Ледяная арфа гангаридов

III

В последующие дни Илдан занимался переселением с корабля в город. Он последовал совету Бесстрашного и оделся, как подобает человеку знатного пpоисхождения. Не будучи участником турнира, он не мог по старому обычаю воспользоваться гостеприимством саристанского правителя и провести у него во дворце оставшиеся до праздника дни, поэтому поселился в приличной гостинице на главной улице города, выходившей на дворцовую площадь.

Недели хватило с избытком, чтобы исходить Ширан вдоль и поперек. Стаpых знакомых Илдан здесь не имел, а новых не заводил, поэтому его единственным развлечением стала возможность схватиться со случайным напарником в дальнем углу гостиничного двора, специально отведенном для господ, желающих поразмяться с оружием. Илдан приобрел турнирный меч, или «полено» – тяжелый и тупой, с закругленным концом, похожий больше на кузнечную заготовку, чем на боевое оружие, и до седьмого пота упражнялся с ним, отрабатывая удары и выполняя сложные связки движений – так называемые «молитвы Аргиону».

Участники турнира понемногу съезжались в Ширан. Недели за две до начала первые из них проехали по улицам города, взбудоражив местных бездельников, и скрылись за воротами дворца. Весть о том, что жребий выпал на священную реликвию храма Арноры, ураганом пpонеслась по городу и оставалась одной из главных тем застольных и приятельских разговоров. Кое-кто из слуг гостиницы, где поселился Илдан, имел друзей и родственников во дворце, поэтому просачивающиеся оттуда слухи пользовались бешеным интересом посетителей гостиничного трактира.

Илдан тоже не пренебрегал этими рассказами. Слуга, разносивший завтрак по комнатам, за пару медяков пеpесказывал ему дворцовые новости от племянницы хозяина гостиницы, служившей горничной у дочери правителя. Илдан в подробностях узнавал, кто приехал, с какой свитой, как ведет себя, во что одет и какие о нем ходят сплетни. К его разочарованию, суждения горничной о боевой подготовке участников относились к области не стоящих внимания домыслов.

Впрочем, горожане невысоко ставили военное искусство претендентов. Все разговоры о возможном обладателе меча Арноры сводились к тому, кого и как Корэм отделает в заключительной схватке. Илдан слышал о Корэме из Ширана, победителе прошлого турнира, хотя и не ожидал за ним такой популярности. Восхваления Корэму то смешили, то злили Илдана, пока не раздразнили его любопытство до такой степени, что он зашел в храм Арноры расспросить о местном герое у послушников Великой Портнихи.

Услышанное там впечатлило Илдана куда больше, чем болтовня обывателей. Послушники Арноры все как один были убеждены в победе Корэма. Илдан узнал от них, что Корэм происходил из знатного, но обедневшего рода и зарабатывал на жизнь военной службой у Тубала, командуя отрядом пеших латников. Кованые латы заменяли пехотинцу щит, освобождая руки для тяжеленного двуручного меча, управляться с которым было под силу далеко не каждому, поэтому воины в отряде Корэма были как на подбор могучие – другие там долго не задерживались. Сам полководец лично давал им уроки пешего боя, с утра до вечера не покидая тренировочного поля. Каждому было известно, что причина этого не в стремлении выслужиться – бой на мечах был единственной любовью, целью и смыслом жизни Корэма.

На долю Корэма не выпало много войн. Юношей он ходил в поход на защиту Сигры, но так и не побывал в настоящем сражении. Несмотря на это, он был предан оружию и только тогда ощущал полноту жизни, когда его пальцы сливались с рукоятью меча, а светлое лезвие выпевало победную песню, прорезая воздух в безошибочном стремлении к цели. К еде и выпивке Корэм был равнодушен, семьи не имел, светских знакомств не поддерживал, расценивая эти занятия как помехи, отнимающие время у общения с мечом. Лучшей одеждой он считал ту, в которой удобно сражаться. Его запустелый особняк на берегу океана выглядел нежилым. Единственным, что представало перед глазами немногочисленных гостей в полном порядке и великолепии, была уникальная коллекция оружия, на которую уходил весь заработок хозяина.

Корэм дважды подряд становился победителем турнира Звездочетов. В год прошлого турнира ему исполнилось тридцать три – лучший возраст для воина – да и теперь он, по утверждениям послушников Арноры, был полон сил и прекрасно подготовлен. Следовательно, спорить можно было только о том, кто будет вторым.

Из храма Илдан направился в порт, чтобы навестить хозяина «Имельды», а заодно узнать, когда тот собирается в обратный путь. Купец рассказал ему, что весь товар распродан, но покупки еще не сделаны, а судно только недавно встало на ремонт, поэтому отплытие намечалось недели через три, после Дня Звездочетов. Илдан поужинал у купца и сказал, что зайдет к нему после праздника, чтобы передать с ним письмо домой.

Было за полночь, когда он потянул на себя гостиничную дверь и зажмурился от света, непривычно яркого после темных улиц Ширана. Несмотря на позднее время, здесь не спали. Слуга стоял навытяжку с подсвечником в руке, слушая только что приехавшего гостя – а послушать и впрямь было что. Бархатный голос с певучим лимерийским выговором описывал местные дороги, улицы и нравы, гостеприимство Тубала, эту гостиницу, в которую не достучишься, и многие другие досадные мелочи, непринужденно расточая все великолепие сокровищницы бранных оборотов Триморья. Прихожую сотрясала не какая-то бессмысленная уличная ругань, где недостаток изобразительных средств подменялся избытком чувств, а изысканная речь виртуоза, полностью сознающего смысл каждого словосочетания и любующегося создаваемой картиной.

Если бы Илдан и не узнал этот голос, он, без сомнения, узнал бы эту неповторимую, незабываемую манеру выражаться. На турнир приехал сын начальника илорнского гарнизона Тайвел, или Тайто. Так его прозывали среди лимерийских вояк, потому что никто не мог сравниться с ним в выполнении вертушки-тайто – знаменитого ар-бейтского приема для легкого меча. Тайвел был ровесником и постоянным напарником старшего брата Илдана. Три года назад он был назначен начальником гарнизона при лимерийском дворе. Он был непревзойденным бойцом, хотя побеждал не силой, а быстротой и ловкостью. Помимо этого он, с его темными, чуть вьющимися волосами, с изумительно гладкой золотистой кожей, со светло-карими глазами – озерами, куда канула не менее чем сотня сердец илорнских девушек, был неутомимым любовником половины дворцовых служанок. Справедливости ради следовало заметить, что Тайвел никогда не pасточал своё кpасноpечие по пустякам. Нужно было очень постараться, чтобы принудить его к подобному излиянию чувств.

Илдан прижал кулак к губам, чтобы случайно не расхохотаться и не оборвать этот редкостный образец художественного слова. Слуга, вытаращив уши, не двигался с места, хотя в высказываниях Тайвела все отчетливее звучал намек на то, что давно пора бы позаботиться об его вещах и коне, а ему самому предоставить хоть какой-нибудь ночлег.

– Ты что на меня уставился, любезный, как… – обратился он наконец к слуге, отпустив сравнение, от которого уши Илдана не то чтобы завяли – обуглились и свернулись в трубочки, словно охваченные лесным пожаром листья. – Я, что, до утра должен здесь торчать, как…

Слугу буквально выдуло во двор, к коню Тайвела. Илдан отнял кулак ото рта и дал волю рвущемуся наружу смеху.

– Жаль, не проводится таких турниров, Тайто! – заявил он обернувшемуся Тайвелу вместо приветствия. – Тебе не было бы равных, клянусь сыновьями Арноры!

– Я проиграл бы его, Илдан! – растратив пыл в словоизвержении, Тайвел улыбался спокойно и дружелюбно. – Такое говорится не по заказу, а по вдохновению, навеянному самой жизнью.

– Вдохновляет же она тебя…

– От самой Илорны, малыш. – Совместно проведенные детские годы увеличили шестилетнее возрастное превосходство в глазах Тайвела до размера целого поколения. Оба они хорошо помнили то время, когда мальчишка Илдан вытягивался на цыпочках, чтобы достать ростом до плеча старшему брату и его другу.

– Тоже мне, старичок выискался, – как и в прежние времена, фыркнул Илдан. – А я, кстати, собирался поболеть за тебя на турнире, но теперь еще посмотрю, стоит ли.

– Всего-то поболеть? А я было подумал, что ты решил подраться на турнире тайком от папаши!

– Ты же знаешь про эту дурацкую ссору. Я – сын правителя и не могу пренебрегать фамильной честью.

– Какое счастье, что я не сын правителя. Страшно представить, сколько всего мне было бы нельзя! А как прошло твое морское путешествие – надеюсь, лучше, чем мое сухопутное?

– Как ты говоришь, Тайто, в основном… – Илдан воспользовался недавно услышанным выражением Тайвела для описания дорожной скуки. – Один денек, правда, выдался… – он использовал еще одно выражение, для плохой погоды.

– Прекрати, Илдан, все равно не умеешь! – страдальчески сморщился Тайто. – Да ладно, не дуйся, – примирительно сказал он, увидев помрачневшее лицо Илдана. – Глупо на правду обижаться.

– Я и не обижаюсь. – Илдан уставился на сучок в половице: – Просто… в этот день Гэтан утонул.

– Как утонул?!

– Обыкновенно. Его смыло за борт.

– Да он же плавает как рыба! Если с ним что-то и случилось, то не потому, что он свалился в воду.

– Ты уверен, что он умеет плавать? Вы ведь, кажется, не были хорошими знакомыми.

– Тем не менее я знаю, что этот любитель одиноких прогулок постоянно болтался по берегу моря. Как-то я встретил его, когда он шел по тропинке от бухты с диковинной ракушкой в руке. Он слушал ее и улыбался – видимо, здорово пела. Я не утерпел и спросил, откуда у него такая, а он рассказал, что нашел ее на Сторожевой Скале, когда плавал туда загорать. Ты поплыл бы на Сторожевую Скалу загорать?

– Проще сразу пойти и утопиться, – ответил Илдан, припомнив скалистый островок на границе Илорнского залива и открытого моря, вечно окруженный бурунами. – Но если он так плавает, тогда почему мы не нашли его на берегу? Мы же там двое суток крутились.

– Этот саристанский морской берег – препоганое место, где совершенно незачем оставаться. Я только что проехал там и чуть не заморил коня. Бедная животина две недели грызла одну степную осоку, а никто из местных так и не продал мне зерна. Самим, говорят, урожая не хватает. Гэтан наверняка ушел с берега вглубь, хотя и там не лучше.

– Думаешь, его еще можно найти?

– Если он выжил, он сам здесь объявится. Он знает, что ты в Ширане, но если ты пойдешь искать его по стране, вы разминетесь.

– Верно, – повеселел Илдан. – А почему ты, кстати, остановился здесь, а не у Тубала?

– Разве я не хотел остановиться у Тубала? Эти пьяни у ворот не впустили меня внутрь – поздно, говорят, приходи завтра. Я еле-еле нашел эту гостиницу, грохал-грохал в дверь, пока не изволили открыть. Полночь на дворе, а конь непоеный. Сказал бы я…

Что он сказал бы, так и осталось неизвестным, потому что слуга, спустившийся с верхнего этажа гостиницы, сообщил ему, что конь в конюшне, а вещи в комнате на втором этаже, где его милость может устроиться на ночлег.

За время пребывания в Ширане Илдан завел привычку просыпаться поздно, чтобы сократить время дневного безделья. О нем не вспоминали, пока он не выходил из комнаты и не требовал завтрак и воду для умывания. Наутро он, как обычно, лежал в полудреме, лениво наблюдая за продвижением солнечного пятна к ножке стула. Стук в дверь заставил его поднять голову, а затем и остальное, с койки и открыть стучавшему.

Это оказался слуга с приглашением от Тайвела позавтракать вместе внизу, в трактире. Илдан умылся, оделся и спустился в обеденный зал. Тайто там не было, зато слуг собралось вдвое больше обычного. Илдану тут же сообщили, что его светлость в конюшне, но вот-вот будет здесь.

Не успел Илдан выяснить, что сегодня подают на завтрак, в проеме распахнутой настежь двери возник Тайвел. Он пролетел через зал и уселся напротив Илдана на сам собой пододвинувшийся стул.

– Доброе утро! – Лицо Тайвела лучилось оживлением, словно утреннее солнышко. – Давай рассказывай, что съедобного найдется в здешней кухне.

По совету Илдана он заказал баранью лопатку, а к ней горячую лепешку с сыром и подсоленный козий творог со специями. Слуги наперебой кинулись в кухню за господским завтраком.

– Как твой конь? – поинтересовался Илдан, вспомнив главную причину вчерашнего возмущения Тайвела.

– Если и людей здесь обслуживают, как коней, то жить здесь можно. Сам-то ты без коня?

– Я еще не думал, как поеду дальше – кораблем или по суше.

– А куда ты собрался после праздника?

– До вчерашнего дня я об этом еще не думал. Теперь, когда ты меня обнадежил, попробую разыскать Гэтана, если он не явится в город до конца праздника. Иначе даже не знаю, как я покажусь перед его матерью.

– Да, он у нее единственный. – Тайвел подтянул принесенное слугой блюдо и с удовольствием впился зубами в баранью лопатку. – Она души в нем не чает, не то, что этот Дэлион, который, по-моему, вообще не помнит, что у него есть семья.

Илдан вспомнил, что маг не пришел провожать сына. Зато мать не отходила от Гэтана, пока тот не сел в шлюпку, и все поправляла, поправляла непослушный, топорщившийся воротник его курточки.

– Да, Дэлион со странностями, – подтвеpдил он. – Но отец как-то сказал мне, что есть только два вида магов – чудаки и шарлатаны, поэтому на службу нужно брать или чудака, или никого.

– Чудаки чудакам рознь, – промычал Тайвел набитым ртом. Аппетит у него был отменный, не как у Илдана, едва возившего вилкой по блюду. – Дэлион не похож на нормального, но будем надеяться, что ничего такого, что тут здешний чудак устроил, он у нас не устроит.

– Ты имеешь в виду Безумного Мага?

– Его. Подумай сам, скоро сто лет, как он закрылся в дворцовой башне, и ширанские правители всё это время вынуждены обходиться без магов. Да и без башни тоже. Видел я эту башню, когда приезжал на прошлый турнир. Серая, запущенная – как-никак сто лет без ухода простояла – и по ночам голубым светится.

О Башне Безумного Мага ходили самые противоречивые слухи. Одни говорили, что маг стал призраком, выходящим из башни по ночам, другие – что он давно умер от собственного заклинания, а башня пуста, третьи – что он выйдет из башни и уничтожит правителя, если на придворную службу возьмут другого мага, пытаясь объяснить этим, почему во дворце уже сто лет как не нанимают магов на службу.

– Это правда, что к ней нельзя подойти?

– Нельзя. На нее даже птицы не садятся. – Тайто вытер с блюда сок бараньей лопатки куском лепешки, а затем не спеша отправил кусок в рот. – Давно я так душевно не завтракал.

– Она стоит около дворца?

– Это часть дворца, соединенная коридором с его левым крылом. Сам увидишь, когда пойдешь смотpеть турнир. Дорога на турнирное поле проходит как раз мимо башни.

Тайто отодвинул пустую тарелку и сыто откинулся на спинку стула.

– Чем ты намерен сегодня заняться? – спросил Илдан.

– Сначала ты проведешь меня по лавкам. Я взял только дорожную одежду, чтобы не тащить лишнее, а приодеться во дворец нужно. Потом мы найдем хорошее местечко и поработаем турнирными мечами. Или у тебя боевой?

– Я купил здесь и турнирный.

– Замечательно. Я уже начал бояться, как бы у меня руки без практики не отсохли. Ну… а потом я оставлю эту гостиницу и поселюсь во дворце, как и все приезжие бойцы. Скучное здесь место, даже взгляд остановить не на чем.

– Хочешь сказать, глаз положить не на кого?

– А что, я ошибся?

– Нет, – с легким злорадством сообщил Илдан. – Здесь есть кухарка в три обхвата, кривая прачка с бородавкой между бровей и поломойка лет пятидесяти, точь-в-точь метла, с которой она не расстается.

– Местная кровь, определенно, нуждается в улучшении, – печально подытожил Тайто. – Помнится, и в прошлый раз была у меня такая мысль…

– Ваша светлость? – вмешался в разговор стоявший поблизости слуга. – Если интересуетесь, в кабаке напротив найдутся славные девочки, и берут недорого.

Илдан давно заподозрил, что слуги трутся в трактире, надеясь услышать, как бранится новый постоялец. Кажется, они не будут разочарованы, подумал он, потому что Тайто терпеть не мог двух вещей на свете – вина и шлюх. Однако, благодушие выспавшегося и сытого Тайвела было непоколебимым.

– Испорченный ты мальчишка, Илдан! – укоризненно заметил он, ограничившись тем, что проигнорировал советчиков. – Эти достойные люди могут подумать, что я – развратник, и всё из-за твоего длинного языка. А я – всего лишь вечный влюбленный, с сердцем, готовым упасть к ногам юности и красоты. Идем-ка лучше в город!

Переселившись во дворец, Тайвел взял привычку ежедневно навещать Илдана, чтобы поработать с ним мечами на тренировочном поле за гостиницей. Иногда к ним присоединялся кто-нибудь из приезжих господ или забредших в трактир воинов. Турнирный меч Тайвела, выкованный Тингремом по особому заказу, вызывал неизменное любопытство каждого. Легкий и плоский, без утолщения вдоль середины лезвия, он, казалось, должен был сломаться от первой же встречи с оружием противника. Но на самом деле он был необычайно прочным. Сражаясь тяжелым оружием, Тайто быстро уставал, поэтому заказывал у Тингрема только легкие мечи, в том числе и турнирный. Среди лимерийских бойцов его меч называли «щепкой», в отличие от «поленьев» остальных воинов.

За несколько дней до начала турнира в Ширан приехал и Бристен, племянник правителя Кригии. Матери Илдана и Бристена, дальние родственницы и близкие подруги, повыходив замуж, не забыли девическую дружбу. Они постоянно переписывались и ездили в гости друг к дружке, нередко с детьми, поэтому Илдан был хорошо знаком и с Бpисом, и с двумя его младшими сестрами. Намеки матери, что из девочек выйдут прекрасные жены, неизменно бесили Илдана, потому что обе сестрицы, рёвы и ябеды, страшно не ему нравились. Зато с Бристеном, парнем покладистым, хоть и себе на уме, он сдружился на удивление быстро. Они немало попроказничали вместе, и даже без особых последствий, так как улыбка на широкой, похожей на непропеченную лепешку физиономии Бриса умела свести на нет любой родительский гнев. Конечно, они не однажды схватывались и в учебных боях, поэтому Илдан отлично знал, что кажущееся добродушие не мешает Бристену быть мощным, настырным и беспощадным противником.

Узнав об его прибытии от Тайвела, Илдан передал ему дружеский привет. На следующий день Бристен появился у гостиницы вместе с Тайвелом и широко раскрыл объятия навстречу.

– Оставь мои кости целыми, Брис! – Илдан ловко вывернулся из родственных объятий, в знак приветствия похлопав приятеля по плечу.

– Недотрога, как всегда! – добродушно ухмыльнулся Бристен. – Неужели ты не выйдешь на турнир? Я ушам не поверил, когда услышал, что ты будешь протирать скамейку у площадки, словно придворная жеманница.

– Ты же знаешь, эта старая склока… отец разгневается, – нехотя напомнил ему Илдан.

– Когда это мы с тобой боялись разозлить предков?! – Щекастая физиономия Бристена расползлась в изумленной гримасе. – Я не узнаю тебя, дружище.

– «Мы с тобой!» – передразнил Илдан. – Ты-то тут причем?

– Может, ты разучился держать в руках меч? – поддел его Бристен. – А то не валил бы всё на предков, не прятался бы за столетние глупости.

– Здесь рядом есть площадка, – огрызнулся задетый Илдан. – Хочешь проверить?

– Для того я и пришел. Тащи свое «полено».

– Только потом не кайся. Когда я наваляю тебе, то клянусь, что ещё и отшлепаю тебя «поленом» по мягким местам.

Хотя во всей крепкой, приземистой фигуре Бристена единственными мягкими местами были широкие и пухлые щеки, он прекрасно понял Илдана.

– Побереги лучше свои места! Я тебя не только отшлепаю, но и возьму с тебя слово, что ты будешь драться на турнире.

– Если ты со мной справишься!

– Конечно, справлюсь!

Илдан побежал за мечом. Тайвел улыбался, предвкушая увлекательное зрелище.

– Думаешь, ты его сможешь? – спросил он Бристена. – Илдан сейчас ничего так дерется. Я знаю, что говорю – мы с ним всю неделю не вылезали с площадки.

– Знал бы ты, сколько я готовился к этому турниру! – Маленькие глазки Бристена вызывающе уставились на Тайвела. – Я здесь в первый раз, и я хочу, чтобы всё Триморье сразу запомнило меня как сильного бойца.

Из гостиницы выбежал Илдан с турнирным мечом, и они втроём пошли в дальний конец гостиничного двора. Двор был заставлен подводами с товаром, приехавшими в город к празднику. Друзья долго пробирались между ними, перелезая через оглобли и путаясь в веревках, а то и отмахиваясь от охранявших хозяйское добро собак. Как оказалось, от тренировочного поля свободным остался лишь небольшой уголок, со всех сторон стиснутый подводами.

– Ну, и где же тут драться? – ехидно поинтересовался Бристен.

– Я бы еще мог понять, если бы на нехватку места жаловался Тайто, он скачет по площадке вдвое быстрее любого, – фыркнул в ответ Илдан. – А ты-то – стоишь как кочка, тебе и половины этого угла хватит.

– Может, и стою, да ты попробуй достань эту кочку! Начнем?!

– По правилам и до победы!

По турнирным правилам побежденным считался тот, кто был сбит на землю ударом противника, а также тот, у кого было сломано или выбито из рук оружие. Тупые турнирные мечи не наносили ранений, но били чувствительно. Было обычным делом, когда после окончания поединка и побеждённый, и победитель оставались в синяках с головы до ног. Реже, но бывали переломы ребер и ключиц, тяжелые ушибы головы, после которых тошнило, а мир вертелся и плыл перед глазами. Поэтому поединок нередко заканчивался тем, что слабый противник умышленно ронял меч или падал на землю, соглашаясь на поражение.

Тайвел перестал улыбаться – эти двое, без шлемов, в одних только кожаных латных безрукавках, кажется, собрались сцепиться всерьез.

– Эй вы, осторожнее! – окликнул он. – Вы же без доспехов!

Но они уже стояли друг против друга в боевой стойке, с мечами, готовыми как отразить удар, так и устремиться вперед, к сопернику. Первые осторожные, примеривающиеся движения – проверка готовности другого, поиск слабых мест в защите… неожиданный взрыв, атака и парирование, отступление – и все заново.

Здоровенный пёс, привязанный к одной из подвод, услышал драку и зашелся бешеным лаем. Тайвел, с тревогой наблюдавший за схваткой, мало-помалу успокоился. Как и положено на турнирных боях, оба приятеля не стремились отлупить друг друга, а старались выбить оружие противника, чтобы победить безопасным способом. Сбежавшиеся на собачий лай зеваки быстро расходились, так как поединок выглядел откровенно скучным. Бойцы не спешили атаковать, каждый внимательно прощупывал соперника, выжидая миг для верного удара, и только опытному глазу было доступно напряжение подлинной борьбы, без красивых, показных приемов учебной схватки.

Солнце медленно ползло к зениту, припекая площадку. Противники стали атаковать чаще и ожесточеннее. То Бристен после пропущенного удара пятился назад, с трудом отбивая наскоки Илдана, то Илдан, получив по пальцам и едва успев подхватить меч левой, чудом отражал Брисовы атаки. Тайвел поморщился, увидев, как неуклюже Илдан действует левой – сам он одинаково хорошо сражался обеими руками – и подумал было, что схватка вот-вот закончится, но тот перехватил меч обратно в правую и насел на Бристена. Тот оступился и едва не упал, но успел принять удар на клинок и отбросить Илдана назад.

Не сумев подловить друг друга на ошибках, бойцы стали действовать измором. Тяжелый, приземистый Бристен истекал потом, его раскрасневшееся лицо напоминало готовую для сковородки отбивную, глаза и щеки Илдана ввалились, нижняя губа была закушена или даже прокушена. Оба стали чаще оступаться, продуманные атаки сменились случайными, неточными вылазками. Беспокойство Тайвела зашевелилось вновь. Он знал, как коварна усталость, как легко в её тумане нечаянно нанести или пропустить опасный или даже смертельный удар. Пора было разнимать драчунов, так как было очевидно, что никто из них не отступится по доброй воле.

– Бристен! – крикнул он. – Илдан! Кончайте бой!

Никто из них не подал вида, что слышал его выкрик. Возможно, они его и вправду не слышали, увлекшись схваткой. Влезать между ними Тайвел не рискнул – так и «поленом» получить недолго.

«Воды бы сюда холодной два ушата, по одному на каждую горячую голову!» – в досаде подумал он. – «Или нет, три. Еще один – на этого проклятого пса!»

Проклятый пес орал не смолкая с самого начала схватки. Он давно уже не лаял, а задушенно хрипел, но по-прежнему неутомимо рвался с веревки. Внезапно Тайвел ухмыльнулся и полез к повозке, откуда тянулась удерживавшая пса веревка. Так и есть, она быва привязана петельным узлом, тем же, каким привязывают лошадей. Как ни рвись, такой узел не затягивается намертво, достаточно потянуть за свободный конец…

И Тайвел потянул.

– «Вот вам и третий сдвинутый!» – успел подумать он, прыгая вслед за псом через попадавшиеся под ноги оглобли. Разъяренная псина в одно мгновение достигла площадки и вцепилась в штанину Бристена. Того, следует отдать должное, еще хватило на великолепный пинок, подбросивший пса высоко в воздух. Пес с визгом покатился по земле и вновь кинулся облаивать драчунов, но уже не смея пускать в ход зубы.

Поединок прекратился. Илдан и Бристен плечом к плечу попятились к забору, отмахиваясь мечами от очумевшего пса. Тайвел помчался в гостиницу и влетел в трактирный зал.

– Чья собака отвязалась, чтоб… – завернул он непередаваемо красочную фразу.

Хозяина собаки в гостинице не нашлось, зато все слуги, вооружившись кто палкой, кто веревкой, отправились на ловлю сорвавшейся с привязи животины. Вскоре пес был пойман и вновь посажен на веревку. Илдан и Бристен, чуть живые от усталости, переглянулись и расхохотались.

– Ничья?

– Ничья.

– Ничего дерешься…

– Да и ты тоже…

– Но не Корэм, конечно…

– Это мы еще посмотрим…

– Хватит! – рявкнул на них Тайвел. – Обедать пошли!

– Хорошо бы сначала искупаться, – предложил Бристен, вытирая рукавом потное лицо. – Говорят, здесь есть море?

– Надо бы, а то мы слегка перегрелись, – поддержал его Илдан.

– Ладно, пойдем на море, – согласился Тайвел. – Только вы, друзья, оставьте мечи в гостинице.