Легенды и были таежного края

Вместо заключения

Экспедиция близилась к концу, когда сведения о неизвестном святилище заставили нас вновь сняться с якоря. Снова экспедиционный катер отправился вверх по течению Ляпина. На самых малых оборотах дизеля — г. ода в реке стремительно падала — пройден последний перекат. Но вот уже катер скрежещет по каменистому дну. Пересаживаемся в «Прогресс», а в устье Хулгп — одного из истоков Ляпина — приходится расстаться и с моторкой. Дальше можно пройти только на «горнячке», узкой и легкой деревянной лодке. Все ближе придвигается Урал, все стремительнее течение. Лодка лавирует между голубыми валунами и, наконец, пристает к берегу.

Увы, после длительных поисков приходится с горечью констатировать: еще одно святилище кануло в океане тайги, так и не увиденное этнографами. То ли проводник ошибся местом, то ли время завершило свой разрушительный труд. На заросших полянах лишь покрытые моховым ковром трухлявые стволы. Новая встреча с менквами не состоялась.

Закономерный и печальный итог любой экспедиции: узнав, увидев что-то новое, мы тем самым расширяем и границы непознанного. В том, богатом на находки, году перед нами предстали следы далекой и не ясной пока эпохи таежного средневековья. Если когда-нибудь будут раскопаны сотни поселений и городищ, если мы лучше поймем диалектику взаимоотношений природы и человека в меняющемся таежном мире, средние века Западной Сибири обретут более ясные очертания. Немало уже сделано. И все же нельзя не видеть, что круг этнографических источников сужается, как таежное озеро, зарастающее осокой. Многое приходится домысливать, реконструировать. Одной из попыток реконструкции является настоящая книга.

Называя таежное средневековье «цивилизацией на болотах», авторы не стремились «подтянуть» его до уровня классического средневековья Европы. Прямой перенос многих понятий, выработанных на материалах европейской истории, не всегда оказывается продуктивным. Особенно, если речь идет о культурах, сформировавшихся в специфических природных и географических условиях. Свою задачу мы видели в другом: рассказать о жизни общества в ту эпоху, когда резонанс природных и социальных факторов привел к качественным изменениям различных сфер его культуры. Жестко закрепленные в своей «экологической нише», теснимые соседями, народы западно-сибирской тайги не завершили переход к истинной государственности и классообразованию. Тем не менее процессы, составлявшие сущность таежного средневековья, нельзя считать «пародией» или неудачным вариантом средних веков Сибири. Видимо, и содержание этой эпохи не стоит сводить только к упадку, разорению, безвременью. Низкий уровень социально-экономического развития народов тайги в XIX — начале XX века нельзя безоговорочно проецировать на всю предыдущую эпоху. Процесс развития общества и культуры в Западной Сибири шел с глубокой древности волнообразно. На последнем «гребне волны» в дорусской Сибири и появляются городки, княжества, воинские дружины, пышные святилища.

В одних случаях эпоха запечатлевается в каменных соборах и столбцах хроник, в иных — в недолговечных деревянных постройках и памяти людей. И все же в истории народов должно быть как можно меньше провалов и «белых пятен». Каждый небольшой шаг в этом направлении приближает нас к цели. Это и побудило авторов мысленно обратиться к тому времени, когда в древнем городке, что стоял в устье Кемпажа, еще не был погашен последний очаг.