Лавка страха

Глава 2. Худшее лето в жизни

– Итак, на наших календарях август, и это лето… – радио заскрежетало и заглохло.

– …Худшее в вашей жизни, – закончил за него я. Никто не возразил.

Стояла такая темнота, что не было видно ничего, кроме кусочка извилистой дороги, освещенного фарами. Дождь сердито стучал в окна весь день, но сейчас даже он устал и прекратился.

– Ничего не понимаю. – Мама заглушила мотор, потыкала пальцем в зависший навигатор и беспомощно всмотрелась в черноту, окружавшую машину. – Кажется, где-то здесь должен быть наш поворот.

Я отложил новый выпуск «Монстрыцарей» и поднял голову. Мы уже несколько часов кружили в темноте, не зная, в какую сторону направляемся.

– А что, если мы попали в Бермудский треугольник? – выпалил я. – Связи нет, навигатор не работает, все сходится!

– Бермудский треугольник в море, тупица, – фыркнула рядом Агата и отпихнула меня в сторону. – Подвинься, ты мне на ногу наступил.

Никакую ногу я даже и не трогал – но теперь, разумеется, ткнул ее пяткой.

– Мам, скажи гремлину! – Агата от возмущения сняла наушники и перестала выбивать барабанными палочками ритм по спинке переднего кресла.

– Угу, – рассеянно согласилась мама, разворачивая огромную бумажную карту.

Агата цапнула с сиденья мой комикс. В ответ я попытался выхватить барабанную палочку, но только больно получил ей по пальцам. Потянулся сорвать с ее шеи наушники и тут заметил, что на земле за окном что-то поблескивает.

– Там что-то есть, – я перегнулся через сестру и прижался лицом к стеклу, прикладывая ладони домиком с обеих сторон.

– Эй!

Сбоку от дороги валялось что-то большое и неподвижное. Я различил очертания длинного столба с перекладинами.

– Здесь есть указатель! Он упал.

Сестра толкнула меня локтем.

– Выйди посмотри.

Я неохотно покосился в темноту за окном.

– Что, гремлин? Неужели боишься? – Сестра включила свою фирменную ехидную ухмылку.

Я испепелил ее взглядом – ну, по крайней мере, постарался – и вытащил фонарик. Заодно прихватил свой меч, торчавший из рюкзака.

– Я никогда ничего не боюсь. – Я толкнул дверь и выпрыгнул наружу.

Пахло мокрой землей и травой. Прохладный воздух забрался щупальцами под футболку, и я торопливо включил фонарик. По обе стороны от дороги чернел лес. Указатель валялся в траве поодаль – чтобы посмотреть, что на нем написано, нужно было отойти от машины. Я поежился.

– Просто лес, подумаешь, – фыркнул я себе под нос и пошел к указателю.

Кроссовки в тишине зачавкали по чему-то сырому и скользкому. Я быстро прошагал по траве к упавшему столбу, глядя только на желтый кружок, выхваченный фонариком из темноты.

– Ва-ся… – шепот донесся неизвестно откуда. Одновременно издалека и словно прямо над ухом.

Я резко вскинул голову. Из темной громады леса как будто что-то следило за мной. Я покрепче перехватил рукоять меча.

– Вася! – мамин оклик долетел из машины. – Ну что там?

Вздрогнув, я наклонился к указателю. Вот оно, Красные Сады. Я осторожно глянул в сторону – лес как лес. И никто не шепчет.

– Показалось, – я развернулся и побежал обратно, стараясь выбросить из головы странное ощущение.

Ощущение, как будто мне вовсе не показалось.

Обычно в таких случаях говорят: хуже всего было то, что… Но я даже не мог выбрать. Худшим в этой поездке было абсолютно все.

То, что мы колесили с раннего утра и в итоге заблудились. То, что я был вынужден сидеть на одном сиденье с Агатой – злой и раздраженной Агатой, что делало ее еще вреднее, чем обычно. То, что мы оставили свою привычную жизнь и направлялись в крошечный городок, где никогда не были, – в бабушкин дом детства, о существовании которого до недавних пор даже не знали. И… да, конечно, худшее все-таки было, я просто старался о нем не думать. Худшим было то, что бабушки – той, что пекла самые вкусные оладьи на завтрак, свистела, когда я забивал голы на футбольных матчах, и знала вместе со мной все о «Монстрыцарях», – больше не было.

Она никогда не болела, ни на что не жаловалась, у нее всегда все было в порядке. А потом вдруг раз – и ее больше не стало. Навсегда.

В последнее время бабушка постоянно писала письма в свой родной городок у моря – Красные Сады – подругам детства. Оказалось, у нее там был дом, в котором она выросла. Но мы никогда туда не ездили, даже мама. А после того как бабушки не стало, мама вдруг решила туда переехать, и никакие просьбы или уговоры не смогли ее переубедить. Если послушать маму, так в переезде были сплошные преимущества! И морской воздух чище, и люди добрее, и отдельный большой дом лучше, чем квартира в многоэтажке. Тут было целых три этажа – и все наши. Правда, весь первый этаж дома занимал книжный магазин. Он принадлежал бабушке, а теперь нам троим. Это был еще один мамин довод: управляющий магазином попросился на пенсию и она займет его место.

Упавший указатель не обманул – мы забрались по крутому подъему на гору, повернули налево и поехали по дороге, вьющейся над обрывом. За ним шумно дышала темнота с редкими горящими в ней огоньками – море. Я снова уткнулся в комикс – Дрейкон как раз сказал: «Первый шаг к победе над злодеем – взглянуть ему в лицо» – и отправился в лабиринт, полный ловушек.

– Добрались! – победно сообщила мама.

Машина проехала мимо таблички «Красные Сады» и свернула на узкую улочку, вымощенную камнями.

– М-да-а, – протянула Агата, сдвигая наушники и слегка подпрыгивая вместе с машиной. – На скейтах здесь, похоже, не катаются.

– Зато в море купаются. – Мама опустила стекло и жадно втянула носом соленый ветер. – Чувствуете, какой запах?!

Мы петляли с одной улочки на другую. С обеих сторон их стискивали дома за заборами, окруженные деревьями и кустами. Уличные фонари тускло желтели, но ни в одном окне не горел свет. Как будто здесь никого не было – или все спрятались в темноте и смотрят оттуда на нас.

– Видимо, электричество отключилось, – заметила мама. – В маленьких городках такое часто бывает.

Я высунулся в окно. К запахам моря, дождя и травы примешивалось что-то еще, очень знакомое.

– Яблоки?

– Конечно, – мама довольно кивнула, как будто я разгадал загадку. – Это место с древних времен славится своими яблоневыми садами. А с тех пор, как ваш прадедушка открыл свой книжный магазин, еще и им.

– А почему… – я только успел открыть рот, как меня перебила Агата:

– Здесь что, растут только красные яблоки? Почему Красные Сады?

Мама пожала плечами:

– Может быть, красные в смысле красивые.

– А может, красный означает опасность! – я вытаращился на Агату. – И темно, потому что это город-призрак. Все жители вымерли, и здесь полно зомби.

– Начинается, – простонала Агата, закатывая глаза.

– Они подкарауливают, чтобы сожрать наши мозги…

– Заткнись уже.

Я улыбнулся ей во весь рот:

– Так что тебе бояться нечего.

Агата замахнулась барабанной палочкой, я увернулся, и вдруг машина резко остановилась, качнув нас вперед и откинув обратно.

Мы с сестрой одновременно охнули и тут же замолчали, уставившись в лобовое стекло.

Дом в конце улицы появился из ниоткуда. Даже в темноте было видно, какой он огромный. Первый этаж был красным, остальные два – черными, с неровной каменной кладкой, как чешуя дракона, и красной черепичной крышей. Сбоку над третьим этажом торчала круглая башня – она врезалась шпилем в темные тучи и угрожающе нависала над нами.

– О-фи-геть… – протянула Агата, снимая наушники. И сейчас я был с ней полностью согласен.

Небо вдруг разорвала кривая серебряная вспышка, осветив по диагонали мрачную башню и единственное маленькое круглое окошко в ней, а потом так загрохотало, словно у меня над каждым ухом взорвалось по петарде.

– Мы дома! – торжествующе объявила мама.

Молния ударила еще раз, осветив вывеску на первом этаже, и я прочитал крупные буквы: «ЛАВКА СТРАХА».