Лёд и Огонь. История глобальных катастроф

Глава тринадцатая
Реквием •

Некоторые древние легенды, рассказывающие о произошедшей глобальной катастрофе, содержат необычайно много подробностей об этих событиях. Это свидетельствует о том, что их авторы умели вести наблюдения. Следовательно, эти предания являются свидетельством существования в доисторические времена науки. Ведь что такое наука? В сущности, это способность вести точные наблюдения естественного явления и записывать полученные данные так, чтобы их было можно передать другим людям. Антропологи поражались высокому уровню культуры у доисторических племен, создавших лунный календарь и ведших счет времени, делая зарубки на фрагментах костей или деревянных палочках. Впрочем, это достижение не идет ни в какое сравнение с успехами людей каменного века, передавших нам сведения о приходе в конце плейстоцена галактической сверхволны, — пожалуй, самого страшного испытания за всю историю человеческого рода.

Знания, зашифрованные в астрологических знаках, запечатленные в созвездиях и связанных с ними мифах, указывают на то, что древняя физика и астрономия ничуть не уступают науке XXI века. Действительно ли они были приобретены в результате сознательных усилий ученых высокоразвитой цивилизации, существовавшей на Земле в доисторические времена? Не были ли эти сведения получены интуитивным путем или во время общения с духовными сущностями? Или, быть может, они переданы нам гостями с других звезд, существами, имеющими радиотелескопы и чувствительные электронные детекторы микроволнового излучения, способные обнаружить дугообразные испускающие излучение структуры, скрытые возле центра Галактики, и различить температурное колебание на границе созвездий Льва — Водолея в поле космического микроволнового фона? Не будь этих преданий и зашифрованных посланий, современная наука, пожалуй, до сих пор не ведала бы о труднопостижимом явлении сверхволны, являющейся без предупреждения, «как тать в ночи».

И в заключение я приведу особого характера молитву, с которой ацтеки обращались к своему верховному богу Тецкатлипоку. В ней красочно и трогательно описаны период тьмы, засуха, голод и страдания, выпавшие на долю многих поколений наших отдаленных предков во время страшного космического урагана:

«О всемогущий Господь, под крылом которого мы находим защиту и прибежище, ты так же невидим и неосязаем, как ночь и воздух. Как осмелиться мне, низкому и ничтожному, предстать перед твоим величием? Я говорю, но губы мои дрожат и не повинуются мне; неуклюжа моя речь, словно человек, перескакивающий через борозды в поле, словно человек, идущий по неровной дороге; этим я боюсь вызвать твой гнев, а не ублажить тебя; но ты поступай со мной по своему усмотрению. О Боже, ты посчитал правильным покинуть нас в эти дни, по совету, данному тебе как на небе, так и в подземном царстве, к несчастью для нас, когда твой гнев и негодование обрушились в эти дни на нас; когда, увы, многие мучительные болезни и твой гнев переполнили всякую меру, поглотили нас, обрушиваясь камнями, дротиками и стрелами на несчастных обитателей Земли! — этим тяжким поветрием мы заражены и почти уничтожены. О мужественный и всемогущий Господь, простые люди находятся на краю гибели; наш народ оказался во власти смерти, страшных разрушения и болезней; и печальнее всего то, что маленькие дети, невинные и ничего не смыслящие, которым бы только играть в камешки и строить из земли дома, они тоже мрут у камней и стены, — видеть это печально и тяжело, ибо умирают даже те, кто лежат в колыбелях, те, кто не умеют еще ходить или говорить. О Боже, как все перепуталось! Из молодых и старых, из мужчин и женщин не осталось теперь ни ветви, ни корня; твоя страна, твой народ и твое богатство сведены вниз изничтожены.

О наш Господь, всеобщий защитник, храбрейший и добрейший, что же это? Твой гнев и твое негодование, достойно ли славы или восхищения метание камня, стрелы и дротика? Огонь поветрия, ставший непомерно горячим, на твоей стране, как огонь в хижине, сжигающий и порождающий дым, не оставляющий ничего после себя и все губящий… Возможно ли, чтобы ты совсем оставил свою страну и свой народ? Неужели ты действительно решил дать ему погибнуть, чтобы о нем не осталось в мире никаких воспоминаний, чтобы обитаемая земля обратилась в лесистый холм, каменную пустошь? Неужели ты допустишь, чтобы храмы и молитвенные места и алтари, построенные для службы, были разрушены до основания и снесены, и о них не сохранилось бы памяти? Неужели правда, что твой гнев и наказание и пробужденное негодование так велики, что требуют нашей полной погибели? Неужто на твоем божественном совете уже решено, что мы не заслуживаем ни прощения, ни жалости, и стрелы твоей ярости несут нам только смерть и гибель? Неужели этот бич и наказание не для нашего исправления и улучшения, а лишь для нашего поголовного уничтожения и забвения? Неужели Солнце уже больше никогда не будет светить нам, и нам придется оставаться в вечной темноте и молчании; неужели ты уже никогда не взглянешь на нас милостиво, даже мельком?

Уничтожишь ли ты таким же образом несчастных больных, которые не могут ни найти покоя, ни повернуться с одного бока на другой, чей рот забит землей и зубы покрыты налетом? Больно говорить, но все мы пребываем в темноте, не надеясь на уход со стороны, не чувствуя поддержки. Все мы как пьяные и без взаимопонимания: без надежды на чью-либо помощь, уже маленькие дети мрут от голода, ибо некому их накормить, напоить, утешить и приласкать; некому дать им грудь, чтоб они сосали ее, ибо отцы и матери их умерли, оставив их сиротами, страдающими за грехи своих отцов…

О сострадательнейший Господь, тебе известно, что простой люд подобен детям, что, наказанные, они кричат и рыдают и раскаиваются в содеянном? Возможно, твое наказание уже заставило этих бедолаг плакать, вздыхать, возлагать вину и роптать на себя; в твоем присутствии они упрекают себя за плохие поступки и сознаются в них и наказывают себя за них. Господь, сострадательнейший, жалостливейший, благороднейший и драгоценнейший, дай срок людям покаяться; довольно наказывать нас; положи этому конец, если же мы не исправимся, начни все снова Извини и прости грехи людские; заставь свой гнев и негодование замолчать; подави его в своей груди, чтобы он ничего больше не губил; пусть он уймется; пусть он уляжется, ибо никому не дано избежать смерти или спрятаться куда-нибудь. Смерть собирает с нас дань; и все живущее в мире является ее данниками; и мерой этой дани является человеческая жизнь…

О жалостливейший Господь, пожалей и пощади хотя бы детей в колыбели, тех, кто не умеет ходить. Прояви также, Господи, милосердие к бедным и самым несчастным, которым нечего есть и к тому же нечем накрыться, которым негде спать, которые не знали ни одного счастливого дня, которые проводят все дни свои в страданиях, болезни и печали. Не лучше ли тебе было бы тогда забыть о милосердии к воинам и воюющим, которые тебе когда-нибудь понадобятся? Ведь лучше погибнуть на поле боя и отправиться подавать еду и питье в жилище Солнца, нежели умереть от болезни и сойти в подземное царство. О всесильнейший Господь, защитник всех, повелитель смерти, правитель мира и владыка всего, удовольствуйся и удовлетворись тем наказанием, которое ты уже свершил; положи конец дыму и туману своего негодования; потуши также пылающий и губящий огонь своего гнева; пусть наступят спокойствие и ясность [свет]; пусть птички твоего народа начнут петь и приближаться к Солнцу; пусть погода для них будет безмятежной; чтобы они могли возвысить свои голоса до твоего величия и ты смог узнать их^{352}.