«Ледокол» для Наполеона

Наполеон принимает решение о подготовке войны с Россией

К 1810 г. Наполеон понял, что он ошибся в русском императоре: Александр не собирался становиться орудием в его руках. В 1809 г. царь фактически саботировал посылку своих войск на помощь Наполеону в его войне с Австрией, к чему его обязывал Тильзитский договор. О. Соколов негодует на царя, не задумавшись даже, почему Наполеон не помогал России в её войне с Пруссией и Турцией? Почему царь должен был проливать русскую кровь за вчерашнего и, по всей вероятности, будущего врага? В том же 1809 г. Александр I вежливо, но твёрдо отказал Наполеону в его сватовстве сначала к великой княжне Екатерине Павловне, которую поспешили выдать замуж за принца Ольденбургского, а затем к 14-летней великой княжне Анне Павловне. О. Соколов, конечно, обрушивает всё своё негодование на Александра I, который предпочёл «прыщавого принца» «великому Наполеону». При этом историк опускается уже до совершенной мерзости, намекая на инцест между царём и его сестрой Екатериной. Если автор считает для себя достойным подобные «исследования», то почему бы ему не начать с Наполеона: с его любовных связей с падчерицей Гортензией, с его любовниц и внебрачных детей, с фактов, которые в отличие от лживых измышлений о царе действительно имели место? Впрочем, подобные интересы не имеют никакого отношения к истории как науке.

О. Соколову невозможно понять, что женитьба одной из великих княжон на Бонапарте означала оскорбление династии Романовых. Наполеон, несмотря на все свои завоевания и титулы, был в глазах Александра I выскочкой, узурпатором, кровавым захватчиком. То, что австрийский император поспешил по первому требованию «корсиканского чудовища» выдать за него свою дочь, говорит лишь о малодушии Франца I и его министра К. Меттерниха.

О. Соколов пишет, что отказ в сватовстве стал для Наполеона настоящей «пощёчиной» и сильно озлобил его. Всё это, конечно, из области дамских романов, а не серьёзной истории. Как бы ни был честолюбив Наполеон, но войну из-за женщин он не начинал. Хотя первые донесения о подготовке войны с Россией поступают Александру! уже в начале 1810 г. Посол в Париже князь А. Б. Куракин докладывал царю: «Слухи о войне Франции с Россией распространяются во Франции и Германии, начиная со времени свадьбы Наполеона» (имеется в виду его бракосочетание с эрцгерцогиней Марией-Луизой, имевшее место 1 апреля 1810 г.)[93].

Главной причиной недовольства Наполеона была независимая политика Александра I. 19 декабря 1810 г. он отказался выполнять требование Наполеона о запрете нейтральной торговли и с 1811 г. разрешил привоз товаров из колониальных стран под американским флагом (так называемый «новый тариф»). Мера эта отвечала интересам России и не нарушала пункта Тильзитского договора о запрете торговли с Англией. Причину введения нового тарифа Александр I объяснял Наполеону в письме от 13(25) марта 1811 г.: «Тариф мой, установленный только на год, не имеет иной цели, кроме уменьшения невыгодности курса и доставления мне средств к поддержанию принятой и с постоянством сохраняемой мною системы» (т. е. Континентальной блокады. — Прим. авт.)[94].

Однако Бонапарта раздражал сам факт того, что кто-то может ослушаться его требований. Своё недовольство Россией он продемонстрировал сразу же после подписания указа царя о нейтральной торговле. 30 декабря 1810 г. французские войска захватили владения герцога Ольденбургского, который приходился дядей императору Александру I, чей сын Георг был женат на сестре государя. Суверенитет герцогства был предусмотрен Тильзитским договором, поэтому изгнание герцога и присоединение его владений к Французской империи были вызовом и личным оскорблением для русского императора. Россия заявила резкий протест, который Наполеон проигнорировал. На дипломатическом приёме 9(21) февраля 1811 г. французский император прошёл мимо графа А. И. Чернышёва и едва ему поклонился, а затем демонстративно долго беседовал с поляками[95].

Во Франции набирала обороты антирусская кампания. 9(21) апреля А. И. Чернышёв докладывал государю: «Осмеливаюсь сказать Вашему Величеству, что несмотря на то, что речи императора Наполеона исполнены миролюбия, все его действия совершенно не согласны с ними»[96]. Малейшая неудача русских войск на турецком фронте вызывала у Наполеона восторг, а наши успехи, наоборот, приводили его в ярость, и, по словам Чернышёва, французский император настолько «не умеет владеть собой, что не может скрыть неудовольствия, которое ему причиняет благоприятный оборот наших дел, и страха, чтобы мы в непродолжительном времени не заключили мира»[97]. Так, узнав об окружении турецкой армии войсками генерала М. И. Кутузова, Наполеон перешёл на площадную ругань: «Представьте себе этих собак, этих мерзавцев турок, которые имели талант быть разбитыми таким образом! Кто мог такое предвидеть и ожидать?»[98] Немедленно после получения этого известия Наполеон отправил в Порту своего посланника для увещевания султана продолжать войну.

Начало 1811 г. было ознаменовано сосредоточением наполеоновских войск в Германии. И всей Европе уже было ясно, что они должны будут действовать против России. Париж напоминал военный лагерь, где постоянно делались смотры войскам, отправлявшимся за Рейн. 18 декабря 1811 г. князь А. Куракин доносил из Парижа Александру I: «К сожалению, должен повторить, что война не подвержена уже ни малейшему сомнению»[99]. При всём том французское войско постоянно увеличивалось. И уже к концу апреля 1811 г. Наполеон не скрывал своих военных приготовлений к войне с Россией. «Сообщите Пруссии, — указывал он Б. Маре 30 апреля 1811 г., - чтобы она оставалась спокойной и не предпринимала никаких действий, пока моя война с Россией не закончится»[100].