ЛЕКЦИИ ПО ФИЛОСОФИИ ИСТОРИИ

4. НАЛИЧНОЕ БЫТИЕ И ИЗМЕНЯЮЩЕЕСЯ НЕЧТО В ИСТОРИИ

Мы выяснили, что становление есть единство возникновения и прехождения, причем осталось теперь, чтобы не забыть то, с чего мы начали, и не забыть те категории, которые мы уже использовали, выяснить, где здесь бытие, а где здесь ничто, и мы это тоже с вами выясняли. Где здесь бытие в становлении, которое есть единство становления и прехождения? Есть бытие или оно куда-то делось, исчезло? Есть. Что здесь бытие? Бытие, переходящее в ничто, то есть прехождение, есть бытие в становлении. То есть в становлении нет спокойного бытия, а есть лишь бытие, переходящее в ничто. А ничто где в становлении? В становлении есть ничто, переходящее в бытие? Это возникновение. То есть возникновение это есть ничто в становлении. Таким образом, мы узнали в этих изменяющихся, движущихся категориях ранее рассмотренные категории бытия и ничто. Но если раньше они выступали как самостоятельные, отделенные друг от друга, то теперь есть лишь бытие, переходящее в ничто, то есть прехождение, и ничто, переходящее в бытие, то есть возникновение.

Далее идет очень трудный переход логический, формально логический переход. Силлогизм. Что мы получили? Что разность бытия и ничто в становлении исчезает. В каком смысле? Не в смысле разности математической, вроде того, чтобы от пяти отнять три, нет, в том простом смысле, что бытие и ничто — разные. Разность в том смысле, что они разные. Разные были изначально бытие и ничто, даже казались противоположными, потом все попытки найти, а в чем же они разные, чем они отличаются друг от друга, ни к чему не привели. Берем чистое бытие, и выясняется, что оно то же самое, что и чистое ничто, берем чистое ничто, и выясняется, что оно имеет те же самые определения или, другими словами, такое же полное отсутствие всяких определений. Поэтому, чтό мы получили в результате внимательного рассмотрения становления? Мы выяснили, что разность бытия и ничто в становлении исчезает. Это первое положение. Второе положение: мы помним, что становление только и есть благодаря этой разности. Если бы не было этой разности, если бы они не были разными, то какое же могло бы быть становление, какой же мог быть переход одного в другое, не было бы этого. И надо сделать вывод из этих двух предложений, а именно поскольку разность бытия и ничто в становлении исчезает, а становление только и есть благодаря этой разности, то про становление нужно сделать вывод, что оно тоже исчезает. И если бы мы стояли на формально логической точке зрения, то, выяснив, что становление исчезает, нам осталось бы на этом все закончить. Все, с чего мы начинали, исчезло, и вообще весь наш труд непосильный по изучению чистого бытия и чистого ничто пропал даром. Но с точки зрения диалектики то, что есть, не может бесследно исчезнуть. То есть все то, во что оно превращается, содержит в себе то, из чего это новое получилось. И все же давайте мы формально логически ответим на вопрос, а что есть исчезание становления, что есть отрицание становления?

Становление — это беспокойное единство бытия и ничто. Одно переходит в другое, другое переходит в первое. А что является отрицанием беспокойного единства? Спокойная простота. Вот что у нас получилось. Получилось, что становление стало спокойной простотой. То есть мы имеем что-то простое и спокойное. Ну, раз мы это имеем, это спокойное и простое, то это бытие. Какое бытие, не чистое же? Это бытие, которое является результатом движения становления или самодвижения становления. Заодно мы сразу с вами можем определить и запомнить, что такое снятие, получив это знание в качестве бесплатного приложения. Если имеет место отрицание, и в нем что-то удерживается, то это отрицание с удержанием или удержание с отрицанием называется снятием. Вы наверняка слышали про такую категорию. Снятие применимо и к случаю, когда кто-то обругал когото, потом извинился. Эта ругань пропала, что ли? Вот я скажу, эх вы, студенты, ничего не знаете, ничего не учили, а потом извинюсь и скажу, что вы все знаете, все учили. Куда пропало первое утверждение? Никуда не пропало, оно уже есть, но оно снято. То есть оно отрицается, оно отвергается и в то же время в этом отрицании сохраняется. То есть отрицание, если оно есть, никогда не уничтожает то, что перед этим было. В формальной логике уничтожает, в диалектической логике — нет, конечно. То есть в диалектической логике каждая следующая категория — это что такое? Спросите меня про какуюнибудь категорию, и я начну рассказывать про нее так: возьмем чистое бытие… и далее протяну всю цепочку категорий до той категории, про которую вы спросили, и вся эта цепочка входит в содержание рассматриваемой категории. Но точно так же, что такое история России? Сначала возьмем первобытных обезьян и начнем дальше рассказывать, как мы добрались до новейшей истории России. В принципе так? Да и в каждом из нас заключена вся человеческая история, каждый человек бесконечен, каждый, кто здесь присутствует. Каждый содержит в себе всю человеческую историю и не только, поскольку он каждый отдельный, особый человек с особой историей. Поэтому, кроме человеческой истории, он содержит в себе свою индивидуальную историю, которая уникальна и неповторима. Если он не содержит человеческой истории, а содержит только некую изолированную от общества свою, он вообще не человек. Потому что человек только в том случае становится человеком, если он воспитывался в человеческом обществе, а если он Маугли, то он, несмотря на принадлежность к биологическому виду человеческому, человеком не становится.

Итак, то спокойное и простое, что является результатом снятия становления, — это некое бытие. Какое? Придумать сходу невозможно, названия берутся из истории философии, и они есть в «Науке логики» Гегеля. То, что есть как результат снятия становления и есть налицо, называется наличным бытием.

Значит, сколько мы уже знаем категорий? Чистое бытие, чистое ничто, становление, в становлении — возникновение и прехождение, которые не суть какие-то новенькие, а просто те же самые бытие и ничто, но взятые как текучие. Возникновение — это ничто, переходящее в бытие. Прехождение — это бытие, переходящее в ничто. Наличное бытие — это результат снятия становления. Это выражено тем силлогизмом, который мы с вами реализовали. Разность бытия и ничто в становлении исчезает, потому что бытие стремится к ничто, стремится превратиться в ничто, а ничто стремится превратиться в бытие, то есть они друг в друга превращаются, и так как разность исчезает, то исчезает и становление. А результат снятия этого беспокойного единства есть что-то спокойное и простое, и вот это спокойное и простое бытие называется наличным бытием.

Если вы откроете «Науку логики», том первый, — «Учение о бытии», то увидите, что это еще самое начало, и я могу только оказать помощь в изучении этих логических переходов подробным растолкованием этого движения понятий с учетом того, что самостоятельно изучать «Науку логики» Гегеля очень трудно из-за непривычности. Не из-за того, что у нас головы не хватает или знаний не хватает, может даже у нас чрезмерные знания есть. А дело в том, что мы привыкли к формальной логике, в которой есть только или А или не А, а здесь, в диалектической логике, и А и не А одновременно.

И вот мы получили спокойное и простое. Оно есть — значит, оно бытие. И мы уже знаем, что если мы получили вот это наличное бытие, то это не истинное бытие. Где вторая сторона? Ее не видно. Ее нет налицо. Но если чего-то нет налицо, это еще не значит, что его вовсе нет. К примеру, если не видно внутренних органов, а их обычно и не видно, поэтому их и называют внутренним, то это не значит, что их нет. Мы с вами как диалектики не поверим, что есть только одна сторона. Где вторая? Сейчас будем искать. А как искать? Чтобы продвинуться вперед, надо быть историками. Что мы знаем про наличное бытие? Только то, что оно вышло из становления. То есть, чтобы пойти вперед, надо оглянуться назад. Это чисто историческая операция. Это классический вариант, когда мы демонстрируем, что для того, чтобы продвинуться вперед, к чему бы это ни относилось, надо оглянуться назад, то есть побывать историком. Если человек этого не сделает, то он вперед не пройдет. Не случайно есть такое изречение, что тот, кто не знает своей истории, тот всю жизнь остается младенцем. Собственно говоря, у нас и выхода-то другого нет. Ведь что мы знаем про наличное бытие? Пока только то, что оно есть результат снятия становления.

Такой исторический подход вообще характерен для диалектической логики, которая предметом своим имеет мысль, которая, в свою очередь, отражает действительное движение и в природе, и в обществе, хотя в логике мы непосредственно смотрим на мысль. Наличное бытие есть результат снятия становления, — значит, в содержании этой категории становление есть? В наличном бытии есть становление. Логично? Как и все наши предки в нас суть. Правильно? Что тут удивительного? Все, что было в истории, есть в нас, — в снятом виде, конечно. А в становлении есть не только бытие, которое налицо, но и ничто. Хотя налицо у нас только бытие. Ранее были такие свободные чистое бытие и чистое ничто, одно в другое переходило, а здесь простое и спокойное бытие, и налицо ничего больше нет. Но не потому, что нет ничто, а потому, что ничто в этом бытии, в нем. То есть оно скрыто от нас. Такой вид имеют почти все исторические события и факты. Становление в них есть, но, кроме случаев войн, революций и переходных периодов, оно скрыто, то есть налицо есть лишь бытие. Но это только налицо. А в нем есть становление, в котором есть ничто. Вот такое ничто, которое есть в бытии наличном, называется не ничто, а небытие, выступающее затем как определенность. Обратите внимание на особую тонкость в употреблении диалектических понятий — не ничто уже, а небытие. То есть оно имеет зависимый вид от бытия. Ничто есть ничто, оно самостоятельно, было бытие чистое, было ничто чистое, а в данном случае имеется небытие.

Что у нас получилось? У нас получилось, что наличное бытие содержит в себе ничто, которое называется небытием. К примеру, если один класс победил, а другой проиграл, то что, тот класс пропал что ли, который проиграл? Никуда не пропал, он есть. Теперь он, правда, подчиненный, а не господствующий, но он есть. Как что? Как бытие или как ничто? Он есть как небытие. Какого класса? Того, который теперь правящий. Скажем, победила буржуазная революция во Франции, куда делись феодалы? Феодалы как небытие стали готовиться к тому, чтобы вернуть себе власть. И что сделали? Вернули, но не навсегда. А когда они вернули, они стали чем? Бытием. А чем стали представители буржуазного класса? На время небытием, но они все равно вернули себе власть и опять стали наличным бытием. Интересной была бы работа, где было бы исследовано, сколько раз и как в различных странах происходила буржуазная революция как революция эпохи перехода от феодального строя к строю буржуазному. То же и в отношении социалистических революций. Недостаточно констатировать, что вот, дескать, был в этой стране социализм — и его не стало. Для неисториков временное движение вспять — это какая-то новость, а для историков, которые знают, что история идет зигзагами и содержит противоположные движения как вперед, так и назад, временная победа контрреволюции и реставрация предшествующего строя открытием не является.

Я брал исторические примеры небытия, но я могу взять совершенно обыденный пример. Вот вы на меня смотрите, а у меня галстук и потому сейчас вы смотрите на галстук. Галстук — это не я, это небытие мое. Так вот есть разница, на меня смотреть или на мой галстук? Есть разница, смотреть на историю или на какие-то эпизоды истории? Есть разница, смотреть на государство или на главу государства? Граждане государства — это государство? Нет. Некоторые говорят: государство — это мы. Это они слишком много о себе думают. Государство тут — наличное бытие, а мы, народ — другое, небытие в нем.

Теперь давайте посмотрим на небытие. Вот мы только что его получили, раскопали. То есть мы — как археологи, но только логические археологи. В наличном бытии нашли небытие, давайте на него посмотрим. Но люди думают, что если мы на него смотрим, мы только его и видим. Нет, мы теперь видим не только его. Мы видим небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия. Мы знаем, куда мы зашли, что и где мы раскапываем. Если Трою раскапываем, то все, что мы при этом нашли, найдено при раскопках Трои. То есть мы наличное бытие как целое не забываем, но мы смотрим сейчас не на наличное бытие, а на его небытие в нем.

Можно теперь записать такую формулу или такое определение, которое почти никто не знает, можете проверить, поймайте какихнибудь философов, студентов, можете аспирантов, доцентов, можете профессоров поймать и спросить: я тут немножечко забыл, а что такое определенность? Те, кто «Науку логики» не изучал, Вам не скажут, как правило. Так вот, небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия, называется определенностью наличного бытия. Про определение вы слышали, конечно же, в математике, в геометрии и в алгебре, а определенность — это редкость. К примеру, вот там молодой человек сидит в красном свитере, это его небытие, красный свитер — это же не он, не будем же мы его опускать до уровня свитера, он — это мыслящий разум исторический, а тут всего лишь свитер, но это его определенность. Можно сказать, если я еще ничего другого не знаю пока, поскольку экзамен еще не принимал, что вот товарищ сидит в красном свитере, очень внимательно слушает и записывает. Это его определенность, хотя определенность — это еще очень мало.

Приведу совсем не исторический пример. Вот вы сегодня чай сладкий пили, так сахар, который в сладком чае, — это чай или не чай? Не чай, то есть это небытие чая. Чай — это наличное бытие. А в нем есть небытие. А что именно? Три ложки — и размешал это небытие. Не чай в чае. Некоторые говорят: я не люблю сладкий чай. Они чувствуют, что это отрицание чая и говорят: это уже не чай. Вроде правильно, что это не чай. Но с точки зрения философии налицо чай или чай как наличное бытие, причем сахар есть его определенность. Точно так же, когда в чай какой-нибудь бергамот добавляют. Бергамот — точно не чай. Но чай может быть с бергамотом. Это опять же определенный чай. Сейчас вообще норовят во все что-нибудь другое добавить. Мясной фарш продают с растительной добавкой, соевым белком. Это фарш или не фарш? Вроде бы и фарш, но скорее как мед, в который добавили деготь. Такой мед — это мед? Мед. А если больше 50% дегтя, то это уже деготь медовый. В этом случае деготь — наличное бытие, а мед — небытие этого дегтя в дегте. И это уже не бочка меда с ложкой дегтя, а бочка дегтя с ложкой меда.

Почему зигзаги получаются в истории? Потому что всегда есть бытие и небытие. Вдруг где-то сила небытия, определенности, перевалила через определенный уровень, который характеризует силу бытия, и — р-р-раз — переворот исторический, государственный, революционный и т. д. То есть все было вроде бы спокойно и вдруг — р-рраз — революционная ситуация. Так в России в 1917 году в феврале все было вроде бы спокойно, и вдруг — буржуазная революция, после которой все вроде бы опять спокойно — все гуляют с красными бантиками. И вроде никто не против. А кто против был буржуазной революции? А вроде и никто.

Диалектическая логика учит, что как только что-нибудь отрицательное возьмешь, оно тут же превращается в свою противоположность — в бытие. Мы уже знаем, что если возьмешь ничто, оно превращается в бытие. С небытием такая же история — взяли мы небытие, это определенность, мы теперь уже на нее смотрим, мы ее исследуем, а раз мы на нее смотрим, она есть, а раз есть, то она уже не ничто и не небытие, а бытие. И если мы ее возьмем специально для рассмотрения изолированно, саму по себе, то такая определенность, которая берется сама по себе, изолированно, называется качеством.

Некоторые пишут в своих диссертациях и научных трудах, что мы де проводили качественный анализ, и думают, что они сказали что-то весьма глубокое. На самом деле, хотя мы с вами всего несколько шагов прошагали в диалектической логике, мы понимаем, что ограничиваться качественным анализом означает ограничиваться тем, чтобы не путать одно с другим, то есть на самом элементарном уровне проводить анализ. Хотя, конечно, очень важно по крайней мере бытие не перепутать с ничто и наличное бытие с небытием.

Недостаточно сказать, что есть одно качество, есть другое качество. Уж поскольку мы теперь взялись рассматривать качество, начинаем в него углубляться. То есть мы не просто берем факт из истории, а начинаем рассматривать качество этого факта. Что это такое, что его характеризует и так далее, и начинаем это качество рассматривать и отдельно, а когда качество рассматриваешь отдельно, то это бытие, но уже не просто бытие. Качество, взятое само по себе, оно, конечно, бытие, но оно уже не чистое бытие, а мы, кроме чистого бытия, знаем еще наличное бытие. Другого бытия мы пока не знаем. И это хорошо. Мы мало знаем, у нас не запутается мысль. Наличное бытие. А в наличном бытии есть небытие. И это обстоятельство, что в наличном бытии есть небытие, заставляет нас посчитать наше рассмотрение качества только как бытия недостаточным. Наличное бытие, содержащее в себе становление как единство бытия и небытия, служит масштабом для понимания односторонности этого рассмотрения качества как безразличного бытия. Надо, следовательно, это качество взять и как бытие в противоположность небытию, и как небытие в противоположность бытию. Вот тогда будет истинное рассмотрение. Это уже в соответствии с тем, что одностороннее рассмотрение не годится.

Как вы думаете, как называется качество, которое взято как бытие в противоположность небытию? Называется реальностью. Есть такая новость. В том смысле новость для нас, что мы эту реальность получили не оторванной от рассматриваемого движения, не так, чтобы ни с того, ни с сего, независимо от процесса, который идет в стране, выйти и сказать — такова реальность. Реальность — это бытие в противоположность какому-то небытию. А могло бы это не быть. К примеру, произошла страшная авария на Саяно-Шушенской ГЭС. Это реальность. Это установила комиссия. Да и без комиссии это понятно. А могло бы это не случиться? Могло бы, но случилось.

Давайте рассмотрим теперь качество как небытие в противоположность бытию. Качество, которое берется как небытие в противоположности бытию называется отрицанием.

Подводя итоги, скажем, что качество должно быть взято и как реальность, и как отрицание. Вот если человек хорошо соображает, – это его качество. Это можно выразить как реальность, сказав, что он умный, а можно сказать в форме отрицания, что он не дурак. Вы уж сами выбирайте, как про вас лучше сказать. То есть если вы просто скажете «умный», это вроде бы как-то недостаточно, но это реальность. А если сказать «не дурак», то это означает, что надо найти гдето дурака, привести его сюда и сказать про вас, что вы — не такой. Это отрицание. Причем это можно сделать с любым качеством. Можно сказать, что девушка красива, но можно выразиться и так, что она не дурна. И если этим владеть, то можно под видом похвалы человека принижать. Бунин про Маяковского писал: «Он сегодня выглядел вроде бы прилично». Сегодня выглядел прилично, а про остальные дни неизвестно. Да еще и вроде бы прилично. То есть так можно сказать в этих отрицаниях, что в форме похвалы получится явное принижение. Некоторые думают, что надо кричать на какого-либо противника, а зачем? Можно так сказать, что сразу станет ясно, каков он. И у вас такая счастливая возможность сейчас, поскольку вы пишете, вам никто не мешает писать дипломную работу, что хотите, то и пишете. И вот вы можете сказать, что нас учили здесь некоторое время вроде бы хорошо. Или как вы можете сказать про мои лекции? Вроде бы какой-то смысл в этих лекциях временами и был.

То есть человек, который этими диалектическими категориями владеет, любое качество может высказать и как реальность, и как отрицание. Если качество — высота, то можно его выразить как реальность — высокий, а можно как отрицание — не низкий. Так вот иногда нужно в одной форме сказать о данном качестве, а иногда — в другой. Пишут: «Наша экономика дала неплохие результаты в этом году». А хорошие дала? Вроде как про хорошие ничего не можем сказать, но неплохие дала.

Уже у нас сколько изученных категорий? Чистое бытие, чистое ничто, наличное бытие, небытие, определенность, качество как безразличная определенность, изолированная, взятая сама по себе, реальность, отрицание, и уже начинает пухнуть голова. Ну, ничего, сейчас это все свернется в одно, одновременно облегчится и восприятие.

Берем реальность. Реальность есть? Есть, значит, что она? Бытие. Раз есть, значит, бытие. Какое бытие, чистое? Наличное. А в наличном бытии есть и небытие, следовательно, в реальности есть отрицание. Берем отрицание. Отрицание есть, ну раз мы его берем, на него смотрим, значит, оно есть хотя бы в нашем рассмотрении. Раз оно есть, значит, оно бытие, то есть реальность. В реальности есть отрицание, а в отрицании есть реальность, реальность есть отрицание, и каждое из них есть наличное бытие. То есть их разность (то, что они разные) снимается. Нет реальности отдельно, нет отрицания, нет качества отдельно, потому что реальность и отрицание — это одно и то же качество, только взятое в виде реальности и отрицания. Нет определенности отдельно от наличного бытия, и нет наличного бытия отдельно от определенности, нет отдельно определенности и наличного бытия этой определенности, а есть лишь определенное наличное бытие. Вот и все, все свернулось в определенное наличное бытие. Различия сняты, мы о них не забыли, но они сняты. Есть лишь определенное наличное бытие.

Вот когда читаешь «Науку логики» Гегеля, замечаешь такие интересные фразы про качество: «Качество еще не отделилось от наличного бытия, правда оно никогда и не будет от него отделяться». Мысль пошла в одном направлении и потом ее обратно повернули. Потому что, действительно, разве можно изолировать от наличного бытия его качество? Конечно, нельзя. А рассмотреть разве можно сразу и одну мысль, и противоположную ей? В голове же только одна мысль может поместиться сейчас. Я не знаю, как у кого, у кого две головы — у того две мысли сразу могут быть. Вот слушать можно двоих, смотреть двумя глазами, а мысль одну приходится рассматривать, сначала одну, а потом уже противоположную. Да и вообще разве не заслуживают мысли, чтобы их, прежде чем рассмотреть вместе, сначала по одиночке рассматривали? Их уважать надо, эти мысли.

Итак, есть лишь определенное наличное бытие, но это длинно. И вот это определенное наличное бытие короче называется налично сущее или нечто. Налично сущее, выражая единство наличного бытия и определенности, отвечает сразу на два вопроса: «Что?» и «Какое?». Пользуясь этой категорией, мы можем рассматривать нечто историческое, например, государство, войну, события такого-то года в Турции и т. д., некое нечто, наличное бытие, но определенное. Не вообще историю как некое историческое бытие, а конкретное историческое, какое-то событие, событие определенное, когда речь идет не просто о наличном бытии. Потому что, когда мы говорим «наличное бытие», мы говорим: налицо оно спокойное, хотя там внутри огонь — становление. А когда мы говорим «определенное наличное бытие», тогда мы еще обычно говорим о событиях в определенной стране в определенное время. И это значит, что мы не просто имеемдело с наличным бытием, но с определенным наличным бытием, с нечто. И чтобы подчеркнуть, что здесь определенность и наличное бытие неразрывны, Гегель употребляет выражение налично сущее.

Понятие сущего вы можете встретить во многих местах и у многих людей, в том числе у Пушкина: «И назовет меня всяк сущий в нем язык». Язык — это народ в данном случае, всяк сущий в нем язык. Тем более, что нация определяется в том числе и через язык как общность людей, которая характеризуется общностью экономики, территории, языка и культуры. Сущее — это непосредственное, но не существующее и не имеющее место быть, а вот сущее. Когда говорят сущий, — это значит непосредственный. В данном случае непосредственно то, что имеется налицо. Бытие — это то, что есть, но не обязательно здесь, непосредственно перед нашим умственным взором. То есть оно есть, но не здесь, а вот то, что здесь и перед нами, — это сущее. Налично сущее на какой вопрос отвечает: на вопрос «Что?» или на вопрос «Какое?». И на один, и на другой, на оба вопроса. Есть и другие примеры подобных понятий. Возьмем слово «раненый». Это слово тоже отвечает одновременно и на вопрос «Какой?» и на вопрос «Кто?». Привезли раненых. Каких? Раненых. Или кого привезли? Раненых. То есть есть такие категории, которые характеризуются единством бытия и определенности. Чтобы подчеркнуть эту слитность определенности и наличного бытия, ищутся в языке и подбираются соответствующие слова.

Зачем подбираются эти слова? Не является ли это игрой в слова? Вопрос резонный. Это зависит от того, как понимается истина. Все философы и во все времена понимали под истиной в науке соответствие понятия объекту. Так бывает с глубокими высказываниями, что они на поверхности не лежат и широко в студенческом, преподавательском обиходе не фигурируют. А всякиебессмысленныеили запутывающие дело понятия в обиходе гуляют вовсю. Например, говорят про постмодерн. Это с виду звучит ультрасовременно, это будущее наше, если буквально понимать. Ведь модерн означает современное, а постмодерн значит после современного, то есть будущее или то, чего еще нет. Это с одной стороны. С другой стороны, «пост» означает прошлое, то, что уже было, то есть постмодерн — это то, что когда-то было современным, а теперь уже не современное. То есть в понятии «постмодернизм» заключено очевидное логическое противоречие, но тем не менее его употребляют как нечто изысканное. Точно так же существует увлечение символизмом, когда символ стремятся подставить вместо понятия, соответствующего объекту. Выражение понятия требует поиска соответствующих слов, отражающих именно данный объект. Но если к истине не стремиться, можно просто вас обозначить цветочком, меня крестиком, или вас ноликом, а меня двумя крестиками. То есть когда какой-то знак употребляется просто как символ, он берется совершенно не в связи с содержанием того, к чему он применяется. Вот меня зовут Попов Михаил Васильевич, а не Федоров Иван Петрович. А если бы был Федоров Иван Петрович, что было бы? Да ничего, то же самое. То есть все эти имена собственные, символы ничего не выражают. И вот люди, которые ничего не хотят выразить или не могут ничего выразить, очень увлекаются символизмом, потому что всегда можно какие-нибудь кресты на что-нибудь наставить, нет проблем. Читаешь соответствующих авторов и думаешь: ну надо же, как сложно. Сложные символы.

То есть что должна логика и что, следовательно, люди, пользующиеся логикой, должны делать, стремясь к истине? Они должны подбирать соответствующие понятия, и если верные понятия подберут, — есть истина, приблизились к ней, если неверные — не приблизились. Почему мы тут возимся с этими понятиями, зачем? Затем, чтобы найти такие понятия, которые выражают действительное историческое движение. То есть исторический покой, я думаю, вы прекрасно и без этих лекций сможете выяснить. Дескать, это было, и вывод такой, что сейчас этого нет. А зачем тогда нам все, что было, вся это рухлядь. Я, когда в школе учился, думал, зачем изучать историю, изучать то, чего уже нет, пока не пришел преподаватель Игорь Флавиевич Немченко, который рассказывал об истории так, что было ясно, что без нее не понять современность. И он быстро меня привел в чувство. Поставит мне единицу, я потом подготовлюсь, получу пятерку, историк за четверть мне четверку ставит. В следующей четверти все опять повторяется. Ну, пришлось мне изучать историю начать, это потом приходит понимание, а поначалу были единицы.

Так все-таки мы не просто говорим, что было, мы хотим понять внутреннее движение, потому что без этого движения последующее движение не выводится, и будущее неясно. Но можно ли из прошлого и настоящего вывести будущее? Можно, изучая развитие противоречий прошлого и настоящего. А если мы этого движения истории не берем, тогда это просто кубики, кубики, сейчас какой хочу кубик положу и скажу, что это новое общество. Что значит новое общество? Новое общество вышло из старого общества, а раз оно вышло из старого общества, значит, содержит в себе и на себе следы старого общества. Оно является результатом снятия старого общества, а раз так, значит, в нем это старое есть и проявится. Давайте поищем, в чем оно проявится, не схватит ли это старое новое за живое и не удушит ли. Мы сейчас живем в таком хорошем обществе, да, впрочем, мы всегда в хорошем жили. Конечно, лучше жить при рабовладении, чем при первобытнообщинном коммунизме. При первобытно общинном коммунизме, если в войне с другим племенем вы в плен попали, вас бы убили, никто никого в плен не брал. Зачем брать в плен? Ведь работник не мог произвести такой прибавочный продукт, с помощью которого можно было содержать второго человека, поэтому пленных убивали. А вот когда уже производительные силы развились настолько, что можно было содержать уже второго человека, пленных уже не убивали, а превращали в рабов. Колоссальный прогресс. Произошел переход к рабовладению. Это сейчас нам не нравится рабовладение, потому что никто не хочет быть рабом. Это примерно то, что сейчас обсуждают про смертную казнь. Что лучше: пожизненное заключение или расстрел? Те, кто сидят пожизненно, никто не считает, что для них был бы лучше расстрел. Вот была в «Комсомольской правде» замечательная статья про Огненный остров в Вологодской области, где сидят эти убийцы, которые убили многих детей и на каждой их камере написано, сколько детей кто убил. Содержат их за наш с вами счет, поскольку тысяча долларов в месяц расходуется на каждого приговоренного к пожизненному заключению, и те, у кого детей убили, у кого родителей убили, те, значит, в поте лица своего трудятся над прокормлением этих убийц. Но никто из убийц не считает, что лучше их казнить, из тех, кто там сидит, никто. А им там дают телевизор смотреть, в интернет выходить, их кормят три раза в день, они гуляют. Тут даже подумаешь, как мучают наших студентов по сравнению с этой публикой. Конечно, прогресс был при переходе от первобытного коммунизма к рабству. Колоссальный прогресс.

Весь смысл курса философии истории, и это должен понимать каждый, кто его изучает или слушает, чтобы увидеть историю как движущуюся, то есть в своей голове и в общественном сознании воссоздать это движение истории. Вот она история, она движется, и чтобы это было истинное движение с теми противоречиями, которые были, с той борьбой, которая была, и с ролью личностей конкретных, а не так, что, скажем, царь этот сделал то, а Монферран построил та-кое-то здание. Вы видели как он его строил или как он кирпичи поднимал? Или Петр I построил Петербург. Так прямо и построил? Ну, это тяжело ему было. А еще никто ему не помогал? А крепостные не помогали ему случайно? Не возили случайно камни? Или кто поставил колоннаду Исаакиевского собора? То есть это большая проблема — как это все изобразить. И самая главная проблема — как изобразить это движение, то есть как отразить это движение в понятиях. Тогда это наше исследование будет соответствовать требованию истины. Истины как соответствия понятия объекту.

Итак, мы дошли до понятия налично сущего или, короче, нечто. Обратите внимание на это понятие. Это понятие положительное или отрицательное? Нейтральное, говорите. У нас нейтрального нет. Нейтральное сейчас изничтожают. Вот сейчас призывают помочь мелкому бизнесу. А что такое мелкий бизнес? Это мелкий буржуа. Кто такой мелкий буржуа? Это трудящиеся, мелкие хозяйчики, у которых есть свои средства производства, то есть они хозяева, но они работают на рынок, то есть они попали в ту среду, в которой они должны или стать настоящими хозяевами, то есть вырасти в капиталистов, то есть не в мелких буржуа, а в буржуа, хотя бы в маленьких, но буржуев, либо должны упасть в ряды пролетариата, рабочего класса, и третьего не дано. Сейчас уже не просто буржуа, а буржуазные монополии господствуют, монополии вздувают цены, и при таких ценах можно и вручную сделать то, что можно продавать, чтобы сводить концы с концами. Но, как вы понимаете, конкурировать с современным высокотехнологичным производством мелкие хозяйчики не могут, поэтому поддерживать этот самый мелкий бизнес — это одно горе. Кто должен поддерживать? Рабочие, которые мало получают, интеллигенты, которые мало получают? Давайте мы у вас возьмем деньги с вашей стипендии и поддержим мелкий бизнес. Там будет нововведение, они вместо ведра, которое вместо туалета, они что-то еще придумают, купят биотуалет на вашу стипендию. И с какого рожна мы должны его поддерживать? Пусть борются. Мы же пришли в конкурентную среду. С позиций рынка и рыночной конкуренции те, которые сильные, они выживут и станут капиталистами, честь им и хвала. У нас же общество капиталистическое, порадуемся за них. Ну, а те, которые слабенькие, пусть станут рабочими достойными и работают, продают свою рабочую силу и борются за высокую цену своей рабочей силы, за соответствие ее стоимости и все будет по законам капитализма, куда нас привели. Вели, вели в капитализм, теперь говорят: вот мы пришли в капитализм, давайте будем поддерживать мелкий бизнес. Нет, ребята, мы теперь уже поддерживать его не будем. Вы призываете нас провести коммунистический субботник по поддержке мелкого бизнеса? Но это же цирк!

Так что насчет нейтральности нечто — неправильный ответ. Не нейтральное оно. Нечто есть? Есть. Значит, оно бытие. Хотя в слове нечто впереди стоит отрицание — «не». Но это отрицание в слове, в нем, это небытие нечто в нем, его определенность, определенность нечто, к которому мы пришли, это определенное наличное бытие, которое мы умственным взором разглядываем, и неверно говорить, что это ничто, небытие или отрицание. Если кто считает, что нечто– отрицание, то, значит, эти товарищи не прислушивались, позвольте мне на них напасть, не усвоили главного, с чего все начиналось, все, о чем мы говорили. Есть нечто, и поэтому оно бытие.

То есть надо осознать логику движения мысли. Логически, если мы что-нибудь рассматриваем, то оно есть как то, что мы рассматриваем. А раз оно есть, — значит, оно бытие. Хотя мы знаем разные категории, определяющиеся как бытие. Чистое бытие знаем, наличное бытие знаем и уже дошли до нечто, которое есть определенное наличное бытие. То есть то что мы берем из истории, любое конфликтное событие, любое конкретное государство, любую эпоху, любые личности — все это можно рассматривать как нечто, как определенное наличное бытие. То есть по форме это положительное, то есть бытие, но посмотрите, как нахально в начале этого слова стоит не. То есть по внешней форме, по виду, по написанию нечто сугубо отрицательное. То есть на вас я напал вроде зря, потому что вы посмотрели на нечто и увидели не впереди и потому посчитали нечто отрицательной категорией. Вы смотрите: написано нечто, ну точно, я согласен с вами теперь, что вроде как иначе сходу и не сказать, что отрицательное. А на самом деле всё же все воспринимают это нечто как положительное. Надо говорить нечто или ничто? А что более отрицательное: не или ни? «Ни» скорее как усиление используется. Если ничто — это отрицательное, а нечто почему тогда не отрицательное? Вот если бы было что, а оно же нечто. И, наверное, из этого было понято, вернее, в этой записи уже видна слитность бытия нечто и его определенности, то есть не, это и есть небытие, принятое в бытие так, что конкретное целое имеет форму бытия. Вот это и есть качество, а, следовательно, это такая категория, которая сама по себе наличное бытие, а в нем сидит то самое становление, которое проявится, выявится, обозначит себя и которое мы уже можем увидеть и сказать, что нечто есть в себе становление. То есть не развернуто еще, не видно еще этого становления, оно еще не положено, но в себе оно есть. Нечто есть в себе становление. Ну а если оно есть в себе становление, значит надо различать, говорит Гегель, между тем, что есть в себе и тем, что положено.

Вот, говорят, капитализм есть в себе коммунизм. Маркс доказал, что коммунизм — неизбежный продукт развития самого капитализма, который сам развивает в себе общественный характер производства, кооперацию, планомерность. Монополия планомерное хозяйство ведет? Планомерное. Фабрика — планомерное хозяйство? Планомерное. А что внутри фабрики — рынок? Нет. Кооперация. А кооперация — это такая форма труда, при которой много лиц планомерно работают в одном или связанных между собою процессов производства. Развивается рынок или развивается планомерность при капитализме? Планомерность развивается. Сначала были небольшие мануфактуры, потом появились фабрики, потом фабрики стали крупными, потом очень крупными, потом появились монополии, а в пределах монополии разве рынок решает, что производить и как? Ничего подобного — решает хозяин монополии. И как там производится продукция внутри монополии: планово или стихийно? По плану, конечно. И вот в этом смысле вполне диалектичное есть определение у Ленина социализма: «Единая капиталистическая монополия, но обращенная на пользу всего народа и потому переставшая быть капиталистической монополией, означала бы социализм». То есть социализм не как просто светлое общество. Берется монополия, берется ее движение. Рассматривается, с одной стороны, объективное развитие этого монополистического капитализма, а, с другой стороны, требование народа, чтобы эти монополии были не только хозяина монополии, потому что не он же все это делает, это делают те люди, которые не являются хозяевами этой монополии, трудовой народ.

Во время кризиса спасали банки. Кто спасал сейчас банки? Да мы с вами и спасали банки, народ. Это наши деньги правительство закачало в банки. А зачем мы их спасали? Не знаем, потому что это ведь и не банки вовсе. Вы знаете, что такое банки? Чтобы понять, что такое банки, надо знать немножко историю и знать, что такое ростовщические конторы. Вы все знаете, кто такие ростовщики. Они давали деньги в рост. То есть денежки вам дали под 20% и если вы через год 120% не отдадите васпосадят в долговую яму, и вы там будете сидеть, пока ваши родственнички или знакомые не принесут эти 120%, а если не принесут, то… Сейчас для выбивания долгов ростовщическим конторам, которые объявили себя банками, существуют специальные организации — коллекторы. Вот они и собирают. Вам позвонят в три часа ночи и спросят: должок то отдали банку такомуто? Нет, не отдали еще? А дети есть у вас? Подумайте о детях! Тем более что есть такие фирмы, как бандитские самодеятельные инициативные судебные приставы. Допустим, ваш кредитор выиграл суд и ему с вас причитается четыре миллиона рублей. К кредитору приходят и говорят: «Вы суд выиграли, но вы понимаете, что вам никто не отдаст? Вы уже сколько пытаетесь выбить четыре миллиона? Три года. Давайте вот так: через месяц мы выбьем вам два миллиона, а два миллиона — нам. Договорились?». Приходят потом к должнику: «Долгонько вы долг не отдавали. Так, где у вас батарея? Паяльник у нас есть. Сейчас будем уговаривать вас отдать долг». Очень быстро все отдают. Самое интересное, что «работают» эти бандиты только по выполнению судебных решений, вступивших в законную силу, по которым есть исполнительные листы. То есть якобы помогают государству, кредитору, который же имеет право добровольно отдать им за услугу половину вытребованного долга. А тот злодей, который деньги не отдавал, сам виноват. Конечно, нехорошо поступают с теми, которые были должниками, но долги выбивают. И я не знаю таких судебных процессов, когда бы наказали соучастников этих выбивающих долги фирм. Во всяком случае громко и широко об этом не пишут. Тем более что сейчас стало все благороднее. Прямо так физически не пытают, а пытают морально. Вам звонят, пишут, приходят домой, напоминают, почти не угрожают тем, что у вас заберут жилье и сделают вас и вашу семью бомжами. Собиратели, одним словом, а по иностранному — коллекторы.

Так что, разве банки у нас сейчас? Ясно, что это ростовщические организации. С чего вы взяли, что это банк? Мало ли что эту контору назвали банком. Может, потому, что и деньги-то они не свои в рост дают? Сейчас, грубо говоря, чтобы стать банкиром, надо кого-то ограбить. На полученные деньги учредить и зарегистрировать банк. Дальше что сделать? Если больше денег нет, опять грабить? Нет, зарегистрировавший коммерческий банк бывший бандит — теперь порядочный человек, бизнесмен. Вот как известный лидер тамбовской преступной группировки Кумарин, он же авторитетный бизнесмен Барсуков, зачем его судили? Кумарин заявил, что надеется на милость божью и на судей. А до этого он руководил тем, чтобы головы откручивать людям. И даже здесь, в Петербурге, побоялись его судить, чтобы здесь не поубивали судей, потерпевших и свидетелей. В Москве судят, хотя это не по месту совершения преступлений. Но оставим в покое Кумарина и вернемся к нашему новоявленному банкиру. Он теперь может добывать большие деньги, не совершая преступлений перед законом. Он идет в Центробанк, который дает деньги коммерческим банкам по ставке рефинансирования, берет под 8,5%, а кредиты затем организациям и населению дает под 20% — и живет припеваючи. Центробанк деньги напрямую населению и организациям в кредит не дает, он по закону кормит коммерческие банки. Вы в курсе, что Центробанк сам ссуды не дает никому? То есть государство не дает. Оно вот только дает таким, как тот бандит, который в одночасье стал банкиром и написал крупно на стене своей ростовщической конторы «Банк». Какой банк? Назовите, как хотите. Допустим, «Ваш финансовый друг». Этот ваш новоявленный друг берет в Центробанке под 8,5%, а вам дает ссуду под 20%. 11,5% — в кармане. Ну,

кто теперь его заставит быть промышленным капиталистом? Он лучше будет банкиром. Поэтому выйдешь на улицу — одни банки, а заводы все закрываются.

Но мы-то должны с вами, товарищи историки, различать, что есть ростовщические конторы, которые надо закрыть, и что такое банк. Банк по своему понятию — это такая кредитная организация, которая обслуживает производство, собирая временно свободные денежные средства в хозяйственном обороте и передавая их в кредит тем, у кого оказывается их временный недостаток. Причем кредит дает под малый процент, соответствующий норме прибыли в этом обществе. Если норма прибыли в среднем 15%, то, к примеру, под 10%, чтобы выгодно было брать кредит. Но не под 22%. Какой промышленный капитал в России получает 22%? Лужков возмущался, что с учетом 18% налога на добавленную стоимость кредиты промышленникам предлагаются фактически под 38%. Ну кто 38% прибыли получает? Как можно отдать эти деньги?

Вернемся к нечто. Нечто есть определенное наличное бытие. А в наличном бытии есть становление. Значит, нечто должно быть положено как становление, и мы знаем, что в дальнейшем своем логическом развитии оно развернется и станет становлением, моментами которого также являются нечто. Один из них как позитивный, другое — как негативный. Называются они нечто и иное.

Рассмотрим эти нечто и иное. Иное — это тоже нечто, а по отношению к иному нечто есть иное, то есть другое, и они совершенно уравнялись, безразлично, что брать за нечто, а что за иное. Иное по отношению к иному есть нечто, нечто по отношению к иному есть иное, мы друг с другом их соотносим, и при этом безразлично, что считать за нечто, а что считать за иное.

Начинаем дальше обдумывать, что логически произошло. Мы взяли нечто по отношению к иному, иное по отношению к нечто, причем нечто мы само по себе рассматривали, а иное само по себе не рассматривали. Давайте поэтому рассмотрим иное по отношению к самому себе. Скажите, пожалуйста, что такое иное по отношению к самому себе? Логически это очень просто. Иное по отношению к иному есть иное иного. А если это же сказать другими словами, получим, что иное иного есть иное. Теперь надо осознать диалектический смысл этого выражения. Иное по отношению к иному — это иное иного. Иное иного есть иное. Вот с этим кто-нибудь не согласен? Есть такой человек? Нет. Отсюда следует два логически верных вывода. Первое, что иное иного есть иное же и второе, что иное иного есть иное, то есть другое. Записано в одно предложение два противоположных по смыслу предложения. Два противоположных высказывания записаны в одно предложение, иное иного есть иное же и иное иного есть иное, не такое, другое. Или, другими словами, иное равно самому себе и иное не равно самому себе.

Вот мы сейчас пришли к тому, что у нас уже обсуждалось в порядке забегания вперед, помните, я сказал, что мы сейчас забежали вперед и будем говорить про изменение, потому что все изменяется в истории. А как изобразить изменение? Вот так изобразить: нечто равно самому себе и не равно самому себе.

Иное есть нечто и что верно для иного, верно и для нечто. Следовательно, нечто есть равное самому себе и не равное самому себе, то есть в нем есть два противоположных момента. Один момент нечто — равенство нечто с собой и второй момент — неравенство нечто с собой. Момент нечто, определяемый как равенство с собой, называется в-себе-бытие, а второй момент — неравенство нечто с собой называется бытие-для-иного.

Вот у нас есть такие люди в России, которые говорят, какая ужасная страна, всю жизнь будут ее оплевывать и всю жизнь будут рассказывать, как за границей хорошо. Вот эти люди есть наше бытие-для-иного. Это не иные, иные там, за границей, это наши, родные, можно сказать, свои. Это момент российского нечто, но момент отрицательный. Ну, как предатели. Кто может быть предателем? Только свой. Чтобы стать предателем, надо быть своим в доску, только тогда ты можешь стать предателем. Сейчас они выступают как бы не как предатели, у них просто широкая душа, глобалистский взгляд на мир. Они раньше говорили, что Сталин был глобалистом, руководил по глобусу, а сейчас они стали глобалистами. И Сталина за глобализм перестали критиковать. А как будешь теперь его критиковать? Мы сейчас все перед глобусом. У нас глобальные взгляды, глобальная культура и т. д. Ну, а первый момент, равенство с собой, он очень простой — в-себе-бытие. Это пишется так у Гегеля: в-себе-бытие. Про того, кто неравен себе, говорят, что он не в себе. Про человека, который стал неравным самому себе, могут сказать, что он вышел из себя. Это если бы я сейчас вышел и начал кричать. То есть считается, что я обычно нормально говорю, не кричу. Но если я все время кричу, то наоборот. Если кричал, а тут вдруг стал тихо говорить, скажут: что-то он не в себе. Жаль, что мы не собираем коллекцию таких высказываний. На самом деле язык во все, что человек делает своим, проник и только некоторые гениальные философы, как Гегель, выявляют это все и в чистом виде нам подают.

Итак, всякое нечто мы должны рассматривать как единство всебе-бытия и бытия-для-иного, как единство этих двух моментов, равенства с собой и неравенства с собой. Нечто, которое равно самому себе и не равно самому себе, взятое как единство двух моментов, равенства с собой и неравенства с собой, называется изменяющимся нечто.

Исторический материал таков, что все время меняется. Как может быть не диалектик историком? Нет, быть-то может, но каким историком? Гегель интересное дает понятие, что такое дурной человек. Дурной человек — это человек, не соответствующий понятию человека. Дурной историк — этот тот, который не соответствует понятию историка. Дурной философ — это тот философ, который не соответствует понятию философа. Человек по своей природе — развивающееся нечто, изменяется. Если человек перестал изменяться, ему осталось только физически закончить свой путь, а умственно он уже полностью его завершил.

Кстати, лекции, которые я уже прочитал, вы можете посмотреть в интернете, если хотите. В том числе по тем вопросам, которые у нас еще впереди будут. Лекции такие: «Классы», «Классовые противоречия», «Политика (классовая борьба)», «Государство» и «Ленин в современном мире». В прошлом году наши ученые и студенты затеяли, наши, я имею в виду в том числе и Санкт-Петербургского университета, большой проект по созданию образовательного видеопортала, который с учетом того, что образование не всем доступно, мог бы дать возможность познакомиться с лекциями тем, кто на них не присутствует. С лета и осени 2009 года начали вывешивать лекции, в частности, и мои лекции вывешены в разделе «Политическая социология», «Политология». А адрес этого видеопортала такой: univertv.ru. Лекции вывешены также на сайте Фонда Рабочей Академии по адресу rpw.ru в разделе «Библиотека»