«Крокодил»

Алексей Пьянов СМЕХ И СЛЕЗЫ «КРОКОДИЛА»

«Крокодил» — журнал легендарный.

Былями, небылицами, легендами и завиральщинами густо оброс он почти за девяносто лет своего существования. Поводов для этого было более чем достаточно.

Начать хотя бы с того, что в отличие от всех своих собратьев — серьезных и веселых — у «Крокодила» два дня рождения, которые он и его читатели отмечают с одинаковой веселой торжественностью.

Для былей и небылиц есть и еще один повод — странное, неожиданное имя издания, появившееся на свет по решению ЦК партии большевиков, которое (ЦК) шутить, как мы знаем, не любило.

Так почему именно «Крокодил», а не, скажем, более уместное для той поры название — «Пролетарская метла»?

Этот вопрос до сих пор задают крокодильцам многочисленные читатели журнала — на встречах с ними, в своих письмах.

Известно несколько историй, связанных с этим не совсем привычным для России земноводным, удостоившимся такой высокой чести — дать свое имя советскому изданию, да еще в то время, когда нам (стране, народу) было вроде не до смеха.

Одну из этих историй (былей, небылиц) охотно рассказывал якобы знавший ее чуть ли не из первых уст и нам в редакции, и читателям знаменитый сатирик Леонид Ленч, ставший преданным крокодильцем чуть ли не с первых номеров журнала. Так вот по Ленчу выходило, что название новому изданию придумал сам… Ленин! А придумав, позвал Луначарского и вроде бы сказал ему:

— Как вам, Анатолий Васильевич? Подойдет такое имя новорожденному? Это ведь будет журнал не просто политической сатиры, а сатиры пролетарской. Смелый, по-крокодильи зубастый, беспощадный к врагам трудового народа. Согласны? Ну тогда, пожалуйста, передайте наш разговор товарищам, которые занимаются этим архиважным делом, но поделикатнее, не как указание партии.

Луначарский передал. Товарищи согласились.

Вторая история — более будничная, без громких имен. За окном занялось утро нового дня, а в кабинете главного редактора нового журнала продолжались горячие споры о его названии. Вдруг без стука отворилась дверь и в комнату с ведром и шваброй вошла уборщица. Поставив орудия труда на пол, она замахала руками и сердито крикнула:

— Ну и надымили вы тут, крокодилы! Дышать нечем!

В кабинете на мгновение воцарилась тишина, которую оборвал радостный крик главного:

— «Крокодил»! Конечно, «Крокодил»! А, товарищи?!

Обалдевшие от табака и дискуссий товарищи дружно подняли руки.

Эту легендарную историю доводилось слышать из уст старейшины сатирического цеха народного художника СССР, Героя Социалистического Труда, академика, стошестилетнего Бориса Ефимова, чей рисунок украшал первый номер новорожденного журнала.

Но хватит легенд и преданий. Как говорил герой любимых авторов «Крокодила» — Ильфа и Петрова, — оставим небо птицам и вернемся на землю.

На земле же достоверно известно, что журнал «Крокодил» родился летом 1922 года в бывшем трактире купца Воробьева, что в Охотном ряду, где собралась горстка молодых, веселых, талантливых людей во главе с бывшим балтийским матросом, профессиональным революционером, проведшим почти двадцать лет в царских тюрьмах, ссылке и эмиграции, одним из организаторов штурма Зимнего, журналистом партийной печати, блестящим организатором и мудрым редактором, заядлым курильщиком, не выпускавшим трубки изо рта даже во сне. как шутили его друзья, Константином Степановичем Еремеевым, которого коллеги называли «дядей Костей».

Однако в трактире состоялось уже второе рождение журнала.

Первое произошло несколькими месяцами раньше. И не в трактире, а в ЦК партии, куда Еремеев пришел с запиской о необходимости создания массовой рабочей газеты. Бумагу, принесенную дядей Костей, быстро рассмотрели (у него был весьма высокий авторитет в высоких сферах), и, как пишет один из биографов Константина Степановича — Илья Кремлев, состоялся короткий деловой разговор.

— Вот тебе три тысячи рублей золотом, — сказали ему, — делай с ними, что найдешь нужным. И учти, больше денег от нас не получишь.

Вскоре золотые червонцы превратились в газету «Рабочий». А некоторое время спустя неугомонный курильщик придумал иллюстрированное приложение к ней. что. в сущности, явилось зачатием нового сатирического журнала. Успех веселого и острого иллюстрированного издания был так велик, картинка, исполненная талантливыми карикатуристами, так смешна и доходчива до «широких масс трудящихся», что однажды дядя Костя, собрав редакцию, сказал:

— Нужен журнал! И не будем тянуть канитель, товарищи.

И опять Еремеев пошел в ЦК. И опять ему сказали:

— Давай!

Тут для точности повествования обратимся к мемуарам. Вот что много лет спустя написал по поводу рождения «Крокодила» один из его «постояльцев» И. Абрамский.

«Помню, как первый директор издательства «Рабочей газеты» А. И. Ратнер пришел к дяде Косте и драматически застонал:

— Поймите, Константин Степанович, так больше продолжаться не может! В четверг мы должны начать печатать журнал, а названия нет…

Немедленно была дана команда: «Свистать всех наверх!» Через пять минут в кабинете редактора началось последнее авральное совещание по вопросу о названии журнала.

Это ответственное совещание началось в два часа, но и в девять часов вечера, когда комната успела до отказа заполниться густыми облаками табачного дыма, названия еще не было. «Заноза», «Репейник», «Крапива», «Жало», «Перец», «Оса», «Ёж», «Шмель», «Ёрш», «Ястреб», «Волкодав», «Скорпион» были похоронены одно за другим…

— А почему не назвать наш журнал «Крокодил»? — неожиданно предложил Сергей Гессен, член редколлегии «Рабочей газеты».

И тут дядя Костя стукнул кулаком по столу, вынул изо рта неизменную трубку, что он делал только в особо ответственные минуты, и безапелляционно возвестил:

— Журнал будет называться «Крокодил»!

Встал и, перекрывая своим сильным голосом шум в комнате, спросил:

— Кто редактор будущего журнала?

— Вы, дядя Костя!

— Так вот, объявляю во всеуслышание: журнал будет называться «Крокодил». Постановление окончательное и обжалованию не подлежит! А как сделать крокодила симпатичным и даже обаятельным — это уже зависит от вас, художников и литераторов».

27 августа 1922 года, в воскресенье, вышел тринадцатый номер приложения к «Рабочей газете», но теперь уже с названием «Крокодил» и № 1, своим собственным. Однако из уважения к родителю в скобках вслед за ним значилась цифра 13. А ниже, под знаменитым рисунком Ивана Малютина, на котором впервые появился крокодил, значилось: «Неожиданное приложение»… На самом же деле это было не совсем точно: такое приложение давно ждали читатели.

Популярность нового сатирического издания была поистине фантастической. Мало того! У «Крокодила», совсем юного и, казалось бы, к детородству по возрасту неспособного, появилось многочисленное потомство. Вот лишь краткий перечень членов веселого семейства, обосновавшегося во многих городах страны: «Сын крокодила», «Газета крокодила», «Военный крокодил», «Крокодил луганский», «Рижский крокодил», «Крокодиленок», «Безбожный крокодил», «Крокодил на Западной Украине», «Крокодил» («Нианги», Тбилиси)…

Трудно поверить, но, как свидетельствуют авторитетные источники, после создания «Крокодила» в стране появилось 240 (!) сатирических и юмористических изданий!

Ну а что сам фундатор?

Под мудрым и деятельным руководством дяди Кости он наращивал сатирические мускулы и тираж, множил ряды карикатуристов и писателей, в первой шеренге которых стояли такие известные еще по «Сатирикону» мастера, как Д. Моор, И. Малютин, М. Пустынин. Поистине феноменальный успех журнала определили многие обстоятельства, но прежде всего то, что это было издание нового типа, принципиально отличающееся по многим своим параметрам от прежних собратьев по цеху. Не отвергая лучшие традиции, а модернизируя и углубляя их, «Крокодил» следовал ленинской формуле, определяющей советскую печать не только как коллективного пропагандиста и агитатора, но и как коллективного организатора.

Еремеев, смелый и легкий в общении человек, с первых номеров сделал ставку на мастеров, людей талантливых и изобретательных, преданных жанру, в котором для него «высшей планкой» сатиры был Салтыков-Щедрин. Так, отделы журнала возглавляли Александр Архангельский, Демьян Бедный, Александр Серафимович. Авторами «Крокодила» стали писатели и художники, коих мы уже давно почитаем как классиков: Маяковский. Горький, Катаев, Твардовский. Олеша. Багрицкий. Шишков. Пришвин. Барто. Уткин. Бухов, Д’Актиль, Колосов, Заславский, Ландау, Зозуля, Светлов, Ильф и Петров, Арго, Инбер, Кольцов, Эренбург, Ленч, Шкловский, Маршак, Кирсанов, Антокольский, Асеев, А. Толстой, Горбатов, Зощенко, Кукрыниксы, Дени, Ротов, Бродаты, Семенов, Ганф, Ефимов, Пророков, Елисеев…

Их усилиями «Крокодил» с первых своих номеров стал журналом не для агитпропа ЦК» а для читателей, журналом поистине народным, острым, смелым, талантливым.

Сейчас кажется невероятным, но тогда было привычным делом встретить на его страницах карикатуры и шаржи на Ленина и других вождей партии и страны, фельетоны под грозной рубрикой «Вилы в бок!», дожившей да наших дней, героями которых были чиновники самого высокого ранга. Это потом, в тридцатые годы, партия определила для своей прессы, в том числе и для «Крокодила», который со временем стал изданием газеты «Правда», высоту сатирической планки: судить не выше сапога. Думаю, не надо объяснять, чей сапог имеется в виду.

А тогда…

Тогда одна за другой рождались знаменитые рубрики «Крокодила»: «Нарочно не придумаешь», «Ба! Знакомые всё лица!», «Типы, уходящие в прошлое», «Дорогой «Крокодил»!», «Сообщаем адреса», «Мои клиенты». Тогда еще не были, к счастью, сформулированы принципы «положительной сатиры». И для крокодильских вил можно было выбирать любую мишень, которая того заслуживала. Под его сатирическим прицелом была и наша родная нечисть, и международный империализм. Он боролся с бюрократизмом и неграмотностью, равнодушием чиновников и кознями закордонных «друзей старой доброй России». Но при этом был не только оружием партии, но и массовым журналом, любимым рядовым читателем, которому старался помочь в «развороченном бурей быте».

Крокодильские авторы и сотрудники журнала внесли своими перьями, кистями, карандашами свежее, молодое, боевое звучание в нашу сатирическую литературу и журналистику, в изобразительное искусство.

Авторитет «Крокодила» во многом зижделся на организаторской, точнее сказать — шефской работе, что делало его непосредственным участником строительства новой жизни. И читатели ценили это.

В одном из кабинетов редакции стоит могучий железный крокодил с вилами в лапах. Точнее, не железный, а чугунный: он отлит из первого металла Магнитки и передан в дар коллективу журнала с благодарностью за шефство над ударной стройкой, которое помогло построить комбинат в рекордно короткие сроки. В разные годы «Крокодил» опекал стройки в разных концах страны. В этом перечне значатся Днепрогэс, Соколовско-Сарбайский горно-обогатительный комбинат. Барнаульский комбинат искусственного волокна, Кузнецкстрой, БАМ… Крокодильцы проводили рейды по школам и Домам культуры, кинотеатрам и стадионам, участвовали в знаменитых воздушных перелетах, освоении Арктики…

Реальным дыханием жизни веяло со страниц журнала. Благодаря этому он быстро вырос из тесной одежки, скроенной по партийно-идеологическим лекалам. Фундамент — профессиональный, творческий, нравственный, заложенный создателем «Крокодила», — оказался весьма прочным, что позволило крокодильскому дому наращивать этажи на тех принципах, которые принес в него дядя Костя.

«Крокодилу» вообще повезло на главных редакторов, среди которых были такие высококлассные мастеровые сатирического цеха, как Михаил Кольцов, Мануил Семенов, Евгений Дубровин. Впрочем, следовало бы назвать всех, кто возглавлял журнал, они заслужили право на добрую память и нашу благодарность, но, увы, тесные рамки предисловия не позволяют рассказать обо всем и обо всех, кто делал и продолжает делать главный и самый авторитетный сатирический журнал страны, который был и строителем в годы пятилеток, и солдатом в годы Великой Отечественной, когда перья его создателей стали оружием, когда сбрасывали его в партизанские леса вместе с боеприпасами и хлебом.

Был он и в посылках, которые отправляли с земли на наши космические корабли, где, как известно, каждый грамм груза стоил дороже золота.

Детище балтийского матроса оказалось по-крокодильски живучим.

Его смех, ирония, сарказм, веселая шутка, остроумный, блистательно выполненный рисунок, карикатура, шарж стали неким витамином, который помогал нашему нравственному здоровью «в сплошной лихорадке буден», помогал жить и не терять оптимизма, веры в будущее. А для тех, кто мешал этому, поганил жизнь человека, «Крокодил» порой был страшнее суда. Попасть на его страницы — опозориться на всю державу. А присказка, сохранившаяся в обиходе, «Ну это прямо для «Крокодила», стала привычной в русском языке чуть ли не так же, как знаменитые тургеневские слова о русской речи.

Этому способствовало и то, что он призывал под свои знамена всегда самых талантливых, острых, смелых писателей, журналистов, художников. Теперь уже нельзя представить «Крокодил» без тех имен, что названы выше, и тех, что появились на его страницах как смена старых мастеров, их продолжатели: Швецова, Лациса, Вихрева, Лабковского, Левина, Шатуновского, Полякова, Полещука, Суконцева, Юрьева, Бахнова, Лиходеева, Моралевича, Виленского, Абрамова, Сойфертиса, Ведерникова, Горяева, Гурова, Каждана, Каневского, Караваевых, Лисогорского, Мочалова, Шукаева, Самойлова, Огородникова, Чижикова, Черепанова, Игина, Добронравова, Теслера, Лососинова, Луговкина, Дубова, Шабельника, Алешичева, Спасского, Умярова…

Думаю, читатель простит мне это длинный перечень, потому что это прежде всего имена его любимых авторов. Их фельетоны и рисунки он прежде всего искал в журнале.

Но, разумеется, не только названных выше. Ведь «Крокодил» считался не по званию, не по решению инстанций, а по сути своей главным сатирическим изданием СССР. Поэтому на его страницах были не гостями, а полноправными авторами коллеги из братских республик страны. И было бы грешно не вспомнить в этом томе таких мастеров, как Гамзатов и Олейник, Данелия и Остап Вишня, Каххар и Кугультинов, Бровка и Межелайтис, Корюн и Жилинскайте…

В биографии журнала есть и темные страницы. Вместе со всей советской прессой он внес свою лепту в борьбу с «врагами народа».

Но мрачная тень сталинских репрессий упала не только на его полосы.

Жертвами произвола стали многие сотрудники и авторы «Крокодила». Достаточно назвать имена Михаила Кольцова и одного из самых талантливых художников-сатириков Константина Готова.

Из песни слова не выкинешь. Были в журнале и «ежовы рукавицы», были стихи и проза, клеймившие «троцкистско-бухаринский заговор».

Однако к чести «Крокодила» надо сказать, что он не был среди первых учеников «большевистской школы», а стремился оставаться изданием народным, сохранить и преумножить традиции, заложенные Константином Еремеевым и его преемниками.

Так повелось с первого номера журнала.