Леди чародейка

Она, кажется, снова вознамерилась плакать, но я вовремя смахнула кисточкой на хвосте упавшую с ресницы слезинку. Хихикнув, Джиневра плакать передумала.

– Меня выгнали из Хрустальных Земель, – с печалью в голосе сказала она. – И из родного города, Агераля.

– Выгнали? – поразилась Ари. Так и знала, что дети вызывают у нее куда больше симпатии, чем взрослые. Не зря она стала Хранительницей Дайаны. – Почему?

– Я странная. Я рисую странные картины. Страшные. Там всюду жуткие твари, не похожие ни на животных, ни на людей. Всюду кровь – на улицах моего родного города, на лицах моих друзей и знакомых.

Ари оторопела, явно не ожидая подобного ответа. Растерянно переглянулась с Алистером.

– И… тебя выгнали из-за картин?

– Я приношу в Хрустальные Земли тьму, а тьме не место в Хрустальных Землях. Фираэль благословляет лишь тех, кто несет свет.

Я вздохнула. Фраза явно заучена, а не просто подслушана у взрослых.

– Потому жрицы Фираэль изгнали меня, а рисунки, что я рисовала, сожгли.

– А… как же твои родители? – сглотнув, спросила Ари. – Они не пошли за тобой?

– Моя мама – жрица Фираэль. Она сказала, что во мне живет тьма. Она сказала, что, если мне удастся победить живущую во мне тьму, то мы встретимся десятилетия спустя, среди облаков, в волшебных садах Фираэль.

Повисло тягостное молчание, и никто не спешил его нарушать – каждый из нас был ошеломлен рассказом Джиневры. Я пискнула что-то успокаивающее и погладила девчушку по щеке кончиком хвоста.

Алистер сжал ее ладошку.

– Мы можем вернуть тебя домой?

Джиневра помотала темноволосой головкой.

– Обратно меня уже не примут.

– А можно ли вообще как-то попасть туда? Под хрустальный купол? – медленно спросил Конто. – Нам нужно предупредить жителей Хрустальных Земель о чем-то важном.

– Я не знаю. Я никогда не была… снаружи. Когда меня выгоняли, жрицы Фираэль просто вырезали какими-то чарами дверь в куполе, но когда я попыталась открыть ее… она просто исчезла.

Конто открыл было рот, чтобы что-то сказать, но страшный грохот и звон разбитого стекла оборвали его на полуслове. Алистер строго приказал Джиневре сидеть на месте, подхватил меня и ринулся в сторону пустыря между куполом и рощицей – оттуда и доносился звук. Конто на своих мощных лапах выбрался из рощи первым и теперь стоял, пригнувшись к земле и рыча. Когда я увидела то, что видел он, мне захотелось забраться поглубже в темную норку.

Прочитанное по звездам пророчество Оракула сбылось. Герговаль – колдун с коршуном на плече – действительно пришел за Скрижалью Фираэль в Хрустальные Земли. Но он пришел не один, а с армией, которая ворвалась под купол сквозь пробитую брешь. И эти существа были самым жутчайшим зрелищем, виденным мной в Ордалоне.

Они походили на громадных быков, стоящих на оканчивающихся копытами ногах. Мощное звериное тело, венчающие огромную голову черные что ночь рога. Они походили на минотавров, но шкура их была лоснящейся и гладкой. И алой, словно кровь на снегу.

И если мои лапы едва меня держали, а Ари, пораженная чудовищным зрелищем, застыла на месте, Конто рвался в бой – рычал и скреб лапами землю. Враг. Его личный враг, перевернувший всю его жизнь с ног на голову, стоял сейчас всего в нескольких шагах от него. Не бездействовал и Алистер – шепнув «прости, мышка», он бережно поставил меня на землю и выхватил из ножен меч. Я не противилась – даже в человеческом обличье я, чародейка недоделанная, ничем не могла ему помочь.

Но прежде, чем двое моих спутников, двое таких разных, но несомненно сильных мужчин, бросились в бой, за нашими спинами прозвучал тонкий голосок Джиневры:

– Это они. Те твари из моих картин.

Глава семнадцатая. Слишком много перемен…

Джиневра предсказала нападение похожих на минотавров тварей на Хрустальные Земли.

Вот откуда на картинах кровь, затопившая ее родной Агераль – как оказалось, ближайший к куполу город, тот самый, которым мы любовались совсем недавно.

Я размышляла об этом, когда Алистер и Конто напали на Герговаля, колдуна с одним глазом и пустой глазницей вместо другого. Взяв себя в руки, Ари вылетела им на подмогу, на ходу сплетая хорошо видимые мне воздушные и земляные нити-стихиали в прочную вязь чар. Я понимала, что мой дар становится сильнее день ото дня, что я все четче вижу нити-стихиали… но радоваться этому не могла. Не имела права.

Не сейчас, когда в полушаге от меня гремела война. Когда проливалась кровь, которую Джиневра рисовала на своих картинах.

Она пыталась предсказать своим родным и близким страшное будущее, а они… не прислушались. А она… не знала. Теперь, вспоминая сказанное Лаэс и Леди Ночь, я отчетливо понимала, насколько опасен бывает нераскрытый дар.

Джиневра подхватила меня на руки, прижала к груди – как самое ценное сокровище, и, следуя наказу Ари, скрылась в роще. Я хотела бы увидеть, как Конто, Алистер и Ари победят колдуна, потому что ни на миг не сомневалась в их победе… но я была рада, что Джиневра не видела того, что сейчас происходило на границе Оазиса и Хрустальных Земель.

Ей и так слишком многое пришлось пережить. Подумать только – собственная мать выгнала ее за пределы защитного купола! От нее все отвернулись… Был лишь хоть кто-нибудь, кто поддержал ее в такую трудную минуту? Увы, я не могла спросить, могла лишь цепко держаться за плечо, когда Джиневра плотно зажимала руками уши.

Я слышала шум борьбы – лязг скрещенных клинков Алистера и Герговаля, яростные выкрики Ари и рычание Конто. А там, внутри разбитого хрустального купола, шла битва еще страшней. Те люди – случайные прохожие, которых я видела через хрустальную стену, не выглядели воинами… не выглядели людьми, способными за себя постоять. Обыватели, простые жители тихого и мирного городка, пусть и с весьма сомнительными законами… Что почувствовали они, когда полтора десятка алых минотавров ворвались на их улицы, в их дома?

Я могла надеяться лишь на то, что Ари, Алистеру и Конто удастся остановить творящийся в Агерале ужас.

Не знаю, сколько мы просидели вот так: Джиневра, плотно зажимая ладонями уши, и я, напряженно вслушиваясь в раздающиеся за пределами рощицы звуки. Минуты падали в бездонную пропасть и растворялись в ней. Время застыло.

Казалось, прошло не меньше нескольких часов, прежде чем раздались шаги, перемежаемые странным шумом – будто что-то тяжелое волочили по земле. Я замолотила лапками по шее Джиневры. Если враги пришли сюда… ей нужно немедленно бежать!

К счастью, этого не потребовалось. Когда в просвете между деревьями показалась хмурая морда Конто и мрачное лицо Алистера, я не сдержала облегченного вздоха. Только сейчас я разглядела идущую за ними Ари – раненную в плечо, но живую, и Герговаля, которого Алистер волочил за ногу. Тот дергался, но вырваться не мог – воздушные нити-стихиали, сплетенные в крепкий жгут, намертво приковали друг к другу его руки. Коршун – верный спутник колдуна и носитель его глаза, вероятно, пал в бою. Впрочем, я не испытывала ни малейших сожалений.

Не церемонясь, Алистер швырнул Герговаля к дереву. Усталая Ари теми же – невидимыми для обычных людей – чарами привязала его к стволу. Подпрыгивая на задних лапах, я взволнованно пропищала. К счастью, в переводчиках с тушканчикового языка Алистер Морэ не нуждался.

– Мы заставили колдуна остановить тех тварей… кем бы они ни были. – Он коротко взглянул на притихшую Джиневру. – Но жители Агераля сильно пострадали. Джиневра, мы отведем тебя домой, чтобы ты поговорила с матерью. Чтобы вы решили, что вам делать дальше.

Я спрыгнула на землю, но, увы, не сумела найти ни одного свободного и достаточно большого пятачка, чтобы начертить на нем послание. К счастью, запасной план был у меня уже давно – с тех самых пор, как я сделала свои первые шаги по Ордалону в обличье ушастого грызуна. Выяснилось, что, отринув человеческую ипостась, я продолжаю различать нити-стихиали и даже могу притягивать их к себе – чем я и занималась большую часть пути до Хрустальных Земель.

Впрочем, поразмыслив, я пришла к выводу, что ничего удивительного в этом нет: Ари и Конто (в его лучшие времена), будучи метаморфами, в любой из личин – звериной или человеческой – сохраняли способности к магии.

Сейчас это пришлось как нельзя кстати. После нескольких неудачных попыток я все же сумела притянуть воздушные нити-стихиали к себе, схватила их в свои маленькие лапки и... вместо того, чтобы сплести из них вязь чар, принялась нити видоизменять.

Получалось, признаюсь, коряво – будто бы малыш пытался выводить свои первые буквы. Да и со стороны это наверняка выглядело смешно и глупо – присевший на задние лапы тушканчик, активно размахивающий в воздухе передними. Для Алистера все происходящее и вовсе оставалось загадкой, ведь нитей-стихиалей видеть он больше не мог.

Ари изумленно уставилась на меня, но спустя мгновение в ее глазах промелькнуло понимание. Она подошла поближе и вгляделась в первые пять сложенных мною букв. Кивнула, давая понять, что поняла написанное, я тут же расплела нити и все начала сначала.

Работа была долгой и кропотливой, но я не сдавалась – очень важным было донести до моих спутников то, что крутилось в моей голове уже несколько долгих часов.

– Хм… – промолвила Ари, дочитав послание до конца.

– Что там такое? – встрепенулся Алистер.

– Наш милый тушканчик, – от издевки Ари все же не удержалась, – предлагает отвести Джиневру к Оракулу. И, честно говоря, я склонна с ней согласиться.

Теперь настала моя очередь изумленно вытаращить глаза. Главное, не думать, как я выгляжу при этом.

– С помощью своих рисунков Джиневра предсказала будущее Агераля и его жителей. Хотя и не отдавала себе отчет в том, что делает. Что, если в ней сокрыт сильный дар предсказательницы? Магия ясновидения весьма редка и сложна, и кому, как не Оракулу, знать, как ее подчинить? Кто, если не она, обучит Джиневру всем премудростям магии? Со временем они могут стать очень сильным тандемом – чтица по звездам и художница-ясновидица. А мы с вами знаем, насколько ценен дар ясновидения в нашем слегка безумном мире.

Я фыркнула. Фраза «слегка безумный» не отражала и малой доли истинного сумасшествия Ордалона. Мира безумнее и опаснее не сыскать, и такие, как Джиневра – на вес золота.

Возражений не последовало, но прежде, чем отправиться к ее матери, нужно было разобраться с колдуном. Он лежал на земле, закрыв единственный целый глаз и, кажется, не дыша. Ари с гримасой на лице потыкала его носком ботинка. Конто же не церемонился – подойдя вплотную, с размаху ударил одноглазого по лицу, оставив на его щеке четыре глубокие царапины.

Герговаль тут же очнулся. Ошалело мотая головой, слизнул кровь, попавшую из раны на губы, и уставился на нас в упор. Алистер повернулся к Ари. Хранительница поняла его с полувзгляда – взяла за руку Джиневру и вывела ее из рощицы. Дождавшись, когда их хрупкие силуэты скроются за деревьями, Алистер резко нагнулся и приставил лезвие меча к шее колдуна.

– Если ты развеешь наложенные на Конто чары… я не убью тебя прямо на месте, а отдам в Высокий суд, который решит твою судьбу.

Я кивнула – нечего разводить лишние сантименты, – совершенно позабыв о том, что мой жест сейчас могла разглядеть разве что замершая на нижней ветки белка. Как же унизительно быть такой малюткой!

– Ладно-ладно! – Герговаль вскинул руки. – Я… я сумею это сделать. Верну ему человеческую сущность.

– Делай, – скупо бросил Алистер, не спеша убирать меч. – Но если я замечу, что ты пытаешься навредить Конто вместо того, чтобы снять с него чары… До Высокого суда ты не доживешь, это я тебе обещаю.

Конечно же, Алистер блефовал – судя по всему, после исчезновения магического дара, он потерял способность распознавать какие бы то ни было чары. Но напуганный его тоном, решительным блеском глаз и острием меча у горла, колдун купился.

– Л-ладно, – хрипло выдавил он.

С заметной неохотой Алистер убрал клинок в ножны. Герговаль приподнялся и принялся расплетать наложенные на Конто чары. Я не видела печать на теле барса, что лишний раз подтверждало – она была соткана самой тьмой. Тьмой, к которой безуспешно пыталась склонить меня Леди Ночь.

Я искренне желала Конто счастья, я очень надеялась, что задуманное им исполнится, и колдун освободит его от проклятия, которое сам же и наложил. Но, как ни удивительно, к переменам я оказалась не готова.

Рот сам собой раскрылся от удивления, когда Конто припал лапами к земле, натужно зарычав – наверняка, от боли. А затем… начал перевоплощаться. Звериное тело становилось человеческим – высоким и поджарым. Серебристая шерсть с черными розеттами исчезала на глазах, трансформируясь в гладкую золотистую кожу, под которой четко обозначились мышцы. К моему облегчению, бедра Конто были целомудренно прикрыты меховой набедренной повязкой все тех же серебристо-черных тонов.

Не прошло и нескольких минут, как на месте снежного барса оказался красивый незнакомец с волевыми чертами лица и белыми волосами.

Хорошо, что тушканчики краснеть не способны. Я поспешно перевела взгляд на Алистера, тут же ощутив знакомое тепло и разлившуюся внутри нежность. Может, в человеческой ипостаси Конто и выглядел так, будто сошел со страниц глянцевых журналов, но Алистер – мой Алистер – был для меня самым близким и родным. Самым красивым, хоть красота эта и была нетипичной. Самым любимым… нет, единственным.

Конто восторженно воззрился на свои руки, оглядел себя с головы до ног. Кажется, увиденным он остался полностью доволен.

– Послушайте, – воспользовавшись передышкой, выдавил Герговаль. – Брешь в Хрустальные Земли уже пробита. Обещаю, что не трону никого из жителей, но… нужно забрать скрижаль – сейчас жрицы охранять ее не смогут. Я… если мы сделаем это вместе…

Алистер медленно покачал головой.

– Какая же ты мразь.

– Вы не понимаете, от чего отказываетесь! – В голосе колдуна звучало отчаяние. Так взывает о помощи человек, находящийся в полушаге от пропасти. – Скоро всему Ордалону придет конец! Скрижаль… Только она может помочь нам. Никто, никто не справится с такой сокрушительной силой! Покинуть Ордалон, когда здесь разверзнется ад – вот единственное возможное решение.

– Ад? – скептически отозвался Алистер. Взглянул на безоблачное небо. – Здесь постоянно что-то происходит. Что бы ни произошло, мир устоит.

– Мир устоит, но люди его погибнут, – сдавленно сказал Герговаль. – Просто потому, что сила, которая вознамерилась уничтожить всех жителей Ордалона, скоро обрушится на этот мир. Спасения не будет. И это уже происходит, просто никто, кроме меня, об этом не подозревает.

– Что происходит? – равнодушно бросил Алистер. Было очевидно – он не проникся путаной речью колдуна.

– Исполины пробуждаются. И когда они проснутся… Для людей в этом мире не останется места.

Глава восемнадцатая. Туз в рукаве

Мы молчали так долго, что тишина, притворившись старым другом, стала частью нашей странной компанией. Я не могла принять за чистую монету слова человека, который крал жизненную и магическую энергию у метаморфов, который послал свою устрашающую алую армию разрушить уютный городок и убить его мирных жителей. Но вместе с тем в голову закрадывалось сомнение: слишком сложно выполним и долог был план… и цель должна была оправдывать средства.

Но пробуждение Исполинов… поверить в такое было непросто.

Вернувшаяся с Джиневрой Ари с минуту ошалело разглядывала перевоплощенного Конто. Он заметил это, неожиданно смутился, вызвав непрошенную улыбку на моем лице. Джиневра же наморщила нос, заявив, что «котиком он нравился ей гораздо больше». Детская непосредственность – лучший способ разрядить напряженную обстановку.

Вновь связав Герговаля, мы направились к бреши в хрустальном куполе. Вернувшись на свое законное место на плече Алистера, я с ненавистью и прорывающимся наружу страхом смотрела на армию колдуна – быкоподобных монстров с алой кожей. Они стояли без единого движения, волей Герговаля превращенные в статуи, впрочем, готовые в любой момент ожить.

Бледные жрицы чарами выталкивали рогатых существ за пределы купола, в то время как другие одной им известной магией залатывали в нем брешь. Джиневра шла по улицам родного города, и, всхлипывая, говорила, что все, что она рисовала в своих картинах, было здесь: и монстры, и мертвые люди, и кровь на мостовой. Ари лишь крепко сжимала ее руку и шептала успокаивающие слова.

Вопреки моим ожиданиям (точнее, робкой и почти безосновательной надежде), встреча Джиневры с матерью прошла не слишком хорошо. Глядя на эту высокую сухопарую женщину со строгим лицом и волосами, убранными под белую чалму, я жалела, что, благодаря проискам Дамы Пик, не могу схватить ее за плечи и закричать: это твоя дочь, в ней нет тьмы, есть только свет! Свет дара, который мог спасти ваш город, если бы вы прислушались к ней! Если бы не оттолкнули…

А теперь… смерть полутора десятка людей на совести жриц Фираэль. А виной всему – слепая вера.

Разговор с матерью Джиневры вышел сухим и напряженным. Даже не пытаясь скрыть своего презрения, Ари сказала ей о том, что Джиневре лучше будет находиться в обществе чужой ей женщины, но близкой ей по духу, и способной ее понять, нежели в обществе родной матери, которая так легко от нее отказалась. Гордость не позволила матери Джиневры защищаться – вскинув голову и прищурив глаза, она лишь молча слушала Ари.

И когда настала пора прощаться перед долгой дорогой к башне Оракула в самом центре Оазиса, Джиневра не подошла к матери, чтобы ее обнять. Лишь собрала оставшиеся пожитки в мою безразмерную сумку – наш общий с Алистером подарок ей… и покинула родной дом.

И что-то подсказывало мне, что уже навсегда.

Слишком долгий день, слишком много страшных и неожиданных событий… Но правда в том, что сюрпризы от судьбы заканчиваться не собирались.

Я не испугалась, когда все видимое пространство заволокло серым туманом, лишь внутренне подобралась, как кошка, готовящаяся к прыжку. Появление Дамы Пик оказалось не таким эффектным, как в первый раз – просто оттого, что ощущение новизны прошло. Все тот же съевший мир вокруг меня туман, все то же бумажное платье, подобное рыцарской броне слепленное из карт-пластин.

– Ну что, дитя, – насмешливо сказала Дама Пик, – ты готова попытать удачу снова?

Я надулась, хмуро шевеля усами. Знает ведь, что не могу говорить – и намеренно издевается!

Хозяйка Запределья взмахнула руками, словно бы спохватившись.

– Ох, совсем забыла вернуть тебе человеческое обличье! Или ты хочешь остаться в этом?

Я одарила ее самым мрачным взглядом, на который был способен упитанный тушканчик. Она рассмеялась – забава удалась на славу. В следующее же мгновение я с облегчением отдалась странному ощущению, будто бы моя плоть превратилась в резину, которую теперь безжалостно растягивали в стороны невидимые руки. Не слишком приятное, это ощущение давало надежду стать самой собой. И, обнаружив себя в обличье молодой девушки, я едва не прослезилась от счастья.

От Дамы Пик не укрылась моя реакция. Усмехнувшись, она элегантным жестом провела руками по воздуху, повторяя изгибы своего тела.

– Ну же, выбирай карту.

«Давай, Беатрис. Ты сможешь».

Я сконцентрировалась, и окружающие меня нити-стихиали проступили ясней. Здесь, в Запределье, они выглядели несколько иначе, казалось, пропитанные магией этого странного места в Нигде. Цвета нитей были более блеклые и менее различимые, а сами они – тоньше, словно бы несли в себе меньше магии. Ну ничего, справлюсь. Главное – призвать как можно больше нитей, чтобы в совокупности их энергии хватило.

Дама Пик, несомненно, являясь сильной чародейкой – а быть может, и не только чародейкой, но и колдуньей – наверняка отчетливо видела мои манипуляции. Видела, как прилипают к моим рукам нити-стихиали, и тонкая складка меж бровей стала глубже, а лицо – напряженнее.

Я намотала воздушные нити магической энергии вокруг пальцев и отточенным за часы практики движением сплела из них тонкую вязь чар. И в тот момент, когда глаза Дамы Пик распахнулись в изумлении – она явно узнала плетение – я послала вперед полученный магический импульс, активируя чары.

Они взорвались в воздухе вспышкой энергии, разметав чудной и весьма спорный карточный наряд. Откровенно говоря, я попросту скопировала (благодаря знающей воздушную магию Ари, разумеется) чары Дамы Пик, которыми она при первой нашей встрече продемонстрировала мне, что в ее «колоде» действительно находится золотая карта.

По словам Ари, чары были несложными, но выпили из меня уйму сил. Главное, что задуманного эффекта я все же добилась – платье Дамы Пик разлетелось на бумажные «лоскуты».

С самого начала, предлагая мне выбрать карту, она не устанавливала правил, как именно я могла выбирать. Не говорила, что я не имею права их касаться. После встречи с Сумрачным убийцей я отчетливо поняла, что игра заскучавшей в одиночестве властительницы Запределья будет продолжатся, покуда ей не надоест. А так как других развлечений в ближайшее время, судя по всему, у нее не предвидится, Дама Пик может до скончания веков надо мной издеваться, посылая все новые и новые испытания. А с моей удачей искать золотую карту я буду долго.

Поэтому небольшой фокус с картами был моим единственным шансом.

Дама Пик ахнула от неожиданности, но удерживать разлетающийся наряд не стала. Скрестив руки на обнаженной груди, она наблюдала, как кружатся в воздухе ровные прямоугольники платья.

А я отчетливо увидела в этом бумажном круговороте зависшую в воздухе золотую кату. Подошла ближе и, слыша биение собственного сердца и пытаясь унять в пальцах дрожь, крепко схватила ее рукой.

Карты опали на пол, а после сформировались в прежний наряд Дамы Пик. Разочарование и восхищение сплелись воедино, отразившись на ее волевом лице.

– Ну надо же, – протянула она. – Не ожидала от тебя подобной смекалки.

Я возмущенно раздула ноздри. На что это она намекает?!

– Ну хорошо, – оставив насмешливый тон, сказала Дама Пик. – Чего ты хочешь?

– Одержать победу над Леди Ночь, – выпалила я.

Госпожа Запределья медленно покачала головой.

– Леди Ночь… – эхом отозвалась она. – Убить ее невозможно, для этого она слишком сильна. Но нейтрализовать ее магию… можно. Однако этим ты наживешь себе сильного противника.

– Плевать, – категорично заявила я. – Жизнь Дайаны мне гораздо дороже. Да и с сумасшедшими колдуньями сражаться мне не впервой.

Говоря это, я внезапно поняла завораживающую истину. Я была чародейкой. Я действительно понемногу училась быть чародейкой, и сегодня впервые Ордалон поделился со мной своей магией. Протянул мне руку помощи, которую я с радостью приняла.

Ноги вдруг ослабели. Со всей отчетливостью я осознала, что та, прежняя Беатрис Лейн навеки осталась в стенах родного дома. И даже вернувшись в родной мир, прежней – обычной девушкой без капли магии в крови – мне уже никогда не стать. Ордалон подарил жизнь новой Беатрис Лейн – влюбленной молодой женщине, победительнице колдуньи Ламьель и… да, чародейке.

– Кто такая Дайана? – заинтересовалась Дама Пик.

Без тени сомнения – в этот момент решалась не одна судьба – я рассказала ей о произошедшем в особняке. И о том, что предшествовало появлению новой, ложной, реальности, в которой Ламьель победила Дайану – о гневе Леди Ночь в ответ на мой отказ принять ее сторону.

Дама Пик рассмеялась хрустальным смехом.

– Развеять чужую реальность – ничего проще быть не может. Вот только забрать ее силы я не смогу – увы, но не мне с ней тягаться. И не тебе, помни об этом. Помни и остерегайся.

Я невольно сглотнула, но тут же упрямо вздернула подбородок вверх. Я не буду прятаться. Захочет Леди Ночь найти меня и снова покарать за своеволие – пусть попытается. А я к тому времени сделаю все возможное, чтобы стать истинной чародейкой и дать ей достойный отпор.

– Ну хорошо, – с едва слышным вздохом сказала Дама Пик. Только сейчас я в полной мере осознала, насколько же она одинока. Как тоскливо ей здесь, в Запределье, где нет ничего, кроме заполнившего пустоту тумана. Но, увы, я ничем не могла ей помочь. – Я услышала твое желание. И, разумеется, я его исполню.

Она театрально щелкнула пальцами и укрылась серым плащом тумана. И исчезла, забрав с собой и клубящуюся дымчатую пустоту.

Я снова оказалась перед своими спутниками, которые выжидающе уставились на меня. И только в глазах Ари при виде меня, очеловеченной, промелькнуло легкое огорчение. Ну конечно – она предпочла бы до конца времен видеть меня в облике ушастого тушканчика. Не дождется.

– Дама Пик исполнила мое желание. Я верю, что слово свое она сдержала.

– Значит, Дайана… вернулась домой? – волнуясь, спросил Алистер.

– Это мы сможем проверить только дома, – вздохнула я.

Как и Алистер, Ари рвалась в особняк – ей не терпелось удостовериться, что ее подопечная цела и невредима. Но из-за того, что она, как Хранительница, чувствовала свою ответственность за Джиневру, встречу с Дайаной пришлось отложить.

Наши пути разошлись. Конто вызвался проводить колдуна Герговаля на Высокий суд – знал, как важно для Алистера поскорее оказаться рядом с дочкой. Ари вместе с Джиневрой отправилась к Оракулу, чтобы убедить ее взять юную ясновидицу под свое крыло.

Мы с Алистером возвращались домой.

– Значит, мышка? – повернувшись к нему, с ледяным спокойствием сказала я.

Алистер расхохотался в голос.

– Брось, ты не можешь на это обижаться!

– Даже не знаю, – буркнула я.

Он снова рассмеялся. Остановился и внезапно притянул меня к себе. Зарылся лицом в мои волосы – нежную кожу щеки закололо его щетиной – и прошептал на ухо: «Самая красивая и очаровательная мышка». И уже вслух, улыбаясь во весь рот:

– Так лучше?

– Нет. – Я решила стоять до последнего, хотя от всепоглощающей нежности готова была растаять.

– Тогда просто самая красивая и самая очаровательная. И самая смелая. Беатрис… Спасибо тебе за все.

В горле встал ком.

– Мы еще не знаем…

– Я знаю. Я чувствую. Дайана вернулась ко мне. И в очередной раз благодаря тебе. – Алистер помолчал. – Я не мастер красивых слов, прости... Я просто хочу, чтобы ты знала: я рад, что ты однажды перешагнула порог моего дома. Что это была именно ты.

Глаза предательски защипало, и я поспешно отвернулась, делая вид, что смотрю вдаль, на раскрашивающий небо в алое закат.

И я была рада. И бесконечно благодарна судьбе. Не потому, что обрела магию – хотя и мечтать, конечно же, о таком не смела. А потому, что обрела семью, друзей и… любовь. Обрела смысл жизни, которого не видела прежде. Который потеряла после смерти Сандры, в моем мире, и сумела обрести только в мире чужом.

Мне не нужно было целовать Алистера, чтобы в полной мере насладиться ощущением единения с самым близким на свете человеком. Я не требовала от него признаний. Я все видела по его глазам.

Взявшись за руки, мы направились дальше.

И только почти сутки спустя мы вернулись домой. В мир, для магии – не считая затерянного на перекрестке двух миров особняка семьи Морэ – не было места. В доме, где нас ждали Агата, Лаэс… и сияющая Дайана.

Я расплакалась. Больше не могла сдерживать своих чувств, как мне казалось, запрятанных глубоко внутри и запертых на замок. Плакала, обнимая ее, от облегчения, что могу обнимать. Как настоящий мужчина, Алистер не позволял себе слез, но сжимал дочь в объятьях так сильно, что она не могла дышать. И стоял так, словно став с ней единым целым, несколько долгих, тягучих что мед минут.

А потом был крепкий – как и наши объятия – чай, пахнущий травами, и вкусный малиновый пирог. И долгие, до хрипоты, рассказы о том, что произошло, пока Леди Ночь держала Дайану в огромной птичьей клетке на самой вершине невероятно высокой горы, где время перестало существовать.

В моем мире все вернулось на круги своя. Ламьель исчезла из наших с Дайаной жизней – и очень хотелось надеяться, что на этот раз уже навсегда. Алистер ни на шаг не отходил от дочери, а когда наши взгляды пересекались, я чувствовала, что земля уходит из-под ног – столько в его глазах было… всего: благодарности, нежности, теплоты.

Я была счастлива. По-настоящему счастлива.

И как гром среди ясного неба, из уст вернувшейся из Ордалона Ари грянула страшная весть.

– Оракул согласилась принять Джиневру, но когда я уже собралась возвращаться домой, у нее снова случился припадок – так она называет приступы ясновидения. Она нарисовала новую картину.

– И что было на ней? – с замиранием сердца спросила я, чувствуя, что от ответа мне лучше не станет.

Предчувствия были не напрасны.

– Восставшие Исполины, вырывающиеся из недр земли на поверхность. И жители Ордалона, которых они, как котят, растаптывали своими ногами.

Глава девятнадцатая. Асин-Кара

– Джиневра не могла слышать наш разговор об Исполинах. Ари ее увела. – Я ходила по гостиной кругами и никак не могла остановиться.

Лица сидящих напротив меня друзей были бледными и напряжёнными. Я все еще не могла привыкнуть к нынешнему облику Конто, который по возвращению облачился в найденные в шкафах белые брюки и летнюю рубашку с расстегнутыми вверху пуговицами, чем окончательно добил Ари. Вряд ли Хранительница отдавала себе отчет в том, насколько часто она бросала на Конто «взгляды украдкой».

– Нужно созвать Круг Чародеев, – решительно заявил Алистер. – И рассказать им обо всем, что узнали мы. В Ордалоне не так много ясновидящих, Оракулов или кого-то в этом роде – наряду с Истинным Даром, дар предсказания уникален. Возможно, мы одни из немногих, кто знает истинное положение вещей. Возможно даже, что в Круге его не знает никто.

Я кивнула. Герговаль, переданный Конто прямо в руки Высокому суду, явно прибегнул к помощи предсказателя: он знал о грядущем пробуждении Исполинов, он знал об артефакте, способном «выкинуть» его в другой, более безопасный, мир. Он знал даже где искать скрижаль Фираэль и какими именно чарами пробить брешь в хрустальном барьере, что до сих пор почти никому не удавалось – жрицы Фираэль умели хранить свои секреты.

Хотелось верить, что Высокий суд вытянет из одноглазого колдуна правду и узнает, кем был его таинственный осведомитель. Надеюсь, заслуженная кара постигнет и самого предсказателя – ведь зная страшное будущее, он ничего не рассказал ни обычным людям, ни чародеям, явно находясь на стороне колдунов. Кто знает, как долго информация, от которой зависели жизни миллионов людей и существ Ордалона, тщательно скрывалась?

– Так чего мы ждем? – Ари вскочила с места.

– Меня туда не пустят, – хмуро сказал Алистер. – Устав Круга очень строг. То, что когда-то я был чародеем, ничего не значит сейчас, когда чародеем я уже не являюсь. На собрание придется пойти тебе, Конто и Беатрис.

Желудок подскочил куда-то к горлу. Я?! Среди могущественных чародеев Ордалона?

– Папа, а как же я? – нахмурилась Дайана.

– Милая, ты…

– Я чародейка. И Истинный Дар. А всегда остаюсь в стороне.

Алистер прикрыл глаза, испустил протяжный вздох.

– Ты права. Я иногда слишком тебя оберегаю. Тебе будет полезно побыть в обществе чародеев, да и там тебе ничего не угрожает.

– Спасибо, папа! – Дайана подпрыгнула на месте и звонко поцеловала его в щеку.

Алистер смущенно улыбнулся – сдержанный, прячущий свои чувства глубоко внутри, он не привык к бурным проявлениям эмоций. Иногда мне этого не хватало, но я понимала – его не изменить. И приняла это как данность. Но в Алистере было то спокойствие и уверенность, которых мне сейчас так не хватало. Мы уравновешивали друг друга, дополняли друг друга, и связь между нами становилась все крепче день ото дня.

И хотела бы я просто взять и остановить мгновение, чтобы в полной мере насладиться им. Побыть рядом с любимым человеком, целовать его перед сном и засыпать в его теплых объятьях. Но Ордалон не оставлял нам шанса пожить размеренной и спокойной жизнью. Битва с Ламьель, столкновение с Леди Ночь, охота за колдуном и вторжение Исполинов… Снова нужно было куда-то идти, решать – спасаться или сражаться, бежать или догонять. Некогда оглядываться назад, нельзя остановиться и удержать в ладонях ускользающее мгновение.

Алистер словно бы почувствовал, что творится в моей голове. Пока Агата хлопотала, вновь собирая нам провизию в дорогу – попытка Ари убедить ее, что до резиденции Круга Чародеев от одного из зеркальных порталов особняка идти совсем недалеко, с треском провалилась – Алистер подошел ко мне. Бережно приобнял за талию, притянул к себе и поцеловал в висок.

Лисичка Дайана лукаво поглядывала на нас сквозь приоткрытую дверь гостиной. Настала моя очередь смущаться, хотя я явственно видела в глазах бывшей Хрустальной принцессы одобрение и неприкрытую радость. Мы действительно сильно привязались друг к другу за время, прошедшее с тех самых пор, когда я только приехала в Реденвуд. И то, что Дайана была не против наших – только зарождающихся – отношений с Алистером, для меня значило очень много.

– Что тебя терзает? – тихо спросил он, не выпуская меня из объятий.

Сложно было облечь в слова все то, что сейчас происходило внутри меня.

– Просто… Моя предсказуемая до зубовного скрежета жизнь в одночасье слетела с катушек. Не могу сказать, что мне это не нравится, но… Исполины – это не Ламьель с ее проклятиями и даже не Леди Ночь с ее ложной реальностью. Исполины – это гигантская угроза всему живому в Ордалоне.

– Знаю, – глухо ответил Алистер. – Каждый из нас жил все это время в смутном ожидании того часа, когда Исполины проснутся. Каждый из нас этого страшился и каждый надеялся, что угроза минует. Хотя бы в этом поколении, в этой эпохе. Что катастрофа грянет когда-нибудь потом, но только не сейчас. И, честно говоря, даже зная, что Джиневра предсказала нападение тварей Герговаля на Хрустальные Земли, даже веря в ее провидческий дар… Трудно поверить в то, что совсем скоро должно случиться. Просто не укладывается в голове, что скоро за Ордалон разразится настоящая война. А разразится она непременно. Исполины не простят людям вторжения, не потерпят их нахождения в родном мире.

– Как думаешь… чародеи смогут найти выход? – тихо спросила я.

– В зависимости от того, сколько времени осталось у нас до пробуждения Исполинов. Чародеи, входящие в Круг, умны и могущественны, но могут ли они противостоять силе Исполинов? Боюсь, что нет.

Я была благодарна Алистеру за честный ответ. Сейчас самое время избавиться от шор на глазах – ведь от этого зависели наши жизни.

– Но выход быть должен, – твердо сказал он. – И кому, как не Кругу, его отыскать?

– Ты настолько в них веришь? – тихо спросила я.

Алистер помолчал.

– Коалиция чародеев не зря называется Кругом – каждый из чародеев, в него входящих, связан с другими особыми узами – магическими, эмоциональными и ментальными. Один чародей делится с другими своей энергией, усиливая дар остальных. Одни учатся тому, чему знают другие, получая частицу их опыта. Вместе они создают тот самый Круг – почти неиссякаемый источник магической энергии… и бесценных знаний.

Я внимала каждому его слову. И выскользнувшая из гостиной Дайана, приоткрыв рот, слушала отца. Быть может, даже представляла себя будущей чародейкой Круга. Я не сомневалась, что этот момент когда-нибудь настанет. Решительность Дайаны, Истинный Дар, ниспосланный ей кем-то свыше, ее самоотверженность и душевная чистота... однажды все это сделает ее поистине легендарной чародейкой.

– Наивысшая ступень слияния их сознаний – телепатия, – продолжил Алистер, повергая меня в еще больший шок. Не думала, что здесь, в Ордалоне, мне придется столкнуться с подобным явлением. – Чародеи Круга предпочитают общаться друг с другом мысленно, нежели посредством голоса и языка. Но подобную телепатическую связь, даже с помощью многократно усиленной магической энергии, создать не так-то просто. Участники Круга должны доверять друг другу, чувствовать друг друга и знать как самого себя. А достичь этого не так-то просто – необходимы месяцы и годы, проведенные вместе, и готовность сделать сознание другого человека частью себя. Вот почему в Круг попасть нелегко.

И снова сборы, и снова шаг через портал в Ордалон, и новый путь, стелящийся под нашими ногами. Агата осталась в особняке, а вот с Лаэс настала пора нам попрощаться.

– Что ты будешь делать? – спросила я уже по ту сторону зеркальных врат.

– Отправлюсь в Эсху – мой родной город, предупрежу своих и буду ждать от вас вестей. Я попрошу одного из духов вас сопровождать, чтобы после он передал мне слова Круга Чародеев. А после… кто знает, быть может настанет тот час, когда мы будем стоять плечом к плечу против Исполинов. Я не хочу войны, но… если ее не избежать, буду рада находиться рядом с такими достойными соратниками, как вы.

Я обняла на прощание ведомую духами, но даже после того, как наши пути разошлись, в голове еще долго звучали ее слова.

Мысль о том, что война с Исполинами неизбежна, не давала мне покоя. Они – не абстрактное инфернальное зло, я лично была с одним из них знакома… Да, я спасла его, убив Ламьель, но вряд ли в грядущей битве это сыграет роль. Огромные, устрашающие, способные играючи раздавить человека, растереть его в кашу из плоти и перемолотых костей… Сколько их там, спящих в недрах земли?

Я произнесла это вслух, и Конто кивнул.

– От этого будет зависеть очень многое.

Нам снова пришлось разделиться – время играло против нас. Ари направилась к Оракулу, чтобы проведать Джиневру и задать Оракулу самый главный вопрос. Потом она – с вызвавшим сопровождать ее Конто – должна была вернуться к Кругу Чародеев и озвучить ответ Оракула, прочитанный по звездам. Мы же с Алистером и Дайаной направлялись прямиком в Асин-Кара – город, в котором традиционно собирался Круг.

– Этот город целиком и полностью принадлежит драккадо. Последним, кто остался в живых.

Я поежилась. Встреча с единственным известным мне драккадо – мистером Келбро, хозяином «удивительного зоопарка», приятной не назовешь. Поняв мои чувства, Алистер улыбнулся уголком губ.

– Драккадо – хранители знаний и несметных богатств Ордалона. Увы, но именно из-за этого сейчас они почти истреблены – охотниками на золото и редкие артефакты. Неудивительно, что очень долгое время драккадо с людьми враждовали. Положение спас Круг – чародеи предложили построить для них отдельный город, где они могли бы чувствовать себя в безопасности, взамен попросив их лишь об одном – делиться с людьми собранными по всему Ордалону свитками, книгами и манускриптами. Что и говорить, отношения между нами после этого стали гораздо ровней. Да и в большинстве своем драккадо совсем неагрессивны, несмотря на их пугающую внешность.

– Чего не скажешь о Келбро, – буркнула я.

Алистер широко улыбнулся.

– Исключения есть из каждого правила. Думаю, Келбро был одним из тех, кого чародеи выгнали из Асин-Кара. Что, конечно же, совсем не удивительно.

Не зная, чего ожидать, я до рези в глазах вглядывалась в горизонт, на медленно вырастающий перед нами город змиев.

Асин-Кара оказался изумителен. Роскошные дома из золотистого и зеленого камней были украшены мириадами драгоценностей. У каждого дома был свой рисунок, выложенный алмазами, рубинами и изумрудами. Даже золотисто-коричневая каменная плитка под ногами сверкала из-за вкрапленных в нее бриллиантов.

Я не могла отвести взгляд от ни с чем не сравнимой архитектуры города – богатой, но не аляповатой. Его население было не менее колоритным: в отличие от того же Келбро, который сбросил с себя человеческую кожу и оказался огромным змием, у местных драккадо были змеиные тела и человеческие руки и головы.

– Иллюзия, – с полуулыбкой сказал Алистер. – Некий компромисс между двумя ипостасями, который устроил и драккадо – а какое существо не желает стать человеком? – и чародеев.

У каждого змееподобного жителя Асин-Кара во лбу сверкал драгоценный камень – как оказалось, не только прекрасное украшение, но и источник их магической силы.

Я увидела женщину-драккадо с золотисто-черной чешуей и изумрудом во лбу. Прекрасное лицо и длинные черные волосы, а в волосах – змея, свернувшаяся кольцом и заменившая своей носительнице обруч. Змея оказалась живой – она шипела, высовывая раздвоенный язык.

– Среди драккадо большинство тех, кто посвятил свою жизнь охране физических и духовных сокровищ, и никогда на людей не покушался. У них золотистая чешуя с темными треугольниками, – добавил Алистер, провожая взглядом черноволосую драккадо. – Но нужно остерегаться драккадо, изгнанных из Асин-Кара. У них черная чешуя с малиновыми полосами. Они могут превращаться в настоящих змей, взглядом загипнотизировать человека, а их дыхание ядовито.

Задумчиво кивая, я шла вперед. Сама не заметила, в какой момент наши с Алистером руки переплелись. Но это казалось единственно правильным и совершенно естественным.

Когда мы подошли к дворцу Асин-Кара, я ахнула. Алистер и Ари, видимо, уже не раз здесь побывавшие, остались спокойны, а вот Дайана и Конто разглядывали великолепное сооружение так же восхищенно, как и я. Дворец был построен из золотого и черного стекла, причем ромбовидные стекла чередовались таким образом, что черно-золотой рисунок напоминал чешую змей. Естественно, не обошлось без вкрапления драгоценных камней – золотых, коричневых и черных, как я поняла, олицетворяющих глаза змиев. Величественное стеклянное здание возвышалось над нами, и увиденное захватывало дух.

– Жаль, но мне придется остаться снаружи, – остановившись, сказал Алистер.

Чуть наклонился, дав привставшей на цыпочки Дайане поцеловать себя в щеку. Поразмыслив, я последовала ее примеру, легонько прикоснувшись губами к другой его щеке. Алистер кивнул, пряча смущенную улыбку. Дайана же заразительно рассмеялась и взяла меня за руку.

– Все хорошо, папочка. Беатрис не даст меня в обиду.

– Ни за что, – со всей серьезностью подтвердила я.

Крепко сжимая в руке теплую ладошку, направилась к широкой каменной лестнице с десятками ступеней. Внутреннее убранство дворца не разочаровало – те же золотистые и черные цвета, та же россыпь драгоценностей на стенах. Мы по широкой стеклянной лестнице поднялись на самый верхний этаж, где нашему взору открылся огромный, богато украшенный зал. Огромная люстра на цепях с оплавленными свечами, выложенные камнями фрески, изображающие разные уголки Ордалона – как уже виденные мной, так и совершенно незнакомые.

В центре зала я увидела около дюжины человек: мужчин, облаченных в белые рясы, украшенные серебряными нитями, и женщин в роскошных платьях в пол, отдавших предпочтение не единству, а разнообразию. Они почти синхронно развернулись в нашу сторону. Я не знала, каким именно способом Алистер послал весть Кругу – волшебные ли птицы вроде Хрусталинки, послужившие альтернативой почтовым голубям, или некое магическое письмо на расстоянии, но... нас определенно ждали.

Признаться, я сильно нервничала, находясь рядом с настоящими чародеями. Чувствовала себя не в своей тарелке, прекрасно осознавая, насколько неопытна и неуклюжа в обращению с магией по сравнению с каждым из них. Как ребенок, только делающий свои первые шаги, среди танцующих взрослых.

– Беатрис и Дайана, верно? – хорошо поставленным голосом спросила высокая чародейка с роскошной копной рыжих волос. Рассыпанные по лицу веснушки смягчали некоторую резкость черт.

– Верно, – с запинкой ответила я. – Это Дайана, а я Беатрис.

– Мистер Морэ в своем письме сообщил, что у вас есть какая-то очень важная информация.

Я сделала глубокий вздох. Давай, Беатрис, не теряйся. От людей, стоящих перед тобой, возможно, зависит будущее Ордалона.

Как могла подробно, не упуская ни малейшей детали, я рассказала Кругу о Герговале, который охотился за скрижалью Фираэль, и причине, толкнувшей его на вторжение в Хрустальные Земли. О грядущем восстании Исполинов, который предсказали не только неведомый осведомитель одноглазого колдуна, но и юная ясновидица Джиневра.

Выслушав меня, чародеи переглянулись. Долго молчали. С непривычки я решила, что они просто обдумывают мои слова, и только несколько минут спустя поняла, что происходит на самом деле. Телепатия. Чародеи Круга вели друг с другом неслышимый для посторонних ушей разговор.

Я устало оглядела зал. Будь чародеи обычными людьми, он бы сейчас гудел от возбужденного гомона их голосов. Мертвая тишина, воцарившаяся после моих слов, казалась еще хуже. Находиться в этом коконе, сотканном тишиной, было нервозно и неуютно.

Вердикт чародеев услышать я не успела – тяжелые двустворчатые двери зала распахнулись. Первым вошел Конто, следом – запыхавшаяся Ари.

– Что сказала Оракул? – невольно подавшись вперед, напряженно спросила я. Казалось, бушевавшие внутри меня эмоции передались всему Кругу – воздух сгустился, стал плотным как вата. Тишина резала по ушам.

По застывшему лицу Ари я поняла: случилось страшное.

Хранительница Истинного Дара медленно покачала головой.

– Мне очень жаль, но ответ Оракула – как и предсказания Джиневры – однозначны: Ордалон эту битву не переживет. Когда Исполины восстанут, они сотрут людей с лица этого мира.

Глава двадцатая. Начало конца (Пробуждение Исполинов)

Дайана была раздосадована тем, что ее путешествие в Асин-Кару не имело особого смысла: чародеи не дали ей даже слова сказать. Просто посчитали, что чего-то нового добавить к уже сказанному мной она не сможет. Да и пугающее заявление Ари добавило им новую пищу для размышлений.

Но больше Дайану – как и каждого из нас, терпеливо ожидающих решения Круга за пределами дворца, тревожили слова Хранительницы.

– Джиневра рисует картины как одержимая, – передернув плечами, глухо сказала Ари. – Видели бы вы ее в этот момент… Милая девочка с нежной улыбкой попросту исчезла, уступив место разъяренной дикарке, беспрестанно рисующей на холсте страшные картины. Оракул пыталась остановить «приступ ясновидения» – отобрать у Джинверы краски, чтобы не мучить ее – ведь мы видели достаточно, чтобы все понять. Но закончилось тем, что Джиневра стерла подушечки пальцев до крови, пытаясь ногтями нацарапать Исполинов на каменном полу башни Оракула. Выглядела она при этом… жутко. В глазах – пламя, лицо перекошено, а руки просто не могут остановиться. Все рисуют и рисуют – используя все, что только под руку попадется.

– Ей нужно учиться контролировать свой дар, – произнес Алистер.

Ари кивнула.

– Научится. Если только… Если мы выживем в битве с Исполинами. А судя по тому, насколько участились ее приступы, они вырвутся из недр земли совсем скоро.

Ари оказалась права. Но и она сама – никто из нас – не подозревала, как мало времени осталось до начала конца.

Проходил час за часом, но от чародеев не было вестей. Нам ничего не оставалось делать, как остановиться на ночлег в роскошной гостинице Асин-Кара, предназначенной исключительно для людей – гостей этого удивительного змеиного города. Обстановка здесь оказалась куда менее скромной – никаких драгоценных камней и блеска золота и серебра. Добротная деревянная мебель, мягкие узорчатые ковры на полу и картины на стенах – просто и со вкусом.

Мы взяли две комнаты – для девушек и для мужчин, но собрались все в одной, прекрасно понимая, что уснуть в эту ночь нам не удастся.

– Никто не знает, сколько всего Исполинов осталось в живых, – глухо сказал Алистер. – И от этого зависит судьба всего Ордалона.

– Я пыталась вызнать у Оракула что-нибудь еще, – призналась Ари. – Но она сказала, что для ответа на каждый мой вопрос потребуется время. Я… не могла больше ждать.

– Ари, ты все сделала верно. – Сидящий рядом с Хранительницей Конто накрыл ее узкую ладонь своей ладонью. К моему удивлению, руки она не отняла, даже мимолетно улыбнулась уголком губ.

Усилием воли я вернула взлетевшую бровь на место. Поразительно, но, кажется, перевоплощение Конто в человека – к слову, очень привлекательного и харизматичного, и время, проведенное наедине, сблизило метаморфов.

– Жаль, что Оракул не может покинуть стены своей башни, – со вздохом сказал Алистер. – За новыми ответами к ней придется идти снова.

Ответ на незаданный вопрос, который крутился в наших головах, мы получили совсем не так, как ожидали. И только позже, вспоминая тот вечер, я поняла: мы надеялись, что предначертанного удастся избежать. Что Оракул ошиблась или пробудившихся от тысячелетнего сна Исполинов окажется мало, что даст нам возможность их победить.

Мы надеялись – я надеялась, что нам удастся спасти Ордалон.

Я сама не заметила, как задремала у Алистера на груди, убаюканная его размеренным дыханием. Проснулась от дикого грохота, от толчка, который заставил тяжелую кровать под нами на мгновение оторваться от пола.

– Что происходит? – вскакивая, в панике вскрикнула Дайана.

Землетрясение. Неистовая, неукротимая дрожь земли, которая сметала с полок книги и вазы, а после, усилившись, рушила толстые стены как хрупкое стекло.

Повсюду крики – редкие постояльцы гостиницы высыпали на улицу нестройной гурьбой. Алистер сгреб в охапку Дайану, схватил за руку меня. Ари вместе с Конто быстро и умело сплели из воздушных и водных нитей-стихиалей подобие облака, дрейфующее за нашим окном. Подняв дочь на руки и крепко прижав к себе, Алистер прыгнул на «облако» первым, затем помог приземлиться на него и мне. Ари, перевоплотившись в кошку, забралась на руки Конто, и вместе они шагнули через оконную раму.

«Облако» аккуратно спустило нас на землю. Вот только и улицы Асин-Кара таили в себе опасность: дома рушились, огромные куски камней падали на мощеную площадь. Как могли, мы пытались помочь жителям и гостям Асин-Кара: я, Конто, Ари и Дайана, используя стихийную магию, создавали «облака», благодаря которым люди покидали ставшие ловушками дома. Алистер же бросался в самый эпицентр бури – здания, готовые рухнуть в любой момент, из которых доносились истошные крики и мольбы о помощи.

Когда все драккадо и люди покинули дома, мы присоединились к Алистеру, который голыми руками разгребал завалы. Наблюдая за Ари и Конто и старательно копируя их действия, я уже без излишних усилий сплетала узор из чар. Призвав на помощь воздушную стихию, отшвыривала камни в стороны, помогала высвобождать из ловушки людей – полуживых и насмерть перепуганных.

Землетрясение и не думало прекращаться. Не прошло и пары часов, как роскошный, горделивый, сияющий блеском сотен драгоценных камней Асин-Кара превратился в руины.

Раскуроченные и заваленные каменными обломками улицы заполонили люди. Те, кому посчастливилось выбраться целыми и невредимыми, помогали раненым уйти как можно дальше за пределы Асин-Кара, на открытую местность. Из-за своей комплекции я могла помогать только девушкам, женщинам и детям – опираясь на мое плечо, они ковыляли вперед, к пустырю, где мне приходилось оставлять их и бежать к другим на помощь. Я совершенно выбилась из сил, пот застилал глаза, а бок колол уже беспрестанно. Но останавливаться было нельзя.

Хотелось бы мне, чтобы мы спасли всех жителей Асин-Кара, не позволив катастрофе унести с собой даже одну человеческую жизнь. Ведь совсем скоро после начала пробудившего весь город землетрясения нам на помощь пришли могущественные чародеи Круга. Их чары были ощутимо сильнее наших: каменные глыбы легко, как пушинки, взмывали ввысь, давая погребенным свободу. Но Ордалон давно научил меня одной простой истине: магия, само олицетворение волшебства и чуда, всесильной не была.

Увы, десятки людей спасти мы так и не сумели.

Когда все закончилось, когда стараниями чародеев Круга – и с нашей скромной помощью – Асин-Кара был перевернут с головы до ног, и оставшиеся в живых заполонили пустырь, мы увидели того, кто стал причиной и источником землетрясения… и гибели людей.

Исполин. Он выбирался из земляной могилы, прорубая себе путь наверх. Выкорчевывал из земли целые пласты резким ударом мощного кулака. Обрушь он всю свою силу на хрустальный барьер, окружающий Агераль, и тот бы раскололся в одно мгновение, покрывшись сеткой глубоких трещин. И никакие чары не смогли бы противиться такой сокрушительной мощи.

Я не знала, чего ждать – готовиться ли к смерти или бежать со всех ног. Но, выбравшись из своей колыбели, поднявшись во весь рост, Исполин направился в противоположную от нас – толпы людей и драккадо на пустыре – сторону. И в тот момент, когда опускалась вниз огромная стопа, земля под нашими ногами сотрясалась.

Скованная страхом, я молча стояла и смотрела вслед Исполину. Но чародеи Круга бездействовать не стали. Я впервые воочию видела телепортацию: очерченный на земле магический круг, полыхнувший синим пламенем, в котором бесследно растворились чародеи. Вот только никаких эмоций я не испытала. Слишком силен был шок, заливший мои внутренности жидким льдом, но ускоривший биение сердца.

Джиневра снова оказалась права. Прав был и одноглазый колдун Герговаль. Исполины пробуждались. А значит, этот день положил начало войне людей и каменных гигантов.

Войне, в которой у людей, по словам Оракула, не было ни единого шанса на победу.

Дайана сорвала голос, крича на отца, но Алистер не разрешил ей сражаться. Я его понимала – пускай Истинный Дар и горел в ее сердце, превращать его в сокрушительное оружие Дайана еще не умела. А той магии, которой она была обучена, было слишком мало, чтобы Исполинам противостоять.

И, казалось бы, мы знали, что ждет Ордалон – предсказание Оракула, прочитанное по звездам, было однозначно, но… сдаваться и опускать руки никто не собирался.

Алистер с метаморфами и несколькими драккадо решили отправится за чародеями и Исполином – один из драккадо сказал, что по оставшемуся после телепортационных чар следу может их отыскать. Разумеется, несмотря на неопытность и неуверенность в собственном даре, я собиралась отправиться с ними. Однако… Воспользовавшись тем, что Дайана отвлеклась на разговор с Ари, Алистер отвел меня в сторону. Приглушенно сказал:

– Беатрис, прошу тебя. Защити Дайану. Не дай ей ринуться в бой. Да, она Истинный Дар, но… она слишком юна для настоящей битвы. Битвы, в которой шансов победить у нас почти нет. И я не хочу оставлять ее одну… как не хочу рисковать и твоей жизнью.

– Ты не веришь в меня, – сглотнув, прошептала я. Тоска едкой горечью разлилась по сердцу.

– Я верю в тебя, – с нажимом ответил Алистер. – И верю, что однажды ты станешь сильной чародейкой. Но позволь этому случиться. Доживи. Если ты будешь там, на поле битвы, я просто не смогу думать ни о чем другом. Не смогу быть настоящим воином, потому что буду думать лишь о том, как защитить тебя. А сейчас, когда на кон поставлены миллионы жизней… я просто не могу этого допустить.

Алистер был прав, и я прекрасно это понимала. Понимала и то, почему его выбор пал на меня, а не на Ари, истинную Хранительницу Дайаны. Как ни прискорбно признавать, я была гораздо слабее магически, и на поле боя была скорее обузой, нежели достойной помощницей. Кто я такая? Обычная девушка, которой посчастливилось прикоснуться к магии, стать ее частью. Начинающая чародейка, едва научившаяся плести простейшие чары. Мне нужно было больше времени, но его сейчас не было ни у кого из нас.

– Обещаю, – тихо сказала я. – Ты только… возвращайся, ладно?

Шумно вздохнув, Алистер притянул меня к себе и впился в губы поцелуем. Он впервые целовал меня так – не нежно и бережно, а жадно, до головокружения и слабости в коленях. Глаза предательски защипало – слишком это походило на прощальный поцелуй.

– Я люблю тебя, – оторвавшись, прошептала я. Просто хотела, чтобы он знал о моих чувствах.

Развернувшись, направилась прочь до того, как Алистер успел что-то сказать в ответ. Быть может, это глупо, но я не хотела обязывать его. Я призналась ему в том, что чувствовала уже давным-давно, что просто не могла не сказать перед лицом возможной – для нас обоих – смерти. Но я не хотела, чтобы Алистер признавался мне в любви под гнетом обстоятельств, а не по зову сердца.

Мы еще встретимся. У нас двоих еще будет шанс все сказать друг другу.

Дайана не хотела отпускать отца, но старалась не показывать, как тяжело ей было с ним расставаться. Такая хрупкая, такая юная… и взрослая при этом. Глядя на нее сейчас, я ощущала такую гордость, будто бы Дайана была и моей дочерью тоже…

Долгие проводы – лишние слезы. Взяв Дайану за руку, я увела ее к Оплоту – так мы назвали башню, сложенную чародеями из каменных глыб бывшего Асин-Кара и, словно клеем, скрепленную магией. Там находились дети, раненные и не одаренные, а также целительницы, которых из ближайших городов вызвал Круг.

Оставаясь в стороне от грянувшей войны, я успокаивала себя тем, что могу пригодиться и где-то еще – например, в качестве помощницы целительниц, сиделки для раненных и своеобразной няньки для оставленных детей. Не скажу, что смириться было так просто – моя душа рвалась к Алистеру, мое сердце хотело быть с ним, биться в унисон с его сердцем… Но я твердо обрубила все сомнения. Мысленно сказала себе: я нужна здесь. Я нужна Дайане.

И все же, прежде чем войти в Оплот, я оглянулась. И еще долго смотрела уходящим Алистеру, Ари и Конто вслед, терзаясь одним-единственным вопросом: позволит ли судьба нам увидеться вновь?

Глава двадцать первая. Шаг в новый мир

Каждый день в Оплоте был наполнен чужими криками, чужой болью и чужими слезами. Слишком много слез, чтобы прибавлять к ним еще и свои. Я должна была держаться. Ради Дайаны.

Я неустанно повторяла себе эти слова.

Дайана трудилась наравне со мной: помогала целительницам готовить лечебные зелья и мази, добавляя в них каплю Истинного Дара и тем самым усиливая их; развлекала человеческих детей и детенышей драккадо историями Сказочника, которых знала больше сотни. Она не показывала, как тяжело ей приходилось, но я видела печать усталости на ее прелестном юном лице. И тут же вспоминала, как многое уже успело выпасть на ее долю, и понимала, как же она сильна духом, как не по годам мудра…

Ночами, после того, как большинство жителей Оплота засыпали, я училась, отдавая сну всего пару-тройку часов. Впитывала в себя знания целительниц, научивших меня порождать из всех четырех стихий тонкую нить магии жизни. Совершенствовалась в стихийной магии, оттачивая вязь предложенных Ари и Алистером чар – сначала элементарных, затем простых, и наконец – тех, что посложнее. Окончательно поняла, что отдаю предпочтение воздушной стихии – призрачной, гибкой, податливой, но вместе с тем удивительно сильной и разноплановой.

Проведя долгие часы в беседе с Онэ Молге – пожилой и очень мудрой драккадо, поняла, что представляет из себя Истинный Дар – не просто средоточие силы, а единение всех четырех стихий, магии света и магии тьмы. Великая сила, которой почти не было границ. Онэ Молге долго сокрушалась, узнав, что Дайана и сама не знает всего, на что способна – просто потому, что в силу причин у нее не было достойных учителей.

– Истинный Дар – сложный инструмент, требующий тонкой настройки и особого к нему отношения, – как-то тихо сказала мне Онэ Молге.

– Вы думаете, будь Дайана опытнее, мы смогли бы с ее помощью победить Исполинов? – спросила я.

– Одной ей весь мир не спасти. Исполины владеют магией древней, что сам Ордалон. А значит, очень могущественной. И одна хрупкая девчушка, пусть даже владеющая Истинным Даром – увы, им не помеха.

– Тоненький прутик, да? – задумчиво обронила я. – Только несколько прутьев вместе сломать невозможно, а поодиночке… – Я вздохнула. Попрощалась с драккадо – нужно было хоть немного поспать.

Еще один день, наполненный рутиной и томительным ожиданием. Каждый, кто находился в Оплоте, ждал весточки от своих близких и родных, кто воевал сейчас с Исполинами. Оплот впору было назвать птичьей башней – так часто сюда слетались крылатые гонцы с письмами в клювах. А затем улетали снова, чтобы наши любимые смогли получить от нас пару теплых строк.

Алистер рассказывал, как скучает по нам. Говорил, какой слаженной командой стали Ари и Конто. Но не упоминал ни слова о том, какой в Ордалоне творился ад. Это и не нужно было – каждый день в Оплот прибывали новые раненые с застывшим в глазах – казалось, навеки – ужасом от увиденного.

Война не утихала, лишь набирала обороты – и с каждым новым пробудившимся Исполином становилась все более разрушительной и кровавой. Люди теряли надежду.

Но чародеи Круга смогли ее возродить.

Я промачивала целебным зельем рану молодого и смешливого драккадо, с которым за эти несколько дней успела подружиться, когда в лазарет вошел очень худой чародей, прячущий скуластое лицо в складках глубокого капюшона.

– Беатрис Лейн?

Вздрогнув, я удивленно посмотрела на него. Ошеломленно моргнула, когда чародей произнес:

– Беатрис, Круг хочет поговорить с тобой.

– Л-ладно, – все еще недоумевая, ответила я. А на сердце уже клубком свернулся страх – что, если это как-то связано с Алистером?

Быть может, чародей и впрямь услышал мои мысли – а может, они попросту были написаны на моем лице, – но он поспешил меня заверить:

– С вашим женихом и друзьями-метаморфами все в порядке. Во всяком случае, насколько это возможно в условиях войны с обезумевшими гигантами.

Известие меня успокоило, а слово «жених» немного смутило. Чуть приободренная, я направилась вслед за чародеем – прочь из лазарета, в комнату на самой вершине башни, в которой прежде я еще не была. Очень скромное подобие роскошного зала во дворце, где прежде заседал Круг.

Едва войдя, я увидела уже знакомые мне лица чародеев… и еще одно, еще более знакомое лицо. Дайана. Я вздернула брови, но она лишь слабо улыбнулась, не торопясь отвечать на мой невысказанный вопрос.

– Предсказание Оракула сбывается, – хрипло начал тот самый чародей, что и привел меня сюда. – Ордалон рушится. Исполины выиграют войну, едва успев ее начать.

Из моих легких словно выбили весь воздух. Язык присох к горлу. Я просто не знала, что сказать.

Ордалон – мир, который я открыла для себя совсем недавно… погибал. Но что еще хуже – погибали люди. Люди, которые были не виноваты в том, что оказались слабее Исполинов. Не виноваты в том, что, проснувшись от тысячелетнего сна, Исполины не оставили людям шанса на перемирие. Они просто решили их уничтожить.

Вперед выступила чародейка с белыми волосами до поясницы , с некрасивым, грубоватым лицом. Однако голос ее, вопреки ожиданиям, оказался мягким, с небольшой хрипотцой.

– Ордалон не погибнет – Исполинам нужен их мир. А вот люди, его населяющие... Эту битву мы не переживем. Если только...

– Если только что? – Я мгновенно уцепилась за слова чародейки, как падающий в пропасть – за протянутую ему руку.

– Если только мы не найдем новый дом, где добраться до нас Исполины не смогут. Да они и не станут – им нужен только Ордалон.

Я ахнула, пораженная. Круг предлагал немыслимое – не бороться за этот мир до конца, а оставить его…

– И мы просто отдадим Ордалон Исполинам?!

– Исполины – истинные жители этого мира. Первые его жители. Если бы не разразившаяся между ними война, из-за которой они были вынуждены погрузиться в целительный сон на несколько тысячелетий, люди никогда бы не смогли поселиться в этом мире. Они бы просто выбрали другой. Что мы и сделаем сейчас. Иного выхода просто не существует.

Я молчала, совершенно обескураженная ее словами. Сдаться практически без боя, отдать Исполинам целый мир… Мне казалось это поражением. Но Круг со мной бы не согласился. И, быть может, он был прав? Не время для гордости и тщеславия, когда люди гибнут по одному лишь щелчку огромных каменных пальцев.

– Оракул сказала, что жители Ордалона умрут...

– Будущее изменчиво, – бросила беловолосая. – Тебе нужно понять одно: если мы останемся и продолжим сражаться, предсказание Оракула исполнится.

Помолчав, я неуверенно спросила:

– Но почему вы рассказываете об этом мне?

Чародейка переглянулась с Дайаной.

– Не все миры подходят для того, чтобы назваться нашим новым домом. Не все подходят для существования людей, и не все способны вместить такое количество народа. Нам нужен мир с магией и мир пустой.

Я разочарованно вздохнула – уже успела представить, как в моем мире, подобно кроликам из шляпы, появляются миллионы людей и существ Ордалона. Представила шок в глазах родных и друзей, и толпу затесавшихся среди них драккадо, сирен, големов и метаморфов. А потом поняла – магическим существам без магии придется несладко. Драккадо превратятся в змей, големы – в бездвижную груду камней, сирены потеряют голос, а метаморфы – свою животную сущность. А многие существа – вроде тех же нимф, без магии попросту выжить не смогут.

– А разве такое возможно? Отыскать совершенно пустой мир?

Одному из чародеев – самому молодому на вид, обладателю ярко-голубых глаз и рыжих локонов, видимо, молчать надоело.

– Возможно. Быть может, и не совсем пустой, но достаточный для того, чтобы вместить в себя жителей всего Ордалона. Практически любой из погасших миров подойдет для этой роли.

Видя, что я по-прежнему не понимаю, он охотно пояснил:

– Погасший мир – мир замерзший, застывший во времени. Мир, Сердце которого однажды потухло.

– Почему? – воскликнула я. Взглянула на Дайану, но она выглядела невозмутимой. Вполне ожидаемо: я удивлялась вещам, которые ей, жительнице магического мира, казались привычными и обыденными.

– Никто не знает, почему Сердца Мира гаснут. У каждого мира причина своя – войны, нарушенный магический баланс, ярость богов, – пожав плечами, сказал рыжий чародей.

– А что происходит с его жителями?

– Они умирают, – жестко сказала беловолосая. – А те, кому повезло чуть больше, в ком было чуть больше магических сил, воли к жизни или попросту удачи, замерзают навеки – или в ожидании того часа, когда Сердце Мира загорится вновь.

– И его можно зажечь? – Подобная фениксу, в моей душе оживала надежда.

– Да, но сделать это может только Истинный Дар. Даже мы, чародеи, бессильны – нашей магией Сердце Мира не зажечь.

Теперь стало понятным нахождение на собрании Круга Дайаны. Понятной стала и моя роль.

– Этот путь не опасен – погасшие миры мертвы и никакой угрозы не представляют, – начала Дайана. – И я могла бы пройти его сама…

– Это исключено, – мотнув головой, отрезала я.

Она улыбнулась.

– Я знала, что ты это скажешь. И я буду рада, если ты отправишься со мной.

Я перевела взгляд на чародейку с копной белых волос.

– Вы… уже выбрали мир, куда нам можно будет переместиться?

Она кивнула.

– Альгардес идеально для этого подходит. Его Сердце потухло всего несколько десятилетий назад – велик шанс, что кто-то из застывших, как и сам мир, людей проснется. А значит, возродив и пробудив Альгардес Истинным Даром Дайаны, мы спасем не только жителей Ордалона, но и жителей Альгардеса. Пусть даже их будет всего несколько сотен, это уже победа.

Слова чародейки заставили меня задуматься – отчего же тогда они раньше, зная о даре Дайаны, не просили ее пробудить один из погасших миров? Просто для того, чтобы спасти его обитателей?

Увы, но времени расспрашивать не было. Пока я вела с Кругом беседу, за пределами Оплота гремела война. Алистер, Ари и Конто – и тысячи, и сотни тысяч других людей, таких же близких и родных для кого-то, жертвовали своими жизнями.

Помня об этом, все вопросы я оставила при себе.

– Как и в любом из миров, время там течет совершенно иначе, – пояснил тонкий, словно жердь, чародей. – Если наши расчеты верны, вы должны вернуться сюда до захода солнца. В погасшем мире же пройдет несколько дней. Несколько безумно долгих дней холода и пустоты... и к этому вы обе должны быть готовы.

Я взглянула на Дайану и ободряюще ей улыбнулась – показалось, что, несмотря на ее собственные заверения в безопасности погасшего мира, юная магесса была бледна.

– Я готова, а ты?

– Конечно, – решительно заявила Дайана.

– И как же это все будет происходить?

Беловолосая протянула ладонь, на которой я увидела роскошную резную шкатулку. Открывать крышку и демонстрировать мне, что таится внутри, она, однако, не торопилась.

– С помощью скрижали Фираэль, за которой охотился один ваш знакомый, мы – Круг – создадим портал, который и приведет вас к Альгардесу. С помощью телепортационных карт мы постараемся создать выход из портала как можно ближе к Сердцу Мира. Но тропы между мирами прокладывать не так-то легко. Вы должны быть готовы к непредвиденным обстоятельствам.

– И как же мы найдем Сердце Мира? – тихо осведомилась я.

– Пускай оно и полое внутри, вокруг него рассеяно огромное количество магии – погасшее Сердце Мира, точнее, поселившаяся под его оболочкой пустота притягивает к себе магию всего Альгардеса. Она же и притягивает к себе жизненную энергию спящих, замерзших людей, поглощает ее.

«Как черная дыра, – подумалось вдруг, – которая пожирает все живое».

– Я научила Дайану чарам, с помощью которых она сможет отыскать Сердце Мира, пользуясь рассеянной вокруг него магией как камертоном, – объяснила чародейка.

Я вдруг со всей отчетливостью поняла, что сегодняшняя встреча Круга с Дайаной была далеко не первой – если начать отсчет с момента нашей встречи во дворце Асин-Кара. Дайана не единожды наведывалась сюда, но о своих делах с Кругом мне не говорила…

Кольнула глупая ревность – особенно глупая сейчас, когда шла кровопролитная война с Исполинами. Не время для поверхностных и мелочных эмоций. К тому же Дайана на редкость умна и рассудительна для своих юных лет. И если она не желала ставить меня в известность насчет обучения у чародеев Круга – значит, у нее были на то причины.

– Никто не знает – даже мы не можем предугадать – кому удастся пробудиться после зажжения Сердца Мира Дайаной, – обронил рыжеволосый чародей. – Это необъяснимо – умереть может как обычная горожанка без капли дара, так и сильный маг. Здоровый, крепкий мужчина может погибнуть, тогда как болезненная малышка выживет. Поселившаяся в Сердце Мира пустота забирает чужие жизни избирательно, следуя одной ей ведомым принципам.

Я зябко передернула плечами. Погасший мир, подобная пустой яичной скорлупе оболочка Сердца Мира, внутри которого жила поглощающая магию и жизнь пустота… Все это нагоняло жути и отзывалось мурашками по телу.

Но если храбрилась Дайана, я не имела права пасовать.

– Мы готовы, – переглянувшись с ней, я ответила за нас обеих. – Думаю, можно начинать.

Велев нам отойти к стене, чародеи встали в круг. В центр его, спиной к нам с Дайаной, встала беловолосая со скрижалью Фираэль, запрятанной в шкатулку. Напевно произносила слова на незнакомом мне языке, которые остальные чародеи за ней – видимо, старшей – послушно повторяли.

Их кожу охватило странное свечение, которое с каждым мгновением становилось все сильней. Не сразу, приглядевшись, я поняла, что свечение образуют окружившие фигуры чародеев сверкающие нити-стихиали, сотканные из всех четырех стихий и плотно друг с другом переплетенные.

А затем они вдруг взорвались вспышками ослепительного света – кристально чистого, ослепляющего. На глаза навернулись непрошенные слезы, очертания предметов в верхнем зале Оплота потеряли четкость. Проморгавшись, я кинула взгляд в центр зала. Беловолосая чародейка притягивала к себе импульсы магической энергии, сотворенной остальными, направляя ее в шкатулку как вместилище, сосуд животворящей силы.

Еще одна вспышка, подобно белому пламени охватившая фигуру чародейки… Свет померк. Ни шкатулки, ни скрижали Фираэль – только сверкающее марево, концентрированный вихрь магической энергии, стягивающийся к эпицентру.

Портал.

Дайана шагнула ко мне, но беловолосая ее остановила. Порывисто обняла, заставив мои брови удивленно взлететь, и быстро сказала:

– Спасибо за то, что делаешь для нас.

Я улыбнулась, чувствуя гордость за Дайану – упоительно теплую, сродни материнской. Она кивнула. Высвободившись из объятий чародейки, подошла ко мне.

Крепко держась за руки, мы одновременно шагнули в портал. Чтобы мгновением спустя очутиться в другом мире.

Погасшем, мертвом мире под названием Альгардес.

Глава двадцать вторая. Будущее на холсте

Обхватив себя руками за плечи, Джиневра стояла посреди комнаты в башне Оракула – ее новом доме. Доме, где ее принимали такой, какая она есть. Где жила та, кто на долгие годы станет ее учителем, наставницей… Быть может, и кем-то большим? Ее семьей, ее настоящей семьей?

Оракул подарила ей тепло и десятки историй про всевидящих звезд. Но главное – она подарила надежду. Какое облегчение было понять, что она, Джиневра, не чудовище. Она все делала верно. Неправы лишь те, кто не захотел прислушаться к ее посланиям, не захотел ее понять.

Круглые стены были плотно увешаны картинами, которые она нарисовала. И снова боль, красной краской пролившаяся на холст, и снова отчаяние, сквозившее в глазах и лицах.

Люди… Такие хрупкие фигурки на фоне каменных гигантов.

Исполин – ожившая каменная груда, которую пытались покорить воины и маги. Набрасывали магические сети, опутывали металлическими цепями невероятной длины и даже прирученными молниями, что оплетали каменное тело и жалили подобно осам.

Ари – тоненькая, но яростная, с застывшими в глазах болью и гневом. Бок о бок с ней – Конто. Он представал на картинах Джиневры в разных обличьях – то мужчиной, то барсом. Неизменным оставалось одно: он всегда был рядом, всегда закрывал Ари своей спиной.

И Алистер… он тоже был там, посреди огромного поля боя, в которое превратился Ордалон. С мечом в руках и решимостью во взгляде. Решимостью защищать свой мир до самого конца.

И только последнюю картину Джиневра разгадать никак не могла, и смысла ее не понимала. Ту, где красивая темноволосая девушка под руку с юной незнакомкой брели по седым пескам.

Глава двадцать третья. Океан пепла

Окружающий нас ослепительно-белый мир погряз в вязкой паутине безмолвия. Я боялась даже дышать – казалось, выдох отзовется в этом поистине гробовом молчании оглушительным шумом. Я слышала, как бьется мое сердце – испуганное, стучится о ребра, будто отчаянно желая покинуть свою клетку.

Я еще крепче сжала руку Дайаны, но, испугавшись, что причиняю ей боль, ослабила хватку. Подняв голову, она бледно мне улыбнулась. Но ни одну из нас эта вымученная улыбка обмануть не могла.

Нам обеим было не по себе в этом весьма своеобразном царстве мертвых.

Всюду, сколько хватало глаз, простиралась белоснежная пустыня. Белый цвет поглотил все остальные, словно не желая признавать за ними право существовать… То, что поначалу я приняла за снег, оказалось белым пеплом. Подобный инею, он покрыл деревья – вот только под ним все еще зеленела листва. Покрыл траву, которую не колыхал ветер – в погасшем мире ветра не существовало.

Не сразу, но я увидела и людей. Вопреки моим ожиданиям, ледяными они не казались. Скорее напоминали восковых статуй, «игрушек» в доме куклы-марионетки. Мне было не по себе, я чувствовала себя так, будто нахожусь на кладбище, хоть и усиленно гнала от себя подобную мысль. Кто-то из них все же пробудится, получит второй шанс и самый лучший подарок на свете – жизнь.

А потом я увидела ее – красивую девушку с белоснежными волосами, которая держала на руках прелестного лопоухого щенка. Истинная Снежная королева – ресницы покрыл пушистый слой белого пепла, так похожего на иней, щеки бледны, губы бескровны. Голова ее была чуть запрокинута, взгляд направлен вверх. Возможно, в тот день, когда Сердце Мира погасло, она вышла на улицу, чтобы посмотреть на небо... не зная, что видит его, возможно, в последний раз.

– Что это? – спросила вдруг Дайана, вглядываясь в воздух в нескольких шагах от уснувшей незнакомки.

Оглядевшись по сторонам, я нахмурилась.

– Ты про белый пепел?

– Нет, – нетерпеливо сказала она. – Белый пепел – это то, во что превращает пустота энергию жизни. Я о другом. Тонкие ленты серебристого-голубого света, такие яркие... Ты разве не видишь?

Я сокрушенно покачала головой. Огорченно вздохнула, но тут же напомнила себе: дело не в том, что как чародейка я слаба, просто Дайана... уникальна. И это действительно радовало меня, заставляло гордиться этой внешне хрупкой девочкой, такой сильной внутри, с сердцем, наполненным Истинным Даром.

Дайана переводила взгляд с беловолосой, прижимающей к груди щенка... на что-то, недоступное моему зрению.

– Их ленты переплетены, но они будто бы улетают прочь. – Дайана внезапно ахнула, саму себя прерывая. – Беатрис, это их души! Души девушки и щенка!

– То есть, когда пробудится весь мир... они пробудиться не смогут?

– Нет, – напряженным шепотом ответила Дайана. Вгляделась в глаза Снежной принцессы, словно надеясь через них заглянуть в ее душу... А быть может, именно это ей и удалось. – Беатрис... Я вижу внутри ее... Она не пуста – не знаю, как объяснить это. В ней еще есть след души, след жизни... Думаю, я еще могу ее спасти.

– Ты хочешь вдохнуть в нее жизнь? – воскликнула я.

– Я попытаюсь, – отозвалась она.

Шагнула вбок и подняла руки вверх, прикасаясь к невидимому для меня шлейфу души. А затем бережно положила ладони – крест-накрест – на грудь Снежной принцессы. Сделала странный жест, будто вытягивала что-то из самого сердца спящей, и принялась плести чары, рисунок которых был мне совершенно незнаком. Но я узнавала его цвет – ослепительно-белый, сияющий как десятки белых солнц. Магия жизни, магия соединения всех четырех стихий. Магия Истинного Дара.

– Ничего не получается. – Дайана чуть не плакала от бессилия и обиды, а я не знала, чем ее успокоить. В памяти всплыли слова Лаэс о том, что каждому дару – даже самому сильному – нужен достойный учитель. Дайана же действовала почти по наитию, соединяя преподанные ей знания Алистера, Ари, Лаэс и Конто. Вот только иногда этого было недостаточно...

Я уговаривала ее взять передышку и попробовать позже, но она стояла на своем. Стирала линии чар и рисовала их снова в отчаянной попытке соединить душу Снежной принцессы с ее телом.

– Кажется... кажется, получилось, – растерянно произнесла Дайана, во все глаза глядя на девушку с щенком. Обернулась ко мне, сияя. – Беатрис, у меня получилось!

– Я и не сомневалась, милая, – нежно сказала я. Обняла, чувствуя, как сильно и быстро бьется ее сердечко. – Но тебе нужно отдохнуть.

– Не сейчас, – отмахнулась Дайана. Сделала навстречу «Снежной королеве» еще один шаг и положила ладони на бока ее пса.

– Милая, ты устала... – мягко сказала я. – Мы можем вернуться позже.

Алистер как-то рассказывал мне, что живущий в человеке дар – колдовской, чародейский или Истинный – иссякает очень медленно, почти неощутимо. И если бы маги могли жить веками, их дар жил бы в них несколько веков. Но люди, увы, были смертны. И иссякал не дар, истончалась его оболочка, его сосуд – хрупкие человеческие тела.

Лоб и кожу над верхней губой Дайаны усеяли бисеринки пота. Она дышала часто и прерывисто, будто после долгого бега, но, несмотря на это, упрямо мотнула головой.

– Она проснется без своего пса – быть может, единственного, кого она любила. И любила так сильно, что их души после смерти оказались переплетены. Это тяжело – расставаться с любимыми.

Голос ее дрогнул, и я вдруг с удивлением поняла, что Дайана готова расплакаться. Неужели ее так сильно растрогала нежная дружба девушки и щенка? Я пообещала себе, что когда все закончится, когда все жители Ордалона окажутся в безопасности, и Исполины перестанут быть угрозой, я уговорю Алистера купить Дайане щенка – самого лучшего в любом из миров.

Представила, как мы будем жить все вместе – Алистер, Дайана, лопоухий щенок и я, и теплая волна затопила сердце.

Следуя уже проторенной дорожкой, Дайана вдохнула жизнь в маленького и невероятно умильного питомца Снежной принцессы. И пусть она выдохлась и растеряла остатки сил, выглядела она довольной. Я так гордилась Дайаной… моя девочка спасла две родственных души.

После недолгого отдыха мы продолжили путь. Окрепнув, Дайана создала Тропу – как учили ее чародеи Круга. Тропа, которая должна была привести нас прямиком к Сердцу Мира, представляла собой сотканный из белесого тумана путь, ведущий вперед и теряющийся у самого горизонта. Туман был и вокруг нас – плотная стена из клубящейся дымки, которая заслоняла собой весь окружающий мир. Неизменным остался только белый пепел. Кружась, он ложился мне на плечи, оседал на ресницах, запутывался в волосах. Вдыхая, я чувствовала запах грозы и привкус металла.

Дайана уверенно шла вперед по Тропе, словно ее ничуть не пугала сгустившаяся вокруг нас белесая пустота. Я же вся с ног до головы покрылась гусиной кожей и зябко ежилась, оглядываясь по сторонам.

Время здесь, на Тропе, действовало по своим собственным законам. Мы шли, казалось, несколько недель – но ноги мои не требовали отдыха, не хотелось ни есть, ни пить. Когда Дайана заговаривала со мной, речь ее всегда звучала искаженно – казалась или замедленной или, напротив, такой быстрой, что мне приходилось просить ее повторить.

Идти без остановки целую вечность оказалось невероятно утомительно – однотонный пейзаж надоел уже после нескольких часов пребывания на Тропе. Спустя несколько лет пути я ненавидела его всем сердцем. Белый пепел – мертвая энергия погруженного в дрему мира – мне не докучал, но из-за однообразности цветов и оттенков, меня окружающих, захотелось вернуться в весну. Вот только там, где была весна, мир раздирала беспощадная война с обезумевшими от гнева гигантами.

– Мы пришли.

Тихие слова Дайаны заставили меня очнуться. Подняв взгляд, я устремила его вперед и негромко охнула. В десятках шагов от меня, в самом конце Тропы, возвышалось... нечто. Это был клубящийся сгусток энергии, ярко-алой с тускло-серой пеленой в сердцевине, которая словно бы проела, поглотила свет.

Сердце Мира не билось, внутри его царствовала пустота. Пустота, рождающая белый пепел, и вытягивающая жизнь и магию из спящих жителей Альгардеса.

– Ну вот и все.

В голосе Дайаны не звучало воодушевление или радость, лишь горечь и... обреченность. Это напугало меня – ведь перед нами находился ключ к спасению, ключ к новому миру, свободному от Исполинов.

– Беатрис, прежде чем я использую свой дар... Я должна тебе кое-что сказать.

Ощущение, что грядет что-то страшное, неотвратимое, нахлынуло и не отпускало. Виной тому – взгляд Дайаны, ее тон и ее слова.

– Сердце Мира зажжется только в том случае, если я использую Истинный Дар без остатка – до последней капли.

– Значит, ты потеряешь магию, как это случилось с Алистером? – нервничая, спросила я.

Дайана медленно покачала головой.

– Отдавая Истинный Дар целиком, я должна буду отдать свою душу. Только тогда Сердце Мира будет гореть.

Я смотрела на Дайану и чувствовала, как останавливается мое собственное сердце. Шок от сказанного ею был таким сильным, что я не могла выдавить и слова.

– Ты хочешь сказать... – Я все-таки нашла в себе силы заговорить. Я должна была услышать, узнать, что я просто неверно ее поняла.

– Беатрис, мне так жаль... – прошептала Дайана. И возродившаяся фениксом надежда рассыпалась в пыль. – Но прежде, чем я зажгу Сердце Мира, и полностью в нем растворюсь, я хочу соткать между нами связь, чтобы ты всегда чувствовала мое присутствие в этом мире. Чтобы ты не думала, что я мертва. Наша связь с папой и без того крепка. И я хочу, чтобы мы с тобой стали еще ближе друг к другу. Чтобы мы втроем были все-таки вместе... несмотря ни на что.

– Вот почему ты хотела, чтобы с тобой отправилась я? – Я заставляла голос не дрожать, но выходило плохо.

– С самого моего рождения Ари была моей Хранительницей, – тихо сказала Дайана. И я благодарна ей за все, что она для меня сделала. Но Ари – Хранительница моего дара, который исчезнет спустя несколько минут. Он останется здесь, в Сердце Мира, а значит, миссия Ари завершится. Она станет свободной. А ты… ты любимая моего отца. Ты держала в руках мое сердце. – Карие глаза подернулись влажной дымкой слез. – Я так хотела, чтобы однажды мы стали одной семьей.

– И я очень этого хотела. – Я больше не сдерживалась. Беспомощно расплакалась, закрывая губы ладонью.

Дайана в эту минуту была сильной за нас двоих – не плакала, лишь смотрела на меня блестящими от слез глазами. А я изо всех сил пыталась примириться с тем, что должно было произойти. Наверное, меня нельзя винить в том, что примириться никак не получалось.

– Я не уйду, не исчезну, не перестану существовать, – горячо сказала Дайана. – Я не просто останусь в ваших сердцах, но и стану частью Альгардеса. Стану его сердцем.

Даже понимая это, я не могла смириться. Хотелось кричать, выть в голос, проклиная весь мир. Проклиная Исполинов. Останавливало только осознание, что все это было бессмысленно.

Я теряла Дайану. Я должна была ее потерять.

Глупцы говорят, что одна жизнь – ничто против жизней целого мира. Но им не понять, что чувствуешь, когда человек, ставший для тебя таким близким, приносит себя в жертву. Спасая других, добровольно себя убивает.

– Дайана...

– Это мое решение, – твердо сказала она. – Круг не настаивал, но я сама этого захотела. Я знала, на что иду.

– Ты самая смелая девочка из всех, кого я когда-либо встречала, – прошептала я. Шагнула к ней, сгребла в охапку и очень крепко обняла. – Я рада, что судьба однажды привела меня в ваш дом.

– И я, – выдохнула Дайана.

Я не хотела ее отпускать. Она стала мне кем-то большим, чем подопечной, младшей подругой или названной сестрой.

Дайана сама разжала мои руки. Сплела чары из нитей своей энергии, чтобы протянуть между нами связь. Привстав на цыпочки, поцеловала меня в щеку. И, не дав и шанса задержать ее – или, вопреки голосу разума, следуя лишь эмоциям, остановить, – шагнула прямо в пустоту Сердца Мира.

Окружающий мир взорвался вспышкой ослепительного света. Она не потухла, а так и осталась сиять. И это сияние, на которое невозможно было смотреть без слез, волной хлынуло во все стороны, прогоняя туман Тропы, уничтожая белый пепел, вдыхая жизнь в тела спящих.

Я понимала, что на моих глазах происходит истинное чудо, но не могла на это смотреть. Несмотря на заверения Дайаны в том, что из моей жизни она не исчезнет, меня душили слезы. Ведь живой, знакомой мне Дайаны – девочки с темной копной волос, теплыми карими глазами и чудесной улыбкой – я больше не увижу никогда.

Направляясь к порталу чародеев Круга, глядя на пробуждающихся людей, я думала только об одном.

Онэ Молге ошиблась. Дайана сумела спасти Ордалон.

Глава двадцать четвертая. Новое начало

Все изменилось безвозвратно. После того, как чародеи Круга расставили по всему Ордалону тысячи порталов, через которые его жители переместились в Альгардес, на моих глазах закончилась одна эпоха и началась другая. Мы отдали Ордалон Исполинам – прекрасно понимая, что не победим. Их, пробудившихся, восставших из земных недр, оказалось не меньше сотни. Мы были обречены.

Но благодаря жертве Дайаны перед нами открылся новый мир – не пустой, но очень сильно поредевший.

Я своими глазами видела клич Круга Чародеев, нарисованный облаками прямо в небо, и призывающий людей искать ближайший портал. Встречала первых переселенцев – кто-то держал за руки детей, кто-то прижимал к сердцу питомцев, кто-то вел хоггов за рога.

Птицы переносили послания, чтобы люди могли отыскать друг друга. Иногда небо в самый разгар дня казалось темным из-за взмахов тысяч крыльев, а уши болели от тревожных криков птиц.

Жители Альгардеса пробуждались, обнаруживая себя среди чужаков с Ордалона. Им пришлось оплакивать потерянных родных и близких... и приветствовать гостей. И я была счастлива, что среди них были и Конто, и Ари, и Лаэс... и Алистер.

Настороженность и отчужденность быстро отступили, стоило только жителям Альгардеса понять, что именно девочка из нашего мира подарила им жизнь. День, когда Сердце Мира зажглось, и Альгардес очнулся ото сна, объявили Днем Пробуждения. Дайане посвящали стихи, в городах создали статуи в память о ней.

Жители Ордалона радовались новому – безопасному – дому. А я… тосковала.

Я боялась, что после смерти Дайаны между мной и Алистером разверзнется непреодолимая пропасть. Ведь я нарушила обещание, я не сумела защитить его дочь. Это настолько терзало, убивало меня изнутри, что однажды я не выдержала и рассказала Алистеру все, что было у меня на душе.

– Из двух самых дорогих моему сердцу женщин домой вернулась только одна, – тихо сказал он в ответ. – Моя любовь к Дайане никогда не станет слабее, но мои чувства к тебе стали только сильней. Ты не должна винить себя в том, что случилась. Моя дочь спасла два мира. Я хотел бы, чтобы при этом она осталась жива... но своей жизнью она распорядилась достойно.

Пусть его слова и были скупы, но я чувствовала, как сильно Алистер ценит то, что сделала для Ордалона и Альгардеса Дайана. Как гордится ею и как невозможно сильно любит.

Надеюсь, Дайана простит меня за эти слова, но утрата еще больше сблизила нас с Алистером. Мы заботились друг о друге, оберегали друг друга, чтобы не причинить большей боли. Мы поняли, как важно ценить каждый миг, проведенный вместе, как дороги милые сердцу моменты вроде поцелуя перед сном, неспешных разговоров за чашкой кофе или бокалом вина, пробуждения в объятьях друг друга... Впервые разделив на двоих одно утро, я проснулась счастливой и умиротворенной.

Мне не хватало только одного – чтобы Дайана была жива.

А она... она сдержала свое слово. Благодаря нашей связи, я чувствовала ее всюду – в шепоте ветра, в шелесте листьев, в каплях воды. Я видела ее лицо в лике луны.

Дайана была этим миром.

Магией усмиряя водную стихию, я погружалась в воды озера, не тонула и могла не дышать. Я не могла, увы, лишь говорить, но я была рядом с Дайаной, была ей самой. Я видела Альгардес ее глазами: взмывала в высь белокрылой птицей и стремительно – да так, что захватывало дух – опускалась вниз. Наблюдала за Кедгером – городом, ставшим мне домом – с высоты, наслаждаясь ощущением стремительного полета.

В следующий раз Дайана представала передо мной в облике неведомого зверька. Мир казался огромным и пугающим, пушистое серенькое пузо щекотала трава. Через мгновение, едва я успевала осознать, где нахожусь и кем являюсь, Дайана пускалась в бега, да так быстро, что все мелькало у меня перед глазами. Я была и мелкой ушастой крошкой-зайцем, и горделивым гепардом, которого Дайана заставляла бежать так быстро, что окружающий мир сливался в цветное пятно.

Конечно, я скучала по Ордалону – хотя и прожила там всего несколько недель. Но я по-прежнему, при желании, могла перемещаться в родной мир – просто зеркала в особняке семьи Морэ вели теперь не в Ордалон, а в Альгардес.

Узы, связавшие нас с Дайаной, подарили мне новые ощущения и новые краски, и позволили мне увидеть Альгардес... понять его, став его частью. Наш новообретенный дом оказался на редкость занимательным. Здесь действовали совершенно иные законы. Мир оказался плоским и круглым, как монета. У Края мира возвышалась стена непроницаемой тьмы, куда, по словам жителей Альгардеса, уходили души умерших. Для живых находиться там было невероятно опасно – любой, кто уходил во тьму, никогда больше в свет не возвращался.

Глазами огромной птицы с черным оперением и алым клювом я увидела летающий замок королевы-богини Иллирэ – единой богини Альгардеса. Его жители рассказали мне об ее дочерях, управляющих погодой – королевах Зима, Весна, Осень и Лето. Я успела увидеть только двух последних – они правили Альгардесом попеременно, каждый месяц друг друга сменяя.

Мне не довелось увидеть королеву Зиму – как поговаривали, очень высокую белокожую красавицу в платье со шлейфом и короткой шубке из снега. Не довелось пока увидеть и Весну – легкомысленную рыжую прелестницу с улыбкой на лице и копной кудрявых волос.

Многим нравилась королева Лето – черноволосая, черноглазая, с карамельной кожей. Босая, в легком платье, манящая своей жемчужной улыбкой, она была стремительной, как горная лань, а ее смех был подобен журчанию ручья. Там, где она ступала, плавился песок. И все же мне больше нравилась королева Осень: тонкие черты лица, горделивая осанка, длинные каштановые волосы. Она шла, и за ее спиной с деревьев слетала листва, из зеленой превращаясь в золотую и багряную.

Под управлением правящей королевы погода была во всем мире едина: от Края Мира до самой его Сердцевины – земель близ Сердца Альгардеса. Негде нельзя было спрятаться от жары, которую так любила миниатюрная королева Лето. И если шел дождь – любимая причуда капризной Осень, то он шел всюду, и бедным магам-стихийникам приходилось прилагать все усилия, чтобы защитить родной мир от угрозы потопа.

Два месяца спокойствия заставили поверить, что самое страшное уже позади. Чародеи и чародейки Круга считали, что Сердце Альгардеса погасло лишь оттого, что за тысячи или сотни тысяч лет иссяк Истинный Дар, который кто-то могущественный вдохнул в Сердце Мира.

Они ошибались.

У жителей Альгардеса не было предсказательницы, которая могла бы предупредить о грозящей всему миру опасности – до того, как его Сердце потухло. Те, кто проснулись, когда Дайана зажгла Сердце Мира своей душой, помнили лишь предзнаменования катастрофы, которая и привела к гибели мира: сумасшедшее смешение погоды, ослабевшая магия, от которой вдруг остались буквально крохи.

Никому из нас не пришло в голову допытываться до истинной причины, погрузившей Альгардес в снежно-пепельный сон… пока Джиневра не нарисовала картину. На ней я, похолодев, узнала погасшее Сердце Мира, каким видела его лишь несколько недель назад. Задыхаясь от тревожных предчувствий, я обратилась к Оракулу. Понимая, как важны две такие разные ясновидицы для нашего нового мира, Чародеи Круга перенесли в Альгардес целый кусок Ордалона – Оазис с таинственной исчезающей башней. Даже подумать страшно, каких усилий им это стоило. И там, в этом средоточии странной звездной магии, Оракул прочитала ответ на мой вопрос по небесным светилам, рассыпанным по ночному полотну.

Во дворце богини-королевы Иллирэ творилось неладное: после пробуждения Альгардеса сама Иллирэ... не проснулась. Оказалось, что еще до того, как в Ордалоне началась война с Исполинами, в Альгардесе королеве Осени надоело делить свое правление с сестрами, и она заявила о своем праве на трон. Она напала на королеву-мать. Иллирэ не ожидала предательства от собственной дочери, поэтому погрузить ее в беспробудный сон оказалось несложной задачей.

Враждовать в одиночку с тремя бессмертными сестрами – затея, обреченная на провал, потому Осень объединилась с Весной. Королева Зима и королева Лето, позабыв о разногласиях, объединились тоже. Война четырех настолько могущественных полубогинь медленно убивала Альгардес: желая дать достойный отпор противнице, каждая из них собирала магию со всего мира. Не подозревали ли они, или в пылу битвы попросту не придавали этому значения, но магия Сердца Мира понемногу иссякала. И настал тот час, когда оно погасло совсем.

Истинным Даром Дайана воскресила этот мир, но перемирие сестер длилось недолго. Когда настала пора Осени уступить правление Зиме, она отказалась отдавать трон. Вот только теперь Весна, поняв свою прошлую ошибку, не встала с ней плечом к плечу.

Услышав долгий рассказ Оракула, я со всей отчетливостью осознала: упрямицы-полубогини не сдадутся просто так. Не согласятся на перемирие только ради безопасности своего народа. Даже зная, что битва уничтожит Сердце Мира вновь, бороться королевы не перестанут. А единственная, кто может положить конец войне – богиня Иллирэ, спит крепким сном, и пробудиться не может.

Похороненная под белым пеплом война королев со дня на день могла вспыхнуть с новой силой.

Мы ошиблись. Мы выбрали не тот мир.

Глава двадцать пятая. Последний шанс на спасение

Несмотря ни на что, я до последнего надеялась, что все обойдется. Что война королев обойдет нас стороной – или же и вовсе не начнется. Но мои надежды оказались напрасны.

Погода сошла с ума: жаркий день, в течение которого даже в тени находиться было невыносимо, сменялся пургой, когда снег засыпал землю сугробами в человеческий рост. Когда ярилась Осень, в Альгардесе бушевала буря, сметающая все на своем пути. Когда злилась королева Зима, на мир обрушивался град размером с перепелиное яйцо. Солнечные лучи оставляли ожоги, а жуткая вьюга причиняла боль, кидая в лицо осколки.

Людям приходилось хоронить близких и родных, пока королевы играли в свои бессмертные игры. Переждав погодное безумие, чародеи – среди которых, конечно же, была и я, принимались собирать растерзанный Альгардес как огромных размеров паззл.

Поразительно – особенно в свете истории с изгнанием Джиневры из Хрустальных Земель, – но отчасти ситуацию спасали именно жрицы Фираэль во главе с Таланией Браон. Едва переселившись в Альгардес, жрицы создали подобие Хрустальных Земель, которые, особо не мудрствуя, так и назвали. Разумеется, неизменным осталась и Грань – хрустальный барьер, который отгораживал маленькое царство последователей Фираэль от остальных жителей Альгардеса и Ордалона.

Именно Грань, которая стойко выдерживала удары сошедшей с ума погоды, заинтересовала Круг. Ровно как и чары, позволяющие быстро залатать поврежденную часть барьера.

По словам жриц, эти чары были подарком-откровением Фираэль, и передаваться могли только от одной жрицы другой. А новые жрицы не появлялись, пока кто-то из ныне существующих не умирал. Что же, надо признать – тайны хранить последовательницы Фираэль умели. Правда, эти ослицы даже после шокирующей картины Джиневры, уже признанной ими истинной ясновидицей, после прочитанного по звездам предсказания Оракула о скором угасании Сердца Мира, не желали делиться с Кругом чародеев секретным плетением хрустальных чар.

К счастью, влияние Круга все же было достаточным, чтобы переубедить жриц Фираэль. Им пришлось поделиться «тайным знанием» с чародейками и чародеями Круга. А те, в свою очередь, поделились им с другими чародеями – достаточно сильными, чтобы суметь эти чары применить.

Над каждым обитаемым городом Альгардеса возвели хрустальные купола. И пускай созданные чародеями, а не жрицами и жрецами Фираэль, барьеры были не так сильны, какое-то время сдерживать натиск обезумевших из-за вражды королев стихий они могли.

Я стояла, обхватив себя руками за плечи, и смотрела в окно, на раскинувшееся передо мной белое полотно снега, которое полностью закрыло наземный этаж. Чародеи и простые обыватели расчищали себе путь в этой гуще снега, гадая, что принесет им завтрашний день – ураган, засуху или дождь, пробивающий черепичные крыши.

Алистер подошел ко мне, обнял сзади и притянул к себе. Я прикрыла глаза, на мгновение позабыв обо всем. Но увы, пустые иллюзии ничем нам сейчас не помогут: Джиневра, предсказавшая нападение одноглазого колдуна Герговаля и пробуждение Исполинов, никогда не ошибалась. А значит, если мы ничего не предпримем, Сердце Мира погаснет вновь.

Я не могла этого допустить. Не могла допустить, чтобы жертва Дайаны оказалась напрасной.

Повернувшись к Алистеру, я потерлась носом о его небритую щеку. Прикоснувшись к его губам быстрым поцелуем, обернулась к остальным присутствующим в гостиной особняка.

Агата и Конто по-прежнему были полноправными жителями дома семьи Морэ. Каждый раз, думая об этом, я грустила и сочувствовала Алистеру – ведь из всей семьи Морэ остался только он один.

После потери статуса Хранительницы Дайаны Ари так и осталась жить с нами – чему я, признаться, была рада. Не представляла, как она исчезает из моей – нашей – жизни насовсем.

Все эти девять недель Ари испытывала терпение Конто на прочность – то приближала его к себе, даруя надежду на взаимность, то отталкивала снова. Конто страдал, но оставить надежду завоевать сердце неприступной красавицы наотрез отказывался. Острая на язычок Лаэс, ставшая частой гостьей в нашем доме, советовала ему обратить внимание на других девушек. Тех, кто желал разделить с серебристоволосым красавцем-метаморфом и жизнь, и постель, действительно было немало. Но – к счастью или сожалению – он не замечал никого, кроме Ари. Капризная и свободолюбивая кошка завоевала место в его сердце давным-давно, и никому отдавать его не желала.

Отчасти перепады настроения Ари я понимала: как и нам с Алистером (хотя сравнивать силу горя, конечно, глупо и неправильно), ей было тяжело потерять Дайану – гораздо тяжелее, чем потерять статус ее Хранительницы.

Я опасалась, что Ари возненавидит меня за то, что в последние дни жизни Дайаны – жизни в человеческом обличье – рядом с ней оказалась не она, а я. Несмотря на все препирательства, что были в прошлом, Ари нравилась мне. Сильная, в чем-то даже отчаянная, готовая защищать Дайану ценой собственной жизни. Увы, для зажжения Сердца Альгардеса этого бы оказалось мало. Ари понимала это и принимала решение Дайаны. К моему облегчению, она не винила меня за то, что именно мне достались чары, связавшие нас крепкими узами.

– Что ты теперь будешь делать? – спросила я спустя пару дней после нашего переселения на Альгардес.

– Жить, – просто ответила Ари.

Сейчас она сидела на диване, подобрав ноги под себя. Оперлась спиной на Конто, отчего он сиял как начищенное серебряное блюдо. Выглядела она грустной, даже апатичной, чем не преминул воспользоваться метаморф – мягко приобнял ее за плечи. Ари недовольно поморщилась, но отстраняться, тем не менее, не стала. Даже гордым и независимым кошкам иногда хочется чуточку тепла.

В гостиной царило напряженное молчание – никто из нас не знал, чем приободрить друг друга.

Визит Цаоры – темноволосой чародейки Круга – в особняк явился для нас полнейшей неожиданностью.

Я не держала зла на нее – или на кого-либо из Круга – за то, что они, посылая меня вместе с Дайаной в путешествие по погасшему миру, не открыли истинное положение вещей. Узнав о том, что Дайане придется заплатить за воскрешение Альгардеса жизнью, я бы расплакалась, начала протестовать и уговаривать ее передумать. И кто знает, чем бы все это закончилось. Алистер прав – его дочь спасла целых два мира, если под миром подразумевать и его жителей. Мы нашли новый дом, и мы живы, пусть и снова боремся за право существовать.

Я же слышу и чувствую Дайану, говорю с ней без слов – образами, эмоциями, которые она мне посылает. Мы будто настроены с ней на некий канал, который только для нас двоих и существует. Как и Алистер... жаль только, что мы не можем взаимодействовать подобным – странным, но восхитительным – образом втроем.

– Вы видите, что происходит. Понимаете, что мы проигрываем. Снова. Снова силы противоборствующих сторон неравноценны. – В голосе Цаоры звучала не горечь – напротив, ожесточение. – Мы – Круг – признаем за собой ошибку. Быть может, выбери мы другой мир... Нам показалось, что мы выбрали лучшую возможность для нашего народа.

– Никто не мог знать, что здесь, как и в Ордалоне, когда-то разразилась война, – возразила я. – Никто не мог знать и то, что после пробуждения мира она начнется снова.

– Выходит, не только люди не умеют учиться на своих ошибках, – криво усмехнулась Ари. – Полубогини тоже, как оказалось, этим грешат.

Цаора качнула головой.

– Не совсем так. Королевы не боятся, что Сердце Мира погаснет снова – их сон, в отличие от людского, не будет длиться вечно. Как и Иллирэ, королевы Осень, Зима, Весна и Лето владеют Истинным Даром. Только мощь магии человека – Дайаны – и полубогинь, конечно же, несоизмерима, хоть природа у них одна. К тому же, королевы бессмертны – для того, чтобы пробудить Сердце Мира, им не нужно отдавать свою жизнь, достаточно лишь опустошить свою силу. А значит, Истинный Дар, вступив в невидимую схватку с пустотой погасшего Сердца Мира, рано или поздно победил бы, и королевы пробудились бы ото сна. А там – кто знает, возможно, они вдохнули бы жизнь в свой мир, а возможно, потеряв к нему интерес, создали бы новый. Если верить Оракулу, Зима, Весна и Лето на этот раз объединились, чтобы помешать Осени осуществить задуманное. Из-за одумавшейся королевы Весны Осень противостоит им в одиночку. И что удивительно, ей это удается.

– Как же так? – нахмурился Конто.

– Круг считает, что Осень использует собственную мать как источник магии. Не думаю, правда, что ее сил хватит на то, чтобы полностью опустошить дар Иллирэ – по сравнению с той, как сосуд для магических сил она более хрупка. Скорее, Осень использует магию матери-богини в качестве подпитки. А остальные королевы никак не могут подобраться к Иллирэ.

– Королева, готовая погубить этот мир, лишь бы отвоевать право владеть им в одиночку, рождена Истинным Даром – и им же и является, – покачав головой, тихо сказала я. – Кто сказал, что дар может приносить только свет?

Мы помолчали, думая каждый о своем. Вздохнув, я спросила:

– Выходит, их интересует лишь власть, а не люди, на которых их власть будет распространяться?

– Тебя это удивляет? – глухо произнес Алистер. – Новых людей – как и новый мир – полубогиням создать не так уж сложно.

– Как я понимаю, цель каждой из них – не убийство сестры или сестер, так как это невозможно, а...

– Погружение в сон, как это произошло с Иллирэ, – кивнула Цаора. – Возможно, вечное заточение в недрах земли или некоей зачарованной Истинным Даром тюрьме, на побег из которой потребуются тысячелетия... или даже целая вечность. А если при этом Осень еще будет вытягивать силы сестер для увеличения собственной... Не пройдет и нескольких веков – а для бессмертных это время – ничто, как она сравнится по силе с Иллирэ.

– И что нам делать? – с ноткой обреченности в голосе спросил Конто.

– Возможно, есть лишь единственный способ сохранить нам и новообретенный мир, и собственные жизни. Во всяком случае, других Круг придумать не смог.

Я подалась вперед – так сильно жаждала услышать ответ на невысказанный вопрос: «Какой?» Уверена, этот же вопрос вертелся на языке каждого присутствующего в гостиной.

– Нужно пробудить Иллирэ, пока Сердце Мира не потухло снова. Только королева-мать способна остановить войну между сестрами. Разрушительную для жителей Ордалона и Альгардеса войну. И в отличие от своих дочерей, Иллирэ действительно заботится о своем народе – если верить жителям Альгардеса. А я им верю.

– Пробудить? – воскликнула Ари.

Цаора перевела взгляд темных – то ли густо-карих, то ли и вовсе черных – глаз на меня.

– В первую нашу встречу Дайана рассказала мне о вашем противостоянии со скрипачкой Лелле.

Я кивнула, удивленная, не понимая, причем здесь лишенная голоса сирена. Недоумевая, откуда Цаора узнала имя Скрипачки, когда его не знала даже я.

– Скрипка, с помощью которой Лелле заманивала людей в Земли Пустоты – уникальное творение, созданное самой Леди Ночь – покровительницей Ламьель. Круг хотел найти эту скрипку и пристально ее изучить, но пробуждение Исполинов разрушило все наши планы. В скрипке сосредоточена сильнейшая ментальная магия, способная воздействовать на сознание – а это сейчас именно то, что нам нужно.

– Но ее струны разрезаны… – начала я.

– Мы создадим новые. Задача предстоит нелегкая – нужно будет усилить наложенные на скрипку ментальные чары – все-таки Иллирэ не человек, к тому же она погружена в крепкий магический сон. В Альгардесе много сильных чародеев Ордалона, мы обязательно что-нибудь придумаем. Главное для начала – раздобыть скрипку. К сожалению, никто из Круга отправиться с вами не сможет – мы нужны здесь, для защиты Граней – их больше, чем нас самих. Вы с Конто знаете, где находится скрипка. Вы и отправитесь обратно в Ордалон – после того, как мы создадим новый портал.

Я спокойно кивнула, хотя сердце в эту секунду грозило выскочить из груди. Отправиться назад, в Ордалон… к Исполинам.

– Я, конечно же, иду с тобой, – не терпящим возражений тоном произнес Алистер. И, словно боясь, что этого не достаточно, добавил: – И это даже не обсуждается.

Я тепло ему улыбнулась – даже такой, весьма спорный, повод провести больше времени вдвоем, невольно меня радовал.

– Как и я, – кивнула Ари.

– Ты хочешь отправиться со мной? – удивилась я.

– Да, я перестала быть Хранительницей Дайаны – когда она перестала существовать в привычном нам смысле. Но от титула Хранительницы Истинного Дара я никогда не отрекалась, – вскинув подбородок, отрезала она. – А над Истинным Даром, сосудом которому стало Сердце Альгардеса, нависла серьезная угроза. Я не останусь в стороне.

Замечательно – четверка снова в сборе.

Цеора вздохнула, устало потерла переносицу.

– Будьте осторожны. Вернитесь в Альгардес живыми… и со скрипкой Лелле. Если мы не найдем возможность пробудить королеву-богиню Иллирэ, нам – и жителям Альгардеса – придется искать новый дом.

– Хватит бежать, – бросила я. Оглядев Алистера, Ари и Конто, сказала за всех, зная, что мои чувства они разделяют: – За этот мир мы будем бороться до конца.

Глава двадцать шестая. Время собирать камни

С помощью скрижали Фираэль Круг чародеев вновь создал портал в Ордалон. Прежние – те, что и привели всех нас в Альгардес, были не просто запечатаны, а уничтожены, стерты с лица земли. Впрочем, я не думала, что Исполины ринуться за нами в новый мир: своего они уже добились, отвоевав себе Ордалон.

Возвращение в Ордалон…

Цаора предупреждала нас, что время в этих двух мира движется неравномерно. В Альгардесе его течение было неспешным, размеренным, в Ордалоне же было подобно горной реке или падающему с обрыва водопаду – стремительное и быстрое. Поэтому, когда мы входили в портал, чтобы мгновением спустя очутиться по другую его сторону, я знала, что за время нашего пребывания в Альгардесе в Ордалоне прошло уже несколько лет. А это значит, что Исполины прочно здесь обосновались, превратив человеческий мир в мир, предназначенный для гигантов.