«Приключения, Фантастика» 1991 № 03

Рыба

Рыболовный траулер третий месяц бороздил морские просторы. Холодильники были забиты рыбой. И вот, последний трал поднят на борт. Улов камбалы сверх плана! Будет огромная премия!

И вдруг раздался ужасный крик на палубе. Все матросы смены ринулись к месту происшествия. Даже бывалые моряки окаменели, увидев страшное зрелище: в луже крови валялся рукав брезентовой штормовки.

Когда капитан оказался на месте происшествия, никто не мог толком объяснить, что же все-таки произошло! Непонятным образом с палубы исчез матрос. От него остались лишь оторванная, будто отпиленная двуручной пилой, рука вместе с брезентовым рукавом! Посиневшие пальцы сжимали пустую бутылку.

Меры, срочно принятые для поиска матроса, результатов не дали. Руку положили в холодильник для сохранения как вещдок…

Катерина Полухина очень любила жареную рыбу. Готовил рыбу муж – Полухин Дмитрий Алексеевич. Катя, симпатичная женщина, знающая толк в семейной жизни, стояла, как правило, за спиной у мужа и смотрела на сковороду, где трещали в раскаленном постном масле аппетитные кусочки. Но иногда она разговаривала по телефону, и муж в одиночестве колдовал на кухне. Потом сидели за столом. Полухин (дома он – Дима, а иногда – Димочка) нехотя жевал жареную рыбу, а его жена с наслаждением поглощала покрытые золотистой корочкой кусочки. В конце трапезы она, словно кошка, хрустела рыбьим хвостом, вгрызаясь в него своими острыми зубками. Димочка терпел из последних сил и ничего не мог изменить в своей семейной жизни.

Вот и сегодня Полухин, уступив настойчивой просьбе жены, зашел после работы в рыбный магазин и купил огромную камбалу.

Когда, задерганная покупателями из очереди, продавщица вешала, чуть ли не полуметровую рыбину, та вертелась в ее руках ледяным блином. Продавщица даже изранилась – изрезала руки в кровь о плавники, как показалось всем. Успела отдать товар Полухину, и тут у нее сдали нервы. Со слезами на глазах она бросилась от прилавка и скрылась за служебной дверью.

Заведующая с пониманием отнеслась к этому недоразумению в конце смены. Нервы у всех сотрудников магазина были натянуты сегодня до предела. В этот день в магазине случилось жуткое ЧП!

Утром, когда еще не открылись двери для покупателей, в отделе мороженой рыбы раздался душераздирающий женский крик. Взорам сбежавшихся на вопли предстала ужасающая своими подробностями картина! Кричавшая лежала на разделочном столе в полуобморочном состоянии. А за холодильником все увидели – страшно даже сказать, язык каменеет! – обезображенное, изуродованное тело старушки-уборщицы. Замызганный, непонятного цвета халатик был весь изодран, залит кровью.

Мертвая лежала, скорчившись, на кафельном полу, рядом валялась ее вставная челюсть. На изуродованном лице застыл ужас, а швабра, которой несчастная мыла пол до момента совершения кошмарного злодеяния, была переломана пополам. Вызванные на место происшествия сотрудники органов милиции не скрывали своего недоумения: случай в их практике – совершенно исключительный!

Из улик удалось обнаружить лишь рыбью чешую в волосах пострадавшей. Выяснилось, что чешуя эта – чешуя рыбы камбалы…

Всего этого Полухин, конечно, не знал и удивился, глядя, как заливаясь слезами, размахивая окровавленными руками, убегает продавщица.

«Что это с ней?» – успел он подумать, забирая с прилавка небрежно завернутую в бумагу рыбину, и ужаснулся, увидав торчащую рыбью голову. На него в упор яростно смотрели два остекленевших глаза, в оскалившейся пасти – частокол зубов-гвоздей.

«Ух ты!!» – оробел Полухин. Чуть было не выронил покупку, но спохватился взял себя в руки и, качал головой, подумал: «Ну и страшилище! Такая приснится – свихнешься!»

Дома его с нетерпением ожидала жена.

– Принес? – едва открыв дверь, спросила она и захлопала от радости в ладони, увидав у Полухина огромный круглый сверток, который он, словно таз, держал за нижний край рукой, верхний – упирался ему под мышку.

– Принес, принес, котик! – улыбнулся через силу Полухин.

Сбросил пиджак, приподнял руки привычным жестом. Катя торопливо повязала мужу фартук, и каждый занялся делом по душе. Муж отправился на кухню, а жена вернулась к телефону и загрузила кабель непринужденными разговорами с подругой.

Полухин машинально развернул рыбу. Он не заметил, что голова ее приняла еще более страшный вид. Сопя и напрягаясь изо всех сил, он с остервенением пытался разрезать рыбу на куски. Но не тут-то было!

Когда, в передышке между телефонными разговорами, на кухню вошла Катя, она ужаснулась. Муж стоял, держа окровавленные руки над рыбой, и глупо улыбался, глядя, как капает кровь. Завидев жену, он повернул к ней голову и хохотнул тем неестественным смехом, который наводит страх на окружающих.

У Кати при виде крови закружилась голова. Ее даже качнуло, но, пересилив себя, она внимательно посмотрела на мужа. Тот, словно оглушенный, стоял в прежней позе, глупо и виновато улыбаясь.

– Чего-то я какой-то неуклюжий сегодня – вдруг не своим голосом проговорил он. – Глаза его испуганно бегали. – Вот нарезать хотел… – посмотрел на свои окровавленные руки, и договорил каким-то охрипшим глухим голосом: – А она кусается! – Кивнул головой в сторону рыбы и опять страшновато хохотнул.

«Что он, сдурел что ли? – подумала Катя. – Ножом обрезался, а плетет что!» – и строго сказала:

– Хватит, мужчина называется! С рыбой справиться не может! – Скривила губы в презрительной усмешке и раздраженно бросила: – Режь!

– Не-ет!!! – как под дулом револьвера, протяжно заорал в ответ Дима. – Давай не будем ее сегодня есть! – словно в горячечном бреду быстро-быстро зашептал он, умоляющими глазами глядя на жену. – Пусть, пусть полежит, оттаит совсем, – продолжал он лихорадочным шепотком, – а утром я ее – он сам, не зная почему сказал: – прирежу!.. – После этого слова он осекся, боязливо покосился на рыбину, и ему показалось, что глаза ее сверкнули яростным огнем!

Дима Полухин зажмурился, чтобы не видеть зубастого оскала и свирепых глаз, от стеклянного взгляда которых у него холодели руки. Повернулся к жене, испуганным и таинственным голосом тихо произнес, указывая боязливо на рыбу:

– Посмотри на эту рожу… Я боюсь ее!

«Спятил мужик! Как пить дать, спятил!» – решила Катя и презрительно фыркнула, но, посмотрев внимательней на рыбу, она изменилась в лице и испуганно спросила мужа:

– Слушай, Дим, кого ты принес-то? Вроде камбала, а голова, как у крокодила!

– Вот я и говорю, – обрадованный, что его наконец-то поняли, хрипучим голосом подтвердил Дима, – вот я и говорю, что-то здесь не так!

«Ничего себе, не так! Руки, словно в кофемолку попали!» – подумала Катя, но смолчала, боясь, как бы муж не психанул от страха. Помогла ему обработать изрезанные пальцы йодом. Раны оказались неглубокие, и кровотечение скоро прекратилось, даже бинтом не перевязывали.

Дима посмотрел на пожелтевшие, местами черные от йода пальцы и опустил руки.

Катя, ободряя мужа, сказала:

– Утро вечера мудренее. Сегодня чайку попьем с колбасой, а завтра, – она перешла на шутливый тон, – завтра ты ее и прирежешь! – с этими словами она хлопнула мужа по плечу, мол, будь молодцом.

Дима вздрогнул и даже ссутулился.

На кухню, где лежала, размораживаясь, рыба, старались не заходить. Поужинали бутербродами. Смотрели телевизор. Перед сном Диму, как обычно выпроводили на лестничную клетку, покурить. Легли спать. Катя что-то шептала мужу, а тот думал о своем. Он вспомнил секретаршу Нину, у которой частенько бывал в гостях… «С ней как-то проще все, спокойней и веселей… – подумалось ему, – рыбу есть не заставляет! – Дима вздохнул и покосился на жену. – Хотя с другой стороны…» Но тут, вдруг, Катя принялась душить его жарким поцелуем.

Далеко за полночь в квартире Полухиных, когда хозяева крепко спали, на кухне вдруг раздался громкий шлепок, будто на пол с силой бросили мокрую тряпку. Издавая зловещее шипение, хлопая плавниками и сотрясаясь всем телом, страшное фантастическое существо, напоминающее рыбу камбалу, но с невероятной и ужасной пастью – то ли гигантской жабы, то ли питона и крокодила вместе взятых – заползло в спальню. Подпрыгнув, ужасная камбала оказалась на человеческих телах! Пасть плотоядно оскалилась, глаза загорелись раскаленными угольками.

Катя проснулась от резкого толчка в бок. Щурясь спросонья, ничего не понимая, проворчала мужу:

– Опять ты лезешь, как медведь! – И, заметив огонек сигареты над подушкой, сонным голосом злобно забормотала: – Дим, ты что вытворяешь?! Куришь в кровати? – А увидев сразу две красные точки, удивилась было: «Две курит!» Вдруг ее руки коснулось нечто холодное и скользкое.

Катя негромко вскрикнула, отпрянула. Сон как рукой сняло. В первое мгновение она даже успела не поверить своим глазам, но затем панический страх отключил сознание. Будь то во сне или наяву, реакция одинаковая – вопль, во все силы, во все горло, от которого кровь стынет в жилах; после этого бессознательное желание бежать куда-нибудь, лишь бы подальше! А в постели остался прикрытый одеялом голый мужчина, которого сейчас растерзает чудовище!

На другом конце города неожиданно проснулась Нина. Необъяснимая тревога сжимала ее сердце. Провела ладонью по вспотевшему лбу. «Он там без меня…» – мелькнула мысль. Встала с постели, нетвердой походкой полусонного человека подошла к окну. Растворила настежь и подумала: «Душно как…» Чем больше прояснялось сознание после сна, тем отчетливее она ощущала тревогу в душе. «С Димой беда!» – подсказывало неведомое чувство. Сильно волнуясь, Нина решила позвонить Полухину домой. «Пусть среди ночи, пусть даже жена возьмет трубку. По голосу пойму, спокойно у них там или…» – мелели мысли у Нины, когда она, сбиваясь и начиная снова, крутила телефонный диск. Долго слушала длинные гудки. Она насчитала их уже пятнадцать и с каждым новым гудком порыв ее ослабевал, упорство сменялось сомнением, но тревога не проходила – это лишало сил.

Трубку у Полухиных так никто не поднял. Нина, успокаивая себя тем, что у них возможно отключили телефон, приняла снотворное и в изнеможении повалилась на кровать. Перед тем, как забыться тревожным сном, обнадежило: «Недолго осталось. Скоро утро, я увижу его…»

Душераздирающий женский визг разбудил Диму, но когда он открыл глаза, ужас стальной лентой сковал тело. Последнее, что он успел увидеть на этом свете – фантастическое чудовище нависшее над ним с раскрытой ужасной пастью!

На журнальном столике надрывался телефон…

Впоследствии, когда компетентные органы вели дознание по делу о гибели Полухина Дмитрия Алексеевича, Катя на все вопросы в ответ настойчиво твердила одно: «Какая-то зубастая пасть, а тело – рыбы камбалы, круглое и черное… Страшно! Очень страшно!..» После этих слов с Катей обычно начиналась истерика. Ее успокаивали. Появлялась надежда, что теперь, наконец-то, услышат вразумительные слова, но Катя, округлив в испуге глаза, доверитёльным шопотом сообщала еще одну важную подробность в образе того страшного фантастического существа: «А я помню, помню! Глаза у рыбины горели, как огоньки сигареты!»

Катин папа по совету врачей похлопотал где надо, и ее на некоторое время поместили в психиатрическую лечебницу. Катя не противилась. Она и сама заметила, что стала немного чудной после той ужасной ночи, когда ее муж скончался от потери крови. Тело его было разодрано на куски «необычным острым предметом» – так записали в медицинском заключении. Следователь, правда, поинтересовался напоследок: «А, случайно, бензопилы „дружба“ у вас нету в доме?»

«Диму теперь не вернешь. А тебе надо жить. – утешали родственники и просили вкрадчиво: – Не ела б ты рыбу пока…»

Катя соглашалась, кивала головой. «Отдохну, подлечусь» – думала она, а родителям заявила, что в той квартире жить больше не может, совсем с ума сойдет от воспоминаний. Тогда папа в спешном порядке устроил равноценный обмен на квартиру в другом районе.

Наняли грузчиков, мебель перевезти. «Сделаем, – сказали мужики, – сделаем все в аккурат!» И стали таскать мебель в машину. Когда подняли софу, один разглядел, камбала вяленная в пыли валяется. «Во! С пивком пойдет». Чего раздумывать! И сунул за пазуху, а вечерком – в пивную. Дружка там встретил. Рыбину достал. «Родственники прислали, – предложил дружку: – На, кожу сдери.» Тот схватил, воодушевился: рыбина-то здоровенная, будет чем закусить-посолиться! Да не тут-то было! Рвал, драл и так и сяк, а ничего не получалось, только руки все изранил – о плавники вроде… «Пошел ты… со своей рыбой!» – сказал и отдал рыбину, а у самого руки по локоть в крови. Мужик посмеялся над ним: «Эх ты! Так тебе и надо.» А сам смекнул, хитрованец этакий: «Постучать надо и размочить малость, а то ссохлась совсем». Сильно трахнул рыбину раза два о подоконник и полил на нее немного пива…

Когда примчалась машина скорой помощи, завывая и мигая синим фонарем, люди толпились у пивной и оживленно переговаривались. Санитары, не теряя времени – случай тяжелый – погрузили в машину пострадавшего, который находился в шоковом состоянии: у него были оторваны пальцы на обеих руках. Когда пострадавший очнулся, он взвыл: «Братцы! Што ж такое?! Пивка попил называется! – он орал как недорезанный: – Вобла, сука, все пальцы оттяпала! Што ж делать-то теперь?!»

Дружок его, тот, что первым взялся содрать шкуру, все видел. Рыба, размокнув от политого на нее пива, отгрызла пальцы у мужика. Когда покалеченный истошно заорал, размахивая руками и поливая всех кровью, народ бросился врассыпную, а дружок со страху вломился в какую-то дверь и, не разбирая дороги, помчался вниз по узкой лестнице, но успел-таки прихватить со стола начатую бутылку.

Рыба, отталкиваясь плавниками, пульсируя всем телом, быстро-быстро вползла за ним в открытую дверь.

Он прыгал по ступенькам вниз. Сзади отчетливо слышались звуки погони: жуткое шипение и шлепки упругого тела. Было страшно. Скоро наступила кромешная темень, недолго и шею свернуть. В панике подумал: «Вот и конец тебе, дядя! Знал ведь, с этим хапугой добра не жди. Рыбку дал, гад! Вот и попил пивка. Щас руки, ноги оторвет!»

Но тут, вдруг, послышались другие, неясные пока звуки. Шагнув еще на несколько ступенек вниз, различил шум морской волны. Повеяло свежестью. Чем дальше спускался, становилось все светлее. В перепуганной душе появилась надежда на спасение. «Быстрей, быстрей!» – подстегивала мысль. Сердце бешено колотилось в груди. Руки, ноги, все тело трясло, точно в ознобе. Лестница вдруг уперлась в дыру. Он остановился, хлебнул из бутылки для храбрости и прыгнул в провал.

Оказался на палубе рыболовного траулера. Дул морской пронизывающий ветер. Но дружок ликовал: он спасся! Чудовище не настигло его, он цел, только руки поранил, когда хотел очистить рыбешку. Будь он неладен тот мужик, поделом ему…

В радости допил бутылку. Качаясь, побрел по палубе, надел подвернувшуюся куртку, и в этот миг где-то сбоку над ним лязгнула огромная зубастая пасть. В ужасе заорал он не своим голосом, попытался заслониться рукой. Но морское чудовище навалилось ледяным давящим плоским телом, сбило с ног… Плотоядно раскрылась лютая пасть, захлопнулась с хрустом, и все померкло вокруг…