Легкомысленная невеста

Глава 7

После того как Весельчак объявил их выступление, Хью оглядел толпу и сразу увидел шерифа с его людьми. Они сидели под развевающимся знаменем графства.

Аудитория затихла, чувство ожидания было столь велико, что его можно было ощутить физически.

Сквозь рассеивающиеся облака стал проглядывать молодой месяц, а факелы отбрасывали мягкий золотисто-оранжевый свет.

Хью первым выступил вперед и сразу же заметил, что, увидев его, многие зрители нахмурились. Тогда он низко поклонился Дженни, стараясь стоять так, чтобы шериф мог видеть только ту часть его лица, которая была прикрыта пером.

Дженни приблизилась к нему, двигаясь с естественной грацией. Она с улыбкой поклонилась сначала Хью, а затем зрителям. И сразу запела.

Первая строфа песни описывала нежную невинную девушку, которая полюбила Донси Уилли, несмотря на все его многочисленные грехи и дурную репутацию.

Хью ответил ей второй строфой. Пел он громким сердитым голосом отца девушки, который был разгневан выбором дочери и твердо вознамерился запретить ей встречаться с Донси. Хью пел и слышал довольные смешки зрителей.

Когда Дженни запела второй куплет от имени матери девушки, она тоже изменила тон, чтобы описать материнские чувства.

В конце баллады изменившийся Донси пел о своей радости. Сэр Хью постоянно менял голос и тон, чтобы исполнять партии то самого Донси, то сомневающегося отца девушки. Слушателям так понравилось их исполнение, что они едва сдерживали довольный смех, чтобы расслышать все слова.

Когда баллада закончилась, Хыо отступил назад, дождался, пока аплодисменты затихнут, и стал наигрывать первые ноты песни о любви, которую они с Дженни исполняли вместе в Лохмабене.

Она быстро подхватила мелодию и начала петь первый куплет.

Дженни и Хью исполнили вместе четыре песни, а затем вперед снова вышел Весельчак, и слушатели громко рассмеялись. Весельчак подбросил в воздух три дубинки, и вскоре они быстро замелькали в воздухе одной дугой.

Когда веселье затихло и сменилось ожидающей тишиной, на сцену выбежал Гиллигак с тремя такими же дубинками, только размером еще больше. Он подбрасывал их почти так же высоко, как Весельчак, и почти так же быстро.

Весельчак повернулся и посмотрел нашего. Гиллигак испуганно замер, хлопнул себя по лбу, а его дубинки попадали вокруг него. Собрав их, шут поспешно убежал туда, откуда пришел. Но как только Весельчак вновь принялся жонглировать, Гиллигак подкрался к нему сзади и стал передразнивать его, в точности копируя движения. Так он развлекался до тех пор, пока Весельчак не вынул откуда-то кинжалы.

Тогда, скорчив испуганную гримасу, Гиллигак опять уронил все дубинки и побежал прятаться за спиной Гока. Когда настала их очередь выступать, они продемонстрировали свои трюки, уловки, пародии. Причем шуты упоминали самого шерифа, его фаворитов и собираемые ими налоги. Их шутки были довольно смелыми, остроты — неожиданными. Зрителям выступление понравилось, и все от души веселились. Даже шериф смеялся наравне с остальными зрителями.

Услышав смех Дженни, Хью покосился и увидел, что она веселится не меньше всех собравшихся.

— Нам надо поговорить, — промолвил Хью так тихо, что, кроме Дженни, его никто не услышал.

Дженни кивнула, но даже не повернулась в его сторону.

Хью огляделся. Казалось, все полностью поглощены представлением. Хью подумалось, что менестрели будут оценивать выступления своих друзей также строго, как и публика, а возможно, еще строже.

— Мы им больше не понадобимся, — сказал он. — Давайте уйдем отсюда и поговорим.

Дженни с досадой прикусила нижнюю губу, однако все же позволила сэру Хью увести ее. Они направились к упавшему бревну в стороне от поляны, где проходила репетиция, так что их разговор никто не мог услышать.

— Вы подумали о том, что разумнее всего вернуться со мной в Аннан-Хаус? — напрямик спросил Хью.

— Мне ни к чему раздумывать об этом. Я не хочу возвращаться.

— У вас есть обязанность подчиняться своему опекуну, — напомнил Хью.

— Но вы не он, сэр, а вам я ничем не обязана, — отрезала Дженни.

— Вам бы лучше исполнить желание его милости, — спокойно произнес Хью. — И не только ради себя. Вы, без сомнения, понятия не имеете о том, что вместе с вашим исчезновением в замке исчезли драгоценные украшения.

— Украшения?! — Дженни возмущенно посмотрела на него. — Они исчезли, когда я ушла из замка?!

— Да, — кивнул сэр Хью, изучающе глядя на нее. — Несколько гостей сообщили о пропаже драгоценностей.

— И вы решили, что это я взяла их?

— Нет, конечно, — возразил Хью. — Но я не удивлюсь, если узнаю, что Данвити или Фелина подозревают, что украшения могла взять ваша горничная Пег.

— Пег никогда не сделала бы этого! — заявила Дженни. — Пег служит у меня уже несколько месяцев, сэр. И я уверена, что она не стала бы красть у кого-то украшения.

— Я тоже так считаю, — кивнул Хью. — Разумеется, под подозрение сразу попали все бродячие артисты. Но дело в том, что некоторые драгоценности исчезли уже после того, как они ушли из Аннана.

— Да, и Пег была с ними, поэтому и она тоже не могла взять украшения, — промолвила Дженни.

— Ваши слова могут убедить меня в том, что она не имеет отношения к краже, — сказал Хью. — Однако они едва ли покажутся столь же убедительными Фелине или недоверчивому шерифу. Вспомните, что Пег — одна из домочадцев и у нее есть важные привилегии. В частности, ее не обыскивают. Так что если ей придется доказывать кому-то свою невиновность, вам лучше быть рядом с ней и сказать все, что вы об этом думаете.

— Хорошо, я так и сделаю, — согласилась Дженни. — Но не думаю, что из-за этого мне стоит прерывать свое путешествие. Пег ушла из дома со мной и со мной туда вернется. И я не хочу, чтобы она пострадала за свою преданность.

Наступила непродолжительная пауза, а потом сэр Хью ласково вымолвил:

— Сегодня вы дали мне понять, что хотите что-то рассказать мне. Вы готовы сделать это, чтобы я смог доказать, что заслуживаю вашего доверия?

У Дженни перехватило дыхание. Ожидая, что сэр Хью не станет ее слушать, она не сомневалась, что он по-прежнему будет уговаривать ее вернуться в Аннан-Хаус. И уж она никак не ожидала, что он захочет заслужить ее доверие.

Правда, сэр Хью удивил Дженни далеко не впервые. Услышав его пение, она была поражена. Она узнала, что у него приятный голос независимо оттого, поет он или говорит. Однако, исполняя мужские партии в песнях, он изменял не только свой акцент, но даже голос — ради того, чтобы стать на вид тем самым рассказчиком, который под музыку исполняет сказание.

Дженни почти сразу узнала, кого из артистов копирует Хью. Суровый и возмущенный отец весьма напоминал Весельчака, но было в нем что-то и от Данвити. Результат временами был столь ошеломляющим, что Дженни не всегда удавалось держать себя в руках и уверенно, недрогнувшим голосом пропевать свои строчки.

И именно сэр Хью вдохновил ее вложить больше чувства в женские партии этой истории, которую и она вполне могла бы пережить и справиться со своим смущением.

И вот теперь его готовность выслушать ее подкупила Дженни, и ей стало казаться, что нелепо прятать от него свои смутные подозрения. Особенно после того как он рассказал ей о пропавших драгоценностях и упомянул привилегии Пег, что напомнило Дженни о забойщике скота.

Опасаясь, что их может кто-то подслушать, Дженни оглянулась на кусты у них за спиной. Насколько позволял свет факелов и луны, она смогла разглядеть, что кустарник очень густой. Никто не разыскивал их, само присутствие сэра Хью успокаивало ее, подталкивало к откровенному разговору, однако она продолжала молчать.

Наконец он сказал:

— Вам все-таки придется ответить на мой вопрос. Я сделал что-то непозволительное или непристойное?

Дженни не хотелось, чтобы он думал, будто она считает его недостойным доверия. И он не давал ей повода даже подумать, что способен на такое. Она не верила, что Хыо Дуглас мог запросто подойти к Весельчаку и сказать, что прибыл сюда от имени Данвити для того, чтобы увезти его непослушную воспитанницу домой. Однако такое поведение могло привести к таким же последствиям, как и скандал, которого так опасался ее дядя и который мог бы повредить репутации леди Исдейл. А сэр Хью должен защищать ее имя так же осторожно, как он защищает имя Данвити.

Дженни пыталась собрать воедино разбегавшиеся мысли, но, похоже, была в состоянии лишь восхищаться его терпением. Уверенная в том, что оно не может быть бесконечным, она выпалила первые слова, какие пришли ей в голову:

— Боюсь, что я случайно натолкнулась на какую-то интригу.

Даже при слабом свете она заметила, что брови Хью поползли вверх.

— О какого рода интриге вы говорите и кто принимает в ней участие? — спокойно спросил он.

На эти простые вопросы у Дженни не было четких ответов. Тихонько вздохнув, она собралась с мыслями, а потом промолвила:

— Не знаю, почему я заговорила именно об интриге, сэр. На самом деле я могу лишь рассказать вам, что произошло, а вы, возможно, сумеете объяснить мне, почему я встревожилась. Началось все с того, что человек упал посреди дороги без всякой видимой причины.

— Какой человек?

— Забойщик скота Парленд Дау.

И Дженни описала это происшествие.

— Я знаю Дау, — сказал Хью. — Наверняка кто-то пытался ограбить его.

— Но он говорил, что у него ничего не взяли, хотя, возможно, вы и правы. Потом я услышала перебранку между мужчиной, который не ночевал дома, и его женой. Но дело вовсе не в перебранке. Меня поразили его слова о том, что король может прибыть в Трив на празднование коронации.

— Да, такое сообщение поразило бы кого угодно, — с улыбкой промолвил Хыо.

— Ну да… — согласилась Дженни. — А потом… потом мне приснился очень странный сон.

Сэр Хью спокойно спросил:

— Что за сон вы видели?

Дженни смогла вспомнить все детали того сна лишь потому, что сон напомнил ей о неприятном инциденте в Лохмабене, когда двое вооруженных мужчин приставали к ней и Пег. Этого она описывать не захотела, поэтому просто сказала:

— Знаете, как это бывает со снами? Они быстро забываются, и очень скоро не можешь вспомнить никаких подробностей.

— А вы попытайтесь, — попросил Хью.

— Там была Кэт и ее муж Кадди… — Помолчав, Дженни быстро добавила: — Но я ни в чем их не подозреваю, сэр. Оба почти сразу исчезли из сна, хотя голос я слышать продолжала, и почти уверена, что он принадлежал Кадди.

— Так он исчез, но вы по-прежнему слышали его голос?

— Нет, он… он превратился в кого-то еще, — сбивчиво отвечала Дженни. — В одного солдата из Лохмабена. — Не поднимая глаз, она добавила: — Мы с Пег спросили у него, как пройти к уборной.

К ее удивлению, сэр Хью улыбнулся.

— Вам не стоит видеть в снах англичан, мисс. Это почти что предательство.

Дженни покачала головой:

— Не думаю, что говорили англичане. Нет, скорее, это был диалект жителей приграничных районов. Я видела во сне двух мужчин, но они не были вместе. А потом мне стало казаться, что голос одного из них принадлежит Кадди.

— И что же он говорил?

— Он сказал: «Мы платим за то, что нам нужно, и ты сделаешь так, как я велю». Затем, словно разозлившись на себя самого или притворяясь кем-то, он промолвил: «Итак, я должен всего лишь доставить вас в Трив, так?» Знаете, — сказала Дженни задумчиво, — я до сих пор не произносила всего этого вслух. Но мысли об этом постоянно вертелись у меня в голове. Понимаете, впечатление было таким, будто говорят двое мужчин, хотя голоса их звучали одинаково.

— И вы уверены, что это был голос Кадди?

— Тогда я еще почти никого не знала в компании, — напомнила ему Дженни. — И этот голос я слышала всего один раз. Видите ли, именно этот человек переругивался с Кэт. Она считала, что ее муж слишком часто встречается с кузеном Дрого, который ей не нравится, потому что он всегда плохо влиял на Кадди. До этого я слышала подобные ссоры среди окружавших меня людей, и мне показалось, что в моем сне голос звучит именно так же обиженно. Возможно, его звучание попросту напомнило мне Кадди.

— Что же еще герой вашего сновидения сказал, после того как упомянул Трив? — полюбопытствовал Хью.

— Он сказал, что Арчи Мрачный не должен ничего узнать. Как и старина Блеари…

— Стало быть, он упоминал и короля, — утвердительно произнес сэр Хью.

— Да, и еще одно… Господи, теперь я уверена, что в моем сне разговаривали двое мужчин. Конечно, это не так важно, ведь это всего лишь сон. Как бы там ни было, обиженный велел другому помолчать, а потом я проснулась. Помню, я все спрашивала себя, все ли из того, что я слышала, было во сне. Несколько мгновений мне казалось, что говорит один и тот же человек.

— Странная история, ничего не скажешь, — заметил Хью. — Но, поскольку это был сон, все, что привиделось во сне, могло быть отголоском того, что вы слышали раньше.

— Но это еще не все, — задумчиво промолвила Дженни. — Некоторое время назад, уже здесь, в лесу, я встретила жонглера и музыканта, Джема и Джиба. Джиб издалека не узнал меня и громко спросил своего товарища, стоит ли им продемонстрировать свои новые умения сегодня же вечером или лучше дождаться, когда народу будет побольше.

— Но в этом нет ничего особенного, — заметил Хью.

— Верно, — кивнула Дженни. — Но когда Джем поздоровался со мной, Джиб стал предостерегать его. Он говорил, что они не должны делать ничего такого, что может испортить представление в Триве. Потом добавил, что на сегодняшнюю репетицию может прийти шериф, и тут Джем велел ему замолчать.

— Похоже, они просто не желают показывать собравшимся все свои трюки и секреты, а то ведь слухи о них мгновенно распространятся среди людей. А если это произойдет, их выступление не произведет должного эффекта, да еще во время важного события.

— Наверное, так оно и есть, — вздохнула Дженни. — Я знаю, что мои подозрения смешны, однако уверена: что-то идет не так, как надо. Возможно, все дело в том, как они говорят, какие взгляды бросают друг на друга, или… — Она с досадой пожала плечами. — Ох, не знаю даже!

— В таком случае мы продолжим размышления, — промолвил Хью Дуглас. Дженни вопросительно посмотрела на него, и он добавил: — Но почему вы решили довериться мне?

Дженни неожиданно живо вспомнила отца, и на ее лице появилась ласковая улыбка.

— Мой отец считал, что, когда говоришь о своих сомнениях вслух, — это самый надежный способ выяснить, можно ли довериться собственной интуиции.

— Я бы сказал, что это неплохая мысль, — заметил Хью. — Но…

— А вы доверяете собственной интуиции, сэр? — перебила его Дженни.

— Да, конечно, — кивнул он. — Но всегда проверяю. И нам стоит подумать, можем ли мы узнать что-то еще. А пока в Аннан-Хаусе ждут нашего возвращения. Они ведь не были недобры к вам, не так ли?

— Не были, — подтвердила Дженни. — Однако они вмешиваются в мою жизнь, командуют мной и…

Дженни попыталась найти нужные слова, чтобы описать свои чувства к Фелине и Риду, его сестре и брату, в конце-то концов, но это ей не удалось и она лишь беспомощно развела руками.

— Вы же знаете, что должны вернуться, — вымолвил Хью. — В наше неспокойное время женщина должна радоваться тому, что рядом с ней будет мужчина, который поможет управлять поместьями и защитит.

И тогда Дженни посмотрела ему прямо в глаза, уже не опасаясь задеть его чувства.

— А вы бы доверили Риду защищать себя? Позволили бы ему управлять своими поместьями?

— Ну это же совсем другое дело, — заявил сэр Хью. — Я в состоянии управлять своей собственностью, да и защищать меня не надо, сам управлюсь.

— Конечно, вот и я тоже, — проговорила Дженни.

— Нет, женщина не может многое из того, что по силам мужчине.

— Так вы считаете, что Рид справится со всем лучше меня?!

Хью помолчал, скривив гримасу.

— Вот-вот, — бросила Дженни, так и не дождавшись его ответа. — А то я уже начала спрашивать себя, знакомы ли вы вообще со своим братом.

— Он всему научится, — не очень-то уверенно проговорил Хыо.

— Тогда вам, а не мне, придется учить его всему!. — воскликнула Дженни. — И я не хочу, чтобы он учился в моих поместьях, потому что могу себе представить, каковы будут последствия этого обучения. Так что предлагаю вам, сэр, начать давать ему уроки, прежде чем он возьмется управлять делами в Исдейле.

Хью улыбнулся:

— И это будет мне уроком?

— Да, будет, — согласилась Дженни, тоже улыбнувшись в ответ. Потом серьезно добавила: — Мне неловко говорить вам это, сэр, но ваш брат — совершенно пустой и слабый человек.

— Но даже если и так, вы официально обручены.

— Вы не сказали ничего такого, чего не говорили бы раньше и что смогло бы убедить меня, — промолвила Дженни. — Кажется, репетиция уже завершается, — добавила она, поворачиваясь, чтобы вернуться к артистам.

Хью схватил ее за руку.

— Стойте-ка на месте! Разумнее не обрывать разговор, пока мы оба не сказали все, что хотели.

— Но мы уже закончили! — возмутилась Дженни. — Вы же близки к Арчи Мрачному, разве не так?

— Да, так. Мы ведь родственники.

— Ну вот, вы согласились попытаться выяснить что-то о моих странных предчувствиях, и если к делу еще добавится Трив…

— Господи, если они беспокоились из-за шерифа, вся эта история вполне может привести нас к пропавшим драгоценностям, — сказал он. — И это единственное преступление, о котором нам известно.

— Но пропавшие украшения не имеют никакого отношения к Лохмабену! — воскликнула Дженни. — И мой сон не мог…

— Детка, — терпеливо проговорил Хью, — сон — это всего лишь сон, в этом нет никаких сомнений. Во время путешествия с менестрелями можно увидеть что-то такое, чего не понимаешь. А потом разыгрывается воображение.

— Но если все так, как вы говорите, то почему кто-то в моем сне заявил, что Арчи Мрачный и король не получат ничего из чего-то там, до какого-то события в будущем? — спросила Дженни.

— События? В будущем? — переспросил Дуглас. — Полагаю, кто-то разговаривал рядом, и этот разговор отразился во сне, — задумчиво проговорил Хью. — Где вы спали?

— В углу замкового двора, недалеко от входа, — ответила она. — Проснувшись, я увидела каких-то людей, бродивших по двору, но все они были довольно далеко, так что я едва ли услышала бы их разговоры. — Она заставила себя снова вспомнить ту ночь. — У входа есть каменная арка, но там было темно. Вероятно, кто-то разговаривал именно там. Но оказаться там мог только англичанин, — добавила она.

— Бессмысленно строить какие-то догадки, — заметил Хью.

— Да, но если они и в самом деле могут угрожать Арчи Мрачному, ваш долг — узнать об этом как можно больше, вот что я вам скажу. Вы же служите ему. Рид говорил мне об этом.

— Он даровал мне звание рыцаря, и я верен ему, как вассал феодалу, однако я больше не служу ему на поле боя. Разумеется, если на Шотландию нападут, все будет иначе, — заверил ее Хью.

— Думаю, вы должны так же отнестись к этому, как если бы на Шотландию готовилось нападение, — сказала Дженни.

— Да-да, конечно, — поспешил согласиться Хью. — Но что бы ни означали эти странные сны и предчувствия, никаких доказательств у нас нет, а я обещал Данвити помочь ему. Я могу доставить вас домой в целости и сохранности, а потом отправиться в Трив, чтобы предупредить Арчи о возможной угрозе. Это все, что я могу сделать для того, чтобы предупредить какую-то неприятность.

— Дорогой мой сэр, мне казалось, что я недвусмысленно дала вам понять, что никуда не поеду, если вы захотите увезти меня отсюда силой, — с улыбкой проговорила Дженни. — И будет лучше, если вы признаете это. И если необходимо предупредить Арчи Мрачного, то я советую вам немедленно отправляться в Трив.

Хью Дуглас молчал, давая Дженни надежду на то, что он обдумывает ее совет.

— Возможно, мне следует поступить именно так, — наконец промолвил он.

Но, к ужасу Дженни, ее охватил не бурный восторг, а разочарование. Мужественно пытаясь скрыть это, она вымолвила:

— Отличная мысль, сэр. Ничуть не сомневаюсь в том, что вы захотите отправиться в путь завтра же утром.

— Совершенно верно, — согласился Хью. — Я подумаю об этом. Но, похоже, вечерняя репетиция закончилась. Я провожу вас до лагеря. Никто не сочтет зазорным, если мы пройдемся рядом, после того как исполнили вместе песни о любви. К тому же тропинка неровная, бугристая, так что возьмите меня под руку.

Он протянул Дженни руку, и вновь она ощутила себя маленькой девочкой, которая ведет себя неподобающим образом. Хыо ничего не сказал, но Дженни никак не могла отделаться от этого чувства, особенно когда она коснулась его руки.

— Я не хотела быть грубой, — наконец сказала она.

— Разумеется, детка, мне это и в голову не пришло, — кивнул Хью.

Он говорил успокаивающим, благожелательным тоном, и Дженни никак не могла понять, почему у нее возникло желание поцеловать его.

Она сдержала свой порыв, крепко сжав губы.

Хью почувствовал, как напряглась ее рука, и подумал, что знает, о чем думает Дженни. Любое выражение лица, каждая линия тела, даже легкое, едва заметное изменение тембра голоса раскрывали ее мысли так, что их можно было прочесть, как страницу книги. Сейчас он раздражал Дженни.

При мысли об этом Хью улыбнулся. Хорошо, что она этого не видит. Она смотрела прямо перед собой, и хотя вздернула подбородок, разница в росте не позволяла ей посмотреть на него свысока.

Он вдруг ощутил мальчишеское желание заставить Дженни улыбнуться, даже если ради этого придется пощекотать ее. Хью отогнал от себя эту мысль, но она быстро вернулась в чуть измененном виде: теперь он стал размышлять о том, какая часть ее тела окажется наиболее чувствительной к прикосновениям.

Лунный свет проникал сквозь купол ветвей над их головами, освещая узкую тропу, так что он отлично разглядел бы ее и без света факелов, освещавших поляну за их Спинами. Факелы будут гореть до тех пор, пока зрители не разойдутся по домам. Потом, как ему говорили, люди, следящие за факелами, погасят их и унесут назад в лагерь.

Он не собирался оставлять Дженни в Дамфрисе с менестрелями. Если бы даже он мог доверять и Пег, и Брайану, они не в состоянии обеспечить ей надежную защиту. И если что-то случится — не важно, заговор это будет или нет, Дженни окажется в опасности.

Она по-прежнему молчала, а Хью захотелось снова услышать ее голос. Ему очень нравилось петь с ней вместе, особенно веселые песни. Когда она пела свою партию, ее глаза так и сияли, розовые щечки становились ярче, и Хью так увлекало это зрелище, что он забывал, какую из четырех своих партий предстояло исполнять.

После смерти Эллы и их ребенка Хью не помнил, чтобы хоть какая-то женщина действовала на него так же. Но Дженни ничем не напоминала Эллу. Более того, похоже, она такая же упрямая, как он сам, а в нежном теле Эллы не было ни единой упрямой косточки. Элла была сговорчивой и податливой и всегда соглашалась исполнить любую его прихоть, любое желание. И никогда не вступала с ним в споры.

С другой стороны, Дженни рождала в нем примитивное желание стать ее хозяином. С самого начала их совместного путешествия ему хотелось встряхнуть ее, чтобы Пробудить ее разум, заставить слушаться его, повиноваться авторитету Данвити.

Однако она во всем одерживала над ним верх, даже не Повышая голоса. Да что там — она пробудила в нем настроение, которое, считал Хыо, вообще было ему несвойственно. Хуже того, его уговоры никак не действовали на упрямую девчонку, а ведь всем, кто знал Хью Дугласа, было известно, что этот человек обладает необычайным даром убеждения, что было одним из сильных сторон его характера.

Она слушала его. По крайней мере казалось, что слушает. Но, что бы он ни говорил ей, она продолжала настаивать на том, что предпочитает оставаться с менестрелями. Такая жизнь не может подходить ей, хотя она и не жалуется на нее. Более того, похоже, что Дженни действительно все это нравится. А что касается этой ерунды о том, что она умеет управлять поместьями и в состоянии защитить себя, то в этом надо винить ее отца, решил Хью. Без сомнения, у покойного лэрда не все было в порядке с головой, иначе он женился бы еще раз, чтобы у его дочери появилась новая мать, которая научила бы ее всему, что необходимо женщине в жизни, объяснила бы, что она должна произвести на свет потомка их рода.

Они приближались к палаткам, и Хью увидел Пег, поджидающую Дженни. Опустив глаза на свою молчаливую спутницу, Хью снова вспомнил все, что думал о ней. Он так и представлял, как она насмехалась бы над ним, если бы могла услышать его мысли.

Взять хотя бы его раздумья о ее отце и его простодушные размышления о том, что он должен был жениться снова. А что же он сам? Несмотря на уговоры своей сестры и всех остальных, включая Данвити, он даже не думал о повторном браке.

Он опять посмотрел на Дженни, зная, что она ответила бы на это. Хотя она уже дала ответ, и, надо признать, ответ был достойным. Хью не сделал ничего для того, что бы научить Рида чему-то — тот так и не узнал, в чем состоят его обязанности по отношению к Торнхиллу, — и вот теперь у него повернулся язык убеждать Дженни в том, что Рид быстро научится управлять поместьями Исдейлов.

Дженни подняла голову, их глаза встретились, и она приподняла брови.

— Прошу вас, сэр, не пытайтесь помочь мне. Мне не нужна ваша помощь. Я леди Исдейл из Исдейла, я там хозяйка, и останусь ею независимо от того, выйду замуж за Рида или нет. И если вы в состоянии выучить вашего невыносимого брата хоть чему-то, то постарайтесь внушить ему хотя бы это.

Хью пожал плечами, однако ему хотелось встряхнуть ее как следует и заставить повиноваться. Впрочем, что бы он ни сделал, Дженни опять права.

У них одинаковое социальное положение, и если бы кто-то предложил ему, чтобы он позволил кому-то управлять делами Торнхилла, он бы возмутился еще больше, чем Дженни.

Дженни все еще не сводила с него глаз, изучала его. Наконец они приблизились к Пег.

— Вы ведь не поедете завтра в Трив, сэр? — наконец спросила Дженни.

— Нет, — коротко бросил он. — Доброй ночи. Хороших сновидений.

Кивнув Пег, Хью повернулся и быстро исчез среди деревьев.