«Ребенки» пленных не берут

20 августа 2024 года

Потап еще раз посмотрел на озеро. Серая и холодная даже на вид, вода поднималась на глазах, вспениваясь грязным кружевом на острых клыках камней.

— Что делать будем? — спросил заместитель по непонятным делам у командира «группы МВД».

— Не знаю. Лоханулся я. Кто же знал, что пургень придет именно сегодня… — сокрушенно почесал затылок главный подрывник Лагеря.

— Надо было предусмотреть.

— Надо… Знал бы, где упаду — парашют б захватил.

Озеро было искусственным. Дамбу начали строить еще в пятнадцатом году, через полгода после того, как воодушевленный проложенным «проспектом Гедиминаса» Верин предложил очередной план использования Пушистика. Ну, не терпел Алексей простоя своего горячо любимого металлического товарища!

— Вот здесь большой пологий участок, — вещал Верин, тыкая привычно грязным пальцем в карту. — На выходе мы имеем гряду с дыркой, пробитой рекой. Соорудим дамбу, река окажется перегорожена и заполнит нишу водой. Если на нас попрут силой, то рванем дамбу. Всё озеро рухнет вниз. Всем селям будет сель! Кто внизу окажется, сотня или дивизия — по фигу, хоть танковая армия группы «Центр»! Да хоть вся группа! Сметет к чертовой матери! Что, рудничные ребята простую дамбу не посчитают? Какие вопросы?

Вопросов хватало, хотя бы потому, что «рудничные ребята» были специалистами другого профиля. Совсем-совсем другого. Но идея пошла в массы. Массы одобрили, и все неувязки сумели утрясти. И в проектировании, и в строительстве. И уже восемь лет в ущелье Пасруда плескались воды рукотворного озера. Пользы оказалось неожиданно много. Расположенный достаточно низко водоем не замерзал даже зимой, а летом еще и прогревался. Вода все равно была холодной, но купаться в озере было вполне реально. Видимо из-за этого название Ривьера приклеилось сразу и намертво. А уж про поистине стратегический запас воды можно и не говорить.

Как ни жаль лишаться импровизированного курорта, но пришло время вспомнить, что изначально данный водоем создавался, как оружие массового поражения. Два дня назад команда Малыша радостно заминировала дамбу, не учтя лишь один момент: самые большие заряды заложили на систему сброса лишней воды. Причем «на» в прямом смысле: открыть заслонки стало невозможно. Зато эффект от взрыва получался максимальным.

Но, по всемирному закону подлости, пришел нежданный-негаданный пургень, и уровень воды в озере резко пошел вверх, а возможность сбросить лишнюю оказалось заблокирована. Сначала не придали значения. Пока не прикинули, что запас прочности у заслонок не столь велик, и их может на хрен выломать повысившимся давлением. Вода просто уйдет по руслу. Не сразу, а постепенно, нанеся минимум ущерба. Одним словом, самый главный сюрприз пустит такого «шептуна»!

Если рвануть сейчас, то совершенно неизвестно, дотянется ли вообще язык селя до армии Ахмадова. Уж больно далеко от озера она расположилась. Вот «товарищи военные» и гадали: рвать или рано еще.

А поскольку доверять интуиции решение такого вопроса не хотелось, вызвали «гражданских специалистов».

Наконец сквозь шум дождя пробился рык мотора, и из УАЗа, до крыши заляпанного на глазах смываемой грязью, вылезли Виктор, Хенциани, Алик Иванов и Алябьев.

— Ну, что? — спросил Виктор, морщась от заливающих лицо дождевых струй.

— Прибывает, — грустно ответил Белозеров, — Была мысль снять заряды, так боюсь туда людей пускать. Сорвет хоть одну заслонку…

— А можно вопрос, — прервал подрывника Хенциани, — никак понять не могу: а почему прямо сейчас не взорвать?

— Боимся, не дойдет. Далеко эти уроды встали. Аж за Пасрудом.

— Не дойдет?! — удивленно прошептал Эдик.

— Ну да, — ответил Потап. — Уровень воды хорош. Но стоят чуркобесы далеко.

— Ребята, вы в селях разбираетесь?

— Откуда?! — возмутился майор. — Ты ж у нас наука! А мы — тупые солдафоны! Погоди. Ты хочешь сказать, дойдет?

— Дойдет? До Пасруда? — засмеялся грузин. — Ребята, да этим количеством воды мост через Фандарью сметет ко всем матерям. И еще на пару с Зеравшаном по Айни пройдутся так, что мало не покажется. А уж всё, что выше…

— Да ну?.. — не поверил в столь впечатляющую картину Белозеров.

— Про Айни я немного утрирую. А насчет моста — точно. Новый придется строить. Так что можете взрывать. Хотите — сейчас, хотите — как первую заслонку выбьет.

— Тогда подождем, — задумчиво сказал Потап, — может, баши подкрепления подвезет. Вчера им хорошо досталось.

Юринов рвался в бой, однако, начштаба вежливо, но внятно объяснил, что никто не позволит рисковать шкурой единственному представителю Новосибирска, да еще личному другу узбекских правителей. У Дивизии отношения с узбеками на данный момент были туманными. Точнее, никаких не было по причине почти полного отсутствия общих границ. Но в ближайшее время ситуация должна была измениться, и сержанту светила дипломатическая карьера. А кроме того…

— Ты пойми, — втолковывал Пилькевич, — я твоего отца сорок лет знаю! Как я ему в глаза буду смотреть, если ты, пройдя пять тысяч верст, словишь шальную пулю за полчаса до встречи? Знаю я, что ты не прятался, знаю. Но есть у нас кому первыми идти. Не веришь, сходи в спортзал, посмотри, там сегодня первенство по рукопашке. Решили все же закончить. Зря, что ли, ребят со всего Таджикистана собирали…

Боря прекрасно понимал, что полковник прав. Но… В общем, плюнул и отправился смотреть соревнования. Не шахматы, конечно, но хоть как-то отвлечься от тяжких дум. Выдержал минут десять, а потом пошел проситься в участники. Разрешили, хотя первый бой он уже пропустил.

— Ты, что ли, узбекского Дэва побил? — спросил его пожилой старлей с перебитым носом, выполнявший обязанности судьи.

— Я, — ответил Юринов, удивляясь скорости разползания слухов по территории. «Солдатское радио», видимо, побыстрее «цыганской почты» будет…

— Ну, зачтем за первую победу. Только не зазнавайся, наши ребята посильнее будут, — скептическим взглядом окинул старлей неприметного сержанта.

Первых трех противников сержант победил сравнительно легко. Ребята были неплохи, но до Терентьева явно не дотягивали. Честно говоря, до недавно помянутого всуе Нахруза тоже. А потом против него выставили женщину. Боря сначала глазам своим не поверил: обычная девушка, немного младше его самого и пониже сантиметров на пять-шесть. Легче килограмм на пятнадцать. Юринову даже неудобно стало. Неосознанно он начал беречь противницу и мгновенно оказался на полу, с трудом уйдя от добивающего удара. Дальше бился всерьез, но чувствовал, что противник переигрывает. Вот те и на! Победитель дэвов, двенадцать лет тренировок, собственного учителя обошел и всё такое, а из него, такого гарного парубка, черноброва дивчина котлету делает?! Как потом Андрею Михайловичу в глаза смотреть?! От подобных мыслей Борис неожиданно разозлился и оставшееся до конца схватки время гонял черноброву по всему рингу, не выпуская из глухой обороны, полноценно пробить которую, тем не менее, так и не смог.

В результате судьи засчитали ничью. У Бори было другое мнение насчет исхода поединка, но он промолчал. Как выяснилось, у его противницы тоже. За ужином она подсела к нему.

— Не против? Меня Галкой зовут.

— Нет, конечно, — слегка подвинулся Борис, освобождая побольше места, — Галиной?

— Галкой, — уточнила девушка. — Мне так больше нравится.

И набросилась на кашу, глотая, почти не пережевывая.

— А меня Борисом, — решил на всякий случай представиться Юринов. Хотя и понимал, что до опознания его каждой душанбинской собакой осталось совсем недолго.

— Не обижаешься, что у тебя победу отобрали? — отложенная в сторону ложка чуть слышно звякнула.

— У меня? — Борис чуть не поперхнулся кашей. — Я считал, что ты выиграла. И сейчас так считаю. Я же почти весь бой еле держался. Ты меня чудом не добила.

— Но не добила же, — улыбнулась бывшая соперница. — И не потому, что не хотела. А в конце у меня совсем шансов не было. Еще полминуты, и я бы рассыпалась.

— Но не рассыпалась же, — улыбнулся в ответ сержант, — ладно, будем считать, что ничья справедлива. Хотя я останусь при своем мнении.

— А я при своем, — рассмеялась Галка, — Мне знаешь что интересно? У тебя стандартная техника. Но такое ощущение, что она положена на совершенно другую основу. Я из-за этого не успевала вначале. Как будто у тебя две школы. Покажешь?

— Не смогу, — понурился Юринов. — Папа давал, когда я совсем маленький был. А потом не занимался очень долго. Только после Войны… Когда понял, что иначе сюда не дойду. Ничего не помню, всё на инстинктах.

— Жаль… Очень интересно… — девушка задумчиво крутила короткую прядь, выбившуюся из прически. — А армия она такая…

— Что, Галка, уже клеишь гостя, — вмешался подошедший капитан-разведчик, — правильно! Глядишь, у нас останется! Вот только мои шансы резко падают. До нуля! — плюхнулся рядом и подмигнул Юринову. Попытался деланно обнять Галку, но та дернула плечом и выскользнула из захвата.

— Иди ты! У него невеста в Астрахани! А у тебя хорошие шансы, между прочим. Как только победишь его на ринге…

— Или тебя. Плавали, знаем, — мигом поскучнел капитан. — Слышь, сержант, представляешь, с такой женой жить? Не понравился борщ, получи ногой по лбу и добивающий локтем в кадык.

— Не представляю, — отозвался Борис.

— Ну да, ты и сам можешь!

— А то ты нет! — Юринов, наконец, сообразил, что капитана он видел не только в кабинете у комдива, но и на ринге. Тот был сегодня его третьим противником.

— Ей — нет. Сколько раз пытался. До финала дойду, а там огребаю от любимой по полной программе. А обещала, между прочим, замуж выйти, если побежду. Или победю? — капитан задумался, — как правильно?

— «Одержу победу», — подсказал Боря, — а альтернативных условий нет?

Веселому разведчику он сочувствовал. Тем более, что Галке присутствие капитана, как и текущий разговор, явно доставляли удовольствие.

— А есть! — заявила она вдруг. — Пашенька, ты заметил, что у сержанта техника необычная?

— Ну, есть немножко.

— Вот притащишь мне сегодня живого и осознанного носителя этой техники и считай — победил! Засчитаем технический нокаут в двенадцатом раунде.

— Ну, ты сказала! А Борис тебя не устраивает?

— Не, ему всё БАРСом перековеркали. И каким-то странным кик-боксом. Бить локтем, а потом на хлыст ладонью…

— Не надо, не надо! — встал на защиту Юринов. — Зато если по лицу попадаешь — контузия, как от пыльного мешка по затылку.

— Мда… — почесал затылок Махонько, — и где ж я тебе посреди ночи негра достану? И чтобы тот в угле вымазан не был?

— Так на то ж ты и разведчик, — ехидно улыбнулась девушка, — я сейчас, ребята! Надо бы насчет компота провентилировать.

Оставшись наедине с капитаном, Боря немедленно прошептал имя.

— Что? — не понял тот.

Пришлось разъяснять мысль подробно: разведчик в капитановой голове явно проигрывал влюбленному. Махонько расплылся в улыбке, весело подмигнул Юринову и заорал на весь зал:

— Галка! Шей фату! Разрешаю камуфляжную из «паутинки»!

Девушка возвращалась со второй порцией компота.

— Что, уже нашел?

— Ага! Дамир! — окликнул разведчик посланника, осторожно пробирающегося с подносом сквозь лабиринт колченогих стульев. — Присаживайся к нам!

Не подозревающий подвоха таджик поставил на стол поднос.

— Галина Васильевна! Получите и распишитесь! — торжественно произнес Махонько. — А теперь позвольте предложить Вам руку и сердце!

— Руку и сердце давай, черт с тобой, пригодятся! А получить-то что?

— Дамира. Носителя любезной тебе техники. Ученика либо брата, либо отца сержанта.

— Вот я дура! — с деланным удивлением протянула Галка, — могла бы и сама догадаться… Но если тебе не понравится мой борщ…

Бежать! Непередаваемое удовольствие! Сильные лапы уверенно несут тебя вперед, смазанными пятнами мелькают кусты и камни по обочинам, в страхе убирается с дороги бестолковое зверье, спасая никчемные жизни. Зря боитесь, мелкие, сегодня вам ничего не грозит. Там, далеко впереди, ждет другая добыча. Большая и опасная. Там ждут враги, сильные враги, которые и сами могут больно укусить. Но тем интересней охота… Нет, ну не настолько же нагло, глупая мышка! Тех, кто сам прыгает в пасть, грех не ухватить прямо на бегу, не останавливаясь. И дальше, дальше!..

Рядом бежит Стая. Огромная, еще никогда нас не собиралось так много. Это правильно. На Большую Охоту нужна Большая Стая. Слабые, как и щенки, остались в Логове. Здесь только Охотники, самые сильные, самые ловкие, которые могут часами гнать добычу или вот так бежать к лежке врага, которые могут одним движением перехватить глотку любому противнику. Нескончаемый, безудержный поток темных мохнатых тел. Вперед, к цели!..

Бежит Стая… А вместе с ней бегут Друзья… Такие же сильные, такие же ловкие. И неважно, что у Друзей нет шерсти и для бега всего две лапы. У каждого свои недостатки. Но и свои достоинства. Друзья умеют бегать на двух лапах. Хорошо умеют. А свободными лапами они могут держать разные штуки, несущие смерть на расстоянии. И не надо гоняться по скалам за бестолковыми баранами, нужно лишь подвести круторогих под выстрел Друга, который всегда рядом. Всегда рядом, всегда вместе, единое целое… Ты и Друг. Ты-пес, Ты-человек… Сегодня твой Друг остался в Логове. Он на охране щенков, значит, за них можно быть спокойным, никому не удастся их обидеть. Можно гнать добычу, не оглядываясь. Вперед, дальше!..

Стая бежит… Уже давно… Глина под лапами сменяется снегом, снег — камнями, камни — льдом, а лед — глиной… Взлетает на хребты и скатывается на дно ущелий. Вверх, вниз, снова вверх. Короткая остановка, вкусная еда из рюкзаков Друзей, немного обжигающе холодной воды из ручья, и снова бег. Нескончаемое стремительное движение вперед… дальше… к цели…

Запахи доносятся со всех сторон, сильные и слабые, живые и неживые. Разные. Отбираешь нужные, отбрасывая всё остальное. Заяц, улепетывающий со всех ног. Сегодня его день, пусть бежит и рассказывает своим зайчатам о том, как сумел спастись от жутких Охотников… Кусты у обочин… Цветы… Камни… Тропа… Развилка… По верхней, нижняя упирается в выходы скал, там могут пройти только глупые бараны… Ручей… Поднявшаяся вода залила переправу… Вниз, там можно перепрыгнуть по большим камням… Запахи расскажут всё, и даже падающий с неба поток не может смыть полностью… Они расскажут, покажут и объяснят… Очередное препятствие пройдено, и снова вперед! Дальше, дальше…

Сверху льется вода. Мокрая холодная вода, бьющая по телу, заливающая глаза, затекающая в уши. Мокрая шерсть липнет к телу, свисает по бокам и на животе. Противно, но привычно. Отряхиваться глупо. Воды слишком много. Она собирается в ручьи и струится бесконечными лентами по склонам и тропе, размывая почву и подбивая лапы. Сменяется падающими кусочками льда и снега. Мокрая шерсть замерзает, превращаясь в сосульки.

Ветер, завывает в бессильной злобе, бросает снег в морду, насыпает сугробы, пытается сбить с лап, задержать, заставить спрятаться. Бесполезно! Ты не с теми решил сразиться, Ветер! Бег стремителен и неудержим. Ничто не способно остановить Стаю, рвущуюся к цели. Туда, где ждет добыча, еще не подозревающая о своей участи, но уже обреченная, приготовленная для клыков Стаи и железных когтей Друзей… Вперед, вперед…

Дождь? Сильный дождь? Плевать! Падающая с неба вода Бодхани не остановит. Наоборот, такая погода к лучшему. Меньше любопытных глаз. Конечно, подойти под перевал не удастся, но до края леса — вполне. Сбережется немало такого нужного сейчас времени! А потому — никаких отсрочек. Только вперед! И пусть Аллах затопит хоть весь Таджикистан, но Бодхани Ахмадов дойдет до цели!

Сегодня баши удавалось всё. Глупые подчиненные бегали словно мыши, увидевшие кота. Да, пришлось одного пристрелить. Зато не задержались с выездом. И не чухались целый день, как Шабдолов, провозившийся вчера Иблис знает сколько. Уже в полдень выгрузились в кишлаке выше Искандеркуля, там, где кончилась дорога, и стоял джип Мутарбека. И пошли вверх.

Тропа в дождь — не самое приятное, но и не смертельно. Войска идут медленно, но иначе не выйдет. Очень уж много джигитов у баши. Да и куда спешить? Бодхани не горячий юнец, что с разбегу влетает четырьмя лапами в капкан. Он будет идти быстро, но не торопясь. И не забудет выслать разведчиков и организовать боевое охранение. Баши не глуп. Не считает себя умнее прочих, и опытнее других. Он прочитал много книг о войне в горах. Среди джигитов есть те, кто сражался с урусами и американцами. Да и сам Ахмадов не всегда был баши…

Воинов в его армии слишком много, чтобы все шли по тропе. Многие идут вдоль нее, а так куда медленнее. И основная масса, тяжелогруженая оружием и боеприпасами — не скороходы. Но они дойдут туда, куда нужно!

Червь сомнения грыз душу по другой причине. Шабдолов. Как бы самодовольный ишак не потерял своих воинов раньше, чем задумано планом. А он, забери Иблис его душу, может. Бодхани уже и не вспомнит, как получилось, что этот дурак стал настолько близок. Наследие брата, кажется…

Сегодня вряд ли такое случится, погода помешает тупоголовому чурбану идти вперед. Сложно наделать ошибок, ничего не делая. Вот завтра… Впрочем, баши предусмотрел его глупость: задержал на Шахристане часть наемников. И теперь у Шабдолова есть резерв, и не такой маленький. Должно хватить.

А пока мнимые кутрубы будут убивать Ахмета, надо пройти перевал. «Духи» обязательно убьют Шабдолова. Но своей смертью он сослужит последнюю службу баши. Есть три дня, должны успеть.

Бодхани остановился и окинул взглядом движущихся людей. Ни головы, ни хвоста колонны он не видел. Впрочем, он бы не увидел их, даже если бы джигитов было в десять раз меньше. Нескончаемая людская река текла вверх по ущелью. Большие он поднял силы, очень большие.

«Если я проиграю эту войну, — опасливо мелькнуло в голове, — я останусь без армии. Даже Матча возьмет меня голыми руками». Баши прогнал нехорошую мысль прочь. Если бы таинственные враги могли справиться с его армией, всё бы давно кончилось. А если до сих пор они не смогли ничего существеннее, чем распугать отару овцеподобных трусов — о какой неудаче речь?

Бодхани смотрел на бесконечную цепочку людей, идущих мимо него, и уверенность заполняла всё его существо. Близок час расплаты, очень близок. И за убитого брата, и за сына, и за потерянную руку.

Осталось три дня…

Ох ты, скукотища-то какая! Надо же, угораздило в одиночку в пургень влететь! С тоски сдохнешь! И обидней всего — живой человек рядом! Вон, лежит в моем спальнике, дышит с присвистом, даже говорит что-то. А толку? Только бредит бессвязно. О чем можно поговорить с тем, кто без сознания, а?

Как бы еще убить лишнее время? Овец уже смотрела, нормально всё. Собственно, а что с ними случиться может? Ни один шак в пургень из логова нос не высунет!

Ишака почистила. Хотя можно и не чистить! Всё равно вымажется, как только из коша выйдет. Порода такая ослячая.

Коно, песик мой, давай шерстку расчешу? Да знаю я, что уже расчесывала! Знаю! Но делать же нечего! Вот так, собачка, спасибо, умница моя! Пёсик мой золотой!

Ой, подожди, гость наш опять бредит. Всё какую-то кошку зовет. Сейчас, дам ему водички попить. Вот так, пей, недотепа, пей!

Коно, ты знаешь, кто такие кошки? Нет, не железные, то не «кто», а «что». Зверьки такие, я про них в книжках читала. Говорят, внизу тоже есть. Как барсы, только очень маленькие и совсем неопасные. Не рычи, я тоже не понимаю, как барс может быть неопасным. Если только совсем маленький. Такой, что целиком в твою пасть поместится. Такой ведь неопасен, правда? Говоришь, сразу съесть? Интересная мысль. Нет, ты конечно, прав: если уже в пасти, то надо съесть. Что в пасть попало — то пропало. Законная добыча. А если еще не попало? Думаешь? Поймать и съесть?

Ой, не знаю, зверик! Эти кошки с людьми жили! Как такое может быть, чтобы люди жили вместе с барсами? Но точно, хотя понять трудно. То есть, они были свои. Своих есть нельзя. Видишь, и ты согласен!

А этот недотепа кошку зовет. Может, ему тот зверек как ты мне? Как думаешь, песик? Ты о такой ерунде не думаешь? Обычно я тоже, но сейчас же пургень, делать совершенно нечего. Только совсем-совсем не похоже, что ему эта кошка так близка. Он же ее не по имени зовет. Не конкретную кошку, а любую. Хоть раз бы, да назвал по имени. Хотя, что с него возьмешь? Бестолковый…

Ну кто, скажи мне, ходит в пургене?! Да еще к камням жмется! Каждый трехлеток знает — снег теплее. Идет пургень — заройся в снег. Он ведь с Казнока шел, там хороших мест полно! И тент был. Даже пещеру рыть не надо было! В тент завернулся да лег, пока сухой! А пургень сам снежком укроет! Лучше, конечно, в сугроб нырнуть. Быстрее согреешься. Да и пещеру мог сделать! Смотри, какой нож! Как у майора и дяди Жени! Даже лучше. Еще и «Амур-2» написано на клинке. Амур — река такая. Далеко на востоке… С таким ножом… Да, конечно, дядя Женя хороший, я знаю, что ты его любишь! И нож у него самый-самый лучший! Но всё-таки…

Кого мы с тобой выловили, а Коно? Не знаешь? И я не знаю. Даже не догадываюсь! Странный он! Ты смотри на одежку! Неужели не видишь? У него термобелье, как у папы! И собака на рукаве такая же! Такое и до войны не у всех альпинистов было. Папа говорил, оно самое лучшее, итальянское. Италия — страна в Европе. Я знаю, песик, что ты про Европу не слышал, но не суть. В Италии тепло было и термобелье делали. Я тоже не понимаю, зачем термобелье, если тепло и можно в одних шортах ходить. Но папа же не будет обманывать, климат климатом, а термобелье итальянское. Посмотреть бы на эту Италию… Может, сходим через пару лет, а, собачка? Согласен? Конечно, согласен! Правда, дядя Давид говорил, что от нее только рожки да ножки остались. Ну и черт с ней, всё равно, там больше термобелье не делают.

Но ты смотри: термобелье у него есть. Куртка такая же, как у меня, видишь, даже значок одинаковый! Ну да, вот рисунок, видишь? Он означает людей, которые эту куртку делали. Тех же самых, что и мамину! В Лагере мало таких курток, они лучшие! И носки хорошие. Такие вещи могут только у самых хороших альпинистов быть.

Но он никогда наверху не был, простейших же вещей не знает! А посмотри на его рюкзак! Разве можно ходить с таким уродством? Как ему только спину не стерло! А ботинки? Это же не обувь, а издевательство над ногами! И бахил нет. Совсем! Ему что, ноги не нужны? А зачем он под куртку камуфляж надел? Бред же! Естественно, «комок» обледенел прямо под мембраной! И штаны такие же, других нет. В них только с перевала съезжать хорошо. И то сохнут долго. Если он куртку брал, то штаны должен был взять? Одна сплошная загадка!

Коно!!! Ты знаешь, что это за ботинки? Конечно, знаешь! У дяди Жени такие есть. И у товарища майора есть. Военные ботинки! И камуфляж тоже военный! Как у дяди Егора! Нормальные люди такое носят очень редко. И шаки тоже! Да и не похож наш найденыш на нормального. И на шака лишь чуть-чуть… И оружия у него много. Я даже не всё знаю. Вот что за штука? Нет, ты нос не суй, наверняка взрывается, осторожно надо.

Может, военный? Из Дивизии? Нет, они в пургень ходить не будут, не дураки же! А кто у нас еще говорит на русе? Только мы и Дивизия! Ну, и в России…

Песик… А ЕСЛИ ОН ИЗ РОССИИ?.. Точно, там же гор нет, вот он и не знает ничего… А снаряжение могло сохраниться…

Ты даже не представляешь собачка, как хорошо, что мы его не убили!..

Ахмет был в бешенстве. Мало того, что неизвестный противник смешал все планы, так еще и погода подгадила! Лезть вверх в такой дождь он не решился. Не заметишь, как попадешь в новую ловушку. Выставил как можно больше постов, устроил выволочку командирам, показательно расстрелял джигитов, решивших «под шумок» сбежать домой. По крайней мере, побеги прекратились. А вот сам Шабдолов решил съездить вниз.

Во-первых, семеро всё же сбежали. Нужно обязательно найти наглецов и наказать в наущение другим. Во-вторых, нужны подкрепления, желательно боеспособные, а не эта ни на что негодная отара. Должны были подойти наемники, снятые с Шахристана, да еще оставалась сотня бойцов личной охраны. И, наконец, совсем не вредно просто погреться в доме, он уже не мальчик — пережидать вторую дождливую ночь подряд.

Отдаленные раскаты грома где-то наверху не привлекли внимания Ахмета. Мало ли что может бухать в горах. Сорвался где-нибудь камнепад, а то и лавина. После Войны они и в августе не редкость.

Незадачливый полководец никак не мог знать, что услышал взрыв трехсот килограммов аммонала, разнесших в пыль дамбу Ривьеры. И в тот момент, когда УАЗ Шабдолова подъехал к выходу из ущелья, освободившаяся из заточения вода с ревом ринулась вниз, смывая остатки дамбы. Мутный поток летел по ущелью, подхватывая размытую дождем землю, с корнем вырывая деревья, перекатывая в своем теле огромные камни.

Впрочем, даже если бы Ахмет всё это знал, он не мог бы поступить мудрее, чем поступил: машина выехала из ущелья, на считанные минуты опередив мощнейший сель, несший в себе наравне с грязью и камнями обломки домов старых кишлаков, покореженную технику и тела тех, кто еще десять минут назад именовался джигитами баши Ахмадова.

То, чего так боялся баши, все таки случилось.

«Ин ша Аллах! На все воля Аллаха!»