Лазурный питон

Глава 1 НАДВИГАЕТСЯ БЕДА

Над крышей дома номер девять по Филберт-стрит промчалась ворона. Она уселась на ветку большого каштана перед окном Чарли Бона. Ворона закаркала, но Чарли не проснулся.

А через улицу, в доме номер двенадцать, приятель Чарли, Бенджи Браун, уже бодрствовал. Услышав карканье, он раздвинул шторы, чтобы посмотреть на ворону, и увидел, как из номера девять показались три фигуры в черных плащах с капюшонами. В тусклом свете уличного фонаря лиц было не разглядеть, но Бенджи узнал бы эту троицу даже с закрытыми глазами. Тетки Чарли – Лукреция, Юстасия и Венеция Юбим! Они крадучись спускались с крыльца, и вдруг одна из теток вскинула голову и уставилась на Бенджамина. Мальчик поспешно шмыгнул за занавеску и проследил, как дамы поспешно удаляются, на ходу заговорщицки кивая друг другу черными капюшонами.

Бенджи задумался. Было половина пятого утра. Что подняло теток Чарли в такую несусветную рань? Или они проторчали у дома номер девять всю ночь? Не иначе затевают очередную пакость.

Если бы только у Чарли не обнаружился его злосчастный талант и если бы тетки об этом не пронюхали, все могло бы быть совсем иначе. Уж по крайней мере, любящие тетки оставили бы его в покое. Но когда у тебя в предках король-волшебник, то родственники, понятное дело, начинают питать на твой счет некоторые надежды.

– Бедняга Чарли! – огорченно прошептал Бенджи.

– У-у-у! – сочувственно проскулил в ответ на это Спринтер-Боб, крупный пес соломенной масти, растянувшийся на кровати.

Бенджи посмотрел на печальную физиономию хвостатого приятеля и вздохнул. Может, он чует, что готовит ему судьба? Не исключено. Папа с мамой последние два дня только и делали, что паковались и наводили чистоту в доме. А когда двуногие собирают чемоданы, собаки всегда чуют, что дело неладно.

– Бенджи, завтрак готов! – крикнула из кухни миссис Браун.

Мистер Браун принимал душ – из ванной доносилось его пение.

Бенджи и пес спустились в кухню. На столе уже дымились три тарелки овсянки, и Бенджи уселся завтракать. Мама деловито жарила колбасу с помидорами и о Спринтере-Бобе тоже не забыла: ему уже была поставлена полная миска колбасы.

Все так же напевая, папа, в халате, показался из душа. Мама успела не только приготовить завтрак, но и переодеться в строгий серый костюм. Украшений она не носила, а соломенные волосы стригла очень коротко.

Родители Бенджамина занимались частным сыском и потому старались выглядеть как можно незаметнее, чтобы не выделяться в толпе и еще – чтобы было легче гримироваться. Время от времени им приходилось надевать парики или приклеивать усы и бороды. Конечно, усы и бороды обычно приклеивал папа, но был один случай (ах, как бы Бенджи хотел его позабыть!), когда и мама сочла нужным прибегнуть к такому радикальному гриму.

Едва тарелка Бенджи опустела, как мама проворно подставила ему другую – с колбасой и помидорами.

– Вот что, Бенджи, как только закончишь завтракать и почистишь зубы, отведи Боба к Чарли. Нам через полчаса уже выезжать.

– Хорошо, мам.

Бенджи поспешно затолкал в себя остатки завтрака и помчался наверх, в ванную. О том, что насчет Спринтера-Боба он с Чарли еще не договорился, Бенджи умолчал.

Окно ванной у Браунов выходило на улицу, и, надраивая зубы, Бенджи заметил, что с крыльца дома номер девять спускается высокий мужчина в длинном черном макинтоше. Да это же дядя Патон! От удивления Бенджи чуть зубной пастой не подавился. Что это творится в доме у Чарли?!

На носу у Патона Юбима красовались темные очки, и еще при нем имелась тонкая белая трость, а может, указка. Бенджи сообразил, что очки имеют какое-то отношение к необычайной способности дяди Патона взрывать взглядом лампочки, которая доставляла ему немало хлопот и неприятностей. Из-за этого неудобного дара дядя Патон старался по возможности не выходить на улицу днем, но сейчас даже для его прогулок было не самое обычное время. Дядя Патон открыл багажник синего, как полночное небо, автомобиля, припаркованного у дома номер девять, и спрятал белую волшебную палочку (а это была именно она) в самую глубину.

Бенджи не успел и рот прополоскать, а автомобиль уже умчался. Дядя Патон укатил в прямо противоположную сторону от теток.

– Тебе пора к Чарли, – громко напомнила мама из кухни.

Бенджи уложил пижаму, зубную щетку и отправился выполнять свою неприятную миссию.

Спринтер-Боб, казалось, все прекрасно понял. Уши у него печально повисли, глаза были тоскливее некуда. Он даже хвост поджал. Бенджи почувствовал себя ужасно виноватым.

– Гулять, Боб! Пошли гулять! – деланно-бодрым тоном скомандовал он, но пес на это не купился и поплелся за хозяином с обреченным видом.

Бенджи со Спринтером-Бобом всегда были лучшими друзьями, и пес в жизни бы не подумал ослушаться хозяина, но сегодня на ступеньках номера девять он прямо-таки уперся, и пришлось его легонько подтолкнуть.

Когда Бенджи позвонил в дверь, пес заскулил. Этот жалобный скулеж и разбудил Чарли. Остальные обитатели номера девять тоже проснулись, решили, будто им приснился кошмар, и снова мирно заснули.

А вот Чарли даже спросонья узнал знакомый вой и, спотыкаясь, спустился в прихожую. Он открыл дверь и уставился на Бенджи, мигая от уличных огней.

– Что случилось? – спросил он. – Ночь на дворе! Ты откуда? Куда?

– Почти ночь, – кивнул Бенджи. – Слушай, тут такое дело… В общем, у меня новости. Я уезжаю. В Гонконг.

– Что, прямо сейчас? – Чарли отчаянно тер глаза.

– Угу.

Чарли изумленно воззрился на приятеля. Потом спохватился и пригласил его войти и выпить чаю. Пока чайник грелся, Чарли поинтересовался, едет ли и Спринтер-Боб в Гонконг.

– Боб… э-э-э… не едет, – промямлил Бенджи. – Ему бы пришлось прививку делать, а он уколы терпеть не может.

– Куда же он денется? – Чарли озадаченно глянул на Спринтера-Боба, который искательно завилял хвостом.

– Вот я почему и пришел. – Бенджи смущенно покашлял. – Кроме тебя, больше мне попросить некого.

– Меня? – Чарли разинул рот, а потом в ужасе замахал руками. – Да ты что! Мне нельзя держать дома собаку! У меня же бабушка Бон! Она сначала пса убьет, а потом и меня!

– Чш-ш! Что ты такое говоришь! – Бенджи встревоженно заерзал. Спринтер-Боб полез под стол – прятаться от страшной бабушки Бон. – Ну вот, смотри, что ты наделал. Он испугался.

Перекрывая отчаянные возражения Чарли, Бенджи поспешно объяснил, что поездка в Гонконг и для него самого оказалась полнейшей неожиданностью.

– Понимаешь, – взахлеб говорил он, – папе с мамой подвернулось потрясающее дело, и они просто не могут отказаться! Ты только представь: один китайский миллиардер предложил им разыскать бриллиантовое ожерелье, которое у него украли из гонконгской резиденции. Он обещал колоссальное вознаграждение! Ну и вообще, Китай, интересно же… А потом выяснилось, что папе с мамой, может, придется там проторчать не один месяц, и оставлять меня тут они не захотели. – Голос у Бенджи упал. – А к Бобу это не относится…

Чарли налил другу чай, придвинул тарелку с горячими тостами и плюхнулся на стул.

– Ого, – только и сказал он. Потом задумчиво почесал в затылке. Спросонок буйная шевелюра Чарли была всклокочена еще сильнее, чем обычно.

– Спасибо, Чарли! – искренне поблагодарил Бенджи, запихивая в рот тост. – Ну, я пошел. Дверь я сам закрою. – На пороге он обернулся и виновато сказал: – Мне ужасно жаль, что все так получилось. Но я надеюсь, ты справишься.

И ушел.

От волнения Бенджи начисто позабыл рассказать приятелю про отъезд дяди Патона, про волшебную палочку в багажнике и про таинственное появление трех теток.

Сквозь кухонное окно Чарли было видно, как Бенджи торопливой трусцой пересек улицу и нырнул в зеленый автомобиль Браунов. Чарли хотел было помахать приятелю на прощание, но автомобиль уже тронулся.

– Ну и что дальше? – пробормотал себе под нос мальчик.

В ответ из-под стола раздалось подавленное ворчание Спринтера-Боба. Бенджи впопыхах забыл оставить для пса хоть какого-нибудь корма, а его родители, похоже, за сборами так захлопотались, что и думать не думали о таких мелочах.

– А еще сыщики называются! – недовольно буркнул Чарли.

Минут пять он ломал голову над тем, как утаить от бабушки Бон наличие в доме Спринтера-Боба. Но думать в такую рань – непосильная задача. Поэтому неудивительно, что вскоре голова Чарли упала на стол, посреди крошек, и он уснул.

Судьбе было угодно, чтобы в это утро бабушка Бон, в своем сером халате, первой из взрослых появилась на кухне:

– Это еще что такое?

От ее пронзительного голоса Чарли подскочил как ошпаренный.

– Что это тебе вздумалось спать в кухне, Чарлз? – язвительно поинтересовалась бабушка Бон. – Твое счастье, что сегодня суббота, а то ты пропустил бы школьный автобус.

– М-м-м… – На более вразумительный ответ Чарли не хватило. Он сонно захлопал глазами.

Бабушка Бон, крупная костистая старуха, принялась расхаживать по кухне, и тощая седая косица, похожая на крысиный хвостик, прыгала у нее за плечами. Старуха с грохотом водрузила чайник на плиту, потом с грохотом захлопнула дверцу холодильника и умудрилась с грохотом бросить на стол твердый брикет масла. Внезапно бабушка Бон крутанулась на пятках, потянула носом и подозрительно уставилась на внука.

– Здесь пахнет псиной, – прокурорским тоном заявила она. – Собакой.

– С-с-собакой? – Чарли в ужасе вспомнил про Спринтера-Боба. К счастью, кухонный стол был застелен тяжелой скатертью, свисавшей до полу и весьма удачно скрывавшей затаившегося пса.

– К тебе что, приходил твой приятель? От него вечно псиной несет.

– Бенджи? А… Да, он забегал. Попрощаться, – поспешно добавил Чарли. – Он улетает в Гонконг.

– Скатертью дорога, – сквозь зубы высказалась старуха, не терпевшая ни Бенджи, ни его пса.

Когда она удалилась в кладовку, Чарли быстренько ухватил Спринтера-Боба за ошейник и потащил на второй этаж.

– Прямо не знаю, что мне с тобой делать, – вздохнул он, заталкивая пса в свою комнату. – Мне в понедельник в школу, и вернусь я только в пятницу. Понимаешь, я там ночую. Всю неделю!

Но Спринтер-Боб жизнерадостно вспрыгнул на кровать Чарли и завилял хвостом. В этой комнате он провел немало счастливых часов.

Чарли посмотрел на довольного незаконного гостя и решил, что без помощи дяди Патона ему не обойтись. Выскользнув на площадку, он на цыпочках подкрался к двери дядиного кабинета, украшенной неизменной табличкой, которая призывала «не беспокоить» обитателя комнаты. Чарли постучался, но ответа не получил.

Тогда мальчик осторожно приоткрыл дверь и заглянул в кабинет. Дядя отсутствовал. Странно, это на него не похоже – уходить из дому с утра пораньше, когда уже светает. На столе, заваленном книгами и бумагами, – точнее, на самой высокой стопке книг – белел конверт. Чарли вытянул шею, потом подошел к столу: на конверте значилось его, Чарли, имя.

Мальчик быстро вытащил записку и пробежал ее глазами. Почерк был крупный и явно торопливый.

– Ну что-о-о же это такое! – простонал Чарли. – Может, хватит на сегодня неприятностей?

Но неприятности только начинались.

Чарли глубоко вздохнул, плотно прикрыл за собой дверь дядиной комнаты, повернулся и… налетел на стопку полотенец.

– Ай! – вскрикнули полотенца и разлетелись по полу.

Вторая бабушка Чарли, Мейзи Джонс, которая, собственно, и несла их, попятилась и, не удержав равновесия, плюхнулась на пол.

– Осторожнее, Чарли! – укоризненно воскликнула она.

Чарли не без труда помог своей довольно упитанной бабушке подняться и, собирая рассыпанные полотенца, вкратце поведал о дядиной записке и о задачке, которую ему подкинул Бенджи вместе и псом.

– Не волнуйся, Чарли. – Поскольку по лестнице поднималась старуха Бон, Мейзи перешла на шепот: – Я пригляжу за бедным песиком. А насчет дяди… думаю, все образуется.

Чарли побежал к себе переодеваться и сказал Спринтеру-Бобу:

– Мы тебя обязательно покормим, не куксись. Не сейчас, так потом. Главное – дождаться, пока бабушка Бон куда-нибудь уйдет.

Когда именно настанет этот момент и настанет ли он вообще, Чарли и сам не знал, но пес выслушал его довольно спокойно, потом свернулся на кровати и уснул. Убедившись, что Боб доволен, Чарли спустился вниз.

Весь дом уже был на ногах: Мейзи затевала стирку, а мама допивала вторую чашку кофе. Быстро чмокнув сына в щеку, она пожелала ему удачи и умчалась на службу в зеленную лавку. «Что-то она слишком принаряжена для картошки и капусты», – подумалось Чарли. В самом деле, мамины золотисто-каштановые волосы были схвачены черным бархатным бантом и светлое пальто выглядело новеньким и модным. Только бы у мамы не завелся поклонник! Чарли продолжал верить, что его отец не погиб, а исчез и что в один прекрасный день он вернется.

Через пять минут после того, как мама убежала на работу, бабушка Бон тоже засобиралась. Она облачилась в черное пальто, а седые волосы спрятала под черную шляпку. Затем выдала Чарли привычное указание «немедленно причесаться» и удалилась, причем на тонких губах у старухи играла недобрая улыбочка, которая ее внуку очень, очень не понравилась.

Как только дверь за бабушкой Бон затворилась, Чарли метнулся к холодильнику и вытащил миску с остатками вчерашнего бараньего жаркого. Мейзи усмехнулась и покачала головой, но разрешила Чарли отнести немного жаркого на тарелке томившемуся в заточении псу.

– Надо обязательно успеть его выгулять, пока мадам Бон не вернулась, – посоветовала она.

Чарли согласился и, едва Спринтер-Боб расправился с жарким (а проделал он это мгновенно), вывел его на зады дома, в садик, где оба с удовольствием поиграли в «поймай тапок», причем мальчик пожертвовал псу тапок из особо нелюбимой пары – на нем было вышито «Чарли».

В результате от ненавистного тапка мало что осталось, но в запасе имелся второй такой же. Спринтер-Боб как раз дожевывал последние клочки тапка, когда Мейзи высунулась в окошко и предупредила:

– Чарли, тревога! Сюда идут сестрицы Юбим!

– Сиди тут, Боб. Место, место, – велел Чарли псу. – И веди себя тихо, если можешь.

Сам он пулей пронесся в кухню через черный ход и уселся за столом, сделав вид, будто листает журнал. С парадного крыльца уже квохтали тетки. Щелкнул ключ, и все четыре вступили в прихожую – три сестрицы Юбим и с ними старуха Бон, в девичестве тоже Юбим. И все они разговаривали одновременно.

Разоблачившись, сестрицы во всем великолепии новых весенних нарядов вплыли в кухню: Юстасия и Лукреция сменили свои унылые черные одежды на сдержанно-серые костюмы, но тетка Венеция вырядилась в фиолетовое; кроме того, она взгромоздилась на высоченные каблуки, а шнурки у ее лиловых туфель были золотые, ни больше ни меньше. При всем при том вид у теток был еще более зловещий и угрожающий, чем обычно, – они пренеприятно усмехались и ели Чарли одинаковыми темными глазами.

– Вот ты где, племянничек! – пробасила тетка Лукреция. После бабушки Бон она была старшей и вдобавок служила надзирательницей в академии Блура, где учился Чарли.

– Да, я вот тут… сижу, – нервно подтвердил Чарли.

– И волосы у тебя совершенно не меняются, – проскрипела тетка Юстасия, усевшись напротив Чарли.

– Угу. У вас, в общем, тоже, – брякнул Чарли.

– Чарлз, не дерзи! – Тетка Юстасия пригладила пышные седины. – Почему это ты сегодня не причесался?

– Не успел, – отрезал Чарли.

И тут до него дошло, что бабушка Бон все еще обретается в прихожей и с кем-то там ласково беседует.

Тетка Венеция вдруг провозгласила «алле-оп!» и распахнула дверь настежь, точно в кухню должна была войти по меньшей мере королева или кинозвезда. Но вошла всего-навсего старуха Бон. А за ней появилась прехорошенькая девочка – золотые локоны, голубые глазки, розовые щечки, ну прямо ангелочек.

– Здравствуй, Чарли! – Девочка протянула ему руку с таким видом, будто Чарли должен был по меньшей мере поцеловать ей кончики пальцев, и желательно – преклонив колено. – Меня зовут Белла.

Ошеломленный Чарли не смог выдавить ни слова и даже не пожал протянутую ручку. Девочка мило улыбнулась и подсела к нему.

– Ах, какая прелесть! – звонко сказала она. – Дамский журнал!

Чарли опустил глаза на глянцевую обложку и с ужасом увидел на ней даму в розовом неглиже и с котенком на руках. Впопыхах он и впрямь схватил какой-то журнал из маминых. Чарли стало жарко, и он почувствовал, как у него багровеют и уши, и щеки.

– Гризе… миссис Бон, можно мне вымыть руки? – вежливо спросила Белла.

– Так вот же раковина. – Чарли решил проявить заботу, тем более что раковина была под носом у Беллы.

– Ступай наверх, дорогая, – вклинилась старуха Бон, недовольно покосившись на Чарли. – Первая дверь налево – ванная. Там есть чудное лавандовое мыльце и чистенькое полотенчико.

– Спасибо вам большое. Белла чинно удалилась. Чарли удивленно заморгал.

– А чем ей раковина плоха? – спросил он.

– У Беллы очень чувствительная кожа, – объявила бабушка Бон. – И простым мылом она мыться не может.

– Приготовь кофе, Чарлз, – тоном, не допускающим возражений, велела тетка Лукреция. – Нам уже скоро уходить.

Чарли отложил злосчастный журнал и ринулся к плите, а тетки вместе с бабушкой Бон расселись вокруг стола и трещали без умолку. Выяснилось, что Белле предстоит учиться в академии Блура, и потому Чарли вменялось в обязанность рассказать юной гостье все-все-все об этом достославном заведении.

Пользуясь громким щебетом гостий, Чарли глубоко вздохнул. Он-то рассчитывал навестить однокашника, Фиделио Дореми. Ну почему теткам вечно надо все портить? Следующие полчаса Чарли пришлось терпеливо слушать дамскую болтовню за кофе и булочками, причем он с удивлением отметил, что Белла тоже ведет себя скорее как дама. На вид ей было лет двенадцать, но она общалась с тетками на равных и, похоже, чувствовала себя в их компании вполне уютно.

Когда в кофейнике осталась только гуща на донышке, тетки наконец отправились восвояси, на прощание одарив Беллу воздушными поцелуями, а Чарли – наставлениями.

– Позаботься о ней, Чарлз! – уже с крыльца крикнула тетка Венеция.

Интересно, как она себе это представляет?

– Так, Чарлз, а теперь накрой-ка в столовой к ленчу – на пятерых, – скомандовала бабушка Бон. – Я полагаю, без Мейзи мы не обойдемся.

– В столовой?! – Чарли ушам своим не верил. – Но мы там едим только по праздникам.

– У нас в гостях Белла, и это праздник, – отрубила старуха.

– Да она же просто девчонка! – изумился Чарли.

– Девочка. Она не просто девочка.

«Да уж, похоже на то, раз вокруг нее такие церемонии разводят», – подумал Чарли и пошел накрывать на стол, а бабушка Бон громогласно раздавала указания Мейзи:

– Подайте сегодня какой-нибудь легонький супчик, Мейзи. И еще – салат и ветчину. А на десерт ваш фирменный пирог с клубникой.

– А икры и устриц Вашему Величеству не нужно? – сердито прокричала Мейзи откуда-то со второго этажа. – Придется подождать, я занята! Ой! Это еще кто? Что ты тут делаешь, девочка?

Мейзи явно налетела на Беллу, которая опять пошла мыть руки особым лавандовым мылом.

Чарли затворил дверь столовой и выглянул в окно. Спринтера-Боба в саду было что-то не видать. Мальчика прошиб холодный пот: а ну как бестолковый пес выскочил на улицу и его сшибла машина?! Он кинулся к черному ходу, но на полпути его остановил звонкий, как колокольчик, девчоночий голосок:

– Чарли!

Посреди прихожей стояла Белла и внимательно наблюдала за ним зелеными, как трава, глазами. Чарли чуть не ойкнул. Он готов был поклясться, что за кофе глаза у гостьи были голубыми.

– Ты куда, Чарли? – невинным тоном поинтересовалась Белла.

– Да так, хотел выйти в сад за… – Чарли осекся.

– Можно, я пойду с тобой?

– Нет. Я передумал. Вот.

– Хорошо, тогда пойдем побеседуем.

Да что же это такое? Теперь глаза у Беллы сделались светло-карими. Чарли послушно поплелся за девочкой в гостиную, где Белла непринужденно расположилась на диване, изящным жестом подложив под спину подушечку. Чарли сел как можно дальше от нее.

– А теперь расскажи мне про академию, – радушно предложила Белла.

Чарли прокашлялся. С чего бы начать?

– Ну… в академии три отделения – музыка, рисование и театральное. Я учусь на музыкальном, поэтому плащ ношу синий.

– А я буду на рисовании.

– Значит, тебе выдадут зеленый. – Чарли недоуменно глянул на Беллу. – Слушай, а тебе разве тетушки все это не рассказали? Ты же у них гостила? Или как?

– Я бы хотела узнать все от тебя, – не отвечая на вопрос, заявила Белла.

Чарли поерзал и продолжал:

– Так… академия – это такое здоровенное серое здание на другом конце города. Древнее-предревнее. Вот, раздевалок там тоже три, у каждого отделения своя. И три столовые. Значит, приезжаешь на площадь, там еще фонтан посередине, и сразу видишь академию. На фасаде две высоченные башни. Поднимаешься по лестнице и входишь в парадные двери, через Двор, потом опять лестница – и вот тебе главный холл. В холле нужно молчать, иначе оставят после уроков и еще пропесочат, такое правило. Над нашей, музыкальной, дверью – две скрещенные трубы. А над вашей – кисточка и палитра.

– А над театральной?

– Две маски – одна веселая, другая грустная. – Чарли говорил, говорил, но ему упорно казалось, что Белле и без него все это прекрасно известно. Тьфу ты, да у нее глаза опять голубые стали! Спятить можно.

– Еще вот что, – решился он. – Скажи-ка, ты не… ты не как я? Не из особо одаренных? Ты не из потомков Алого короля?

Белла вперила в него свой небесный взор.

– Да-да, я как раз из них. У меня есть особый дар, но я предпочитаю о нем не распространяться, – четко сказала она. – А ты, говорят, умеешь слышать голоса с фотографий и даже с картин?

– Угу.

На самом деле Чарли обладал не только способностью слышать голоса, но он вовсе не собирался вдаваться в подробности перед этой незнакомой девчонкой.

– Так вот, особо одаренные делают уроки все вместе, в Королевской комнате. Всего нас двенадцать. А кстати, я знаю одну девочку с живописи, она тебе покажет, где это. Ее зовут Эмма Толли, она тоже одаренная. Мы с ней дружим.

– Эмма? Ах да, как же, как же, наслышана. – Белла чуточку придвинулась к Чарли. – А теперь расскажи о себе. Твой папа умер, верно?

– Ничего подобного! – горячо возразил Чарли. – Его машина упала в карьер, но его… его тело так и не нашли. Он просто… просто исчез.

– Неужели? Откуда ты знаешь?

Забыв всякую осторожность, Чарли объяснил:

– У меня есть друг, Габриэль, – тоже из одаренных. Так вот, он умеет считывать информацию с ношеных вещей. Я дал ему папин галстук, и Габриэль определил, что папа жив.

– Изумительно! – Белла одарила Чарли сияющей улыбкой и всем своим видом изобразила полное понимание, но эффект был несколько подпорчен холодным взглядом теперь уже темно-серых глаз.

Ну вот, опять цвет поменяла! А это еще что? Свет так падает или вокруг розового ротика и впрямь возникли морщинки?

Чарли передернулся, как от холода, и поспешно вскочил с дивана.

– Пойду помогу Мейзи, – выдавил он и был таков.

Мейзи, разумеется, хлопотала на кухне, сердито швыряя приправы в суповую кастрюльку.

– Столько суеты из-за ребенка! Неслыханно! – ворчала она.

– Это точно, – поддержал бабушку Чарли. – А девчонка ужасно странная!

– Не то слово. – Мейзи бухнула в суп перца. – Белла! Ну и имечко!

– Оно значит «красивая», – вспомнил Чарли уроки французского. – Она и в самом деле хорошенькая.

Мейзи только иронически фыркнула.

Вскоре Чарли помог ей отнести дымящуюся кастрюльку в столовую, где царил арктический холод. Во главе стола уже восседала бабушка Бон, а по правую руку от нее – Белла.

– А где Патон, хотела бы я знать? – вопросила старуха.

– Не придет, – отозвался Чарли.

– Это еще почему?

– Он ведь ест отдельно, – напомнил мальчик.

– Я хочу, чтобы сегодня он присутствовал, – категорично заявила бабушка Бон.

– Мало ли что вы хотите, его все равно не будет, – не без ехидства ответила Мейзи. – Он уехал.

– Да? – Старуха Бон замерла, затем впилась глазами в Мейзи и внука. – Откуда вам это известно?

Мейзи покосилась на Чарли, и ему ничего не оставалось, как признаться:

– Дядя оставил мне записку.

– И что в ней говорится? – требовательно осведомилась бабушка Бон.

– Я наизусть не помню, – пробормотал Чарли.

– Дай ее мне! – К нему протянулась костлявая рука.

– Я ее порвал, – соврал Чарли.

Густые брови старухи угрожающе сошлись на переносице.

– Совершенно напрасно, Чарлз, – отчеканила она. – Я должна быть в курсе событий. Я должна знать, что именно тебе пишет мой братец.

– Он поехал навестить своего папу… и вашего тоже. То есть прадедушку Джеймса, к которому вы вообще никогда не ездите.

Бабушка Бон прищурилась так, что глаза ее превратились в щелочки.

– А вот это, мальчик, не твоего ума дело. Патон ездит к отцу раз в месяц. И он уже был у него, на прошлой неделе. Что-то ты темнишь.

Чарли лишь чудом не проговорился о своей единственной поездке на побережье к прадедушке Джеймсу, которую, из-за давней семейной междоусобицы, следовало держать в строжайшем секрете. Правда, дядя Патон никогда толком не объяснял ему, откуда пошла эта застарелая распря и почему о ней нельзя говорить. Пришлось Чарли соврать еще раз:

– Он поехал по… по срочному вызову. Старуху Бон такой ответ вроде бы устроил, но Белла по-прежнему не сводила с Чарли глаз, которые теперь сделались темно-зелеными. По спине у Чарли пробежали мурашки. Дядя написал, что спешит предотвратить беду, которая может прийти в дом. А вдруг беда уже, пришла?