Ленин - красный диктатор

Ленин как политический лидер

Деятельность Ленина может рассматриваться с разных точек зрения, возможны различные оценки ее результатов. Но нельзя отрицать тот факт, что его личность оказала колоссальное влияние на ход политического развития России и опосредованно всего мира. Ленин бесспорно являлся одним из наиболее выдающихся политических лидеров (достаточно вспомнить эффективность его тактики). Приверженцы Ленина сравнивают его с Робеспьером и Кромвелем. В политическом руководстве он, возможно, превосходил Робеспьера. Сравнение с Кромвелем больше подходит ему. Подобно Кромвелю Ленин не только знал, как бороться против старого порядка, но и умел организовать революцию и направить ее в нужное русло.

Но несмотря на некоторое сходство, между этими двумя людьми существовала и громадная разница. В то время как Кромвель был глубоко религиозным человеком, Ленин был атеистом; в то время как Кромвель выше всего ставил национальное благосостояние своего народа, Ленин выше всего ставил интернационализм; в то время как Кромвель не посягал на систему частной собственности, Ленин видел в разрушении её свою главную историческую задачу. Кромвель гораздо больше чем Ленин уважал человеческий индивидуализм и исторические традиции. Кроме того, они действовали в совершенно различные периоды и в различных социальных обстоятельствах.

Уникальное качество Ленина как политического лидера нашего времени состояло в том, что в нем сочеталась приверженность абстрактной теоретической программе с редким умением приспособить свою тактику к требованиям жизни. Сочетание казалось в высшей степени необычным: в одном человеке соединились фанатик и оппортунист.

В политической жизни часто случалось, что радикальные социалистические лидеры, достигнув власти, прятали свои абстрактные теории в архив и обращались исключительно к фактам повседневной жизни. В отличие от них Ленин не утерял фанатичную веру в свой идеал даже тогда, когда вся полнота политической власти сосредоточилась в его руках. И только в самом конце карьеры, в период проведения Новой экономической политики, голос того идеала, на котором строилась вся политическая жизнь Ленина, стал звучать слабее, уступив новым веяниям реальной жизни. Болезнь и смерть прервали последний этап ленинской деятельности и похоронили вместе с ним тайну: до каких пределов смог бы он отступать «на интеллектуальном фронте».

Идеалистический фанатизм Ленина являлся основой его политического мужества. И вопрос здесь не только в личной смелости. Беспредельное мужество, готовность отдать жизнь за свои идеалы — отличительные черты многих политических лидеров, в том числе революционеров. В этом отношении Ленин не отличался от них. Вопрос здесь в политической смелости. Ленин не боялся выдвинуть лозунги (или «тезисы», как он называл их), которые прямо разрывали не только с тем, что признавалось общественным мнением, но и с тем, во что верила его собственная партия. Выдвигая новый лозунг, Ленин твердо придерживался его, не обращая внимания на насмешки и недовольство окружающих, пока поставленная цель не была достигнута или пока он сам не делал вывода о необходимости внести в тактику изменения.

Исключительный фанатизм, беззаветная вера в правильность своего политического идеала — вот что давало Ленину силы идти вперед, не считаясь с мнением своих сторонников и почитателей. И он никогда не боялся остаться один.

В свою очередь, оппортунизм Ленина давал ему возможность определить, когда условия жизни требовали новой тактики и в какой момент необходимо отступить и искать обходных путей. Вместе с непреклонным фанатизмом Ленин обладал и замечательным политическим инстинктом, который помогал ему чувствовать подъем и падение народных настроений (даже в международном плане). Некоторые из соратников Ленина, по их собственному признанию, испытывали своего рода суеверный страх, сталкиваясь с политической проницательностью лидера.

В натуре Ленина уживалась и другая пара контрастных качеств: им одновременно владели разрушительная и созидательная силы. Всю первую половину своей карьеры, до захвата власти, Ленин проповедовал разрушение всех существовавших институтов буржуазного общественного порядка и государства. Но сразу же после взятия власти он начал строить новую структуру, возводить плотину на небольшом острове в море руин и хаоса. Разрушив все, что можно, Ленин призвал к организованному строительству, которое позже вылилось в форму Новой экономической политики.

Ленин обладал силой воли, необычной для русских интеллигентов. Распространено мнение о мягкости славян, способных переносить страдания и несчастья, но неспособных на активную борьбу. По-моему, эта концепция не приложима ко всей истории русского народа; даже если мы и примем ее с оговорками, она относится главным образом к российской интеллигенции конца XIX — начала XX столетия. После революции интеллигенция сильно изменилась. Что же касается русского народа в целом, за свою долгую историю он дал не так уж мало людей с сильной волей, проявившейся в самых различных сферах жизни, включая политическую. Достаточно вспомнить Петра Великого.

Ленин принадлежал к российским руководителям, обладавшим сильной волей. В нем не было и следов «тургеневщины», любви к самоанализу или духовной дисгармонии. Но воля его не замыкалась на политических действиях. Он обладал способностью властвовать и в этом смысле совсем не походил на типичного российского интеллигента того времени. После революции в ноябре Ленин взял бразды правления и держал их со всей силой, на которую был способен. И только болезнь смогла вырвать у него эти бразды. Именно отношением к власти Ленин в громадной степени отличался от своих политических противников. В то время, как члены семьи Романовых один за другим отказывались от власти, в то время, как кадеты и эсеры один за другим уходили в отставку с министерских постов во Временном правительстве, Ленин был готов отстаивать власть любой ценой.

Всю жизнь Ленин придерживался марксистской доктрины, которая умаляет роль личности в истории и принимает в расчет только психологию масс и массовое движение. Однако Ленин четко понимал роль лидера в революционном движении и ясно сознавал, что сам является таким лидером.

Как уже отмечалось, Ленин не выделялся среди других революционеров какой-то особой храбростью (хотя трусом он тоже не был). За период своей политической деятельности он неоднократно проявлял заботу о собственной безопасности. В 1905 году, получив в Женеве известия о выступлении в Петербурге (под руководством священника Гапона), Ленин не поспешил в Россию подобно Троцкому, чтобы принять непосредственное участие в революции, а оставался в Швейцарии вплоть до появления манифеста от 30 октября. Вернувшись в Россию, чтобы подготовить вооруженное восстание в Москве, Ленин лично не поехал в Москву, а направился на конференцию в Финляндию. В июле 1917 года Ленин не появился на суде, чтобы ответить на обвинения в получении от немцев денег, а скрылся. Он берег себя, потому что знал — без него его соратники не смогут справиться с ходом событий.

Он не только сам считал себя лидером, но стремился, чтобы и другие думали так же. В газетных статьях, принадлежавших его перу, но неподписанных им (до прихода к власти), иногда он упоминал собственное имя в положительном контексте. Так он приучал партийных товарищей ценить его имя, придавал себе политический вес. И если до возвращения Ленина в Россию в 1917 году его имя практически не было известно широким кругам, то среди членов партии Ленин уже имел репутацию лидера.

Как оратор Ленин славился внутренней силой и логикой своих речей. Он знал, как найти слова, чтобы внушить энтузиазм большим массам рабочих или привлечь на свою сторону крестьян.

Однако среди ораторов русской революции многие выглядели импозантнее Ленина. Секрет его силы заключался не в ораторском искусстве. Ленин выступал нередко, но главную надежду возлагал он не на красноречие. Он знал, как создать между лидером и массами связь более прочную, чем связь оратора со своей аудиторией. Он сумел сковать цепь, крепко соединившую партию и народ.

Большевистская партия (позже получившая название коммунистическая) с самого начала являлась уникальным социальным феноменом. Политической партией она была только по названию, в действительности она представляла собой нечто большее, чем партия. Она была разновидностью ордена иезуитов — тесным товариществом фанатиков, объединенных общим идеалом и связанных друг с другом строжайшей дисциплиной. С самого начала своей политической карьеры Ленин стремился создать именно такую партию, необходимую ему для достижения своих целей. Ленин придавал колоссальное значение организации партии, для осуществления своей идеи он не побоялся пойти на разрыв со своими сторонниками в 1903 году, не побоялся остаться без средств и приверженцев. Ленин спаял партию в крови Московского восстания, хотя это восстание и потерпело поражение. Годы думского режима он использовал, чтобы широко распространить идеи партии в рабочей среде. И когда в 1917 году он вернулся в Россию, он имел в своем распоряжении политический штаб и дееспособный отряд соратников — таким не обладал никто из его противников. Оставалось только объединить свои силы с силами народа, что Ленин и осуществил благодаря своей способности в нужный момент найти необходимый лозунг, именно тот лозунг, который способен зажечь массы.

В борьбе за власть Ленин решительно применял любые средства, даже такие как клевета и готовность возбудить темные массы против кого угодно лишь бы снять ответственность с себя. Для привлечения на свою сторону народа Ленин, нисколько не задумываясь, разжигал самые низменные инстинкты толпы — зависть и ненависть. Официальными лозунгами, которые он провозглашал во время революции 1917 года, были: «мир» (для привлечения солдат), «земля» (для удовлетворения крестьян), «рабочий контроль» (для привлечения рабочих).

Но как бы ни были хороши эти лозунги сами по себе, Ленин считал, что при обращении К широким массам они звучат слишком парламентски и академично. Он мечтал о лозунге, который бы вытащил людей на улицы, воспламенил неорганизованные толпы и мгновенно сплотил их вокруг красного флага. Таким лозунгом оказался призыв:

«Грабь награбленное». Сам Ленин объяснял позднее, что этот призыв переводил на народный язык тезис Маркса и Энгельса «экспроприация экспроприаторов».

Излюбленный метод Ленина состоял в «углублении революции», постепенном осуществлении своей программы. Сначала он нанес удар по крупным капиталистам, натравив на них не только пролетариат, но и мелкую буржуазию; на следующем этапе, уже захватив собственность капиталистов, он стал давить на мелкую буржуазию. Подобным же образом в деревне он начал с объединения всех крестьян против помещиков; затем, на следующем этапе, он сплотил бедных крестьян в борьбе против богатых. Используя подобные методы, Ленин получал поддержку значительных групп населения, а если бы он раскрыл свою программу сразу и полностью, за ним пошло бы гораздо меньше людей. Многие из тех, кто последовал за ним сначала, позже пытались остановить его — но было уже слишком поздно.

Ленин, рассчитывая тактические действия, уже на первом этапе осуществления своей программы был готов к наступлению второго этапа. Скажем, план классового деления деревни и объединения бедняков против богатых был полностью выношен Лениным еще в 1903 году, а приведен в действие в ноябре 1917 года, когда он перетянул крестьян на свою сторону, опубликовав уравнительную программу эсеров.

Проводя в жизнь свои планы, Ленин был безжалостен, не придавал никакой цены человеческой жизни. Он постоянно обвинял своих противников — империалистов, буржуазию, помещиков, царский режим — в жестокости. А как же действовал он сам?

Если подсчитать количество убитых по прямым призывам Ленина (исключив жертв гражданской войны) и добавить погибших от голода вследствие его экономической политики — результат получится ошеломляющим. Достаточно сказать, что число русских, умерших от голода в 1921–1922 годах, вдвое превышает число русских солдат, убитых и искалеченных в мировой войне. Если посчитать человеческие жизни, утраченные при правлении Ленина, придется поместить его в список самых ужасных тиранов, которых знала история.

Ленин обходился с людьми не как с индивидуальностями, а как с представителями социальных классов. Согласно его взглядам, только один класс — пролетариат — имел бесспорное право на существование. В отношении крестьян до последних лет жизни Ленин вел себя сдержанно, всегда подчеркивая, что ценит лишь наемных сельскохозяйственных рабочих и бедняков.

Что же касается буржуазии — этот социальный класс был объектом его искренней ненависти. Ленин ненавидел буржуазию сильнее, чем помещиков, а либералов сильнее, чем самодержавие. Человек как самостоятельная личность, вне класса, для Ленина просто не существовал. Поэтому Ленин испытывал такое раздражение против политических противников.

В 1907 году умер граф Гейден, выдающийся российской политический лидер, депутат I Думы, умеренный консерватор, человек безусловно возвышенного образа мыслей. Не только политические сторонники Гейдена, но и его антагонисты — либералы и радикалы — почтили его память. Ленин впал в ярость, кричал, что такое отношение к политическому противнику заразит русский народ микробами раболепия и крепостничества. Аргумент Ленина был прост: как можно превозносить графа Гейдена, если он являлся помещиком? Из подобных принципов естественным образом последовала политика классового террора, которую Ленин проводил при помощи Чека. Людей арестовывали и брали в качестве заложников только потому, что они принадлежали к классу буржуазии, а вовсе не из-за их участия в антисоветской деятельности. В дальнейшем, когда Ленин считал это необходимым, он не пренебрегал репрессиями даже по отношению к «своим» классам. Среди заложников, которых арестовали и позже расстреляли, находились тысячи крестьян и рабочих. Скажем, крестьян, отказавшихся подчиниться власти Совета, расстреливали или выселяли, объявляя кулаками. Дисциплина в Красной Армии также поддерживалась жестокими мерами.

При взаимоотношениях с людьми Ленин придерживался двух различных методов — один он применял к своим, другой — к тем, кого считал врагами. Когда кто-либо нападал на его сторонников, негодованию его не было предела; но когда он сам нападал на своих оппонентов, это представлялось ему вполне естественным. Когда Ленина обвиняли в получении денег от иностранцев и называли предателем, он яростно протестовал. Но при малейшем намеке на связь с иностранцами его врагов, он кричал, что они подкуплены иностранной буржуазией, и утверждал, что именно этим объясняются все их действия.

Один простой пример иллюстрирует такое «двойное» отношение. 15 января 1919 года в Берлине белые офицеры убили большевиков Карла Либкнехта и Розу Люксембург (это произошло после ареста большевиков, когда их перевозили в тюрьму). Осуждая это «зверское и предательское» убийство, Ленин писал: «… н е найти слов для выражения всей мерзости и низости этого палачества». Вину за этот преступный акт он возложил на германское социал-демократическое правительство и восклицал: «Смерть палачам!».

Кадетских депутатов Кокошкина и Шингарева, прибывших в Петроград для участия в заседаниях Учредительного собрания, годом раньше (19 января 1918 года) убили большевистские матросы. Депутатов убили в больнице, куда их переместили из тюрьмы по болезни. А арестовали их по приказу Ленина, объявившего кадетскую партию вне закона. Кстати, Кокошкин и Шингарев верили в возможность сотрудничества с большевиками и готовились «сражаться» с ними парламентскими методами, в то время как Карл Либкнехт и Роза Люксембург были арестованы в результате вооруженного столкновения с правительством. То, что вызвало у Ленина возмущение в связи с событиями с немецкими коммунистами, представлялось ему возможным по отношению к кадетам.

Ленинская классовая точка зрения распространялась также на религию и церковь. Церковь Ленин рассматривал как классовый институт. Он считал, что церковь необходима богатым классам, чтобы держать бедных в подчинении и рабстве. Поэтому он относился к церкви и религиозным организациям с чрезвычайной ненавистью.

Однако его ненависть к церкви нельзя объяснять лишь социальными причинами. Ее корни находились глубже. Ленин считал, что религия является основой человеческого индивидуализма; в человеческой душе она занимает место неприступного убежища, укрытия, уголка, недоступного наблюдению и контролю со стороны политической партии. Борясь против индивидуализма, стремясь поставить всех на службу партии, Ленин закономерно должен был наносить удары по религии как последней святыне индивидуума. Он боролся не только против существовавшей церкви, но и против религии вообще, против всякого почитания Высшего Существа, даже если оно существовало только в сердце человека. Внутренняя религиозная духовность представлялась Ленину гораздо более опасной, чем внешняя, церковная, так как с церковью сражаться было легче. В 1913 году Ленин писал Максиму Горькому:

Именно поэтому Ленин приходил в ярость, когда усматривал в работах, даже самых абстрактных, малейший намек на религиозность. Одно время он страстно увлекался философией Гегеля. Сохранились ленинские конспекты по Гегелю, сделанные по ходу прочтения. Обдумывая одно место в гегелевских «лекциях по истории философии», где Гегель говорит об Эпикуре, осуждая его за то, что у него «нет конечной цели мира, мудрости Творца», Ленин написал с раздражением в своей тетради для конспектов, что Гегелю всегда «жалко бога», и добавил: «Сволочь идеалистическая!»

При такой ненависти к религии Ленин считал недальновидным бороться с ней насильственными методами. Прямое запрещение принадлежать к какой-либо конфессии распространялось только на членов коммунистической партии. В отношении всех остальных Ленин считал нужным действовать постепенно, шаг за шагом, говорил, что бороться с религиозными предрассудками необходимо с чрезвычайной осторожностью, но в то же время полагал, что эта борьба является одной из главных задач правительства. Ответственность за антирелигиозную пропаганду он возложил на Троцкого.

Как уже отмечалось, ленинская борьба против религии была и борьбой против человеческого индивидуализма. Обращение души к Богу означало невозможность ее полного подчинения коммунистическому идеалу и коммунистической партии. А Ленин требовал от своих последователей безусловного подчинения. Мы говорили уже, что коммунистическая партия была не просто партией, она представляла собой орден фанатиков, стремившийся не только руководить действиями людей, но и контролировать их мысли, иметь представление об их самых глубоких внутренних движениях. Отсюда происходила нетерпимость большевиков и их претензия на исключительность. Коммунистическая партия была (не могла не быть) единственной политической партией в ленинском государстве.

Все другие политические партии Ленин постепенно запретил. Но поскольку коммунистическая партия ощущала себя не только политическим организмом, но и своеобразной «церковью» (или, скорее, «антицерковью»), она должна была попытаться уничтожить все церкви и религии на Земле. Такую цель Ленин поставил себе, но он понимал, что к этой цели следует двигаться постепенно.

Для Ленина коммунистическая теория не была единственной политической доктриной. К доктринам он относил также религию и философию. Философией, которая направляла научную мысль Ленина, был «Диалектический материализм», заимствованный им у Маркса и Энгельса. Их учение дало ему фундамент для всех политических разработок. Он принял его как догму, как философскую и научную аксиому. Ядро марксистской системы не подлежало обсуждению. Но, воспринимая фундаментальную философию марксизма как догму, в вопросах практической политики он был далек от того, чтобы следовать всем указаниям Маркса.

Ленин не был слепым последователем Маркса. Он разработал собственную, независимую политическую систему, разумеется, имевшую связь с основными принципами марксизма. Он сделал существенные дополнения к работам Маркса, как в теоретическом аспекте, так и в области политической тактики. Одним из примеров является ленинское учение об империализме как новой фазе капитализма, фазе монополистического капитализма. Другой пример — его тезисы для Коммунистического интернационала о роли колониальных и полуколониальных стран в мировом революционном движении. Ленин также пополнил марксистскую мысль работами по национальной проблематике.

Не менее существенные изменения внес он в вопросы политической тактики. Так, идея о необходимости союза пролетариата с крестьянством была развита и отточена Лениным в приложении к России и колониальным странам.

С другой стороны, идея создания централизованной тайной партии, руководящей революционным движением, не была заимствована Лениным у Маркса. Можно предположить, что его предшественником в этом вопросе был русский революционер 1870-х годов Ткачев. Многие тактические советы Ткачева Ленин взял на вооружение.

Все это вместе взятое составило «ленинизм» — особую политическую систему, представляющую собой развитие марксизма. Тем не менее марксизм, конечно, формирует сердцевину ленинизма и дает ленинизму содержание и четкость.

Со вступлением в Новую экономическую политику Ленин изменил политическую тактику. Но он не отошел от основной идеи, и марксистская догма как мертвый груз продолжала даже после начала Новой экономической политики тянуть назад, в пропасть, все творческие предприятия российских политических лидеров. Этот груз мешал дальнейшему развитию самой политики.

Современники Ленина не смогли сразу правильно понять и оценить его значение как политического лидера. В пылу фракционной борьбы и в жаркий период II съезда РСДРП большинство русских социалистов считали Ленина задиристым членом центральных партийных учреждений. После поражения Московского восстания 1905 года на него стали смотреть как на безумного фанатика, способного подвести партию и революцию. Но беспартийное большинство русского народа или не знало Ленина, или не думало о нем.

Новая тактика, примененная Лениным после 1907 года, использование им легальных политических учреждений принесли ему тесные связи с верхушкой российского рабочего класса. Этот факт однако не был по достоинству оценен ни его сторонниками, ни его противниками. Если бы Ленин умер во время мировой войны или даже в начале революции, весной 1917 года, это известие не произвело бы особого впечатления ни на кого за исключением членов его собственной партии и верхнего эшелона представителей рабочих организаций.

Фигура Ленина стала более определенно вырисовываться в общественном сознании только во время революции 1917 года. Однако, даже в ноябре этого года Дыбенко, один из вожаков матросов, может быть и в шутку, но счел возможным предложить казакам Краснова сменить Керенского на Ленина. Политические способности Ленина еще не были по достоинству оценены ни его врагами, ни единомышленниками. Многие свидетели формирования правительства, возглавляемого Лениным, смотрели на это, как на эпизод, очередной акт в политической оперетке, полагая, что новое правительство будет свергнуто через две недели. Умри Ленин в ноябре 1917 года, все бы сказали, что смерть спасла его от политического краха.

В годы гражданской войны Ленин имел популярность только среди рабочих (если не брать в расчет партийные круги). Крестьяне (кроме бедноты) были настроены к нему враждебно. А летом 1918 года, в период деятельности Комитетов бедноты, они по-настоящему ненавидели его.

Если бы Ленин умер зимой 1920–1921 годов, многие могли бы сказать, что, несмотря на всю его энергичную деятельность, результатом его руководства страной была экономическая катастрофа. Лишь Новая экономическая политика принесла ему популярность — и не только среди рабочих, но и среди крестьян. Отношение крестьян к нему оказалось даже более благожелательным, чем отношение рабочих.

Вскоре после введения Новой экономической политики Ленин умер. В 1924 году широкие массы народа (за исключением, конечно, антибольшевистских групп), вероятно, были искренне поражены известием о его смерти. Осталось ли в народе это чувство потери в годы, непосредственно последовавшие за его смертью? А если осталось, долго ли оно проживет? Все зависит от советской системы, созданной Лениным.

В настоящее время все еще невозможно сказать, прочно ли утвердилась эта система в России, невозможно рассуждать и о ее распространении по всему миру. Новая волна военного коммунизма, которая стала подниматься с конца 1927 года, привела к новому витку борьбы в России (в городе и в деревне). Коммунистическое правительство полагает, что пришло время для начала перемен на экономическом и духовном «фронтах». Эта новая коммунистическая волна захлестывает практическую программу Новой экономической политики, можно сказать, зачеркивает практические выводы, сделанные в соответствии с ленинской волей. Однако, эта волна вышла из глубин марксизма и логически продолжает ленинизм. Это течение не противоречит ленинизму, но продолжает его в другом направлении.

Будущая роль ленинизма в России и во всем мире зависит поэтому от той судьбы, которая ожидает коммунистическое правительство в России. От этого также зависит историческая оценка личности и политического руководства Ленина.