Леди Стойкость

7

Сова пролетала над городской стеной, и когда она планировала над полями на север от Лондона к востоку от ворот Бишопсгейт, мыши скрывались в поисках убежища. Сова устремлялась вниз за каждым пухлым обитателем полей. Может, ей казалось странным, что пять одетых в плащи мужчин вторглись на ее территорию — пустынные развалины церкви Святого Ботолфа. Мало что осталось от церкви, кроме римской арки у входа и одной стены с массивными полукруглыми арками. Плиты, которыми был выложен пол, исчезли под дерном и травой. Поэтому шаги мужчин внутри остова церкви были не слышны. Один из них оглядел пространство вокруг передней арки.

— Никого, — сказал он и повернулся к Тимоти Айру. — Ты сказал, что он придет.

Другой мужчина пожал плечами, потом встрепенулся, когда сова приземлилась на оставшуюся стену и заухала.

— Кровь Господня, клянусь, здесь бродят призраки Саксона и Нормана. Говорю вам, здесь небезопасно.

Шестая одетая в плащ фигура показалась из тени в конце стены.

— Единственное, в чем ты можешь быть абсолютно уверен в жизни, — это то, что ты умрешь.

Пятеро быстро обернулись, но ничего не сказали, пока Тимоти не обрел дар речи.

— Я же говорил, что он придет.

Один из них двинулся вперед к вновь пришедшему, который отступил и обнажил шпагу, а Тимоти выста-вил руку, преграждающую путь его компаньону.

— Уайверн, пришло время узнать, кто ты такой, — сказал мужчина.

— Да? Ты желаешь умереть этой ночью?

— Уайверн — такое же хорошее имя, как и любое другое, — произнес Тимоти.

— Ты знаешь, кто мы такие, — возразил мужчина. — Прошло много месяцев. Лесли Ричмонд мертв. И леди Хант. Нас предали, и за всем этим стоит этот горностай Уильям Сесил, я знаю.

Уайверн приблизился, и это заставило мужчин отойти. Луна высветила складки черного плаща, капюшон и маску.

— Закрой свой рот, дурень. Я убил их.

— Ты? Тогда… тогда наши шифровки не украдены?

— Ты был бы обезглавлен в Шордитче, если бы это было так, — сказал Уайверн. — Я пришел, чтобы доставить вам облегчение. В наших рядах были предатели. Остальные в безопасности. Твои подарки отправились в Шотландию с посланцем, который ни о чем не подозревает.

Уайверн убрал шпагу и опять отступил в тень.

— Мне нравится этот скулеж и содрогание от каждого слуха и шума. Будет хорошо, если вы все отправитесь домой и останетесь там. Делайте это тихо и без спешки. Ждите вестей от меня обычным способом. Я не пошлю за вами, пока шотландская королева не родит живого сына.

— Но Лесли Ричмонд не был предателем, и леди Хант…

Подобно змее, Уайверн набросился на мужчину, который тяжело задышал, когда почувствовал нож, приставленный к его горлу. Остальные отступили назад. Уайверн захохотал, когда уколол горло своей жертвы кончиком ножа.

— Никто из вас не знает все мои замыслы. Никто из вас не знал Лесли Ричмонда и леди Хант так, как я. Или вы бы хотели, чтобы я оставил их в покое, дав возможность предать вас королеве? Ричмонд принес послание от меня всем вам.

— Нет, нет, нет.

Нож испарился, и Уайверн опять слился с темнотой.

— Тогда уходите и сидите тихо, без паники. Или вы кончите так же, как и другие.

С заверениями в покорности, четверо засуетились и исчезли в ночи. Тимоти задержался и подождал, пока они не скроются из виду. Затем он повернулся к своему хозяину.

— Зачем вы солгали им? Вы не убивали Лесли Ричмонда.

— Сейчас они боятся меня больше, чем когда-либо, — ответил Уайверн. — И, хотя я не знаю, кто убийца, я уверен, что Сесил и его банда шпионов приложили свои руки к этим делам. Будет лучше, если они будут бояться меня больше, чем Сесила.

— А леди Хант?

— Ее допрашивал сам Сесил. Я не мог потерпеть этого. Ну, хватит о старых делах. Ты послал человека вслед за госпожой Теей. Он вернулся?

— Да, я как раз собирался…

Уайверн метнулся к Тимоти. Затянутая в перчатку рука обвила его горло. Тимоти схватился за нее и прохрипел что-то, протестуя. Рука сжалась, затем отшвырнула Тимоти в сторону. Он упал напротив церковной стены, жадно хватая ртом воздух.

— Говори прямо, ты, скулящий щенок.

— Она… — Тимоти глубоко вздохнул, — она пропала. Он был менее чем в половине лье позади, близко к границе. Он скакал по поляне и обнаружил, что она исчезла вместе со всеми людьми, повозками, лошадьми, вьючными животными. Он ничего не выяснил. Он сказал, что это похоже на то, как будто они похищены самим дьяволом.

— Клянусь распятьем, я проколю насквозь и тебя и его и сдеру с вас кожу иголкой. Нет, ничего не говори, или я сделаю это немедленно. — Уайверн расхаживал взад и вперед перед Тимоти Айром, который стоял, съежившись, напротив стены. — Кто-то узнал мои планы. Возможно, они узнали что-то от Ричмонда, хотя я думал, что он умер, ничего не рассказав. Может, леди Хант оказалась дурой, которая… теперь, впрочем, это неважно.

— Мы могли бы послать людей на поиски девчонки, — предложил Тимоти.

— Не из Лондона. Лондон слишком опасен сейчас.

Уайверн внезапно остановился у сводчатого окна. Он оглядел залитое лунным светом поле, которое пролегало между церковью и домами вдали по улице Бишопсгейт. Сняв перчатку, он положил руку на подоконник. Серебряный свет выхватил отражение кольца с рубином. Тимоти оставался на месте, облизывая высохшие губы и наблюдая за своим хозяином. Наконец Уайверн снова заговорил.

— Я пошлю весть с кораблем моему другу в Шотландии. Он невероятный боец и очень талантлив.

Уайверн снова впал в раздумья. Сову все больше беспокоили оставшиеся гости, и она ухнула, заставив Тимоти Айра подпрыгнуть. Уайверн взглянул на него, барабаня пальцами по камню. Когда сова взмыла в воздух и улетела по направлению к Лондону, стук прекратился.

— Это исчезновение — дурное предзнаменование, а не случайность. Мы должны разузнать, кто все это подстроил. — Пальцы застучали снова. — Мы должны найти его. Найти и заставить его раскрыться нам. Мне не надо было слушаться леди Хант. Эта девушка была.. рискованным курьером, и теперь она и тот, кто схватил ее, должны быть устранены.

— Но как? — спросил Тимоти.

Уайверн натянул перчатки, продолжая смотреть в окно.

— Сначала мы отыщем их. Потом выясним, что они знают. А затем мы должны быть уверены, что они никогда не расскажут ничего кому бы то ни было. Положение, конечно, щекотливое, но я выбирался еще и не из таких ситуаций. Главное, ты, надеюсь, понимаешь, нужно быть уверенным, что жертва не знает твоих истинных замыслов. Пустить их по ложному следу, дорогой Тимоти, именно по ложному следу и замаскироваться, но nihil nimis , никаких крайностей.

Уайверн прошелся мимо Тимоти.

— Не трясись так, дурень. Если бы они знали, кто мы такие, мы бы уже давно лежали в Тауэре со сломанными костями. Не унывай, Тимоти, выше нос. Я намереваюсь найти этого поганца, который причиняет мне беспокойство, и когда я его найду, он предпочтет, чтобы его схватил дьявол, а не я.

Теа обследовала круглую комнату на верху башни. От резких движений ее юбки порвались. Она устала постоянно бояться. Она пребывала в страхе столь долгое время, что это становилось уже невыносимым. В добавление ко всему, шел уже пятый день, как Робин Саваж вытащил ее из темной дыры и поместил в новую тюрьму, которую она ненавидела почти так же, как подземную.

В комнате было новое покрытие на полу и коническая залатанная крыша. Утренний свет, пробивавшийся через сводчатые окна, заставлял блестеть белые крашеные стены. Окна были установлены достаточно низко, и она могла видеть внутренний двор.

С тех пор, как Саваж оставил ее здесь, он больше не заходил. Ей давали достаточно еды и принесли некоторую ее одежду. И теперь она чувствовала себя достаточно сильной, чтобы не впадать в отчаяние, достаточно сильной, чтобы презирать Саважа за его жестокость, достаточно сильной, чтобы разгневаться.

Теа потерла больное плечо, которое все еще ныло, когда она резко двигалась, и принялась обдумывать свое положение. Она не знала, что случилось с ее служанкой и с ее людьми. Шло время, и опасность нарастала. Она мало что помнила о своем пребывании в подземелье, разве что кошмары и боль, а этот монстр Саваж, казалось, намеревается держать ее в этой башне вечно. Если она не убежит, он убьет ее, Возможно, он уже убил Хобби. Что тогда случится с отцом, и кто предупредит Марию Стюарт об опасности?

Щелкнул засов на двери. Появился Иниго Табакерка с подносом, на котором были хлеб, эль и миска с мясом. Он посещал ее с первого дня, когда она чуть не вырвала волосы Стаббу. Стабб издевался над ее служанкой, и ей страстно хотелось выкинуть его из окна башни и услышать, как его тело с глухим стуком рухнет на землю во внутреннем дворе. Иниго, однако, удалось вырвать у нее обещание, что она его не тронет. Один или два раза он оставался и наблюдал, как она ест. Он переминался с ноги на ногу и, ломая руки, извинялся за себя и за других. Она остановила его, когда он пытался объяснить поведение Саважа.

— Сегодня вы чувствуете себя лучше, госпожа?

Теа скрестила руки и нахмурилась, когда Иниго поставил поднос на скамейку в ногах ее постели.

— Что со мной сделают, Иниго?

— Ну, госпожа, вы же знаете, я не могу говорить об этом. Я же говорил вам, что Робин разделает меня под орех только за то, что я улыбался вам.

Тревога, которая соперничала с отрешенностью, подтачивала ее хрупкое спокойствие и заставила Тею броситься к подносу. Схватив нож, воткнутый в хлеб, она рванулась к Иниго. Он вскрикнул и отпрыгнул от нее, но она погналась вслед. Он добежал до двери, вылетел наружу и наскочил на Робина Саважа. Саваж отбросил его в сторону, метнулся к Тее и схватил ее запястье. Выдернув нож, он отбросил его и сжал ее руками. Она потеряла равновесие, прежде чем смогла сопротивляться.

Он кинул ее на кровать. Теа вырвалась от него и соскользнула на пол, Саваж поднял нож и сунул его за свой пояс.

— И как ты думаешь, что бы я сделал с тобой за убийство одного из моих людей? — спросил он.

— Что-нибудь соответствующее вашей жестокой натуре, без сомнения.

Саваж смотрел на нее, нахмурившись, какое-то время, потом его лицо расслабилось, и он вздохнул.

— Все это не правда.

Теа собиралась с силами для новой атаки. Он может разозлиться в любой момент. Она наблюдала за ним, моргая, как он прошел к окну, прислонился к нему и посмотрел на свой старый ботинок. Через несколько мгновений он поднял глаза. Это был тяжелый, гневный, заманивающий взгляд.

— Теа, bella, ты и я, мы были вынуждены бороться друг с другом.

— О Боже, вы боретесь со всем миром.

Он, казалось, не слышал ее.

— Мой хозяин думал, что ты предательница.

— Ваш хозяин дурак.

— Он думал так, потому что об этом ему сказала твоя бабушка.

Она услышала нотку жалости в его голосе. Она открыла было рот, чтобы посмеяться над этой мыслью, но потом передумала. В первый раз, с тех пор как она встретила это ужасное существо, она поверила ему. Он говорил с раздражением и как будто раскаивался. Прежде чем она заговорила, он продолжил.

— Леди Хант послала зашифрованное послание, ничего не сказав тебе. Я нашел его и уверился окончательно, что ты подлый предатель, за которым я был послан. Задница господня, неприятная ситуация.

— Как вы узнали это?

Саваж отошел от окна и встал у противоположной стороны кровати. Все это время она не сводила с него глаз.

— Когда я спустился, чтобы забрать тебя, ты подумала, что я — твой отец, и все рассказала мне.

Теа отступила к стене, покачав головой.

— Мой отец не имеет ничего общего с этими замыслами и заговорами, клянусь вам.

— Я знаю это, глупая дерзкая девчонка. Я пришел с миром.

— Значит, вы освободите меня?

— Ха! Чтобы ты пустилась в Шотландию и влезла в дела огромной важности, которые тебя не касаются? Я здесь, чтобы помириться, но я вовсе не хочу из-за тебя поплатиться головой.

— Но вы же не можете держать меня здесь вечно?

— А это и не потребуется. Только до тех пор, пока пройдет время и ты уже не сможешь причинить никому вреда. Месяц или около того.

Саваж обошел вокруг кровати и приблизился к ней. Теа ползла вдоль стены, и, поскольку комната находилась в башне, они двигались по кругу, пока Саваж не остановился резко и не выругался.

— Довольно. У меня нет времени на это.

— Надеюсь, вы не собираетесь снова прикасаться ко мне. Боже милостивый, я с трудом выношу ваше присутствие.

— Может, ты прекратишь кудахтать и выслушаешь меня? Я пытаюсь попросить прощение за то, что я сделал.

Теа уставилась на него.

— Зачем?

— Как это зачем? Я ошибся. Я прошу прощения. Я не буду больше причинять тебе страдания. Кровь Господня, женщина, может человек ошибиться немного в этой жизни?

Такое возмутительное заявление лишило ее всякой осторожности. Уперев руки в бока, она гордо начала наступать на Саважа. Она ткнула пальцем в его камзол. Он вздрогнул и попятился, когда она потеснила его.

— Вы чуть не убили меня… Вы грязный, подлый, низкий, отвратительный и…

— А ты предательница и папистка.

Теа прекратила тыкать пальцем в его камзол и всплеснула руками.

— Не называйте меня так. Я не папистка.

— Кто же ты тогда? Язычница?

Она опять пихнула его в грудь, отмечая каждое свое слово толчком.

— Я богобоязненная верноподданная Ее Королевского Величества. — Она раскинула руки, указывая на комнату. — Вы видите где-нибудь четки? Видели ли вы четки или Библию на латыни, когда обыскивали мой багаж?

Саваж взглянул на нее, потом оглядел комнату. Пожав плечами, он запустил руку в волосы и потер затылок. Она не расслышала, что он пробормотал.

— Что? — переспросила она.

— Не видел ни четок, ни латыни. — Он, нахмурившись, уставился на пол. Затем поднял глаза на нее и печально улыбнулся. — Ничего сомнительного, держу пари.

— Для знаменитого разбойника вы слишком бездумно действовали все время, господин. А теперь уходите.

Саваж не двинулся.

— Все же я остаюсь здесь хозяином и уйду, когда сочту нужным. Если ты такая добрая английская христианка, то должна простить меня за… за…

— Просите Бога о прощении.

Теа отвернулась от Саважа, но он схватил ее за руку и повернул к себе лицом. Держа за плечи, он приковал ее взором и притянул ближе.

— Пойми же, наконец, упрямая дерзкая девчонка. Что я должен был, с твоего позволения, делать? Позволить тебе ввергнуть нас в войны? Ты когда-нибудь видела, как горят люди? Ты видела тех бедолаг, которых старая Кровавая Мария посылала на костер? Может, конечно, тебя это все не волнует.

Теа вырвалась.

— О мой Бог! Разбойник вознамерился учить меня состраданию. Ты опоздал. Я выучилась этому еще во Франции, когда наблюдала за монахами, смеющимися при виде горящих детей.

Они смотрели друг на друга, тяжело дыша, и каждый был уверен в собственной праведности. Наконец Саваж неожиданно улыбнулся.

— Кажется, у нас нет поводов враждовать, во всяком случае, гораздо меньше, чем я думал.

— Вы сами виноваты, — ответила Теа. — Вам бы следовало сначала поговорить со мной, а не набрасываться, как волк на овцу.

Она почувствовала, что ее тело ослабло. Казалось, будто она пребывала в настороженном, напряженном состоянии целую вечность. Внезапно на нее навалилась усталость, и она осела на скамью, рядом с подносом с остывшей едой. Саваж напугал ее, так как вдруг опустился на одно колено.

— Госпожа Хант, даже если бы я не был послан, чтобы разыскать тебя, если бы я наткнулся на тебя случайно, я бы все равно набросился.

— Все так, как я и сказала, вы низкий и подлый, вор и убийца.

Она попыталась подняться со скамьи, но он положил руку на ее колени.

— Когда я увидел тебя, я был разгневан.

— Это неудивительно, — сказала она, пытаясь убрать его руку.

— Я был зол, леди, потому что ты была предательницей, но ты и зажгла во мне огонь.

Теа прекратила борьбу с его рукой. Приняв спокойный вид, она ждала продолжения. Он наклонился ниже. Она отпрянула, но не могла уйти далеко, не потеряв равновесия. Он был так близко, его тело почти касалось ее.

— Теа, bella, даже когда ты не боишься меня, ты все равно воспламеняешь мою плоть. Посмотри на меня. Я обещал не причинять тебе боли. Неужели ты не видишь, что я осознал, что прошлые дни были ошибкой?

— Уходи.

Она оттолкнула его снова, и он сел позади, грустно наблюдая за ней.

— Все же ты боишься. Даже разбойнику не нравится, когда такая милая женщина смотрит на него, как на бешеного пса.

До этого она была насторожена. Комплимент усилил ее недоверие и подозрительность. Только один мужчина смотрел на нее прежде такими наполненными дремотой глазами, которые на самом деле не спали. Только один мужчина морочил ей голову лживыми комплиментами. О Боже, она чуть не потеряла рассудок.

Теа оттолкнула Саважа обеими руками. Он повалился на пол. Вскочив на ноги, она встала над ним.

— Лживый мерзкий негодяй. Не морочьте мне голову своими гадкими похвалами. Вы решили поразвлечься, просто потому, что вам нечего больше делать со мной.

Издав отчаянный крик, Теа пнула его ногой, как только он поднялся, и Саваж снова упал.

— Если вы намереваетесь кое-чем заняться со мной, делайте это и убирайтесь. Если нет, оставьте меня в покое в этой тюрьме.

— Ах ты маленькая сквернословящая ведьма, что ты развизжалась? — Саваж в ярости вскочил на ноги.

— Если вы думаете, что я настолько бестолкова, чтобы подчиниться вам после того, что вы со мной сделали-о Боже, дай мне сил, — с какой стати вы решили, что я достаточно глупа, чтобы мгновенно забыть всю вашу жестокость, улечься и предоставить свое тело для ваших забав только потому, что вы изменили свое мнение обо мне?

Саваж продолжал смотреть на нее.

— Я рассказал, как это произошло.

— Вы пытались заставить меня лечь с вами в постель. — Теа метнулась к скамейке, схватила хлеб с под-носа и швырнула его в Саважа. — О Боже, как я ненавижу мужчин. Довольные собой, гордящиеся своими способностями и удалью. Использующие женщин так же, как используют ночной горшок, а потом бросающие их, найдя их более ненужными, как если бы они смердели. — Она слышала, как повышается ее голос, но не могла ничего поделать. — Надеюсь, все вы будете гореть в аду, каждый последний чревоугодник, все эти похотливые негодяи.

Саваж продолжал смотреть на нее своими чарующими темно-голубыми глазами. Теа схватила миску с мясом и швырнула ее прямо в них. Он увернулся, и миска ударилась в стену. Мясо рассыпалось по камню. Он бросил взгляд на него, потом повернулся к ней.

— Ты и в самом деле бестолковая.

— Убирайтесь!

— Ухожу, — сказал он, подходя к. двери. — Ты думаешь, я хочу услышать еще какую-нибудь твою проповедь? Вопишь, как зараженная сифилисом шлюха, чей кролик смылся, не заплатив.

Теа выругалась, потом взглянула вниз, на кружку с элем, единственную вещь, оставшуюся на подносе. Саваж уловил ее взгляд, когда открывал дверь.

— Оставь. — Он выскочил за дверь, когда кружка полетела в него. Просунув голову в дверь, он посмотрел на мокрое дерево. — Я предупреждал тебя.

Он устремился к Теа, которая бросилась на скамейку. Добравшись до нее, она приподняла ее и бросила в Саважа, поднос загремел по полу. Саваж отшвырнул скамейку и продолжал наступать. Он схватил девушку за запястье, когда она бросилась к кровати. Повернув к себе лицом, он позволил ей сопротивляться, пока ее не оставили силы. Когда она могла только бесполезно метаться из стороны в сторону, он слегка усмехнулся и скользнул губами по ее щеке. Она закричала, но он проделал путь языком по ее подбородку. Содрогаясь, она проклинала его.

— Теа, bella, однажды ты будешь проклинать меня за то, что я не делаю этого.

Она попыталась плюнуть в него, но он поцеловал ее. Их рты соединились, и у нее пробежал холодок по телу. Так же быстро, как он захватил ее губы, он отступил, и его язык продолжил свой путь к шее. Гусиная кожа покрыла ее горло, руки, грудь. Она тяжело вздохнула, когда он вдруг перевернул ее так, что она оказалась спиной к нему. Он покусывал ее кожу от уха до шеи, зажав ее в объятиях. Его руки обхватили ее груди, и он шепотом убеждал ее, изредка издавая стоны удовольствия.

— Не сердись, — шептал он. — Забудь, Теа, bella, забудь все. Только ощущай. Ощущай мои руки, ощущай их.

— Нет!

Теа оторвала его руки от своих грудей и локтем отпихнула его назад, собираясь с силами для новой атаки. Он стоял, пыхтя, и смотрел на нее.

— Я был прав, — сказал он. — Ты просто дразнила меня.

Пнув ногой лежащую на полу скамейку, он двинулся к двери и распахнул ее снова.

— Ты в последний раз дразнила меня, женщина. Запомни это. Если ты сопротивляешься, то сопротивляйся до конца, но если ты расслабишься снова, знай, что бы ты ни говорила и ни делала, меня ничто не остановит.

— Только попробуй, негодяй, и я засуну твои яйца тебе в глотку.

Его ответом был стук двери. Она слышала, как он изрыгал проклятия, когда спускался по лестнице. Вытерев пот с нижней губы и лба, она смахнула слезу рукавом. Подойдя к окну, она выглянула во двор. Саваж выскочил из башни, пробежал по плитам и исчез в проломе развалившейся стены. Во время этого бегства его окликнул Иниго. Саваж разразился грязными ругательствами в его адрес, и тот так громко расхохотался, что эхо передавало его смех от башни к башне.

Теа вернулась к кровати и села. Она оставалась неподвижной несчетное количество времени, затем скользнула на колени. Скрестив руки, она принялась молиться.

— Боже милостивый, пусть он оставит меня в покое. Пусть он исчезнет или освободит меня. Не позволяй ему больше прикасаться ко мне, и самое главное, сделай так, чтобы я не жаждала этого. Я умоляю тебя, не разрешай ему дотрагиваться до меня снова.