«Фаустники» в бою

Глава 6 «Фаусты» с красными звездами

Согласно имеющимся сведениям, советскому командованию стало известно о предстоящей практике применения Фаустпатронов второй модификации уже в 1943 году. Произошло это благодаря действиям белорусских партизан. В ходе диверсионных и разведывательных операций партизаны не только получили данные о наличии в германской армии 10-ствольных минометов, снарядов реактивного действия 75-миллиметрового калибра и новых танков типа «Иста», но и секретных разработок, ведущихся в Германии. В первую очередь это касалось нового типа ракет, которыми предполагалось обстреливать Англию. В нашем случае гораздо больший интерес представляет тот факт, что белорусскими партизанами вначале была захвачена инструкция по обращению с секретным на тот момент противотанковым оружием Фаустпатрон-2. Они взяли в плен немецкого солдата, который не только был в курсе появления нового оружия, но смог дать подробные сведения об устройстве и действии Фаустпатрона.

До 1944 года знания о Фаустпатронах были уделом отдельных советских офицеров. В условиях ведения боев на открытой местности у Красной Армии не было необходимости в портативном пехотном противотанковом оружии — с уничтожением немецкой бронетехники успешно справлялись противотанковая артиллерия и сами советские танки. Ситуация в корне изменилась в конце 1944 года, когда частям Красной Армии пришлось брать старые европейские города. Противотанковая артиллерия не могла эффективно вести огонь на кривых улочках, а сами советские танки, как уже отмечалось выше, становились хорошей целью для немецких солдат, вооруженных реактивными противотанковыми установками. Необходимость в новом оружии возрастала с каждым днем. Есть множество версий того, почему у Красной Армии даже к 1945 году не оказалось в распоряжении эффективных пехотных противотанковых систем. Позже, уже после войны начальник Главного артиллерийского управления (ГАУ) Н. Д. Яковлев писал: «Не могу не отметить такого прискорбного факта, что наши войска были довольно плохо обеспечены таким, например, оружием, каким являлся у немцев фаустпатрон. А ведь он прекрасно зарекомендовал себя в противотанковой борьбе. Буду самокритичен: ГАУ, а следовательно, и я, как его начальник, не проявили должной настойчивости, чтобы доказать боевую ценность подобного рода противотанковых средств».

Излагаемая далее версия не выдерживает никакой критики. Утверждалось, что в 1942 году у Красной Армии на вооружении появилась шомпольная граната. На самом деле подобные гранаты активно использовались еще в Первую мировую войну. В 1942 году она была анахронизмом, способным удивить любого военного. В итоге нет ничего удивительного, что данный тип вооружений зарекомендовал себя с самой плохой стороны — дальность стрельбы невелика, точность попадания невысока, обращение сложное. Впрочем, сам Яковлев полагал, что в данной шомпольной гранате надо было увидеть направление, развитие которого могло привести к созданию мощного противотанкового средства. Однако в начале войны Красной Армии требовалось простое и, самое главное, дешевое противотанковое оружие. Именно по этой причине Ставкой не был одобрен проект мощного, но сложного в производстве противотанкового ружья Рукавишникова. Как помним, поначалу в СССР вообще производилась копия весьма устаревшей немецкой танковой винтовки. Когда обстановка на фронтах стабилизировалась, в ГАУ опять же не нашлось активных сторонников таких средств противотанковой борьбы, как Фаустпатрон. Яковлев говорит, что это было обусловлено его малой дальностью выстрела. Якобы в войсках популярностью не пользовался даже 50-мм миномет. Мол, для борьбы с немецкими танками было достаточно противотанковых ружей и противотанковых гранат. «В итоге у нас так и не было создано оружие, подобное тому, которое имелось у противника, — заключает Н. Д. Яковлев. — А ведь враг, повторяю, очень эффективно, особенно в последние месяцы войны, применял фаустпатроны и против танков, и в боях в населенных пунктах. Конечно, ссылки на кого-либо теперь, спустя десятилетия после окончания войны, надо признать несостоятельными. В первую очередь ГАУ и я, его начальник, не проявили в данном случае должной предусмотрительности, дальновидности». На самом деле причина подобной недальновидности видится только в одном моменте. Дело в том, что в 20-е годы в СССР появилась теория об отмирании классической ствольной артиллерии и замены ее безоткатной (динамо-реактивной). Испытания первых динамо-реактивных установок были весьма неуспешными. Но решающим фактором в развитии этих систем оказалось то, что их активно навязывал Тухачевский, Как видим, попытка развивать реактивные и динамо-реактивные пусковые системы накануне войны могла быть отрицательно воспринята и с политической точки зрения. Не стоило списывать со счетов и тот факт, что активным противником данного типа вооружений был начальник Центрального артиллерийского конструкторского бюро В. Г. Грабин. Хотя отдадим ему должное: именно благодаря его разработкам в «классическом стиле» стало возможно быстро уничтожать немецкие танки. Так или иначе, но к 1945 году Красная Армия остро нуждалась в мощном и компактном противотанковом (или хотя бы просто бронебойном) оружии. Выход из ситуации нашелся очень простой.

^{Пропагандистский снимок, сделанный эсэсовским фотографом Фричем. Новое оружие должно было «спасти» Европу от «большевистского порабощения»}

Есть в армейских кругах что-то вроде архетипических мифов. Одни и те же сюжеты кочуют из части в часть, причем рассказчик утверждает, что данное событие (в основном анекдотическое) случилось именно в их воинской части, именно в его присутствии. В 1945 году мы могли бы наблюдать повсеместное проявление одного из подобных архетипических мифов. Речь идет об использовании частями Красной Армии Фаустпатронов, которые в изобилии в качестве трофеев попадали в руки советских солдат. В некоторых источниках указывается вроде бы точная дата и точное место, где советские солдаты стали использовать Фаустпатроны против немцев. Согласно этим данным, это произошло в боях за Бреслау (Вроцлав). Освоение Фаустпатронов произошло якобы по инициативе комсомольцев. «Во многих частях и соединениях среди комсомольцев зародилось начинание — изучать и применять трофейное оружие». Первыми это сделали молодые солдаты 309-й пехотной стрелковой дивизии. После удачного использования Фаустпатронов политический отдел выпустил специальную листовку, в которой рассказывалось о «новаторском подходе». Сама листовка должна была изучаться личным составом всех подразделений. Можно было бы довольствоваться этими сведениями, если бы не одно но… Бои за Бреслау (столица Силезии) начались в январе 1945 года и продолжались до мая того же года. То есть первое (по крайней мере более-менее массовое) применение Фаустпатронов советскими солдатами должно было датироваться концом января — началом февраля 1945 года. Но в мемуарных источниках есть сведения, которые не позволяют отдать пальму первенства в использовании трофейных Фаустпатронов солдатам 309-й стрелковой дивизии. Дело в том, что еще в середине декабря командование фронта отдало 39-й армии приказ о подготовке к новому наступлению. Направление главного удара — сначала на Пилькаллен, затем на Тильзит. Собственно, в данном наступлении не было ничего необычного, если бы не его весьма высокий темп. Частям Красной Армии в данном направлении предстояло «покрывать» за день не менее 16 километров. Сама же глубина операции составляла 80 километров. Подобная стремительность возлагала на разведку особые задачи. В итоге армейские разведчики накануне наступления провели свыше 200 поисков, в ходе которых было взято в плен более сотни немецких солдат и офицеров. При этом довольно широко стала применяться тактическая новинка, связанная с использованием трофейных Фаустпатронов. Судя по тому, что в мемуарах упоминалось, что данное устройство предназначалось для поражения танков на расстоянии до 30 метров, речь шла о Панцерфаустах-30. По ночам разведчики, вооружившись трофейными Фаустпатронами, подбирались к вражеским траншеям и давали залп. Сильная взрывная волна контузила или, во всяком случае, оглушала гитлеровских солдат. Как говорилось в воспоминаниях: «Наши бойцы тут же врывались в окоп и брали „языков“. Немалое значение имел тот факт, что взрывы фаустпатронов были очень похожи на разрывы мин. Поэтому такой способ нападения, как правило, не будоражил соседние огневые точки. Отправляясь в очередной поиск, разведчики часто шутили: „Идем глушить рыбку!“ И чаще всего они возвращались с богатым „уловом“». Как видим, трофейные Панцерфаусты-30 уже вовсю использовались в декабре 1944 года.

^{Во время боев за Прибалтику немецкие войска уже активно применяли против советских танков новые Панцерфаусты (Латвия, август 1944 года)}

Кстати, об использовании разведчиками Фаустпатронов. Разведчики одной из дивизий 1-го Белорусского фронта применили метод, получивший название «огневые ножницы». Суть его заключалась в том, что слева и справа от объекта нападения бойцы производили по выстрелу из трофейных Фаустпатронов. Осколков они почти не давали, а ударная волна от мощных взрывов глушила немецких солдат, как рыбу в воде. После этого минометчики открывали отсечный огонь, и разведчики под их «зонтом» без суеты выбирали в окопе «языка». Как видим, «рыбалка» при помощи Фаустпатронов была весьма распространенным явлением.

Или другой отрывок из воспоминаний члена Военного совета ряда фронтов К. Ф. Телегина: «Помню, когда в боях за Речицу фронт понес значительные потери в танках, это встревожило Военный совет. Посланные на места боев командующий бронетанковыми и механизированными войсками генерал Г. Н. Орел и группа работников политуправления установили, что враг применил не известные нам до сих пор фаустпатроны. А поскольку в бою было захвачено значительное их количество, приняли решение использовать это трофейное оружие для борьбы станками противника. Из числа пленных отобрали солдат и младших офицеров, хорошо знавших технические и боевые свойства фаустпатронов, способы их применения. Пробные стрельбы по разбитым вражеским танкам показали, что это действительно грозное противотанковое оружие ближнего боя. Получив необходимые данные, штабы бронетанковых войск и артиллерии фронта разработали инструкцию по борьбе с „фаустниками“, а политорганы развернули повсеместную работу по разъяснению способов борьбы с этим новым оружием, распространению приемов его использования против танковых сил врага. Были изданы листовки-памятки, развернуто движение за создание в наших частях команд, хорошо владеющих боевым применением фаустпатронов. В результате целеустремленной работы в танковых частях заметно сократились потери, а наши бойцы и командиры успешно применяли захваченное на поле боя оружие против вражеских танков и штурмовых орудий». Примечателен этот отрывок тем, что позволяет установить: трофейные Фаустпатроны использовались во время боев за освобождение Белоруссии, а значит, это событие можно датировать летом — осенью 1944 года.

Можно предположить, что использование захваченных Фаустпатронов к концу 1944 года становилось повсеместным, и здесь вряд ли можно точно установить время и место, где они были применены против немцев. Это могла быть и Силезия, это могла быть Польша. Это мог быть, в конце концов, Будапешт, где советские войска впервые испытали на себе мощь реактивного оружия в условиях узких улочек древнего города. В мемуарах встречаются весьма красочные описания данного почина. «Выполняя поручения бюро, коммунисты читали воинам газеты, проводили индивидуальные и коллективные беседы, выпускали боевые листки и листовки-молнии „Передай по цепи“, доводили до сведения личного состава принятые по радио сводки Совинформбюро и приказы Верховного Главнокомандующего, рассказывали об успехах армии и фронта, соединения и части. Активно участвуя в партийно-политической работе, молодые коммунисты росли и мужали идейно, приобретали уверенность и опыт, помогали командирам и политработникам воспитывать личный состав, обеспечивая успешное выполнение боевых задач. Именно они, коммунисты и комсомольцы, явились инициаторами освоения и применения трофейного оружия, особенно фаустпатронов». Впрочем, чтобы не вызывать ненужных ассоциаций, после подобных фраз в мемуарах делались оговорки, что у советских войск и так было в достатке собственной техники, так как труженики героического тыла в возрастающих количествах ковали оружие победы. На самом деле ситуация не была столь оптимистичной. Трофеями не пренебрегали отнюдь не потому, что они еще больше увеличивали мощь советских частей — просто аналогичного оружия в советских частях в годы войны вообще не было.

Мощь данного оружия подтверждается всеми мемуарными источниками. Вообще в частях Красной Армии росло убеждение, что Фаустпатронами были вооружены все немецкие пехотинцы и все фольксштурмовцы. «Это было сильное и опасное противотанковое оружие. Начальники политотделов танковых армий генерал А. Д. Капник и полковник H. Т. Кладовой докладывали, что части несут большие потери от фаустников. Такие же тревожные сигналы поступали от командиров и политорганов отдельных корпусов». В итоге по поручению Военного совета командующий бронетанковыми и механизированными войсками 1-го Украинского фронта генерал Н. А. Новиков изучил на местах этот вопрос. Им были обобщены предложения командиров боевых машин и членов экипажей. После подобной инспекторской поездки было принято двоякое решение. С одной стороны, было рекомендовано широко применять экранировку танков и самоходно-артиллерийских установок. Фаустпатроны, пробивая навесные экраны из листового железа, встречали затем пустоту и, потеряв убойную силу, не наносили особого ущерба боевой машине. В большинстве они рикошетировали по броне. С другой стороны, Военный совет фронта поддержал инициативу коммунистов и комсомольцев, выдвинув лозунг: «Истребляйте гитлеровцев их же оружием!» В итоге политуправление совместно со штабом выпустило листовку: «Применение фаустпатронов в бою». В другой листовке обобщался более конкретный опыт использования трофейного оружия в роте лейтенанта Урядова.

^{Немецкие офицеры испытывают Панцершрек с защитным щитком, снабженным специальным застекленным окошечком}

Как видим, использование Фаустпатрона не было вспомогательным, так сказать, второстепенным средством борьбы с противником. Политотделы не занимались второстепенными вопросами. В итоге почти на всех фронтах политические отделы активно занимались тем, что выпускали и распространяли плакаты и листовки с фотографиями, рисунками и чертежами Фаустпатрона, с описанием его устройства и боевого применения. Фактически в каждом подразделении были созданы группы воинов, которые были готовы эффективно использовать трофейное оружие в наступательных боях.

В этой связи интересными кажутся воспоминания самих начальников политотделов. Подобный сюжет мы можем найти в мемуарах начальника политотдела 2-й гвардейской танковой армии М. М. Литвяка. «Начальник политического отдела 33-й мотострелковой бригады подполковник Марусич докладывал о положении дел в подразделениях. Среди вопросов первостепенной важности он назвал нехватку боеприпасов [от автора — честно и никакой патетики про героический тыл]. „Проблема из проблем, — сказал начальник политотдела. — Но мы пытаемся решить и ее… В какой-то степени за счет применения в уличных боях трофейных фаустпатронов“». Для самого Литвяка сообщение Марусича стало полной неожиданностью. Он, видимо, еще не слышавший о «комсомольском почине», весьма заинтересовался подробностями: где и как удается использовать Фаустпатроны? кто выступил инициатором в этом деле? как идет обучение мотострелков применению трофейного оружия? В ответ подполковник Марусич рассказал о следующем. На окраине одного из городов немцы задержали советское подразделение. Гитлеровцы засели в большом доме с прочными каменными стенами и пресекали любую попытку мотострелков продвинуться вперед. Автоматный и пулеметный огонь наступающих не причинял врагу никакого вреда. Не могла включиться в дело и батальонная артиллерия: она отстала из-за бездорожья. Время шло. В данной ситуации оно работало на немцев — каждый час они использовали для укрепления своей обороны. Ситуацию изменил находившийся в подразделении старший лейтенант Фигурин. Он обратил внимание на валявшиеся поблизости Фаустпатроны, которые оставили потесненные немцы. Офицер стал подтягивать Фаустпатроны к зданию. Через несколько минут загремели разрывы. Попадания оказались весьма удачными: Фаустпатроны пробили стену в доме, поразили засевших там автоматчиков и подожгли здание. В считаные минуты вражеский опорный пункт был ликвидирован.

По мере развития наступления советские мотострелки уже отыскивали Фаустпатроны и передавали их старшему лейтенанту Фигурину, который навострился обстреливать здания, в которых засел противник. Как правило, после трех-четырех попаданий в тыльной стене образовывался пролом. Советские автоматчики бросали туда на всякий случай несколько гранат, после чего врывались в дом и очищали его от противника. За какие-то два дня боев Фигурин при помощи трофейных Фаустпатронов уничтожил 47 немецких солдат и разрушил несколько укреплений. Кроме того, за это время он обучил применять Фаустпатроны в уличном бою более полусотни бойцов.

О новой тактике ведения боя в городских условиях стало известно во всех батальонах данной бригады. У Фигурина появились «последователи». В листовке, выпущенной политотделом бригады, отмечалось, что инструкторами по обучению личного состава приемам стрельбы из трофейного оружия стали капитан Токмачев, старший лейтенант Алтухов, лейтенант Новиков и другие офицеры. Мотострелки активно осваивали новое для них оружие. Как сообщалось в рапорте: «Комсомольцы старшие сержанты Крюк и Рыбченко, рядовые Пожогин, Крамаренко отличились в первом же бою: мастерски поразили фаустпатронами огневые точки, подожгли несколько контратакующих танков и самоходок противника».

Когда начальник политотдела армии поинтересовался, где же находится «новатор», то ему ответили, что Фигурин пребывает в подразделениях, где обучает молодежь. Сложилась весьма щекотливая ситуация. С одной стороны, офицер нарушил дисциплину. Но с другой стороны, он проявил инициативу, способствующую выполнению боевой задачи и заслуживающую всемерной поддержки, отличился в бою. Как вспоминал Литвяк, на память ему пришла одна довоенная история. Курсанту авиационной школы, который во время самостоятельного учебного полета из-за недостатка горючего сделал вынужденную посадку в поле, начальник школы объявил и выговор и благодарность. Выговор за то, что курсант плохо следил за прибором, показывающим наличие в баках горючего, а благодарность — за мастерскую посадку самолета на полевой дороге. В итоге было решено выговор не выносить. Фигурина лишь только пожурили. Но в конце разговора ему была выражена благодарность.

^{Специальные повозки, предназначенные для транспортировки больших партий Панцершреков}

После разговора с Фигуриным Литвяк направился на командный пункт армии, будучи твердо убежденным в том, что родившаяся в 33-й мотострелковой бригаде новая тактика по использованию в бою трофейных Фаустпатронов заслуживала поддержки со стороны Военного совета армии. Генерал-майор П. М. Латышев очень внимательно выслушал доклад и одобрил применение новых приемов ведения боя. По его указанию был подготовлен проект приказа войскам, который обязывал командиров корпусов, бригад и отдельных частей организовать сбор Фаустпатронов и вооружить ими прежде всего мотострелков; выделить в каждом подразделении инструктора и обучать бойцов и командиров применению этого оружия в оборонительном и наступательном бою. Приказ сразу же был подписан и незамедлительно отправлен в штабы соединений и армейских частей.

В связи с этим приказом было проведено совещание работников политотдела армии и редакции армейской газеты. На нем были конкретизированы задачи политработников, военных журналистов по пропаганде и распространению боевого опыта воинов 33-й мотострелковой бригады. В итоге распространение данной тактики было решено поручить комсомольским работникам. Как вспоминал Литвяк: «Комсомольских работников армии не надо было агитировать. Николай Пастушенко и Самет Абейдуллин всегда охотно подхватывали все новое, любили оперативные и конкретные задания, где можно было применить свои организаторские способности и отличиться. И за это поручение они взялись засучив рукава. Сначала сами освоили приемы стрельбы фаустпатроном, а на следующий день провели практическое занятие со всеми работниками политотдела армии. Каждый офицер сделал один-два выстрела по каменной ограде и подбитому вражескому танку».

^{Немецкий гренадер с Панцерфаустом на Восточном фронте}

После этого упоминавшиеся в воспоминаниях Пастушенко и Абейдуллин лично обучили правилам владения трофейным оружием комсомольских работников соединений и частей. А те, в свою очередь, стали организаторами изучения Фаустпатронов в частях и подразделениях. При этом Литвяк делает очень важную оговорку: «Организацией изучения личным составом фаустпатронов, конечно же, занимались и командиры, и политработники, и партийные активисты. Они умело направляли энергию молодых в нужном направлении и всегда воздавали должное их заслугам». То есть комсомол в мемуарах был все-таки обязательным для упоминания моментом.

Отдельное направление в распространении нового боевого опыта отводилось армейским и корпусным газетам. Как правило, все они ввели на своих страницах новую рубрику «Оружием врага — по врагу!», в которой систематически публиковали статьи, заметки, где шла речь о конкретном опыте применения красноармейцами трофейных Фаустпатронов.

Сами участники боев в Германии вспоминали, что немецкие Фаустпатроны здорово выручили. Во-первых, наступавшие стали меньше ощущать нехватку противотанковой артиллерии и особенно боеприпасов, подвоз которых по-прежнему осуществлялся с большим напряжением сил. Во-вторых, они успешно отражали многочисленные танковые контратаки.

^{Прикрытые автоматным огнем фаустники могли легко уничтожать советские танки}

^{Несколько Панцерфаустов стали обязательным вооружением каждой штатной единицы Вермахта}

Впрочем, опять же оговорюсь, что мемуары во многом являются субъективным источником. Нередко офицеры не знали, что происходило на соседних фронтах. Так, например, есть сведения о том, что подобный почин по использованию Фаустпатронов был предложен во время форсирования Дуная в Венгрии. «Готовясь к отражению вражеских ударов, партийно-политические органы провели большую работу среди личного состава инженерных войск. Партийные и комсомольские собрания были посвящены всесторонней подготовке саперов к борьбе с вражескими танками. В решениях собраний особо подчеркивалось значение личного примера коммунистов и комсомольцев в бою». То есть уже осенью 1944 года бывалые саперы и опытные командиры проводили беседы на такие темы, как «Смелому и умелому саперу — вражеский танк не страшен», «Уничтожай вражеские танки минами, взрывчаткой и гранатой». Приблизительно в то же самое время политические отделы бригад стали уделять особое внимание пропаганде способов борьбы с вражескими танками. Как и во многих прочих случаях, этому вопросу были посвящены боевые листки. В них давались проверенные опытом рекомендации, в частности, как, используя засаду, надвигать с помощью троса под гусеницу танка мину, внезапно закрывать путь минным шлагбаумом, поражать танк гранатами в кормовую часть или стрельбой из трофейных Фаустпатронов.

Полагаю, что использование трофейных Фаустпатронов, кроме собственно боевого, имело еще и психологический эффект. Действительно, к концу 1944 года среди советских танкистов стали активно ходить слухи о «фаустниках». Чуть позже некоторые из советских танков были выведены из строя неожиданно, невесть откуда прилетающими снарядами, проламывающими броню. В воспоминаниях можно найти такой эпизод: «Автоматчикам Пете Чащину и Саше Печенкину удалось захватить „фаустника“. Фаустпатрон, коим гитлеровцы начали вооружать самых отчаянных, действительно теоретически мог остановить любой танк. Это легкая труба с мощной кумулятивной гранатой, то есть ее разрывной заряд действует направленно. Она с хвостом и стабилизатором — выталкивается из трубы сильным запалом, летит довольно точно в цель и взрывается, едва прикоснется к какой-нибудь поверхности». Как видим, советские танкисты очень опасались Фаустпатронов. В итоге во многих танковых корпусах стали пробовать приварить на кронштейнах по бокам танков фальшборты из тонких железных листов или металлических сеток. Шло активное экранирование танков. Во многом расчет был правильный — граната, коснувшись преграды, взорвется и самого танка не повредит. С одной стороны, выглядело очень удачным решением. Но с другой стороны, на подобную экранированную броню было невозможно взять автоматчиков. Как мы видели раньше, именно использование автоматчиков и штурмовых групп защищало танки лучше любого железного «экрана».

^{На фото видно, что на Фаустпатроне, который держит солдат СС, краской нанесена инструкция по его применению}

Возникала сложная психологическая ситуация — экранирование защищало танк, но снижало эффективность операции. Выбор был сложным. Именно в этих условиях в массовом порядке вдруг стали проводиться комсомольские собрания. Сохранилась речь одного из комсоргов на подобном собрании: «Этот геббельсовский фаустпатрон — соломинка тонущего. Изобретение шаблонное, оно дало бы результат против самих фашистских танков — они всю войну нарывались на засады, вот и придумали. Против тех, кто видит плохо. А на наших „тридцатьчетверках“ на самой броне три-четыре пары глаз дополнительно. Верно? Или автоматчики десанта забыли, что их главная обязанность — охранять машины в бою?»

Лозунг «Овладеть новейшим секретным оружием противника» был и психологическим решением. Именно после начала массовой кампании по использованию трофейных Фаустпатронов танкисты стали отказываться от фальшбортов. По этому поводу родилась присказка: «Машины с антифаустными экранами — ни тебе фигуры у „тридцатьчетверки“, ни красоты. Едет железный сарай какой-то… одна стыдоба».

В итоге во время стремительной атаки автоматчики, которых танкисты за быстроту действий прозвали «стрижами», научились доставать большое количество Фаустпатронов. Им даже попадались инструкции по их использованию. В мемуарах есть несколько живописных моментов добычи этих инструкций, которые немцы пытались съесть. Говорилось, что изучение инструкций было полезным. После этого в считаные дни красноармейцы овладели «этим новым сверхсекретным оружием». В связи с этой фразой сам собой возникает вопрос: а как же активная пропаганда армейских газет и специальные листовки? Можно предположить, что освоение Фаустпатронов шло не столь активно, как это хотелось бы командованию. Не исключено, что многим солдатам приходилось с ними знакомиться прямо в бою.

Однако это лишь умозрительное заключение, которое отнюдь не ставит под сомнение специальную подготовку красноармейцев. Во многом она была значительно лучше, чем у немецких солдат.

Впрочем, были и более оптимистические сведения: «Круглые сутки велась подготовка войск к предстоящим боям. Во всех полках были созданы штурмовые группы. Каждой придавалось одно-два отделения ранцевых огнеметов, два тяжелых танка ИС и два средних Т-34, два семидесятишестимиллиметровых орудия. В специально оборудованных районах отрабатывались элементы уличного боя, штурма отдельных зданий, взаимодействие различных родов войск в ходе наступления. Красноармейцев и сержантов учили владеть трофейным оружием, особенно фаустпатронами. А в каждой дивизии их было достаточно — в предыдущих боях захватили несколько тысяч штук. Вскоре фаусты могли применять почти все бойцы».

Во время Померанской операции в руки Красной Армии попало огромное количество Фаустпатронов. В итоге было принято решение использовать их как вспомогательное оружие для роты ПТР. Тут же были размножены инструкции по их применению и организованы занятия. Сначала осваивалась материальная часть, затем на оборудованном в лесу небольшом полигоне отрабатывались приемы пуска. К концу учебы, в первых числах апреля, провели стрельбы боевыми гранатами. Огонь вели с трех дистанций: пятидесяти, семидесяти пяти и ста метров. Но как следует из мемуаров, обучение проходили лишь несколько человек. Каждый из них имел на своем счету свыше двадцати пусков. Только после этого советские солдаты полностью освоились и привыкли к шуму пугавшей поначалу реактивной струи за плечами. В итоге, кроме пушек и противотанковых ружей, на вооружение были приняты и Фаустпатроны. В каждом взводе ПТР было создано две специальные группы бойцов, вооруженных трофейным оружием. Но это происходило в рамках отдельного дивизиона. Всего же во время Восточно-Померанской операции было захвачено 4500 Фаустпатронов. Примерно 1500 были отстреляны на полигонах, когда, готовясь к Берлинской операции, проводили занятия с мотопехотой, учили действовать ее в штурмовых группах.

^{Панцерфауст стал обязательным вооружением, применяемым немцами для обороны важных стратегических объектов}

Почти на всех фронтах ситуация выглядела одинаковой. Это касалось не только частей Красной Армии, но польской Армии Людовой. «Как-то вечером мне позвонил генерал Зайковский:

— У меня сейчас командиры полков. Так вот, они просят разрешения обучить воинов обращению с немецкими панцерфаустами. Командир седьмого полка майор Русьян рассказал, как применяли их против гитлеровцев его жолнежи. Теперь у него каждый боец носит по два заряда…

— А где вы возьмете так много панцерфаустов?

— Захватили немецкий склад. Теперь этого добра хватит не только нашей дивизии…

— Тогда действуйте. Только хорошо обучите людей, чтобы избежать несчастных случаев.

Опыт 7-го пехотного полка вскоре стал достоянием всей польской армии. Недостатка в трофейных панцерфаустах не ощущалось. Из вещевых мешков солдат стали выглядывать по две, а то и по три трубы…»

Судя по всему, обучение обращению с Фаустпатроном специальных групп мотопехоты было повсеместным явлением. Командир 289-го гвардейского Висленского ордена Кутузова стрелкового полка Герой Советского Союза генерал-полковник Ю. А. Науменко вспоминал: «Еще во время боев на Сандомирском плацдарме к нам в руки попало это трофейное оружие. Тогда начальник артвооружения Николай Михайлович Коденко и арттехник Ростислав Алексеевич Баженов пришли ко мне и предложили использовать это новое оружие — гранату реактивного действия — для борьбы с немецкими же танками и самоходными орудиями. „Ну что ж, — сказал я этим офицерам. — Дело стоящее. Научитесь сами и учите людей обращаться с фаустами. Только чтоб никаких ЧП…“» Некоторое время спустя в 289-м гвардейском стрелковом полку в каждой роте появились бойцы, хорошо освоившие трофейное оружие, прожигавшее броню. Под руководством упомянутых выше Коденко и Баженова гвардейцы из боевых подразделений научились применять его во время учебных стрельб, используя в качестве мишени подбитые фашистские танки. В итоге было принято решение снабжать Фаустпатронами в первую очередь все штурмовые группы, создаваемые для ведения уличных боев.

Собственно обучение стрельбе из Фаустпатрона было необходимо, так как неправильно произведенный выстрел мог не только не поразить цель, но нанести большой урон собственно подразделению. Необученному человеку не доверяли трофейное оружие.

В отличие от немцев советские войска использовали Фаустпатроны не только и не столько для стрельбы по танкам. В первую очередь Фаустпатроны годились и для того, чтобы пробивать стены зданий. Подобное использование противотанкового оружия было опять же повсеместным.

^{Противотанковые ружья на протяжении многих лет войны оставались едва ли не единственным ручным противотанковым оружием Красной Армии}

Можно привести множество примеров подобного использования Фаустпатронов. Во время одного из уличных боев красноармейцы, врываясь в здания, старались захватить прежде всего лестницы и коридоры, чтобы задушить противника, лишить его возможности маневрировать внутри помещений. Как отмечал один из участников подобных боев: «Часто вспыхивали ожесточенные схватки. Тут уже не поможет ни танк, ни пушка. Исход боя решали автомат, граната, бутылка с зажигательной смесью, отбитые у врага фаустпатроны». Во время одного из подобных боев взвод младшего лейтенанта Н. В. Астахова окружил большой четырехэтажный дом. Бойцы взвода несколько раз пытались ворваться в него, но безуспешно. А дом занимал ключевую позицию в немецкой обороне и мешал советскому наступлению. В это время командир отделения Илья Ермолаевич Величко обратил внимание на огромный, в два обхвата толщиной, тополь. Вершину дерева срубило снарядом, и почерневший ствол, склонившись к дому, уперся в одно из окон четвертого этажа. Командир отделения разработал собственный план. Было бы неплохо воспользоваться этим «трамплинчиком» и ударить по немцам сверху, с четвертого этажа. Для ведения огня по окнам отобрали лучших стрелков, кроме того, определили цели и для Фаустпатронов, которыми весьма неплохо наловчились пользоваться пэтээровцы лейтенанта Никиты Козлова.

Или еще отрывок из воспоминаний: «Пулемет с колокольни бил по дороге. Колонна стала рассыпаться, фигурки в темных на фоне снега шинелях разбегались, расползались в стороны, укрывались в канаве, хвост колонны пятился в лес. Но как бы по сигналу ударили пулеметы с флангов, оттуда, где ирригационная канава упиралась концами в лес. С северного фланга открыли огонь танковые пушки.

Пулемет на колокольне умолк на миг, сверху полетела граната. Выступ в средней части башни ограничивал обзор, немец метал гранаты вслепую. Прижавшись к плитам паперти, переждали взрыв.

Посыпалась каменная крошка. Снова загрохотал пулемет, по полю, по головному батальону полка. Поле отвечало уже огнем. Но противник был невидим.

— К саням! — скомандовал капитан, и мы кинулись, пригнувшись, под защиту дома. — В санях — фаусты! Быстро!

Подбегали, укрываясь за строениями и оградами, разведчики. Вытащили, вскрыли длинный зеленый ящик, закладывали запалы, готовили фаустпатроны. Капитан, прицелившись, ударил по стрельчатому окошку колокольни. Снаряд ударился о стену, разорвался, прогрыз рану. Пулемет умолк на миг, из окна полетела граната.

— Один он там! Огонь по окну!

Под прикрытием автоматных очередей капитан бил фаустпатронами по колокольне. Сверкнуло, грохнуло внутри, полетели ошметки. Пулемет захлебнулся».

^{Немецкое штурмовое орудие, уничтоженное в боях зимой 1945 года}

В мемуарах В. И. Чуйкова есть описание весьма оригинального применения Фаустпатрона для уничтожения укрепленных оборонительных пунктов противника: «Большинство бойцов, особенно саперов, овладели трофейным оружием — фаустпатронами, которые с успехом применялись как в уличном бою, так и при ликвидации очагов сопротивления. При штурме одного из фортов наши саперы выстреливали фаустпатроны в вентиляционные отверстия. Взрывом разрушались перегородки в вентиляционных каналах. После этого в отверстие заливали горючую смесь и зажигали. Пожары, вызванные таким образом, вынудили форт капитулировать».

Вообще практика применения Фаустпатронов красноармейцами выглядела почти везде одинаковой. «Скажу, что в разгар боев в городе мы успешно применяли фаустпатроны. Бывало, никаким огнем не выкуришь из здания засевших автоматчиков. И тогда, маскируясь в завалах, подбираются мотострелки с фаустпатронами. Выпустят два-три в окна полуподвалов — и в здании пожар, валит клубами дым. А наши гвардейцы поднимаются в атаку».

Активно применялись советскими войсками Фаустпатроны и в последнем бою Второй мировой войны. Сохранилось даже мемуарное описание этого боя: «Когда он беседовал с бойцами 3-го взвода и уточнял, как они знают боевую задачу, заместитель командира отделения ПТР комсомолец Иван Залыгаев сказал:

— Товарищ комсорг! Чтобы выполнить боевую задачу, мы даже кое-что сами придумали. Чтобы прорваться на территорию имперской канцелярии, нужно пробить брешь в железобетонном заборе. Мы и решили сделать это фашистским же оружием, фаустпатронами, которых у нас больше чем достаточно. Мы их уже успешно использовали при штурме немецких укреплений на Зееловских высотах.

— Ну что ж, хорошо придумали, — одобрил Алимов и добавил: — А все же, друзья, на нашу крепостную артиллерию надежд больше…»

^{Немецкий фельдфебель объясняет принцип действия Панцерфауста}

Случалось и вовсе непривычное использование Фаустпатрона. Например, в роли своеобразной осветительной ракеты. «Когда ракета озарила стог соломы, примеченный Печатновым еще днем, он первым же зажигательным снарядом поджег его. Вспыхнувший стог осветил наступающих гитлеровцев. Под рукой у батарейцев оказались только бронебойные и подкалиберные снаряды. Тогда, чтобы поддержать нас, Печатнов с разведчиками Владимиром Буркиным, Василием Афанасьевым и связистом Андреем Базарным стали стрелять по немцам трофейными фаустпатронами. Ночная атака гитлеровцев была отбита с большими для них потерями. Курмаев горячо поблагодарил лейтенанта за смелость, находчивость и представил его к ордену Красного Знамени».

При всем этом нельзя списывать со счетов Фаустпатрон как средство борьбы с немецкими танками. Но в большинстве случаев это была вынужденная мера.

13 марта 1944 года 8-я дивизия потеснила немцев и вышла на окраину украинского города Скалат — важного узла немецкой обороны. Однако почти сразу же ее части были контратакованы крупными силами немецкой пехоты при поддержке двадцати танков. Наступление остановилось. В полках соединения на тот момент почти не было артиллерии. Поэтому в борьбе с танками приходилось использовать все, что можно, в первую очередь трофейные Фаустпатроны. Большой склад этого оружия был захвачен на станции Богдановка. Туда сразу же выехала группа артснабженцев корпуса. Из частей были выделены красноармейцы, которых быстро обучили обращению с Фаустпатронами, и буквально через три дня бойцы уже применили их в борьбе с танками противника. Особенно эффективно это было сделано в 310-м полку 8-й дивизии, которым командовал майор И. М. Леусенко. Полк действовал на окраине Скалата, и немцы бросили против него несколько десятков танков. Девять из них было подбито в первые часы боя, причем четыре — Фаустпатронами. Это событие примечательно тем, что оно, по сути, является первым упоминанием массового использования красноармейцами трофейных Фаустпатронов против немецких танков.

После форсирования Одера использование Фаустпатронов стало жизненной необходимостью. Маршал Батов вспоминал: «46-й корпус прочно становился на плацдарме. В первом эшелоне его двух дивизий кроме пехоты были инженерно-саперные батальоны 1-й комсомольской штурмовой бригады полковника П. А. Шитикова, штатная полковая артиллерия, 82-миллиметровые минометы, противотанковые группы, обученные применению трофейных фаустпатронов.

— Есть чем отбиваться? Сколько орудий?

— Мало… Успели перетащить пять сорокапятимиллиметровых и два семидесятишести… Имеем две группы фаустников».

Сказанное поможет читателю представить общий фон, на котором разыгрались бои за удержание и расширение заодерского плацдарма. Самые тяжелые удары выпали на долю Варюхина, Гребенника и отчасти Теремова.

Немецкое командование подтянуло резервы и бросило против передовых полков трех наших дивизий 27-ю пехотную дивизию СС «Лангемарк» и 281-ю пехотную. 20 апреля немцы предприняли 20 контратак. Красноармейцам пришлось нелегко. Только 47-й полк Сивашской дивизии, отражая атаку танков по шоссе у Росувко, выпустил 200 трофейных Фаустпатронов.

^{Группа эсэсовцев, вооруженная «малыми» Панцерфаустами-30}

Во время Берлинской операции умение обращаться с Фаустпатроном для многих советских солдат было равнозначно выживанию. Многие из них сожалели, что не научились этому раньше. Во фронтовых дневниках одного из солдат сохранились такие слова: «Вот — две недели без передыху. Дни разучились считать. Новое оружие у немцев — панцерфауст. Склад целехонький захватили, сами вооружились. У него — фаустники и у нас фаустники. Против танка — сильная штука. Так драпанули, что и склад свой и все там бросили». К этому времени немцы уже оценили, насколько эффективным против них оказалось их собственное же оружие. В знаменитых воспоминаниях Г. Сайера «Последний солдат Рейха» есть такие строки, которые как нельзя лучше характеризуют мастерство советских солдат в обращении с немецкими трофеями: «Еще танкисты рассказали нам, что все новые танки покрываются противоминной пастой и оборудуются внешними огнетушителями. Наибольшую опасность для них представляют противотанковые ружья, которые стали использовать русские, познакомившись с нашим фаустпатроном».

^{Немецкий солдат готовится вести огонь из «Солотурна»}

Если описывать каждый случай использования во время Берлинской битвы Фаустпатрона, то, наверное, не хватит толстенной книги. Если же говорить об их применении против немецких танков, то можно упомянуть два случая. 24 апреля в районе одной из городских школ батальон майора Евплова контратаковала группа танков, поддержанных немецкой пехотой. Батальон не имел достаточного количества противотанковых средств и попал в тяжелое положение. Ситуацию хоть как-то смогли исправить трофейные Фаустпатроны, из них бойцы подбили два вражеских танка.

Или другой случай. На подступах к Берлину в районе поселка Шенхаген находился действующий немецкий аэродром противника. Получив задание уничтожить его, танкисты захватили побольше трофейных Фаустпатронов. Остановив машины за километр до аэродрома, комбат велел экипажам ждать его сигнала с аэродрома и с группой разведчиков исчез в темноте. Вскоре разрывы фаустпатронов всколыхнули тишину. Вспыхнуло здание ангара. В небо взвилась зеленая ракета, и батальон рванулся вперед. И получаса не прошло, как были уничтожены все находящиеся на аэродроме самолеты.

Но вскоре до полка пехоты и около полусотни танков двинулись на советских мотострелков. Силы были далеко не в пользу советских солдат, и, возможно, немцам удалось бы сбросить бойцов в канал, если бы гвардейцы не захватили склад, густо набитый Фаустпатронами. Фаустпатронами с плацдарма, пушечным и минометным огнем с нашего берега мы подожгли много танков — контратака немцев захлебнулась.

Примечательно, что в ходе Берлинской битвы Фаустпатроны в руки приходилось брать даже летчикам. 2 мая 1945 года (в день капитуляции Берлина) из окруженного города в район аэродромов Дальгов, Эльпталь прорвалась группировка немецких войск, не желавшая сдаваться в плен. Первым принял бой инженерно-технический состав. Противник был задержан до подхода наземных частей. Организовал оборону инженер по вооружению истребительного полка капитан Сибилев. В ходе боя авиаторы сумели применить немецкое трофейное вооружение. Так, например, механик по вооружению старшина Чирков, используя Фаустпатроны, уничтожил более 60 немецких солдат и офицеров. Есть описание этого боя; «И вдруг — тревога! Штаб предлагает полку занять круговую оборону. Техникам и батальону обслуживания выдают гранаты, фаустпатроны. Летному составу приказано находиться в кабинах в состоянии готовности номер один. Оказывается, со стороны Берлина пытается прорваться большая механизированная колонна гитлеровцев». О численности прорвавшейся немецкой группировки, с которой пришлось сражаться инженерно-техническому составу до подхода подкрепления, можно судить по результатам трехдневных боев в районе аэродромов. Было уничтожено и взято в плен 1115 солдат и офицеров противника.

Вопреки всем возможным рассуждениям о том, что Фаустпатрон (во всех его модификациях) был маломощным оружием, хочется напомнить, что в 1946 году в ходе специальной конференции, посвященной анализу Берлинской битвы, как минимум двое ее участников весьма лестно отзывались о его боевых качествах. Командир 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии полковник Ф. М. Зинченко однозначно говорил о том, что «фаустпатрон — мощное оружие пехоты», В качестве примера эффективного использования данного вооружения он рассказал о штурме здания министерства внутренних дел. После форсирования Шпрее дальнейшая атака была невозможна, так как на расстоянии в 20–30 метров располагались немецкие баррикады. В силу специфики улицы применение артиллерии и танков было невозможным. Надо было срочно проходить это здание для того, чтобы начинать штурм рейхстага. Здесь были успешно использованы Фаустпатроны. Взвод ПТР к этому времени вооружился Фаустпатронами. Полковник вспоминал: «Что делали мы с ними? Я делал так. Подготовил один взвод и пять фаустников, чтобы овладеть этим зданием. После 3 выстрелов этот взвод ворвался в помещение и овладел им. Бой был удачным, и после этого мы стали применять фаустпатроны. Я считаю, что такой вид оружия нам надо также вводить на вооружение и вооружать специальные наши подразделения, хотя бы в батальоне иметь один взвод, специально обученный и подготовленный. Это было бы гораздо эффективнее, чем ружья ПТР». Тот же самый Зинченко говорил, что Фаустпатрон был незаменим для отражения вражеских контратак. Именно с таковой ему пришлось столкнуться у здания германского МВД. Примерно до полка пехоты при поддержке 40–50 танков пытались сбросить наступавших красноармейцев обратно в Шпрее. «Наверное, пришлось бы очень туго, если бы мы не воспользовались складом фаустпатронов, отбитым у гитлеровцев. Этим оружием мы и жгли атаковавшие нас танки».

Командующий 8-й гвардейской армией генерал-полковник В. И. Чуйков и вовсе пропел Фаустпатрону дифирамбы: «Я еще раз хочу особенно подчеркнуть на этой конференции большую роль, которую сыграло оружие противника, это фаустпатроны. 8-я гвардейская армия, бойцы и командиры были влюблены в эти фаустпатроны, воровали их друг у друга и с успехом их использовали — эффективно. Если не фаустпатрон, то давайте назовем его Иван-патрон, лишь бы у нас поскорей он был».