Лекции

Вера и знание

Прежде всего, я хотел бы, чтобы вы обратили внимание на ту особенность, что на самом деле только христианство отождествляет свою духовную установку со словом «вера». У нас обычно так говорится: ежде всего, я хотел бы, чтобы вы обратили внимание на ту особенность, что на самом деле только христианство отождествляет свою духовную установку со словом «вера». У нас обычно так говорится: »Религия — это там, где есть вера». Религия — это там, где есть вера».

На самом деле, вера не синоним слову самом деле, вера не синоним слову »религия». Если мы присмотримся к истории религий, мы увидим, что свои отношения с духовным миром разные религии выстраивают с помощью других способов. Например, если мы возьмём шаманизм. Примитивные религии — в них есть вера или нет? Можем ли мы сказать, что шаман верит в мир духов или верит в Бога? Ничего подобного: шаман властвует над ними. Власть — это ключевой термин. Он знает набор заклинаний, он знает некоторые формулы, которые заставляют духов служить ему и исполнять его желания. религия». Если мы присмотримся к истории религий, мы увидим, что свои отношения с духовным миром разные религии выстраивают с помощью других способов. Например, если мы возьмём шаманизм. Примитивные религии — в них есть вера или нет? Можем ли мы сказать, что шаман верит в мир духов или верит в Бога? Ничего подобного: шаман властвует над ними. Власть — это ключевой термин. Он знает набор заклинаний, он знает некоторые формулы, которые заставляют духов служить ему и исполнять его желания.

Если мы возьмём, например, буддизм… Попробуйте к буддисту — искреннему, знающему буддисту — подойти и спросить: ли мы возьмём, например, буддизм… Попробуйте к буддисту — искреннему, знающему буддисту — подойти и спросить: »А ты веришь во что‑то там? Это твоя вера такая — буддистская?» Он смертельно обидится на вас. Он скажет: »Да вы что? Я не верю — я знаю. Я знаю путь освобождения от страданий, путь освобождения от кармы…» — и так далее. Это знание. А ты веришь во что‑то там? Это твоя вера такая — буддистская?»Он смертельно обидится на вас. Он скажет: ли мы возьмём, например, буддизм… Попробуйте к буддисту — искреннему, знающему буддисту — подойти и спросить: ли мы возьмём, например, буддизм… Попробуйте к буддисту — искреннему, знающему буддисту — подойти и спросить: »А ты веришь во что‑то там? Это твоя вера такая — буддистская?» Он смертельно обидится на вас. Он скажет: »Да вы что? Я не верю — я знаю. Я знаю путь освобождения от страданий, путь освобождения от кармы…» — и так далее. Это знание. А ты веришь во что‑то там? Это твоя вера такая — буддистская?»Он смертельно обидится на вас. Он скажет: »Да вы что? Я не верю — я знаю. Я знаю путь освобождения от страданий, путь освобождения от кармы…» — и так далее. Это знание. Да вы что? Я не верю — я знаю. Я знаю путь освобождения от страданий, путь освобождения от кармы…» — и так далее. Это знание.

Даже возьмём развитое язычество, например, в Древнем Риме: там главные отношения строятся с помощью договора. Римлянин считал что, если он правильно произнёс формулу молитвы, формулу заклинания, Бог обязан исполнить то, что он просит.

Если мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. ли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве словоли мы возьмём Ветхий Завет или иудаизм — какое главное слово здесь? Разве слово »вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»? Слово »вера» вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»вообще не встречается в Торе. Ни разу во всём Пятикнижии, в пяти первых книгах Библии — слово »вера» не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. вера»не встречается ни разу (впервые только в седьмой книге Ветхого Завета — в Книге Судей). Почему? Потому что, когда иудей думает о своих отношениях с Богом, у него главное слово «закон». Закон — это ортопраксия. »Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания. Ортопраксия» — умение правильно себя вести: исполнять заповеди, исполнять все предписания.

То же самое мы можем сказать об исламе. Понимаете, ведь это очень важно, как каждая религия называет сама себя. же самое мы можем сказать об исламе. Понимаете, ведь это очень важно, как каждая религия называет сама себя. »Исламут», »муслим» — верный, верность. Это не тот человек, который верит в аллаха или верит в Магомета — нет, это тот, кто верен их заповедям, исполняет законы Шариата, живёт по ним, то есть это тоже ортопраксия…Исламут», же самое мы можем сказать об исламе. Понимаете, ведь это очень важно, как каждая религия называет сама себя. же самое мы можем сказать об исламе. Понимаете, ведь это очень важно, как каждая религия называет сама себя. »Исламут», »муслим» — верный, верность. Это не тот человек, который верит в аллаха или верит в Магомета — нет, это тот, кто верен их заповедям, исполняет законы Шариата, живёт по ним, то есть это тоже ортопраксия…Исламут», »муслим» — верный, верность. Это не тот человек, который верит в аллаха или верит в Магомета — нет, это тот, кто верен их заповедям, исполняет законы Шариата, живёт по ним, то есть это тоже ортопраксия…муслим» — верный, верность. Это не тот человек, который верит в аллаха или верит в Магомета — нет, это тот, кто верен их заповедям, исполняет законы Шариата, живёт по ним, то есть это тоже ортопраксия…

И вот в этой связи теперь обратите внимание, как называет себя наша русская церковь. вот в этой связи теперь обратите внимание, как называет себя наша русская церковь. »Православие». Это название очень интересное. Православие — это умение право (правильно) славить Господа: умение правильно молиться. Православие». Это название очень интересное. Православие — это умение право (правильно) славить Господа: умение правильно молиться.

Дело в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у словало в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо»появился смысл: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у словало в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо»появился смысл: »слава», »благодарение»…слава», ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у словало в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо»появился смысл: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у словало в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: ло в том, что это перевод греческого словало в том, что это перевод греческого слова »ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…ортодоксия». Но в греческом языке слово «доксо» имеет несколько смыслов. Первичный смысл этого слова: »доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо» — мнения, суждения. Если здесь философы сидят, они помнят — есть в истории философии такой термин: »доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксография». Доксографы — собиратели мнений античных философов. Но, кроме того, позднее у слова »доксо» появился смысл: »слава», »благодарение»…доксо»появился смысл: »слава», »благодарение»…слава», »благодарение»…благодарение»…

Когда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словомгда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…правомыслие», можно было перевести терминомгда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словомгда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…правоверие»… Перевели —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словомгда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…правомыслие», можно было перевести терминомгда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словомгда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин —гда славяне встретились с верой византийцев, им надо было перевести на свой язык основные термины византийского богословия. Основной термин — »ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…ортодоксия». Посмотрите, как удивительно: этот термин можно было перевести словом »правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…правомыслие», можно было перевести термином »правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…правоверие»… Перевели — »православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…православие». Если вы внимательно будете смотреть древние тексты — для славянского, русского восприятия эстетическое литургическое переживание важнее, чем логическая достоверность, отчётливость, ясность. Вы помните, как описывает Повесть Временных Лет, почему князь Владимир принял именно православие: мы не знали, где мы находимся во время богослужения. Эстетическое, духовное переживание определило на тысячелетие судьбу России. И это оказалось удивительно…

Дело в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: ло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: »Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вот »ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вотло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: ло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: »Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вот »ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вот »ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара —ло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: ло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: »Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вот »ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вотло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: ло в том, что у всех древних отцов церкви, которые отнюдь не были ещё русскими (мы можем вспомнить преподобного отца Исаака Сирина — сирийца), у них есть учение о разных видах молитв. Самая низкая молитва — это молитва просительная: «Дай, Господи!». Когда человек находится в некотором состоянии варварства совершенного… (в данном случае неважно: человечество как таковое, племя или лично я; вкратце в своей биографии человек проходит разные этапы, чуть ли не историю всего человечества), сегодня мы оказались в состоянии совершенного варварства религиозного и поэтому по этим этапам восхождения мы все с вами пройдём. По себе посмотрите. Вы можете вспомнить свою первую молитву в жизни? Я, например, помню. Моя первая молитва была: »Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вот »ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». Господи, хоть бы учительница заболела». Честно скажу… в школе, когда к контрольной готовишься и понимаешь ясно, что ничего тебе не светит, то вот »ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». ну хоть бы что‑нибудь произошло такое»… Это молитва варвара — »Господи, сделай плохо моему соседу». Господи, сделай плохо моему соседу».

На эту тему есть замечательный, по–своему духовный, английский анекдот: некоторый шотландец угодил Богу.

И ангел является и говорит: ангел является и говорит: »Ты обрёл милость в глазах Господа. Проси — всё, что ты хочешь, тебе Бог даст». Ты обрёл милость в глазах Господа. Проси — всё, что ты хочешь, тебе Бог даст».

(Вы знаете, почему ходят анекдоты о шотландцах, чем они славятся…) И вот этот божий человек так задумался — мучительные были у него минуты, он долго мучился.

Затем он говорит: тем он говорит: »Знаешь, что, Господи? Выколи мне один глаз…». Знаешь, что, Господи? Выколи мне один глаз…».

А, я, простите, забыл вам сказать, что ангел ему говорит: я, простите, забыл вам сказать, что ангел ему говорит: »Проси всё, что хочешь. Но знай — твоему соседу Бог даст в два раза больше». Проси всё, что хочешь. Но знай — твоему соседу Бог даст в два раза больше».

И вот тогда шотландец говорит: вот тогда шотландец говорит: »Господи, выколи мне один глаз»… Это молитва варвара опять же. Господи, выколи мне один глаз»… Это молитва варвара опять же.

Более высокая молитва: «Господи, дай мне…». Дай мне корову, дай мне золото и так далее — просительная молитва.

Бывает более высокая: она тоже просительная, но человек просит духовный дар: «Господи, прости мне моё беззаконие…». Это тоже просьба. Но это уже высокая просьба… «Сердце чистое созижде во мне, Боже» — это высокая просьба, но тоже просьба.

А есть более высокая молитва… Это благодарность. Благодарение… Вы помните, в Евангелии Христос исцеляет десять больных — только один возвращается поблагодарить. Благодарность — редкое чувство. Хотя на благодарности вообще строится вся духовная наша жизнь. Неслучайно величайшее таинство православной церкви называется «евхаристия» — благодарение…

Был такой замечательный английский писатель Честертон — вы, может быть, знаете его по детективным рассказам про отца Брауна. Он не детективщик, Честертон — он хороший католик, хороший богослов. Но он беседует с англичанами. А англичане — народ несчастный. Их несчастье заключается в том, что им в школе преподают Закон Божий. И поэтому они считают, что они в детстве Закон Божий изучили, они всё о Христе знают — больше ничего не интересно. Я помню, однажды с английским священником беседуем в неофициальной обстановке. И где‑то после того, как мы законспектировали третий бокал:), он так (галстук развязал) говорит: л такой замечательный английский писатель Честертон — вы, может быть, знаете его по детективным рассказам про отца Брауна. Он не детективщик, Честертон — он хороший католик, хороший богослов. Но он беседует с англичанами. А англичане — народ несчастный. Их несчастье заключается в том, что им в школе преподают Закон Божий. И поэтому они считают, что они в детстве Закон Божий изучили, они всё о Христе знают — больше ничего не интересно. Я помню, однажды с английским священником беседуем в неофициальной обстановке. И где‑то после того, как мы законспектировали третий бокал:), он так (галстук развязал) говорит: »А, знаешь, отец Андрей, всё‑таки Англия никогда не будет христианской страной…». А, знаешь, отец Андрей, всё‑таки Англия никогда не будет христианской страной…».

Ну, я в душе был с ним согласен, но из вежливости спрашиваю: why, дескать, почему?

А он говорит: он говорит: »Мы англичане слишком консервативные люди, чтоб принять Христа…». Мы англичане слишком консервативные люди, чтоб принять Христа…».

Так вот, Честертон знал, с кем он имеет дело, и поэтому он не мог прямо писать богословский трактат — он писал детективы. Как Льюис писал сказки, как Толкиен писал свои фантастические романы… Это кружок, действительно, гениальных людей, которые пробовали Евангелие проповедовать в Англии. И вот Честертон однажды говорит так: к вот, Честертон знал, с кем он имеет дело, и поэтому он не мог прямо писать богословский трактат — он писал детективы. Как Льюис писал сказки, как Толкиен писал свои фантастические романы… Это кружок, действительно, гениальных людей, которые пробовали Евангелие проповедовать в Англии. И вот Честертон однажды говорит так: »Настоящее религиозное воспитание малыша начинается не тогда, когда отец начинает ему рассказывать о Боге, а тогда, когда мать учит говорить «спасибо» за вкусно испечённый пирог…». Вот тогда рождается чувство благодарности. Настоящее религиозное воспитание малыша начинается не тогда, когда отец начинает ему рассказывать о Боге, а тогда, когда мать учит говорить «спасибо» за вкусно испечённый пирог…». Вот тогда рождается чувство благодарности.

И как святитель Иоанн Богослов говорил: как святитель Иоанн Богослов говорил: »Вера — это удел душ благодарных». Если человек неблагодарный, он Бога никогда не научится благодарить и молиться…Вера — это удел душ благодарных». Если человек неблагодарный, он Бога никогда не научится благодарить и молиться…

Значит, более высокая — благодарная молитва. Ещё выше находится ещё одна молитва — «славословие» называется. Потому что, когда я благодарю, в этом всё равно есть некоторый эгоцентризм. Но славословие — это искренняя радость о Боге. Как в Евангелии сказано: ачит, более высокая — благодарная молитва. Ещё выше находится ещё одна молитва — «славословие» называется. Потому что, когда я благодарю, в этом всё равно есть некоторый эгоцентризм. Но славословие — это искренняя радость о Боге. Как в Евангелии сказано: »От избытка сердца возглаголят уста ваши…». Горение сердца, когда человек ничего не просит, ни о чём не благодарит — он просто радуется о Боге. Вот это высшая молитва. И на эту высшую молитву способен только такой человек, который не предполагает, что Бог есть, а который видит Его… Его сердце коснулось Бога, и поэтому он теряет все слова и просто говорит «Аллилуйя!». От избытка сердца возглаголят уста ваши…». Горение сердца, когда человек ничего не просит, ни о чём не благодарит — он просто радуется о Боге. Вот это высшая молитва. И на эту высшую молитву способен только такой человек, который не предполагает, что Бог есть, а который видит Его… Его сердце коснулось Бога, и поэтому он теряет все слова и просто говорит «Аллилуйя!».

Так вот, православие — это умение правильно славить, прославлять Бога, то есть умение так выстроить свою жизнь, свою душу, чтоб сердце всегда созерцало своего Творца, чтоб Бог в нём жил…

Вот теперь мы вновь коснулись вопроса веры… В чём же принципиальное различие, почему мы говорим о вере? Почему мы не говорим о знании? Неужели христианин не знает, во что он верит?

Но если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем? Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: если мы откроем Библию, мы там увидим — Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем? Я знаю, в Кого уверовал». Вот фраза, из‑за которой должен был бы подать в отставку любой преподаватель научного атеизма, который читает лекцию о том, что вера — это недостаток знания, люди веруют оттого, что им знаний не хватает… Вот Апостол Павел говорит: »Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем? Я знаю, в Кого уверовал». Что это за антиномическое сочетание? Почему же мы верим, а не просто знаем?

Для начала обратимся вновь к гносеологии. Давайте сопоставим, как работает учёный и как идёт путь духовного познания просто человека. Любой акт научного познания состоит из трёх основных частей: это объект познания (то, что я познаю), субъект познания (это я сам — тот, кто познаёт) и инструмент познания (с помощью чего я познаю: это может быть мой язык, моя математическая модель, моё тело, телескоп, микроскоп, синхрофазотрон и так далее). Что я делаю? В классической новоевропейской науке я беру объект и заставляю его повернуться ко мне такой стороной, которая меня интересует: я с пристрастием допрашиваю природу.

Галилео Галилей — основоположник новоевропейской науки — неслучайно говорил: лилео Галилей — основоположник новоевропейской науки — неслучайно говорил: »Эксперимент — это «испанские сапоги», в которые я зажимаю природу, чтобы заставить её дать нужный мне ответ»…Эксперимент — это «испанские сапоги», в которые я зажимаю природу, чтобы заставить её дать нужный мне ответ»…

У нас уже 5 лет проходят регулярные встречи богословов, философов и физиков в Дубне, в ядерном центре. Года три назад нас повезли в сам ядерный центр из Дома учёных, и мы немножко видели сам этот синхрофазотрон. И вот физик, который нас водит, очень точно пояснил, чем они тут занимаются. Он говорит: нас уже 5 лет проходят регулярные встречи богословов, философов и физиков в Дубне, в ядерном центре. Года три назад нас повезли в сам ядерный центр из Дома учёных, и мы немножко видели сам этот синхрофазотрон. И вот физик, который нас водит, очень точно пояснил, чем они тут занимаются. Он говорит: »Представьте себе вот такой вот зал и в конце этого зала — вот здесь — мы вешаем швейцарские часы. Потом отходим в тот конец зала, берём крупнокалиберный пулемёт и расстреливаем эти часы из пулемёта. Затем мы подходим, собираем ошмётки и по ним пробуем составить представление: что это такое было, как работало и зачем?». Представьте себе вот такой вот зал и в конце этого зала — вот здесь — мы вешаем швейцарские часы. Потом отходим в тот конец зала, берём крупнокалиберный пулемёт и расстреливаем эти часы из пулемёта. Затем мы подходим, собираем ошмётки и по ним пробуем составить представление: что это такое было, как работало и зачем?».

Если вы помните даже школьный курс физики, то, действительно, берётся, скажем, плата с расщепляемыми материалами, бомбардируется тяжёлыми частицами — соответственно, элементы эти разлетаются, по камере Вильсона пробуем определить, как летели осколочки и что они такое были? Затем говорим — вот, знаете ли, мы такое обнаружили.

В области духовного познания… можем ли мы себе позволить нечто такое? Сейчас я вас попрошу вспомнить энгельсовское учение о формах движения материи (примитивная натурфилософия, но что поделаешь, другой советский человек не знает). Помните, там есть физический уровень движения материи, химический, биологический, социальный. Так вот, посмотрите: при переходе нашего изучения на более высокий уровень организации бытия субъект исследования становится всё более и более пассивен.

Я как физик могу всё, что угодно делать с моим исследуемым материалом. Как биолог я уже не всё могу себе позволить в обращении с животными, потому что животное должно мне само о себе сказать нечто — разрешить мне нечто узнать о его жизни. Что‑то я должен, простите, просто подсмотреть: я могу разрушить животное так, что оно живым перестанет быть…

Переходим на общение с человеком: могу ли я ставить эксперименты на человеке? Меня, скажем, интересует — есть в вас совесть или нет? Я могу, конечно, попробовать вам серной кислотой капать на лысину, например, и смотреть на реакцию. Но вряд ли это достойный способ, для того чтобы познакомиться и нечто важное о вас узнать. Человек может познать человека только в результате откровения, в результате диалога. Значит, чем выше уровень бытия, тем больше идёт нарастание диалогичности в отношениях субъекта исследования и того, что он исследует.

Что такое откровение, замечательно сказал один из незаслуженно забытых богословов XX века — по имени Вини Пух. Однажды — вы помните — Пятачок попросил Вини сочинить вопилку. А Вини Пух ему просто гениальную формулу искусства религиозного дал: о такое откровение, замечательно сказал один из незаслуженно забытых богословов XX века — по имени Вини Пух. Однажды — вы помните — Пятачок попросил Вини сочинить вопилку. А Вини Пух ему просто гениальную формулу искусства религиозного дал: »Нет, Пятачок, ничего не получится. Понимаешь, поэзия — это не такая вещь, которую ты идёшь и находишь, а это такая вещь, которая находит тебя. И единственное, что ты можешь сделать, это пойти и встать в такое место, где тебя могут найти». Вот это и есть (я не шучу!) — это, действительно, определение откровения. Нет, Пятачок, ничего не получится. Понимаешь, поэзия — это не такая вещь, которую ты идёшь и находишь, а это такая вещь, которая находит тебя. И единственное, что ты можешь сделать, это пойти и встать в такое место, где тебя могут найти». Вот это и есть (я не шучу!) — это, действительно, определение откровения.

Я могу вам привести цитату из величайшего русского философа Семёна Франка. Он говорил так: могу вам привести цитату из величайшего русского философа Семёна Франка. Он говорил так: »Откровение есть там, где какая‑либо реальность своей собственной активностью открывает нам свой смысл, своё присутствие…». Значит, мы человека можем познать только по откровению. Откровение есть там, где какая‑либо реальность своей собственной активностью открывает нам свой смысл, своё присутствие…». Значит, мы человека можем познать только по откровению.

»Нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся,

И нам сочувствие даётся, как нам даётся благодать…».

Тем более в отношениях с Богом. Мы Его что тоже можем расстрелять, зажать в испанские сапоги: «Ну‑ка признайся, ты един в трёх лицах или наоборот?!» Не получится такого ничего… Мы можем только своё сердце приуготовить к принятию вести от Бога…

…И вот здесь очень важная вещь: по чему мы можем узнать Бога? По чему? Любая развитая религиозная доктрина, не только христианская, утверждает, что Бог в сущности своей непознаваем, он выше наших слов. Означает ли это, что мы вообще ничего о Нём не можем сказать? Нет, неправда. Григорий Богослов говорит так: «Мы знаем, что Бог есть. Мы не знаем, правда, что Он есть»…

Но как мы можем понять — что Он есть? В том‑то и дело, что Бог выходит из своей трансцендентности — из своей потусторонности — и своей благодатью касается наших сердец. Так вот, оказывается, в чём дело: непосредственный предмет религиозного исследования, непосредственный предмет богословского изучения — это сердце человека…

Если здесь есть историки, они должны помнить имя патриарха Фотия — хотя бы фотиевое крещение Руси должны помнить IX века. Это был крупнейший византийский учёный–богослов, и он однажды сказал так: «В человеке я вижу тайну богословия». Не потому что человек — это Бог, как утверждают, скажем, концепции брахманизма — нет, не поэтому. А потому что человек — это образ Бога и Бог касается сердца человека и по этому следу, который в нас оставляет отпечаток встречи со Всевышним, — по этому следу мы можем определить, кто нас коснулся и что Он есть такое…

Значит, непосредственный предмет исследования в акте духовного познания — внутри положен по отношению ко мне, то есть объект исследования — во мне. Субъект исследования — я сам. Инструмент следования — тоже я сам. Только меняя себя самого, я могу изменить поле моего зрения так, чтобы в поле моего зрения попал Бог… Я не могу менять внешний мир с этой целью, я не могу менять с этой целью (чтоб я узнал, есть Бог или нет) другого человека — я должен своими глазами Его увидеть. Помните, в Книге Иова это удивительно говорится в концовке: друзья Иова так много ему говорили о Боге, что Иов с ними спорил (и правильно делал). В конце же, когда Бог является ему, Иов говорит: «Доселе я только слышал о Тебе, а теперь вижу своими глазами и впрямь смолкаю».

Итак, меняя себя самого, человек в состоянии увидеть подлинную структуру мироздания. Человеческое сердце устроено наподобие глаза лягушки: лягушка видит только движущиеся предметы. Или мы можем сказать иначе (систему отсчёта изменим): когда лягушка прыгает, она видит землю. Вот точно так же человеческое сердце: начинает различать добро и зло только, когда человек приходит в нравственное движение. Если он просто сидит и никаких добрых дел не делает, его сердце глухо и он только медитирует на тему: «что воля — что не воля, всё равно».

Был замечательный христианский проповедник в России начала века — Владимир Марценковский. Он оказался в эмиграции после революции. И однажды в Париже произошла такая сцена: Марценковский на мосту через Сену увидел юношу, студента. А этот мост назывался в народе «мост самоубийц»: так было принято у студенческой молодёжи в Париже — с этого моста бросаться в Сену.

И вот Марценковский видит молодого человека. Причём по его одежде понятно, что он не от плохой жизни собирается это сделать: не от нехватки денег или хлеба. И вот что делать? Подойти к нему и, потрясая Евангелием, начать говорить: «Да что ты делаешь? Ты ад себе уготовил!» и так далее? Это не очень верный путь. Марценковский делает иначе.

Он к нему подходит и задаёт совершенно дурацкий вопрос: к нему подходит и задаёт совершенно дурацкий вопрос: »Простите, молодой человек, мне кажется, у Вас есть деньги?»Простите, молодой человек, мне кажется, у Вас есть деньги?»

Студент так опешил немножко и говорит: удент так опешил немножко и говорит: »Да, деньги есть…». Да, деньги есть…».

Тот ему дальше задаёт вполне логичный уже вопрос: т ему дальше задаёт вполне логичный уже вопрос: »Вы знаете, мне кажется, что деньги Вам уже больше не понадобятся?»Вы знаете, мне кажется, что деньги Вам уже больше не понадобятся?»

Ну, действительно, вроде с рыбами расплачиваться золотом совершенно не к чему. И тогда следует уже не вопрос, а просьба:, действительно, вроде с рыбами расплачиваться золотом совершенно не к чему. И тогда следует уже не вопрос, а просьба: »Знаете ли Вы, вот здесь вот ниже по течению квартал — квартал бедноты. Может, Вы могли бы на 5 минут отложить исполнение Вашего решения — пойти туда, отдать кому‑нибудь деньги, которые Вам не нужны уже больше. Затем возвращайтесь и делайте уже, что хотите. Я Вам мешать не буду». Знаете ли Вы, вот здесь вот ниже по течению квартал — квартал бедноты. Может, Вы могли бы на 5 минут отложить исполнение Вашего решения — пойти туда, отдать кому‑нибудь деньги, которые Вам не нужны уже больше. Затем возвращайтесь и делайте уже, что хотите. Я Вам мешать не буду».

Ну вот, студент на это поддался — ушёл и назад он уже не вернулся. Понятно — почему… Потому что, когда он совершил этот добрый жест, его сердце светлее стало… И мир уже не был настолько страшен, как казался минуту назад.

Сравним теперь, в качестве кого я принимаю участие в акте научного познания и в акте духовного познания. В классической европейской науке исследователь — это чистый разум, чистый рассудок. Вот представьте себе: я, скажем, доказал какую‑то теорему математическую. Скажите, пожалуйста, кому‑нибудь после того, как я эту теорему доказал, интересно, кто я такой? Русский или американец, верующий или атеист, женат или разведён — это всё частности. Это, так или иначе, могло помочь в моей научной работе, но в науке любой результат должен быть воспроизводим независимо от личных качеств учёного. В моей научной деятельности то, что я делаю, должно быть исполнимо любым другим исследователем моего класса подготовки, то есть в науке учёный — взаимозаменяемая деталь.

А в области духовного познания… человек находится в пространстве своего выбора — нравственного выбора. А нравственный выбор есть там, где вместо меня никто другой решения принять не может. Михаил Бахтин, один из последних серьёзных русских философов, это называл так: «моё неалиби в бытии» — у меня нет алиби, у меня нет оправдания в моей подлости. А задолго до Бахтина Иммануил Кант о том же самом говорил в своём знаменитом категорическом императиве. Одна из формулировок этого императива звучит так: «Действуй так, как если бы история всей вселенной началась с этой секунды». То есть, ты не можешь сослаться в оправдание своей подлости на предыдущую историю мироздания: «Ах, эти проклятые 70 лет советской власти, они меня таким воспитали, поэтому я в храм не хожу…».…

Значит, в области духовного познания я действую в качестве свободного и ответственного человека. Не в качестве просто рассудка, но здесь и моя воля задействована, и моё сердце — весь человек, всецело… И вот теперь я могу вам сказать о том понимании веры, которое у меня сложилось — отчасти из личного опыта и, конечно, из изучения Священного Писания и церковной традиции.

Вера — это не противоположность знанию. Вера — это способ обращения со знанием. Вера — это личностное самоопределение человека по отношению к тому знанию, которое у него есть.

В моей голове много таких сведений вертятся. Но далеко не каждую информацию я ставлю в центр своей жизни. Предположим, я знаю, что завтра будет какой‑то поразительный футбольный матч, я об этом случайно услышал по телевизору. Но я не болельщик. Я знаю, что завтра будет матч, но на мою жизнь это никак не влияет. Теперь представьте — я спартаковский фанат, я знаю, что завтра решающий матч: хохлам будем физиономию чистить, за Киев реванш брать. В таком случае, слушайте, так я все дела откладываю, я срочно обзваниваю всех тех, с кем договорился завтра куда‑то пойти: ребята, простите, я, дурак, забыл, что завтра футбол, в общем, я срочно вылетаю в Москву, буду на Лужниках — смотрите меня по телевизору. Вот человек верит в победу своей команды. Поэтому информация, которая для меня обычна, им поставлена в центр его жизни.

Точно так же и вопросах веры. По большому счёту в этом зале почти все знают (я не говорю «верят», но знают), что что‑то есть. Это на русском языке теперь так называется: «что‑то есть». Как это влияет на вашу жизнь?

Я вам расскажу один эпизод из собственной педагогической деятельности. В 1991 году пригласили меня в Тбилиси — в университете тамошнем несколько лекций прочитать. А на третий день мне говорят: «Отец Андрей, а не хотите сходить в русскую школу в Тбилиси — с детьми встретиться?» Со мной в тот день был просто приступ помрачения — я согласился. Почему помрачения? Потому что ведь это ж надо было подумать, что такое русская школа в Тбилиси. Понимаете, что это такое? Это азербайджанская школа, на самом деле, то есть в русской школе в Тбилиси учатся все те, для кого грузинский язык не родной. И вот приводят меня в школу — к детям привели, в 11–ый класс.

А теперь представьте, что такое 11–ый класс на Кавказе: сидят такие дяденьки, заросшие уже бородами, на меня смотрят, и явно в портфеле у них как минимум автомат Калашникова лежит. И мне надо с этими дяденьками беседовать, из которых в классе половина азербайджанцев, ещё немножко есть армян, немножко татар, немножко евреев. Ну, и двух–трёх русских я вижу — не более. А мне сказали — про Закон Божий расскажешь, батюшка, про Евангелие и так далее…

Ну что мне было с ними делать? Причём они на меня смотрят без всякого воодушевления, так скажем. И я начал вспоминать опыт общения с молодёжью. Я где‑то со школьного двора помню, что в принципе мальчишеская дружба завязывается с драки. Ну, думаю, давайте мы с вами вступим в тесные отношения…

Я им говорю: им говорю: »Вы мне скажите, куда я попал? Вы — люди или вы кто?»Вы мне скажите, куда я попал? Вы — люди или вы кто?»

Они подумали: обидеться им или нет? Решили обидеться. Говорят: и подумали: обидеться им или нет? Решили обидеться. Говорят: »Пачему так говоришь, дарагой?»Пачему так говоришь, дарагой?»

Я им поясняю: им поясняю: »Вы слышали, что такое человек? Человек — это Homo Sapiens, существо разумное. Вы разумные люди или нет?»Вы слышали, что такое человек? Человек — это Homo Sapiens, существо разумное. Вы разумные люди или нет?»

Они говорят: и говорят: »Да вроде — да! По математике вчера четвёрку получили». Да вроде — да! По математике вчера четвёрку получили».

Я им говорю: им говорю: »Хорошо! Давайте проверим! Я вам сейчас задам 2 вопроса…». Хорошо! Давайте проверим! Я вам сейчас задам 2 вопроса…».

Чтобы было понятно, почему я им задаю эти вопросы, надо ещё дальше отступить в моё собственное детство. А оно прошло в тяжёлых условиях — жил я в Праге. Был там клуб при посольстве, в котором показывали американские боевики по воскресеньям. Это были 70–ые годы. Посмотрите американский боевик — это было нечто из ряда вон. И поэтому в этот клуб приходил VIP–корпус всех соцстран: все те, кому нельзя было эти фильмы смотреть, все к нам по воскресеньям приходили.

А однажды получилось нехорошо: воскресенье совпало с красным днём календаря, чешского, а не советского, поэтому не обратили внимания. Когда спохватились, было поздно: билеты распроданы, афиши висят, зал полон, и в зале, простите, и немцы, и поляки, и венгры — кого там только нет, вплоть до кубинцев и монголов… Как поступить? Просто сказать: «Нет, товарищи, не получите никакого боевика» — было нельзя.

И поэтому выходит секретарь парткома в ранге советника посольства и обращается к публике, мило им говорит: поэтому выходит секретарь парткома в ранге советника посольства и обращается к публике, мило им говорит: »Дорогие товарищи, мы вас поздравляем с праздником! У нас сегодня день необычный: мы с вами обычно один фильм смотрели, а у нас сегодня с вами два фильма есть. И мы с вами сможем выбрать, какой из них будем смотреть. Товарищи, мы с вами демократично решим: у нас есть один фильм советский, а один фильм американский. Давайте проголосуем. Так, товарищи, я прошу вас — поднимите руку, кто против показа советского фильма?»Дорогие товарищи, мы вас поздравляем с праздником! У нас сегодня день необычный: мы с вами обычно один фильм смотрели, а у нас сегодня с вами два фильма есть. И мы с вами сможем выбрать, какой из них будем смотреть. Товарищи, мы с вами демократично решим: у нас есть один фильм советский, а один фильм американский. Давайте проголосуем. Так, товарищи, я прошу вас — поднимите руку, кто против показа советского фильма?»

:)

Как вы понимаете, на референдуме главное — правильно сформулировать вопрос.

И вот я аналогичный референдум организую в этой тбилисской школе.

И говорю им: говорю им: »Ребята, поднимите руку, кто считает, что Бога нет? Бога или аллаха — Всевышнего…». Ребята, поднимите руку, кто считает, что Бога нет? Бога или аллаха — Всевышнего…».

Тишина… Никто не тянет руку.

Я говорю: говорю: »Ну, хорошо — значит, все считают, что Бог есть». Ну, хорошо — значит, все считают, что Бог есть».

Пусть мне простят логики, может быть, мою ошибку. Но, тем не менее, отрекаться им уже неудобно. Затем смотрю: там действительно оказались верующие, очень глубокие ребята. Вот именно эти азербайджанцы, которым хоть что‑то о Коране деды рассказывали. Я просто был поражён, когда через минутку мы с ними начали говорить: очень глубокое переживание у них было.

Затем говорю: тем говорю: »Теперь скажите мне… последний решающий вопрос: у кого из вас в жизни была хотя бы раз ситуация, когда ты хотел сделать гадость, но остановился, вспомнив, что Бог этого делать не велит?»Теперь скажите мне… последний решающий вопрос: у кого из вас в жизни была хотя бы раз ситуация, когда ты хотел сделать гадость, но остановился, вспомнив, что Бог этого делать не велит?»

В зале вновь тишина.

Я говорю: говорю: »Ну, вы понимаете, что это неразумное поведение? Знать, что Бог есть, знать, что он дал нам заповеди, и жить не по этим заповедям — это безумие. Какие же вы Homo Sapiens?..»Ну, вы понимаете, что это неразумное поведение? Знать, что Бог есть, знать, что он дал нам заповеди, и жить не по этим заповедям — это безумие. Какие же вы Homo Sapiens?..»

Они подумали и согласились. И после этого мы с ними уже нормально начали беседовать. Почему нормально? Потому что ведь Евангелие же начинается: «Покайтесь, чтобы приблизилось Царство Небесное». Без покаяния, без элементарного опыта смирения здесь невозможно…

Так вот… вера — это не предположение, что Бог есть. Вера — это способ моей ориентации по отношению к этому знанию: как я сам в качестве сознательного субъекта, ответственного человека, решаю, что это будет значить для меня в моей жизни…

Однако если пойдём ещё дальше, мы увидим, что Библия гораздо более глубоко понимает веру. В послании к евреям Апостол Павел говорит так: «Вера — это обличение вещей невидимых, осуществление ожидаемого…». А чего ожидает христианин? Если вера — это осуществление ожидаемого, то, что ж здесь происходит? Любой человек, который знает символ веры, знает ответ на этот вопрос: «Ожидаю воскресения мертвых и жизни в будущих веках». В опыте веры, когда я обращаюсь к Богу через мою волю (не просто через знание — через мою волю), через желание, в ответ происходит что? «Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят». Нет слепой веры. На самом деле, истинная вера всегда зряча. Бывает слепой атеизм, когда человек не видит Бога и опыт своей слепоты кладёт в основу мировоззрения…

Но вера знает свой предмет: «я знаю, в Кого уверовал»…

По большому счёту, словосочетание «научный атеизм»… я считаю, что это изобретение КВН. Потому что научное мировоззрение, научный ход мысли — это такой, который может доказать то, что он утверждает. Возникает вопрос: а атеист может доказать своё неверие? Может ли атеист предложить такой эксперимент, проведя который, он сказал бы: «Вот, Бога нет». Ну, однажды я такой эксперимент видел. В 6–ом классе, когда только первый урок химии у нас был, он почему‑то был атеистическим. И учительница что‑то такое дымящееся в пробирке болтала — было жутко интересно. А затем, торжествующе показывая пробирку с чем‑то голубым, она нам сказала: «Вот, дети, видите? Купорос выпал в осадок. А Бог в осадок не выпал, значит, Бога нет».

Ну, если же всерьёз: если не в пробирке, но возможен ли такой эксперимент, который действительно сказал бы — в течение такого‑то конечного числа шагов мы получаем конечный вывод: вся вселенная исследована, выяснено — Бога нет…

Такое невозможно. Но это означает, что атеизм является ненаучной концепцией: в своём конечном выводе или в своей изначальной посылке. Это есть некая вера в то, что Бога нет.

Что касается религиозной практики, то богословие, напротив, наука опытная. Она чётко знает, что надо делать, как надо жить, какие инструменты надо использовать для того, чтобы убедиться в бытии Бога… Вот инструмент — у тебя в груди. Вот твоё сердце. Вот заповеди. Вот покаяние: очисти своё сердце — и ты увидишь… В конце концов, опыт миллиардов людей — и христиан, и нехристиан — убеждает нас в том, что вселенная не сводится к миру бушующей материи.

Если же мы обратимся к учению собственно свято–отеческому, то самое глубокое в православном мире понимание веры высказал преподобный Исаак Сирин (VI век н. э.). Он разработал учение о двух видах знания и двух видах веры. Он говорит — первое есть вера догматическая: вера как согласие ума с церковным вероучением. Но, когда человек начинает жить по этому учению и по этим заповедям, он начинает видеть Бога… И тогда истинная вера есть созерцание — созерцающая вера. Вера, видящая свой предмет — видящая своего Творца…

Вот теперь мы можем понять, какой смысл стоит за широко известной формулой Тертуллиана. Тертуллиан — это христианский писатель III–го века в Африке. Знаменитые его слова: «Credo, quia absurdum est» (Верую, ибо абсурдно).

С этими словами много, что связано… Прежде всего, спешу вас уведомить, что Тертуллиан никогда этих слов не говорил. Это последующие средневековые писатели так резюмировали его позицию. А у Тертуллиана есть текст гораздо более глубокий.

Тертуллиан говорит так: «Сын Божий умер — верую, ибо это невозможно. Сын Марии воскрес — приемлю это, ибо это невозможно». Бог родился от земной женщины — это немыслимо и поэтому достойно веры…

Действительно, здесь никогда не скрывало Христианство, что оно строится на этих чудесных противоречиях. Скажем, начнётся через неделю крестовоздвижение — какие песнопения будут в этот день петься:

Днесь висит на древе тот, кто на облаках подвесил землю…

Венцем (терновым венцом) облагается тот, кто облагает небо облаками….

Это же ведь, действительно, удивительно… Вы подумайте: тот, кто создал нашу землю, он вдруг подвергается бичеванию. Эта та антиномия, та диалектика, которая лежит в основе всего христианства. Тертуллиан на неё указывает. Но почему же эта вера оказывается абсурдной?

Вот затем, хотя исторически эту формулу Тертуллиан не говорил, с точки зрения логики эта формула глубоко верна. Верна она в каком смысле? Человек — очень сложное существо. Когда человек приходит к вере, его кругозор не сужается, а расширяется: он научается быть таким, каким он ещё никогда не был. Он приобретает новый опыт, он приобщается к вечности. Вечность распахивается перед ним: он перестаёт быть просто сыном своего времени, сыном своего воспитания — он научается быть другим. Как Макарий Египетский говорил: «Христиане живут сугубою жизнью». «Сугубою», то есть двойною: жизнью этого времени и жизнью вечной. Одновременно.

Как Апостол Павел говорил: «И уже не я живу, а живёт во мне Христос». Так вот… когда человек приобретает опыт веры, входит в мир духовной традиции, его горизонт распахивается, а не сужается…

Но дело в том, что человек постепенно входит в этот мир. Да, я могу своим решением быстро сказать: «Господи, верую. Помоги моему неверию». Я могу покаяться в едином часе, как разбойник это сделал на кресте — моё сердце уже отдано Христу. Но, понимаете, моё сердце уже впереди, а ноги ещё сзади тащатся. Во мне ещё масса предрассудков моего воспитания, моего времени.

То, что шокирует так часто наших людей: как часто даже православные священники говорят советским языком — «В церкви остро стоит кадровый вопрос» и так далее. В Евангелии же ведь об этом сказано: «Царствие Божие подобно зерну, брошенному в землю, подобно закваске, брошенной в тесто». И это должно взойти. Это должно преобразовать то, что вокруг — закваски мало, но она должна разрастись, должна научить дышать эту огромную костную массу теста… Так и здесь: сердце человека уже искренне отдано Христу, а разум, язык, общественная мысль по–прежнему тащат за собою — общественные предрассудки.

Когда мы читаем, скажем, книги древних христианских авторов, мы иногда можем сказать, что хотя он и святой, но в данном случае он говорит не как святой, не как христианин, а как просто человек своего времени. У каждого из нас есть бельма на глазах. Мы их не замечаем, мы к ним привыкли, потому что мы воспитанники нашего времени. И мы встречаем те вещи, которые нас сегодня поражают. Мы вдруг видим: святой человек, а у него, оказывается, рабы были. Например, у святого Василия Великого юридически были рабы. Это не означает, что он был Салтычихой и издевался над ними. Он просто был из знатной богатой семьи, но, я думаю, что рабам у него жилось лучше, чем некоторым нынешним владельцам ваучеров.

То, что я сейчас сказал о том, что даже святые могут в себе носить предрассудки своего времени, это не моя мысль. Это мысль преподобного Варсонуфия Великого. Пройдёт ещё 2 века, и мы с вами увидим бельма, которые у нас с вами на глазах. Например, мы с вами вдруг обнаружим — какие странные люди жили в XX веке! Они почему‑то считали, что права человека превыше всего. А в XXV веке, может быть, за права муравьёв будут бороться. А, может быть, наоборот: люди XXII века поймут, что долг человека важнее, чем его права. И, может быть, надо заботиться о том, как правильно исполнять долг — нравственный долг, а не просто отстаивать свои права перед кем‑то?

У Марины Цветаевой есть замечательные строки в одной из её поэм:

Над каждым домом язык неймёт.

Над каждым домом — богоотвод.

Отпните и смысл, и жест –

Застрахованность от божеств…

Это одно из бельм нашего времени…

Когда античный человек приходил в церковь, он за собой тащил огромный шлейф предрассудков и суеверий языческой философии. Один из этих предрассудков — у Бога обязательно должно быть тело, духовное, астральное тело. Или, например, мир обязательно должен быть конечен, ограничен: космос совершенен, имеет форму шара. А бесконечность для античного философа — это дурное слово. «Апейрон» — бесконечность, это символ зла. А в христианстве бесконечность — это атрибут Бога, это начало добра. Ограниченность, конечность — скорее, это недостаток (для европейского последующего мышления). Для человека, прошедшего школу Платона, тело — это темница души. А Апостол Павел говорит: «Разве вы не знаете, что тела ваши — это храмы духа, живущего в вас?» Серьёзнейшая разница. А есть ведь масса всего другого. Вспомним, как изменило историю выражение «платоническая любовь»? Я не буду сейчас расшифровывать, простите, что на самом деле это означало и как это в европейской культуре сейчас высоко подносится.

Тертуллиан об этой ситуации говорит: «Человек сердцем стал христианином, но с помощью инструментария античной философии он не может выразить тайну христианства». И тогда вот выбор: или же я жертвую новым опытом, который мне открылся, во имя комфорта моих прежних теорий, или же я на время отказываюсь от комфорта идей, для того чтобы жить в новом опыте…

Я приведу чисто военный пример: когда надо захватить плацдарм, тяжёлую технику оставляют на том берегу. Так же и в вере: сначала хоть зубами вцепись в Евангелие, а потом постепенно подтягивай тяжёлую технику аргументов, силлогизмов, доказательств и так далее… Со временем это придёт. Но вот «сведение ума в сердце», как это называется на языке добротолюбия, — это то, что требует времени…

Надо ли приводить сейчас огромное количество цитат из святых отцов, которые говорят о пользе разума? Я приведу, может быть, только один пример. Святитель Григорий Нильский вспоминает, как евреи уходили из Египта. И Моисей повелел евреям забрать всё золото, которое было в домах у египтян, как плату за века рабства. И Григорий Нильский говорит так: «Это пример, как мы себя должны вести по отношению к светской мудрости». Всё доброе, всё то богатство, что есть в мире светском — в мире внешней культуры, мы должны взять с собою в церковь. Ту же мысль обосновывал старший брат Григория Нильского — святой Василий Великий. У него ещё проповедь — поучение юношам о пользе изучения языческих сочинений. Ещё Апостол Павел говорил об этом: «Всё исследуйте — доброго держитесь».

А если обращаться к нашему времени, я всё‑таки перескажу вам один детектив Честертона. «Сапфировый крест» называется. Сюжет такой: на пароходе из Франции через Ла–Манш плывёт паром, и на нём едет священник — отец Браун. Но оказывается здесь ещё один священник. Естественно, два католических священника на одном корабле — они знакомятся, друг с другом начинают беседовать. Кончается тем, что отец Браун вызывает полицию, и полиция арестовывает второго священника, потому что оказалось, что это Фламбо — вор международного масштаба, переодетый в священника. А разговор у них был очень высокий — на высоком богословском уровне. И вот когда Фламбо арестовывают (он всё‑таки джентльмен), он спрашивает отца Брауна: «А всё‑таки, отче, скажите, как вы догадались, что я не священник?» И тот ему говорит: «Ну, вы знаете? Вы нападали на разум. У священников это не принято». Понимаете, Честертон мог бы написать целый трактат на эту тему — со ссылками на Фому Аквинского, на Августина, на Иоанна Златоуста и так далее… Кто бы в Англии это тогда стал читать? Он написал детектив, в котором этой одной фразой написана целая история.

…На самом деле, пример прямого столкновения интересов церкви и науки был только один за всю историю. Это казус гелиоцентризма (XV‑XVI век). Для того чтобы этот вопрос стал понятен, я задам несколько вопросов вам. Обычный миф, преподаваемый в университетах (не только в России, но и во всём мире), говорит: наука развивается только тогда, когда накапливаются новые данные и эти новые данные требуют создания новой теории, новой парадигмы и так далее… У меня теперь вопрос к аудитории: скажите, какие новые научные данные были накоплены в европейском средневековье — так, что они породили научную революцию 16–17 веков? Какие научные открытия были сделаны?

А ничего серьёзного. Более того: на самом деле, арабская наука средневековья была развита лучше, чем европейская. Почему? Вот теперь самый главный вопрос: почему научная картина мира возникла только в христианском регионе? Набор натурфилософских первичных знаний о мире в принципе одинаков у всех древних культур (плюс–минус шаг в сторону): у индусов, у китайцев, у египтян, у древних греков, у арабов. Почему наука возникает только в христианском мире притом, что набор знаний одинаков?

А, значит, культурная парадигма другая. Для примера… Мы с вами помним слова Галилея: «Эксперимент — это пытка, которой я подвергаю природу». Это означает, что в пантеистической культуре наука возникнуть не может. Потому что, если Мир (космос) — это тело божества, тело божества пытать нельзя. Вы можете себе представить католика, который делает химические исследования причастия? Или православного священника, который выясняет: а что там, какая химическая формула причастия?.. Это в голове не укладывается — как это? Это кощунство. Точно так же и здесь. Для пантеистического сознания Мир — это святыня…

С Анаксагором, помните, что сделали древние греки? Изгнали его из города — за что? За то, что он посмел предположить, что метеориты — это простые камни, падающие с небес. «Как?! Небо — это святыня… Это мир богов — какие там камни? Ты богохульник — вон из города…».

Так вот… для того чтобы можно было исследовать мир небес с помощью законов земной механики (то, что и начали делать Коперник, Галилей…), необходимо было основываться на сугубо христианском догмате о творении мира из ничего: мир планет не есть святыня… Он точно так же создан Богом, как и Земля. Опять же если вы вспомните какую‑нибудь концепцию Агни–йоги (там всякие планетные логосы, умные мыслящие планеты и так далее), там об этом говорить нельзя. А здесь…

Кто был первый учёный, который дерзнул предположить, что можно описывать движение планет с помощью земной механики? Имя вы знаете — вы не знаете, что это он. Это был Буридан (XIV век). Буридан, исходя именно из христианского догмата, заложил основу всей европейской последующей механики. Он сказал так: «Господь, однажды создавший мир, дал импульс планетам. И этот импульс они сохраняют до сих пор». Закон сохранения движения. Этот закон рождается именно в богословском лоне. И затем уже дальше всё может развиваться.

О гелиоцентризме говорить можно много… Я не знаю, поймёте вы меня или нет, но лично я убеждённый геоцентрист. До сих пор. Я считаю, что Земля — в центре мироздания. Джордано Бруно считал иначе. И, в общем, его правильно сожгли.:) Но Земля в центре мироздания, всё‑таки. Почему?

Дело в том, что то, что произошло во время этого конфликта, я это называю «казус контекстуальной беспризорности», когда мысли, высказываемые в разных контекстах, вырываются из контекста и ставятся в другой. Земля, действительно, центр вселенной! Но это метафизический центр — смысловой центр. Чтобы было понятно, ещё один анекдот из моего жития…

Когда я только поступил в семинарию… Первая неделя в семинарии — это просто масленица сплошная: нас все так любят, замечательные лекции читают, на экскурсии возят. И вот одна из первых лекций рассказывает нам историю Троице–Сергеевой лавры, в которой находилась семинария. Рассказывает отец Андроник — это внук отца Павла Флоренского. Значит, тем паче интересно. И вот он нам рассказывает: «Дорогие братья, в центре Троицкого собора стоит рака с мощами преподобного Сергия Радонежского…»

В зале шум. Мы говорим: «Батюшка! Мы две недели уже здесь живём: да она же не в центре, она сбоку там, справа!»

Он говорит: «Простите, братья. А что же ещё может быть центром Троицкого собора? А Троицкий собор стоит в центре лавры…»

Опять в зале шум. Мы говорим: «Батюшка, в центре — Успенский собор! А Троицкий — он в углу, слева!»

Он говорит: «Да нет, братья дорогие. Что же ещё может быть центром Троице–Сергеевой лавры, как не Троицкий собор?» Затем говорит: «А лавра стоит в центре России…»

Здесь уже мы не стали измерять линейкой расстояние до границы. Просто это сердцем чувствуется…

Так вот. Есть физический центр, математический. И есть метафизический центр. Земля заброшена на окраине галактики. Это по–библейски. Помните, Христос разве в Риме рождается, в столице? Он рождается в глухой провинции. Иудея — что такое? Глухая в превосходнейшей степени провинция Римской империи. Но даже там он рождается в Иерусалиме разве? В Вифлееме — маленький городок, пригород. И даже там — не в городе, а в яслях для скота. На скотном дворе, по сути дела…

Это расхождение физического и смыслового центра. С точки зрения смысла, Земля, несомненно, находится в центре мироздания.…Как много в мире носителей жизни? Во вселенной? Ничтожное количество по сравнению с этими безбрежными океанами пустоты. Тем не менее, мы скажем: вот здесь теперь смысл вселенной. Наконец, появляется человек. Земля оказывается той точкой, через которую — неважно, как далеко это от центра галактики, — эволюция вселенной идёт здесь… Я уж не говорю о том, что неважно, есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе. А вот то, что слово стало плотью именно здесь, на Земле и в Палестине, это факт, который важен для всей вселенной. Я не знаю, нуждаются марсиане в спасении или нет: может быть, они не согрешили… Но, если они согрешили, жертва за их спасение была принесена здесь же — на Земле, в Палестине…

В этом смысле несомненно, что Библия геоцентрична. Другой вопрос, что Джордано Бруно начал хулиганить. Джордано Бруно, во–первых, не был астрономом. Неправда говорить, что Джордано Бруно был великий учёный, которого сожгли инквизиторы. Вы можете назвать хоть одно научное открытые, которое связано с именем Джордано Бруно? От Пифагора штаны остались, от Ньютона — яблоко… От Джордано Бруно что осталось? Ничего. Он не был учёным. Он был публицистом, который начал увлекаться оккультизмом (с каждым бывает, в разные века). И ряд идей, которые были в античной натурфилософии, он решил изложить заново. Идея множественности миров и так далее.…

Дело вот в чём. Джордано Бруно увлекался масонскими изотерическими традициями — в частности, традициями герметизма. И в это время в Европе распространяется интеллектуальная мода — считать Солнце духовным центром вселенной. Почитание Солнца как божества. Вот это и была ересь Джордано Бруно, за которую ему пришлось поплатиться: почитание Солнца как божества. Что касается Коперника, здесь гораздо проще. Его никто не преследовал. Он был каноником — католическим священником.

А с Галилеем гораздо интереснее. Вы знаете, что Ватикан недавно реабилитировал Галилея. Пересмотр его дела был. И пересмотр сопровождался работой в архивах Ватикана. Из этих архивов выяснились некоторые страшно интересные вещи. Оказывается, инквизиция спасла Галилея. Дело в том, что на Галилея поступил донос. Его обвиняли в проповеди атомизма.

(*Примечание: атомизм — учение, заимствованное Демокритом в результате поездки на Восток; Демокрит полагал, что всё сущее состоит из мельчайших неделимых частиц, в том числе душа и Бог; например, обмен чувствами, по Демокриту, означает обмен мельчайшими и особо подвижными атомами, которые глаз человека не может различать).

Галилей был атомистом.…Дело в том, что XVI век — это век реформации и контрреформации. И вот здесь мне придётся (я не знаю, поймёте ли вы меня) уйти в самую гущу богословских вопросов. Капельку терпения… Это век Тредентского собора. В это время реформаторы отрицают, что человек на литургии причащается телом и кровью Христа. То есть, протестантская позиция, в отличие от католической и православной, считает, что причастие — это просто символ, воспоминание о Тайной вечере. А древняя церковная позиция (православные и католики до сих пор так считают) по этому поводу говорила, что причастие — это, действительно, тело и кровь Христа. И тогда в полемике с протестантами Тредентский собор принимает евхаристический догмат. Этот догмат гласит, что во время литургии происходит пресуществление вина и хлеба в кровь и тело Христа. А дальше возникает вот какой вопрос: облаточка, кусочек причастия маленький, а Христос большой — как тело Христа, всё целиком, может оказаться мистически в этой облатке?

И вот отсюда, из этого вопроса, католическое богословие выводит очень чёткий постулат физический: пространство есть нечто абсолютно внешнее по отношению к физической реальности. И поэтому любое тело может быть ужато до размера минимальной, по сути, математической точки.

Вы помните знаменитый вопрос: сколько ангелов уместится на кончике иглы? Это гениальнейший вопрос — это вопрос, из которого родилась наука Нового времени. Не смейтесь. Это же ведь вопрос исчисления бесконечно малых величин. Кончик иглы — это символ математической точки, а ангел — это минимум телесности, в свою очередь. Дифференциальное исчисление начинается здесь. В принципе евхаристии тот же вопрос: может ли в минимуме пространства уместиться сложно структурированное тело? Физики присутствуют в зале? Не может? Может. Первоатом Лиметра: вся вселенная в точечном состоянии. Почему, откуда у Лиметра эта концепция? Да потому что Лиметр католический священник. Его католическая вера помогла создать ему эту математическую модель.…

Так вот. Античный атомизм предполагает, что есть некоторые минимумы стихий — атомы стихий (атомы земли, атомы воды, атомы воздуха, атомы огня). Это — примитивнейшие и пространственно–минимальные объёмы. А дальше: эти атомы входят в разные сочетания, и тогда возникают сложные разнообразные тела. Отсюда вывод: атома человека быть не может, потому что человек — это сочетание всех стихий. А здесь уже католическое богословие говорит: простите, для обоснования нашего понимания причастия, нам нужно доказать, что есть атом человеческого тела и поэтому даже в пылинке причастия содержится весь Христос. Кроме того, после Тредентского собора законодательство католических стран приводится в соответствие с решениями Собора, а именно: за хулу на евхаристию — смертная казнь.

Представьте себе теперь инквизиторов, когда они получают донос, что доктор Галилей проповедует атомизм. А архиепископ Флоренции (председатель суда) — лучший друг Галилея. Рим есть Рим: это древняя правовая культура. Это такие крючкотворы, которые много чего умеют. Инквизиторы делают что? Они подменяют обвинение. Они обвиняют Галилея совершенно по другому поводу: «Ты утверждаешь, что Земля вокруг Солнца вертится? Ты что не знаешь, что книжка Коперника уже 5 лет, как запрещена?! А ты её читаешь и проповедуешь?» Что происходит? Инквизиторы предъявляют Галилею обвинение, по которому не полагается уголовное наказание и за которое можно максимум пожурить. Инквизиторы объявляют Галилею «страшный» приговор: 2 месяца прожить в загородной резиденции архиепископа Флоренского, каждый день читая 6 покаянных псалмов…

Так вот. На самом деле, это парадокс развития европейской науки. Астрономы очень поздно приняли систему Коперника–Галилея–Кеплера. А, знаете, кто её воспринял на ура? Журналисты. Тогда ещё журналисты не в нашем смысле, а гуманистическая интеллигенция: люди, которые ничего не понимали в астрономии, с восторгом восприняли гелиоцентрическую модель мира. Почему? Это очень важная идея: если общество какую‑то идею воспринимает с восторгом, хотя не понимает её сути, значит, эта идея отвечает каким‑то важным идеологическим потребностям общества. Какие были эти потребности? XVI век в истории Европы — это страшный век: Европа залита кровью, реформационные воины, чума.

И вот тогда рождается естественное представление о том, что на Земле нет истины… Истину надо искать выше, в небесах. Что человек — это ничтожная тварь. Помните Лютера? «Разум — это потаскуха дьявола…». И поэтому человек не может быть вместилищем истины. Вот там — сияющее, светлое, непорочное Солнце без пятен, оно и есть истинный центр.

То есть, по–своему, религиозно окрашенная мизантропия и создала этот казус увлечения коперниканством в европейском гуманитарном сообществе XVI века.

В заключение осталось вновь вернуться к вопросу о соотношении веры и разума, детализировав его на уровне вопросов о доказательствах бытия Бога. Я не буду доказывать вам, есть Бог или нет. Я знаю эти доказательства, я считаю их очень убедительными. Но я не буду их использовать по одной простой причине.

Григорий Богослов однажды сказал: «Бог жаждет, чтобы Его жаждали…». Бог есть любовь и Он ждёт от нас любви…

Теперь скажите, пожалуйста, вы можете себе представить девушку, от которой жених требует только одного: «ты признай, что я существую! Я тебе сейчас докажу, что я существую, я тебе паспорт покажу».

Неужели этого достаточно для любви? Очевидно, нет… Так же и Богу. Его не интересует, знаем ли мы, что Он есть или нет. А вот дальше: если это знание о Нём, преобразилось ли оно в нашей воле, в жаре нашего сердца, в нашей вере? Кстати, вы знаете о том, что русское слово «вера» происходит от санскритского слова «вар»? «Вар» — горячность, жар.

Он в этом смысле веры от нас требует, а не просто предположения о том, что что‑то там есть…

© дьякон Андрей Кураев

© записано Chemarlik