Ленин - красный диктатор

От созыва III Думы до мировой войны

В момент роспуска II Думы 3 (16) июня 1907 года был опубликован новый избирательный закон. На деле он знаменовал изменение правления: Столыпин устанавливал новый политический режим. Целью правительства было создать такую Думу, которая бы полностью разделяла взгляды стоявших у власти людей, то есть самого Столыпина.

Разработанный Витте избирательный закон основывался на широком участии в выборах крестьян. В противовес ему столыпинский избирательный закон перемещал центр политического баланса на зажиточные слои населения. Выборщики в городах (отдельно от рабочих) были разделены на две категории и принадлежали только к зажиточному сословию. Количество выборщиков от рабочих и крестьян было существенно уменьшено. Число выборщиков от крестьян по отношению к общему количеству выборщиков по всей империи достигало немногим более 22 % вместо 43 % по предыдущему избирательному закону. Рабочие выборщики составили всего 2,3 % вместо 3,4 %. Почти во всех провинциальных избирательных собраниях власть обеспечили себе помещики.

Изменение избирательного закона вынудило левые партии пересмотреть свое отношение к Думе. Эсеры высказались за ее бойкот. Среди социал-демократов происходили дебаты. По вопросу о выборах в Думу в конце июля прошла общая Петербургская конференция социал-демократической партии в Териоках, а в начале августа 1907 года Всероссийская конференция в Выборге. В обеих конференциях участвовали и большевики и меньшевики. Меньшевики настаивали на участии в выборах, а большевики, как всегда, стояли за бойкот.

Среди большевиков за участие в выборах категорически высказывался один Ленин. Свою позицию он защищал ожесточенно, выступая фактически против всей большевистской фракции. В конце концов, некоторые члены фракции последовали за Лениным. Конференция приняла резолюцию, не одобрявшую бойкот. Было решено использовать избирательную кампанию в Думу и работу в ней для распространения в массах социалистических идей и решительной борьбы против реакции и кадетов.

Резолюция в пользу участия в выборах в III Думу повредила авторитету Ленина среди большевиков. Хотя большевистские организации и занялись выборами, они делали это формально, без внутренней убежденности. А те рабочие, которые симпатизировали большевикам, не желали голосовать, так как рассматривали отказ от бойкота как меньшевистскую уловку. В результате меньшевики получили преобладание, и в социал-демократической фракции, состоявшей из 18 депутатов, они составили большинство. Большевики в этой фракции не играли существенной роли.

Новый избирательный закон принес сокрушительное поражение кадетам. Основную силу в новой Думе составили умеренные консерваторы — октябристы и националисты. Деление на фракции в III Думе оказалось следующим:

Новый избирательный закон, принятый 3 июня, не был полностью парламентарным: Дума была ограничена в своих правах намного больше, чем любой западноевропейский парламент. Ахиллесовой пятой образованного в июне правительства и Думы была слабость по отношению к императорской власти. 3 июня власть переменилась, но политические идеи Николая II остались прежними. Он продолжал относиться к Думе Столыпина так же недружелюбно, как относился к Думе Витте. А вскоре он возненавидел и самого Столыпина точно так же, как ненавидел Витте. Царь пытался проводить свою собственную политику через такие крайне реакционные организации, как Союз русского народа. Политические усилия Николая II не ограничивались тайными интригами и давлением.

Для осуществления своего влияния он имел и официальное, основанное на законе учреждение — Государственный совет. Этот Совет был организован в качестве противодействия Думе в тот момент, когда правительство опасалось, что может оказаться лицом к лицу с политически враждебной ему Думой. Кардинальной ошибкой Столыпина стало то, что он не преобразовал Совет сразу после того как Дума стала дружественной правительству. Это обстоятельство доставило ему много неприятностей, а позже, во время мировой войны, привело к неразрешимому конфликту императора с Думой.

Собственная программа Столыпина сочетала две цели: с помощью армии и полиции сокрушить открытое революционное движение и посредством Думы осуществить серьезные реформы в жизни народа. Военно-полевые суды, введенные в период между Думами, продолжали действовать, и Дума их не отменила. Однако количество казней постепенно снижалось, и это было неоспоримым доказательством того, что страна медленно успокаивается. В 1908 году было казнено 782 человека, а в 1911-м — 73.

Столыпинские реформы, одобренные Думой, прежде всего были направлены на улучшение положения крестьян. Его аграрный план состоял в разрушении общины; в сущности, он исходил из той же экономической концепции, которую выразил Ленин в своей книге «Развитие капитализма в России», опубликованной в 1899 году. Подобно Ленину, Столыпин рассматривал общину как препятствие для развития среднего класса в деревне. Ленин возлагал свои надежды на бедноту, которой должны помочь средние крестьяне. Столыпин делал ставку на зажиточных крестьян, а также на поддержку их со стороны средних крестьян. Вместе с общиной подлежали ликвидации и те правовые пережитки, которые ставили крестьян в особое положение. Крестьяне получали почти те же права, которые имели остальные граждане. Венцом этой политики стал закон, проведенный через Думу уже после смерти Столыпина. Он сыграл очень важную роль, хотя имел много недостатков. Согласно этому закону власть земских начальников уничтожалась.

Очень большое значение имела деятельность Думы в области народного образования. В 1908 году Дума утвердила программу Министерства народного образования о введении всеобщего обучения в России; полное осуществление этой программы намечалось на 1922 год. Для проведения ее в жизнь Дума предусмотрела ежегодное увеличение в бюджете ассигнований на нужды Министерства народного просвещения. Государственный совет не санкционировал общий план, но Министерство было самостоятельным учреждением, поэтому план в действительности стал осуществляться.

Рабочему вопросу кабинет Столыпина уделял меньше внимания. Сам Столыпин был из провинция и поэтому лучше знал сельскую проблематику и больше интересовался ею. Трудовое законодательство в Думе продвигалось медленно. Тем не менее было принято несколько законопроектов по рабочему вопросу. Но закон о рабочем страховании в окончательной форме был принят только в 1912 году, уже после смерти Столыпина.

Несмотря на большие недостатки столыпинской администрации, она оказалась жизнеспособной и способствовала прогрессу в России.

Третьеиюньский режим в практике парламентаризма в России продвинулся много дальше, чем режим двух предыдущих Дум. Между кабинетом и представителями народа были основаны деловые отношения. Главной оппозиционной партией в Думе стали теперь кадеты во главе с петербургским депутатом Милюковым. Оппозиция носила чисто внешний характер и не затрагивала основных принципов режима; несмотря на острые конфликты, которые возникали по отдельным вопросам, отношения между октябристами и кадетами постепенно улучшались, что сделало возможным во время войны основать «прогрессивный блок».

Народники в III Думе были представлены очень слабо. Социал-демократы имели чуть больше представителей. Деятельность радикалов вне Думы в этот период также была незначительной.

Экономические силы России во время работы III и IV Дум вплоть до мировой войны быстро росли. После депрессии в начале века промышленное производство стало опять расширяться. В 1900 году среднедушевой доход в России составил 63 руб. (31,5 доллара), а в 1913 году эта цифра возросла до 101,35 руб. (50,67 доллара). Хотя проводимые Столыпиным реформы меньше всего касались рабочих, их положение несомненно улучшилось. Средняя заработная плата петербургского рабочего в 1904 году составляла 301 рубль в год, в 1906 году она поднялась до 323 рублей.

Конечно, эта цифра была низкой по сравнению с заработками рабочих стран Западной Европы и США. Но здесь нужно принять во внимание два фактора. Во-первых, дешевизну жизни в России того времени. Во-вторых, умеренные стандарты жизни не только рабочих, но и интеллигенции. Ежегодное жалованье учителя в сельской школе во многих случаях составляло 300 рублей в год, и только в 1908 году Министерство народного просвещения утвердило минимальную зарплату сельского учителя в 420 рублей в год.

Доказательством улучшения благосостояния городского и сельского населения (включая рабочих) является и рост вкладов в государственные сберегательные банки и небольшие кредитные учреждения. Такие вклады исчислялись в 1912 году в 242 миллиона рублей, а в 1914-м — в 424. В 1908 году крестьяне России приобрели сельскохозяйственные машины на сумму 54 миллиона рублей, соответствующая цифра в 1912 году составила 131 миллион рублей.

Важным событием в жизни рабочих стало развитие профсоюзов, образованных на основе закона от 17 марта 1906 года. В 1907 году в России действовали 652 профсоюза, насчитывавшие 245 335 членов; среди них только рабочие-металлисты имели 81 союз с 54 173 членами.

Настроение русского народа становилось все более миролюбивым. Томский, который позже стал советским лидером профсоюзов, в 1908 году с горечью писал:

Изменения в политическом климате наблюдались не только в среде рабочих, но и в среде интеллигенции. Согласно свидетельству одного из видных советских историков Невского:

Несомненно, российское общество стояло на пути перехода от прежнего непримиримого отношения к приятию буржуазной системы и правительства. Одним из выражений этого в теоретическом плане стал сборник «Вехи», в число главных участников которого входил ветеран социал-демократии П. Б. Струве, постепенно превращавшийся из либерала (в 1905 году) в умеренного консерватора, каким он стал в период революции 1917 года. «Вехи» защищали право индивидуума на личную и семейную жизнь, независимую от вмешательства нелегальных политических лидеров, а также религию, институт частной собственности и принцип индивидуализма.

Как уже отмечалось, еще осенью 1906 года Ленин пришел к выводу, что Столыпин одержал верх над революцией. Это вынудило Ленина пересмотреть свою тактику бойкота по отношению ко II Думе. Во время дискуссии о принятии участия в выборах в III Думу он продолжал придерживаться своего взгляда, хотя почти все члены партии имели противоположное мнение.

Дальнейшие шаги премьера только укрепили Ленина в его оценке действенности столыпинского режима. Ленин понял Столыпина и его политику быстрее и правильнее, чем либералы и эсеры, которые считали его врагом конституционных порядков, а III Думу — фальшивым парламентом. В начале 1909 года, споря с эсерами, Ленин писал: «Называть III Думу картонной опереточной Думой есть образец… крайнего недомыслия… разгула пустой революционной фразы… В России эпохи III Думы конституция менее фиктивна, чем в России I и II Думы».

Немного позже в том же году он отмечал:

А еще раньше, в 1908 году, Ленин писал:

Ленин признавал, что аграрная политика Столыпина:

Ленин как автор «Развитие капитализма в России» должен был признать, что столыпинская политика строит тот самый экономический фундамент, который он исследовал.

Таким образом, согласно ленинской оценке столыпинский режим знаменовал основание буржуазной системы в России. Страна вступала на путь мирной эволюции. Но эта самая мирная эволюция — или, по Ленину, буржуазная эволюция — ужасала его, как привидение. Поэтому легко понять, что Ленин ненавидел столыпинский режим всеми силами своей души. Вся его надежда основывалась лишь на том, что прежде, чем режим станет слишком сильным, вспыхнет новое, революционное выступление. Пока аграрная реформа Столыпина еще не добилась своих окончательных целей, необходимо было проводить программу конфискации всех помещичьих земель в пользу крестьян и таким путем добиваться поддержки крестьянами пролетарского движения. Задачей номер один Ленин считал подготовку партии и пролетариата к новой, возможно скорейшей революции.

На этих двух взаимно исключающих друг друга предпосылках — на стабилизации конституционного положения Столыпина и всего его режима и на необходимости быстрой подготовки новой революции — основывалась ленинская тактика в период III и IV Дум (вплоть до мировой войны). Первая предпосылка заставляла его хвататься за возможности, предоставляемые легальными учреждениями (такими как Дума, рабочие организации и т. п.) для достижения партийных целей. Вторая предпосылка вынуждала выступать против придания всем этим институтам самостоятельной ценности.

И Дума и рабочие профсоюзы были для Ленина просто платформой для пропаганды и организации. Никакой политической цены самой Думе он не придавал. Его тактика вызывала возражения и у меньшевиков и у большевиков. Первые соглашались с необходимостью работы в общественных учреждениях, но желали проводить свою собственную деятельность и не принимали революционную сторону ленинской тактики. Вторые, наоборот, соглашались с революционной частью его программы, но не могли понять план легальной деятельности.

Боязнь репрессий со стороны правительства вынудила Ленина снова отправиться в эмиграцию. В декабре 1907 года он покинул Финляндию (где жил с конца 1905 года) и отправился в Швецию. 7 января 1908 года он уже в Женеве. В том же году он переехал в Париж, который на несколько лет стал местом его пребывания. Отсюда время от времени он выезжал в другие европейские города и страны для чтения лекций или участия в совещаниях социалистов. Все эти годы второй эмиграции Ленин занимался бесконечными конфликтами внутри партии. Как уже говорилось, на Лондонском съезде РСДРП весной 1907 года меньшевики не только пришли к соглашению с большевиками, но даже допустили такой состав Центрального комитета, который дал большевикам преимущество.

В начале осени 1907 года стало окончательно ясно, что настроения в партии не совпадают с резолюциями последнего, Лондонского, съезда. По мере того, как в России революционные настроения в рабочей среде пошли на убыль, политические идеи интеллигентов-членов РСДРП также изменились. Настроения в партии выходили из-под контроля Центрального комитета. Более того, в связи с установлением в стране стабильного парламентского режима, становилось очевидным, что политический центр партии перемещался во фракцию Думы, где преобладали меньшевики. Так возникло несогласие между партией и ее директивным органом, Центральным комитетом, — ситуация, подобная той, которая сложилась после II съезда партии в 1903 году. Тогда лидер партии Плеханов, нарушив формальные решения съезда, сделал уступку действительному соотношению сил и пригласил представителей недавнего меньшинства к руководству «Искрой».

Теперь Ленин не желал пойти на уступки: он хотел сохранить руководство партийной политикой в своих руках, что прежде всего означало контроль над фракцией в Думе. Эта ситуация вела к разногласиям между думской фракцией и Центральным комитетом.

В начале января 1909 года Центральный комитет созвал в Париже пленум, на котором, естественно, преимущество имела не думская фракция, а Центральный комитет. Решение пленума не соответствовали действительным настроениям в партии в то время. Он принял резолюцию, осуждающую действия думской фракции. Внимание думской группы обращалось на то, что она часто не выполняла инструкций Центрального комитета. Фракция упрекалась и за то, что она не проявляет постоянного антагонизма к деятельности Думы и правительства. Особенно досталось думской группе за голосование в пользу выделения средств на народное образование под официальным надзором.

Речь шла об ассигнованиях (составлявших 6500 тысяч рублей (3250 тысяч долларов)), предназначавшихся на программу работ Думы в Министерстве общего образования России. С точки зрения большевиков даже в таком деле нельзя было оказывать поддержку министерству.

Результатом январского (1909 года) пленума был взрыв недовольства меньшевистских групп, которые в тот момент представляли партийное большинство. Меньшевики выдвинули идею упразднению Центрального комитета и призвали ограничиться легальной партийной деятельностью. Это течение получило известность под названием «ликвидаторов». Позиция меньшевиков представляла собой логическое развитие доктрины, выдвинутой еще в 1899 году Кусковой в «Кредо», — отказ от независимой роли пролетариата в революции и признание, что ведущей силой должен быть средний класс. Теперь в своих выводах меньшевики могли ссылаться на изменение политического режима в стране после революции 1905 года. Естественно, Ленин продолжал свою линию, выступая со статьями против ликвидаторов.

В дополнение к этим сварам много беспокойства доставляли Ленину и те большевики, которых стали называть «отзовистами». Эта группа появилась в результате того, что тактика бойкота, которой Ленин придерживался в период I Думы, изменилась, но не все могли принять новую тактику участия в выборах. Рабочие или полностью отказывались проявлять интерес к Думе или продолжали относиться к ней недоброжелательно. Деятельность меньшевиков в Думе способствовала этой недоброжелательности или индифферентности. Поэтому вполне естественным стало появление в большевистских кругах новой тенденции: часть партийцев потребовала отзыва, из Думы представителей рабочих. Летом 1909 года произошел открытый разрыв между сторонниками Ленина и группой «отзовистов», среди которых были Богданов и Луначарский и к которой также принадлежал историк Покровский. «Отзовисты» и их последователи образовали особую фракцию, известную как «впередовцы» — по названию их газеты «Вперед». Ленин боролся против группы «отзовистов», поскольку их политика означала полный отказ от использования новых возможностей для организации и пропаганды в России (новых в сравнении с теми, что существовали до революции 1905 года). Хотя предлагавшаяся «отзовистами» тактика главным образом касалась Думы, она включала в себя целую программу работы в профсоюзах и других организациях.

Ленин не считал, что политические разногласия представляют главную опасность для большевистской партии. Для него гораздо более угрожающим симптомом казался поворот многих членов группы «Вперед» от марксизма к либеральному идеализму и попытки некоторых из них основать новую «социалистическую религию». В начале 1908 года Луначарский издал работу «Религия и социализм», где обсуждал возможность примирения этих двух сил. В те годы даже живший на Капри Максим Горький не был чужд таких взглядов. Богданов проповедовал доктрину философского ревизионизма — гармоничного сочетания марксизма с эмпирическим монизмом[14] Маха и Авенариуса. Группа эмпирических монистов попыталась при личном участии Горького устроить на острове Капри школу для рабочих из России. Против этих новых течений в среде большевиков Ленин повел энергичную борьбу. Объемный философский трактат, напечатанный в Москве в 1909 году под названием «Материализм и эмпириокритицизм: критические заметки об одной реакционной философии» (под псевдонимом Вл. Ильин), он направил против эмпириков-монистов. Готовя этот труд, он много часов провел в библиотеках Парижа и Лондона. Ленин задался целью доказать, что все старания дискредитировать материализм как основополагающую идею носили реакционный характер и оказывали службу классовым врагам рабочих.

Кризисные 1908–1911 годы были годами тяжелейших испытаний для партии.

В 1911 году кривая большевистского движения опять начала подниматься. Большевики сумели создать, а затем укрепить свою собственную организацию. Кроме того, в это время стало расти их влияние среди рабочих.

Каковы же были причины нового подъема? Они находились и внутри и вне большевистской партии. Одним из наиболее важных внутрипартийных факторов стало то обстоятельство, что Ленин в годы партийных раздоров сумел сформировать новую группу своих сторонников. Его главными помощниками теперь стали Зиновьев (Радомысльский) и Каменев (Розенфельд). Затем начала приносить плоды ленинская тактика сочетания нелегальной деятельности партии с легальной. И наконец, постепенно происходил сдвиг в настроениях российских рабочих — началось новое пробуждение революционных чувств. Отчасти этот сдвиг оказался следствием усиления большевистской пропаганды. Большевики использовали все легальные возможности для публикаций в периодической печати. Однако большевистская агитация могла быть успешной только в силу того, что она попадала на подготовленную почву.

Обострение революционных настроений в среде российских рабочих невозможно было объяснить особой действенностью пропагандистских факторов. К тому же материальное, а часто и юридическое положение рабочих стало несомненно лучше, чем до революции 1905 года. Подлинная причина была в другом. Положение рабочих улучшалось, но улучшение это происходило недостаточно быстро по сравнению с повышением их образования, самосознания и ростом достоинства. Лучшие представители рабочих становились высоко развитыми личностями (с интеллектуальной и политической точки зрения), и в то же время их ограничивали во всех гражданских правах, поставили в ущербное положение в области политики, их представительство в Думе было крайне незначительно по сравнению со всеми другими группами городского населения. Естественно, рабочие были недовольны подобной ситуацией, но для выхода их недовольства в России не существовало какой-либо организации в виде влиятельной легальной политической партии, как, скажем, было в Германии.

Это происходило и вследствие существовавшего избирательного закона, и вследствие политики репрессий, и вследствие партийного раскола, и вследствие пропаганды Ленина и других большевиков против окончательного перехода социал-демократической партии на легальные основы. К тому же, с другой стороны, правительство и Дума в это время делали очень мало, чтобы установить с рабочим классом нормальные отношения. Частично это происходило (как уже объяснялось выше) из-за личных особенностей Столыпина.

Положение не выправилось и после покушения на Столыпина. 14 сентября 1911 года в Киеве во время парадного представления в лучшем театре города в присутствии императорской семьи в него стреляли. Убийцей оказался человек азефовского типа, сотрудничавший одновременно с Департаментом полиции и с революционерами. Слухи связывали покушение на Столыпина с именем генерала Курлова, товарища министра внутренних дел и главой полиции в России. Никаких доказательств не было, а генерал Курлов энергично отрицал приписываемую ему ответственность за события и ссылался на недостаточную бдительность местного киевского отделения полиции.

Но и после убийства Столыпина правительство не уделяло внимания рабочему вопросу.

В апреле 1912 года в Сибири на золотых приисках, принадлежавших английской Лена Голдфилдс Компани, произошла стачка. По приказу местной полиции несколько рабочих было арестовано. Когда рабочие организовали демонстрацию, требуя освобождения товарищей, войска открыли по ним огонь, убив около трехсот человек. Это событие вызвало возмущение рабочих по всей России. Социал-демократическая фракция в Думе внесла запрос в правительство. Отвечая на нее, министр внутренних дел Макаров заявил: «Так было и так будет!». Его слова были парафразом выступления Клемансо во французской Палате депутатов в 1907 году, когда на одной из частных фабрик Франции во время экономической забастовки войска стреляли в рабочих.

В ответ на выступление Макарова по всей России прокатилась волна забастовок, и стало ясно, что рабочими вновь овладели революционные настроения.

Важная роль в этих событиях принадлежит Департаменту полиции, который, как это было и до 1905 года, стал руководить официальной политикой в отношении рабочего вопроса. Во главе Департамента в это время стоял С. П. Белецкий. При Столыпине, с 13 августа 1909 года, Белецкий был вице-директором Департамента полиции, а 5 марта 1912 года, вскоре после покушения на Столыпина, он был назначен директором Департамента. Его тактика основывалась на старой идее полицейских ветеранов царского режима, которые считали, что революционные организации представляют меньше опасности для самодержавия, чем умеренные оппозиционные группы.

Итак, деятели, подобные Белецкому, стремились поощрять выступления крайних радикалов против умеренных либералов. Для достижения этой цели Департамент полиции не гнушался никакими средствами, не исключая провокаций. Методы Азефа не исчезли с его разоблачением и устранением. Но теперь Департамент главное внимание перенес с эсеров на большевиков, рассматривая их как наиболее активную революционную группу.

Политика Белецкого, не касаясь ее морального аспекта, казалась совершенно безумной тем, кто хотел мирной эволюции России. Но эта политика нравилась кругам крайних консерваторов, которые всегда надеялись на то, что, подавляя открытые революционные выступления, они смогут выиграть определенное время у революции. По их представлениям, в этом случае царь получит возможность вернуться к полному самодержавию.

Вполне возможно, что в обстоятельствах мирного развития эта игра с огнем могла и не привести к опасным последствиям, так как при парламентарном режиме Россия с каждым годом становилась сильнее и богаче. Но в условиях войны политический кризис между царем и Думой (с 1915 по 1917 год), разожженный Департаментом полиции, принес кровавый урожай.

В любом случае нельзя отрицать, что тактика Департамента полиции способствовала успехам большевистского движения в России до мировой войны. Восстановление большевистской организации было совместным достижением Белецкого и Ленина.

Наибольшим успехом Белецкого оказалась вербовка в агенты тайной полиции в 1910 году московского рабочего лидера Малиновского, который играл видную роль в российском социал-демократическом движении, выделяясь своими способностями оратора и организатора. Малиновский работал токарем по металлу. Когда в Москве после 1906 года был сформирован союз металлистов, Малиновский сумел стать его секретарем, а затем попал в тайные агенты московского отделения Департамента полиции. Деятельность его в большевистской организации стала заметной с конца 1910 года. В начале этого года на созванном в Париже пленуме Центрального комитета была сделана, по-видимому, последняя попытка примирения между большевиками и меньшевиками. Вскоре после этого заседания Малиновского пригласили в русский состав Центрального комитета. Его усилия были недвусмысленно направлены на достижение полного разрыва большевиков с так называемыми «ликвидаторами». Когда последние стали готовить собственную конференцию, Департамент полиции (осенью 1911 года) по наущению Малиновского произвел среди них аресты, и намеченная конференция была сорвана.

В это же время провалился план совместных публикаций большевиков и меньшевиков. В августе 1910 года в Копенгагене состоялось совещание, на нем присутствовали Ленин, Зиновьев, Каменев и Полетаев (член социал-демократической фракции в Государственной думе). Они приняли решение начать выпуск в Петербурге легальной социал-демократической газеты под названием «Звезда». Предполагалось, что эта газета не будет только большевистским органом — к сотрудничеству в ней приглашались также Плеханов и часть меньшевиков. Первый номер «Звезды» вышел в декабре 1910 года; интересно отметить, что часть средств на ее издание была получена из Германии: 3 тысячи марок поступили через агентство Бебеля и Германскую социал-демократическую партию.

Тогда же в Москве появился другой легальный периодический орган (по своему характеру чисто большевистский) — «Мысль». Руководство этим изданием было в руках заграничного большевистского центра, состоявшего из Ленина, Каменева и Зиновьева. Но главным распорядителем в Москве оказался Малиновский. Вскоре чисто большевистский периодический орган вышел в Петербурге — это была рабочая газета «Правда». Первый номер «Правды» появился 22 апреля 1912 года. Летом 1913 года правительство запретило газету из-за ее революционного характера. Она стала выходить под другим названием «Рабочая правда». Под различными названиями она продолжала публиковаться до начала мировой войны, когда была окончательно запрещена цензурой.

«Правда» оказала большое влияние на рабочих и была более популярной, чем листок «ликвидаторов». Одним из доказательств интереса рабочих к «Правде» стали сборы на ее публикацию. Газета печаталась главным образом на эти деньги. В 1912 и 1913 годах взносы рабочих на издание «Правды» составили более 3 тысяч рублей. А сборы среди рабочих на издание газеты «ликвидаторов» едва достигали четверти этой суммы. Ленин приводил тот факт, что в первые пять месяцев 1914 года взносы рабочих на большевистские газеты поднялись до 18 934 рублей, а на газеты, издаваемые «ликвидаторами», они составили 5296 рублей. По ленинской оценке, «Правду» покупали около 40 тысяч рабочих, читали же ее гораздо большие массы.

В публикации «Правды» принимал участие и Департамент полиции. Один из активных ее издателей Мирон Черномазов был агентом полиции.

В январе 1912 года в Праге собралась конференция РСДРП. На ней присутствовали в основном большевики. Из Москвы в качестве делегата приехал Малиновский. Пражская конференция на деле основала большевистскую партийную организацию. Приняли решение о развертывании энергичной деятельности в России и в частности о подготовке к участию в выборах в IV Думу, которую должны были созвать в конце этого года.

В противовес большевикам Троцкий постарался объединить меньшевиков. С этой целью он созвал в Вене в августе 1912 года конференцию из представителей различных меньшевистских групп, так называемый «Августовский блок». Между тем, большевики стали действовать энергично. В июле 1912 года их центральное представительство переехало в Австрийскую Галицию, поближе к российской границе. Галиция представлялась более удобным местом, чем Париж, для прямого руководства публикациями в легальной большевистской печати, а также для направления деятельности большевистской фракции в Думе. Экспресс из Петербурга в Краков шел сутки, обычный пассажирский поезд — два дня и ночь. Газеты из Петербурга попадали в Краков на третий день. Они доставлялись на пассажирских поездах или специальными курьерами. Большевистские депутаты в случае необходимости могли даже лично приехать и посовещаться с Лениным. Имея все это в виду, Ленин и Зиновьев поселились в окрестностях Кракова, изредка покидая их для посещения Поронино — деревни в Карпатах.

Перемещение в 1912 году большевистского центра в Австрийскую Галицию требует комментария. Место, расположенное вблизи российской границы, имело массу преимуществ не только в 1912, но и в 1900 году. Но тогда Ленин не мог поселиться в Австрии из-за преследований со стороны австрийской полиции, сотрудничавшей в те годы с русской полицией. В 1912 году, очевидно, ситуация изменилась. В этот период австрийским военным кругам становилась все более ясной неизбежная угроза войны с Россией. Австрийское правительство могло рассматривать теперь русских революционеров как союзников. Вероятно, австрийские социал-демократы сообщили Ленину, что он может не опасаться неприятностей со стороны австрийской полиции. В любом случае известно, что социал-демократический депутат рейхсрата доктор Марек оказал Ленину помощь при переселении в Краков.

Как бы то ни было, большевистский центр переместился в Галицию, и с этого времени ленинская воля стала еще сильнее ощущаться в политических делах российских рабочих.

На очередь встал вопрос о выборах в Думу. Срок действия III Думы окончился в сентябре 1912 года, выборы в IV Думу были назначены на октябрь того же года. В этой кампании большевики проявили гораздо большую организованность, чем при выборах в III Думу. Главным результатом стало не число социал-демократических депутатов, избранных в Думу (их количество оказалось меньшим, чем в III Думе), а усиление большевиков за счет меньшевиков в думской социал-демократической фракции. Хотя преимущество в социал-демократической фракции принадлежало меньшевикам, теперь они имели совсем небольшой перевес: семь меньшевиков против шести большевиков. К меньшевикам также присоединился избранный польский социалист.

Но самым важным оказался тот факт, что большевики обеспечили себе перевес среди депутатов, избранных по рабочей курии. Все шесть мест в Думе, отведенных этой курии, достались большевикам. Во время выборов наглядно проявилась строгая партийная дисциплина, царящая в большевистской фракции. В тех случаях, когда выборная комиссия в качестве кандидата от рабочих называла человека, не утвержденного большевистским комитетом, тому приходилось отказываться от баллотирования, поэтому все места заняли кандидаты, намеченные комитетом. Однако успех большевиков на выборах зависел не только от них. Очень значительным фактором оказалась тактика, намеченная Департаментом полиции.

На выборах в IV Думу Департамент полиции смог не только внедрить своих агентов в списки рабочих выборщиков, но и обеспечить избрание одного из них в Государственную думу по списку большевиков. Это был уже упоминавшийся Р. В. Малиновский, избранный от рабочей курии Московской губернии.

Распределение мест среди партий в IV Думе в общем мало отличалось от расклада сил в предыдущей. Либеральная оппозиция немного увеличилась. Дума предстала в таком виде:

Немедленно после созыва Думы в социал-демократической фракции начался конфликт между большевистской и меньшевистской группами. Руководителем большевиков в Думе был Малиновский. Различие между позициями большевиков и меньшевиков проявилось уже при обсуждении декларации социал-демократической фракции. Меньшевики видели возможность осуществления в Думе некоторых реформ, хотя бы умеренных. Большевики рассматривали Думу только как платформу для пропаганды. Формальный и открытый разрыв между большевиками и меньшевиками в Думе произошел в ноябре 1913 года. Большевики создали свою отдельную фракцию, ее председателем избрали Малиновского. Он пользовался доверием Ленина до такой степени, что в январе 1914 года ему поручили войти в переговоры с Бурцевым по вопросу выявления попыток провокаций среди социал-демократов и эсеров.

Произнесение непримиримых деклараций в Государственной думе — это лишь один аспект большевистской деятельности в России в период работы IV Думы. Другой состоял в завоевании легальных рабочих организаций. И надо отметить, что легальная печать (прежде всего «Правда») сослужила большевикам великую службу. С осени 1912 года в России началась так называемая «страховая компания» — борьба за обеспечение рабочим представителям мест в губернских страховых комитетах и в Центральном страховом совете, который предстояло создать на основе закона о защите рабочих, принятого 6 июля 1912 года. Во время этих выборов происходила ожесточенная борьба между большевиками и меньшевиками. Вмешательство администрации и арест нескольких выборщиков только подлили масла в огонь. 15 марта 1914 года большевики одержали полную победу на выборах в Страховой совет, в котором избранные делегаты объединились в специальную рабочую группу.

Так Ленин завоевывал одну позицию за другой.

В мае 1914 года в большевистской фракции в Думе разразился серьезный кризис. В это время товарищем министра внутренних дел был Джунковский, назначенный на этот пост совсем недавно и не симпатизировавший Белецкому. Получив данные о провокационной деятельности Малиновского, Джунковский потребовал, чтобы тот немедленно ушел из Думы. 21 мая 1914 года Малиновский объявил об отставке, объясняя ее личными обстоятельствами, и немедленно уехал за границу. Затем Джунковский информировал председателя Думы Родзянко о действительных причинах отставки Малиновского. Не желая компрометировать Государственную думу, Родзянко никому не передал сообщение Джунковского.

Шаг Малиновского, которого никто не ожидал, породил много слухов, особенно среди меньшевиков. Говорили, что он уличен в провокации. Центральный комитет большевиков назначил комиссию под председательством польского большевика Ганецкого для проверки слухов. В ее работе приняли участие Ленин и Зиновьев. Комиссия заседала в июне — июле 1914 года и вынесла заключение, что обвинения против Малиновского не доказаны. Еще до решения комиссии Ленин лично объявил Малиновского невиновным на основе расследования, которое провел Центральный комитет. Бесспорно, разоблачение Малиновского могло произвести страшное смятение в рядах большевиков, такое же, как у эсеров при разоблачении Азефа. Даже сама отставка Малиновского доставила Ленину неприятности, поскольку дезорганизовала большевистскую фракцию в Думе. Но в июле 1914 года инцидент с Малиновским показался мелочью перед лицом надвигающейся мировой катастрофы.

Что же касается дальнейшей судьбы самого Малиновского, она сложилась так: в 1915 году он вступил волонтером во французскую армию, но вскоре был захвачен в плен и отбывал заключение в Германии, где вел интенсивную большевистскую пропаганду среди пленных. После русской революции, в марте 1917 года, в архивах Департамента полиции были обнаружены документы, бесспорно уличавшие Малиновского. Его история также стала известна и через Белецкого, когда того допрашивала Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства. После того, как большевики свергли Временное правительство, Малиновский добровольно вернулся в Москву, и там его расстреляли по приказу большевистского Верховного трибунала.

Что заставило Малиновского в 1918 году вернуться в Москву? Рассчитывал ли он, по старым воспоминаниям 1913 и 1914 годов, на дружеское отношение к нему Ленина? Может быть, Ленин даже тогда, до мировой войны, знал об отношениях Малиновского и Белецкого, но Малиновский утверждал, что обманывал не его, а Белецкого? Или, несмотря на все, Малиновский надеялся, что его деятельность среди пленных в Германии должна обеспечить ему прочные позиции в большевистской России?