Легенда Рока

Ибо эта новая, повзрослевшая рок-легенда была не тем Лэндоном, с которым я спала в общежитии на первом курсе. Что если я недостаточно хороша? Лэндон встречался с голливудскими звездами и моделями Victoria'sSecret. Группиз рокеров, вероятно, обладали большими навыками, чем дорогостоящий эскорт.

— Эй, — позвал Лэндон, проводя пальцем по изгибу моей челюсти. Я сосредоточила свое внимание на нем. — Ты все еще со мной?

Я кивнула, очищая свои мысли от фанаток и призраков прошлого Лэндона. Единственной женщиной с Лэндоном сейчас была я. И я намеревалась воспользоваться каждой секундой по максимуму.

Не думаю, что их у меня с ним будет много.

Подняв руки, я обхватила ладонями лицо Лэндона и притянула его к себе, сцепив лодыжки на его бедрах.

— Тебе нужно многое доказать, рок-звезда. И лучше побыстрее начать.

Его грубый смешок провибрировал на моих губах, язык вошел в мой рот одновременно с членом, вонзающимся в мое лоно.

Лэндон был больше, чем мне помнилось. Он продолжал погружаться все глубже и глубже, пока я не начала извиваться в его объятиях.

—Ты такая тугая, — прошептал он. — Блять, Пиппа, — необузданная потребность в его голосе была мучительно известной.

Давным-давно я считала, что нужна Лэндону.

Думала, мы создаем собственную сказку.

Все было так по-настоящему. История любви и все такое. Вот только с несчастливым концом.

Но у нас была сегодняшняя ночь.

Это был Лэндон. Моя первая любовь. Мой лучший любовник. Мужчина, который был легендой в моем сознании, прежде чем так стали считать его поклонники.

Сегодня не нужно было ворошить прошлое и разбираться в «нас». Это ни к чему бы не привело. Что бы ни происходило сейчас — я это заслужила.

Разбитые осколки моего кровоточащего сердца заслужили это.

Как и жалкое состояние моей нынешней сексуальной жизни.

Лэндон двигался, достигая всех нервных окончаний. Я вздрогнула, когда он начал играть пальцами рядом с местом нашего соединения, отправляя меня в космос к планетам, кометам и падающим звездам. И когда я подумала, что умру от подавляющей чудовищности происходящего — электрических ярких лучей света, потрошащих темноту, — я открыла глаза и увидела только Лэндона.

Его красота была еще более ошеломляющей. Острые черты наполнены благородством предков, которые отправлялись на войну за честь и страну... и победили. Завоевали.

Если Лэндон вдруг захотел бы вернуть мое сердце, ему пришлось бы как следует побороться. На этот раз я бы не сдалась легко. Но что касается моего тела... выражение его лица говорило, что он знает, что для получения его сегодня не требуется никакой битвы.

Дерзко подмигнув, он снова вонзился в меня, оставляя горячее дыхание у моих губ.

Затем он остановился, и на секунду я подумала, что сделала что-то не так, сказала что-то не то, и он понял, что мы совершаем ошибку.

Но нет, Лэндон просто поднял меня, как будто я ничего не весила, и оттащил к краю кровати. Я оказалась на его коленях со все еще скрещенными за его спиной ногами. Лэндон, практически рыча, склонил голову к моему напряженному соску. Я ахнула, когда он принялся щелкать языком по нуждающейся вершине, пока мои бедра сжимали его.

— Ох, черт, Пиппа. Ты даже не представляешь, что со мной делаешь, — простонал он. Чернила окрашивали большую часть кожи Лэндона, но следы, которые он оставил на мне, были столь же яркими, столь же символичными. Какие-то красивые — какие-то уродливые. Какие-то болезненные. Они были выгравированы глубоко под поверхностью моей кожи, невидимые обычному глазу.

И словно напоминая мне о них, жестокий шепот моего разума вырвался на свободу.

«Как думаешь, что ты делаешь, прося об одной ночи удовольствия? Готова заплатить за нее жизнью, полной боли? Разве тогда тебе не хватило? Разве этот мужчина — тот, что раздает восхитительные волны экстаза — не причинил тебе уже достаточно страданий?»

Сколько вреда может причинить один человек?

Не обращая внимания на войну, бушующую в моем теле, Лэндон перешел от одной груди к другой, делая мои пики невероятно тугими, отчаянно нуждающимися в его внимании. Пока он облизывал и сосал один, второй сжимал и теребил рукой. Кульминация наступала из глубины моего ядра.

Мои бедра раскачивались с каждым взмахом языка Лэндона, обрушивая на меня волны блаженства. Я тонула в наслаждении, мое дыхание сократилось до резких, прерывистых вздохов, которые не могли наполнить меня достаточным количеством кислорода.

— Я не могу, не могу... — в отчаянии заикалась я.

— Давай, Пиппа. Кончи это со мной. Всегда со мной. Только со мной, — прорычал Лэндон, прежде чем поглотить мою нарастающую панику поцелуем. Придавая мне уверенность и убежденность, что мы на правильном пути. Притянув меня так, что моя грудь прижималась к его, и я чувствовала, как сердцебиение Лэндона колотилось по моей коже. Мой пульс совпадал с его ритмом.

И каким-то образом эта чистая паника превратилась во что-то другое. Удовольствие вернулось. Не пытаясь обогнать его, я участвовала в гонке. Быстрее и быстрее, выше и выше...

Пока не оказалась в объятиях Лэндона.

В вершине в колыбели его рук.

Мягко покачиваясь.

Дико.

Но безопасно.

Я вернулась на Землю как раз вовремя, чтобы услышать хриплое, задыхающееся ворчание Лэндона, который нашел свое освобождение, звук, который заставил мои пальцы сжаться, а сердце содрогнуться. Сочетание уязвимости и силы. Такой интимный, неприкрытый шум, который я смаковала, прижимая крошечные поцелуи к пульсирующей артерии на его шее.

Возможно, я искала Лэндона сегодня вечером, намереваясь получить от него то, что мне было нужно. Ночь удовольствий. Множество оргазмов. Острые ощущения в этот раз от моего ухода.

Но я не была готова к внезапному порыву страха, что возможно в действительности я хотела не просто временного кайфа от хорошо проведенной ночи.

Что, если на самом деле хотела получить Лэндона?

Глава 7

Лэндон

Я проснулся в пустой кровати.

Это не было чем-то новым. Я никогда не приводил женщин в свой дом.

И все же, не моргнув глазом, пригласил вчера Пайпер. Затащил ее в свою постель, несмотря на неограниченный выбор отелей. Презервативы в прикроватной тумбочке лежали скорее по привычке, а не для удобства.

Почему, когда Пайпер выкрикивала мое имя, это значило гораздо больше, чем скандирующая его толпа фанатов? Все из-за того, что она, не задумываясь, выгнала меня из своей квартиры, хотя большинство были готовы на что угодно, лишь бы заманить меня в свою? Или потому, что она преследовала меня во снах годами?

Возможно. Или, может, просто чувствовал, что Пайпер знала и хотела именно меня. Не рок-звезду, не трахаря, не гребаную легенду. Она знала одинокую душу, которая стремилась спрятаться за ударной установкой, обожавшую музыку и выкладывающуюся по полной на каждом выступлении. Шесть лет назад у меня была дырка от бублика. Парень без дома, без семьи, без денег, без стиля. Обычный барабанщик малоизвестной группы. И все же каждую ночь Пайпер смотрела на меня, словно это я повесил Луну.

Но теперь она смотрела по-другому. Иначе. В ее взгляде была настороженность, которой раньше не наблюдалось. Настороженность, которая появилась благодаря мне.

Ночью мы еще три раза занимались сексом. Наши тела были слишком возбужденные и нуждающиеся и сопротивлялись тяге ко сну. Как можно спать с мягким дыханием Пайпер на моей коже, с ее теплой рукой на моей груди, с ее гладкой голенью между моих ног? В полутемной комнате я едва мог закрыть глаза. Они были слишком заняты запоминанием изгибов Пайпер, изучением ее восхитительных впадин, рассматриванием ее длинных ресниц, точеных черт лица, светлых волос, струящихся по моей руке, словно водопад.

И я получил ответ на свой вопрос.

«Я и забыла, каково это».

Она явно не имела в виду грубое слово, которым я выразился – «кончать». Нет, свое заявление она разъяснила где-то между вторым и третьим раундом. Заявление, что лучше быть просто не могло. Что все было идеально.

У меня были точно такие же ощущения от прошлой ночи. Каждая минута, проведенная вместе, была охренительно прекрасна. Блять! Неужели она уже меня кинула?

Я сел и на автомате подсчитал обертки от презервативов на полу, дабы убедиться, что мы были осторожны. Четыре.

Вздохнув, потрепал волосы дрожащими пальцами.

– Пайпер, – громко позвал я. Ответом мне была тишина.

Страх и разочарование закружились внизу живота, когда я встал и зашел в ванную, чтобы брызнуть в лицо водой. Впервые за долгое время я встретился с собственными глазами в зеркале. Я что-то сделал не так, что заставило ее уйти? Покинув вечеринку, я больше не пил. Не принимал никаких наркотиков. Физически я чувствовал себя прекрасно. В памяти нет зияющих дыр, никакой тошноты от химических соединений.

Натянув спортивные штаны – скоро появится моя домработница, и мне совсем не хотелось потерять ее, проветривая свои причиндалы на открытом воздухе – я направился к лестнице, заметив кое-что неожиданное, проходя мимо окна. Кое-что ярко-голубое. Тачка Пайпер.

Словно на скоростном лифте, я мгновенно воспарил духом.

– Пиппа, – снова позвал я.

– Я здесь, – ее голос проплыл по коридору. Знакомый и дружелюбный.

Завернув за угол, я увидел на кухне Пайпер в моей рубашке, и, насколько я мог судить, под ней ничего не было. Возможно, настало время добавить еще одну обертку презерватива в коллекцию, засоряющую пол моей спальни.

– Думал, ты сбежала, – признался я, подобравшись к ней сзади и прижавшись к сладкой попке Пайпер – идеальной подушке для моего члена, который, несмотря на его трудолюбивую ночь, чувствовал себя свежим, как гребаная ромашка в поле.

– Это твоя прерогатива, а не моя, – буркнула она.

Ауч. Мои руки опустились на секунду, пока я не уловил дуновение ее запаха: естественную сладость, смешанную с сексом. Поэтому обнял ее еще крепче.

– Это было очень давно.

Пайпер прочистила горло, пытаясь оттолкнуться от меня. Я не позволил ей, лишь поднял тяжелый занавес волос, скрывающий ее шею, и принялся покрывать поцелуями проблеск голой кожи чуть выше воротника рубашки, слегка касаясь его языком. Она мягко вздохнула, расслабляясь в моих руках и позволяя напряжению покинуть ее тело.

– Опять? – ахнула она.

Я толкнулся в ее задницу, куснув шею в то место, которое только что лизнул.

– Лучший способ начать день.

– Вообще-то я собиралась приготовить завтрак, – возразила она.

И тогда я заметил беспорядок на гранитной столешнице стола – яйца, хлеб, молоко, фрукты.

– Позже, – сказал я, аккуратно повернул Пайпер к себе лицом, и мои пальцы проскользнули сквозь ее волосы, слегка потянув их, чтобы наклонить голову девушки в идеальным углом для моего рта. Мое тело жаждало другого рода пищи.

Мой взгляд скользнул по лицу Пайпер, когда я наклонился для поцелуя. У нее была безупречная кожа. Сливочная, с золотистым оттенком. На переносице девушки было разбросано совсем небольшое количество веснушек, которые можно было заметить только вблизи и при правильном освещении.

Языком я провел по нежной мягкости нижней губы Пайпер. Продегустировал вкус апельсинового сока, который она, должно быть, выпила ранее. Сладкая и терпкая. Восхитительная. Я заурчал, углубляя поцелуй. Желал поглотить ее целиком.

Пайпер прижимала свое тело к моему, обхватив руками и поглаживая ладонями по моей спине. Освободив ее волосы от своих пальцев, я провел вниз по позвоночнику, чтобы сжать ее ягодицы и толкнуться в ее плоский живот. Какого, спрашивается, хера я не хранил презики на кухне?

– Ой! – удивленный возглас Аны отправил Пайпер и меня по разным сторонам друг от друга, словно провинившихся подростков.

Моя домработница пришла в себя быстрее, чем мы, с широкой улыбкой переводя взгляд от меня к Пайпер и обратно. К чести Аны она едва обратила внимание на бардак, загромождающий столешницу, которую она всегда держала в безупречном порядке.

– Садитесь, садитесь, –пригласила нас она к кухонному столу с видом на задний двор. Кофта Пайпер, в которой она была на вечеринке Тревиса, должно быть, улетела в бассейн ночью, потому что теперь дрейфовала по дну, словно облако.

Пайпер бросила смущенный взгляд в мою сторону, поэтому я схватил ее за руку и сам подвел к столу. Моя рубашка доходила ей чуть ли не до колен, но в отличие от того, как обычно носил ее я, она застегнула пуговицы.

– Пайпер, это Ана. Ана, Пайпер – моя давняя подруга.

Заявление было встречено двумя парами сомневающихся глаз. Ана, вероятно, задавалась вопросом: почему никогда не видела и не слышала о «моей давней подруге» в течение восемнадцати месяцев, что на меня работала. А Пайпер — по слишком огромному количеству причин, чтобы думать о них сейчас.

Задушив свой смех кашлем, Ана повернулась к продуктам на столешнице.

– Сделать вам омлет?

– Вообще-то, наверное, мне стоит... – начало мягкого оправдания Пайпер свело мой желудок незнакомыми чувствами. Я не хотел, чтобы она уходила, и вовсе не из-за желания вернуть ее в свою спальню. Просто я еще не был готов к ее уходу.

– Звучит отлично, – перебил я.

Между жужжанием блендера нам с Пайпер удалось поболтать о несущественных вещах. И когда мы были на полпути к уничтожению превосходного фруктово-овощного смузи от Аны, она поставила перед нами дымящиеся тарелки. Зарывшись в омлет и тосты с маслом и клубничным вареньем, я не мог сдержать расползающуюся по моему лицу улыбку. Происходящее было чертовски милым.

Я сидел на кухне своего любимого дома, где никогда не разделял трапезу с какой-либо женщиной, за исключением Аны. Разделять мой дом, мой завтрак, мое утро с Пайпер... было по-настоящему охуенно.

Это было положительным изменением после обычного перетаскивания моей похмельной задницы из постели, чтобы тупо впихнуть то, что наготовила Ана, не из-за чувства голода, а просто из-за понимания, что необходимо что-то проглотить, чтобы снова почувствовать себя человеком.

Именно так большинство людей чувствуют себя по утрам? Словно могут покорить мир после нескольких яиц и стакана сока?

Или все дело в тепле от присутствия Пайпер?

Я опустил вилку, понимая, что мне не стоило так этим наслаждаться. Конечно, все сработало у Шейна и Делэни, но они были скорее исключением из правил. Рокеры не были каменной опорой. Мы были перекати-полем, блуждающим вместе с ветром. Зависимым от чьих-то прихотей. Менеджера, гастролей, сезонов наград, графика записей, дат релизов... Эти силы меня разрывали. И когда всего становилось слишком, мне приходилось сбегать в созданный для себя мир, где выпивка, наркотики и случайные перепихоны были удобными спутниками.

Вот только моя кухня прямо сейчас ощущалась чертовски обособленной. Наш замкнутый мир.

И это заставило меня задуматься... может, я смогу наладить отношения с Пайпер?

Надежда начала расти – заманчивая приманка для неосторожных и недостойных.

Все так чертовски заманчиво...

Мне стоило быть умнее и не поддаваться ей.

Если быть честным с собой, то стоит признать ничтожность моих шансов. И это в лучшем случае.

Как я могу снова рискнуть причинить ей боль?

Знаете, что я умею лучше, чем бухать, ширяться и трахаться?

Разрушать.

Пайпер

Было заметно, как Лэндон прошел путь от расслабленного и беззаботного, пихающего омлет в свой улыбчивый рот, до задумчивого, напряженного незнакомца, которого я видела на сцене. Изменение общей энергетики было весьма очевидным. В одну минуту воздух на кухне был легким и жизнерадостным, а в следующую – резким и едким.

Я проглотила комок в горле, сделав глоток кофе. Говоря себе, что возможно ошибалась, или, по крайней мере, была слишком чувствительна, бросила на Лэндона взгляд исподлобья.

Но нет. Он хмурился, уткнувшись в тарелку, как будто в его завтрак попал подыхающий таракан.

Опустив вилку, вытерла рот салфеткой.

– Все было очень вкусно, – пробормотала я, выдавливая благодарную улыбку для Аны.

Она в ответ сделал то же самое, что заставило меня задуматься: неужели женщины, которых Лэндон притаскивал домой, не оставались на завтрак?

Хотя... Какое мне до этого дело?

По всей видимости, в постели Лэндона каждый день оказывалась новая девушка. С чего я вообще могла помыслить даже на секунду, что меня одной будет достаточно для него?

Меня не хватило шесть лет назад, и уж точно не хватило бы сейчас.

То, что мы делали в моей комнате общежития было невероятным – Лэндон обладал выносливостью и энтузиазмом юного квотербека. Но прошлой ночью…

Вчера я обнаружила, что парень, которого я знала в колледже, стал профессионалом. Выносливости и энтузиазма все еще было в избытке, но они были закалены... Нет, не то слово. Они были усилены мастерством и терпением. Нежности тоже хватало с лихвой. И благоговения, которое смягчало интенсивность всего этого.

Потому что все было очень интенсивно.

Давление рта Лэндона, царапины и укусы, перекаты и вытягивание его мышц под моими ладонями, мучительные движения его бедер с каждым глубоким ударом...

У-ф-ф... Невероятное удовольствие!

Может, его настроение изменилось из-за моего злоупотребления его гостеприимством?

Был ли какой-то протокол поведения после проведенной бурной ночи? Как правильно надо себя вести?

После моего разговора с Делэни я думала о предстоящей ночи как о какой-то игре. О своего рода способе сравнять счет между мной и Лэндоном, может, даже склонить чашу весов в свою пользу.

Вероятно, в игре были некие правила. Правила, о которых я не имела понятия. Типа «оставлять свои запутанные мысли за дверью» и «свалить до рассвета».

Реальная проблема, конечно, заключалась в том, что для меня все не было понарошку. Мне только казалось, что я смогу. Сама себя обманывала, считая, что случайная интрижка с бывшим не будет ничего значить. Но я так не умела. Зато он умел.

И теперь я чувствовала себя потерянной и эмоционально истощенной. Настолько уязвимой, словно каждый стежок моего шва, охраняющий эмоции, был разорван каждым поцелуем, каждым укусом и каждым толчком Лэндона.

Я не знала, кем я должна быть в этот момент. К тому же я не принадлежала этому новому мужчине, которым стал Лэндон. Может быть, я и не принадлежала «старому» Лэндону. Хотя частичка моей души будет навсегда его. Новому, старому — не важно. Поэтому мне необходимо уйти, пока Лэндон не использовал это против меня.

– Ты почти не ела, – заявила Ана, поглядывая на мою тарелку.

Можно было так подумать, учитывая, сколько еды она мне навалила. Но я действительно съела достаточно. И каждый кусок теперь урчал у меня в животе, угрожая восстать.

– Все было вкусно, – настаивала я, сползая со стула и поднимая тарелку и кофейную кружку, пытаясь схватить с каменной столешницы остатки моего коктейля, но в итоге пришлось вернуться за бокалом второй раз. Не хотелось бы, чтобы все оказалось на коленях Лэндона.

Ну, может быть, я могла бы потом все слизать...

Пайпер, сосредоточься!

Ана цокнула, когда я поставила тарелку в раковину, и развернулась, чтобы вернуться за смузи.

Лэндон поднял глаза от тарелки, когда я протянула руку, чтобы схватить стакан. Беззащитность в его глазах ударила меня в грудь, как вспышка молнии. Не знаю, был ли это спазм от нынешней ситуации или моего самопридуманного пророчества, но я промахнулась, задела его бокал и опрокинула. Прямо на колени Лэндона...

– Боже мой, мне очень, очень жаль! – взвизгнула я, закрывая ладонью – той самой, задевшей напиток и испачканной им – свой рот. Хотелось бы мне ее просто оторвать...

Густая фиолетовая масса, которую было очень вкусно пить, выглядела как расплюснутый баклажан, размазанный по всей тарелке Лэндона и по его обнаженной груди, стекая между его бедер и капая на пол.

Лэндон отодвинул стул и встал, уставившись на место бойни, словно не понимая, что произошло.

– Без паники, без паники, – кудахтала Ана, протирая меня влажной тканью.

Лэндон начал отходить от стола, вероятно, чтобы переодеть залитые коктейлем штаны.

– Мистер Лэндон, с вас течет. Снимайте штаны прямо сейчас.

Лэндон остановился с написанным грехом и сарказмом на лице.

– Ана, если бы я не знал вас лучше, я бы подумал, что вы специально толкнули Пайпер, лишь бы раздеть меня.

С одной рукой на бедре, Ана ни в малейшей степени не выглядела впечатленной.

– Я вырастила троих мальчиков, и я до сих пор замужем. Если вы думаете, что меня интересуют яйца другого мужчины, то ваше эго больше, чем ваш мозг, – и словно понимая, что перешла некую невидимую линию между боссом и подчиненным, Ана добавила: – мистер Лэндон.

Лэндон не выглядел оскорбленным, сняв одним плавным движением штаны и передав их ей. Ана отвернулась, но я могла поклясться, что заметила ее быстрый взгляд на задницу Лэндона, когда он уходил.

Черт бы побрал этого человека с его идеальным задом.

Я вздохнула. Вряд ли я увижу ее снова.

Лэндон

Что ж, Ану не особо взволновала возможность глянуть на меня в чем мать родила. Она даже не посмотрела на мои яйца. Зато это сделала Пайпер, правда со вспышкой тоски, отчего мне захотелось схватить ее за волосы и вернуть в свою кровать, как пещерному человеку, бьющему кулаками по своей груди.

Вот только я это не сделал.

И не только потому, что Ана, вероятно, треснула бы меня по руке и разнесла к чертям мою пещеру. Дело в том, что присутствие Пайпер не должно было казаться таким домашним и естественным. Она не попадала в категорию девушек, которым было место в моей жизни. Я заслуживал группиз, которым было насрать, какой участник группы их насаживает, пока у них имелось право этим хвастаться. Пайпер заслужила…

Я дернул кран в душе, не удосужившись убавить ледяную воду, чтобы как можно быстрее успокоить мои хаотичные мысли. Мне совсем не хотелось думать о мужике, которого заслуживает Пайпер. Совсем не хотелось думать о ней с другим, точка.

Бля-я-ять.

К моменту, когда я спустился вниз, мои волосы были все еще мокрыми, но это беспокоило меня меньше всего. Пайпер пропала.

Ана посмотрела на меня вскинув брови, пока я прогуливался по кухне.

– Твоя подруга сказала, что передаст твою рубашку позже, – в голосе домработницы слышалось отчетливое неодобрение.

Я выглянул в окно. Кофта Пайпер больше не плавала в бассейне, а ее обувь и джинсы также исчезли.

– Неужели она...

– Ушла? Ага.

Чувство вины схватило меня за горло.

Я просыпался в местах, в которых неизвестно как оказался , с женщинами, с которыми не помнил как познакомился и уж тем более как трахал. Я просыпался в диком похмелье и с синяками от драк в барах, не помня из-за чего был весь барагоз.

Я просыпался, чувствуя себя дерьмом на палочке большее количество дней, чем когда был свеж и бодр по впечатляющему множеству причин.

Но сегодня утром все было отлично, пока я не понял, что Пайпер не в моей постели. Потом я обнаружил ее внизу и снова все стало прекрасно. Лучше, чем прекрасно. Великолепно. Впервые за долгое время я почувствовал себя комфортно в собственной шкуре.

Пока я не налажал.

И теперь я не понимал сам себя. Я пребывал в состоянии шока, а ведь солнце едва взошло.

Мне совсем не понравилось, что Пайпер уехала. Легче от ее отсутствия не стало. Все зудело настолько, что хотелось расчесать до крови.

Я отправился в фойе, встал у окна и смотрел на место, где была припаркована машина Пайпер отвратительно-веселого синего цвета, совершенно неуместная среди изысканно элегантного пейзажа деревьев, растений и цветов, за которыми тщательно ухаживал муж Аны. Гравий подъездной дороги уничтожил следы от колес, не оставляя никаких доказательств ее пребывания здесь.

В груди что-то сжалось, пока я, моргая, гулял, словно гость, по первому этажу собственного дома.

В конце концов я оказался в баре, спрятанном в углу большой гостиной, — комнаты, которая могла бы с легкостью разместить компанию из ста человек.

Сообразил себе свой любимый коктейль: треть бурбона, треть виски, треть скотча. Моя версия «Лонг-Айленда», которую я использовал по единственной причине – чтобы смыть мысли, захламляющие мой мозг, цунами алкоголя (прим. перев.: по классике, в коктейль добавляется Кока-кола).

Я упал на один из нескольких стульев у окна и закинул ноги на близстоящий пуфик.

Глядя на роскошно обставленное пространство, я позволил своим глазам перепрыгивать с одного предмета мебели на другой, понимая, что мало какие из них были удостоены отпечатка чьей-либо задницы.

В комнате отсутствовал телевизор, а рядом не было пульта, чтобы активировать звуковую систему. Из-за работы кондиционера звуки двигающейся по кухне Аны были приглушены. Орали лишь мои мысли. Дикие и злобные.

Я глотал и глотал, но они не успокаивались.

Высушив бокал, я ударил свой бокал о столик из березы и бронзы, ожидая каких-либо чувств.

Не желая ничего чувствовать.

В конце концов, я сделал еще глоток и отправился на поиски мобильного телефона. В действительности я хотел найти номер Пайпер, которого не было в моем сотовом. Можно было бы узнать его у Тревиса или у кого-нибудь из их офиса. Но потом я вспомнил, как он посмотрел на вечеринке на нас двоих, прежде чем я притворился пьяным.

Точнее, как он посмотрел на Пайпер. Словно ему стало противно, что она связалась с таким парнем, как я.

Если бы я не был его клиентом, он бы вышвырнул меня.

Я мог поехать к Пайпер, даже если бы был настолько тупым, чтобы сесть в таком состоянии за руль. Внедорожник все еще находился у Тревиса. А моя другая смехотворно дорогущая итальянская тачка, которую я ненавидел, с прошлой недели была у Джетта. Он взял ее покататься и не потрудился вернуть. Если бы он решил оставить ее себе, я бы не расстроился.

С хмурым видом я таращился на iphone последней модели в моих руках. Бесполезный кусок дерьма! Швырнул его на пол, но удар смягчился ковром ручной работы, сделанным в какой-то бывшей стране Восточного блока, которую я не мог выговорить. Как-то мы там выступали.

Все в этом доме и ,конечно, сам дом были куплены благодаря барабанам.

Мой успех многое мне дал. Деньги, награды, славу, бесконечные варианты того, как наслаждаться всем этим.

Но были времена, как сегодня утром, когда я понимал, как много этот успех мне стоил.

Я сделал еще один коктейль и достал свой телефон, абсолютно невредимый после его мягкой посадки. Возможно, пришло время пригласить людей в мою жизнь. Расслабиться, открыться.

Сделал еще один жгучий глоток, хрипнув, когда ликер обжег мое горло.

Пайпер и я, вероятно, развлекались в одних кругах, хотя я об этом и не догадывался. Может, если бы я чаще выбирался или устраивал вечеринки, наши пути снова бы пересеклись.

Я выглянул наружу. Яркое солнце, почти безоблачное небо. Идеальный день для пати у бассейна.

Откинувшись на спинку стула, я создал чат из всех своих контактов и настрочил огромное сообщение.

Возможно, мы сможем пересечься уже сегодня днем.

ГЛАВА 8

Пайпер

Домой я возвращалась в оцепенении: взгляд прикован к дороге, но мысли все еще в ловушке на кухне Лэндона. Что именно вызвало смену его настроения? Это было так внезапно, но так стремительно. Без явной причины. По крайней мере той, которую я бы заметила.

От кондиционера стала холодно, так что пришлось его выключить. Но моя кожа воспротивилась, покрываясь липким слоем. Как только доберусь, с удовольствием приму долгий горячий душ, а затем завалюсь в кровать с кружкой горячего чая и банкой мороженого, чередуя их друг с другом, пока мои вкусовые рецепторы не атрофируются.

Но, увы, едва я расстегнула ремень безопасности, сразу заметила, как Адам пересекает парковку и движется в моем направлении.

Ради всего святого! Я захлопнула дверь в отчаянии. Если мне суждено пройти через путь позора, почему обязательно делать его перед Адамом?

Мне и без того было стыдно. Свинцовые эмоции расползлись по моим венам, словно токсин, превратив мои конечности в тяжелые и жесткие. Лэндон принадлежал моему прошлому. О чем я думала, возвращая его в мое настоящее?

И теперь вдобавок придется иметь дело с Адамом. Жизнь чертовски несправедлива.

По крайней мере, моя.

Я все еще была одета в рубашку Лэндона, хотя все же натянула джинсы, прежде чем сесть в машину. Но нахождение в джинсах без трусов после вчерашних развлечений было своего рода пыткой.

Изучающий взгляд Адама скользнул от моей головы до пальцев ног.

— Хорошая рубашка, — пробормотал он.

Я обошла его и направилась к своей квартире, желая остаться наедине с моим больным телом и многострадальным сердцем.

— Адам, — начала я, толкая входную дверь, словно она десятитонный вход в банковское хранилище, а не сделанная из хлипкой ДСП, — сейчас не лучшее время.

— Но...

— Иди домой.

Пожалуйста.

— Слушай, я знаю, что нам сейчас немного неловко...

— Неловко? — смех, который я никогда раньше не слышала, вырвался из моего горла. А может, я фыркнула. Или хохотнула. Я, наверное, отвлеклась от сути, пытаясь классифицировать этот звук.

Адам скривил губы.

— О'кей. Уверен, она поймет.

— Что... — краем глаза увидела подарок, завернутый в бумагу цвета розовой жвачки, которую выбрала несколько недель назад. Он так долго ждал своего часа на полке моего книжного шкафа, что я перестала его замечать.

— День рождения Девон. — Она была маленькой племянницей Адама, но я обожала ее, как родную. — Ты все еще хочешь поехать?

Что бы ни случилось между мной и Адамом, я пообещала Девон, что приду на ее четвертый день рождения. Я не могла это пропустить.

— Дай мне несколько минут, — бегом залетев в свою ванную, включила душ. Хлорка не сыграла на руку моим волосам, но сейчас у меня не было времени для разного рода восстанавливающих масок. Скрутив их в пучок, натянула старомодную шапочку для душа и воткнула в розетку утюжок для волос.

Пятнадцать минут спустя я была одета в ярко-розовый комбинезон от Лили Пулитцер и золотые «гладиаторские» сандали. Как по мне, комбинезон был чересчур броским, но я зацепила его на глобальной распродаже, и это был любимый цвет Девон. Не просто розовый, а ярко-розовый. А обувь в стиле гладиатора была своего рода напоминанием для меня — сильной женщины. Жизнь продолжалась, даже если Лэндон Кокс не был ее частью.

Адам поднял брови, когда я вышла к нему.

— Интересный выбор.

Почему до меня во время не доперло, что этот мужчина должен быть моим лучшим другом-геем, а не моим парнем?

Я прикусила губу от его острой реплики, которая сделала этот неудобный момент еще более неприятным. Вместо этого указала на его штаны под кожу и едко-зеленую рубашку.

— Не думаю, что ты из тех, кто имеет право критиковать, мистер Майка Поло.

— Туше, мадам Лилли.

Я приняла в шутку оскорбленный вид, на автомате оперевшись на Адама, желая, чтобы он не был тем, кем был. От нашего прикосновения весь гнев, за который я держалась, внезапно угас. Мы всегда были скорее лучшими друзьями, чем любовниками. И после вчерашней ночи я поняла, что не готова пожертвовать бабочками в животе и множественными оргазмами ради алтаря священного брака.

Лэндон показал мне, насколько не готова.

Лэндон.

Даже мысль о нем пробуждает в венах тоску. В конце концов, я надеялась, что смогу поблагодарить его за то, кем он для меня был — первой любовью... Но не последней.

Но не прямо сейчас. Или не в ближайшее время.

Перекинув ремень сумочки через плечо, я взяла подарок для Девон и последовала за Адамом на парковку, колеблясь, когда он указал брелком на свою машину. Неужели я действительно собиралась провести следующие полчаса в железной ловушке с ним?

Опять же, я и не хотела оказаться в доме его родителей, пока мы все бы не обсудили. И, честно говоря, мне не хотелось брать на себя ответственность за доставку нас на место целыми и невредимыми.

— Хочешь остановиться выпить кофе?

Я была признательна за этот вопрос, смягчивший мое волнение.

— Я бы с удовольствием. — Я едва сделала несколько глотков из кружки, которую дала мне Ана, так что мои вены кричали о недостатке кофеина.

Десять минут спустя я держала горячий картонный стаканчик, а Адам снова ворвался в трафик.

— Итак, — начали мы оба одновременно.

Я слегка улыбнулась, жестом призывая Адама высказаться первым.

— Прости меня за вчерашнее, — начал он.

— Ты уже это говорил. Но поясни, ты извиняешься за то, что я услышала, или за то, что держал свои предыдущие отношения с Брайаном в секрете? — выдохнув, решила перефразировать свой вопрос, чтобы он отражал то, что мне действительно важно было знать. — Ты сожалеешь о том, как поступал... или что солгал мне о том, кто ты?

Адам кашлянул и поднял одну руку с руля, чтобы почесать затылок.

— Есть вариант «все вышеперечисленное»?

Я вздохнула.

— Послушай, я не знаю, готова ли я сейчас говорить о нас. И я определенно не готова обсуждать происходящее у вас с Брайаном или кем-то еще. По крайней мере, не сейчас. Но мне бы хотелось прийти к обоюдному пониманию наших отношений, прежде чем мы появимся на вечеринке Девон. Мы можем выяснить хотя бы это?

— Честно говоря, я все еще пытаюсь разобраться в себе, Пайпер. Ты не возражаешь, если мы сохраним статус-кво сегодня? Только на сегодня...

— Хочешь, чтобы я лгала?

— Нет. Но нам действительно так важно рассказать моей семье о нас и обо мне в середине дня рождения Девоны? Когда мы должны это сделать — после «догонялок» или как только она задует свечи?

Честно говоря, мне вообще не хотелось этого делать. Я обожала семью Адама, но они были его семьей. Что бы он ни решил им сказать, это его дело, не мое. Уже нет.

В доме родителей Адама я часто гостила — практически каждое воскресенье с тех пор, как мы стали встречаться. Но в этот раз мои щеки горели от смущения, когда я проходила через дверь, размышляя о том, как они разочаруются, узнав правду. Что Адам меня не любил. Что меня ему недостаточно.

И ему тоже...

Унылые мысли были снесены пронзительным визгом.

— Тетя Пайпер! — в розовом платье, еще ярче, чем мой прикид, Девон налетела на меня, чуть ли не сбив с ног.

Еле-еле сохраняя равновесие, я передала подарок Адаму и подняла свою любимую четырехлетнюю девочку.

— Привет, слышала, тут вечеринка в честь дня рождения. Случайно не знаешь, у кого оно? — спросила, симулируя, что не вижу розовую корону с надписью «Именинница», выложенную небольшими стразами.

— У меня! — закричала Девон с огромной улыбкой до восхитительно пухлых щечек.

— У тебя? Быть такого не может!

Она заразительно захихикала, и я рассмеялась вместе с ней.

— Наконец-то вы пришли, —Бекка, мама Девон, подошла ко мне с уже протянутыми руками. Взрослая копия дочери.

Я обняла ее одной рукой, в то время как другая обвивалась вокруг талии Девон.

— Я бы ни за что на свете не пропустила это, — ответила я, чувствуя себя ужасно, так что практически забыла о вечеринке. Еще одна причина злиться на Лэндона. Этот чертов мужчина так меня взбаламутил, что я едва ли помнила даже свое имя.

— Ты должна посмотреть на щенков, тетя Пайпер! — с восторгом прокричала Девон, хотя ее лицо было всего в нескольких сантиметрах от моего уха.

Я перевела взгляд на Бекку.

— Щенки? — у женщины была аллергия чуть ли не на все, что связано с мехом.

— Та же концепция, что и в зоопарке, — пояснила Бекка, — хотя любую собаку можно приютить. Увы, мы не можем взять даже одну, но за пожертвование у нас появилась возможность ненадолго их привести, так что это для нас беспроигрышный вариант.

Маленькая девочка извивалась между нами, чтобы ее отпустили. Я ослабила хватку и последовала за ней. Во дворе находились несколько щенков с сотрудниками в ярко-желтых майках с красной надписью: «Ласковые щенки Хармони».

Около другого конца здания стоял огромный надувной батут с парочкой подростков в качестве надсмотрщиков.

Идеальный день рождения для маленькой девочки — Девон выглядела счастливее, чем я когда-либо видела ее раньше, что говорило о многом.

Одна из женщин в желтых майках подошла ко мне, пока я следила, как Девон резвилась на траве со щенками, визжа от восторга на их виляющие хвосты и облизывающие языки.

— Жаль, что у ее матери аллергия. Она так хорошо ладит с животными.

Я задумчиво кивнула.

— Да, я знаю.

— Как насчет вас? В вашей жизни есть место для собаки?

Вопрос казался бы навязчивым, если бы тон женщины не был таким легким. Словно выдвигал гипотезу, а не толкал к обязательствам.

— Я бы хотела, — призналась я. Взрослея, всегда мечтала о питомце. Собаке, кошке, хомяке — о ком угодно. Но мой отец категорически был против, а в нашем доме его слово было законом.

Седеющие волосы женщины выглядели практически белыми на ярком солнце, хотя ее кожа цвета какао не была омрачена ни единой морщиной. Она слегка пожала плечами.

— Тогда все когда-нибудь будет.

— Да. Возможно. — В этот момент щенок с золотистой шерстью бросился к моим ногам, преследуя пластиковый шарик, брошенный Девон.

Я была одной из немногих взрослых на улице, чему ни капли не возражала.

Я знала, что Бекка будет сидеть дома большую часть вечеринки, накачиваясь лекарствами от аллергии и коктейлями, с другими матерями. Вместо того чтобы почувствовать себя брошенной и обиженной из-за того, что никто особо меня не уговаривал войти внутрь, я была лишь благодарна за избавление от вопросов в стиле «когда вы с Адамом поженитесь?»

Несмотря на то что ответ «никогда» был стопроцентным, я не была обязанной его давать. Пусть Адам сам делится своими новостями и решает неизбежные вопросы, которые последуют после его заявления... в другой день.

Адам был единственным мальчиком в семье, и поскольку Бекка сказала, что после Девон завязала с рождением детей, он оказался в центре внимания как продолжатель рода.

Я была единственным ребенком у людей, у которых, вероятно, вообще их не должно было быть. По крайней мере, не друг с другом. И пока родители Адама намекали, что готовы снова стать бабушкой и дедушкой, мы с мамой обсуждали только самые повседневные темы.

С отцом же фактически не разговаривали.

Сама я не хотела детей, так что единственная светлая сторона того, что я не стала частью семьи Адама — что не разочаровала их этим. Хотя мне очень нравилось играть с чужими детьми, особенно когда они были такими же очаровательными, как Девон.

У меня словно открылись глаза на то, что больше всего нравилось в Адаме — его семья и дружба с ним. И уж точно никакая не романтика. Мысль об их потере заставляла мое сердце кровоточить. Пригласят ли меня на день рождения Девон в следующем году? А через год?

Позже, когда я наблюдала, как Девон задувает свечи на праздничном торте, подбадриваемая родителями, кузенами, тетями, дядями и миллионом друзей, меня чуть ли не смыла волна сильной тоски. Буду ли хотя бы когда-нибудь я окружена любовью, как эта маленькая девочка?

Лэндон

Я проснулся под какой-то дерьмовый оккультический оркестр. Писк, жужжание, рев. Кто-то просто обязан был выключить эту херню, прежде чем я здесь все разнесу.

Но какофония все продолжалась и продолжалась. Хотя больше раздражало другое: как я ни старался, не мог открыть глаза. Мои веки превратились в стокилограммовые жалюзи. Или... Мать вашу, их что-то удерживало? Но было невозможно понять, в чем дело, и попытаться отключиться от этого проклятого шума, который не имел ни малейшего отношения к музыке, а был схож с кувалдой, врезавшейся в мою голову.

Грохот. Боль. Темнота.

Звуковой сигнал ускорился, превращаясь в тревожный. Господи, блять, Иисусе. Кто, черт возьми, включил сигнализацию?

Стало слышно движение, и резко изменилось освещение. Стало ярче, как мне показалось.

— Мистер Кокс, рад, что Вы к нам присоединились.

— Кто ты? — но мой вопрос не перешел от мозга к языку. Вышло что-то схожее скорее с лаем тюленя, чем с человеческим голосом.

Веко приоткрылось, и я дернулся от яркости, но только чтобы ту же процедуру повторили с другим глазом.

— Отвали, мудак, — сказал тюлень.

— Зрачки реагируют. Ему можно дать немного воды. — От низкого вибрирующего гула, когда кровать начала двигаться, давление в моей голове увеличивалось. Что-то приставили к моим губам.

— Пейте. Медленно, — раздался тихий незнакомый голос.

Я сделал глоток, но мне хотелось больше, чем позволили.

Внезапно ужасные звуки вырубились, и я вздохнул с облегчением, неуверенно открыв глаза, прежде чем снова быстро закрыть их. Слишком светло, слишком ярко. На меня накатила волна тошноты.

— Мистер Кокс, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Могу я это сделать?

Я хмыкнул, неуверенно шевеля челюстью и ртом. Интересненько.

— Можете назвать свое полное имя?

— Воды, — это все, что мне удалось выдать. После еще нескольких глотков, но, блять, все еще недостаточных, я выкрикнул ответ: — Лэндон Кокс!

— Вы можете сказать нам свой адрес и дату рождения?

Я произнес требуемое.

— Вы знаете, где находитесь?

Я рискнул оглядеться.

— Больница, — слово вышло до того, как я успел его осознать. Я был в госпитале?

— Верно. Вас привезли в больницу Седарс-Синай на скорой помощи около часа назад. Вы знаете, почему вы здесь?

Начал пытаться вспоминать. Всплыло изображение лица Пайпер. Пронзительные голубые глаза, видевшие меня насквозь. Светлая россыпь веснушек на носу. И эти волосы. Блестящая золотая река с ароматом меда, стекающая по моим рукам, словно шелк.

Блять. Я вел себя как полный придурок. Позволил всем страхам в своей башке разрушить первое, проведенное за все эти годы, утро.

Пайпер не была глупой. Очевидно, что девушка почувствовала мой дискомфорт и решила, что я хотел, чтобы она ушла.

Хотел ли?

Боже, ощущение, что мозг вот-вот взорвется.

— Голова, — простонал я. Если уж я торчал в больнице, то они обязаны были дать мне те охуенные обезболивающие.

Мужчина в белом халате, полагаю, доктор, снисходительно хмыкнул.

— Да, так бывает. Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами.

Ох, мужик, давай вот без этих нравоучений. Я просто хотел...

Вот дерьмо!

Воспоминания пронзили мой разум, словно осколки разбитого стекла — острые, но хрупкие. Ликер, льющийся в хрустальный стакан. Огонь, стекающий по моему горлу. Пил в одиночестве. Телефон в моих руках, чтобы позвонить Пайпер. Сообщение о вечеринке.

Вечеринка. Вечеринка у меня?

Я не помню никакой вечеринки.

Но доктор выразился очень четко. «Наркотики и алкоголь плохо сочетаются с вечеринками и бассейнами».

Последний раз, когда я находился в бассейне, я был не один. Пайпер была рядом.

Запутавшись, я снова настроился на то, что бормотал доктор.

— ...лекарство от боли подействует через мгновение, но сначала я бы хотел, чтобы вы кое-что сделали. — Он положил блокнот на простыню, прикрывающую мои ноги, и протянул карандаш. — Можете написать свое имя?

Я поднял правую руку, почувствовав глубокую боль.

— Конечно.

Но как только мои пальцы оказались возле долбаного карандаша, они не сомкнулись. Карандаш скатился на пол. Я уставился на него в тишине, пока паника колотила в мой и без того трещащий череп. Что. За. Пиздец.

Медсестра подняла карандаш и подошла к другой стороне моей кровати.

— Как насчет левой руки?

На этот раз мои пальцы сжались, но хватка была как у мелкого карапуза с его первой погремушкой. Я посмотрел на доктора с нарастающим страхом.

— Что, черт возьми, происходит? Что с моими руками?

Монитор снова начал пиликать, доктор и медсестра повернулись, чтобы прочитать мигающие красные цифры, мчащиеся по экрану.

—— Что, мать вашу, с моими руками? — я снова закричал, чувствуя себя взбешенным и одновременно поникшим. Но это все не было важным. Никто меня не слушал.

Заблестела игла, когда медсестра вонзила ее в капельницу возле меня. Я снова повторил свой вопрос, но он так и не слетел с моих губ. Закрыл глаза и поддался темноте, поглощающей меня.

Пайпер

Адам с благодарностью мне улыбнулся, направляя брелок на свой BMW.

— Спасибо, что поехала, — сказал он.

— Не стоит. Я сделала это не ради тебя. — Скользнув на гладкое кожаное сиденье, я откинулась на спинку подголовника и скинула туфли. День затянулся. Другие дети с родителями ушли после торта, но семья Адама праздновала еще несколько часов.

Бывший предлагал уехать пораньше, но я отказалась, так как не торопилась покидать теплые объятия семьи Уильямс. Потому что вокруг них витала любовь, и хотя я не могла быть честной с ними, говоря о состоянии своих отношений с Адамом, сквозь стиснутые зубы я нацепила счастливую маску, что всегда мне легко удавалось.

Именно так меня воспитывали.

Идеальный фасад, созданный мною еще в старшей школе, — королева выпускного бала, капитан команды чирлидеров, вице-президент совета учащихся — прилип к моей коже, как татуировка. Потому что когда люди видят что-то красивое и совершенное, только самые жестокие желают это растоптать и уничтожить. Все остальные просто наслаждаются видом или слишком боятся подобраться ближе.

Конечно, это не всегда срабатывало. Если кому-то необходимо придраться, то его ничто не остановит. Совершенство всегда будет недосягаемо, как бы сильно ни стараться.

Но каждая неудача, бесчисленные попытки и промахи оставляли свой след. Сначала они болели, словно синяки или порезы. Но, в конце концов, они накладывались друг на друга, переплетаясь и формируя ослепительный костюм.

Большую часть времени у меня получалось дурачить людей.

Кроме собственного отца.

И поэтому я всегда старалась быть начеку. Пряталась за маскировкой, чувствуя себя обманщицей.

Горничной, притворяющейся принцессой.

Еще чуть-чуть, и вот она — полночь для Золушки.

На полпути до дома мои хаотичные мысли прервались сигналом телефона.

ТРЕВИС: Приезжай в Седарс-Синай. Живо!

Я еле сдержала стон. Клиенты Тревиса вечно оказывались в больнице.

Подтяжки лица, имплантаты груди, сделанные ягодицы и пенисы, отказ органов из-за экстремальной диеты, травмы от неудачных трюков и, конечно же, передозировки...

Бывали и ненужные госпитализации. Клиент, утверждающий, что устал, чтобы Тревис пригладил ему взъерошенные павлиньи перья и пересмотрел контракт. Чтобы увеличил гонорар и скорректировал график. А вызывающий образ сменился на что-то менее откровенное.

Я обратилась к Адаму.

— Не мог бы ты высадить меня в Седарс-Синай, а? — Подняла свой телефон. — Работа зовет.

— Конечно. Кто на этот раз?

— Тревис не сказал, а даже если бы и сказал, сам понимаешь, что это конфиденциальная информация.

Вдруг стало любопытно, поэтому написала Тревису, поинтересовавшись, с кем мне предстоит иметь дело. Его ответ стал ударом в солнечное сплетение. Но я не могла раскрыть своих чувств.

— Ты в порядке? — взглянул на меня Адам.

Я прочистила горло, засунула телефон в сумочку и посмотрела на себя в зеркало. Проведя день на открытом воздухе в окружении буйных щенков и четырехлеток, переевших сахара, я оказалась с размытым макияжем и небольшим солнечным ожогом. Вздохнув, протерла круги под глазами и нанесла свежий слой помады.

Затем изобразила ослепительную улыбку и повернулась к Адаму.

— Конечно. Все в порядке.

ГЛАВА 9

Лэндон

Когда я снова вплыл в сознание, в комнате было тихо, лишь безжалостное: топ-топ-топ. Веки были не такими тяжелыми, как раньше, так что я спокойно поднял глаза и увидел Тревиса, расхаживающего по палате и цокающего каблуками своих туфель по плитке с неустанной точностью.

Мне хотелось сказать ему, чтобы он прекратил, оставил меня в покое и дал уснуть, чтобы я мог сбежать от пульсирующей боли в голове и ноющего тела. Но, словно настроенный на малейшее изменение моего состояния, Тревис остановился.

— Наконец-то ты проснулся.

Я снова закрыл глаза, надеясь, что он поймет намек.

Но он этого не сделал.

— Лэндон, я знаю, что ты меня слышишь. Нам нужно поговорить.

Мне совсем не хотелось болтать. Единственное мое желание — как следует поспать.

Но Тревис не дал сделать этого. Вернулся доктор в белом халате с планшетом и дерьмовым диагнозом.

— В результате вашего падения, похоже, что у вас образовалась грыжа шейного диска в позвоночнике, а отек нервного корешка вызывает слабость в ваших руках. Если бы мы сейчас сняли с вас действия обезболивающих, вы бы почувствовали онемение, покалывание и боль в конечностях.

Язык во рту ощущался толстым и тяжелым, отягощенным страхом.

— Это временно, верно?

Доктор остановился, чтобы пролистать страницы, прикрепленные к его блокноту; и эта пауза, казалось, длилась вечно. Я слышал скрежет его ногтей по бумаге, блеющие голоса за дверью, шум от прилива крови в ушах. Наконец, он посмотрел на меня, выпустив листки. Они зашелестели, раздуваясь по воздуху и превращаясь обратно в аккуратную стопку.

— Я не вижу в вашей МРТ ничего такого, что заставило бы меня подумать, что это постоянная ситуация.

Я с облегчением вздохнул, но потом чуть не подавился, когда он добавил небольшой комментарий.

— Но человеческое тело полно тайн. Я не могу дать никаких гарантий ни по времени на ваше восстановление, ни о степени повреждения; все станет известно после заживления позвоночника.

Я моргнул несколько раз.

— Когда точно? Я гребаный барабанщик! Мои руки чертовски важны!

— Лэндон... — Тревис шагнул вперед, пытаясь заглушить мое нарастающее беспокойство. Как будто это возможно.

Доктор поднял руку с невозмутимым выражением на лице.

— Все в порядке. Страх мистера Кокса вполне понятен. Сейчас самое главное — уменьшить отек. Для этого вам будет прописаны внутривенные противовоспалительные препараты. Также рекомендую вам остаться здесь как минимум пару дней. Чем меньше вы будете тревожить позвоночник, тем лучше.

— Лекарства и не шевелиться. Что еще?

— Покой. И через несколько дней, когда опухоль спадет, следует начать физиотерапию. Недалеко отсюда есть центр. Дам вам название...

— «Восстановительный центр здоровья», — буркнул я. Это место мне хорошо знакомо, хотя сам никогда не бывал там в качестве пациента.

Доктор все равно кивнул.

— Точно. Они лучшие на Западном побережье, если не на всей территории страны. Вы будете в надежных руках.

Мне было срать, в чьих руках я окажусь до тех пор, пока полностью не смогу пользоваться своими.

Я все еще впитывал новости, как дверь снова открылась. На этот раз стало ясно, что у меня галлюцинации. Потому что было похоже на то, будто Пайпер Гастингс залетела в мою палату.

— Наконец-то ты здесь! — Тревис был очень нетерпелив.

Пайпер позволила двери закрыться за ней, но дальше не двинулась. Она выглядела покрасневшей... и обеспокоенной. Она беспокоилась обо мне?

Тревис сложил руки, переводя взгляд туда-сюда между нами.

— Я вызвал Пайпер, потому что вчера у нее хватило здравого смысла вытащить тебя из моего дома, прежде чем ты попал бы в беду. К тому же я ей особо доверяю в сокрытии информации о твоем громком срыве. Если Пайпер удалось справиться со штормом дерьма, который Шейн пережил в прошлом году, полагаю, она справится и с тобой.

Пайпер медленными шагами продвигалась вперед в своем сексуальном, как ад, розовом наряде, прекрасно демонстрировавшем ее совершенные длинные ноги.

Мой член мгновенно ожил, что стало облегчением — не каждая часть меня не работала. Я попытался подмигнуть, хотя не чувствовал своего лица, так что точно не знал, получилось ли у меня. Во всяком случае она резко остановилась и снова обратила внимание на Тревиса.

Я пытался слушать, но из-за отвлекающих ног Пайпер мне потребовалось несколько минут, чтобы уловить смысл.

— ...переговоры со страховой в критическом состоянии. Но в случае необходимости мы раскрутим произошедшее как небольшую аварию на заднем дворе. Ничего страшного, просто необходимо принять возможные меры предосторожности.

Пайпер вытащила из сумочки маленькую записную книжку и начала записывать, а Тревис снова принялся расхаживать.

— Недопустимо позволить просочиться информации, что Лэндон находится в больнице, или детали его травмы.

— Какая травма? — перебила она его.

— Завтра врачи скажут больше. — Я поймал взгляд, которым он на нее посмотрел и который закрывал дальнейшие вопросы. — А пока Лэндон останется здесь, потому что если пресса сфотографирует его с таким количеством бинтов, то, скорее всего, нам понадобится обсуждать страховку со следующим туром «NothingbutTrouble».

Тревис не говорил о медицинской страховке, он говорил о многомиллионном контракте, который заключают с местами для резервирования концертов. Словно почувствовав злость, исходящую из каждой моей клетки, он перевел взгляд на меня.

— После прошлого года страховые компании не выстраиваются в очередь за нашей дверью, чтобы заключить с нами договора. Нет страховки — нет тура. Нет тура — нет счастливых фанатов, скупающих вашу музыку. Нет счастливых фанатов... Ну, ничего нет. Наград, обложек журналов, хитов и, самое главное, денег.

Да здравствует гребаный доллар! Конечно, Тревис сразу ж оценивал перспективу убытков. Но как бы мне ни было насрать на деньги, мне нужна тонна этого гребаного дерьма для кое-кого другого. Кое-кого, ради кого я пожертвовал всем. Кое-кого, ради кого я жертвую всем.

Даже зная, что этого никогда не будет достаточно.

Пайпер

В конце концов медсестра выгнала нас из палаты Лэндона, и Тревис предложил подбросить меня до дома. У него имелась спортивная тачка на каждый день недели, и сегодня ей стала ярко-желтая Maserati. Переключив передачу, Тревис не стал терять времени и приступил сразу к делу, что было настоящей причиной, по которой он предложил мне прокатиться. Идеальное место для разговора без возможности быть подслушанными.

— Как только Лэндона выпишут, мне нужно, чтобы ты приглядела за ним.

Я так резко повернулась, что чуть не вывернула шею.

— Приглядела? — я потерла пульсирующие сухожилия у горла. Идея казалась нелепой. Мы уже не первый раз имели дело с безумной ситуацией знаменитости, и, насколько я знала, услуги няньки не были типичным пунктом в программе «Тревис Таггерт& Ко».

— Ты сама видела в каком состоянии он был у меня на вечеринке — чуть ли не в отключке. А сегодня пьяным попытался нырнуть в бассейн, хотя на часах еще даже не было полудня, черт возьми.

В полдень? Я ушла от Лэндона за два часа до этого, и все было в порядке. Ну, может он был немного не в себе, но определенно трезвый. Неужели я так сильно его взбесила, что ему пришлось ужраться в десять утра?

— Слава богу, — продолжил Тревис, — его экономка находилась там и позвонила в скорую. Понятия не имею, что там за проблемы у Лэндона, но я не хочу оставлять его без присмотра. Я хочу, чтобы ты была с ним все время, пока я не выясню, что ему нужно. — Я потеряла дар речи, изо всех сил пытаясь усвоить поступившую информацию. Вроде все сказанное Тревисом имело смысл, но переехать к Лэндону, пусть даже временно... Не очень хорошая идея.

Неловкость сегодняшнего утра еще свежа в моей памяти.

И отпечатки, оставленные им на моей коже.

Но я не жалела о том, что случилось. Не совсем.

Просто не была уверена, что смогу пережить все это снова.

Химию между нами, близость, множественные кульминации. Прошлая ночь была невероятной. Но как только настроение Лэндона изменилось, воздух стал тяжелым, даже безвкусным. Словно прекрасная картина с дырками в холсте.

До настоящего момента все, что произошло прошлой ночью, можно было описать словом «великолепно».

И теперь память об этом была разрушена.

Я похлопала рукой о дверь машины в поисках кнопки, чтобы опустить окно. Мне нужен воздух. Очень нужен…

— Почему бы его экономке не присмотреть за ним? —прохрипела я. Воздух, черт возьми.! У Maseratis не имелось нормальной системы вентиляции?

Наконец-то я нашла кнопку и сразу же высунула голову в окно, как золотистый ретривер. И принялась насыщать лос-анжелесским кислородом легкие, пока жужжание в голове не ослабело.

— Что, черт возьми, с тобой? — спросил Тревис, когда я, наконец, села на свое место и закрыла окно.

— Простите, немного укачивает в машине. Теперь мне лучше. — Я ездила с ним много раз и никогда не жаловалась на тошноту. Однако у Тревиса не было шанса вникнуть в эту проблему.

Он поднял свой пиликающий телефон и прижал к уху. Насколько мне было известно, Тревис оплатил тысячи штрафов за использование мобильника во время вождения, но ему было все равно.

Я не слышала другую сторону разговора, но он длился недолго. Тревис закончил звонок гортанным «блять» и швырнул телефон на колени. Костяшки его пальцев побелели от сильной хватки на руле.

Я заерзала на месте в ожидании плохих новостей.

— В дом Лэндона была вызвана полиция по заявлению о беспорядке. Им пришлось свернуть масштабную вечеринку — около трехсот человек. Там полный треш: граффити на стенах, сломанная мебель, бог знает какое дерьмо в бассейне.

— Что? — Лэндон не упоминал о вечеринке утром. Вот почему он так сильно хотел…

— Полиция допросила большинство из них. По-видимому, Лэндон отправил групповое сообщение, пригласив половину своего списка контактов к себе домой на пул-пати. И его пересылали Бог знает сколько раз. Когда гости прибыли, ворота были широко открыты. Вероятно, после скорой помощи их так и оставили, а дома никого не было.

— Ана…

— Экономка и ее муж поехали за машиной скорой помощи до больницы и, должно быть, забыли про ворота. А убедившись, что Лэндон не умрет, вместо того, чтобы вернуться в его дом, поехали к своим детям. Так что вечеринка разгорелась на всю катушку.

Я выглянула в окно, понимая, что мы направляемся не в сторону моей квартиры. Не было необходимости спрашивать, куда мы едем. В дом Лэндона.

— Надеюсь, все не так плохо, как нам сообщили, потому что я не могу рисковать и подавать за него в суд, пока мы не решим все проблемы со страховкой для группы. — Выражение лица Тревиса редко было далеко от нейтрального, но когда он был не в себе, то поглаживал рукой свою бритую голову. Сейчас он полировал ее, словно шар. — Но самая большая проблема, что у Лэндона проблемы с хваткой.

— Хваткой?

— У него не сжимаются руки. Учитывая, что парень зарабатывает на жизнь, выбивая дурь из барабанов, ему, черт возьми, необходимо держать гребаные палочки.

Внезапно ущерб дому Лэндона не стал казаться таким уж важным.

— Он не может играть?

— В его нынешнем состоянии — нет. — Тревис быстро потер голову, держа руль одной рукой. — Надеюсь, это временно, но в данный момент это единственное, о чем я могу думать. Он останется в больнице, пока что-нибудь с этим не сделают или пока он не сойдет с ума, что наступит раньше. А ты пока отслеживай любые фотографии и видео, прежде чем их сольют в интернет. Мне все равно, сколько придется заплатить, просто выкупите все до появления в TMZ или RadarOnline.

Я вытащила свой блокнотик из сумки.

— Будет сделано. Я свяжусь с нашими контактами в полиции Лос-Анджелеса и посмотрю, как можно стереть все из полицейского отчета.

— Переназначь на других все проекты, над которыми работаешь. Я хочу, чтобы ты занималась только Лэндоном Коксом.

Вашу ж мать…

ГЛАВА 10

Лэндон

— Ну и какого хрена я не могу вернуться в свой собственный дом? — я вглядывался в лицо Пайпер, пытаясь выяснить, что она скрывает, когда она затолкала меня в свою квартиру. Потому что она явно что-то скрывала.

Но когда встретился с ней глазами, я увидел в них не только раздражение. Сделал шаг, потом еще один. Она закрыла и заперла дверь, а затем повернулась с одной изогнутой бровью, словно умоляя меня просто смириться.

Будто закрытая дверь способна меня остановить. Я ворвался в ее личное пространство, но пытался побороть желание прикоснуться к ней. Потому что если дотронусь, то навряд ли на этом все закончится.

— Я тут ни при чем, — строгим голосом пробормотала она. — Ты сам во всем виноват.

Конечно, девушка была права. Пайпер меня не подталкивала сделать пьяное сальто с борта бассейна.

— Я этого и не говорил. Но тебе не нужно играть в няньку...

— Только именно это мне и приходится делать! Потому что кто-то... — она сердито посмотрела на меня, — ...решил использовать меня как предлог, чтобы свалить из дома моего босса. И вот теперь мой босс назначил меня официальной сиделкой для одной высокообеспеченной эгоцентричной рок-звезды и по совместительству занозы в заднице.

Уголок моего рта дернулся. Боже, эта женщина бесподобна. Мне хотелось отшлепать ее так же сильно, как и заставить перестать быть такой правильной. Но ее гневный взгляд дал понять, что ее не порадует ни то ни другое. Поэтому я решил подразниться.

— Для тебя, я — рок-легенда. И, если я не ошибаюсь, ты сама выбрала свою судьбу, когда решила работать «устранителем говноштормов».

Пайпер издала что-то среднее между ворчанием и фырканьем, а потом оттолкнулась от двери.

— С угарным газом не стоит связываться.

По словам Пайпер, сегодня утром сработала сигнализация угарного газа, поэтому в моем доме находилась толпа людей, которые пытались найти и сдержать его. Сколько времени может потребоваться для ремонта и проветривания? Я потер затылок, слегка поморщившись.

Пайпер смягчилась и похлопала по дивану.

— Садись.

В больнице я провел несколько дней, лежа как инвалид. Если бы стояние на месте вернуло подвижность моих рук, я стоял бы так до утра. Но вот только это не поможет. Моя хватка немного улучшилась, но до идеальности еще далеко. Я прошел три МРТ и кучу всяческих тестов с аббревиатурами, которые даже не мог вспомнить. Меня тыкали и лапали доктора, слетевшиеся со всей округи, чтобы осмотреть. И каждый из них утверждал, что мое восстановление — скорее всего вопрос времени.

Скорее всего.

Другими словами, не было никаких гарантий.

Но все они согласились, что мне можно выписываться и начинать физиотерапию. Первое занятие запланировано на завтра.

Несмотря на практически неделю в постели, я был истощен.

Я тяжело плюхнулся на диван рядом с Пайпер.

— Ты не могла бы принести мне...

— Твои таблетки? — она вскочила, вздохнув с облегчением, что ей есть чем заняться. — Конечно.

Через минуту девушка вернулась и протянула мне выписанные по рецепту флаконы и стакан воды.

— Спасибочки, — я взял их левой рукой, открутил крышки зубами и вытряс по одной таблетке из каждой. Не совсем изящно, но главное же, что дело сделано.

— Их нужно принимать одновременно? — я поднял глаза и увидел Пайпер, сидящую за столом с открытым блокнотом перед ней.

— Что ты делаешь?

— Слежу за приемом лекарств. Одно можно принимать только каждые двенадцать часов, другое...

— Не делай этого, — положил таблетки на язык и запил их водой.

— Что не делать?

— Не следи за моим приемом таблеток, словно я десятилетний ребенок, которому только что вырезали миндалины. — Взял флаконы и поставил их на край стола. — Я взрослый человек, Пайпер. Хочется поиграть в няню — начни с обтираний губкой.

Щелкнув шариковой ручкой, Пайпер закрыла блокнот и резко встала со стула. Я мог бы поклясться, что видел слабые следы дыма из ее ушей, когда она подняла пульт дистанционного управления с журнального столика и швырнула его мне на колени.

—Пойду поработаю в соседней комнате. Ты можешь немного расслабиться и притвориться, что я составляю для тебя план ароматерапии.

Я отбросил пульт и плед в сторону.

— Если ты здесь не для того, чтобы наблюдать за мной, я запросто могу заскучать и уйти.

— Это меня бы не удивило.

Я сам был виноват в ершистости Пайпер, поэтому тупо вздохнул.

— Уф, так мне и надо. Но я не собираюсь торчать здесь и пялиться в телик, пока ты сидишь в соседней комнате. Если тебе так необходимо поработать, — я встал, игнорируя ножи, прорезающие мой мозг от резкого движения, — я могу пойти домой и просто постоять во дворе, пока все внутри не проветрится.

— Тебе нельзя!

Я развел руки по сторонам.

— Почему нет? Если ты ничего не скажешь Тревису, я тоже буду нем как рыба. Он никогда не узнает.

Она поджала губы, пока раздражение не окрасило ее щеки в розовый цвет.

— Работа может подождать. Мы будем тусоваться вместе.

Я усмехнулся и снова сел, разложив пледик на коленях и приподнимая край, прежде чем многозначительно посмотреть на Пайпер.

— У тебя есть кабельное? Я пропустил несколько серий «Игры престолов».

Пайпер

Тревис владел недвижимостью по всему городу, чтобы прятать там своих знаменитых клиентов после пластических операций, от неугомонных сталкеров или для передышки от СМИ.

К сожалению, в доме, куда я планировала заселить Лэндона, возникли проблемы с пожарной системой, так что пока Тревис подыскивал новое место, я согласилась предоставить Лэндону свою квартиру.

Хотя «согласилась» неподходящее слово. Между заселением Лэндона Кокса, одного из самых узнаваемых людей в мире, в гостиничный номер и нахождением Лэндона Кокса, самого красивого и самого раздражающего на свете мужчины, возле моей спальни я выбрала менее рискованный вариант.

Вот почему мы с Лэндоном провели день на диване, наблюдая за часами разврата и крови. С Адамом мы тоже частенько смотрели телевизор за бокалом вина. Правда, это были скорее какие-то второсортные шоу. Но Адам никогда не держал меня за руку во время просмотра и не засовывал ладонь под мое бедро, его большой палец никогда не скользил по моей ноге в бессознательном движении. Движении, от которого каждая клеточка моего тела жужжала. Создавалось впечатление, будто Лэндон не мог находиться рядом со мной и не прикасаться.

Руки Лэндона, может, и не способны в данную минуту взять пару барабанных палочек, но у них не было проблем в создании мурашек на моей коже и командовании ими, чтобы они бегали туда-сюда.

Время от времени он проводил кончиком носа по моим волосам и глубоко вдыхал, оставляя легкие поцелуи вдоль моей шеи. Это было более возбуждающе, чем если бы он сорвал с меня трусики, раздвинул бедра и погрузил в меня свой язык.

Конечно, против такого я тоже была бы не против.

Под предлогом заказа еды на вынос я свалила на кухню. Учитывая длинный список пищи, которую Лэндону приходилось избегать, вариантов было не так много. Я выбрала веганское кафе, а потом тайком позвонила Тревису.

— Проверка. Ваш помощник так и не прислал мне подробностей, куда везти Лэндона сегодня вечером.

— В мой дом в Вэлле, пригороде Калифорнии.

Я облегченно вздохнула. Я там уже бывала. Особняк был достаточно большим и находился относительно близко к реабилитационному центру.

— Супер. Тогда скоро выезжаем.

— Пока не надо. Моя охранная компания устанавливает сигнализацию у бассейна, но она еще не готова.

— Сигнализация в бассейне, серьезно?

— Мне совсем не хочется рисковать, так что пока Лэндона там быть не должно.

— Неужели им не хватило суток? — отчаяние сквозило в моем голосе.

— Ну, пока они там, я там все заодно перепроверю. К полудню завтрашнего дня все будет готово.

Я пялилась в стену.

— Что я должна сказать Лэндону? Он хочет домой. Я заказала ужин, так что смогу продержать его здесь еще час или два.

— Пока ничего не говори. Неужели он не может переночевать у тебя? Просто избегай этого разговора и дай Лэндону его лекарство после ужина. Скорее всего, он вырубится во время просмотра телевизора. Со страховкой мы разобрались, но врачи сказали, что стресс может негативно сказаться на его выздоровлении. — Я представила, как Тревис потирал свой череп. — Лэндон может делать вид, что ему на все насрать, но это просто игра. Он любил свой гребаный дом, так что пусть лучше как следует выспится, прежде чем увидит его.

— Лэндон далеко не тупица. И он хочет вернуться домой. Я тяну время, но надолго меня не хватит.

— Когда он проснется завтра, не торопись везти его туда. — Тревис вел себя так, словно я согласилась приютить музыканта. — Он не сможет оставаться там еще какое-то время. Я вышлю тебе новый код для входа в дом в Вэлле, как только его получу. Ты сможешь рассчитывать на большой бонус к следующей зарплате.

— Пайпер, ты скоро? — голос Лэндона доносился из зала.

Я поспешно попрощалась с Тревисом, совершенно не воодушевившись деньгами, и бросила телефон в ящик стола.

— Да. Ужин скоро будет здесь.

— Отлично, — ответил он, глядя на меня, как на закуску. — Умираю с голоду.

* * *

Лэндон подошел ко мне и встал за спиной, пока я доставала из пакетов ужин. От его близости по моей кожи раскатилась дрожь возбуждения.

— Думаю, сейчас самое время прояснить ситуацию и обсудить происходящее между нами.

У меня перехватило дыхание, и я чуть не выронила тушеное мясо. Каким-то образом мне удалось удержать контейнер и поставить его рядом с салатом из капусты, веганской кесадильи, обжаренными ростками сои и свежевыжатыми соками. Паника растекалась по моим венам. Лэндон хотел поговорить? В ночь, когда я не могла свалить от него?

Ну уж нет. Я не жаждала обсуждать это прямо сейчас, учитывая, что у меня не было выхода, если мне не понравится услышанное. Прямо сейчас мы не вернемся в мою комнату в общежитии. В данную минуту Лэндон — моя работа. Так что я не могла сорваться на него за то, каким дерьмовым парнем он оказался шесть лет назад. Назвать клиента мудаком, даже если так и есть, вполне может стоить карьеры.

Я покачала головой и притворилась, что мой организм взбунтовался и готов в любую минуту вернуть содержимое моего желудка.

— Думаю, я бы предпочла это перенести.

Лэндон сжал мои плечи и, клянусь, его ладони прожгли мою рубашку.

— Уверена? Мне казалось, что девушки любят предельную ясность в отношениях.

Он напомнил мне Делэни.

— Хм, ты насмотрелся передач про психоанализы, доктор Фил? — Я отошла в сторону и взглянула на Лэндона, как только создала между нами расстояние. Его щеки начали краснеть, выдавая смущение, и я заржала. — О, боже мой, ты реально их смотришь!

Он криво улыбнулся.

— Вообще, я еще посматриваю программку о правосудии «Судья Джуди». У этой женщины стальные яйца.

— «Игра престолов», «Доктор Фил» и «Судья Джуди». Ты довольно многогранен.

Он принялся изучать боксы с едой, пока я расставляла тарелки и приборы.

— Беру пример с тебя. Каждая записанная передача на твоем проигрывателе с того же канала.

— Мы с Адамом смотрели их вместе.

Он приподнял одну бровь.

— Давно подмывало спросить, с каких это пор тебя стали возбуждать хипстеры?

Заводил ли меня когда-нибудь Адам по-настоящему?

— Мои чувства к Адаму тебя не касаются.

— Кое-кто не любит болтать о своем парне, — поддразнил он.

— Если ты так заинтересован в моем бывшем парне, то могу его пригласить, — показала на стол, переполненный обилием блюд. — В конце концов, нам все не съесть.

Он оглядел с хмурым видом сначала меня, затем контейнеры.

— Не уверен, что это можно квалифицировать как еду.

— Вот только не надо меня винить. Список того, что тебя нельзя, длиннее того, что можно. — Неуверенная, что Лэндон в состоянии обслужить себя, я положила в его тарелку щедрую порцию каждого блюда и поставила перед ним. Пытаясь выглядеть естественной, плюхнула еду и себе, а затем затаила дыхание, ожидая, когда Лэндон возьмет вилку.

Как и большинство барабанщиков, Лэндон был левшой, хотя ранее предпочитал есть и писать правой рукой. Теперь он поднял вилку левой рукой, и я выдохнула с облегчением, когда он успешно принялся расправляться с пищей. В течение нескольких минут раздавался только звук вилок, скребущихся о тарелки, и чавканье.

— Знаешь, ты ведь никогда не говорил мне, почему решил стать барабанщиком...

Лэндон напрягся, пропихивая очередной комок еды в рот и медленно жуя.

— А что?

Я пожала плечами, чувствуя его нежелание вдаваться в историю.

— Не знаю. Из всех вариантов лично меня больше всего пугают барабаны, — я просто пыталась поддержать беседу, поэтому удивилась, что этот вопрос, казалось, задел его за живое.

Лэндон долго таращился в свою тарелку, словно ответ был написан где-то в его овощах. На лбу у него проступили морщинки, а на шее пульсировала вена. Наконец, он вздохнул и поднял глаза.

— Барабаны не нужно было покупать или арендовать для того, чтобы играть. Можно было пользоваться школьным комплектом ударных. Коксы тогда только взяли меня к себе, и мне не хотелось клянчить у них бабки. — Он остановился. — Я не хотел давать им повод, чтобы от меня отказались.

Я тяжело сглотнула. Передо мной сидел один из самых сексуальных мужчин на планете, который смотрел на меня глазами маленького мальчика-сироты. Я почувствовала боль за приемного ребенка, который просто хотел быть любимым.

Лэндон моргнул, спрятав внутри своих зрачков того паренька.

— Ты никогда не пробовала играть на чем-то, верно?

Мне пришлось поискать свой голос.

— Я хотела, но папа не любил шум, поэтому мне приходилось искать тихие развлечения. Мне бы не разрешили практиковаться дома, так что в этом не было смысла. — Я отодвинула тарелку. — Ради чего, м?

— О чем ты?

— Зачем попробовать делать что-то, если все равно не будешь в этом идеалом? — Пожала я плечами, подняв вилку и толкнув то, что осталось на тарелке. — Кроме того, у меня хватало внеклассных мероприятий.

Изучение французского, председательство в совете студентов и черлидинг. Мне некогда было скучать. Эти отвлечения были не только хороши, но и удерживали меня вдали от дома.

Прежде чем я успела задать ему еще один вопрос, я выпалила то, в чем никогда раньше не признавалась. Даже Лэндону.

— Мне не нравилось быть дома, потому что отец ненавидел меня.

Он резко поднял взгляд от тарелки, остановив вилку на полпути ко рту.

Слова продолжали прибывать и прибывать.

— Возможно, мне должно было бы быть легче от того, что он ненавидел мою мать, но... — я пожала плечами, — ...это было не так.

Он отложил столовый прибор и откинулся на спинку стула.

— Он сам тебе так сказал?

— Нет. Но это было довольно очевидно.

Складка между его бровями углубилась.

— Он ее бил?

— Нет, никогда. Хотя иногда мне бы этого хотелось. Хотя бы раз, чтобы у нее была причина бросить его. Потому что мой отец поступал еще хуже. Он просто нас игнорировал. Можешь представить себе жизнь с кем-то, год за годом, который едва признает твое существование?

— А с тобой? Как он обращался с тобой?

— Ну, если честно, то также. Все свое детство я старалась быть совершенной, но некоторые вещи нельзя изменить. — Моргнув слезами, я отказалась тратить их на того человека и отодвинула полупустую тарелку, встретившись с сочувствующим взглядом Лэндона. — Я была дочерью своей матери.

Лэндон

Все это время я считал, что хранил секреты от Пайпер, скрывая детали, которые превратили бы болтовню за столом в признание.

Похоже, Пайпер тоже прятала свою долю тайн.

— Он был дураком, Пиппа, — парировал я, прекрасно понимая, как ощущение нежеланности проникало в душу и разъедало ее изнутри. И понимая, что никакие слова не сделали бы ситуацию лучше. Большую часть детства я мечтал, чтобы меня игнорировали и оставили в покое. Пайпер и я выросли на противоположных концах дерьмо-шкалы, но оба получили шрамы.

— Возможно. Я всегда хотела братика или сестренку, но и без того чувствовала себя виноватой, оставив маму там. Не думаю, что смогла бы оставить и их. — Она немного вздрогнула.

— Раньше я мечтал о брате, — признался я. — Ну, пока меня не поместили в систему. Там недостаточно ресурсов, чтобы держать родных вместе, так что нас бы разделили.

Взгляд Пайпер смягчился, она протянула руку, чтобы прикрыть мою.

— Да, это было бы ужасно.

Я уставился на ее гладкую кожу и идеальный французский маникюр.

— Ага. Нужно быть осторожным со своими желаниями — они могут исполниться, — как только слова покинули мой рот, мне захотелось побежать за ними и проглотить каждый долбаный слог.

Само собой, Пайпер все поняла.

— Твое желание исполнилось? У тебя есть брат?

Выражение ее лица было таким милым, таким открытым. Не обращающим внимание на происходящее вокруг. Я проткнул кусок брокколи, но при виде ее мой живот взбунтовался, поэтому отшвырнул вилку, проворчав что-то типа: «это сложно».

Пайпер слегка вздохнула с выражением смирения на лице, после чего принялась закрывать наполовину опустошенные контейнеры.

— Да, это мне знакомо.

Я слишком быстро встал, чтобы помочь. Ноги были словно ватные, а комната покачивалась. Пайпер прыгнула в мою сторону, толкнула меня обратно в кресло, прежде чем я успел упасть. Закрыв глаза, дышал глубоко носом и ртом, как учили медсестры. Когда я открыл глаза, Пайпер нервно изучала меня.

— Что я могу сделать?

— Ничего, просто дай мои таблетки — я буду в порядке.

— Но ты только выпил их...

— Пайпер, — ее имя вышло гораздо жестче, чем я того хотел. Прежде чем я успел извиниться, она пересекла комнату, взяла лекарства и поставила их передо мной, не проронив ни слова.

Я почувствовал себя ослом не только потому, что гаркнул на нее, но и потому, что тупо сидел, пока она убиралась.

Но падать в обморок мне хотелось еще меньше.

В один из ее подходов к столу я усадил ее к себе на колени, обхватил руками ее талию и поцеловал в ту же секунду, когда она открыла рот в знак протеста. Только эта девушка могла превратить горькую капусту кимчи в сладость. Я оторвался от нее со стоном.

— Мой дом, вероятно, уже проветрен. Мне пора.

Она отрицательно покачала головой.

— Думаю, тебе стоит остаться на ночь.

Даже с кружащейся головой мне казалось, что я, наконец, сделал первый глубокий вдох за шесть лет. Просто от осознания, что я мог провести с ней ночь, все вернулось на круги своя. И на этот раз, черт возьми, я не облажаюсь.

— Я уже думал, ты никогда не предложишь.

Она положила ладони мне на грудь и оттолкнулась.

— Э-м, нет, я не об этом, но спасибо, — удивление заставило меня ослабить хватку на ее талии, и она отвернулась.

— Почему нет? — нахмурился я.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты потерял сознание.

— Этого не произойдет.

— О, правда? — она положила руку на бедро. — Откуда такая уверенность?

— Потому что ты будешь сверху, — я дразнился, но с удовольствием превратил бы слова в реальность.

Губы Пайпер дернулись, и она протянула руку.

— Думаешь, сможешь добраться до моей спальни?

Сделав это, я мгновенно растянулся на матрасе, потянув ее вниз за собой. Отрезав протест, который был на кончике ее языка, шепнул:

— Полежи со мной, пока я не засну.

Накачанный лекарствами и с Пайпер в руках, я оказался без сознания спустя нескольких минут.

* * *

Пайпер, должно быть, тоже уснула. Мой член поднялся с первыми лучами солнца, прижимаясь к ее заднице, а моя грудь — к ее спине.

Независимо от моей способности играть на барабанах, день, когда я не смогу подарить своей женщине оргазм, станет днем, когда мне нужно будет подыскать сосновый гроб и умереть.

От легкого движения моих бедер ноги Пайпер разжались, и я скользнул левой рукой по ее попке к животу, чтобы пробраться под ночнушку.

Боль прокатилась по моему позвоночнику, но прилив эндорфина от пробуждения рядом с Пайпер притупил ее.

Пайпер мягко застонала, заставив моего дружка запульсировать еще сильнее. Но этим утром не я получу удовольствие. Мне много предстоит наверстать ради Пайпер. Если бы я умел лучше подбирать слова, то написал бы ей поэму. Точное и элегантное извинение. То, что выражало бы мое заветное желание. Я жаждал прощения. Но не только его.

И еще хотел овладеть телом Пайпер. Понимать ее. Давать то, в чем она нуждалась, когда ей это было нужно. Мягко. Жестко. Грубо. Нежно. Быстро. Медленно. Иногда и грязно. Уж в постели я точно мог дать Пайпер все, что ее душа пожелала бы.

Если дело доходило до прикосновений к Пайпер, я был долбаным маэстро.

Я надавил ладонью на ее шелковистое лоно. Гордость за право собственности пробежала по моим венам, и я прикусил ее плечо. Мои пальцы проникли в самое сокровенное место Пайпер, пока я вдыхал приятный аромат яблок от ее волос. Засосав мясистую мочку ее уха в рот, я облизывал нежную кожу под ней. Боже, какой же сладкой она была...

Пайпер расслабилась сквозь сон, постанывая и роняя с губ мое имя. Мне это понравилось. Мне нравилось, как девушка пробуждается от моих прикосновений, распускается, как роза на рассвете.

Ее напряженные мышцы уступили мне и поприветствовали меня в ее теле. И теперь шум, который я услышал, был моим. Гортанный, жаждущий стон, от которого Пайпер вздрогнула, словно ее инстинкт подсказывал, что она в опасности. И он был прав.

Когда дело доходило до Пайпер, я был смертельным оружием. Мне нужна была она вся.

Чтобы потребовать большего.

— Нет, детка. Не сопротивляйся, — хрипло прошептал ей в ухо.

— Лэндон, — она повторила мое имя, и это был не сонный вздох. Это было предупреждение. Вопрос. Вопросы. Должны ли мы? Нужно ли? Плохая ли это идея? Будем ли мы сожалеть об этом?

Да. Да. Да. Наверное.

Но мне было все равно.

Потому что девушка в моих объятиях была мягкой, теплой, сладкой и сексуальной.

Она была всем, что я когда-либо хотел.

Она была именно тем, что я никогда не заслуживал.

И мне по-прежнему было все равно.

Когда мой палец коснулся той самой точки Пайпер Гастингс, ей тоже стало все равно. Дрожь пробежала по ее телу, и она снова растаяла.

Моя.

Пока что.

ГЛАВА 11

Пайпер

Я злилась, что уступила Лэндону этим утром. Ярость пост-оргазма.

Воздух пропитался ароматом Лэндона. Сексом, соблазном и грехом.

Мне хотелось в нем раствориться.

— Тебе нужно принять душ, — выпалила я.

Он усмехнулся, наклонился ко мне и провел носом по изгибу моей шеи, даря мягкие поцелуи.

— Ты присоединишься ко мне?

Мурашки побежали по коже. Предложение прозвучало чертовски хорошо. Хотя Лэндон едва сам вместился бы в мой крошечный душ. Так что если бы мы попытались сделать это вместе, то попросту затопили бы квартиру. Я отступила назад, покачав головой, ибо во рту пересохло от желания.

— У тебя есть что-нибудь не пахнущее яблоками?

Неохотно встретив его взгляд, я чуть не упала в обморок от нежной улыбки на его пухлых губах. Как же меня бесило, что я не могла даже разозлиться на него.

— Твое мужское достоинство имеет что-то против фруктов?

— Ага, — поддразнил он. — Мое достоинство просто в ужасе.

Я отвернулась, прежде чем он успел бы заметить румянец на моих щеках.

— Только не трать всю горячую воду.

Его гортанный смех звенел у меня ушах все следующие десять минут, которые я провела лицом в холодильнике, пытаясь охладить свою пылающую кожу.

Стены в квартире были тонкими. Я слышала шелест его одежды, падающей на пол, скольжение по металлу душевой занавески, брызги воды, ударяющиеся о плитку и широкие плечи Лэндона. Он застонал, скорее всего, после того, как струя окатила его спину.

Я представила, как его руки двигались по точеному прессу и намыливали татуированные мышцы.

Внутри меня разрастался такой огонь , который никакая морозилка не была в состоянии остудить.

Наконец вода перестала шуметь, а образы в моем сознании переключились на Лэндона с толстым махровым полотенцем, которым…

— Пайпер?

Я захлопнула дверцу холодильника, отскочив от него так, словно тот собирался меня проглотить.

— А? — скрипнула я, бросив глаза в коридор на случай, если Лэндон стоит там полуголый.

Ну нет, удача никогда не была моей спутницей.

— У тебя есть какое-нибудь полотенце?

— Конечно. Под раковиной.

Пауза. Затем:

— Нет. Нет там полотенец.

Смятение справилось с моей страстью с гораздо большим успехом, чем холодильник. Последние пара дней были сумасшествием… Когда в последний раз я была в прачечной? Неужели вчера я воспользовалась последним чистым полотенцем? Бросилась к шкафу в спальне, чтобы лицезреть переполненную корзину для грязного белья. Мне не нужно было в нее лезть, чтобы знать, что там было закопано несколько полотенец.

Съежившись, я повернулась к открытой двери спальни. Настолько трусливо, что боялась вернуться в гостиную.

— Может там есть полотенце для рук? Или салфетки?

Да, я достигла самого дна.

К чести Лэндона он не стал жаловаться.

— О, нашел салфетки!

Как человек размером с Лэндона сможет вытереться пачкой салфеток? Я отвернулась от корзины, лишь бы не предлагать ему грязное полотенце, и побежала на кухню.

Нашла кухонные полотенца. Они не так хорошо впитывали, как обычные, но уж точно получше салфеток.

Понимая, что мое лицо цветом могло бы посоперничать с помидором, я протянула на вытянутой руке полотенца в ванную комнату и отвела взгляд.

Вот только никто не взял их и не закрыл после этого дверь... Тишина.

— Лэндон, держи, — все еще отвернувшись буркнула я.

Создалось впечатление, что в ванной никого нет. Тут побывал иллюзионист?

Звук тишины оглушал, не было слышно даже дыхания Лэндона. Я повернула голову, открыв глаза. Нет, Лэндон не исчез.

Дверь полностью открылась, и Лэндон заполнил дверной проем. Он стоял на расстоянии вытянутой руки от меня. Обнаженный и мокрый.

Я вроде совсем недавно видела его голым, но каждый впечатляющий сантиметр тела этого человека врезался в мою память заново. Сколько же загорелой кожи! Мышцы рук накачались от множества часов игры на барабанах и изматывающих тренировок, которые, по моим источникам, он использовал в качестве лекарства от похмелья.

Кто так делает?

Точно не я. Даже после стакана вина я едва могла заставить себя подняться с постели.

Мои глаза пропутешествовали вдоль его тела (дважды), прежде чем мне удалось прийти в себя и вернуть самообладание. В ту же секунду его рука обвилась вокруг моего запястья и прижала меня к твердой, влажной груди.

— Ты только что осмотрела достопримечательности? Может, хочешь куда-то нанести визит?

Я пару раз моргнула, вникая в смысл его заявления и задаваясь вопросом — зачем? Кем бы мы ни были, нам не стоило к тому возвращаться. Мы не были никем. Он всего мой бывший, которого я забыла. Недавняя интрижка не имела здравого смысла, поэтому закончилась там, где и началась. А теперь меня просто временно приставили к нему.

Конец истории. По крайней мере, для него.

Я проглотила комок страсти, хотя это было нелегко. Он застрял у меня в груди, пульсируя, как второе сердцебиение.

— Одевайся, у нас впереди долгий день.

— О'кей. У нас впереди вся жизнь, чтобы наверстать упущенное, — хриплое рычание Лэндона было приглашением на секс. Умопомрачительный секс.

Но на этом все и закончилось.

Я оттолкнула Лэндона, понимая, что его предложение (случайный секс на его условиях) и то, что хотела я (преданные отношения с любящим мужчиной), не сочетались друг с другом. В итоге мы оба будем разочарованы.

Хватит с меня разочарований.

Еще немного, и я потеряю надежду, что жизнь когда-нибудь изменится к лучшему.

А надежда была всем, что у меня осталось. Я не собиралась позволить Лэндону все испортить. Попользуется и бросит. Забудет.

Опять.

— Нет, — мой голос прозвучал спокойно, даже безразлично. Пройдя мимо него, я вернулась в спальню и просмотрела забытые вещи Адама в шкафу. Он не был таким высоким и мощным, но иначе Лэндону придется напялить больничную одежду, которую еще нужно постирать.

Я схватила единственные вещи, в которые он бы поместился, и вручила ему. Дерзкая улыбка сползла с его лица.

— Что это, блять, за херня?

— Сменная одежда, которую ты одалживаешь.

— Хрена с два я буду ходить в тряпках твоего парня.

— Бывшего парня. И нищим выбирать не приходится.

Он изучил меня пристальным взглядом.

— У меня много недостатков, Пайпер. Но я не попрошайка.

Нет. Лэндон Кокс был греческим Богом.

— Ладно. Рок-звезда предпочитает дождаться стирки? — я сняла свой короткий розовый халатик с крючка на задней двери спальни. — Пока побудь тогда в этом.

Лэндон моргнул, сжал губы в линию и раздул ноздри. Затем сделал шаг назад и закрыл дверь.

— Твой хахаль не захочет шмотье обратно после того, как я его растяну.

Лэндон

Не знаю, что хуже: раздавленные яйца в велосипедных шортах маленького размера или сам синтетический материал. Рубашка была не многим лучше, не доходя до шорт на пять сантиметров, но она хотя была сделана из хлопка.

Но ничто из этого не могло сравниться с тем, что мне пришлось сидеть на переднем сиденье кукольной машины Пайпер. Было ощущение, что мои орешки сжимали клещами.

— В пизду это, — я дернул рычаг под сиденьем и толкнулся вперед до конца, затем перелез на заднее сиденье. Оно тоже было крошечным. Но тут можно раздвинуть колени.

Я сердито взглянул на Пайпер, когда она встретилась со мной глазами в зеркале заднего вида.

— Уселся? — ее губ не было видно в маленьком кусочке стекла, но ее приглушенное хихиканье разнеслось по салону автомобиля.

— Да. Теперь с кровообращением все нормально, а то от этого зависит важная часть анатомии.

Смех Пайпер разлился по машине, как сладчайшая музыка, обвиваясь вокруг меня плотнее, чем нелепые велосипедные шорты.

— Твоя анатомия выглядит...

— Огромной, я знаю, — перебил я.

Ее губы дернулись, она отвела взгляд, чтобы сосредоточиться на дороге.

—Ммм-хмм.

Благодаря обзору с заднего сиденья я мог под идеальным углом любоваться шеей Пайпер, кожу которой ласкали золотые волосы, ее элегантными пальцами, сжимающими рычаг переключения передач.

У машины была автоматическая коробка, так что переключать было нечего. И все же ее мягкая ладонь лежала на твердой ручке, постукивая по ней пальчиками.

Чистая похоть вырвалась из глубины моего нутра, хотя ее должен был бы поставить в ступор неумолимый материал.

Но, по-видимому, вожделение не сдерживалось плотным спандексом. Я снова поерзал. Мои глаза изучали Пайпер, перепрыгивая от волос к рукам, в то время как мой член пытался пробить себе путь на свободу. И когда я, наконец, оторвал взгляд и выглянул в окно, мои легкие наполнил запах Пайпер. Такой свежий и такой сладкий...

Как раз тогда, когда я думал, что вот-вот выпрыгну из своей кожи, мы, наконец, проехали через открытые ворота в мою собственность.

Что это, бля?

Даже крошечная машинка Пайпер едва могла найти место для парковки среди бригады грузовиков, загромождающих мою подъездную дорожку.

Я читал логотипы, выгравированные по бокам фургонов.

«Продвинутая сантехника», ООО «Электрик Энтерпрайз», строительная компания «J&J», «Ассоциация по деревообработке», «Окна-двери-стекла», «Твой идеальный бассейн», клининговая служба, студия интерьерного дизайна «Кармен», кровельные работы «Энжелс Руфинг».

Эм, что-то не похоже на «небольшую утечку угарного газа».

Пайпер слегка икнула, открывая дверь. Я выполз следом за ней, едва замечая неудобство одежды и пытаясь изо всех сил вникнуть в происходящее.

— Мистер Лэндон! — я заметил темную голову Аны, пробирающейся сквозь лабиринт из коммерческих автомобилей. Она захватила меня в объятия, от которых в позвоночнике болезненно запульсировало, но я все-таки приобнял ее. Эта женщина спасла мне жизнь.

— Спасибо тебе, Ана. Я тебе обязан... всем. И в миллионный раз... Заканчивай уже с этим «мистером», договорились?

Она отпустила меня, и я улыбнулся своей домработнице. Она же погрозила мне пальцем.

— Нет, нет и нет, пока вы подписываете мои чеки. Но если мне снова придется спасать вашу жизнь, я уйду, ясно?

— Угу, — серьезно ответил я. — В следующий раз я сам по себе.

— Нет. В следующий раз я сама тебя прибью. — Прежде чем я смог рассмеяться, она снова меня обняла. Мои глаза встретились с глазами Пайпер над головой Аны. Девушка мило улыбалась.

Когда Ана наконец отцепилась, я взглянул на свой дом. Дверь распахивалась мельтешащими туда-сюда рабочими.

— Скажи, внутри все также плохо?

Ана покачала головой с дрожащим подбородком.

— Мне очень жаль, мистер Лэндон. Это я во всем виновата. Я забыла закрыть ворота после скорой и...

— Стоп. Если бы не ты, я бы сейчас был в сосновом ящике.

Это было правдой. Мне повезло, что я вообще здесь находился, словно мне был дан второй шанс.

Но Ана так не думала.

— Вам нужно увезти его отсюда, — сказала она Пайпер. — Мистеру Лэндону не стоит видеть свой дом таким.

— Ну, все не может быть настолько плохо. И, кроме того, — я показал на свою одежду крутого велосипедиста и двинулся к входной двери, — мне нужно переодеться.

В середине фойе были установлены деревянные балки. Я обошел их, взглянув на единственную в своем роде дутую люстру из стекла, которую прикупил в Италии во время нашего первого тура по Европе. Она висела в вестибюле нашего отеля, и я сразу понял, что она мне безумно нужна, чтобы по возвращении домой меня одолевали воспоминания о том успехе.

Теперь же она кривилась, словно кто-то спрыгнул с лестничной площадки второго этажа и решил покачаться на ней, прихватив горсти кристаллов с собой на долгую и счастливую память. Пол был покрыт брезентом, и во время шагов по нему под ногами хрустели кусочки стекла от той люстры.

Я поплелся вверх по лестнице, задаваясь вопросом, что же найду в своей спальне.

Через минуту я получил ответ.

Люди, орудующие рулетками и метлами.

Картонные коробки и мусорные баки кругом.

Воздух, воняющий сигаретами и алкоголем.

Едкие нотки духов, мочи и рвоты.

В оцепенении я побрел к шкафам, ожидая найти ассортимент одежды, выбранный личным стилистом.

Быть самой охуенной рок-звездой на планете означало, что я должен соответствующе выглядеть.

Да вот только в моем шкафу ни хера не было.

Ничего.

Даже картонной коробки.

— Люди, которые пришли на вашу вечеринку... Они забрали все.

Я обернулся при звуке голоса Аны. Но мои глаза остановились на Пайпер. Именно пустоту, оставленную этой девушкой, я отчаянно пытался заполнить. От отчаяния мне нужно было окружить себя шумом людей и вечеринок. И теперь, стоя в своем разбитом доме, я понял, что ничто и никто не сможет заменить женщину, которую я годами пытался забыть.

Мой дом можно отремонтировать. Но исправить ошибки, которые я допустил с Пайпер, стать достойным ее человеком и доказать ей это — задача титанических масштабов. Я посмотрел на свои руки, задаваясь вопросом, можно ли и их исправить. Но если я не смогу снова держать палочки, то не смогу стать лучшим мужчиной для Пайпер. Да даже для кого-нибудь...

ГЛАВА 12

Пайпер

Настроение Лэндона ухудшалось по мере осмотра дома, и его нельзя было за это винить. Он молчал, пока я выезжала с подъездной дорожки, но стоило мне выехать на магистраль, гортанное рычание Лэндона заполнило машину.

— Ты знала о погроме в доме, не так ли?

Я не стала утруждать себя враньем.

— Да.

— Тревис велел тебе не говорить мне?

— Ну, еще врачи сказали, что стресс может помешать твоему выздоровлению. — Тишина. — Лэндон... — Он был так погружен в свои мысли, что снова сел на переднее сиденье, вздохнул и запрокинул голову на подголовник.

Мы отправились в Беверли Хиллз, где провели следующие пару часов, подбирая в «БлуКокун» новый гардероб для Лэндона, включающий в себя десяток дизайнерских спортивных штанов без застежек-молний или кнопок, чтобы поврежденные кисти Лэндона могли с ними справиться. Все наше общение проходило через Джуда, который отвечал за то, чтобы ребята из «NothingbutTrouble» выглядели как настоящие рок-звезды, а не как мальчишки-переростки.

Что, очевидно, включало наличие треников стоимостью шесть сотен долларов за штуку.

Как только моя крохотулечная машинка была набита пакетами одежды, мы отправились в предоставленный Тревисом особняк. Мне приходилось там работать с актрисой, чей жених установил камеры и микрофоны в каждом углу ее дома, чтобы сливать записанное в сеть и зарабатывать бабки.

Знаменитости жили блестящей гламурной жизнью, но в то же время были легкой добычей и мишенью даже для самых близких.

— Я куплю тебе машину.

Боковым зрением я взглянула на Лэндона. Вот вам и наглядный пример — у звезд была тенденция раздавать возмутительно дорогие подарки, после чего люди рассматривали их исключительно как человеко-банкоматы.

— Ты не купишь мне машину.

— Кто-то же должен! Ты ездишь в обувной коробке, это небезопасно.

Я фыркнула.

— Говорит мне пример для подражания? Как твоя шея? Может, сделаешь еще одно сальто по пьяни?

Увы, моя гордость за свой ответ сошла на нет, когда через динамики автомобиля раздался вызов от мамы. Вот дерьмо! Не тот звонок, который мне хотелось бы принимать перед аудиторией. Я вытянула палец, чтоб нажать «отбой» на телефоне, но Лэндон меня опередил, ткнув на кнопку ответа.

Пробормотав «мудак», я придала моему голосу оптимистичный тон.

— Приветик, мам.

— Здравствуй, дорогая. Я уверена, что ты занята, но ты давно не звонила... — она замолчала, прежде чем начать извиняться. — Прости, я не хотела тебя беспокоить...

— Мама, остановись. Все хорошо, я рада, что ты позвонила. Как дела?

— О, — ее словно удивило, что кто-то рад ее слышать, и она не знала, как на такое реагировать. — Ну, я в порядке... наверное. Я теперь посещаю кулинарные курсы. Ты же знаешь, как твой отец любит французскую кухню!

У меня сжалось сердце. Мама могла бы заработать Звезду Мишлен, но папа все равно раскритиковал бы любое приготовленное ей блюдо.

— Здорово, мам.

— А как насчет тебя? Адам хорошо заботится о моей малышке?

На глаза навернулись слезы. Она редко спрашивала меня о работе или друзьях. Но мама была спокойна, если знала, что мой парень делает меня счастливой. Решив отложить рассказ о нашем разрыве, я ответила стандартной фразой.

— Как с принцессой.

— Ох, хорошо, хорошо. Но если что не так, не забудь ему напомнить, что твой отец без колебаний сядет в самолет и поможет ему встать на путь истинный.

Я так сильно вцепилась в руль, что костяшки пальцев побелели.

— Само собой, мам. Я люблю тебя, — выдавив слова, принялась себя корить, что закончила звонок, прежде чем она успела ответить. Притворяться дальше больше не было сил.

Я не понимала, что плачу, пока не почувствовала прикосновение кончиков пальцев Лэндона к моей щеке.

— Притормози.

Я покачала головой, сжимая руль еще крепче и вжимая педаль в пол. Если я перестану следить за дорогой, то сорвусь. Душащие меня эмоции — ярость, страх, печаль, беспомощность — утихнут через минуту. Раньше было именно так.

— Я в порядке, Лэндон.

Он медленно покачал головой.

— Нет, я же вижу! И я тоже не в порядке. — Моя нога ослабила нажатие на газ, а Лэндон указал на лобовое стекло. — Впереди поворот. Давай туда, пока не увидишь приют в нескольких километрах вниз.

— Приют?

— Поверь мне. Думаю, нам обоим это нужно.

Хотелось бы мне знать, куда мы едем, но я все-таки решила довериться Лэндону. Учитывая наше прошлое, это, вероятно, делало меня дурой.

Повернув, мы ехали по уединенной дороге в абсолютной тишине. Как и говорил Лэндон, впереди виднелось ветхое здание, а когда мы оказались ближе, я смогла прочитать вывеску. И сделала это вслух.

— «Собачий приют Хармони».

— Я помогаю этому месту по возможности.

Лэндон Кокс был добровольцем в некоммерческой организации? Я попыталась скрыть свою ошарашенность от такой новости.

Большинство знаменитостей кричали бы о своем вкладе. Одна из моих обязанностей в качестве пиар-агента заключалась в том, чтобы скандальные звезды мелькали по телевидению как можно чаще с благотворительными концертами или взносами для жертв последнего мега-шторма или землетрясения. Редкость, если знаменитость совершала такие поступки без огласки. Большая редкость.

Сбоку от здания был припаркован фургон с надписью: «Ласковые щенки Хармони».

— Они устраивают дни рождения?

— Да, это один из способов заработать деньги.

Открылась дверь, из которой вышла женщина с дня рождения Девон. На ее лице появилась широкая улыбка, когда она увидела Лэндона. Они обменялись теплыми объятиями, в то время как я неловко стояла в сторонке, прежде чем он показал на меня.

— Пайпер, это Хармони. Также известная как покровительница собак, подвергшихся насилию.

— Приятно познакомиться, Пайпер, — она сделала паузу и с задумчивым выражением изучила мое лицо. — Мне кажется, что я видела тебя раньше.

— Да, я была с бойфр... Я была на дне рождения около недели назад.

Последним человеком, о котором мне хотелось сейчас думать, был Адам.

— Ах. Вот оно что! — Теперь, когда в голове Хармони все стало на свои места, она, казалось, стала еще более довольной. — Вы выбрали хороший день для прихода. Щенки Шанайи начинают осваиваться, и она позволяет с ними поиграть.

Яркая улыбка Лэндона осветила все вокруг, когда он повернулся ко мне.

— Хармони называет своих собак в честь кантри-звезд, хотя я умоляю ее переключиться на другой музыкальный жанр.

Пожилая женщина закатила глаза.

— Я как раз только выяснила, что у нас пополнение. Пострадавшие в подпольном бою ротвейлер и питбуль. Обязательно назову одного из них в твою честь.

Логику Хармони было легко понять. Лэндон обладал темными, настороженными глазами и мощным мускулистым телом ротвейлера и агрессией и упорством питбуля.

Но в нем были проблески мягкости. Намеки на нежность, которые он тщательно скрывал. От этого ему было так чертовски трудно сопротивляться.

Лэндон покачнулся на пятках.

— Не могу поверить, что люди до сих пор таким занимаются.

— Ты провел здесь достаточно времени, Лэндон. Уже должен понимать, что делают с наиболее уязвимыми из нас. — Хармони убавила тяжесть момента, сжав руку Лэндона и сделав шаг назад. — А теперь отведи Пайпер в сарай. Шанайя не любит ждать.

Лэндон

Пока мы шли, я рассказал Пайпер о Хармони.

— А еще она в свободное время проводит детские вечеринки?

Стеснение в груди стало ослабевать по мере приближения к задней части приюта, где лай становился громче с каждым шагом.

— Она берет уже достаточно взрослых щенков, которых можно было бы отдать, и взимает тысячу долларов за полтора часа. Как правило, хотя бы одного щенка оставляют. Сначала я думал, что она сошла с ума, когда впервые рассказала мне об этой идее, но должен сказать, это оказалось гениальным.

Приблизившись к сараю, я заметил, что Пайпер прижалась ко мне. А в нескольких сантиметрах от входа, ее плечо уже терлось о мою руку. Я остановился.

— Э-м, ты боишься собак?

Она прикусила губу.

— Мне нравятся щенки и маленькие собачки. А вот большие псы всегда заставляли меня немного нервничать. — Она заправила белокурую прядь за ухо, наклонила шею и указала на небольшой шрам. — Я тренировалась на заднем дворе у подруги, как вдруг одна из соседских собак набросилась на меня. Ей удалось укусить меня только раз, но если бы зубы впились чуть ниже…

Ее голос затих, и я проследил за движением ее пальца к пульсирующей артерии под кожей. Чертовски близко.

Была ли жизнь серией несчастных случаев со смертельным исходом?

На сантиметр ниже.

На секунду позже.

Тончайшая грань между жизнью и смертью.

Чертовски хрупкая грань.

Прежде чем я понял, что делаю, я притянул Пайпер и накрыл этот участок кожи ртом, лаская крошечную ссадину языком. Ну почему она такая сладкая?

Я чувствовал вибрацию от ее стона, хотя сам звук был перекрыт какофонией возбужденных животных. Я неохотно отстранился.

— Единственный, кто покусает тебя сегодня — я.

Глаза Пайпер потемнели, но я схватил ее за руку и потянул в сарай, превращенный в питомник. Я бы поцеловал ее снова, но, сделав это, вряд ли бы остановился.

Большинство собак резвились в огороженных загонах, которые теперь использовались для выгула. Шанайя и ее щенки находились в одном из больших боксов. Похожая на немецкую овчарку со смесью лабрадора, она была найдена на обочине шоссе и привезена Хармони неким добрым самаритянином. Собака подверглась насилию и голодала, а после выяснилось, что она еще и беременна. Так что не от легкой жизни она относилась к незнакомцам настороженно.

Все щенки были разноцветными, словно Шанайя решила, что каждый должен быть своего оттенка. Белый, серый, коричневый, черный и желто-коричневый комки либо прижимались к маме, либо изучали бокс, прыгая на разбросанные игрушки.

От наших шагов даже спящие щенки подняли головы, казавшиеся слишком большими для их тел. Затем они вскочили на лапы и побежали обнюхивать небольшой промежуток между землей и закрытой дверью.

Шанайя тихо зарычала, многозначительно поглядывая на меня.

— Ты уверен, что нравишься ей? — с сомнением спросила Пайпер.

— Я всем нравлюсь, — заявил я. — Шанайя просто злится, что так долго пропадал.

Выражение лица Пайпер не дрогнуло, когда она посмотрела на Шанайю и снова на меня. Я прочистил горло и открыл рот.

— Живей, поторопись, подними свой зад, стряхни груз со своих ног, — пел я не так хорошо, как играл на барабанах, но все же мог протянуть пару нот (прим. пер. песня Шанайи Твейн «Come on over»).

Я остановился, пытаясь вспомнить следующие слова, но Пайпер ткнула меня локтем в ребра.

— Продолжай петь.

К счастью, слова сами пришли ко мне.

— Живей, поторопись, ты можешь расслабиться — выброси все ненужное из головы.

Я спел половину песни, прежде чем тезка Шанайи Твен приняла сидячее положение и сделала что-то похожее на кивок.

Пайпер притихла, а Шанайя медленно подошла к двери.

Пропев следующие несколько строк и остановившись, когда собака поднялась на задние ноги и положила голову на не-такую-уж-высокую дверь,я протянул руку, чтобы Шанайя ее понюхала, и после этого посмотрел на Пайпер:

— Она сначала должна обнюхать тебя.

Пайпер неохотно протянула собаке ладонь, та провела по ней носом и лизнула.

У меня перехватило дыхание. Черт побери! Я завидовал собаке.

Девушка напряглась, но не отпрыгнула. Шанайя оторвала лапы от двери и попятилась назад на расстояние нескольких шагов.

— Она не против, чтобы мы вошли?

Я перевел взгляд на Шанайю.

— Нет, не сейчас. Но думаю, она только что сказала нам, что мы можем вернуться.

Я вывел Пайпер из сарая, объясняя, что Хармони разделяла собак по чертам характера, а не по размеру. Я был добровольцем здесь в течение нескольких лет и узнал, что многие животные, подвергшиеся насилию, неуравновешенны, поэтому их приходится держать в небольших группах.

Правой рукой я потянулся к бесхозному теннисному мячу, прежде чем вспомнил, что сейчас левая рука сильнее... Пока что. Перебросив мяч через ближайший забор, я прислонился к дереву, наблюдая, как его преследуют собаки.

Пайпер присоединилась ко мне и вздохнула.

— Ты — талант, Лэндон.

— Нет. Я могу придумать мелодию, но Шейн определенно лучше смотрится с микрофоном.

Она отрицательно покачала головой.

— Я не о голосе, хотя не думаю, что кто-то станет кидаться в тебя тухлыми яйцами. Я говорила о животных. Ты нравишься Шанайе.

Я пожал плечами.

— Конечно. Что тут может не понравиться?

Она склонила голову в сторону, но из-за солнечных очков я не мог понять, о чем говорят ее глаза.

— Зачем ты это делаешь?

— Что делаю?

— Переключаешь внимание на секс.

— Почему бы рядом с красивой девушкой не переключаться на секс?

Восхитительные губы слегка дернулись.

— Ты что-то большее, а не только то, что спрятано у тебя в штанах. И я говорю не о том, что ты делаешь на сцене.

Это не тот разговор, в котором я хотел бы принимать участие.

—Ха, ты ошибаешься. — Я отошел от забора, засунув руки в карманы. — У меня не такая глубокая душа. Хочешь увидеть собак, которых Хармони тренирует для терапии? Они...

Пайпер схватила меня за руку, и, клянусь, по мне пробежал разряд электричества.

— Просто ответь мне на один вопрос, и я от тебя отстану.

Я положил руки на бедра Пайпер.

— Отстанешь, детка? — Держа ее в плену, я сократил дистанцию между нами, прижимая девушку к себе. — Может быть, я не хочу, чтобы от меня отставали. Может, я хочу, чтобы в меня вцепились еще крепче.

На этот раз на лице Пайпер хотя бы промелькнула улыбка.

— Видишь, тебе самой нравится, когда я тебя дразню. Я знаю, что ты хочешь.

— Ага, — мягко ответила она. — Нравится. Но еще больше мне нравится твое исполнение песен Шанайи Твен для собачьей аудитории.

— Все удалось благодаря блондинке рядом со мной.

К моему удивлению, улыбка исчезла с ее лица.

— Я вижу тебя настоящего. Тебе не нужно притворяться со мной.

Я поднял руки, чтобы захватить ее лицо ладонями и взглянуть ей в глаза.

— Я не притворяюсь, Пайпер. Что видишь, то и получаешь.

— Да? Хочешь знать, что я вижу?

Нет, если мне не нравится ответ.

Но она заговорила до того, как у меня появился шанс сказать свое слово.

— Я вижу парня, который слишком старается. Убивается на сцене и с каждой женщиной на своем пути, попадает в неприятности, лишь бы заработать репутацию плохиша, которая ему так идет. Лэндон, часть тебя, которая мне действительно нравится, это та, которую ты пытаешься скрыть. Ты не такой большой придурок, каким хочешь казаться. И ты расскажешь мне, почему исчез много лет назад. За ужином. Ты угощаешь.

ГЛАВА 13

Пайпер

— Приехали.

Лэндон огляделся, но не сделал ничего, чтобы открыть дверь.

— Куда?

Я указала на припаркованный неподалеку фургончик с едой.

— Там свежие кукурузные лепешки, а все остальное органическое и местное. Наверняка твой диетолог одобрил бы это местечко, к тому же здесь лучшее тако, которое ты когда-либо пробовал.

Он с сомнением посмотрел на меня.

— Я думаю, что твои стандарты ниже, чем мои.

Закатив глаза от его высокомерия, я открыла дверь автомобиля.

— Сильно сомневаюсь.

Помахав женщине за прилавком, я села за самый дальний столик на улице. По спине пробежала дрожь, когда тень Лэндона упала на меня. Он вздохнул.

— Что ты хочешь?

Я подняла на него глаза.

— Чтобы ты перестал стоять над душой.

— Твои тако сами не закажутся, — ответил он.

— Вообще-то, закажутся.

Именно тогда женщина, которой я помахала, подошла к нашему столу с подносом еды.

— Пайпер, давно не заглядывала!

Я вскочила на ноги, когда она поставила поднос на стол, и скользнула в ее теплые объятия. От женщины пахло соленой водой и свежей кинзой.

— Знаю, прости, — я глубоко вздохнула, чувствуя, как расслабляются мои плечи. — Лупе, это Лэндон.

Лупе улыбнулась ему.

— Мне нравится, когда ты приходишь сюда с друзьями, — сказала она, стиснув меня последний раз, после чего поспешила вернуться к другим клиентам.

Лэндон наконец уселся, с любопытством меня изучая.

— Сначала поешь, — приказала я, начав лопать одну из маленьких лепешек, фаршированных рыбой, авокадо и другими овощами. Каждая была всего на пару укусов, но они были превосходными.

Лэндон взял тако и принялся есть.

— Признаю свою ошибку, — после первой лепешки мужчина сразу потянулся ко второй. — Как ты узнала об этом месте?

— Муж Лупе — самый пронырливый на свете папарацци. Но прежде чем отправить фото в таблоиды, идет к агентам знаменитостей. Мы ему обязаны, хотя и хорошо платим.

Он поморщился.