«Наука и Техника» [журнал для перспективной молодежи], 2006 № 05 (5)

В НАШЕЙ КОФЕЙНЕ

Сведущему в истории науки человеку знакомо имя Роберта Вильгельма Бунзена (1811–1899) — немецкого химика, иностранного члена-корреспондента петербургской АН, подарившего миру не только великолепные научные открытия в области спектроскопии, фотохимии, открывшего цезий, рубидий, мышьякорганические соединения, но и множество важных изобретений — лабораторную горелку, названную его именем, угольно-цинковый гальванический элемент, газовые анализаторы, фотометр с масляным пятном, ледяной калориметр… Гораздо меньше известно о другом остроумном изобретении Бунзена — знаменитая «таблица штрафов», вывешенная в его лаборатории на видном месте. Она гласила:

«Таблица штрафов» сыграла немалую роль в наведении порядка среди студенческой вольницы: ведь таблица карала за любую небрежность и расточительность, за создание опасных ситуаций в лаборатории, приучала работать в стесненных условиях рядом с многочисленными коллегами. По воспоминаниям современников, строгие бунзеновские правила оборачивались тем, что на одежде и пальцах его учеников было куда меньше пятен и ожогов, чем у тех, кто работал в других лабораториях.

Проштрафившиеся студенты безропотно отдавали означенные в таблице крейцеры своему учителю. Они знали, что деньги эти пойдут на пополнение научной университетской библиотеки, на приобретение тетрадей, карандашей и лабораторной посуды. И не случайно все те, кто прошел выучку у Бунзена, впоследствии сами не уставали приучать своих подопечных к прилежности, бережливости и осмотрительности.

Остается добавить, что сам Бунзен пришел к пониманию необходимости соблюдать технику безопасности на основе горького опыта — проводя свою первую крупную работу, он при взрыве в лаборатории потерял глаз и тяжело отравился мышьяком.

В люстре одного из учреждений Бухареста была обнаружена чудом сохранившаяся лампочка Эдисона. К удивлению присутствующих, она при включении загорелась, но не мгновенно, как мы привыкли, а разгоралась до полного накала более минуты. Но это не было дефектом лампочки, хотя ее срок службы составил около 80 лет…

Путь к созданию современной лампы накаливания, кажущейся элементарной по конструкции, был весьма непрост. Для повышения световой отдачи ее нить необходимо было нагревать до очень высоких температур, но тогда она, даже изолированная от воздуха, быстро испарялась, и лампочка «перегорала». Изобретатели отыскивали материал, способный выдерживать высокие температуры. В конструкции своей лампочки Эдисон применил угольную нить накаливания, а уголь, как известно, имеет отрицательный температурный коэффициент сопротивления, то есть в отличие от металлов его сопротивление при увеличении температуры понижается. Поэтому 16-свечовая лампочка Эдисона (55 Вт) в рабочем состоянии имела сопротивление 220 Ом, а в холодном — вдвое большее. Этим и объясняется ее странное поведение.

Как-то раз на обочине шоссе, ведущего к Калифорнийскому университету, полицейский патруль обнаружил пустую машину, а рядом, в кювете, — лежавшего без сознания престарелого человека. В больнице выяснилось, что это 81-летний профессор, сейсмолог Чарлз Рихтер, разработавший в 1935 году шкалу для оценки интенсивности землетрясения. В дороге он почувствовал себя плохо, принял таблетку и… стал засыпать за рулем. Решив подышать свежим воздухом, он открыл дверцу машины, вышел на шоссе и свалился в облицованную камнем канаву.

— Как же так! Надо быть в ваши годы осторожнее! Хорошо хоть, что падение обошлось благополучно… — заохали коллеги, посетившие ученого в больнице.

— Если не считать сотрясения мозга, — едко уточнил тот. Последовало неловкое молчание, которое кто-то вздумал разрядить шуткой:

— И сколько же это было баллов по шкале Рихтера?

— Пора пересмотреть эту шкалу, — проворчал профессор, отвернувшись, — в моем случае прибор зашкалило бы…

Конец XIX — начало XX века… Европа охвачена массовым экспериментаторством и поисками новых путей в искусстве.

Профессиональный художник, англичанин Александр Римингтон, задумав сочетать живопись и музыку, строит специальное устройство для извлечения цвета — цветовой орган. Закончил он его в 1893 году, а спустя два года дал первый концерт цветомузыки.

Орган представлял собой громоздкое сооружение, включавшее клавиатуру для управления цветом и панель с цветными фонарями, зажигавшимися от нажатия клавиш. Игра на цветовой клавиатуре напоминала исполнение на музыкальном инструменте. Цветной свет проецировался на экран, в качестве которого использовались холст, драпировки, вуаль, натянутые нити. Изобретатель полагал: спектр может быть разбит на пять октав по светлоте, что и нашло отражение в структуре цветовой клавиатуры.

Смешение красок на экране Римингтон получал с помощью трех основных цветов: красного, зеленого и синего. Он пытался вводить в цветокомпозицию формы, для чего ставил на пути проекционного луча обтюраторы, шторки, трафареты.

Цветовая партия исполнялась под аккомпанемент фортепьяно, органа и оркестра. После первого же концерта цветомузыки к изобретателю приходит шумный успех. Он начинает интенсивно экспериментировать. В 1911 году публикует книгу «Цветомузыка: искусство подвижного цвета».

Оригинальное в истории техники устройство не сохранилось.