Леди Стойкость

15

Дерри был в Бриджстоунском аббатстве уже три дня, изнемогая одновременно от гнева и страсти. Он расхаживал по своей комнате из угла в угол. Лорд Хант предоставил ему комнату леди Хант, и он жил, окруженный показной роскошью: стены были убраны фламандским гобеленом, потолки оштукатурены и позолочены. Морган валялся на кровати на своей половине, уставившись на резной балдахин. Иниго наблюдал за Дерри, шатающимся из угла в угол, готовый отскочить при малейшей угрозе.

Дерри остановился около кровати и взглянул на брата.

— Кто-то предупредил этих людей, Ирбиса, Тритона и других. Мы проверили постоялые дворы и таверны, упомянутые в шифровках, и не обнаружили ничего. — Дерри обратился к Моргану. — Ты уверен, что француз и его люди поехали на север?

— Все следы, которые я нашел, вели на север. Я преследовал их до границы.

— Может быть, он обошел тебя и поехал на юг, чтобы предупредить предателей.

— Возможно, — сказал Морган, повернулся на спину и опять уставился на балдахин, поддерживаемый четырьмя массивными подпорками.

Дерри шагнул к нему и пихнул в скрещенные ноги. Он рявкнул на брата:

— Леди Хант была убита на этой постели.

Морган глянул на покрывала.

— Они, должно быть, сменили белье.

Его губы изогнулись в улыбке, а Дерри продолжил расхаживать.

— Лорд Хант убрал все, что принадлежало его матери, кроме этой кровати. Я думаю, он хотел избавиться от ее влияния, распродав ее юбки и духи.

Он остановился около камина и прикоснулся к резкому орнаменту. Там была изображена дева Мария с младенцем Христом.

— Иниго, пошли за моими актерами.

Иниго застонал.

— О, только не это, милорд.

— И скажи им, что им надо сыграть сцену со святым Георгом и драконом. Но скажи им также, что они должны переделать дракона. У него должны быть две ноги и крылья. Он будет зеленым с красными грудью, животом и внутренней стороной крыльев.

— Уайверн, — произнес Морган.

Дерри повернулся спиной к камину.

— Скажи им, что они должны разыграть представление во дворе таверны «Белый олень» через два дня.

Иниго вышел, и Морган сел на кровати.

— Она по-прежнему отказывается признать свою вину, — сказал Дерри.

— Господи, чего же ты ждешь? Ведь она не виновата. Подумай. Ты держал ее взаперти много дней. Откуда она могла знать, где встретится со священником?

— Они договорились раньше.

— Кровь Господня. Ты совсем рехнулся. Она не твоя жена, Дерри. — Морган соскользнул с кровати. — Смирись с этим. Твоя похоть забила тебе голову, помутила рассудок, и ты подозреваешь предательство там, где его нет.

— А ты везде видишь невинность. Ради креста, Морган, оставь это.

— И позволить, чтобы ты использовал ее в качестве приманки для Уайверна? Я знаю, на что ты способен, но я думаю, что ты проявишь хоть малейшее милосердие к госпоже Хант. Когда я увидел ее со священником, она пыталась ударить его, а вовсе не занималась с ним любовью. Это тебя мучает, не так ли? Мысль о том, что она допустила его.

Дерри выругался и направился к двери.

— Я не ошибаюсь два раза. Ей нельзя доверять.

Оставив Моргана в комнате, Дерри проследовал в северное крыло дома. Судьба отвернулась от него с того момента, как сбежала Теа. Ему постоянно не везло и в Морефилде. Он думал, что достаточно вооружен против нее и своего отца, что бы ни случилось. Но он не был готов к той сцене в саду. Он следил за Теей, не доверяя ей, и стал свидетелем того кошмарного разговора.

Когда его отец достал футляр с ядом, он почувствовал, как будто покинул свое тело и наблюдает за происходящим откуда-то сверху. Потом все внутри него онемело, и он опять погрузился в свою оболочку, лишенный чувств. Даже когда Теа выбросила яд, он не вернулся к реальности полностью. Теперь на месте его сердца был камень. Так как раньше в нем еще теплилась надежда, что когда-нибудь его отец увидит правду.

Он остановился перед дверью Теи. Распахнув ее, вошел без предупреждения. Она была в ночном платье. С тех пор, как они приехали, она избегала его, предпочитая заниматься всякими пустыми делами, такими, как приготовление розовой воды и высушивание трав. Она встрепенулась, когда он вошел, потом спрыгнула со стула, где сидела, съежившись, перед окном. Спрятавшись за стулом, она велела ему уйти. Он не отвечал. Избегая смотреть на ее полуобнаженное тело, он прошел к шкафу и начал шарить среди платьев, юбок и корсажей. Одежда взлетела в воздух и приземлилась на пол вокруг. Теа стояла за стулом.

— Что означает это вторжение, милорд? Я позову отца.

Он нашел платье, подходящее для поездки в город, и перебросил его через руку вместе с предметами нижнего белья. Он подошел к Тее, бросил ей одежду и засмеялся, когда рукав упал на ее лицо. Она сбросила платье со своей головы и швырнула ему.

— Одевайся, — сказал он.

— Что ты здесь делаешь? Почему ты не рыщешь по городу в поисках предателя? Или я должна все делать за тебя, как это было с шифрами? Убирайся.

Не произнеся ни слова, он обошел вокруг стула, но она ускользнула от него. Он остановился, склонил голову и посмотрел на нее. В своем гневе она забыла про свое ночное одеяние. Когда она сдвинулась, оно обернулось вокруг ее ног и крепко натянулось так, что он мог видеть ее ноги и груди под тонкой оболочкой белого батиста.

— Мне нравится эта новая мода — носить ночные платья, — прошептал он. — Это дразнит и завлекает.

Она проследила за его взглядом, вскрикнула и прикрылась платьем, которое он бросил ей. Прижав его к груди, она злобно проговорила:

— Убирайся, или я позову отца.

— Твой отец в саду. Сегодня утром прибыли его новые розовые кусты, и он выбирает место для каждого. Там их почти сотня. Скоро он уедет на ярмарку, чтобы купить лошадей и свиней. Он совсем забыл, что я здесь.

— Я напомню ему, если закричу из окна.

Он ринулся к ней. Обогнув стул, поймал ее руку и прижал ее к себе, благодаря ее мысленно за то, что она, такая упрямая, дала ему возможность прикоснуться к ней. На протяжении многих ночей он сгорал от желания прикоснуться, прижаться своей плотью к ее плоти и удовлетворить. Какая мука! Она поцарапала его шею. Тогда он обнял ее руками так, что она не могла даже шевельнуться.

— «Никогда не доверяй мирному морю, это притворная тишина». Но сейчас я не могу сравнить тебя со спокойным морем, скорее уж, с бурным.

Тяжело дыша, она посмотрела на него.

— Я приехала в Лондон. Я сыграла свою роль. Дерри сжал ее, наслаждаясь ощущением ее нежной плоти.

— Я здесь главный актер. Ты будешь играть так, как я скажу.

— Когда я избавлюсь от тебя наконец?

— Ты знаешь ответ. Когда я найду Уайверна.

— Ну тогда найди его побыстрее и оставь меня в покое.

Он не мог удержаться от того, чтобы погладить ее, также он не мог не прикоснуться губами к ее шее. Она вывернулась и скорчилась.

— Отпусти меня. — Она задыхалась, голос был неровным.

— Только когда ты пообещаешь одеться. Ты и я, госпожа Хант, едем в город за покупками.

Она открыла рот. Он не мог сдержаться и поцеловал ее, но вовремя отпрянул, прежде чем она наградила его укусом. Он уже был ученым. Освободив девушку, он вышел из комнаты, но просунул голову внутрь, и она запустила в него башмаками. Они ударились о притолоку, и он улыбнулся.

— Я пришлю тебе служанку. Если ты не спустишься через час, я приду и сам одену тебя. И, Теа, bella, не могу обещать, что это все, что я собираюсь сделать.

Спросив у лорда Ханта разрешение отправиться с Теей за покупками, он ожидал в зале. Но он забыл про Элен Доугейт. Она явилась, в шляпе и плаще, с Теей позади, менее чем через полчаса после его ухода. Он сначала не заметил ее, так как Теа одела платье из бледно-голубой парчи, что оттеняло ее темные, как полночь, волосы. Он никогда не видел такой насыщенной тьмы. Если бы солнце стало черным, оно бы сверкало именно так, как сверкали ее волосы. Он заморгал, потом взял себя в руки, чтобы не забыть о своем плане. Его взгляд упал на Элен Доугейт.

— Госпожа Доугейт, мы не поедем в карете. Боюсь, вам будет неудобно. Вы останетесь в Бриджстоуне.

— Благодарю за заботу, милорд, но госпожа Хант не выезжает без сопровождения. Кучеры и слуги ожидают снаружи.

Он взглянул через голову госпожи Доугейт на Тею, но ее глаза были опущены, и она теребила складки своего платья. Ее губы изогнулись, выражая скрытое презрение, и он понял. Она сама послала за Доугейт. Он сделал шаг, и она пытается помешать ему. Кто потерпит поражение?

Так они и отправились в город — он, конюхи, слуга, Элен Доугейт и Теа, милая, черноволосая, полногрудая Теа.

— Почему бы тебе не претворять свои поганые планы в своем собственном доме? — сказала она ему практически одними губами.

Они направили своих лошадей за ворота Бриджстоунского аббатства. Впереди ехали люди, а Элен со слугой следовали за ними.

— Господи, леди, потому что ты в центре этих планов.

— И я сегодня буду приманкой?

— Разумеется. Я собираюсь проехаться с тобой по всему городу, чтобы каждый подмастерье и каждый герцог знал, что ты нашлась.

— Хочу огорчить тебя, — сказала она. — Этого Уайверна не заботит, в Лондоне я или в подземном царстве у Гадеса, хотя могу поклясться, что я нахожусь у последнего с тех пор, как встретила тебя.

Он посмотрел на нее, заметив ее порозовевшие щеки и дерзкий огонек в темных глазах.

— Ну, в таком случае я был там все это время вместе с тобой.

На этот раз она взглянула на него, но быстро отвернулась, опять покраснев. Они ехали по Странду к улице Флит, и он разглядывал шпили лондонских церквей, всех, кроме одной — церкви Святого Павла, которая была разрушена от удара молнии несколько лет назад. Он старался не смотреть на Тею. Она вызывала в нем дикое желание улечься с ней в кровать, несмотря на его недоверие и раздражение.

Вскоре они пересекли реку Флит, протекавшую через Лудгейт, и миновали церковь Святого Павла. В близлежащих улочках располагалось большое количество лавок свечных фабрикантов, шорников, торговцев мануфактурными товарами, шелком и бархатом, галантерейщиков, винных лавок и лавок, где торговали упряжью. Он привел Тею на одну из самых респектабельных улиц. Там сапожники были не такие чумазые, и здания всегда были оштукатурены. Много роскошных стеклянных витрин.

Он спешился и помог Тее, усмехнувшись ее усилиям не касаться его. Конюхи остались с лошадьми, а он провел ее по четырем лавкам с мануфактурными товарами, за ними шествовали слуги, а Элен Доугейт замыкала процессию. Франты и подмастерья расступались, как и водоноши, подпиравшие бочку с водой шестом. Уже перевалило за полдень, и цеховые рабочие и ученики заспешили по своим делам.

Они свернули за угол. Он увидел подводу с шерстью, схватил Тею за плечи, швырнул ее к столу напротив лавки изготовителя брыжей, перед тем как колесо повозки въехало в лужу. Грязные брызги разлетелись вокруг них, и они оба наклонили головы. Он отступил, посмотрел на нее и рассмеялся. Она нахмурилась. Он прикоснулся к ее носу и показал ей грязь на своем указательном пальце. Позади стонала Элен Доугейт. Она не скрылась вовремя, и теперь на ней была накидка из мутной грязи. Ее волосы, такого же цвета, прилипли к голове, а мокрые брыжи поникли.

С трудом скрывая усмешку, Дерри протянул ей несколько золотых монет.

— О госпожа Доугейт, вы должны извинить меня за то, что я не успел предупредить вас. Вам немедленно надо пойти на постоялый двор в низу улицы и привести себя в порядок. Ты… — он указал на слугу, — пойдешь к портному вместе с госпожой Доугейт. Ей понадобится какая-нибудь одежда, может быть, только новый плащ.

Он был прав. Огонек вспыхнул в глазах Элен, когда она сгребла монеты. Он видел, как она колеблется между долгом и возможностью получить несколько монет. Алчность победила, и Элен ушла со слугой.

Теа смотрела на него с подозрением. Он взял ее руку, положил ее на свою и продолжил прогулку, как вдруг его внимание привлек блеск золота на ее запястье. Он присмотрелся и увидел золотой футляр — ядовитый подарок его отца. Выругавшись, он пустился почти бегом. Теа запротестовала, но он тащил ее за собой, свернул на другую улицу и нырнул в лавку, промчавшись мимо изумленного подмастерья, стоявшего в дверях.

Теа пронеслась за ним. Резко остановившись, он подхватил ее, когда она врезалась в него.

— Антанк! — закричал он.

Повернулись головы. В лавке ювелира было несколько посетителей, одетых в атлас и парчу. Он оглядел их всех. Толстый олдермен и его жена поспешно вышли, в то время как знатная женщина средних лет и ее кавалер повернулись и уставились на них. Продавец, стоявший за деревянным прилавком, на котором были разложены драгоценности на обозрение благородным женщинам, широко раскрытыми глазами посмотрел на Дерри, извинился и исчез в рабочей комнате в заднем крыле здания.

У Теи перехватило дыхание.

— У тебя дурные манеры, впрочем, такие же, как и намерения.

Он посмотрел на нее с такой злобной усмешкой, на которую только был способен, но она

огрызнулась в ответ. Потом он наклонился, схватил золотую цепочку, на которой висел футляр, и оторвал ее от запястья. Она вскрикнула, а он зажег футляр в кулаке и потряс им.

— Ты не будешь носить это.

— Буду! — Она потянулась за футляром, но он убрал руку. — Мне он нравится. Он красивый и… — Она вдруг прекратила попытки вернуть футляр. Закрыв рот, она сцепила руки и подняла подбородок. — Отлично. Я вижу, ты снова превращаешься в разбойника.

Она повернулась к нему спиной и собралась выйти из лавки, но он поймал ее за руку и не пустил. Они сердито взирали друг на друга, когда продавец вернулся в сопровождении другого мужчины.

— Милорд.

Дерри прекратил борьбу угрожающими взглядами.

— Антанк. Вот. — Он положил футляр в руку ювелира. — Мне не нравится эта игрушка, и я хочу заказать что-нибудь для моей леди.

Брови Антанка взобрались на лоб, но он старался не смотреть на Тею. Он поклонился, затем провел их вверх по лестнице в комнату, освещенную солнцем, бьющим в окна, выходящие на улицу. Его помощник достал несколько деревянных шкатулок и плоский широкий ящик. Дерри провел Тею к единственному стулу в комнате и усадил ее. Она попыталась встать, но он положил руку ей на плечи и удержал ее. Наклонившись, он прошептал:

— Тихо, женщина. Я понимаю, что ты не хочешь получить еще один.

— Только не от тебя.

Он вздохнул, опустился перед ней на колени и продолжил более тихим голосом:

— Я хочу что-нибудь сделать для тебя, чтобы ты простила меня за Равенсмер и… и за темницу.

Теа отвернулась и, казалось, занялась изучением окна. Он едва заметил, как она слабо кивнула. Он сделал знак Антанку и его помощнику, который забился в дальний угол.

Антанк взял у помощника плоский ящик, положил его перед Теей и открыл. Внутри на черном бархате лежали семь футляров из золота и серебра. Теа смотрела на Дерри, но когда Антанк открыл ящик, ее взгляд устремился к нему. Дерри с удивлением увидел, как ее глаза округлились и стали похожи на сливы. Он услышал, как она с шумом втянула воздух легкими. Взглянув на футляры, он не нашел ничего, что бы могло вызвать подобное удивление.

Пока он пристально смотрел на нее, Теа медленно вытянула руку и дотронулась до одного футляра, золотого. Он был не самый дорогой. На нем совсем не было драгоценностей, в то время как остальные были украшены аметистами, бриллиантами и жемчугом. К тому же он был самый маленький, но только он полностью завладел ее вниманием. Ее пальцы слегка коснулись его и отдернулись, будто футляр был горячим.

Дерри нахмурился и внимательно исследовал футляр. Золотой, тончайшей работы, размером с голубиное яйцо. Он наклонился ближе и увидел: по золоту были выгравированы ветки плюща — крошечные, замысловатые, с прожилками. Он бы мог догадаться. Снова растения. Она любила растения больше любого предмета, придуманного человеком.

Он поймал взгляд Антанка и кивнул. Ювелир достал ароматический шарик серой амбры и положил его внутрь футляра. Затем вытащил дюжину цепочек. Дерри выбрал одну, и Антанк прикрепил ее к футляру.

Дерри взял футляр и протянул его Тее. Она взглянула на футляр, потом на него и покачала головой. Дерри вздохнул, поставил ее на ноги и, обойдя вокруг, прикрепил цепочку на ее запястье.

Казалось, у Теи пропал голос. Она подняла золотой шарик, свисавший с ее запястья, и сжала его обеими руками. Улыбка, наполненная сладостью летнего утра, появилась на ее лице, и Дерри почувствовал, что камень, в который превратилось его сердце, начал плавиться, как болванка в очаге. Чепуха. Одна легкая улыбка не может опалить гранит.

Потом она подняла глаза на него, озаряя его этой летней улыбкой, и в его горле образовался болезненный комок. Улыбка спала. Ее щеки порозовели, она отвернулась и принялась рассматривать комнату. Он сделал то же самое и заметил, что Антанк и его человек удалились. Он услышал слабый шепот.

— Я так редко получала подарки. Отец едва помнил… и бабушка никогда… Почему ты подарил мне это?

Она вопросительно посмотрела на него, и он заметил, что в ней борются недоверие и любопытство. Ему казалось, что только он имеет право не доверять. Он взглянул через ее голову на оконные стекла, сверкающие, как бриллианты.

— Господи, Теа, bella, — сказал он тихо, — не спрашивай. Когда мы начинаем говорить, мы ссоримся. Просто прими подарок и ни о чем не спрашивай. Я устал от постоянных сражений.

Он почувствовал себя так, будто его мозги кипят в котелке, и вылетел из комнаты, прежде чем произнести еще какую-нибудь глупость. Она присоединилась к нему внизу, и они уже собирались покинуть лавку, но женщина, которая смотрела на них, воскликнула:

— Теа? Госпожа Теа Хант!

Женщина остановилась, и они были вынуждены подойти к ней.

— Ты вернулась, — проговорила женщина. — А мы думали, что ты уже мертва, моя девочка.

— Миледи, — сказала Теа, — вовсе нет, меня похитил… меня похитил разбойник. Дерри докончил за нее:

— А я спас ее из его лап. Вдовствующая графиня Линфорд, если не ошибаюсь?

— Лорд Дерри! — воскликнула женщина, предоставляя свою щеку для поцелуя. — Подумать только, наш любезный, пленительный танцор Дерри победил банду воров и злодеев. Я поражена.

Он стоял и слушал, как графиня задавала бесчисленные вопросы Тее. Чем больше она спрашивала, тем более волновалась Теа и тем более сбивалась. Женщина оглядела Тею с ног до головы, как будто она была хромой лошадью. Он мог прочесть ее мысли. Женщина, которую похитили, была павшей, опозоренной женщиной. Без сомнения, она думала, что Теа будет скрываться, чтобы не выставлять напоказ своего позора. В первый раз он почувствовал угрызения совести. Теа будет страдать от того, что произошло, всю свою последующую жизнь.

— Стыдно, Теа, — сказала графиня. — Ты разгуливаешь по улицам Лондона с молодым человеком. Твою бабушку хватил бы удар.

— Несомненно, миледи, — сказал он. Он страшно хотел вставить ей шпильку. — Если бы не тот факт, что госпожа Хант в скором времени станет моей женой,

Это замечание вызвало шквал вопросов, но Дерри ухитрился отвечать на них, по сути, ничего не рассказывая; этому мастерству он научился от Ее Величества королевы Елизаветы. Наконец графиня подозвала своего кавалера, который разговаривал с Антанком.

Мужчина выступил вперед, его руки были заняты многочисленными свертками. Он был незнаком Дерри. Графиня представила его как Тимоти Айра, друга графа Линфорда и дорогой леди Хант.

Бархатная шляпа покрывала его голову с редкими волосами, и он, казалось, носил на себе, на теле и одежде больше драгоценностей, чем было в лавке Антанка.

— Приветствую вас, госпожа Хант, — сказал он. — Мы все молились за вашу бабушку и за вас тоже.

Похоже, Тимоти Айр спешил. Он пробрался мимо Дерри с грузом свертков и ушел, не попрощавшись. Графиня оказалась более вежливой и, сказав «до свидания», вышла из лавки тоже. Дерри взглянул на Тею.

— Двое твоих сторонников?

— Двое друзей моей бабушки.

— Ну, тогда нам повезло.

Она покачала головой.

— Я так не думаю, милорд. У моей бабушки было много знакомых. Это одна из причин того, что мне было намного лучше за городом. Я не люблю большие сборища и бессмысленные кутежи. Почему, ты думаешь, я отказывалась от приглашения графини?

— Какого приглашения?

— Она приглашала нас на банкет, который состоится через три дня. Сказала, что это отвлечет меня, и я смогу быстрее оправиться после потери бабушки.

— Мы пойдем туда.

— Ни за что! Мы можем разыскивать Уайверна и не присутствуя на этих проклятых банкетах.

Он вздохнул и вышел с ней из лавки. Остановившись снаружи, он поднял руку, когда она попыталась заговорить снова.

— Ради Бога, Теа, не надо никаких возражений. Если я сказал «мы пойдем», значит, мы пойдем. Тебе не кажется, что пора бы научиться подчиняться мне?

— Прекрати напоминать мне о подчинении. Я сделаю все, что в моих силах, ради Англии, даже если я вынуждена страдать от твоего обращения.

Дерри приложил руку к сердцу.

«О Господи! Неужели она решила уступить? Я поражен. Теа Хант решила стать верным подданным, а не строить заговоры с предателями».

Она отвернулась от него. Он не успел схватить ее, и она зашагала вниз по улице. Толпы купцов, слуг, продавцов, рабочих поглотили ее. Он последовал за ней, но она свернула за угол, и он потерял ее из виду.

Обогнув угол, она была уже на полпути к окончанию улицы и подошла ко двору таверны. До него донесся грохот и лязг металла, и он окликнул девушку. Она не слышала его, шагала, смотря прямо перед собой.

Дерри бросился за ней, но тут толпа вывалилась с постоялого двора на улицу как раз наперерез Тее. Она резко остановилась, когда трое пьяных бродяг споткнулись один о другого и свалились на землю; толпа гоготала и насмехалась над ними, потом накатила на Тею, и она исчезла.

Дерри крикнул ей и бросился вдогонку. Налетел на свечного фабриканта, отшвырнул в сторону школяра, приблизился к постоялому двору и увидел вывеску. Раскачиваясь над улицей, ярко разрисованная деревянная вывеска сверкала в солнечных лучах. На него смотрел благородный олень, увенчанный могучими рогами, символ постоялого двора — постоялого двора «Белый олень».