Лёд и пламень

ГЛАВА 16

Стоуви

Кристофер остановился как вкопанный, глядя на женщину, идущую по направлению к клубу. Идущую? Едва ли подходящее слово. Она скользила вдоль обледеневшего тротуара, точно лебедь по глади воды. На ней было длинное серое пальто строгого покроя, которое подчеркивало женственность ее лица и фигуры.

Он обнаружил вдруг, что следит за ней с алчным вниманием, которого не помнил за собой уже давно. Она расстегнула пальто, как будто бы ей было жарко, и в профиль он заметил красивый бюст, довершавший статную высокую фигуру. Проходя мимо окон клуба, женщина попала в поток света, лившегося из них, и он увидел, как тяжело качнулись ее густые темные волосы в такт уверенным и плавным шагам. Красновато-каштанового оттенка, несомненно естественные, а не крашеные, они мерцали, как рубины, в густой темноте.

Влекомый будто магнитом, Кристофер проследовал вслед за женщиной внутрь. Она была даже выше, чем ему сначала показалось, по крайней мере что-то около ста восьмидесяти сантиметров. Она сняла пальто, открыв широкие плечи и длинные тонкие руки. Гибкая талия переходила в красивые развитые бедра и длинные, обтянутые шелковыми чулками стройные ноги. Он волновался, как подросток, наблюдающий за женщиной исподтишка, и, заметив это за собой, усмехнулся печально.

Не теряя ее из виду, он осторожно прошел за женщиной в бар. Когда она повернулась и заняла место за столиком, он в первый раз увидел ее лицо. Она носила темные очки и не сняла их в помещении. Эксцентричность такого поведения, что он не преминул отметить, сразу же забылась, когда он увидел ее губы, крупные, хорошо очерченные, слегка лиловые от помады. Ее подбородок был правильным и твердым, а скулы высокими. Она была не просто красива, она приковывала внимание и резко выделялась в толпе. Во рту у него стало сухо, и он нервно облизал губы. Кристофер почти ненавидел эти солнечные очки, которые скрывали ее глаза. Его сердце стучало так сильно, словно он только что пробежал десять миль. Он просто не мог отвести от нее взгляд. Она сделала заказ, и ей тут же принесли лимонад. Кристофер удивленно поднял брови, но это определенно был лимонад.

Брайони подняла высокий холодный бокал к губам и сделала несколько жадных глотков. Она очень устала. Утром она приехала в Стоуви, с чувством облегчения покинув Нью-Йорк. Она пробыла там достаточно долго, чтобы укомплектовать свой гардероб и проконсультироваться с косметологом. И сейчас, оглядывая этот клубный бар, она чувствовала себя не очень уверенно. Здесь не было ни одной женщины без спутника, кроме нее. Это был ее первый вечер в Стоуви, и она знала, что ей следует как можно больше обращать на себя внимание. Мужчины должны знать, что она здесь. И один из них в особенности. Она надеялась, что выглядит как светская женщина. Ведь сразу, как только она очутилась в Стоуви, у нее появилось чувство, что она ступила на вражескую землю. Землю Кристофера Джермейна.

Брайони тяжело вздохнула, еще не зная, что ледяные голубые глаза замечают каждое ее движение. Теперь, когда она оказалась наконец в Стоуви, что же именно ей предстоит сделать? Как и прежде, планы ее были расплывчаты. Найти его? Соблазнить его? Уничтожить его? Легко сказать… Приблизившись наконец-то к цели, она не знала с чего начать. Всю вторую половину дня она просто бесцельно бродила по городу. Снег и солнце слепили глаза, и Брайони купила себе солнцезащитные очки. Внезапно она обнаружила, что они все еще на ней. Но, потянувшись, чтобы их снять, вдруг замерла на месте. В двух шагах от нее стоял Кристофер Джермейн.

Сердце подпрыгнуло в груди, и она словно приросла к стулу, невольно вернувшись к тому дню в картинной галерее Харрогита, когда она так боялась, что он обернется и увидит ее. Но она уже не была той деревенской девушкой, неуклюжей и робкой. Не забывай, что отныне ты Брайони Роуз, твердо напомнила она себе, и все считают тебя очень красивой, все говорят, что ты неотразима.

Его глаза встретились с ее глазами, прикрытыми темными стеклами очков, и она почувствовала, что каждый нерв в ее теле вибрирует. Не обращай внимания, приказал какой-то голос внутри нее, ты уставилась на него, как идиотка. Ты должна быть холодной, помни. Изысканной. Одним словом, светской женщиной. Да придумай же ты что-нибудь ради всего святого!.. Она протянула руку к меню, лежащему на столике, и неторопливо открыла его. Стук сердца отдавался как гонг в ее собственных ушах, пальцы стали липкими от пота. Она сразу узнала это смешанное чувство возбуждения, желания и страха, которое всегда ощущала при виде Джермейна, и почти простонала. А ведь она надеялась, что, сделавшись Брайони Роуз, забудет прежние чувства, причинившие столько страданий Брин Виттейкер.

Как она ошиблась! Но Боже правый, что же ей теперь делать?

Стоя рядом, Кристофер чувствовал запах ее духов — тот легкий, дразнящий, цветочный аромат, который щекотал его ноздри и ударял ему в голову. И какое-то новое, не знакомое ему прежде возбуждение разлилось по жилам.

— Вы не возражаете, если я присоединюсь к вам?

Она вздернула подбородок. Этот голос! Голос, которого ей никогда не забыть. При взгляде в лицо, которое снилось ей по ночам с того самого момента, как она впервые увидела его, ее первым побуждением было сказать холодное и решительное «нет». Но затем, как раз вовремя, чтобы не сделать ошибку, сознание заработало вновь. Ее главной заботой стало устроить первую встречу с ним, и вот он стоит здесь сам, колоссально упрощая ей всю задачу. Пользуйся своим преимуществом, подсказывал разум, в то время как другая, более трусливая, часть ее существа подталкивала убежать куда-нибудь, скрыться. Сделав над собой усилие, Брайони лишь слегка пожала плечами.

— Пожалуйста, если хотите. — И многозначительно обвела глазами несколько пустых столиков вокруг, но он не заметил или проигнорировал ее очевидную холодность.

Вместо этого он отодвинул второй стул и уселся напротив, причем его ноги под столом слегка коснулись ее ног. Брайони почувствовала, как крошечные электрические иглы тотчас же пробежали по коже, и поспешно убрала ноги, прежде чем смогла остановить себя. Черт! Ей следовало бы холодно и понимающе поднять одну бровь и затем медленно отодвинуть ноги, а не дергаться, как ошпаренная кошка. Кристофер с удивлением заметил на ее щеках румянец и почувствовал, как быстро она убрала ноги. Ее нервозность была странно трогательной и совершенно необычной. Женщина настолько красивая и своеобразная, как эта, наверняка должна была привыкнуть к мужскому вниманию. Отчего же тогда такое волнение из-за простого и неумышленного прикосновения колена?

— Я мог бы порекомендовать вам здешние традиционные блюда, — вежливо проговорил он, взглянув на официанта, который быстро приблизился с другим меню. — Вы позволите мне сделать заказ?

— У меня своя голова есть, — отрезала она и сразу же пожалела о своих необдуманных словах. Но что делать, если его близость не давала ей буквально дышать, не давала трезво думать.

— Я учту это, — сказал он спокойно. И опять она удивила его своим необычным ответом. Однако он знал, как играть в эту игру, как следует разговаривать с женщинами. Он считал, что и все женщины, в свою очередь, знают, как играть в нее, но сейчас начинал сомневаться. Почему она была такой резкой? Он мельком взглянул на безымянный палец ее левой руки, с чувством облегчения заметив, что обручального кольца она не носит. Не отвлекаясь больше ни на что, он быстро просмотрел меню и сделал заказ. Брайони сделала то же самое. Официант слегка поклонился и ушел.

— Вы ведь из Йоркшира, не так ли?

Брайони вздрогнула.

— Как… A-а, акцент. Разве он так очевиден? — Она опять испугалась и напряглась: что, если он распознает ее деревенское произношение?

— Почти не заметен. Нет, нет, — поспешно успокоил ее Кристофер. — Просто я был в Йоркшире недавно и сразу узнал знакомый акцент.

Меньше всего на свете ей хотелось говорить о Йоркшире!

— Вот как? — произнесла она небрежно, надеясь, что на этот раз вышло как нужно: наполовину устало, наполовину вежливо.

У Кристофера одна бровь поползла вверх, и в уголках губ появилась едва заметная улыбка. Он не привык наталкиваться на холодный прием у женщин, кроме тех случаев, разумеется, когда они предпочитали разыгрывать труднодоступность. Это выглядело немного устаревшим в наши дни, но некоторые женщины еще любили подобный вариант игры. Но здесь, он чувствовал, не совсем тот случай. Она интриговала его. Но почему?.. Что-то такое шевелилось в глубине его памяти… Но что же именно? Дело было не в волосах, хотя он никогда еще не видел такого оттенка каштановых волос у какой-либо женщины. Он никогда бы не забыл и женщины с подобными формами. Но голос? Именно он напомнил ему о прекрасных долинах английского Йоркшира. По какой-то странной ассоциации вид холодной, заброшенной фермерской усадьбы возник в его памяти — серые стены и свистящий между ними ветер. Пустота…

— Вина, сэр? — Официант прервал поток его мыслей, и Кристофер заказал калифорнийское шардоне. — Мадам?

— Я не пью, — коротко бросила Брайони. Ее резкость, видно, изумила официанта. Он торопливо ретировался.

— Их вы тоже едите за обедом? — насмешливо осведомился Кристофер, останавливая на ней долгий взгляд. — Вы понапрасну перепугали беднягу.

— Ах, в самом деле? — вырвалось у нее. Она выглядела явно смущенной.

— Да нет, я пошутил, — ответил он, подумав, что снова сделал неверный шаг. Как же быть с этой женщиной? Он вел себя неуверенно, словно подросток на первом свидании.

Официант вернулся с вином.

— Извините, если я ответила вам чересчур резко только что, — сказала Брайони, но официант, казалось, не услышал, наливая Кристоферу вино. Пожалуй, не стоило заговаривать с официантом, подумала она и застонала внутренне. О Господи! И это изысканная светская женщина? Да она просто дурочка!

Кристофер искоса наблюдал за ней и, несмотря на темные очки, которые она так и не успела снять, с легкостью уловил ее реакцию. Она искренне беспокоилась, не обидела ли официанта. Странное нежное чувство появилось у него к ней, и он заметил, что невольно улыбается. Брайони бросила на него взгляд, но, обнаружив, что он над ней смеется, сжала пальцы в кулаки под столом. Она быстро отвела от него глаза, густо покраснев от ярости. О, как же она ненавидела его! Она дождаться не могла, когда же исчезнет у него эта самодовольная улыбка.

Официант ушел, и она вздохнула наконец свободнее.

— Какой грустный вздох, — заметил Кристофер. — Проблемы?

— Если и есть, то я едва ли стану обсуждать их с первым встречным.

— Ах да, конечно. Я ведь забыл о вашей природной английской сдержанности. — Неожиданно он протянул ей руку поверх стола. — Меня зовут Кристофер Джермейн.

Поначалу она как-то непроизвольно отшатнулась, точно он собирался ее ударить. Но тут же овладела собой. Если она хочет заставить этого человека играть в ее игру и обыграть его, она должна действовать решительно.

— Брайони, — сказала она, протягивая руку, и затем прибавила неохотно: — Брайони Роуз.

Его глаза сузились. Странное чувство появилось у него. Видно, здесь что-то более серьезное, нежели он поначалу подумал. Это не просто застенчивость. И не просто нервозность. Было что-то еще, что заставляло ее так странно вести себя. Но что же это такое?

— Очень красивое имя, — произнес он почти задумчиво. Руке его стало почему-то холодно, когда она рассталась с ее нежной и гладкой рукой.

— Это мое собственное, — отрезала она как бы защищаясь.

Он посмотрел на нее удивленно.

— А я и не сомневался в этом. Или вам показалось? — добавил он вкрадчиво.

Она сильно побледнела. Это было ужасно. Она с трудом заставила себя пожать плечами.

— Иногда мне говорят, что это звучит как псевдоним. Как если бы я была актрисой или чем-то вроде. — Ей удалось довольно натурально усмехнуться при этих словах. Она актриса? Да ей с трудом удавалось элементарное притворство. Стоит лишь посмотреть на то, что она здесь выделывает! Черт побери, да соберись же ты, потребовала она от себя. Ради отца и Кэти хотя бы.

— Мне кажется, их можно понять. Насчет актрисы, — уточнил он, когда она посмотрела на него непонимающе. — Вы так красивы, что вас вполне можно принять за нее.

И при этих словах в ней словно ожила Брин Виттейкер. Брайони почувствовала это глубоко внутри. Чего бы она ни дала, чтобы услышать эти слова от него семь месяцев назад, стоя рядом со старым уродливым овечьим фургоном, окруженная овцами, жующими траву. Она покачала головой. Нет. Прочь! Уходи, Брин! Она не имеет права стать прежней теперь.

— Итак, если вы не актриса, так кто же вы в таком случае? — спросил он с искренним интересом. Его манила эта загадка.

В первый момент Брайони пришла в голову сумасшедшая мысль: а что, если у нее вырвется: «Я развожу овец на ферме»? Ей почти что хотелось сказать это, просто чтобы посмотреть на его ошеломленное лицо. Но вместо этого она лишь пожала плечами.

Кристофер снова прищурился. Она явно что-то скрывает. Конечно, в этом нет ничего особенного, у женщин ведь немало секретов. А почему бы и нет? Видит Бог, и у него самого их немало… К примеру, Морган. Эта мысль неожиданно возникла у него в голове, как злой джинн, но он поспешно затолкал ее обратно. Что в данный момент не составляло труда — рядом с такой женщиной. А она стоила, чтобы ею заняться, в этом он не сомневался.

— Таинственная женщина. Женщина-загадка, вот как? Я всегда мечтал встретить такую, — произнес он шутливо. Он говорил умышленно теплым тоном и с ноткой соблазна. Брайони бросило в жар, потом в холод, затем снова в жар. — Так что же привело вас в Стоуви, Брайони Роуз? — спросил он.

Разговор явно не клеился. Он никогда еще не встречал женщину, которая бы так упрямо отмалчивалась рядом с ним. Это тоже было одной из загадок, одной из многих. Скажем, почему столь привлекательная особа так парадоксально застенчива? И почему столь враждебна?

— О, не знаю, — ответила она неопределенно. — Я просто хотела переменить климат. Переменить страну. В каком-то смысле переменить жизнь.

Кристофер кивнул. Взгляд его был задумчивым. Ему очень хотелось, чтобы она сняла наконец эти очки.

— Это объясняет, почему вы приехали в Америку, — начал он осторожно. — Но почему именно в Вермонт? Разве это то место, о котором англичане думают в первую очередь? Почему не Калифорния или, скажем, Нью-Йорк?

— Я терпеть не могу Нью-Йорк, — произнесла она искренне. — Я пробыла там всего несколько дней, и с меня было достаточно.

— Я вас хорошо понимаю, — усмехнулся он, обрадованный, что наконец-то она сказала нечто дружественное и спонтанное. — Я сам всегда жду не дождусь, когда покину его.

Она посмотрела на него с неожиданной теплотой, но как только глаза ее остановились на его красивом, предательски обаятельном лице, улыбка тут же исчезла. Кристофер сразу это почувствовал, но не собирался сдаваться так легко.

— Вы наверняка здесь недавно, — сказал он и прибавил с намеренной мягкостью: — В противном случае я бы вас заметил.

— Я приехала сегодня в первой половине дня.

— Тогда мое везение имеет шанс продолжиться, — произнес Кристофер загадочно, а его тон и улыбка были явно рассчитаны на то, чтобы ее обаять. — У вас есть где остановиться?

— Да, благодарю вас, — ответила она вежливо.

Кристофер едва не скрипнул зубами от досады.

— Здесь много мест, пригодных для проживания, конечно, но приехать в ноябре…

— Я заплатила за две недели. Не знаю, насколько я здесь задержусь, — солгала она, и Кристофер почувствовал, что падает духом. Мысль о том, что она уедет через две недели и исчезнет навсегда, определенно не нравилась ему. Он никогда не встречал такой женщины, как эта, и никогда еще не испытывал столь мгновенного влечения. Он знал, что это уже нечто большее, чем просто физическое желание, и что тут чувство может зайти дальше того, что он обычно питал к своим любовницам. Нет, эта девушка особая. И у него уже появилось предчувствие, что она сыграет особую роль в его судьбе. Она возбуждающе и пьяняще действовала на него.

— Вам следовало бы пробыть здесь дольше, — посоветовал он осторожно. Его обычный тон скрывал напряжение, сковавшее его. — Такой ранний снег необычен в этих местах, и это застало нас врасплох. Но начало зимы — наилучшее время в Вермонте.

— Я думала, вы предпочитаете глубокую зиму. Ведь на этом вы делаете ваши деньги, не так ли?

Глаза Кристофера сузились. Он сразу насторожился. Брайони тут же почувствовала эту перемену в нем и задрожала от страха.

— Вы что, знаете, кто я? — спросил он прямо.

Брин взглянула на него в страшной панике, стараясь отыскать ответ, который мог бы покрыть этот промах.

— Мне знакомо ваше имя, — сказала она первое, что пришло ей в голову. — Похоже, это мимо вашего отеля я проходила сегодня утром. Или вы не имеете ничего общего с «Джермейн корпорейшн»?

Кристофер улыбнулся, но настороженность в нем не исчезла. Она почувствовала это, как мышь чувствует кошку, напряженно замершую у ее норы.

— Да, я владею «Джермейн корпорейшн», — произнес он. — А вы наблюдательны, однако, — покачал он головой.

Внезапно Брайони ощутила страшную усталость. Она устала бояться, устала робеть, устала лгать и изворачиваться. С нее хватит происшествий на один день. Она посмотрела на него, твердо сжав губы.

— У меня есть не только наблюдательность, — заявила она надменно. — Но я устала и, пожалуй, обойдусь без десерта.

И, положив несколько банкнот на стол, повернулась и пошла к выходу не оглядываясь. Пусть думает что хочет. Она слишком утомлена, чтобы беспокоиться об этом.

Кристофер молча смотрел, как она уходит. Он ни минуты не сомневался, что ее способности не исчерпываются одной наблюдательностью. Она умна, может быть даже очень умна. Но и он ведь тоже не глуп. И понимала она или нет, но она только что бросила ему перчатку, и он не мог не принять вызова. Если она действительно нетвердо знает правила игры, то скоро узнает, подумал он с тонкой усмешкой. Очень скоро и именно от него…