ЛЕКЦИИ ПО ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

1. ПРЕДМЕТ И МЕТОД ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

Что такое философия истории? Это история или философия? Это философия применительно к истории. Что значит философия применительно к истории? Давайте вспомним, что такое философия. Философия изучает наиболее общие законы природы, общества и мышления. А раз они наиболее общие, то есть всеобщие, то они применяются во всех науках и во всех науках надо их различать. И в предмете каждой науки, и при каждом исследовании наряду с единичным, с которым нередко имеют дело историки, и с особенным, которым тоже приходится заниматься, надо выявлять всеобщее и видеть его, потому что всеобщее есть в каждом единичном.

Вот все мы здесь собрались, что у нас общее? В чем мы равны? Хотя бы в том, что все мы люди. В то же время мы не равны, потому что мы разные люди.

Это изучение всеобщего может показаться делом как бы далеким и не вполне нужным для конкретных исследований, но это только так кажется. Раз кажется, значит, это лишь кажимость, видимость. На самом же деле речь идет о всеобщем, которое вбирает в себя все богатство конкретного.

Научный метод состоит в том, чтобы объяснять сложное через простое, а не простое через сложное. Ведь сложное — это сложенное из простых. Приведу пример из математики. Можно ли потребовать объяснить через более простые понятия, что такое точка? Прямая? Плоскость? Это вот так бедных студентов забивают, потому что на самом деле это неопределяемые понятия. Это самые простые понятия в математике, как же их можно определить? Определять надо сложное через простое, потому что сложное — это сложенное из простых, а проще точки, плоскости и прямой ничего нет. Поэтому определение точки, прямой и плоскости не дают.

Так в математике. У нас сейчас наука — не математика. Логика не формальная, а диалектическая. Хотя, я думаю, что люди обычные пользуются формальной логикой и только ею. Но в историческом исследовании мы изучаем исторические процессы и явления. А что такое исторический процесс? Исторические процессы — это те явления, которые изменяются, да? То есть какое-то меняющееся бытие, изменяющееся нечто. А что значит изменяющееся нечто? Изменяющееся нечто — это нечто, которое равно самому себе, и в то же время это то, которое не равно самому себе. Если оно только равно самому себе, то оно не изменяется.

Вот скажем, вы сидели, слушали лекции, я вам читал, и вот, представим, что вы, как были равны самим себе до начала лекций, так и по окончании их остались равными самим себе. Но поскольку я диалектику изучал, я не буду в таком случае говорить, что вы плохие, а скажу, что это я такой преподаватель, что студенты у меня после прослушивания лекций остаются равными самому себе. Поэтому в порядке самокритики я должен подумать, как донести эту идею изменяющегося нечто до тех, кто изучает изменяющееся. А ведь историки только изменяющееся и изучают. Нет, они могут, конечно, сказать, что что-то было тогда-то в таком-то году, но это будет просто мгновенная фотография изменяющейся исторической действительности, а нам-то нужно показать изменяющуюся действительность, исторические процессы. Тогда приходит мысль о том, что надо понимать изменяющееся нечто как не равное самому себе. Но если оно только не равно самому себе, то его и нет. Вот один предмет не равен другому, так это просто разные предметы.

Иногда бездумно ссылаются на древних диалектиков, на Гераклита, дескать, он говорил, что нельзя два раза войти в одну и ту же реку. Так он же говорил в одну и ту же, а если мы разные реки возьмем, то тогда бессмысленно это выражение. Можно в Оку войти, можно в Волгу. В чем смысл высказывания, что нельзя два раза войти в одну и ту же реку? В том, что вы входите каждый раз в разные реки? И что? В чем здесь мысль глубокая, которую надо проносить через две тысячи лет? Ни в чем. Нет здесь никакой диалектической мысли, если мы при этом не предполагаем, что мы два раза входим в одну и ту же реку, но эта река уже не та.

Я могу и другой, близкий пример взять. Вот вы прослушали лекцию, и так вам это всё понравилось, будем предполагать, что мне удалось так здорово прочитать лекцию, что вы стали совсем другими в плане изучения философии истории. Ну, а раз вы стали совсем другими, то там у выхода уже стоят столы, и за столами сидят люди, которые выдают всем прослушавшим лекцию новые паспорта с новыми фамилиями… Раз вы стали совсем другими. Значит, при этом все же вы остались теми же самыми.

Попытка выразить в понятиях изменение заставляет обратиться к оперированию с более общими или всеобщими категориями. То, что характерно для формальной логики, может быть выражено таким законом формальной логики: А равно или А, или не А; либо А, либо не А, третьего не дано. Вот что мы предполагаем в формальной логике, ну и, соответственно, в математике, которая построена на формальной логике. Есть или А, или не А, третьего не дано. Ну, а что говорит диалектика? А диалектика говорит, что А в одно и то же время есть А и не А. То есть совсем другой закон мышления, диалектического мышления, которым, увы, человечество на данном этапе развития в своем большинстве не овладело. Поэтому вся надежда только на присутствующих и самостоятельно изучающих «Науку логики» Гегеля.

То есть оказывается, что самые простые вещи: изменяющиеся явления, изменяющиеся нечто, изменяющееся бытие нельзя изобразить, нельзя описать, нельзя выразить и понять без диалектики.

С точки зрения философии понять значит выразить в понятиях. А если я понимаю, хочу вам передать и преданно на вас смотрю, как собака преданно смотрит на хозяина, но в понятиях выразить не могу, то, значит, я не понял. И дело совсем не в том, что у собаки гортань не приспособлена для выражения понятий. Вон попугай, у него гортань устроена так, что он может говорить, но он только повторяет, что ему скажут, а понять не может. Понять — значит выразить мысль в понятиях.

Выразить изменение в понятиях невозможно, если мы не будем стоять на позициях диалектической логики. Но поскольку с этим у нас дело обстоит плохо, я хочу сказать, что в этих лекциях я главные усилия собираюсь потратить на то, чтобы, руководствуясь диалектической логикой, представленной в «Науке логики» Гегеля, сосредоточиться на движении от наиболее простых ко все более сложным диалектическим категориям применительно к тем проблемам и задачам, которые стоят перед историческим исследованием, чтобы вы могли этим пользоваться.

Это будет и вам интересно, потому что это будет для вас ново и малоизвестно, и мне интересно, потому что для меня это тоже ново, хотя и известно. А про известное гениальный немецкий философ, который выработал систему диалектики, Георг Вильгельм Фридрих Гегель сказал, что известное еще не есть оттого познанное. Более того, раз это известно, особенно если с детства, то кто же будет слушать то, что и так уже всем известно и кто будет заниматься столь скучным делом, чтобы изучать то, что известно. Это может вызвать нетерпение, протест и возмущение. И именно мимо известных вещей люди проходят.

Можно привести совершенно конкретный и очень простой пример. Вам известно, какие у нас монеты? Известно, что там две стороны и что изображено на каждой стороне монеты? Ну, скажите, что на одной стороне нарисовано, что на другой? Обратимся к той стороне рублевой монеты, где единичка. Там еще написано 1 рубль, и что там еще нарисовано? Травка какая-то. Замечательно. А как вы думаете, как историки, скажите, что раньше рисовали на деньгах? То же самое? Нет, колосья как символ богатства. А в 1992 году — с левой стороны — колосья, с правой — дубовую ветвь. Народ стал вымирать. Но сейчас травка растет на многих полях. Вы же знаете, как сократились посевные площади. И художники, которые не задавались такой задачей обязательно рисовать вьюнок, но они нарисовали сорняк, а не символ богатства — хлеб, который всему голова. А ведь раньше, в советское время, на деньгах рисовали не сорняк и не просто колосья, а могучие снопы хлеба. Говорят, у нас с экономикой и сельским хозяйством дела обстоят хоть и хуже, но мы набираем обороты. Наверное, скоро будут снова рисовать колосья, будем надеяться, наступит такое время, когда снова будут рисовать снопы.

Давайте еще присмотримся к известному, а что еще более известно, чем деньги? Что написано на бумажках, которые у нас в кошельках? Билет Банка России. Чем отличается билет Банка России от действительных денег? Тем, что это бумажка, представляющая деньги. А где деньги, представителями которых являются раскрашенные бумажки? Деньги преспокойно лежат в банке. Ведь что такое деньги по определению? Деньги — это товар-эквивалент. Товар. А товар — это не бумажка, товар — это продукт, производимый для обмена. А если я не произвожу продукт для обмена, а вырастил огурцы, в банки закатал, открыл и с картошкой съел, это товар или нет? Нет. А если я на рынок понес эти же банки — товар. А товар-эквивалент — это тот, который все охотно берут. В свое время это были, товарищи историки, что было в качестве денег? В России шкурки пушных зверей. Медные были деньги. Потом стали рубить серебро, отсюда название рубль. Историческое происхождение имеет и название английской денежной единицы — фунт стерлингов. Ну, и. наконец, так получилось, что вдруг, когда сделали уже удобные золотые деньги, то оказалось, что пока они ходят в обращении, некоторые умудряются от них откусить хоть немножко. И это возмутило королей и они решили чеканить из золота монеты определенного веса. Но когда они начали чеканить монеты, они решили сами «откусывать». Напечатано, отчеканено на монете вот столько, а на самом деле в ней веса меньше, и ничего — функцию обмена эти монеты могут выполнять. Сейчас, говорят, монетизация происходит. А что такое монетизация — это значит, что откусывают часть богатства, а вид делают, как будто оставляют то же количество богатства. На известном историческом этапе решили, что и вовсе не обязательно для обращения именно монеты чеканить, выпускать в обращение деньги. Будем в банке хранить золото, а в качестве представителей денег в сфере обращения будем бумажки печатать. А если кто захочет, приходите со своими бумажками, мы вам золото дадим. Вот сейчас, если придут все народы со своими долларовыми бумажками в Соединенные Штаты Америки, они что сделают? Пошлют к наиболее настойчивым просителям авианосцы, чтобы они видели, какой могучей военной силой их деньги обеспечены. Так что за свои бумажки все в полной мере получить действительные деньги не смогут. Не вздумайте, дескать, вот так все вместе требовать. Вот вам дают иногда менять и хорошо. А если все понесут, то к ним самолеты полетят. Мы же историки. А как историки мы понимаем, что так просто такие вещи известные не решаются. Это известные вещи.

Вот мы и прошлись по некоторым известным вещам. И вообще мы будем, сразу скажу, заниматься только как бы известным для всех. А что значит заниматься известным? Углубляться и приводить в некоторую систему. Вообще всякий человек, который накопил много знаний (у вас же их очень много, правда?) — он должен наводить в своей голове порядок. Начнешь человека спрашивать, — у него в голове все есть, он начинает долго вспоминать, как будто бы достает со склада, где все лежит вперемешку и друг на друге.

Так как же нам наводить порядок? Нам нужно, возвращаясь к тому, что стоит целью нашей, познать, понять не такое всеобщее, которое было бы отделено от конкретного, особенного, от единичного, а такое всеобщее, которое вбирает в себя все богатство особенного. Чтобы мы могли знать, что у нас в голове есть, и знать, чего у нас нет, знать, что мы слабо знаем, и что нам надо еще изучать. И подходить с позиций понимания всеобщего к любому конкретному предмету изучения. При этом все мы изучаем что? Движение человечества. Вот почему Маркс и Энгельс говорили, что мы знаем только одну науку — науку истории. Одну науку, никакой другой науки нет. Это только кажется, что есть физика, химия, экономика, география и т. п. Физика — она для кого, для кошек изучается? А химия для кого? А экономика? И все наука истории берет в движении.

Говорят, что историки изучают то, что было. Это высказывание можно переформулировать, для философов это ничего не стоит переформулировать. Что значит то, что было? То, чего сейчас нет? Вот сидят люди, которые изучают то, чего нет. Зачем же изучать то, чего нет? Давайте изучать то, что есть. А разве в том, что есть, нет того, чего уже нет. Разве в каждом нет его родителей, воспитания, которое они нам дали? А бабушки и дедушки, разве их в нас нет? Да и вся история человечества вошла в каждого, потому что каждый человек есть продукт обстоятельств и воспитания. И все, что было до него, — в нем. Человечество есть продукт всей предшествующей истории, поэтому лишь по видимости историки изучают то, чего нет. Ведь то, чего нет в непосредственной форме, есть в опосредствованной, имеется в снятом виде, то есть неявно заключено в современном человеке.

Историки, следовательно, изучают современность как результат предшествующего развития человечества.

Чем закончится наше с вами изучение? С одной стороны, закончится получением знаний, с другой стороны, нужно будет прийти на экзамен. Некоторые придут сдавать. Придут, принесут, не расплескав, знания, сдадут их и свободными от знаний уйдут. Другие придут не сдавать, а держать экзамен, придут на экзамен со знаниями, проверят свои знания и, укрепившись в этих знаниях, пойдут дальше, в жизнь. В каком-то смысле экзамен — более важное дело, чем лекция, потому что на лекции те, кто слушает, — это потребители знаний. А на экзамене студенты воспроизводят знания, а скучающий экзаменатор выступает как потребитель, он ничего тут не производит, он сидит и слушает, что ему скажут, и работает только как контролер-дегустатор.

Хочу сразу сказать, что экзамены по философии истории студенты исторического факультета Санкт-Петербургского государственного университета сдают замечательно, я просто поражен. Лучше, чем некоторые философы. Приходит девушка и говорит, что прочитала «Науку логики» Гегеля. Сначала не понимала, потом поняла. У нас таких мало, кто сумел прочитать, а девушка прочитала и поняла. Я начинаю проверять, действительно понимает. Ну, просто красота.

Или другой пример. На лекциях такой молодой человек сидел, все внимательно слушал, записывал. Я у него спрашиваю на экзамене, какой вопрос вы выбираете для ответа? Вот молодой человек, который очень хорошо занимался, выбрал себе вопрос о том, что такое свобода. Вы знаете, что такое свобода? Будем считать, что знаете. И вот он мне отвечает, на листике написал, что свобода — это осознанная необходимость. Ну, я, естественно, спросил, а кто это сказал? — Это Энгельс сказал. Ну, хорошо. А это определение свободы или суждение о ней? — Это определение. Определение? Вот я украл тысяч сто, чтобы сесть лет на семь, и сижу. Сижу я год, сижу два. Когда сидишь, как раз есть время подумать не только над планом работы какой-нибудь, но и над тем, что я сделал правильно, что сделал неправильно. И вот я за два года осознал, что вообще-то правильно меня посадили, потому что сделал я нехорошо, совершил преступление, и правильно меня наказали. Осознал, стало быть, необходимость. Выходит, что я теперь пять лет свободный сижу, потому что я осознал необходимость, раз свобода — это осознанная необходимость. То есть два года я сидел в тюрьме и был не свободен, а теперь еще пять лет я буду сидеть, но свободен, потому что я осознал необходимость. Это вы имеете в виду под свободой? Интересно. А чего люди как-то по-другому понимают? И тут заходит девушка с мороза. Я ее сходу и спрашиваю, а вот вы знаете, что такое свобода? Она говорит: «Конечно, свобода — это господство над обстоятельствами со знанием дела». Я говорю молодому человеку: вот видите, как надо отвечать, и ставлю девушке «отлично» в зачетку.

Кстати, с помощью диалектики легко научиться сдавать экзамен. Вот, допустим, вы ничего не знаете о том, что надо рассказать, а вас спрашивают, что вы знаете об этом? Вы ничего не знаете, но нужно незнание превратить в знание. Что вы знаете об этом? Надо гордо ответить, что оно (то, о чем спрашивают) есть. А еще что? — Но ведь мы договаривались только об одном вопросе.

Сейчас мы в начале курса. А что такое начало? Это всем же известно, да? Всем? Есть такие люди, которые не знают, что такое начало? Вот вы начали работать над дипломом. Начало это — что? А, не знаете. Это просто пример того, что если начнем выявлять, как получили мы свои знания, что в университете получили, что в школе, а что-то в детстве и у нас еще сохраняются детские представления по некоторым вопросам. А кто это будет в школе объяснять, что такое начало? Это только здесь, в университете начинают объяснять такие вещи, которые в детстве объясняли, а иначе так можно с детскими представлениями дожить до глубоких седин. Начало, объясняю, — это неразвитый результат. Мы начинаем то, что собираемся получить, правильно?

Возьмем пример с дипломной работой. Что здесь будет ее началом? Ясно, что — это неразвитая дипломная работа. Вот она у вас уже есть, если вы написали титульный лист. Научить вас начинать работать с дипломной работой? Берешь лист бумаги, пишешь фамилию, имя, отчество, все в состоянии написать? Все. И крупно пишешь предполагаемую тему. Если знаешь, указываешь научного руководителя. Внизу пишешь город и соответствующий год. Сверху пишешь: Министерство образования и науки. Тем самым и начало вашей дипломной работы есть. То есть имеется дипломная работа в неразвитом виде. Можно написать название вуза и факультета и затем уже идут фамилия, имя и отчество. Кто не может этого сделать? Все могут сделать? Это будет ваша дипломная работа как целое или как часть? Это целое. Но неразвитое целое. А развитое целое будет уже законченной дипломной работой. Развитие идет от целого к целому или от части к целому? От неразвитого целого к развитому целому. Некоторые же, не видя целого, пишут сперва первую главу, и непонятно, что это за движение: от ноги к голове или от печенки к селезенке? Разве можно писать так? Надо взять целое неразвитое, но крепкое. Вспомните, как ребенок развивается из одной клетки, потом появляется зародыш, он даже некоторым не нравится, некрасивый такой, да и рождается человек как маленький сморщенный старичок, а потом идет, идет, идет его развитие как движение от простого к сложному и получается прекрасный человек. Это результат развития. А результат что такое? Результат — это развернутое начало. Они друг через друга определяются, иначе никак не определить.

Отсюда и метод работы над дипломом диалектический. Вот у вас целое, второе целое какое? Второе целое — это, значит, второй лист берем и пишем там введение и название глав. Сколько глав у вас будет в дипломе? Пишем пока две. Придумаете три — порвете лист, где две, и напишете три. Дальше что вы будете делать? Начнете обдумывать названия глав, и выяснится, что такие названия глав не подходят. Идете к научному руководителю и вместе с ним рвете лист с названиями глав, а, может быть, заново пишете лист с новой темой. Потому что студент может не знать заранее, как точно формулируется тема, если он впервые работает над дипломом. Это же новое, а про новое никто не знает, каким оно будет, так что это нормальный, естественный процесс. Дальше вы начнете разворачивать свои главы и параграфы и выяснится, что главы не те или параграфы надо подругому формулировать или тему надо опять менять. И, наконец, когда у вас есть главы и параграфы, то у вас есть скелет дипломной работы. Всем нам на уроках анатомии его показывали. Человек, взятый лишь как скелет, какой-то несимпатичный, им даже пугают. Но он есть, причем у каждого живого человека, и это никого не пугает, поскольку на скелете расположены мыщцы, и тело обтянуто кожей. Поэтому нельзя останавливаться на скелете. Когда у вас уже есть параграфы, то надо в каждом параграфе иметь хотя бы семь пунктов. Почему семь? У вас в параграфе будет начало и конец. В начале — движение от одной мысли к другой мысли. Это два пункта. В конце — тоже движение от одной мысли к другой. Это еще два пункта. И хоть три пункта должно быть на развитие темы параграфа? Два, два, да три — получается семь. Ну, а дальше, когда в каждом параграфе будет не менее семи пунктов, тезисы будете писать. Что такое тезисы? Кратко выраженная, неразвитая мысль. Когда каждый пункт будет развернут в тезис, можно приступать к написанию текста с использованием того, что можно почерпнуть в библиотеке. Это подход диалектический, о котором мы будем вести речь постоянно, он нужен везде, в том числе и в той непосредственной работе, которой вы занимаетесь, потому что история написания дипломной работы — это тоже история. Вначале неразвитый результат, затем движение от неразвитого целого к более развитому целому и, наконец, развернутое начало, то есть результат.

Польза изучения данного курса и в том, чтобы получить метод для обобщения того материала, который у вас уже накоплен. А для этого нужно некое философское обобщение, поскольку философия — это и есть наука о всеобщих законах общества, природы и мышления. Всеобщие законы общества — это что такое? Это входит прямо в предмет истории. Законы мышления непосредственно вроде бы не входят. Но поскольку изучаемые философией всеобщие законы едины для мышления, общества и природы, постольку можно поразному подходить к их изучению. Сразу скажу, что мы в этом курсе будем подходить к изучению всеобщих законов природы, общества и мышления через изучения диалектики мышления. Раз это всеобщие законы, можно с этой стороны подходить.

Кто-то идет от законов природы, кто-то — от законов общества, а можно идти от законов мышления, разработанных и систематически представленных гениальным немецким философом Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем в его книге «Наука логики», которую вам очень рекомендую. Тот, кто будет ее изучать, будет испытывать большие трудности. Некоторые из моих коллег, очень способные, читают и говорят: «Да, Михаил Васильевич, если бы вы мне не сказали, я бы, наверное, перестал бы ее читать». У некоторых читателей гегелевской «Науки логики» такое впечатление, что либо читающий — дурак, либо Гегель — дурак. Но Гегель умер. Поэтому вывод делается, что книгу надо отложить. Но если вы возьметесь серьезные математические книжки читать, ведь будет то же самое. Тоже скажете автор — дурак? То есть я хочу сказать, что от трудностей никуда не уйдешь, если речь идет о чем-то серьезном и большом. Освоение великого требует большого труда, но этот труд вознаграждаем сторицей.

Говорят, что «Науку логики» надо не просто изучать, а штудировать, то есть читать не раз и к непонятным местам многократно обращаться. Тогда сначала непонятное становится менее непонятным, потом еще менее непонятным, а потом немножко понятным, потом более понятным, и вот, наконец, человек начинает этим овладевать. И тогда становится совершенно ясным то, что до этого казалось какими-то изысками, относящимися к каким-то необыкновенным проблемам. Но мы уже сегодня убедились, что, казалось бы, такую простую вещь, как изменение нельзя изложить без диалектики, потому что, если мы будем говорить, что А равно А и не скажем, что еще и А не равно А, то к пониманию изменения мы не подойдем. То есть даже самые элементарные вещи вроде изменения нельзя без диалектики изложить. И я буду стараться помогать изучать эту самую диалектику, потому что она нужна не мне, хотя она мне тоже нужна, а прежде всего тем, кто хочет обобщить свои знания, исследования и кто хочет построить систему, построить научную систему.

Наука — это что такое? Все же знают, что такое наука? Всем это известно? Что такое наука? Это хорошо, что вы задумались. Человек задумался на пятом курсе, что такое наука. И что такое наука, товарищи молодые ученые? Наука — это система знаний. А вот если я наберу всякие сведения по медицине, например, если тó заболело — это принимать, если это заболело — тó принимать, это будет медицина? Это будет наука? Нет. Это будет набор полезных сведений. Вот я сейчас сообщу, что завтракать полезно. Это научное знание? И ужинать полезно. Или ужин отдать врагу? Это уже будет историческое знание, что обед съешь сам, а ужин отдай врагу, но это все равно в науку не входит. То есть всякие правильные сведения, но не приведенные в систему, науку не образуют. А что такое система знаний? Система знаний начинается с начала, которое есть неразвитый результат, и представляет собой логическое движение к результату, который есть развернутое начало. Нужно, чтобы вы пошли от неразвитого целого и пришли к развитому целому. Это очень трудно сделать. Это сделал Гегель в «Науке логики», это сделал Маркс в «Капитале». Поэтому книги эти и являются гениальными, продвигающими человечество вперед и содержащие истинные знания, добытые раз навсегда.

Почему можно изучать всеобщие законы природы, общества и мышления через законы мышления? Во-первых, потому что мысль отлагается и проявляется прежде всего в языке. Вот даже если мы про себя что-то подумали, нам все равно надо это выразить в какой-то языковой форме, правильно? Некоторые думают, что они могут думать без слов. Вы никогда не пробовали думать без слов? Вы можете мысль без слов сформулировать? Если бы даже это было возможным, передать другим людям эту мысль без слов невозможно. Мы не можем передать мысль, если мы не выразили ее в человеческой форме, потому что человеческая форма — это та форма, в которой мысль можно от одного человека передать другому. А раз не в человеческой форме, то это и не знания. Не знания и не мысль. Хоть и кажется иногда, когда на вас преданно смотрит домашнее животное, что у него есть мысль, что ему надо дать поесть, это не мысль, а лишь желание и хотение. Или когда грозно на вас смотрит, значит, вы не дали ему поесть. Это понятно. Но это не выражено в понятии, поэтому это не мысль. Понять. Что такое понять? Вы хотите понять, я хочу понять смысл этого исторического события. Что значит понять? Выразить в понятиях, то есть выразить в такой форме, в которой я могу эту мысль любому человеку передать, сделать доступной для всех других людей, то есть во всеобщей форме.

Мысли прежде всего отлагаются и проявляются в языке. Во все, что человек понял, усвоил, сделал своим, проник язык. И вообще есть три формы постижения мира. Есть такая работа у Гегеля, которая называется «Феноменология духа», очень непонятная работа и я ее даже не рекомендую читать, в том смысле не рекомендую, потому что если уж читать Гегеля, то прежде всего надо прочитать самый главный и гениальный его труд — «Науку логики». Это единственное произведение, где в систематизированном виде изложена диалектика. Но прежде чем подойти к систематической разработке диалектики, Гегель изучал различные формы постижения мира и в «Феноменологии духа» сделал вывод о существовании трех форм постижения мира: религиозной, в образах и в понятиях.

Первая форма — постижение мира религиозное. Вот если возьмете Библию, разве там нет результатов познания? Там все расписано. Там расписано, на какой день что Бог создал. Правда, там есть кое-какие вопросы спорные. Сначала Бог говорит, что вы не должны вкушать от древа добра и зла, чтобы вы не были как мы, как Боги, то есть люди не должны знать, что добро и что зло. Бог так задумал сделать людей, чтобы они не знали, что добро, а что зло. Жили бы, как живут другие животные. А они взяли и нарушили эту заповедь — вкусили яблоко с древа добра и зла. А бог обещал им, что тогда они умрут, но обещания своего не сдержал. Если нарушите, тогда вы умрете, говорит Бог. Но немножечко тут обманул первых людей, потому что не умерли Адам и Ева. Бог заменил им наказание. Вместо смертной казни — принудительные работы, причем объявил, что страдать будут не только виновные, но и их дети, дети их детей и все их потомки. Библию как источник исторических познаний все уважают, но ни в одном законодательстве мира не прописано, чтобы дети отвечали за родителей. Родители — другое дело, они отвечают за воспитание детей. Но вот отвечать за родителей и прародителей, — это только в Библии, хотя нет-нет, да и проявится у враждующих кланов варварский обычай вырезать потомков своих врагов. Религия является фантастическим отражением бытия людей, но это фантазии догматические. Если ты поверил в бога, но не поверил в какие-то догматы, то берегись — объявят еретиком. Что такое догмат? То, что истиной объявляется без доказательств. А вот кто будет против, тот еретик. Вы — против, значит, вы — еретик. Сейчас, конечно, не средние века, в средние века вас бы, конечно же, сожгли или меня сожгли за то, что я сейчас сказал, то есть кто-то должен сгореть, а другие должны рукоплескать. Но это форма постижения мира или нет? Посмотрите, как мы похожи на бога, недаром некоторых людей объявляют не просто подобными, а преподобными богу. Это что такое? Мы же знаем, что такое подобие треугольников. А есть преподобный Михаил. А что такое преподобный? Очень похожий. На кого? На Бога. А можно считать и наоборот, что Бог очень на нас похож. И Боги, и ангелы, они все похожи на людей. Я как-то расспрашивал одного священника, с которым ехал в поезде, откуда дьявол взялся? Все Бог создал хорошее, светлое, и вдруг появился дьявол. Бог все создал? Бог. Откуда дьявол? Священник был такой очень начитанный. Это, говорит, падший ангел. Но я все равно стал допытываться, отчего же Бог создал таких ангелов, что они падшими становятся? Он же все создавал хорошо. А священник мне отвечает: у вас ваша логика, а у Бога богова логика. На этом наша дискуссия и закончилась, потому что он покинул поле человеческой логики, и тут уж дальше спорить бессмысленно. Короче говоря, то святое семейство, которое изображается якобы присутствующим на небе, выражает нашу земную жизнь, и поэтому религия во многом содержит то, что называется постижением нашего мира. Вот, например, пришел Христос и выступил как революционер. Вот вы говорите, что в субботу не работаете, а если осел ваш в субботу упал в колодец, вы что, не вытащите осла? Или в Ветхом завете написано, что надо все время мыть руки перед едой, сейчас тоже пишут, это всё из Ветхого завета идет. А Христос говорит, что если один раз не помыть руки, что будет? Что случится? И действительно, вот если вы все время моете, моете, один раз не помоете, а вы привыкли, что у вас мало микробов, а у вас сразу будет в два раза больше микробов, то, может, и умрете сразу же. Поэтому, конечно, надо руки мыть, но не так уж усердствовать, чтобы вообще не было ни одного микроба. Ни одного микроба нет на американских окорочках, потому что кормят кур пенициллином. Обязательно добавляют на больших птицефабриках, чтобы не было массового падежа птицы. Представляете, сколько нужно положить пенициллина, чтобы не было ни одного микроба? Микроб даже не ест эти окорочка, а мы едим.

Вторая форма постижения мира — это постижение его в образах. Это художественное постижение. Вот вы пришли на выставку, посмотрели на эту картину, и вас потрясло. Потрясающая картина. У меня, говорит, нет слов, действительно нет слов, да они и не нужны для передачи образов от художника к зрителю или слушателю, если это не касается художественной литературы, драматургии или оперы. Потому что даже если у тех, кто разглядывает картину или слушает музыку, слова будут, то у всех слова будут разные. У одного — одно чувство вызвало, у другого — другое чувство вызвало. Но на картине все-таки что-то конкретное изображено. А если вы пойдете в филармонию и будете слушать даже программную музыку, то, как бы вы ни старались вникнуть в тот образ, который непосредственно имел в виду композитор, но композитор одно имел в виду, а у вас это светлое и хорошее вызывает другие ассоциации. И так я просветлился, пришел домой, что и первую страницу написал. Что дает постижение мира в образах? Передачу чувств без слов. Правильно? Без понятий. Какие нужны понятия? Правда, иногда пишут о философии в музыке, но это никакая не философия. Не надо приписывать музыкантам философию, равно как и философам музыкальность. Это все равно, что я сейчас стал бы вам играть, но я играл только на горне, когда был в пионерском лагере горнистом, больше ни на чем. Горн считается музыкальным инструментом, могу сыграть два произведения неизвестных авторов «Бери ложку, бери хлеб» и «Спать, спать по палатам». Но я, с вашего позволения, не буду этим заниматься.

Третья, высшая форма постижения мира — постижение его в понятиях. А понятия до нас с вами существовали или нет? Мы пришли раньше понятий в этот мир или понятия человеческие уже были? Мы пришли в тот мир, где уже были понятия. Понятия — это, конечно, по форме нечто субъективное, то есть это плоды деятельности людей. Но эти плоды деятельности людей, содержащиеся в общественном сознании, исторически присутствовали до нас с вами. И мы, хотя нам хочется считать, что мы владеем этими самыми понятиями, скорее не мы владеем понятиями, а понятия владеют нами. В том смысле, что они были до нас, и мы уйдем из этого мира, а понятия останутся. Поэтому к понятиям надо относиться с большим почтением. И вот эти понятия образуют некое зеркало, некую картину мира. То есть, если мы возьмем понятия и связи этих понятий, то вот эти понятия в своей связи образуют самую общую картину мира. Но, естественно, в понятии не отражаются всякие мелочи, всякие случайности.

Возьмем, например, понятие дерева. Зеленое дерево, красное дерево, сосна, рябина — все в это понятие входит. Дерево — обобщение очень высокого порядка. А что такое обобщение высокого порядка? Это закон, который определяется в диалектике как спокойное в явлении. Закон есть спокойное в явлении. Вот спокойное во всех деревьях — это дерево. И дуб — дерево, и сосна — дерево, и осина — дерево, и яблоня — дерево, и груша — дерево, все это деревья. То есть это высочайшее обобщение. И вот если мы установим связь между этими высочайшими обобщениями, у нас будет картина мира, то есть отражение объективной действительности, причем отражение в самом главном и основном. Вот посмотрите, вы едете на маршрутке, водитель же не поворачивает головы, чтобы посмотреть, что там сзади, а он смотрит в зеркало. Аналогично этому, если мы хотим через мышление, через логику изучать всеобщее, всеобщие законы природы, общества и мышления, но через мышление, то мы можем смотреть вот в это зеркало, то есть наверх, на общественное сознание, точнее на понятия и взаимосвязи и взаимопереходы между ними. Хотя все другие науки, кроме логики и математики, смотрят вниз, на природу и общество. Это история, география, биология, физика, химия и т. п.

Лишь одна математика никуда не смотрит, делает вид, что никакого отношения к этому миру не имеет, но потом выясняется, что математика коренится в этом мире и без ее формул корабли не плавают, самолеты не летают, но она изображает, что, дескать, ее это не касается. И все результаты, которые имеет математика, достигнуты за счет использования разработанной Аристотелем формальной логики. Если мы примем, что А может быть или А, или не А — это будет формальная логика, а если мы скажем, что А в одно и то же время и А, и не А — это будет диалектическая логика. То есть мы снимаем одну предпосылку и ставим другую.

Можно провести аналогию с существованием двух геометрий. Что гласит одна из аксиом евклидовой геометрии? Что через одну точку можно провести только одну прямую, не пересекающуюся с данной. А если утверждается другое, что через одну точку можно провести сколько угодно прямых, не пересекающихся с данной, это будет геометрия Лобачевского. А история была такова. Венгр Бойяи, Гаусс и Лобачевский задумались над тем, что две тысячи лет люди пытались и не смогли доказать ни того, что утверждение о множестве прямых, не пересекающихся с данной, неверно, ни того, что это верно. Почему это неполучается? И вот некоторым ученым стала приходить мысль, что ни первого, ни второго нельзя доказать и что, видимо, надо просто взять другую аксиому и поставить на место прежней. И вот Гаусс испугался, что если он такое опубликует, то его отвергнет весь научный мир и не опубликовал, поэтому говорят, что он до этого дошел, но поскольку это не выражено в понятиях, то не он открыватель и не первооткрыватель. Это просто миф. А вот венгр Бойяи тоже очень боялся, если он это скажет, но поскольку дело уже было не в средние века, наверное, не сожгут, но могут лишь подвергнуть остракизму, решил свои мысли опубликовать в качестве приложения к книге своего отца. Когда же книга была опубликована, он узнал, что задолго до этого опубликован большой труд русского математика Лобачевского, в котором систематически разработана новая геометрия. Поэтому первооткрывателем другой геометрии является Николай Иванович Лобачевский. Его именем назван Нижегородский государственный университет. И так же, как существуют две геометрии, Евклида и Лобачевского, существуют две логики — формальная логика Аристотеля и диалектическая логика Гегеля.

Таким образом, вопрос о понятиях, об исследовании понятий, об овладении не только формальной, но и диалектической логикой, очень сложный вопрос, но его решение облегчает жизнь, потому что в понятиях уже все отточено, все ненужное отброшено человечеством, нам они многое дают уже готовым, берите только связи и взаимопереходы понятий, и вы получите всеобщие законы природы и общества. Но понятно, что надо будет не отдельные определения брать, а связь понятий одного с другим, прослеживать, как одно связано с другим. В связях и логических переходах понятий, в том числе в противоположные им, состоит весь смысл диалектики как всестороннего учения о единстве и борьбе противоположностей. И нет никакого другого произведения для систематического изучения диалектики как таковой, кроме произведения Гегеля «Наука логики». При этом есть сколько угодно написанных про диалектику книг, но есть только одно систематическое изложение диалектики — в «Науке логики» Гегеля. Формально говоря, у Гегеля еще два изложения есть. Есть «Философская пропедевтика» в «Работах разных лет», там все для детей рассказано правильно, но ничего не доказывается. Есть, по сути дела, учебник для вузов — так называемая малая «Логика», в «Энциклопедии философских наук», изданная, когда Гегель был уже профессором. В малой «Логике» в связи с ее размером некоторые связи и переходы только намечены, но не раскрыты или раскрыты неполно, и изучать по ней диалектику труднее, чем по большой Логике, как еще называют «Науку логики». Ведь главное в диалектике — движение и переходы понятий.

Большую Логику Гегель написал, когда был директором Нюрнбергской гимназии. В ней три книги. «Учение о бытии» и «Учение о сущности» образуют объективную логику, «Учение о понятии» выступает как субъективная логика.

Следить за тем, как одно переходит в другое и брать в единстве противоположности, конечно, трудно. По поводу гегелевских диалектических триад даже анекдот есть. Приехал в деревню философ, вроде меня. Его дед встречает и спрашивает, ты кто такой? — Я философ. А чем занимаешься? — Диалектикой. Что такое диалектика? — Ну, дед, что ты спрашиваешь? Нет, говорит дед, мы люди образованные, в школе занимались, книги читаем, телевизор смотрим, радио слушаем, а ты как образованный человек должен нам объяснить. Ты зачем образование получал? — Ну ладно, говорит философ, объясню. Вот баня есть у вас в деревне? Есть, и мужское, и женское отделения. — Хорошо. Вот идем мы с тобой в баню, ты грязный, я чистый. Кому надо мыться? Дед говорит: «Ну, ясно, я грязный, мне надо мыться». — Нет, дед. Я чистый, мне чистоту поддерживать надо, а ты все равно грязный, чего тебе мыться? Понял дед? Дед говорит: «Сильная у вас диалектика. Понял, чего тут не понять». — Так вот это — тезис, запомни, дед. Но это, дед, не все, идем мы с тобой второй раз в баню, ты — грязный, я — чистый. Кому мыться? «Да понял я вашу диалектику, — говорит дед, — Ты чистый, тебе чистоту поддерживать надо, тебе надо мыться, а мне чего мыться, я грязный». — Нет, дед, что ты мелешь? Посмотри на себя, ты же грязный. Тебе надо мыться, а мнето чего мыться, я чистый. Понял дед? «Понял». — Вот это, дед, антитезис. Но это не все, дед. Третий раз мы идем с тобой в баню. Ты грязный, я чистый. Кому мыться? Дед говорит: «Ничего не понимаю». Вот, дед, это и есть диалектика — синтезис. Это прогресс в движении к диалектике, если необходимость про одно и то же высказать противоположные утверждения, отражена даже в анекдоте.

Диалектика требует, чтобы об одном и том же предмете одновременно были высказаны противоположные утверждения, но высказывать их приходится последовательно одно за другим, и тут уж ничего сделать невозможно, поскольку такова сама форма языка и форма изложения. Вы можете всякую книгу и то, что у вас написано в тетради, выложить в одну строчку. При написании всё, что вы можете, — это распределять, планировать и излагать одно за другим. И вам приходится сначала это сказать, а потом противоположное сказать. Хотя, может, вы и хотите думать, что здесь и то, и другое, но это одновременно выразить не получается. Поэтому логика различает тезис, антитезис и синтезис, философия различает правильность, достоверность и истинность. Вот вы правильно сказали, чем занимается наука. Так вы в науке истины будете добиваться или ограничитесь правильностью? Есть понятие правильности. Если суждение правильное, значит и правильность. Но если два противоположных суждения должны быть, чтобы раскрыть противоречие, то правильны два прямо противоположные суждения.

Все противоречиво. Или есть что-нибудь непротиворечивое? Тут есть какие-нибудь хорошие люди, у которых нет недостатков? Поднимите руки, у кого нет недостатков. Столько людей с недостатками. Ужас. По этому поводу тоже есть притча. Христос идет и видит: собрались евреи и побивают каменьями грешницу. А он к ним подходит и говорит: «Кто без греха, тот пусть бросит в нее камень». Никто не бросает. Никто не бросил никаких камней, никто руку не поднял. Вдруг слева летит камень. Христос поворачивается и говорит: «Мамочка, ну сколько раз я просил, когда я работаю, не надо мне мешать».

Запомним, что правильность может быть отнесена к каждому суждению из двух противоположных. Нередко берут исторический период и начинают выяснять, какие там были негативные процессы. Это будет правильно? Правильно. Давайте будем записывать, что в этом периоде было негативного. Дескать, было такое? Было. Давайте запишем. Так можно представить в негативном свете какой угодно период. Возьмем, например, петровский. Можно расписать, как виселицы плыли по Волге, сколько народу полегло при строительстве Петербурга. Славный город, давайте будем сохранять, как памятник погибшим при его строительстве крестьянам. А можно другую правильность написать, что Петербург — это великолепное творение, город мечты, красивейший. Сравниться с ним может только Париж и так далее. Но это все правильности. А если проверить факты и подтвердить документами, это уже будут не просто правильности, а достоверности. А истина-то какова? Можно ли выразить противоречивую жизнь одним утверждением, не приняв во внимание противоположное ему? Нет, никак нельзя. Поэтому то, что выражается одним утверждением, это лишь правильность как синоним односторонности. С одной стороны, были такие вещи. Были такие вещи. А противоположные были? И противоположные были. А если отсюда два факта возьму, оттуда три противоположных, это было? Было. Правильно? Тоже правильно. А отсюда четыре позитивных факта, оттуда семь негативных, тоже было, и так далее. Тогда через эту правильность пойдет произвол. И тут не поможет такая категория, как достоверность. Давайте проверять. Вот вы руку поднимали? Сейчас проверим, есть у вас недостаток или нет. Комиссию создадим, начнем вас разбирать за этот недостаток. И выяснится, что еще, наверное, у вас есть недостатки, не один. Более того, поскольку комиссия будет квалифицированная, она установит, что этот недостаток у вас в действии проявлялся. Ведь если он не проявлялся, то это не недостаток. Если мой какой-то недостаток никогда не проявляется, разве это недостаток? Недостаток всегда проявляется в действии. В каком действии в обществе проявляется недостаток? В антиобщественном. Так вы антиобщественной деятельностью занимаетесь? Так, что будем с ним делать? Если у нас общество советское, то антиобщественная — это антисоветская деятельность, если коммунистическое — антикоммунистическая. Сейчас, говорят, передовое общество, а он против передового идет. Как с ним быть? Все правильно, но что же вы акцент сделали только на негативе? Пусть он расскажет, что он хорошего сделал. Ну, давайте. Последнее слово дано. Вот мы его слушаем вполуха уже, а он нам начинает рассказывать, что это сделал, то сделал. Такого не было? Не бывает? Бывает. Поэтому правильности недостаточно. Недостаточно и того, что связано с проверкой правильности, то есть достоверности. Достоверное сведение также односторонне. Нам в истории нужны не только правильности и достоверности, без которых нам никуда. Но нам нужна и истина. А истина — это отображение всего противоречия в целом. Человек противоречив, общество противоречиво, класс противоречив, государство противоречиво.

А что непротиворечиво? Кто знает что-нибудь непротиворечивое? Берем ту же самую математику, которую брали как пример непротиворечивого. И пишем: 5 равно 5. Вот посмотрите внимательно на это выражение. Разве эти пятерки равны? Ну, во-первых, одна пятерка слева, другая справа. А если мы координаты точные обозначим в пространстве сейчас? Они будут разными. А разве можно напечатать или нарисовать абсолютно точно? Что значит абсолютно точно? Все молекулы пересчитать и поставить на место. Бывает такое? А молекулы движутся все время. Молекулы мела разве не движутся сейчас? Температура есть у них определенная. Вот этой температуре и соответствует определенная скорость движения молекул мела на доске.

Короче говоря, с правильностью мы далеко не уйдем. Правильность хорошо, достоверность хорошо, но нам нужна истина. Истинную картину дает выраженное в понятиях действительное противоречие.

В качестве примера берем хорошего человека. Выясняется, что человек, хороший человек, он, конечно, с недостатками, но эти недостатки не являются определяющими. А определяющими являются положительные качества, которые, кстати, проявляются в действии. У отрицательного человека, наоборот, отрицательные качества являются определяющими, хотя положительные тоже есть. И мы должны всегда оценить: этот человек положительный или отрицательный? Он хороший человек или подлец? У подлецов есть хорошие качества? Есть. Если проверим и убедимся, то это будет достоверно. Давайте заострим на этом внимание. И вот эти качества в силу единства всех качеств человека, в силу неразрывности, соединенности позволяют подлецу втираться в доверие. Он так хорошо говорил, так много обещал, что я поверила ему и пошла за ним, но к чему и куда он меня привел?

Как принцип противоречивости целого применять в исторических исследованиях, покажем на примере вопроса о кулачестве в дореволюционной и послереволюционной России. В отношении численности кулаков в дореволюционной России и в послереволюционной к 1928 году — примерно одинаковая численность была. Мы с вами знаем, что большевики, идя навстречу крестьянству, взяли и реализовали левоэсеровскую программу. Разделили всю землю по едокам, разъясняя при этом, что равенства это не даст, и вскоре снова появятся кулаки и бедняки. И это повторилось потом при Чубайсе, когда все разделили, выдав всем по ваучеру, а потом через некоторое время обнаружилось, что у одних — заводы, а у других — 25 рублей. Но вернемся в Россию 1928 года. К 1928 году опять образовались кулаки, бедняки и середняки. Так вот, кто-нибудь здесь может сказать, кто такой кулак? Зажиточные крестьяне, говорите, у которых работают по найму. Понятно. Я зажиточный крестьянин, попросил вас весной немножечко помочь, вскопать огород, заплатил. А вас попросил помочь собрать мне урожай, расплатился яблоками. А вы меня раз — и в Сибирь. Список написали кулаков, указав, что у меня весной и осенью двое работали по найму. Все, как вы сказали, вы вот, как бы, у нас образованный человек, идеолог, убедили вы двадцатипятитысячников и бедняков убедили, и меня — в эшелон и в Сибирь, потому что вы дали такое определение кулака. А кто, скажите пожалуйста, уважаемые, кто никого никогда не нанимает в деревне, кроме батраков? Они точно никого не нанимают. Кто еще не нанимает? Весной я вас нанял помочь мне вскопать, осенью вы меня наняли помочь убрать урожай. И вот оказывается, что благодаря некоторым знатокам определений мы с вами вместе поедем в Сибирь. Может дело в количестве лошадей? А не может быть так, что я больше работал, чем вы, а вы больше сидели на печи и теперь у меня две лошади, а у вас одна. И меня за это представители родной Советской власти отправят в Сибирь? Где логика? Я кулак или нет? Вы сначала докажите, что я кулак, вы в Сибирь-то меня отправили, не разобравшись в понятии кулака. А ведь это понятие очень четкое. Кулак — это сельский буржуа. А буржуа — это человек, который не просто иногда кого-то нанимает, а тот человек, для которого основным источником дохода, не побочным, не второстепенным, а основным источником дохода является присвоение чужого неоплаченного труда через найм работников, через покупку рабочей силы и использование ее в процессе производства.

Давайте разберем пример. Если в моей семье восемь здоровых парней, которые являются моими детьми, жена работает, дочки работают и другие родственники, и мы получаем 60% дохода от своего труда, а 40% от того, что мы вас наняли и вы тоже на нас работаете, я кулак или нет? Нет, потому что присвоение чужого труда не является основным источником дохода. А потом дети ушли в армию, дочки поехали учиться, и у меня стал основным источником дохода чужой неоплаченный труд. 70% дохода я получаю от найма работников и использования труда этих нанятых работников, от покупки рабочей силы и использования ее, а лишь 30% дохода я получаю от своего труда и труда членов своей семьи. Кто я? В этом случае я кулак. Действительно кулацких хозяйств у нас было сравнительно немного, 6%. А людей, которые не знают, что такое кулак по своему понятию, было и раньше много и сейчас большинство. И вот люди, не разбирающиеся в понятиях, могут учинять произвол.

Но это я спрашивал, кто такой кулак, сельский буржуа. А, кроме буржуа, есть понятие мелкого буржуа. И мелкий буржуа — это не маленький буржуй. Мелкий буржуа — это отдельная категория, это мелкий хозяйчик, у которого есть свои средства производства и он работает на рынок. Мелкий хозяйчик, работающий на рынок, — вот краткое определение мелкого буржуа. Если я не на рынок работаю, а произведенные мною огурцы ем сам, я хоть и мелкий производитель, но не мелкий буржуа, я патриархальный работник, как в первобытное время работаю. А если я произведенные мною продукты на рынок выношу, как Чубайс цветочки выносил? Для Чубайса смысл цветов в чем был? Что ему нравятся цветы или нравятся цветы тем, кому он продает? А ему нравятся деньги, которые он получит за эти цветы. Что является идеалом мелкого буржуа? Из мелкого хозяина стать настоящим хозяином, то есть нанять работников побольше и стать капиталистом, буржуа. Но это из сотни удается не более, чем десятку, остальные превращаются в рабочих.

Лидеры мелкобуржуазных партий постоянно призывают поддерживать мелкий бизнес, то есть, значит, мелких буржуа. А чего их поддерживать? Сейчас нужны нововведения, нанотехнологии, а у ларькобизнеса даже туалета нет в ларьке — ведро. Там, где ведро, там будет нано? Рынок в буржуазном обществе разлагает класс мелкой буржуазии на рабочих и буржуазию. И надо отсталость, характерную для мелкого производства, поддерживать? Вообще-то капитализм в чистом виде предполагает только два класса — рабочий класс и буржуазию. Мелкобуржуазное производство в государственномонополистическом капитализме возможно потому, что монополии ради сверхприбылей настолько вздувают цены, что прибыльным может быть даже отсталое полуручное производство. Можно считать, что монополии его поддерживают, а заодно и эксплуатируют мелких буржуа, скупая их товары по дешевке. То есть при монопольных ценах даже мелкие буржуа могут существовать из-за таких высоких цен. Тем более, что под видом добротного товара стремятся всунуть покупателю все, Дать вместо мяса соевый белок, вместо сливочного масла — спред из воды и растительного масла, загустевший благодаря эмульгаторам и т. п.

Почему нам очень важно изучать понятия и их связь? Потому что если мы изучаем понятия и их связь, то мы начинаем овладевать истиной. А истина всегда противоречива. Когда говорят, что истина конкретна, некоторые думают, что истина — это подробности, если я долго что-то подробно рассказываю, то это истина. Истина как соответствие понятия объекту — противоречива, как противоречив объект. Например, если я односторонне говорю, что вот студенты такие хорошие, так много знают, то это правильно. Я вам ничего больше не говорю, а вы улыбаетесь. Или я приду и скажу, что это за студенты, я им объяснял, объяснял, не понимают. То есть мы должны уйти от односторонности, но не уйти от цельности. Потому что если я буду говорить: с одной стороны, это хороший человек, с другой стороны, он подлец, то это разве будет истинное выражение? Надо брать противоречие в целом, то есть определить, что есть целое, а в нем обнаружить противоречие. В нашем примере либо он хороший человек с недостатками, либо он подлец, у которого есть хорошие качества, которые позволяют ему втираться в доверие к хорошим людям. Но если отрицание целого станет целым, то целое станет лишь его внутренним отрицанием, и хороший человек может стать подлецом. Если мы с вами будем брать целое, то надо избавиться от представления, что противоречие это нечто троякое: одна сторона, потом переход, как в Петербурге переход со станции «Невский проспект» на станцию «Гостиный двор», и вторая. На самом деле противоречие надо брать так, что одна сторона образует целое, а другая составляет лишь момент этого целого. А имеющийся в целом внутренний противоположный момент делает это целое тоже моментом.

Категория моментов — очень важная для нас. Моменты — это противоположные движения в одном движении. Момент — это не часть, не кусок, не элемент. Моменты — это противоположные движения в одном движении. А что распространено в науке? Части, куски, элементы. Энгельс говорил, что части — лишь у трупа. Частями медики занимаются в анатомическом театре. Там медики что делают? Очень важное дело делают. Режут, чтобы научиться потом оперировать живых. Резать трупы необходимо, чтобы живое изучать. Но необходимое условие не надо путать с достаточным. Представление целого в виде частей — это необходимое условие, но не достаточное. Недостаточно знать, у кого какие кости и из каких органов состоит человек, надо еще брать человека в органической целостности и в движении. С точки зрения диалектики, например, непонятно, что значит рука, одна. Если она не отсечена. Разве в руке не проходят кровеносные сосуды, разве из сердца в руку не течет артериальная кровь и одновременно не возвращается обратно венозная кровь к сердцу? А разве не соединяют руку с мозгом нервы, которые никак только к руке не отнесешь. А если мы хотим изучать социальные организмы, мы тем более не можем брать их только как механический агрегат, как внешнее соединение частей.

В диалектике речь идет о моментах, о противоположных движениях в одном движении. Эта категория необходима для того, чтобы диалектически изображать в понятиях изменяющиеся и развивающиеся исторические явления. В диалектическом подходе к историческому материалу — суть философии истории. Предмет философии истории — это такие всеобщие законы природы, общества и мышления, которые проявляют себя в истории. Раз они всеобщие, они во всем себя проявляют, значит, и в истории. Давайте будем изучать такие всеобщие законы, которые проявляют себя и в истории. Но изучать мы их будет через законы мышления. Это можно потому, что эти законы — всеобщие и суть также и законы не только мышления. Раз они всеобщие законы, то они во всем, а значит, и в истории. Таков метод, подход, который мы применяем.