Ледяная Королева

ГЛАВА 1

Я встала с широкого пня, на котором добрых полчаса изображала сидячую статую, чтобы не спугнуть забавных пташек, напоминавших наших поползней, только более длиннохвостых и с продолговатыми черными пестринками по красноватой грудке и пепельной спинке. После долгих уговоров они отважились присесть на мою ладонь и угоститься крошками сухарей и семечками, а я, почти не дыша, улыбалась, наблюдая потешную возню пернатой четверки.

Мне давно попала на сенсоры эта шумная мини-стайка, следовавшая за нашим отрядом уже вторую неделю, но до сего дня так близко к себе они меня еще не подпускали, хотя угощение, рассыпанное вблизи шатра, истребляли охотно и добросовестно. И вот наконец-то удалось добиться первых признаков доверия с их стороны, что доставило мне море невинной радости.

Я проводила взглядом удаляющуюся компанию весело щебечущих пичуг, отряхнула руки, поправила капюшон и мысленно позвала надху, которая умудрилась, находясь в двух шагах, спрятаться так, что расшифровать ее можно было только с помощью скрытого зрения. Пушистая громадина возникла за спиной совершенно неслышно, со вкусом встряхнулась несколько раз подряд и подтолкнула меня плечом. Я послушно зашагала следом вдоль опушки заснеженного леса, машинально комкая зачерпнутый горстью снег и формируя тугой круглый «снаряд», а потом недолго думая запустила им в густую крону росшей неподалеку ели, вызвав небольшую лавину.

Искрящаяся на солнце мелкая снежная пыль клубилась в морозном воздухе, медленно оседая на ветвях ближних низкорослых елочек. От рассеянного созерцания меня оторвал знакомый голос:

— Спрашивать, как далеко ты послала положенную по штату охрану, конечно же не стоит?

Я, не оборачиваясь, пожала плечами, потом все-таки соизволила ответить:

— Мы не собирались выходить за пределы внешних дозоров.

— И все же…

— И со мной Линга. Благодарю за чуткость и заботу, мой принц, но не стоит беспокоиться — это всего лишь небольшая прогулка почти по территории лагеря.

— Вот именно, что «почти».

Дин уже стоял рядом, держа коня в поводу. Буран всхрапнул, приветливо потерся мордой о мое плечо и громко принюхался к карману, в котором обычно лежали сухари, недвусмысленно давая понять, что не прочь угоститься.

— Что-нибудь случилось? — Я неторопливо расчесывала пальцами длинную челку вкусно хрупающего жеребца.

— Нет.

— Чем же тогда наш предводитель обеспокоен до такой степени, что не в состоянии дождаться моего добровольного возвращения?

— Не обеспокоен, — принц упорно не обращал внимания на откровенную насмешку в моем голосе, — просто хотел напомнить, что сегодня нам понадобится твоя помощь. Вечером на совете будут новые люди.

Я только теперь повернулась и, глядя куда-то поверх его плеча, вопросительно вскинула бровь.

— Да, — кивнул Дин в ответ на мой невысказанный вопрос, — пополнение, и очень важное для нас. Южные кланы все-таки решили присоединиться…

— Какие кланы?! — перебила я, чувствуя, как сердце почему-то начинает стремительно проваливаться куда-то вниз, попутно сжимаясь в болезненно пульсирующий комок.

— Южные, в полном составе. Они прибудут…

— Подожди! Это те самые, с вождями которых взялась договариваться Джанива?

— Да. Так вот…

— Значит, она с ними договорилась? — Слова никак не хотели произноситься, застревая где-то посередине перехваченного спазмом горла.

— Конечно! — пожал плечами принц, явно удивляясь моей недогадливости. — Раз они уже на подходе…

— Значит, она все-таки получила что хотела? — снова перебила я его, окончательно позабыв о воспитании. Окружающий воздух стал почему-то густым, горячим и темным; он заливался в легкие расплавленным свинцом и немилосердно давил изнутри, мешая дышать. — Значит, она теперь будущая счастливая обладательница долгожданного наследника, да еще и королевских кровей?! Ведь на иных условиях Джанива сотрудничать отказывалась!..

— Она… — Принц осекся, прикусил губу и замер в явном замешательстве, глядя на меня остановившимися глазами.

Похоже было, что до него самого только сейчас дошел смысл сказанного. В моей бедной голове мысли понеслись галопом, а память услужливо подкидывала события и даты.

— Это когда же, интересно знать, вы успели обстряпать свои дела? — медленно выговорила я, все еще сама не веря в то, до чего додумалась. — Она здесь пробыла всего два дня и уехала еще до казни… Значит, пока я сидела под стражей как возможная соучастница заговорщиков и предателей, ты «высокой политикой» занимался?! Так сказать, налаживал добрососедские отношения?!

На последних словах я просто задохнулась. Дин молчал, только его ставшие матово-черными глаза смотрели на меня не мигая, с какой-то непонятной растерянностью и отчаянием, а желваки до предела натянули загорелую кожу на скулах. Тягостная пауза повисла почти осязаемым грузом, придавив и нас, и весь окружающий мир заодно. Казалось, остановилось даже время…

Серебристый жеребец переступил с ноги на ногу, под копытом хрустнул сучок, заставив нас обоих вздрогнуть. Дин сморгнул, не отводя глаз, а я смогла вдохнуть, хоть и с трудом.

— Да, — еще медленнее проговорила я, разглядывая лицо принца, ставшее теперь непроницаемым и бесстрастным, как чеканка. — У тебя действительно есть чему поучиться, предводитель! Долг превыше всего! Только вот вопрос — долг кому? Или чему? Твоей высокой цели, преследующей твои же интересы? Или присяге? Неувязочка: я-то тебе на верность не присягала! Я послана вашему высочеству в качестве особой милости небожителей и оказываю помощь на добровольных началах… Выходит, именно это тебя до такой степени бесит, что ты все время пытаешься достать меня до больного?! Так можешь начинать гордиться — ты меня достал!!! Сделал то, что до сих пор никому не удавалось! Ты вообще на диво доходчиво умеешь указать каждой пешке ее место в твоей игре, настолько важной, что любые средства становятся хороши. Все ради победы, любой ценой — да, мой принц?! А если эта пешка начинает не вовремя тявкать, задавая ненужные вопросы или выражая претензии, самый лучший способ убедить ее в неправоте — сжечь ей душу дотла, разорвать сердце в клочья и оставить истекать кровью, разводя напоследок руками: мол, извини, все в интересах дела… И ты опять же прав: кто захочет — выживет, от ран душевных не умирают, по крайней мере сразу, а вот возникать отучаются на всю оставшуюся жизнь… Вот интересно, — перебила я сама себя, — то время, что ты провел в моей постели, тоже можно считать оплатой за услуги? Да, мой принц?! Тогда тебе следовало заранее честно меня предупредить, что у вас именно так принято рассчитываться с женским полом!

— Да что ты несешь?! — рявкнул Дин, чернея лицом (куда только спокойствие девалось!).

— То, что вижу, — пожала я плечами, — а вижу то, что показывают. Чем же ты со мной в таком случае собирался расплачиваться, когда мы победим твоего нехорошего братца?

— Тогда у меня будет больше возможностей для выражения своей признательности. — Принц успел взять себя в руки, но лицо по-прежнему было пасмурным.

— Имеются в виду титулы, деньги, недвижимость и прочие радости жизни? — Я покачала головой. — Ты ведь не однажды наступал на эти грабли, так и не дошло? Что ж, объясним по-другому…

И я, вдохнув поглубже, все тем же ровным голосом и вежливым тоном четко и внятно пояснила в нескольких фразах и доступных выражениях, где, в каком именно виде и сколько раз подряд я видела те самые подходящие случаю королевские возможности. А также власть имущих, в распоряжении которых находятся вышеупомянутые возможности, добавив напоследок:

— Прибереги все это для наемников!

— Чего же хочешь ты? — Глубокий голос принца звучал достаточно спокойно, только проступившие на скулах желваки едва не рвали загорелую кожу.

— Всего лишь одного. — Я шагнула к нему ближе и выдохнула в самое лицо, перейдя почти на шепот: — Чтобы ты наконец-то узнал, как я тебя ненавижу! Если бы ты был способен это себе представить, то собственными руками вырвал бы свои прекрасные бессовестные глаза и лживое расчетливое сердце и с покаянной молитвой скормил их самой мерзкой крысе, какая отыскалась бы на окрестных помойках… Да где тебе! — Я отступила и безнадежно махнула рукой, снова переходя на обычную громкость. — Понять меня в состоянии лишь тот, кто сам хотя бы раз действительно любил, а не пользовался теми, кто ему предан, как… одноразовой посудой!

Дин дернулся как от пощечины, но не успел ответить. Я легко вскочила на спину замершей рядом надхи, продолжая говорить:

— Знаю, о чем ты думаешь, мой принц! Можешь не вздрагивать — я не уйду, во всяком случае сейчас, потому что не хуже тебя знаю, что такое долг! И ты опять же все гениально рассчитал: как бы я ни относилась к тебе, у меня никогда не хватит совести бросить на произвол судьбы всех тех, кто во многом по моей милости поверил в Пророчество и пошел за тобой. Да, я не оставлю друзей и не порадую врагов, я пойду до конца и буду делать все что смогу по мере сил и еще немного сверх того, пока не исполнится это чертово предсказание, раз уж мне так «повезло» по жизни! Но когда весь этот мрак закончится, я действительно уйду — в чем пришла, не взяв ни куска хлеба, ни гроша из твоей паршивой казны, — куда угодно, лишь бы никогда больше даже имени твоего не слышать… А если у тебя хватит наглости показаться мне на глаза, я тебя убью! Просто голыми руками, несмотря на всю твою крутизну и чертову магию — теми же руками, которыми зашивала раны и поила с ложечки…

— Ты с ума сошла! — хрипло выдохнул Дин, по-прежнему не сводя с меня немигающих глаз.

— Да, — мило улыбнулась я, — мой принц, как всегда, прав! При желании мог бы заметить и раньше. Это со мной произошло давно — когда я впервые повелась на твои небесные черты и дивные очи, но стало еще сильнее, когда меня угораздило размечтаться, что сказанное распаленным самцом вдруг может оказаться правдой… хотя стоит отдать тебе должное: ты был со мной честен и ничего не обещал. Да что там — ты даже о любви ни разу не заикнулся! — Я со свистом втянула морозный воздух сквозь крепко сжатые зубы, стараясь не зарычать от отчаяния и ярости. — Но уж окончательно я свихнулась, как только поверила, что хотя бы для кого-то в этом вашем семь раз благословенном Мире что-нибудь значу сама по себе, как человек, а не как «видящая», «лечащая», «грезящая» или вообще — всего лишь «левая рука»!!!

На Дина стало страшно смотреть, но я не собиралась его разглядывать — с меня и в самом деле было довольно! Чуткая надха, поняв меня с полумысли, развернулась и гигантским скользящим прыжком ушла в густые заросли молодого ельника на краю опушки. Я честно продержалась еще несколько минут, пока мы удалялись от места разговора, потом сползла с пушистой спины прямо в глубокий снег и разревелась, как никогда в жизни. Горечь, разочарование, обида, ревность, усталость — все, что накопилось в душе за последние недели, все, что было спрятано глубоко внутри от посторонних глаз, теперь мучительно и трудно пробивалось на волю с таким надрывом, что от судорожных всхлипов сводило мышцы, сворачивая меня в три погибели от боли, а в онемевшее горло не проходил воздух…

О каком «видении» можно было говорить в тот момент — я и атомный взрыв не услышала бы!.. Как не услышала нежное цивканье спускаемой тетивы арбалета. Надха, обладавшая более чутким слухом, просто не успела остановить стрелявшего — слишком неожиданным было появление врагов из ниоткуда, слишком велико было расстояние до них, поэтому и упали мы одновременно: первый из пяти вражеских наемников — с напрочь оторванной головой, а я — с кованой стрелой под левой лопаткой…

Ворх оказался невольным свидетелем «теплой» беседы, поскольку немного приотстал от принца по дороге к лагерю, потом догнал и, с ходу оценив происходящее, счел за благо тактично залечь в кустах. Уже глубоко потом он объяснил, что я — опять же по наитию, не иначе — направила надху прямиком к тому месту, куда открывался портал, сооруженный кем-то из новоприобретенных королем умельцев для переброски в наш временный тыл группы специально натасканных воинов. Магическую защиту им организовали мощнейшую, потому-то никто и не сумел их вовремя засечь. Враги даже не мечтали о такой удаче, когда я вдруг обнаружилась в гордом одиночестве посреди лесной чащи в абсолютно нерабочем состоянии, да еще и на расстоянии выстрела, и, ясное дело, долго раздумывать не стали. Еще бы, ведь за мою голову нынешний правитель положил такую награду, что хватило бы на безбедное существование не только всем подельникам, но даже их правнукам!

Все это, спеша и захлебываясь торопливыми словами, поведал последний из удачливых «засланцев» (обездвиженный умелым укусом саблезубых челюстей, но до поры до времени оставленный в живых), затравленно глядя в немигающие глаза разъяренной хищницы. Впрочем, случилось это несколько позже и без меня.

Принц, погруженный в мрачные думы, не сразу покинул памятную опушку. Он едва успел сесть на коня и выехать на тропу, ведущую к лагерю, когда прямо перед ним, заставив Бурана вскинуться на дыбы, с глухим рыком приземлилась Линга, бережно уложила на снег мое обмякшее тело, насквозь прошитое арбалетным болтом, и ринулась обратно в лес, яростно шипя. Дин сразу погнал Ворха в лагерь за помощью, а сам бросился ко мне.

Я же находилась в каком-то странном оцепенении. Боли не было, зато раздражала промокшая от крови одежда и металлический привкус во рту, сильно жгло в груди, перед глазами все плыло и качалось, двигаясь как в замедленном кино, а звуки доносились откуда-то издалека в сопровождении странного звенящего эха. Себя я почему-то видела как бы со стороны, и мое гаснущее сознание еще успело запечатлеть кое-что из происходящего. Например, как на опушку леса ворвался отряд конных воинов с взбешенным Таргланом во главе (он, как выяснилось потом, почувствовал неладное и поехал вслед за мной, прихватив дюжину всадников, а волка встретил по дороге, уже у самого леса)…

Как, повинуясь указаниям принца, воины рассыпались по лесу и вернулись, волоча огромные охапки сухих веток, а другие в это время вытоптали в снегу две пересекающиеся окружности, меньшая из которых была метров пяти в диаметре…

Как в эти неглубокие борозды и центры кругов сложили хворост, и сразу несколько человек, припав на колено, торопливо зачиркали кресалами…

Как, пятясь и приглушенно рыча, выбралась из чащи надха, тащившая волоком двух оглушенных здоровяков, увешанных оружием; еще одно бесчувственное тело было пристроено поперек пушистой спины…

Как разложили «добычу» — по одному возле каждого из трех уже вовсю полыхающих костров, а Линга неуловимыми точными движениями вырвала сердца прямо через кольчуги, всякий раз брезгливо встряхивая лапой, — и оставили трупы сочиться парящей на морозе кровью, стекавшей в самое пламя (мне показалось, или клубы дыма на самом деле тут же окрасились багровыми переливами?!)…

Как в меньший круг бережно перенесли меня и уложили, укрыв до подбородка чьим-то плащом…

Как страшно взвыл Дин, когда я, устав давиться горячими сгустками и бороться за каждый глоток воздуха, никак не желавший проходить в заполненное кровью легкое, перестала вдруг дышать совсем, а мое сердце, всерьез призадумавшись о тщетности своих усилий, стало биться спустя рукава, с каждым разом увеличивая паузу…

Как Призрак запрыгнул в очерченный огнем круг, упал с ходу возле меня на колени в рыхлый снег, с трудом разжал мои стиснутые зубы лезвием ножа и припал к синеющим на глазах губам, спеша поделиться энергией и успев зло крикнуть принцу: «Шевелись, дьявол бы тебя …!»

Как Дин, торопливо читавший вполголоса какое-то сложнорифмованное заклинание, стоя у полыхающей черты, нетерпеливо дернул плечом и шагнул в центр пятачка, образованного пересекающимися окружностями…

Как, повинуясь резкому жесту принца, все торопливо скрылись в лесу и залегли за деревьями, а он, полоснув ножом по запястью левой руки, быстро повернулся вокруг себя, рисуя своей кровью на снегу еще один, совсем небольшой круг и громко выговаривая гортанные протяжные слова нового заклинания…

Как потемнело низкое, затянутое плотными серыми тучами небо, потом запестрело неяркими бликами, которые постепенно собрались в две плавно вращающиеся спирали. Мерцающие вихри несколько мгновений кружили над опушкой и вдруг превратились в ослепительно-яркие молнии, беззвучно ударившие прямо в середину самого большого костра…

Вода… Где-то поблизости есть вода! Я это чувствую, ощущаю всем существом ее неповторимый запах… Кто сказал, что чистая вода не пахнет?! Глупости! Тот просто никогда не хотел пить по-настоящему!.. Так, как хочу я сейчас… Каждый вдох приносит муку — воздух царапает пересохшее горло, но не дышать я не могу… И не могу сглотнуть — рот словно выстлан грубой наждачной бумагой… Надо встать и найти воду!.. Она где-то рядом, такая холодная и упоительно свежая… Но нет сил поднять руки… даже веки…

Моих губ коснулось что-то гладкое и влажное, прохладная струйка просочилась на царапающий нёбо язык. Первый глоток заставил меня глухо замычать от боли, потом пошло легче. Только раздражала скорость процесса: внявшая моему безмолвному зову добрая душа, кем бы она ни была, вливала живительную влагу слишком уж маленькими порциями, которые, казалось, впитывались, едва коснувшись пересохшего языка, не оставляя ничего для нормального глотка. Я, не открывая глаз, нетерпеливо мотнула головой и тут же получила результат — вода пролилась мне на подбородок и шею.

— Не надо спешить!

Мягкая ткань аккуратно промокнула кожу, чья-то рука бережно приподняла мою голову, край кубка снова коснулся губ. На сей раз все прошло гораздо более успешно. Я сделала несколько глотков и открыла глаза.

На краю моей постели сидел Дин. Узнать его получилось не с первой попытки, но в чем именно дело, я разглядела далеко не сразу. А разглядев, просто не поверила глазам. Это сколько же времени я была без сознания?!

— Ты не приходила в себя трое суток, — ответил принц на мой невысказанный вопрос. — Как себя чувствуешь?

— Спасибо, уже гораздо лучше, — машинально кивнула я, не в силах отвести от него взгляд.

Всего лишь трое суток? С таким результатом?! Это чем же надо было заниматься?! Он осунулся и похудел так, что щеки запали, потемнел на лицо, под глазами залегли фиолетовые тени, а волосы… От висков по широким плечам струились две абсолютно белые пряди, ясно различимые на мерцающем фоне серебряной гривы даже при неярком свете костра.

— Что с тобой случилось?!

— Ничего страшного, в самом деле. — Он попытался улыбнуться, но вышло криво и неубедительно. — Сущие пустяки по сравнению с тем, что произошло с тобой.

— Со мной-то уж точно ничего интересного, — усмехнулась я, натягивая повыше одеяло. — Пристрелили, да и весь разговор… Подожди, а почему я до сих пор жива?!

— Тебя что, это не устраивает, и ты хочешь все вернуть, как было? — отозвался вместо принца Ворх, которого я сразу не заметила.

— Пожалуй, нет, — подумав, определилась я. — Очень даже устраивает, но… каким образом?! Кто умудрился так меня заштопать, что я отделалась всего лишь тремя сутками беспамятства? Это же невозможно!

— Для смертных — да…

Красноречивый взгляд принца заставил волка замолчать на полуслове, а до меня стало понемногу доходить. Параллельно с выплывающими из глубин памяти воспоминаниями — приятными и не очень, особенно учитывая последние события… Я некоторое время смотрела на Дина, чувствуя, как от вновь нахлынувших эмоций болезненно сжимается сердце, потом тихо проговорила:

— Значит, именно ты вмешался в божественный промысел и заставил меня задержаться на этом свете?

Принц неопределенно шевельнул плечом, настороженно следя за сменой выражений на моем лице.

— Зачем ты это сделал?!

— Не хотел, чтобы ты умерла.

Сдержанный ответ словно выдернул какую-то чеку — я уже не могла остановиться:

— А ты меня спросил?! Или в мире по-прежнему самым главным являются твои хотения?!

— Ты в тот момент была в неподходящем для беседы состоянии! — Голос Дина зазвучал еще суше, лицо медленно и верно превращалось в каменную маску. — Мы и так едва успели… Главным было спасти жизнь, а что с ней делать потом — решишь сама!

— Жизнь!.. — Я закусила губу и отвернулась к стене. — Пропади пропадом эта самая жизнь, если я буду обязана ею тебе!..

Наступившая вдруг вязкая тишина поглотила все звуки, даже мое хриплое дыхание. Не оборачиваясь, я видела, как заметались фиолетовые сполохи в зрачках Дина, ставших бездонно-черными провалами в тонких золотых ободках. Не сказав ни слова, он аккуратно поставил на стол кубок — вернее, то, что осталось от моей любимой посудины, — поднялся и вышел, сдернув по пути свой плащ с гвоздя. Входной полог тяжело качнулся, и я смогла перевести дыхание — правда, с трудом. Тишина продолжала давить могильной плитой, а я пыталась удержать невесть откуда подступившие слезы.

— Зря ты так! — проявился из дальнего угла волк.

— Может быть, — бесцветно согласилась я, — но именно сейчас не могу иначе…

— Ты же ничего не знаешь! — Голос Ворха звучал глухо и надтреснуто.

— Что — ничего?

— Что произошло, пока ты была без сознания.

— Вот и просветил бы меня, убогую! — При попытке лечь иначе острая боль снова прострелила меня насквозь, что никак не могло добавить веселости в паршивое настроение. Я тихо зарычала, осторожно потирая свежий, еще саднящий шрам под левой грудью. — Что такого настолько уж интересного я должна узнать?

— Это лучше увидеть самой.

— Самой, опять все самой! — Кое-как умудрившись повернуться на другой бок, я чуть не расплакалась от облегчения. — И каким образом?.. Ах да, я же «видящая»… Но я сама даже то место найти не сумею!

— Как раз в этом я могу тебе помочь… если хочешь.

— Да, черт все побери, хочу!!! Хотя бы для того, чтобы хотя бы у тебя появилось хотя бы какое-то подобие нормального выражения… хотя бы на морде лица!

Я и в самом деле попыталась принять вертикальное положение, но резкая боль плеснула в глаза багровым и швырнула меня обратно на смятую постель. Следом навалилась глухая чернота спасительного беспамятства…

ГЛАВА 2

— Да я сейчас тебе все уши оборву и хвост в придачу с корнем выдерну!!!

— Мне-то за что?!

— А неповадно будет подстрекать! Куда она пойдет в таком состоянии?! И за каким дьяволом?

— Она сама захотела во всем разобраться!

— С твоей подачи! Угробить ее хочешь?!

— Типун тебе на язык! Даже и захотел бы, так теперь бесполезно, — в сердцах огрызнулся волк, пятясь к выходу от разъяренной Тиальсы, которая недвусмысленно крутила перед его носом длинным березовым поленом. — Против небожителей не попрешь!..

— А как хотелось бы, а? — подковырнула я хриплым слабым голосом, с трудом оторвав от подушки немилосердно гудящую голову. — А вот хрен вы угадали! Фиг вам, а не блинов на мои поминки, не дождетесь!

— Вот-вот, и я о том же — ты еще всех нас перехоронишь и на радостях напьешься вусмерть! Уйми свою подругу, а то я за себя не ручаюсь!

— Ты мне тут еще грозить будешь, воротник блохастый?! А ну брысь отсюда, пока есть чем бегать!!!

— Стоп-стоп-стоп, ребята! Брэк! В смысле — в разные углы марш!

Насупленные и раздраженно сопящие спорщики переключили внимание на меня.

— Тиальса, пожалуйста, помоги сесть. А ты, друг дней моих суровых, подожди снаружи — ни к чему тебе слушать все мои высказывания, а то будешь выть, заикаясь…

— Куда ты собралась?! — чуть не плача, по новой завела подруга, как только за волком опустился полог. — Ты же на части рассыпаешься!

— Ничего, соберете, когда понадоблюсь, — где веревочкой перевяжете, где гвоздиком прибьете. Лежать еще хуже, никакого терпения нет…

Каких сил и выражений мне стоило подняться, привести себя в порядок и выползти наружу — отдельная жуткая история, но зато мне сразу стало легче, даже в голове прояснилось. Я, жмурясь от удовольствия, осторожно вдыхала свежий морозный воздух, подставляя лицо ночному ветерку. Небо, словно рваной шалью, было кое-где прикрыто низкими облаками, в прорехи между которыми проглядывали яркие звезды. Одна из лун только показала свою макушку из-за дальнего хребта, но мне совсем не требовался свет, чтобы в деталях разглядеть панораму спящего лагеря. Все было спокойно.

У входа меня ждали Ворх и надха, тут же подставившая пушистую спину. Я привычно устроилась верхом, обхватила руками мощную рысью шею и повернулась к хмурой Тиальсе.

— Не жди меня и не волнуйся, мы быстро. И… не сердись, пожалуйста! Я должна во всем разобраться, просто не могу иначе!

— Уже поняла. — Расстроенная подруга махнула рукой. — Осторожней там: тебя из дебрей Запределья вытаскивать будет некому!..

Ворх заверил, что присмотрит за мной лично, Линга согласно фыркнула, и мы бесшумно двинулись вперед. Я почти сразу впала в полудрему, убаюканная медленной и осторожной поступью надхи, поэтому не могу сказать, сколько времени заняло наше путешествие, но зато момент прибытия почувствовала сразу и без посторонней помощи.

По мере приближения к интересующему нас уголку природы под закрытыми веками разливалось мерцающее голубоватое сияние. Оно, как-то незаметно добавившись к привычной цветовой гамме, постепенно становилось все сильнее и под конец уже просто резало глаза. Я встряхнула головой, приняла вертикальное положение и осмотрелась. Лес как лес, и опушка ничем не отличается от прочих — на первый взгляд, во всяком случае. Тихий заснеженный пейзаж, залитый светом луны, сквозь который пробивается то самое свечение. И что бы это значило?!

Я соскользнула с пушистой спины в глубокий нетронутый снег и медленно побрела вперед, на всякий случай держась одной рукой за шею неслышно шагающей рядом Линги. Превозмогая слабость, я кое-как удерживала в сознании проступившую «картинку»: две неравные пересекающиеся окружности, обозначенные буйным пламенем; в центре «пятачка», образовавшегося в месте их наложения, — еще один круг, совсем небольшой (а свечение характерного оттенка недвусмысленно говорит о том, что его рисовали живой кровью). И три яростно пылающих костра, возле них — сгустки красноватой темноты, из которых медленно вытекает жизнь…

Я, подчиняясь интуиции, выбрала целью среднее, самое маленькое пепелище и, опустившись на колени, стала разгребать успевший смерзнуться снег. Ворх молча отодвинул меня в сторону, к нему присоединилась Линга, и скоро их общими усилиями был расчищен весь интересующий меня участок. Я сбросила рукавицы и для начала коснулась ладонью колких темных льдинок, обозначавших границы круга. Ошибиться невозможно — это была кровь Дина: на какой-то момент я ощутила его запах и прочувствовала гулкое биение отчаянно колотящихся сердец как собственный пульс…

Накатившая слабость чуть не уложила меня пластом там же, в сугробе, но я усилием воли удержалась в сознании. Надха обеспокоенно всмотрелась в мое наверняка позеленевшее лицо и села рядом, следя за каждым движением, а я поползла дальше, не вставая с колен. Вот и кострище. Я опустилась в снег, отдышалась, дотянулась до самого центра темного пятна и зачерпнула полную горсть пепла…

В морозном воздухе, слегка синеватом из-за подступивших сумерек, медленно клубился мощный столб особенно густого дыма над костром, горевшим в пока незанятом круге. Неожиданно прямо в огонь вонзились две ослепительно-яркие молнии, появившись ниоткуда и наполнив пространство сухим шелестящим треском. Дым прянул во все стороны сразу, окутав опушку плотным удушливым облаком, затем, словно устыдившись и опомнившись, опять собрался в столб, на фоне которого постепенно выткались два полупрозрачных силуэта. Еще миг — и внушительные фигуры, вдруг обретя цвет, плотность и объем, ступили на притоптанный снег, уже будучи вполне узнаваемыми: двое высоких статных мужчин в свободных одеяниях, с резными посохами в руках и волнистыми волосами ниже плеч.

Лицо брюнета в черно-белом украшали округлая ухоженная бородка и философское выражение; черты второго — в серебристом — были до такой степени размыты, что можно было только судить о том, куда он смотрит, и то не наверняка. Первый, с интересом оглядевшись, остановил свой взор на моей неподвижно застывшей тушке, потом поднял глаза на принца и жизнерадостно разулыбался:

— Так-так-так! Давненько нас не беспокоили на предмет откупа жизни, а?

Он подтолкнул своего спутника локтем, но получил в качестве ответа лишь безмолвный кивок. Потом вдруг посерьезнел, откашлялся и, сурово нахмурив брови, пророкотал густым басом, обращаясь к Дину:

— Что заставило тебя, смертный, потревожить наш покой?

— Без весомой причины я не осмелился бы на столь дерзкий поступок, о небожители! — Голос Дина звучал уверенно и спокойно, хоть и был напряжен как натянутая струна. — Я прошу позволения у тебя, Бог Смерти, и у тебя, Бог Времени, откупить право на жизнь для этой женщины!

Брюнет внимательно пригляделся к стоящему навытяжку принцу:

— Ты впервые проводишь обряд самостоятельно?

— Да! — Дин отвечал громко, кратко и четко.

— Оно и видно! Расслабься, она не умрет, пока мы не закончим переговоры. Время течет сейчас лишь для тех, кто стоит в пределах этого круга. Для остальных пройдет всего мгновение, проговори мы здесь хоть месяц напролет…

— И все же я не хотел бы медлить!..

— Будь по-твоему, — снова разулыбался брюнет, подмигивая коллеге. — Желание клиента — закон! И на сколько лет хотел бы ты отсрочить ее смерть?

— На сто пятьдесят!

Густые брови бородача взмыли верх, он присвистнул и снова обратился к Богу Времени:

— Вот это я понимаю! Истинно по-королевски: просить так просить! Впрочем, у вас в роду и двести лет жизни не предел, есть где разгуляться… Ты хоть знаешь, как принято рассчитываться за подобные услуги?

— За десять лет ее жизни — год своей! — кивнул принц, не сводя немигающего взгляда со своего собеседника.

— Итак, что же у нас тогда получится…

Брюнет задумчиво пожевал губами, но в этот момент безликий бог, до сих пор внимательно разглядывавший мое неподвижное тело, тронул его за плечо и поднял вверх указательный палец, не то призывая к молчанию, не то предупреждая о чем-то. Бог Смерти кивнул, сделав несколько неторопливых шагов, подошел к самой границе пылающего круга и некоторое время рассматривал меня и так и этак, задумчиво качая головой. Затем вернулся в центр, встал у ровно горящего костра, утвердил в снегу посох и сложил поверх него руки.

— У вас ведь нет недостатка в женщинах, почему же ты так хочешь сохранить жизнь этой?

Несмотря на неожиданность вопроса, Дин долго не раздумывал:

— Потому, что без нее моя собственная жизнь теряет всякий смысл!

— Хм, как тебя зацепило! — Бог Смерти помедлил со следующей фразой. — Видишь ли, тут есть некоторые сложности…

— Что?!! — Взгляд еще больше потемневших глаз принца, казалось, метал искры.

— Ты действительно уверен, что тебе нужна именно эта женщина?

— Да!

— За нее придется платить втрое, между прочим!

— Я согласен!!! — Ответ прозвучал раньше, чем бог успел закончить фразу.

— Девчонке-то как с парнем повезло! — покачал головой бородач, снова повернувшись к Богу Времени. — Что ж…

Он подбросил свой посох в стылый воздух, перехватил его как указку, но тут снова зазвучал голос принца:

— У меня есть еще одна просьба.

— Говори, — разрешил брюнет, опуская посох и заинтересованно вскидывая брови.

— Я, как величайшей милости, прошу вашего позволения и помощи, чтобы разделить с ней особенность, свойственную представителям нашего рода: сохранять молодость и красоту до самого смертного часа!

— Вот уж у кого губа не дура! — искренне развеселился бог и расхохотался, подталкивая коллегу локтем в бок. — А ты не подумал, что вся эта роскошь может в конце концов достаться кому-нибудь совсем другому?!

— Я настаиваю на своей просьбе! — Дин упрямо склонил голову, не сводя напряженного взгляда с небожителя и хмуря брови.

— Да мне-то что, тебе рассчитываться! Кстати, ты знаешь…

— Так же, как и за жизнь! — перебил его Дин, с трудом сглатывая. — И я согласен! Только умоляю — быстрее!..

— Я же сказал: ничего ей не сделается! — досадливо поморщился бородач. — Ты что же, богу не веришь?!

— Верю. — Дин взял себя в руки. — Прошу прощения!

— Так-то лучше! Значит, в общем и целом ты согласен отдать шестьдесят лет своей жизни ради этой женщины, несмотря на то что час назад она пообещала тебя убить?!

— Да!!!

Боги переглянулись. Брюнет, пожав плечами, снова поднял свой посох к пасмурному небу, на котором в редких рваных прорехах уже проклюнулись первые робкие звезды.

— Поди пойми этих смертных! Впрочем, дело хозяйское… Теперь по своей воле ты обязан будешь явиться в мое распоряжение на целых шесть десятилетий раньше срока, отведенного тебе судьбой. Условия приняты, стороны согласны, договор заключен. Да будет отныне так!

Он сделал резкое движение, словно стряхивая с посоха невидимые капли. С неба к заснеженной земле рванулась ослепительно-белая молния. Не долетев нескольких метров до поверхности, она разделилась натрое, и каждое искрящееся «копье» устремилось к своей цели: к навершию посоха Бога Смерти, груди принца и моему почти бездыханному телу. Несколько долгих мгновений тишины, нарушаемой потрескиванием извивающихся молний, связавших нас троих воедино, затем золотисто-зеленая вспышка — и темнота, глухая и вязкая, как вековое болото…

О том, что происходило дальше, я узнала со слов бдительного Ворха. Для них, застывших в напряженном ожидании под прикрытием деревьев и густого кустарника, время переговоров слилось в одно тягостное мгновение. Едва Дин успел затянуть обрывок ремешка на кровоточащем запястье и дочитать заклинание, как ослепительные молнии, ударившие в основной круг, погрузили окружающий мир в непробиваемую тишину, а последовавшая за ними вспышка лишила их возможности видеть вообще…

Через пару минут они смогли разглядеть, что круги почти угасли, между ними темнеет на притоптанном снегу неподвижное тело принца, жертвы бесследно исчезли, а я сижу возле догорающего костра и, согнувшись пополам, надрывно кашляю, пятная белизну алыми брызгами и тягучими сгустками темной крови. Тарглан очнулся первым, в два прыжка оказался возле меня и поддерживал до тех пор, пока дыхание не выровнялось. Потом осторожно подхватил на руки, укутал плащом и, отдав несколько распоряжений напоследок, сел на коня. Он так и вез меня до лагеря на руках, останавливая Ворона каждый раз, как мое неровное хрипение прерывалось приступами жестокого, мучительного кашля, после которых я никак не могла отдышаться, корчась от нестерпимой боли в груди…

Оставшиеся в лесу воины под руководством Ворха хлопотали вокруг принца: привели в чувство, дали глотнуть вина, закутали в плащ и, бережно погрузив на коня, отправили с отрядом в лагерь. Другие в это время затушили огонь и засыпали снегом кострища и выжженные круги, уничтожив таким образом следы происходившего действа. С ними двинулась в обратный путь и надха, закончившая ликвидацию следов крови на своей великолепной шкуре…

На сей раз ускользнувшая было реальность ворвалась в мое сознание вдруг и сразу, напомнив о себе нахлынувшими звуками, режущей болью в глазах и приступом дикой тошноты. С пустым желудком удалось договориться довольно быстро, а вот глаза взбунтовались не на шутку — под накрепко зажмуренными веками бушевал пожар. Казалось, кто-то недобрый щедро насыпал мне в глазницы полные пригоршни горячих углей, которые успели прожечь все содержимое черепной коробки до самого затылка — по-моему, болела даже подушка под головой!.. Я осторожно потерла саднящие веки, но стало только хуже, что и заставило меня невольно ругнуться хриплым шепотом. Голоса тут же стихли, на лоб легла прохладная ладонь, и голосок Тиальсы обрадованно возвестил:

— Хвала богам, очнулась!

— Как ты? — поинтересовался голос Ворха.

Я, не открывая глаз, поморщилась и старательно придала лицу подходящее случаю выражение.

— У Призрака спроси, а то вслух выражаться не хочется…

— А я, по-твоему, так и буду за тебя пожизненно краснеть? — отозвался сын вождя откуда-то слева.

— Кто-то же должен, если я сама давно разучилась… Ч-ч-черт! … …! — Попытка приоткрыть веки вызвала вспышку режущей боли в самой глубине глазниц.

— Не спеши! — Это Альниола подступила ко мне с какими-то каплями, от которых сразу стало легче. Боль постепенно уходила, оставив легкую, вполне терпимую резь.

— Ох, спасибо! — Я наконец-то смогла открыть глаза и окинуть окрестности мутным взглядом. Так и есть: имеющиеся в наличии сливки общества в полном составе столпились у моего ложа и выжидательно смотрели на меня, почему-то молча. Я в свою очередь подозрительно прищурилась на них. — Что это с вами?!

— С нами-то как раз все в порядке, а вот с тобой…

— Со мной, по-моему, тоже, — определилась я, наскоро допросив свой многострадальный организм. — Только есть хочется просто зверски… Так что близко подходить, пожалуй, пока не стоит.

Это невинное признание почему-то вызвало бурю восторга у присутствующих. Следующие несколько минут, несмотря на предупреждение, меня тормошили (впрочем, очень бережно), обнимали, целовали куда придется, хлопали по плечу, гладили по голове, носили на руках (правда, недолго — я запросилась обратно в постель) и даже несколько раз как следует облизали (до сих пор не знаю наверняка, кто именно). Когда все немного успокоились и подались к выходу, подчинившись нашим уважаемым знахаркам, я нашла взглядом принца.

— Дин!

Он обернулся, вскинул на меня бесстрастные темные глаза, потом удивленно шевельнул бровью — по имени я не называла его уже очень давно.

— Извини за вчерашнее. И… спасибо!

Несколько бесконечно долгих мгновений он смотрел на меня в упор и не мигая, потом в самой глубине бездонной темноты его зрачков что-то дрогнуло… или мне просто показалось?..

— Не за что, — тихо проговорил он, отвернулся и шагнул к порогу, запахивая на ходу плащ.

Сестрички-островитянки убедились, что состояние посланницы небожителей больше не внушает опасений, и тоже покинули мое жилище. Тиальса пошла их проводить и озадачить отрядного шеф-повара моим проснувшимся аппетитом. Оставшись одна, я дотянулась до столика и взяла заинтересовавший меня странный предмет, который оказался вконец изувеченными останками моего любимого кубка. Совсем недавно это было изящное вместилище для напитков, сработанное из черненого серебра и покрытое тончайшим узором, изображавшим диковинных птиц на ветвях не менее диковинных деревьев. Теперь же в моих руках был бесформенный кусок скомканного металла с четырьмя сквозными трехгранными отверстиями, а в крайнем из них поблескивал застрявший острый обломок серебряного когтя…

ГЛАВА 3

Выждав несколько дней, пока я окончательно не встану на ноги, отряд снова двинулся к намеченной цели. На сей раз ею была Бездонная пещера, пользовавшаяся дурной славой среди местных жителей из-за того, что в ней периодически бесследно пропадали люди. Только вот никому из них и в голову не приходило, что, возможно, многие пропажи носят вполне целенаправленный характер. В курсе происходящего были, пожалуй, лишь немногие посвященные.

Дело в том, что в Потаенной зале, затерянной в самой глубине пещеры, открывалось несколько порталов сразу в разные пункты назначения, в том числе и во владения эдла Роклдорна — старейшего представителя древнего аристократического рода, властвовавшего в этих краях со времен первых Лоан-Ксорр-Локков. Как старый друг ныне покойного короля-отца и ярый сторонник правления законной династии, он сразу же влился в ряды наших единомышленников, поддерживал отряды повстанцев оружием и финансами. Сейчас его замок — по сути, небольшой город — являл собой базовый лагерь, где мы должны были дожидаться присоединения остальных отрядов перед переброской к месту решающего сражения.

Посланцы Великого Эдла прибыли в отряд пару дней назад, чтобы провести нас к пещере окольными путями. В первый же вечер после того, как был начат новый переход, нас настиг жестокий буран, который лично я была склонна считать происками врагов, несмотря на уверения принца и проводников, что подобная погода совсем не редкость в этих краях, особенно в последние годы. Впрочем, я во всех жизненных неурядицах винила Кронигана и его приспешников — так мне было легче справляться с трудностями.

Не стану в подробностях описывать это путешествие — при наличии даже не слишком развитого воображения нетрудно во всей красе представить себе непрерывно сыплющийся с низкого мрачного неба колючий снег вперемешку с мелкими льдинками, хлещущий резкими порывами обжигающе-ледяной ветер, от которого перехватывало дыхание, а кожа на лице и руках трескалась, несмотря на капюшон и рукавицы, полное отсутствие даже намека на какую-нибудь самую завалящую дорогу и все тому подобные прелести. Скажу только, что меня надолго не хватило.

Сначала я довольно неплохо себя чувствовала и успешно противостояла усилившемуся морозу благодаря той самой одежке, сшитой Лхаанной из шкуры скального барса. Да, я в свое время вернула принцу его подарок, не желая быть обязанной ему чем-либо. Но после недавних событий Дин столь долго и настойчиво убеждал меня принять обратно хотя бы этот его дар, приводя в качестве основного аргумента то, что дальше будет еще холоднее, да и при таком количестве почитателей выглядеть надо соответственно… Сыграли свою роль и старания сестричек-знахарок, неусыпно бдевших за мной, так что я в конце концов сменила гнев на милость. Несмотря на их заботу, на третьи сутки почти безостановочного сканирования окружающего пространства на предмет обнаружения возможной засады и предотвращения гибели войска под лавиной или обвалом я совсем сдала и попросту отключилась прямо в седле.

Упасть мне, конечно, не дали. Подхватили на ходу и объявили внеочередной привал, чему все, включая воинов, собак и лошадей, были только рады. Даже глогги поголовно залегли в снегу, вытянув шипастые шеи, отфыркиваясь и гулко всхрюкивая. Для тех, кто не знает: глогги — ящероподобные создания, размером и внешностью один в один вымершие у нас когда-то стегоцефалы, но без наспинных гребней и явно теплокровные, поскольку сохраняли активность, несмотря на снег и мороз. Выносливые, терпеливые, мощные и неприхотливые, способные довольствоваться мерзлой сосновой хвоей и сухими водорослями, они были незаменимы как тягловая сила, да и мясо у них было вполне приличным — что-то вроде нежирной свинины.

Двухчасовая передышка вкупе с ранним обедом на скорую руку всем пошла на пользу. Мою промерзшую до костного мозга тушку отогрели у костра, отпоили специальным травяным отваром, заставили проглотить что-то съедобное и вкусное и отправили в обоз к легкораненым. (Тяжелораненых приходилось оставлять на попечении местных жителей в поселениях, попадавшихся на пути следования. К слову сказать, эти самые жители встречали нас как национальных героев, отдавали буквально последнее из припасов и фуража, отряжали с нами всех, кто был способен держать оружие, а уж раненые воины были просто нарасхват. Это, конечно, не только радовало и трогало до самой глубины души, но и напоминало лишний раз о том, как настрадался народ за Темные годы и как важна поэтому наша миссия…).

Принц лично проследил за тем, чтобы меня удобно устроили в самой теплой кибитке, запряженной самым смирным глоггом, приставил охрану, несмотря на мои возражения, и дал команду двигаться дальше. Я быстро согрелась в своем коконе из меховых одеял и расслабленно слушала сквозь блаженную полудрему, как снаружи свистит усиливающийся к вечеру ветер, переговариваются воины, поскрипывают колеса многочисленных повозок и гулко пыхтят глогги, мерно топая тумбообразными парнокопытными конечностями…

Неожиданно меня буквально подбросило на мягком ложе. Ч-ч-черт! Я уже отвыкла от столь неожиданного включения в работу всех моих сенсоров сразу! И что же там у нас такое страшное случилось? Да почти ничего: подумаешь, с пути немного сбились, не туда свернули — в такой снежной круговерти не то что нужную расщелину, край земли не увидишь, пока не загремишь с него под фанфары! Правда, теперь мы бодро шагаем совсем в другую сторону, и только что строевые песни не поем и флагами в такт не машем, удаляясь от пещеры, которая в поле моего «зрения» все сильнее полыхает багрово-желтым, словно пытаясь таким образом дать понять недогадистым нам, что дело нечисто.

Поэтому я, наскоро припомнив пару-тройку подходящих случаю выражений, на ощупь натянула на себя меха и сапоги, помедлила у плотно зашнурованного полога, собирая остатки силы воли, потом, как говорится, «сжав зубы в кулак», вынырнула наружу, в беснующуюся метель. Агат приветствовал меня радостным ржанием, охрана озадаченно взяла «на караул», а надха неодобрительно фыркнула, сверля сердитым взглядом.

— Спокойно, друзья-товарищи! Не спорю: можно было и тебя попросить передать новости принцу через Тарглана, только я хочу опять всех спасти сама. Может, я половину своей сознательной жизни Брюсу Уиллису завидую — в хорошем смысле!..

Мое окружение, конечно, не слышало о героях «Армагеддона» и целых четырех «Крепких орешков», но настроение, в общем, уловило и не стало мешать. Принца явление меня народу тоже поначалу совсем не обрадовало, но, когда я в двух словах пояснила суть проблемы, он даже в лице переменился. Это его лицо заставило наших сусаниных начать заикаться на всех согласных звуках и путаться трясущимися руками в тщетной попытке развернуть на ветру пергамент с картой под аккомпанемент моих сдавленных смешков.

Впрочем, долго резвиться было не ко времени, учитывая обстоятельства, и прежде всего то, что в пещеру надо было попасть до заката. Поэтому я просто указала верное направление и самый подходящий путь через лабиринт извилистых распадков. Уставшее войско слаженно развернулось и последовало новым путем, а на мою долю досталась очередная порция изъявлений благодарности со всех возможных сторон и роль замыкающего, чтобы на пару с надхой отыскивать в этом снежном хаосе уставших, отставших и заплутавших.

Последний переход мы проделали гораздо быстрее, чем ожидали сами. Возможно, всех воодушевило предвкушение скорого завершения выматывающе долгого марша по каменистым ущельям, заснеженным по самое некуда. Или просто ветер стал попутным, только уже через три часа едущие в авангарде возвестили о приближении к заветной горе. К тому времени я, мысленно поставив «галочку» в списке добрых дел на сегодня, позволила себе немного расслабиться. Мне хотелось взглянуть на легендарную пещеру, поэтому я не поддалась на уговоры и не стала возвращаться в кибитку, но усталость и холод взяли свое, и теперь я практически спала, чудом удерживаясь в седле — в основном благодаря осторожности Агата.

Внутри не было ветра, отчего сразу же стало как будто теплее. Под высокими сводами, с которых свисали внушительных размеров сталактиты вперемежку с полупрозрачными сосульками, всполошенно металось гулкое эхо, по ребристым от натеков обледеневшим стенам скользили мерцающие отблески пламени многочисленных факелов, причудливо изгибаясь на выступах и теряясь в резкой тени расщелин. Животные осторожно переставляли ноги, то и дело спотыкаясь и оскальзываясь на неровностях ледяного пола. Приглушенный рокот голосов, цоканье сотен копыт, бряцание оружия, гулкое фырканье глоггов, скрип тяжелых повозок и прочие разнообразные звуки частью глохли в стылом воздухе, частью искажались и словно приумножались в замкнутом пространстве, смешиваясь в причудливых сочетаниях и возвращаясь неузнаваемой какофонией, заставляя порой вздрагивать от неожиданности.

В общем и целом подземный лабиринт немного напомнил мне Капову пещеру. Не знаю, правда, была ли Бездонная пещера такой же трехъярусной, нам вполне хватило блуждания по лабиринту главного уровня. Объединив усилия, мы с проводниками успели вывести нашу орду в нужное место как раз ко времени. Неровные своды огромной залы, равнодушно скалясь на нас кривыми зубами сталактитов, терялись во мраке, недостижимые для света факелов; посередине чернильно поблескивала вода, почему-то не застывшая, несмотря на собачий холод. Затейливо изукрашенные натеками стены щерили щербатые пасти узких проемов, обрамленных бахромой тускло мерцающих сосулек.

Портал нам должны были открыть с той стороны, и в промерзшем воздухе уже явственно ощущались энергетические колебания. Принц жестом подозвал меня поближе, затем спешился, перебросив поводья через луку седла, и подошел к самой кромке зеркально-неподвижной воды. Несколько мгновений он как будто к чему-то присматривался, потом поднял руки, подался вперед и плавным движением ладоней словно стронул с места все находящееся перед ним пространство. Очертания существ и предметов, и без того нечеткие из-за полумрака и неровного света факелов, дрогнули, оплыли, сильно исказившись, и заколыхались, как будто попали в марево раскаленного воздуха. Прямо перед ним, заставив наших лошадей попятиться, тьма с легким шелестящим звуком распахнулась, открыв широкий овальный проход, щедро лучившийся мягким золотистым светом.

Дин снова вскочил в седло и развернул коня:

— Всем разбиться на группы по пятьдесят, в колонну по пять. Шагаете одновременно, с разрывом после предыдущей партии на счет «восемь». Командирам — следить за порядком, проходите последними. Вы четверо, — кивок в сторону самых опытных военачальников, — замыкающими. Когда пройдем, откроем еще несколько порталов для ускорения переброски, порядок движения — тот же. До встречи!

Мы направили коней к низкой кромке прохода и одновременно погрузились в мерцающее облако. Мои сенсоры болезненно запульсировали, реагируя на избыточный выплеск энергии; резкий переход от вязкой, почти осязаемой темноты пещеры к искристому свечению заставил меня зажмуриться. Ощущение стремительного полета куда-то вперед и вниз, едва уловимый невнятный шелест, дуновение свежего ветра в лицо…

— С прибытием!

Я, все еще жмурясь, привычно просканировала пространство сразу во всех возможных направлениях. Полученная картина мне в общем и целом понравилась, и я приоткрыла один глаз. Мы стояли в глубине просторного внутреннего двора огромного древнего замка. Нас приветствовали сразу несколько человек в меховых плащах. Прямо передо мной склонил огненно-рыжую мелкокудрую голову высокий статный индивид в одежде явно иноземного покроя.

— Спасибо! — машинально кивнула я, продолжая оглядывать зубчатые стены и круглые башни, подпирающие небо.

Встречающий помог мне сойти с коня, галантно приложился губами к моим пальцам и поднял на меня лучистые глаза такой ослепительной голубизны, что вокруг посветлело, несмотря на пасмурное небо и снова начавшийся снегопад. Его улыбка была настолько жизнерадостной и заразительной, что я невольно расцвела в ответ.

— Глазам не верю — Тханимар?! Где тебя носило все это время, бродяга?

Принц, а за ним и Сотрес во главе целой группы друзей детства, торопливо спешившись, принялись обнимать это рыжее чудо, не забывая отвесить ему тумак-другой и похлопать по плечам.

— Проще перечислить места, где меня не было. — «Бродяга» небрежно тряхнул головой, отбрасывая за спину пламенеющие пряди. — Но, мой принц, мы еще успеем поговорить, а сейчас наша помощь потребуется магам!

Мы отошли в сторонку, чтобы не мешать следующей партии прибывающих, и Дин вдвоем с Тханимаром устремились к стоявшей отдельно компании, с ходу присоединившись к манипуляциям, которые проделывались ими с завидной синхронностью. Вскоре на фоне замшелых камней крепостной стены замерцало еще несколько порталов. Они тут же начали функционировать, периодически выпуская из овальных бликующих «дверей» все новые группы наших соратников. Принц, убедившись, что «процесс пошел», вернулся к нам, на ходу забрасывая спутника вопросами.

Я с интересом прислушалась. Из оживленных переговоров можно было понять следующее. Тханимар, как один из лучших молодых магов государства, был в свое время кандидатом «номер раз» на почетную должность штатного чародея при дворе короля. Незадолго до печальных событий в монаршем семействе он отбыл за океан для завершения обучения у тамошних знатоков магии, а после воцарения на престоле Кронигана благоразумно воздержался от возвращения, справедливо полагая, что правитель наверняка попробует заполучить его к себе на службу. Молодой чародей решил, что как-то не готов к такой переоценке ценностей в своей жизни, а посему самозваный король обломается и от огорчения не упустит случая припомнить ему давнюю дружбу с настоящим наследником престола. Поэтому Тханимар, оставаясь вне досягаемости правителя, занялся вербовкой полезных кадров, совершенствованием своего мастерства и поисками подходящих артефактов и необходимой информации.

Когда часы стали отсчитывать последний год из отпущенного Пророчеством срока, он все-таки рискнул отправиться в обратный путь, чтобы попытаться чем-то помочь на месте или, в случае совсем уж песцового развития событий, хотя бы погибнуть плечом к плечу с друзьями. Возвращение затянулось, потому что природные катаклизмы, участившиеся в королевстве из-за недовольства небожителей, успели основательно затронуть и окружающий мир.

— …Таких песчаных бурь по ту сторону океана не припомнят уже лет четыреста! Когда же мы все-таки смогли отплыть, начались новые сюрпризы. Все Великие моря Североземья, по-моему, промерзли до самого дна. Мы не смогли пробиться сквозь льды даже в районе Теренахских островов, пришлось поворачивать на юг. Ты еще не в курсе, что карта морских течений теперь недействительна? И что Лакатранский архипелаг уменьшился на восемь островов — тех самых, с вулканами, которые попросту взорвались один за другим в течение двух последних лет? Значит, можешь начинать гордиться, что получил информацию из первых рук! И никакой живности в воде — абсолютно! Кроме разве что водорослей да «морских шакалов»… Кстати, этих веселых ребят развелось чересчур много, на мой взгляд, — грабят уже друг друга, причем пленных не берут. Спасибо русалкам — не забыли давнюю дружбу с вашим родом, и то пришлось до самого Бальдиара подтягивать пояса и урезать пайки, там-то уж мы отвели душу! И это еще не все…

Я бы и дальше слушала повествование нового знакомого, но неожиданно мое внимание привлекла весьма впечатляющая картина. Во время разговора мы подошли довольно близко к центральной части замка, и теперь парадное крыльцо просматривалось целиком. На широких каменных ступенях неподвижно стояли надхи. Восемь потрясающе прекрасных огромных кошек внимательно следили за происходящим во дворе.

Девятого зверя, сидевшего чуть в стороне, в густой тени боковой башни, я заметила не сразу, но, увидев, просто не могла оторвать от него глаз. Этот надх был крупнее остальных и, пожалуй, старше. Царственная осанка, широкие лапы в россыпи мелких серебристых крапинок поверх медных переливов густой шерсти с волнистыми очесами по всей длине, надменно-снисходительное выражение немигающих глаз яркого золотисто-медового цвета; темно-рыжий, почти малиновый цвет пушистой шкуры оттенен сажево-черными и шоколадными подпалинами, мощную шею укутывает настоящая грива, по которой от основания черных бархатных ушей струятся две ослепительно-белые полоски…

Парой мгновений позже мои сенсоры зацепили множество свежих шрамов под роскошной шубой и сделали явным для меня тот факт, что совсем недавно этот изумительно вылепленный природой организм — как и остальные восемь — выдержал основательную пытку голодом, находясь в обездвиженном состоянии под воздействием очень мощного дурманящего средства, усиленного с помощью какой-то нездешней магии.

Я не отвела взгляда, отвешивая вежливый полупоклон, и распахнула сознание — пусть себе смотрит на здоровье, там все равно нет никакого криминала, только искреннее восхищение. Надх сощурил миндалевидные глаза и тут же перевел взгляд на кого-то, стоявшего рядом со мной. Это Линга успела занять свое законное место по левую руку от меня, разве что вид у нее был несколько непривычный. Величия и грации, положим, ей всегда было не занимать, но сейчас добавилась к движениям этакая изящная небрежность, а к обычной снисходительности взора — суровая независимость.

Все понятно: потрясающие особи, подобные увиденному, наверняка не бродят стаями даже при дворе их повелителя, не говоря о наших краях, и в то же время — кем бы ни был сей сногсшибательный представитель древнего племени разумных Парящих Рысей, статус личного телохранителя посланницы небожителей тоже что-нибудь значит, если не сказать больше…

За спиной раздался негромкий голос:

— С благополучным прибытием, госпожа «видящая»!

— Спасибо, — рассеянно кивнула я, не оборачиваясь, поскольку была поглощена созерцанием безмолвного диалога между надхами. Потом в глубине сознания что-то сработало, и я резко развернулась. — Нортис?! Не может быть!

Стоящий передо мной ладный парень в пригнанной кольчуге и добротной походной одежде сиял улыбкой от уха до уха, одновременно заливаясь краской смущения от маковки до пят.

— Откуда ты здесь, чудо?!

Я шагнула к нему, намереваясь на радостях как следует по-дружески обнять, но стоявшая поблизости огромная угольно-черная псина с куцым хвостом и обрезанными ушами предупреждающе зарычала, демонстрируя впечатляющий набор острых даже на вид белоснежных клыков и нервно подрагивая влажными ноздрями. Нортис вскинул руку, но ни сказать, ни сделать ничего не успел, как и я, — Линга плавно повернула голову и вперила в налившиеся кровью глаза грозы местных Баскервилей немигающий, почти осязаемый взгляд. Пес тяжело содрогнулся всем телом, прижал остатки ушей и, подергивая отвисшими брылами, медленно припал на передние лапы, словно был не в силах выдержать всю тяжесть пристального рысьего внимания.

Эта пантомима длилась недолго. Парень, с опаской оглядев надменно сощурившуюся надху и неподвижно замершего, словно примороженного пса, недоуменно развел руками:

— Что это с Броулом?!

Потом присел на корточки рядом с черным зверем и потеребил густую шерсть на его загривке. Пес жалобно заскулил, вильнув обрубком хвоста, но так и не смог отвести взгляд от золотисто-изумрудных глазищ. Я, кстати, совсем не спешила разруливать ситуацию — было интересно, чем все это закончится, особенно если учитывать присутствие среди зрителей незнакомого надха, который продолжал украшать своей персоной парадное крыльцо.

К чести моего спасителя, он быстро уловил что почем и обратился прямо к Линге, сопровождая учтивые слова не менее учтивым поклоном:

— Уважаемая госпожа, отпустите моего друга, пожалуйста! Он совсем не собирался покушаться на жизнь «видящей», просто беспокоился за мою…

Я не удержалась и фыркнула:

— Видишь, Линга, от меня самой уже требуется защищать окружающих, включая бойцовых собак и молодых людей, а ты все за мое здоровье тревожишься!

— …и, если что не так, приношу извинения за нас обоих! — закончил Нортис, бесстрашно подходя к суровой надхе на расстояние шага.

— В самом деле, не будь уж так жестокосердна к мальчикам, тем более друзьям! — поддержала я и подмигнула соратнице.

Линга снисходительно фыркнула и отвернулась. Черная громадина обрадованно вскочила и ринулась к хозяину, а тот, обнимая пса за мощную шею, охваченную фасонистым ошейником со множеством заклепок, назидательно произнес:

— В другой раз будь внимательнее и не рычи понапрасну!..

Между тем просторный двор постепенно заполнялся по мере прибытия через порталы новых партий воинов, лошадей, повозок и прочего. Усиливались шум и неминуемая в подобных случаях рабочая суета. Всюду сновали подданные эдла, разводя людей по казармам, раненых по лазаретам, животных по стойлам и вообще — кого куда следует. Снегопад усилился, в синеве быстро наступающих пасмурных сумерек там и сям загорались костры, слышались голоса и конское ржание — войско обустраивалось на новой базе, последней перед решающим сражением…

— Вот, оказывается, куда ты забрела!

За спиной возникли до боли знакомые фигуры. Броул ощетинился и оскалился, но покосился на хозяина и благоразумно промолчал, хоть и продолжал сверлить подошедших свинцовым взглядом.

— Оно того стоило, мой принц. Позвольте представить вашему высочеству моего юного друга и спасителя!

Нортис и не подумал тушеваться: отвесил всей почтенной компании сдержанный поклон и выжидающе вскинул глаза на принца.

— Рад знакомству! — Дин кивнул и протянул руку, окидывая внимательным взглядом стоящий рядом шедевр местного собаководства. — Если не ошибаюсь, этому зубастому четвероногому приятелю мы тоже кое-чем обязаны?

— Не ошибаешься, — кивнула я. — Именно эта очаровательная собачка посодействовала уменьшению количества личных гвардейцев короля на территории города Гранец… Правда, лапочка?

«Собачка-лапочка» возмущенно фыркнула, но старательно закрутила обрубком хвоста и растянула огромную клыкастую пасть в улыбке, не лишенной своеобразного очарования. Все развеселились.

— Что ж, — кивнул принц, — я, пожалуй, тоже представлю тебе кое-кого.

И широким жестом повел рукой в сторону крыльца. Надхи одновременно повернули к нам кистеухие головы и синхронно склонили их в медленном поклоне. Мы ответили по всем правилам этикета, пока Тханимар называл рысей по именам.

— Высокочтимый Хартр, не нахожу должных слов, чтобы выразить свой восторг от встречи с вами! — Медовоглазого надха Дин приветствовал отдельно, а едва слышный голос кого-то из новых знакомых предупредительно пояснил за моей спиной: «Среди Парящих Рысей это главная персона после повелителя, не считая прямых наследников!» — Рад, что слухи о вашей гибели оказались настолько преувеличенными…

Его молчаливый собеседник перевел взгляд на стоящего рядом со мной Тханимара. Тот пояснил:

— В общем-то эти самые слухи были не так уж далеки от истины, а не ввяжись мы в бой с той эскадрой «морских шакалов», так и совсем бы от нее не отличались… Волей небес на нас нанесло именно те пиратские корабли, на которых за океан перевозили запрещенные товары, в том числе и такой вот «живой груз».

— А чтобы не брыкались, элементарно морили голодом и попутно прибегали к варварским способам обездвиживания…

— …в сочетании с грубыми, но верными магическими приемами, дополняя их физическим воздействием за малейшую провинность — например, чересчур недоброжелательный взгляд искоса! — кивнув, закончил Тханимар мою мысль вслух.

Я медленно вдохнула, считая про себя до десяти, чтобы удержать внутри закипающую ледяную ярость.

— Вот же м-м-п-пс… сволочи!!! — Удержаться от более полного высказывания меня заставил немигающий взгляд золотисто-медовых глаз в упор. — Прошу прощения!

— Нам они тоже не понравились, — подал голос кто-то из компании чародея, сопровождая слова тихим смешком. — Да упокоятся с миром их черные души…

— Все что ни делается — к лучшему! — подытожил принц. — Хватит мерзнуть, пойдем внутрь. А по пути, надеюсь, услышим историю появления здесь нашего юного друга — и наверняка поучительную…

— Поучительнее просто некуда! — весело хмыкнул Тханимар. — Вы не представляете, какой поднялся переполох, когда это чудо решило во что бы то ни стало присоединиться к отряду ополченцев!

Шагающее рядом со мной «чудо» насупилось и остановилось.

— Незачем было возвращать меня домой!

— А что, интересно, было делать командиру? Твоя заплаканная мать едва не растерзала его в клочья, требуя разыскать и вернуть единственного сына — цитирую: «Которому ваши недоделанные… вояки заморочили голову сочиненными по пьянке … … байками о чертовых подвигах в компании таких же … …, а не то я вам … … и … …, а потом … …, причем ежедневно, да еще и плюну напоследок…»

— Теперь понятно, в кого ты такой боевой! — Мне пришлось повысить голос, чтобы заглушить громовый хохот слушателей. — И чем дело закончилось? Впрочем, что это я — результат же перед глазами! Снова сбежал?

— Нет! — буркнул покрасневший неслух, стреляя сердитым взглядом из-под нахмуренных бровей. — Убедил маму, что не пропаду, и пошел догонять отряд.

— Один?!

— Конечно нет! С Броулом. Это ведь я его и кормил, и учил, меня он слушается…

— Это мало что меняет. Вдвоем, зимой, в горах?!

— Их обнаружили на пятый день пути, — снова вмешался Тханимар, — и были озадачены не на шутку: что делать с этими… добровольцами? Отправлять одних обратно вроде не годится, бросить где нашли как-то не смешно, возвращаться из-за них всем — тоже, тем более он заявил, что все равно сбежит, поскольку твердо намерен отомстить за отца и остальных безвинно погибших… Решили пока взять с собой, а по дороге он вполне прижился в отряде, неплохо себя проявил, да и пес пришелся ко двору. Кстати, кто тебя учил обращаться с мечом?

— Отец, — тихо сказал Нортис. — Он был одним из лучших в нашем городе…

— Значит, прямая дорога тебе к Халиссу, — решила я. — Только учти, поблажек никаких не будет, равно как и скидок за былые заслуги!

— Вот еще!!! И не надо! — самолюбиво фыркнул юный партизан. — Какие там заслуги… Кстати, вот взгляни!

Мы отошли чуть в сторону, приотстав от остальных, и он вытянул из-за пазухи ту самую золотую монету, висевшую теперь у него на шее на шелковом шнурке. Я вопросительно вскинула бровь.

— Видишь вмятину? Это след от наконечника боевой стрелы. Когда я носил твой подарок в нагрудном кармане…

— …черти занесли тебя в очередную опасную для здоровья заваруху? Боже, как я сочувствую твоей матери!

— Не стоит, все же обошлось! Теперь это мой амулет. Знала бы ты, как мне все в отряде завидовали, а уж сколько денег предлагали!..

— Спасибо за идею! — хмыкнула я. — Если вдруг ненароком останусь без гроша…

ГЛАВА 4

Развить сию ценную мысль так и не дали. Младшая дочь нашего певца окликнула меня откуда-то из-за спины, но на звук ее голоса первым обернулся Тханимар и замер, впившись напряженным взглядом в лицо подходившей ближе островитянки:

— Ниалли?! Это ты? Здесь?! Не может быть!

— Во-первых, воспитанные люди здороваются! Во-вторых, меня зовут Альниола! — отчеканила та, независимо вскинув подбородок. — И, в-третьих, где еще в такое время должна быть лучшая знахарка своего курса — копить золото, болтаясь в свите самозваного короля, или, быть может, холить свою драгоценную задницу в теплых местечках за океаном, как это делают некоторые подающие надежды маги?!

Заинтересованно притихшая аудитория — уже очень даже многочисленная — дружно грохнула смехом, но рыжекудрого красавца это ничуть не смутило. Напротив, он разулыбался так, словно дождался наконец давно заслуженной похвалы:

— Как же ты расцвела за эти годы…

— Твое отсутствие мне явно пошло на пользу!

— …хотя в остальном все такая же! — продолжал умиляться обладатель «драгоценной задницы», не обращая внимания на ядовитый тон собеседницы.

— Вот именно! — стальным голосом отрезала девушка, отворачиваясь и встряхивая пепельно-русыми «хвостами». — Так что…

Нетрудно было догадаться, какое продолжение ожидало Тханимара, но услышать это нам не пришлось — тяжелые резные входные двери, сделанные из мореного столетнего дуба, медленно раскрылись, выпуская на необъятное парадное крыльцо хозяина здешних владений, вид которого сразу же заставил меня вспомнить фильм «Первый рыцарь» и короля в исполнении Шона Коннери. Я даже зажмурилась и помотала головой — просто близнецы-братья! Особенно если убавить морщин, добавить волос, удлинив их до плеч, срастить брови на переносице и сменить цвет глаз на графитно-серый… А «Коннери» после положенного приветственного поклона громовым голосом прокричал что-то всем сразу, махая рукой, потом отыскал взглядом меня и шагнул навстречу.

— Добро пожаловать домой, девочка моя! Ты ведь позволишь так себя называть родному брату своего дедушки?

— Ничего не имею против, — кивнула я, позволяя заключить себя в родственные объятия. — И тоже очень рада встрече, дорогой… э-э-э?..

— Пожалуй, дядюшка, если ты не против! — учтиво подсказал новоявленный родственник, озорно подмигивая.

— Почему бы и нет? — недолго думая кивнула я.

В самом деле — несмотря на сплошь седую шевелюру и такую же бороду, для «дедушки» Роклдорн был моложав, подтянут, энергичен и легок в движениях.

В коридоре, следуя за нашим гостеприимным хозяином, я наконец-то высмотрела Эльорину, придержала за локоть и спросила, что за сцену ее сестрица устроила Тханимару. Старшенькая с удовольствием поведала мне давнюю дивную историю. В свое время им обеим посчастливилось проходить обучение в Королевской Академии, куда нынешний штатный маг принца поступил на пару-тройку лет раньше и успел стать знаменитостью на своем факультете. Все поголовно говорили о нем с благоговейным придыханием: и талант, и умница, и спортсмен, и красавец… словом, полный джентльменский набор, включая изысканные манеры и благородное происхождение. Само собой, жаловаться на недостаток внимания (во всех возможных смыслах) ему не приходилось, поскольку его дружбой гордились больше, чем успехами на магическом поприще, а местные красавицы наперегонки лезли вон из кожи, чтобы хоть ненадолго удостоиться его благосклонности…

Юную землячку он впервые приметил на каком-то празднике, положил на нее оба глаза сразу и, будучи уверен в успехе, имел неосторожность объявить ей о том, что выбирает ее в качестве партнерши для танцев. Нет, приглашение само по себе не было чем-то криминальным, просто на тот момент он успел принять на грудь несколько порций веселящих напитков, поленился дойти сам до столика, за которым сидела девушка в компании друзей, и послал кого-то из своих постоянных почитателей. Тот же, по всей видимости, в своем рвении услужить слегка перестарался, пытаясь объяснить избраннице всеобщего кумира, насколько ей повезло. Надо ли говорить, какова была реакция Альниолы на такое одолжение, ведь ей по жизни все подобные авторитеты были, мягко выражаясь, «до первой звезды» (кстати, в остальном у нас тоже обнаружилось довольно много похожего в характере…)!

Тханимар не принял отказа и подошел, чтобы лично повторить приглашение, но получил только подробный и образный комментарий по поводу возникшей ситуации вообще и его воспитания в частности, а также четкий адрес, куда он должен был отправиться немедля во главе «тупорогой толпы» своих «безмозглых обожателей». К чести молодого мага, он сумел обратить все в шутку, мило извинился за допущенную бестактность и преподнес несговорчивой девице шикарный букет заморских цветов, который тут же сотворил. Строптивица после недолгих раздумий великодушно согласилась предать обиду забвению, поход в указанные отдаленные места позволила отложить на неопределенное время, но тут же вручила букет кому-то из обслуживающего персонала с просьбой подмести «этим цветастым веником» лестницу, ведущую на задний двор…

Незадачливому кавалеру пришлось отступиться, но с тех пор он почему-то стал попадаться ей буквально на каждом шагу, а к ней с его легкой руки после того памятного вечера прочно прилепилось прозвище Ниалли (на мой взгляд, крайне точное и лестное, учитывая, что ниа-аль — местная экзотическая пряность, очень редкая, дорогая, острая и жгучая до безобразия). Подруги намекали, что, мол, неспроста местный кумир уделяет ей столько внимания, но вредная девчонка лишь гневно фыркала, обрывая их на полуслове, хотя после отъезда молодого мага за океан еще не один месяц появлялась на утренних занятиях с покрасневшими, припухшими глазами… А теперь двух упрямцев, как на грех, снова угораздило встретиться, и одни боги знают, чем это все может закончиться!..

— Во всяком случае, скучно никому не будет, — подытожила я, закончив смеяться.

— По-моему, твоими стараниями это нам и так не грозило! — Подруга, разумеется, не упустила возможности поехидничать.

— Что же, так и должна буду одна все время надрываться?! — праведно возмутилась я. — И потом: всегда полезно перенять что-нибудь новенькое…

Тут задушевный разговор прервали слуги, подоспевшие, чтобы развести гостей по комнатам. Наши апартаменты располагались в одном крыле, и на дверях уже красовались различные символы, облегчающие поиски нужных покоев. Я одобрительно подмигнула мозаичному глазу, меланхолично взиравшему на меня с потемневшей от времени дубовой поверхности, шагнула на порог и остановилась, обозревая открывшуюся роскошь.

Начать с того, что предоставленная мне «спаленка» в два-три раза превосходила по площади стандартную четырехкомнатную квартиру в «хрущобе». Центральную часть пола прикрывал огромный толстый пестрый ковер, остальную — хорошо выделанные мохнатые шкуры. Стены были скрыты изящными драпировками нежных пастельных тонов, у входа поблескивало впечатляющих размеров зеркало в затейливой бронзовой раме. В дальних углах угадывались двери, ведущие, видимо, в помещения специального назначения; на двух окнах с частым переплетом — тонкая золотистая сетка в качестве тюля и тяжелые вышитые портьеры. Полыхающий камин выложен гладкими каменными плитками разного размера и цвета. Высокий потолок украшен светлыми деревянными панелями, сплошь покрытыми тончайшей резьбой, словно кружевом. В центре свисала бронзовая люстра свечей так на семьдесят, которые пока не горели.

Мебели было немного: пара глубоких уютных кресел рядом с низким столиком, у стены — стол побольше в окружении трех массивных резных деревянных стульев, на каменной инкрустированной столешнице красовался узорчатый серебряный поднос овальной формы с кувшином и высокими стаканами дымчатого стекла. К другой стене примыкало высокое фигурное изголовье пышно убранной кровати (по меньшей мере шестиспальной) с множеством подушек, рядом — тумбочка с изящным канделябром, в котором уже мерцали зажженные свечи. Обивка мебели, как и вся отделка, выдержана в теплых, золотисто-бежевых тонах. По углам возвышались трехъярусные керамические посудины с буйно разросшимися растениями вроде очень махровых папоротников. Мои сумки скромно стояли у двери, наверняка ведущей в гардеробную. Н-да, вот что значит «жить по-человечески»… Получится ли у меня с ходу вспомнить, когда же я в последний раз ночевала в нормальных условиях, под настоящей крышей? Впрочем, не будем на ночь глядя о печальном…

Рядом удовлетворенно фыркнули. Кстати, чуть не забыла… Кашлянув, я повернулась и встретила вопросительный взгляд таинственно мерцающих в полумраке зрачков.

— Знаешь, Линга, — начала я осторожно, тщательно подбирая слова, — сейчас, по-моему, как раз тот случай, когда совсем нет необходимости круглосуточно меня опекать и неотступно следовать по пятам за моей драгоценной персоной…

Надха, подозрительно сузив изумрудные глазищи, недоверчиво фыркнула.

— В самом деле, в этих условиях и при таком окружении у меня не будет никакой возможности выискать внеочередное приключение на свои нижние чакры — просто не дадут! И сил, если честно, совсем не осталось — одна мечта: до постели добраться…

Линга, не отрывая от меня внимательного взгляда, склонила голову и повела ушами, как бы спрашивая, что из этого следует.

— Поэтому ты смело можешь провести это время со своими соплеменниками… Зачем же сразу так рычать?! — Я шагнула ближе, обняла пушистую громадину за мощную шею и тихо проговорила в мохнатое ухо: — В конце концов, это самое малое, что я могу для тебя сделать — подарить возможность отдохнуть от меня и от своих обязанностей, особенно если учесть, что другого такого случая в ближайшее время не будет… К тому же этот ваш главный советник и в самом деле нечто! Не будь я человеком…

Линга весело сощурилась и зафыркала, забавно встопорщив пышные усы.

— Вот и договорились! — облегченно вздохнула я. — Действуй! Потом расскажешь — в порядке обмена опытом?

Надха выразительно повела глазами.

— Сама увижу? Еще лучше! — прыснула я, распуская шнуровку на вороте. — Все, шагай и отдохни как следует, а я… Обижаешь: с чего бы мне от тебя отставать?! Зря ты обо мне так плохо думаешь…

Саблезубая голова потерлась пушистой щекой о мое плечо, и огромная кошка бесшумно выскользнула за дверь. Я же, аккуратно пристроив на высокой спинке стула меховую безрукавку и сбросив сапоги, с блаженным вздохом растянулась поперек необъятной кровати, бездумно глядя в узорчатый потолок и раскинув руки. Измотанный организм наслаждался каждой секундой долгожданного покоя, даже пустующий и оттого негодующий желудок до поры до времени притих, веки отяжелели…

В дверь деликатно постучали. Я, кряхтя, пыхтя и шепотом чертыхаясь, кое-как сползла с нагретого ложа и поплелась открывать. Это прибыли служанки — четверка жизнерадостных очаровательных девушек, прямо-таки жаждущих помочь мне привести себя в порядок и сияющих собственным светом от гордости за оказанное им доверие. Двое тут же скрылись в ванной, заплескали водой, зазвякали склянками; остальные засуетились вокруг меня, ни на минуту не умолкая. Вскоре стало известно в деталях, как поразило и обрадовало всю родню известие о появлении благословенной меня в этом не менее благословенном мире, как ликовал пожилой родственник и, не переставая твердить о милости богов, начал спешную подготовку войска к выступлению, а замка к приему долгожданных гостей — кстати, все ли устраивает госпожу в отведенных ей покоях?.. Было бы форменным свинством с моей стороны ответить чем-то иным, нежели горячим заверением, что это «все» просто выше предела мечтаний.

Девушки защебетали с удвоенной энергией, перемежая местные новости с деликатными вопросами о прибывших со мною лицах. Еще бы: в такие лихие времена прибытие такого количества таких представителей интересующего пола!.. Светская беседа была прервана появлением первых двух с известием, что ванна готова, но не изволит ли госпожа сначала посетить гардеробную?

Почему бы и не изволить?.. Я воспрянула духом в предвкушении отдыха и порции положительных эмоций. За время долгого путешествия по заснеженным горам и долам обо мне, конечно, заботились, делая все возможное и невозможное заодно, лишь бы посланное богами сокровище чувствовало себя комфортно; впрочем, оно (в смысле — сокровище в моем лице) не особо доставало окружающих прихотями. Тем не менее отказа ни в чем не было, и ни о каких бытовых сложностях моя голова не болела, но все же, что ни говори, — потешить женскую душу примеркой новых тряпочек и побрякушек, вымыться в настоящей ванне с подогревом и ароматизированной водой, зажевать что-нибудь особо вкусненькое и всласть поваляться в шикарной постели под пуховым одеялом на шелковых простынях… Подобные радости в последнее время случаются слишком редко, чтобы устать их ценить!

Праздник души начался уже в гардеробной, где мне предоставили полную свободу и неограниченную возможность пополнить свой багаж чем-нибудь из новья, в изобилии висевшего вдоль стен узкой и длинной, почти бесконечной комнаты с несколькими выходами. Я только присвистнула, оглядывая предложенное великолепие: да, совсем небедные родственнички мне достались! И со вкусом у них полный ажур! Взглянуть хоть на вот это платье… нет, лучше на это!.. или на этот костюм… а на этот!.. или на…

Стоп! Вдохнуть-выдохнуть, собрать мысли в кучку и вернуть на место разбежавшиеся глаза! Я напомнила себе, что, если — когда! — этот затянувшийся бедлам со сменой власти благополучно закончится, все это… вернее, все это никуда от меня не уйдет, а пока вполне хватит пары свежих прикидов на смену.

Мой прищуренный взгляд медленно скользнул вдоль пестрого ряда, остановившись на костюме из тонкой замши цвета кофе с более светлыми клиньями, множеством серебряных заклепок и серебряным же шитьем. В меру облегающие штаны и длинная приталенная, с кокеткой и шлицами безрукавка под широкий пояс, украшенный декоративной пряжкой, а к этому — молочно-белая шелковая блузка с ажурными вставками, свободными рукавами, собранными на длинные манжеты с множеством перламутровых пуговичек, и фигурным воротником апаш, по краю которого были нашиты вперемежку мелкие и крупные белые жемчужины.

Второй костюм был совсем в другом роде: плотный переливчатый бархат цвета темного изумруда, по бокам штанов и вдоль швов и разрезов безрукавки, доходившей почти до колен, — вышитые золотом причудливые листья и цветы. Блузка тоже была хороша! Чего стоил светло-золотистый гипюр, а еще широкий воротник вроде английского, открывающий грудь по самое не надо, и расширяющиеся книзу рукава «три четверти» с частыми зубцами по краю…

С большим трудом я сделала над собой усилие и повесила на место нечто искристо-бирюзовое, полупрозрачно-тонкое и мягкое, облегающего силуэта с разрезами до бедер, глубоким декольте и летящими рукавами. Не вещь — мечта, одна загвоздка: где и когда я буду носить подобный шедевр? Да и об окружающих надо заботиться, пусть лучше о предстоящем сражении думают…

Я перешла к другой стене, где была собрана одежда попроще, выбрала дорожный костюм — простого покроя штаны в комплекте со свободной курткой, снабженной множеством карманов, — добавила пару тонких и пару теплых рубашек и решительно покинула гардеробную.

Размерчик был не совсем подходящий, но меня уверили, что «ноль проблем, не извольте беспокоиться», и я с чистой совестью отправилась перебирать залежи обуви. Совсем немного времени потребовалось, чтобы выбрать две пары сапожек на небольшом точеном каблуке (одни — высокие, темно-коричневые, замшевые, с фигурными переливчатыми пряжками, другие — чуть ниже, из тисненной золотом черной кожи с декоративными застежками по бокам) и еще пару на каждый день — меховые, со шнуровкой во всю высоту и толстой подошвой. Теперь я «с чувством выполненного долга и глубокого удовлетворения» отправилась готовиться к погружению в миниатюрный бассейн, который здесь по чистому недоразумению скромно именовался ванной.

Пока я нежилась в благоухающей розами воде, а потом блаженно млела на мягком ложе, пока над моими волосами колдовали в четыре руки, а меня натирали всякими кремами-бальзамами, две швеи подогнали выбранную одежду по заранее снятым с оригинала меркам и разложили все на кровати поверх вышитого покрывала. Мне оставалось только сделать окончательный выбор — в чем блистать сегодня вечером. Долго раздумывать я не стала и отдала предпочтение бархату и золотистому гипюру. К сожалению, пришлось отказаться от предложенных духов, потому что многие запахи в последнее время начали как-то раздражать. Мудрить с волосами не было настроения, поэтому я просто распустила по плечам красиво завитую распушившуюся гриву, закрывшую меня до пояса, поправила любимый медальон и привычным жестом приладила свой «глазастый» почетный знак отличия.

Вделанное в стену зеркало — где-то два на три метра — с готовностью отразило преображенную меня. Что ни говори — отдых, правильный уход и приличные шмотки способны порой творить чудеса! Например, превратить зверски невыспавшееся, измотанное, полузакоченевшее нечто в очень даже привлекательную, соблазнительную и в меру загадочную женщину. Куда что девалось и откуда что взялось! Ну да, тени под глазами, лицо слегка осунулось и чуть бледнее обычного, и губы пришлось подкрасить, не без этого. Зато в остальном…

Деликатный стук в дверь прервал сладостный процесс вдумчивого самолюбования.

— Вы готовы, госпожа «видящая»? Вынуждены поторопить вас, дабы не дать свершиться безвременной кончине всех присутствующих от голодной смерти за накрытыми столами — без вашей светлости не начи…

Нарочито гундосый голос неугомонного Ворха оборвался на полуслове, потому что в этот момент я, ничего не говоря, медленно повернулась в сторону приоткрывшейся двери, которая тут же распахнулась во всю ширь. Стука выпавших челюстей о каменный пол не было слышно лишь потому, что вышеупомянутый пол был застелен от стенки до стенки. А вот лица моих соратников надо было видеть! Про три пары остекленевших, немигающих глаз и говорить не буду.

Волк сидел на собственном хвосте, Призрак только головой качал, оглядывая меня, а вот выражение лица принца мне уловить не удалось — он слишком быстро успел снова нацепить привычную сдержанно-внимательную маску, лишь вскинутая бровь да прищуренные глаза выдавали эмоции.

— Так, — первым нарушил затянувшуюся паузу Призрак. — С нынешнего дня все здешние представительницы женского пола сотрут себе зубы, скрежеща ими в припадке черной зависти, а мужскому населению замка поголовно грозит нездоровая бессонница!

— Можно подумать, бессонница бывает здоровой! — фыркнула я, выходя в коридор. — Это теперь такие комплименты в моде?

— Просто со мной случился приступ сочувствия к ближним…

— И давно с тобой творятся подобные ужасы? — Меня основательно рассмешила эта фраза, прозвучавшая из уст наемного убийцы, хоть и бывшего.

— Со дня нашего знакомства, и чем больше тебя узнаю, тем чаще!

— Ты бы поосторожнее с подобными признаниями, — душевно посоветовал ему волк, правильно истолковав смену выражений на моем лице и на всякий случай оглядываясь в попытке прикинуть пути отступления. — Или хотя бы нам дай время отойти подальше — тебе-то сочувствовать никто не будет, ведь наша соратница всем на раз докажет, что ты сам кругом виноват, а она так, мимо проходила…

— Ты прав, как всегда, мой мудрый серый брат! — Я торжественно пожала мохнатую лапу. — И вообще, хватит голодную меня баснями кормить, иначе и впрямь за последствия не отвечаю!

Принц, по-прежнему хранивший молчание, набросил на мои плечи меховой плащ — в длинных коридорах ощутимо сквозило — и сделал приглашающий жест рукой. Я окинула своих спутников критическим взглядом и одобрительно кивнула. Оба смотрелись хоть куда (в смысле — больше чем обычно!), приодевшись в соответствии со здешней модой: сапоги с отворотами выше колена, обтягивающие черные штаны и свободные рубашки. Детали, конечно, различались.

Так, сын вождя кочевников облачился в плотный шелк цвета седого мха, с вышивкой серебром вдоль края высокого ворота и крупной шнуровкой до середины груди. Старая кожаная безрукавка пребывала в забвении где-то в глубинах походной сумки, уступив место новой — с бахромой и заклепками. На груди красовался крупный — в мужскую ладонь — овальный медальон из редкого дымчатого металла с изображением герба их славного рода; затейливый узор, окружающий темные полупрозрачные камни красивой огранки, продолжался на широких звеньях массивной цепи.

Дин… Дин был великолепен, хоть и выбрал рубашку самого простого покроя, с широким воротником и множеством граненых мелких пуговиц, нашитых вплотную одна к другой. Переливчатый синий цвет удивительно ему шел. Наряд выгодно дополняла длинная безрукавка из антрацитово-черного плотного меха неизвестного мне хищника со вставками из тисненой замши, тоже черной. Никаких украшений на принце не было, если не считать сияния волос, растекшихся по широким плечам потоками расплавленного серебра. В общем, оба выглядели вполне достойными кандидатами на огребание всех возможных призов на любом крупном конкурсе завидных женихов.

Проще всех было Ворху: тщательно вычесанная и промытая шерсть — и хоть сейчас на выставку!

Рядом фыркнула Линга, возникшая, как обычно, незаметно и ниоткуда. Я подхватила обоих красавцев под руки, подмигнула волку, и мы двинулись по направлению к парадной зале. По пути к нам присоединились Тиальса и сестрички-островитянки с блистательным папочкой, тоже при полном параде. На повороте нас встретил сам хозяин замка во главе ожидающих членов Совета. Почтенный Роклдорн отвесил положенный учтивый полупоклон и по-свойски переобнимал всех по очереди.

— Вот и свершилось! Наконец-то мы собрались вместе!

Затем хозяин лично сопроводил нашу весьма живописную группу до главной залы и собственноручно распахнул тяжелые резные створки перед столь дорогими гостями:

— Добро пожаловать! И прошу извинить за простоту — все на скорую руку…

Н-да-а-а! Если это называется «на скорую руку», боюсь даже представить, что будет «на медленную»!.. Конечно, все эти роскошные цветные гобелены, впечатляющие канделябры, шитые золотом занавеси, резная деревянная мебель, потемневшая от времени, великолепные картины в затейливых рамах и прочее парадное убранство — величина постоянная, но стол под расшитой скатертью, но то, что на столе… Мой желудок даже перестал выказывать свое возмущение долгим бездействием и притих — скорее всего просто упал в обморок.

Нас встречали немногочисленные уцелевшие родственники, собранные здесь, под крылом главы рода, по случаю военных действий и тяжелых времен. Вперед плавно выступила местная копия Светланы Светличной — версия, представленная в фильме «Бриллиантовая рука», но с темными пышными волнистыми волосами, уложенными в затейливую прическу, и фиалковыми глазами. Сногсшибательное фиолетовое платье с искусной отделкой настолько выгодно подчеркивало все достоинства и без того впечатляющей фигуры, что я физически ощутила, как у мужчин перехватило дыхание, причем в первую очередь у Ворха. Она стрельнула глазами в нашу сторону, скромно потупилась, явно довольная произведенным эффектом, и подняла повыше серебряный поднос, уставленный кубками с вином.

— По традиции гостей встречает самая близкая хозяину по крови из присутствующих здесь женщин рода. — В голосе дядюшки звучала скрытая гордость. — Это моя племянница Лиллиарна.

Мужики все-таки смогли выдохнуть в процессе отвешивания поклонов. Я нацепила на лицо равнодушно-радушное выражение, стойко выдержала оценивающе-ревнивый взгляд новоприобретенной двоюродной сестрички, рассеянно улыбнулась и высвободила кисть из-под локтя Тарглана, чтобы взять кубок. Отпускать руку принца я пока не собиралась, да и он, будто подслушав мысли, прикрыл мои пальцы ладонью, что не ускользнуло от зоркого глаза красотки. Ничего-ничего, нечего тут всяким губы раскатывать в ненужную сторону! Пусть пробует свои чары на остальных, вон сколько желающих ответить взаимностью…

Еще бы придумать, что делать с вином! Отказываться от выпивки, когда хозяева так настойчиво приглашают поддержать какой-то подходящий случаю тост, как-то неудобно… А вот эта внушительных размеров серебристолистая пародия на веерную пальму, растущая в огромной кадке, подвернулась под руку весьма кстати! Надеюсь, пол-литра вина ей не повредит, здесь пока все продукты натуральные…

— А это — Фадиндар, племянник моей покойной супруги, храни боги ее светлую душу!

Взгляд на следующего представляемого нам родственника попросту выбил меня из колеи. Нет, я, конечно, успела привыкнуть к тому, что в последнее время была окружена самыми разными типажами, в том числе и весьма добротными образчиками мужской красоты, но подобных экземпляров до сей поры как-то не встречалось. Высокий рост, изящное и удивительно пропорциональное сложение, чуть вытянутый овал лица с правильными чертами; крупные, потрясающей густоты каштановые кудри ниже пояса, бархатные вишневые глаза в умопомрачительных ресницах, ровные темные брови, ненавязчивые усики над чувственными губами…

Этакий породистый котяра, холеный и забалованный донельзя, но какое обаяние, черт побери, какой магнетизм!.. Горячие губы коснулись руки, бездонные глаза взглянули в упор… Я встряхнула головой, пытаясь побороть головокружение, — помогло. Он, почувствовав мое невольное смятение, насмешливо улыбнулся, а я силилась вспомнить, где могла раньше встретить этот запах — едва уловимый на расстоянии, но, безусловно, приятный. Под полуприкрытыми веками постепенно проступила «картинка»: целое поле цветущего клевера в жаркий летний день. Я даже расслышала низкое жужжание множества неторопливо летающих шмелей и снова встряхнула головой, прогоняя наваждение. Что ж, будем знакомы!..

Он между тем не торопился отпускать мою руку, и это почему-то заставило тигриную половину меня вздыбить шерсть на загривке и выпустить когти. От внешних проявлений и рыка я, правда, воздержалась, но мой красноречивый взгляд заставил его прищуриться. Что-то есть в этом родственничке такое… и за медоточивостью взора — пристальное внимание. Да он же откровенно сканирует меня, пусть не столь успешно, как я его, но не менее дотошно! Ну-ну, вперед и с песней! Я в дополнение к обычным своим «блокам защиты» мысленно завернулась в многослойный кокон из мерцающих потоков энергии, подарила новому знакомому самую убойную из арсенала чарующих улыбок, деликатно высвободила руку и последовала за принцем.

Дина, разумеется, усадили во главе стола, по левую руку от него — «видящую»; по правую сел хозяин. Линга, не выпуская меня из поля зрения, расположилась на огромном ковре у камина со своими сородичами, куда им и подали еду. Я не особо присматривалась, как размещались остальные, поскольку моим вниманием завладели ближайшие соседи: умостившийся рядом новоявленный родственничек, а дальше — Тарглан, возле которого ненавязчиво пристроилась Лиллиарна и тут же о чем-то защебетала. Что-то подсказывало мне — вечер скучным не будет…

Сначала я, сосредоточенно поглощая салат из незнакомых овощей и нечто воздушно-сочное из нескольких видов мяса с пряными травами, наблюдала за всем происходящим довольно-таки рассеянно, к тому же надо было поддерживать разговор с моим соседом слева. Видимо, поэтому странное мерцание содержимого моего кубка чуть было не осталось незамеченным. Лишь в последний момент, уже коснувшись витой ножки посудины, я отдернула руку: по пальцам словно током ударило. Продолжая внимать неторопливому журчанию бархатного голоса, я присмотрелась и ругнулась про себя — и когда успели нашалить?! И кому бы это понадобилось доливать в мое питье такую дозу афродизиака? Шутники, … …! Ладно, я сейчас тоже извлеку на свет божий свое чувство юмора, и тогда посмотрим… Хорошо смеется тот, кто смеется без последствий!

Сын вождя как на грех увлекся разговором с моей очаровательной кузиной. Пинать его под столом я все-таки остереглась, боясь промахнуться, просто представила, будто стою на краю обрыва и кричу так, что у самой уши закладывает: «Тарглан! … … …!» Нет, вином он как-то умудрился не поперхнуться, и оборачиваться не стал, только чуть склонил голову в мою сторону и вскинул бровь, продолжая смотреть на свою собеседницу. Есть контакт! Я, пользуясь тем, что Фадиндар занялся складированием на мою тарелку очередной порции местных деликатесов, прожгла свой кубок ненавидящим взглядом и снова вперила умоляющий взор в затылок Призрака, скрытый тщательно расчесанной гривой сажево-черных волос. Едва заметный кивок в ответ — и я с облегчением перевела дыхание.

Дальше пошел высший пилотаж. Призрак, не прерывая занимательной беседы, привстал, потянулся к блюду с жареным поросенком и, отрезая внушительный кусок, мимоходом отодвинул в сторону пару предметов сервировки. В том числе и мою злополучную посудину, содержимое которой тут же было перелито в пустующий кубок Лиллиарны. Маневр был проделан так ловко и непринужденно, что даже я наверняка ничего бы не заметила, если бы не наблюдала специально. Не теряя времени, я попросила своего нового кавалера переставить поближе ко мне кувшин с травяным отваром и до последнего момента не ослабляла бдительности. К слову сказать — напрасно, поскольку подобных посягательств больше не было.

Застолье меж тем шло своим чередом. В целом было вполне по-семейному — запросто, шумно, весело. Народ подобрался очень даже свойский, угощение — выше всяких похвал, а после пары-тройки опрокинутых чарок стало совсем уютно. Все свободно перемещались по зале с кубками в руках и, подсаживаясь к интересующей компании, заводили беседу на самые разные темы.

Фадиндар, извинившись, куда-то вышел, а моим вниманием завладел дядюшка, успевший втиснуться на лавку между мной и принцем. Сначала он заботливо и дотошно выспрашивал, всем ли я довольна, потом стал вспоминать разные забавные случаи, происходившие с моим гражданским дедушкой в юности, попутно рекомендуя попробовать то или иное блюдо, успешно избежавшее до сих пор моего внимания.

В один из моментов оживленной беседы меня вдруг скрутило, да так, что потемнело в глазах, а звуки словно завязли в мокрой вате, откуда-то взявшейся в голове. Нет, все подходящие случаю высказывания мне удалось удержать, но на то, чтобы снова обрести способность нормально видеть и слышать, потребовалось около минуты. Почтенный Роклдорн прервал свое эмоциональное повествование, обеспокоенно глядя на мое наверняка побледневшее лицо, но я уже бодро улыбалась ему.

— Все в порядке, дядюшка, волноваться не о чем! Так чем же закончилась та история?

Продолжая внимать собеседнику, я усиленно сканировала пространство, задействовав и «поисковую сеть», и все остальное, чем так милостиво и щедро снабдили меня высшие силы. Ничего более-менее определенного выловить не удалось — так, слабенькая пульсация и размытые образы где-то на грани восприятия, но настойчивость сигнала не давала успокоиться окончательно. Я раздраженно тряхнула гудящей головой: нет, здесь ничего не выйдет, слишком уж много малознакомого люда и энергетических помех…

Дядюшка отвлекся на принца, весьма кстати задавшего ему какой-то вопрос. В это же время успел вернуться Фадиндар, но я решительно бросила салфетку на стол.

— Вы собираетесь покинуть нас? Так быстро? — В голосе новоявленного кузена звучало неприкрытое сожаление.

— Что вы, разве я смогу добровольно лишить себя столь изысканной и приятной компании? Даже не надейтесь! — Я одарила его чарующей улыбкой. — Просто хочу прогуляться, осмотреться и прихватить с собой одного из моих соратников.

— Позволю себе напомнить, что здесь имеются люди, которые намного лучше знакомы с планировкой замка…

— Кто бы сомневался! — Моя улыбка стала еще более лучезарной. — Уверена, что вы больше всех остальных, вместе взятых, подошли бы на роль провожатого, но… кроме всего прочего хочу дать старому другу возможность перевести дух, а то наша очаровательная кузина слишком уж гонит лошадей, вы не находите?

Я кивнула в сторону воркующей парочки, заговорщицки подмигнула красавцу-шатену, слегка опешившему от моей откровенности, плавно выскользнула из-за стола и небрежно положила руку на широкое плечо Призрака:

— Солнышко, мне позарез приспичило размяться и взглянуть поближе на те дивные полотна. Составишь компанию?

От моей фамильярности Лиллиарну просто перекосило, хоть она и попыталась это скрыть под любезной улыбкой. Сын вождя с готовностью вскочил на ноги, успев что-то шепнуть собеседнице на ушко и послать воздушный поцелуй. Она успокоилась, но ее увесистый взгляд я ощущала спиной все время, пока шла до тяжелых бархатных занавесей, отделявших залу от бокового перехода. Я решительно шагнула в полутемный коридор, одну стену которого через равные промежутки прорезали высокие витражные окна в глубоких нишах, скрытых сейчас пышными шторами.

— Что произошло, «солнышко»? — Тарглан придержал меня за локоть, как только мы скрылись из поля зрения пирующих.

— Пока ничего, просто…

— Тебе не по себе? — понимающе кивнул он, поводя окрест внимательным взглядом и прислушиваясь. — И откуда ветер дует?

— Черт его знает! — Я раздраженно передернула плечами, напрягая сенсоры и пытаясь разобраться в получившейся «картинке». — Никак не разберу… Пойдем пройдемся.

Мы чинно, под ручку двинулись вдоль стены, останавливаясь время от времени, чтобы в трепещущем свете факелов рассмотреть и обсудить вызвавшее интерес полотно. В основном это были батальные и охотничьи сцены, реже — сюжеты каких-то местных сказок и пейзажи, выполненные в несколько своеобразной, но вполне очаровательной манере. Кое-что напомнило мне ранее виденные картины Родни Метьюза и Луиса Ройо, кое-что — творения нашей Анны Зинковской…

Возле очередной ниши я решила передохнуть и с помощью Призрака удобно устроилась на широком подоконнике, стараясь не прислоняться к холодному стеклу.

— Нащупала что-нибудь?

— Практически ничего. — Я изо всех сил старалась говорить непринужденно, поскольку все-таки кривила душой. На самом-то деле нащупала, да еще как, но вот говорить ему пока ничего не буду, сначала проверю сама…

— Прогулять вашу светлость еще где-нибудь?

— Нет, пожалуй, хватит на сегодня. — Я, не сдержавшись, отчаянно зевнула в кулак и встряхнула головой, чтобы взбодриться.

— Тогда, может, проводить в постельку и колыбельную спеть? — осведомился мой спутник.

— Вот-вот, и на ручках покачать! — хмыкнула я в перерыве между зевками. — Тебе только волю дай!.. Какую еще колыбельную?!

— Да хотя бы эту.

И он довольно точно воспроизвел пару музыкальных фраз из песни о спящем солнце из репертуара группы «Nightwish», а потом подмигнул и почти скопировал Кипелова, выдав: «На руках моих засыпай»…

— Какой заботливый! — умилилась я, сдерживая смех. — Слушай, не хотел бы тоже ко мне в здешние родственники записаться? А то с дядюшкой повезло, и кузенов целый взвод обнаружился, даже пара тетушек вроде бы где-то завалялась, а вот любящего папочки… нет, лучше дедушки — так и не завелось! Будешь мне заплетать косички, кормить полезной кашкой, читать на ночь страшные сказки, прыгать со мной через скакалку… А я научу тебя играть в «классики»!..

Призрак одарил меня таким красноречивым взглядом, что я поперхнулась на полуслове, закашлялась и замахала руками.

— Ладно-ладно, как-нибудь перебьюсь и дальше без дедушки! Кстати о колыбельных — опять в моей памяти копался без разрешения?!

— Чего бы ради?

— Откуда тогда знаешь эти песни?

— Просто иногда ты слишком громко думаешь. И еще громче поешь, особенно когда уверена, что тебя никто не слышит… Возвращаемся?

— Что, боишься оставлять надолго без присмотра мою очаровательную кузину? — подковырнула я, спрыгивая на пол.

— Нет, просто беспокоюсь о твоем новом ухажере, — не остался в долгу сын вождя. — Как бы ненароком от злости не лопнул, да и поединки мне сейчас ни к чему… Что это с тобой?!

Внезапно посетившая мысль заставила меня сложиться пополам от хохота. Но через пару минут мне стало скучно смеяться в одиночку, и я попыталась просветить озадаченного собеседника:

— Ты знал, что было в моем кубке, когда переливал его содержимое Лиллиарне?

— Надеюсь, не яд?

— Поздновато спохватился! Нет, к счастью, всего лишь афродизиак. Правда, убойный до полного безобразия…

— То-то я смотрю… — Тарглан тоже начал смеяться.

— Не перебивай, сама собьюсь! Видишь ли, тот, кто подлил мне в кубок это зелье, наверняка не заметил твоих манипуляций и решил теперь, что его затея сработала…

— Но сам остался, на чем болтался, потому что ты увела меня?! О боги!..

Если в нашем фамильном замке и водились какие-нибудь привидения, то после этого вечера они вряд ли скоро покажутся на глаза, поскольку дружное ржание дуэтом наверняка распугало их по самым дальним углам. Как еще стража не сбежалась…

— Теперь-то уж точно возвращаемся? — предложила я, утирая навернувшиеся слезы.

— Пожалуй, — согласился Призрак. — И без того уже страшно за твою репутацию…

Его серьезный тон спровоцировал новый приступ смеха. Успокоились мы только перед самым входом в парадную залу, да и то не с первой попытки.

Пробираясь вдоль стены к своему месту, я продолжала мирно беседовать с Таргланом и, естественно, смотрела на него, поэтому никак не должна была заметить выставленную в проход ножку, обутую в изящную парчовую туфельку. Но мои столь опрометчиво не учтенные кузиной способности не подвели — я легко «разглядела» готовящуюся каверзу и не отказала себе в удовольствии припечатать подкованным каблучком сапога самый кончик острого носика туфельки. И нисколько меня совесть не мучила: в конце концов, кто к нам с мечом придет, тот в орало и получит, и вообще — не будите во мне зверя, он и так недосыпает!..

— Ох, простите ради всего святого, я такая неловкая! А какие красивые были туфли…

— Ничего, я никогда не любила эту пару. — Безукоризненная улыбка сияла на лице коварной кузины. — В самом деле, пустяки!

От предложения наступить в таком случае и на вторую туфлю — так, для симметрии — я все-таки воздержалась, просто предоставила сыну вождя поднимать ей настроение. Сама же спокойно выдержала пристальный взгляд принца, одарила Фадиндара очередной чарующей улыбкой, села на свое место и с новыми силами принялась истреблять шедевры местного шеф-повара.

ГЛАВА 5

Довольно скоро все начали расходиться — слишком уж устали за последние дни. Я тоже подалась было на выход, но в коридоре меня перехватил дядюшка и попросил уделить ему немного времени, попутно извинившись за то, что не дает «бедной девочке» отдохнуть с дороги. Мол, разговор недолгий, но важный, а в ближайшие дни будет просто не до этого…

Я почти до мозолей натерла себе мочки ушей, пытаясь побороть сонливость, но почему бы не уважить пожилого родственника? «Бедная девочка» послушно зашагала вслед за ним по коридору. В небольшом кабинете на стене висел красивый гобелен, изображавший закат солнца в лесистом ущелье, горел камин, у накрытого столика стояли уютные глубокие кресла, шаги успешно приглушались густым ворсом толстого ковра. От бутербродов я отказалась, от вина тоже и, подвинув к себе кувшин с травяным отваром и вазочку с орехами, выжидательно воззрилась на родственника.

Разговор начался с упоминания о преклонном возрасте дядюшки, предстоящих событиях и обязанностях перед членами семьи. Почтенный эдл прожил долгую славную жизнь, блестяще проявил себя в многочисленных сражениях, умудрился не только сохранить фамильное состояние, но и приумножить его, несмотря на трудные времена, и в предстоящем бою не собирался отсиживаться в кустах, но… любая жизнь рано или поздно заканчивается, как ни крути! Я решительно заявила, что не ему плакаться на здоровье и отсутствие бодрости духа, и потом — не успели толком воссоединиться когда-то растерянные звенья славного рода, не успели даже узнать друг друга получше, а он собирается молодую и неопытную меня оставить без присмотра?!

Дядюшка по достоинству оценил комплимент и мое чувство юмора, но разговор по-прежнему вел всерьез. Дело в том, что все предсказания, касающиеся его будущего, заканчиваются наступившим годом, то есть, судя по всему, не за горами день, когда прервется сей долгий и славный жизненный путь…

— …и я хочу покинуть этот мир достойно, как и подобает воину — с оружием в руках, прихватив с собой за компанию как можно больше врагов. Нет, моя девочка, я не собираюсь добровольно искать смерти, но… Предстоящая битва для многих станет последней, и что-то подсказывает мне, что я буду одним из них. Не хмурься, допустим, это вовсе не интуиция, а старческий бред, но ведь возможно и такое развитие событий?! Поэтому и хочу попытаться уладить некоторые дела при жизни…

Я задумчиво кивнула, больше не решаясь его перебивать, поскольку так до сих пор и не поняла, к чему он клонит. А он буквально парой фраз прояснил ситуацию: наследников после него не останется, поскольку все три сына сгинули в лихие времена, так что в случае гибели Почтенного Эдла главой рода стану… я?!!

Очередной орешек пошел не в то горло, и дядюшке пришлось отстучать меня по спине, дабы не лишиться благоприобретенной родственницы раньше срока.

— За что… в смысле — почему вдруг я?! — Мой голос был еще сиплым и слабым.

— По законам наследования! — с достоинством пожал плечами Роклдорн. — Поскольку из кровных родственников самая близкая именно ты.

— А как же…

— Нет. Лиллиарна — дочь двоюродной сестры, а Фадиндар и вовсе родня со стороны супруги. Они в лучшем случае могут рассчитывать лишь на десятую долю наследства.

— Но, дядя, какая из меня, к чертям — извиняюсь! — глава рода?! Что я смыслю в делах управления фамильными имениями?! Это задачка не для моих мозгов!

— Не прибедняйся!

— Если бы!.. Да мне на то, чтобы вникнуть в текущие дела и особенности национального… всего подряд полжизни потребуется! Что уж говорить о том, чтобы сохранить и приумножить…

Настала очередь моего собеседника понимающе покачать головой.

— Что ж, подобная скромность и здравые рассуждения делают тебе честь, но… других вариантов просто нет! Разве что…

— Что? — Я воспрянула духом.

— Ты можешь найти достойного спутника жизни, которому и передашь все дела!

На этот раз я поперхнулась питьем. Откашлялась, отдышалась и решительным жестом отодвинула от себя угощение — ну его, жизнь дороже! Да и аппетит почему-то пропал безвозвратно. Еще того не легче! И ведь это явно не последний сюрприз на сегодня… А дядюшка невозмутимо продолжал:

— Девочка моя, тебя ведь никто не торопит с выбором. Даже мне ясно, что в таких делах спешить не следует, но… рано или поздно придется что-то решать, и лучше пораскинуть умом заранее!

— Как раз в эту сторону я совсем не собиралась кидаться умом, по крайней мере в ближайшие несколько лет!

— А вот это зря! — укоризненно качнул седой головой почтенный эдл. — Брак — дело серьезное, в котором никак нельзя руководствоваться одними чувствами! Если ты наберешься терпения и после первых же слов не обрушишь на меня все свои запасы красноречия, возможно, старый дядюшка посоветует кое-что дельное.

Я взяла себя в руки, досчитала в уме до десяти, на всякий случай повторила — и кивнула, изобразив на лице крайнюю степень заинтересованности.

— Присмотрись к Фадиндару… Нет-нет, все-таки дослушай! В наше время не так-то легко найти достойную пару, а он рос вместе с моими сыновьями. Я сам его многому научил, а для развития особых способностей в свое время приглашали наставников из-за океана — там полно мастеров обращения с энергией любого рода…

Я заинтересованно вскинула бровь, и Роклдорн, заметив это, пояснил:

— Фадиндар, как и ты, наделен даром управления энергетическими потоками. Только тебе дано использовать их как созидателю — для исцеления, он же — разрушитель, причем обученный лучшими знатоками своего дела. Кроме шуток, при необходимости в три нежных касания уложит насмерть взрослого дракона, причем играючи! Умелый воин, светлая голова, не лишен обаяния, воспитан в духе лучших традиций, да и в остальном — хороший мальчик!

Я невольно хмыкнула: судя по наличию растительности на лице, «мальчик» успел справить как минимум сорокалетие! Хотя, конечно, для заслуженного воина, разменявшего пятнадцатый десяток лет, он все еще пацан пацаном…

— К тому же, — продолжал дядюшка, явно воодушевленный моим задумчивым видом, — только представь, какие замечательные дети получатся от подобного союза!..

Я даже пытаться не стала — мне сплохело еще до того, как он закончил фразу. Кто бы спорил: если все мои способности плюс особенности натуры да помножить на разрушительную энергию… результат будет, мягко говоря, неординарным! А уж как надолго запомнится!!! Господи, спаси и сохрани всех живущих по любую сторону границ этого Мира!.. Впрочем, спорить я все-таки не стала, поскольку не было уже ни сил, ни желания огорчать пожилого родственника — он ведь и впрямь обо мне беспокоится и хочет как лучше… Поэтому поблагодарила за участие и заботу, пообещала все как следует обдумать — на том и расстались.

От провожатых я отказалась, так что пришлось немного поплутать по бесконечным галереям и коридорам, пока не нашла нужный. Конечно, никто не мешал просто-напросто «присмотреться» и обнаружить искомый поворот, но напрягаться было лень, к тому же после проведенного на людях шумного вечера и серьезного разговора «за жизнь» очень хотелось побыть одной, и это вполне удалось. На подступах к апартаментам включившиеся сенсоры заставили мою задумчивость удалиться в неизвестном направлении. Что за …?! Да у меня гости, да еще незваные! Вернее, гость, и я даже знаю, кто именно. А уж его настроение можно уловить и вовсе без труда…

Мои губы растянулись в каверзной улыбочке: опасностью никакой не веяло (во всяком случае — пока), можно позволить себе слегка пошалить. Значит, так…

Я пинком открыла дверь и успела проскользнуть в проем, прежде чем она по инерции захлопнулась. Потом с долгим вздохом — одновременно усталым и облегченным — сняла свои меха, небрежно бросила их на ближайший стул и от души потянулась, предвкушая, как сейчас окопаюсь в самой середине своей потрясающей постели. Пристроила на тот же стул безрукавку, шагнула к зеркалу, поправляя декольте и продолжая игнорировать присутствие в своей комнате постороннего лица…

В зеркале помимо ехидно улыбающейся копии меня, любимой, отражались не успевшие развеяться чуть размытые следы чужой энергетики, неразличимые обычным глазом, но вполне доступные для «скрытого зрения». По ним легко читался весь путь, проделанный пришельцем в пределах моей комнаты. Едва переступив порог, он явно заинтересовался висевшим и лежавшим на стуле оружием, особенно «черными молниями». Причем, слава богу, хватило ума до них не дотрагиваться — даже не знаю, как отреагировали бы эти творения золотых рук давно сгинувших умельцев на прикосновение чужих пальчиков без разрешения на то законного владельца, коим с некоторых пор являюсь я! Остальному гость уделил обычную дозу беглого внимания, задержавшись только у зеркала (надо полагать, для того чтобы лишний раз убедиться в завершенности и совершенности образа и его неотразимости!).

Сейчас вышеупомянутое «лицо» восседало боком на окне, опираясь о стену спиной и сцепив пальцы рук на колене согнутой ноги. Узкий носок парадного сапога неслышно притопывал по зеркально-гладкой плите широкого подоконника (примерно так шевелит хвостом выжидательно притаившаяся кошка), глаза щурились все сильнее, а внимательный взгляд становился все более насмешливым. Да, конечно: он же прекрасно знает, что я прекрасно знаю, что он прекрасно знает, что я прекрасно знаю, что он здесь… Тьфу! Сама-то поняла, что подумала?!

— Приятный вечер, не правда ли? — Вкрадчивый мягкий голос почему-то разбудил приличное количество мурашек, с готовностью бросившихся галопировать по моей спине вверх и вниз. — И погодка на диво…

Я сердито тряхнула головой и повела плечами, оборачиваясь наконец к незваному гостю.

— Настолько, что ты не поленился прийти сюда, чтобы лично мне об этом сообщить? После того как столько времени со мной общался?

Фадиндар фыркнул и качнул ногой.

— Почему бы и нет?

— Какой добрый человек! — умилилась я. — И какое оригинальное начало разговора! Я, честно говоря, подозревала, что ты начнешь заливать, что заблудился в темноте… Или буквально спать не мог, беспокоясь, все ли у меня в порядке, и не забрела ли я ненароком в чужую спальню, или не слишком ли жмет мне одеяло… а ты, оказывается, просто вспомнил, что не успел обсудить за ужином самую актуальную тему современности!

— Если хочешь, можем переиграть, — подмигнул гость, продолжая откровенно меня разглядывать. — Лишь бы тебе интересно было…

— Ладно уж, и так сойдет, — отмахнулась я. — Колись по-быстрому, зачем пришел?

— А зачем, по-твоему, в такое время ходят к женщинам?

— Откуда мне знать! — пожала я плечами. — Я-то к ним не хожу, равно как и они ко мне!

— Даже не представляешь, как меня это радует! — Белозубая улыбка сверкнула в полумраке. — Могу подсказать: расспросы о том, где ты раздобыла столь экзотическое оружие, предполагалось перенести на завтра…

— Слушай, может, все-таки закончим эти игры в «угадайку»? — Я изо всех сил старалась быть вежливой, но у меня от сдерживаемых зевков уже не на шутку сводило скулы.

— Ты права, давно пора перейти от болтовни к делу!

Мне стало по-настоящему интересно, насколько соответствует столь шикарная упаковка заложенным возможностям. Да и зверствовать почему-то не тянуло. Самой удивительно! Учитывая количество стрессов, перепавших мне за последнее время, дикую усталость после трехдневного перехода в условиях, максимально приближенных к совсем хреновым, и все такое прочее, уже по мелочи…

Как правило, я и при менее убойном сочетании обстоятельств без труда впадаю в состояние, опасное для здоровья окружающих, когда могу без малейшего зазрения совести сровнять с поверхностью земли все что вижу, до самой линии горизонта, и «кто не спрятался — я не виноват»! Или по меньшей мере честно пообещав нарушителю моего спокойствия намотать кое-что из выступающих частей тела на его же уши, натянуть глаз на окончание кое-чего другого и затолкать результат в еще кое-какое место (для более глубокого изучения его же внутреннего мира), тут же с воодушевлением приступить к воплощению данной программы в жизнь. Так что всем обольстителям-экстремалам, ранее попадавшимся на моем тернистом пути без моего на то разрешения, приходилось, мягко говоря, несладко, а тут… надо же!

Загипнотизировал он меня, что ли?! Нет, скорее всего дело в том, что в нем чувствуется действительно родственная душа, только не по крови, а по существу — как-никак в определенном смысле «собрат по оружию», много ли нас таких наберется? Поэтому я не стала ни метать с порога в непрошеного гостя увесистые предметы, несмотря на широкий выбор таковых, ни гнуть об него затейливо украшенную стальную кочергу, ни даже комментировать происходящее с использованием своего впечатляющего арсенала заковыристых и непечатных выражений. Просто неподвижно стояла у зеркала, наблюдая сквозь приопущенные ресницы, как это явление покидает подоконник и направляется ко мне, затмевая белозубой улыбкой сияние ночного светила.

Посмотреть и впрямь было на что! Мягкие движения уверенного в себе хищника, темный ореол густых кудрей, подсвеченный со спины лунными лучами, гибкое литое тело, символически прикрытое распахнутой шелковой рубашкой и обтягивающими штанами… Перед глазами тут же возникло видение — по застланному пестрым ковром полу неторопливо и плавно скользит огромная змея вроде кобры, только с пламенной чешуей, но с таким же узорчатым клобуком и характерным немигающим взглядом бездонных глаз, а посреди каждого из них выделяется щелевидный вертикальный зрачок, сочащийся мертвенно-синим сиянием…

Я тряхнула головой, отгоняя навязчивый образ: честно сказать, от него слишком уж сильно сводило холодком спину. То, что мой нежданный ухажер непрост, я чувствовала всем своим существом. Очень даже непрост! Красив — до умопомрачения, сексуален — до дрожи в коленках и потери пульса, и к тому же — непредсказуем, умен и опасен, ох как опасен! И сейчас еще сильнее ощущается в нем какая-то странность… Самое то сочетание, на которое даже я, пожалуй, купилась бы с потрохами, если бы не кое-какие обстоятельства. Черт побери, обидно-то как — угораздило же родиться однолюбом!..

Не дойдя до меня примерно полшага, мужчина остановился, вытянул из-за уха цветок на недлинном стебле — вернее, только-только начавший раскрываться бутон — и начал медленно водить прохладными лепестками по моему лицу, словно портрет рисовал: «точка, точка, две черточки, носик, ротик, оборотик…» Я невольно зажмурилась на миг, вдыхая незнакомый тонкий аромат, потом пригляделась внимательнее.

Больше всего это чудо здешней флоры напоминало уменьшенную копию лотоса, но узкие длинные лепестки были словно сделаны из нежнейшего ярко-сиреневого шелка с фиолетовыми прожилками и россыпью белых крапинок у основания. Краем глаза я успела заметить, что еще несколько полностью распустившихся экземпляров были живописно разбросаны по моей разобранной постели. Да, поздний гость времени зря не терял!

— Откуда цветочки? — не удержалась и полюбопытствовала я. «Из лесу, вестимо!» — тут же отозвалось мое сознание. «Посреди зимы-то?!» — хмыкнула я мысленно в ответ самой себе. — И как они называются?

Самое время для ботанических изысканий!..

— Из моей спальни. — Вкрадчивый, приглушенный голос явно способствовал повышению температуры в этом и без того жарко натопленном помещении. — Это горная аорфия — большая редкость даже на своей родине. Крайне прихотлива и нечасто цветет. Я собственными руками вырастил небольшой куст, потратив на это несколько лет, а вот впервые он зацвел сегодня, как раз перед вашим прибытием… Очень символично, ты не находишь?

Я все-таки сдержалась и не захихикала в голос, хотя было бы куда уместнее прослезиться от умиления. Почему бы, в конце концов, не допустить, что порой случаются и удачные совпадения в жизни, а то все больше на пакости везет… Но и промолчать просто выше моих сил.

— Ты хоть собрать их не забудь, когда уходить будешь. Поставишь в воду — глядишь, еще для кого-нибудь сгодятся, а то жалко на меня одну такое великолепие тратить!

— Во-первых, не жалко. Во-вторых, эти цветы долго не вянут. И, в-третьих — кто сказал, что я вообще собираюсь уходить?!

Однако!!! Гибель от избытка скромности ему явно не грозит… Я мужественно сдержала очередной приступ неуместного веселья и с преувеличенным старанием захлопала ресницами, встречая пристальный взгляд удивительных глаз.

Тем временем юный натуралист местного разлива решил, наверное, что я онемела от восхищения, и перешел к более конкретным действиям. Цветок, пущенный меткой рукой, пролетел срезом вперед через комнату и угодил точно в бокал, стоящий посреди столешницы рядом с кувшином. Я невольно проследила полет этого импровизированного «дротика», и, когда снова взглянула на позднего визитера, вишневые бездонные глаза были уже совсем близко.

Для начала он осторожно взял мою руку, погладил, на миг прижал к своей щеке и поцеловал в середину ладони. Мелькнула пакостная мысль: скрутить кукиш перед самым его носом, и пусть радуется, как умеет! Но я не то что претворить в жизнь сей коварный замысел — даже до конца додумать не успела. Приподнятая бровь придала чарующему взору выражение ненавязчивой укоризны, легкая усмешка тронула губы, и ухажер медленно покачал головой, словно удивляясь такому легкомыслию. Нет, мысли читать он вряд ли умеет, скорее всего просто разглядел, что выражение моего лица сменилось на совсем уж каверзное.

Пришлось немедленно устыдиться своих недостойных намерений, опустить очи долу и, сдерживая смех, смиренно ждать развития сюжета. Я не сомневалась, что смогу при необходимости остановить своего не на шутку разошедшегося поклонника, ведь заигрываться в любом случае не собиралась. Очень кстати было бы еще и застенчиво покраснеть, но с этим в последнее время не ко мне… Процесс обольщения (или совращения? Какая, впрочем, разница — результат все тот же) меж тем пошел полным ходом.

Гладкие теплые ладони коснулись моих плеч, скользнули по рукам, спине… Нет, не ладони — оставшийся двухсантиметровый зазор был заполнен хорошо заметными для моего «скрытого зрения» крохотными энергетическими вихрями, которые даже через тонкую ткань блузки ласкали кожу нежнейшими прикосновениями. Я невольно подивилась про себя: а ведь и впрямь — лихой мастак с энергией управляться, мне так ни за что не суметь! Ощущение было непривычным, но удивительно приятным, и я позволила себе расслабиться и, прикрыв глаза, молча впитывала новые впечатления.

Закончив оглаживать все, до чего сумел дотянуться, коварный искуситель с деликатной настойчивостью привлек меня к себе одной рукой, другой — отвел мои рассыпавшиеся по плечам волосы за спину. Затем склонился, окутав шелестящим пологом густых кудрей и медовым запахом цветущего клевера; его губы мягко прихватили кожу на шее, кончик языка медленно скользнул к мочке уха… Сильные пальцы осторожно тронули мой подбородок, приподнимая лицо, а чуть расширенные зрачки вишневых глаз будто заглянули в самую глубину души…

Первое прикосновение теплых губ, едва ощутимое, было скорее обещанием, нежели настоящим поцелуем. Гораздо более осязаемым казался взгляд бездонных глаз из-под приопущенных ресниц. А вот следующий поцелуй был что надо: изысканный, долгий, нежный и уже откровенно требовательный… Жаркая волна прокатилась по всему телу снизу вверх и бесславно сгинула, разбившись о ледяную броню, в которую с недавних пор было наглухо заковано мое измученное сердце.

Я глубоко вздохнула, окончательно приходя в себя, погладила мужчину по щеке и отстранилась, мягко, но решительно. Вишневые глаза вопросительно взглянули на меня в упор — я отрицательно покачала головой.

— Что-то не так? — едва слышно выдохнул ночной гость.

Вот еще только задушевных разговоров мне сейчас и не хватало! Но грубить по-прежнему не хотелось.

— Для родственника ты чересчур пылок…

— Кровного родства между нами нет и в помине! — Красавец небрежно пожал плечами, не выпуская меня из объятий. — Скорее мы с тобой близки по своей сущности.

— Именно поэтому я в отношении тебя предпочла бы душевную близость физической! — Мне все-таки удалось немного смягчить категоричность неожиданного заявления доверительным тоном.

Брови собеседника удивленно взмыли вверх. Еще несколько долгих мгновений он, отстранившись, разглядывал меня, потом разжал руки, отступил назад и… расхохотался до слез.

Я с облегчением перевела дыхание: нежданный поклонник оказался неглупым и с чувством юмора в придачу, так что был шанс разойтись по-хорошему. Родственничек рухнул в необъятное кресло и продолжал укатываться, запрокидывая голову и встряхивая своей роскошной гривой. Мне надоело изображать столб, и я устроилась в соседнем кресле в излюбленной позе: поперек сидения, спиной опираясь о подлокотник и перебросив скрещенные ноги через другой.

— Чего только не измышляли дамы, пытаясь набить себе цену притворным отказом, но до такого пока еще никто не додумался! — Фадиндар, отсмеявшись, утирал выступившие слезы, продолжая разглядывать меня во все глаза.

Я кротко вздохнула, поняв, что разговора по душам не избежать:

— Не в притворстве дело. Я вовсе не собираюсь набивать себе цену…

— Поскольку она и так высока — с разбега не допрыгнуть! — ехидно улыбнулся мой собеседник. — Неужели предлагаемое мной настолько плохо, что совсем тебя не впечатляет?!

— Как раз наоборот. — Я, решив не церемониться, окинула его долгим красноречивым взглядом. — По-моему, слишком хорошо, чтобы разменивать всю эту роскошь на мелочи вроде случайных экспериментов от нечего делать.

В глубине вишневых зрачков загорелись искорки неподдельного интереса.

— А ты и впрямь непроста, родственница! — Он коротко хохотнул и умолк, вприщур глядя на меня. — Во всяком случае, до сих пор ни одна из женщин душевной близости со мной не возжаждала — всех вполне устраивала постельная…

— Таков удел нестандартных, — задумчиво кивнула я. — Их мало кто понимает, поскольку разбираться в потемках чужой души немного найдется охотников…

— О ком из нас ты говоришь?

— Угадай с трех раз! — Я успешно подавила зевок и устало потянулась. — Во всяком случае, дядюшке не стоило так уж торопить события. Да и подмешивать в мое питье всякую дрянь было, мягко говоря, весьма рискованно — я ведь чуть было всерьез не рассердилась!

— Подожди-ка, ты о чем? — непонимающе нахмурился обломавшийся герой-любовник.

— А ты не знаешь? — насмешливо прищурилась я.

— Не имею ни малейшего представления! — твердо проговорил Фадиндар. Вишневые глаза теперь смотрели остро и внимательно.

— Кто же еще, кроме тебя, мог побеспокоиться о появлении лошадиной дозы «возбудителя» в моем бокале?!

— Была бы ты мужчиной, разговор бы закончился вызовом на поединок за нешуточное оскорбление! — фыркнул сидящий напротив скромник. — Мне, знаешь ли, нет необходимости прибегать к столь пошлым и примитивным ухищрениям, чтобы заполучить женщину в постель!

— Предпочитаешь обольщать в открытую? — поддразнила я.

— Конечно! Результат без процесса теряет половину прелести! — пожал плечами красавчик. — Так что это скорее всего попытка моей — прошу прощения, нашей — сестрицы устранить со сцены более сильную соперницу. — Он отвесил в мою сторону изящный полупоклон и продолжил: — Лиллиарна явно заметила мой интерес к тебе и знала, что я не привык медлить, а поскольку сама положила глаз на твоего спутника…

— На которого? — Мне и в самом деле стало интересно.

— Насколько помню, сестричка всегда была неравнодушна к брюнетам.

Я только хмыкнула: удачи, заботливая наша девочка, семь футов тебе под копчиком! Но вернемся к нашим баранам.

— А как насчет наследства? Дядюшке, надо полагать, не пришлось тебя долго уговаривать?

— Знаешь, очень может быть, что столь неожиданный от ворот поворот явился для меня слишком сильным потрясением и сказался на умственных способностях, и без того скромных, — усмехнулся Фадиндар, игриво мне подмигивая, — но я ведь и в самом деле не понимаю, о чем речь!

Пришлось поверить ему на слово и конспективно изложить содержание недавнего приватного разговора в дядюшкином кабинете. Лицо моего собеседника стало серьезным. Он, хмурясь, уставился в пространство куда-то мимо меня и некоторое время сидел молча, барабаня изящными пальцами по широкому, обитому бархатом подлокотнику.

— Вот, значит, каков расклад! — изрек Фадиндар, снова переводя взгляд на меня. — Нет, я, конечно, знал, как будет распределяться наследство согласно традициям и законам, но настолько далеко идущие планы уважаемого дядюшки для меня новость. Спасибо, что просветила! И поверь наконец — я пришел сюда не по чьей-то указке, а по собственному желанию, вполне объяснимому — хотел провести с тобой ночь. Тем более… — Не договорив, он махнул рукой.

— Знаешь, а ведь он кое в чем прав. — Мысль, внезапно посетившая мою гудящую голову, всерьез тянула на озарение. — Мне и в самом деле не справиться с таким большим наследством, да и ни к чему оно мне, говоря откровенно. Так что вернее всего будет передать его тебе.

— С ума сошла?!

Что-то мне в последнее время слишком часто приходится слышать нечто подобное. Настораживает…

— Пока не совсем, а что?

— Дядя не станет менять завещание в мою пользу — это во-первых. А если бы и надумал, я все равно помешаю — это во-вторых!

Куда только девались игривые манеры! Я вопросительно вскинула бровь:

— И чем тебя, собственно, не устраивает подобный вариант?

— Тем, что это — нарушение законов и несправедливость по отношению к тебе. А вот мысль насчет нашего брака лично мне начинает казаться все более привлекательной!

— Еще бы! Ты же тогда получишь и наследство — между делом, в качестве приятного дополнения к такой потрясающей супруге, как я! Хитер, хитер, ничего не скажешь!

— С тобой невозможно разговаривать! — удрученно махнул рукой собеседник и отвернулся.

— Поверь, ты не одинок в этом своем горе, — хмыкнула я. — Особенно если учесть отсутствие у тебя опыта в таком нелегком деле. Да и сюда ты шел явно не для того, чтобы работать языком…

— Как сказать! — томно мурлыкнул этот нахал, подмигивая и потягиваясь как сытый кот в своем кресле. — Ты даже не представляешь, какая роль в моих планах на сегодняшнее свидание отводилась именно языку, и потом…

Закончить мысль ему помешала подушка, метко брошенная моей недрогнувшей рукой.

— А ты не представляешь, насколько вредно для здоровья раскатывать губы, да еще так широко! — Сие назидательное высказывание сопровождалось полетом еще одной подушки к той же цели.

— С чего бы такая трогательная забота о моем здоровье? — невинно поинтересовался искуситель, возвращая мне обе подушки тем же способом, но я уже успела выпрыгнуть из кресла и теперь сидела боком на инкрустированной столешнице.

— С того, что не хочу лишать своего работодателя такой мощной поддержки в твоем лице!

— Только-то! — разочарованно вздохнуло «лицо», выбираясь из кресла. — И на том спасибо.

— На здоровье! — Я снова украдкой подавила зевок. — Извини, но мне все-таки хотелось бы еще в этом столетии добраться до кровати.

— Помочь? — оживился Фадиндар, но я, неприступно сдвинув брови, помотала головой. — Зря! — В глубоком голосе звучала неприкрытая убежденность. — Надеюсь, позволишь хотя бы невинный поцелуй — по-родственному?

Я с обреченным вздохом подставила щеку. Он подошел, наклонился, снова укрыв меня тяжелым пологом каштановых кудрей и запахом цветущего клевера, нагретого солнцем; губы нежно коснулись кожи, шепнув: «Спокойной ночи!»

Уже от самых дверей Фадиндар обернулся с прежней игривой улыбкой:

— Может, все-таки передумаешь?.. Нет-нет, поставь канделябр на место — я и так верю, что не промахнешься, а это как-никак фамильная реликвия! До встречи!

ГЛАВА 6

Еще будучи старшеклассницей, я с помощью моей обожаемой бабушки успела обзавестись одним полезным умением — просыпаться в нужный час, невзирая на время суток и степень усталости. Главное при этом — не забыть соответствующим образом настроиться перед сном. Я не забыла, и в полночь мои глаза бодро уставились в непроглядную темноту, а все остальные части утомленного жизнью и дорогой организма единогласно выносили бурное порицание больной на всю голову хозяйке, решившей пожертвовать законным и заслуженным отдыхом ради непонятно чего. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы убедить свою телесную оболочку в необходимости покинуть удобное ложе.

Огниво я еще вечером положила поближе, и вот уже три из двенадцати свечей в изящном, причудливо извитом канделябре жизнерадостно мерцают и дают вполне достаточно света, чтобы встать и бесшумно собраться. Одеться было делом одной минуты. Напоследок я проверила, насколько легко выхватываются из-за голенища метательные ножи, поразмыслила перед вешалкой и остановила выбор на старой шубке — темная, достаточно теплая, и никаких украшений — ни бренчать, ни блестеть не буду.

Свечи я решила не гасить, ведь на пустом каменном столике гореть нечему, так что пожар не грозит, а вот ломиться в комнату в темноте, учитывая количество настеленных повсюду мохнатых шкур и ковров — слуга покорная!

Памятуя все о тех же коврах, я внимательно смотрела под ноги, осторожно приоткрывая дверь… и, мягко говоря, сильно удивилась, наткнувшись взглядом на стоящие прямо за порогом сапоги. Причем сапоги явно знакомые, явно не моего размера и явно не пустые. Над мягкими высокими голенищами обнаружились потертые штаны из черной замши, перепоясанные опять же знакомым плетеным ремнем с ножнами, который когда-то украшал мою собственную талию, а еще выше — мускулистый обнаженный торс, едва прикрытый распахнутой кожаной безрукавкой.

Выше я смотреть не стала, потому что знала, что увижу, к тому же засмотрелась на невиданный прежде медальон, красовавшийся на вышеупомянутом торсе. Затейливо ограненные бока крупного, с мужской палец, кристалла аметиста мерцали густо-фиолетовым свечением, на серебряной «шапочке» был вырезан странный символ.

Негромкий, но не ставший от этого менее насмешливым голос вывел меня из ступора:

— Не спится? Предлагал ведь колыбельную спеть!

— Себе спой! — огрызнулась я машинально, правда, шепотом, и взглянула наконец в серо-зеленые с прищуром глаза вездесущего Призрака. — Если ты решил подработать ночной няней, так ошибся дверью. Комната хозяйской племянницы дальше по коридору!

— А мне оно зачем?!

— Как же! Такая девушка весь вечер тебе намекала прозрачней некуда на свою хроническую бессонницу, особенно в долгие зимние ночи, особенно в последнее время… Или ты один стесняешься? Так давай провожу!

— Нет уж, госпожа «видящая», сплавить меня тебе не удастся! — тихо рассмеялся Тарглан, стараясь ненавязчиво проникнуть в комнату.

— Точно? — на всякий случай переспросила я, приглушенно пыхтя в тщетной попытке помешать ему переступить порог.

— Абсолютно! — безапелляционно заявил этот наглец, все-таки прорываясь внутрь и закрывая за собой дверь.

— Какого …! — возмутилась я. — Что за … посреди ночи?!

— Вот и мне интересно!

— В смысле?

— Выражаясь твоим языком: далеко ли лыжи навострила?

— Не твое дело! — разозлилась я. — Так и будешь меня пасти?!

— И так, и как потребуется! — ответствовал сын вождя кочевников. — И не только я — через пару часов очередь принца.

— А если мне в сортир приспичило, так и пойдем на пару, а там подвинемся? Или в обнимку посидим? Или на ручках подержишь?!

— Вот как раз туда — непременно с охраной! — Смутить Призрака не стоило и пытаться. — Ты даже не представляешь, насколько это удобный для покушения момент.

— Да уж, с профессионалом трудно спорить. — Яда в моем голосе вполне хватило бы на то, чтобы отправить на тот свет не один десяток занудных супругов. — Сам-то наверняка частенько за унитазом в засаде сиживал, а?

— Это для меня слишком просто! — небрежно махнул рукой бывший киллер международного масштаба. — Я обычно предпочитаю нестандартные решения.

— А если у меня свидание?! — Теперь я окончательно уподобилась кипящему чайнику, разве что крышкой не брякала. Спелись, красавцы, на мою голову, теперь достанут заботой наперегонки!

— Тогда тем более стоит подождать принца. Он подержит канделябр, а я — кавалера под прицелом, знаешь, на всякий случай… Слушай, тебе так уж необходимо дать врагам повод порадоваться твоей неосторожности?

— Нет, хочу всего лишь дать вам повод поесть блинов под киселек! — буркнула я, смиряясь с неизбежным. — В самом деле, что со мной на кухне-то может случиться?!

— Так ты в кухню? — обрадовался Призрак, набрасывая плащ, который до сих пор держал в руке свернутым в трубку. — Теперь тебе точно не отделаться от моей компании. Думаешь, весело тут натощак под порогом куковать?

— Натощак? После такого ужина?! Только не говори, что тебе навязчивая собеседница отбила аппетит!

— Не отбила, но это было давно и неправда. Моему растущему организму требуется регулярное питание.

— Так ты еще и расти собираешься? — Я скептически покачала головой. — Вот повезет же кому-то с мужем! Тебя проще убить, чем прокормить!

— Пытались уже, — отмахнулся он.

— Прокормить или женить?

— И убить заодно.

— И что?

— Сама видишь! — пожал плечами «организм». — Так мы идем?

Две безмолвные тени просочились в дверь и заскользили по коридору. Факелы по причине позднего времени были погашены, зато сквозь многочисленные стрельчатые окна в заполоненное мраком помещение проникал голубоватый призрачный свет одной из лун. Косые лучи, казалось, тихо позванивали в сонной тишине, когда мы с моим спутником их пересекали.

Дверь на лестницу отыскалась без труда, но при спуске пришлось основательно сбавить скорость, потому что я намертво вцепилась в пояс идущего впереди воина, превратив его в своего поводыря. Мне поневоле пришлось так поступить, ведь в стремлении поскорее определить источник столь жгучего беспокойства обычным зрением я не пользовалась вовсе, а при таком освещении крадущегося вдоль стены Призрака и снайпер обнаружил бы далеко не сразу.

На пороге просторной кухни мы задержались. Из вылизанного до блеска помещения вело четыре двери. Разумеется, та, через которую вошли мы сами, нас не интересовала.

— Что дальше? — подтолкнул меня локтем в бок сын вождя.

— Подожди, дай осмотреться…

Я закрыла глаза. «Картинка», вначале неясная, померцала, поколебалась и стала более четкой. На размытом фоне матово-темных неодушевленных предметов ярким багровым пятном выделилась одна из дверей. Я молча кивнула в ту сторону, Тарглан без единого звука скользнул вперед, на миг задержался, вперив отстраненный взгляд в гладкоструганое темное дерево, и взялся за массивную ручку. Ощущение дискомфорта усилилось, но за дверью пока была всего лишь еще одна лестница. По ней мы спускались и вовсе не дыша, поскольку мое сердце щемило чем дальше, тем сильнее.

— В случае осады и ядерной войны ховаемся только сюда! — Я с одобрением оглядела внушительное помещение, битком набитое всевозможными припасами.

Было до того холодно, что, казалось, даже мысли сразу окутываются плотным облачком пара. С потолка свисали огромные окорока — все-таки свиные, а не слоновьи, как мне подумалось вначале, — и солидные пласты соленого и копченого сала вперемежку со связками колбас и батареями ребер. На полках в широких корзинах поблескивала льдом рыба, в залитых поверх пергамента воском внушительных глиняных посудинах сберегался топленый жир и что-то еще, а вдоль стен ровными рядами стояли многочисленные гигантские бочки, судя по всему, со всякими соленостями.

— Мать честная! Пока не съем — не уйду! — Я подпрыгнула пару раз, пытаясь добраться до приглянувшегося кольца колбасы, но безуспешно.

Призрак опередил меня, ловко чиркнув кончиком лезвия по лохматой бечевке. С наслаждением принюхался к добыче и подмигнул мне.

— Вот это я понимаю!

Что и говорить: здесь, кроме вот этого куска, на который я положила глаз, просто больше нечего было есть! Если он рассчитывал вынудить меня поканючить, выпрашивая свою долю у столь крутого парня, или — еще того смешнее — попытаться отобрать ее самостоятельно, то здорово промахнулся, несмотря на всю свою телепатию. Именно сейчас мое настроение, и без того неважное в течение последних суток, вообще опустилось ниже плинтуса в бомбоубежище — то ли по милости скребущих на душе кошек, то ли достало все и вся, начиная с этих самодовольных мужланов…

Я еще немного молча понаблюдала, как мой спутник, хитренько на меня поглядывая и улыбаясь до ушей, обрезает веревочные хвостики, обдирает по спирали блестящую коричневую шкурку с этой злосчастной колбасы, и так же молча и бесшумно шагнула в темноту.

— Ты куда это разогналась?!

«Не кричи — подавишься. Приятного аппетита!» — выдала я напоследок и наглухо заблокировалась.

С первых минут нашего пребывания в этой «сокровищнице» мое внимание привлек почти незаметный дверной проем в дальнем углу склада. Я проскользнула между висящими и стоящими препятствиями, приоткрыла массивную дверь и замерла, принюхиваясь, прислушиваясь и приглядываясь одновременно.

Довольно высокий сводчатый тоннель, по всей видимости, соединял несколько продуктовых погребов — у противоположной стены стояли пустые бочки, возвышалась кипа аккуратно сложенных пустых мешков, а в обе стороны, насколько хватало взгляда, тянулись двери, двери, двери… В кольце на высоте моего роста, чадя и потрескивая, горел большой факел, который отбрасывал на неровные стены изломанные пляшущие тени. Тишина царила гробовая, и все же назойливое что-то болезненно копошилось на самой границе с подсознанием, не давая мне покоя.

— Что за дурацкие выходки! — выдохнул в самое ухо Призрак, догнавший наконец мою ощетинившуюся персону.

Я только плечом дернула в ответ.

— Обиделась? И напрасно — твою половину я честно сберег, очистил и даже принес!

Я, шипя, коротко, но до безобразия образно и доступно пояснила, куда ему следует ее себе засунуть, на какую именно глубину и чем при этом воспользоваться, напоследок любезно предложив самой слазать за вышеупомянутым факелом. Раздосадованный спутник отступил на шаг:

— Вот уж точно — с кем поведешься… Вы с этой рыжей хищницей друг друга стоите!

— А я, между прочим, никому свое общество не навязываю в отличие от некоторых! — огрызнулась я. — И вообще, не мешай работать.

За порогом я повела «взглядом» вправо по темному коридору, дотошно заглядывая в каждую трещинку, хотя даже в общем не представляла, что именно ищу. Здесь ничего, совсем ничего, здесь и того меньше, а вот еще расщелинка… и на ее неровных стенах мерцают ненавязчивые блики. Я чуть было стойку не сделала, как охотничья собака, и медленно двинулась вперед. Призрак придержал меня за локоть и с тревогой спросил одними губами:

— Что там?

— Просто магический шар-светильник. — Мой ответ был так же беззвучен. — Пойдем-ка взглянем, для кого предназначалась эта иллюминация.

Мы снова заскользили вдоль стен, как две безмолвные тени, постепенно растворяясь в густой тьме. Не доходя нескольких шагов до подозрительной расщелины, я остановилась и закрыла глаза. На сей раз увиденное ошеломило настолько, что прийти в себя и вспомнить, как дышать, удалось далеко не сразу. В чувство меня привел напарник, сильно встряхнув за плечи.

— Да очнись же! Что ты увидела?!

Не тратя время на подбор достаточно выразительных слов, я просто приложила его ладонь к своему лбу и снова повела «взглядом» в уже знакомом направлении. Теперь Тарглан видел все вместе со мной.

Не очень высокий, но широкий тоннель, полого спускающийся куда-то вниз и явно выкопанный совсем недавно… Резкие повороты — видимо, там, где порода была слишком твердой, чтобы ломиться через нее напрямик… Сломанная кирка, забытая в одном из начатых, но заброшенных обходных коридоров… Еще один шар-светильник, поменьше того, что был первым нами обнаружен… Прекрасно различимые в его неярком рассеянном свете странные, коренастые, ссутуленные мохнатые существа с ломами и лопатами в передних конечностях, неспешно топавших вразвалку вниз по проходу — их было не меньше трех сотен… Внушительная фигура воина в доспехах, замыкающего это подозрительное шествие, — наверное, старший или проверяющий…

Я, решив не тратить время на детальное изучение впечатляющей компании, направила «взгляд» еще дальше, пока наконец после очередного крутого поворота не открылось такое зрелище, что у меня снова надолго перехватило дыхание, а по коже продрал основательный мороз.

Вдоль стены длинной пещеры высился ряд заостренных толстых кольев, которые, не доходя до потолка, образовывали своеобразную клетку. Своеобразие было в том, что заключенные в огороженном пространстве твари при желании могли бы легко и непринужденно проскользнуть в довольно широкие промежутки, но почему-то этого не делали, а спокойно, даже с какой-то ленцой перемещались во всех трех измерениях, сопровождая движения едва различимым шипением, свистом и пощелкиванием.

Больше всего странные существа походили на плотные завихрения черно-серого с фиолетовым отливом тумана и, кажется, не имели никакого понятия о существовании силы тяжести — легко поднимались по стенам и просто по стылому воздуху к самому потолку, распластывались на нем, стекали сразу во все стороны волнистыми сосульками, замирали на месте дрожащими кляксами, без видимых усилий зависая на любой высоте. Их плавные, текучие движения прямо-таки завораживали. Они к тому же свободно меняли форму и размеры и периодически выпускали что-то вроде щупалец, напоминавших внешне струйки дыма, движениями же — голодных змей. Когда эти выросты сталкивались друг с другом или задевали решетку, по ним с резким сухим треском пробегали цепочки синих искр.

Из боковой двери, на которую до сих пор не было причин обращать внимание, появился высокий статный мужчина в коричневом плаще с низко надвинутым капюшоном. У меня резко закололо сердце. Так вот от кого исходит главная опасность! Что это затевается, черт побери?.. Вслед за ним из той же двери показались два типа самой мордоворотской наружности из всех, что я видела до сих пор. Каждый волоком тащил за собой двух человек в изодранной одежде, по которой можно было безошибочно установить их принадлежность к западным кочевым племенам. Теперь понятно, куда они девают пленников, захваченных в стычках с нашими отрядами!..

Кочевники были еще живы — руки и ноги связаны веревками, один даже слабо шевельнулся и застонал, когда их небрежно швырнули на неровный холодный гранит. Туманные твари заметно заволновались при появлении людей, их движения стали более резкими, а шипение и свист перешли в частые взвизгивания и низкое подвывание.

Один из верзил наклонился над лежащими вповалку людьми, легко, словно тряпку, приподнял первого несчастного и одним отработанным движением вскрыл ему сонные артерии. Каменный пол, видимо, имел задуманный уклон, потому что хлынувшая кровь быстро заполнила небольшое округлое углубление и бодрым парящим ручейком заструилась в узкую канавку, проложенную вдоль решетки внутри огороженного пространства. Вслед за первым обреченным последовали остальные.

Твари в клетках перестали верещать, щелкать и толкаться, расположились над канавкой и, выпустив по несколько струйчатых щупалец каждая, погрузили их расширившиеся воронкой концы в еще горячую кровь. Пещеру заполнили омерзительные звуки — хлюпающие вначале и сипящие ближе к окончанию кормежки. А за всем этим с явным удовлетворением наблюдал давешний тип в коричневом плаще…

Резко подступившая тошнота безжалостно скрутила мой желудок и подкатила к самому горлу, грозя вывернуть наизнанку весь организм. Я судорожно сглотнула и прислонилась к шершавой холодной стене, усиленно жмурясь — все равно через этот мельтешащий перед глазами плотный слой колючих черных мушек ничего дальше собственного носа сейчас не увижу, да и насчет него никаких гарантий… Стоявший рядом Тарглан, о котором я и забыла, чуть слышно перевел дыхание и, крепко сжав руку, повлек спотыкающуюся на каждом шагу меня в освещенную часть тоннеля. Выглядел он хмурым и озабоченным, мне же стало намного легче, словно наконец-то нашлась и была удалена давно беспокоившая заноза.

— Подожди! — Я высвободила руку, сморгнула несколько раз и с силой потерла отчаянно слезящиеся глаза. — Что это были за твари?

— Не знаю, — медленно и так же шепотом ответил сын вождя, продолжая хмуриться. — Никогда не слышал, чтобы такое водилось хоть где-то в нашем Мире… Впрочем, зная, какую орду разнообразных магов держит при дворе нынешнее величество, следовало ожидать, что уж по наши души он откопает наверняка что-нибудь самое убойное!

Меня передернуло: если бы не моя повышенная чувствительность, сюрприз бы удался на славу! Я помассировала закрытые глаза и повернулась к спутнику:

— Пойдем? Кстати, для чего этот медальон?

— Усиливает мысли. — Судя по выражению лица, его собственные мысли блуждали сейчас где-то далеко.

— Чьи? — не отставала я.

— Обоих. — Он машинально покрутил кристалл в пальцах.

— Так, значит… — начала было я, но на полуслове осеклась, ощутив присутствие кого-то постороннего и явно враждебного.

Чтобы выиграть время, пришлось изобразить, что мне зачем-то позарез приспичило перенести поближе к нам тот единственный факел. Быстрее лани, но намного тише, я домчалась до того места, где в стену было вделано специальное кольцо, с неожиданной для самой себя прытью вскарабкалась на бочонок и выдрала из крепления эту чадящую пародию на олимпийский огонь. Потом в таком же темпе вернулась обратно и старательно, с пыхтением и ворчанием, стала пристраивать его на облюбованном выступе стены. Прилежно поминая вслух все известные мне виды нечистой силы, я лихорадочно повела «взглядом»… О, мама миа! А я-то, наивная, думала, что на сегодня с впечатлениями все!

По проходу, только что нами обнаруженному, не спеша приближалась очаровательная зверушка, напоминающая гигантского кабана. Длинное рыло было сильно сплющено с боков и украшено впечатляющей пастью с крокодильими зубами, среди которых выделялись две пары загнутых клыков на каждой челюсти. Круглые уши и горбатое, скошенное к хвосту приземистое туловище покрывала косматая белесая шерсть, огромные выпуклые глаза отсвечивали красным, шесть широких четырехпалых лап мерно переступали, стуча сдвоенными когтями по каменистому полу… В общем, ничего интересного или особенного, и говорить не о чем!

Когда это небесное создание уже выплывало в наш коридор, Тарглан, до сих пор ошалело, но — слава богу! — молча взиравший на мои манипуляции, очень вовремя отмер и со словами: «Давай-ка лучше сюда!» отобрал чертову жердь и одним движением задвинул ее в едва приметную трещину в скале. А потом развернулся, томно выдохнул: «Наконец-то, любовь моя!» и облапил меня во всю силу, попутно зачем-то натянув на мою голову капюшон.

— Ты что, спя…

Но сын вождя не дал довозмущаться — коротко шикнул и закрыл мне рот страстным поцелуем. Я от неожиданности опешила до того, что даже не сопротивлялась, а парой мгновений позже в моем сознании с болезненным щелчком прорезалась чужая мысль:

«Подыграй мне быстро — это шпион!»

«А убить не проще?»

«Нельзя!!! Потянем время, сам уйдет…»

«А если нет?!»

Призрак оторвался от меня и, с обожанием глядя в глаза, проникновенно, с придыханием проворковал:

— Как же я истосковался за это время! Твой лысый кривоногий придурок-муж ни на минуту тебя не отпускает!

«Что?! Ах ты, мерзавец!»

— Дорогой, твоя выдумка с подземельем чудо как хороша! — Мое мурлыканье буквально сочилось медом. И сгущенкой заодно. — Даже твоя визгливая и вечно потная толстуха-жена не догадается сунуть сюда свой прыщавый нос!

«Что?! Ах ты, язва!»

«Сам первый начал!»

Тарглан сорвал с себя плащ, встряхнул его, широким жестом расстелил у стены и протянул ко мне руки.

— Любимая, приди скорее в мои объятия, и мы наконец вознаградим себя за терпение!

«Ты где такой пошлости нахватался?!»

«А это разве не твои мысли?»

«Не очень-то резвись, любовничек!»

«А ты не стой столбом, раз на свидание пришла!»

«Чтоб тебя … …!»

Его сильные руки умело прошлись по моим плечам и спине, я страстно застонала, томно выгибаясь… Проклятая свиномордая поганка даже и не подумала убраться, наоборот — осторожно подобралась поближе, основательно уселась на короткие задние лапы и, явно проявляя признаки разума, заинтересованно выпучила и без того немаленькие глазищи. Видимо, незапланированное эротическое шоу было для нее приятным сюрпризом, и она твердо вознамерилась получить от этого подарка судьбы максимум удовольствия. Вон уже и челюсть отвисла, и слюна с раздвоенного языка на пол капает…

Между тем красавец-брюнет старался вовсю, как перед камерой за голливудский гонорар. А я лихорадочно соображала, каким образом выкручиваться дальше — не отдаваться же в самом деле этому клоуну!

«Почему бы и нет?» — игриво вклинился в мои суматошные мысли не в меру страстный «любовник».

«Облезешь и неровно обрастешь, причем не сразу!» — Оказывается, свирепый рык у меня и в мыслях получается вполне убедительно!

С мстительной радостью прищурившись в его нахальные очи, я со сдавленным криком «Крыса!!!» вскочила с плаща, на котором неизвестно когда мы успели с удобством расположиться.

— Где, любимая?!

— Там… и там! — Рука тряслась вполне по-настоящему, хотя на самом деле пугать меня крысами — дохлый номер, я к ним неравнодушна как раз в положительном смысле. У меня скорее пропадет аппетит при виде парочки приличных тараканов…

— Не бойся, я с тобой! — бросился прикрывать меня широкой грудью этот артист погорелого театра.

— Они тут повсюду! — (Да простит меня благородный хозяин замка!) — Прогони, прогони скорей!

Даже не подозревала, что умею так визжать! Как еще потолок не обвалился! У самой уши заложило, зато зубастая уродина, поняв наконец, что больше «кина не будет, кинщик спился», громко захлопнула слюнявую пасть и настороженно привстала. Тарглан с рычанием выдрал факел из явно увеличившейся трещины в стене, изобразил несколько впечатляющих выпадов и в заключение запустил его в темноту.

Чадящая жердь с треском полетела в сторону предполагаемой крысы (у которой давно уже должен был приключиться нервный припадок с переходом в сердечный приступ, причем несколько раз подряд). Я, стоя у стены и стягивая на груди распахнутую шубку, завизжала снова с удвоенной силой. Белесая шерсть встала дыбом, шестилапая зверюга подпрыгнула на месте и рванула со всех ног туда, откуда пришла. Она, чуть было не проскочив с разгона свою расщелину, все-таки умудрилась вовремя затормозить и буквально впиталась в узкий, практически неразличимый на фоне стены проем.

Это я видела уже не глазами, поскольку примерно с такой же скоростью улепетывала туда, откуда пришли мы, — в погреб с копченостями.

— Куда ты, любовь моя?! Мы ведь еще не закончили! — Пылкий ухажер, задержавшийся, чтобы подобрать плащ, догнал меня уже у лестницы.

— Я сейчас тебя самого прикончу!!!

— Подожди хотя бы до комнаты — всю жизнь мечтал помереть с удобствами!

Мы пронеслись по коридору как пара призраков, бывших при жизни спринтерами — стремительно и бесшумно, — и влетели в двери моих апартаментов почти одновременно. Я с разбегу рухнула на кровать, пытаясь отдышаться, а светлоглазый нахал даже не запыхался и, усевшись прямо на ковер, с видимым сожалением качал головой.

— И незачем было так торопиться — тварь ведь убралась, как мы и рассчитывали, можно бы теперь и…

— Ах, незачем! — Я, все еще загнанно дыша, ухватила со спинки стула первую попавшуюся одежку, свернула ее жгутом и, недобро щурясь, решительно двинулась на него.

— Ты что это задумала? — невинно удивился Призрак.

— Не догадываешься, господин телепат?! — Я изловчилась и звучно достала его по шее своим импровизированным оружием справедливого возмездия. Он вскочил и забегал по комнате, заливаясь довольным смехом и легко уворачиваясь от разъяренной меня.

— Ты что себе позволяешь, конь озабоченный?! Наглая рожа!

— Неужели было так плохо? — с прежними томными нотками в голосе вопрошала «рожа», прилично схлопотав еще раз — пониже спины.

— Омерзительно, приторно и до тошнотиков пошло!!!

— До тебя все уверяли, что я прекрасно целуюсь! Ч-черт! — Последнее восклицание было своеобразным ответом на подзатыльник, отвешенный мною от всей моей широкой души.

— Тебе льстили, можешь плюнуть им в лицо!

— А теперь ты уже точно врешь!

Поразительно, как удается, мягко говоря, нехрупкому и немаленькому организму передвигаться так молниеносно… Вот уж кто «живой как ртуть, и такой же вредный»! Только что был мною загнан в тесный угол за кроватью, а через мгновение уже злорадно хихикает у меня за спиной, примотав мои руки моим же оружием к моим же бокам.

— Не вру!!! — Яростные попытки освободиться ни к чему не привели.

— Еще как врешь! И не краснеешь! Тебе ведь понравилось, признайся!

— Ни за что! И вообще: не умеешь — не берись!

— Кто не умеет? Я?!

Вот это и называется — напросилась…

— Все равно ты должна была мне поцелуй! — еле слышно выдал он через некоторое время, переводя дыхание.

— Надо же какой злопамятный! Теперь-то, надеюсь, даже проценты выплатила? — Я пыталась одновременно унять головокружение, сердцебиение в совсем не подходящих для этого местах и дрожь в коленках. Что умеет, то умеет, ничего не скажешь…

— Удачная ночка выдалась, просто на диво! — «Умелец» бесцеремонно развалился на моей кровати. — Погреб с колбасой разведали, подлянку разгадали, должок вернули, даже впервые в жизни чуть всерьез не побили… Чем это ты меня?

— Своими парадными штанами, — опознала я «орудие убийства», повертев его так и этак. — Между прочим, совсем новые — замшевые, с пряжками и серебряным шитьем, если тебе интересно.

Бывший наемный убийца захохотал до того заразительно, что я невольно рассмеялась и шлепнула его еще разок, сгоняя с кровати.

— Да, чем только меня бить не пытались, но чтобы штанами! — продолжал он укатываться на ковре перед камином.

— Могу подарить их на память. — Я поспешила занять освободившуюся территорию. — Повесишь в рамочке на стену… И вообще, скажи спасибо, что не чем-то потяжелее!

— Спасибо, добрая девушка, что пощадила мою молодую красоту! — резвился шут гороховый. — Уж своей ласковой ручкой точно бы укокошила на раз! Ой, спасибо!

— Нема за що! — отмахнулась я. — Лучше объясни, зачем вообще понадобился водевиль в подземелье? Почему нельзя было просто убить эту страхолюдину?

— Видишь ли, — Призрак посерьезнел и сел на ковре, скрестив ноги, — такие зверушки в наших краях не водятся. Это пещерный трокс, и кто-то его специально привез из чертовой дали, со Скалистых островов, и специально выпустил в специально вырытый тоннель. И если бы трокс не вернулся, это значило бы, что и его, и тоннель обнаружили. Тогда враги срочно стали бы затевать новую пакость, и кто знает, удалось бы нам ее так же вовремя раскрыть!

— Вряд ли бы он смог что-то кому-то рассказать, чего уж было так стараться?

— А ему и не надо рассказывать — он просто «глаз», если ты не забыла, что это значит.

— Почему ты так решил?

— Увидел на пальце того типа в коричневом такое же кольцо, как у тебя! — пожал плечами сын вождя. — Ты вовсю изучала кровопийц, что вполне понятно, а я занялся их кормильцами. Поэтому комедию мы с тобой ломали — кстати, весьма успешно! — именно перед хозяином всего этого милого зверинца, убеждая его, что ни про какой тоннель знать не знаем и вообще пришли по своим сугубо человеческим делам…

— Слушай-ка! — спохватилась я. — Мы тут лясы точим, а дело стоит! Надо принцу обо всем рассказать!

— Время пока есть, — отозвался Призрак, тем не менее вставая с ковра. — Сей момент нападения не будет, иначе тварей не стали бы кормить, но и до завтра тянуть им смысла нет — велик риск, что мы обнаружим результат их самоотверженного труда. Скорее всего следует ожидать гостей незадолго до рассвета, в самый глухой час, когда спится крепче всего. Я, кстати, кое-что успел надумать. Пошли? — Он двинулся к выходу, застегивая на ходу безрукавку.

Я соскочила с кровати, но машинально взглянула на себя в зеркало и остолбенела.

— Нет уж, иди один!

— Почему вдруг? — Удивление Призрака было совершенно искренним.

— Посмотри, во что ты меня превратил! Ну и видок!..

— Очень даже ничего, — невозмутимо повел бровью этот нахал, не упуская возможности полюбоваться на результат стараний своих шаловливых ручек. — Я бы совсем не обиделся, если бы ко мне так среди ночи пришли для доклада! И теряться бы точно не стал…

— Кто бы сомневался!..

Посмотреть и впрямь было на что: ворот рубашки распущен по самое некуда, являя взору всех желающих убойное великолепие синих кружев моего любимого бюстгальтера, волосы в художественном беспорядке, а губы…

— Он ведь в первую очередь захочет поговорить с тобой…

— На здоровье, — отозвалась я уже из умывальной комнаты, — но к тому времени я, может быть, смогу снова стать похожей на человека!

— А я бы на твоем месте специально к нему в таком виде появился! — подмигнул мне в зеркало Призрак.

— Что плохого успел он тебе сделать? Еще телохранитель называется — так и стараешься, чтобы его удар хватил от ревности… Кстати, пустые хлопоты — высочеству до меня давно нет никакого дела! — Мое отражение торопливо смыло набежавшие откуда-то слезы. Надо же, а я так надеялась, что совсем переболела и успокоилась!

— А вот в этом, соратница, ты заблуждаешься, причем по-крупному! — Серо-зеленые глаза по-прежнему смотрели на меня в зеркало, но их выражение стало вдруг настолько серьезным, что моя рука с расческой замерла на полпути. — Наше высочество и в самом деле не будет страдать от ревности, по крайней мере, до потери памяти, но уже совсем по другой причине.

— Это по какой, например? — недоверчиво прищурилась я, а мое бедное сердце в полной панике спешно пыталась определиться с выбором — то ли в бешеном темпе пробиваться наружу, подальше от сумасбродной хозяйки, то ли послать все куда придется и перестать подавать признаки жизни.

— Просто-напросто принц, при всех своих недостатках, все-таки смог уяснить главную особенность подобных тебе, а именно — вашу врожденную цельность. Такой человек, если вдруг разлюбит, скажет об этом прямо и уйдет открыто, ни за что не станет изменять втихаря и уж тем более размениваться на минутные прихоти. Я прав?

— Насчет особенностей — пожалуй, но вот откуда такая уверенность насчет принца?

Сын вождя выразительно хмыкнул.

— Тарглан, он ведь маг и защиту от вас, телепатов, умеет ставить гораздо лучше меня, а исказить мысли и того проще! — Мое сердце, придя в себя, рьяно приступило к своим обязанностям.

Собеседник, наблюдая в зеркало за моей войной с непослушными волосами, снисходительно покачал головой:

— Во-первых, отличить искаженные мысли от настоящих — раз плюнуть, во всяком случае, для меня. А во-вторых, ни одно живое существо не может удерживать защиту постоянно и с одинаковым успехом, я же с некоторых пор все время рядом с ним.

— И при случае не упускаешь момента без зазрения совести пошарить в чужом сознании? И не стыдно?

— Нет! — отрезал Призрак. — В интересах дела я со своей совестью как-нибудь смогу договориться! Тем более что информация о твоей персоне для меня далеко не последняя по значимости!

— И что ты раскопал насчет меня? — Голос мой звучал достаточно небрежно, вопрос был задан как бы между прочим, но кого я пыталась обмануть!

Ответ был исчерпывающе непреклонным:

— Нет уж, слуга покорный! В этих дебрях сами разбирайтесь…

— Кстати, — вспомнила я, — к вопросу об особенностях. Ты-то когда успел вникнуть в тонкости моей неповторимой натуры?!

Призрак почему-то медлил с ответом, все так же опираясь плечом о дверной косяк и задумчиво глядя на меня в зеркало. И то, что он высказал в конце концов, я меньше всего ждала от него услышать сейчас:

— Дело в том, что я очень хорошо знаю такую породу людей, у которых, по определению моей матери, «сердце одноместное». Она и сама была из их числа. А ты, между прочим, во многом на нее похожа.

Я промолчала, не зная, хорошо это или плохо.

— Это просто замечательно, — отозвался на мои невысказанные мысли Призрак. — В моей жизни вообще многое изменилось после нашей встречи…

— Но, Тарг, — я обернулась и в упор взглянула в серьезные серо-зеленые глаза, — у меня и в самом деле «одноместное сердце»!

— И я, представь себе, даже догадываюсь, кем оно занято! — невесело усмехнулся он. — Такой преданности остается лишь позавидовать. Всеми видами зависти сразу!

— Мне жаль…

— Только вот не вздумай переживать еще и за меня! Со своим сокровищем лучше разберись, ведь на обоих уже не взглянешь, не прослезившись! — Насмешливое фырканье Призрака ознаменовало завершение лирической фазы в разговоре. — А все остальное — моя головная боль…

— Но я не хочу, чтобы твоя голова болела из-за меня! — жалобно проговорила я, глядя, как он стягивает волосы в хвост и поправляет пояс.

— Кто бы в этой жизни спрашивал, чего мы хотим! — Сын вождя философски пожал плечами. — У небожителей, знаешь ли, свои планы насчет каждого из нас. — Он шагнул ближе и прижал указательным пальцем кончик моего носа. — Так, я за принцем, а ты доводи себя до совершенства, только быстро: у нас еще на сегодня дел — выше флюгера на главной башне!..

ГЛАВА 7

Урожайная выдалась ночка, что ни говори: отбою нет от мужиков, и один краше другого! Шатен здесь уже побывал, и брюнет отметился, теперь очередь за блондином… который, кстати, не заставил себя долго ждать. Не прошло и часа, как принц деликатно постучался в дверь, сосредоточенный и собранный как никогда. Похоже, он так толком и не ложился — наверняка с дядюшкой допоздна заговорились, а тут Призрака принесло с очередными «радостными» новостями…

Дин с порога осведомился о моем самочувствии и, мимоходом оглядев прибранную комнату, задержал взгляд на пышном букете нежно-сиреневых цветов, не так давно переселившихся с моей кровати в кувшин. Комментировать, правда, не рискнул и сразу же завел разговор о деле. Я успела кое-что рассказать о загадочных тварях, когда наконец-то явилось наше «проницательное дитя степей». При взгляде на него мы на время утеряли нить беседы: больше всего Призрак был похож на кота, которому ненароком посчастливилось не только удачно спереть отборный кусок семги, но еще и при успешном побеге упасть в тазик со сметаной…

— Та-а-ак! С тобой все ясно! — протянула я, уловив, кроме прочего, едва заметный аромат фиалки — духов, которыми в течение всего вечера благоухала Лиллиарна.

— Что ясно? — подозрительно прищурился этот мартовский кот, безуспешно пытаясь изобразить на лице невинно-удивленное выражение.

— Что дело темное! — хмыкнул Дин, улыбаясь краем рта. — Вот, значит, кому принадлежало то совершенно случайно тобою найденное колечко! Времени даром ты явно не терял…

— Его у нас не настолько много, чтобы зря терять! Чем ехидничать, признайся честно, что тебе завидно! — парировал сын вождя, разваливаясь в кресле. — Кому-то же надо было вернуть красавице любимое украшение. Да и грех отказывать хорошей девушке, которая очень хочет отблагодарить за услугу…

«И нечего на меня так смотреть!»

«Нормально я на тебя смотрю! Ты еще виноватое лицо сделай, волосы отовсюду повыдергивай, принародно голову посыпь чем-нибудь подходящим и скажи, что больше не будешь! В конце концов, у меня все равно „сердце одноместное“, а это не лечится, а моя кузина и впрямь хороша, а ты не железный, а тот монастырь, в который бы ты собрался, еще не построили… разве что женский…»

Тарглан хмыкнул и спросил, снова задавая разговору деловой тон:

— Так что насчет наших милых кровососиков? Истребить их, как я понимаю, нам не судьба?

— В том-то и дело, — кивнул принц. — Эти существа действительно из другого мира, и нашим оружием их не пронять.

— Тогда как и чем будем их ловить?

— Лучше всего тем самым заклинанием, которым заперта клетка.

— И где же мы его добудем? Пригласим того дядю в коричневом на бокал киселя со стрихнином и так, между прочим, попросим по-хорошему поделиться опытом? — Задавая сей каверзный вопрос, я почти не сомневалась в ответе.

Устремленные на меня сочувственно-просительные взгляды обоих эксплуататоров лишь подтвердили самые худшие опасения на этот счет. Я одарила их обоих свирепым взглядом — Тарглан развел руками, а принц, не отводя глаз, тихо проговорил:

— Ты сама все понимаешь!..

— В том-то и дело, что бесполезно посылать вас далеко! Но имейте в виду, — предупредила я, — те каракули, что вы называете письменностью, мне под угрозой пятикратного расстрела не запомнить!

— И не надо! — успокоил меня Призрак. — Ты, главное, рассмотри, а все остальное — моя забота.

— Что ж… Тогда — поехали, чего тянуть!

А я, оказывается, нервничаю, и довольно-таки сильно! Неужели настолько боюсь той летающей жути? Нет, скорее не хочу опозориться перед кое-кем, если вдруг не справлюсь…

— Тебе что-нибудь нужно? — Синие глаза взглянули на меня в упор.

Похоже, он и не сомневается в успехе затеянного мероприятия. Мне бы его уверенность!..

— Может, проводить вниз, поближе к цели?

— Нет, — отмахнулась я, — дотянусь и отсюда. Хватило бы сил пробиться…

— Тогда, наверное, лучше подстраховаться? — Тарглан снял с пояса фляжку с вином и выразительно шевельнул бровью.

Да, раньше алкоголь здорово подстегивал мои способности, но почему-то в последнее время на выпивку и смотреть не могу…

— Она обычно предпочитает белое, — как бы невзначай проронил принц.

Призрак нахмурился, но я опередила его:

— Он вообще-то прав, но… лучше не надо. Обойдусь укрепляющим отваром.

Призрак пожал плечами, подавая мне кубок. Затем, когда я села на стул, встал за спиной и обхватил теплыми сухими ладонями мой лоб и виски. Я с глубоким и медленным вздохом закрыла глаза, привычным усилием воли заставляя себя отключиться от всего происходящего вокруг. Мое существо словно растворялось в окружающем пространстве, превращаясь в мерцающий сгусток полупрозрачной субстанции, легкой и текучей, как воздух, но сохраняя при этом способность «видеть» и соображать.

Для разминки я заставила себя разлететься во все стороны ярким фейерверком пульсирующих огоньков; через пару минут упорядочила их суматошное движение, закрутив подобие модели галактики, а потом пустив по ней концентрические волны…

«Тэйлани!..»

Вот …! Нигде покоя нет!

«Соратница, ты уверена, что ничего не забыла?»

Знакомая насмешливая интонация моментально привела меня в чувство. Позор на мои будущие седины, в самом деле — заигралась как щенок! Впрочем, покраснеть все равно не получится… разве что позже на досуге попробовать.

Я вмиг собралась в плотный сгусток и расколола вязкую тьму искрящейся стрелой. Окружающий мир слился в размытые полосы, лишь возникающие на пути препятствия загодя проявлялись тревожным багровым свечением. Коридоры, лестницы и все изгибы свежевырытого тоннеля остались позади, темнота неслась навстречу, обдавая меня холодом подземелья и запахами, будоражащими и настораживающими…

Впереди светлым пятном обозначился вход в искомую пещеру. Сердце неожиданно екнуло и беспорядочно заметалось, спешно пытаясь отыскать внутри организма местечко поукромнее, но мне было некогда следить за его всполошенными скачками — я едва успела притормозить перед неожиданно возникшей преградой. В прошлый раз ничего подобного не наблюдалось, а сейчас — «было нету, стало было», как в свое время говаривал Норкин племянничек. Самая настоящая стена, невидимая, но вполне осязаемая, упругая и холодная. И веет от нее такой жутью, что дыхание останавливается, а сердце быстро и неумолимо превращается в колючую сосульку. Для очистки совести я все-таки дотронулась до слегка бликующей поверхности самым кончиком осторожно протянутого «щупальца» — и едва не выпала в реальность от хлесткого удара сродни мощному электрическому разряду. Н-да, предусмотрительные здесь хозяева… и гостеприимные до безобразия!

Я сжалась в плотный комок у подножия стены, сосредоточилась и попыталась «дотянуться» до сознания одной из тварей, лениво перемещающихся внутри своей клетки. Бесполезно, и преграда тут ни при чем. Или все дело в том, что у них нет сознания? Нет, скорее всего меня блокируют как чужака.

«Помочь?»

«Попробуй. Мне нужно стать одной из них…»

Соратники поняли меня с полуслова. Я и раньше знала, что Дин умеет наводить морок на живые и неживые объекты, пряча их истинную внешность, но никогда не думала, что можно замаскировать и мысли! А уж когда вмешивается еще и телепат…

Вряд ли смогу описать свои тогдашние ощущения, просто в какой-то момент я напрочь забыла, что вообще когда-то была человеком, не говоря уж о воспоминаниях и планах. Я тосковала по эту сторону преграды, стремясь воссоединиться со своими сородичами, потому что — и это я знала наверняка — только вместе мы можем полноценно существовать, объединяя усилия для защиты и охоты и делясь полученным с другими членами колонии. Да, именно колонии, а не стаи, поэтому мне сейчас так плохо тут, одной, а им должно не хватать меня, но нам не докричаться друг до друга…

Меня буквально в жгут сворачивало от леденящего чувства безысходности, одиночества и беспомощности, я всем существом взывала к своим собратьям, уже изнемогая от усилий, как вдруг… Будто накатила легкая волна теплого воздуха, даря покой и уверенность, а общее сознание откликнулось, распахиваясь передо мной подобно виду с вершины высокого холма на цветущий луг: «Мы — это ты!» Сразу стало легче и спокойнее.

«Вы — это я!» — отозвалось мое сознание, торопливо просачиваясь на ту сторону и вливаясь в общее пространство. Чувство долгожданного единения было настолько сильным, что вытеснило все остальные ощущения и мысли…

«Тэйли, девочка, что с тобой?!» — Не мысль — эхо, едва достигшее окраины затуманенного сознания. Не стоит и внимание обращать…

«Тэйлани, отзовись!!!» — Словно ледяным ветром хлестнуло по лицу.

Мне стоило больших усилий вырваться из нахлынувшей эйфории, вспомнить хоть что-нибудь, прекратить восторженные кульбиты под потолком и сосредоточить внимание на символах, выдавленных на толстых прутьях решетки.

Я до боли в глазах вглядывалась в незнакомые затейливые письмена, стараясь отметить малейшие детали, вплоть до глубины, цвета и расположения завитушек и черточек. Сильно мешало нарастающее ощущение беспокойства, идущее от «сокамерников», уловивших изменения моего сознания, и чувство приближающейся опасности, но я упорно продолжала свою исследовательскую деятельность, зная, что второго шанса у меня просто не будет. Еще четыре символа… Черт, голову словно раскололи!.. еще два… все плывет перед глазами… все! Или нет?!!

«Пора возвращаться!»

«Подожди, тут что-то странное…»

«К вам идут! Наверняка хозяин почувствовал неладное… Выбирайся!»

«Не мешай!!!»

Где же это, черт побери?! Я, не доверяя глазам, на ощупь рыскала по стенам, лихорадочно металась по клетке, словно пытаясь поймать невидимую муху и перебаламутив мирно медитирующих после позднего ужина сородичей. Несколько тварей покрупнее направились ко мне, явно решив утихомирить собрата-непоседу. Я, пытаясь увернуться от их постреливающих искрами щупалец, неожиданно для самой себя лихо заложила «мертвую петлю»… Да вот же оно!!! Еще одно слово — три расположенных пирамидкой затейливых символа, только не выдавленные в матово-буром сплаве, а тонко выписанные в углу потолка, там, где сходились к одной точке начало и окончание заклинания.

Хорошо различимые в момент обнаружения линии стали гаснуть и мерцать, словно искаженные помехами на экране телевизора. Я напрягла «зрение» до предела — помогло, но ненадолго. Видимо, силенок у меня совсем не осталось…

«Держись!!!»

За что и чем, интересно знать?! Как сильно кружится голова… И от нарастающего чувства опасности сердце сжимается до боли… Еще вот этот символ, последний!.. По глазам ударила ослепительная вспышка мертвенно-синего света, и мое стремительное возвращение в реальный мир было тут же отмечено жгучей болью, пронизавшей все тело до последней клеточки. Я силилась произнести хоть слово, но голос едва слышно клокотал где-то в самой глубине горла, будучи не в состоянии пробиться наружу. Нахлынувшая злость на свою беспомощность придала сил, я вдохнула глубже:

— Таэрш-э-рарт!

Собственный хриплый шепот — последнее, что я услышала, прежде чем ухнуть с головой в горячую вязкую мглу оглушающего беспамятства…

Темно. Тихо. Тепло и мягко. Удивительно приятное ощущение удовлетворения и усталости, как после завершения тяжелой, но важной работы. Значит, все получилось… Додумать не удалось.

«Молодец, малышка! — Чья-то чужая мысль бесцеремонно и властно вторглась в мое сознание, небрежно смяв „щиты“, как неумелую поделку из бумаги. — Мои поздравления: тебе удалось меня всерьез удивить!»

«Пошел ты!..» — огрызнулась я довольно вяло, поскольку на большее не было сил.

«Нет, в самом деле, — от бархатистого смешка у обеих моих сущностей встали дыбом все волосы, — умудриться прочитать ключевое слово заклинания, написанное субстанцией, вообще не предназначенной для восприятия человеком… Снимаю шляпу!»

«Нет у тебя никакой шляпы, лучше голову сними — добровольно!»

Возникшее в моем сознании лицо незнакомца — того самого типа в коричневом — было почти скрыто низко надвинутым капюшоном. Видны были только мерцающие глаза с овальной радужкой угольно-черного цвета и ромбовидным красным зрачком. От этого насмешливо-внимательного взгляда меня пробрал нешуточный озноб.

«Не стоит на меня бросаться, тем более в таком состоянии. На то, чтобы прочитать мое имя, ты потратила последние силы и при всем желании не сможешь нанести мне вред, равно как и защититься. Но и пугаться не стоит — лично тебе ничто не грозит, по крайней мере сейчас. Я не намерен идти напролом, любой ценой выполняя свою работу! В этот раз ты одержала верх, сделав практически невозможное, и я ухожу, потому что умею проигрывать и уважаю достойных противников. Но мы еще встретимся…»

«Жду с нетерпением! И завещание написать не забудь!»

Я, конечно, понимала, что выгляжу сейчас как взъерошенный трехнедельный котенок перед матерым питбулем, но не оставлять же за врагом последнее слово! Тихий снисходительный смешок — и незваный гость исчез из моего сознания… и само сознание вслед за ним.

На сей раз вернувшаяся реальность озадачила меня всерьез. Я с трудом приоткрыла глаза и повела вокруг мутноватым взглядом. Странно, комната явно не моя. Из окна с частым переплетом аккуратно вынуто небольшое стекло, в образовавшуюся «форточку» вливается свежий воздух, пахнущий снегом и морозом. Тускло мерцает красным догорающий камин, в окно деликатно заглядывает одна из лун, заливая пространство серебристо-голубоватым светом. Я же с комфортом возлежу на разобранной кровати, укутанная одеялом, заботливо кем-то подоткнутым со всех сторон, а на губах — вкус укрепляющего отвара. В голове вдруг словно что-то щелкнуло, сразу включив и все остальные органы чувств, и способность соображать. И что это я, интересно, делаю среди ночи в постели принца, в которой мне и в другое-то время делать совершенно нечего?! Тут же допрошенная с пристрастием память лишь виновато развела руками. Значит, скорее всего, сюда я добиралась не сама. Спрашивается — какого черта?! Напряженные умственные усилия привели к тому, что перегруженный мозг напрочь отказался от сотрудничества и объявил решительную забастовку, отключившись на полумысли…

Из этого внеочередного провала в беспамятство меня выдернул звук шагов. Кто-то почти неслышно приближался ко мне. Ощущения опасности не было и в помине, но я сделала над собой усилие и, «прозрев», почти не удивилась, обнаружив, что наблюдаю за происходящим как бы со стороны и откуда-то сверху. Были прекрасно различимы детали продуманного изысканного интерьера, мое собственное тело, свернувшееся уютным клубочком под одеялом на краю многоспального ложа, — и безмолвная высокая фигура, замершая посреди озерца лунного света.

Дин шагнул ближе, постоял, всматриваясь в мое безмятежное лицо, протянул руку — кончики пальцев едва ощутимо коснулись моего лба, пять коротких слов, произнесенных почти беззвучно, казалось, повисли в воздухе призрачным узором. Интересное кино: зачем бы это насылать на меня сонные чары, когда я и так сплю вполне добросовестно, тем более что подобные заклинания все равно через «щиты» не пройдут?! Правда, он-то не знает об этом, но — тем не менее… Что же такое затевает наше высочество, предварительно позаботившись о сохранении собственного здоровья?

Дин склонился надо мной, горячие губы коснулись моих… Нет, совершенно зря обрадовался тот, кто подумал о сексуальных домогательствах в отношении бесчувственной и беспомощной жертвы, просто принц вознамерился помочь мне быстрее восстановиться и делился энергией. Вот, оказывается, как это выглядит — словно тончайшие струйки золотистого тумана, увлекаемые осторожным дыханием, перемещались ко мне, наполняя теплом и мерцающим светом, принося удивительное ощущение легкости, умиротворения и покоя…

Видимо, прошло какое-то время — резкий теневой рисунок теперь выглядел иначе, а косые лучи лунного света падали под меньшим углом. Дин сидел на полу в изголовье кровати, умостив подбородок на сложенные поверх одеяла руки, не сводя с меня взгляда непроницаемо-темных глаз. Его лицо — неподвижная маска, лишь между нахмуренными бровями залегла тонкая морщинка…

Я шевельнулась во сне, меняя положение — теперь одна рука была под щекой, другая свесилась вниз. Дин бесшумно поднялся, взял меня за кисть, поглаживая расслабленные пальцы едва ощутимыми прикосновениями (правда, почему-то хмурился он при этом еще сильнее), и бережно пристроил ее под одеяло. Потом легким движением убрал с моего лица непослушную прядь и, помедлив, осторожно пригладил мою распушившуюся гриву, еле слышно что-то шепча. Я напрягла слух до звона в ушах, но смогла разобрать всего-навсего пару слов — опять же на этом их древнем языке, будь он таки неладен! Теперь наверняка лопну от любопытства, как только проснусь… ведь это сон? Или?..

Солнечный лучик, пробравшийся в комнату через едва заметную щель между плотно задернутыми шторами, пристроился на ресницах, заставив меня зажмуриться и закопаться в подушку с недовольным ворчанием. Рядом громко фыркнули, шершавый язык прошелся по моему обнаженному плечу.

— И тебе доброе утро! — Я не глядя протянула руку и в шутку дернула надху за черную кисточку на кончике уха.

В наказание одеяло мигом соскользнуло с меня и уползло за пределы досягаемости. Насмешливое фырканье органично дополнило мои затейливые комментарии по поводу происходящего произвола. Уклониться от подушки Линге ничего не стоило, зато мне потом пришлось изрядно попыхтеть, уворачиваясь по всему «сексодрому» от разыгравшейся кошки. Притворно рыча и хищно сузив изумрудно-золотистые глазищи, она мягкими — без когтей, — но увесистыми касаниями пушистых лап шутя валяла в общем-то немаленькую меня по развороченной постели. Дело закончилось тем, что мы запутались в одеяле и дуэтом рухнули на пол, застланный толстым ковром, где меня еще попутно вылизали, как замурзанного котенка.

После такой разминки сна, разумеется, не осталось ни в одном глазу. Ничего не поделаешь, пришлось подниматься, искать в сумке свежую смену одежды и брести на водные процедуры. Мимо зеркала я прошла, решительно глядя совсем в другую сторону: хватит на сегодня страшилок, и так нервы ни к черту! Попробовав пальцем налитую для ванны воду, я одобрительно кивнула, обернулась в поисках «помоечных» принадлежностей и… примерзла к полу, несмотря на пушистый коврик под ногами. На средней полке — самой удобной в смысле высоты — был выстроен ровными рядами весь мой арсенал, включая шампуни, заколки, лак для ногтей и прочие женские мелочи, да еще и в том порядке, в котором все это совсем недавно красовалось на такой же полке в моей умывальной комнате!

Я вынуждена была присесть на край ванны — коленки вдруг решили попробовать согнуться в обратную сторону. Когда и зачем я успела переселиться со всеми пожитками в апартаменты принца?! Ничего не понимаю! «Что-то с памятью моей стало — все что было не со мной помню…» А кто должен помнить, что было со мной?! Сдается мне, что парочка таких кадров наверняка найдется!..

Долго нежиться в теплой воде не позволил внезапно взбунтовавшийся желудок, бурно и громко заявив протест против царящей пустоты и простоя в работе. Я спешно выбралась на сушу, привела себя в порядок и уже без боязни подошла к зеркалу. Н-да, последствия ударного сверхурочного труда налицо — в буквальном смысле! Цветные фото с таким изображением следует вешать на двери холодильника в коммуналке, чтобы слишком шустрые соседи боялись таскать оттуда продукты! А что же тогда было часом раньше?!

Я подавила в себе недостойное желание наглухо завесить это зловредное стекло, взявшее моду показывать ужастики с утра пораньше (неважно, что дело идет к обеду!), поправила воротник новой рубашки; подумав, расстегнула на груди еще пару пуговиц и решительно шагнула в комнату. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как надха сначала зубами подкидывает вверх самую большую подушку, а потом ловко поддает ее когтистой лапой, отправляя в полет прямиком в мою сторону. Уворачиваться было некуда, пришлось ловить… и отвечать…

— Вот, значит, как принято начинать новый день у прекрасных дам благородного происхождения!

Мы обернулись одновременно, успев нацепить на «фасад» невинное выражение. В дверях стоял Дин и с явным интересом оглядывал результаты наших совместных усилий по усовершенствованию обстановки.

— Не желаете ли присоединиться, ваше высочество?

Линга, перехватив мой взгляд, хитро прищурилась и сработала одновременно со мной. Принц поймал обе подушки, даже не глядя, что, впрочем, не особенно удивило. В то же время от меня не ускользнула некоторая скованность движений, совсем нехарактерная для его тренированного во всех отношениях организма. Пока шел дежурный обмен утренними любезностями, я попыталась присмотреться, но сенсоры наткнулись на неожиданное препятствие. Нет, разглядеть интересующие меня изменения в состоянии принца все-таки удалось, поразило и основательно задело другое. С каких это пор он стал прикрываться — от меня! — «щитами»? Да еще поставленными магом-профессионалом?!

Дин обернулся, наткнулся на мой пристальный взгляд и вопросительно вскинул бровь:

— Что-нибудь случилось?

— Видимо, да. И скорее всего со мной, поскольку я снова вышла из доверия!

Принц непонимающе нахмурился и пожал плечами, я тоже нахмурилась — уже сердито. Линга окинула нас обоих задумчивым взглядом и неслышно выскользнула за дверь.

— А Тханимару передай, что для меня его «щиты» пройти — как два байта отослать! Непонятно? Ничего, я сама найду сегодня время побеседовать с ним по душам, с глазу на глаз… в буквальном смысле!

— Он тут ни при чем! — От моей многообещающей улыбки принц невольно поежился. — Это я его попросил.

— Кто бы сомневался! Любой другой в случае чего тут же ко мне за помощью пришел бы, но только не ты! Неужели до такой степени гордыня задавила, что теперь все будешь делать по принципу «назло маме уши отморожу»?!

— Не гордыня. — Лицо Дина приняло уже знакомое бесстрастно-непреклонное выражение. — И не буду. Просто незачем было беспокоить по пустякам тебя.

— Ты это называешь пустяками?!

Дин перехватил мою руку и мягким, но решительным движением отвел ее в сторону.

— Со мной все в порядке. В полном!

Я медленно вдохнула и досчитала про себя до десяти. В конце концов, я ему тут кем?!

— Ваше высочество, а вам никогда не говорили, что сказочник из вас хреновый? А уж в светлое время суток придумки любого рода вообще не впечатляют! Самое лучшее, что ты можешь сделать, — это не мешать мне выполнять свою работу!

Принц отрицательно покачал головой. Я все-таки сдержалась и не высказала вслух то, что упорно просилось на язык (десяток-другой нечаянно вырвавшихся слов не считается!), только решительно завернула рукава рубашки:

— Показывай рану!

— Какую?

— А их у тебя несколько?! Значит, покажи все!

— Не стоит.

— Это мне решать, — усмехнулась я. — Тем более что ты обзавелся ими по моей милости…

— Да о чем речь?! — Принц недоуменно пожал плечами.

— Ой, только не надо на меня так невинно ресницами хлопать! — отмахнулась я. — Речь о том, что ты под шумок сплавил мне по меньшей мере половину энергозапасов, а самому потом в нужный момент сил не хватило, чтобы выставить «щит» как следует, а твой штатный маг был по горло занят на другом опасном участке и не смог тебя прикрыть… Продолжать?

— Не понимаю, о чем ты говоришь!

И голос такой убедительный… только не для меня!

— О том, что хватит мне макаронные изделия на уши вешать! — Я уже не на шутку рассердилась. — Опять пытаешься выставить меня идиоткой?! Не выйдет! Показывай рану!

— Это ни к чему.

— Ты заставляешь меня повторяться. — Чем больше я злилась, тем тише и ласковей звучал мой голос. Вот уж где нашла коса на камень!

— Не надо!

— Это приказ!!!

Выражение лица Дина, и без того не особо радостное, неуловимо изменилось, и явно не в лучшую сторону. Еще бы: я совсем не часто — если вообще когда-нибудь — столь недвусмысленно давала понять в приватном разговоре, кто здесь по жизни главный! Не спорю, возможно, я перегнула палку, но… в конце концов, о нем же беспокоюсь, черт бы побрал это неземное создание вместе с его упертостью, ослиным упрямством и больным самолюбием!!!

Дин устремил бесстрастный взгляд потемневших глаз куда-то поверх моего плеча и одним резким движением стянул через голову рубашку, не утруждаясь возней с пуговицами. Я протяжно присвистнула, качая головой, — зрелище того стоило. Через весь торс наискосок от плеча до талии растекся широкий след от ожога, причем какой-то странный: ни крови, ни волдырей, только толстая сухая корка, напоминающая спекшийся пепел, а под ней сведенные судорогой поврежденные мышцы, от которых веяло холодом, как из открытого морозильника.

От моей протянутой руки принц отшатнулся и даже сделал шаг назад. Я вскинула на него удивленные глаза, но спрашивать ни о чем не понадобилось, мне вдруг стало все понятно. Если то, что привиделось ночью, происходило на самом деле, а это скорее всего так и есть… Я шагнула ближе и, глядя в матово-черные зрачки, произнесла тихо, внятно и доверительно, как обычно разговаривают с детьми:

— Ты же знаешь — праздное любопытство не в моих привычках! Я не буду совать нос в твои дела, пока сам не попросишь, даже не стану интересоваться последними событиями — с меня хватит и того, что вы сочтете нужным рассказать. Можешь свои тайны хранить на здоровье, но вот рану в таком виде оставлять не следует, поэтому… будь любезен, постой спокойно!

— Мне одно интересно: каким ты местом думал, когда совал свою венценосную голову в самое пекло?! — Я все-таки не смогла удержаться и под конец работы прокомментировала увиденное, нарушив долгое тягостное молчание.

— Тем же, что и раньше, — сдержанно проронил принц, по-прежнему не глядя на меня. — Потому что не имею обыкновения прятаться за спинами других.

— Я в курсе! — Мои руки холодели с ужасающей быстротой, в глазах начинало рябить, что в целом не добавляло положительных эмоций. — Но на твоем месте я хотя бы время от времени вспоминала, что «долгая жизнь» и «бессмертие» — две большие разницы!

— Я в курсе! — В негромком голосе явственно проскользнули нотки сарказма. — Но порой ситуация не оставляет широкого выбора.

— И насчет этого я в курсе! — Результаты моего самоотверженного труда начинали радовать, но я не собиралась упускать момент и прерывать воспитательный процесс. — Мне ли тебя учить — в твоем-то возрасте! — что нужно подстраховываться! Это просто счастье, что разряд прошел по касательной, а если бы ты не увернулся и принял его в упор… Нет, я даже не собираюсь пытаться это представить! Как тебя угораздило так подставиться?!

— Да вот, удалось, — нехотя выдавил принц, продолжая пронизывать хмурым взглядом сиреневую даль за моим плечом. — Черта с два бы я сам увернулся… Призраку спасибо!

Я покачала головой.

— Разрешите узнать, ваше высочество, как долго предполагалось держать в неведении меня? И каков был расчет? — От моего тихого, сочащегося медом голоса принца нешуточно передернуло. — Что у меня в таком отжатом состоянии силенок не хватит на то, чтобы «видеть»? И как, позвольте узнать, ваше высочество собиралось махать мечом буквально на днях?!

На миг мы встретились глазами. Я успела заметить, как что-то дрогнуло в самой глубине странных зрачков, тут же снова налившихся непроницаемой матовой чернотой, — и махнула рукой. К дьяволу разговоры!..

К тому времени, как надха разыскала и направила ко мне сестричек-островитянок, я успела закончить основные труды по приведению аномальной раны в приемлемое состояние. Теперь это был просто глубокий и обширный ожог без сопутствующих странностей, который вполне поддавался обычному лечению. Девчонки благоразумно воздержались от гневных комментариев по поводу неуместной скрытности принца, взглянув только на мое лицо — выражение на нем, надо полагать, было то еще! Пока они сосредоточенно хлопотали вокруг нашего героя-скромника, проводя все положенные в таких случаях промывочно-перевязочные мероприятия, я успела передохнуть и отогреть у пылающего камина заледеневшие до ломоты руки.

Тяжелая резная дверь закрылась почти бесшумно. Дин, который все это время пронизывал безучастным взглядом дальнюю стену, повернулся ко мне:

— Позвольте выразить глубочайшую признательность, госпожа «видящая», за постоянное внимание к моим проблемам, искреннее участие, заботу и неоценимую помощь! Я готов проявить свою благодарность любым способом, каким только будет угодно вашей благословленной богами светлости!

Не была бы я сейчас человеком — лететь бы ему от моей затрещины бодрым кувырком через весь коридор под аккомпанемент веселенького звона оконных стекол, осыпающихся от гневного тигриного рыка!!! Вот, значит, как?! Мы, значит, с каких-то пор на «вы», а все мои внушения по поводу проявлений благодарности пропали втуне — пошли, проще говоря, чертям под хвост?! Нашему высочеству, значит, не нравится, когда его щелкают по носу и командуют: «Место!»?! Значит, подобные выходки позволительны только ему самому?! Тогда держись — хотя бы за воздух!!!

— Ваше высочество так уверены в своих словах? — улыбчиво и нежно мурлыкнула я, с удовлетворением наблюдая, как сужаются его по-прежнему непроницаемо-черные глаза. — Имеется в виду — насчет «любого способа» и своей готовности? — Я не отказала себе в удовольствии добавить напряжения, окинув его долгим выразительным взглядом, но потом отвернулась и направилась в умывальную комнату, небрежно бросив через плечо: — Хотя, право же, не о чем говорить. Не стоит благодарности то, что я сделала бы с таким же старанием и для кого угодно другого!

Интересно, почему лицо принца, до сих пор дежурно-бесстрастное, приобрело вдруг такое выражение, будто я неожиданно расщедрилась и одарила его самой качественной пощечиной, какая только нашлась в моем весьма обширном арсенале?! Как еще меня взглядом не прожгло!..

— Надеюсь, мне позволено будет удалиться? — Таким бы медовым голосом да виниловые обои клеить! — Не смею дольше претендовать на столь драгоценное внимание посланницы небожителей!

Вот и кто он после всего этого?! У кого бы наше высочество смогло научиться такому сарказму? Или это врожденное качество? Я, не оборачиваясь, небрежно помахала рукой и молча прикрыла за собой узкую дверь. Принц, не отводя от меня взгляда, склонил голову в полупоклоне и, медленно пятясь, добрался до выхода. Ну и… флаг в руки, барабан на шею, палочки… нет, все-таки под мышку — и три танка наперерез!!!

Надха тактично несла караул по ту сторону стен комнаты, давая мне возможность в гордом одиночестве привести в порядок растрепанные чувства и мысли, так что, когда в дверь поскребся жизнерадостно скалящийся Ворх, я уже не представляла опасности для окружающих — почти.

— Доброе утро, благословленная наша! Вы что, снова успели с Дином… — Встретив мой красноречивый взгляд, волк благоразумно перестроился прямо на ходу — сел, козырнул передней лапой и по-военному четко доложил: — Обед через полчаса в главной зале. Все уже собрались и, как умеют, коротают время в ожидании главной героини последних событий. Я рискнул нарушить уединение вашей светлости, чтобы предложить свою скромную персону в качестве спутника.

— И ты туда же!!! — Полет метко брошенной подушки сопровождался моим витиеватым, но абсолютно непечатным комментарием по поводу происходящего.

— Хвала богам, с тобой действительно все в порядке! — Серый хищник поднялся, встряхнулся и снова сел, сияя приветливым оскалом. — Представить себе не можешь, как меня это радует!

— Ошибаешься — очень даже могу, и по поводу тебя, и по поводу остальных! — Я пока была способна только на мрачное ворчание. — Особенно имея в виду грядущие военные действия…

— Такая хорошая девочка — и такая циничная! — вздохнул волк, бдительно следя за очередной подушкой в моих руках. — А ведь могла бы просто радоваться жизни…

— Думаешь, стоит попытаться?

— Уверен, особенно после ночных событий!

— Может, просветишь хотя бы вкратце? — попросила я уже вполне мирным тоном, устраиваясь перед зеркалом: раз уж на подходе очередная порция всеобщего повышенного внимания, стоило добавить к своему неземному образу несколько впечатляющих штрихов.

— Вкратце? Изволь: страховидлы-кровопийцы напали, но их заперли в Коридоре Бесконечности. Наши победили, хотя есть раненые. В твою бывшую спальню теперь лучше не входить. Все!

— Издеваешься? — очень ласково спросила я, глядя в зеркало на волка и сооружая самую обворожительную в мире улыбку. — Смотри, заставлю тебя складывать слово «вечность» из трех веселых букв!

— Это каких? — Мой собеседник заинтересованно навострил уши.

— Ой, лучше не спрашивай!..

Волк прикинул что-то в уме и надулся.

— Сама же просила «хотя бы вкратце»! — Он зачем-то взглянул на дверь.

— Но не настолько же!!!

— Ладно уж, слушай…

Пока я наводила красоту, Ворх сумел сжато, но емко рассказать о событиях минувшей ночи. Дело в том, что после общего застолья они с Халиссом засиделись допоздна в компании Папаши Хелля и остальных ликуартисцев. Пробираясь по темному коридору в свои апартаменты, друзья-полуночники застукали Тарглана и принца на выходе из моей комнаты. Наследник престола, бесшумно двигаясь на цыпочках, нес мое бесчувственное тело, заботливо упакованное в плащ, а сын вождя был нагружен сумками…

Первое, что пришло в голову впечатлительному хищнику: эти двое сообща меня придушили, а теперь заметают следы под прикрытием темноты. Неясно было лишь одно — умудрилась ли я все-таки до крайней степени достать их обоих или попросту они таким вот незамысловатым способом решили разногласия, возникшие между ними на почве ревности. Следующей мыслью была опаска за собственную шкуру, ведь, как правило, в подобных случаях свидетели нежелательны, а уж учитывая обстоятельства… И тут их заметили.

— Ну-ка, повернись! — потребовала я.

— Зачем? — подозрительно прищурился волк.

— Взгляну, не прибавилось ли где седых волос — такие потрясения даром не проходят!

— Тебе все шуточки, — проворчал мой мудрый серый брат, снова усаживаясь на ковер. — А меня с Халиссом чуть было не обнял… этот… как его? Твой любимец…

— Кондратий, что ли? — прыснула я, закрывая баночку с помадой. — Это вас так всерьез опечалила моя незавидная участь? Мелочь, а приятно!..

Ворх независимо фыркнул и продолжил свое полное драматизма повествование. Обнаруженных приятелей тут же разослали с поручениями, попутно прояснив ситуацию. Оказывается, мое переселение в апартаменты принца было частью задуманного плана, который основывался на следующем умозаключении: вряд ли туманных кровососов просто спустят на мирно спящих людей, чтобы проредить наши ряды. Гораздо важнее обезглавить войско, то есть ликвидировать меня и Дина, причем именно в такой последовательности, поскольку моя гибель будет означать окончание благоволения богов к затее принца и образует солидную брешь в обеспечении его безопасности, после чего убрать его самого не будет проблемой. А уж образцов крови нас обоих, чтобы пустить жутких тварей по нужному следу, имелось более чем достаточно…

Поэтому отключившуюся от перенапряжения меня бережно перенесли на руках в другую комнату, доставили туда же вещи, за исключением старой шубки, которая послужила приманкой и материалом для создания «куклы» на постели, а в моей спальне устроили западню. В темпе разбудили всех имеющихся в наличии магов, собрали рекордное количество самых больших зеркал, установили их вкруговую, изобразив прямо на стекле символы запирающего заклинания, и приоткрыли дверь, на которой со стороны комнаты также укрепили зеркало с ключевым словом-именем…

— Кстати, Тханимар знает этого мага. Вернее, многое о нем слышал. Это, пожалуй, самый известный и сильный маг-иномирец из числа тех, что работают по найму за соответствующую плату. Можете на пару с Дином гордиться: для того, чтобы вас извести, правитель бешеных денег не пожалел!

— А чего ему жалеть — казна-то королевская, не им и не для него копилась! Меня все больше тот колдун интересует… Послушай-ка, не его ли творчество было причиной твоего превращения и немоты Грома?

— Очень даже может быть. — Серый хищник всерьез призадумался. — Если судить по силе заклятий, которые даже старый Мастер снять не рискнул… Тем хуже: ведь он вряд ли согласится расколдовать нас добровольно, значит, придется как-то устроить его смерть…

— Будем иметь в виду, — серьезно кивнула я и отложила расческу. — Так что же было потом?

Потом было как в приличном ужастике — чем дальше, тем страшнее. Как мы и предполагали, в самый глухой предутренний час вражеский маг-наемник снял заклятие с клетки. Кровососы были в самой подходящей форме — проголодались донельзя, но не успели ослабеть от бескормицы, поэтому дружно рванули на промысел…

— А как же их навели на наш с Дином след? — Я, оценивая результат своих стараний, окинула критическим взором свое отражение и все-таки перелепила «мушку» — дань здешней моде — с верхней губы на грудь.

— Проще простого: добавили вашей крови в последнюю порцию корма. Для такого дела хватит и полкапли…

Сначала все шло по сценарию. Туманные убийцы молчаливыми тенями просочились по тоннелям и лестницам, искрящимся девятым валом вынеслись в наш коридор и нацелились прямиком на зазывно приоткрытую дверь с мозаичным глазом. Правда, врываться не спешили — покружили возле, словно принюхиваясь, и только после парочки подходящих заклинаний, сработанных нашими сидящими в засаде магами, умерили бдительность и стали небольшими группками проникать внутрь. Тут-то и произошла накладка: несколько «вампиров», обладающих, видимо, более острым чутьем, проскользнули дальше по коридору — к покоям принца, где отлеживалась после трудов праведных моя бренная оболочка…

— Но почему же маги проморгали?!

— Потому, что и так приходилось «моргать» в полную силу, чтобы сдержать кровососов и направить куда нужно. Просто не успели…

Успел Дин. В смысле — добрался до двери первым. Но встретить незваных гостей как подобает не смог, ведь по меньшей мере половину своих «батареек» разрядил, пополняя втихаря мой энергозапас, а посему пришлось прикрывать получившуюся прореху в обороне буквально грудью…

— … … …!!!

— Откуда только ты берешь такие выражения?! — Голос волка звучал удивленно и в то же время уважительно.

— Сами берутся, в основном после впечатляющих новостей. А что, покраснел?

— Не знаю, но уши только чудом не отвалились!

— Ой, какие мы нежные… с каких-то пор! Хватит выделываться, лучше рассказывай дальше. Впрочем, я, кажется, уже знаю, чем дело закончилось: пока маги загоняли стаю в ловушку, принц удерживал этих диверсантов сколько смог, а помощь подоспела в самый последний момент…

— Ты что, в щелку подглядывала? Тогда и про то знаешь, как Призрак его из-под удара вытащил, рискуя головой?

— Никуда я не подглядывала, но знаю. С ним-то хоть все в порядке?

— Подрежет опаленные волосы и будет лучше прежнего! — фыркнул Ворх. — На новый плащ ему сбережений хватит.

— А что с кровососами?

— Ты, может быть, слышала, что при замыкании правильного круга из определенного количества зеркал открывается Коридор Бесконечности? Так вот, именно туда их и отправили — в долгое путешествие…

— И куда же они попадут в конце концов?

— Кто знает, — философски отозвался волк. — Скорее всего никакого конца и нет вовсе. Ничьих мемуаров по этому поводу в истории не обнаружено, не зря ведь называется Коридор Бесконечности. Только лучше к его началу не подходить — затянет, поэтому сейчас вход в твою бывшую спальню заблокирован магами так основательно, что его проще заложить камнями наглухо и сделать вид, что никаких дверей здесь отродясь не было…

Я невольно передернула плечами, вставая.

— Как я выгляжу?

Гороховый шут в звериной шкуре молча закатил глаза и рухнул на ковер, откинув хвост и задрав кверху все четыре лапы.

— Значит, можно и на люди показаться, — заключила я, обходя жертву моей красоты. — Идем обедать или как?

— Никаких «или каков»!

Серый хищник успел выскочить в дверь еще раньше меня. Ожидавшая в коридоре надха окинула меня взглядом, одобрительно фыркнула и плавно зашагала рядом. По дороге я вспомнила, о чем хотела спросить:

— Ворх, ты можешь перевести мне пару выражений с древнего языка?

— Смотря каких. — Трусивший впереди серый хищник притормозил и обернулся. — Если что-нибудь заумно-философское, то я, пожалуй, пас.

— Да нет, вряд ли…

Волк внимательно выслушал мою версию первого слова.

— Только и всего? — небрежно махнул он хвостом. — В буквальном толковании — «сердце»… Что-то не так?

Видимо, его смутила повышенная озадаченность, отразившаяся на моем лице.

— Ты уверен?

— Да я один из немногих, кто способен эти древние тексты не только читать в оригинале, но еще и понимать! — Мои сомнения, казалось, уязвили собеседника до самой глубины волчьей души. — А ты-то уверена, что ничего не переврала?

Я почесала нос, напрягла память и все-таки смогла воспроизвести более точную версию.

— Так это же совсем другое дело! — Волк прищурился на меня одновременно подозрительно и насмешливо. — Где ты откопала подобное выражение?!

— Так, случайно попалось на сенсоры…

— И в чьем бы это, интересно, исполнении? Ой, только не надо делать вид, что сейчас покраснеешь!

— Да с чего бы вдруг?! В книге вычитала! — буркнула я, от всей души надеясь, что Ворх все-таки не вспомнит, чем закончились их с принцем неоднократные попытки обучить меня здешней древней письменности.

— Я решил было, что ты между делом штудируешь знахарские справочники, а вашу светлость, оказывается — кто бы мог подумать! — интересует любовная лирика поэтов прошлых тысячелетий! Традиционно твое выражение переводится как «мое сердечко» или «слеза души» в зависимости от стиля и рифмы. А второе? — Волк уже сидел передо мной, заинтересованно поводя ушами.

— Что второе?

— Ты же сказала — пару выражений.

— Ах да… Кажется, «этейи», насколько помню. — Я старательно воспроизвела услышанное, сделав ударение на последнем слоге. — Или что-то вроде того.

— «Ненаглядная», — вздохнул заколдованный соратник, мечтательно глядя куда-то вдаль сквозь меня затуманившимися глазами.

— Что, припомнил, как давно самому не приходилось говорить кому-нибудь подобные вещи? — сочувственно спросила я, присаживаясь рядом с ним на корточки.

— Проницательная ты наша! — фыркнул хищник, надевая на свою серую физиомордию привычное насмешливо-ехидное выражение. — Хотя… права как никогда, черт подери!

— Кто бы сомневался! — Я, шутя, потаскала его за острое мохнатое ухо. — Ничего, серенький, мы свое возьмем — перевернется и на нашей улице грузовик с пряниками! Осталось-то всего ничего: дойти да победить!

— В самом деле! — совершенно серьезно поддакнул Ворх, снова устремляясь вперед бодрой трусцой. — Только давай для начала хотя бы до обеденной залы дойдем, а то не миновать нам голодной смерти в расцвете лет…

— И тогда все пророчество на фиг! — с готовностью подхватила я. Давая выход нахлынувшей вдруг волне беспричинной, казалось бы, радости, я припустила вслед за ним, дернула за кончик пушистого хвоста и прибавила ходу, крикнув на бегу: — Догоняй!..

ГЛАВА 1

Огромное ущелье с множеством причудливо изломанных ответвлений напоминало гигантский муравейник в разгар трудовых будней: все видимое и невидимое пространство было заполнено деловито снующими существами. Отряд, основательно разросшийся за время долгого путешествия по родному краю, прибыл к заранее условленному месту сбора чуть раньше срока, но нас уже поджидали наиболее расторопные союзники. Остальные подтянулись позже, и почти весь день — последний перед решающим сражением — ушел на то, чтобы приветствовать пополнение, помочь им обустроиться и наскоро переговорить с вождями и предводителями…

Особенно бурной была встреча с Громом. На радостях чешуйчатый друг едва не устроил обвал одновременно с пожаром, но потом немного утихомирился, сгреб меня и Дина под крылья, долго вылизывал нам лица по очереди, начав с моего, а запоздавший Ворх был от всей души вывалян в ближайшем сугробе — и персонально, и вместе с нами… Только после того, как эмоции немного улеглись, нас повели знакомиться с крылатыми добровольцами. У меня захватило дух, когда с вершины довольно высокого утеса открылся дивный вид на поросший лесом распадок, в котором расположились на отдых разномастные драконы общим числом не менее полусотни. Крылатые соратники, заметив нашу группку, единым выдохом запустили в ночное безлунное небо несколько десятков мощных струй разноцветного пламени…

Потом были обмен приветствиями с повелителем гордого племени Парящих Рысей и знакомство с каждым из двух сотен пушистых бойцов, лично им отобранных. А еще долгожданная встреча с многочисленной ордой разноклановых шушек и командой Стражей Перевалов, которые сообща успели поспособствовать заметному ослаблению войска противника. Нет, в открытый бой ввязываться не стали, попросту провели серию диверсий в здешних горах, надолго заперев среди безжизненных ущелий наемное подкрепление, а то и похоронив под обвалами десяток-другой больших отрядов.

С этими Стражами чуть было не случился конфуз. Так вышло, что мне раньше доводилось о них разве что слышать краем уха, поэтому сначала я приняла их представителя за огромный неровно-шишковатый обломок скалы, живописно поросший мхом и лишайниками. Один Бог ведает, как мне удалось удержаться от «восторженных» высказываний — от неожиданности! — когда этот утес, украшенный еще и сизой порослью какого-то кудрявого кустарника, вдруг зашевелился и протянул в мою сторону гранитные конечности… Впрочем, неважно, главное, что все-таки удалось, а то не миновать бы нам дипломатических осложнений!..

Эти существа вызвали у меня искренний интерес. Ворх сумел удовлетворить мое любопытство чуть позже, по дороге в лагерь. Стражи Перевалов издавна жили семейными группами высоко в горах, в недосягаемых для человека ледниках и ревностно охраняли границы своих владений. Будучи миролюбивыми по сути, эти каменные великаны вряд ли стали бы убивать живые существа, но устроить обвал, вызвать лавину или землетрясение могли запросто, в любом количестве и месте своей горной страны.

По большому счету им было все равно, кто стоит у власти на остальной территории королевства, — охотников посягнуть на их владения пришлось бы искать днем с огнем и сворой специально выученных собак. Но перевалы и точки перехода представляли собой стратегически важные объекты, поэтому здравомыслящие правители прекрасно понимали, что лучших кадров для пограничной службы в тех условиях не существует в природе, к тому же договориться со Стражами проще простого, было бы желание! У Дина такое желание возникло давно, и он, выказав главам кланов должное уважение, охотно согласился на все выдвинутые условия, тем более что никакого ущерба людям это не нанесло бы — слишком уж отличались интересы и жизненные потребности этих странных существ. А Крониган как ярый поборник чистоты и исключительности человеческой породы в свое время погнушался общением с ярко выраженными «нелюдями», за что и поплатился теперь, когда уже даже локти кусать было бесполезно…

К вечеру у меня в буквальном смысле рябило в глазах, и я решила прогуляться в одиночестве — насколько это возможно… Одна неплохая, как мне казалось, идея давно не давала покоя, поэтому я особенно радостно приветствовала птичьего предводителя Карнля и отвела его в сторонку на пару слов. Договорились мы быстро, и через несколько минут стайка птиц переместилась вслед за мной в рощицу на восточной границе лагеря, а после к ним присоединилось еще несколько новых действующих лиц. Задуманное мероприятие заняло гораздо больше времени, чем планировалось, поэтому наша компания разошлась уже в глубоких сумерках.

Пробираясь к своему жилищу, я усиленно сканировала местность в поисках интересующего меня лица, но это удалось не сразу. Искомое лицо нашлось на одной из окружающих лагерь скал. Оно сидело на стволе поваленного давней бурей дерева и задумчиво созерцало происходящее в нашей стороне долины.

— Пока до тебя доберешься, забудешь, зачем вообще куда-то лез! — Я пыталась выровнять дыхание.

— Зато какой вид, взгляни! — Тарглан широким жестом обвел и впрямь впечатляющую панораму лагеря. — Очень располагает к размышлениям.

— И о чем же?! — Мне и в самом деле стало интересно, что может переживать профессиональный убийца перед грандиозным сражением.

Только вот ответ я получила совсем неожиданный:

— О том, на что мы тратим свою жизнь…

— ???

— Просто мне тоже довелось побывать на пороге смерти… Моя жизнь, как и твоя, откуплена до поры до времени, поэтому то, что ценится другими, для меня имеет совсем иное значение.

Я припомнила кое-что из давно услышанного:

— Это не тот случай, когда тебя отравила брошенная невеста?

— Видимо, да, но все было совсем иначе…

Я молчала, затаив дыхание, а он тихо продолжил, глядя в никуда:

— На тот момент она была вовсе не брошенной, а единственной и любимой, и свадьба уже была не за горами, но… все вдруг изменилось. Мне передали очередной заказ: дальним родственникам очень знатного рода позарез понадобилось правдоподобно и быстро устранить прямую наследницу…

— Но ты, как обычно, раскопал всю подноготную и взял несчастную жертву под свое крыло? И все бы ничего, не окажись та девушка юной и красивой… Дай-ка угадаю — у невесты взыграла ревность, а твои коллеги по цеху и без того точили на тебя зубы, в которых ты давно уже навяз вместе со своими принципами «сам не ам и другим не дам», и поэтому воспользовались моментом, чтобы устранить с пути этакую «собаку на сене»… Одного не пойму: как же ты попался и не почувствовал опасности с твоим-то даром?!

— Я ведь был влюблен и доверял ей безоглядно. К тому же она, зная, с кем имеет дело, позаботилась о защите своих мыслей. Причем сделала это весьма искусно — блокировала не все сознание, что вызвало бы подозрения, а только часть. Это труднее в исполнении, зато и действует намного дольше и надежнее, даже я ни о чем не догадался…

— Да еще и дружки наверняка помогли?

— От них все и шло, — пожал плечами Тарглан. — У меня выдалась редкая возможность провести с невестой некоторое время вдвоем. Ей всего-то и нужно было всыпать кое-что в бокал и поднести мне в подходящий момент.

— Воистину — нет хуже врага, чем бывший лучший друг!

— А уж если речь идет об ослепленной ревностью женщине…

Дальше он мог ничего не говорить, мне все стало яснее ясного. Его, предательски опоенного убойным зельем, вышеупомянутые коллеги вывезли в лес и собирались предать мучительной смерти — ведь на сей раз им никто не платил за скорость и гуманный подход! Но небожители были милостивы к нестандартному киллеру — их увидел один из бывших опекаемых Тарглана и сообщил его матери, а та, будучи сама не промах, сумела отвоевать сына в самый последний момент. Из восьми подельников уцелели только двое, да и то лишь потому, что Дилану в первую очередь интересовало спасение жизни своего единственного чада, которое к тому времени уже с трудом удерживалось на этом свете. Она совершила почти невозможное, найдя за рекордно короткий срок и огромную сумму золотом, и достаточно умелого мага для вызова богов и откупа души. В оплату, разумеется, пошли годы ее жизни…

— Повезло тебе с родителями! — Это я рискнула первой нарушить возникшую паузу.

Сын вождя медленно кивнул, все так же глядя в никуда невидящими глазами:

— Только именно этот долг я так и не смог вернуть…

Чудесное спасение жертвы гнусного предательства немногие посвященные, разумеется, держали в тайне, а когда состояние здоровья Тарглана перестало вызывать опасения, переправили его за океан, к правителю обширной островной державы. Тамошний монарх был очень дружен с отцом Диланы, поэтому с радостью предоставил убежище и все возможные блага ее сыну, который теперь мог в безопасности окончательно встать на ноги. А слухи о своей смерти Призрак даже приветствовал и всячески поддерживал — так удобнее во многих отношениях, да и забавнее…

Но история на этом не закончилась. Выжившие подлецы застали Дилану врасплох, когда сын был в отъезде, и полученная в жестокой схватке рана заставила ее саму ступить на порог смерти. Тарглан, в свою очередь, совершил почти невозможное, добравшись домой в компании мага и знахаря с помощью порталов за небывало короткое время, но… все-таки опоздал на несколько часов…

— Так ты настолько спокоен потому, что знаешь — завтра наверняка не твой срок умирать?

Сын вождя кивнул:

— Правда, никакой откуп не защитит от серьезных ранений…

— Уж об этом, думаю, ты и сам в состоянии позаботиться! — хмыкнула я, вставая и разминая ноги.

— Тебе, между прочим, достаточно было мысленно меня позвать…

— Ничего, прогулки перед сном полезны для здоровья! — махнула я рукой. — А там слишком людно.

Сын вождя подозрительно прищурился:

— Слишком людно — для чего?

— Мог бы уже и не позориться с наивными вопросами, — проворчала я, провожая глазами удалявшуюся надху. — Давно бы сам просмотрел мои мысли… или тебе больше нравится думать обо мне всякие пошлости?!

— Я ведь обещал не рыться в твоих мозгах без разрешения!

— Да, и в кои-то веки сдержал слово! — Я одобрительно похлопала собеседника по литому плечу. — Но у меня к тебе дело и впрямь приватное — до безобразия!..

— Как я понимаю, это касается недавнего сборища разнородных представителей наших соратников с тобой во главе?

— Так ты все-таки…

— Нет! Просто увидел — с этого утеса и в самом деле изумительный обзор, и та дальняя рощица как на ладони… Наверняка ты втихаря от Совета провернула какое-то дельце!..

— Вернее некуда! — пришлось признать мне. — И с членами Совета я и впрямь не советовалась… И теперь мне нужна твоя помощь.

Сын вождя вопросительно вскинул бровь. Я коротко поведала о возникшей проблеме, закончив словами:

— Ты ведь умеешь направленно передавать энергию?

— Умею, — медленно кивнул он, — только есть небольшая загвоздка.

— И какая же?

— Дело не в умении, а в источнике.

Я непонимающе нахмурилась, а сердце в предчувствии малоприятного известия заранее сжалось в напряженный комок.

— Тэйли, я действительно польщен твоим доверием и счастлив был бы помочь восстановиться, но… моя жизненная сила — не совсем то, что тебе сейчас требуется. И способ ее передачи не сыграет роли, — усмешка вышла невеселой, — даже если ты сделаешь над собой усилие и отважишься на идеальный вариант! В лучшем случае всего лишь получишь поддержку на несколько часов, и за это придется расплачиваться глубоким упадком, что может случиться в любой момент, без предупреждения. Про худший и вовсе говорить не стоит.

— Почему?

— Потому, что произойдет отторжение, на которое израсходуется остаток твоей собственной энергии. Это ведь все равно что переливать кровь, недаром ее называют «рекой жизни»: далеко не каждому далеко не каждая подходит.

— Ты серьезно?! — Я готова была расплакаться от разочарования и досады, но предпочла кратко и забористо высказаться вполголоса. — И что теперь, столько усилий чертям под копыта? Или еще куда похуже?! Самой мне быстро не оклематься…

— Так и тянет сказать: «Я же предупреждал!», хоть это и не в моих правилах. — Призрак сочувственно покачал головой, голос его звучал непривычно тихо. — Тебе может помочь только тот, кто живет в твоем сердце. Вы ведь уже обменивались энергией, и теперь любую другую, да еще и в таком количестве, твое существо вряд ли примет. Если пожелаешь, я сам с ним переговорю.

— Благодарю, но… не стоит! — Я решительно тряхнула головой, вставая. — Ладно, замяли. Спокойной ночи!

Всю дорогу до своего шатра я мысленно и так и этак перетряхивала полученную информацию. «Тот, кто живет в твоем сердце…» Ключевое слово — «твоем». Вот именно, что в моем еще живет, несмотря на все старания, чего уж перед собой-то душой кривить! А для него я, скорее всего если где и живу, то лишь в качестве занозы в труднодоступном месте — спокойно жить мешает, а вытащить нéкак… В таких вопросах к посредникам не прибегают, а у меня самой ни за что язык не повернется обратиться к нему после всего с подобной просьбой! Нет уж, перебьюсь как-нибудь, пока он, чего доброго, снова не решил, что я любой ценой пытаюсь вернуть его драгоценное внимание…

— К тебе можно? — Входной полог неслышно колыхнулся, пропуская позднего визитера.

— Конечно! — Я, поколебавшись, все-таки встала, надеясь, что мои коленки подгибаются не очень заметно для постороннего взгляда: столь щедрое кровопускание мне явно не пошло на пользу. — Где Ворх сумел тебя найти так быстро?

— Я его полдня не видел. — Дин выглядел слегка озадаченным. — Просто уже давно хотел с тобой поговорить… А тебе я зачем понадобился так срочно?

— Ты должен это выпить. И чем быстрее, тем лучше.

Он перевел взгляд на стол, в центре которого стояла маленькая плошка с густой темной жидкостью на дне.

— Что это? — Сильные пальцы качнули посудину, заставив колыхнуться тускло блестящую поверхность. — Кровь?!

— Да. Моя.

Дину хватило пары секунд, чтобы сообразить, что к чему, и дежурно-бесстрастное выражение с его лица словно дождем смыло.

— Ты все-таки на это пошла!

— Просто сделала то, что считала нужным. — Я честно пыталась твердо стоять на ногах, незаметно используя центральный столб в качестве подпорки. Вернее, почти незаметно…

— Зачем?!

— Затем. Ты делаешь свое дело, я — свое. — Судорожное переглатывание уже не помогало, и к пересохшему горлу все настойчивее подступала тошнота. Хорошо еще, что я сегодня только завтракала, да и то символически, а вот уговорить обед задержаться в организме подольше уже не удалось бы…

— Скольких ты успела напоить?! — Потемневшие до черноты глаза обеспокоенно скользнули взглядом по моей пошатывающейся фигуре, задержавшись на перевязанном запястье.

— Ты — последний. И вообще, какая кому разница?!

— Сумасшедшая! — Вопреки ожиданиям голос принца звучал не раздраженно, а горько и растерянно.

— Мы уже обсуждали это… Пей, пока не свернулась! И не вздрагивай: обещаю, что не стану пользоваться кольцом во время твоих постельных подвигов!

— Да каких, к черту… — Принц не договорил, безнадежно махнул свободной рукой и опрокинул плошку в рот. Подхватил языком заблудившуюся на губе капельку и, машинально утираясь тыльной стороной ладони, мрачно поинтересовался: — Теперь, надеюсь, ваша благословленная богами светлость довольна?

— До предела!

На более длинную фразу меня уже не хватило. Накатившая волна дикой слабости окончательно развеяла все мои смелые иллюзии насчет собственной способности самостоятельно удерживаться в вертикальном положении. Или это земное притяжение сегодня разгулялось как никогда?! Сильные руки подхватили меня на полпути к застланному шкурами полу…

Ему не пришлось ничего рассказывать и ни о чем просить. Не знаю, кто и когда успел одарить его нужными сведениями, только… так меня не целовали даже в самые лучшие моменты жизни! Он словно поил меня своим жарким дыханием, бережно переливая из губ в губы тонкие золотящиеся струйки, постепенно заполняя все мое существо легкой искристой субстанцией, пронизанной мириадами стремительно снующих пузырьков. Я сама себе казалась похожей на мыльный пузырь, заполненный солнечным светом вперемешку с лунным — настолько мне стало спокойно, легко и свободно, впору оторваться от земли, чтобы лететь вверх, к звездам, позволяя ветру нести, как пушинку, свое невесомое тело…

Самым интересным было то, что это удивительное ощущение не исчезло даже после того, как я очнулась, хотя, конечно, звезды по-прежнему обходились без моей компании, а ветра внутри шатра не было и в помине. Моя «благословленная богами светлость» лежала на своей постели, заботливо укутанная одеялом, а рядом сидел Дин, закрыв глаза и прижавшись щекой к моей ладони, которую держал обеими руками как нечто хрупкое и бесценное — не дай бог уронить!

— Ваше высочество случайно с перепугу не перестаралось? — кашлянув, осведомилась я все еще хрипловато. — Возись потом опять с твоим воскрешением!..

— В самый раз, — отозвался принц, не поднимая головы.

— Ты о чем-то хотел поговорить? — вдруг вспомнилось мне.

— Хотел. И хочу. Вернее, просто не могу больше молчать. Неизвестно, будет ли у меня еще возможность объяснить…

— Что?

— Все происходящее с тех пор, как появилась ты.

— ???

— У нас не так уж много времени, поэтому постараюсь быть кратким, насколько это возможно… Первым шоком для меня было увидеть наяву девушку с удивительными глазами, снившуюся мне полтора года. — Он осторожно поцеловал мою ладонь и снова прижал к своей щеке.

— Про удивительные глаза кто бы говорил!

— Но к своим-то я уже привык за много лет, а твои… Они настолько переменчивы и выразительны, что говорят иной раз больше, чем сказано вслух… Правда, еще сильнее меня потрясла новость, что удивительное создание из моих снов и посланница небожителей — один и тот же человек. Потом получилось так, что «видящая», которой вообще-то не должно быть никакого дела до моих трудностей, усиленно спасает мне жизнь, рискуя своей…

— Не так все было и страшно…

— Даже Запределье? — Пронзительно-синие глаза взглянули на меня в упор. — Да и постоянный перерасход жизненной энергии мало кому идет на пользу. А после этой передряги меня ждал еще один сюрприз: оказалось, что суровая посланница небожителей совсем не против ответить взаимностью на проявление нежных чувств с моей стороны, что само по себе — нечто из ряда вон выходящее… Ко всему вдобавок выяснилось, что твое появление — тот самый знак, дающий ход Пророчеству!

— Но мы же вроде бы расставили точки над «ё»?

— Вроде бы, — кивнул принц, — только потом все пошло не так. Мне пришлось учиться тебя понимать — слишком уж ты непредсказуема! — но разобраться в себе оказалось еще сложнее: ты задела меня за живое! Ворх не зря закатывал тебе сцены, ведь он знает меня, как никто другой, и хорошо видел, насколько я поглощен тобой, как много ты для меня значишь, и не без причины опасался, что я ради тебя могу забыть обо всем на свете…

— Мне ты об этом никогда не говорил! — Я первая решилась нарушить возникшую паузу.

— Потому что не привык бросаться словами, — тихо сказал Дин, поглаживая кончиками горячих пальцев набухшие жилки на тыльной стороне моей ладони, — а понять, что за чувства испытываю — страсть, влюбленность, привязанность или всего лишь благодарность, — в тот момент было слишком сложно, ведь ничего подобного со мной до сих пор не случалось. К тому же надо было еще и о долге помнить, а военные мероприятия такого рода для меня в новинку, и время поджимало… Весь этот сумбур в голове и в сердце основательно мешал мне жить, а потом пришлось уехать и провести вдали от тебя почти две недели… Тогда-то и понял, что совсем пропал — окончательно и бесповоротно! Когда я уходил из твоего шатра после той, последней ночи, то поневоле был вынужден сделать выбор. Больше всего на свете мне хотелось бросить всю эту суету, подхватить на руки тебя — прямо как есть, спящую, в одеяле — и уйти не оглядываясь так далеко, насколько вообще возможно… Чтобы только ты и я, и никаких разговоров о войне, крови, троне, Пророчестве, будь оно неладно! Боги свидетели, как я этого хотел — но не мог!.. На два фронта меня просто не хватило бы, поэтому скрепя сердце пришлось держать на расстоянии тебя.

— Но ты же мог об этом сказать…

— …по-человечески! — закончил он за меня с невеселой усмешкой. — Наверное, мог бы, но рассудил опять же по-своему: решил, что, если ты на меня обидишься, тебе будет легче пережить временное отлучение…

Я с тихим стоном прикрыла глаза рукой:

— А ты не подумал, что я могу ненароком обидеться слишком сильно?!

— Ни черта ни о чем я тогда не думал! — мрачно сказал Дин, глядя в землю. — Не думал, что все так далеко зайдет. Не думал, что тебе будет настолько тяжело и как ты вообще все это переживешь. Не думал, что меня так заденет эта твоя независимость и самообладание. Не думал, какой пыткой будет видеть каждый день, как мое появление стирает с твоего лица улыбку и как безразлично смотрят сквозь меня твои «заиндевелые» глаза… Не думал, что стану так пристально следить за каждым новым лицом в твоем близком окружении. Ты же, как нарочно, собираешь вокруг себя самые неординарные личности! То, что ликуартисцы на тебя не надышатся — это еще куда ни шло, даже к лучшему, но потом добавились мои же лучшие друзья, сердцеед-мечник, легендарный наемный убийца, полудемон…

— Полу… кто?!

— Полудемон. — Дин вскинул на меня недоверчивый взгляд. — Хочешь сказать, не знала, что представляет собой твой новоявленный раскрасавец-родственник?

— ?!! — Я все-таки ухитрилась поймать выпавшую челюсть. Фадиндар?! Но это же… Однако… Нет, ну… Черт побери!!!

— Расспроси при случае дядюшку. — Дин, видимо, сумел прочитать в моих глазах невысказанный вопрос. — Это давняя история, можно сказать, ваше фамильное предание.

— Ладно, с ним потом разберемся. — Я кое-как перевела дух. — К тебе-то какое отношение все это имело?

Принц одарил меня весьма красноречивым взглядом и продолжал:

— Имело, представь себе! Всего пару-тройку месяцев назад я и подумать не мог, что стану по ночам считать углы в шатре и кидаться на стены, когда увижу, как о тебе заботится другой! А уж когда поймал себя на желании свернуть шею любому, кто с тобой даже просто разговаривает… — Он безнадежно махнул рукой и отвернулся.

Мне оставалось лишь головой качать.

— Самое время вспомнить мою любимую присказку.

— «За что боролись, на то и напоролись»? И впрямь — самое то! Теперь даже я понимаю, что идея была идиотская… А дальше — больше, как снежный ком с горы. Произошло столько дурацких совпадений и случайностей, что я уже и не знал, как все это уладить.

— Джанива — тоже случайность? Или совпадение?! — не удержалась я (раз у нас ночь откровений, почему бы и нет?).

— Я не был с ней, — спокойно сказал принц, глядя мне в глаза. — Ни с ней, ни с кем другим — только с тобой за все время с тех пор, как стал видеть эти сны. Просто не смог бы иначе, даже если бы захотел… Прямо ей отказать я не решился — слишком уж многое зависело от результата переговоров, поэтому пришлось пойти на хитрость и прибегнуть к магии. Если бы ты тогда не ушла, то увидела бы все своими глазами.

— Увидела что? Как она доводит свою добычу до нужной для употребления кондиции?!

— Нет. Как в разгар этого действия в шатер влетел утыканный стрелами Ворх и с хрипом рухнул у самого порога. Ни о каких постельных радостях, само собой, теперь и разговора быть не могло. Наша союзница ринулась на помощь, кстати, даже раньше меня и без лишних эмоций. Стоило немалого труда остановить ее и убедить, что сам справлюсь, и с волком на руках ретироваться в шатер к знахарям. Надолго морока не хватило — развеялся через полчаса и здорово повеселил островитянок, а мы с Ворхом смогли выдохнуть, воздавая хвалу небожителям. Главное, дело было сделано. А потом, как ты помнишь, и вовсе стало не до этого…

— Почему же ты мне сразу все не объяснил? — Я первая нарушила тягостную тишину.

— Не хватило духу к тебе подойти — ты бы меня и слушать не стала!

— Повторяешься, мой принц! — недобро прищурилась я, хотя в самой глубине души сознавала, что как раз в этом он прав. — Опять решаешь за других?!

— Решал, — поправил меня Дин, — а в итоге наломал дров больше, чем надо, и причинил тебе столько боли, сколько и врагу не пожелаешь. Поэтому сейчас даже не прошу меня простить, выслушала — и на том спасибо! Впрочем, одна просьба у меня все-таки есть — если позволишь.

— Какая же?

— Дай мне еще один шанс! Я в самом деле хочу все изменить и как-то загладить свою вину.

— Ты уже сделал это, — тихо сказала я. — Когда выпросил у небожителей отсрочку для меня ценой шестидесяти лет своей жизни…

Дин оторопело воззрился на меня:

— Но как ты…

— Очень просто — нашла место, где были костры.

— И подержала в руках пепел, — понимающе кивнул Дин.

— Я действительно за это благодарна, только вот в тот момент мне меньше всего хотелось говорить тебе спасибо!

— По большому счету и сейчас не стоит, — качнул головой Дин, перебирая и поглаживая мои пальцы. — Я всего лишь исправил мною же содеянное. Ведь можно было тебе все вовремя объяснить — по-человечески! — тогда не было бы той ссоры, а ты не нарвалась бы на стрелу…

— Чего уж теперь гадать: если бы да кабы! — махнула я свободной рукой. — Сам же учил: раз произошло, значит, было для чего-то нужно. Зато мне теперь поневоле придется жить счастливо и долго…

Я осеклась, потому что вспомнила, что завтра предстоит решающая битва, и далеко не все из тех, кто собрался здесь, увидят закат. Дин, видимо, подумал о том же — нахмурился и, что-то вспомнив, полез в карман.

— Возьми, пригодятся! — Он вытряхнул из кожаного мешочка на мою ладонь перстни, когда-то им же подаренные и возвращенные мною после одного памятного разговора.

Я молча подставила руку, наблюдая, как артефакт и оберег возвращаются на свои места. Дин легонько сжал мои пальцы и взглянул в глаза.

— Пообещай мне кое-что.

— Это уже вторая просьба, — напомнила я с вымученной улыбкой. — Впрочем, слушаю, мой принц!

— Подумай обо всем как следует и постарайся меня хотя бы понять.

— И что изменит мое обещание?

— Скажем так: у меня появится еще одна причина, чтобы выжить в грядущем аду. Эта опасная для здоровья затея без тебя теряет всю свою привлекательность.

— Твоя вторая просьба здорово смахивает на шантаж! — возмутилась я (больше, конечно, для виду).

— Это не шантаж, а чистая правда! Обещаешь?

— Куда же деваться при таком раскладе! Так и быть, подумаю, — милостиво кивнула я. — Но учти — за результат не ручаюсь!

Он молча кивнул, снова прижался к моей ладони щекой и прикрыл глаза, но через минуту отпустил руку, порывисто поднялся и не оглядываясь направился к выходу. Тяжело колыхнулся полог… и я, стряхнув оцепенение, ринулась вслед за ним.

Над притихшим лесом переливался алмазно-звездный купол ночного безлунного неба. Крепкий морозец тут же щипнул меня за ноздри, превратил дыхание в белесую затейливо закрученную взвесь и забрался ледяными шаловливыми пальцами под полурасстегнутую рубашку: в спешке я выскочила из шатра в чем была.

— Дин! — одними губами произнесла я в темноту, твердо зная, что мой зов достигнет цели.

Так и вышло — знакомая фигура тут же возникла рядом, золотящиеся глаза вопросительно взглянули на меня.

— Что-то случилось?!

— Ничего, только…

Принц не дал договорить. Он сгреб меня в охапку, занес в шатер, аккуратно поставил у самого костра и переспросил:

— Что «только»?

Я молча сняла свой медальон и, жестом попросив его наклониться, застегнула затейливую цепочку на его шее. Он смотрел на меня во все глаза.

— Не надо, зачем?..

— С «видящими» не спорят, ваше высочество! — Я позволила себе покровительственно улыбнуться. — Хотя бы потому, что им виднее!

— Откуда только боги взяли тебя на мою голову?! — обреченно спросил Дин, убирая растрепавшуюся прядь с моего лица.

— Меньше знаешь — крепче спишь! — Я, пользуясь моментом, любовалась уже основательно подзабытым зрелищем — золотыми переливами в самой глубине странных зрачков. — А это — на удачу!

Я притянула его к себе за расстегнутый ворот и легонько поцеловала в самый уголок плотно сомкнутых губ. Дин резко и глубоко вздохнул и обнял меня так, что перехватило дыхание…

Не знаю, сколько длился тот безумный поцелуй. Судя по тому, что я продержалась это время не дыша — не больше двух минут, а если верить ощущениям — примерно полжизни. Он бы длился еще дольше и неизвестно чем закончился бы, если бы я, сама себе удивляясь, не сумела взять свою пылкую натуру в ежовые рукавицы и напомнить ей, что именно сейчас не самый подходящий момент, чтобы давать волю чувствам. Завтра — вернее, уже сегодня — принцу в бою потребуются все возможные силы, а посему надо срочно прекращать это безобразие, пока я еще в состоянии себя контролировать, и…

— Тебя ждут! — еле слышно выдохнула я, отстраняясь.

Дин кивнул и, шепнув мне в самое ухо: «Спасибо за все!», исчез во мраке за пологом шатра — на сей раз окончательно.

Я, глядя ему вслед, машинально стянула разболтавшуюся повязку, намереваясь перебинтовать руку заново, но меня ожидал, мягко говоря, сюрприз.

— Однако! — только и смогла выговорить я, ошарашенно глядя на совершенно гладкую кожу запястья, на которой от многочисленных порезов не осталось ни единого следа…

Спать почему-то не хотелось, и я решила пройтись. По привычке свернула на тропинку, ведущую к длинной коновязи, постояла рядом с Агатом, слушая, как он вкусно хрупает угощением, и попутно разъясняя ему (да и себе заодно лишний раз), почему весь грядущий день мы проведем врозь. Потом одним движением сурово насупленных бровей турнула Нортиса от костра, который служил местом сборища заядлых картежников, и попеняла Халиссу на недосмотр: мол, завтра такое ответственное мероприятие, а твой подшефный будет на ходу спать! Его наставник, тщательно пряча улыбку, молча козырнул и воспитательным подзатыльником быстро прервал бурный поток возражений со стороны своего подопечного, пообещав мне исправиться буквально не сходя с этого места…

Вдобавок Халисс торжественно поклялся, что между делом передает подрастающему поколению в лице моего протеже свой богатый опыт в деле владения не только мечом, но и картами, так что внезапно проиграть последние штаны тому не светит при любом раскладе. Я не упустила случая напомнить бравому «Дакаскосу», сколько раз он сам вполне мог остаться без штанов после игры со мной, а в ответ получила проникновенный взгляд и пояснение, что в случае с моей светлостью для раздевания совсем не обязательно утруждаться и браться за карты вообще, по-прежнему достаточно легкого намека с моей стороны… Нет, я не стала наносить этому вечному нахалу телесные и моральные повреждения — незачем уменьшать отряд на ценную боевую человеко-единицу перед решающим сражением! — просто пообещала разобраться с ним после битвы, он ответил ехидной многообещающей ухмылкой и воздушным поцелуем, так что расстались мы в прекрасном настроении, вполне довольные друг другом.

Решив наконец вернуться в свой шатер, я обнаружила там дядюшку. Он хлопотал вокруг успевшего закипеть котелка, высыпая в него сухие травы, а на столике красовался кулек с орехами в меду.

— Ура! Почтенный эдл решил навестить свою малолетнюю родственницу и рассказать ей страшную сказку на ночь! — Я и в самом деле была рада его видеть.

— Положим, страхов нам завтра всем перепадет больше чем хотелось бы, — хмыкнул Роклдорн в седые усы.

— Вот и надо перебояться заранее, чтобы не отвлекаться потом! — авторитетно заявила я, устраиваясь у огня и принимая кружку с любимым отваром.

— Что ж, вижу, настроение у тебя боевое! — Дядюшка приобнял меня за плечи. — Если честно, волновался за мою девочку…

Я молча уткнулась носом в его широкое плечо. Что ни говори, хорошо, когда есть кому попереживать о такой мелочи, как твое настроение, тем более накануне и впрямь нешуточных событий…

— А сказку?! — снова потребовала я через некоторое время.

— Можно и сказку, — солидно кивнул Роклдорн, дуя в свою кружку. — Правда, рассказывать их давненько не приходилось! Ты какие предпочитаешь?

— Под настроение, — пожала я плечами, запуская руку в кулек с орехами. — Для начала, кстати, можно поведать мне историю происхождения Фадиндара — если, конечно, это не страшная тайна.

— Конечно нет! — Дядюшку явно порадовала моя просьба.

Впрочем, он, возможно, углядел в ней желание последовать его мудрому совету насчет устройства моего светлого будущего? Как бы оно ни было, та давняя история была изложена во всех подробностях, и слушала я с приоткрытым ртом, забыв даже про орехи. Какие там сказки, кому они нужны при такой-то действительности?!

Начинать повествование пришлось издалека, с краткого экскурса в историю аристократического рода средней руки, но большого достатка, из которого происходила покойная ныне супруга Почтенного Эдла. Среди предков насчитывалось немало хороших магов, но всех превзошел прапрадедушка, известный с тех пор в истории как Шаллорн Самоотверженный, поскольку смог сделать практически невозможное, оказав неоценимую услугу всему королевству как минимум. В тот год на Материк неизвестно из каких земель занесло несметные стаи кошмарных жуков. Они пожирали все и всех на своем пути (а также на добрый метр вглубь), оставляя на фоне развороченной почвы лишь объеденные начисто кости. Мало того — земля становилась настолько ядовитой, что на тех пустошах до сих пор ничего не росло бы, если бы…

Когда нашествие докатилось до владений сего славного рода, вышеупомянутый предок успел смекнуть, что традиционные средства не помогут, и в результате каторжного труда сумел-таки составить нужное заклинание и вызвать на помощь обитателя одного из Темных Миров (для ясности — все миры, соседствующие с моим теперешним, делятся на Светлые и Темные; обитатели Светлых, как правило, человекоподобны внешне и по образу мышления и морали, а вот с «демонами» Темных Измерений предпочтительно вообще не связываться, поскольку никто и никогда не поручится за результат).

Риск себя оправдал: Огненный Демон попросту спалил быстро, дотла и повсеместно всю ядовитую прожорливую напасть и ее не менее ядовитые следы, но взамен забрал Шаллорна из этого Мира.

— Зачем?! — не выдержала я. — Просто убить мог бы и на месте, хотя… в любом случае, неправильно как-то вышло, и пошло до безобразия!

— Кто его знает! — вздохнул дядюшка, поправляя поленья в костре. — Может, решил, что таких одаренных и умелых магов нельзя оставлять среди нас, чтобы больше не лезли без спроса. Может, попросту выпил его энергию взамен затраченной — потрудиться-то и впрямь пришлось нешуточно! Может, ему помощник умный требовался, или собеседник, или экзотический сувенир… Никому из живущих не дано знать, что у «темных» иномирцев на уме!..

— А дальше?

У Нариáрны, ставшей супругой моего родственника, была младшая сестра — всеми любимая озорница, красавица и умница. Когда пришло время подумать и насчет ее замужества, родители даже не собирались беспокоиться, ведь в дополнение к личным дочкиным достоинствам прилагалось весьма солидное приданое, так что кандидатура Оллеáнсы непоколебимо возглавляла местный список самых престижных невест. Переживания начались потом, когда ею были отвергнуты один за другим все мало-мальски стоящие женихи. Причиной такой несговорчивости оказался молодой аристократ из числа доверенных придворных короля. Обожаемый народом правитель, будучи как-то проездом в тех местах, остановился на несколько дней в главном портовом городе и устроил прием для местной знати, где и встретились главные герои этой истории…

Сначала все шло как в сказке. Младший сын одного из эдлов тоже сразу обратил внимание на юную прелестницу и был так ею очарован, что в немыслимо короткие сроки добился разрешения на брак от родителей, которые сначала ни в какую не желали связываться с потомками «захудалого рода из провинции», но, познакомившись ближе, в конце концов сменили гнев на милость.

Подготовка к свадьбе шла полным ходом, когда в «сказку» решила вмешаться жестокая правда жизни. Жених, возвращаясь из поездки в приграничный город, где он выполнял какое-то поручение короля, тяжело заболел и, кое-как добравшись до владений родителей невесты, слег окончательно. Поразившая его «серая немочь» была уже давно печально известна в тех краях, потому что словно косой косила стариков и детей. Люди помоложе и покрепче, особенно мужчины, большей частью выживали, хоть и ценой долгих мучений, но Холлорáн попал в руки знающих умельцев слишком поздно, поэтому все усилия тут же вызванных магов и знахарей были тщетны.

Убитую горем Оллеансу к жениху, само собой, даже не пустили, она могла лишь смотреть на него через плотно закрытое окно, да и то нечасто. Ей оставалось лить слезы да метаться в поисках пятого угла, сходя с ума от сознания собственной беспомощности, когда буквально за стеной в муках угасал возлюбленный… К счастью (или к несчастью — как посмотреть!), всеобщая любимица обладала не только редкой красотой, но и стойким характером в сочетании с незаурядным умом. История героического предка, сумевшего найти выход в безнадежной ситуации, была с детства ей знакома и заменяла всевозможные сказки, а теперь вдруг вспомнилась в минуту отчаяния…

Потратив почти трое суток на раскопки семейных архивов, Оллеанса отыскала записи, когда-то сделанные Шаллорном, смогла их расшифровать и заново составить забытое заклинание, а потом еще и провести в одиночку, втайне от всех, сложный магический ритуал. Огненный Демон был до крайности удивлен очередным нежданным вызовом, но согласился помочь в исцелении умирающего…

— Как же он помог? — снова не выдержав, перебила я. — Выжег заразу вместе с ее носителем?!

— Добрая ты! — покачал головой дядюшка, подбрасывая в огонь пару поленьев. — И в кого только уродилась?.. Наберись терпения и дослушай!

Как именно шло лечение, какие манипуляции проделывал «темный» иномирец — не знает никто, так как он действовал один и тайно, сначала напустив сонные чары на всех обитателей замка, включая собак и летучих мышей. А наутро приставленные к больному знахари проснулись оттого, что умирающий, последнюю неделю вообще не приходивший в сознание, самостоятельно, хоть и сильно шатаясь от слабости, добрался до наглухо закрытого окна и распахнул его настежь, заявив, что смертельно соскучился по свежему воздуху…

Невероятная новость вызвала целую бурю в округе, и во всеобщей суматохе никто не обратил особого внимания на то, что младшей дочери нигде не видно (скорее всего и здесь не обошлось без каких-нибудь специальных чар). Нет, иномирец не стал похищать Оллеансу, и жизнь ее осталась при ней. В качестве оплаты за свои услуги он всего лишь потребовал провести с ним пару ночей…

Дальнейшие события стали развиваться совсем не по-сказочному, и никакого счастливого финала у этой истории не вышло. Холлоран по мере выздоровления все чаще задавался вопросом: с чего бы, собственно, вдруг именно с ним произошло этакое чудо?! В конце концов он добился, что невеста сама поведала ему обо всем, и отреагировал сообразно воспитанию. Никаких сцен или скандалов — просто молча собрал пожитки, лично расплатился со всеми, кто выхаживал его во время болезни, а хозяевам передал расписку на внушительную сумму «в качестве возмещения затрат на содержание» и краткое письмо, написанное весьма изящным стилем, в котором благодарил за приют и заботу, извинялся за причиненное беспокойство и… отменял свадьбу «в силу своего несогласия с моральными устоями, принятыми в провинции». Мол, среди мужской части аристократии все еще не в моде начинать носить рога задолго до свадьбы…

— Вот же … …! — тут же вскипела я. — Стоило по этому… так убиваться, тем более чем-то жертвовать!..

— Бедная девочка действительно его любила. — Роклдорн украдкой смахнул слезу. — Мы тогда с нее глаз не спускали: думали, с ума сойдет или руки на себя наложит… Она же сама прочитала то письмо, буквально каменея на глазах, аккуратно порвала листок, сожгла и тщательно развеяла пепел. Потом две недели провела взаперти в своей комнате, выходя разве что на балкон, и то глубокой ночью, а после и вовсе переселилась в давно пустовавший домик садовника в самой глубине заброшенной части старого парка…

С момента отъезда бывшего жениха Оллеанса больше не произнесла ни слова и ни разу не вышла за ограду своей новой «резиденции». Родные, разумеется, пытались как-то ее образумить, уговорить, вернуть, но замкнувшаяся в своем отчаянии девушка просто ни на что не реагировала, глядя мимо собеседника в никуда потухшими глазами. Раз в день доходила до калитки, у которой домочадцы оставляли принесенную еду, и снова скрывалась в разросшейся чаще…

Поговаривали, что демон продолжал навещать младшую сестру Нариарны; во всяком случае, характерное зарево над облюбованной ею частью парка частенько сияло до утра, будоража обитателей ближних окрестностей замка. Немногочисленные добровольцы, рискнувшие сунуться на запретную территорию за новостями, возвращались в невменяемом состоянии — заикаясь, мелко дрожа, с поседевшими от ужаса волосами дыбом и основательными провалами в памяти, поэтому подобные поползновения вскоре совсем прекратились. А примерно через два года в самый глухой час перед рассветом Оллеанса постучала в двери фамильного замка, передала с рук на руки старшей сестре, приехавшей навестить родителей, закрытую корзину и, по-прежнему не сказав ни слова, повернулась и ушла в свое жилище.

С первыми лучами солнца старый садовничий домик вспыхнул и полыхал так, словно в подполе была спрятана по меньшей мере пара цистерн с очень горючими веществами. Попытки потушить пожар ни к чему не привели, не удалось даже подойти достаточно близко, и на пепелище, в которое превратилась добрая треть старого парка, смогли потом отыскать разве что мелкие железные детали типа обгоревших гвоздей и дверных скоб. А в корзине обнаружился очаровательный мальчик — веселый, здоровый и уже отнятый от груди…

— С тех пор он основательно подрос, да и веселости в нем прибавилось! — пробурчала я, машинально утирая катившиеся по щекам слезы. — Неужели она просто сгорела?!

— Не думаю. Оллеанса чуть ли не с рождения носила драгоценную подвеску в виде семилучевой звезды — фамильную реликвию — и браслет-оберег из ледяной стали, они-то никак не должны были сгореть. Скорее всего демон забрал ее с собой — раз уж она так разуверилась в людях, а ему, как видно, всерьез пришлась по сердцу. В Темных Мирах человеку выжить нелегко, поэтому ребенка доверили сестре…

— Ничего себе сказочка получилась!..

— Не стоит расстраиваться! — Роклдорн обнял меня за плечи, погладил по волосам и отечески поцеловал в макушку. — Дело прошлое, содеянного не исправить. Навсегда уходящим желают легкой дороги, попутного ветра и покоя, живущие же должны продолжать заботиться о гармонии в Мире… Настал наш черед помочь победить справедливости. Спи, девочка, завтрашний день потребует много сил!..

Казалось, что после такого насыщенного событиями вечера и бурного всплеска эмоций буду бодрствовать по меньшей мере неделю, но, как ни странно, меня и впрямь потянуло в сон. Я перебралась на лежанку, не глядя натянула на плечи одеяло и погрузилась в желанное забытье еще до того, как за уходящим родственником опустился входной полог…

ГЛАВА 2

В глухой предрассветной мгле, как в мокрой вате, вязли звуки наших осторожных шагов. Наших — это значит моих и Фадиндара. Я пробиралась к месту своей дислокации на грядущий исторический день, а новоявленный родственник набился в сопровождающие, чему я была только рада: неизвестно, куда меня могло занести в состоянии недосыпа, не помогли бы все скрытые и явные способности, вместе взятые… С нами была еще и надха, но расслышать ее мягкую поступь, думаю, оказалось бы не под силу никому из живущих.

Несмотря на очень поздний «отбой» накануне, спать мне совсем не хотелось, но и к общению тоже не тянуло, поэтому большую часть пути мы прошли, почти не нарушив молчания. Почти — потому что за последним поворотом в глаза вдруг плеснула яркая «картинка».

— Ой! Или не ой?!

— Что случилось?! — обернулся Фадиндар, мимоходом взглянув на спокойную как никогда надху.

— Ничего… пока! — Я раздраженно передернула плечами, осторожно потирая веки, под которыми поселилась непривычная жгучая резь.

Неожиданное видение тем временем подернулось мелкой рябью красноватых бликов, расплылось и медленно растаяло во мраке, оставив меня в сомнениях и недоумении: действительно ли я что-то засекла или это результат перенапряжения последних дней? Мой спутник, не задавая лишних вопросов, беззвучно растворился в ночной морозной мгле и снова материализовался рядом через несколько томительно долгих минут.

— Что там? — Я нетерпеливо дернула его за рукав.

— Очень даже «ой!»! — Лукаво прищуренные глаза родственничка искрились опасным весельем. — Я туда наведаюсь на обратном пути, тогда и… сама все увидишь!

Он и минуты лишней не задержался. Благополучно доставил меня на верхушку отдельно стоящей высокой скалы, которой отводилась на сегодня почетная роль моей персональной наблюдательной вышки, помог сориентироваться в расположении сил обеих сторон и снова растаял во мраке, на сей раз окончательно. Я же, заинтригованная многообещающим тоном, проследила за ним «взглядом» и стала свидетелем недолгого, но надолго запомнившегося эпизода.

Насколько можно было разобраться в увиденном, деятельные союзники самозваного короля вознамерились в очередной раз порадовать противников опасным сюрпризом, дабы завладеть инициативой. Но боги явно были на нашей стороне, и мои сенсоры засекли-таки недозволенные перемещения в неположенном месте за какие-то доли секунды до того, как сработало мощное магическое прикрытие. Фадиндар по моей наводке безошибочно вышел в нужное ущелье в нашем тылу и теперь творил такое, что повергло меня в глубокий ступор.

Он, само собой, не стал переть напролом, просто, удалившись от моего укрытия на достаточное расстояние, плавно вскинул руки вверх, крутнулся на одной ноге и… исчез. Вместо рослой гибкой фигуры, закутанной в длинный темный плащ, на этом месте вращался высокий столб красно-белого пламени, различимый только с помощью сенсоров. Огненный торнадо чуть помедлил и легко, как бы пританцовывая, двинулся вперед, рассыпая вокруг мелкие темные искры, которые почему-то гасли на свежевыпавшем снегу, не оставляя никаких следов, потом вдруг пропал, словно ушел в заледенелую землю… Впрочем, почему «словно»?! Именно из нее он снова и появился, преодолев таким образом расстояние до цели. Подобравшись ближе к людям, озабоченно снующим вокруг огромных странных существ, пламенный столб замер на миг и вдруг взорвался беззвучным фонтаном ослепительно-ярких искр…

Добрых полминуты я отчаянно терла так некстати отказавшие глаза и вслух вспоминала самые увесистые выражения из обширного своего арсенала, но, как оказалось, напрасно — дело было совсем не в капризах моего организма. Непроглядный мрак, накрывший место действия плотным колпаком, рассеялся так же быстро и неожиданно, как и образовался, явив картину настолько странную до жути, что забыть увиденное смогу теперь не скоро… Примерно полусотня людей готовила к бою десятка три животных, каждое из которых было размером с некрупного кита, но внешне больше напоминало горбатого бескрылого таракана с головой, украшенной двумя пучками колючих осьминожьих щупалец, оканчивающихся длинным тонким жалом. Теперь же все они как будто играли в «Море волнуется…», замерев на полушаге, полужесте и полувздохе в самых причудливых позах. Фадиндар скользящей походкой двигался от одного воина к другому, плавно вскидывая руки, освобожденные от перчаток. Изящные сильные пальцы охватывали основание черепа очередной жертвы, подушечка среднего пальца другой руки легко прикасалась к ее лбу, миг — и внушительных габаритов организм, упакованный в доспехи, тряпичной куклой оседал к ногам непостижимого существа, родившегося от странной связи мага-иномирца и человеческой женщины…

Я откуда-то знала, что сейчас происходит в ущелье, намертво заблокированном от нежелательного внимания магическим колпаком, сооруженным диверсантами себе же на беду. Фадиндар попросту забирал их жизненную силу, чтобы не тратить свои ресурсы на предстоящее действо, которое не заставило долго ждать. Еще я знала — наверное, оттуда же, — почему он раздумал проделывать подобный трюк с насекомоподобными существами, переброшенными магами из вражеского стана в наш тыл через порталы, чтобы в подходящий момент внести сумятицу в ряды противника, пройдясь по ним живыми газонокосилками. Эти монстры были порождением совсем иного мира, и поэтому их жизненная энергия, слишком чуждая по своей природе, не подходила для пополнения растраченных сил даже полудемону…

Покончив с людьми, Фадиндар повернулся к ближайшей твари, яростно сверкавшей на него гранеными хрустально-прозрачными глазами, задумчиво смерил ее взглядом и раскинул руки, словно собирался заключить уродливую приплюснутую голову в нежные объятия. От его пальцев потянулись, извиваясь по-змеиному, тонкие, но яркие лучи. Они скручивались мерцающими жгутами, переплетались, опутывая цель частой сетью, невидимой обычному глазу. Руки плавно двинулись вниз, описывая круг, — сеть замерцала сильнее и сжалась, превращая заключенное в ней существо в подобие выкрученной мокрой тряпки, из которой во все стороны били плотные струи буро-зеленой крови пополам с вонючей сизой слизью… Что ж, теперь, по крайней мере, понятно, почему он предпочел проделывать эту манипуляцию на расстоянии!..

Меня замутило. Пришлось отвлечься от эффектного зрелища и основательно закусить свежим снежком под неодобрительное фырканье надхи.

— Знаю-знаю: надо было поесть по-человечески… Помню-помню: вот они, бутерброды, еще и …надцатислойные! От Ургуна разве просто так отделаешься?! И фляжку не забыла, но… Чуть позже, ладно?!

Я снова отыскала «взглядом» знакомое ущелье. Лучше бы я этого не делала!.. Смотреть было уже не на что, если, конечно, не страдаешь нездоровой тягой к созерцанию останков диковинных страшилищ, приведенных в состояние качественного жмыха, и трупов, неаккуратно разбросанных среди луж зловонной жидкости… Да, чуть не забыла еще одну, самую главную деталь пейзажа: стоящий посреди вышеописанного великолепия Фадиндар, явно чувствуя мое внимание, игриво «сделал ручкой» и снова ушел в каменистую почву столбом яркого пламени…

Знаменательный день зарождался медленно и неохотно, словно свет никак не мог пробиться через плотные слои не по-весеннему стылого мрака, но потом как-то вдруг и сразу прорезались первые лучи долгожданного солнца, пронизав яркими стрелами темный горизонт и распоров на неровные куски мглистое полотно затянувшейся ночи. Я вопреки обыкновению почти не обратила на это внимания, разве что машинально развернулась к слепящим лучам спиной, поглощенная вдумчивым исследованием окружающей местности, особенно с «не нашей» стороны. Прицельность использования сканеров обеспечивал Тарглан, с которым все это время не прекращался безмолвный диалог. Особое внимание привлек отряд фантомов, изображавших латников, сидящих верхом на ящероподобных шестиногих «скакунах». Я подробнейше описывала увиденное, радуясь про себя, что еще одна вражеская уловка расшифрована задолго до начала боя, когда на глаза вдруг попался один из наших лучников. Как же, один!.. Я без труда насчитала пару десятков знакомых фигур, равномерно распределенных на подступах к моей «наблюдательной вышке», а уж у ее подножия от них просто в глазах рябило. Налицо была вся сотня отборных «мастеров стрелы и тетивы» с далекого Ликуартиса во главе с молчаливым зятем нашего сладкоголосого барда!

На мой мысленный сдержанный рык Тарглан почти не обратил внимания, только небрежно заметил: «Ты что же, всерьез рассчитывала сегодня на гордое одиночество?! Крониган при себе дураков не держит, и сам таковым никогда не был, так что твое укрытие рано или поздно вычислят, и гостей у тебя будет намного больше, чем хотелось бы, — устанешь реверансы выделывать!..» Что ж, сын вождя был прав как никогда, и я не стала продолжать неуместный бухтеж по поводу чрезмерной опеки — что ни говори, чувствуешь себя гораздо спокойнее, когда знаешь, насколько надежно прикрыта спина…

От сосредоточенного созерцания поля грядущей брани меня оторвал — как всегда, «мягко»! — всплеск активности «скрытого зрения». Привычно чертыхаясь, я потерла глаза и повела «взглядом» в новом направлении. Вот и вражеский лагерь… И что тут у нас такого? Можно подумать, я Черного Короля не видела! Насмотрелась уже в предыдущих видениях — по самое надоело… Правда, сейчас выходящий из шатра правитель был чудо как эффектен — влюбиться можно, причем скоропостижно и наповал! Нет, я серьезно: доспехи дивной работы (естественно, качественно заговоренные!) выгодно подчеркивали статность атлетической фигуры, плюс уверенная поступь, гордая посадка непокрытой пока головы, буйная иссиня-черная шевелюра (изрядно побитая сединой), сдержанно-суровый взор из-под принахмуренных бровей… и прочая подходящая случаю атрибутика.

Впрочем, процесс получения эстетического кайфа был здорово подпорчен растущим физическим дискомфортом. Следующие пару минут я пристально вглядывалась в детали снаряжения, украшающего руки и верхнюю часть груди самозваного правителя, пытаясь понять, что же могло так настойчиво привлечь мое внимание, кроме разве что странноватого вида. Ответ мои сенсоры все-таки выдали, заставив меня еще на пару минут забыть обо всем и предаться любимому занятию — упражнению в составлении новых комбинаций из абсолютно непечатных слов: настолько болезненным было проявление новой «картинки». Конспираторы, чтоб вам всем … … …!

На мой истошный зов Тарглан отозвался не сразу — видно, был занят «разговором» с кем-то из Парящих Рысей, а ответной реакции на свой сбивчивый рассказ я дожидалась еще дольше, машинально продолжая любоваться переливчато мерцающим разноцветным свечением, окутавшим необычное снаряжение короля. Судя по изменившемуся тону собеседника, мне удалось подсмотреть нечто серьезное.

«Принц просил передать, что с него в очередной раз причитается. Наш король времени зря не терял…»

«И что это за дрянь?»

«Вовсе не дрянь, а еще одно редчайшее творение мастеров-оружейников когда-то сгинувшего архипелага…»

«Которые сотворили „черные молнии“?! — Я не удержалась и присвистнула вслух. — И наверняка с такими же опасно-непредсказуемыми возможностями?»

«Опаснее просто некуда! Это „радужная смерть“: целый ряд подвижных гибких тонких лезвий в виде сильно вытянутых треугольников, каждое из которых в отдельности прозрачно и невидимо обычному глазу, но даже ледяную сталь режет как бумагу…»

«И чем же от них в таком случае защищаются?!» — Я невольно передернула плечами: кожу на спине основательно свело нехорошим холодком.

«Разве что качественным заклинанием… Не молчи так угрожающе: наши маги уже озадачены и трудятся в поте лица… и всего остального! К тому же принц немного знаком с этой техникой ближнего боя…»

«Значит, все-таки состоится внеочередной… очередному сюрпризу от врагов?»

«Причем они еще об этом не знают. Мои поздравления! Только давай-ка восторги отложим на потом, ладно? Не расслабляйся!»

«Есть, сэр!»

Но расслабиться не получилось бы при всем желании. Я только-только решила передохнуть и попробовать наконец аппетитное творение нашего шеф-повара, только-только начала жевать первый откушенный уголок впечатляющего бутерброда, как едва не подавилась насмерть: в шаге от меня в ствол вековой сосны со звоном впилась длинная стрела. Причем прилетевшая ниоткуда!.. Ни Линге, которая все это время бдительно вертела головой, сидя на плоской верхушке огромной глыбы за моей спиной, ни мне самой не удалось обнаружить стрелка. Мало того — мы даже не почувствовали его присутствия, что само по себе было чем-то из ряда вон выходящим! И еще мало того — их явно было двое!!! Пришлось короткими перебежками зигзагом укрываться за ближайшим выступом и забыть о завтраке (но бутерброд я ни за что не бросила, а бережно завернула на бегу в ту же холстинку и спрятала обратно за пазуху!).

Невидимые пакостники униматься не собирались и продолжали обстреливать нас методично и часто, причем с каждым разом все точнее. Восьмая стрела, едва не задевшая меня по носу, видимо, подстегнула мой скромный интеллект, и в памяти всплыло, что про подобные фокусы пару раз упоминал принц. Я, помнится, еще уловила едва заметную нотку зависти, когда он расписывал мастерство заокеанских магов, умеющих сворачивать пространство так, что ни взгляд, ни оружие, ни даже мысль не достанет скрытого таким хитроумным образом человека. Как же в таком случае он, сидя в своем «кульке», умудряется метать в противников стрелы и прочие малоприятные подарки, Дин тогда объяснить не смог, но добавил, что взрослому дракону разгадать любую человеческую придумку — раз дымом чихнуть!..

Не сидеть же здесь до лета! Я опять окликнула Призрака, и буквально через минуту в ясном небе над нами заложил крутой вираж незнакомый дракон — огромный, буро-коричневый с темными зубчатыми полосами по бокам. Сделав еще круг, он торжествующе рыкнул и дважды прицельно послал струю искристого фиолетового пламени в одному ему понятных направлениях, после чего лихо козырнул нам когтистой лапой и опрокинулся в морозную синеву…

Мы так и не услышали ни криков, ни звуков падения, просто раздражающий обстрел прекратился, а из ближайшего ущелья еще долго тянуло паленым, и в безветренном пока воздухе были заметны два хлипких дымных столбика. Но не стоило недооценивать Кронигана: внимания моей скромной персоне было уделено столько, что скоро стало впору делиться со всеми окружающими подряд, причем независимо от их желания!.. Бутерброды мы вместе с верной надхой все же доели, но события вдруг закрутились так стремительно, что я даже пропустила начало битвы, о чем после нешуточно жалела — наверняка грандиозное было зрелище, а ведь в записи не посмотришь, и на бис уже не повторить… И слава богу!!! Позже мне рассказывал Ворх, что Дин перед началом боя обратился к братцу с предложением выяснить отношения в честном бою один на один, дабы избежать лишнего кровопролития, на что самозваный правитель ответил презрительным отказом в духе: ты пришел за короной — так возьми, если сумеешь! И войско Черного Короля первым нанесло удар. Таким вот образом оно все и началось…

Кто к нам на «смотровую вышку» только не ломился! Лучники внизу не дремали, но атаку с воздуха целой стаи мелких склизких тварей, плюющихся дымящейся на морозе кислотой, нам пришлось отражать самостоятельно. Вот когда мне в полной мере пригодились навыки прицельного камнеметания, отработанные в дворовых баталиях!.. А еще я так и не узнала, кто же хотел ворваться во вдруг открывшийся портал, и от Линги ответа не дождалась. Надха с глухим рыком ринулась в едва успевший обрисоваться проход и выскочила обратно до того, как он закрылся. Вид у нее был донельзя довольный, несмотря на свежую рваную рану вдоль бедра — к счастью, неглубокую, — брызги чужой крови, запятнавшие роскошный мех, и клочья длинной проволочно-жесткой шерсти странного зеленовато-сизого цвета, застрявшие в жутких зубах рыси. Пока она, брезгливо фыркая, с моей помощью избавлялась от помехи, пожаловали новые гости — на сей раз из-под земли. Вы когда-нибудь видели плоских, как бумага, червей размером этак метра четыре на полтора — белесых, пупырчатых, покрытых пучками длинных черно-бело-красных щетинок?! Они со скоростью и непринужденностью ртутных капель просачивались из незаметной под снегом узкой расщелины, скользя по камням без малейших затруднений. При этом они еще изрыгали из широких воронковидных пастей струйки прозрачно-синей жидкости (от ее острого запаха даже на приличном расстоянии резало глаза), шумно всасывали тут же получившуюся жижу, в которую превращались иглы, шишки, ветки и прочая органика, и делились надвое прямо на ходу… Вот и я раньше как-то вполне обходилась без подобных впечатлений! Похоже, Крониган всерьез решил этим парадом привозных и местных уродов довести меня хотя бы до нервного срыва, если уж не до инфаркта…

Впрочем, с двухмерной напастью мы справились быстро. Правда, «мы» — это слишком громко сказано. Линга попросту перекрыла выход ползучему пополнению, обильно пометив по обычаям хищников ту злополучную расщелину, а имеющихся на поверхности тварей деловито нашинковала когтями поперек на удивительно ровные узкие полосочки… Когда я в деталях «разглядела» суматошную возню застрявших в подземелье червей, смеялась так, что все-таки соскользнула в вершины обледенелой глыбы, на которую взобралась, чтобы удобнее было попадать в ползучую гадость камнями, приземлилась по пояс в снегу, но хохотать не перестала…

Скоро нам обеим стало не до смеха: я без передышки прочесывала окрестности «поисковой сетью», а Линга продолжала прикрывать мой тыл от непрошеных гостей. На земле и в воздухе кипели схватки, на место павших тут же заступали свежие силы, и бой вспыхивал по новой… Теперь почти невозможно было различить, где свои, где чужие, — все и вся слилось, переплелось и перемешалось, как в бурлящем котле…

В небе, то и дело закрывая по-зимнему блеклое солнце, насмерть сцепились драконы и химероны, вся долина была заполнена сражающимися. Сенсоры едва успевали выхватывать из этой кишащей круговерти отдельные сцены — впрочем, не забывая сканировать окружающее пространство и наперегонки с накануне завербованными «глазами» держать меня в курсе происходящего вокруг. Чего стоили многочисленные попытки врагов добраться до меня, любимой! А вот и очередной прорыв: целая стая крупночешуйчатых существ, больше всего напоминающих огромных клыкастых варанов, ломилась по направлению к моей скале. Игольчатый гребень, венчавший плоскую голову каждой твари, маячил на высоте человеческого роста, а ребристый наконечник хвоста мелькал где-то в десятке метров от ноздрей. «Ящерки» плотным клином раскололи фланговую группу наших латников и с курьерской скоростью мчались в мою сторону. Спрашивать «зачем?» почему-то не хотелось, а при взгляде на длинные загнутые когти, украшавшие четырехпалые лапы, сами собой отпадали вопросы о том, как эти бодрые пресмыкающиеся будут взбираться на отвесную скалу…

Странно, почему-то никакого чувства опасности… Да ничего странного! Вот, оказывается, где притаился мой новоявленный дальний родственник, узнать которого сейчас было совсем непросто: из темного и узкого проема небольшой пещерки навстречу агрессивным рептилиям взметнулась огромная кобра. Ее литое гибкое тело вместо чешуи покрывали языки ослепительно-яркого пламени, а до предела раздутый клобук явственно давал понять, что змейка слегка не в настроении для приветливой встречи с поцелуями и цветами…

Ни остановиться, ни свернуть ящеры не успели — огненный шквал прокатился по их плотным рядам, разделив колонну пополам и оставив добрую треть нападавших корчиться на подтаявшем снегу в виде обугленных и дымящихся полутрупов. Изобразив на бис очередную эффектную стойку в тылу неудачливой группы прорыва, кобра предприняла еще один стремительный рывок — в обратном направлении, только уже частыми зигзагами. Отдельных увертливых особей огненная змея легко, будто шутя, доставала меткими плевками, причем сгустки бело-желтого пламени обладали ярко выраженной способностью к самонаведению…

«Соратница, как жизнь?»

«Бьет ключом, но пока уворачиваюсь».

«Ты видела, что твой родственничек вытворяет?!»

«И не только в этот раз, и не только видела — ветер ведь в мою сторону… Эх, на шашлычки бы выбраться!»

«Учтем! Он, кстати, просил передать, что ты теперь будешь ему немного должна».

«Разве что немного… Ладно, с меня поцелуй!»

«Смотри, навоодушевляешь на свою голову!»

«Ты лучше не завидуй, а бди вправо — к вам гости, много и с подарками!»

«Понял. Спасибо!..»

Визитеры не заставили долго ждать — нахлынули волной, до того плотной, что у молодого ворона, передающего мне изображение, зарябило в глазах. Низкорослые коренастые косматые существа — вылитые неандертальцы, только уродливей примерно раз в четырнадцать! — упакованные в остроконечные шлемы и грубые доспехи, громко вопя, топая и бряцая коваными «подарками», перли напролом, пытаясь прорваться по правому краю ущелья. Черт подери, многовато их получается — на полторы сотни наших, пусть и качественно спрятанных за грядой гранитный глыб!.. Нет, уже меньше — на все те же полторы сотни, которые встретили незваных гостей слаженным залпом, на миг затмив солнце плотной тучей боевых стрел. Отборные лучники методично выкашивали ряды нападающих, пока те не подкатились чересчур близко, да и запасы стрел поистощились.

Настал черед размяться и остальным. В ход пошли мечи, топоры, копья и тому подробные орудия нелегкого ратного труда. Мой верный «глаз» не сразу нашел в этом калейдоскопе сына вождя, но, когда это удалось, я невольно поразилась увиденному. Нет, я знала, конечно, что Тарглан хорошо управляется с хлыстом Дзаранги, но чтобы с двумя сразу, да так виртуозно!.. Призрак вертелся волчком, уворачивался, делал какие-то немыслимые прыжки, перескакивая с места на место и забираясь время от времени на ближайшие гранитные уступы, а шестиметровые смертоносные жала, изящно выгибаясь и со свистом рассекая прозрачный морозный воздух, исполняли зловещую пляску… Один удачный удар с оттяжкой (а неудачных просто не было!) выводил из строя сразу до полудюжины агрессивных дикарей; их пластинчатые доспехи расползались под режущими гранями, как мокрая промокашка, даже кольчуги не спасали от хлестких смертоносных прикосновений, что уж говорить о располосованных телах и отсеченных пальцах и руках, часто вместе с оружием, в них зажатым!..

От вида брызжущей, фонтанирующей и льющейся крови меня снова замутило, да так мощно, что я едва успела отбежать за ближайшую сосенку… Никогда не любила батальные сцены, даже в книгах обычно пропускала фрагменты текста не читая: хватало первого же взгляда, чтобы представить, о чем там речь, — и желание ознакомиться с деталями тихо гибло на корню задолго до возникновения. Слишком остро я чувствую чужую боль, чтобы созерцание подобного действа приносило удовольствие! Зато сегодня поневоле насмотрелась на эту «прелесть» за всю прошедшую жизнь и, не отходя от кассы, добавлю: на всю оставшуюся — ведь сражение в разгаре и еще не вечер.

Заев свежим снегом неприятный привкус во рту, я снова раскинула «поисковую сеть», со смешанным чувством наблюдая между делом за ходом сражения. Бой шел с переменным успехом, сейчас наши ощутимо потеснили врага, до полной победы вроде бы рукой подать, но слишком уж велики потери… Надолго ли хватит сил?! К тому же не давало покоя нарастающее ощущение тревоги и страха перед чем-то грядущим — неизвестным, и от этого еще более жутким. С трудом взяв себя в руки, я попыталась трезво поразмыслить… вот именно!!! До сих пор на сенсоры не попалось ни единого обитателя Глубинных подземелий, что было более чем странно: зачем тогда Крониган стал бы тратить столько средств и усилий, чтобы связаться с одним из девяти тамошних правителей? Предположим, подземным жителям независимо от степени разумности вреден солнечный свет и они до поры до времени где-нибудь надежно укрыты… Но где? И до какого времени? Будь я на месте Черного Короля, сделала бы ставку именно на них и именно сейчас, чтобы переломить ход сражения раз и до победного финала…

Мои сумбурные мысли словно кто-то подслушал и поспешил обрадовать ответом сразу на все вопросы. Спину и затылок свело холодом, ощущение близкой опасности захлестнуло жгуче-ледяной волной, заставив сердце сбиться с ритма и замереть стылым комом где-то в районе глотки, почти перекрыв дыхание… Я все-таки смогла обернуться на приглушенный рык надхи, чтобы увидеть, как она безуспешно пытается шевельнуть хотя бы хвостом, но может лишь яростно скалиться и щуриться, вперив полыхающий взгляд куда-то выше моей головы. Взглянув туда же, я теперь смотрела остановившимися глазами, как по воздуху откуда-то со стороны приближается темная точка, хорошо заметная на фоне легких перистых облаков. В глаза плеснуло багровым, картина окружающего мира дрогнула, сместилась и потемнела, уступая место увеличенному изображению незнакомого явления. Впрочем, вру и не краснею — очень даже знакомого!..

Для начала порадовали многообещающе оскаленные морды трех упитанных акселератов-химеронов, которые виртуозно выделывали фигуры высшего пилотажа вокруг центрального персонажа назревающего действа. Сенсоры прилежно проявили затейливое сочетание нескольких особо мощных защитных полей неизвестной мне структуры, образовавших вокруг него нечто вроде слоистого мерцающего кокона. Предмет, непринужденно скользивший по воздуху на приличной высоте, не имел никаких видимых приспособлений для полета и здорово напоминал классическую летающую тарелку небольших размеров донышком вниз. На слегка вогнутой поверхности летучей платформы ко мне спиной стоял рослый человек в знакомом до боли длинном коричневом плаще с низко надвинутым капюшоном. Здрассссьте, давненько не виделись… и еще сто раз по столько же не видеться бы!!!

«Тарелка» замедлила ход, зависла и плавно повернулась ко мне другим боком, представив для обзора фасадно-лицевую сторону ценного груза. Мужчина тряхнул головой, отбрасывая капюшон за спину, легким движением руки отправил свою летучую свиту в круговой полет над моей скалой и сделал в стеклянном от совсем не весеннего морозца воздухе перед собой мягкое движение кистью, словно рисуя расходящуюся спираль.

По сенсорам плеснуло жаром и светом. В нескольких метрах от меня пространство украсилось мириадами разноцветных бликов и пошло круговыми волнами. Мельтешащие искорки образовали плотное пульсирующее облако, а затем овальное мерцающее «окно», в котором, обретая с каждой секундой все большую четкость, стал вырисовываться портрет потрясающего индивидуума. За свою прошлую, хоть и недолгую жизнь я успела многое повидать и в родном измерении, и здесь, путешествуя по горам и долам этого странного Мира в не менее странной компании, так что, казалось бы, могла привыкнуть к созерцанию мужской красоты самого разного типа, но такого мне встречать не доводилось — во всяком случае, вживую…

С первого же взгляда его лицо я вспомнила одну из картин Бориса Валеджи, на которой он изобразил не то правителей Атлантиды, не то каких-то древних богов — мужчину и женщину, стоящих на каменном уступе по щиколотку в воде. Одежды на них было минимальное количество, гораздо больше тела прикрывали роскошные волосы, у обоих до колен. Так вот, создание неведомого Творца, возникшее передо мной в мерцающем «окне», вполне могло служить художнику натурой, разве что волосы у него были не темные, как на картине, а рафинадно-белые, искрящиеся в лучах солнца ярче свежевыпавшего снега, и всего лишь до пояса. Изумительное, с безукоризненно-четкими благородными чертами лицо не выражало никаких обидных для меня эмоций, наоборот — искреннее внимание и участливый интерес.

«Вот и встретились, малышка! — Знакомый бархатистый голос легко вторгся в мое сознание одновременно с оживанием изображения в „окне“, странный глаз (алый ромбовидный зрачок на фоне угольно-черной овальной радужки) ободряюще подмигнул. — Прекрасно выглядишь!»

«А уж я-то как рада встрече! — Я мрачно хмыкнула вслух, сосредоточенно поддергивая повыше рукава. — Завещание написать не забыл?»

Снисходительный смешок не прибавил мне позитива в настроении.

«Хочешь бесплатный совет? Не пытайся помешать событиям — ничего не выйдет, и для того, чтобы вывести меня из терпения и заработать быструю гибель, силенок у тебя не хватит, а вот… хм!.. неприятные ощущения гарантирую!» — Проникновенный взор, доверительный тон, искреннее участие — при всем желании придраться не к чему.

«Пугаешь?!»

«Сохрани боги! К чему напрасная трата времени? Просто советую, на правах старшего и более мудрого…»

«Благодарю за участие и заботу, — я не удержалась и соорудила изысканнейший реверанс, — но ты стараешься зря!»

«И почему меня это не удивляет? — Сокрушенный вздох был явственно слышен, словно говоривший в самом деле находился от меня в трех шагах. — Подумай, ведь раньше у тебя не было выбора, зато есть сейчас».

«Я вся внимание!» — Мне и в самом деле стало интересно.

«Пока не поздно, ты можешь выйти из игры… Не спеши с отказом — я не собираюсь тебя переманивать на сторону Черного Короля!»

«На чью же тогда?!»

«На мою. Когда вся эта утомительная история закончится, я вернусь в свой мир. Для тебя там тоже найдется место».

«Рабыни на невольничьем рынке? Или новой игрушки? А может, подопытного кролика?! Или сто тридцать восьмой, но временно самой популярной жены в твоем гареме?» — Ответная гримаса вышла чересчур саркастичной даже на мой собственный вкус.

«Всего лишь третьей, и не временно. Жаль, если твои способности пропадут впустую, а вот вкупе с моей магической силой, опытом и влиянием… для нас попросту не будет ничего невозможного!»

«Значит, предлагаешь мировое господство в обмен на предательство?»

«Это не предательство, а забота о собственном выживании. Взгляни правде в глаза, ведь битву вам не выиграть: войско на последнем издыхании, а после того, как я открою портал, в эту долину хлынет орда обитателей Глубинных подземелий, которые ко всем прочим своим достоинствам вдобавок давно приспособились использовать в бою поистине безграничную мощь подземных драконов… Они пленных не берут и в живых не оставляют! Пощадят разве что ваших драконов и с полудемоном не рискнут связываться, а голова принца наверняка еще до полудня украсит навершие королевского штандарта…»

«Страсти какие! — Небрежность в манерах давалась непросто — настолько переполняли меня эмоции, далекие от восторга. — Так ведь можно и до заикания напугать!»

«На твоих способностях это не скажется. — Мягкая улыбка тронула идеально очерченные губы. — Решай, пока не поздно!»

«А почему бы мне просто не подождать столь красочно расписанного тобой финала? — Моя циничная ухмылка заставила собеседника сощуриться. — Чтоб уж не прогадать наверняка…»

«Потому, что тогда ты попадешь в число военных трофеев, и твое мнение по поводу твоего же будущего будет волновать победителей очень мало, даже почетное звание „видящей“ не поможет».

«А если…»

«Пойдешь со мной — станешь добровольным союзником или нейтральным наблюдателем, если будет угодно. В любом случае будешь вольна в своем выборе как особо значимая персона».

«Значит, говоришь, привилегии, положение, брак — да еще с таким красавчиком! — и мировое господство в придачу… Заманчиво-то как, дьявол все побери, прямо-таки долгожданное светлое будущее! Ты и впрямь умеешь играть на слабых струнках души, но… знаешь, уважаемый, что я по этому поводу сейчас думаю? Почему бы тебе…»

Не стану цитировать свои мысли дальше, скажу только, что мне доставило тогда большое удовольствие наблюдать, как брови собеседника ползут вверх почти до линии волос, а выражение лица меняется со снисходительно-доброжелательного на ошарашенно-озадаченное. Видимо, при составлении программы для обучения супермагов его наставники как-то упустили из виду биологические науки, особенно их прикладную часть… Впрочем, должной поправки на мое воображение они все равно бы сделать не смогли, это и хорошо меня знающим людям не всегда удается.

К чести собеседника, он довольно быстро овладел собой.

«Значит, не убедил, — подытожил голос в моем сознании. — Подобная преданность внушает уважение, но, к сожалению, редко способствует продлению жизни. Что ж, выбор сделан. Жаль! Был искренне рад знакомству. Прощай!»

— Гуд бай, май лав, гуд бай! — пропела я уже вслух, наблюдая, как постепенно гаснет мерцающая «картинка», рассеиваясь в морозном воздухе.

Рядом глухо зарычала надха, раздраженно встряхиваясь и наскоро потягиваясь после принудительного обездвиживания. Я рассеянно пригладила на ее загривке вздыбленную шерсть, наблюдая за перемещениями «летающей тарелки» с восседавшим на ней магом. Он же, словно в насмешку, расположился на высоте, недосягаемой для оружия, но вполне преодолимой даже для обычного человеческого глаза. Мои же сенсоры еще и приблизили «картинку», давая возможность рассмотреть в подробностях его манипуляции, что я и делала, кусая губы от сознания собственного бессилия и часто дыша от едва сдерживаемых эмоций, среди которых преобладали ярость и досада.

Таэрш-э-рарт был поглощен своим делом. В изящных, плавных движениях рук не было никакой рисовки — маг, судя по всему, начисто забыл о моем существовании. Неудивительно: он сделал все что мог, а если оппонент не соизволил прислушаться к разумному совету и не принял предложение, то нечего и голову зря забивать не своими трудностями…

На фоне светлого неба хорошо просматривалась его стоящая в полный рост фигура с раскинутыми в стороны руками. С кончиков длинных пальцев, завихряясь и мерцая, стекала энергия в виде призрачных струй, которые ветвились, изгибались и переплетались, образуя в пространстве перед ним огромный полуовал — ворота для подкрепления вражеской армии. Вот уже границы будущего портала выткались в морозном воздухе настолько четко, что стали видимы даже обычным глазом, вот его края замерцали еще сильнее, а внутри контура заклубился золотистый дым…

У меня свело судорогой левую кисть. Кое-как оторвавшись от завораживающего зрелища, я опустила глаза и с удивлением обнаружила, что изо всех сил сжимаю витую рукоять одной из «черных молний», которую неизвестно когда успела вытянуть из ножен. Горькая усмешка должна была стать прелюдией к очередному авторскому нецензурному шедевру, но в этот момент нарастающий гул отвлек мое внимание от самоедства по поводу собственной бесполезности.

Маг резким движением скрестил перед собой напряженные руки, повернув их ладонями вверх, — мерцающий контур мерно заколыхался, по краям прорезались лучи ослепительного света, становившегося ярче по мере того, как звучный голос произносил слова сложного рифмованного заклинания. Меня затрясло и буквально скрутило в жгут: я знала, что произойдет в следующие несколько мгновений. Сейчас он договорит, еще одним резким движением пошлет в центр клубящейся конструкции последний, самый мощный сгусток энергии, портал распахнется — и Туманную долину заполонит орда безжалостных и непобедимых воинов, умеющих как никто другой на этом свете проливать реки крови, в которой окончательно и бесповоротно захлебнется наша благородная, но такая наивная затея с попыткой установить в королевстве законную власть и спасти весь этот странный Мир заодно…

— Мозги бы тебе вышибить!!!

Захлебываясь жгучими слезами отчаяния и бессильной ярости, я что было силы метнула черный кинжал в ясно видимую, но такую недосягаемую цель и рухнула на колени в снег, закрыв лицо руками и давясь рыданиями. Все зря, все кончено, теперь действительно все…

Додумать эту малорадостную мысль мне помешал незнакомый вибрирующий звук, высокий и пронзительный, который буквально вбуравливался в череп. Я вскинула голову и замерла, машинально размазывая слезы по лицу, не веря своим глазам, не понимая ничегошеньки, но продолжая буквально впитывать все детали происходящего.

Вокруг потемнело, и на этом фоне, как звезда в ночном небе, выделялся летящий кинжал. Он почему-то и не думал падать вопреки законам физики, а его контуры полыхали фиолетовым светом. Теперь клинок все быстрее и быстрее вращался вокруг своей продольной оси, с нарастающей скоростью ввинчиваясь в неподвижный загустевший воздух. Вот он достиг просто немыслимой для такого броска высоты, на долю секунды завис в апогее и, оставляя за собой мерцающий след, стремительно помчался на ничего не подозревающего чародея, который спешил дочитать заклинание. Почему-то хваленая многоуровневая защита не смогла прикрыть прославленного мага от странного творения древних мастеров. Он только и успел, что в последний момент обернуться и встретить пикирующую на него смерть лицом к лицу…

Я закрыла глаза, чтобы не видеть падения тела с такой высоты. Дождалась глухого удара, потом очень медленно, словно вдруг обессилев, поднялась, цепляясь за мощную рысью шею, и побрела вперед.

Он лежал на самом краю каменистой площадки, раскинув руки. Повернутая набок снежноволосая голова встретила меня на удивление живым и осмысленным взглядом, выражавшим лишь легкое недоумение. И никакой гримасы на совершенном лице, никакой крови, хотя посреди высокого чистого лба красовалось ровное, идеально круглое отверстие, диаметром в аккурат по самое широкое место черного кинжала — начало сквозного пути, проделанного необычным сверлом, которое вошло в череп выше линии безукоризненных бровей и вышло через центр затылка…

Я смотрела на лежащего у моих ног поверженного противника, виновника многих наших несчастий, но почему-то не испытывала ни радости, ни злорадства, ни упоения совсем нежданной победой в этом безнадежном для меня поединке — только сожаление, досаду, горечь и, как ни странно, чувство вины.

— По-другому бы нам с тобой встретиться, великий маг…

Я, помедлив, аккуратным движением закрыла его необычные, начавшие тускнеть глаза и решительно выпрямилась, оглядываясь по сторонам.

«Черная молния» приземлилась поодаль. Клинок был таким горячим, что растопил снег почти на метр вокруг себя до самого гранита и теперь, тонко позванивая, лежал на влажных камнях, до сих пор окутанный все еще различимым фиолетовым свечением. Я опустилась на одно колено, бережно — двумя руками — подняла чудесное оружие и осторожно коснулась губами зеркально-гладкой стали, едва слышно шепнув: «Спасибо!» Изумрудные глазки черных змеек на миг вспыхнули алым и погасли, свечение исчезло — теперь на моих ладонях лежал, остывая, вполне обычный метательный кинжал, разве что редкой работы…

ГЛАВА 3

Я вернула оружие в ножны и обратила наконец внимание на происходящее вокруг. Надха стояла рядом, напряженная, как взведенная пружина, и с возрастающим беспокойством вертела головой. Окружающий воздух налился мертвенной синевой и свинцовой тяжестью, земля под ногами ощутимо подрагивала, гул усилился, а свечение, обозначившее границы так и не открытого портала, стало просто нестерпимым…

«Соратница, что там у тебя творится?!»

«Спохватился! — отозвалась я ворчливо, несказанно радуясь, что с Призраком все в порядке. — Нет чтобы раньше поинтересоваться…»

«Извини, был немного занят. Уверена, что помощь не нужна?»

«С чего бы вдруг?»

«А ты на свое убежище отсюда посмотри!..»

В самом деле, для чего иначе было заводить столько дополнительных «глаз»?! А ну, колечко, послужи да всю правду покажи!..

— Мамочки! — Только на сдавленный шепот меня и хватило.

Глаза седого ворона, который вел наблюдение за моей стороной долины, созерцали сейчас картину, от которой бросило в дрожь.

Горка, служившая мне смотровой вышкой, находилась как раз между полем сражения и порталом, который так и остался неоткрытым. Даже я знала, что даже самое завалящее колдовское действо ни в коем случае нельзя оставлять незавершенным даже по самой уважительной причине, а тут… Колоссальное количество энергии, вложенное в мощнейшие заклинания, осталось невостребованным, и теперь в пределах пульсирующего ярким светом контура словно закручивался гигантский водоворот, с каждой секундой ускоряя движение. Косматая спираль, будто бы накаляясь от вращения, начала исходить сгустками энергии как дымом, который медленно поднимался в ясное небо и растекался по нему мертвенно-фиолетовым заревом…

Глаза немилосердно щипало и резало, но даже сквозь прикрытые веки я видела, как растущее давление выгибает пространство в очерченном колдуном полуовале, искажая пейзаж будто в кривом зеркале, как растет получившийся «пузырь» и наливается слепящим багровым светом, затмевая все еще по-зимнему неяркое солнце…

Мощный толчок заставил меня вскрикнуть от неожиданности. Это надха, спеша уберечь свою подопечную, рванула зубами за одежду, перебросив мою тушку за спину, как добытого зверя, и одним длинным прыжком ушла с открытой площадки в спасительную темноту небольшой пещерки под защитой ребристого утеса. И вовремя: огромный «пузырь» взорвало изнутри, разметав по всей округе длинные, рассыпающие искры языки фиолетово-багрового пламени. Волна страшного жара прокатилась по долине и ущельям, к счастью, не зацепив тех, кто был на земле по другую сторону моей горушки, дав им возможность при желании полюбоваться этим чудовищным фейерверком. Где-то в самой глубине всполошенного сознания мелькнула злорадная мысль: а ведь по ту сторону так и не открытого портала творится то же самое!.. Вот и хорошо: не совались в дела Верхних жителей, неча и начинать!..

В остальном же было совсем не так забавно, как хотелось бы. От взрывной волны земля сразу в нескольких местах раскололась, образовав новые расщелины и перегородив старые, а хвойный лес на пологих склонах теперь полыхал буйным пламенем на всем видимом пространстве. Моя «наблюдательная башня» оказалась отрезанной от остального массива благодаря образованию свежего разлома, шириной, как мне показалось, лишь ненамного меньше всемирно известного у нас Гранд-Каньона, причем гранит под ногами продолжал мелко вибрировать, ясно давая понять, что успокаиваться рано. И, чтобы нам уж точно не пришлось ненароком заскучать, молодой ельник и вековые сосны дружно запылали, наполняя воздух дымом и веселым треском.

В этом был один большой плюс: все вражеские лазутчики и диверсанты, которые до сих пор не оставляли нас в покое, теперь наверняка сгинули в огне или под обвалами. Стоп, а моя охрана?! … … … эти плюсы!

Я, рискуя упасть, высунулась из пещерки, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в ущелье, заполненном клубами дыма и тучами каменной и снежной пыли. В результате только раскашлялась до слез и чуть не съехала вниз вместе с приличной грудой тут же свалившихся обломков. Линга с глухим рыком ухватила меня зубами за шиворот.

— Спасибо, соратница! Что бы я без тебя делала?!

Кое-как утвердившись на самом краю обрыва, я запустила «поисковую сеть». В этой стороне пусто, в этой тоже никого… У меня захолонуло сердце: неужели?.. Целая сотня лучников? Да как же я Эльорине в глаза посмотрю?! А себе?!! Словно в ответ на мое невольное весьма эмоциональное высказывание земная твердь под ногами снова вздрогнула, заставив обрушиться очередную груду камней и снега. Я не удержалась на ногах и сильно приложилась коленом о гранит, что спровоцировало меня на еще более нецензурный монолог. Стало чуть легче, и я, внушив себе, что это второе дыхание, опять раскатала «поисковую сеть».

На сей раз я обшаривала ущелье так тщательно, как если бы на коленях ползала с лупой, и мои усилия были вознаграждены. Сначала одна слабая живая искорка запульсировала в поле «зрения», потом еще и еще… Вот и Эрлотарх, только слегка ранен, слава тебе господи! Правда, человек пятнадцати все же не хватает — среди живых… С оставшимися тоже надо что-то срочно решать, им опасно здесь находиться.

— Линга, милая, придержи меня!

Я подождала, пока порыв холодного ветра слегка разгонит клубы дыма, и вдохнула поглубже…

— Эрл!!!

Я вопила так старательно, что чуть не сорвала голос. Конечно, такая сокращенная форма имени у ликуартисцев принята лишь среди самых близких родственников, но мне сейчас было не до церемоний. В глубине расщелины из-за груды камней показалась встрепанная шевелюра зятя нашего вечно молодого барда.

— Уводи своих сейчас же!

В ответ раздался дружный возмущенный рев нескольких десятков глоток, обладатели которых стали вынужденно невидимыми по причине увеличившейся глубины расщелины и сильной задымленности окружающей среды:

— Нет!!!

— Не поняла?! — Я так опешила, что даже забыла рассердиться на них за неповиновение.

На корявый ствол поваленного дерева вскарабкалась худощавая, перемазанная копотью фигурка и, балансируя, приложила руки ко рту:

— Мы не уйдем! Подожди, сейчас тебя снимем…

— Вот … …! — в сердцах выругалась я, тут же закашлялась, глотнув дыма, и продолжала надрываться: — Не надо! Уходите! Быстро!

Эрлотарх упрямо набычился и помотал головой:

— Мы тебя не бросим! И у меня приказ…

— А это — мой приказ!!! — рявкнула я, теряя остатки терпения. — Марш на подмогу нашим! Без вас обойдусь, если приспичит спуститься! Слышишь, … …?!

Воин поколебался, раздраженно сплюнул и все-таки спрыгнул вниз, махнув рукой своим лучникам. Слава богу, хоть о них голова болеть не будет, на поле боя они сейчас нужнее, а у меня здесь еще дела… Я облегченно вздохнула и тут же закашлялась до слез от едкого дыма, снова пробравшегося в наше убежище. Рядом Линга, отчаянно чихая, терла нос лапой и мотала головой. Я попыталась было выскользнуть из пещерки, прикрываясь дымовой завесой, но только лишний раз ободрала руки в уцелевших местах, ушибла и без того сильно болевшее колено и вынуждена была отказаться от своей затеи.

К тому же химероны стали усиленно проявлять нездоровый интерес к нашей стороне скалы: начали кружить еще ниже, пытаясь на лету заглянуть под нависший «козырек» и царапая когтями гранитные выступы в тщетной — пока! — попытке удержаться на краю обрыва. Одному из них это почти удалось, и он тут же протиснул в наше укрытие узкую, обрадованно скалящуюся морду. Правда, после того как на его плоский лоб с грохотом упал приличный гранитный обломок (не зря же Линга забиралась на тот едва заметный карниз над самым входом!), радости у крылатого поганца поубавилось, и он с визгливым рыком опрокинулся в пропасть.

— Вот привязались! — Я добавила еще несколько совсем уж непечатных высказываний, озабоченно следя за перемещениями зловредных тварей. — Ведь заклинание повиновения должно было разрушиться после смерти мага!..

Надха фыркнула и выразительно лязгнула саблезубыми челюстями.

— Ты права, старые приказы тут ни при чем. Они просто хотят жрать, а соваться на поле боя за свежатинкой опасно из-за драконов, и вообще…

В конце концов нам удалось умоститься на самом краю неровной площадки за обомшелой глыбой, где более-менее дышалось. Теперь я могла обратить внимание на всевозрастающую боль в левой стороне груди. Где-то там, далеко, принцу приходилось очень туго, а я сейчас была не в силах ничем помочь. Но посмотреть-то я могу!

Нажатие на выпуклый камень «глазастого» кольца, три коротких слова пускового заклинания — и передо мной поплыла панорама сражения, увиденная одним из моих «глаз», оказавшимся ближе всего на сей момент. От этого зрелища сердце сжалось до болезненной судороги.

Кровь… Господи, сколько же ее!.. Алые брызги на доспехах, быстро утративших парадное сияние, багряные разводы на белом снегу, темные потеки на стылом граните, грубые кляксы на голубых зеркалах льда; яркие густые огромные лужи, исходящие паром, хорошо заметным в морозном воздухе… Серая и зеленая кровь нечисти навязчиво дополняет этот перенасыщенный «этюд в багровых тонах»…

Боль, одинаково терзающая любого из живущих… Все пронизано ею; воздух дрожит от ржания, рыка и неистовых криков, которые быстро переходят в рвущие душу предсмертные хрипы и стоны. Лязг и звон стали, грозный рев драконов, тонкий посвист летящих стрел, скрежет клыков и когтей, завывание и клекот беснующихся монстров, хруст ломающихся костей, гулкие удары шипастых палиц, глухие звуки падения, топот, грохот, цокот, боевые кличи, стоны и проклятия — все это всего лишь прелюдия к очередному всплеску боли, каждый из которых виден мне так ясно и отчетливо…

Смерть… Неспешно и неслышно, невидимая для всех, обходит она поле брани, собирая обильную дань, принося кому-то облегчение страданий, кому-то — крах последней надежды… Люди и нелюди, святые и грешные, правые и виноватые — никого не минует чаша сия… Да когда же все это кончится?!

Вот огромная рысь, тяжело припадая сразу на три лапы, тащит на спине двух бездыханных… нет, всего лишь бесчувственных сородичей. Страшные клыки бережно сжимают загривок третьего надха, которого приходится транспортировать волоком. Это Хартр собственной персоной, шатаясь под весом истекающих кровью массивных тел, выносит с поля боя раненых бойцов. Ему самому требуется помощь: каждый вздох дается с усилием, в три захода, булькающий выдох разрывает грудную клетку острой болью, роскошная шкура вся в клочьях и багровых сосульках, из ноздрей выдуваются кровавые пузыри…

Вот опушка редкого ельника, спустившегося по склону невысокой горы по другую сторону долины. Здесь идет рубка не на жизнь, а на смерть — впрочем, как и везде… Рослый серый в яблоках жеребец крутится волчком, то взвивается на дыбы, то яростно бьет нападающих задними копытами, успевая хватать зубами лошадей противника за неприкрытые места. Его седок методично и целенаправленно прореживает плотные ряды врагов, сноровисто манипулируя чем-то вроде обоюдоострой секиры с изогнутым книзу лезвием и не забывая при случае пустить в ход запас отравленных дротиков и длинный кинжал. В гибкой, затянутой в дымчатую кольчугу фигурке узнаю Джаниву и невольно поражаюсь мужеству, силе и отваге красавицы-степнячки. Ее прикрывает сотня накачанных громил в пластинчатых доспехах, на косматых коренастых лошадях; палицы, боевые топоры и двуручные мечи мелькают подобно лопастям вентилятора, снося черепа и сокрушая щиты, но и такие асы ратного дела не могут, к сожалению, похвастаться неуязвимостью…

А эта гранитная глыба почти правильной конической формы стала жертвенным столбом — ее подножие в несколько слоев устилают изрубленные трупы наемников короля, среди которых бросаются в глаза четыре неподвижные туши обезглавленных монстров. Уродливые головы с оскаленными ядовитыми клыками, помутневшими глазами в полузакрытых морщинистых веках и узкими тройчатыми языками наружу валяются поодаль в лужах незастывшей бурой крови с разводами зеленой слизи… Кто-то из наших очень дорого продал свою жизнь, прежде чем сломался боевой топор, а его самого пригвоздили огромным копьем к обледенелому камню! Даже сейчас непокрытая голова героя не поникла… «Картинка» приблизилась, и я с болью и отчаянием узнала гордый профиль Ортлиха. Вот, оказывается, кто стал той костью в горле врага, не позволив подкреплению прорваться по левому флангу!..

Я, качая головой, сморгнула слезы и снова нажала на выпуклый камень в кольце, проговаривая вслух имя самого зоркого ворона из моей личной гвардии, которому было поручено присматривать за Дином. От увиденного мое сердце сжалось так, что стало больно и почти невозможно дышать…

Кронигану не удалось отсидеться за спинами наемников. Дин сумел-таки выгнать его на вершину высокого холма и теперь был занят выяснением семейных отношений. Судя по количеству свежайших трупов в одеждах королевских цветов, попытка правителя взять младшего брата измором благополучно провалилась, и пришлось браться за дело самому, чему Его Черное Величество был вовсе не рад. А Дин, уложив отборный отряд личной охраны короля живописными группами вдоль всего склона, похоже, только разогрелся, и теперь его мало что могло заставить остановиться.

Сейчас эти двое сошлись лицом к лицу — или, точнее, забралом к забралу — в ожесточенной схватке, от исхода которой зависело все… Движения сражающихся были столь стремительны, что глаза птицы не успевали схватывать все детали, но мои сенсоры позволяли видеть происходящее в режиме «замедленного кино». Это требовало немалого напряжения, но того стоило — я буквально не дыша следила за перипетиями боя, кусая губы и сжимая кулаки. Можно было, конечно, переключиться на зрение принца, но я, памятуя о предупреждении Призрака, не стала рисковать: не дай бог, отвлеку не вовремя…

Мое сверхчувствительное сердце щемило не зря — Дину приходилось несладко, и его раны чем дальше, тем ощутимее отзывались во мне глухой болью. Нет, противник пострадал никак не меньше, а местами даже больше, но меня это волновало лишь постольку, поскольку влияло на его боеспособность. Оба заметно выдохлись, но продолжали биться с невиданным упорством, выкладываясь до предела. Дин держал меч в левой руке, потому что правая висела плетью, не давая возможности как следует обороняться; прорехи на кольчуге недвусмысленно указывали на число полученных ран, причем достаточно серьезных, но ему пока удавалось противостоять врагу за счет выносливости, ловкости и молниеносной реакции.

Доспехи короля уже не выглядели столь парадно, как несколько часов назад, — украсились вмятинами, а кое-где и отверстиями. Крониган сильно хромал и сипло дышал, часто заходясь в судорожном кашле и отплевываясь кровью, но глаза в прорезях вычурного шлема по-прежнему горели бешеной ненавистью, и он продолжал наседать, орудуя своим страшным оружием так виртуозно, что переливчатый блеск тонких гибких лезвий сливался в сплошное радужное сияние. Противники безостановочно кружили, то сходясь в жестокой рубке, то на пару кратких мгновений отскакивая в стороны, чтобы перевести дух и снова сцепиться в смертельном бою, из которого выйдет победителем только один… или никто!

Развязка наступила довольно скоро. Два явления произошли одновременно: принц в прыжке достал носком сапога, окованным рифленым металлом, солнечное сплетение врага, смяв чеканные доспехи как альбомный лист, а булава с полуобломанными шипами, наскоро подобранная Крониганом, впечаталась в левый висок Дина, изрядно попортив безукоризненные линии шлема. Два тела тяжело рухнули на утоптанный и залитый кровью снег. Шлем короля с дробным лязгом откатился прочь, а сам он медленно сполз по склону немного вниз и замер, только у рта на снегу стремительно расплывалось алое пятно. Переливчатые лезвия «радужной смерти» с тихим шелестом втянулись на место. Наступила такая тишина, будто само Время затаило дыхание в напряженном ожидании финала. Я до крови прикусила губу…

Дин, лежавший на спине с раскинутыми руками, очнулся первым, глухо застонал и, толком не открыв глаза, стал шарить по сторонам в поисках оружия. Меч при падении скользнул вбок — недалеко, но принцу пришлось перевернуться на живот, чтобы дотянуться до витой рукояти. Некоторое время он так лежал, часто и хрипло дыша, потом с видимым усилием подтянул ногу, сжав зубы — вторую, и попытался встать. С третьей попытки это ему все-таки удалось, и Дин позволил себе передохнуть, заметно шатаясь и опираясь всем телом на упертый в землю меч. Видимо, у него сильно гудело в голове от удара, поэтому он и не услышал, как за спиной зашевелился очнувшийся родственничек, до сего момента лежавший согнувшись и почти не дыша. Крониган сначала медленно моргал вразнобой, корчась от боли, затем сбросил тяжелые кольчужные рукавицы, отер с лица кровь и, буравя спину принца ненавидящим взглядом, вытянул из голенища высокого сапога узкий трехгранный клинок.

— ДИН!!! — Мой хриплый крик затерялся в клубах дыма и треске смолистых вековых стволов, пожираемых бушующим пламенем.

Принц, кое-как восстановив дыхание, выпрямился, то и дело встряхивая гудящей головой. Крониган успел подняться и, пошатываясь, двинулся к нему со спины, сжимая резную рукоять побелевшими пальцами…

— Обернись же, дурачок! — Я, глотая слезы, впилась взглядом в зыбкую «картинку». — Обернись, черт бы тебя побрал!!!

Бесполезно!.. Мой отчаянный зов уловил Тарглан и теперь ожесточенно прорубался сквозь плотный строй наемников к заветному холму, но был все еще слишком далеко, чтобы суметь помешать исполнению подлого замысла правителя. А тот успел подобраться совсем близко к принцу, который только-только начал поворачиваться, поднимая меч перед собой обеими руками. Замах — солнечный луч ярким бликом скользнул по граням узкого клинка…

— НЕТ!!!

От моего вскрика поблизости обрушилась приличная груда камней, а у меня заложило уши. Надха заворчала, настороженно следя за оживившимися летучими тварями, но мне было не до них: на холме творилось что-то непонятное. Мой медальон, хорошо различимый на темном фоне кольчуги, словно бы откликнулся на крик души своей хозяйки — внезапно полыхнул изумрудно-золотистым светом, и сноп тонких ослепительно-ярких лучей прицельно ударил в лицо нападавшего…

Крониган от неожиданности резко дернул головой, поскользнулся на лужице незастывшей крови, взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, но не сумел и… упал — грудью вперед, прямо на острие меча, прошившего чеканные металлические пластины словно лист бумаги. Несколько мгновений я видела происходящее глазами Дина… Ему, наверное, долго будут сниться кривящиеся, вздрагивающие губы брата, и слетающие с них брызги крови, и слова проклятий, и это перекошенное лицо, где смешались ненависть и недоверчивое удивление: как же так?!

Мне совершенно явственно был слышен тот неприятный звук, с которым острая закаленная сталь входит в живую плоть. К самому горлу подступил противный липкий ком, но я сдержала тошноту, продолжая неотрывно следить за происходящим. Дин с каким-то отрешенным недоумением смотрел в искаженное болью лицо брата, продолжая удерживать оружие обеими руками, потом разжал пальцы. Тело Черного Короля, корчась в предсмертных судорогах, грузным комом осело на покрасневший снег, дрожащие пальцы судорожно цеплялись за черно-серебристое лезвие, тут же окрашиваясь кровью от порезов, а другая рука продолжала тянуться к цели — уже недосягаемой…

Дин, покачиваясь, шагнул вперед, наклонился, с усилием выдернул меч и тяжело оперся на него. Умирающий в последний раз выгнулся в конвульсии, захрипел и затих. Никто ничего не успел ни сказать, ни сделать — помешал раскат грома невиданной силы, грянувший среди ясного неба. Мощнейшая волна, как при сильном взрыве, шквалом прокатилась над полем боя, далеко в сторону снесла сцепившихся в воздухе драконов… заставила сражающихся на земле попадать вповалку сбитыми кеглями, а ставших бесхозными лошадей умчаться в синюю даль с истеричным ржанием… вызвала в округе несколько солидных обвалов… одного из химеронов жестоко распластала о скалистый утес… и помогла огню досрочно перекинуться на пока не тронутый склон моей многострадальной горки…

Теперь грозно ревущее пламя полыхало со всех сторон, окончательно лишив нас надежды выбраться к своим через одну из боковых расщелин, а дым повалил так, что наше и без того не самое надежное в мире убежище в любую минуту грозило превратиться в газовую камеру, работающую в ускоренном режиме. Отчаянно кашляя, мы поспешно выползли на открытое пространство, невзирая на мелькавшую над головами опасность в лице (или мордах?) оставшихся двух тварей.

И это еще не все: земля под ногами начала явственно колебаться, то с одной, то с другой стороны доносился шум обвала, который перекрывался оглушительным гулом и треском… Надха не стала дожидаться, когда наша ставшая почти родной горка прекратит существование: недолго думая цапнула меня зубами за воротник и что есть сил оттолкнулась лапами от края обрыва, образовавшегося прямо на глазах.

Только не надо ненужных намеков и подколок — вопила я совсем не с перепуга, хоть и боюсь высоты, а от восторга и облегчения! Свежий холодный воздух тугой волной ударил в лицо, навстречу стремительно понеслись легкие перистые облака… и довольные морды химеронов, донельзя обрадованных таким подарком добрых богов. Наивные!.. Во второй раз, уже продышавшись, я заголосила намного пронзительнее и противнее. И опять же дело было не в страхе, а во всплеске благородного негодования по поводу надоедливых летучих приставал!

Ближайшую тварь просто сдуло хвостом вперед, и она только чудом избежала столкновения со своим сородичем. Тот, оказавшись более проворным, увернулся, изобразив классическую «мертвую петлю», проверещал что-то откровенно ехидное и ринулся на нас уже сверху. Линга ловко заложила крутой вираж, уходя из-под удара, — и завертелось!

Следующая часть бесконечного, насыщенного событиями дня вспоминается мне как-то с трудом. Быстрое мелькание темных и светлых пятен, стремительная смена картинок слегка облачного неба и приближающихся скал (от места, где бушевал пожар, мы все-таки удалились), глухое рычание Линги над самым ухом и пронзительный визгливый клекот атакующих тварей, паническое бегство собственного сердца куда-то в область подметок и подкатывающая к самому горлу тошнота… И в то же время — дикий восторг от ощущения полета, радость победы, восхищение надхой, которая, имея дополнительный груз и летательную конструкцию, в принципе проигрышную по сравнению с химеронами, умудрялась не только уворачиваться от ядовитых клыков и опасно хлещущих по воздуху хвостов, но и нешуточно доставать когтями перепончатые крылья и скалящиеся морды…

Что было потом — помню и вовсе смутно, без ярких деталей, хотя за очередность и достоверность событий поручиться могу. Надха уже начала уставать и поэтому решилась на рискованный трюк: сложив перепонки, камнем рухнула вниз, разом оторвавшись от обоих преследователей. У меня потемнело в глазах и заложило уши, но сенсоры исправно доложили, что запас высоты еще достаточно велик. Резкий разворот у самых верхушек украшенных сосульками сосен — и Линга ушла вбок, под защиту гранитного выступа. Один из химеронов, не успев затормозить, на полной скорости вписался всей массой в обледенелую скалу и окровавленным хрипящим комом тяжело рухнул вниз, ломая молодые деревца словно спички, а другого грудь в грудь сшиб Гром собственной персоной, успев-таки прийти нам на помощь в последний момент. Добил врага он уже на дне ущелья, небрежным движением оторвав ему голову.

Надха, приземлившись неподалеку от них, осторожно опустила на снег обессиленную меня и для начала тщательно вылизала мое зареванное и полосатое от копоти лицо, приведя заодно в чувство. Я же выдохлась до такой степени, что могла только лежать, раскинув руки, в уцелевшем сугробе и бездумно смотреть в чистое небо, наслаждаясь каждым глотком свежего морозного воздуха и долгожданным покоем…

Из эйфории меня вывел шум осыпающихся камней, который я расслышала, несмотря на сильный звон в ушах: кто-то спускался к нам с ближайшего склона. Меня буквально подбросило на месте; видимо, я до сих пор ожидала какой-нибудь пакости со стороны врагов, так что мимо сознания совершенно не замеченным прошел тот факт, что и надха, и дракон сохраняли полное спокойствие, хотя тоже, несомненно, все слышали. Я же видела следующую дивную картину: незнакомый, основательно перепачканный сажей мужик нехилых габаритов с развевающимися по ветру светлыми волосами, чисто символически (а вернее, почти бесполезно) прикрытый лишь обрывками длинного плаща, мчится ко мне во весь дух, громко вопя, размахивая руками с крепко зажатым в них оружием и высоко задирая вязнущие в глубоком снегу босые (!) ноги…

Не знаю, что сделал бы на моем месте кто-нибудь из вас, меня же хватило только на то, чтобы нашарить рядом увесистый гранитный обломок и метнуть его из последних сил в приближающуюся потенциальную опасность. Прежде чем окончательно потерять сознание, я успела услышать чей-то вскрик и пару слов на неизвестном языке, произнесенных незнакомым рокочущим голосом…

ГЛАВА 4

Всю жизнь завидовала героям боевиков: одной левой перемесят в рукопашной схватке полсотни отборных выпускников Шаолиня, отделавшись в самом страшном случае парочкой ссадин, попутно развалят несколько небоскребов или хотя бы взорвут аэропорт с командой террористов морд этак в сто пятьдесят, мимоходом предотвратят очередной конец света; шутя, даже не размазав макияжа, уйдут прогулочной трусцой от шквального пулеметного (а то и ракетного) огня — и в итоге небрежно стряхнут пыль (штукатурку, слизь, крошки зубов, пепел, чужие мозги — нужное подчеркнуть) с рукавов слегка помявшегося смокинга, поправят прическу и продолжают активную светскую жизнедеятельность… Это ли не предел мечтаний?! У меня так не получилось…

Очнувшись через несколько минут, я со стоном, кряхтением и отборными комментариями повышенной нецензурности приняла вертикальное положение, с трудом сфокусировала взгляд и первым делом с грустью обозрела живописные лохмотья, устрашающе украшающие мою измученную тушку. Н-да-а, походно-парадный прикид, еще на рассвете выглядевший столь шикарно, погиб окончательно и бесповоротно…

— Одно разорение с вами, никакого жалованья не хватит! — мрачно резюмировала я, пытаясь плотнее запахнуть располосованные полы любимой одежки, ведь погода все еще была далеко не майская.

— Ничего, зато теперь с нашего высочества причитаются приличные премиальные! — утешил меня ставший уже почти родным голос.

Я повернула голову — и схватилась обеими руками за ножны. В пяти шагах под полураспущенным крылом лазурного дракона удобно расположился, скрестив ноги, давешний сторонник экстремальных способов закаливания и нахально мне подмигивал. Заметив мой недобрый прищур и блеск черной стали, он укоризненно покачал головой, на всякий случай вскидывая руки вверх:

— Неужели не узнала?! Тоже мне «видящая»!

На меня смотрели до боли знакомые серые глаза со знакомым же каверзным прищуром, а в голосе явственно слышались не менее знакомые нотки откровенного ехидства. Черный кинжал выскользнул из моих рук.

— Ворх?! Но как?..

— Пос-с-сле гибели мага наложенные им заклятия потеряли с-с-силу, — пророкотал Гром, попыхивая дымом. — Закончилис-с-сь наши мучения! — Он вытянул шею, чтобы потереться чешуйчатой щекой о мое плечо.

— Значит, вы оба тоже мне теперь по-крупному должны! — сообразила я, машинально почесывая теплую мелкочешуйчатую кожу под его нижней челюстью. — Вот и удобный случай проверить, насколько на самом деле драконы склонны к собиранию драгоценных штучек! Ох и попали вы, ребята!..

Гром хитро прищурился, выпыхнул затейливо закрученный клуб дыма, но промолчал, только подмигнул.

— Как сказать! — воодушевился бывший волк. — А возмещение моральных и физических убытков?

— И в каком же месте у тебя убыло по моей милости?!

— Вот полюбуйся!

Он повернулся боком — левую лопатку закрывал огромный кровоподтек. Увидев недоумение на моем лице, дракон, фыркая от смеха, пояснил:

— Наш-ш-ш друг не ус-с-спел как следует увернуться от камня, которым ты в него запус-с-стила…

— Только и всего?! — фыркнула и я. — Скажи спасибо, что про кинжалы не вспомнила…

— Спасибо!!!

— …а это можешь носить поверх одежды вместо медали: как-никак сама я собственноручно удостоила тебя внимания!

Возмущенный до глубины души Ворх ответить не успел.

— Так-так-так! — протянул за спиной голос, в котором причудливо переплетались низкое мелодичное рокотание и язвительные нотки. — Там, значит, вс-с-се с ног сбились, их разыс-с-скивая, даже уцелевших наемников отправили ущелья прочесывать, а они здес-с-сь торгуются!

Мы обернулись одновременно. С верхушки огромной каменной глыбы нам насмешливо улыбался во всю зубастую пасть еще один дракон. Вернее, драконица — более изящные очертания стройного чешуйчатого тела, шипастый гребень, венчающий гордо посаженную голову, лукавые чуть раскосые глаза… И потрясающая расцветка: иссиня-черные разводы на светло-пепельном фоне.

— От моей с-с-сестренки нигде не спрячешьс-с-ся! — Гром весело пыхнул дымом. — Знакомьтес-с-сь — Лиа-Тайри, что значит «рябь от ночного ветра на глади горного озера»!

Первый шквал всенародного ликования по поводу заслуженной и долгожданной победы мы благополучно пропустили, пока соревновались в навыках высшего пилотажа с голодными химеронами. А вторую волну — гораздо более мощную, если верить многочисленным очевидцам, — вызвало наше весьма эффектное появление на бывшем поле боя. Два крылатых ящера стремительно спикировали со свистом и рыком на холм, на котором собрались главные действующие лица последних исторических событий. Едва не чиркнув расправленными крыльями по шлемам и прическам, драконы синхронно заложили крутой вираж и, сделав круг почета, плавно приземлились на утоптанный снег, фуганув прямо в небо длиннющими языками оранжевого искристого пламени.

Что уж там делали с Ворхом, которого везла Лиа-Тайри (для своих — Ли-Та), не знаю, а меня тут же стянули с лазурной чешуйчатой спины и под восторженный всеобщий ор дружно постарались — видимо, за ненадобностью — закинуть на ближайшее облако (по крайней мере, другое объяснение их энтузиазма в голову как-то не приходило). После …надцатой попытки соратники утомились, убедились, что таким путем не получится вернуть небожителям их подарочек, и недолго думая сгрузили сомнительное сокровище прямо на руки Дина и Тарглана, которые все это время стояли рядом и с интересом наблюдали за процессом воспитания у меня привычки к свободному полету.

При первом же взгляде на них мне стало плохо; при втором выяснилось, что кровь на обоих в основном чужая, а в остальном нет ничего такого, с чем бы не справились наши знахарки. Принц мягко, но решительно пресек мои поползновения к оказанию скорой помощи, посоветовав приберечь силы для выполнения отдельного поручения особой важности. Возвращая с пылкими изъявлениями благодарности медальон, он задержал мои руки в своих, а его взгляд был красноречивее всяких слов. Я отвела глаза…

Как отлавливали сбежавших врагов, оказывали помощь раненым и обожженным, раскапывали заваленных лавинами и камнепадами, доставали провалившихся из расщелин, перевозили и опознавали погибших и как вообще разворачивались дальнейшие события в Туманной долине, я знаю по рассказам Ворха и других очевидцев. Меня же принц лично попросил возглавить большой отряд, который готовили к переброске в столицу, в резиденцию правителей.

Пока маги были заняты поиском и активацией порталов, проложенных королевской командой, нас привели в порядок и подкрепили сооруженным на скорую руку обедом, попутно разъяснив боевую задачу: очистить замок от вражеских войск (по возможности взяв главарей живьем) и прочесать подземелья. Время было дорого, ведь неизвестно, каким образом сподвижники Черного Короля получали «вести с полей», знают ли они о смене власти в государстве и какие имеют на этот счет указания…

Уже перед самой отправкой Дин подошел ко мне и протянул небольшой сверток.

— Возьми, может пригодиться.

Я развернула холстину и достала знакомый медальон, украшенный дымчатым топазом, и массивный перстень.

— Это же…

— Да. Фамильные реликвии моего друга. Прошу тебя…

— Эх, высочество, сколько же можно тебя воспитывать?! — покачала я головой, пристраивая на шею медальон, а перстень-печатку на средний палец руки поверх перчатки, чтобы не сваливался. — С чего ты взял, что об этом потребуется просить отдельно? У меня что, с каких-то пор вошло в привычку бросать людей в беде, а дела незаконченными?!

— Ничего подобного я не имел в виду! Просто уверен, что эта часть вашего задания будет самой сложной, а ты…

— Как обычно, сделаю все возможное и еще немного сверх того! — скромно пожала я плечами. — В конце концов, это моя работа…

— Побереги себя. — Голос принца звучал непривычно тихо и как-то уж очень серьезно.

Меня это даже немного разозлило: зачем тоску-то нагонять?! Хотя… какой заботливый, аж противно!..

— Есть, сэр! — браво козырнула я, преданно глядя в бездонно-темные глаза, поманила надху, ожидавшую поодаль окончания приватной беседы, и четким строевым шагом проследовала к месту сбора.

Переброска не заняла много времени, поскольку «проходы», созданные настоящими мастерами, работали так, что любо-дорого… Правда, пришлось немного задержаться, чтобы по настоянию Дина подстраховаться на всякий неприятный случай, ведь наверняка в замке ждали гостей. Вскоре мы смогли убедиться в прозорливости принца (когда в едва открывшийся портал хлынул целый поток арбалетных стрел) и мастерстве наших штатных чародеев (когда этот шквал приняли на себя отлично сработанные фантомы, погибнув смертью храбрых вместо настоящих нас). Еще и еще волна — кованые стальные жала безжалостно выкашивали ряды сотворенных магами существ…

Наконец, прикинув на глаз количество железа, скопившегося на нашей стороне перехода, Тханимар нацепил на лицо каверзную ухмылку и закрыл портал — только для того, чтобы открыть новый, совсем в другом месте. В него тут же впорхнул очередной «привет» от гостеприимных врагов, на сей раз в виде стрелы от гигантской катапульты. Она с такой силой вонзилась в промерзшую землю, что ушла в нее почти до половины, а под ногами загудело…

В очередную приветливо мерцающую «дверь» огненнокудрый маг изящным пассом отправил фантом подземного дракона — твари настолько впечатляющих габаритов и ужасающей наружности, что лично меня дрожь пробрала до самых костей. Тханимар помахал ему вслед со словами: «Побегайте как следует, вам полезно!», подмигнул мне и закрыл портал, не дав дослушать всполошенные вопли врагов.

Примерно девятая попытка привела к желаемому результату — в проем хлынули вооруженные воины в серо-черной форме, многообещающе бряцая оружием. Словно мутная плотная волна, сверх меры напичканная смертью, с грозным ревом понеслась на нас, но… разбилась о стену сомкнутых ростовых щитов, под прикрытием которых наши лучники быстро и точно выбирали себе жертву, разя без промаха. В расчищенный проход ринулись латники, за ними поспешила наша группа СОС (специалистов, озадаченных спасением).

Не стану даже пытаться описать светопреставление, царившее во дворе королевского замка. Видимое и невидимое пространство было заполнено вооруженными людьми, летящими стрелами, множеством рубящего и колющего оружия, мечущимися огненными шарами, разноцветными молниями, каким-то зверьем и чем-то еще. Все это настолько меня оглушило и ослепило, что я далеко не сразу расслышала, что пытается втолковать наш главный маг. Потеряв терпение, он попросту схватил меня за руку и утянул в новый портал, в котором успело скрыться пол-отряда нашей личной охраны во главе с одним из военачальников.

— Здесь и без нас управятся, — ответил Тханимар на мой невысказанный вопрос. — Наша помощь требуется сейчас другим. Не дай боги опоздать!..

Очередная вспышка яркого света заставила меня зажмуриться. Вновь открытые глаза объявили решительный «пас» — окружившая нас тьма была такой густой, хоть руби топором. И тишина стояла… подозрительная. Вся наша команда замерла не дыша в ожидании ценных указаний. Тханимар шевельнулся было, но снова застыл, подчинившись моему предупреждающему жесту. «Поисковая сеть», запущенная вкруговую и во всю возможную даль, добросовестно вылепила весьма впечатляющую трехмерную композицию с большим количеством новых интересных персонажей, только вот любоваться ею долго не было ни желания, ни времени…

Первая порция информации адресовалась Легерану. Он понятливо кивнул и едва слышным шепотом что-то скомандовал своим воинам, а я уже торопливо излагала увиденное на ухо Тханимару. Мы успели перестроиться и подготовиться к встрече гостей: в следующий момент ослепительно вспыхнули сразу несколько шаров-светильников и с разных сторон к нам ринулись вооруженные люди…

Все закончилось очень быстро. Во-первых, благодаря моей «глазастости» никакой внезапности у них не получилось. Во-вторых, нашими бойцами двигали вполне возвышенные чувства и желание как можно скорее покончить с надоевшими врагами. В-третьих, штатный маг принца вновь оправдал свою репутацию, поскольку намного превосходил в мастерстве пятерых новых противников, и, в-четвертых, наш сюрприз удался гораздо лучше. Как ни крути, три сурово настроенных надха, перекрывшие пути к отступлению, — это не та деталь интерьера, которую можно долго игнорировать!

— А ведь у нас неплохо получается работать в команде! — Островитянин в очередной раз галантно подал мне руку, помогая перебраться через гору свежих трупов.

Наскоро перевязав раненых и устроив пострадавших воинов дожидаться помощи, мы уже двигались дальше по широкому тоннелю, спеша добраться до подземелья, в котором томились жертвы королевского произвола.

Тханимар не хвастал насчет своего знания местности — он ориентировался в темных лабиринтах бесчисленных переходов как в собственном кармане, успевая еще и отшучиваться в ответ на мое повествование о Сусанине и размышления вслух, как можно будет выразить очередному его последователю свое недовольство по поводу неудачной прогулки. Вскоре он остановился и пропустил вперед надхов. Огромные кошки неслышно растворились во мгле, а через некоторое время до нас донеслись отголоски возникшей среди врагов суматохи. Воины резво двинулись вперед, и к моменту моего появления на поле очередного боя все было кончено, и практически без ущерба для нашей стороны.

Еще несколько малоприятных сюрпризов обнаружилось на пути к цели, но в конце концов мы добрались до нужного коридора. Казалось, в обе стороны он тянулся в бесконечность; в кольцах, закрепленных на гранитных стенах под самым потолком, горели факелы, чадя и потрескивая. Скудный неровный свет лишь слегка заставлял отступить непроглядную тьму и рассеивался, не доходя до пола. Я снова запустила «поисковую сеть» — и почти сразу же сложилась вчетверо, буквально снесенная волной смертельного страха и чужой боли…

После приличной порции укрепляющего отвара мне удалось утвердиться на подгибающихся ногах и объяснить происходящее своим спутникам. Последовали четкие краткие команды, и наш отряд разделился на три группы. Первыми во мгле исчезли надхи, за ними последовали солдаты с оружием наготове, а я, кое-как поборов приступ дикой тошноты, обвела рукой на неровной стене контуры узкого прохода, невидимого для остальных. Тханимар подошел ближе, тщательно простукал и прощупал неприступный с виду монолит, немного подумал и плавным движением вскинул руки. Мы, затаив дыхание, смотрели, как сначала пальцы, потом кисти, а затем и бахромчатые рукава кожаной куртки словно растворяются в плотном сгустке темноты…

Когда он исчез весь, воины обеспокоенно загомонили, но притихли под суровым взглядом Легерана. Я не ощущала особой тревоги, хотя от этого зрелища мороз нешуточно продрал по всей коже. Чтобы отвлечься, мне пришло в голову взглянуть, чем так долго заняты наши соратники. Н-да-а, уж отвлеклась так отвлеклась!.. Видимо, тюремщики получили специальные указания на случай захвата замка и к моменту нашего появления были заняты методичным уничтожением всех узников поголовно с целью заметания следов. Сидевшим в «одиночках» просто вскрывали сонные артерии, оставляя их истекать кровью на каменном полу, а в более многолюдные камеры запускали какую-то живность вроде гигантских многоножек, на спине каждой из которых могла бы свободно разместиться добрая треть нашей команды. Огромные серповидные жвалы оголодавших тварей работали с эффективностью дорвавшихся до любимой работы газонокосилок, причем тюремщиков они почему-то не трогали. Может, все дело было в одинаковых браслетах, красовавшихся на их запястьях?..

К счастью, наши быстро поняли что к чему, и вот уже могущественная бижутерия сменила хозяев, а яростно шипящие монстры щелкают окровавленными челюстями в своем загоне. Выпускать заключенных пока не стали, только успокоили парализованных ужасом людей и двинулись дальше, выслеживая и отлавливая по темным коридорам оставшихся надзирателей.

Я встряхнула головой, освобождаясь от навязчивых образов, и вовремя — из все еще невидимого прохода послышался слабый голос Тханимара. Повинуясь его приказу, мы отступили дальше по коридору и укрылись за выступом стены. Раздались сильный грохот, свист и снова грохот, по тоннелю пронесся вихрь горячего воздуха, взметнувший до самого потолка тучи пыли, от которой нас едва спасли натянутые на голову плащи… По сенсорам больно резанул поток энергии, хлынувший из открывшегося проема, но никаких ловушек на входе больше не осталось.

При виде появившегося из-за поворота мага мы дружно сползли по стене от хохота: ухоженные, огненные когда-то кудри торчали в разные стороны пегими сосульками, декорированными пышными лохмотьями пыли, поверх которых осела сажа, паутина и десятка два упитанных пестрых пауков, донельзя озадаченных непрошеным вторжением в их вековые владения. Щеголеватая куртка украсилась многочисленными все еще дымящимися дырами, а длинная бахрома завилась от жара в тугие спиральки, зато на полосатом от копоти лице сияла довольная улыбка от уха до уха. Впрочем, он тут же состроил укоризненную физиономию и покачал головой:

— Ржем, значит? Вот вам бы так, и вы бы так… Пошли, по дороге досмеетесь! — И зашагал впереди, на ходу пальцами вычесывая из пострадавшей шевелюры появившиеся излишества.

Новый коридор круто загибался влево и явно вел куда-то вниз. Поскольку сенсоры показали полное отсутствие врагов, маг послал перед собой шар-светильник, чему все были только рады — надоело спотыкаться и собирать боками неровности гранитных стен. В спертом воздухе ощутимо похолодало, стены тускло искрились от инея, на полу поблескивали лужицы льда. Я почти не обращала внимания на эти детали, поглощенная сканированием. Вокруг было спокойно в отличие от происходящего наверху… И тут мне в глаза словно плеснула обжигающе-ледяная волна, заставив остановиться и схватиться за лицо. Будь у моих сенсоров хоть какие-то датчики-счетчики, зашкалило бы их сейчас и перешкалило на порядок-другой выше предела!..

Я с трудом перевела дыхание и нашарила на поясе фляжку с травяным настоем для глаз. Под веками немилосердно жгло, внутри черепа словно перекатывались тлеющие угли, а ледяная волна, опять нахлынувшая из-за поворота, придавила меня так, что некуда было дышать… Остальным пришлось, пожалуй, хуже: у них поток враждебной энергии вызвал вспышку панического страха и приступ жуткой ломоты во всех суставах сразу. Никто никуда конечно же не побежал и в истерике не забился — не на тех напали, закаленный подобрался народ! — но долго мы бы не продержались, если бы не Тханимар.

Бормоча затейливые пожелания в адрес чересчур старательных пакостников, он, прихрамывая, ринулся за поворот наперегонки с одним из надхов поопытнее. Мы услышали его хрипловатый голос, выкрикивающий слова заклинания; затем последовала вспышка ослепительно-синего света, коридор заволокло едким бурым дымом, а боль и холод отступили в область малоприятных воспоминаний. Кашляя и протирая на ходу отчаянно слезящиеся глаза, мы снова двинулись вперед и столкнулись с надхом, который нес на спине нашего спасителя. Настал мой черед отпаивать его укрепляющим отваром…

Маг пришел в себя на удивление быстро, и вскоре мы уже стояли перед новым препятствием. На сей раз это была наглухо перегородившая тоннель каменная стена, сложенная совсем недавно. Все не сговариваясь посмотрели на меня, но я покачала головой. Сенсоры молчали, так что ловушек можно было не опасаться — по крайней мере, по эту сторону преграды.

Тханимар повел подбородком — воины ринулись к стене и в два счета разнесли кладку в удобном для нас месте. Открывшийся новый коридор выглядел пустым и вполне мирным, но теперь моя интуиция ощетинилась и сделала стойку — сюда явно не стоило бежать наперегонки! Предчувствия меня не обманули: некоторое время нам пришлось перемещаться «в час по чайной ложке» — сложными зигзагами, действуя на ощупь, чтобы расчистить путь. Мои сенсоры буквально работали на износ, помогая находить скрытые пакости, а Тханимар с подручными обезвреживал эти «подарочки», действуя ловко и умело.

Чего только не наворотили в этом грешном коридоре добросовестные деятели от магии! Впрочем, за королевское жалованье и самого себя иногда переплюнуть не грех… Лично у меня этот путь до двери единственной камеры отнял по самой меньшей мере лет пять жизни! Самое сильное впечатление на нас произвел последний сюрприз, который наверняка должен был свести на нет все успехи неосторожных спасателей по ликвидации предыдущих ловушек: при попытке пересечь пространство меж двух незаметных точек на противоположных стенах «одиночки» узкий дымящийся луч ослепительно-белого света рассек бы прикованного узника надвое… Один Бог ведает, каким образом я умудрилась в таком отжатом состоянии засечь едва заметное призрачное мерцание этих самых точек! А чего стоила Тханимару нейтрализация заклинания…

Теперь я стояла посреди вырубленного в скале помещения и молча смотрела на цель наших поисков, забыв даже покрепче высказаться. Остальные безмолвными памятниками самим себе замерли на шаг позади. Было с чего так онеметь… Высокий потолок и неровные гранитные стены покрыты бахромой сосулек и бугристыми ледяными потеками, дыхание в стылом воздухе тут же превращается в изморозь и оседает на чем придется. Высоко над полом к дальней стене подвешен человек — вернее, то, что осталось от высокого худощавого мужчины с великолепной мускулатурой. Опущенное лицо закрыто длинными смерзшимися прядями окровавленных, когда-то светлых волос. Его шея, запястья, плечи, талия и лодыжки охвачены широкими металлическими скобами, глубоко врезавшимися в застывшую истерзанную плоть.

Мой взгляд машинально скользит по телу, отмечая вывернутые суставы, перебитые кости (целых почти не осталось), мышцы, изодранные чьими-то голодными клыками, ожоги, порезы, проколы, содранную кожу и прочие поломки… Просто невозможно поверить, что при таком количестве повреждений и увечий (это не считая крайнего истощения и потери крови!) человек может остаться в живых! А он еще жив, без всяких сомнений, об этом говорят и мои сенсоры, и дымчатый топаз на фамильном украшении, еле заметно, но все-таки пульсирующий в такт медленному биению умирающего сердца. Только слишком уж близко подошел он к той грани, за которой начинается небытие! Но его палачи не поленились наставить ловушек на пути возможных спасателей и замаскировать вход в тоннель, чтобы уж наверняка обречь свою жертву на медленную, мучительную смерть…

Впрочем, долго ужасаться и раздумывать было некогда — время работало против нас. Наскоро подкрепив силы травяным отваром, наш сработавшийся тандем приступил ко «второй части марлезонского балета». Конечно, можно было просто выкорчевать штыри, удерживающие скобы в гранитной стене, да и дело с концом, но что-то подсказывало нам, что дело нечисто. Например, странное блеклое свечение, окружающее полосы зеленоватого металла, и тот факт, что пленник, несмотря на истощение и раны, почему-то не умер в этом заледенелом склепе, где даже крысы повымерзли. Мы с рыжекудрым чародеем додумались до одного и того же и поняли друг друга с полуслова:

— Он до сих пор жив…

— …благодаря этому сплаву! Если тело снять прямо сейчас…

— …мы убьем его собственными руками! Сначала надо вдохнуть в него немного жизни.

— Чем я могу помочь?

— Будь рядом и держи ушки на макушке, — попросила я, разминая руки. — Кто знает, какие сюрпризы нас еще поджидают… Поднимите меня!

Двое самых рослых меченосцев тут же встали бок о бок, дождались, пока им на плечи бережно водрузили меня, и шагнули к стене. Я потянулась было к жертве монаршего произвола, намереваясь для начала поделиться энергией, но в последний момент меня удержало на расстоянии какое-то смутное чувство нешуточной опасности — не для меня, для него. Мои спутники переглянулись, недоумевая, что такое пытаюсь я разглядеть на сплошь залитом кровью лице, но благоразумно хранили молчание.

— Дайте нож, быстрее!

— Все так плохо?! — удрученно спросил один из воинов, протягивая требуемый предмет.

— Д-двигайтесь ближе! — Я все же удержалась от нелестного комментария по поводу его умственных способностей.

Воины, изображавшие живой трон, послушно уткнулись носами в обледенелый гранит. Я не дыша протиснула тонкое лезвие между крепко сжатыми зубами, попробовала осторожно повернуть… Черт, не челюсти — капкан медвежий!..

После пары безуспешных попыток мне удалось приоткрыть рот несчастного. На вспухшем посиневшем языке в свете факелов скромно поблескивал плоский многоугольный камушек размером с пятирублевую монету. Я аккуратно извлекла непонятный предмет и тут же выронила, сопроводив его падение коротким, но красочным комментарием: этот кусочек с трудом добытого минерала, отполированный до зеркального блеска, попросту обжег пальцы жутким холодом, а меня саму затрясло от омерзения.

Тханимар шагнул ближе, закрутил быстрый пасс, бормоча какое-то заклинание, и уже без опаски поднял камушек с неровного пола.

— Что это за дрянь?!

— Очередное порождение враждебной магии, уважаемая госпожа! — Он перебрасывал находку из руки в руку. — Специальная штучка, присутствие которой свело бы на нет все ваши старания по возвращению к жизни нашего друга. — Длинные пальцы повернули камень, выставив для обозрения ту сторону, где красовался тонко выточенный сложный символ. — Эта «бездонная пасть», как их называют маги, способна вобрать просто немыслимое количество любой энергии, даже из нескольких источников сразу…

— То есть я могла до посинения пытаться передать жизненную силу, а Ольгвар не получил бы ни капли, да еще и последнее потерял бы?!

Многозначительный кивок был мне ответом. Я медленно вдохнула, считая до десяти, потом уже привычным усилием воли перенаправила мгновенно вскипевшую ярость в нужное русло.

— Так, все сначала! Ближе к стене! Какие предусмотрительные с-с-служащие у вашего правителя… были!

Я переплела с ледяными негнущимися пальцами уцелевшей руки Стального Барона свои, свободную ладонь пристроила на область его почти не бьющегося сердца и сосредоточилась. От увиденного снова стало плохо — впору было совсем пасть духом и махнуть рукой на бесполезные попытки реанимации… Черта с два!!! Ни за что не отступлюсь, только действовать надо еще осторожнее, как будто возрождаешь недавно угасший костер — едва дыша, чтобы не перестараться и не загасить последнюю, еле теплящуюся искорку…

Мой первый почти неощутимый выдох отправил крохотную стайку мерцающих золотистых бликов к заледенелым полуоткрытым губам. Еще и еще раз — чуть больше…

«Ольгвар!»

А в ответ — тишина, он вчера не вернулся из боя… Тьфу, типунов на… куда-нибудь!

«Ольгвар!!! Стальной Барон, держись!..»

Бесполезно…

«Ты же слышишь меня! Отзовись, друг! Слишком рано еще умирать!..»

Словно с разбега бьешься грудью о литую резиновую стену… Сердце под рукой совсем затихло — мое собственное рухнуло в каблуки; я сильнее сжала стылые пальцы и послала от своей ладони волну пульсирующего тепла в глубь изуродованной грудной клетки — есть контакт! Слабый ответный толчок, пауза…

Его сердце снова замерло, заставив меня похолодеть от ужаса, но спустя несколько томительных мгновений забилось — неровно, неуверенно, едва заметно ускоряя ритм. Я мысленно перекрестилась и усилила поток энергии — почти неслышный хрип слабого вдоха заставил вздрогнуть всех присутствующих, которые до сих пор стояли не шевелясь и, по-моему, не дыша. Еще импульс… Неясное живое свечение усилилось настолько, что его заметил и Тханимар, не удержавшийся от удивленного возгласа:

— Можно снимать?

Я молча кивнула и обессиленно соскользнула со своего живого пьедестала в руки Легерана. Пока перстень и медальон с топазом возвращались на законные места, снятое закоченевшее тело бережно паковали в меховые плащи, я успела немного прийти в себя, а вконец онемевшие руки почти восстановились благодаря умелому массажу в исполнении штатного мага. Отогрелись мы во время бодрой пробежки трусцой в обратном направлении, а встречу с остальными членами нашего спецотряда, которые тоже благополучно покончили со своей частью грязной работы, отпраздновали на ходу, по очереди прикладываясь к фляжкам.

Путь наверх был гораздо легче во всех отношениях. У выхода из подземелья нас уже поджидала радостно гомонящая толпа. Сдав с рук на руки знахарям главную добычу и прочих пострадавших, мы позволили себе немного расслабиться, а я так и вовсе сползла по стене на ближайший обломок чего-то массивного и закрыла глаза. Надо мной тут же обеспокоенно склонился Тханимар, но я качнула головой:

— Все в порядке, просто вымоталась, и пить хочется…

В моих руках тут же оказалась фляжка с укрепляющим отваром, и никакая сила не смогла бы меня сейчас оторвать от ее горлышка!.. Пока я, переводя дыхание, пыталась выжать из опустевшей посудины последние капли спасительного зелья, в мое сознание пробился «главный по контактам»: «Соратница, … …! Битый час не могу докричаться! Высочество уже собирается к вам на подмогу — решил, что вас там всех положили на корню!»

«Не дождется! Видишь ли, хозяева в припадке гостеприимства повели себя несколько назойливо, так что мы все были немного заняты, извини».

«Как у вас там?»

«Хуже, чем хотелось бы, но гораздо лучше, чем вполне могло случиться. Кстати, обрадуй принца — Ольгвар жив! Правда, не совсем здоров…»

«Догадываюсь… Ты там не слишком усердствуй!»

«Развелось командиров… Припозднились вы с ценными указаниями!»

«Что, снова доработалась до зеленых чертей в глазах?!»

«Не угадал — до фиолетовых! В крапинку!.. А тебе-то что за печаль?!»

«Глумишься, вредная девчонка?! Дай только до тебя добраться!»

«Вах, боюсь, боюсь!..»

Его многозначительное обещание так и осталось невыполненным. Следующая встреча состоялась по весьма нерадостному поводу — наш отряд вернулся в Туманную долину, чтобы почтить память геройски павших в той страшной битве…

Пока мы очищали от врагов столицу, наши времени зря не теряли. Бывшее поле боя обрело вполне приличный вид: пожары потушены, кровь засыпана, подъездные пути расчищены, трупы убраны… С утра снова похолодало, из низких серых туч обильно сыплется мелкая снежная крупа.

По традиции павших воинов хоронят на месте их последнего сражения, поэтому на всем обозримом пространстве теперь возвышаются широкие помосты, специально сооруженные для ритуального сожжения. На них аккуратными рядами согласно клановой принадлежности размещены покойники, ниже ровно уложены дрова, прикрытые охапками сушняка, рядом воткнуты в снег знамена и вымпелы. Вокруг них молча стоит все наше уцелевшее воинство с непокрытыми головами, многие держат уже зажженные факелы, повязанные длинными ритуальными лентами, на которых затейливая надпись из красных и золотых символов плавно переходит с черной половины на белую.

Для вождей и военачальников сооружены небольшие персональные помосты. Неподалеку замечаю принца. Дин стоит неподвижно, склонив голову; правая рука на перевязи, порывистый холодный ветер треплет распущенные серебряные пряди. Бледное обескровленное лицо застыло в сурово-скорбной маске, в глазах — непроницаемая матовая мгла. Да, очень дорого досталась нам эта победа…

Тело моего дядюшки, высокочтимого эдла Роклдорна, так и не нашли. Как и тела еще добрых пары сотен моих здешних земляков. Судя по всему, погребальным костром для них стал густой сосняк у подножия дальней горы, где собравшееся под его сине-зелено-золотыми знаменами войско сдерживало натиск левого крыла вражеской орды. Что бой, что пожар там полыхал самый жаркий… Во всяком случае, характерный гребенчатый шлем, части доспехов с уникальной насечкой и обгорелый медальон с изображением нашего фамильного герба нашли среди дымящихся головешек и россыпей золы именно в той части ущелья в результате долгих и тщательных поисков. После нужно будет еще забрать боевые реликвии у нашей похоронной команды…

Мое внимание привлекла высокая черноволосая фигура, шагнувшая к одному из таких сооружений с чадящим факелом в руке. Сухие сучья тут же заполыхали с громким треском, рассыпая снопы искр, чуть позже занялись дымным пламенем явно чем-то политые поленья. Тарглан обошел вокруг помоста, сделав огненное кольцо ровным и непрерывным, бросил факел в костер и отступил назад, щурясь от жара. Меня поразило даже не бесстрастное выражение закаменевшего лица — вокруг его непривычно ссутуленной фигуры не было видно вообще никакого свечения, словно я смотрела на безжизненный памятник…

Впрочем, не нужно было подключать сенсоры, чтобы догадаться о том, что творится сейчас в его душе — что уж тут непонятного!.. Я подошла ближе, встала рядом; не глядя нашла и осторожно сжала ледяные пальцы Призрака. Потом просто молча прижалась щекой к холодной коже рукава его любимой куртки — ну не знаю я таких слов, какими можно было бы утешить человека в подобной ситуации!..

Порывистый ветер трепал яркое сине-красное знамя с изображением хорошо знакомого герба. Часто смаргивая набегающие слезы, я неотрывно смотрела на огонь. Ревущее пламя рвалось вверх, сделав помост невидимым даже для сенсоров. Клубы дыма от многочисленных костров, смешиваясь, причудливо изогнутыми столбами подпирали хмурые, словно провисшие от пухлых туч небеса, которые щедро вывернули на наши головы запасы снега, оставшиеся с уже миновавшей зимы. Мелькнуло смутное воспоминание: моя светлой памяти бабуля говорила когда-то, что снег или дождь на похоронах — это хорошо, потому что небесная влага в любом виде убирает следы завершенного действия. Значит, люди уходят, выполнив до конца предназначенное им в этой жизни. Что ж, седой вождь более чем достойно завершил свой путь! Значит, все правильно…

Пальцы Призрака шевельнулись, и я ощутила слабое ответное пожатие, а вокруг плотными рядами стояли наши соратники, негромко выпевая низкими хрипловатыми голосами сдержанно-суровые слова прощальных гимнов…

ГЛАВА 1

Денек выдался что надо. Причем началось это самое «что надо» задолго до рассвета, когда в мои сладкие предутренние сны просочился тихий, но до безобразия настойчивый шепот. Кто-то не на шутку возжаждал общения, да еще и звал меня по имени, в смысле — по настоящему имени, доставшемуся с рождения…

Веки отчаянно сопротивлялись попыткам их приоткрыть, справедливо полагая, что по ночам глазами пользоваться незачем, особенно после многодневной работы в усиленном режиме. Ведь с одолением врага и погребением погибших наши хлопоты не закончились, теперь и королевский замок, и столица ходили ходуном — везде наводился порядок, и шла подготовка к церемонии коронации. Меня, правда, вся эта суета не коснулась, я лишь должна была выбрать себе апартаменты по вкусу, устроиться в них с комфортом и предаться заслуженному отдыху, не стесняясь в пожеланиях и не мешая остальным сбиваться с ног в трудах праведных. Наконец-то я получила возможность по-настоящему прочувствовать, что значит быть носительницей столь редкого и почетного звания «видящей»! Но разве я усижу на месте?!

Как прошла очередная и окончательная переброска нас в столицу, сколько покоев из числа предложенных я не удостоила своим присутствием, и почему они мне вдруг не понравились, кто именно помогал с размещением и приведением в порядок моей замученной жизнью светлости… Это, как и многое другое, не смогу вразумительно вспомнить и за Нобелевскую премию по причине крайней отжатости, да такой, что всем вместе взятым лимонам и не снилась! В памяти задержалось разве что море положительных ощущений от почти двухчасового погружения в горячую ванну с душистой водой и последующего размещения своего измотанного до крайности организма на просторах необъятного «дрыходрома»…

Нарушить мой покой не осмелился никто — даже стража, курсировавшая в коридорах и наверняка знавшая о степени звукоизоляции внутри древней капитальной постройки, мимо моей двери невольно перемещалась на цыпочках!.. Несколько часов беспробудного сна сотворили чудо, вернув меня к жизни. Вместо утренней зарядки был сеанс перетягивания одеяла и вольной борьбы с расшалившейся надхой, приведение себя в сногсшибательный вид и длительная экскурсия по бескрайнему замку.

Для начала я, не дожидаясь трапезы по расписанию, совершила набег на кухню, где меня в рекордные сроки до потери дыхания закормили всяческими вкусностями (кстати, в течение дня за спиной не один десяток раз с убийственной периодичностью возникала сутуловатая фигура невозмутимого, как лама, старшего помощника главного повара, который молча, с поклоном протягивал мне нагруженный поднос, предлагая отведать очередной кулинарный шедевр).

Потом был визит в отдельное крыло замка, где разместили пострадавших и раненых. У постели Ольгвара я застала Дина, который сразу после обмена приветствиями сделал мне строгий выговор за излишнее рвение в работе. Я даже отвечать не стала, просто демонстративно просканировала еще и его на предмет состояния боевых ран, дала пару ценных указаний, а после самым придирчивым образом обследовала жертву королевского произвола.

Моего вмешательства больше не требовалось, и выглядел он гораздо бодрее, чем сутки назад. Правда, на отмытой от крови коже все повреждения теперь стали доступны и обычному глазу, если бы не повязки; сбившиеся в колтуны волосы пришлось обстричь, а тело, истощенное до крайности, пугало угловатостью очертаний даже через одеяло, но… Судя по упрямому выражению лица, с которым как-то естественно сочетался проволочно-жесткий «ежик» новой прически, блинов на его поминки в ближайшую сотню лет окружающим дождаться не светило. Самой лучшей новостью дня стали тихое, но горячее «спасибо», слетевшее с бескровных губ Стального Барона и пока еще слабое пожатие забинтованной руки. Принц от словесных излияний воздержался, только смотрел на меня как-то… необычно, так что я чуть было не смутилась опять.

Спасти поврежденный глаз Ольгвара все-таки не удалось, но в остальном организм восстанавливался с потрясающей скоростью, чему немало способствовала его неисчерпаемая жажда жизни. В момент моего появления друзья как раз решали с помощью жребия, куда именно поедут на первую в этом году охоту. Я не терпящим возражения тоном заявила, что подобные мероприятия в ближайшее время отменяются, а в дальнейшем возможны только с моего личного разрешения. Уцелевший глаз цвета стылой стали окинул меня долгим задумчивым взором, потом Ольгвар с трудом повернулся к примолкшему принцу, который успел нацепить на лицо самую бесстрастную из имеющихся в наличии масок.

— Она всегда такая… добрая?

— Конечно нет! — «успокоил» друга Дин. — Обычно все гораздо ужаснее, просто сейчас как-никак щадит болящего, да и то в основном потому, что в случае чего будет жаль своих же усилий…

— Договоришься! — ласково улыбнулась я принцу, который под моим взглядом почему-то поежился. — «Титаник» доплавался…

Ольгвар молча затрясся от смеха. Конечно, вряд ли по эту сторону Границы была известна та давняя поучительная история с айсбергом, но смысл в целом он уловил верно.

После лазарета была экскурсия по парку с заходом в конюшню, где меня радостно приветствовал успевший соскучиться Агат, потом примерка новых парадно-выходных прикидов и долгое произвольное блуждание по замку — буквально куда ноги несут. К вечеру я с этих самых ног попросту валилась, а ведь на закате предстоял еще поминальный пир, который полагалось провести шумно и весело, с обильными возлияниями и песнями…

В общем, вчера я до постели добралась уже сегодня и, кутаясь в невесомое пушистое одеяло, вслух помечтала, что снова буду спать, пока самой не надоест. И вот — здравствуйте вам!..

Я с превеликим трудом отыскала свою расслабленную тушку в недрах пышного ложа, собрала волю в кулак и таки заставила себя покинуть нагретое местечко. Сил не было даже на обычные в такой ситуации непечатные высказывания, так что незваному визитеру сказочно повезло — пока…

Мой мутноватый спросонья взгляд вкруговую прошелся по комнате — никого, только лунный свет мерцающим туманом заполняет просторные покои. Что за …?! Шепот раздался снова, громче и отчетливее. Так, теперь понятно — кому-то из телепатов позарез приспичило нарваться на вежливость! И это совершенно точно не Призрак, тот слишком любит жизнь, потому что как никто другой знает, с чем сравнивать…

Сенсоры привлекли мое внимание к тонюсенькой полоске слабого света, сочившегося сквозь узкую щель под резной дверью в дальней стене. Как же, как же, помню — ту «крохотную» квадратную комнатку (всего лишь восемнадцать на восемнадцать метров, не больше!) я отвела под свой временный кабинет. К этому как-то располагали многочисленные книжные полки, цветная карта Материка — во всю стену, изысканная, но строгая отделка и массивный письменный стол в комплекте с огромным удобным креслом, парой изящных канделябров и полным набором канцелярских принадлежностей.

Я, разом стряхнув сонливость, соскочила с кровати, наскоро протерла глаза и, нашарив халат и тапочки, решительно двинулась к источнику беспокойства. За то время, которое понадобилось, чтобы пересечь комнату, я успела раскалиться добела и даже заготовила пару сотен увесистых выражений. Ничего, раз уж кому-то настолько возжелалось общения со мной в неурочный час, пусть не сетует на отсутствие у собеседницы тяги к церемониям!..

Дверь в кабинет я распахнула пинком… и застыла на пороге, распахнув заодно и рот. Посреди темноты мерцал и переливался внушительных объемов столб синевато-серебристого цвета, внутри которого угадывался более плотный сгусток антропоморфных очертаний. Странно — и ничуть не страшно!..

— Кому не спится в ночь глухую?!.

— Призракам, естественно, — так они, кажется, у вас называются?

В пространстве что-то сдвинулось, как будто наводя фокус, очертания предметов обрели четкость. Незваный гость повернулся ко мне, встряхивая головой, чтобы отбросить за спину длинные пряди рафинадно-белых волос; алые ромбовидные зрачки ярко замерцали на фоне овальной угольно-черной радужки.

— Узнаешь?

— Забудешь тебя, как же!..

Мне все-таки удалось перехватить на полдороге выпавшую челюсть, но насмешливо-участливый взгляд нежданного визитера спровоцировал приступ небывалого смущения, который я попыталась прикрыть сварливым тоном:

— Если тебе настолько загорелось увидеться, совсем не обязательно было заставлять меня тащиться среди ночи в такую даль, а мог бы материализоваться сразу под одеялом — вот это был бы сюрприз так сюрприз!

— Раньше надо было думать! — парировал незабываемый гость. — Совсем недавно тебе много чего предлагалось, в том числе и соседство под одеялом, но ты же меня попросту послала, да еще так основательно, что назад я добрался только сейчас! Так что… поздновато спохватилась, госпожа «видящая»! Сама виновата!

— В том-то и дело, что даже морду-то в сердцах набить некому, разве что немного покусать собственные локти… — Я скорбно покачала головой, но потом не удержалась и прыснула в голос: даже в таком состоянии у супермага с чувством юмора был полный порядок!

— А если серьезно, — невозмутимо продолжал гость, не обращая внимания на мое хихиканье, — то могла бы потрудиться и осмотреться внимательнее, тогда бы не пришлось допытываться, почему вдруг мое перемещение здесь и теперь ограничено этой комнатой!

Я вслед за ним послушно подняла глаза к потолку. Он прав: могла бы сама догадаться, что моя хваленая интуиция сработала неспроста, помогая выбрать именно эти апартаменты из всех предложенных! Резные деревянные панели представляли собой как минимум третий слой отделки, нанесенной поверх плиты-перекрытия, где и красовалась большая сдвоенная пентаграмма, вытравленная в камне. Аналогичная деталь обнаружилась прямо под ней — на полу под ковром. Из них сочилось то самое синевато-серебристое сияние, внутри которого призрак чувствовал себя вполне комфортно — по крайней мере, пока не переступал границ…

Тем временем Таэрш-э-рарт успел непринужденно устроиться на полу, скрестив ноги, затем гостеприимно повел рукой:

— Присаживайся, будь как дома!

— Премного вам благодарны! Так ты что же, не умер? — Я, отвесив глубочайший реверанс и чуть не потеряв при этом тапочки, свернулась в глубине огромного кресла и прикрыла ноги краем пушистой накидки.

— После того что ты надо мной утворила?! Я, к сожалению, всего лишь смертный, а «черные молнии», чтоб ты знала, так высоко ценятся еще и за весьма уникальное качество: убивают окончательно, без всяких шансов на дальнейшую жизнь в любом ее проявлении и понимании.

— Мне жаль… — Я нисколько не кривила душой, потому что снова нахлынули давешнее сожаление, досада и горькое чувство вины.

— Вот-вот, не забудь сказать, что больше не будешь! — фыркнул иномирец, которого вся эта ситуация, похоже, изрядно забавляла.

— Но как тогда…

— Очень просто. Призраки могут по разным причинам задержаться среди живых, мне же не дает уйти одно незаконченное дело.

— Ужасная и поучительная мстя недальновидной мне? — Похоже, не в меру жизнерадостное настроение моей жертвы оказалось по-настоящему заразным.

— Ну что ты, девочка! — В бархатистом голосе прорезались привычные снисходительные нотки. — Это было бы слишком непрофессионально для такого мастера, как я! Мы оба делали свою работу, но тебе повезло больше — скорее всего потому, что подобный расклад устраивал здешних богов, а с небожителями не очень-то поспоришь… Лови!

Он изящным движением снял что-то с пальца и метнул в мою сторону. Реакция, приобретенная благодаря трудам терпеливых наставников, оказалась на высоте даже спросонок: в следующий момент я уже выглядывала из-за спинки кресла, пытаясь понять, чем же в меня запустили. Не обращая внимания на снисходительный смех призрака, я протянула руку к вещице, лежащей на пушистой ткани накидки, помедлила и, не чувствуя никакой угрозы, все-таки взяла. На моей ладони лежал массивный перстень, знакомый по давним видениям — из полупрозрачного металла, с матово-черным камнем странной формы.

— С чего бы вдруг ты разбрасываешься фамильными ценностями? Оставь своим ста тридцати восьми женам — авось не подерутся!

— Во-первых, двум, — педантично поправил невозмутимый гость. — Во-вторых, им и так оставлено столько, что и за четыре жизни потратить не удастся. А в-третьих — подерутся, да еще как!

— Неужели настолько драгоценный раритет? — подивилась я, пристально разглядывая вещицу. — Особой магической силы не чувствуется, и украшение так себе… Чем же оно уникально?

— Хотя бы тем, что это не фамильная ценность и не просто редкость. Подобные предметы называются «проводниками высшей воли», поскольку обладают способностью самостоятельно вмешиваться в течение событий, активируя при этом всю возможную мощь стихий. Они не должны оставаться в бездействии. Я когда-то получил этот перстень от своего учителя, теперь должен передать его человеку, деяния которого могут повлиять на ход истории.

— Я ведь уже, кажется, отвлиялась или?! — Я передернула плечами — бесполезно: топот многочисленных ледяных мурашек, взявшихся радостно и дружно галопировать вверх и вниз по спине, только что с ног не сбивал… — Хочешь сказать, впереди что-нибудь еще в таком же роде?!

— Нет, не хочу — просто не знаю, — покачал головой иномирец.

— Но почему мне?!

— Хотя бы потому, что когда я попробовал передать перстень другим возможным «счастливцам», то попросту не смог снять его с пальца.

— Опять, значит, мне быть крайней?!

Супермаг молча развел руками. Н-да-а-а, комментарии, как говорится, излишни!..

— Наверное, мне следует поблагодарить за такой редкостный презент?

— Как хочешь, — пожал плечами маг. — Вполне может оказаться, что вмешательство этого подарочка в дальнейшие события пойдет вразрез с твоими планами, да и последствия непредсказуемы, но… это не нам решать!

Я зябко поежилась в своем кресле:

— Черт побери!.. Но все равно спасибо. А насчет будущего… поживем — увидим!

— Это уже без меня, — серьезно молвил Таэрш-э-рарт, вставая. — Других незаконченных дел у меня не осталось. Удачи тебе, девочка!

— Прощай!..

Световой столб мерно заколыхался, замерцал и стал гаснуть, растворяя контуры безупречной фигуры покойного супермага. Вот и снова тьма заполонила мой кабинет, отчего сразу стало как-то неуютно… Я задумчиво повертела в руках нежданный подарок, аккуратно положила его на инкрустированную столешницу и, отчаянно зевая, побрела досыпать.

Утро наступило как-то слишком быстро. Нет, меня по-прежнему никто не тревожил, но вот солнечные лучи, ухитрившись обнаружить щелочку между плотно прикрытыми шторами, взяли-таки меня измором. Вслед за ними явилась Тиальса с известием, что скоро уже обед, а я… Чувство досады заставило сразу проснуться — на завтрак была обещана обожаемая мною грибная запеканка. Однако я недооценила здешний сервис: положенная мне доля ожидала своего часа на красиво сервированном столике у кровати. Пока моя светлость истребляла кулинарные шедевры, подруга бодро доложила, что знахари просят помочь в поисках одного сбежавшего пациента.

— Так если смог сбежать, значит, уже не нуждается в опеке? — удивилась я.

— Не совсем. Это, видишь ли, наш высокочтимый Хартр, которого долго и трудно собирали буквально по мелким кускам. Сама знаешь, как подобные гордые личности воспринимают вынужденную зависимость от чужих забот!..

— Все мужики одинаковы! — покачала головой я, отставляя пустой бокал. — Только, сдается мне, что есть еще одна причина… Ладно, поищу, и даже прямо сейчас.

День выдался солнечно-безоблачный, но в глубине парка царили тень и прохлада. Я медленно брела по мозаичным дорожкам, задерживаясь у клумб и фонтанов, чтобы полюбоваться — тщательно подобранные растения всех мыслимых форм и оттенков образовывали многоярусные многоцветные композиции, а затейливые струйчатые конструкции просто не повторялись. В конце концов ноги сами вынесли меня к небольшому водопаду, искусно спрятанному среди нагромождения огромных замшелых глыб и зарослей кряжистых вековых деревьев, немного напоминавших наши кедры. Я присела на камень, почти наполовину затопленный прозрачной как слеза водой, в которой мерно колыхались течением темно-зеленые бороды водорослей, с удовольствием умылась и подставила лицо легкому ветерку, жмурясь от ласковых прикосновений солнечных лучей, сумевших пробиться сквозь густые кроны. Пестрая пичуга, наблюдавшая за мной с ближайшей ветки, отважно перепорхнула на мое плечо, звонко чирикнула в самое ухо и скрылась в глубине зарослей…

— Линга, не пытайся меня подловить! На сей раз ничего не выйдет, не зря же мы столько времени провели вместе, а с кем поведешься…

В темном зеркале воды рядом с моим отражением возникло еще одно — массивная кошачья голова с ушами, украшенными длинными кисточками, и оскалом повышенной саблезубости. В следующий момент я от сильного толчка соскользнула прямо в озеро, но успела ухватиться за мощную рысью шею и повисла, хохоча и болтая ногами в прохладной воде. Надха, нарочито ворча как незаглушенный бульдозер, одним плавным движением вернула меня на сушу и опустила в самую середину пышной куртины душистых розовых цветов.

— И вот всегда она так! — отжимая на себе промокшие выше колена штанины, пожаловалась я высокочтимому Хартру, который с каменной невозмутимостью наблюдал за нашей дружеской встречей. — Так и жди в любой момент какой-нибудь пакости!..

Линга насмешливо фыркнула — мол, сама же говорила про «с кем поведешься…»! — и примирительно лизнула меня в щеку. Я, спохватившись, изобразила перед высокопоставленным и родовитым собеседником положенный реверанс, дождалась ответного кивка и со вздохом облегчения растянулась рядом с надхой на густой траве, усиленно размышляя, как бы поделикатнее затронуть интересующую меня тему. Надх возлежал чуть поодаль в царственной, как всегда, позе, но мне-то было видно, чего стоит ему каждое, даже самое незначительное мышечное усилие… Поразмыслив, я обратилась к своей соратнице:

— И не стыдно тебе?!

Ответное фырканье было скорее возмущенным, чем вопросительным: она прекрасно поняла, что я собираюсь именно ее сделать крайней в этой истории с побегом из лазарета.

— Нет, я-то, конечно, понимаю, что тебе после долгих суровых будней военного времени позарез, но вполне заслуженно приспичило расслабиться на романтической прогулке… И вкус у тебя на высоте — в смысле места и спутника, но… нельзя ведь настолько бессовестно лишать возможности поправить здоровье значимую особу, от которой настолько зависит благополучие твоего же, между прочим, племени!

Огромная рысь встопорщила длинные усы и разразилась жизнерадостным фырканьем, а «значимая особа», сощурив золотисто-медовые глаза, смерила меня задумчивым взглядом. Я радушно сняла ставшую привычной блокировку — пусть «читает» мои мысли сколько хочет, лишь бы на здоровье!.. Рыси переглянулись, и Линга плавным движением поднялась на лапы. Прощальный полупоклон — величавый кивок в ответ, и мы с надхой зашагали по мозаичной дорожке, ведущей к замку, предоставив Хартру свободу выбора хотя бы в отношении времени возвращения в заботливые руки знахарей. Мне даже со спины слепило сенсоры от напряженно-багрового свечения, но я не оглядывалась. Причина проста: имея дело со столь гордой и независимой натурой, волей судьбы попавшей в переделку, ни в мыслях, ни на расстоянии не стоит выказывать сомнения в его способности самостоятельно справиться с чем угодно, включая собственную физическую немощь, хоть и временную. Кстати, предлагать свою помощь я сейчас не стала по той же самой причине, лучше после переговорю со знахарями с глазу на глаз…

На обратном пути меня перехватил служащий королевской канцелярии. Не переставая кланяться, извинился, что беспокоит госпожу «видящую» во время прогулки, но с вежливой настойчивостью взялся проводить меня в замок: мое присутствие было необходимо для срочного разбора дела о передаче дядюшкиного наследства. Я едва удержалась от вдохновенного чертыхания, ведь так надеялась увильнуть от совершенно не нужных мне почетных обязанностей новой «главы рода»! Пришлось отложить прогулочное настроение на неопределенное «потом», отпустить Лингу и брести за посыльным, стараясь не пугать окружающих мрачным выражением лица, но минутой позже я весело присвистнула, пораженная внезапным озарением. И как только раньше не додумалась, это же так просто!!!

Даже проще, чем предполагалось! Мое предложение не вызвало никаких возражений со стороны официальных лиц, а если кто чему и удивился, то не подал виду. Через каких-то полчаса все сложности были улажены, а за последним из писарей беззвучно закрылась тяжелая резная дверь. Но слишком долго наслаждаться одиночеством не пришлось: мои размышления прервал деликатный стук.

— Заходи по одному! — откликнулась я рассеянно.

На пороге возник Фадиндар собственной персоной с охапкой фиолетово-полосатых роз наперевес. Вовремя, ничего не скажешь — не прошло и пяти минут, как с формальностями закончили!..

После обмена положенными любезностями вперемешку с традиционными подколками я поинтересовалась, пристраивая принесенный букет в ближайшую напольную вазу:

— Чему обязана?

— Решил узнать, когда ты собираешься возвращаться в свои фамильные владения.

— ???

— Хотел предложить свою компанию, нам ведь по пути! — Родственник вольготно развалился в глубоком кресле. — Вместе будет веселее…

— Да, с тобой соскучиться трудно! — хмыкнула я. — Честно говоря, насчет ближайшего будущего пока не определилась. А что касается фамильных владений… Прочти, будь любезен! — Я протянула ему едва успевший просохнуть свиток.

Некоторое время царила тишина, потом Фадиндар поднял на меня глаза:

— С чего вдруг ты решила, что я нуждаюсь в подобной милостыне?!

Вопрос был задан как бы между прочим, небрежным тоном, только я отчетливо видела, как передо мной, раздувая узорчатый клобук, медленно вздымается огненная кобра.

— При чем здесь милостыня?!

— При том, что мне вполне достаточно положенной доли! А если будет мало, я в состоянии себя обеспечить!

— Не спеши рвать ни в чем не повинный пергамент! — остановила я своего эмоционального родственничка. — И не вздумай устроить здесь пожар!!! Во-первых, это всего лишь одна из копий, оригинал уже отправлен в королевскую канцелярию. А во-вторых, ты все неправильно понял!

— Тогда, может быть, разъяснишь недалекому мне, в чем же тут соль?!

— Соль в том, что у меня вовсе не было намерения тебя оскорбить намеками на несостоятельность. — Я говорила четко и внятно, в упор глядя в его бездонные вишневые глаза, в которых успели зажечься опасные огоньки. — Как раз наоборот — это я прошу об одолжении, а к тебе обратилась именно потому, что лишь ты один можешь помочь мне в таком деле!

— В каком «таком»?!

— В почетных обязанностях главы рода! Наш дядюшка — светлое место ему в раю! — с точки зрении законов и традиций рассудил, конечно, верно, только не учел одного — мне просто ни за что не справиться с такой ответственной ролью! Сам посуди — что я могу смыслить в подобных вещах? А ты — совсем другое дело!

— Значит?..

— Значит, я нахально перекладываю на твои крепкие плечи заботы о наследстве и титульные обязанности перед короной, забываю все как страшный сон и буду очень благодарна, если ты не станешь сопротивляться! Ну пожалуйста!.. И не вздумай отказаться!

— Или что?!

— Или… или… — Я невольно потеряла мысль, наблюдая, как огненная кобра недвусмысленно шевелит краями полураспущенного — пока! — клобука. — Или я запрусь в самой дальней и темной комнате и целых полдня буду горько плакать от обиды на непонимание со стороны недалеких близких и несовершенство мира вообще!

Озадаченная кобра замерла, втянула язык и медленно исчезла с «экрана».

— Полдня — это серьезно! — покачал головой сильно удивленный родственник, продолжая тем не менее упрямо хмуриться, но я уже почувствовала слабинку.

— В конце концов, ты — единственный мужчина среди нашего поколения потомков славного рода, тебе и карты в руки!

Несколько долгих мгновений Фадиндар сверлил меня тяжелым взглядом вприщур, потом хмыкнул и… расхохотался.

— Хитра, хитра девочка, ничего не скажешь!.. А в чем, кстати, будет выражаться твоя безмерная благодарность в случае моего согласия?

— В том, что я и в дальнейшем осчастливлю тебя своим доверием в первую очередь — в случае чего! — выдала я, не задумавшись ни на миг.

На сей раз мы хохотали дуэтом: он — попутно восхищаясь вслух моей беспримерной наглостью, а я — радуясь про себя, что всерьез накалившаяся обстановка разрядилась так легко. Фадиндар отсмеялся первым:

— Ладно, допустим, я не стану сопротивляться, особенно если попросишь хорошенько, но тебе ведь что-то потребуется взамен?

— Конечно! Торжественное обещание, что ты в случае чего не бросишь на произвол судьбы бедную бесхозную родственницу! В нашем фамильном замке наверняка найдется какая-нибудь самая задрипанная каморка с пауками под самой дальней и пыльной лестницей и две-три корочки черствого хлеба?

— Думаю, да. — Сын демона сумел удержать на лице серьезное выражение. — Более того, все черствые корки, что найдутся на тот момент, будут в полном твоем распоряжении! А пауков для каморки я даже наловлю собственноручно!

— И еще: не забудь выделить Лиллиарне достойное приданое — в случае чего!

— Не забуду! — едва заметно усмехнулся мой собеседник. — Я и тебе выделю — в случае чего!..

— О, высокочтимый эдл! Ваша щедрость и великодушие поистине безграничны! — Я изобразила глубочайший реверанс, чуть не перевернув при этом вазу с розами.

— Поистине так! — веско подтвердил Фадиндар, зачем-то вставая с кресла. — Ты сама не представляешь, насколько в очередной раз права! — Он шагнул ко мне, опустился на одно колено, взял мою руку, накрыв ее горячей ладонью, и, проникновенно глядя в глаза, произнес несколько слов на древнем языке.

— И что бы это значило?!

— Старинная, полузабытая теперь клятва, — невозмутимо пояснил родственничек, встряхивая кудрями. — Дословно значит: «Отныне, что бы ни случилось, все мое — твое!»… включая меня самого! — И подмигнул, поднимаясь и отпуская мою руку.

Я невольно рассмеялась: вот уж кто воистину неисправим! — и закрыла за ним дверь с ощущением, что с плеч свалилась не гора — как минимум полматерика!

ГЛАВА 2

В комнате что-то изменилось. С первого, еще полусонного взгляда я не поняла, что именно, а вот со второго… У зеркальной стены появились три вешалки, слегка напоминающие наши манекены, а на них красовались платья, при виде которых сон с меня слетел окончательно и бесповоротно. На полу возле каждой — подставка с объемистой резной шкатулкой и тремя комплектами туфель (цвет — в тон платью, каждая пара отличается высотой каблуков). Я соскочила с кровати, не глядя нашарила пеньюар и тапочки…

Нежно-бирюзовое и ярко-сиреневое были хороши — слов нет, но мои руки сами потянулись к третьему. Невесомая полупрозрачная материя сочного изумрудного цвета переливалась глубокими оттенками лазури, а при малейшем движении вспыхивала золотистыми искрами. В шкатулке обнаружился полный набор украшений, включая ножной браслет — сплошь изумруды в компании чистейшей воды алмазов, а уж об изысканности дизайна и качестве работы лучше вообще промолчать, все равно слов подходящих не найти…

Я все-таки взяла себя в руки, заставила вспомнить, где находится дверь в умывальную комнату, навела на помятом спросонок «фасаде» относительный порядок и вышла на балкон, чтобы подышать воздухом и восстановить нормальное сердцебиение. Потом уже спокойно вернулась в уютную спальню, примерила туфли на когда-то любимой четырехдюймовой «шпильке», которые оказались, разумеется, впору; сняла платье с вешалки, приложила к себе и повернулась к зеркалу. С ума сойти! Причем неоднократно! Как там говорил ослик Иа? «Мой любимый цвет, мой любимый размер…» И фасон тоже: умопомрачительное декольте с потрясающей ажурной отделкой, расширяющийся рукав «три четверти» с ажурными же вставками, полное облегание от плеча до линии бедер, а потом — почти «солнце-клеш» до самых пяток. И по краю рукава и подолу — россыпь мелких драгоценных камней, образующих сложный мерцающий узор.

Я несколько раз крутнулась на каблуках влево-вправо, любуясь переливами плавно колыхающейся материи. Потом перехватила сей шедевр швейного искусства поудобнее, закрутила свободной рукой распущенные волосы в жгут, пристроила их на макушке, прикидывая, как буду смотреться с высокой прической… и неожиданно встретилась в зеркале глазами с принцем. Его высочество, украшая собой интерьер, неподвижно стоял у двери, держа руку на ручке — видимо, вошел только что и замер, сраженный наповал. Неудивительно, ведь все это время он меня ни разу не видел в платье, лишь в походно-партизанском прикиде. Даже последние несколько дней, проведенных в стенах королевского замка, я щеголяла в привычных штанах — правда, уже пошитых придворными портными строго по мерке и в более декоративном варианте, благо могла себе позволить не подчиняться нормам хотя бы в отношении одежды. Впрочем, это никого не шокировало…

Принц, несмотря на довольно ранний час, был почему-то почти при полном параде. «Почти» — потому что из всех регалий наблюдалась одна «домашняя» корона, положенная монаршим отпрыскам: тонкий обруч из белого золота, украшенный семью небольшими зубцами, самый высокий из которых — центральный — сиял блеском голубоватого алмаза. Глядя же на переливчатую шелковую рубашку со свободными рукавами и широким — во все литые плечи — фигурным воротом, расшитым по краю серебром, длинную безрукавку, тоже слепившую глаза серебряным шитьем, и на все остальное в том же духе, можно было подумать, что коронацию перенесли на утро…

— Стучаться надо! — Я даже сейчас оставалась верна себе.

— Я стучал, но… — Дин повел плечом. — Доброе утро!

Я милостиво кивнула и не стала продолжать бурчание по поводу нежданного вторжения, ведь, залюбовавшись до такой степени своим отражением, и орудийный залп мимо ушей пропустить не грех, не то что деликатный стук.

— Похоже, я угадал с подарком? — Дин окинул меня взглядом. — Остальные не понравились?

Я невольно улыбнулась: чем не ситуация из анекдота, разве что там фигурировали два галстука и сварливая теща.

— Угадал и угодил! Очень даже понравились! И трижды — огромное спасибо! — поспешила я его успокоить. — У вашего высочества безупречный вкус и глазомер, просто, к сожалению, надеть все сразу не представляется возможным. Впрочем, чтобы доставить удовольствие столь щедрому дарителю, могу переодеваться во время бала!

— Ты уверена, что трех платьев достаточно? — Дин сдержанно улыбнулся.

— Вполне. Вряд ли стоит заводиться с большим количеством таких нарядов ради одной праздничной ночи.

Сапфировые глаза начали медленно темнеть.

— Все-таки уходишь?

— Как договаривались, — пожала плечами я. — Церемония коронации — финал всей затеи по восстановлению законной власти в государстве, значит, моя миссия выполнена. Справедливость восторжествовала, боги довольны, народ поголовно ликует, а я тихо удаляюсь в рассветный туман…

— Я надеялся, что ты останешься, — глухо сказал Дин.

— Да неужели?! С чего бы? — Я отвернулась, аккуратно пристраивая на вешалку невесомое платье.

Принц не мигая смотрел на меня в зеркало.

— Ты обещала…

— Не спорю, обещала — подумать и постараться понять. Обещание выполнено, и мы расстанемся друзьями. — Я, не глядя на него, сняла переливчатые туфли и поставила их на место. — Никаких обид и претензий, а тебе я благодарна за все и вполне искренне желаю счастья и всяческих успехов, ты это действительно заслужил! Я даже рада буду снова тебя увидеть… когда-нибудь!

— И куда ты пойдешь?

— Мир велик, — я снова пожала плечами, — а кочевая жизнь для меня теперь дело привычное. Для начала навещу друзей, благо их немало. Дальше… посмотрим.

— А если я попрошу тебя остаться? — Голос Дина стал еще тише и глуше.

— Зачем? — Я резко развернулась и в упор взглянула в глаза, успевшие стать матово-черными. — Или настолько радеешь за интересы государства, что даже свою гордыню под колено подогнешь?!

— Не передергивай! — Он, хмурясь, досадливо повел плечом. — Ты же прекрасно понимаешь, о чем речь…

— Нет уж! — Я сурово сдвинула брови. — С некоторых пор я понимаю только четко сформулированное и внятно высказанное вслух, да и то подумаю, верить ли!

— Хорошо! — Дин шагнул ближе и, глядя мне прямо в глаза, внятно и четко проговорил: — Тэйлани, я прошу тебя простить меня!

— За что? — Я и не подумала отвести взгляд.

— За несправедливость, обиды и боль, которую причинил тебе из-за своей глупости, самонадеянности, себялюбия и трусости!

— И все?! — Я смотрела на него в упор, пытаясь унять разбушевавшиеся вдруг эмоции.

— Я готов сделать что угодно в доказательство искренности своих слов!

— Осторожнее, ваше высочество! — Моя недобрая усмешка заставила его прищуриться. — Сам знаешь, фантазия у меня… и юмор черный!

Я резко развернулась и вышла на балкон, с которого несколько часов назад вместе с Лингой любовалась восходом солнца. Погода успела испортиться, и на небе причудливо клубились дымчато-сизые тучи, подгоняемые порывистым северным ветром. Стало намного прохладнее, над вершинами гнущихся деревьев с криками носились птицы. Похоже, собиралась первая в этом году гроза.

— Что угодно! — Голос Дина за моей спиной звучал по-прежнему твердо. Принц вышел следом и теперь стоял в шаге от меня.

— Хорошо! — Я обернулась и вперила пристальный взгляд в его непроницаемое лицо. — Начнем с малого. Слабо повторить все сказанное при свидетелях? Очень хочется, чтобы мои друзья и соратники тоже за меня порадовались!

— Как пожелаешь! — ни на минуту не задумался принц. — На коронации свидетелей будет более чем достаточно. После церемонии полагается представить гостям всех тех, кто был со мной рядом, перечислить их заслуги, наградить. Первая в этом списке — ты. Я начну с признания своих ошибок. Такой расклад устроит?

— Вполне! — кивнула я, постепенно успокаиваясь. — Но мне теперь любопытство не даст покоя: какую же награду ваше высочество назначили мне? Или это секрет?

— Да нет, — он почему-то замялся и отвел глаза, — только это не совсем награда…

— Ладно уж, колись! — Я потеребила его за расшитые отвороты безрукавки. — А то меня еще ненароком удар хватит на радостях…

— Насчет радости я тоже пока не уверен. — Дин снова смотрел на меня, но с каким-то странным выражением.

Степень моей озадаченности превзошла всякое вероятие.

— Да что ты опять затеял, черт подери?! — Меня от волнения даже пробрал озноб. Я не глядя сдернула со спинки кресла свой оставшийся с ночи плащ и запахнулась в него. — Мне к пыткам переходить, или все-таки сам скажешь — хотя бы вкратце?

— В подробностях и не получится, — он развел руками, — там целый свиток. Навскидку, правда, кое-что могу припомнить. — Принц возвел очи к потолку и стал загибать пальцы. — Тебе в пожизненное владение передается восточное крыло замка — с прилегающей частью парка, жилыми помещениями, библиотекой, лабораторией, бальными залами, зимним садом и всем прочим, включая отдельный гарнизон и полный штат прислуги, четырнадцать верховых лошадей разных мастей и семь шестерок выездных — белые, вороные, гнедые, серебристые, караковые, в яблоках и рыжие… — Он продолжал загибать пальцы, а у меня по мере перечисления все ниже отвисала челюсть. — И главное — право распоряжаться по своему усмотрению третью золотого запаса королевства. Персональный ключ от сокровищницы будет вручен там же, после церемонии…

Последняя фраза меня сразила окончательно. Так ведь недолго и крыше поехать, причем сразу во все стороны!

— Впечатляет! — После недолгой паузы я снова обрела дар речи. — Разориться не боишься, раздавая такие премии?

— Это не премия, — Дин снова говорил, чеканя слова, — это — положенное и необходимое для проживания королевы. Если будут еще пожелания, их тут же добавят в список.

— Но… знаешь ли! — Я с трудом перевела дыхание. — При подобных поворотах во время диалога ты рискуешь остаться в одиночестве — у собеседника запросто случится «обнятие кондратием»! Так ты после коронации…

— Намеревался объявить о помолвке, представить свою невесту и назвать день свадьбы, — невозмутимо кивнул принц.

— И кто же у нас невеста? — Я уже вполне владела собой.

Дин шевельнул бровью:

— Посмотри в зеркало!

— Ты уверен?

— Абсолютно!

— А тебе не кажется, что прежде, чем строить столь далеко идущие планы, совсем не мешало бы спросить у невесты, хочет ли она ею быть?!

— Ты совершенно права! — Хладнокровию этого интригана можно было только позавидовать. — Я, собственно, за этим и пришел. Ты как предпочитаешь выслушать предложение — с глазу на глаз или при свидетелях, как положено?

— Ты и свидетелей притащил?!

— Да. — Принц был серьезен как никогда. — Они ожидают в библиотеке. Позвать?

— К дьяволу свидетелей!

— Как пожелаешь! — Дин опустился на одно колено и вскинул голову. — Я, Дейниорр Лодингейл Гроллсхорн Лоан-Ксорр-Локк, единственный прямой наследник престола Северного Королевства, сегодня, в пятый день второго весеннего месяца прошу тебя, Блуждающая Звезда, посланница небожителей, Видящая скрытое, Исцеляющая силой разума и души, стать моей законной супругой и разделить почетное бремя королевской власти!

Он откуда-то выудил и бережно подал мне на раскрытых ладонях необыкновенно крупный бахромчатый тюльпан. Я потрясенно смотрела на полураскрытые лепестки ярко-синего цвета с разводами более светлых оттенков и не знала, что сказать. Потом опомнилась, осторожно взяла обеими руками цветок за хрупкий влажный стебель и поднесла к лицу, вдохнув тонкий горьковатый аромат. Изнутри атласные лепестки были еще темнее, с продольными серебристыми прочерками…

— Это просто чудо! — Я осторожно тронула кончиками пальцев нежную игольчатую бахромку, идущую по краю лепестка.

— Первый в этом году, — кивнул Дин. — Детище нашего старого садовника — «Ночная греза». Таких больше нигде нет.

— Спасибо! — кивнула я, аккуратно пристраивая цветок на узкий каменный карниз, идущий вдоль стены. — Только хотелось бы услышать — за что же мне такая честь?

Меня вовсю била мелкая дрожь — то ли от переживаемых эмоций, то ли от холодного ветра. Дин поднялся, молча снял безрукавку и, набросив ее на меня поверх плаща, задержал руки на моих плечах.

— И ты еще спрашиваешь за что? — негромко заговорил он, глядя куда-то за горизонт. — За то, что ты есть, и такая, какая есть — искренняя и жизнерадостная, отважная и справедливая, нежная и суровая, щедрая и великодушная, самоотверженная и терпеливая, независимая и упрямая, непосредственная и непредсказуемая… — Он слегка отстранился и продолжил, глядя уже мне в глаза, и уголки губ подрагивали от сдерживаемой улыбки: — За то, что ты такая дерзкая, ехидная, шумная, дотошная, вредная и ворчливая, за твою вспыльчивую натуру, буйную фантазию, тяжелую руку, затейливый мат и «черные» шутки… За твою способность кого угодно довести до белого каления, припадков и потери пульса и ему же влезть в душу по самое некуда, причем он будет уверен, что сам пустил тебя туда и совершенно добровольно!.. За твое умение — а главное, желание — видеть и ценить все человеческое даже в нелюдях и находить плюсы в любой ситуации… За то, что ты столько раз не давала мне спокойно умереть, а упорно заставляла жить и мучиться дальше! За то, что ты начисто лишила меня сна и аппетита, выпила кровь без остатка, истерзала сердце и заморочила голову так, что я уже просто ни о чем другом думать не могу, постоянно беспокоясь, куда еще тебя занесла твоя неуемная энергия!.. Вот за это за все ты и должна понести наказание!

Нет, в самом деле… Он когда-нибудь перестанет надо мной издеваться?! Или мне при жизни это не светит?!!

— Если все так мрачно, почему же ты отдаешь себя на растерзание, да еще добровольно?! — Я наградила его увесистым взглядом исподлобья и попыталась высвободиться, но безуспешно.

Дин лишь крепче сжал руки.

— Очень просто — потому, что я хочу каждый день смотреть именно в твои ореховые глаза и слышать именно твой голос, вдыхать запах твоих волос и баюкать на своем плече именно тебя, а утром будить поцелуем и каждый раз гадать, что получу при этом — удар подушкой, затейливый вопрос на тему, какого черта не спится мне в рань такую, или ответный поцелуй… Потому, что я хочу делать все возможное и невозможное ради твоей улыбки и защищать именно тебя от всего на свете, начиная от плохих снов и заканчивая чем угодно — если понадобится! Потому, что я хочу именно тебе дать все, чего ты заслуживаешь, если даже мне придется потратить на это всю свою совсем немаленькую жизнь… А еще потому, что я хочу именно тебя видеть матерью своих детей — учти: двоих, не меньше! — и спутницей жизни до моего последнего дня и часа, когда бы таковой ни наступил!

— Всего-то?! — насмешливо прищурилась я, все-таки отстраняясь и делая шаг назад.

Господи, ну почему же у меня все не как у людей?! Наяву и на полном серьезе мужчина моей мечты делает предложение, а у меня слезы на глазах, ком в горле, тяжесть на сердце и полный сумбур в голове!..

— Нет! — Он снова чеканил слова. — Без тебя мне ничего не нужно в этой жизни! Я просто не могу дышать, когда тебя нет рядом… Я прошу твоего согласия, потому что… люблю тебя — и только тебя!

У меня окончательно перехватило горло, а сердце вдруг замерло на полустуке. Неужели он все-таки это сказал?! Да нет, не может быть, мне послышалось… или приснилось… или…

— Что?! — кое-как сумела выдавить я.

Дин обреченно вздохнул и повторил сказанное — все до последнего слова. Я молча смотрела на него, а в голове была одна лишь гулкая пустота. Он снова заглянул мне в глаза и тихо проговорил:

— Ты приняла меня, когда я был проклятым изгоем и за моей головой шла охота по всему королевству. Ты была рядом в самое лихое время, понимала меня как никто другой, делила со мной беды и радости, ничего не требуя взамен. Ты не ушла, даже когда я причинил тебе столько страданий и боли, сколько вряд ли согласился бы вынести сам. Неужели отвергнешь сейчас, когда все, начиная с меня, так изменилось?!

Я по-прежнему молчала, не в силах вымолвить ни слова. Дин осторожно, кончиками пальцев стер с моих щек слезы, неизвестно когда успевшие проточить влажные дорожки до самого подбородка, и мягко привлек меня к себе. Я судорожно вздохнула, уткнулась носом в широкое плечо и, закрыв глаза, просто слушала, как совсем рядом учащенно бьется странное сердце, вконец истерзанное мною, по словам его хозяина…

Сколько мы так простояли, не знаю. В чувство нас привел первый раскат грома. Я невольно вздрогнула, Дин шевельнулся, осторожно потерся щекой о мои волосы и негромко спросил:

— Наверное, тебе нужно время, чтобы спокойно подумать?

Я отрицательно качнула головой. Думай не думай, от судьбы, как видно, не уйдешь…

— И что же я услышу? Ты согласна?

Я отстранилась, взглянула в его бездонные глаза, глубоко вздохнула и — как в омут головой! — тихо сказала:

— Да!

Никогда еще не видела столь бурной реакции на столь короткое слово!!! Золотое сияние моментально изменившихся зрачков буквально слепило, я со смехом пыталась отвернуться, но безуспешно — Дин целовал меня в щеки, глаза, шею и наконец добрался до губ. И во время такого поцелуя было как-то уже все равно, что мы стоим на открытом балконе, а вокруг неистовствует гроза, и порывистый ветер заставляет струи льющей как из ведра воды захлестывать и нас, и наше ненадежное убежище…

С трудом переводя дыхание, он повернулся так, чтобы закрыть меня от ветра, — вернуться в комнату нам почему-то и в голову не пришло. Я же, прижимаясь щекой к его плечу, не смогла удержаться от вопроса:

— Слушай, а если бы я тебе отказала? Да не вздрагивай так, мне просто интересно!

— Ничего такого уж особенного не случилось бы. — Его улыбка тем не менее была до безобразия многообещающей. — Всего-навсего пришлось бы подержать возлюбленную строптивицу взаперти, пока она не образумится…

— Так ты наверняка мне и местечко в подземелье заранее приготовил — самое тесное, темное и сырое?!

— Что же я, злыдень какой?! — Улыбка стала еще лучезарнее. — Не в подземелье, а в просторной башне, со всеми удобствами, прекрасным видом на горы и звездное небо… Правда, попасть в нее можно только через портал — вход замуровали еще пару веков назад, а в окошки, кроме лучей света, мало что проходит. И никаких развлечений, кроме созерцания пейзажа и постоянных медитаций. Самое лучшее место для раздумий! А я навещал бы тебя — скажем, несколько раз в неделю или в день, как получится, — и пытался бы вразумить всеми возможными способами…

— Вот это сюрприз! — насмешливо присвистнула я. — Оказывается, наше будущее величество — тиран и деспот! Милая затея, нечего сказать! Но только сначала пришлось бы нехило постараться, чтобы меня поймать!!!

Я оттолкнула его резким движением, одним прыжком вскочила на залитые водой каменные перила и широко раскинула руки с зажатыми полами плаща, словно собиралась отправиться в полет в самый эпицентр бушующей грозы.

— Куда?!! — От его громового рыка меня чуть не сдуло вниз, но в тот же миг принц одним рывком сдернул меня обратно и, схватив за плечи, несколько раз неслабо встряхнул. — С-с-совсем сп-пятила?!

Ого, мы уже заикаемся и шипим! То ли еще будет…

— Сколько можно дурить?!! — бушевал он, заглушая разгулявшуюся стихию и продолжая трясти меня, как осеннюю грушу.

Надо полагать, перспектива стать свидетелем полета моей ненаглядной персоны с высоты полусотни метров не очень-то его порадовала…

Вот интересно, вскипел бы он так же сильно, если бы знал, что двумя этажами ниже, прямо под нами, на таких же перилах такого же балкона стоит сейчас моя верная надха и, чутко поводя ушами, ловит каждый звук, доносящийся сверху, да и каждую мысль заодно?..

У Дина было такое лицо, что мне и в самом деле стало неловко, и я попыталась его успокоить:

— Не сердись, радость моя семиглазая… в смысле, синеглазая! Больше не буду… наверное.

— Издеваешься?! — тихо спросил он, сузив глаза, в которых метались фиолетовые сполохи.

— Конечно! — виновато улыбнулась я, лишь в последний момент отказавшись от намерения напомнить ему, что сам же совсем недавно восторгался моим чувством юмора. — Прости, любимый, трудно было удержаться — слишком уж много слишком уж сильных эмоций. Тормоза и так ни к черту, а тут еще… Даже мне, знаешь ли, не каждый день доводится получать от прекрасного принца предложение руки, сердца и короны в придачу!

Прекрасный принц вроде бы оттаял слегка, но смотрел по-прежнему сурово и настороженно, а на скулах перекатывались желваки. Значит, попробуем пойти другим путем! Я, преданно глядя ему в глаза, медленно запустила руку под переливчатую ткань рубашки, не спеша прошлась ладонью по его широкой груди, оглаживая выпуклости литых мышц и время от времени пробуя на гладкой горячей коже остроту недавно подпиленных коготков…

Принц невольно затаил дыхание, но несгибаемую неприступность изображать не перестал, только глаза стали пронзительно-синими. Ой-ой-ой, какие мы, однако, морально устойчивые, особенно в гневе, особенно в праведном — кто бы мог подумать! И давно это с нами, и надолго нас хватит?!

Я свободной ладонью нежно провела по его щеке, прошлась кончиками пальцев по нахмуренным бровям и сердито поджатым губам, погладила родинку под левым ухом, запустила пальцы в шелковую серебряную гриву на затылке… и совсем легонько, но совершенно неожиданно куснула его в подбородок. Дин дернулся и невольно сжал меня так, что захватило дух.

— А вот это, между прочим, запрещенный прием! — выдохнул он после укуса в нижнюю губу.

— Запрещенный когда и кем? — потребовала я уточнений, добираясь между делом и до мочки уха.

— Сегодня и лично мной!

Он еще смеет уворачиваться! Правда, уже улыбается — слегка, но все-таки прогресс…

— Забываетесь, ваше высочество: земные законы «видящим» не указ! — Я настырно продолжала свою диверсионную деятельность. В конце концов, я ему тут кем?!

— Ах вот, значит, как?! Тогда держись! — Дин легко, несмотря на бурное сопротивление, сгреб хохочущую меня в охапку, занес в комнату и рухнул на кровать, так и не выпустив драгоценную ношу из рук.

До чего же не хочется открывать глаза!.. Да в общем-то в ближайшее время и незачем: коронация состоится вечером, за час до заката, одевать и причесывать меня придут нескоро, можно и дальше продолжать мурлыкать, уютно устроившись на широкой груди, млея от поглаживающих движений горячей ладони. Гроза отгремела, ветер угнал тучи куда-то за Рассветный перевал, и в распахнутую балконную дверь волнами вливался прохладный воздух, пахнущий цветами, озоном и свежей мокрой листвой…

— И в честь чего ты меня так пристально разглядываешь? Успел забыть, как выгляжу?

— Скажешь тоже!.. Думаю. — Дин продолжал бережно расчесывать пальцами мои волосы. — Угадай о чем?

Я пренебрежительно фыркнула:

— Тоже мне секрет! О том, что все именно сейчас окончательно встало на свои места.

Хмыканье Дина получилось удивленно-озадаченным.

— Ты что, между делом и «слышать» научилась?!

Я снова фыркнула — снисходительно:

— Вовсе нет, просто сама думаю о том же. Кстати, есть еще кое-какие мысли. Слабó угадать?

Очередной «хмык» прозвучал с явной ехидцей:

— Даже и пытаться не буду! Наверняка ты и сама не очень-то в курсе…

— Ах ты!..

Но ущипнуть его за бок так и не удалось — Дин перехватил мою руку, поцеловал в середину ладошки и уже не отпускал.

— И о чем ты думаешь? — продолжил он как ни в чем не бывало.

— Да так, просто ты кое-что забыл.

— Неужели?

Я молча пошевелила пальцами свободной руки.

— О боги! — Дин хлопнул себя по лбу. — В самом деле — обручальное кольцо!.. Прости, любимая, когда женишься в первый раз, обязательно что-нибудь упустишь! Знаю, знаю — давно уже следовало пару-тройку раз жениться для тренировки, чтобы ненароком не опозориться, да все как-то не получалось…

— Так в чем же дело?! — Я высвободила руку и села, завернувшись в тонкое покрывало. — Ступай себе, тренируйся, потом и ко мне придешь. Только смотри, не опоздай!

— Размечталась! — фыркнул Дин, перекатываясь на кровати. — Теперь не отвертишься, не надейся! Взгляни-ка лучше сюда. — Он сел, снял с крайнего столбика резной кроватной спинки шелковый шнурок, повешенный туда им самим пару часов назад, и аккуратно расплел узел. — Вот так! — Он взял мою руку и бережно пристроил на безымянный палец ажурное кольцо из белого золота с крупным голубым алмазом овальной формы, который окружали небольшие сапфиры.

— Но это же?! — От удивления фраза осталась незаконченной.

— Да, то самое кольцо. Гром все-таки сумел добраться до Змеиного ущелья и отыскать его в снегу.

— Но это же память о твоей матери! — Я подняла на него глаза.

Дин задумчиво кивнул:

— Так и есть, она его носила до самой смерти. Это кольцо вот уже несколько поколений королей дарят своим женщинам в день помолвки. Будь мама жива, сама бы передала его моей невесте, поэтому… Надеюсь, тебе нравится?

— Изумительная работа! — Я, слегка отставив руку, любовалась переливами света на гранях камней. — Оно такое теплое!..

— Это не совсем обычное кольцо. — Кончики пальцев Дина прошлись по затейливому узору. — Видишь, здесь тринадцать символов из древнего языка. Это еще и оберег — и для женщины, и для дитя, которое она носит…

Я все-таки не вздрогнула, но тут же подозрительно прищурилась на своего жениха. О чем это наше высочество заговорило?! И откуда он, черт побери, может знать… хотя, возможно, просто к слову пришлось?

Тем временем высочество, дождавшись от меня благодарного поцелуя (в комплекте с десятком укусов, игривых и не очень), успело переместиться на край кровати с явным намерением покинуть мои апартаменты.

— Стоять, бояться! — Метко брошенная подушка достигла цели, метко прыгнувшая я — тоже, только секундой позже.

— Любимая, мне и в самом деле пора! — Принц, легко уворачиваясь от следующей подушки, наивно попытался воззвать к моей предполагаемой совести. — У меня куча хлопот!

— Подождет твоя куча! — хищно скалилась я, сидя на нем верхом. — Мы еще не решили, на когда назначим свадьбу!

— А мы сейчас и не решим, — развел руками он. — Это к вечеру жрецы с астрологами благоприятный день высчитают, но, думаю, лет через пять, самое большее через восемьдесят мы все-таки поженимся!

— Ах так! — Я ловко выхватила у него из рук рубашку и не глядя запустила ею через плечо, украсив и без того вполне прилично выглядевшую люстру. — Значит, через восемьдесят? Всего-то?! Вот спасибо, любовь моя, порадовал — как бы на месте от счастья не скончаться!!!

Дин умудрился вывернуться, но я по-лягушачьи заскакала вокруг него по кровати, не давая подняться.

— Тэйлани, уймись! — Он честно попытался сделать строгое лицо.

— Щас-с-с! «Только надобно решить, как верней тебя решить: оглоушить канделябром иль подушкой задушить!» Вот все перья тебе повыщипаю — будешь знать, как надо мной издеваться!

— Кто, я? Над тобой?! О боги, откуда вы эту женщину взяли на мою голову?! — Причитания нисколько не мешали высочеству заливаться счастливым смехом в процессе ловкого уворачивания от моих рук.

— Не забудь спросить: за какие провинности? — Я, коварно зайдя со спины, ухитрилась набросить на будущего монарха покрывало и с воодушевлением принялась щипать пленника за что придется.

— И спрашивать боюсь! — Принц, улучив момент, ускользнул от меня на другой край вконец развороченного необъятного ложа. — Даже за смертные грехи положено меньшее наказание!

— Я, значит, еще и наказание?!

Он перехватил меня во время очередного прыжка и бережно уложил, не давая подняться:

— Все, все, все! Прибереги силы на вечер!

— А что, там тоже можно будет погонять свежеиспеченного короля подушкой вокруг трона?! — Я расхохоталась, представив себе столь дивное зрелище.

Дин тоже рассмеялся, качая головой:

— Любимая, ты хоть когда-нибудь остепенишься?

— Месяцев через пять — непременно!..

Господи, что я говорю?! Но принц как будто не обратил особого внимания на сказанное, только вздохнул, укутывая меня одеялом:

— Хоть какая-то надежда — и то хлеб! Отдыхай, а мне и в самом деле пора.

Он быстро нашел в устроенном общими усилиями кавардаке свои вещи, оделся, крепко поцеловал меня напоследок и направился к выходу, но у самого порога обернулся. Меня и впрямь потянуло в сон, и я, уютно свернувшись клубочком в обнимку с подушкой, только помахала ему рукой. Он еще немного постоял, явно пытаясь побороть желание вернуться, но потом все же взялся за ручку резной двери. Я с глубоким вздохом закрыла глаза…

— Любимая, — он, оказывается, не совсем ушел, — позволь один совет напоследок. Вернее, просьбу.

— Позволяю, — милостиво кивнула я, не открывая глаз.

— Выбери туфли с каблуками пониже. Мне так будет спокойнее.

— Что?!

Сонного настроения как не бывало. Я резко села в кровати, но массивная дверная створка тихо закрылась, оставив меня наедине с бешено скачущими мыслями. Что он сказал?! Ведь ни одна живая душа, кроме разве что меня самой… да и то лишь совсем недавно убедилась окончательно! Надо сказать, очень символично, что именно та бурная ночь в Сосновом ущелье — последняя перед разрывом близких отношений — привела к такому закономерному последствию… Но я же никому ни полслова, ни даже полмысли… а ему тем более не собиралась говорить — по крайней мере, в ближайшее время!..

За окном промелькнула стремительная тень, и в комнату неслышно вошла Парящая Рысь. Обвела понимающим взглядом царящий вокруг бедлам, насмешливо фыркнула, видя, как я смущенно развожу руками, встряхнулась и устроилась на своем излюбленном месте посреди ковра, лежащего у камина.

Я снова свернулась под одеялом, думая о своем. Пусть все идет как идет. Сегодня вечером — бал, когда-нибудь потом (надеюсь, все-таки не через восемьдесят лет!) — свадьба… Потом сбежим хоть на пару недель в свадебное путешествие — надо же мне как следует посмотреть, что за королевство досталось, а то, кроме гор, снега и Запределья, считай, ничего и не видела толком… А потом… тоже будет что-нибудь, но непременно хорошее, в конце концов, мы это заслужили!..

Мысли мои окончательно спутались, и я крепко заснула.

ГЛАВА 3

Четыре с лишним недели — срок немалый. Именно столько времени жрецы и астрологи отвели нам с Дином на размышления и подготовку к свадьбе. Для бракосочетания был выбран день, удачный во всех отношениях: третий весенний месяц, третий день третьей недели и первый (к тому же единственный) день двойного полнолуния, когда на небе встречаются оба ночных светила в соответствующей фазе. Как мне любезно разъяснил придворный маг, это самая добрая примета для начала семейной жизни, ведь подобное совпадение случается очень редко и далеко не каждый год по причине каких-то сложностей с перемещением небесных тел в пространстве.

Второй месяц весны удался настолько теплым и солнечным, словно природа спешила выдать оптом все недоимки за десять лет недовольства небожителей. В Синегорье, где была расположена столица и, само собой, королевский замок, буйно цвели сады и цветы, зеленела трава и листва, пели птицы и уличные певцы, а жители разоделись по-летнему. Усидеть в четырех стенах стало для меня совсем невозможной задачей, тем паче что хлопот по поводу организации свадебного мероприятия на мою долю почти не перепало — этим богоугодным делом занимались профессионалы. Мое же участие ограничилось ценными указаниями насчет интерьера и дизайна личных покоев, составлением списка приглашенных и регулярным появлением на примерки. Поварская братия попыталась было задействовать меня для дегустации блюд, включенных в праздничное меню, и под это дело чуть вконец не забаловала будущую королеву разными вкусностями, но я вовремя спохватилась и под благовидным предлогом отказалась, не желая превратиться в злую пародию на дирижабль.

Мое личное общение с королем сводилось до минимума, и дело было совсем не в его занятости: нам до свадьбы нельзя было встречаться. Нет, на приемах и трапезах мы сидели рядом, а в часы прогулок и выездов место по левую руку от монаршей особы оставалось по-прежнему за мной, но — при большом количестве свидетелей (интересно чего — нашего примерного поведения?! Поздновато спохватились…). Наедине же — ни-ни!

Через неделю северные ветры пригнали к столице огромную многослойную стаю тяжелых туч, и на несколько дней обеспечили нам нелетную погоду. Дальние прогулки пришлось отложить, а после коротких оставалась уйма свободного времени, которое требовалось чем-то занять, и я, убив пару вечеров на карты, вспомнила свое давнее увлечение. В качественной льняной пряже недостатка не было, поскольку почти все западные провинции занималось выращиванием этой ценной культуры, сделать же из тонких ниток более толстые — пара пустяков. Проблему с инвентарем я решила запросто: утром послала за старшиной нужного ремесленного цеха, вручила ему наскоро сделанный рисунок, сопроводив ценными указаниями, а через час получила целый колчан идеально сработанных разнокалиберных деревянных спиц и крючков для вязания.

Все-таки во мне пропал незаурядный модельер! Я всегда это подозревала, и теперь получила лишнее тому подтверждение. Поскольку лето, по всем прогнозам, предстояло жаркое, да и весна уже радовала в этом отношении, первым изделием была легкая, средней длины кофточка — так, на каждый день. Два совсем небольших более-менее плотно связанных ромбовидных фрагмента деликатно прикрывали область груди, остальное — сплошь ажурные цветы (ажурные — мягко сказано, поскольку пряжи на них было истрачено предельно мало). В дополнение к ним шло декольте типа «шире двери, глубже шахты», разрезы по бокам, широкие рукава до локтя и отделка в виде узорчатых зубцов с бахромой по всему краю.

В комплект к этому шедевру после некоторых раздумий были сооружены свободные штаны в полную длину, опять же с бахромой. Ажурные вставки представляли собой широкие продольные полосы, перемежавшиеся с менее ажурными. В целом, на мой взгляд, в сочетании с пока не изменившейся фигурой получилось вполне достойно, причем я дополнила костюмчик эксклюзивными украшениями, сработанными придворным умельцем по моим эскизам из разных пород дерева, металлических цепочек, шелковых шнурков и кусочков кожи с медными заклепками. Как показали дальнейшие события, мой взгляд несколько не совпадал с ошарашенными взглядами остальных. Нет, девчонки сие творение оценили как надо, вот с мужской частью населения замка было сложнее…

Первым пережить эстетический шок довелось моей личной охране в тот памятный день, когда я отправилась в обновке покрасоваться перед женихом, придумав на ходу какой-то вполне убедительный повод и прихватив положенную свиту. По мере продвижения нас по коридору стражники, стоявшие через равные промежутки по обе стороны прохода, столбенели прямо на глазах. Про явно «спертое в зобу» дыхание и стук о пол выпавших челюстей и говорить не буду, а Тиальса, честно сохранявшая невозмутимое выражение лица до поворота к апартаментам короля, в конце концов не выдержала и расхохоталась в голос, уверяя, что «такие масленые рожи не у каждых блинов бывают!».

Как на грех, Дин именно в этот момент вышел из кабинета, чтобы лично проводить после приватной аудиенции представителей очень южной дружественной державы, с которой, насколько я знаю, предполагалось долгое плодотворное сотрудничество, но что-то там застопорилось при заключении договоров. Вышколенной охране удалось удержать на лицах бесстрастное выражение, а вот красноречиво-пламенный взгляд сраженного наповал посла чуть было не добавил дополнительных прорех на моем и без того сильно сквозящем одеянии. Его супруга, поколебавшись, оставила вразумление благоверного на потом и теперь вдоль и поперек сверлила меня завистливым взглядом.

Король невозмутимо представил нас друг другу, выдал весьма лаконичное пояснение по поводу моды, принятой на моей исторической родине, и сдержанно пошутил насчет избытка творческого потенциала у своей невесты. Мне пришлось наскоро придать своему лицу в меру покаянное выражение и скромно потупить глаза. Посол принялся в изысканной форме изливать свои восторги, я же старательно избегала встречаться взглядом с нашим величеством: его такой долгий вдох через нос недвусмысленно говорил о том, что выговора, хоть и в щадящем режиме, мне не избежать. Хотя, по-моему, сердиться было не из-за чего!

Чтобы это было ясно не только мне, пришлось опередить нагоняй и подослать свою «правую руку» к разгневанной южанке с предложением встретиться тет-а-тет. Согласие было получено, и мы на удивление быстро и не без пользы для себя нашли общий язык, начав с перемывания косточек мужчинам. Я пообещала Далсии презентовать подобное дополнение к гардеробу, которое будет спешно изготовлено с учетом ее личных пожеланий за время, оставшееся до их отъезда из нашего королевства. Она же до утра явно успела что-то намурлыкать в уши своего несговорчивого супруга, потому что долгожданное соглашение было заключено буквально на следующий день и на очень выгодных для нас условиях, к немалому изумлению королевских советников.

За нагоняем я отправилась, не дожидаясь приглашения, в приемный день и с гордо поднятой головой. Король с нарастающей паникой во взоре наблюдал, как я, честно дождавшись перерыва, вторглась в его кабинет, выдворила советников и секретаря, лично закрыла за ними дверь и, встав перед ним руки в боки, потребовала сказать в глаза, чем он, собственно, имел быть недоволен. Дину пришлось довольно долго меня убеждать (с помощью нежных взглядов, покаянных вздохов и поцелуев), что его недовольство носило чисто формальный характер, дабы у иностранцев не сложилось впечатления, что король столь могучей державы не способен справиться с собственной невестой, а на самом деле… и тому подобное.

Минут через пятьдесят я смилостивилась и, уходя, поинтересовалась (больше из вежливости, что было ясно даже королю), не станет ли он гневаться, если я организую производство и продажу подобных авторских работ, ибо казна казной, золотой запас — тоже дело хорошее, но свои деньги никому еще не помешали, да и моя творческая натура при деле. А чтобы не пошли ненужные слухи — например, о недостатке средств на содержание королевы, — можно хозяйкой бизнеса объявить, скажем, Тиальсу.

Дин задумчиво подержался за подбородок, почесал мизинцем бровь и великодушно решил, что гневаться не будет, мало того — лично попросит придворного мага наложить на обученных мною Рукодельниц специальные чары, дабы они при всем желании, возникни оно у них, не смогли разболтать производственные секреты, но… на определенных условиях. И твердым голосом перечислил: во-первых, я ни в коем случае не буду перетруждаться; во-вторых, продукция пойдет за границу, хотя бы потому, что так выгоднее во всех отношениях; в-третьих, носить подобные шедевры я буду только в пределах личных покоев или в его присутствии, для остального времени придумаю что-нибудь не столь шокирующее — «в целях сохранения душевного и телесного здоровья окружающих».

Я решила не обижаться — что с мужчины возьмешь! — и на радостях так его зацеловала, что король уже был готов отменить все назначенные на сегодня дела. Только в последний момент мы вспомнили про чертовы правила, и я спешно покинула кабинет, чтобы не усугублять ситуацию…

Основной — и самой трудновыполнимой — задачей для меня стало беречь здоровье вообще и нервы в частности. Трудности заключались в том, что мои взгляды не всегда совпадали с мнением целых четырех королевских знахарей, которые неусыпно и посменно бдели за мной повсеместно и круглосуточно — и это не считая постоянного присутствия Линги, Альниолы и Тиальсы!

Не высказать словами — по крайней мере, приличными — до какой степени каления меня довела их совместная опека! Скажем, насчет питания и отдыха на свежем воздухе мы быстро пришли к согласию. По поводу длительных поездок верхом я с ними тоже спорить не стала, послушно сменив седло на открытую коляску, но чего стоили замечания типа «госпоже не к лицу лазать по деревьям» или «в таком состоянии госпоже не следует столько времени заниматься метанием кинжалов»! Спрашивается — в каком «в таком»?! Как будто я не на третьем месяце, а на девятом, и метала не кинжалы, а ядра от главной гарнизонной баллисты, предварительно лично вытесав их из гранитных глыб, собственноручно доставленных на себе по бездорожью с дальних карьеров! А на то корявое сучковатое дерево с первой же попытки смог бы забраться и слепой паралитик, причем даже в сильно нетрезвом состоянии…

В общем, уже через несколько дней меня такая жизнь достала до самых печенок. После очередного тактичного, но прозрачного намека на то, что все-таки не стоит гулять босиком по парку сразу после дождя, а уж во время оного — тем паче, я разозлилась окончательно. У меня что, с каких-то пор настолько даунское выражение лица или я в одночасье лишилась разума и памяти?! Дожди сейчас теплые, как парное молоко, дорожки в парке выложены из гладких — один к одному — камешков и цветных песчинок, явно отобранных вручную, а траву расчесывали, по-моему, каждые полчаса, если не чаще, да и «видеть» я пока не разучилась. И что же такое со мною может случиться на территории королевского замка, да еще и при охране в лице надхи, которая одна стоит роты наемников?! Можно подумать, я до последней степени с головой раздружилась, чтобы навредить себе или ребенку! И о физиологии худо-бедно представление имею, но разве им докажешь!.. Никаких скидок на авторитет, велено беречь как зеницу ока — и все тут! Приказы не обсуждаются, особенно королевские, а бестактные напоминания о том, кто здесь посланница небожителей, ловко парируются благими намерениями — заботой о моем драгоценном здоровье!..

Дин, как нарочно, старался реже попадаться мне на глаза — то ли не хотел надоесть раньше времени, то ли настолько всерьез воспринял запрет, наложенный жрецами. Так что я не могла даже толком пожаловаться на творимый надо мной произвол и притеснение свободы личности.

В конце концов я добилась аудиенции, причем совершенно официально и в приемные часы — правда, вне очереди. Свято соблюдая важное жизненное правило (независимо от результата получать удовольствие от процесса), потратила массу времени, чтобы придать своей внешности повышенную неотразимость: перебрала добрую половину нарядов и позволила разгуляться своей фантазии в отношении укладки волос. Потом величаво продефилировала по коридору и приемной зале, милостиво отвечая кивком на низкие поклоны и реверансы поспешно встававших при моем появлении посетителей, и решительно захлопнула тяжелую инкрустированную дверь королевского кабинета перед носом обескураженного секретаря, который собирался было доложить обо мне, но проявил глубокую, не по возрасту мудрость и не рискнул соваться под горячую руку.

Говорить я начала прямо с порога, отмахнувшись от попытки вышедшего навстречу величества усадить в кресло мою недовольную жизнью персону, попутно засыпанную комплиментами. Король внимательно выслушал бурный эмоциональный монолог, изложенный в обычной для меня манере — кратко, четко и доступными словами, сочувственно улыбнулся, но сказал только:

— Любимая, нет причин так нервничать! Они просто делают свое дело — оберегают и тебя, и нашего будущего наследника.

— Ах, наследника! — Процесс гневного закипания в моем организме пошел интенсивнее. — Знаешь, милый, что-то меня в последнее время все чаще терзают смутные сомнения!

— Какие?!

— Такие! Например, что ты решился на мне жениться только из-за ребенка. Так вот, учти, величество: ни подаяния, ни одолжения мне вовсе не требуются!!!

— О чем ты говоришь! — Дин торопливо шагнул ближе и взял меня за руки, легонько сжав пальцы. — Вспомни сама: сначала я предложил тебе руку, сердце и корону, ты согласилась — между прочим, добровольно! — а уж окончательно помирились мы немного позже…

— И?..

— И о ребенке я узнал только в момент близости.

— Каким образом? — Интерес мой был совершенно искренним.

Дин пожал плечами:

— Почувствовал присутствие другой живой сущности, а позже, когда ты задремала, кое-что припомнил и сопоставил.

— И все равно — это не повод запирать меня в клетку! — Я снова смотрела на него исподлобья.

— Никто никуда не собирается тебя запирать! — В глубоком голосе проскользнули едва различимые нотки досады на мою упертость. — Не забывай — ты ведь народная любимица, посланница небожителей, да еще и будущая королева. С тебя и без моих приказов не перестанут сдувать пылинки! Не стоит на них за это сердиться, а уж осложнять и без того непростую задачу — тем более!

— Почему «непростую»? — подозрительно прищурилась я.

— Шутишь? При твоей-то неуправляемой натуре…

— Да мне такими темпами скоро дышать запретят! Им волю дай — запрут в келье со спицами и возом пряжи, под окном выставят караул из половины регулярной армии, на ночь замуруют наглухо двери, над всеми дымоходами посадят по дракону, а гулять выпустят с ядром на ноге, под конвоем и только вокруг центральной клумбы, причем строго в определенную сторону, с учетом направления господствующих ветров в этом сезоне! А в сортире, полагаю, придется драться с телохранителями на боевых секирах за одно лишь право побыть в одиночестве хотя бы там!!!

— Хм, а ведь в этом есть свои плюсы! — Король прошелся до раскрытого настежь окна и остановился, задумчиво почесывая мизинцем бровь. — Это же насколько мне было бы спокойнее! Неплохая, в сущности, мысль… Спасибо за идею!

От семисвечного канделябра Дин увернулся довольно шустро (наверняка уже догадывался, чего ждать), а от огромных розово-полосатых бальдиарских яблок ему пришлось укрываться под столом. Как только поместился, ведь столик был вовсе не из числа тех, что рассчитаны для массовых банкетов, и на нем кое-как хватило места лишь для серебряного подноса с графином и стаканами да вазы с означенными дарами южной природы!

— Любимая, ты неосмотрительно используешь замечательные фрукты не по назначению! — Король умудрялся как-то совмещать нежное воркование и стремительное перемещение по просторному кабинету.

— Очень даже по нему — как подручное средство для разъяснения своей точки зрения особо тупорогим… пардон!.. одаренным собеседникам! И потом, сам же учил…

— К стрельбе из лука, рукопашному бою и метанию кинжалов творимое тобою никак не относится! — Он поймал на лету очередной фрукт, любезно перебросил его мне и снова нырнул под стол, успев напоследок выдать: — Это все — отголоски твоего темного прошлого!

— Ах так! Держись, величество! — Я прицельно запустила самым большим яблоком в то место, где предательски заколыхался бахромчатый край длинной вышитой золотом скатерти, а глухой звук и последовавшее за ним витиеватое, совсем не соответствующее этикету высказывание основательно порадовали мое сердце. Подумаешь — скатерть, хоть и бархатная! Тоже мне препятствие для «видящей»! — Сдаешься?!

Еще два попадания дуплетом заставили Дина покинуть убежище.

— Лоан-Ксорр-Локки живыми не сдаются! — Король успел юркнуть за массивную резную спинку любимого кресла.

— А сильно ушибленными?

Опустевшая серебряная ваза по навесной траектории последовала за ним. Тишина, воцарившаяся после гулкого удара, заставила меня забеспокоиться: не дай бог, перестаралась! Я осторожно запустила краешек «поисковой сети» в нужном направлении — никого, только слегка деформированная посудина сиротливо стоит на полу в гордом одиночестве. Вот те раз, куда успел смыться этот изверг?!

Ответ я получила незамедлительно. В стене чуть позади меня беззвучно раскрылся узкий проем, из него выскользнула до боли знакомая фигура. Дин подхватил меня на руки и закружил по комнате.

— Попалась, которая ругалась и чем попало бросалась? И на мое величество покушалась?

— Это я еще только начала!

Но вырываться, как всегда, было бесполезно. Довольно скоро я угомонилась, а мой пылкий цветистый монолог решительно прервал сам жених, выбрав для этого наиболее приятный и желательный из всех возможных способов — крепкий поцелуй…

— Позвольте напомнить, ваше величество: до свадьбы всего три недели! — Я с трудом перевела дыхание, тщетно пытаясь припомнить, зачем, собственно, приходила.

— Еще целых три недели! — со вздохом поправило величество, с явным сожалением оставляя попытки в очередной раз добраться до моих губ и бережно придавая мне вертикальное положение. — Слушай, пока аудиенция не закончилась полным нарушением правил, Давай договоримся так: я намекаю своим подданным, чтобы они убавили рвение, а ты делаешь то же самое со своей фантазией и энергией. По рукам?

Я недовольно посопела, покрутила носом — больше для виду, конечно, — и все-таки согласно кивнула.

— Хвала богам! И давай перестанем испытывать их терпение! — Король проводил меня до двери. — Развлекайся, отдыхай, набирайся сил — они тебе еще пригодятся!

Я честно старалась выполнить этот королевский приказ, направляя свою неуемную энергию в правильное русло, и результаты подчас удивляли даже меня саму. Так, неожиданно для себя мне между делом удалось, говоря современным языком, сильно повысить собственный рейтинг за счет кулинарного эксперимента. Нет, за мясо, птицу или рыбу я даже браться не пыталась — тягаться в этой области с местными умельцами, начиная со своих же соратников, мне было не по плечу, а вот в смысле выпечки… Дело в том, что секретом приготовления сдобного, песочного и слоеного теста в Северном Королевстве владеет любая мало-мальски приличная хозяйка, не говоря уж о придворных поварах. Что же касается тех видов кулинарных изделий, которые не приготовишь без пищевой соды, то здесь они возглавляли список экзотических яств по причине практически полного отсутствия в местном обиходе вещества, столь широко распространенного в моих родных краях. Как ни странно, по эту сторону Границы оно представляло большую редкость и доставлялось аж из-за океана, и то не на каждую столичную ярмарку.

Как-то раз я случайно — сейчас и не вспомню, по какому поводу — заглянула в лабораторию Тханимара и увидела, как он бросает в посудину с разведенным уксусом какой-то белый порошок, после чего содержимое быстро превратилось в пышную гору шипящей пены. Это немедленно вызвало в памяти совершенно четкие ассоциации — все-таки я с химией была знакома не понаслышке, а подобные опыты достаточно регулярно проводила и дома, заводя тесто хотя бы для того же кекса. Поэтому придворному чародею пришлось выдержать нешуточный получасовой допрос, пока он не поведал все, что сам знал о веществе, хранившемся в банке с непонятным для меня затейливым символом на крышке.

Только его мучения на этом не закончились — я не на шутку воспылала желанием помочь ему поделиться с ближним столь редким реактивом. Сопротивлялся он бурно, хоть и недолго: кто смог бы устоять перед моим обаянием, подкрепленным обещанием посодействовать в нелегком деле примирения с Альниолой после их очередной размолвки? В результате я оказалась почти счастливым обладателем примерно трех стаканов экзотического вещества.

«Почти» — потому, что малая толика сомнений насчет его химической природы у меня все же оставалась. Для полной уверенности пришлось провести пару экспериментов на живых существах. Мышь, пойманная мной лично в дальней кладовой (попрошу не острить — с помощью живоловки!), с явным удовольствием и без вреда для здоровья уписывала еду, посыпанную сомнительным порошком, и после трех дней пристального наблюдения мы решили отпустить ее с миром.

Следующей жертвой стал второй помощник третьего заместителя главного подручного первого королевского шеф-повара, который постоянно жаловался на изжогу. Мне приходилось лечить его «вручную», поскольку применение испытанного бабушкиного средства исключалось из-за наличия у страдальца сильной аллергии на мед, что, кстати, мешало и его карьерному росту. Теперь же я вручила ему стакан со слабым раствором предполагаемой соды, и велела выпить при мне. И не надо обо мне плохо думать — если что, я сама бы его и спасала!

К счастью, мои сомнения не оправдались. Подопытный снова явился через полчаса — теперь с явным намерением облобызать мои золотые руки, которые напрочь извели «проклятую хворобу». Изжога исчезла бесследно, а я приобрела еще одного пожизненного поклонника.

Настало время для решающего эксперимента. Я вторглась на королевскую кухню, изъяла противень средних размеров — со стороной всего в метр — и оккупировала малую печь. Когда персонал пришел в себя, мне попытались помочь, но я только милостиво согласилась попробовать новый десерт, а им доверила измельчение сдобных сухарей и мытье яблок. Не спорю, шарлотка — не бог весть какое сложное произведение кулинарного искусства, но мое любимое, а в последний раз довелось им лакомиться еще в той жизни, на День учителя, когда я пришла с поздравлениями к своей наставнице, то есть страшно подумать, как давно! Вот и представился удобный случай совместить полезное с приятным.

Результат превзошел все ожидания. То ли дело было в яблоках, то ли в экологически чистой муке — не знаю, но итог моих стараний жалко было есть. Буквально рука с ножом не поднималась! Мы велели унести противень ко мне в гостиную, прихватив тарелки, ложки, а также все для чаепития, и, походив немного вокруг да около, решились-таки рискнуть здоровьем. Первоначальный план — попробовать свое творение самой и допустить остальных до лакомства примерно через полчаса — благополучно провалился. Какие там «полчаса», мне и к столу-то не удалось пробиться! Даже Линга заинтересовалась, а это что-нибудь да значит.

Когда мой «девичий батальон» заканчивал сражение с первой порцией, к нам прибыло подкрепление в лице самого величества и его бывшего телохранителя. По их словам, они пришли узнать причину непонятного шума, который привлек внимание стражи, но Линга до сих пор уверена, что эти двое просто шли на запах.

Изобразив перед нежданными, но всегда желанными гостями положенное количество реверансов, моя свита поголовно вспомнила о каких-то срочных делах и тактично разбрелась по замку. Прибывший утром Тарглан, вознамерившись тряхнуть стариной и вспомнить о своих давешних обязанностях, отобрал у короля тарелку, являя собой воплощенную решимость спасти жизнь монарха ценой своей собственной. Я даже собралась не на шутку оскорбиться (что, в конце концов, они себе позволяют?!), но не успела.

Король не стал выжидать положенное время, чтобы убедиться в безопасности блюда, и я сильно подозреваю, что дело было совсем не в безграничном ко мне доверии, а в донельзя довольном выражении обычно невозмутимой физиономии дегустатора. В общем, в рекордные сроки оставшаяся часть (примерно две трети) моего кулинарного шедевра бесславно сгинула в неравной борьбе с этими агрессорами.

Дин с явным сожалением облизал свою ложку, примерился было к тарелке, но вовремя остановился и только задумчиво произнес, глядя на противень, из которого выгребли даже крошки сухарей:

— А в седьмой башне придется срочно расширять кухню… Сегодня же озадачу кого следует!

Я, внимая восторженным излияниям Призрака и наслаждаясь вполне заслуженным успехом, не вдруг сообразила, что именно не так в его словах.

— В какой башне?!

— В той, что между первой и шестой, — внятно, как ребенку разъяснил Дин, вскидывая на меня абсолютно честные глаза, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся.

Я старательно припомнила, как выглядит замок с высоты драконьего полета.

— Что ты мне голову морочишь? Между первой и шестой — три километра укрепленных гранитных скал и никакой седьмой башни! Или?..

— Или!

Терпеть не могу, когда он вот так ехидно-снисходительно улыбается: мол, знаю, но не скажу, самой слабо пошевелить извилинами?!

— Что еще за тайны Синей Бороды? — уязвленно буркнула я, насупившись.

— Не спеши. Все узнаешь в свое время. — Дин отставил тарелку и залпом допил остывший травяной отвар.

— Это когда же — в другой жизни?

— Можно и так сказать, — подмигнуло величество. — Дней через десять.

— Через… То есть опять же — после свадьбы? Черт! … … …! — Я всерьез пожалела, что и в самом деле не сыпанула в пирог чего-нибудь еще, кроме соды. — И нечего здесь так загадисто улыбаться! Мне, между прочим, вредно нервничать, а теперь по твоей милости от любопытства спать не смогу!

— А ты уверена, что это знание тебе добавит именно спокойствия?

Друзья-соратники заговорщицки переглянулись и перемигнулись, продолжая мило мне улыбаться и невинно хлопать ресницами. Их дурацкие выходки меня окончательно рассердили, о чем я сразу дала им знать в соответствующих выражениях. Эти двое слушали меня с такими довольными вывесками, словно звучала не затейливая брань, а любовная серенада, но я не собиралась их долго развлекать. Вконец разобиделась, умолкла и встала у раскрытого настежь окна к ним спиной, начихав на этикет с высокой колокольни, да еще и по ветру. И даже не обернулась, когда гости, уходя, рассыпались в любезностях, изъявлениях благодарности и комплиментах по поводу нежданного угощения.

ГЛАВА 4

По мере приближения столь знаменательного события в моей жизни при мыслях о свадьбе на меня все чаще накатывала самая настоящая паника. Поначалу как-то удавалось не заострять на этом внимание, потом стало просто не под силу сдерживать нервную дрожь. То и дело я себя ловила на мысли, что было бы совсем неплохо втихаря покинуть свои роскошные апартаменты и сломя голову бежать куда глаза глядят, пока ноги несут, а потом еще немного… Позже я даже на полном серьезе продумала до мелочей план побега и чуть было не претворила его в жизнь, да помешало явное нежелание Агата помогать мне в подобных сумасбродствах и активное неодобрение проницательной Линги.

Пришлось вернуться к более безобидному времяпрепровождению. Кстати сказать, вся моя бурная творческая деятельность была вызвана не столько поиском выхода кипучей энергии, сколько желанием занять свою бедовую голову чем-нибудь полезным и не допустить полного разброда мыслей. Худо-бедно это помогало мне удержаться в состоянии равновесия, хоть и не очень устойчивого, но чем дальше… вернее, чем ближе к свадьбе, тем больше меня пугали предстоящие события.

В таком вот настроении проснулась я и в тот день, когда вдруг решила, что хорошо бы устроить пикник — этакий девичник-междусобойчик для особо приближенных, иначе, сидя в четырех стенах, можно и вовсе неизвестно до чего додуматься! «Особо приближенные» идею одобрили, решили держать все в секрете от остальных, в первую очередь от охраны, и определили подходящий день — как раз накануне свадьбы.

В качестве места для лагеря был единогласно выбран мой любимый уголок здешней природы — Лазурный каскад (целая вереница небольших кристально чистых озер, соединенных двумя извилистыми горными реками наподобие драгоценного ожерелья, затерявшегося среди умеренно крутых склонов, густо поросших смешанным лесом). Озеро Трех Водопадов как нельзя лучше подходило для нашей цели: недалеко — верхом добраться можно запросто — и с давних пор считается королевской заповедной территорией, никто посторонний мешать не будет. К тому же сия местность была настолько богата разными дарами природы, что в это время года умереть с голоду смог бы разве что слепой, глухой, умственно отсталый и безнадежно криворукий лентяй.

Нам подобная участь не грозила по вполне понятным причинам, вдобавок Тиальса решила использовать в личных целях полезное знакомство. Одним из хранителей кладовых при кухне вот уже много лет подряд был дальний родственник Сотреса, который конечно же знал о предмете воздыханий своего не-разбери-поймешь-сколькиюродного племянничка и о том, в чьей свите состоит этот самый «предмет». Поэтому по первому же намеку с ее стороны почтенный дядюшка — такой же пепельнокудрый добродушный здоровяк — не только выдал нам вино, фрукты, хлеб, сыр, копчености, приправы и что-то там еще, не только пообещал хранить молчание, но и собственноручно дотащил все это под покровом ночи к малоприметной калитке в ограде самой отдаленной части королевского парка, где уже собралась вся команда. Напоследок он помог навьючить груз на лошадей, перецеловал нам ручки, пожелал хорошо провести время и, помахав рукой, запер калитку.

Так началась эта эпопея, вошедшая в историю под названием «Девичник с последствиями». Первые солнечные лучи только-только начали робко трогать пряди ажурных облачков, пугливой стайкой приникших к самой линии горизонта, когда наша дружная компания полусонных, зевающих девиц была где-то на полпути к заветной цели.

Зрелище мы представляли вполне живописное. Впереди на угольно-черной с белыми «чулками» кобылице — Альниола в черном замшевом костюме с бахромой; пепельно-русые волосы, стянутые по обыкновению в два «хвоста», переброшены на грудь. За ней на рослом сером в яблоках жеребце восседает невозмутимая, как всегда, Джанива. Ее волосы цвета воронова крыла по-походному заплетены в косы, достающие пушистыми концами до задней луки седла; поверх огненно-алой блузы с широкими рукавами — длинная кожаная безрукавка, украшенная множеством серебристых заклепок. За спиной — колчан и лук, на поясе и за голенищами высоких сапожек — полный метательный комплект.

Следом — я на своем караковом иноходце. Сижу несколько неуклюже, поскольку не привыкла к дамскому седлу (на него пришлось-таки согласиться под угрозой транспортировки в карете), но еду, закрыв глаза и отпустив поводья, поскольку полностью доверяю интуиции, выучке и опыту Агата. Я с удовольствием вдыхаю свежий утренний воздух и раскидываю руки; прохладный ветерок развевает распущенные волосы, треплет бахрому на фигурных вставках замшевой безрукавки, забирается в распахнутый ворот и расширенные книзу рукава изумрудной блузы, отчего по коже начинают усиленно галопировать мелкие мурашки…

Мне весело, приятно и совсем не холодно, поэтому я не обращаю внимания на укоризненное ворчание бдительной Тиальсы. Верная «подруга дней моих суровых» едет за мной на флегматичном гнедом жеребце, кутаясь в легкий, но плотный плащ, и успевает между отчаянными, с подвыванием зевками высказывать упреки неосмотрительной мне и переговариваться с Гисой. Предводительница самого многочисленного клана горных шушек сидит в седле впереди нее, вцепившись в длинную гриву коня, довольно щурит свои огромные дымчато-хрустальные глаза и с интересом обозревает живописные окрестности, поскольку темнота ей в этом вовсе не помеха.

Замыкает шествие Эльорина верхом на родном брате сестричкиной Тучки. Она тоже одета в замшу, только в зеленую, и ведет в поводу вьючную лошадь со всем нашим скарбом и припасами для пикника. По сторонам время от времени мелькают в густом подлеске два черно-рыжих силуэта, иногда вырываясь далеко вперед: повыше, потемнее и помассивнее — Линга, рядом ее племянница Дильна. Геройская тетушка взялась обучать юную надху непростому ремеслу телохранителя, проявляя при этом недюжинный педагогический талант. Впрочем, неудивительно, ведь обоих своих сыновей, которые последние несколько лет охраняют самого повелителя их древнего племени, воспитывала и наставляла она лично.

Яркие лучи дневного светила, показавшего краешек ослепительного диска над зубчатым горным хребтом, растворили притаившуюся под пологом леса темноту, спугнули пряди струившегося из ущелья тумана и согнали остатки сонливости с нас. Мы как-то разом встряхнулись, оживились и заговорили, весело подкалывая друг друга по поводу несколько нетоварного спросонок вида. Наш громкий смех и лошадиное ржание привлекли стайку пестрых голосистых пташек, и они теперь сопровождали нашу процессию, звонко чирикая и пересвистываясь.

Когда же с гребня невысокой горы открылся вид на озеро, еще слегка подернутое пеленой утреннего тумана, я не утерпела и пустила коня вскачь. Остальные со свистом и гиканьем ринулись вслед, но догнать меня им удалось только на берегу, возле трех старых берез, растущих немного на отшибе. Я сбросила в густую траву седельную сумку и соскочила следом сама, смущенно потупив глаз в ответ на укоризненный взгляд бдительной Тиальсы.

Следующие полтора-два часа все были при деле: устраивали на отдых лошадей, собирали дрова, разводили костер, натягивали плотный полог между замшелыми стволами — словом, обживали облюбованный уголок природы. Альниола успела пристроить в котел рябчиков, добытых по пути Джанивой, и теперь хлопотала у сумок с провизией. Надхи, обойдя дозором берег, волоком притянули сломанную зимней бурей березу, на которой выросла приличная колония съедобных древесных грибов — что-то вроде наших вешенок, только лилово-полосатых. За них взялась Гиса, оживленно переговариваясь на своем шелестяще-подсвистывающем языке с островитянками.

Я с ходу окунулась в прозрачную воду, теплую как парное молоко. По песчаной отмели уже бродила Тиальса, вооруженная маленьким сачком и авоськой, сделанной из обрывка рыбачьей сети. Мы вместе занялись добычей моллюсков, которых особенно много было на той стороне, где в наше озеро впадала мелкая, но быстрая речушка. Процесс был несложным: нащупать ногой в рыхлом песке на дне ребристую шершавую раковину, подцепить ее сачком, прополоскать и бросить в авоську. Моллюски здесь расплодились в огромном количестве, и можно было себе позволить брать не все подряд, а выбирать самые крупные.

С водорослями было еще проще. Ближе к середине нашей бухточки у самой поверхности колыхались плотные серо-зеленые шарики размером от боба до среднего яблока, образуя причудливые по форме скопления. Мы не стали сразу вытаскивать их из воды, а пригнали пару таких «туч» к берегу и оставили до поры до времени. После недолгой варки в подсоленной воде шарики уплотнялись и уменьшались в размерах, приобретая вкус, практически неотличимый от орехов кешью, что сразу сделало меня одной из ярых поклонниц этого «озеропродукта», благо недостатка в нем не было.

Пока все это варилось и пеклось, мы распотрошили корзину с фруктами, наскоро перехватили по многослойному бутерброду и запили предусмотрительно припасенным холодным напитком на меду. Потом успешно распугали рыбу плеском и хохотом, устроив шумную возню и беготню на мелководье, наплавались и нанырялись до зеленых чертей в глазах и облазали ближайшие глыбы и уступы в поисках лучшего места для принятия солнечных ванн. В последней затее, правда, я участия не принимала, поскольку загорать не собиралась, а устроилась у самого берега по шею в прогретой воде и, умостив голову на плоском замшелом камне, бездумно смотрела в ярко-синее высокое небо, наблюдая за причудливыми перемещениями легких белоперых облаков…

Из блаженно-расслабленного состояния меня вывела неугомонная Дильна, притащившая очередной трофей. Им оказался краб размером с тарелку — зеленовато-бурый с черными крапинами, колючий и перепуганный вусмерть. Я всегда была неравнодушна к этим забавным существам, поэтому немедленно умилилась, глядя в попеременно моргающие глаза на длинных стебельках, и попыталась погладить его по массивной суставчатой ноге. Он же категорически отказался отвечать мне взаимностью: распластался на мокром песке и, зажмурившись от собственной наглости, слегка щипнул меня клешней за палец. Потом, втянув глаза и ноги, замер, изображая не то глубокий обморок, не то скоропостижную кончину. Я чмокнула в холодный нос надху, смущенную невоспитанностью своей добычи, поднялась и пошла к огню, неся краба перед собой за бока.

Остальные тоже вспомнили, что уже скоро полдень, а мы еще ни в одном глазу, и стали подтягиваться к нашему импровизированному столу, выглядевшему очень даже привлекательно. Совмещая оживленную болтовню и шутки с поглощением разных вкусностей, я пыталась убедить краба в своих добрых намерениях, но несговорчивое членистоногое продолжало изображать сломанную игрушку, даже моргать перестало. Впрочем, когда ему предложили кусок политой вином сочной мякоти печеного моллюска, он оживился и заработал клешнями, отщипывая малюсенькие кусочки и деликатно засовывая их в рот. Оставив гостя на попечение Гисы, я активно включилась в бурный дележ последней кисти винограда и отвоевала ее в неравной борьбе. Правда, позволила всем желающим по разу от нее отщипнуть.

Время летело незаметно. После трапезы мы вздремнули в тенечке под охраной бдительных рысьих очей, потом снова купались, играли в прятки в лесу и в догонялки на отмели, кормили с рук странных длинноклювых и хохлатых птиц, которые случайно залетели на озеро и устроили в нашем лагере настоящую ревизию. Не знаю, что именно пытались они отыскать с усердием озабоченных карьерой таможенников, но после того, как их угостили сыром и хлебом, прониклись к нам доверием и не стали настаивать на выворачивании карманов. Они еще немного поговорили с нами на своем курлыкающем языке, позволили погладить переливчатые крылья, а потом вспорхнули, подобно порыву радужного ветра, покружили над озером и, протяжно перекликаясь, улетели вверх по течению реки, оставив на память блестящее оливково-черно-золотистое маховое перо.

Во время обеда подружки пустились в обсуждение деталей предстоящего торжества (вернее, даже двух — свадьбы и коронации), усиленно пытая меня насчет настроения: им показалось, что для счастливой невесты у меня недостаточно убедительное лицо. Пришлось признаться, что я жутко нервничаю, и милые подруги поспешили заверить, что повода для этого пока нет, вот потом… Особенно старалась Эльорина — единственная замужняя дама в нашем тесном кругу. Она так расписала ужасы семейной жизни, что чуть не довела следующих кандидаток в невесты в лице Альниолы и Тиальсы до потери чувств, а меня — до колик от хохота.

Постепенно разговор перешел в другое русло. Представляю, как щедро икалось нашим парням! В конце концов, озвучился вопрос: чем, интересно, заняты сейчас они?

— Уж мое-то сокровище наверняка все в трудах, аки пчела! — махнула я рукой. — В последнее время совсем зажужжался, даже в трапезной встречаемся через раз…

— Это у него с перепугу аппетит пропал! — подколола Джанива.

— Или свои королячьи дела хочет переделать авансом, а потом закатить медовый месяц года на два! — радостно подхватили сестрички.

— Столько сладкого для здоровья вредно!

— Ничего, мальчик у тебя крепкий, выдержит! Раз уж отважился жениться…

— А может, еще передумает?

— И будет на радостях двое суток пить без передышки, а на третьи застрелится из камнемета!

— С похмелья?

— От скуки!

— Это если выживет после объявления об отмене свадьбы!

— Но ты же у нас девушка добрая, сразу насмерть не убиваешь…

— А кто ему виноват? Видели глазки, что выбирали, так теперь кушайте — не поперхнитесь!

— Вот-вот: каждый сам кузнец… гвоздям для своего же гроба!

— Да ну вас! — Я, устав смеяться, махнула рукой на расшалившихся подруг, поднялась и пошла по берегу вдоль кромки воды.

Полуденная жара спала, но природа, казалось, продолжала дремать, разнежившись на солнце. Ветер стих, примолкли птицы, лишь мерный шум близкого водопада нарушал тишину. «Передумает… Может, и передумает. Я и в себе-то не уверена, честно говоря. Если бы можно было все оставить, как есть… Зачем, спрашивается, мне эта корона, власть и прочие головные боли в том же роде?! С другой стороны, ради ребенка я и не на такое отважусь. А с третьей стороны — только ли ради него? Себе-то врать не стоит: жить без моего прекрасного принца — вернее, уже короля — конечно, можно, в том смысле, что о добровольном расставании с этим светом и речи не пойдет, но насколько такое существование вперемешку с болью и тоской будет похоже на жизнь?!»

До сих пор я никому, даже самой себе не признавалась, как много стал он для меня значить, как холодно, пусто и одиноко без него и насколько моя хваленая способность радоваться любой мелочи зависит от его присутствия в пределах досягаемости… Если бы меня вернуть сейчас на несколько месяцев назад и предложить на выбор — прежняя жизнь в мире цивилизованном и рациональном или снова этот непростой путь, начавшийся в ночь на первое декабря в завьюженном диком ущелье, — даже раздумывать бы не стала, предпочитая второе. Да, было нелегко — и трудно, и страшно, и больно — и всякое случалось, но ни плохое, ни хорошее не прошло бесследно, и речь совсем не о короне. «Встретились два одиночества», вернее, две половинки, научились ценить, понимать и беречь друг друга — разве этого мало? Так с чего бы мне отказываться от посланного богами счастья, за которое к тому же заплачено сполна и совсем недешево?!

Так, рассуждая сама с собой, шаг за шагом я добралась до водопада и остановилась в нерешительности, прикидывая, как бы взобраться на преградившую путь горку. Линга, бесшумней привидения возникшая рядом, как всегда из ниоткуда, подтолкнула меня плечом. Я обернулась, разглядела заросшую тропинку, почти незаметную в густой траве, и решительно зашагала по ней в обход.

Через некоторое время стежка вывела на желанную возвышенность, и я с блаженным вздохом опустилась на густую траву в тени старого дерева, с удовольствием обозревая открывшийся дивный вид. Теплый ветер обдувал мое разгоряченное лицо, шелестел светло-зеленой листвой, заставляя стайки черно-синих и желто-белых полосатых бабочек танцевать над куртинами цветов. Над головой пересвистывались птицы, в траве на все лады оглушительно стрекотали кузнечики…

Мысли, неторопливо бредущие вразнобой, все-таки свернули на проторенную ранее тропу. Интересно, что же он сейчас поделывает, мой будущий супруг? Словно в ответ на этот невысказанный вопрос где-то на самой окраине расслабленного сознания запульсировал «маячок» — мои сенсоры что-то нащупали среди окружающего безмятежного пейзажа. Я недолго думая вкруговую запустила «поисковую сеть» во всю ширь и даль, на которую только была способна. Первой отследила надху, она подозрительно щурилась, глядя в том же направлении — видимо, уловила мысли кого-то постороннего. На очереди наш лагерь, там все спокойно. Кони отдыхают в тенечке, девчонки увлеченно гоняют набитый шерстью кожаный мяч на расчищенном от камней участке пляжа. Вот, значит, как — никто и не подумал встревожиться по поводу моего отсутствия?! Нет, я, конечно, догадываюсь, что подруги попросту проявили такт и должное понимание, позволив мне побыть в одиночестве, тем более под охраной Линги, но какую-нибудь бяку я им все равно устрою — просто из вредности…

Дильна, несущая вахту на краю опушки, настороженно поводит ушами — ее тоже явно что-то беспокоит. Янтарно-желтые глазищи недобро сузились — не натворила бы она лишнего в своем рвении допущенного к серьезному делу новобранца! Я окликаю Лингу, та понятливо кивает и сосредоточенно прикрывает глаза. Я продолжаю наблюдать, благо при таком расстоянии происходящее — как на ладони. Дильна вздрагивает, и через некоторое время вздыбленная шерсть на загривке принимает обычное положение. Правильно, ведь опасности никакой нет, просто больше для порядка хотелось бы знать, кого это занесло в облюбованный нами уголок природы.

Я, игнорируя оленей, белок и прочую живность, переместила искристое полотно «сети» в интересующем направлении. Медвежонок, поглощенный ловлей рыбы в глубоком ручье, ненадолго завладел моим вниманием — уж больно забавное было зрелище! Потом я невольно отвлеклась на не поделивших что-то барсуков, но резко усилившаяся пульсация «маячка» заставила меня сосредоточиться.

Так-так, и кто это тут у нас? По малоезженой дороге, примерно в паре километров от нашей стоянки — если считать напрямик через лес, — неспешно двигался длинный пестрый фургон, запряженный шестеркой сытых лошадей. На козлах восседают бок о бок двое оживленно беседующих молодых людей вызывающе спортивной наружности, рядом трое всадников, и внутри — еще человек восемь. Судя по ощущениям, по меньшей мере, четверых я знала настолько хорошо, чтобы узнать их даже сейчас…

Идея созрела мгновенно. Я толкнула Лингу локтем:

— Уважаемая надха, что вы скажете, если мы…

Огромная кошка несколько секунд пристально смотрела на меня и наконец расфыркалась, потешно сморщив нос и сощурив изумрудные глазищи — смеялась. Ей, как всегда, не потребовалось никаких объяснений. Оставалось только подбить на задуманную каверзу остальных.

Впрочем, недаром говорится: скажи мне, кто твой друг… Моя шальная идея была встречена буквально на «ура!». Девчонки тут же забросили до лучших времен и керль, и спрок (местную разновидность футбола), оставили на вахте у костра Тиальсу и главную шушку, в два счета привели себя в надлежащий вид и, повскакав на неоседланных лошадей, ринулись вслед за мной.

Гнедые коняги, неторопливо попиравшие копытами плотный дернистый грунт лесной дороги, были просто вынуждены остановиться, когда в трех метрах перед ними приземлились две надхи и одновременно продемонстрировали в оскале все свои нешуточные зубы до единого, давая понять, что настроены серьезней некуда. Передняя пара упитанных рысаков даже честно попыталась встать на дыбы, а уж выражение на их мордах было до того сходным с таковым на лицах обоих возниц, что я от смеха съехала со спины Агата намного раньше и быстрее, чем собиралась вначале.

— Кошелек или жизнь!!! — Хвала папе-офицеру, наградившему свою дочь голосом, вполне командирским от рождения! Взведенный арбалет в моих руках и высыпавшая из кустов группа неулыбчивых девиц при оружии на изготовку и с лицами, размалеванными сажей в духе коммандос, придавали моим словам особый вес.

Челюсти всадников и возниц-атлетов синхронно сбрякали в примятую траву. Оно и понятно хотя бы потому, что о разбойниках в этих краях не было слышно добрых полвека.

— Лучше жизнь, потому что деньги нужны как никогда! — отозвался веселый звучный голос, и высокий медноволосый красавец легко выпрыгнул из фургона, раскрывая мне гостеприимные объятия.

— Папаша Хелль!!!

Звонко цивкнула тетива, и все машинально пригнулись. Я же, бросив следом за арбалетом стрелу, предусмотрительно вынутую мною из желоба еще в лесу, торопливо шагнула навстречу, поскольку никому не собиралась уступать право первой повиснуть на этой шее.

— И с чего бы такая нужда в деньгах, что даже с бедными разбойниками поделиться жаба давит? — поинтересовалась я, обменявшись между делом приветственным шипением с двухголовой змейкой. — Неужели на старости лет стал домовитым?!

— Да вот, видишь ли, — развел руками «золотой голос королевства», лукаво улыбаясь, — мой лучший друг, сын тоже лучшего друга, собрался наконец-то жениться…

— Так пусть у него и болит голова!

— Да, но подарки? Для невесты, например?

— И вправду — чего это я?! — Мне пришлось-таки освободить место на его шее для остальных стоявших в очереди желающих, которые с радостным визгом повисли на ней целой гроздью, заставив барда взывать к их милосердию и громко сетовать на преклонный возраст.

Прочие «пострадавшие», ухмыляясь до ушей и оживленно гомоня, уже обменивались приветствиями с «грабителями».

— Ну, здравствуй, медно-каштановая! — Ворх, сияя как начищенная шпора, передал меня с рук на руки весело скалящемуся Сотресу. — Что, все жалованье в карты просадила? Или нет — наверняка проспорила и теперь на большой дороге промышляешь?

— Ты, как всегда, неправ, мой мудрый серый брат… хоть и бывший, — фыркнула я, ответно чмокая в щеку Тарглана, — так что даже не надейся на снисхождение по знакомству!

— А то в другое время от вашей светлости его дождешься!

— Начинается! — возвел очи к небу Призрак, подбирая поводья.

Сотрес тоже хотел было добавить что-то в тему, но ему помешал дородный добродушный дядечка, основательно похожий на чернявого Деда Мороза, разве что борода у него была покороче. Он деликатно покашлял в кулак, обратив на себя наше внимание, и с поклоном поинтересовался:

— Что же вы собираетесь делать с нами, господа грабители?

— Как что? Грабить! — пожала плечами я.

— И пытать! — кровожадно добавила Джанива, небрежно поигрывая самым большим кинжалом и подмигивая Ворху. — А за кое-кого потребуем выкуп. Так что вам троим, господа, остается только молиться всем богам по очереди — в любом порядке — и надеяться, что вы дороги нашему величеству хотя бы как память о былых совместных похождениях!

Почему-то никто из указанных троих не возражал, да и все остальные приняли свой жребий со смирением. После двухчасовой пытки купанием, вином и деликатесами пленники не вынесли мучений и охотно раскололись все как один, выдав последнюю «государственную тайну». Оказывается, задолго до восхода солнца король со товарищи изволил отбыть на рыбалку, а вышеупомянутые товарищи решили под это дело устроить ему вечеринку по поводу прощания с холостой жизнью. Они, совместно тряхнув кошельками, пригласили труппу бродячих циркачей-комедиантов — старых знакомцев нашего барда, предводителем которых и был тот самый «Дед Мороз», — и наняли стайку «ночных жаворонков», ожидаемых чуть позже. Что ж, ничего себе задумка…

Только после нашего вмешательства, разумеется, все стало выглядеть совсем по-другому. Ворх, Сотрес и Тарглан должны были оставаться в «плену», пока их не выкупит король или еще какой-нибудь сочувствующий элемент. Выходцы с побережья ничего не имели против и уже вовсю строили глазки — каждый своей зазнобе, а вот не в меру честное выражение прекрасных очей Призрака заронило в мою душу смутные сомнения, но я махнула на них (на сомнения) рукой. В конце концов, каждый волен веселиться в меру своих способностей!..

Артисты получали полную свободу действий, разве что состав труппы несколько изменился после того, как в нее добавилась парочка новых лиц. Кроме, само собой, меня пылкое желание поучаствовать в маскараде изъявила Альниола, и, надо полагать, не только потому, что продолжала заботиться о моем самочувствии: ее ненаглядный Тханимар тоже сейчас рыбачил на Радужном озере в компании с королем и прочей братией. Оставалось лишь замаскироваться как следует, и мы рьяно принялись потрошить сундуки с костюмами, воплощая в жизнь давешнюю угрозу насчет грабежа.

Подруга быстро нашла себе наряд по душе и преобразилась в очаровательную Ольфинию — Королеву Цветов, персонаж старых местных сказок. Лицо скрыла изящная полумаска, волосы — длинный зеленый парик, украшенный ажурной короной из цветущих ветвей и листьев. Пышное, но легкое платье — сплошь из разнообразных бутонов, обсыпанных «пыльцой» из мельчайших блесток и усаженных яркими бабочками, — оказалось ей несколько длинновато и широковато в талии, но с помощью женской половины труппы это вскоре перестало быть проблемой.

Зато я никак не могла определиться и продолжала сосредоточенно перекапывать коробки, отвергая костюмы один за другим. Наконец найденное привело мою привередливую светлость в дикий восторг. Я тут же облачилась в новый прикид и вышла из фургона покрасоваться, а разом наступившая тишина только лишний раз утвердила меня во мнении, что выбор сделан верно. Это была приталенная недлинная рубашка с расширяющимися книзу рукавами чуть ниже локтя и расклешенные штаны из такой же тонкой невесомой полупрозрачной материи с черно-бело-васильково-ржаво-коричневым струйчатым рисунком и множеством блесток. В целом получалось весьма скромно, поскольку закрывало меня от шеи до щиколоток, но… это если стоять не дыша и по стойке «Смирно!».

При малейшем движении (даже глубоком вдохе) одеяние, имитирующее ажурное оперение какой-то экзотической птицы, превращалось в набор шлиц, разрезов и разнокалиберных прорех, обрамленных узкими клиновидными лоскутками, так что в итоге площадь прикрытого тела сводилась к минимуму и откровенно стремилась к нулю. В комплекте шел головной убор в виде стилизованной птичьей головы с широкой полумаской. Целый каскад пышных пестрых перьев и невесомых золотистых лоскутков спускался почти до пояса, что особенно порадовало, ведь отросшая медно-каштановая грива нарушила бы всю маскировку. От парика пришлось отказаться в любом случае: день был по-летнему жарким, вечер ожидался ему под стать, а я своим серым веществом слишком дорожила, чтобы позволить ему свариться вкрутую, пусть даже и ради классного розыгрыша…

ГЛАВА 5

Через полчаса, оставив пленников изнемогать под изощренными пытками расшалившихся девиц, мы уже тряслись в пестром фургоне по заросшей лесной дороге. Отдохнувшие лошади, пофыркивая и встряхивая заплетенными в мелкие косички гривами, бодро перебирали копытами, а мы, удобно устроившись на пухлых тюфяках, набитых свежим сеном, старательно подпевали Вальгранарху, который вдохновенно выводил своим удивительным голосом озорную песенку о трех сестрах-близнецах, удачно дурачивших своих женихов.

Я неожиданно для самой себя расчувствовалась и припомнила старый хит из репертуара «Веселых ребят». Песенка настолько пришлась ко двору, что с третьей попытки ее пели все хором, включая возниц на козлах, даже лошади притопывали в такт:

Неожиданно меня снова «повело». Я отогнула край пестрого тента и выглянула наружу. Мы подъезжали к развилке, а по одной из двух оставшихся дорог, если верить моим сенсорам, двигался другой фургон с десятком людей. Наш экипаж добрался до перекрестка раньше. Через некоторое время стало ясно, что предчувствия меня не обманули: это явились девочки тетушки Оллии в сопровождении двух ее помощников.

Я была искренне рада встрече, ведь большую часть «пташек» знала по недавнему походному прошлому, и девчонки совсем неплохо проявили себя в качестве сестер милосердия. Троих, видимо, взяли из числа новеньких, и я только присвистнула, навскидку оценив их внешние данные. Альниола толкнула меня локтем в бок:

— Как ты находишь это пополнение в тетушкином «птичнике»?

— Одно скажу, — голос можно было и не понижать, потому что процесс взаимных приветствий и представлений проходил достаточно шумно, — друзья познаются не только в беде. Прикинь, в какую сумму обошлось приглашение на вечеринку этаких «пичужек»!

— Уж Оллия своего не упустит! — согласно кивнула моя заметно помрачневшая подружка.

Я подозрительно взглянула на нее:

— И почему «на небе тучи»? Так заботишься о кошельке своего возлюбленного?

— Черт бы с ним, в смысле — с кошельком! — призналась Альниола, мрачнея еще больше. — Думаю: не зря ли мы с тобой все это затеяли…

— Ты замужество имеешь в виду?

— Нет. — Подруга не поддержала шутки. — Мальчики явно собираются оторваться на всю катушку, а наши-то красавцы, как ни крути, тоже ведь живые люди…

— Не спорю. И что с того?

— И то — чем больше я об этом думаю, тем все меньше меня привлекает роль зрителя при возможном развитии событий! — отчеканила моя сообщница. — Сама же говорила: меньше знаешь — крепче спишь!

— Ты думаешь…

— А ты не думаешь?! — в упор спросила Альниола, сдвигая маску на лоб.

Я добросовестно пошевелила извилинами, пристрастно допросила интуицию и как следует прислушалась к пресловутому голосу сердца.

— Нет, не думаю! — Таков был мой окончательный вердикт. — Может, это и глупо звучит, но своему сокровищу я вполне доверяю, да и по поводу твоего, кстати, у меня душа почему-то спокойна.

— А если все-таки…

— Вот когда «все-таки», тогда и буду голову ломать! — Я решительно тряхнула волосами. — А сейчас желаю получить все возможное удовольствие от нашего маскарада! И тебе то же советую! В конце концов, на месте разберемся, что к чему и почем.

— Знаешь, а мы ведь можем и сами…

Заметно повеселевшая подруга не договорила, явно сама пораженная мыслью, столь неожиданно пришедшей в ее замаскированную париком голову. Мне потребовалось некоторое время, чтобы прикинуть, о чем тут может идти речь.

— В смысле: мы можем и сами оторваться на всю катушку с кем-нибудь из других мальчиков? — осторожно уточнила я на всякий случай.

— Нет, — хихикнула зеленоволосая Королева Цветов, подмигивая мне. — В смысле: отбить немного хлеба у «ночных жаворонков». Раз уж ты так уверена, что им с нашими женихами не светит… а нам?!

Я молча пожала ей руку и решительным жестом надвинула маску на глаза.

Наше прибытие в живописный лагерь на берегу озера вызвал у «мальчиков» бурю восторга. Они успели нарыбачиться, наохотиться, воздать должное напиткам и деликатесам и теперь жаждали общения и зрелищ. Общими усилиями в рекордные сроки была подготовлена площадка для выступлений, и бродячие артисты показали, на что способны.

Мы с Альниолой были на подхвате — «подай-принеси, подержи-завяжи, стой там — иди сюда, с Новым годом — пошел на фиг!» — поэтому поневоле просмотрели всю программу в деталях. Впрочем, жалеть не пришлось: зрелище было что надо! Забавные фокусы и трюки на высоко натянутом канате, акробатические выкрутасы и чудеса гибкости, пантомима и жонглирование сольное и коллективное — в общем; всего в двух словах не опишешь. Под конец они еще и небольшой спектакль разыграли — что-то убойно-прикольное о похождениях безработного наемного воина, беглого вора и колдуна-недоучки — с привлечением в массовку не только нас, но и зрителей…

Артистов долго не отпускали с импровизированной сцены, забрасывали цветами и монетами, сотрясая душистый вечерний воздух восторженными криками. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, пока наш мудрый король не напомнил, что одними развлечениями жив не будешь, и нас повели к давно разведенным кострам, чтобы угостить, «чем боги послали». Сегодня, видимо, служба доставки от небожителей работала особенно хорошо, так что потчевали нас всевозможными вкусностями наперегонки. Я с удовольствием усидела приличную миску наваристой, пахнущей дымком ухи, несколько многослойных бутербродов, кусок восхитительно пышного пирога с клубничным вареньем и перепробовала все фрукты, оказавшиеся в пределах досягаемости; только вино пить не стала, ограничиваясь тем, что честно чокалась после каждого тоста.

Из-за плеча подруги я незаметно наблюдала за своим будущим супругом, расположившимся неподалеку. Сидит себе, удобно привалившись к стволу поваленного дерева и подогнув ногу в зашнурованном «через раз» высоком сапоге — простая синяя рубашка нараспашку завязана узлом на животе, рукава закатаны по локоть, волосы небрежно стянуты в хвост, из которого выбилось несколько распушившихся «дорожек», а из украшений только мерцающий в наступающих сумерках пояс… Надо же, как ему понравилась последняя покупка, даже на рыбалке с ней не расстается! Впрочем, это изделие из кожи южной глубоководной рыбы, что называется, и в огне не горит, и в воде не тонет, ему в принципе сносу нет…

И, как обычно, успевает все: тосты провозглашать и слушать пошлые анекдоты на свадебную тему в исполнении Дзуроха (на ухо, конечно, только я-то все равно слышу!), разливать вино и нагло тырить из-под носа у Стального Барона обожаемые обоими жареные ребра, пользуясь тем, что тот отвлекся, между делом строя глазки (вернее, глазик) одной из прибывших красавиц… А еще — заразительно хохотать над байками и обмениваться шутливыми тычками с Вальгранархом, спорить с Халиссом и перебрасываться репликами со всеми сидящими у огня…

Какой же он все-таки… Самый красивый и необыкновенный, самый обаятельный и притягательный, самый… любимый и единственный!.. То время, что мы провели врозь, вспоминается сейчас как бредовый кошмар, отзываясь глухой болью где-то в глубине сердца. Наверное, так было надо — пройти через этот мрак, чтобы потом суметь в полной мере оценить посланное тебе небесами…

Дин, видимо, почувствовал мой взгляд, потому что неожиданно повернул голову и вскинул на меня глаза, но я и не подумала отворачиваться. Наоборот — встряхнула своей перисто-лоскутной гривой, подмигнула ему и кокетливо повела плечиком. Он заинтересованно прищурился, окинул меня взглядом и даже успел улыбнуться, но тут зазвучала музыка, и глубокий голос нашего вечно юного барда привлек всеобщее внимание.

Пока мы, боясь лишний раз громко вздохнуть, слушали новую песню о цветке, влюбленном в звезду, совсем стемнело. Искры от костров, устремляясь к бархатному небу, казалось, добавляли блеска алмазной россыпи созвездий, а пляшущие багровые отсветы придавали всему какой-то фантастический вид. На кустах, окружавших поляну, распустились мелкие белые цветы, наполнившие ставший прохладным воздух тонким ароматом, вокруг них роились разнокалиберные мотыльки, а над головами время от времени бесшумно проносились не то ночные птицы, не то летучие мыши, нисколько не пугаясь нашей весьма шумной компании.

Следующая баллада была посвящена недавним событиям, которые благополучно завершились в День Весеннего Равноденствия. Герои, как и их подвиги, были несколько приукрашены в силу традиций — так, самую малость, — но в целом оставались максимально приближенными к реальным. С особым удовольствием я выслушала все, что пелось обо мне, любимой. Сочинитель не поскупился на лестные эпитеты: я и «посланная богами путеводная звезда», и «сражающая красотой», и «проникающая взором за Предел», и «дарящая тепло и свет», и даже «возвращающая к жизни»… Что ни говори — мелочь, а приятно!

Во время очередной баллады я успела перешушукнуться с Альниолой, та передала мою идею артистам, сидевшим чуть подальше. Когда смолкли восторженные крики в адрес Папаши Хелля, который скромно раскланивался в ответ на восхваления, мы завели новую песню. Вообще-то новой она была только для здешних слушателей, на моей родине это — уже вполне заслуженный хит из репертуара Пугачевой. Не догадались? Под одобрительный хохот и дружеские комментарии мы слаженно выводили слова разученной по дороге песенки о Луи Втором.

Новинка сезона прошла на «ура!». Король с глубоким пониманием отнесся к нелегкой судьбе незнакомого коллеги, даже вроде бы прослезился, но под конец уже вовсю подпевал нам, активно дирижируя обглоданным свиным ребром:

До глубокой ночи в лагере дым стоял коромыслом. После песен музыканты, отдыхавшие вместе со всеми у костров, грянули нечто убойно-зажигательное, и мы повскакивали с мест. Массовые танцы перемежались номерами «культурной программы». Один синхронный стриптиз на четверых чего стоил! Причем в качестве шестов новеньким «пташкам» служили тяжелые трехметровые копья, которые на всякий случай поддерживались менее упитыми мужчинами. Как только их (в смысле — мужиков) удар не хватил: девчонки такое выделывали, что копья просто раскалились, а украшавшие их вымпелы при полном безветрии рвались к небесам!.. Монеты, звеня, так и сыпались им под ноги — вполне заслуженно, даже я бы не удержалась и швырнула пару золотых, если бы таковые смогли заваляться в моем костюмчике. А ведь еще была местная версия «танца живота» — в продуманно изодранной кольчуге и с кинжалами, а еще…

Во время «хоровода» меня угораздило столкнуться нос к носу со Стальным Бароном, и он моментально разгадал, кто скрывается под птичьей маской (как только умудрился, до сих пор не понимаю, а он сам не сознается!). Пожалуй, в первый и в последний раз в жизни я видела настолько изумленное выражение на этом всегда бесстрастном лице! Его единственный уцелевший глаз, который стал теперь почти квадратным, едва не покинул отведенное природой место, но сказать Ольгвар ничего не успел — я схватила его за руку и, умоляюще глядя, отрицательно покачала головой, прижав палец к губам. Целую минуту он потрясенно разглядывал меня с головы до ног, а потом, вымолвив: «С ума сойти!», расхохотался до слез и отошел в сторону. Мы еще несколько раз оказывались рядом, но верный друг, встречаясь взглядом со мной, уже ничего не говорил, только весело подмигивал и начинал совершенно неприлично ржать в голос, явно предвкушая дальнейшее развитие событий.

Я давно потеряла из виду свою напарницу и не знала, что там вытворяла она, мой же расходившийся не на шутку энтузиазм настойчиво требовал выхода. В конце концов, независимо от результата нужно получать удовольствие от процесса! Я веселилась от души, при этом старательно попадалась на глаза королю (держась тем не менее на некотором расстоянии) и не сводила с него чарующего взгляда, изо всех сил демонстрируя свой повышенный интерес и небрежно задвигая на задний план самонадеянных «пташек», положивших глаз на столь перспективный объект.

Потенциальные соперницы на удивление быстро поняли, что им здесь ловить нечего, и переключились на более доступные цели, благо их было в избытке и на выбор. А мне срочно пришлось ломать голову, как устранить совсем иное препятствие. Дело в том, что мною заинтересовался не только Дин — его ближайшее окружение тоже запало на экзотику в моем лице, по-прежнему скрытом от любопытных взглядов. Вот же … …! Именно их мне и не хватало! Пришлось в срочном порядке вспоминать навыки, наработанные в процессе посещения дискотек, и потратить некоторое время, чтобы ненавязчиво скрыться среди активно веселящихся людей.

Уловка удалась, но, стараясь держаться подальше от придворного мага и Халисса, я просмотрела-таки момент, когда король исчез из танцующей толпы. Удалился, так сказать, по-английски. К тому же неизвестно с кем… Нет уж, со мной такой номер не пройдет!

Мне тоже удалось покинуть «хоровод» незаметно для окружающих и скрыться в густых зарослях цветущего кустарника, окружавших место народного гуляния. Едва переведя дыхание, я огляделась и во всю ширь запустила свою «поисковую сеть». Ого, куда он успел забрести! В километре от меня по извилистой тропинке неспешно двигался искомый объект, сопровождаемый любимым скакуном…

Неожиданно в поле зрения мелькнула неясная размытая тень и растаяла за гранью восприятия. Попытка нащупать странный объект сенсорным полем благополучно провалилась, а я, превратившись на несколько долгих мгновений в неподвижное изваяние, колебалась и решала, стоит ли продолжать прочесывание местности в поисках причины любопытного явления. Впрочем, никакой опасности не ощущается, так что пусть живет, кто бы это ни был, а у меня другие заботы! Я успокоилась и шустро припустила в нужном направлении, стараясь не шуметь.

Вот когда мне снова пригодились мои сенсоры! Проскочив напрямик через лес — быстро, тихо и без единой царапинки! — я оказалась впереди короля и успела отдышаться, прежде чем танцующей походкой выступила ему навстречу, отвесив для начала глубочайший реверанс. От неожиданности он споткнулся на ровном месте, остановился и замер, глядя на меня во все глаза. Я же, не говоря ни слова и всячески выгибаясь в соблазнительном танце, обошла вокруг него и встала — ближе почти некуда, поводя плечами.

— Что тебе здесь нужно?

Спросить, как пройти в библиотеку!!! Или сколько сейчас градусов ниже нуля! Я протянула руку, ладонью легонько провела по его щеке, шее, груди, насколько позволяла полурасстегнутая рубашка; потом коснулась пальцами затейливой пряжки, украшавшей мерцающий в темноте пояс… Дин стоял не шевелясь и вприщур глядел на меня темными, без единого проблеска глазами, потом наконец подал голос:

— Оставь меня! — И добавил несколько мягче: — Не трать время зря, иди к другим.

Ага, разбежалась, только шнурки поплиссирую! Я упрямо тряхнула пышными перьями головного убора и снова протянула руку к пряжке. Дин качнул головой:

— Я же сказал, милая, оставь меня! Хочешь — возьми пояс в подарок, он дорогой.

Кто бы сомневался насчет вашего вкуса, наше величество! Я и не подумала отказаться, когда король, деликатно игнорируя мою руку, сам вытянул пояс и подал его мне. Правда, уйти с дороги я тоже и не подумала.

— Ты хочешь чего-то еще?

Ясное дело, не хлеба с маслом! Я, сдерживая смех, возобновила свои попытки смягчить его суровое сердце и чего только не выделывала, но… тщетно! Гранитное надгробие не однажды треснуло бы от зависти, глядя на это воплощение хладнокровия и неприступности!.. Голос Дина звучал по-прежнему спокойно и обидно-снисходительно:

— Иди к другим!..

Я отрицательно качнула головой и сердито фыркнула. Короля наконец озарило:

— Или ты должна заниматься только мной, а иначе останешься без денег?

Можно и так сказать, если хорошо подумать! Я кивнула и выжидательно склонила голову набок. Дин вздохнул, запустил руку в карман и, поймав меня за кисть, пересыпал в мою ладонь как минимум дюжину тяжелых золотых кружочков.

— Этого хватит?

Что ж, следует отдать ему должное: он свое душевное спокойствие — да и мое заодно — ценит совсем недешево! Я, едва не лопаясь от сдерживаемого смеха, склонилась в глубоком поклоне и неслышно ускользнула обратно в густую тень придорожных зарослей. Дин снова вздохнул, уже с явным облегчением, и двинулся дальше, а я сползла спиной по замшелому стволу дерева, трясясь от беззвучного хохота и утирая выступившие слезы свободной рукой.

Вдоволь насмеявшись, я основательно пригорюнилась: вот так, значит, совсем плохи мои дела — даже собственного без пяти минут супруга совратить не сумела! Позор джунглям, да и только!.. Впрочем, утешилась я довольно скоро, решив, что столь высокая степень «облико морале» моего возлюбленного тоже ничего себе открытие.

Плотно увязав «гонорар» в платок, чтобы не звякало, и приладив пояс поверх костюма, я двинулась вслед за погруженным в думы монархом. Если он решил, что так легко смог от меня отделаться, то мой святой долг показать ему, насколько он, бедняга, заблуждается… А уж меня насколько недооценивает! Да и насчет его хваленой прозорливости кто еще ему откроет глаза?!

Долго идти не пришлось. По всей видимости, королю просто захотелось искупаться в уединении, поэтому он ушел вдоль берега подальше от ходившего ходуном лагеря. Тишина здесь царила сказочная, даже листва не шелестела. Успела взойти одна из лун, теперь все вокруг было залито мерцающим зеленовато-серебристым светом и просматривалось как днем, если не лучше. Приходилось перемещаться короткими перебежками, то ныряя в густую тень деревьев, то залегая под кустами, то буквально влипая навытяжку в очередной шершавый ствол. В какой-то момент мне снова показалось, что впереди мелькнула размытая тень. Я замерла, прислушиваясь и присматриваясь, но, поскольку все было тихо и спокойно, двинулась дальше.

Буран меня все-таки учуял и едва не выдал с головой: радостно заржал, загарцевал и стал настойчиво подталкивать носом хозяина в нужном направлении; потом, явно недовольный проявленным к себе невниманием, пару раз дернул его зубами за рукав. К моему облегчению, все было напрасно — Дин только машинально потрепал жеребца по длинной гриве и рассеянно спросил:

— А ты-то чего беспокоишься?

«…не тебе ведь завтра жениться!» — додумала я и неслышно прыснула в кулак. Надо же, у него тоже душа не на месте, кто бы мог подумать… Небось опомниться не может от привалившего счастья!

Дин между тем стал раздеваться, а я, старательно прикидываясь еще одним обомшелым выступом вросшей в землю корявой глыбы, решила не отворачиваться. Во-первых, все что можно и нельзя уже видела, а во-вторых, с чего бы мне добровольно лишать себя возможности наслаждаться зрелищем купания серебряного коня?! Добравшаяся до зенита полная луна заливала призрачным светом притихший лес, причудливые нагромождения камней на берегу, безмятежно-спокойное зеркало мерцающей воды, над которым завивались первые пряди голубоватого тумана, и живое воплощение мечты о прекрасном принце верхом на сказочно красивом скакуне…

Они выходили на берег рядом с моим убежищем, и Буран, встряхиваясь, окатил меня градом теплых брызг. Дин хлопнул коня по мокрому блестящему крупу и отпустил пастись, а сам с блаженным вздохом растянулся в густой траве неподалеку. Я, осторожно поворочавшись на своем каменистом ложе, поросшем толстым слоем пушистого мха, умостилась удобнее, насколько это было возможно, и почти задремала, убаюканная туманной тишиной, когда явственное ощущение чьего-то присутствия заставило меня встрепенуться. Впрочем, чувства опасности не было, поэтому я снова позволила себе уснуть.

Разбудил меня Буран, громко заржав прямо над моей головой. Видимо, подходил к воде напиться и возжаждал человеческого общения. Хозяин свистом подозвал его, а я, моментально вспомнив, что и как, снова залегла за камнем. Было уже совсем светло, легкий утренний ветерок разогнал туман и украсил озеро веселой рябью, в кронах деревьев на все лады распевали птицы, а из-за ближайшего лесистого хребта показался ослепительно-алый краешек дневного светила.

Я почти по-пластунски перебралась вдоль берега немного подальше от насиженного за ночь места и позволила себе наконец-то выпрямиться в полный рост, потянуться всласть, поприседать и погнуться в разные стороны, разминая затекшие мышцы. Странно, кстати: ночью ведь было довольно прохладно, а я совсем не замерзла, несмотря на более чем легонькое одеяние и каменистое ложе, хоть и с моховой подстилкой…

Между прочим, умыться тоже не помешает. Я шагнула к озеру, осторожно водрузила на ближайший камень колпак и маску и несколько раз подряд зачерпнула полные пригоршни прохладной, прозрачной как слеза воды. Вытираться не стала, просто зажмурилась, подставила мокрое лицо ветру и солнцу и невольно улыбнулась, чувствуя, как теплые лучи ласково гладят кожу. Шевелиться отчаянно не хотелось, но я все-таки встала, снова пристроила на законное место порядком надоевшие детали карнавального прикида, отвернулась от ослепительно мерцающей на солнце воды… и оказалась носом к носу с королем.

Его величество как раз вырулило из кустов и от неожиданности вросло в песок, явно не веря своим глазам. В каждой руке царственная особа держала по сапогу, а одежда, свернутая трубкой и переброшенная через широкое плечо, мягко говоря, мало что прикрывала. Буран радостно заржал еще в глубине прибрежных зарослей, потом выбежал на берег и заскакал вокруг, от избытка чувств мотая головой, фыркая и взбрыкивая. Дин почему-то не разделял его восторга, во всяком случае, в голосе явственно сквозило раздражение:

— Ты вернулась или просто не уходила?

Я неопределенно повела плечами и сквозь прорези маски устремила преданный взгляд на горячо любимого монарха, тихо радуясь про себя, что восходящее солнце за моей спиной не дает ему возможности рассмотреть меня как следует.

— Или тебе денег мало?

Я подумала и кивнула: в конце концов, их и в самом деле почти никогда не бывает много! Дин успел взять себя в руки — с обычным бесстрастным выражением лица стянул с плеча свернутые штаны и вручил мне со словами:

— Вытряхивай все, что найдешь, и возвращайся к своим.

Теперь в голосе звучало лишь сдержанное порицание назойливой ослушнице, которая осмелилась не подчиниться королевской воле, поэтому я не стала озвучивать мысль о том, что самое ценное в этих штанах уже отсутствует. После добросовестной проверки всех имеющихся карманов удалось наскрести еще с десяток золотых, тут же продемонстрированных этой несговорчивой мужской особи. Дин равнодушно кивнул и протянул руку. Я непонимающе пожала плечами.

— Будь добра, верни одежду!

Бегу и спотыкаюсь!!! Я демонстративно убрала обе руки за спину и вызывающе вздернула подбородок. Дин, по-моему, даже слегка растерялся от подобной наглости.

— Что еще за шутки?!

— Никаких шуток, все вполне серьезно, — не выдержав, хихикнула я. — Просто без штанов наше величество смотрится куда интереснее — хоть на монетах чекань вместо профиля!

Дин оторопело уставился на меня остановившимися глазами. Потом очень медленно поставил сапоги на песок, протянул руку и за клюв стащил с моей головы перистый колпак вместе с маской. А я уже хохотала в полный голос, встряхивая волосами и утирая слезы кулаком с зажатыми в нем золотыми.

— Я должен был догадаться! — Король, не сводя с меня глаз, вертел в руках птичью голову. — А ты ведь наверняка ее сразу признал? — Он повернулся к своему коню и укоризненно спросил: — Даже предупредить не мог? Друг называется!

Буран возмущенно фыркнул, махнул на него хвостом и гордо удалился обратно в кусты, а я справедливости ради пояснила:

— Он всю дорогу пытался тебя просветить, но ты был слишком занят своими мыслями.

Дин развел руками:

— Что тут скажешь… Может, хотя бы штаны вернешь? Или присвоишь в качестве особо ценного трофея? О деньгах я уж молчу — заслужила!

Я широким жестом протянула одежду и тактично повернулась к нему спиной.

— Ты все-таки твердо решила нарушить условия?

— Это какие же? — Мое удивление было совсем неподдельным.

— Нам ведь нельзя встречаться наедине до самого дня свадьбы…

— Который давным-давно настал! — хмыкнула я, оборачиваясь. Дин, сидя на песке, заканчивал шнуровать второй сапог. — Напрягите память, ваше величество! Как там сказано в правилах: не до вечернего пира, не до первой брачной ночи, а «до дня, на который назначена свадьба». Солнце встало — встречай новый день! Какие могут быть претензии?! Тем более что мы общаемся вовсе не наедине, а при свидетелях.

— Неужели? — Дин поднялся и подошел ко мне.

— Да, мой король! Твой жеребец, например, чем не свидетель? И до кучи все семь богов, если им тоже не спится в такую рань…

Дин рассмеялся, качая головой, и нежно провел кончиками пальцев по моей щеке.

— Ты и впрямь чудо! — тихо сказал он, осторожно убирая с моего лица растрепавшиеся пряди. — Только тебе могла прийти в голову подобная идея…

— Просто мне было дико интересно, чем занимается мой жених. И что же я вижу?!

— И в самом деле — что? — осведомился вышеупомянутый жених, невинно хлопая своими роскошными ресницами.

— Кошмар! Бросает невесту накануне свадьбы в гордом одиночестве, пропадает неизвестно где, бражничает ночь напролет с кем ни попадя, раздаривает одежду девицам нетяжелого поведения, устраивает стриптиз для всех желающих, и мало того, что денег за это не берет, он сам швыряет золото направо и налево, не считая!

— Хорошо, — покладисто кивнул Дин, — будем считать меня уличенным в пьянстве, мотовстве и разврате. А что еще делать прикажете при такой невесте?

— Это при какой «при такой»?! — Я даже задохнулась от возмущения.

Дин красноречиво развел руками:

— При такой, которая перед свадьбой сбегает из дворца, грабит на большой дороге, похищает людей с целью наживы — да не кого-нибудь, а важных государственных служащих и представителей сопредельных государств… Теперь еще выясняется, что ко всему вдобавок она отбивает хлеб у «ночных жаворонков» и подсматривает за голыми мужчинами!

Нет, как вам это нравится?!

— Но, черт побери, откуда ты узнал?..

— Обижаешь! Только вот я и подумать не мог, что ты заявишься в наш лагерь, да еще в таком… гм!.. нетрадиционном одеянии… Где только выискала?!

— И что с того? — воинственно подбоченилась я, быстро поборов минутное замешательство.

— А то, что вы действительно друг друга стоите! — Насмешливый голос, раздавшийся откуда-то сверху, заставил нас обоих вздрогнуть. Бесшумная тень плавно соскользнула с дерева и прислонилась к замшелому стволу, скрестив руки на груди. — Кстати, госпожа «видящая», костюмчик просто потрясающий! Между прочим, там позарез требуется ваше присутствие, мой король!

Я навострила сенсоры: в лагере творилось что-то невообразимое.

— Надеюсь, не восстание с утра пораньше? — «ужаснулся» Дин, спешно влезая в рубашку. — С похмелья это совсем некстати!

— Похмелье? У тебя?! Это сколько же нужно было вчера выпить?!

Дин потупил взор и шевельнул бровью, но вместо него мне ответил Тарглан:

— Наш монарх заботится не только о себе! Верно ли я прояснил положение вещей, о золотоглазый повелитель?

— Ты читаешь не только в мыслях, но и в сердце, о уникум среди кочевников!

Обмениваясь церемонными поклонами, эти клоуны сохраняли на лицах приторно-любезное выражение.

— Товарищи высокородные господа, — я зачерпнула полные пригоршни воды и с наслаждением умылась: несмотря на ранний час, припекало уже не на шутку, — а это ничего, что я стою к вам… не совсем лицом?

Дин фыркнул и, закатывая рукава рубашки, повернулся к Призраку.

— Так что там все-таки за кутерьма?

— Небольшое стихийное бедствие в лице подруг одной нашей общей знакомой, которые на рассвете прибыли в лагерь, заставив немногих бодрствующих поверить, что это — начало белой горячки, а теперь требуют выкуп за пленников.

— Подожди-ка! — Я отвлеклась от процесса умывания и, стряхивая прохладные капли, обернулась к собеседникам. — А ты-то почему ты здесь?

Тарглан скромно пожал плечами и, насвистывая, обратил взор к небесам.

— Ты сбежал! Из-под носа у Джанивы и Линги?!

— Положим, с надхой мы давно нашли общий язык, что касается прочих… Меня, знаешь ли, прозвали Призраком задолго до того, как я побывал на том свете! А здесь я еще с вечера.

— И чем ты тут всю ночь занимался? — подозрительно прищурилась я.

— Кто-то должен был присматривать за такими шустрыми шутниками!

— Так вот кто мелькал в лесу! — озарило меня. — И укрывал меня ночью!

Мужчины переглянулись, король кивнул:

— С меня причитается.

— Причем я был там не один! — подмигнул Тарглан, выразительно поведя бровью в сторону особо пышных зарослей ивняка, непринужденно шелестящего неподалеку свежей серебристо-зеленой листвой.

— Так и знала! Линга, я ведь просила!

Заросли зашелестели с откровенной укоризной. Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила меня гневно запыхтеть в сторону невозмутимого Призрака:

— Значит, присматриваем? Это теперь так называется? А если бы моя затея насчет совращения удалась?!

— Мы бы просто начали обозревать окружающий пейзаж более пристально… И даже уши заткнули бы — наверное!.. И вообще, почему это вдруг только тебе можно любоваться голопузыми королями?!

— Во-первых, тут был всего лишь один голо… хм!.. пузый король. Во-вторых, в отличие от вас обоих мы с ним уже почти женаты. В-третьих, ты-то что нового рассчитывал увидеть?! А в-четвертых, могли бы хоть билеты для приличия купить — на такое-то зрелище!

Заросли отозвались громким насмешливым фырканьем, Буран — заливистым жизнерадостным ржанием, а мы… в общем, тоже не отстали.

— Все-таки почему такой переполох? Не хотят выкупать пленников или дерутся из-за очереди? — Я, подумав, не стала надевать надоевшую птичью голову, а с помощью ремешка пристроила ее на руку на манер лукошка.

Тарглан, посмеиваясь, объяснил, что Ворха сразу же, дружно скинувшись, выкупили «ночные жаворонки», которые теперь действительно спорят, каким образом и в какой очередности он будет с ними рассчитываться, причем возражения «покупки» никто в расчет принимать не собирается. Со вторым пленником возникли сложности другого рода: невеста заломила за Сотреса такую цену, что не хватило денег у всех присутствующих вместе взятых (оно и понятно — на рыбалку ведь собирались, а не в Лас-Вегас!), причем долговые расписки она принимать не желает и натурой брать отказывается. Несчастный впал в дикую панику и взывает к милосердию окружающих, потому что Тиальса явно вознамерилась его заполучить раньше времени, а он еще не созрел для семейной жизни, и вообще — чересчур молод и для себя-то пожить не успел! Так что вся надежда на нас…

От нашего хохота в озере испуганно всплеснула рыба и в лесу примолкли птицы. Дин, смеясь, подсадил меня на коня — очень кстати, надо сказать, потому что устала я просто жутко, — и повел Бурана в поводу, мирно беседуя с Призраком. А я, расслабившись насколько возможно, с удовольствием вдыхала свежий запах весенней листвы и цветов и жмурилась, подставляя лицо солнечным лучам, пробивавшимся сквозь шелестящие кроны. К разговору моих спутников прислушиваться было лень, тем более думалось о другом. Удивительно все-таки, насколько эти двое спелись! Призрак обмолвился недавно по этому поводу, как-то странно глядя в мою сторону, что лучше всего объединяет общая беда… Вот интересно, что именно имелось в виду? Или кто?!

ГЛАВА 6

В лагере творилось нечто среднее между юбилейным банкетом, в разгар которого вдруг обнаружилась пропажа виновника торжества, и восстанием Спартака в момент наивысшего накала страстей. Наличие трагической нотки в царящем бедламе объяснялось тем, что вечером все понадеялись друг на друга и в результате на утреннюю «поправку здоровья» не осталось даже вина, не говоря уже о «самодуре». К нашему прибытию все были озадачены решением двух всегда и всюду актуальных вопросов бытия: «Кто виноват?» и «Что делать?».

Виноватых, вернее, крайних, нашли быстро: ублаготворенные физиономии плененных соратников яснее некуда говорили о полном отсутствии у них неприятного состояния, известного в народе под названием «бодун». Поэтому отношение окружающих к этим счастливчикам выражалось коротко: «Вам-то хорошо!..»

Насчет «что делать» и вовсе был полный крах. Если даже кто-то что-то вчера и заначил, то вспомнить и отыскать это теперь не представлялось возможным — для включения памяти требовалась поправка здоровья. Заколдованный круг…

Под шумок я огляделась, пытаясь отыскать Альниолу. Мне было жуть как интересно, чем закончились ее попытки совращения собственного жениха. Ага, вот и она, уже без парика и маски. Орудует у костра, а штатный королевский чародей больше всего напоминает нашкодившего кота — увивается вокруг невесты примерно в десять раз усерднее обычного и преданно заглядывает в глаза при каждом удобном случае. «Это ж-ж-ж неспроста!» — как в свое время говаривал мудрый Винни Пух, правда, по другому поводу…

Готова спорить на свое годовое жалованье — а оно у меня, между прочим, очень даже немаленькое, — что все вместе взятые фокусы не помогли нашему отличнику магической и политической подготовки почуять подвох и устоять перед обаянием расшалившейся островитянки! Повелся-таки красавец-мужчина на зеленые локоны Королевы Цветов! Надо будет обязательно дознаться, в какой именно момент обольщения он открыл столь ужасающую для себя правду. Наверняка не сразу, если учесть ублаготворенный вид совратительницы высокопоставленных государственных служащих!..

Почувствовав мой взгляд, «Ольфиния» обернулась и расплылась в довольной улыбке. Я вопросительно подвигала бровями, кивая на Тханимара: мол, и как оно?! Альниола гордо вскинула подбородок и левую бровь — дескать, спрашиваешь! — и, покосившись на рыжекудрого штрафника, выразительно чиркнула себя по горлу большим пальцем, состроив потрясающе зверскую гримасу. Н-да, если учесть, что характерец у младшенькой дочурки нашего певца ненамного медовее моего собственного…

Додумать я не успела. Тханимар обернулся, встретился со мной взглядом и, продолжая что-то виновато бубнить слушавшей его вполуха возлюбленной, неожиданно улыбнулся мне краем губ и озорно подмигнул. Я опешила. Вот так так! Выходит, наш придворный чародей оказался на высоте и все-таки раскусил, кто прячется под изысканной маской, а соблазнить себя позволил, чтоб смешнее было?! Проделка вполне в его духе!

Хорошо, что и впрямь ни с кем пари не заключила, плакало бы мое годовое жалованье! Что ни говори, парочка из них получилась та еще. Интересно, сколько времени он будет ее за нос водить, пока сознается? Но каков герой: так рисковать нервами и, можно сказать, здоровьем, лишь бы любимая порезвилась вволю! Ничего не скажешь, утонченный способ дать понять зазнобе, что она неотразима… Мой, например, ненаглядный до такого не додумался!

Я рассмеялась и съехала со спины коня прямо в руки подоспевшего Дина. Он вопросительно посмотрел на меня, проследил мой взгляд, тут же оценил обстановку и, почесывая мизинцем бровь, задумчиво проговорил:

— Интересно, вы двое всем «жаворонкам» успели за ночь дорогу перейти, или хоть кто-нибудь из них сегодня да при деньгах?

— А тебе занять приспичило? Или хочешь добровольно помочь им заработать?! — Я недолго думая цапнула его рукой за бок в определенном, известном одной мне месте…

Одно из двух: либо все это время Дин упорно и плодотворно работал над собой в плане укрепления выдержки, либо просто успел хорошо меня изучить и ожидал подобной выходки. Во всяком случае, не подскочил, как это бывало прежде, вверх на четыре с половиной метра с душераздирающим воплем и даже не выплеснул на мою бедную голову три тысячи сто восемь цветистых выражений, а всего лишь несколько изменился в лице и о-о-очень медленно выдохнул сквозь крепко сжатые зубы.

Как ему это удалось, может знать лишь он сам или еще из богов кто-нибудь, но как он меня на месте не убил, не знаю даже я! Оставалось только радоваться, что при всех своих недюжинных магических способностях наш король так и не научился испепелять взглядом, иначе погребальный костер мне попросту не понадобился бы, а столь тщательно подготовленный свадебный пир быстренько превратился бы в не менее роскошную тризну. Людям-то, может, и все равно, за что бокалы поднимать, а вот мне…

Тем не менее было непохоже, что на этот раз удастся улизнуть безнаказанно. Дин успел отдышаться и теперь задумчиво смотрел на меня в упор. При этом он явно что-то прикидывал про себя и как бы между прочим вертел в руках тот самый переливчатый кожаный пояс — то складывал его вдвое и похлопывал по своей руке, то снова расправлял и подергивал за концы, словно проверяя на прочность. Я не на шутку струхнула, явственно прочитав на его лице дилемму: придушить меня сразу или для начала выпороть? С него, пожалуй, станется… разве что при свидетелях он буянить все-таки не будет, а наедине у меня, глядишь, и получится завешать королевские уши какой-нибудь подходящей случаю лапшой…

— На твоем бы месте я не стал на это рассчитывать всерьез! — прозвучал над самым ухом негромкий голос. Можно было и не оборачиваться — кто еще у нас умеет читать мысли? — А на месте венценосной особы я бы праведную месть отложил до после свадьбы, — продолжил Призрак, подмигивая королю.

Дин еще немного подумал, переглянулся с непрошеным советчиком, разулыбался до жути многозначительно и вернул мне пояс:

— Держи свой трофей и пойдем все-таки займемся делом.

Но подобный расклад не очень-то меня устраивал. Я подергала собравшегося уходить короля за широкий рукав:

— Дин! Вот насчет праведной мести…

Он вопросительно покосился на меня через плечо.

— Может, я во искупление грехов просто испеку внеочередную шарлотку?

Твердокаменная монаршая неприступность явно дала трещину.

— Во весь большой противень!

Дин заметно заколебался и взглянул на Призрака, но тот благоразумно помалкивал, глядя в голубую даль, поскольку тоже хорошо понимал, о чем идет речь. Я пустила в ход последний козырь:

— Даже прямо завтра! С утра!

Нокаут! Перед настолько изощренным искушением оказалась бессильной даже королевская выдержка. Дин с глубоким вздохом повернулся:

— По рукам. Тарглан свидетель!

— А куда же от него денешься! Надеюсь, он в ожидании своей доли хотя бы под порогом спальни караулить не станет, — проворчала я, пожимая протянутую руку, и мы двинулись-таки улаживать внутрилагерные проблемы.

С выкупом из плена замученного тяжкой неволей страдальца разобрались быстро, потому что я пожертвовала на благое дело честно заработанные за ночь деньги, которых как раз хватило с учетом положенной мне по праву скидки. Правда, при этом не упустила случая подпортить настроение радостно скалящемуся здоровяку — намекнула весьма прозрачно, что теперь он в долгу лично у меня, а учитывая, какие обычно я беру проценты… может, и зря он так настойчиво рвался из плена?

Дин в это время провел перекличку и быстро выяснил, кого не хватает в наших дружных рядах. Пришлось посылать спасателей, которым выдали ценные указания тщательно прочесать местность, причем делать это как можно более деликатно, дабы ненароком не оставить спасаемых заиками. Добровольцы браво козырнули, разбились на группы и отправились на все четыре стороны — для начала.

Мне пришлось помочь Альниоле в поисках Вальгранарха. Почему-то я совсем не удивилась, обнаружив его в компании доброй половины женской части населения лагеря. Увидев папеньку, который успел самостоятельно выбраться из пестрого фургона и, пошатываясь, брел к ближайшему костру, не выпуская из рук свой музыкальный агрегат (разрази меня гром, если я хоть когда-нибудь смогу правильно выговорить его название!), подруга присвистнула и сказала только: «Вот уж кто и впрямь оторвался на всю катушку!»

Темно-медная грива нашего вечно молодого барда теперь представляла собой немыслимое количество косичек, в которые были вплетены разноцветные ленты, низки мелких серебряных монеток и шелковые шнурки с кистями. Вместо привычного костюма с бахромой на нем из одежды, не считая впечатляющего количества отпечатков губной помады как минимум трех разных оттенков, красовался только намек на подобие римской тоги в сильно укороченном варианте. Его роль сыграл вкривь и вкось оторванный кусок прозрачной сиреневой ткани с вышитыми кое-где золотыми цветочками. Учитывая степень воздушности материала и наличие свежего утреннего ветерка, лично мне было непонятно, стоило ли так уж напрягаться в попытке подобным образом прикрыть обнаженку!

Певец, то и дело теряя прихваченные у кого-то из артисток остроносые шлепанцы, которые были размера на четыре меньше, чем требовалось, достаточно бодро добрался до костра, с удобством расположился на пенечке и стал настраивать инструмент. В ответ на несдержанный комментарий одного из проснувшихся собутыльников по поводу его модернистского прикида он только рукой махнул — «Как будто что-то новое увидел!» — и, послав комментатора по четко указанному адресу, грянул зажигательную плясовую.

На мою совесть выпало спасение обездоленного человечества. Тарглан ушел на поиски лошадей (кто-то повел их ночью поить и купать, но по дороге обратно устал и уснул в кустах, и беспризорные копытные радостно разбрелись по родной природе), поэтому делегация страждущих пришла бить мне гудящим с похмелья челом. Я сжалилась над своими соратниками и, отчаянно зевая, двинулась прочесывать окрестности.

Первый «клад» нашелся неподалеку и озадачил не на шутку. Я попыталась представить, кто и каким образом без видимого вреда для здоровья умудрился закопать ведерную флягу шиламугайского самогона в самую глубину огромного муравейника, — и мне стало нехорошо. Причем сделано это было еще до заката, потому что трудолюбивые членистоногие успели почти полностью восстановить порушенные галереи, скрыв от обычного глаза следы нежданного вторжения. Сейчас население гигантской колонии снова активизировалось и бодро кишело, устилая черно-рыжим шевелящимся ковром бугристые склоны двухметрового сооружения. Я наотрез отказалась травмировать свою слабую нервную систему путем воображения возможных путей спасения ценного продукта, посоветовала задействовать придворного мага и гордо удалилась, не дожидаясь его появления.

Вторая находка — двухлитровая бутыль крепленого бальдиарского вина — обнаружилась в дупле, до которого надо было добираться метров пятнадцать по ровному стволу, начисто лишенному каких-либо сучков или выступов. Я задержалась, чтобы понаблюдать, как самые активные страдальцы пытаются вскарабкаться на эту «мачту». Остальные в это время гадали, кто из них вчера был до такой степени «веселым», что умудрился не только не разбить бутыль и не убиться (во всяком случае, трупов поблизости не обнаружилось), но и не смог сегодня даже вспомнить о совершенном подвиге. Я оставила их развлекаться дальше и, уходя, подумала, что пора бы где-нибудь пристроить указатель типа «Летний лагерь имени Кащенко».

Еще одна заначка — немаленькая фляга «самодура» — мимоходом проявилась в седельной сумке, поверх которой была беспорядочно распределена всклокоченная борода храпящего во все тяжкие Дзуроха. Подивившись его способности спать при таком гвалте, я кое-как растолкала вождя кочевников и популярно ему объяснила, что будет, если соратники дознаются, насколько близко было счастье. Он оценил мою тактичность по достоинству: громко икая, выудил из-за пазухи бутыль тарнигальского белого вина, торжественно вручил мне с галантным, хоть и немного кривоватым поклоном, и снова отпал, обнимая сумку.

Поскольку в моем птично-эротичном костюме карманов предусмотрено не было, а пазуха отсутствовала в принципе, я решила, что пора переодеться. Разыскала Джаниву, которая у костра делила на всех рассол из бочонка с кислой капустой, реквизированного у предусмотрительных и запасливых артистов, заполучила свою сумку и ушла приводить себя в порядок.

По дороге к ручью мне попались наши рыбаки, успевшие проверить поставленные на ночь сети. Небольшая группа в разной степени загорелых аполлонов, облаченных только в подвернутые до колен штаны, бодро двигалась мне навстречу по лесной дороге. Они почему-то совсем не удивились, увидев меня, отвесили по церемонному поклону, а я подумала: может, стоит ввести подобную форму одежды при дворе — хотя бы в летнее время и для приемов сугубо местного значения?

Дин с Ворхом задержались. Бывший мудрый серый брат сначала пытался отговорить меня от смены костюма, потом предложил оставить его в качестве свадебного, гарантируя небывалый успех среди всех гостей поголовно. Дин почему-то закашлялся, а я, сокрушенно заметив, что в таком наряде в храм не пустят, пообещала подарить сей шедевр швейного искусства его невесте в качестве пижамы. Теперь закашлялся Ворх, а король, сохраняя полную серьезность, посоветовал мне долго не плескаться, потому что эта рыба жарится очень быстро.

Я козырнула свободной рукой и, в свою очередь, посоветовала проследить, чтобы никто не добрался до последней — самой большой — заначки, спрятанной во-о-он под тем полузатопленным выворотнем, иначе на свадебный пир гостям будет идти уже неинтересно, незачем и сложно физически — проспаться до вечера они даже с магической помощью не успеют. Король отвесил мне церемонный поклон, Ворх его передразнил, я ответила воздушным поцелуем, и мы разошлись каждый в свою сторону.

ГЛАВА 7

— Повернись. Не шевелись!

Я замерла, боясь даже вдохнуть.

— …! …!! …!!!

— Не то слово! Ты только посмотри — опять крючок пропустили!..

Мое отражение в огромном створчатом зеркале скроило страдальческую мину и закатило глаза: уже в пятый раз на мне застегивали свадебное платье. Вернее, пытались это сделать — тысяча и один крошечный крючочек, нашитый вдоль края разреза на спине, идущего от основания шеи до завершения копчика, должен был безошибочно попасть каждый в свою из тысячи и одной петелек, замаскированных вдоль другого края того же разреза. Но всякий раз что-нибудь шло не так: отрывался крючочек, причем обязательно под конец процесса; петелька оказывалась чересчур тугой, и с ней приходилось бороться в четыре руки, а сейчас, уже в третий раз подряд, злосчастный крючок сиротливо поблескивал одинокой согбенной фигурой как раз в районе талии.

Все имеющиеся в наличии девицы (три подружки невесты, две белошвейки и четыре служанки) дружно издали сдержанный рык и набросились на меня всем скопом. Я зажмурилась и снова затаила дыхание, а девять пар ловких рук сноровисто колдовали над зловредной застежкой, утягивали, одергивали, прикалывали и расправляли.

Последний невнятный, но явно непечатный комментарий кого-то из подруг — и в наступившей тишине голос Альниолы задумчиво произнес:

— Лично меня больше всего радует, что расстегивать эту… прелесть придется не нам!

Я под каверзное хихиканье коварных злыдней в женском обличье рискнула открыть глаза и в первые несколько минут отказывалась им верить. Нет, пока это кроилось, шилось и много раз примерялось я, конечно, была в здравом уме и вполне трезвой памяти, насколько это вообще возможно перед первой в жизни свадьбой, просто теперь все детали были в сборе и в комплекте со мной. Результат превзошел все ожидания.

Не зря мы столько времени выбирали фасон и материал! Переливчато-серебристая, невероятно тонкая и почти прозрачная ткань, которая называлась «дыхание вьюги», совсем не ощущалась на теле. К верхней удлиненной части, облегавшей мою все еще стройную фигуру плотнее некуда, крепилось множество летящих юбок, собранных воедино по спирали. Потрясающее по глубине и форме декольте, открывающее плечи, начисто исключало использование бюстгальтера, поэтому пришлось делать жесткую основу, но ее подогнали столь идеально, что нигде не давило и мой «номер третий с половиной» чувствовал себя как дома.

Широкий фигурный пояс из плотной ярко-синей ткани весь переливался от множества мелких алмазов и сапфиров, образующих сложный красивый узор. Узкая тесьма с таким же набором камней шла по краю верхней части лифа. К ней крепились белоснежные перья полярных журавлей с мягкими пышными полупрозрачными опахалами, которые создавали вокруг моего декольте мерцающий ореол, способный, казалось, колыхаться даже от малейшего движения мысли, а уж воздуха и подавно. Кстати, не стоит призывать на мою бедную голову гнев почтенных деятелей Гринписа, поскольку при украшении платья ни одна птица не пострадала. Их разводили на небольшой ферме в самой северной провинции королевства и раз в год бережно снимали «урожай» драгоценных перьев, служивших журавлям сезонным украшением в брачный период.

Воздушные рукава были перехвачены повыше локтя такой же тесьмой, а прикрепленные к ней трапециевидные лоскуты копировали конструкцию длинной юбки.

Злополучная застежка представляла собой единственный минус этого шедевра. До «молний» здесь еще не додумались, так что все облегающие варианты снабжались либо шнуровкой, либо таким вот набором крючков и петель, который даже не стоило и пытаться расстегнуть самостоятельно, не имея осьминожьих щупалец или неправильно выросших рук. Одно утешало — в первую брачную ночь это будет не моей головной болью…

Мы, дружно воздав хвалу богам по поводу благополучного завершения сражения с коварным платьем, устроили себе заслуженную передышку и обратили внимание на подносы с фруктами, напитками и сладостями, которые давно ждали своего часа на столике в углу под присмотром вездесущей надхи. Я выбрала большую кисть винограда и, отщипывая по ягодке, машинально прислушивалась к разговору, переводя взгляд с одной разнаряженной девицы на другую.

Вот они — три невестины подружки, а еще верные подруги по жизни; хоть и не комсомолки, но «спортсменки, активистки и, наконец, просто красавицы». Альниола — младшенькая дочурка нашего вечно молодого барда-островитянина, весьма умелая знахарка и незаурядный психотерапевт. Рядом с ней Тиальса — единственная уцелевшая жительница когда-то процветавшего поселка у озера, моя незаменимая помощница и советчица, мудрая не по годам. А вот и Джанива — да-да, та самая гордая красавица-степнячка, приложившая немалые усилия для пополнения армии принца двухтысячным войском отчаянных воинов-кочевников и послужившая в свое время причиной нешуточного расстройства моей нервной системы.

Казалось бы, с чего вдруг эта беспардонная дочь знойного юга затесалась в ряды особо приближенных ко мне людей? Просто мы давно все выяснили между собой, и теперь ничто не мешало проявиться взаимной симпатии. На балу в честь коронации Дина она подошла сама и учтиво, но весьма настойчиво увлекла меня под руку в небольшую нишу за богато инкрустированной колонной, где у распахнутого настежь окна красовалась огромная посудина с каким-то экзотическим вечнозеленым деревом, а под ним стояли удобные пуфики. Для начала Джанива подняла высокий бокал, наполненный изысканным вином:

— Поздравляю с помолвкой! Очень рада за вас!

Я вежливо кивнула, все-таки сдержав саркастический комментарий, но бдительная гостья верно истолковала мой прищуренный взгляд и тряхнула затейливо уложенной иссиня-черной гривой.

— Можешь не сомневаться в моей искренности. Вы действительно достойны друг друга и доказали это на деле! — Она остановила слугу, проходившего мимо с плотно уставленным подносом, заменила опустевший бокал на полный и продолжила: — Неудивительно, что ты не испытываешь ко мне теплых чувств после того выступления в присутствии всего Совета, но поверь — на это были причины.

— Вполне понятные, — пожала я плечами. — Ты ведь изложила свои требования более чем доступно… даже для меня!

Красавица-брюнетка покачала головой:

— Сказать можно все, что угодно, а подумать и того больше, если не знать истинных причин. Я всего лишь хотела удостовериться, чего стоит наш предполагаемый соратник и предводитель. Мне и в самом деле давно пора обзавестись наследником, только я никогда не стала бы рожать ребенка от чужого мужчины, будь он хоть сам бог во плоти! Кстати, я еще тогда успела себе присмотреть подходящую пару, и не без взаимности.

«Это как же, вашу мать, извиняюсь, понимать?!» (Хвала Филатову: в его знаменитой сказке про стрельца найдутся подходящие высказывания на все случаи жизни!) Я смотрела на Джаниву с недоверчивым удивлением, а она продолжала невозмутимо попивать из бокала:

— Я потребовала от принца такую плату для себя, чтобы проверить, чем — или кем — он готов пожертвовать ради успеха своего дела. И если бы он только согласился на подобное… Поверь: я не то что войско собирать или старейшин уговаривать — из одной реки с ним даже лошадей поить не стала бы!

— Это почему же?!! — Моему изумлению не было предела.

— Потому, что предводитель, не умеющий ценить и беречь преданных ему людей, ничего не стоит, по крайней мере для меня! — отчеканила Джанива, не отводя горящего взгляда. — А мужчина, способный ради прихоти случайной союзницы предать свою подругу, — и того меньше!

Вот уж чего никак не ожидала услышать — и от кого! Впрочем, этот сюрприз был из числа греющих душу…

— Но ведь принц не отказал тебе? — напомнила я.

Джанива хмыкнула:

— Ты что думаешь, меня хоть на миг обманула его магия?! Да в нашем роду все, даже младенцы, умеют видеть сквозь любой морок! И как только меня тогда от смеха на месте не разорвало! Но я по достоинству оценила старания принца и его хвостатого дружка, хоть и пришлось уехать, что называется, несолоно хлебавши… На редкость несговорчивый союзник попался!

Она покачала головой и расхохоталась так заразительно, что я тоже улыбнулась:

— Да уж, облом что надо!

— К слову сказать, он пока единственный, кто устоял передо мной и смог отделаться так легко! Только ты ему об этом не говори… — Красавица-брюнетка задорно подмигнула мне поверх края бокала.

Я невольно рассмеялась:

— Так и быть, не буду, а то и впрямь загордится!..

— Я рада, что мы понимаем друг друга! — Джанива отставила пустой бокал.

— Что ж, спасибо за откровенность.

Собеседница довольно кивнула и поднялась, поправляя затейливое трехрядное ожерелье из белого золота с крупными рубинами, которое прекрасно подходило к ее платью из переливчатой материи малиново-пурпурных тонов.

— Нам с тобой давно надо было поговорить по душам и все выяснить, но эти мужские игры в догонялки со стрелялками отнимают столько времени!.. Надеюсь, теперь мы сможем стать подругами?

Я молча пожала протянутую смуглую ладонь, и мы обнялись — крепко и душевно, как давние друзья после долгой разлуки…

На мою свадьбу она приехала раньше остальных приглашенных и с восторгом согласилась взять на себя нелегкие обязанности старшей подружки невесты. Вот и сейчас: пока остальные баловали себя свежими фруктами, она залпом опустошила бокал и быстренько разогнала прислугу — кого к садовнику за цветами, кого в мою спальню за косметикой, кого еще куда-то. Сама же лично проследила за процессом обувания меня в парадные туфли, окинула результат критическим взглядом и пригласила ожидавшего в соседней комнате пожилого ликуартисца (жители самого удаленного острова приграничного архипелага считались непревзойденными умельцами в сфере дизайна причесок, а уж этот слыл супермастером даже среди своих).

Настал второй этап моих предсвадебных мучений. Меня бережно — чтобы не помять наряд — усадили в кресло перед зеркалом и…

— Все-таки надо распустить.

— Мы ведь решили: оставим только слева…

— Дай-ка лучше я!

— Да уж, «лучше» — куда деваться! Я вам говорю: эти локоны…

— Так они всю шею закрывают.

— Не всю! Даже украшения не достанут.

— Тогда с этой стороны цветы прикалывать не к чему…

Я нерешительно кашлянула, обращая на себя внимание, и робко предложила:

— Девочки, может, лучше дадим сначала возможность почтенному Саларинарху продемонстрировать свое умение?

Похоже, эта простая мысль как-то не пришла им в головы, загруженные искренним стремлением сделать из меня совершенство. Подружки переглянулись и, пожав плечами, под насмешливое фырканье надхи отступились от вконец растерзанной гривы. Седовласый мэтр, отвесив моему отражению учтивый полупоклон, разложил щетки-расчески-заколки, еще какие-то приспособления и уверенно взялся за дело. Мягкие движения рук постепенно убаюкивали, я вздохнула и закрыла глаза…

Из полудремы вывел негромкий голос, который удовлетворенно произнес над моей головой: «Теперь все!» Последовавший за этим общий восхищенный вздох возвестил о том, что на результат уже можно смотреть без риска для нервной системы, особенно расшатанной, и заставил меня окончательно встряхнуться и впиться напряженным взглядом в зеркало. Увиденное превзошло самые смелые чаяния.

Приглашенный дизайнер не зря почитался лучшим из лучших. Мои отросшие за зиму волосы, которых в умелых руках словно стало больше по меньшей мере раза в три, взметнулись вверх пышной волной и застыли сложнозакрученным буруном. Каскад изящных локонов ниспадал от макушки, оставляя открытыми шею и плечи. Никакой фаты невесте не полагалось, чему я была только рада — терпеть не могу эти занавески на голове! Зато блестящие медно-каштановые завитки были унизаны белыми, серебристыми и синими цветами (что-то вроде некрупных махровых лилий с очень тонким ароматом и нежными лепестками), перемежавшимися длинными журавлиными перьями.

В общем и целом из меня получилось нечто, больше напоминающее диковинный сине-серебристый цветок, укутанный невесомым слоем искрящегося инея.

— Госпожа довольна? — Негромкий голос вывел меня из ступора.

— Потрясающе! — выдохнула я, не веря своим глазам и боясь пошевелиться. — Это просто чудо! Вы настоящий волшебник!

Почтенный маэстро пытался сохранить непроницаемое выражение лица, но было заметно, что моя похвала ему польстила. Потом он занялся прической Тиальсы, остальные снова накинулись на меня.

— Так, теперь духи…

— Только не это! Я и так унюхалась до посинения, пока выбирала подходящие. У меня же на голове целая клумба, вполне хватит цветочного аромата!

— Тебе плохо?! — забеспокоились все хором.

— Не дождетесь!!! Просто нервничаю — слов нет…

— Это как раз нормально! — подмигнула мне в зеркало Альниола. — Помню, когда сестричка замуж выходила, так раз восемнадцать в обморок падала.

— От счастья, не иначе! — хихикнули за спиной.

— А то! Представляете, она даже на пороге храма умудрилась лишиться чувств… Зато теперь бедному Эрлотарху по каждому поводу приходится выслушивать, что замуж она выходила в бессознательном состоянии, так что за последствия не отвечает, и вообще — сам виноват!

Последние слова потонули в заразительном хохоте. Даже седой островитянин, колдовавший над шикарными волосами Джанивы, сдержанно улыбнулся.

— Слушайте, а ведь это мысль! — воодушевилась было я, но тут же махнула рукой. — Нет, с моим благоверным это вряд ли прокатит, особенно если учесть присутствие телепата среди дружек…

— А тебе так и хочется что-нибудь отмочить? — Отражение Джанивы лукаво погрозило мне пальцем.

Я скромненько потупила взор, пряча улыбку. Похоже, моих усилий не понадобится, приколистов и без того подобралось просто устрашающее количество. Сдается мне, что эта свадьба всем запомнится надолго…

Оставалось нанести макияж — в качестве предпоследнего штриха — и надеть украшения. С боевой раскраской я вполне справилась и сама, благоразумно решив не давать воли своим слишком старательным подружкам (в конце концов, муж-заика, может быть, не самое страшное в жизни, но зачем же портить хороший экземпляр?). С последним штрихом и вовсе проблем не возникло: строгое, без излишеств, но безумно красивое колье — семь крупных алмазов чистейшей воды, оправа из белого золота — в комплекте с браслетом и клипсами (прокалывать уши я категорически не согласилась, и придворным ювелирам пришлось попыхтеть), и дело с концом.

Из личных покоев меня провели потайными коридорами в северное крыло, где и должно было разворачиваться основное действо. По пути мы остановились полюбоваться на последние приготовления к пиршеству — вид из окна с высоты примерно десятого этажа был просто изумительный. Учитывая вполне подходящую погоду и количество приглашенных, для празднования выбрали не парадную залу, а часть внутреннего парка, ограниченную с двух сторон стенами замка, с остальных — тремя огромными фонтанами и деревьями, которые уже были оплетены лентами, гирляндами и цветами. Ближе к воде решили поместить прибывших на рассвете драконов, для остальных озабоченно снующие слуги заканчивали накрывать многочисленные столы, составленные в виде буквы «Ш».

Другие под руководством суровых распорядителей хлопотали в парке: отгораживали площадки для музыкантов, проверяли каждую плиточку на широких мозаичных дорожках, расставляли огромные вазы с потрясающей красоты букетами, устанавливали дополнительные скамейки, украшали беседки… К фонтанам на низких тележках подвозили емкости со специальным составом, придающим воде разные оттенки цвета — в зависимости от скорости ее течения и температуры (сколько времени, терпения, нервных клеток и нецензурных выражений потратил Тханимар, чтобы состряпать этакое чудо, знает лишь он сам — и разве что еще из богов кто-нибудь…). На идеально ухоженных клумбах были выщипаны последние неосторожно проклюнувшиеся посторонние травинки, а теперь подравнивались камушки на бордюрах и поправлялись песчинки, лежащие наружу не тем боком. Среди ветвей висели высокие ажурные клетки с экзотическими птицами, которые не только восхитительно пели в любое время суток, но еще и светились в темноте, переливаясь всеми цветами радуги и мерцая в такт песне…

Засмотревшись, мы чуть было не забыли, куда вообще идем, но все-таки прибыли на место вовремя. Просторная, уютно убранная комнатка должна была стать моим временным пристанищем, пока жених не заберет — если, конечно, справится со всеми препятствиями, а по дороге не вздумает передумать. Как раз этот момент меня, честно говоря, и нервировал больше всего. Остальное — сам ритуал бракосочетания в храме, коронация и тому подобное — беспокоило несколько меньше. Впрочем, скорее всего лишь потому, что в первую очередь надо было как-то пережить процедуру заполучения женихом невесты. Я разволновалась до такой степени, что стала заикаться даже в мыслях, а уж вспомнить собственное имя не стоило и пытаться…

Подружки всячески пытались поднять мне настроение, но им это с большим трудом удалось лишь после напоминания о том, какие испытания придется пройти жениху и его свите по пути к заветной комнате. Парадное крыльцо и подступы к нему были украшены внушительными фигурами самых рослых воинов из королевской гвардии, облаченных в парадные мундиры. С нашей стороны запертых дверей дежурил Тханимар (как независимое и незаинтересованное лицо), Фадиндар (на правах родственника) и Вальгранарх, который согласился быть моим названым отцом и вдобавок имел подходящий случаю опыт. Желающим прорваться сквозь этот заслон оставалось только посочувствовать…

Слаженное звучание нескольких дюжин сигнальных труб с верхней площадки главной башни возвестило о появлении на сцене тех самых желающих. Громкие чистые звуки торжественного марша заставили заслушаться всех, а наступившая после тишина почему-то напомнила то самое затишье перед бурей… Приглашенные, до сей поры мирно бродившие по парку и замку, моментально заполонили все видимое пространство и замерли в ожидании. Особенно забавно выглядели вытянутые драконьи шеи: эти почетные гости обосновались из гуманных соображений в самых задних рядах, но не хотели пропустить ничего из предстоящего зрелища.

Король, скрытый от любопытных взоров длинным плащом с глубоким капюшоном, в сопровождении многочисленной свиты прошествовал к парадному крыльцу. Двери медленно распахнулись, и на порог одновременно шагнули три суровых индивидуума, настроенных весьма серьезно. После обмена положенными приветствиями, поклонов и прочей светской мишуры стороны перешли к делу, начав с выяснения вопросов типа: «И чего ж вам дома не сиделось? И зачем же к нам-то занесло?»

Для начала Дин должен был убедить придирчивых стражей, что он как никто другой подходит на роль спутника жизни оберегаемой ими невесты, а потому выразил готовность к проверке любого рода. Троица переглянулась, вперед шагнул Фадиндар, одарив короля любезной до жути улыбкой, и предложил ему продемонстрировать свою состоятельность в качестве защитника. Взглядом, который король метнул в моего родственничка из-под надвинутого капюшона, вполне можно было пробить насквозь добротные крепостные ворота, но вслух он лишь предложил использовать фантомов своих сущностей. Придворный маг согласился посодействовать обоим, порекомендовал в качестве ринга плоскую крышу центральной беседки для улучшения обзора, и примерно четверть часа мы с удовольствием наблюдали за поединком гигантской кобры, плюющейся огнем, и стремительной, постоянно меняющей очертания струи воды.

Что вытворяли эти двое — просто не поддается вразумительному описанию, но дело закончилось ничьей: огненная кобра ухитрилась опоясать пламенем вертлявый поток, а водяная петля вполне убедительно затянулась на чешуйчатой шее чуть повыше раздутого клобука. Под общие бурные аплодисменты и восторженные крики Тханимар плавным движением рук развеял чары, фантомы растаяли, а поединщики смогли расслабиться и передохнуть.

Во вторую очередь жених должен был доказать, что сердце невесты в самом деле принадлежит ему и никому другому. Мне как-то поплохело при попытке представить, как это может выглядеть в случае буквального исполнения, но удалось быстро утешиться тем, что вряд ли все настолько страшно, учитывая его и мое окружение… Нет, пожалуй, при таком раскладе будет еще страшнее!.. Так и есть: верные друзья несчастного (в смысле — жениха) должным образом побеспокоились о наличии необходимого реквизита и сейчас гордо предъявляли присутствующим открытую шкатулку впечатляющих размеров. Реакция у наших разнообразных гостей почему-то была одинаковой: сначала недоуменное молчание и короткий столбняк, потом попытка пощупать, чтобы убедиться в достоверности, а в завершение — дикий восторг, смех и сочувственное похлопывание будущего новобрачного по плечу…

Когда же от оглушительного хохота собравшихся вода в ближайших фонтанах стала плескать через край, с чердака замка в панике разлетелись все летучие мыши, а в горах наверняка произошла парочка внеочередных обвалов, я не выдержала и высунулась из окна почти по пояс, чтобы хоть одним сенсором засечь, в чем же там дело. Разглядела — и озадачилась не на шутку, не зная, как реагировать: в качестве моего сердца на бархатной подушке цвета морской волны красовался плод очень редкого дерева, произрастающего где-то чуть подальше чертовых куличек. Мне доводилось видеть и пробовать подобную экзотику, но те составляющие десерта были примерно вполовину меньше по размеру и не столь впечатляюще украшены природой.

Данный уникальный экземпляр, вполне подходящий по форме, защищала толстая кожура, покрытая невиданным количеством загнутых ядовитых шипов и длинных зазубренных колючек (примерно в пять раз больше положенного). Под ней, насколько я знаю, пряталась нежная кремово-золотистая сердцевина, обладающая тонким вкусом и оказывающая сильное бодрящее действие. Словом, деликатес из категории «супер»; правда, не всякий желудок выдерживал подобный изыск. Только вот при чем тут, интересно, мое сердце?!

Хихикающие подружки, встретив мой насупленный взгляд, сделали непроницаемые лица, но тут же хором прыснули снова. Я нахмурилась еще больше и отвернулась к окну — подсматривать дальше. Неприступные стражи признали доказательство убедительным, но напоследок пожелали удостовериться, что у кандидата в мои мужья достаточно умения договариваться с будущей супругой мирным путем. Король, недолго думая и не снимая капюшона, распахнул плащ на груди, предоставив для всеобщего обозрения мой любимый серебряный медальон-оберег-проводник и тому подобное…

На самом-то деле долгих уговоров не понадобилось, а точнее — вообще никаких. Просто я, повинуясь какому-то наитию, еще на берегу озера, пока остальные сворачивали лагерь, сама повесила свое сокровище на шею другому своему сокровищу, намекнув не без ехидства, что лишний оберег ему не помешает, особенно в первую брачную ночь. Гости об этом не знали, а потому снова разразились одобрительными криками по поводу жениховской находчивости. Стражам ничего другого не оставалось, как молча поклониться и расступиться, пропуская пышную процессию внутрь.

Мое сердце, которому до сих пор как-то удавалось оставаться на положенном по штату месте, резво и без предупреждения рвануло в каблуки, а то, что с большой натяжкой могло считаться мыслями, заскакало по извилинам в разных направлениях. Вот оно и начинается!!! Я, пожалуй, только сейчас по-настоящему и всерьез осознала, что все происходит на самом деле и наяву. Я! Выхожу замуж!! За ДИНА!!! С ума сойти!.. Хотя почему «сойти»? Я, кажется, уже… причем бесповоротно, раз отважилась на такое… и обязательно что-нибудь напутаю в этих церемониях!..

Нет, подруги добросовестно и заранее просветили меня насчет здешних свадебных обычаев, но в таком состоянии моя память наотрез отказалась напрягаться и объявила бессрочную забастовку. Поэтому пришлось махнуть рукой и попытаться убедить себя, что экспромт гораздо лучше намертво утвержденного сценария. Впрочем, пока все шло по плану.

Для начала я, спрятанная от всех в своем роскошном «гнездышке», должна была опознать нареченного по звуку шагов. От волнения мне как-то не сиделось, и я прислонилась к стене у зашторенного входа, напряженно вслушиваясь в происходящее по ту сторону тяжелых занавесей. И дело было не в сомнениях — уж поступь мужчины своей мечты я изучила во всех возможных вариациях! — просто вдруг мелькнула шальная мысль: что будет, если я сейчас выберу кого-нибудь совсем другого? Все-таки решив не рисковать в последний момент, на пятом по счету претенденте я остановила выбор и громко хлопнула в ладоши. Радостные возгласы многочисленных присутствующих перекрыл густой бас церемониймейстера, который, кроме всего прочего, играл роль независимого свидетеля.

— Она узнала его! — Это, видимо, на случай, если кто чего не понял.

Радостное оживление, охватившее собравшихся в парке гостей, стало слышно даже на нашем этаже, несмотря на то что распахнутое окно выходило совсем на другую сторону замка. Этому немало поспособствовали многочисленные волчки-«трансляторы», в большом количестве сработанные и запущенные в воздух придворным чародеем как раз в целях передачи полной информации: о происходящем отсюда туда и о реакции гостей оттуда сюда. Я перевела дыхание — что там у нас дальше по сценарию? Глубокий, чуть хрипловатый голос Призрака произнес:

— Пусть невеста угадает, что жених принес в подарок!

Вот уж не было печали! Я в нервах саму себя в зеркале с трудом узнала, а тут… Мне бы твои способности! Впрочем, и своими-то пользоваться нельзя — таковы правила. Что же такое приволок мой суженый-контуженый?! Меня затрясло еще сильнее, мысли бодрым галопом заскакали во все возможные стороны. Где-то в самой глубине подсознания шевельнулась довольно смутная ассоциация. Что там обычно возлюбленным обещают? Звезду с неба? Нет уж, одна — это не мои масштабы! Эх, была не была! И в напряженной тишине мой хрипловатый от волнения голос решительно выдал:

— Созвездие!!!

После секундной заминки грянул такой залп восторгов, что я стала всерьез опасаться за стены. Как ни крути, замок строили несколько веков назад… хотя, учитывая, что с одной стороны — скальный монолит, может, и постоит еще.

Меня тронула за плечо улыбающаяся Джанива, протягивая тот самый подарок. Надо же, и впрямь созвездие! В глубине изящной резной шкатулочки красовалась целая куртинка из тринадцати «горных звездочек». Дин, чтоб тебя!.. У меня и так на нервной почве интеллект в отпуске и душа не на месте, а тут еще это напоминание о нашем первом свидании… Вот, значит, куда ты запропастился позавчера — совершал внеплановую экскурсию по малодоступным уголкам здешнего ландшафта! Я снова глубоко вздохнула и запрокинула голову, чтобы не дать слезам пролиться на мозаичный пол. Подруга обеспокоенно заглянула мне в глаза:

— Что с тобой? Жених не угодил с подарком?

— Гринписа на него нет! — буркнула я, отворачиваясь. — Взял моду — редкие растения изводить!

— Почему изводить? — удивилась подошедшая Тиальса. — Взгляни, все луковички целы, будут расти как миленькие! Пересадим их потом в горшок, поставим в тенек… Еще внукам по наследству передашь!

Между тем густой бас в коридоре продолжал:

— Последний вопрос невесте!

— Что жених не стал надевать, собираясь на свадьбу? — с хорошо различимым ехидным смешком вопросил голос Ворха.

Я чуть было не ляпнула первое, что в панике пришло в голову (в смысле — акваланг, а вы о чем?!), но все-таки удержалась. Кстати, как потом выяснилось, Дзурох со своей ордой бородатых геркулесов неплохо скоротал время, упражняясь в остроумии кто во что горазд. Я твердо решила не показывать, какой сумбур царит сейчас в моей голове, поэтому кое-как сглотнула горячий ком, подступивший к самому горлу, и, вздохнув, ответила:

— Кольца!

К слову сказать, он их вообще не носит, предпочитая из украшений медальоны и браслеты. На балы и приемы, правда, надевает положенный по штату набор, но при этом весь исходит на бурчание и ворчание в адрес традиций и тех, кто их придумал, а сейчас такая возможность поступить по-своему! Единственное кольцо, которое Дин собирался носить, не снимая даже на собственные похороны, — это свадебное, но поскольку он его пока не получил…

Шум в коридоре постепенно стихал. Теперь настала очередь жениха напрягать извилины. Для начала он должен был узнать меня по руке. Находящиеся со мной рядом подружки по очереди предъявляли свои конечности в узкую щель между тяжелыми вышитыми золотом шторами и потом с разочарованным вздохом рассматривали отвергнутую руку — спрашивается, чем не угодила?! Для чистоты эксперимента они повторяли попытки с другой рукой, задействовали мою горничную, мальчиков-пажей, пару белошвеек, загодя спрятанных в соседней смежной каморке, даже Нортиса, невесть как пробравшегося в комнату невесты, но все было бесполезно! Над пушистой и когтистой лапой младшей надхи король раздумывал дольше всего, чем немало повеселил присутствующих, но в итоге не принял и ее.

— Надо же, какой переборчивый да привередливый! — ворчала я себе под нос, не зная уже, радоваться или пугаться еще больше, когда горячие губы запечатлели на моей кисти нежный поцелуй.

Едва утих радостный гвалт по поводу окончательного установления личности невесты, в игру вступила Джанива. Мне сквозь щелку в занавесях было видно, как она состроила прокурорскую мину и вперила неподкупный взгляд в кандидата на почетную должность моего спутника жизни.

— Угадайте, ваше величество, что на ней надето голубого цвета?

Король взялся за подбородок и сосредоточенно сдвинул брови. В напряженной тишине было слышно, как тоненько позванивает снующий под потолком волчок-«транслятор», давая гостям возможность быть в курсе происходящего, а нам — слышать, как они бурно обсуждают возможные варианты ответа на столь коварный вопрос. Больше всех старались, как и следовало ожидать, кочевники во главе с неуемным Дзурохом. Подружки, слушая это, хихикали от души, а я невольно пыталась представить ход мыслей Дина. Согласно традициям, о которых он был осведомлен гораздо лучше меня, весь наряд невесты выдержан в сине-серебристой гамме; зная же мои пристрастия в колористике, нижнее белье можно смело исключить. Значит, остается…

— Голубой алмаз в обручальном кольце! — прозвучал уверенный ответ.

Умница! Но порадоваться как следует я не успела — меня затрясло еще сильнее.

Теперь мне и не стоялось. Я начала прохаживаться по комнате из угла в угол, раздираемая противоречиями. С одной стороны, не могло не радовать, что процесс идет как по маслу, а в случае чего мои девчонки — да и его мальчишки тоже — смогут всех убедить, что так и было задумано, и хорошие приметы для счастливой семейной жизни будут обеспечены. Но, с другой стороны, чем дальше, тем ближе к браку… Как я в панике еще в окно не сиганула, несмотря на высоту! Хотя, если разобраться, тоже мне высота — третий этаж, да и карниз вполне удобный, а ветви растущего неподалеку дымчатого дуба слегка покачиваются у самой рамы. Только скинуть парадные туфли на каблуке… Но у единственного раскрытого окна невозмутимо щурилась Линга, изредка фыркая и скаля в улыбке белоснежные клычищи. В ответ на мой умоляющий взгляд она фыркнула особенно громко, словно говоря: «Не глупи, не ты первая, не ты последняя!» Кто бы спорил, но мне от этого почему-то не легче…

Тем временем королю был задан последний вопрос:

— Отвечайте, мой король: что сейчас невеста держит?

Он даже думать не стал:

— Скрещенные пальцы, чтобы я — упаси боги! — не ошибся!

Ах ты …! От громового дружного хохота собравшихся занавеси заходили ходуном, а густой бас, перекрывая весь этот шум, провозгласил:

— Жених и невеста могут увидеть друг друга!

Я зажмурилась и вросла ногами в пол, но куда там — желающих сбагрить меня замуж было больше, и они совместными усилиями вытолкали несчастную жертву на порог. Дальнейшему продвижению помешал окончательно одолевший меня столбняк, поэтому теплой компании в коридоре пришлось любоваться на мой портрет в полный рост в рамке из парадных занавесей, к тому времени сдвинутых в стороны, чтобы освободить проем.

Я так и стояла, накрепко зажмурившись, пока после прокатившегося по коридору восторженного вздоха не наступила подозрительная тишина. Что там такое творится, черт побери? В обморок попадали все разом или только жених? Я вознамерилась аккуратно подсмотреть что и как в щелочку между приоткрытыми веками, но первый же осторожный взгляд заставил меня распахнуть глаза во всю ширь. Боже, кто это?!

Стоящее в паре шагов от меня существо просто не могло быть смертным! Да чего там — далеко не каждый из богов годился ему в подметки, а уж остальные, не прошедшие кастинг на эту почетную роль, могли храбро идти топиться к ближайшему водоему строем по четыре и с подходящей по содержанию песней!.. Я, конечно, повидала его за это время, что называется, и в горе, и в радости, и в болезни, и в здравии, и в миру, и на пиру, и в строю, и в бою — в общем, кое-какое представление о степени его красоты и мужественности у меня уже сложилось, но таким я его никогда не видела — даже во сне! И как только меня от нахлынувших эмоций на месте не разорвало!..

Еще кое-что было странно. То ли мой столбняк оказался столь заразным, то ли что другое было тому виной, но эта воплощенная мечта тоже смотрела на меня во все глаза, не мигая и, по-моему, не дыша. И как смотрела! Сияющий сапфирово-золотой взгляд выражал целую гамму самых разнообразных чувств — и удивление, и недоверие, и восхищение, и бог знает что еще вдобавок. Нет, я на балу в честь его коронации, конечно, блистала вовсю, да и в повседневной жизни как-то не страдаю неряшеством, но, судя по реакции жениха, именно сегодня мое окружение как нельзя более кстати превзошло самое себя в попытке подчеркнуть мои же скромные достоинства. «Смотрит как внезапно прозревший слепец на полярное сияние!» — пронеслось у меня в голове, и я едва сдержала нервный смешок.

— Вы там еще живы или уже надо идти спасать? — донеслось откуда-то сверху. Это гости в парке устали держать уши в навостренном состоянии, и Дзурох первым отважился подать голос, активировав «транслятор».

Обстановка сразу разрядилась, все зашевелились и заговорили. Дин с трудом сморгнул и повернулся к дружкам, а я украдкой взглянула на свой девичий батальон. Пришло время следующего этапа, который, наверное, следовало бы назвать Днем открытых дверей в местном заведении для умалишенных. Жениху и невесте давался последний шанс подумать о своем поведении и планах на будущее, прежде чем они отправятся в храм для совершения обряда, а чтобы им думалось веселее, ближайшее окружение в разнообразных выражениях, не скупясь на цветистые эпитеты и превосходную степень, живописало вслух тяготы семейной жизни. Если даже после всего этого жених оставался непоколебим в своих намерениях, то должен был увести нареченную — опять же с ее согласия — как можно незаметнее для окружающих.

Начинали дружки жениха, причем сразу оказавшись в меньшинстве: Ольгвар с отсутствующим видом прислонился к дверному косяку и рассеянно поигрывал витым шнуром от занавесей. Присоединяться к оживленной дискуссии верный друг явно не собирался. Поймав мой всполошенный взгляд, он еще какое-то время бесстрастно смотрел на меня, но потом его суровое лицо тронула непривычно мягкая улыбка, и уцелевший глаз цвета ледяной стали ободряюще подмигнул. На душе сразу стало легче. Страсти меж тем накалялись.

— Да, такой потрясающей невесты в мире просто больше нет, но в том-то и дело: представь, сколько у нее поклонников! Это же придется бросить все дела и ходить вокруг дозором…

— Вот именно! — вторили девчонки. — Ты еще так молода и красива, интересных и перспективных мужчин хоть пруд пруди, даже среди присутствующих, а ты уже сдаешься в добровольный плен. Он ведь наверняка будет из ревности держать несчастную тебя взаперти!

— Кстати, насчет ревности, — подхватила благодатную тему свита жениха. — Фантазия у невесты богатая, рука тяжелая, энергии хоть отбавляй… Сохрани боги, что-то не то ей примерещится!

— Так и мы о том же! — пели в тон подруги. — Ему и без того глазки все кому не лень строят, невзирая на расу, пол и возраст, а теперь, когда он еще и коронован…

— Дел в королевстве невпроворот, на себя-то времени лишний раз не выкроишь, а жена внимания требует!

— А вы как думали?! И ты подумай: сейчас, пока тишь да гладь, только и черпать жизнь полной ложкой, а семья — это ответственность!

— И они совершенно правы, мой король! К тому же, учитывая характер будущей супруги, наличие у нее хорошо подвешенного языка и «золотых ручек», брак — дело еще и небезопасное для здоровья!..

Но я, честно говоря, не очень-то вслушивалась во все это — лишь бы самим выступающим весело было. Мы с Дином стояли на расстоянии шага и смотрели друг на друга. Не знаю, что видел он, а мне его взгляд, не поддававшийся определению, здорово добавлял дрожи в коленках. Наконец он едва заметно качнул головой в сторону и выжидательно приподнял бровь. В самом деле, прежде чем на что-то решаться, надо спокойно поговорить наедине, а не в этом балагане. Я согласно кивнула, Дин повел рукой снизу вверх, поддержал меня под локоть, и мы одновременно шагнули в образовавшийся в стене проем, который тут же закрылся, отрезав нас от происходящего в коридоре действа.

Небольшая запертая комната как нельзя лучше подходила для приватного разговора, но молчание затягивалось. Я деликатно высвободила руку, отступила к распахнутому настежь окну и отвернулась.

— Если ты передумала, еще не поздно об этом сказать.

— И что тогда? — Я упорно смотрела на горные склоны, весело зеленеющие в лучах предзакатного солнца. Из ущелья струился легкий ветерок, принося пряные запахи свежей листвы и цветов и охлаждая мое полыхающее лицо.

— Ничего особенного. Свадьбы не будет, а раз уж все собрались и столы накрыты, объявим какой-нибудь праздник — скажем, Весеннего полнолуния.

— А ты? — Я начала злиться. «Ничего особенного», значит?!

— Я постараюсь пережить. В холостой жизни в самом деле найдется немало плюсов…

Что-то не пойму: он меня утешает или дразнит? Или попросту издевается?!

— А я?! — Мне пока удавалось удержать эмоции в узде, но надолго ли? Накалялась я все больше.

— А тебе и вовсе никто не указ. Что бы ты ни решила по поводу того, где и как жить и что делать, ни одна душа помешать не посмеет. С моей стороны тебе в любом случае поддержка будет обеспечена.

Я глубоко вдохнула, резко развернулась, едва сдерживаясь… и медленно выдохнула, остывая. Дин стоял рядом, прислонившись к стене и скрестив на груди руки, глядя при этом на меня с такой нежностью и сочувствием, что все гневные слова мигом улетучились из моей памяти.

— Тебе что же, настолько все равно? — От этого вопроса я удержаться не смогла.

— Ты знаешь сама, что это не так. — В его тихом голосе угадывалась укоризна. — Просто быть женой, да еще и королевой не самая легкая доля, и я пойму, если ты не захочешь взваливать это на себя. Ведь в ближайшие годы тебе и так будет чем заняться… — Дин взял мою руку и осторожно коснулся губами вздрагивающих пальцев. — Любимая, больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива, но вот насколько тебе для этого нужен я, знаешь только ты сама!

— Я-то знаю, — отозвалась я после недолгого молчания, касаясь кончиками пальцев его щеки, — и чем дальше, тем сильнее опасаюсь насчет ребенка. — И пояснила в ответ на недоумевающий взгляд жениха: — Потому, что чем дальше, тем яснее, что его папочка — самый квадратный из круглых дураков королевства и самый безнадежно непроходимый из местных тупиц! Вот сам подумал бы своей венценосной головой — как я могу стать счастливой без тебя?!

Это надо было видеть! Нахмурившийся было Дин расцвел так, словно я только что ему отвесила самый изысканный комплимент за всю историю местной цивилизации!.. Минуту-другую он стоял, сжав мои руки и ослепительно сияя счастливой улыбкой, потом увлек меня за собой в другой коридор через потайную дверь в углу комнаты. После была бесконечная винтовая лестница, на середине которой моя бедная голова совсем закружилась, и до места назначения — крыши угловой башни — жениху пришлось нести свое сокровище на руках.

Не сбавляя темпа, Дин шагнул через порог последнего проема. Солнечные лучи, проникшие под высокую крышу, обрадованно пролились на нас теплом и светом, заставив меня зажмуриться, поэтому разглядеть мирную компанию ожидавших нас лиц получилось не сразу. На краю смотровой площадки, посреди ступенчатого возвышения, привольно раскидав по нагревшимся за день каменным плитам лапы, крылья и длинные гребенчатые хвосты, с присвистом похрапывали вразнобой два дракона. Один из них, очень заметный благодаря до боли знакомой лазурной окраске с мелкими черными пестринками, первым отреагировал на наше появление — приоткрыл пламенеющий глаз и подмигнул мне.

— Привет влюбленным! Как, ваш-ш-ша светлос-с-сть, не передумали с-с-становиться наш-ш-шим величес-с-ством?

— Даже не мечтайте! — припечатала я, придав лицу самое непреклонное в мире выражение и принимая из рук незамеченного в первый момент Нортиса длинный плащ, подбитый шиламугайскими соболями (вот и представился случай самой пофорсить еще и в таких драгоценных мехах!).

— Это Град, — потянувшись и помахав с оттяжкой крыльями для разминки, представил Гром своего друга, щеголявшего жемчужно-белой чешуей с множеством разнокалиберных черно-серых крапин, и мы обменялись положенными поклонами.

Дин подсадил меня в седло, укрепленное на лазурной спине, лично проверил и застегнул конструкцию, игравшую роль ремней безопасности, похлопал друга по холке и вскочил на второго дракона, запахиваясь на ходу в такое же меховое одеяние. Мы, конечно, вполне могли бы добраться до храма и на одном «летательном аппарате», но таковы были правила — будущих супругов доставляют к месту совершения обряда врозь, и вновь они сходятся только во время финального действа…

Гром выдул вверх из ноздрей пышный сноп дымных искр наподобие фейерверка, чуть не подпалив крышу и заставив Нортиса спешно ретироваться к открытой двери, лихо гикнул и мощным прыжком ушел в ясное, по-летнему прозрачное небо.

Для начала мы заложили небольшой вираж вокруг башни; затем, набирая скорость, взяли курс на чернеющую вдали острозубую горную гряду. Я оглянулась. Нортис, громко вспоминая вслух множество затейливых выражений из числа тех, что детям до двадцати знать в принципе не положено, стряхивал пепел и крупные хлопья сажи с парадной куртки, а высоко в небе… Пестробокий дракон, плавно вращаясь вокруг себя и фукая длинными языками разноцветного пламени, самозабвенно закладывал уже третью «мертвую петлю» под восторженное улюлюканье неизвестно чем обрадованного короля, которому оставленные в парке гости отвечали не менее восторженными воплями.

— Психушка на каникулах! — в один голос выдали мы с Громом и расхохотались, довольные таким единомыслием.

— Не замерзла? — осведомился дракон, отсмеявшись.

— Пока нет. А что, должна?

— Прос-с-сто полетим выс-с-соко и быс-с-стро.

— Это тебе Дин так велел, чтобы несчастная жертва не смогла ни сбежать, ни передумать?

— Ты не по годам догадис-с-ста! — одобрительно фыркнул Гром, прилежно работая перепончатыми крыльями. — Дину можно только пос-с-сочув… позавидовать! А еще для того, чтобы гос-с-сти, заждавшис-с-сь, не начали праздновать знаменательное с-с-событие без учас-с-стия главных героев!

— Тоже ничего себе причина, — согласилась я, устаиваясь удобнее. — Тогда вперед и с песней!

Необходимости петь не было — дракон мчался с такой скоростью, что ветер тонко посвистывал в крыльях и выростах гребня, потом этот звук стал непрерывным. Холодный воздух бил в лицо, поэтому я, повозившись, примостилась боком, глубже натянула капюшон и спрятала руки в рукава как в муфту. Так было намного теплее и лучше видно проплывающий под нами завораживающе красивый пейзаж…

ГЛАВА 8

В какой-то момент мы, видимо, проскочили точку перехода, потому что простирающиеся внизу равнины, озера и леса слишком уж резко сменились безжизненными островерхими скалами, перемежавшимися глубокими извилистыми расщелинами, в которых клубился густой туман.

— Вот и добралис-с-сь! — повернув голову ко мне, выпыхнул Гром вместе с клубом густого дыма и взмыл вверх, делая «горку» над лесистым гребнем последнего хребта.

Я кивнула, не отрывая взгляда от вдруг открывшейся картины. Вот он, храм Семи Богов! Посреди овальной долины неподвижным темным зеркалом застыло идеально круглое озеро, в центре — шесть окутанных у основания туманом одинаковых сооружений, расположенных вокруг седьмой башни, которая была примерно вдвое выше остальных и напоминала серебристую стрелу. Пологие берега с четырех сторон света вымощены шестиугольными гранитными плитами, отполированными до блеска.

Дракон замедлил полет, сделал круг и плавно пошел на снижение. Граненые когти гулко цокнули по гладкому камню, пустив неожиданно звонкое эхо гулять по безлюдным скалам. Такой же звук донесся с противоположной стороны — похоже, моя будущая вторая половина тоже прибыла на место. Я отстегнула крепления и легко соскользнула с покатой драконьей спины, откидывая капюшон и поправляя прическу. Тут же запущенная «поисковая сеть» успела показать мне бело-крапчатого дракона, тщательно складывающего крылья на другом берегу озера, и Дина, расстегивающего пряжку плаща, прежде чем изображение часто замигало и пропало с «экрана».

— Здес-с-сь не действует ни магия, ни ос-с-собые спос-с-собности, — пояснил Гром, встряхиваясь.

Я, снимая плащ, прислушалась к своим ощущениям:

— Похоже на то, как звук заглушается более сильным… Естественно — по магической мощи не с богами равняться!

Гром кивнул:

— Правильно! А теперь с-с-смотри туда!

Я обернулась и замерла, не веря глазам. Клубящийся туман успел развеяться, и стало видно, что храм не стоит на островке, как могло показаться раньше, а висит в воздухе, не доставая до воды метра три, если не больше. Ветра не было, и в зеркальной глади воды все впечатляющее сооружение отражалось до мельчайших деталей. От этой картины просто захватывало дух…

И это еще не все — храм поворачивался! Медленно, плавно, почти незаметно глазу, но… Когда напротив меня оказалась башня, мерцающая золотистым светом, движение прекратилось, а в морозном воздухе стали появляться одна за одной шестиугольные полупрозрачные плиты, образуя сплошную дорожку.

— По с-с-сути это — с-с-семь отдельных с-с-святилищ, с-с-собранных воедино, — пояснил Гром, разминая крылья. — В центре — храм Бога Времени. Вы с-с-с женихом должны вс-с-стретиться именно там пос-с-сле того, как войдете через башню своей с-с-стихии, а потом получите благос-с-словение ос-с-стальных небожителей. Удачи! Увидимс-с-ся в замке!

От мощного взмаха перепончатых крыльев по воде пошла частая рябь. Лазурная стрела взмыла в безоблачное небо, сделав круг напоследок, догнала другую стрелу — белую, и через некоторое время драконов скрыл поросший лесом гребень зубчатого хребта. Теперь звенящую тишину нарушало лишь едва слышное поплескивание мелких частых волн о зеркально-гладкий гранит.

Я смерила взглядом пологий ступенчатый мостик, соединяющий мою сторону берега с открывшимся в стене храма проемом, и решительно ступила на первую плиту. У самого порога я приостановилась: на какой-то миг пространство словно стало прозрачным, и теперь мне был виден Дин, тоже замерший перед входом в башню своей стихии. Наши глаза встретились… и клубы густого тумана снова разделили нас.

Я шагнула в темную высокую арку. Зыбкая мерцающая мгла через пару мгновений рассеялась, открыв удивительное зрелище: на обозримом пространстве до самой линии горизонта были собраны все возможные типы земной поверхности. Островерхие гранитные пики уступали место холмистым равнинам, выглядевшим как небрежно размотанное полотно сочно-зеленого бархата; пологие склоны более старых гор, буйно поросшие смешанным лесом, соседствовали с темными сырыми ущельями; высокие песчаные дюны сменялись мшистыми болотами, окруженными густым частоколом тонких елей характерной формы. Немного дальше простирались пустынные участки, покрытые твердой мозаичной коркой растрескавшейся глины, а за ровными золотистыми пляжами просматривались активно курившиеся вулканы…

Словом, земля как стихия предстала во всей красе. И над этим великолепием — я, стоящая на самом краю обрыва, от высоты которого захватывало дух…

Глубокий мелодичный голос негромко произнес мое имя, в смысле — настоящее, принесенное в этот семь раз благословленный Мир из-за Границы. Я обернулась, никого не обнаружила (звуки словно рождались внутри самого сознания), но на всякий случай поздоровалась. Тихий серебристый смех был мне ответом:

— Спасибо! Чрезвычайно мило с твоей стороны пожелать здоровья своей стихии, да и богине заодно!

— Хорошее здоровье никому еще не помешало! — убежденно заявила я, понемногу приходя в себя.

— Что ж, рада тебя приветствовать в этом храме! Не только потому, что мне отрадно видеть, как достигают цели мои дети…

Мое сердце почему-то учащенно забилось, а потом замерло где-то совсем не на своем месте. Голос меж тем продолжал:

— Здесь несложно получить ответы на любые интересующие тебя вопросы, отсюда ты можешь вернуться домой.

— Что?!! — Ну вот, еще и дыхание перехватило!..

— Да. Этот храм — единственное место, где оставлен действующий портал, через который можно уйти в твой мир. Точек переброски «оттуда сюда» сохранилось несколько, но для обратного перехода — только эта.

— И… что дальше?! Или ближе?! — Я никак не могла собрать разбежавшиеся мысли.

— Достаточно произнести вслух название места в своем измерении, куда ты хочешь попасть, представить его себе и просто сделать шаг вперед.

Я невольно взглянула под ноги — у самого края обрыва, как раз на расстоянии шага, медленно колыхался густой мерцающий туман.

— А как же свадьба… и прочее?

— Став королевой, ты навсегда привяжешь себя к нашему Миру. Твоя судьба украсит яркой нитью сложный узор событий, из которых соткано полотно его истории, но тогда никто, даже древние боги, будет не в силах что-либо изменить. Этот шанс — единственный и последний.

— Дин знал о том, что у меня есть возможность уйти? — Растерянность прошла довольно быстро, теперь я четко понимала, что хочу выяснить.

— Нет! Он мог только догадываться, но ничего не говорил тебе, чтобы не обнадеживать понапрасну.

— Я и сама догадывалась! — отмахнулась я. — Иначе как бы мой светлой памяти биологический дедуля умудрился угодить к нам, а он как-никак был одним из ваших жрецов…

— Так оно и случилось.

— Но как же теория баланса? — вовремя вспомнился мне давний разговор с Мастером. — Ведь мое появление должно было восстановить нарушенное равновесие между измерениями?

— Видишь ли, — снова зазвучал голос в моем сознании после небольшой паузы, — если сравнивать силу и количество последствий переброски Леоранида к вам и тебя к нам…

— Понятно! — не удержавшись, прыснула я. — И неудивительно — до моего сведения уже не раз доводили, что явление меня здешнему народу лучше всего сравнивать с каким-нибудь стихийным бедствием…

— К тому же ты лишь частично принадлежишь этому Миру, равно как и своему, — голос был подчеркнуто серьезен, — так что имеешь право решать. Но сделать выбор нужно здесь и сейчас.

— Но почему сейчас?!! — Крик моей души многоголосым эхом прокатился по ущельям и затерялся где-то на просторах бескрайней равнины. — Черт все подери, почему я, такой ценой поймав наконец журавля в небе, должна в день исполнения желаний добровольно выпустить его из рук?!

— Ты должна лишь одно — решить окончательно, чего хочешь по-настоящему.

— А если…

— Нет. Не будет никаких сожалений и разочарований: все твои воспоминания останутся здесь, а там ты просто вернешься к прежней жизни в тот же самый день. У тебя даже не будет сложностей с объяснением причин столь долгого отсутствия. Это — своего рода подарок за блестяще выполненное предназначение.

— Минуточку, — я все-таки решила заодно прояснить кое-что для себя, — разве меня на родине сейчас не ищут? Или уже не ищут — ведь столько времени прошло?..

— Тебя никто не ищет и не искал. В подобных случаях действует принцип «с глаз долой — из сердца вон». О тебе вспомнят, как только ты появишься, но не раньше.

— И то хлеб! — Мне стало намного легче при мысли о том, что нервная система ближних не пострадала из-за моего внезапного исчезновения, однако новая проблема озадачила ничуть не меньше. — А как же Дин?

— С ним все будет хорошо.

Уклончивый ответ меня только разозлил.

— А как же наш сын?!

— Ты вернешься в то же самое время в том же самом состоянии, — терпеливо разъяснил голос.

— Нет уж!!! — Решение созрело мгновенно, в пух и прах разметав последние сомнения. — Спасибо за предложение и заботу — я и в самом деле ценю оказанную мне милость и честь, но… — Я, задохнувшись от избытка эмоций, не смогла закончить фразу, однако богине, похоже, слова и не требовались.

— Ты хорошо подумала? — Мне показалось или в голосе и впрямь промелькнули нотки сочувствия?

— Лучше не бывает!

— Что ж, — теперь, похоже, обладательница голоса лукаво улыбалась, — добро пожаловать в наш Мир! И, будь добра, для начала успокой своего суженого, а то в ближайшие несколько минут он одними своими эмоциями разнесет весь храм!

Пейзаж вокруг меня заволокло мерцающей пеленой, а когда она немного рассеялась, я увидела, что неподалеку на таком же уступе среди клубящегося тумана стоит наше величество, бледное, как анемичное привидение. Но как стоит: весь напряжен, будто натянутая струна, кусает губы, рассеянный взор беспорядочно блуждает по ближайшим окрестностям — видимо, в поисках пресловутого пятого угла! Разглядев меня сквозь призрачную завесу, он ринулся было вперед, но смог сделать лишь пару шагов и уперся ладонями в невидимую стену…

С такого расстояния — рукой достать — я прекрасно видела, как мечутся фиолетовые сполохи в его потемневших бездонных зрачках. Несколько долгих мгновений он смотрел так, словно не верил своим глазам, потом все-таки сморгнул и перевел дыхание.

— Да, любимый, это не страшный сон — я действительно решила остаться! — В ответ на непринужденное пожатие плечами вкупе с тут же сооруженной ухмылкой (самой каверзной из моих весьма обширных запасов) глаза Ледяного Короля начали медленно теплеть и светлеть, возвращаясь к привычной сапфировой гамме. — А вы-то наверняка успели хором обрадоваться, что у вас получится за все хорошее выпнуть меня обратно туда, откуда пришла, в чем была и даже без никакого сувенира на память?! Не выгорит ваша подлянка, не надейтесь! От меня вам так легко не отделаться, и вообще — сами виноваты!..

Он просто молча смотрел на меня, и золотое сияние, вытеснявшее беспросветную мглу из его зрачков, было красноречивее всяких там слов. Я шагнула к нему, но мерцающий туман снова заполонил окружающее пространство непроницаемой колышущейся массой плотных завихрений.

— Сейчас не время, — напомнил голос Богини Земли. — Вы встретитесь позже и вместе получите благословение Бога Времени.

— А что теперь? — Я сосредоточилась.

— Теперь нужно дать окончательный ответ. Согласна ли ты по доброй воле стать женой Ледяного Короля, которого знаешь как Дина?

— Да! — Голос прозвучал спокойно и уверенно.

— Возьми это.

На мою подставленную ладонь опустилась плоская шестиугольная шкатулочка с открытой крышкой. Тонкие резные стенки были сделаны из чего-то напоминающего лунный камень, а внутри, казалось, нашел себе убежище небольшой, но самый плотный сгусток мерцающего тумана, в котором зачем-то проточили прорези, расположив их в форме шестилепесткового цветка.

— Благословляю вас обоих! Будьте же поддержкой и опорой друг другу!

Прямо из воздуха соткалось тонкое колечко; повращалось, посверкивая сложной огранкой, и медленно спланировало в одну из прорезей на дне шкатулки. Туманная завеса впереди заколыхалась и разошлась, открывая высокий закругленный проем, а у самых мысков моих серебряных туфелек возникла первая шестиугольная плита — одна из многих, образовавших целую дорожку, поверхность которой красиво переливалась разными оттенками коричневого и золотого с добавлением терракотового и песочного цвета, плавно переходящих друг в друга.

— Спасибо! — Я склонила голову в прощальном полупоклоне и шагнула на мерцающую дорожку.

Следующие визиты — во владения прочих небожителей, заведовавших стихиями, а также смертью и жизнью заодно — были в общем и целом похожи, разве что больше никто не предлагал мне вернуться в свой мир, оставленный не по своей воле. В завершение краткой аудиенции задавался главный вопрос, ответ на который в моем исполнении звучал чем дальше, тем непоколебимее, и дело заканчивалось очередным пожеланием счастья в личной жизни и пополнением содержимого шкатулки еще одним кольцом.

От обилия впечатлений и быстрой смены ярких картин я впала в странное состояние — то ли сон, то ли грезы наяву… Куда-то подевались колебания, сомнения и страхи, в душе царило умиротворение и покой. Забыв обо всем, я словно растворялась в пьянящем воздухе, ощущая себя частицей окружающего такого прекрасного мира — пусть микроскопической частицей, но неотъемлемой и необходимой! — и чем дальше, тем больше крепла уверенность, что все сделано правильно…

В последнюю башню мы вступили одновременно с двух разных сторон и сошлись в центре, где пересекались наши дорожки, а вокруг раскинулись необозримые просторы Вселенной, живущей своей неповторимой и непредсказуемой жизнью. Плавно вращались вокруг звезд и своей оси пестрые планеты, окруженные спутниками, петляющие меж ними кометы распускали призрачно мерцающие хвосты, то и дело рождались новые звезды, чтобы сменить ставших сверхновыми, алмазно поблескивали далекие галактики… Все верно: время нельзя увидеть и почувствовать, как остальные стихии, его неспешное одностороннее течение заметно по изменениям, происходящим в мире, а где еще случаются метаморфозы значимого масштаба, как не в космосе?!

— Место встречи изменить нельзя! — улыбнулась я, делая шаг на крохотную площадку, примостившуюся примерно посередине Млечного Пути.

— Да и незачем! — пожал плечами Дин, шагая навстречу.

Мы замерли, глядя в глаза друг другу, и неизвестно сколько бы так простояли, но странный голос — шелестящий, безликий, отдающийся в пространстве звенящим эхом, — окликнул нас по именам.

— Вы сделали свой выбор. Каждому из вас он дался непросто, но теперь ваши судьбы связываются воедино! Да будет отныне так!

Все вокруг затопило золотистое сияние. Шесть полученных мною странных украшений воспарили вверх из открытой шкатулки, стремительно закружились, образовав плотное мерцающее облачко, и… Я увидела застывшее в воздухе на уровне глаз новое кольцо. На первый взгляд ничего в нем особенного не было — так, полусантиметровая полосочка полупрозрачного мерцающего металла, ни камней, ни резьбы, ни затейливых форм, — но, присмотревшись, можно было разобрать, что состоит оно из шести тонких разноцветных колечек, соединенных в определенном порядке и затейливо переплетенных серебристой нитью. Подобное украшение парило и перед лицом Дина.

— Такие кольца уникальны, как и те, кто их получает, — негромко пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд.

Оно и понятно, если учесть способ их образования… Снова зазвучал странный голос:

— Наденьте кольца.

Причудливые символы одобренного небожителями брака, самостоятельно поменявшись местами, опустились на протянутые ладони. Дин окольцевал мой палец вполне уверенно, я же никак не могла совладать с дрожащими руками, но все-таки его кольцо вскоре тоже заняло положенное по штату место.

— Даже время не властно над настоящими чувствами. Берегите друг друга и будьте счастливы!..

Голос древнего божества затихал среди отзвуков звенящего эха, ошеломляющий пейзаж начал меркнуть, а я ощутила прикосновение горячих губ, и от нежного поцелуя окончательно закружилась голова…

— Что теперь? — шепотом спросила я, не открывая глаз. — Такое впечатление, что все вдруг о нас позабыли…

— Конечно нет! Просто надо подождать. Сейчас откроется портал, будем дома в считаные минуты.

— А я-то думала, что придется в этом парадном прикиде шкандыбать пешочком через горы, символизируя преодоление тут же выпавших на общую долю испытаний!

— А тебе очень хочется? — хмыкнул над ухом свежеиспеченный супруг. — При желании можно устроить и это!

— Я тебе тогда устрою — добавки точно не попросишь!..

Первое, что я увидела, открыв глаза, — его фирменную потрясающую улыбку, только было в ней на сей раз что-то такое… Дин был похож на человека, вдруг получившего нежданный, но горячо желаемый подарок, о котором, отчаявшись, давно зарекся даже мечтать.

— Что-то случилось?

— И да, и нет. — Его улыбка была одновременно грустной, растроганной и счастливой. — Знаешь, я видел отца…

— ?!!

— Его стихией тоже была вода. Вот нам и устроили встречу на берегу моря среди водопадов…

— И что?!

— На долгие разговоры времени не было. Впрочем, он и так знает обо всем, что происходит в мире живых… Самое главное — он простил меня!

— Слава тебе господи! — Я и в самом деле была рада за них обоих.

— И благословил наш брак. Сказал, что теперь за меня спокоен…

— …потому что ты попал в хорошие руки! — закончила я и рассмеялась. — Какой мудрый у тебя отец! Жаль, что не довелось познакомиться с ним лично…

Дин, улыбаясь, обнял меня, и мы притихли, ожидая, когда откроется портал. Клубящаяся переливчатая мгла, заполнявшая теперь все видимое пространство, медленно расходилась и перетекала куда-то назад, словно увлекаемая ветром. У меня от этих перемещений слегка закружилась голова. Я ненадолго прижалась щекой к широкому плечу мужа, но потом снова подняла голову:

— О чем задумался так пристально?

— Честно говоря, до сих пор не могу поверить, что ты все-таки со мной!

— В отношении меня очень многое относится к разряду «очевидное — невероятное», — хмыкнула я. — Пора бы и привыкнуть!

— Боюсь, на этот подвиг даже моей жизни может не хватить…

— Что, начинаешь раскаиваться в содеянном? — поддразнила я. — Так снимай кольцо и беги обратно в храм — ховаться, пока не поздно!

— Еще чего! Теперь и не надейся отделаться от меня — не выйдет! — Супруг обнял меня еще крепче и, аккуратно сдвинув пышные опахала журавлиных перьев, шепнул в самое ухо: — Ниа олл этейи…

— От ненаглядного слышу! — буркнула я в его расшитое серебром плечо.

— Что?!

— Ничего такого уж особенного! — Я невинно захлопала ресницами навстречу недоверчивому сапфировому взгляду. — Давно хочу спросить: принято ли у вас говорить подобные нескромные вещи мужчинам?

Переливчатые глаза весело сощурились.

— Почему бы и нет? — Уголок рта дрогнул от сдерживаемой улыбки. — Только в мужском роде окончание будет «-еэн».

— Этейеэн, — старательно выговорила я. — Правильно?

Дин тихо рассмеялся и покачал головой, бережно прижимая меня к себе. Я в порыве нежности обняла его за шею, коснулась губами любимой родинки под левым ухом и шепнула, с трудом преодолевая сложности непривычно гортанного языка:

— Ниа олл моэр уиллалеэн ита ону вираеэн ла нима…

— Откуда ты знаешь это?!

Я, пожалуй, впервые за все время видела его настолько удивленным.

— Да так, случайно слышала… во сне! — лукаво усмехнулась я, проводя ладонью по щеке своего свежеиспеченного супруга.

Он подозрительно прищурился, но я скорчила в ответ забавную гримаску и спрятала лицо у него на груди, с досадой чувствуя, что краснею буквально целиком. Кто бы мог подумать, что так непросто будет сказать мужчине своей мечты, что он для меня самый желанный и единственный на свете!..

Знал бы еще этот самый мужчина, чего мне это стоило! Сколько крови было мною выпито (в переносном смысле!!!) у того же Тарглана, который приехал на свадьбу заранее, поскольку неосмотрительно согласился на роль дружки! Ему досталось больше всех, ведь именно его я взяла измором и заставила-таки выудить из моей памяти тот эпизод, что имел место в спальне принца в ночь нападения иномирских кровососов на замок моего покойного ныне дядюшки.

Почему измором? Потому что сначала были неубедительные попытки откреститься от меня и отговориться «правом на личные тайны», «мужской дружбой» и еще какой-то ерундой в том же духе, что наверняка сработало бы с кем угодно другим, но только не со мной! Мало того — я, памятуя о сложности произношения выражений древнего языка, вдобавок заставила записать не просто дословно, а дозвучно и в мельчайших подробностях все, что говорил тогда принц, думая, что я сплю и ничего не слышу…

Ворх, например, отделался гораздо легче. На его долю достался всего лишь точный перевод услышанного и пара часов репетиторской деятельности, пока я не научилась правильно выговаривать слова, соблюдая ударения и необходимые интонации. Правда, теперь у него при виде письменных принадлежностей в моих руках приключается нервный тик, несварение, дрожь в коленках и заикание, но все это, если хорошенько вдуматься, такие мелочи по сравнению с результатом!..

Мои сенсоры деликатно дали понять, что вокруг стало намного светлее, а рядом с нами концентрируется сгусток энергии, от которого веет жаром. Я открыла глаза и обернулась как раз в тот момент, когда последние клочья тумана исчезли, развеянные мерцающим светом, льющимся из распахнувшегося портала. Дин подхватил меня на руки — я всем телом ощутила, как учащенно колотится его странное сердце — или все-таки сердца? — и шагнул в сияющий проем. Порыв теплого ветра всколыхнул невесомые перья на моем наряде, в пространстве замельтешила плотная круговерть разноцветных искорок, мерцание которых становилось ярче и ярче, заставив меня зажмуриться и уткнуться носом в шею мужа. Напоследок нас накрыл поток звуков — на удивление гармоничное сочетание птичьего щебета, морского прибоя, шума летней грозы, журчания воды и шелеста листьев на ветру. Это продолжалось недолго и сменилось глубокой тишиной, от чего тут же начало тоненько звенеть в ушах.

Я осторожно приоткрыла глаза. Дин стоял на пороге большой комнаты, главной достопримечательностью которой была не роскошная отделка и вполне изысканный интерьер, а стоящие, висящие по стенам и лежащие ровными рядами предметы.

— Это что за распродажа на ВДНХ?

— Надо полагать, подарки нам на свадьбу. — Дин аккуратно поставил меня на пол. — Предлагаю посмотреть, раз уж нас именно сюда забросило.

Вот и снова мы понимаем друг друга с полувзгляда, что не может не радовать! Я шагнула внутрь, стараясь удержать разбегающиеся глаза. Почему-то мое внимание сразу привлек небольшой столик, скромно возвышавшийся несколько в стороне от остальных, у самого окна. В центре инкрустированной плоскости стояла изящная овальная корзинка, на стенке — очень знакомый герб. Витая ручка украшена тонко пахнущими бутонами с полураспустившимися узкими лепестками ярко-сиреневого цвета, вдоль резного края легкой крышки — ряд мелких продолговатых отверстий. Внутри наверняка находилось какое-то живое существо.

— Готова спорить на что угодно, это — презент от моего родственничка! — Я осторожно приоткрыла плетеную крышку и не смогла сдержать восторженный возглас: — Ты только взгляни, какая прелесть!

Дин оторвался от созерцания висевшей на стене кольчуги, подошел ближе и… замер, глядя во все глаза и, по-моему, даже не дыша. Внутри корзинки на шелковой подушечке, свернувшись трогательным клубочком, спал крохотный котенок: мягкий комок волнистого невесомого пуха, окрашенного в сочно-каштановый цвет с редкими темными крапинами, острые ушки с длинными черными кисточками, небольшой черный хвостик и нежная розовая пуговка носа.

Услышав мой голос, он сладко потянулся, открыл два огромных серебристых глаза, на удивление осмысленных, и со вкусом зевнул… распахнув приличную для такого мелкого существа сизую пасть с множеством одинаковых игольчатых зубов, растущих в три ряда, и завив колечком раздвоенный язык!

Теперь остолбенела я, не в силах вымолвить ни слова. Странное создание меж тем выбралось из корзинки, совсем по-кошачьи потянулось и село на пушистые окорочка, заинтересованно моргая на нас и поводя носом. У него были непропорционально крупные лапы с втяжными когтями впечатляющих размеров и черная мохнатая мордочка, на которой забавно выделялись «усы» и «ресницы», словно сделанные из тонкой серебряной проволоки.

— Это какой-то неправильный котенок!

Я очнулась первой и, не ощущая никакой опасности, протянула руку. Зверек мягко боднул мою ладонь, откровенно выпрашивая ласку, и попутно издал неожиданно низкий горловой звук, похожий на мурлыканье. Посреди мохнатого лба, поморгав, распахнулся третий глаз — поменьше, темно-вишневый с узким вертикальным зрачком, сочившимся мертвенно-синим сиянием, — и как-то знакомо прищурился на меня с явной насмешкой. Я поперхнулась вопросом.

— Это вообще не котенок, — отмер Дин, переводя взгляд со зверька на меня и обратно. — Это нэфи.

— Что?! Вернее, кто?!

— Миф. Легенда. То, что попросту не существует.

машинально процитировала я, продолжая гладить странное существо, которое уже вовсю терлось головой о мою руку и периодически лизало пальцы горячим шершавым язычком. — Да ты мой хороший!..

— В прыти твоему родственничку не откажешь! — покрутил головой Дин, окончательно приходя в себя. — Такое не каждому по плечу.

— Странно, ведь Фадиндар уверял, что не силен в магии…

— Собственно, магия тут ни при чем, — отозвался Дин. — Это не иллюзия и не морок, наведенный на живое существо. Нэфи, согласно преданиям, появляются на свете, когда могущественный демон по какой-то причине решает обособить часть своей сущности, наделив своей же силой, причем его творение сможет принимать любой вид и обязательно будет смотреть на мир тремя глазами. Третий глаз — точная копия глаза создателя и держит его в курсе всего происходящего вокруг нэфи независимо от того, как далеко при этом они находятся, хоть по разные стороны Границы.

«Легенда», которую я все это время продолжала поглаживать и почесывать за мохнатыми ушками, совсем разнежилась и растянулась на столе, по-кошачьи выгибаясь и подставляя моим пальцам бежево-крапчатое пузико. Но стоило ей — или ему? — перехватить мой взгляд, как мурлыканье прекратилось, и через миг существо уже сидело прямо, преданно уставясь на меня огромными ясными глазищами.

— Вот именно, — кивнул Дин, отвечая на мой невысказанный вопрос. — Эти создания — обособленный резерв силы, гарантия безопасности на крайний случай. Самые идеальные телохранители, которых можно при желании носить на плече как брошь или прятать в прическе — незаметные глазу и всегда на боевом посту. Только вот…

— Что — только?

— До сих пор никто и никогда не слышал, чтобы такого хранителя кто-либо кому-нибудь передавал. Считается, что подобное в принципе невозможно. Впрочем, если этот кто-нибудь почему-то настолько дорог создателю нэфи, что безопасность этого кого-нибудь ему важнее собственной и он готов рискнуть по меньшей мере своим покоем и благополучием… Слушай, а я ведь, кажется, снова начинаю ревновать!

— А ты разве переставал?

— Во всяком случае, добросовестно пытался, — вздохнул муж, разводя руками, — но…

— С тобой все ясно: неизлечимый случай параноидального проявления собственнических чувств на почве гипертрофированного комплекса неполноценности, отягощенного нетипичной наследственностью и трудным детством! — заключила я, озабоченно качая головой. — Вот это я попала — не пожелаешь бывшему лучшему другу! Супружество с таким индивидом — это же пожизненная врачебная практика…

— Жить-то буду? — скорбно вопросил «индивид», ненавязчиво привлекая меня к себе.

— Куда ты денешься?! И о дезертирстве даже думать не моги!

Дин, состроив обреченную мину, молча козырнул и выдал мне поцелуй повышенной крепости. Нэфи предупреждающе зашипел, выпущенные когти оставили на зеркальной каменной столешнице четкие глубокие царапины.

— Вот и первые лишения начались! — мрачно констатировал супруг, послушно убирая руки за спину. — Говорю тебе: он специально его так натаскал! Казню-ка я, пожалуй, твоего родственничка, пока он под руками…

— За что?!

— За покушение на короля, конечно!

— Тебя еще пока никто не покусал!

— Так это пока! Кто знает, как отреагирует этот свежеподаренный хранитель на мою попытку исполнить супружеский долг…

Я представила себе соответствующую картину со всеми возможными вариантами развития событий — и расхохоталась до слез.

— А тебе бы все хихикать! — проворчал муж, награждая меня укоризненным взглядом. — Вот где родство-то проявляется! Лучше бы объяснила ему что почем, пока не поздно, а то не миновать нам какого-нибудь стихийного бедствия, причем прямо сейчас…

— И насколько эти существа разумны?

— Настолько, насколько разумны их создатели.

Я протянула зверьку руку — он послушно уселся на ладонь, заняв ровно половину, и внимательно смотрел на меня, склонив голову и синхронно моргая всеми глазами сразу, все время, пока длилась краткая разъяснительная речь в моем исполнении. Потом перевел взгляд на Дина, решительно вскарабкался по расшитому рукаву парадного камзола на его плечо и вперил пристальный, немигающий взгляд в сапфировые очи, словно пытался что-то прочитать в самой глубине души.

Видимо, результат этой безмолвной беседы вполне удовлетворил моего хранителя: он фыркнул и уже неторопливо спустился по руке на стол. Дин рискнул осторожно коснуться кончиками пальцев пушистого меха — «миф» снисходительно сощурился и позволил почесать себя за ушком. Похоже, эти двое все-таки нашли общий язык, что не может не радовать. По крайней мере, нам в ближайшее время не грозят извержения вулканов и пожары, учитывая причастность родичей Фадиндара со стороны отца именно к огненной стихии…

— До чего же вы договорились? — полюбопытствовала я, наглаживая нэфи, который успел вернуться в корзинку и теперь восторженно кувыркался на подушке, мурлыча взахлеб и подставляя моим пальцам то голову, то шею, то лапы.

— Что не будем портить кровь друг другу. В конце концов, предмет обожания у нас один и тот же.

— В этом вы оба и впрямь товарищи по несчастью! — хмыкнула я, поправляя шелковую подушку. — Спи, малыш!.. Как же мне тебя назвать? Кстати, кто это — мальчик или девочка?

— Я же говорю: создание — часть создателя! — пожал плечами Дин. — Так что тебе виднее, каков пол у твоего родственничка!

— Ой, щас-с-с кто-то огребет!..

— За что?!

— За пошлые намеки!

— Даже в мыслях не было!

— Про мысли Призраку рассказывать будешь!.. Короче, — я уже снова обращалась к шустрому подарку, — раз ты часть своего создателя, будешь… Фадиком!

Подарок навострил уши, подумал, чихнул и довольно сощурился, мимоходом лихо подмигнув мне третьим глазом.

— Вот уж теперь я точно стану ревновать! — заключил Дин, глядя на умильную мордочку нэфи. — Только представь: с утра пораньше или среди ночи услышу ваше воркование вперемешку с мурлыканьем и решу спросонок, что ты прямо в спальне любезничаешь с этим кудрявым усатым сердцеедом…

— И что?

— Разгневаюсь и сошлю твоего родственничка-диверсанта куда-нибудь на Полярные острова! Причем лично провожу до места назначения!

— И меня вместе с ним?

— Обойдется!!! Тебя просто запру в башне!

— Ладно, — покладисто кивнула я, осторожно прикрывая корзинку с угомонившимся хранителем. — На том и порешим… — Щадя мужнины нервы, я не стала уточнять, кто кого скорее всего сколько раз и где запрет и на каких условиях выпустит, спросила только: — Пойдем дальше?

Дин согласно кивнул и церемонно подал мне руку. Дальнейший осмотр экспонатов этой впечатляющей выставки пришлось проводить в скором темпе, памятуя о толпе томящихся в ожидании гостей, но кое-что мне запомнилось. Например, комплект разнокалиберных метательных кинжалов из голубовато-серого полупрозрачного металла и второй, почти такой же, но более изящный и с другой монограммой — для меня. Я восхищенно присвистнула, перебирая свои новые грозные «игрушки» (три самых коротких из них вполне могли быть спрятаны в моей теперешней прическе!). Дин, бережно вытянув из ножен сверкающий клинок, продемонстрировал мне игру световых бликов на зеркальных гранях благородного оружия и пояснил:

— Это и есть легендарная ледяная сталь — гордость мастеров, уже много веков работающих во владениях нашего Стального Барона.

— Так это подарок от Ольгвара? Вот кто действительно знает чем порадовать!

— На то и старинный друг…

Дин повесил на место ножны и увлек меня к противоположной стене. Пока он восторженно вздыхал возле какой-то невиданной в этой части света кольчуги, я онемело разглядывала шедевр, присланный мне Далсией, — платье прилегающего силуэта с длинной летящей юбкой, фигурным декольте и свободными рукавами ниже локтя, — пытаясь понять, каким образом неведомые мне мастера исхитрились так органично соединить легкую ткань и длинные узкие перья экзотических птиц. Невесомые полупрозрачные опахала, мягко переливающиеся всеми цветами радуги, обволакивали вещь мерцающим облаком, а стержни перышек словно были продолжением нитей основы (во всяком случае, никаких следов пришивания, приклеивания или какой другой прикрепительской деятельности мне обнаружить не удалось). Судя по изысканности презента, тот посол южной державы по достоинству оценил вид супруги в обновке, подаренной в свое время мною…

На следующий экспонат я взирала с удивлением, а Дин с недоверием. Это было явно теплолюбивое растение в мой рост, но в отличие от меня сплошь обросшее крупными глянцевитыми листьями сердцевидной формы. Их украшали разнокалиберные «брызги» белого, золотистого, фиолетового, лимонного и малинового цвета, бахромчатые края и многочисленные прорези. Насколько я поняла из объяснения, такие «комнатные цветочки» дарятся молодоженам на счастье в семейной жизни. Видимо, трудности, с которыми сталкиваешься в процессе совместного выращивания подобной экзотики, в самом деле объединяют крепче некуда…

Потом еще были украшения, бокалы из какого-то супернебывалого хрусталя, светившиеся собственным светом даже днем, ошеломляющих размеров пушистый ковер с очень реалистичным и ярким изображением королевского замка во всей красе, набор изысканных духов для меня и арбалет редкой работы для Дина, бубенцы для любимых скакунов — шарики размером с принадлежность для пинг-понга, изукрашенные россыпью мелких драгоценных камней и затейливыми прорезями, внутри перекатываются молочные зубы детенышей подземного дракона (в целом, как объяснил супруг, сильнейший оберег)…

В конце концов глаза разбежались окончательно, и я выразила решительный протест в том смысле, что грешно такие подарки смотреть на ходу и как придется, а на «вдумчиво и как следует» сейчас нет времени. Дин согласно кивнул и направился было к выходу, но я придержала его за локоть.

— Слушай, здесь действительно что-то есть или у меня уже глюки?

Муж проследил мой взгляд, направленный на, казалось бы, совершенно пустой подоконник, и улыбнулся, качая головой.

— «Видящая» есть «видящая»!

— А ты что же, опять решил меня проверить?!

— Нет. — Обезоруживающая улыбка остановила процесс гневного закипания в самом начале. — Просто хотел преподнести тебе свой подарок попозже, без всякой спешки. Но если уж так вышло…

Плавный пасс, чтобы снять наведенные чары невидимости, касание рук — и на моем запястье искрится всеми оттенками голубого, синего и фиолетового широкий, но легкий браслет. Я присмотрелась и обнаружила, что состоял он из множества расположенных ровными рядами граненых полусфер, каждая из которых была размером с булавочную головку и сияла изнутри собственным светом, переливаясь и мерцая под последними лучами заходящего солнца.

— Что это за прелесть? — Я, отставив руку, любовалась игрой бликов на своем запястье.

— Результат кропотливого труда лучших мастеров, что когда-либо держали при дворе русалочьего правителя — еще одного старинного друга нашего рода, — несколько высокопарно отозвался Дин. — Это — единственный экземпляр, сработанный по моей просьбе: такие вещи не для массовой продажи! Отборный материал — фрагменты верхней части раковинок очень глубоководных моллюсков, подобранные один к одному; специальные заклинания и обработка, чтобы изделие меняло цвет в зависимости от смены настроения своей хозяйки…

— Так это ты для себя подсказку придумал, — прыснула я, — чтобы всегда знать наверняка, в каком я настроении, несмотря на выражение лица, и, если что, храбро сбежать, прикрываясь травой?!

— Это скорее подсказка для тебя самой, — задумчиво улыбнулся Дин. — И потом: все детали собраны в одну нить, при желании можно ее носить как ожерелье, пояс или диадему — только вот эти застежки переставить в нужное положение.

— Потрясающе! — выдохнула я, глядя во все глаза на метаморфозы, происходящие с браслетом в ловких пальцах Дина.

— Тебе нравится?

Я не стала ничего ему говорить, просто молча притянула к себе за шею…

— Подожди, не сейчас! — Мой благоверный опомнился первым, с трудом переводя дыхание. — Нам ведь надо спешить…

Он опять надел мне на запястье свой подарок, принявший первоначальный вид, и двинулся к выходу.

— Не так быстро! — снова притормозила я его. — У меня тоже найдется кое-что интересное.

Я шагнула к угловому столику, попутно снимая клипсы и растирая слегка затекшие мочки ушей, выудила из-под вороха коробок, перевязанных цветастыми лентами, небольшой, но широкий цилиндрик и осторожным движением разняла его надвое, мысленно скрестив пальцы. Не то чтобы я не доверяла словам старого мага, но все же… Получилось!!! Каждая половинка была заполнена словно бы сгустившимся туманом, а между ними зависла в воздухе яркая серебристая капля размером с горошинку.

Дин с явным интересом оглядел это явление и вопросительно вскинул бровь.

— Это — прощальный подарок Мастера. Только ничего не говори, — предупредила я, — а то собьюсь!

Осторожное прикосновение кончиков пальцев, произнесенное мысленно слово на неизвестном языке — и сияющая «горошинка» распалась на половинки. Я осторожно подышала на них — зеркальная поверхность подернулась мелкой рябью, словно размягчившись от моего тепла. Пальцами левой руки, в которых была зажата одна часть подарка, я коснулась мочки своего левого уха, другой рукой дотянулась до уха притихшего Дина. Еще пять слов, произнесенных про себя, — только бы ничего не перепутать!..

— Отныне и до смерти! — выдохнула я, одновременно сжимая пальцы.

Легкий укол, короткое ощущение холода — все! Левое ухо каждого из нас украсилось маленькой мерцающей серебристой полусферой, которая удерживалась в мочке без каких-либо застежек и креплений. Дин осторожно потрогал свое ухо и улыбнулся, целуя мою руку:

— Теперь мы действительно единое целое, и это поможет нам лучше чувствовать друг друга, так? Я слышал о подобных вещах, но видеть их до сих пор не доводилось. А ты — способная ученица!

Я кивнула и потянула его к двери. Мы наконец покинули эту заманчивую комнату и после непродолжительного путешествия по длинным коридорам попали в другую, назначение которой было ясно с первого, даже беглого взгляда.

— Так вот куда ты настолько торопился — в спальню! — насмешливо присвистнула я, окидывая взглядом изысканный интерьер и необъятное, пышно убранное ложе. — Рановато! Лично у меня на сегодняшний вечер еще очень многое запланировано — собственная коронация, например…

— А тебе лишь бы обломать лишний раз? — прищурился Дин, сдерживая улыбку. — Так на сей раз не выйдет! Просто именно из этой комнаты можно быстрее всего попасть в нужное нам сейчас место, и потом — хотел тебе кое-что показать. — Он подвел меня к широкому окну, отодвинул плотную штору и повел рукой. — Взгляни-ка на это! Ничего не напоминает?

Он говорил что-то еще, но я не слушала, пытаясь разобраться в увиденном. Нет, самую северную башню я опознала на раз, но… Из того же окна, хоть и с другой стороны весеннего пейзажа, потрясающе-красивого, несмотря на уже наступающие сумерки, была видна и другая башня, до которой, насколько помню, от первой тянулась пара-тройка километров неприступных скал, хорошо укрепленных в оборонительном смысле. Причем в направлении, начисто исключающем возможность увидеть оба этих сооружения, не поворачивая головы. И все! А где тогда сейчас находились мы?! Или я просто перепутала башни? Так это вряд ли, разве что собственную перекосит или снесет напрочь…

Я озадаченно переводила взгляд с одной башни на другую, пытаясь понять, как такое возможно, потом распахнула высокие створки, обследовала их с наружной стороны и высунулась из окна чуть ли не по пояс — пейзаж не изменился. Мои сенсоры тоже ничем не смогли помочь в смысле разоблачения возможного розыгрыша, с уверенностью свидетельствуя о достоверности наблюдаемого явления. Наконец кое-что припомнив, я устремила инквизиторский взор на загадочно ухмыляющегося короля:

— Насколько я понимаю, это и есть обещанное знание на предмет седьмой башни, которой нет ни на одном плане замка? Тоже какие-нибудь чары невидимости?

— Нет, все гораздо проще… или сложнее, как посмотреть. — Улыбка стала еще шире. — Здесь искривлено пространство — примерно вот так. — Он изобразил на краю шторы встречную складку и для наглядности просунул палец в образовавшуюся «петлю». — В этом «кармане» мы сейчас как раз и находимся — то есть вся седьмая башня вместе с нами. По сути, это пограничная зона с другим измерением, поэтому ее не видно даже с воздуха и невозможно найти на ощупь, а попасть сюда можно только через телепорты. Полная информация об их расположении передается в устной форме наследнику престола в условиях наивысшей секретности, потом — его супруге и детям.

— Почему?

— Потому, что эта башня — личная территория королевской семьи. Безопасное укрытие от любых неприятностей, начиная от захватчиков и предателей и заканчивая стихийными бедствиями вплоть до конца света. Об этом позаботился еще мой прадед, который в процессе перестройки замка обнаружил пространственные искажения и воспользовался случаем обезопасить свой род на будущее, используя, кроме прочего, и очень мощную магию. Поэтому были приложены все старания, чтобы избежать утечки сведений. И по той же причине сюда не смог добраться мой старший братец, как ни старался…

— И как же сюда попасть? И отсюда выпасть?

Муж взял меня за руку и вывел на середину комнаты.

— Присмотрись. Возможно, ты сама сможешь распознать, куда ведет этот выход.

Я вприщур взглянула на богато изукрашенный пол. Первое впечатление — ничего необычного, разве что самоцветная мозаика поражала четкостью линий и богатством идеально сочетавшихся красок, но сенсоры не подвели. Среди сложного узора замерцали мягким золотистым свечением сразу несколько квадратов размером примерно метр на метр.

— О каком именно выходе ты говоришь?

Дин промолчал, только шевельнул бровью, уголок рта дрогнул от сдерживаемой улыбки. Ах вот как, значит? «Возможно», значит?! Опять самой разбираться, значит?! Что за человек, вечно с ним как на госэкзамене без единой шпаргалки!!! Или как на минном поле с завязанными глазами…

Всплеск эмоций, как всегда, пошел мне на пользу. Я уверенно указала носком туфельки на один из квадратов:

— Если мы все-таки собираемся отпраздновать собственную свадьбу, то нам туда!

— Почему ты так решила? — оживился Дин.

Теперь настала моя очередь многозначительно шевелить бровями: обойдешься! Ни за что не признаюсь, что попросту вижу в мерцающем «окне» панораму парка и толпу оживленно гомонящих гостей. Крайний справа квадрат, судя по пейзажу, явно вывел бы нас на смотровую площадку северной башни, а самый нижний — в кладовую при королевской кухне, а следующий…

— Такие «перемещатели» здесь повсюду, — прервал мои размышления голос мужа. — Вот взгляни.

Дин подал мне руку и распахнул дверь в коридор. В самом деле, тут и там сквозь изумительный узор мозаичного пола пробивалось уже знакомое золотистое свечение.

— И как ими пользоваться?

— Очень просто: встать в центр, дважды топнуть и кое-что сказать.

— Пару ласковых?

— Нет, одно магическое.

— А если кто-то не успеет весь поместиться? Или будет несколько человек?

— Тогда не сработает, пока шлейф, рука или что еще будет перекрывать линию стыка с другими квадратами. А попутчика можно взять на руки. Поэтому такими переходами без опаски могут пользоваться даже дети. Хочешь попробовать?

— Конечно, только вместе с тобой!..

Действительно — легче легкого! Для начала мы побывали на кухне (король многозначительно подмигнул, указывая взглядом на стоящий у плиты противень со стороной не меньше двух метров — я невинно захлопала ресницами, непонимающе пожав плечами, а потом радостно постучала костяшками пальцев по сверкающему днищу самой большой сковородки, получив ответную недоумевающую гримасу). Потом перенеслись на крепостную стену и в библиотеку, посетили один из винных погребов и маленькую беседку на берегу заросшего лилиями водоема…

— Экскурсия — вещь полезная, — спохватилась я в конце концов, — но у нас еще будет на это время, а там наверняка уже гости друг друга доедают от голода!

— Обижаешь! Во-первых, времени прошло не так уж много, ведь внутри храма оно течет иначе. Во-вторых, им на растерзание оставлено множество слуг с подносами, на которых полно фруктов, легких закусок и напитков, — улыбнулся Дин, тем не менее послушно поворачивая обратно. — А в-третьих, их развлекает наш вечно юный «золотой голос королевства», так что как бы они вообще не забыли, зачем собрались!

— Так давай напомним!..

ГЛАВА 9

Все забываю спросить у Тханимара, насколько сильно ему икалось, когда счастливых новобрачных (читай — меня и Дина) несло куда-то вниз на сумасшедшей скорости по круглому тоннелю, затейливо изогнутому во всех возможных направлениях?! Уж очень гармонично вплетались «лестные» отзывы о чувстве юмора, степени мастерства и фантазии «штатного пакостника» (читай — придворного мага) в комментарии по поводу свежих впечатлений от стремительного скольжения под аккомпанемент громкой зажигательной музыки с постоянно меняющимся ритмом — что-то вроде «Лунного танца» из репертуара группы «Nightwish» — и радужные переливы упругих зеркальных стенок этой… трубы!

Надо полагать, сей совместный «полет пьяного шмеля» был первым шагом на тернистом пути семейной жизни! Хорошо еще, что реакция нас не подвела — мы успели вцепиться друг в друга и удержаться на ногах, когда мозаичный квадрат-перемещатель в месте прибытия, с которого мы просто не успели сойти, внезапно и резво двинулся вперед и вниз… Проделай мы этот путь как-нибудь иначе (кувырком, например, или на пятой точке), наше появление из портала, возникшего прямо на фоне замковой стены на глазах у огромной толпы гостей, было бы куда эффектней!!!

Рыжий диверсант первым приветствовал «счастливую пару»; щелкнув пальцами, усыпал пиршественную площадь радужной светящейся пыльцой и лепестками цветов и ненавязчиво поинтересовался, как нам понравился «небольшой сюрприз, организованный исключительно в целях снятия напряжения и поднятия настроения»… Вот когда мне довелось всерьез пожалеть, что я всего лишь «Видящая скрытое», а не «Воспламеняющая взглядом», а то даже у Кинга бы не хватило ни слов, ни фантазии описать происходящее — но пришлось еще и благодарить в изысканных выражениях этого …, преданно глядящего в глаза и невинно хлопающего ресницами, за доставленное удовольствие!

Коронация — мероприятие серьезное, и я до такой степени прониклась пониманием ответственности момента, что нервничая начисто перезабыла, что за чем и зачем. Правда, судя по реакции окружающих, все прошло гладко, но лично для меня эта пышная церемония уместилась в череду ярких картинок, осевших в памяти: огромное количество нарядных гостей, замерших навытяжку с подобающим случаю выражением на лицах… Дин, ослепительно-прекрасный в блеске парадной короны, королевских регалий и роскошной мантии… церемониймейстер, с поклоном протягивающий блистательному монарху синюю бархатную подушку с короной чуть меньшего размера… дивный вид с высокого помоста на массу коленопреклоненного народа, присягающего мне… настоящий взрыв эмоций, выплеснувшихся в небо яркими фонтанами во время всеобщего троекратного скандирования местного аналога «Да здравствует…» на древнем языке…

А еще были: сладковатый запах метровых ритуальных свечей, курившихся разноцветными дымками; золотые переливы в глубине зрачков стоящего рядом непривычно серьезного Дина; огромное количество мурашек от прикосновения холодных металлических звеньев цепи Большого Королевского Медальона к моим обнаженным плечам; тяжесть королевской же мантии, сплошь расшитой разнокалиберными алмазами; волнение по поводу того, к лицу ли мне затейливая изящная корона и не съехала ли она в ненужную сторону; непередаваемое ощущение облегчения, когда церемония подошла к концу, и восторг от созерцания пятиминутного подобия самого буйного северного сияния, которое организовал все тот же Тханимар вместо салюта…

Когда страсти немного улеглись, меня любезно избавили от парадных регалий, оставив лишь корону и перстень с королевской печатью. Теперь бы можно с чистой совестью праздновать и веселиться, но нам с Дином расслабляться было рано, поскольку за столом тоже поджидало немало сюрпризов — дай Бог здоровья нашим дружкам и подружкам и иже с ними!!!

Оказывается, здесь тоже было заведено воровать обувь у новобрачных, только на свой лад. Разуть меня эти клоуны умудрились после очередной претензии насчет вкуса вина, когда гости дружно грянули «Горько!» и я уже привстала на цыпочки. Дин успел меня поддержать, а рядом сидящие были не на шутку заинтригованы: это как же надо поцеловать жену, чтобы спровоцировать ее на подобное забористое высказывание?! Все прояснилось в тот момент, когда торжествующая Альниола предъявила присутствующим серебряную туфельку, причем наш придворный маг успел ее увеличить примерно до сто двадцатого размера. Пристроив эту лыжу на каблуке у стены, лиходеи потребовали выкуп на таких условиях — туфельку надо заполнить золотыми монетами, по одной за каждое названное супругом достоинство благоприобретенной жены.

Дин покорно встал и прошелся по мне оценивающим взглядом. Народ притих, жадно ловя каждое слово. Пока шла речь о моей храбрости, верности, обаянии, вкусе, золотых руках, неземной красоте — с подробным перечислением особо выдающихся деталей типа лебединой походки, дивного взора, сногсшибательной фигуры — и чарующих вокальных данных, монеты звенящим дождем сыпались в обувку, а гости одобрительно гудели и воодушевленно чокались. Когда же прозвучало что-то насчет моей кротости, окружающие настороженно притихли, а уж «смирение» и «ангельский характер» довершили дело — взрыв хохота погасил половину свечей в канделябрах.

Пока бесшумно снующие невозмутимые слуги восстанавливали освещение, мои подружки аккуратно, чтобы не смазать парадную раскраску, промокнули друг другу слезы, выступившие не иначе как от умиления, и единогласно постановили, что супруг, способный при таком количестве свидетелей признать мой характер ангельским, заслуживает снисхождения. Монеты перекочевали в загодя припасенный объемистый мешок, Тханимар вернул туфельке прежние размеры, и я наконец-то смогла обуться. Застолье продолжалось.

Я смерила кошель с выкупом критическим взглядом и шепнула благоверному:

— Вообще-то небогато, мог бы и лучше постараться!

— У тебя сейчас будет возможность показать мне достойный пример, — в тон ответил Дин.

— Почему?

— Потому, что эти мерзавцы только что разули меня!

И в самом деле — Ворх, ехидно подмигивая нам, уже демонстрировал оживившимся гостям королевский сапог с левой ноги. Узнать, что за каверзное задание эта гоп-команда припасла для меня, так и не пришлось, потому что неожиданно для всех инициативу перехватила бдительная Джанива, которая, не дав дружкам жениха опомниться, огласила условия выкупа. В эту «копилку» монеты будут опускаться после того, как очередное выдвинутое мною требование будет признано супругом как взятое обязательство. У меня даже дух захватило, когда я прикинула всю широту предоставленных возможностей, а подруга продолжала:

— Для верности все будет записано и заверено личной королевской подписью и гербовой печатью!

В воздухе высоко над ее головой уже плавно вращался свиток приличных размеров, хорошо заметный на фоне звездного неба. Очередным пассом Тханимар запустил в полет вокруг него большое белое перо и чернильницу, заставив гостей потрезвее следить за ее перемещениями с некоторой опаской. Дин выжидательно смотрел на меня, едва заметно усмехаясь. Я встала, многообещающе разулыбалась в ответ и начала загибать пальцы.

Для начала муж безропотно согласился носить меня на руках, подавать фрукты в постель, регулярно — не реже раза в неделю — исполнять серенады собственного сочинения для обожаемой супруги, доставать с неба звезды и прочие приглянувшиеся ей же космические объекты, а также не колдовать натощак и с похмелья. После некоторых колебаний он разрешил мне сквернословить в любое время суток и в любом обществе, обязался собственноручно жарить мне по утрам лепешки (на той самой сковороде) и отвечать на все мои вопросы независимо от степени их нескромности. Когда я потребовала брать меня с собой повсюду, даже в общественную баню в мужской день, если мне вдруг взбредет подобное в голову, король надолго задумался, потирая подбородок, а гости, затаив дыхание, ждали монаршего решения, которое, как и следовало ожидать, оказалось в мою пользу.

Я продолжала загибать пальцы. Услышав требование повысить мне жалованье как беспрецедентно талантливой штатной «видящей» и учредить специальный премиальный фонд за особенно удачные видения, главный казначей поперхнулся вином, и его старательно отстучали по спине добрые соседи по столу. Но это было еще не все — напоследок я, выдержав интригующую паузу, выдала:

— И выполнение супружеских обязанностей по первому требованию, даже если таковое будет предъявляться мною по нескольку раз в каждые сутки по крайней мере первых двухсот лет нашего счастливого брака!

Тут полегли все, включая самих затейников, а Дин воззрился на меня с некоторой опаской. Потом не глядя взял кубок, рассеянно его пригубил и спросил шепотом:

— Ты это всерьез?

— Что-то не так? — Я невинно захлопала ресницами. Он почесал мизинцем бровь, все так же задумчиво глядя на меня, а я, понизив голос, продолжала подначивать: — Или слабо?!

— Ладно, — решился он, сдержав таки улыбку. — Как-никак дело чести, рискну здоровьем! В случае чего тебе же и поправлять… если только ты, конечно, не задалась целью пораньше овдоветь. — И уже во всеуслышание провозгласил: — Согласен!

До сих пор не знаю, как от всеобщего восторга не сорвало крышу — и у замка, и у присутствующих! Наши добровольные массовики-затейники сами не ожидали такого успеха и, находясь под впечатлением, едва не забыли вернуть новобрачному его многострадальный сапог. А подписанный королем и заверенный его же печатью свиток я доверила надхе…

Веселье продолжало набирать обороты. Когда все стали закусывать после очередного тоста, по банкетной площади внезапно пронесся смерч, моментально погасивший все факелы и свечи. В наступившей темноте я почувствовала, как меня бережно извлекают из-за стола и тянут куда-то в сторону. В ухо шепнули: «Только не бранись!», раздался приглушенный шум, в лицо дохнуло холодом. Я прищурилась, фокусируя взгляд. Меня завели в потайную каморку, скрытую в стене замка позади возвышения с тронами, и оставили в гордом одиночестве. Я нашла длинную щель между стеной и закрывавшей вход панелью, нащупала высеченную в камне скамью, оперлась коленом и стала наблюдать за происходящим, сгорая от любопытства.

Слуги в очередной раз восстановили освещение, и среди гостей волной прокатилось оживление — на моем троне гордо и невозмутимо восседал… тигр. У меня отвисла челюсть: где они, черти этакие, смогли его раздобыть?! Но в следующий момент все стало ясно — это была Дильна, племянница моей верной надхи. Морок, наведенный весьма искусной рукой, преобразил ее до неузнаваемости.

— Вот рыжий дьявол! — только и смогла выговорить я, пытаясь как-то сдержать смех.

Тханимар словно услышал: коварно улыбаясь, послал в мою сторону воздушный поцелуй и что было сил гаркнул: «Горько!»

Гости воодушевленно подхватили брошенный чародеем клич, а Дин и полосатая хищница выжидательно уставились друг на друга. Ну все! Если он сейчас ее поцелует, я же не забуду ему этого как минимум до золотой свадьбы! Пусть только попробует… но тут мой муженек доказал, что не лыком шит. Наверное, одна я заметила скрытый пасс и щелчок пальцами под столом в тот момент, когда он с абсолютно серьезной миной потянулся к «супруге».

Затопивший всю площадь густой мрак через пару минут рассеялся без постороннего вмешательства, но этого времени с лихвой хватило для следующей порции перемен. Дильна снова приняла свой естественный облик, в роли новобрачного на сей раз оказался Тханимар собственной персоной, мне же на плечи легли горячие ладони, а знакомые губы коснулись шеи поцелуем, попутно шепнув: «Давно не виделись, любимая!»

— Чудо, ты откуда?! — Я потерлась щекой о плечо Дина.

— Это мой дом, забыла? — Он потянул меня за руку и усадил к себе на колени. — Я здесь каждую лазейку знаю. Не устала?

— Ни в одном глазу! Ты только посмотри на это…

За столом царило небывалое оживление. Юная надха явно была неравнодушна к нашему чародею и с восторгом ринулась оправдывать надежды присутствующих, которые все еще жаловались на вкусовые качества угощения. Она грациозно вспрыгнула на соседний трон к магу, слегка опешившему от подобного поворота событий, и, звучно мурлыкая, с достойным подражания энтузиазмом принялась лизать его в губы и щеки, а чтобы не вертелся, положила мощные передние лапы ему на плечи. Деваться Тханимару, попросту придавленному пушистой громадиной, было решительно некуда, и морщиться не рекомендовалось во избежание возможного оскорбления представителя древней разумной расы в самых лучших чувствах. Нам в общем-то можно было и не сдерживать смех — поднявшаяся буря аплодисментов, хохота, свиста и восторженных воплей заглушила бы даже взлетающий «Боинг».

— Между прочим, это нам кричат «Горько!» — тактично кашлянул рядом Дин.

— Угу, — рассеянно кивнула я, не в силах оторваться от созерцания спектакля, который, насколько я поняла, давно уже вышел за рамки запланированного сценария.

— Что «угу»? А целоваться?! — праведно возмутился новоиспеченный благоверный.

— Да ладно, ведь никто не смотрит, — попробовала отмахнуться я.

— В том-то и дело. — Отмахнешься от него, как же! — Случаем нужно пользоваться…

— Милый, ты мне весь макияж испортишь! — с трудом притормозила я через некоторое время разошедшегося не на шутку супруга.

— Я целовал там, где не накрашено!

— Все равно, мог бы и подождать!

— Не стоит откладывать на потом то…

— …что можно вообще не делать! — Я со смехом вскочила и потянула его за руку. — Пойдем, а то Дильна, того и гляди, под шумок приберет к рукам… вернее, к лапам твоего штатного чародея. А его невеста всех нас потом со свету сживет и скажет, что так и было!

Дин только сокрушенно вздохнул, поднимаясь. Похоже, он был бы не прочь покинуть шумное общество прямо сейчас, но я твердо намеревалась использовать ситуацию на всю катушку: в конце концов, свадьбы с королями в жизни случаются не так уж часто, чтобы этим пренебрегать!

Мы по длинному коридору пробрались к парадной арке и вышли к пирующим. Гости встретили наше появление восторженными криками, но безнаказанно вернуться на место не удалось, поскольку собравшиеся в один голос потребовали доказательств, что мы достойны такой чести. Со всех сторон посыпались предложения, чем бы еще озадачить новобрачных, и после недолгих споров остановились на загадках. Мне пришлось отдуваться первой.

— А сколько, например, чешуек у дракона? — вопросил чей-то уже основательно нетрезвый голос.

Я фыркнула — детский сад!

— Пять миллионов четыреста тринадцать! — Мой командирский голос перекрыл застольный шум.

— А эт-то… ик!.. точно? — подозрительно прищурился дотошный гость — посол откуда-то из ближнего зарубежья.

— Можете проверить! — С легким полупоклоном я повела рукой в сторону фонтана, у которого с комфортом расположились драконы.

Гром, основательно подогретый «самодуром», с готовностью привстал, скалясь в жизнерадостной улыбке и попыхивая пламенем. Гость проследил мой взгляд, подумал, икнул еще пару раз и благоразумно решил поверить мне на слово. Под смех и аплодисменты гостей надха неохотно покинула изящный трон. Теперь настала очередь короля заполучить обратно свое место.

— Пускай сделает сейчас то, что больше всего хочется невесте! — подал голос Дзурох. Естественно, разве кто-то другой мог подкинуть подобную идею?!

Дин взглянул на меня, снова подержал себя за подбородок, изображая глубокую задумчивость, потом весело подмигнул и махнул рукой музыкантам, которые стихли при нашем появлении. Грянула зажигательная музыка, и король с церемонным поклоном подал мне руку, выводя в круг. За нами потянулись остальные пары, и начало самой крутой дискотеки в моей жизни было положено.

— Я угадал, надеюсь? — Дин ловко лавировал между весело скачущими гостями. — Или у тебя на уме было что-нибудь более?..

— В самую точку, ваше величество!

Кружась в танце, я успевала замечать многое из того, что происходило вокруг. Кое-что из увиденного навело меня на размышления.

— Знаешь, любимый, — задумчиво выдала я через некоторое время, — похоже, совсем скоро нам придется искать свадебные подарки еще для одной пары…

— Ты о ком? — заинтересовался Дин.

— Взгляни на Ворха!

Зрелище просто умиляло: наш сероглазый насмешник так и увивался вокруг знойной красавицы-степнячки, а Джанива снисходительно принимала знаки внимания, не забывая время от времени постреливать в его сторону взглядом из-под приопущенных ресниц.

— Ты права: твой братец явно попался не на шутку…

Да-да, именно братец. Незадолго до свадьбы мы с одобрения всех кого нужно прошли специальный обряд с положенным кровопусканием и прочей атрибутикой. В результате он — братец Ворх, а я — его младшая и горячо любимая сестренка. Теперь, того и гляди, невесткой обзаведусь, а там и племянники не за горами… В кои-то веки все как у людей!

— Похоже, подруга уедет отсюда не одна…

— Так для нее у тебя уже есть подарок.

— ???

— Помнишь, ты обещала Ворху преподнести его избраннице тот замечательный костюм, в котором пыталась меня соблазнить?

— Еще бы! — прыснула я. — А жениху?

— Я тоже кое-что придумал, — скромно улыбнулся Дин и ни за что не признался, несмотря на все мои допытывания, отделавшись коротким: — Увидишь!

Обидеться я не успела — на новый танец меня пригласил Тарглан, потом Ольгвар, потом… Казалось, под музыку кружат не только гости, а еще и звезды вместе с полной луной, и легкие облачка в ночном бархатном небе, и крупные оливково-серебристые бабочки, которых привлекли стоявшие на столах и вдоль стен пышные букеты, и все Синегорье, простирающееся до самого горизонта…

В перерыве нас крепко взял за душу «золотой голос королевства». Его вызывали на бис после каждой новой песни и долго не отпускали, но в конце концов он заявил, что имеет право на танец с новой королевой, и напоследок утешил всех весьма откровенной песенкой о том, как пожилой дракон влюбился в молодую озорную русалку и что из этого вышло.

Я стерла половину макияжа вместе с выступившими от хохота слезами и долго запивала соком икоту. Дин спешно записывал на салфетке слова песни, через раз обращаясь ко мне за подсказкой, а слуги заботливо разносили по комнатам гостей, которые от смеха сползли под стол да там же и отключились.

Второй тур танцевальной части явно удавшегося пира я открывала с нашим бардом-приколистом. Он до того самозабвенно выполнял фигуры местной разновидности медленного танго, что его последняя пассия начала откровенно хмуриться. Я честно предупредила его насчет надвигающейся грозы, но вечно молодой сердцеед небрежно тряхнул медной гривой, затейливо уложенной по случаю парадного выхода в немыслимую конструкцию из длинных косичек.

— Помириться с ней мне и остатка ночи хватит, вот с королевой потанцевать когда еще придется. А уж заставить короля ревновать!..

Я невольно завертела головой. Обнаружившийся неподалеку супруг был, казалось, всецело поглощен каким-то спором со своим придворным чародеем.

— Ты уверен?

— Будь у тебя такой же острый слух, как у меня, ты бы этот скрежет зубовный слышала громче музыки!

— Да мало ли…

Вальгранарх только хмыкнул, страстно прильнув ко мне в заключительном па. Я изо всех сил старалась от него не отставать, заставив двухголовую змейку не на шутку забеспокоиться: Гичи наверняка решил, что я вознамерилась покуситься по меньшей мере на здоровье обожаемого хозяина. Гости по достоинству оценили наше усердие, но вдоволь погордиться заслуженным успехом не удалось: почти одновременно с разных сторон подошли подруга певца и мой улыбчивый супруг. Не знаю, как там дальше веселился бард после того, как нашу слаженную пару все-таки разлучили, а меня муж из рук больше не выпускал. Во время четырнадцатого танца я начала спотыкаться на ровном месте, и Дин вывел меня из круга. Ловко пробираясь между разошедшимися не на шутку гостями, он обернулся ко мне:

— Может, пора и на отдых?

— Пожалуй, — согласилась я, только сейчас ощутив, до какой степени устала за этот бесконечный день.

Дин выхватил из пляшущей толпы Тханимара и что-то шепнул ему на ухо. Тот понимающе осклабился и кивнул, выводя руками какие-то сложные пассы, и скоро все собравшиеся дружно смотрели в небо. Там стараниями чародея образовалось некое подобие калейдоскопа — множество разновеликих и разноцветных светящихся шаров затеяли сложные перемещения под громко звучавшую музыку, то кружась в странном танце, то застывая причудливым узором. Под шумок мы смогли ненавязчиво удалиться, оставив на своих местах во главе стола пару замечательно сработанных фантомов, которые, как уверил нас маг, должны продержаться до самого рассвета.

Мы ушли через ту самую потайную комнату, где прятались во время «похищения», и попали в короткий коридор — сначала… Потом их было еще несколько, потом пошли винтовые лестницы. На первой же у меня снова закружилась голова, и совсем не маленькую часть пути пришлось проделать на руках у мужа. Было удобно и уютно, я позволила себе расслабиться, но поневоле встрепенулась, когда Дин вдруг остановился, уставившись неподвижным взглядом на что-то впереди. Выражение лица благоприобретенного супруга настолько заинтриговало, что я попыталась оглянуться. Он машинально поставил меня на пол, не отрывая взгляда от заинтересовавшего его объекта, я нетерпеливо развернулась на каблуках и… неизвестный науке паралич одолел и меня, оказавшись на диво заразным.

До сего момента я заглядывала в этот огромный и почти пустой бальный зал всего лишь раз, и тогда меня удивила не роскошь декора, а то, как выглядела одна стена, расположенная напротив окон. В отличие от остальных вертикальных плоскостей, украшенных мозаичными панно и роскошными гобеленами, эту как будто покрывал тонкий, но плотный слой мерцающего тумана. Мой сопровождающий тогда смог только пересказать местную легенду: мол, было и здесь когда-то изображение, но еще во время правления дедушки нашего Дина произошло нечто странное. Когда он (дедушка) вопреки Пророчеству решился-таки проложить морской путь к дальним архипелагам, в момент отплытия флагманского корабля на столицу опустился густой туман, который продержался ровно неделю. Затем он развеялся, не оставив и следа — везде, кроме королевского замка. С тех самых пор самая большая стена самого большого зала так и выглядит, а что скрыто под этой искристой пеленой, никто не знает…

Теперь мы, похоже, стали первыми, кто увидел воочию разгадку той давней тайны. Мерцающий туман исчез, как не бывало, а на стене красовалась потрясающая мозаичная картина, выложенная из одинаковых по размеру, но удивительно разнообразных по цвету чешуек древней экзотической рыбы. Они еще и сияли ненавязчивым собственным светом, поэтому детали были прекрасно различимы, невзирая на отсутствие иного освещения. Неизвестный мастер вложил всю душу в свое творение, сделав персонажи почти живыми, а уж узнать их можно было даже с закрытыми глазами…

Самым интересным оказалось то, что лично мне данное изображение было знакомо до мелочей, поскольку добрых полтора года красовалось на стене в моей комнате — только в виде картины, писанной маслом по холсту. Да, да: вот и суровый зимний горный пейзаж, и встрепанный волк в отдалении жадно дышит, вывесив розовый язык, вот истекающий парящей на морозе кровью труп огромного и жуткого ящероподобного монстра украшает собой передний план. А это — Дин собственной персоной, в меховой безрукавке нараспашку, с волосами по ветру, поднимается с колена, загоняя меч в наспинные ножны… Правда, на моем варианте картины не хватало еще одного персонажа, и было непонятно, куда смотрит принц…

Оказывается, на меня! Ветер швырял в лицо пригоршни мелкой снежной крупы, раздувал распущенные волосы и пушистый мех полурасстегнутой куртки — рафинадно-белый, с графитными разводами, но моя благословленная богами светлость шла к своему герою, проваливаясь по колено в глубокий снег и протягивая руки, окутанные золотистым свечением…

— Что-то не припомню подобного подвига в нашей совместной биографии! — первой опомнилась я.

— Я тоже, — качнул головой Дин, окидывая изображение задумчивым взглядом. — Насколько я понимаю, это сплошной символизм. Знаешь, добро и справедливость, несмотря ни на что, побеждают зло — и все в этом роде…

— Почему ты так решил?

— Вот взгляни сюда. Во-первых, подобных чудовищ у нас не водится, да и одним только мечом его не одолеть. Во-вторых, пейзаж собран по меньшей мере из трех составляющих: та гора, что похожа на трезубец, обозначает границу владений семейства нашего Грома, череда пещер вдоль расщелины — обиталища и шушек, и еще множества горных жителей… А два утеса сбоку — это же Стражи Перевалов, правда, немного стилизованные, но вполне узнаваемые!..

— Значит, уже тогда — черт знает сколько лет назад! — было известно, чем обернется своеволие твоего деда?! — Мне почему-то стало жутковато.

— И это лишний раз доказывает, что ничего никогда не случается просто так! — Дин отвернулся от чудесного зрелища и решительно взял меня за руку. — Пойдем! Это станет главным событием завтрашнего дня, а сегодняшнюю ночь, если я ничего не путаю, мы собирались посвятить друг другу!..

Дин, сразу предусмотрительно подхватив на руки обожаемую супругу, снова пошел петлять по винтовым лестницам. На одной из них я потеряла туфлю, и муж, молча водрузив меня на узкую ступеньку, исчез в темноте. Я балансировала на одной ноге, обхватив себя руками, и пыталась унять крупную дрожь, нещадно колотившую мой организм. Не то чтобы так уж холодно было в этих продувных коридорах, просто вновь одолели сумбурные мысли, от которых голова шла кругом, и вернулось давешнее паническое состояние. Я с наслаждением прижалась лбом к стылой гранитной стене и закрыла глаза…

— Устала? — проявился в пределах обозримого пространства Дин.

Я молча покачала головой, но поворачиваться не стала. Он присел на ступеньку, чтобы помочь мне обуться.

— Когда ты успела так закоченеть?!

Не объяснять же ему, в самом деле, что на нервной почве я вполне могу превратиться в ледышку даже в сорокаградусную жару! Дин встал и крепко обнял меня со спины. Горячие ладони заскользили по рукам, плечам, талии, а губы нежно прошлись по шее, попеременно целуя и мягко прихватывая кожу. Потом он развернул меня к себе лицом и надолго завладел моими губами, но стало только хуже: согрелась-то я в два счета, зато затряслась еще сильнее, и дыхание перехватило напрочь. Дин это почувствовал, отстранился и недоуменно вскинул брови — я отвела глаза. Тогда он снова подхватил на руки драгоценную ношу и не останавливался, пока не вышел из очередной потайной двери прямо у моих покоев.

— Может, я сама пойду? — рискнула я подать голос.

— Тебе неудобно?

— Как раз наоборот, но… ты, наверное, устал?

— Я?! Нет! — ответил он сдержанно.

В самом деле — ни дыхание, ни пульс нисколько не учащены, а подчеркнуто непроницаемое выражение лица явно вызвано напряжением совсем другого рода.

Как пить дать — обиделся! И наверняка не понял причину моего, мягко говоря, ощетиненного состояния. Неудивительно — я сама ее не понимаю…

В мою бывшую спальню мы зашли только для того, чтобы отыскать на мозаичном полу необходимый квадрат-перемещатель, искусно скрытый среди сложного узора. Муж со мной на руках встал точно в центре и дважды притопнул. Все вокруг заволокло плотным искрящимся туманом и через несколько мгновений сменилось роскошным убранством королевской опочивальни. Дин бережно сгрузил меня на пуфик у туалетного столика и с облегченным вздохом растянулся, раскинув руки, поверх покрывала на необъятной — метров пять на шесть, не меньше, — кровати.

Я засмотрелась в огромное многостворчатое зеркало. Да, корона мне действительно к лицу… даже такому растерянному, как сейчас.

Мой взгляд пробежался по стройным рядам всевозможных баночек и остановился на нужном средстве. Я машинально смочила салфетку и стала стирать остатки парадно-выходной раскраски. Привычные движения помогли немного успокоиться, но тут я встретилась в зеркале взглядом с Дином — он теперь лежал, приподнявшись на локте, и с интересом наблюдал за мной, — и сердце снова спешно рухнуло в каблуки.

Полнейший идиотизм! Так по-дурацки я себя до сих пор никогда не чувствовала. Ведь мы знаем друг друга не один день и, что называется, ближе некуда, выяснили отношения и даже поженились, почему же я так отчаянно боюсь поднять на него глаза?! Что интересно: и ему, похоже, не по себе, иначе с чего бы он так притих?

Я сбросила надоевшие туфли, с наслаждением пошевелила пальцами босых ног и покосилась в зеркало на своего супруга. Теперь он восседал на краю кровати — руки за голову, нога на ногу, — откинувшись на гору подушек, и сосредоточенно изучал потолок. Так и будем в молчанку играть?

— Хоть бы прикид парадный снял, прежде чем на кровать карабкаться!

Так, первый шаг в семейной жизни сделан: противный голос чересчур сварливой супруги с приличным стажем у меня уже получается на раз. Дин молча поднялся, стянул сверкающий камзол и аккуратно пристроил его на высокую спинку стоящего рядом стула. Я отвернулась и принялась вытаскивать из прически цветы, перья и бесчисленные заколки. Сейчас прохладный душ был бы очень даже кстати, вон и полотенца на тумбочке своего часа дожидаются…

Муж неслышно возник рядом, протягивая высокий бокал с прохладным соком. Очень кстати! Я подарила его хмурому отражению благодарный взгляд и с удовольствием отпила несколько глотков. Теперь бы еще как-нибудь от платья избавиться… Дин словно мысли мои прочитал:

— Хочешь, помогу?

— Спасибо, я сама!

Все-таки первая реакция далеко не всегда самая правильная. Как, интересно знать, я собиралась выкореживаться с этой конструкцией самостоятельно?! Разве что в срочном порядке отрастить себе парочку рук с «коленками» в обратную сторону…

— Зачем упрямишься, мне же проще…

— Не надо!!!

— Ну пожалуйста!

Я невольно хмыкнула: это кто кого, собственно, должен уговаривать?! Здравый смысл все же взял верх.

— Так и быть…

Я встала, но не успела толком настроиться на долгое ожидание результата, как все было кончено. В смысле — Дин умудрился не только вмиг справиться с коварными крючочками, но и деликатно помог удержать на моих плечах так и норовившее соскользнуть платье.

— Благодарю, ваше величество! — Я еще и реверанс попыталась изобразить. Получилось не очень, учитывая обстоятельства и занятые руки, но напряжение немного спало.

— Не за что, ваше тоже теперь величество! — Наконец-то улыбнувшийся Дин отвесил мне шутовской полупоклон. — А еще на ваших украшениях застежки очень сложные…

Я охотно приняла подачу:

— Тогда вся надежда на вас, мой король!

— Благодарю за доверие, моя королева! — Дин быстро избавил меня от ювелирных излишеств и подмигнул моему отражению. — Искупаться не желаете ли?

Умница, лучше меня мои привычки помнит! Я мигом сбросила платье на стул, завернулась в огромное полотенце и обвела взглядом стены. Среди драпировок угадывались проемы, но их было слишком уж много, и ни одного опознавательного знака.

— Хоть бы какие-нибудь «эм» и «жо» изобразили, — снова разворчалась я. — А то придется в умывальную ходить с картой и персональным проводником!

Супруг зачем-то снова взглянул на потолок, что-то прикинул в уме и кивнул влево.

— Нам сюда.

Я не стала его дожидаться, нажала резную ручку, шагнула вперед и… оторопело застыла на пороге, присвистнув от удивления.

— Что-то не так? — подал голос мой благоверный. — Тебе не нравится высота потолка или отделка стен?

— Очень даже ничего — для умывальной комнаты! — Я быстро приходила в себя и с интересом, уже более внимательно разглядывала открывшееся великолепие.

«Комната» являла собой часть берега небольшой речки, а стенами служило весьма живописное нагромождение причудливых замшелых глыб и растущие между ними развесистые деревья в полном цвету.

— Разве что потолок немного тускловат. — Я перевела взгляд вверх, на безоблачное ночное небо, на котором красовались обе луны в полном блеске. — И занавески бы не помешали — так, на будущее. Зато светильники — вне всяких похвал!

— Я был уверен, что ты оценишь! — Дин улыбался, довольный произведенным впечатлением.

— Так эти двери — порталы?

— Нет, просто выходы в пространственные «карманы», причем далеко не все. На потолке — что-то вроде карты, но «умывальная комната» на каждый сезон отдельная. Зимой, например, будем купаться в горячем источнике… Ванна не мелковата?

— Самое то, — решила я, присматриваясь к округлому озерку, образовавшемуся под нешироким, но многоярусным водопадом. — Из-за границы привезли?

— Обижаешь! Все здешнее… Ты ничего не сказала про ковер!

— «Все согласно договору — и рисунок, и колер»! — окончательно развеселилась я, уже уверенно ступая по густой шелковистой траве, в которой там и сям были разбросаны куртины ярких цветов.

У самой воды обнаружилась примерно трехметровая полоса мелкого песка с вкраплениями пестрых ракушек и разноцветной гальки. Полотенце небрежно скользнуло в траву, а я — в теплую прозрачную воду, призывно мерцающую в призрачном лунном свете…

— Тэйли!

Я не сразу расслышала негромкий оклик, но все-таки оставила самозабвенное кувыркание под водопадом, нащупала ногами дно и обернулась к Дину, отбрасывая за спину мокрые волосы и вопросительно вскидывая бровь. Он стоял у берега по пояс в воде, погрузив ладони раскинутых в стороны рук в родную стихию. Меня заинтриговало загадочное выражение прищуренных сапфировых глаз, и я невольно шагнула к нему ближе, пытаясь понять, что же он затевает. Кисти медленно повернулись ладонями вверх, литые мышцы напряглись, будто Дин пытался поднять реку над ее каменистым руслом…

Я наблюдала за супругом во все глаза. Вода вокруг него мелко завибрировала и заплескалась, как над распевающим брачные песни крокодилом, и от серебрящейся поверхности кверху потянулись — пара за парой — тонкие водяные смерчи. Некоторое время они плавно изгибались возле него в причудливом танце, потом так же попарно двинулись ко мне и заскользили вокруг, сомкнув свои струйчатые верхушки высоко над моей головой. Образовавшийся десятиметровый водяной столб тут же рассыпался фонтаном звенящих мелких капель, переливчато серебрящихся в лунном свете. Это дивное зрелище привело меня в, такой восторг, что я со смехом запрыгала по мелководью, подставляя лицо и руки теплому мерцающему дождику.

— Тебе понравилось?

— Еще бы! — Я все-таки догнала и поймала в ладони последний маленький смерч, с некоторым сожалением проследила обратное превращение и возвращение в прежнюю спокойную воду и обернулась к Дину: — Замечательный фокус!

— Я старался! — скромно улыбнулся мой благоверный, глядя так, что меня снова бросило в жар от смущения.

Пришлось в срочном порядке ретироваться в озеро и возобновить неглубокие, но длительные погружения в тщетной попытке охладить полыхающее лицо…

Вдоволь нанырявшись, я отдыхала на спине, раскинув руки, бездумно глядя в звездное небо и с удовольствием ощущая, как легкое течение скользит по коже и колышет волосы. Тихое журчание действовало убаюкивающе, и я не вдруг сообразила, что мои сенсоры что-то засекли в глубине. Моментально встрепенувшись, я перевернулась и вертикально зависла в воде, лихорадочно прочесывая «поисковой сетью» окружающее пространство.

Результаты поиска заставили мое безмятежное настроение исчезнуть бесследно: на глубине быстро перемещался неопознанный объект, направляясь в мою сторону. Спешное подключение всех имеющихся сенсоров так ничего и не дало: довольно крупное продолговатое «нечто» практически не отличалось по характеристикам от воды, в струях которой плавно и волнообразно скользило прямо ко мне, изредка проворачиваясь вдоль продольной оси. Течение нисколько ему не мешало, казалось, наоборот — лишь подзадоривало, настолько вальяжны и неторопливы были его движения…

Нет, умом я, конечно, понимала, что по самому определению здесь не может водиться никого и ничего представляющего хоть какую-нибудь опасность, но в тот момент все разумные мысли мигом затерялись на дальних задворках всполошенного сознания и заглохли, сметенные волной неуправляемого страха. И дело, пожалуй, совсем не в расшатанных нервах, просто я сейчас боялась не за себя, и потому не приняла боевую стойку, не стала подыскивать подходящее подручное средство для драки, а молча развернулась и рванула к берегу на всей возможной скорости, благо было недалеко.

— Что случилось?! — Дин, поймав меня в объятия уже на мелководье, обеспокоенно заглядывал в мое напряженное лицо.

Я судорожно перевела дыхание и повисла у него на шее, прижавшись изо всех сил и радуясь его присутствию, как никогда раньше: ведь рядом с ним даже конец света кажется происшествием не таким уж и страшным…

— Тебя что-то напугало?

Я молча кивнула и уткнулась в его плечо. Дин обвел окрестности внимательным взглядом поверх моей головы, озадаченно хмыкнул и переспросил:

— Ты уверена? И на что это было похоже?

Я добросовестно подумала и пожала плечами.

— В том-то и дело, что ни на что, иначе бы я не испугалась до такой степени. Было бы что знакомое, а так — то ли странный водяной поток, то ли…

Продолжая говорить, я отстранилась, подняла на него глаза и только сейчас обратила внимание, что густые серебряные пряди промокли насквозь и зализаны от покрытого каплями лица назад, словно их обладатель минуту назад вынырнул из воды. Где-то в самой глубине сознания шевельнулось едва уловимое ощущение узнавания — нечто похожее промелькнуло, когда я вглядывалась в непонятный объект, пытаясь разобраться, что к чему.

Внезапная догадка, ошеломляющая в своей простоте, заставила меня онеметь. В самом деле, чувства опасности ведь никакого не возникло, насторожила лишь неизвестность, а нам двоим раньше доводилось в лучшем случае купаться под одним водопадом, и у меня до сих пор не было возможности наблюдать, как смотрится и ощущается мой прекрасный принц посреди родной стихии…

Видимо, выражение моего лица стало более чем красноречивым, потому что Дин пожал плечами с виноватой улыбкой:

— Да, это был я. Умоляю, не сердись! Я просто не подумал, что ты так разволнуешься, всего лишь хотел быть к тебе поближе… А уж пугать и в мыслях не было!

— Ах ты …! — Я моментально вскипела, резко толкнула его в грудь и отскочила на приличное расстояние, меряя свежеиспеченного супруга яростным взглядом.

А он лишь качал головой, глядя на меня почему-то с умилением и счастливой улыбкой до ушей.

— И чему ты, спрашивается, рад? — Я уже еле сдерживалась. — Тому, что наконец-то удалось меня до полусмерти перепугать?!

Муж снова покачал головой:

— Тому, что ты наконец-то ведешь себя как и подобает женщине!

— Это как же, например? — осведомилась я, подозрительно щурясь и все еще бурля праведным гневом.

Дин, даже не моргнув глазом, спокойно пояснил:

— В момент опасности не бросаешься в бой очертя голову, рыча, шипя и выпустив когти, а ищешь защиты у своего мужчины.

Я, наверное, впервые в жизни онемела так надолго. Яростный накал медленно сходил на нет. Как он сказал?! «У своего мужчины»? Черт побери, а ведь его величество прав как никогда! Он теперь действительно мой мужчина — перед богами, людьми, совестью и далее по списку. Мне все это не приснилось: мы в самом деле связаны узами брака, и боги давно и единогласно этот союз одобрили, ведь иначе я сейчас не носила бы под сердцем его ребенка…

— Черт побери… Черт побери!!! — вслух сказала я, совсем растерянно глядя на него во все глаза.

— Вот пожалуйста — опять бранишься! — Дин с нарочитой укоризной качнул головой, безуспешно пытаясь придать лицу серьезное выражение. — Может, моя женщина меня все-таки хотя бы обнимет?

— Если только «хотя бы», — я надменно вскинула подбородок и повела бровью, — то очень даже может быть!

И, уже улыбаясь, шагнула навстречу протянутым рукам.

— Любимая, проснись!

— Мм-рр-м?!

— Ты должна это увидеть!

— Мм!!!

— Просто на минутку открой глаза…

— Давай ты сам посмотришь, а мне потом расскажешь! — Открыть рот оказалось намного легче.

— Нет, это надо увидеть непременно своими глазами — такое раз в жизни бывает, и то не в каждой.

— И что там за… Вот это да! — Сон с меня слетел в мгновение ока.

Мы так и не добрались до пышно убранного королевского ложа — остались в «умывальной комнате». Нас вполне устроила густая шелковистая трава на берегу и полотенца, благо было совсем по-летнему тепло, а рядом с Дином замерзнуть и в лютые морозы не удалось бы при всем желании. Поэтому сейчас вместо мозаичного потолка над моей головой мерцал высокий безоблачный небосвод, густо усыпанный алмазными искрами крупных звезд, колкое сияние которых было слегка размыто призрачным светом обеих лун, красовавшихся над самым гребнем лесистого хребта. На западе небо по-прежнему оставалось бархатисто-черным, над головой же стало сине-фиолетовым, с явственным розоватым отливом, но звезды все еще были видны очень четко. На восточном краю небосвода уже вовсю переливались нежные краски: смесь малиново-золотистого, сиреневого, зеленовато-синего и пурпурного — там, где над самой высокой верхушкой трехглавой горы успел прорезаться тонкий ослепительно-яркий серпик восходящего солнца, заставив невидимых среди густой листвы птиц устроить радостную перекличку звонкими флейтовыми голосами.

— Это случается очень редко. — Тихий голос, прозвучавший над самым ухом, заставил меня вздрогнуть — настолько я засмотрелась.

— Что?

— Когда на небе встречаются все три светила в полной фазе. — Муж сдернул с ветки просохшее полотенце и заботливо укутал меня.

— И это, надо полагать, очередная хорошая примета?

— Бери выше — прямо-таки гарантия, что боги всем довольны, и это надолго!

— Значит?.. — Я повозилась, устраиваясь удобнее на широкой груди мужа, и затихла, продолжая любоваться редкостным зрелищем.

— Значит, все идет как надо! — Дин крепко меня обнял и тоже затих.

Мне было так хорошо и спокойно, что я еще некоторое время довольно успешно сопротивлялась и не давала теплым тягучим волнам накатывающей дремы затопить мое сознание, но в конце концов решила сдаться, когда какие-то тихие, ненавязчивые звуки заставили вернуться к реальности. Я прислушалась, не открывая глаз — сил не было даже на такое незамысловатое движение.

— Что это?!

На самом деле вопрос вышел глупее некуда. Несмотря на то что исполнение отличалось от оригинального варианта, я без труда узнала русскоязычную версию хита из репертуара обожаемого мною Джо Дассена. Только вот поверить своим ушам получилось далеко не сразу.

— Как что — серенада! — невозмутимо изрек муженек, соизволив прерваться и целуя меня в макушку. — Или что-то вроде того. Заметь: и суток не прошло, как я подписался под взятыми обязательствами, а уже в поте лица и не жалея сил тружусь над их выполнением!

— Заметила! — хмыкнула я, все-таки принимая вертикальное положение и плотнее закутываясь в полотенце. — И оценила, не сомневайся! Только… поправь, если ошибаюсь, но серенады вроде бы положено сочинять самостоятельно, а не тырить хиты у иномирцев!

— Когда это еще меня посетит столь редкий гость, как вдохновение! — вздохнул Дин, отводя с моего лица распушившиеся пряди. — Я ведь не Папаша Хелль, и стихосложение — мое довольно слабое место.

— Это твое пустое место? — поддела я.

— Не совсем, но… Должен же быть у меня хоть один маленький недостаток! И потом, где гарантия, что мой шедевр придется тебе по душе, а вот этот — как ты сказала — хит? — явно из числа твоих любимых.

— Явно из них, — не стала спорить я, — но ты-то как узнал? Впрочем, кажется, догадываюсь… Призрак?! Вот … …!

— Кто же еще! — Дин перебрался ко мне ближе и обнял за плечи. — Он ради твоих прекрасных глаз и не на такое пойдет…

— И кроме прочего, без малейшего зазрения совести пороется в моей же памяти, чтобы хотя бы на первое время избавить моего же супруга от мук творчества ради увеселения меня же, любимой? — хмыкнула я, пристраивая голову на мускулистое плечо. — Беспримерный подвиг, что и говорить — герои древности могут хором застрелиться от самой черной зависти!

— Конечно, беспримерный, особенно если учесть, что произошло бы, застукай ты его на месте преступления!

— Подумаешь! — фыркнула я. — Отругала бы на чем свет стоит, разбила бы о его премудрую голову пяток напольных ваз из шиламугайских самоцветов, оторвала бы что-нибудь жизненно важное — вот уж есть о чем говорить! Не убила бы ведь! По крайней мере, сразу…

— Вот и я о том же! — Супруг со вздохом поцеловал меня в макушку. — Продолжать?

— Перечислять подвиги Призрака в мою честь? Не сейчас!

— Нет — выполнять взятые на себя обязательства.

— Спрашиваешь! — Я потерлась щекой о его плечо и закрыла глаза.

ГЛАВА последняя… наверное, хотя?!

— Он толкается! Слышишь? Вот еще раз!

— Слышу, любимый… Уж я-то в курсе как никто другой!

— О, вот опять! Какой шустрый!..

— Есть в кого… Ведь один папочка чего стоит!

— А у нас и мамочка что надо! — Муж, не открывая блаженно прижмуренных глаз, нашарил мою руку и поцеловал.

Если бы кто-нибудь заглянул сейчас в королевскую спальню, то застал бы самую настоящую идиллию. В полузашторенные окна лился дневной свет — неяркий, что неудивительно для поздней осени; в камине тихонько потрескивали толстые поленья, на мозаичных полах плясали мелкие блики. Я с комфортом полулежала среди груды шелковых подушек на своей половине почти бескрайнего ложа и любовно перебирала густые серебряные пряди на бедовой голове супруга. Он же, задрапировавшись в тонкую простыню на манер древнего римлянина, пристроился возле на самом краешке кровати, приник ухом к моему животу и, почти не дыша, слушал через полупрозрачную ткань легкой рубашки, что поделывает его будущий наследничек. А тот, явно чувствуя наше внимание, бузил вовсю, лишь бы порадовать родителей.

— Ты только посмотри, что он вытворяет!

— О-о-о! Один толкается, другой восторгается — ни днем ни ночью покоя нет! — Я, конечно, ворчала больше для порядка, чтобы окружающие, начиная с венценосного супруга, не очень-то расслаблялись.

И еще решила, что немного внимания не помешает и мне, хотя, если говорить начистоту, в этом отношении было бы грех жаловаться. Дин в самом прямом смысле носил на руках обожаемую супругу, безропотно выполняя любые прихоти, а то и предупреждая их, чем неизменно умилял меня до слез. Когда он успевал еще и свои королячьи обязанности выполнять — ума не приложу, но, судя по стабильности и прогрессу в стране, все-таки справлялся, и весьма успешно.

При этом любви, понимания и ласки мне одной перепадало столько, что вполне хватило бы на пару-тройку приличных гаремов. Но если уж образовалась возможность покапризничать лишний раз, то упускать свой шанс я не собиралась — когда еще отважусь на повторную авантюру!

— Любимая, ты устала? — забеспокоился мой благоверный.

— Конечно, устала. — Я прикрыла глаза рукой, но сквозь неплотно сомкнутые пальцы продолжала наблюдать за мужем. — Сам бы попробовал… Думаешь, так это все легко?!

— Не думаю, но, согласись, для тебя стараюсь как могу. Потерпи, осталось каких-то три недели.

— Еще целых три недели!

— Ничего, — супруг улыбнулся, целуя меня в плечо, — все меньше, чем вначале! Да и я помогу скоротать время… Ты чего-нибудь хочешь?

— Даже и не знаю, — томно потянулась я.

— На рассвете прибыли торговцы из Полуденных степей. Между прочим, привезли виноград…

— А какой? — оживилась я. — Розовый или «дамские пальчики»?

— Там сортов десять, если не больше.

— Уговорил. — Я осторожно повернулась на бок.

Наследник вроде бы утихомирился — до поры до времени; наверное, притомился и заснул. А на инкрустированном каменном столике, в центре квадрата-перемещателя, успело появиться большое серебряное блюдо с дарами знойного юга.

— Ты снова все предусмотрел! — Я дотянулась и в шутку дернула мужа за нос.

— Уж настолько-то я тебя знаю! — хмыкнул он, устраиваясь рядом.

— Все равно не настолько, насколько хотел бы, а? — Огромная виноградина цвета рубина отщипнулась от кисти на удивление легко.

— Насколько вообще можно узнать другого человека, — пожал плечами Дин и ловко выхватил губами ягоду из моих пальцев. — А мы с тобой столько всего успели пройти вместе…

— …поэтому теперь и удивляться нечему?

— Наоборот — зная твою натуру, как раз ни за что не поручусь! И к чему ты, собственно, клонишь?

— Да так, случайно к слову пришлось. — Я потянулась к другой кисти — с длинными черными ягодами. — Тебе, например, все-таки удалось меня удивить.

— Это чем же? — заинтересовался Дин.

— Как тебе сказать… По-моему, ты этого ребенка ждешь больше, чем я. Или для тебя наличие наследника настолько важно, что ты ради этого даже все мои капризы терпишь?

— Мне всегда в радость что-то для тебя сделать, и ты сама об этом знаешь, — укоризненно качнул серебряной головой мой прекрасный принц, вернее, уже давно король. — А он для меня не просто «наследник», а «мой ребенок от единственной любимой женщины»! Что же касается остального…

Он примолк, о чем-то задумавшись. Я терпеливо ждала.

— Знаешь, я все вспоминаю свою семью, — тихо начал Дин, глядя куда-то в сторону. — Мой отец нашел свою любовь с первого взгляда, но получил отказ. Она вышла замуж за правителя соседнего небольшого королевства, от которого родила Кронигана, отец же так и коротал дни в одиночестве. Потом разразился мор, косивший всех налево и направо, — тогда уцелела едва ли половина разумных существ. Еще чуть позже по материку прокатилась волна междоусобных войн, перешедших во всеобщую смуту. Фелисса овдовела, и отец посватался к ней снова, на сей раз успешно… Нет, она, конечно, любила его — по-своему, и честно старалась быть хорошей женой, только все-таки не смогла дать новому супругу то и в такой степени, как ему хотелось. Он-то любил жену без памяти, буквально боготворил, готов был на нее молиться, но… — Дин замолчал, качая головой и по-прежнему глядя вдаль.

— Наверное, она и твоего брата любила больше? — решилась я нарушить паузу.

Дин пожал плечами:

— Во всяком случае, по отношению к нам это никак не проявлялось, мы все получали одновременно и одинаково. Но чем старше я становился, тем яснее чувствовал холодок в отношениях родителей. Отец души не чаял в нас обоих, но не мог постоянно быть рядом — корона ко многому обязывает, знаешь ли, тем более в лихие годы… А когда мама, чудом выжив после болезни, вплотную занялась магией, то и вовсе отдалилась от нас, и вскоре каждый стал сам по себе. С братом теплых отношений тоже не сложилось… Поэтому я почти все время пропадал в доме у Ворха. Они жили небогато, но родители обожали друг друга и всех своих девятерых детей. Я, приходя к ним, словно выбирался на свет из полутемного подвала: попросту отогревался среди них, таких шумных, открытых, веселых и всегда понимающих и дружных. У них было то, что я не смог бы заполучить за все королевские сокровища, вместе взятые! Вот и вышло, что я еще с детских лет уже твердо знал, что буду просить у богов — семью, в которой все любят и понимают друг друга…

— И как, ты доволен тем, что получил? — Я лукаво прищурилась.

Ответом был поцелуй, да какой! Но на самом интересном месте энергичный наследник снова решил напомнить о себе. Я невольно поморщилась и охнула, оглаживая обеими руками живот.

— Нет, за эти три недели я с ними с ума сойду!

Дин резко сел, глаза полыхнули золотом.

— Что?!

— С ума сойду, вот что!

— Нет, что ты сказала раньше?

— За эти три недели, — процитировала я сама себя, успешно скрывая улыбку.

— С кем ты сойдешь с ума за эти три недели? — переупрямить, равно как и заговорить моего ненаглядного, было все так же непросто.

— С вами, — продолжала изгаляться я.

— Ты сказала иначе! — не отставал муж.

— Раз ты все расслышал, чего тогда переспрашиваешь?!

— Не верю своим ушам! — признался Дин.

— И напрасно, — смилостивилась я, — со слухом у тебя по-прежнему полный порядок. Боги тоже хорошо расслышали твою просьбу.

— Так, значит…

— Да, мой ненаглядный супруг, — их двое! Мальчик и девочка.

— Почему же я узнал об этом последним?!

— Это — каюсь! — моих рук дело. Хотела тебе сделать сюрприз, да вот, не удержалась…

Дин, как сидел на краешке кровати, так и сполз на пол с ошалело-недоверчивым выражением на лице.

— И как, удалось мне тебя удивить? — Я со смехом взъерошила его и без того растрепанную гриву.

— Просто слов нет. Впрочем, парочка все же найдется: ты — чудо! — Каждое найденное слово сопровождалось крепким поцелуем.

— Да и ты не меньше! — хохотала я, пытаясь увернуться. — Уж начудил так начудил!

— Сама и вдохновляла!

— А ты не очень-то и сопротивлялся!

— Я что, похож на сумасшедшего?!

— Сейчас — еще как, и даже очень!

— Ехидина ты! — не удержался-таки мой благоверный.

— Совратитель! — Разве я могла остаться в долгу?

— Искусительница!

— Ну знаешь!.. Агрессор!

— Злючка!

— Мучитель!

— Пришелица!

— Нелюдь!

— Вредина!

— Балбес!

— Почему это?! — вдруг решил оскорбиться венценосный супруг.

— Ага, значит, со всем остальным ты согласен?!

Дин, смеясь, только рукой махнул и снова растянулся рядом со мной.

— Ты — чудо! — повторил он, бережно меня обнимая. На сей раз у «чуда» желания спорить почему-то не возникло…

— Кстати, о нелюдях, — вспомнилось мне спустя некоторое время. — Хочешь еще раз удивиться?

Супруг заинтересованно вскинул бровь и приподнялся на локте. Я с его помощью умостилась удобнее в своих подушках и приступила:

— Твой отец — из чистокровных Лоан-Ксорр-Локков, так?

Дин кивнул, не сводя с меня внимательных глаз.

— А мать — из обычных людей? — И снова получила в ответ утвердительный кивок. — Значит, — подытожила я, — ты действительно полукровка — гибрид первого поколения. Так вот, не знаю, как у вас, а в моих краях наука доискалась до такого закона природы: потомки от связи слишком разных по своей природе существ, как правило, сами физически не могут иметь потомства, потому что нарушаются механизмы — вернее, структуры, — передающие признаки по наследству. Но в твоем случае — все не так!

Муж нахмурился:

— В смысле?

— В том самом, уважаемый «золотоглазый нелюдь»! — Я, уже немного сердясь на него за непонятливость, взяла его руку и положила на свой живот, в котором как раз кстати чада, ожидаемые с таким нетерпением, затеяли очередную разминку. — И попробуй только усомниться, что дети твои!

— Как раз в этом я никогда не сомневался! — покачало головой мое сокровище. — А если бы и взбрело на ум что-то подобное, так проверить — пара пустяков!

— Да, конечно, — кивнула я, — семь капель крови, всего-то и хлопот…

— И что теперь? — Он все еще пребывал в озадаченном состоянии.

— А то, — потеряла я терпение, — что хватит прибедняться и комплексами страдать — никакие вы не нелюди, а просто редкая разновидность человека! Так что храбро можете предать забвению свое фамильное погоняло! Будь и впрямь твои родичи по отцовской линии не-человеками, черта с два бы тебе светило стать счастливым папашей! Что скажешь?

Мой вопрос вывел Дина из оцепенения.

— Надо же! — пробормотал он, все еще глядя в одну точку. — В самом деле… Ведь раньше в силу традиций мои предки выбирали невест и женихов только среди соплеменников, благо народу было более чем достаточно, а жили изолированно… Потом — эта смута и мор… Их почти не осталось, и старейшины разрешили отцу жениться на Фелиссе, которая к тому времени успела овдоветь, а после и другие стали приводить супругов со стороны… Получается, что до второго поколения потомков от смешанных браков дело до сих пор не доходило, а если где-то и есть в королевстве такие, то вынуждены были скрываться, так же как и я, потому что братец объявил охоту на полукровок! Все настолько просто? С ума сойти!

— А все гениальное просто! — Это я решила, что давно пора сказать что-нибудь скромное, но запоминающееся.

Дин медленно повернул голову и некоторое время пристально рассматривал меня, будто видел в первый раз. Впрочем, нет, в первый раз ему и одного взгляда вполне хватило…

— Знаешь, — наконец тихо сказал он, задумчиво щуря усиленно золотящиеся глаза, — я всегда был уверен в одном: умная жена — это единственное, что по-настоящему нужно для полного счастья любому из мужчин!

И в очередной раз ловко увернулся от неожиданно и метко брошенной подушки…

2007–2009