Лекции

Сотворение мира — день первый

…«Земля же была безвидна и пуста. И дух Божий носился над водою…».

Стих совершенно поразительный. Вы понимаете, что здесь поразительного? Создал Бог небо и землю. После этого (вдруг) — «земля была безвидна и пуста»… Библия ничего не говорит о небе…

Вот часто говорят, что Библия — это еврейская мифология. Дорогие мои, у мифологии есть свои законы, и любому историку религии, этнографу они прекрасно известны. Есть законы человеческого творчества — в том числе, законы человеческого творчества в области религии. Так вот, одним из таких законов, просто социологически удостоверяемых в истории религий, является то, что когда человек творит свою (рукотворную) религию, мифологию, на центральное место в этой мифологии он ставит космические сказания. История звёзд: почему вот это созвездие такое; почему на Солнце пятна; почему на Луне мордочка; что это за Большая Медведица; что такое млечный путь — кто пролил там молоко?.. Любая народная мифология говорит очень много об истории звёзд или об истории животных (почему у слона длинный хобот, например; почему у жирафа длинная шея…). Мифологии — сказки — всегда об этом говорят. Библия об этом глухо молчит.

Создал Бог не только землю, но и небо… И больше о небе ни слова — «земля была безвидна и пуста».

Почему так?

А потому что это миссионерская книга. Помните ли вы, что народы Ближнего Востока поклонялись звёздам? Поклонялись небесным светилам — для язычника это божества. И вот Моисей, поэтому, об этих божествах ничего не говорит. Эти звёзды созданы Богом.

Но дальше мы перенесёмся в четвёртый день — и что мы там увидим? Когда Бог создаёт два светила… как это? «Солнце и Луна», — мы с вами скажем. Но так Библия не говорит. Библия не говорит нам, что созданы Солнце и Луна. А говорит: «И создал Бог два светила: светило большое, чтобы светило днём, и светило маленькое, чтобы оно освещало ночью…».

Вы понимаете? Даже имён здесь нет.

Вот я сейчас скажу такую вещь, которую буду подтверждать всем своим ходом: Библия демифологизирует мир… Демифологизирует, депоэтизирует, если хотите — из сказки она нас учит твёрдо стоять на ногах и понимать, что к чему существует в мире.

Вчера мы с вами говорили о библейском геоцентризме. Это принципиально важно. Смотрите: Луна для вавилонянина это «Астарта», Солнце для египтянина это «Ра»… А здесь просто, две лампы Бог повесил: одну, чтобы эта лампа тебе помогала днём пахать землю, а другую, чтобы она тебе помогала в нужник, простите, сходить ночью.

Это — на обслугу человека. Космос — это «коммунальное хозяйство», которое служит человеку, и ничего больше. Он не может быть источником поклонения, этот космос…

«Земля была безвидна и пуста…».

Почему она была безвидна? Вообще говоря, одна из трактовок, по–моему, Василию Великому принадлежащая, она отвечает на это гениально просто: «Видеть было некому. Поэтому она была безвидна». Ну, человека ещё не было — некому было её видеть.:) Значит, безвидна и пуста.

Но мы можем сказать «безвидна», на самом деле, иначе: «аморфна». Аморфна — не было в ней ни вида, ни величия. Вот это вот то, что создаётся в начале, это, по свято–отеческому церковному толкованию, очень глубокому, это первоматерия. Это не многообразие нынешней вселенной. Это первоматерия, которая затем уже в течение нескольких дней будет оформляться в конкретные совершенно Солнце, планеты, животных, людей и так далее…

Сначала Бог создаёт некоторую первоматерию — она «была безвидна и пуста. И дух Божий носился над водою». Вот здесь тоже много всяких интересных вещей.

Что касается духа, то здесь понятно — «веруах». Конечно, можно сказать, что это ветер — на еврейском языке это одно и тоже. Но здесь всё‑таки этим же словом обозначается дух. Значит, смотрите теперь, какая получается вещь: опять намёк на Троицу для христианина.

Ну а дальше: «дух Божий носился над водою». А вот это слово гораздо интереснее. По–еврейски «носился» — «мэраxэфэт». Мэраxэфэт — это слово… вообще это слово конгениально, абсолютно созвучно русскому слову «нестись».

Русский глагол «нестись» имеет два смысла. Да, мальчишка носится на велосипеде, но и птица несёт яйца… «Нестись» — в смысле «высиживать». И вот понимаете, дело не в том, что этот веруах дует из угла в угол вселенной и гоняется над мировым океаном. Нет! Здесь дух уподобляется птице, которая высиживает мировое яйцо. Своей любовью, своими крыльями сохраняя его…

Потом в Книге Второзакония Бог о себе будет говорить, сравнивая себя с орлом, который высиживает Израиль.

Христос в Новом Завете — помните, когда Христа ведут на Голгофу? — обращает к женщинам Иерусалима горькие слова: «Иерусалим–Иерусалим, сколько раз я хотел собрать детей твоих под крылья Мои, как птица собирает птенцов под свои крылья. Но вы не захотели. Се — оставляется дом ваш пуст…».

Вот… понимаете, какая вещь… Изначально нам Библия даёт образ любви, которая теплом своим согревает начала мироздания. Знаете, что здесь удивительно? В любой мифологии мир возникает в результате войны. А здесь — в результате тёплого высиживания… Здесь нет космической войны (сил зла, материи и духа), как это есть, скажем, в индуистском эпосе и греческом, и любом другом. В Библии нет войны… Не война стоит у истоков мироздания, а слово Божественной любви…

Точно так же в Библии нет теогонии. «Теогония» — помните, что это такое? Происхождение богов.

Опять же, любая языческая мифология нам рассказывает об истории божественной семьи: как такой‑то бог породил такого‑то, тот потом породил таких‑то, затем они между собой подрались, кто‑то кому‑то чего‑то отрубил, из отрубленного потом такая‑то богиня появилась и так далее…

Ну… классический пример — Афина, уже упоминавшаяся. Откуда она взялась‑то? Она вышла из головы Зевса. Замечательно. А вы помните, как Афина оказалась в голове Зевса? М? Дело в том, что у Зевса была жена. Звали её Метидой. Короче, они поругались. И Зевс решил Метиду сссж… в порошок, короче. А с Метидой справиться было непросто даже Зевсу. Дело в том, что Метида, она (как из сказки «Кот в сапогах») спокойно принимала любой образ, любую величину. И, представляете, когда твоя жена вырастает ростом до небес, с ней не очень‑то просто справиться. И поэтому Зевс идёт на обычную уловку Кота в сапогах. Он говорит: «А ты, действительно, можешь любую форму принять?» Метида говорит: «Да». Он говорит: «А ты можешь маааленькой стать?» А она говорит: «Ну, конечно, могу…». — «Ну, стань, пожалуйста?». Она становится. Тут Зевс, не будь дурак, её и съел. А Метида была уже беременна в это время от него. Беременна Афиной. Вот так в его голове, простите, и оказалась Афина.

Милая детская сказка, правда? Таких милых детских сказок полно в греческом эпосе. Мы с вами помним Афродиту, выходящую из пены морской. Надо рассказывать, откуда эта пена взялась‑то? М? Или дальше сказок Куна никто ничего о греческой мифологии не знал? И откуда эта пена в мировом океане взялась — кто кому чего отрубил перед этим… Не буду я рассказывать, ладно. А‑то скажут: у нас тут, понимаете, отец Андрей приехал читать лекцию на эротическую тематику.

Так вот… никакой такой теогонии, борьбы богов (теомахия) — никакой теомахии здесь в Библии нет.

Значит, «Земля была безвидна и пуста. И дух Божий носился над водой…».

Что здесь интересно? О воде не было сказано до этого ни слова. Откуда вода‑то взялась, над которой носится дух Божий? А вот дело в том, что и в античной философии (Фалеса, скажем, вспомним), и вообще в мировой мифологии вода — это образ праматерии. Потому что у воды нет формы. Это некоторая аморфная субстанция — такой «апейрон». Так вот… раз земля была безвидна и пуста, она с водой сравнивается: бесформенная… Мировой океан. И дух Божий его согревает, чтобы в нём родилась жизнь…

А затем: «И сказал Бог: «Да будет свет». И стал свет. И был вечер, и было утро. День один».

«И сказал Бог». Обратите внимание — через эту формулу будет дальше идти развитие всего мироздания. Сказал Бог — сказывается, проговаривается что? Слово. Вот мы вновь видим то самое слово, логос Божий, которым создаётся весь мир. Мы его встретили на первых страницах Библии — и мы его увидим потом, в кульминации: слово Бога стало плотью и обитало с нами, полное благодати и истины. То слово, которое потом на Голгофе распнёт. Это то слово, которым был создан весь мир, весь космос. «И сказал Бог: «Да будет свет». И стало так. Опять обратите внимание: никакого сопротивления, никакого упрямства.

«И был вечер, и было утро…». Вы обратили внимание на то, что в Библии обратный порядок исчисления суток? У нас мы бы сказали — был день, и был вечер; было утро, и был вечер («день и ночь — сутки прочь»). Библия считает иначе: ночь и день — это сутки. «Был вечер, и было утро».

Почему так?

Одна из непосредственных текстуальных причин заключается, очевидно, в том, что свет возникает в конце первого мирового дня. Сначала безвидность материи создаётся, дух Божий сначала носится над ней в темноте. А затем «да будет свет» — к исходу первой мировой эпохи. Значит, утро, оно не у начала мироздания, а космическое утро — это, скорее, вторая фаза.

Во–вторых, обратите внимание — получается так, что любой день творения начинается с ночи. Дело в том, что ночь — это время зачатия. Время рождения, время, когда, действительно, созидается что‑то новое. Василий Розанов однажды замечательно спрашивает: «Вы можете себе представить гениальное стихотворение, написанное в полдень?» Нет… В полночь, скорее, а в полдень — нет…

Так вот, на самом деле, Библия говорит нам не о днях творения, а о ночах творения. Именно, действительно, тайна, непостижимая тайна… перехода — из небытия в бытие. Непостижимая тайна, когда из мёртвого возникает живое или из мира неразумного возникает разумный человек… Это до конца мы никогда не сможем понять, откуда это…

«Был вечер, и было утро. День один». Ещё одна тайна Библии. Почему не сказано «день первый»? Про все следующие дни сказано так: «день второй», «третий», «четвёртый»… А здесь — «день один». Почему?

Первый смыл непосредственно из текста мы берём. «День один» (по–славянски — «един»): ночь и день не противостоят друг другу. Свет и тьма здесь не являются противоборствующими космическими началами. «Я творю свет и созидаю тьму», — говорит Господь в книге Исайи. Значит, здесь нет противостоящего Богу начала тьмы. Поэтому «день един».

Кстати, простите, ещё немного о свете я должен буду вам сказать. Тот свет, который творит здесь в первый день Господь, о нём многое, наверно, можно предположить. Если бы моей задачей было согласовать сейчас Шестоднев Моисея с данными современной космологии, я бы сказал так: «Да, это тот свет, который возникает в момент Большого взрыва». Солнца ещё нет — это, действительно, позднее гораздо. Светил ещё нет. Но некоторая световая стихия уже создаёт космос. Не «освещает» космос…

Это ведь удивительное открытие современной космогонии: не существует пространства вне света. Пространство создаётся только светом. Только там, где есть энергия, где есть материя, только там создаётся пространство. И, если материя возникает из некоторой первичной точки, то, распространяясь со скоростью света, она раздвигает границы пространства.

Я бы мог сказать, конечно, так о том свете, созданном Богом в первый день раньше всех светил… Но, по большому счёту, мне это неинтересно — заниматься подгонкой Библии под современную космогонию или наоборот. Меня больше интересуют философские, богословские выводы из этого.

Смотрите: Бог создаёт некоторый свет, который станет основой мироздания… Возникает вопрос: этот свет, он исчез, или мы можем его увидеть?

Ну, вы знаете, что жутко волнуют космологов реликтовые излучения: «Как бы нам поймать пульс вселенной в первом мгновении её бытия — послушать его?».

И вот точно так же меня как богослова волнует: а вот этот вот первый свет, он ещё остался? Его можно коснуться или нет?

И вот здесь православная мистика говорит — да, можно…

Если человек будет идти путём очищения сердца, путём духовных упражнений, он этот свет увидит в своём сердце… Это утверждают все религии мира: человек, когда он занимается некоторыми медитациями, видит световидность, свет некоторый в своей душе. И вот здесь принципиальная грань между христианством и язычеством пролегает. Язычник скажет: «Тот свет, который я в результате медитации увидел в себе самом, это и есть Божественный свет!». А христианин скажет: «Нет, дорогие… надо различать: есть естественная световидность моей души…» («Ум подобен свету», — это и авва Дорофей пишет, и вся классическая монашеская литература…) Но есть нетварный свет…» То, что называется на языке христианства «благодатью», это нетварный свет — это сияние самого Бога. А тот свет, который мы можем сами по себе найти в нашей душе вне Христа, это отблеск того света, который был создан в первый день мироздания. Это свет не физический, но это свет и не Божественный.

Теперь дальше… Вновь вернёмся к «день един». Почему не «день первый», а «день един»? Ещё один очень важный вопрос.

Дело в том, что Христос говорит о себе: «Я есмь альфа и омега, начало и конец…».

Что такое первый день мироздания? Вселенная новорожденная в этот день. Она только вышла — откуда? Из вечности… И вот теперь я позволю себе вам напомнить категорию гегелевской диалектики — «граница». Или «мера». Граница — это то, что отделяет два разных пространства. Вот есть, скажем, граница, ну например, России и Финляндии. Скажите — кому принадлежит пограничная полоса? Ну вот, представим себе иначе: Амур течёт, граница Китая и России. Кому принадлежит река Амур? Скажем так: китайские рыбаки могут в ней ловить рыбу? Могут. Русский рыбаки могут ловить в ней рыбу? Могут. А — японские? Нет. Значит, граница принадлежит обоим сопредельным пространствам.

Первое мгновение времени, оно граничит с вечностью. И поэтому можем сказать, что в некотором смысле… первое мгновение времени, первое мгновение истории, бытия — оно ещё не оторвалось от пуповины вечности. И поэтому в вечности продолжает пребывать. Как говорил святитель Филарет Московский в прошлом веке: «Бог из вечности глаголет в круг времени…».

Ну а теперь смотрите… «Аз есмь альфа и омега, начало и конец…» — мы вышли из вечности и в вечность мы должны вновь войти. Мы вышли из Бога и к Богу должны вновь вернуться. И вот поэтому этот первый день является не просто первым днём — он является днём как таковым… День один…

Теперь я немножко обращу ваше внимание просто на числовую символику Библии: вся история мироздания, с точки зрения библейской символики, делится на восемь цифр. 6 дней — это 6 дней творения вселенной. Седьмой день — это что такое? Когда Бог почил от всех дел своих. Седьмой день — это день человеческой истории — когда не Бог творит, а человек творит. Седьмой день — это время от создания Адама до Второго Пришествия Христа. Вот мы живём в седьмом дне. Бог в это время не творит ничего заново — Он помогает нам, если мы желаем творить. Как Христос говорил: «Отец Мой доныне делает, и Я делаю».

Так вот… а восьмой день — это день возврата в вечность. День Суда — день преображения мира.

И вот теперь мы с вами можем понять немножко церковную богослужебную символику. Скажите, пожалуйста, воскресенье — это какой день недели по счёту? Седьмой? С какой стати? Суббота отродясь была седьмым днём. Воскресенье — это восьмой день недели. Восьмой! И он же первый — совершенно верно. Почему восьмой? В библейской символике восьмой день — это символ Второго Пришествия… А на евхаристии, на литургии в воскресенье что мы делаем? Мы причащаемся в вечность… Граница времени и вечности растаивает в лучах благодати — человек приобщается к вечности. Вот символика восьмого дня.

(И здесь — вниманию адвентистов, если они есть, если кого‑то интересуют вопросы адвентизма. Суббота почитается православной церковью. Мы не отменили заповедь о субботе. Она продолжает оставаться во всей своей полноте и решительности. Суббота — праздничный день в православном календаре, расписании жизни. Другое дело, что кроме субботы мы празднуем воскресенье… Запрещает ли где‑то Библия праздновать другие дни, кроме субботы? Нет, не запрещает. В древнееврейском календаре были и другие праздники. И вот мы просто, кроме субботы, мы ещё празднуем величайший Праздник новозаветной Пасхи — Воскресенье… Откуда, вы скажете, видно, что православные празднуют субботу? А посмотрите на наши богослужебные уставы. Вот идёт Великий Пост. Православные люди помнят: Великим Постом в субботу и в воскресенье не читаются покаянные молитвы. Молитва Ефрема Сирина — не читается, коленопреклоненные молитвы — не читаются; служится литургия в дни Великого Поста: в будние дни литургия не служится, а в субботу и в воскресенье служится. Величайшее таинство происходит. Дальше… мы можем вспомнить, что в православной церкви до сих пор богослужебная неделя начинается с субботы. «Богослужебная неделя» — церковные люди помнят, что это неделя гласа. Определённые мелодии меняются каждую неделю — цикл двухмесячный. Смена эта происходит, обратите внимание, в пятницу вечером. Потому что день с вечера начинается, библейский день — с вечера к утру. И поэтому богослужебная неделя начинается — в пятницу вечером. И идёт дальше до вечера опять же пятницы. До пятничного утра. Все эти библейские, казалось бы, смыслы, стоящие в этих первых стихах, до сих пор живут в православной церковной традиции…)

Вновь скажу: день первый и день последний, они смыкаются. Это — день один. День как таковой.

А затем, после этого начинается оформление изначальной мировой стихии. Бог отделяет «воду, которая над небесами, от воды, которая под небесами». Вот теперь я хотел бы обратить ваше внимание на удивительную особенность библейского рассказа: в Библии космос возникает в результате разделений. Бог разделяет воду, которая над небесами, от воды, которая под небесами; в следующий день Он разделяет сушу и море; потом Он разделяет свет и тьму, день и ночь, небесное и ночное светила; Он разделяет животных и неживую среду; из мира животного Он отделяет человека…

© дьякон Андрей Кураев

© записано Chemarlik