Ларёк

Глава третья

Когда Лена и Олег узнали, что мы работаем в ларьке, они стали часто заезжать «в гости». Ломакин в это время работал где-то в шиномонтажке, работа, по-видимому, не приносила должного дохода, и у него возникла идея поработать в этом же ларьке в другую смену.

Илья взялся это устроить. Текучка в ларьке была большая, вскоре Слава остался без напарника, и Олег вышел работать с ним. В отличие от Ильи у него сразу же возникло полное взаимопонимание со всеми работниками «Актея». Он был для них своим. Близилась зима, по утрам в ларьке становилось настолько холодно, что изо рта шел пар. Бенедиктов выслушивал наши вопросы о тепле и освещении с терпением сфинкса.

— Видите во-он тот дом? — спросил он как-то, когда я его особенно «достала».

— Видим, — ответили мы.

Дом стоял примерно в ста пятидесяти метрах от ларька, за пустырем.

— От этого дома нужно прорыть траншею для силового кабеля. Глубина траншеи по ГОСТу восемьдесят сантиметров, ширина пятьдесят. У «Актея» рабочих нет, так что ваше тепло в ваших руках.

— А как это будет оплачено? — тотчас же поинтересовался Илья.

— Оплатим-оплатим, не беспокойся.

Они сошлись на десяти тысячах, и Илья с Олегом в свободное от работы время стали копать траншею. Надоело им это очень быстро — земля была уже мерзлой, и долбить ее ломиком было нелегко. Почесав в затылке, они решили пойти другим путем — нанять кого-нибудь. Сперва это были мальчишки, которые за горсть жевательной резинки по полчаса копались в земле, но дело продвигалось настолько медленно, что вскоре их заменили ребята постарше, в качестве оплаты они уж требовали бутылку дешевого ликера. Правда и работали они «от сих» и «вон дотуда». Потом, уже за трехлитровую банку «Анапы» наняли бичей. Но до конца было далеко, вот-вот должны были начаться морозы, а дорогу траншее перегородила полоса асфальта. Наверное, с неделю Илья с Олегом чесали в затылке, где-то под асфальтом проходил силовой кабель, снабжающий микрорайон энергией. Более решительным оказался Олег: он тормознул на дороге экскаватор, объяснил машинисту, что к чему, отдал ему пару банок все той же «Анапы» и попросил быть поосторожнее. В России везет дуракам и пьяницам — все прошло без сучка, без задоринки, и на следующий день мужики весело засыпали траншею с проложенным кабелем.

— Вы глубину-то выдержали? — спросила я.

— Не-а, — Ломакин улыбнулся своей супержизнерадостной улыбкой, — там кое-где и тридцати сантиметров не будет! Весной все это подтает… Не завидую я тому, кто пойдет пописать на этот пустырь… Шесть киловольт все-таки! — он захохотал.

Я пожала плечами. Вечером приехали электрики и подключили ларек. Наконец-то мы не зависели от уличного освещения!

— А обогреватели? — поинтересовалась я у Бенедиктова.

Он посмотрел на меня бесцветным взглядом.

— Тебе нужно? Ты и покупай.

Спорить было бесполезно. Илья подсуетился и раздобыл где-то «трамвайку» в восемь дуг.

Работать с Ильей было очень и очень неспокойно. С самого начала он повел себя неправильно: вместо того, чтобы просто работать, он старался «выставиться» перед всеми, кто был по ту сторону прилавка. Почему-то он решил, что продавец в ларьке — это очень престижная специальность. Как-то подъехали какие-то пацаны на двух машинах, насколько я поняла «молодняк» из «дробей». «Дробями» в Ангарске до сих пор называют одну из криминальных группировок, которая выросла из подростковой банды семидесятых годов. Илья их знал, он жил в «их» квартале. Наверное, в детстве они постоянно его доставали, и поэтому теперь он высунулся из ларька, решив доказать, что теперь он тоже «не промах», причастен к бизнесу.

— О, привет, Леха! — деланно улыбаясь, он уже жал в окошко чью-то руку. — Помнишь меня?

— Илья, что ли?

— Ну да, а я теперь вот здесь… Работаю!

— Работаешь?

Они, по-видимому, переглянулись.

— Слушай, Илья, сделай одолжение… Ты же нам друг?

Илье деваться было некуда, сам набился.

— Ну да…

— Мы, сам видишь, гуляем. Народу много, а денег только на две бутылки. Ты нам займи вон, пару бутылок «Абсолюта», сигарет и коробку конфет. Сам понимаешь, девочки…

Наверное, в этот момент Илья очень сильно пожалел, что проявил такую прыть. Я насторожилась. Парни просили очень много, если Илья даст им то, что они просят, мы будем без денег сидеть несколько смен, и Игорю не объяснишь, что остался из-за «друзей» без навара. Это во-первых. А во-вторых, чихать они хотели на Илью, долг они ему не отдадут, и он при встрече даже не посмеет заикнуться о долге, потому как не дурак.

— Неужели не дашь, Илья? Ты че, братела? Это же мы, Илья, мы в одном дворе росли, да это же западло своим денег не занять, да ты что, не веришь, что мы их вернем? Да сегодня же привезем! — пока они вместе «давили на гнилоту», я наблюдала, как Илья постепенно сдается.

Потом мне это надоело. Илья, может быть, их и боялся, я это видела, но мне-то что за дело до них? Я их знать не знаю, ничего плохого они мне не сделали, да и навряд ли сделают, а оплачивать чью-то попойку из своего кармана я не хотела.

— Мужики, поймите, я не один работаю, с напарницей, — сам того не зная, подыграл мне Илья.

Я немного подвинула Илью у прилавка.

— В общем так, мужики, я вас не знаю, и то, что вы знаете Илью, мне ни о чем не говорит. Утром приедет хозяин, и мне придется вложить за вас свои деньги, — я специально сказала «мне», потому что Илья явно в расчет не брался. — Так что оставляйте что-нибудь в залог, и ноу проблем.

Парни тихо посовещались, потом один из них снял с себя мастерку, просунул ее в окошко.

— Эта мастерка стоит в два раза больше, чем водка, так что я за ней вернусь, будь спок.

Мастерка в самом деле была дорогой. Они молча забрали водку, сигареты, конфеты и уехали. Илья облегчено вздохнул, покосился на меня.

— Кажется, пронесло.

Я промолчала. С Ильяом я никогда не чувствовала себя в безопасности. Мало того, что он не мог постоять за себя, он, как магнит, притягивал к себе несчастья. Парни появились ближе к утру, часа в четыре, полпятого. Казалось, настроены они были дружелюбно.

— Ну вот, Илья, а ты боялся. Посчитай, сколько мы тебе должны. Сдача есть? Нормально. А напарницу твою как зовут?

— Людмила, — буркнула я, заготовленное для таких случаев имя.

— Очень приятно, Людмила, нельзя же так людям не верить, видите, мы все привезли… Меня Алексеем зовут, — физиономия в окошке улыбнулась, — Вы уж нас запомните, пожалуйста, и в следующий раз не отказывайте. Илья, выйди, дело есть.

Расслабившийся от такого приятного разговора Илья выскочил в темноту. Я слышала, как они зашли за ларек. Потом послышалась возня. Я растерялась. Что мне было делать? Выбежать из ларька и завопить? Я быстро надела кроссовки, почему-то тщательно зашнуровала их, но так и не смогла ни на что решиться. Может, схватить газовый баллончик и забрызгать их? Ага, и Илью тоже… Илья вернулся быстро. Усмехнулся, потер челюсть, на щеке расплывалось красное пятно.

— Умело бьют, сволочи… Без синяков, — глаза его были злыми.

Я промолчала, не зная, что сказать.

— Ты вот что, — сказал Илья, не глядя на меня, — если они тут еще раз появятся, ты не говори, что ты моя жена. Скажи, что просто напарница. Поняла? Они таких жен, как ты, не прощают.

Меня словно обухом по голове ударило. Значит, то, что думают про него эти твари, важнее меня? Здорово! Остаток ночи у меня в голове тикало: «он от меня отказался, он от меня отказался, он от меня отказался…»

Тогда я поняла, что это конец.

К этому моменту мы работали в ларьке почти три месяца. За это время многое изменилось. Буквально через две недели после того, как начал работать Ломакин, уволился Слава — нашел себе работу получше. Олег остался без напарницы, и тут я вспомнила об одной своей знакомой, Светлане. Светлана была ветврачом, работала в какой-то маленькой фирме, однако ей настолько мало платили, что она еле-еле сводила концы с концами и была готова взяться за любую работу. Узнав, что в ларьке неплохо зарабатывают, она попросила меня, как только будет возможность, устроить ее в ночную смену. Ее не пугало то, что работать и днем, и ночью будет тяжело.

— Днем пациентов мало, отосплюсь, — махнула она рукой, на мое предостережение.

Конечно, было бы логичнее, если бы работать с Олегом пошла Лена, но она наотрез отказалась. Мол, она слишком поздно приезжает из Иркутска, и так устает, так устает…

Олег пожал плечами, как бы принимая отказ супруги, и вышел работать со Светланой. В первую же смену Лена приехала после института в ларек, посмотреть, с кем же будет работать ее «Олежек». Увидев хотя и привлекательную, но простую на вид девушку в длинном клетчатом платье с пуговичками впереди, не накрашенную и скромную, она успокоилась. А зря.

События не заставили себя ждать. Буквально через две смены Олег появился в ларьке пьяный и, счастливо улыбаясь, громко, отчетливо сообщил нам о том, что он влюбился в Светлану и уходит от Лены. Сперва я полагала, что он сошел с ума, и отказывалась верить в то, что он говорит. Потом спросила, знает ли Лена.

— Да, — ответил он и снова глупо улыбнулся.

Скажу честно, я всегда полагала, что Ломакин достоин большего, чем быть пажом Лены. Но она крепко держала добычу в своих холеных ручках и не желала ее отпускать. Неужели он, наконец, вышел из повиновения? Через сутки об этой новости знал весь ларек. Новенькая продавщица, заменившая уволившуюся Ирину, Валерия, только ахнула от такой новости.

— Во мужики дают? А?

Валерия была на пару лет старше меня, примерно полгода назад, может чуть больше, от нее ушел муж, и она осталась с четырехлетнем сыном Антоном. История ее была романтической и одновременно заурядной: он заметил ее и стал за ней ухаживать, когда ему было пятнадцать, а ей — семнадцать. Ухаживал с упорством маньяка, и Валерия в конце концов сдалась. В армию он ушел, когда Антошка уже родился. Два года она жила со свекровью и верно ждала мужа. Через год после того, как он вернулся из армии, он ушел к женщине, которая была старше его на двенадцать лет. Я видела его фотографию — огромный, толстогубый юнец с круглыми глазами и тяжелым подбородком странно смотрелся рядом с Валерией.

У Валерии была изумительная внешность — светло-русые волосы она красила в темно-медный цвет и была белокожа. Мелкие, очень изящные черты постоянно меняющегося, подвижного лица придавали ей вид подростка. Да ей и давали в самом «худшем» случае лет восемнадцать, но никак не двадцать пять. Но главным достоинством были глаза: живые, глубокого изумрудного цвета, они постоянно смеялись. Я редко видела ее грустной или озабоченной.

— А чего хмуриться, скажи на милость? — спрашивала она меня, — Иду по улице, все хмурые-прехмурые, смотреть тошно. А я улыбаюсь — назло им всем. А вот так! А вот мы такие!

Она демонстративно жевала резинку и постоянно красиво курила, выпуская тонкие струйки дыма аккуратно подкрашенными губами. У нее был безупречный вкус, и даже в этот грязный ларек она одевалась, словно в офис. Крохотная витрина в ее смену была безупречна, и складывалось впечатление, что бутылки, завидев ее элегантный костюм, сами выстраивались по росту и цене. Илья то и дело поглядывал на нее, а она воспринимала его знаки внимания с таким юмором, что он тушевался и старался держаться подальше. Я быстро с ней подружилась.

Вечером этого же дня, во время пересмены в ларьке появилась Леночка. Она прибыла, по-видимому, тщательно разработав стратегию борьбы за Ломакина, а вернее, за его карман, потому что в следующее мгновение они вместе с Ильей обрушились на меня с просьбами поговорить и с Олегом, и со Светланой. Леночка отнюдь не выглядела убитой горем: норковый берет и ее лучшая каракулевая шубка безупречно сидели на ней. Недоуменным взглядом аристократки, неожиданно попавшей в Гарлем, она смотрела вокруг и говорила тихо, но твердо.

— Лиана, ты ведь понимаешь, у него просто блажь, мы прожили два года, а это что-то значит… Ну кто она такая, эта девочка… — Лена не была старше Светланы, но считала, что может позволить себе фамильярность по отношению к сопернице. — Лиана, поговори с ним, пожалуйста. Он тебя послушает. Мы ведь подруги, сделай это ради меня.

Говорить с Ломакиным мне совершенно не хотелось, но деваться было некуда, Леночка умело давила на чувство долга, которое было у меня так развито. В конце концов я промямлила, что поговорю с Олегом. Леночка сразу же подхватилась с лежанки и засобиралась домой.

— Ильяим, ты меня проводишь, тут ведь недалеко, это быстро. Лиана, ты не против?

Я пожала плечами. Пользуйтесь.

Когда они вышли, Валерия посмотрела на меня.

— Это и есть жена Олега? Ну что еще мужикам нужно? А?

Разговор с Олегом состоялся через два дня. Он приехал в ларек на своей белой «шестерке», и я, оставив Ильяа подежурить, решила прокатиться с ним, а заодно и поговорить. Мы отъехали в сторону Еловки, остановились на обочине.

— Лиана, — первым начал Ломакин, — я знаю, что Лена просила тебя поговорить со мной, и все такое прочее. Говорю сразу — бесполезно. Это решение обдумано. С Леной я больше жить не буду. Все, баста! Она сейчас наизнанку вывернется, лишь бы все вернуть назад. Раньше надо было думать. Светланка нормальная девчонка, без всяких вывертов, я люблю ее. Все.

Я вспомнила, как Олегу кто-то нагадал, что он женится на девушке по имени Светлана и через два года разобьется у нее на глазах.

Ломакин с безнадегой посмотрел на меня.

— Слушай, лучше быть два года счастливым, а потом умереть, чем еще сорок лет терпеть Лену. Ты ведь сама знаешь, на что она способна, сама знаешь, в каких компаниях она бывает, к тому же выпить не дура… Баста! Я больше не могу! Три часа ночи, ее дома нет, сидишь, думаешь, ну все, убью сучку! Наверняка ведь со своими институтскими кобелями шляется. Придет. Сразу — прыг ко мне на колени. Олежек милый, Олежек хороший, такого наплетет, что сам думаешь, может, с ума схожу, может, в самом деле мерещится мне все это. Не-ет, больше не могу.

Потом он как-то странно на меня посмотрел, это было заметно даже в темноте.

— А знаешь, по-моему, на этом все не кончится, — он что-то хотел добавить, но только тряхнул своими кудрями и завел машину.

Ломакин понял меня по-своему и решил форсировать события. Он знал, что просто так Лена не съедет из его квартиры, и на следующий день вернувшаяся не вовремя домой Лена банально «застукала» его со Светланой. Судя по всему, он подстроил это специально, но когда в прихожей послышались шаги жены, Ломакин… спрятался за шкафом. Об этом намного позже рассказала мне сама Светлана.

— Знаешь, это сейчас я смеюсь, — говорила она, прыская в кулак, — а тогда мне было не до смеха. Пуговки на платье у меня расстегнуты до пояса, хоть бы дверь подержал, что ли… Вот чудо!

Разнообразные события, последовавшие за этим, напоминали Санта-Барбару, только закручено все было похлеще, чем в сериале, и происходило на самом деле. Пересудам не было конца. Мужики сочувствовали Олегу, женщины жалели Леночку. Через два дня прямо перед сменой Олега уволили. Светлана осталась одна, и с ней вышел работать Илья, который как-то очень вовремя оказался в ларьке. План, разработанный безусловно Леночкой, был прост и, как ей казалось, гениален: Илья должен был всеми мыслимыми и немыслимыми способами соблазнить Светлану в ларьке, а потом «открыть глаза» Олегу на то, какую стерву он, оказывается, любит. Затея не удалась, однако Илья уверенно заявил, что Светлана испорченная дрянь и приставала к нему всю смену. Поверить в это мог только имбецил, и то, если он вчера родился.

Светлана, может, и выглядела простушкой, но таковой не была. Она мигом сообразила, откуда дует ветер и… уволилась. Она предпочла Олега сомнительному заработку. После чего Ломакин поставил Леночке условие — или она немедленно выезжает из квартиры, или он меняет замок. Леночка быстро сообразила, что может остаться без своих шубок, юбочек и туфелек и быстренько нашла машину — грузовичок. Она поставила одно условие — чтобы Олега в тот момент, когда она будет забирать вещи, в квартире не было. Вернувшийся вечером Ломакин обнаружил пустые шкафы (вся его одежда была на нем — джинсы, рубаха и куртка) и то, что исчез мамин дорогой сервиз.

— Ну сервиз-то ей зачем? — воскликнул он в полном недоумении.

В остальном запустение квартиры не произвело на него сильного впечатления: он и ожидал, что Леночка своими хищными лапками выгребет все.

Два последующих дня Леночка появлялась в ларьке по вечерам. Она роняла скупую слезу крокодила, и жаловалась на то, что ее жизнь сломана, а сердце разбито, потому что жить без Ломакина она не может.

— Лиана, ты не понимаешь, ведь он такой… А какая у него попочка, боже мой! Ну у кого я еще найду такую?

Против этого аргумента возразить было нечего. Я молчала. Потом Лена ездила куда-то далеко, в деревню, к какой-то бабке, чтобы та «отворотила» Ломакина от Светланы и «присушила» его к Лене. Результатов это не принесло.

— А ты съездить не хочешь? — спросила она меня, глядя в упор. Я пожала плечами, Я не поняла куда она клонит, а, может, не захотела понять.

Во всей этой суматохе я заняла выжидательную позицию, во-первых, потому что просто не успевала следить за менявшимися декорациями, а во-вторых, потому что уже абсолютно ничего не понимала в ситуации, которая все больше напоминала мне поставленный плохим режиссером спектакль. Я приходила в ларек и честно отрабатывала смену. Илья был занят днем, он то работал в ларьке, подменяя кого-то, то просто пропадал куда-то на весь день и появлялся только на работу, поэтому по ночам мне приходилось работать за двоих. На смене Илья почти все время спал. Для меня же уснуть даже дома в мягкой постели и в тишине было проблемой, поэтому в ларьке я предпочитала бодрствовать, скрючившись над обогревателем — несмотря на все наши усилия утеплить ларек, в нем по-прежнему было адски холодно, от двери дуло, у порога стала появляться наледь. Какой тут, к черту, сон? В середине ноября мы узнали, что на другом конце Ангарска подожгли ларек. Он сгорел вместе с продавщицей. Какие-то отморозки подперли дверцу и подожгли. Я понимала, что наш «сейф» в один прекрасный момент тоже может стать горящим гробом.

Со временем легче не становилось, появились постоянные клиенты, которые приезжали специально, чтобы «подоить» Илью. Они знали, что «базара» он не выдерживает, сачкует и готов откупиться чем угодно, лишь бы на него не давили. Я никогда ничего не боялась, совершенно спокойно ходила по ночному городу, могла в три часа ночи пройти сквозь компанию пьяных мужиков и даже бровью не повести в ответ на пошленькие шуточки. Теперь же в мою душу медленно, но верно запускал свои щупальца страх. Кода непрерывно за тонкими стенами ларька слышишь пьяные маты и ругательства, когда каждую смену видишь физиономии обколовшихся подростков и слышишь, как они за ларьком кого-то избивают, когда каждый день у тебя вымогают деньги и стараются тебя «кинуть», поневоле начнешь воспринимать весь мир, как ад. Я всегда была очень замкнутым человеком, а теперь и вовсе ушла в себя, отгородилась от действительности толстой стеной безразличия. Иногда мне кажется, что именно эта стена спасла меня от безумия.

Вторая смена продавцов сформировалась быстро. До Леночки, наконец, дошло, что кормить-поить ее больше некому, придется идти работать. Сменщик тоже нашелся быстро, им оказался круглолицый румяный парень двадцати лет, звали его Андрей Гордый.