых». Слабыми — все остальное. Любопытно и то, что, несмотря на внушительный для середины десятилетия пятимиллионный бюджет, картина смотрится так, будто снималась для телевидения в качестве пилота сериала.

В том же году увидел свет фильм «В плену времени» Вячеслава Афонина — детская фантастика о путешествиях в разные эпохи с помощью изобретения таинственного мастера. В актерский состав попал и единственный подросток из «Дозоров», исполнитель роли Егора — Дмитрий Мартынов, которому, впрочем, досталось очень мало экранного времени, и потому его появление в кадре выглядит своеобразным камео. «В плену времени» не может похвастаться ни одним из достоинств новой киноэпохи — здесь нет ни зрелищных эффектов, ни мощных советских актеров в эпизодах. Зато все недостатки, увы, присутствуют: непроработанный сценарий, «телесериальная» игра и постановка, откровенная дешевизна многих сцен (так, в эпизоде нападения гигантского паука кукла даже не двигается). Несколько оживляет действие только Елизавета Арзамасова, она впоследствии прославилась ролью в сериале «Папины дочки».

Не прервалась и линия «гибридных», наполовину арт-хаусных фильмов, представленных и фэнтези, и неким подобием НФ. В первом случае это сказочная «Лесная царевна» (2005) Тэмо Эсадзе и Александра Басова. Эсадзе, выступивший и автором сценария, взял за основу тот же фольклорный сюжет, что и в «Сказе про Федота-стрельца», но разбавил его мотивами других русских народных сказок. В то же время здесь чувствуется влияние и кинотрилогии о Кольце Питера Джексона. Картина получилась на удивление крепкой, с режиссерскими находками и тонким балансом между сказочным, романтическим и комедийным элементами. Хотя спецэффекты оставляют желать лучшего, особенно примитивная графическая модель кота Баюна, зато на высоте жутковатый пластический грим нечеловеческих персонажей. Однако режиссеры подпустили в картину и долю психоделики. По сюжету, главный герой, царский сын Иван, должен раздобыть «то, не знаю что» не где-нибудь, а в царстве мертвых. Мистическое путешествие Ивана в небытие, занимающее треть фильма, напоминает кадры из культового фильма Джима Джармуша «Мертвец».

Другая картина, «Крэйк» (2007) Марины Казниной, тоже являет своего рода трип в глубь бессознательного, несмотря на то что на первый взгляд четко ориентирована на детскую аудиторию. Хотя в основу положена известная повесть Д'Эрвильи «Приключения доисторического мальчика», сюжет вращается вокруг пересечения реальностей. Современный подросток, способный передвигаться только в инвалидной коляске, играет в компьютерную игру, управляя другим подростком, доисторическим. Однако и пещерный мальчик Крэйк не так прост. Ему известно о своем «кукловоде», а кроме того, Крэйк пользуется остатками технологий працивилизации, чье развитие превышало даже современный земной уровень. В фильме переплетаются мистика, виртуальная реальность, рассуждения о Шамбале и явление девочки из древней Лемурии, живущей в каком-то ином измерении. Хотя объяснений происходящему толком не дается, вместо этого множество намеков, медитативные планы и клиповые вставки. Возможно, все дело в крайне ограниченном бюджете, из-за чего зрелищность пришлось заменить претензиями на «кино не для всех»… Справедливости ради следует сказать, что «Крэйк» предвосхитил увлечение «аватарами» и «суррогатами», охватившее через несколько лет далекий Голливуд.

На особенном положении оказались две картины, прошедшие всего на нескольких широких экранах и почти не замеченные. «Новая старая сказка» (2006) Наталии Калашниковой переносит в современные реалии Бабу-ягу, сыгранную Еленой Санаевой. Этот фильм снят по сценарию Сергея Козлова, ушедшего из жизни в начале 2010 года… Стала последней картиной для своего создателя и «Дюймовочка» (2007) Леонида Нечаева, мучительно снимавшаяся три года. Все, за что зритель любил фильмы режиссера, он найдет и здесь, отчасти благодаря тому, что сценарий написан постоянным соавтором Нечаева Инной Веткиной еще «в те годы». Однако и на прежние киносказки «Дюймовочка» не похожа: место традиционных для нечаевских картин почти театральных декораций занял откровенно виртуальный фон с отчетливо видимым «хромакеем». Но все же это ни много ни мало последний советский фильм для детей, долетевший к нам через полтора десятка лет…

К концу десятилетия оформилась и еще одна тенденция — появилось и стало развиваться молодежное жанровое кино. В советском и раннем постсоветском кино фантастики специально для молодежи как таковой еще не было: ставились фильмы, адресованные или детям, или взрослым, но которые могли смотреть в том числе и подростки. Это не значит, что молодежных фильмов не было вообще, они снимались еще в дозвуковую эпоху — например, «Красные дьяволята», — а в 1960-е расцвели буйным цветом. Однако кинофантастика, адресованная этой категории зрителей как отдельное явление; со специфичными персонажами и проблемами, возникла только в новом веке.

Причин сразу несколько. Во-первых, рынок начал дробиться на сегменты — и сформировалась новая платежеспособная аудитория, которая захотела видеть себя на экране. Во-вторых, в конце 1990-х такой кинематограф обрел второе дыхание на Западе. На волне успеха постмодернистских фильмов ужасов Уэса Крэйвена из серии «Крик» появились и фантастические ленты «Факультет», «Непристойное поведение», «Пункт назначения»… В-третьих, повысилась техническая база — такого зрителя примитивными компьютерными эффектами не завоюешь, хотя традиционно даже в Голливуде молодежное кино относится к разряду малобюджетного.

Едва успев оформиться, российское фантастическое кино для молодежи тут же стало бурно ветвиться на жанры и поджанры. Возникли образчики российского подросткового фильма ужасов: снятые в духе японских хорроров о детях-призраках «Мертвые дочери» Павла Руминова, паранормальный триллер «Индиго» Романа Прыгунова и слэшер в традициях «Пятницы, 13» и «Городских легенд», но выстроенный на основе родных детских страшилок — «С. С. Д.» Вадима Шмелева. Наиболее самобытно в этом ряду выглядит лента Андреса Пуустусмаа «1814», или «Восемнадцать — четырнадцать», где канонический сюжет о маньяке и группе тинейджеров перенесен в реалии царскосельского лицея. Слегка подправив и домыслив вполне реальный случай из жизни юного Александра Пушкина с друзьями, отраженный даже в стихах лицейского периода, авторы создали редчайший пример сочетания «ужастика», детектива и «альтернативной истории».

Вместе с разновидностями триллера пришли и другие жанры — романтическая сказка («В ожидании чуда», «Тариф Новогодний», «Цветок дьявола»), фантастическая авантюра («Скалолазка и последний из седьмой колыбели»), абсурдная кинопародия («Самый лучший фильм»), подростковая «славянская фэнтези» («Русичи»), супергероический экранный комикс («Черная молния», «Темный мир»),

Одновременно в молодежном кино куда шире, чем в детском, стали использоваться характерные НФ-мотивы: путешествия во времени — «Мы из будущего» Андрея Малюкова, развитие компьютерных технологий — двухсерийный «На игре» Павла Санаева.

Новая русская подростковая фантастика несет на себе отпечаток переходного возраста: стремится больше казаться, чем быть, гонится за внешним эффектом, старается выделиться, но подражает западной моде часто даже в мелочах, вызывающе себя ведет, грубит («Самый лучший фильм» в этом плане стал притчей во языцех). И если режиссеры еще пытаются как-то удивить или по крайней мере не ударить в грязь лицом, показать, что «и мы можем не хуже», то уровень актерской игры невысок, как и в случае с «чистым» детским кино. Впрочем, здесь ситуация не многим отличается от того же Голливуда, достаточно сравнить фильмы начинающих Леонардо ДиКаприо или Джонни Деппа с их более зрелыми актерскими работами, а по поводу лицедейства повзрослевших артистов-детей из киносаги о Гарри Поттере критически не высказался разве только ленивый. Однако многие отечественные жанровые фильмы для молодежи оказываются все-таки на порядок выше картин для более юного зрителя. Нередко просто потому, что в них вкладывается больше денег.

В конце десятилетия произошли еще три неоднозначных, но знаменательных события в детской кинофантастике.

Во-первых, в России начала кинопроизводство компания «Дисней». Первый диснеевский фильм, снятый на материале русских сказок, — «Книга мастеров» Вадима Соколовского — вышел осенью 2009 года. Рецепт использовался апробированный: зрелищная компьютерная графика, несколько свежих молодых лиц на первом плане плюс любимая поколениями «старая гвардия» — на втором. Только на этот раз всего вышло больше: спецэффектов — как в настоящем добротном блокбастере, и актеров старой школы не один-два, а целая плеяда. Правда, у всего есть оборотная сторона. Спецэффекты смотрятся лихо, но насквозь вторично. Актерам негде развернуться. Красочная картинка, выражаясь декораторским жаргоном, «не зафактурена» — деревенские мужики ходят в расписных кафтанах с иголочки, и все выглядит как русский аттракцион в Диснейленде (может, откроют?). А что до сюжета… Он представляет собой шитый на живую нитку набор «цитатных» шуток и анахронизмов, детям вряд ли понятных. Но поговорку о первом блине никто не отменял…

Во-вторых, на экраны вышел, пожалуй, самый амбициозный детский фильм, снятый отечественным кинорежиссером — девяностомиллионный «Щелкунчик и Крысиный король» Андрея Кончаловского. Конечно, отечественной эту картину назвать нелегко, финансирование, а также основной состав актеров и съемочной группы — иностранные, снимался фильм за рубежом. Подробно разбирать его здесь нет смысла[3], стоит лишь заметить, что это своеобразный венец линии «гибридов» семейного и арт-хаусного кино.

В-третьих, показателен куда более скромный фильм — «Легенда острова Двид» Анарио Мамедова. В кои-то веки кинематографисты обратились к творчеству современного отечественного детского писателя. Экранизации подверглась повесть «Дети синего фламинго» Владислава Крапивина. Причем сделано это при невысоком бюджете, на региональной киностудии, смотрится же вполне на уровне, даже по спецэффектам. Однако недаром конечный результат усилий съемочной группы так не понравился самому писателю. Фабула соблюдена довольно точно, и лишь акценты… Предательство друзей, у Крапивина возможное лишь под пытками, стало добровольным шагом. А герой, вместо того чтобы сразу уничтожить тиранию огромного механического ящера, крушит с его помощью весь город, словно играет в компьютерную игру. Впору задаться вопросом: или авторы так видят современных детей, или… просто не задумывались над тем, что у них получается. И что хуже?

Будущее у русскоязычной детской кинофантастики есть. По крайней мере, ближайшее. Уже в этом году мы увидим фэнтези Екатерины Гроховской «Волшебный кубок Роррима Бо» с Ренатой Литвиновой, а скоро обещана и новая долгожданная экранизация похождений Алисы Селезневой «Пленники Трех планет». Есть и внушительный кассовый потенциал, который уже осваивают не только западные хиты, но и российская полнометражная анимация. Однако настоящее новое детское кино у нас появится, когда художники будут внимательны к каждой мелочи. Ведь для детей надо не только писать, но и снимать — как для взрослых, только лучше.

Аркадий ШУШПАНОВ