Легенда о ЛьдеГраде

2 глава. «Погоня»

Синеока будто впечаталась в холодную стену. Ее сердце бешено колотилось. Она несколько раз нервно выглядывала из своего «убежища» со страхом принимая каждый шорох за шаги. Прошло несколько долгих минут, прежде чем девочка проскользнула мимо красивой витрины и сразу спряталась за украшенной мишурой телегой.

— Ищите ее! — истерический крик прорезал морозный воздух. Боянка была вне себя от бешенства. — Найдите эту гадину! Инвалидка не могла далеко уковылять! Любому, кто ее поймает, я дам подарок! Не справитесь — пеняйте на себя!

Синеока взмолилась.

Поднялся сильный ветер, серебристая пыль сильно резала глаза. Одна снежинка упала девочке на плечо, затем начался настоящий снегопад. Видимость ухудшилась, а воспитанники приюта с трудом противостояли порывам ветра. Они неумолимо приближались к тому месту, где пряталась беглянка. Еще пара метров и Синеока окажется в цепких руках Гневаны, которая во всю глотку выкрикивала оскорбления.

Небо снова разразилось цветными взрывами. Синеока воспользовалась суматохой и побежала (как позволяла хромота). Она столько раз гуляла по городу, что даже бы с закрытыми глазами смогла спокойно перейти на другую людную улицу. «Сказочный островок праздника» остался позади вместе с ненавистным приютом. Остается только идти вперед, а попасться — значит быть побитой и опять высмеянной.

Прохожие в суматохе спешили в свои уютные дома, а серые магазинчики заканчивали обслуживать последних посетителей; то и дело звенели дверные колокольчики. Затеряться тут — простое дело. Поэтому Синеока поспешила к мосту, ведущему прямиком к лесу Згой. Единственная дорога соединяла Омут-град с другим городом. Только бывалые извозчики осмеливались ехать в такую опасную погоду.

Синеока услышала, как плачет ребенок, и вздрогнула от неожиданности. Но это оказался всего лишь капризный сын около своей мамы. Она пригрозила ему, что тот останется без подарков из-за своего поведения. Опасность снова миновала, но вскоре Боянка поймет, что непокорная сирота успешно скрылась.

Главная улица потихоньку пустела. Гомон сходил на нет. Слышать смех и радость людей, для которых праздник стал порывом хорошего настроения, ранило больше всего. Одинока в этом городе, но не сломлена. Лучше замерзнуть насмерть, чем вернуться туда, где не живет добро.

Лошади, запряженные в кареты, лениво бороздили толстую пленку из снега. Синеока перешла на тротуар, маневрируя между гражданами. Они не обращали никакого внимания на беспризорницу, но некоторые инстинктивно проверяли карманы, где лежали кошельки и другие ценности.

Какой же большой город! Синеока хромала по скользкой брусчатке. Она с ужасом услышала топот копыт, словно безумный решил проверить на прочность повозку и лошадь в такую погоду.

Сбежать девочка не могла, но в панике нашла выход из ситуации: старая потрепанная карета. Дверца со скрипом распахнулась. Несколько испуганных черных мышей пулей вылетели наружу. Синеока поморщила нос, но с храбростью закрылась в бесхозной пассажирской повозке.

— Ты быстрей не можешь, осел? — гневно причитала Боянка, когда лошадь перешла на шаг.

— Мы ее найдем, как пить дать! — оправдывался ее муж. — Она далеко не ушла. Смотри, тут следы...

— Их здесь тысячи, идиот!

— Может, заявим, что сбежала? — осторожно поинтересовался Ждан. — Город-то не деревня...

— Закрой свой рот! — рявкнула Боянка. — Если узнают, что она дала деру, то проверками замучают. Им палец в рот не клади... Ты в тюрьму хочешь, а? Я нет. Подарки ты продал, а детишки с радостью все выложат, как на духу. Нет уж, дудки! Найдем ее! Я ремешком пройдусь по мерзавке!

Синеока прислушалась, хотя кишащие мыши испуганно пищали под ногами и норовили залезть на шубу. А она старалась дышать как можно тише.

— Эй! Заблудились? — пробасил мужской голос на всю улицу.

— Тпру! — скомандовал Ждан. — Нет, господин полицейский! Просто вышли на променад...

— И гнали, как угорелые? — вопрошал страж закона. — Жить надоело? Ищите кого-то?

— Нет, — елейно выговорила Боянка, стараясь включить притворную мягкость голоса. — Увлеклись разговором о моих воспитанниках. Чудесные ангелочки... Еду смотреть лесную опушку, где провести новогодний праздник. А вы где будете праздновать?

— Держитесь подальше от Згой, — серьезно предупредил полицейский. — Не ребенка ли вы ищите? Я тут видел хромую девочку. Маленькую. Ваш воспитанник?

Глаза Синеоки округлились. Взрослые разговаривали примерно в сотне метрах от нее. Она хотела выбежать и сказать полицейскому, что пережила, но испугалась. Боянка вывернет все на свой лад: сирота врет, а она ласковый воспитатель. Нет, остается только дождаться конца разговора и следовать дальше.

— Какого ребенка, господин? — иронично усмехнулась Боянка. — Мой любимый подтвердит, что все дети уже спят, а завтра их ждут подарки. Спасибо вашему отделу за жалость к нам — убогим...

Возникла пауза в разговоре, лишь тяжелое дыхание лошадей указывало, что взрослые не разошлись.

— Тогда счастливого пути, уважаемые, — подытожил полицейский и направил коня в сторону. Топот утихал, когда страж порядка свернул влево. Наконец он уехал, оставив девочку один на один с преследователями.

— Куда ты так прешься? — гневно прошептала Боянка. — Много внимания к нам привлекаешь... Иди осмотри карету...

— Но, дорогая моя, она заброшена несколько лет...

— А что мешает этой девке там спрятаться? Темнота? Иди проверь. Я тут посижу... Только быстро, а то холодрыга заела...

Ждан, хмыкая, спрыгнул с повозки, и судя по проклятиям, поскользнулся и упал. Боянка рассмеялась, а он только буркнул в ответ: «Подумаешь»!

Паника охватила Синеоку. Она в ловушке! Теперь он откроет дверь и схватит ее!

— Думай! Думай! — шипела девочка. Взгляд упал на старое, изъеденное молью покрывало под ногами.

Шаги приближались, беглянка бесцеремонно подняла с пола тряпку и стряхнула грызунов. Она накрылась ею и с отчаянием ждала своей участи. Секунды тянулись, словно часы, а муж воспитательницы приближался к злосчастной карете. Наконец его костлявые пальцы сжали ручку. Та сначала не поддалась, но он резко раскрыл повозку. Оттуда высыпали полчища испуганных и возмущенных мышей.

— А-а-а-а-а-а-а! Чтоб тебя! — ругнулся Ждан и отпрянул назад, поскальзываясь на ледяной корке. А порыву воздуха все-таки удалось сбить его с ног.

— Там мыши, Боянка! Мыши! Эти паразиты тут живут!

— Ты видишь инвалидку?

— Ну нет! Я туда даже не сунусь. Они мне чуть руку не отгрызли!

— Трус! Вышла за труса! Мне подойти?

Ждан боязливо отошел на почтительное расстояние и пытался разглядеть хоть какое-то подозрительное движение. Ночь и пурга сыграли на руку Синеоке. А когда грызуны поползли по внешней обшивке кареты, то сразу отбили желание обыскивать «мышиное царство».

— Ее там нет! — буркнул мужчина, сдерживая тошноту. — Она бы не стала в этом гадюшнике прятаться. Уже рук не чувствую, а мы все торчим здесь. Убежала девчонка или ее кто-то приютил. Зуб даю, что это так...

— Ты уверен?

— Сама посмотри, раз не веришь мне! — шмыгнул он носом. — Такая вонь стоит, что я век не отмоюсь!

— Ты так всегда пахнешь! — огрызнулась Боянка. — Поехали! Ее застукают полицейские — я тебя прикончу!

— Иду-иду, — махнул рукой Ждан и быстро убрался восвояси. — Придется проехаться по мостовой. Там находится ночлежка для бездомных...

— Хоть что-то путное предложил.

Они отъехали, а Синеока прокашлялась и скинула с себя покрывало. Теперь к виду оборванца прибавился смердящий запах. Она надеялась, что на морозе его не почувствуют прохожие.

Завывала зима. Каждый дом вдалеке стал похож на горящее пятно. Оставалось пройти две улицы. Путь к мосту заканчивался там. Не попасться бы полицейским и этой мерзкой парочке!

Синеока почувствовала жалость к себе и переживала, что решилась на такой шаг, ведь мама давно умерла. Самый страшный кошмар — увидеть ее замершую в объятиях этого проклятого леса Згой. Эмоции поутихли. Она уже собралась пойти в сторону приюта, покорно принимая свою судьбу, как на голову упал увесистый мешочек с росписью под гжель: синие узоры на белом фоне серебрились, словно ожившие.

Девочка потерла макушку и подняла странный предмет. Поблизости никого нет, но откуда он прилетел? Словно это знак, что нужно двигаться дальше, а ее решение поспешное.

Тепло исходило от этого мешочка, и узоры задвигались, а потом застыли. Синеока округлила глаза от удивления. Что это такое? Красный узел не развязывался, а так охота посмотреть, что же там внутри.

Она отчетливо видела выход из ситуации. Даже снег не мог помешать выйти из города!

Все еще держа в кулаке это «чудо» Синеока поспешила к улице Паленицы. Статуя женщины-богатыря указывала, что она на правильном пути. Если свернуть вправо, то откроется путь на мостовую (туда нельзя). Прямо пройти, попасть на порог полицейского управления. Слева стояли наглухо закрытые ларьки после пятничной ярмарки, а за ними крепкий забор. Пришлось выбирать лучшее из двух зол. Правоохранительное здание — это бревенчатый дом с бдящими сотрудниками полиции. Часовой неизменно стоял в своей будке. Любое нарушение сразу становилось заметным, едва глашатай заподозрит неладное. Площадь управление хорошо просматривалось. Найти девочку во мгле труда не составит, ведь поток граждан иссяк.

По маленьким улочкам проезжали усталые извозчики. Один из них окликнул сироту, но та не обернулась и сделала вид, что зашла к себе домой. Закрытая на засов дубовая дверь, конечно, не пустила к себе незваного гостя, но позволила скрыться под покровом темного крыльца. Нужно поспешить к этому синему дому, а потом незаметно пройти от зоркого глаза охранника — полицейского. Вроде последний рывок, но самый сложный.

Уличные фонари начали гаснуть один за другим; ненастье вмешалось в жизнь города. Хромала Синеока и прислушивалась к каждому шороху. В голове рисовались страшные чудовища (дети приюта и воспитательница), которые начали мерещиться в мрачных закоулках зданий. Таинственный мешочек пришлось положить в карман шубы.

Полный полицейский в красивом бушлате черного цвета стоял на своем посту. Мост Вершик возвышался над градом, словно виделся маяком для девочки.

Синеока придумала одну идею: взяла глыбу льда и со всей силы (детской) швырнула ее в забор рядом с управлением, а затем спряталась за уличный неработающий фонарь.

Бум!

Ледяной камень влетел в деревянную калитку и с глухим звуком отскочил в сторону. Часовой резко встрепенулся на месте и побежал туда. Путь к мосту открыт.

Сирота аккуратно прошла под расписными подоконниками и слышала, как стражи закона смеются над шутками своего коллеги. Чья-то сильная рука схватила ее за шиворот.

— Что ты тут делаешь? — строго спросил мужчина в белом свитере. — Ты из приюта?

Ноги Синеоки поднялись на несколько сантиметров над землей, но боли она не чувствовала.

— Нет, иду домой, — вымолвила девочка.

Она ощущала его тяжелое дыхание и трясущиеся от мороза руки.

— Я думал, что тут вор хозяйничает. А здесь босячка... Ты точно не из приюта? Нужно предупредить дежурного... Стой! Стой!

Синеока вытащила руки из рукавов и быстро выскользнула «из плена». Шуба так и осталась в кулаке стража порядка, а его лицо замерло в сильном смятении. Его только что обвели вокруг пальца.

Свистки, казалось, прорезали ночной воздух. Распахнулась дверь полицейского отдела, и послышались крики, но девочка не обращала никакого внимания. Сбоку от нее возникла повозка с воспитательницей и ее мужем.

— Остановись, поганка! Стой, кому говорю! — вопила Боянка, стараясь дотянуться до беглянки, но та отлично уворачивалась, хотя медленно бежала.

Синеока резко остановилась и нырнула под повозку. Перекатилась по дороге. Мороз обжигал руки, и все тело дрожало без шубы. На глаза попалась лестница, ведущая к мостовой. Девочка слетела со ступенек и кубарем "посчитала" каждый выступ. Благо не пострадала, только ссадило плечо. Снег смягчил падение. Бурная река показывала свою силу и крушила крупные куски льда. Треск разносился по округе.

Неужели взрослые не могут поймать девочку? Было ощущение, что кто-то вел к мосту храбрую сироту. Погоня стихла, а Синеока побежала что есть мочи. Не боялась ни пурги, ни арктического холода.

Вершик одиноко возвышался над Омут-градом. Деревянные белые стены сливались со снежной стихией и приглашали пройти дальше.

Синеока преодолела высокую насыпь из глубоких сугробов. Ноги проваливались, не слушались, но она продолжала восхождение. Наконец показалась долгожданная дорога, изрезанная колесами повозок. Девочка прошла вглубь моста и остановилась, как вкопанная.

Загорелись факелы. Строгие полицейские стояли на страже, а Боянка перегородила путь на другом конце строения своей повозкой. Все, путь окончен.

Взрослые боязливо подходили с двух сторон. Синеока пошла на отчаянный шаг: подошла к краю моста. Ее роста не хватало, чтобы схватиться за выступы стены. Теперь оставалось только драться!

— Успокойся, девочка! — испуганно крикнул толстяк с пышными усами. — Мы тебе поможем. В приюте сейчас тепло...

— Красавица моя, ты чего? — ласковым голоском вопрошала Боянка, но глаза метали молнии. В них отчетливо читалось: «Я тебя побью, когда мы окажемся дома».

— Я не вернусь! — прокричала Синеока и подняла кулаки. Пламя от огня приближалось, создавая огромные и нависающие над сиротой тени приближающихся. Худой и молодой страж закона держал в руке ту самую рваную шубу.

Канонада фейерверков пронеслась по небу. Взрослые забыли о девочке и устремили свой взор на яркие вспышки. Отчетливо показалась фигура в виде еловой ветки в темных облаках. Затем все стихло. Снегопад продолжал орошать все вокруг. Ветер подхватил сияющую фигуру, которая уменьшилась, но не исчезла.

Синеока вытянула руку и поймала падающую веточку. Та быстро разрослась в ветвь, окутала сироту и, подхваченная ветром, устремилась ввысь.

Все окружающие не поверили своим глазам. Ребенок, словно в зеленой защите, чувствовал себя так свободно, удаляясь от преследователей.

***

Синеока приземлилась на опушку. Мягкая ветвь распалась на зеленые гирлянды, прежде чем исчезнуть без следа.

Дрожа от холода, девочка огляделась. Где-то ухнула сова, а хруст снега тревожно доносился сквозь вековые сосны и дубы.

Что дальше? Почему она оказалась именно тут? Некому задать эти вопросы.

— Значит, замерзну насмерть, — стуча зубами, прошептала Синеока и села на «белую перину». Безмолвие и тишина сильно пугали. Казалось, лес стих, едва поняв, что здесь посторонний.

— Я готова! Помоги мне! — отчаянно выкрикнула сирота. — Я знаю, что ты хочешь помочь. Знаю... Помоги, пожалуйста... Ты не такой страшный, как о тебе думают...

Слезы брызнули из глаз, заиндевев на щеках. Лес Згой что-то ждал... Может, жертвы?

А Синеока продолжала:

— Я замерзну тут. Ну, потеряла этот мешочек... Я же не со зла... Они гнались за мной... Верни мне маму, лес! Верни, пожалуйста...

В ответ лишь завывание метели. Нет, ей суждено стать очередной потерявшейся. Однако...

Огонек вспыхнул на другой стороне опушки. Круглый уголек прорезал бахрому снега и утоп в нем. Девочка поспешила к этому теплому свету. Она опустила руку и побоялась обжечься, но этого не произошло. Нащупала железную подарочную коробку. Ту самую, что лежала в их доме, когда мама была жива. В руках предмет подпрыгивал и рвался к небу. Тогда Синеока с заливистым смехом (впервые за столько времени она дала волю позитивным эмоциям) кинула его вверх.

Посыпались искры из коробки, а ближайшие пышные ели приобретали рисованный вид и передавали «эстафету» другим, показывая путь вглубь таинственного леса.