«Осень в горах» Восточный альманах. Выпуск седьмой.

К царю Теводросу однажды пришли

два гостя из дальней заморской земли,

просили царя: «Разреши нам вдвоем

на зверя охотиться в царстве твоем».

Не стал им противиться царь, и тогда

с поклоном отправились в путь господа.

Но всюду, где были, — вблизи и вдали

умело они наблюденья вели,

составили карты и схемы дорог,

за время дождей все закончили в срок.

Однако был с ними всегда проводник,

он путников не оставлял ни на миг,

а после в столицу он их проводил,

когда поостыл их охотничий пыл.

Направился тот проводник во дворец

и все доложил государю хитрец,

о картах, о прочих деяньях донес,

он выполнил все, что велел Теводрос,

и добрый властитель смутился душой

узнав о ловецкой удаче большой.

Пора чужеземцам домой отбывать,

они уложили дорожную кладь

и стали проситься к царю на прием

и вскоре он встретил их в доме своем,

устроил обед, напоил, накормил,

был весел с гостями, приветлив и мил,

он их одарил всевозможным добром:

посудой из золота и серебром.

А после позвал он слугу: «Проводи!

Обоих гостей на корабль посади.

С них обувь сними на борту корабля

и вымой подошвы, где грязь и земля».

Слуга поспешил за гостями тотчас,

отвел их на судно, исполнив приказ,

и там откровенно сказал, не мудря,

о просьбе и воле последней царя.

Разуться он им предложил поскорей.

Разинуты рты у заморских гостей.

Они удивились: «Зачем? Почему?»

Стал каждый твердить: «Ничего не пойму».

И чтобы у негуса все расспросить,

велели на берег пожитки сносить,

вернулись они со слугой во дворец,

просили царя объяснить наконец,

что значит такое желанье его,

твердили: «Не можем понять ничего».

«Пока не узнаем, не можем отплыть».

Ответил им царь: «Объясню, так и быть,

вы многое видели в землях моих,

вы поняли: край наш прекрасней других.

Когда же вы стали сбираться домой,

я жемчугом вас наградил и казной,

но эта земля так для нас дорога,

дороже, чем золото и жемчуга,

ее не могу я отдать никому,

теперь понимаете вы, почему

не мог я оставить на ваших ногах

родимой земли даже глину и прах,

и в час, когда вы уезжали от нас

я отдал слуге этот строгий приказ».

Ты бетховенский дух в миг высоких побед,

ты прозрение Шуберта, Моцарта свет,

грусть Шопена, тобою был полон Яред,

речь твоя ароматов и красок полна,

наплываешь, гармонии легкой волна,

ты прекрасна, как солнце, ясна, как луна,

каждый чистый твой звук — опьяняющий зов,

ты паренье души, ты роса для ростков,

родилась ты в эдеме, живешь ты в раю,

ты звучишь — и уже мы в далеком краю,

высший смысл нам дарует твой внятный язык,

с той поры, как мой дух твою прелесть постиг,

обретает он радость в паренье твоем,

и всегда, воплощаясь в напеве земном,

ты, рожденная в высях, с небес нисходя,

нас поишь, ненасытных, прохладой дождя,

запах грусти впиваем и ладана дым:

слышим речь серафимов и ангельский гимн,

ветром стань, колесницей крылатою будь,

унеси меня, музыка, куда–нибудь.

Суть обыденного пред тобой так мала.

Ты откуда взялась? Ты откуда пришла?

Чтоб в тебя человеческий разум проник,

должен душу свою он раскрыть, как тайник,

ведь напев и душа — это два близнеца,

их природу нельзя разгадать до конца.

Сколько тут ни ищи, где исток, не понять,

здесь божественный дар и небес благодать.

Для тебя и души все земное — пустяк,

плоть — оковы для вас и тюремный барак,

в мире нет наказанья тяжеле, чем плоть.

В день творения, видно, смягчился господь

и от глины, от этого праха могил,

в этом мире лишь вас он двоих отделил,

хватит вам и того, что сослал вас сюда,

смерть дарит избавление вам навсегда,

изначально душа — лишь заложник земли,

и тебя вместе с ней как сестру обрекли

на юдоль, чтобы сладостной речью своей

ты смягчала сердца и страданья людей.

И на землю спускаешься ты с высоты,

ты бессмертна и всюду присутствуешь ты.

Как волшебный твой дар, о подруга души,

дай же нам утешенье, от бед отреши.

Ты спускаешься к нам, чтобы мрак побороть,

чтоб сливались в тебе человек и господь.