Лёшка-"студент"

Часть первая

Каретка телетайпа, постукивая, быстро бежит вправо, щелчком возвращается назад, оставляя за собой тревожные строчки.

Холеная женская рука оторвала отпечатанный лист. Каретка забегала вновь.

Женская рука с большим перстнем на среднем пальце поднесла лист к глазам. Прядь нежных волос упала на бумагу.

По густому, почти девственному лесу брел человек. Ветви деревьев, мох под ногами, даже сам воздух — все было пропитано влагой. Человек с ходу продрался через кусты, остановился у крутого склона, начинавшегося перед ним, и, тяжело вздохнув, начал подниматься в гору, хватаясь руками за корни деревьев, кусты, иногда срываясь, но упрямо продолжая подъем. Телогрейка, привязанная поверх брезентового мешка за плечами, цеплялась за кусты…

Слышны были только звук шагов и хриплое дыхание.

Меж крутых обрывистых склонов бурлила вода. Река словно сорвалась с гор, во что бы то ни стало стремясь вниз, как будто только в этом ее спасение. Течением несло небольшие деревья, комья вывернутого дерна, белую пену. Порой слышался скрежет переворачивающихся под водой камней…

Раздвинулись кусты, и над обрывом остановился человек. Несколько минут он разглядывал стремнину, а потом пошел вдоль берега. Поперек реки лежала громадная пихта. Нижние ветви ее ушли в глубину, а верхние мелко тряслись от мощного напора воды, стремящегося потащить дерево за собой.

Человек несколько раз толкнул дерево ногой, зачем-то посмотрел на небо и ступил на ствол. Он осторожно пробирался, придерживаясь рукой за верхние ветви, но чем ближе подходил к противоположному берегу, тем тоньше становилась опора под ногами, ему приходилось нагибаться все ниже, и все сильнее дрожал под ним ствол. Вдруг под сапогом лопнула кора, и человек, взмахнув руками и в беззвучном крике разинув рот, сорвался. Он упал поперек дерева, ухватился за ствол и, исказив лицо, подтягивался к берегу. Тело его почти лежало на воде — настолько сильна была стихия…

Человек в мокрой рубахе без ворота поднес спичку к кусочку бересты, поверх которого были сложены сухие ветки для костра. Небольшой огонек через минуту окреп, поднимаясь все выше. Человек тем временем развязал горловину мешка, осторожно достал сверток в плотной серой бумаге, кое-где потемневшей от воды, развернул его. Сверху лежала рубаха в полиэтиленовой упаковке с фабричной этикеткой, а под ней — кроссовки. Он бережно разгладил рубаху и отложил в сторону.

Через несколько минут на огне стояла консервная банка с чаем, насыпанным прямо в воду, а человек стягивал сапоги. Ноги в вытертых джинсах, парящих от тепла костра. Человек лег. На его усталое мокрое лицо с закрытыми глазами сел комар. Он приземлился рядом со шрамом над бровью и вытянул хоботок. Медленно, неохотно поднялась рука и смахнула его…

Послышался шум вертолета.

Человек вскочил, схватил телогрейку и накрыл ею огонь. Из-под телогрейки выбился дым. Он обеими руками прижал телогрейку к костру. Вода для чая с шипением пролилась на раскаленные угли.

Вертолет с большими красными звездами на борту прошел над верхушками елей, где-то вдали развернулся и стал приближаться вновь.

Человек прыгнул на телогрейку и лихорадочно затоптался на ней. От жара он вскрикнул, отпрыгнул под елку и остался стоять на одной ноге, прислушиваясь…

Как только звук вертолета немного затих, человек лихорадочно запихнул в мешок рубаху, кроссовки, а сам все оглядывался на небо…

В кабинете с высоким потолком и деревянными панелями вдоль стен за длинный стол усаживались люди в форме и штатском.

— Начнем, товарищи, — сказал сидевший во главе стола невысокий седоватый полковник в милицейской форме. — В совещании принимают участие: от Министерства обороны — генерал-майор Нармухамедов, от Главного управления лесных исправительно-трудовых учреждений — полковник Бабенко, от Центра космических исследований — доктор технических наук Лебедев…

По мере того, как полковник называл присутствующих, они вставали.

— От Комитета государственной безопасности — майор Каверзнев, — продолжал полковник. — Я работаю начальником отдела уголовного розыска города Москвы. Моя фамилия Саенко. Прошу вас, — полковник кивнул в сторону космонавта.

Поднялся Лебедев.

— Как вы знаете, исследования космического пространства начаты давно… После знакомства с ближним космосом мы занялись нашей соседкой — Луной. К сожалению, ничего заслуживающего особого внимания обнаружено не было. На Луне побывали наши автоматические станции, американцы высаживали экспедиции…

В связи с большой стоимостью и сложностью исследований, нам необходимо было выбрать определенный объект, и только один, и несколько лет назад мы начали подготовку экспедиции на Марс. Был спроектирован и в короткие сроки построен корабль, способный доставить экспедицию на планету и вернуться назад. Одновременно осуществлялась ранее разработанная программа исследований…

Во время полета очередного спутника были получены фотографии обратной стороны Луны. Фотографирование мы начали давно, и особого интереса эти снимки не представляли, так как, по нашему мнению, поверхность Луны мы знали довольно хорошо. Съемки проводились для проверки нового типа аппаратуры.

Так вот, когда мы приступили к расшифровке, то на фотографиях увидели несколько почти правильных окружностей разного цвета. Обратите внимание — разного цвета! Каждая окружность находилась внутри другой. Диаметр внешней составлял приблизительно пятьсот километров, а последней, внутренней, различимой на снимке, — около километра. Естественно, этот факт не мог пройти мимо нашего внимания.

Мы изучили более ранние снимки и обнаружили окружности и там, но они были почти неразличимы. Через короткое время нами был запущен еще один аппарат. Мы получили новые снимки, и оказалось, что сила свечения колец увеличилась, а внутреннее кольцо сменило цвет!.. При настоящем уровне знаний мы не смогли объяснить или хотя бы предложить приемлемую версию происходящих процессов…

— Все это, конечно, интересно, но при чем здесь мы?! — перебил Лебедева полковник Бабенко. — Я сегодня должен был в командировку вылететь, а я там, между прочим, не семечки лузгаю!..

Майор Каверзнев не разделял возмущения полковника. Он был тоже удивлен, но слушал с интересом. Об этом в газетах не писали…

Лебедев покосился на полковника, но продолжил:

— После долгих споров было принято решение направить корабль с экипажем в район колец. Нам пришлось использовать корабль и экипаж, предназначенные для Марса. Так вот, полет проходил нормально, и в запланированное время корабль произвел посадку примерно в двух километрах от центра окружностей. Я не буду вас утомлять техническими подробностями, но информация, переданная космонавтами, позволяет заявить, что перед нами открытие века — послание или след внеземной цивилизации…

Лебедев сделал небольшую паузу.

— После стыковки посадочного отсека с основным корабль благополучно перешел на околоземную орбиту. Уже на подходе к Земле обнаружились неполадки в автоматике корабля. Анализ ситуации позволил предположить, что на работу систем влияет объект, погруженный в корабль на месте посадки…

— Что же это за объект? — не выдержал Каверзнев.

Генерал неодобрительно покосился на него.

— На месте посадки был обнаружен шлем, или «нимб», как назвали его сами космонавты. Шлем был погружен в контейнер, предназначенный для проб марсианского грунта. Контейнер должен задерживать все известные нам излучения, но, похоже, мы столкнулись с чем-то еще не изученным… Было принято решение поместить контейнер в спускаемый аппарат и отправить на Землю, а экипажу — ждать спасательный корабль.

— Но при чем здесь мы? — перебил Бабенко, он горел нетерпением. — Я про космос только в книжках читаю, да и то не все!..

— Не спешите, дойдет и до вас! — не выдержал Саенко, видимо, он был информирован больше всех.

— Так вот, — спокойно продолжал Лебедев, — система торможения сработала раньше и работала больше запланированного времени. Аппарат упал, к сожалению, упал, а не сел, в районе Северного Урала, в местах малонаселенных, что очень затруднило поиски. Радиомаяк корабля не работает, точное место приземления не было зарегистрировано, это и наша вина, и Министерства обороны, их станции должны были засечь спуск…

— В этом районе у нас нет объектов, которые нужно охранять так тщательно… — перебил Лебедева генерал, камешек в его огород ему не понравился. — Кроме того, работа станций «Синева» строго лимитирована и может быть начата только в связи с угрожающей обстановкой и по особому распоряжению…

— Корабль мы нашли, — Лебедев немного помолчал и продолжил. — Но дело в том, что в аппарате не оказалось некоторых вещей, в том числе и шлема…

Несколько секунд все молчали.

Лебедев сел.

— По некоторым данным, на месте приземления побывал осужденный Ковалев, бежавший из мест заключения, — сказал Саенко.

— Постойте, а как он попал в корабль? — спросил Бабенко. — Его что, так легко открыть? Это же не консервная банка?!

— Люк корабля обычно открывается изнутри, но в случае аварии люк по истечении определенного времени отстреливается. Что и произошло… — ответил Лебедев.

— А как он контейнер открыл? — спросил Каверзнев.

— В отсеке находился аварийный запас экипажа. В комплект входят взрывпакеты… Он просто взорвал контейнер, — Лебедев повысил голос. — И прошу, товарищи, понять, как важно задержать Ковалева. Шлем представляет неизмеримую ценность и попал в руки варвара… А если он захочет посмотреть, что внутри шлема?.. И сделает это тем же способом?!

— Должен добавить, — сказал генерал. — Правда, это еще не до конца проверено… В месте нахождения шлема затруднены прием и передача радиосигналов. У нас есть один район на подозрении, туда направлены группы поиска.

— Подведем итоги, — Саенко встал. — Нужно искать Ковалева. Общее руководство розыском поручено мне. Руководить группой по обнаружению Ковалева поручается майору Каверзневу. Для оперативного решения возникающих вопросов все присутствующие получили от своего руководства указание об участии в деле. Для вас, майор, в соседнем кабинете приготовлены необходимые материалы. Вам надлежит составить психологический портрет Ковалева, а для этого узнать о нем все. В ваше распоряжение выделен капитан Петров из МВД. Остальные вопросы можно решать в рабочем порядке. Надеюсь, что нет необходимости предупреждать об особой секретности. У меня все. Прошу приступить к работе.

Каверзнев вошел в кабинет. Из-за стола поднялся сероглазый подтянутый капитан.

— Капитан Петров.

— Майор Каверзнев. Зовут меня Алексей, а вас?

Петров с удовольствием улыбнулся.

— Володя.

— Дело, я вижу, уже здесь… Вы еще не в курсе, чем мы с вами будем заниматься?

— Нет, но я получил команду с этим делом прибыть в ваше распоряжение…

— Искать мы будем вот этого гражданина… Так, где он жил, наш клиент? — Каверзнев раскрыл папку, взял копию приговора. — Город Свердловск. На ближайший рейс закажите два билета, себе и мне…

Зазвонил телефон. Каверзнев снял трубку.

— Майор Каверзнев?

— Да.

— Полковник Саенко передал, что у второго подъезда вас ждет машина, вы с группой вылетаете в Свердловск специальным рейсом.

— Ясно, — Каверзнев положил трубку и повернулся к Петрову. — Отменяется заказ. Нам персональный самолет предоставили. Вот какие мы важные! — и засмеялся.

Каверзнев с Петровым вошли в зону. В узком коридоре из колючей проволоки их встретил высокий худой капитан.

— Иванов, — представился он. — Кто из наших жуликов заинтересовал такое важное ведомство? Да еще настолько, чтобы приехать сюда… Ковалев?!

Капитан смотрел на Каверзнева и радовался своей проницательности.

— А почему вы так решили?

— Да темный этот Студент. Я был уверен, что не все его дела раскрыли следственные органы, — видя, что Каверзнев не понял, он добавил: — Посадили его за одно дело, но у него еще есть преступления в прошлом, я уверен.

— А вы следственные органы об этом в известность ставили?

— Фактов мало. Догадки, знаете ли…

Они вошли в кабинет.

— Да, приехали мы из-за Ковалева, — сказал Каверзнев. — Нас интересует все его окружение. Друзья, недруги, если они есть, привычки — в общем, все.

— Что ж он такое натворил?

— Пока не натворил, но может.

Капитан достал из сейфа толстую папку и положил перед Каверзневым, который тут же раскрыл ее.

Сверху лежал стандартный лист приговора. Каверзнев взял следующий лист.

В папке были собраны рапорты начальников отрядов, контролеров и приколотые к ним постановления о наказании…

— Что вы можете сказать о Ковалеве? — спросил Каверзнев.

— Авантюрист! — категорически ответил Иванов. — Дерзок. Начитан, может рассуждать на любую тему. У осужденных пользовался авторитетом… Как ни странно, но его уважали не только те, кто не выходит из карцера и «бура», но и те, кто нормально работает, не нарушает режим…

— А «бур» — что это?

— Сейчас называется «помещение камерного типа», а раньше назывался «барак усиленного режима», мы по старинке называем его «бур».

— Так вот, нам надо познакомиться и поговорить и с друзьями, и с недругами Ковалева.

— Нажмите кнопку на стене.

Каверзнев надавил на кнопку, и сразу, будто он стоял за дверью, на пороге появился молодой мордастый парень немного разбитного вида.

— Вызови мне Куракова, — приказал Иванов.

Парень вышел.

— Дрался Ковалев часто? — спросил Каверзнев.

— Нет. Я же говорю, он авторитетом пользовался, но, по моим сведениям, навык в драке имел…

— Где он работал?

— Точил пилы, топоры…

— И ему такую работу доверяли? Он что, хорошо работал?

— Понимаете, на такие должности мы подбираем в первую очередь тех, кто более-менее авторитетен, так как в таком месте удобно собираться для игры карточной или еще для чего… А если там такой, как Ковалев, то ничего этого не будет — он не допустит…

В дверь постучали.

— Войдите, — сказал Иванов.

Вошел коренастый парень, одетый чисто и немного щеголевато. Черная роба с биркой на груди сидела на нем как влитая. Сапоги, хотя и обычные, кирзовые, но на высоком каблуке и начищены до блеска. Он окинул всех настороженным взглядом и, неторопливо снимая кепи с головы, медленно, с достоинством, выговорил:

— Осужденный Кураков прибыл.

— Садитесь, — Каверзнев показал на стул.

Иванов достал из сейфа вторую папку и положил на стол.

— Если я понадоблюсь, нажмите на кнопку, дежурный меня вызовет, — сказал он и вышел из кабинета.

Каверзнев раскрыл папку. В ней лежали такие же постановления, как и в первой. Каверзнев небрежно пролистал и, не досмотрев до конца, закрыл папку. Кураков попытался через руку прочесть содержимое.

— Интересно читать? — неожиданно спросил он.

— Нет, — честно ответил Каверзнев. — Неправильное ношение головного убора, грубость контролеру, драка… А за что вы сидите?

— А что, там не написано? — с улыбкой спросил Кураков.

— Мало… Здесь в основном ваши грехи в зоне.

— Как обычно говорят, за халатность… Каждый раз, когда беру, что-то остается. Надо все брать, а я, дурак… Ничего, вот освобожусь, умнее буду!

— А скоро?.

— Освобожусь?.. Скоро! Через восемь лет и сто пятьдесят два дня.

— Скоро, — согласился Каверзнев. — А не поседеешь?

— Нет, у меня волос легкий. Да и немного седины не мешает, больше бабы любить будут!

— Ну ладно, немного пошутили и хватит. Судя по твоим статьям, ты почти профессионал…

Кураков улыбнулся.

— Да нет, какой из меня профессионал… Так, шавка мелкая. Это в Америке спецы, а у нас…

— Ну, хватит паясничать! — не выдержал Петров. Ему, профессионалу, не понравился свободный тон Куракова. — С тобой серьезные люди разговаривают!

— А кто вы, серьезные люди?

Улыбка Куракова сразу пропала, и на Каверзнева смотрели умные пытливые глаза.

— Мы из уголовного розыска города Свердловска.

— Да, рассказывайте… — Кураков ехидно улыбнулся. — Стали бы из-за вас поднимать шнырей ночью и драить полы с мылом… Так что, мне еще что-то шьют? — он насторожился.

— Нет. Ты Ковалева знаешь?

— Знаю, конечно.

— Ну и что ты о нем можешь сказать?

— Вы, наверное, меня перепутали с кем-то. Это надо спрашивать у работников капитана Иванова. У него их много…

Видно было, что Петрову до глубины души не нравится тон и поведение Куракова, но он не вмешивался.

— Я ведь не спрашиваю о прошлых делах Ковалева, меня интересует он сам.

— А что именно?

— Какой он? Как ты? Тоже грабитель с большой дороги? Кроме водки и ресторанных шлюх ничего не знает?

— Ошибаешься, начальник. Лешка знает много, может, не меньше, чем ты… — Каверзнев его расшевелил, и Кураков обиделся.

— Лешке не здесь надо было быть, а где-нибудь в институте. Он случайный элемент…

— Нет, я все пытаюсь разобраться и никак не могу. Можно понять, когда первый раз попадают, — компания, водка, но когда во второй, в третий — тогда тоже случайно?

— Но не Лешка. Он создан для другой жизни.

— А ты?

— А вот я, пожалуй, как раз для этой, — Кураков с превосходством взглянул на Каверзнева.

— Вот как? Так ты не «вор в законе» случайно, как вы себя называете?

— Да нет… До вора я не дотягиваю. Но я и не изображаю из себя невинную жертву. Сижу я здесь за дело и знаю, что если попадаюсь, меня не пожалеют, но и я не жалею. И если у меня будет возможность украсть, то я украду…

— А Ковалев не такой?

— Нет, не такой. В морду еще может дать при случае, но сюда попал случайно.

— Это как? Что, он не совершал преступления?

— А вы спросите у него.

Кураков смотрел на Каверзнева ехидно.

— А ты язва, — Каверзнев по-доброму улыбнулся.

Для Куракова эта улыбка была настолько неожиданна, что он смутился.

— Спросим и у него… Но ты мне скажи, вот ты освободишься и будешь снова грабить, воровать? Сколько дней ты был на свободе между сроками?

Вопрос Куракову не понравился.

— До конца срока еще дожить надо, — пробурчал он.

— А можно не дожить? Здоровье не позволяет? Так здесь больных лечат…

— Характер.

— Это когда голова заднице покоя не дает?

— Козлоти много… А у меня к ним с детства аллергия. Мне после нашего разговора собираться в «бур»?

— Почему?

— Как почему? Ведь просвещать вас на любую тему, — слово «любую» Кураков выделил, — я не буду. Сказать мне вам нечего, а у Иванова на меня материала хватит…

— Да ты нам и так все сказал. Все, что надо.

— Ничего я вам не сказал! — Кураков смотрел на Каверзнева и усиленно вспоминал, что он такое выложил.

— Ну вот, видишь, как ты лобик наморщил… — весело сказал Каверзнев. — Сомневаешься?

— Ничего я не сомневаюсь…

— А Ковалев лучше тебя думал? Кого он не любил?

— Вас… Ментов! Иванова, да и тот его…

— За что? За то, что мы вас сажаем?

— За методы. За все.

Кураков, видимо, решил, что ничего он не выболтал, и говорил спокойно.

— А Иванов Ковалева за что не любил?

— А вы спросите, — Кураков опять ехидно прищурился.

— Ты же понимаешь, что он не скажет…

— Потому что Иванов — дурак, и знает это! А Лешка не пропускал момента напомнить…

— Как это?

— Нет уж, выясняйте сами. Мне ментовское время не жалко. И не надо из меня дурочку делать… Зовите Иванова, он мне со всей душой суточки выпишет!

— Надо бы, но живи. А то скажешь потом, что мы сюда за тысячу километров приехали для того, чтобы тебя в карцер посадить. Иди, свободен. Конечно, в пределах зоны.

Кураков вышел.

Каверзнев встал, с удовольствием потянулся.

— Вот что, Володя, надо нам разделиться. Ты попроси Иванова, пусть он тебе другой кабинет выделит, и начинай беседы с недругами Ковалева. Иванов тебе подберет. Выясняй привычки, увлечения. Ну и, конечно, все, что связано с прошлой жизнью. Интересная личность вырисовывается…

Следующим вошел высокий парень со свернутым носом.

— А вы кто?

— Осужденный Матеш.

— Значит, вызывал. Боксер, что ли? Садись.

Парень потрогал свой нос. Сел.

— Баловался в молодости…

— А сейчас уже стар?

Матеш усмехнулся.

— Нет спарринг-партнеров.

— Фамилия у тебя интересная, латыш?

— Нет, поляк. Отец — поляк, мать — латышка.

— Срок большой?

— Двенадцать лет…

— Тут вот только что был один, так он не уверен, что досидит. Ты тоже?

— Бес? — Матеш засмеялся. — Он может и не досидеть…

— Почему?

— Да нервный очень, замочат где-нибудь…

— А часто мочат?

— Здесь не часто… Раньше часто…

— А что делите?

— Все. Зону, власть… Долго объяснять, да и не смогу я…

— А Ковалев бы смог?

— Он? Да!.. Тот все, что хочешь, объяснит… Одно слово — Студент!

— Так уж и все?

— Все! Он однажды ради развлечения доказывал нам, что кошка и собака — родственники!

— Это как?

— Да я не смогу так… Он говорил: «У собаки есть хвост? У кошки — тоже. Два уха, два глаза, когти и так далее…»

Каверзнев припомнил, что о таком доказательстве он читал чуть ли не в учебнике по вычислительной технике…

— А почему «Студент»? Он что, в самом деле учился?

— Не знаю, но кликуха за ним с прошлой зоны пришла. Да он и читает постоянно, может, за это.

— А Кураков почему «Бес»?

— Он — бес и есть. Раньше его чертом звали, а Лешка перекрестил его. Черт, говорит, маленький, а бес большой…

— И Кураков не обиделся?

— А чего обижаться? Да и уважал он его…

— А Иванов за что не любил Ковалева?

— Потому что мент.

— Значит, тоже не хочешь сказать?.. А вот скажи, ведь сидеть тебе еще долго, ты о побеге думал?

— Вам скажи, а на другой день на дело пометку — «склонен к побегу», потом коснись на этап, конвой как на личного врага смотреть будет.

— Да нет, не бойся. Вот убежал бы ты, куда бы пошел?

— Убежать легко, трудно отсюда до цивилизации добраться!

— Ты бы не смог?

— Не знаю… Вот с Лешкой бы смог, да он меня не позвал…

— Ну, а вышел ты, куда бы ты пошел, к друзьям, подругам?

— Видать, Лешка здорово вам насолил, если вы так засуетились!..

— Мы не суетимся, мы работаем. И не думай, что у Ковалева есть шанс долго прогулять, он один, а мы представляем государство, не таких ловили… Так все-таки, куда может пойти Ковалев?

— А это ему виднее… И вряд ли вы у кого-то здесь узнаете, Лешка и прошлым-то неохотно делился. А поймать его, если он ушел, вам ой как трудно будет!..

Матеш смотрел на Каверзнева и улыбался. Он был рад за Ковалева и не скрывал своей радости…

Лешка Ковалев по кличке Студент шел по улице, поглядывая на номера домов. Наконец он увидел табличку с номером шестнадцать, но следующий дом был двадцатый… Лешка снова вернулся к шестнадцатому. Дома были старые, и первые этажи обоих зданий занимали небольшие магазинчики, мастерские. Лешка посмотрел на второй этаж, пытаясь угадать там жилые или производственные помещения. В окне над головой виднелись обычные кремовые шторы, какие могли висеть и в квартире, и в кабинете директора магазина.

Лешка еще раз прошел к двадцатому дому и через арку попал во внутренний двор. По наваленным в углу ящикам и беспорядку понял, что это двор магазина. Он двинулся дальше, надеясь найти проход и вход в дом, но перед ним был тупик.

Лешка махнул рукой и повернул назад, но в арке увидел двух милиционеров. Он быстро оглянулся, но сзади путь преграждал двухметровый забор. Сердце ухнуло вниз. Он еще раз окинул взглядом двор и сжал в кармане кастет… милиционеры скучающе смотрели на Лешку.

— О, вот вы мне и поможете! — неожиданно даже для себя самого закричал Лешка. — Понимаете, не могу найти дом! — он быстро шел к милиционерам. — Весь квартал обошел, но не могу найти, хоть убей! И какой дурак так номера перепутал?

Он говорил быстро, не давая им ни секунды на размышления.

— Приехал к другу, а дом найти не могу… — Лешка уже подошел к милиционерам. — Есть двадцатый дом и есть шестнадцатый, а восемнадцатого — нет!..

Оба милиционера были молоденькие с нежными мальчишескими лицами. Один усмехнулся и полез в карман кителя. Достал клочок бумажки с нарисованным на нем планом участка, несколько секунд разглядывал его.

— У меня тоже нет… — наконец сказал он.

— Дай-ка я посмотрю, — сказал второй. — Вот двадцатый… — он смотрел на бумажку. — Может, снесли?..

— А с той стороны смотрел? — спросил первый.

— Да там другая улица…

— Может, там где-то, в глубине?.. — милиционер показал на забор.

— Не через забор же они лазают? Я уже три раза обошел вокруг, даже входа нет…

— Ну, тогда ищи сам. Нам дежурить надо, — милиционеры пошли по улице, а Лешка повернул в другую сторону…

Лешка надавил на кнопку звонка. Дверь открыла молодая женщина.

— Мне нужен Володя Журба, — сказал Лешка. — Мне дали ваш адрес…

— У меня его нет… — сказала женщина, оценивая взглядом Лешку. — А он вам очень нужен?

— Очень. Я вообще-то из другого города…

Женщина с минуту смотрела на Лешку.

— Я точно не знаю, может, он уже и перебрался, но месяц назад он там еще был…

— Где?

— У любовницы. У вас есть куда записать?

Лешка развел руками.

— Подождите.

Женщина скрылась за дверью и через минуту вышла, протягивая Лешке листок с адресом.

— Спасибо.

— Не за что… Может, его и там уже нет, — она усмехнулась.

По следующему адресу повторилась та же история. Даже слова были похожими, но опять дали адрес, уже другой.

Лешка устал. Двое суток он был на ногах и не мог найти пристанище. Единственная надежда оставалась на Журбу.

Он подошел к очередной квартире и позвонил. Дверь открыл невысокий коренастый парень, примерно одних лет с Лешкой. Из-за его спины на Лешку настороженно смотрела молодая женщина с довольно большим животом.

— Мне нужен Володя Журба, — сказал Лешка.

— Я — Журба.

— Поговорить надо…

Володя оглянулся на беременную женщину и прикрыл дверь.

— Я от твоего брата. Мне нужна помощь. Он сказал, что я могу обратиться к тебе…

Володя с минуту подумал.

— Подожди меня, — сказал он и вернулся в квартиру.

Лешка на всякий случай спустился на лестничную площадку.

Дверь открылась.

— Да не волнуйся ты! — успокаивал Володя женщину, вышедшую вслед за ним на площадку. — Я скоро вернусь, Валюша…

Они вышли из дома и направились к автобусной остановке.

— Володя, меня ищет милиция, и мне на несколько дней нужна квартира… — объяснял на ходу Лешка. — Так получилось, что больше негде… Коля в зоне сказал, что в крайнем случае я могу к тебе обратиться…

Володя молча шел впереди.

— Ну так что, поможешь или нет? — остановившись, спросил Лешка. — Если нет, то скажи сразу…

— Да думаю я!.. Ладно, пошли. Тут недалеко у меня одна подруга есть. Придется у нее пока пожить… Она ничего баба, только и мне придется там… Так ты из зоны? И как там?..

Вечером Лешка с Володей, хозяйкой квартиры и подругой хозяйки сидели за столом. Пили, чему-то смеялись. Лешка радовался каждому пустяку, внутри будто отпустило тугую пружину, и на душе у него было очень хорошо. Напротив стола телевизор что-то негромко рассказывал.

Очередная передача закончилась, и на экране появился капитан милиции. Лешка протянул руку и прибавил звук.

— Товарищи!.. — сказал капитан. — Органами МВД разыскивается опасный преступник, бежавший из мест заключения…

У Лешки в душе все оборвалось. Он переглянулся с Володей.

— Мирошников Александр Викторович, — сказал капитан.

Лешка не понял — какой Мирошников? Что-то перепутали?..

На экране появилась фотография, и на ней был не он…

В голове у Лешки загудело. Он протянул руку и выпил полную рюмку водки, не почувствовав вкуса. Второй раз за сегодняшний день он подумал о конце…

— Дай-ка лучше гитару, Вовка! — сказал он. — Что-то грустно на душе. Девочки, петь будем?!

— Слушай, может мне уйти? — возмущенно спросила девушка.

Лешка очнулся от невеселых мыслей и посмотрел на нее. Они лежали в постели, и девушка, приподнявшись на локте, смотрела ему в лицо.

— Почему уйти?

— Да потому что ты со мной, как с куклой. Лежишь и думаешь черт знает о чем! Может, ты вспоминаешь свою любовь? Тогда на кой черт ты со мной?

— Да нет, просто у меня небольшие неприятности. Вот хочу расслабиться, а ничего не выходит. Ты уж извини…

Лешка обнял девушку, хотел сказать ей что-то приятное, но вдруг понял, что не помнит ее имени. Он засмеялся.

— Ты надо мной смеешься, да?

— Да нет, что ты, просто я забыл, как тебя зовут…

— А говорил, что я тебе очень нравлюсь. Все вы такие…

Лешка удивился. Он не помнил, чтобы он говорил о чем-то подобном с девушкой.

— Но ты действительно нравишься.

— Не надо попу морщить, не надо… — девушка через Лешку потянулась за сигаретой. — Все вы одинаковы. Когда бабу надо, вы что угодно скажете.

— А что, надо было просто сказать: «Пошли, ляжем, перепихнемся?..»

— Да уж лучше так.

— Так ведь скучно будет.

— Зато честно!

— А если бы я так сказал, ты бы легла со мной?

— Да. Ты мне нравишься.

— А чем, если не секрет?

— Тем, что тебя ловят.

Лешка резко перевернулся со спины на бок и посмотрел на безмятежно улыбающуюся девушку.

— С чего ты это взяла? — он старался говорить спокойно.

— Я видела, как ты протрезвел, когда по телевизору милиционер выступал.

— У меня к ним с детства антипатия.

Лешка снова лег на спину.

— Это с тех пор, как машинку из детского сада спер? — спросила она.

— Почти…

Немного помолчали.

— Слушай, а за что тебя ловят?

— Да никто меня не ловит…

— А чего же ты милиции боишься?

— Пусть они меня боятся…

Он лежал, смотрел в потолок и думал. В зоне все казалось гораздо проще, но сейчас каждый день возникали все-новые проблемы… Ему уже не хотелось мстить, хотелось просто пожить по-человечески, есть нормальную пищу, ходить по городу, смотреть на женщин и лежать с красивой девушкой, положив руку на ее нежную грудь…

Лешка вместе с Володей подошли к общежитию.

— Ты зайдешь, и если ментов рядом нет, скажешь ей, что я жду на улице… — объяснял Лешка. — Только не задерживайся. Если что-то не так, я уйду…

Через несколько минут Володя вышел вместе с Надей, сестрой Лешки. Надя была с коляской.

«Молодец, сообразила…» — подумал Лешка.

Сестра подошла к нему, а Володя отошел в сторону.

— Ты что думаешь? — возмущенно начала Надя. — Ты знаешь, что с матерью будет? Ведь у нее дома каждый день тебя ждут!

— Так она может не пускать… Пусть ждут на улице.

— Она о тебе думает! А вдруг ты придешь домой? Хоть не такие злые будут… А мне каково? У меня ребенок маленький! — почти кричала она. — Каждый день приезжают, проверяют…

Надя говорила уже сквозь слезы, но шаг не сбавляла. Лешка молча шел рядом.

Несколько минут Надя плакала, потом как будто начала успокаиваться.

— Ну ладно, что тебе надо? В смысле, чем помочь?

— Ничего не надо. Я просто, чтоб знали — жив, здоров…

— А надолго жив? Твои фотографии висят на каждом углу!

— Пока жив, и ладно… Если сможешь, передай матери, что виделись. Но только не по телефону!

— Что ты собираешься делать?

— Там видно будет.

— И долго думаешь пробегать?

— Сколько получится.

— Ох, Лешка, Лешка… Да, имей в виду, если еще раз придешь, сосед у нас постоянно про тебя спрашивает, и к нему каждый раз милиция заходит, когда приезжают к нам…

— А ему какое дело?

— Откуда я знаю? Он противный такой, хитрый.

— Да нет, сам я к вам не сунусь. Если что, он передаст, — Лешка кивнул в сторону Володи, шедшего поодаль.

— Он такой же?

— В смысле?..

— Тоже уголовник?

— Да нет, обыкновенный парень. Я с его братом сидел.

— Зачем ты вообще бежал? Все равно ведь поймают!

— А вдруг не успеют? — Лешка зло усмехнулся.

— Как не успеют? Что ты еще задумал?!

Надя остановилась и с тревогой смотрела на Лешку.

— Надюша, я знаю, что причиняю вам одни огорчения, но не могу я иначе, понимаешь, не могу!.. Я плохой, я виноват, но поздно не только меня перевоспитывать, но и говорить об этом.

Надя снова заплакала.

Каверзнев сидел напротив худого вертлявого мужчины с неожиданно длинными волосами.

— А почему у тебя волосы длинные? — спросил он.

— А мне две недели до свободы осталось, — радостно сообщил он.

— Ну, и куда ты поедешь?

— Домой. У меня жена есть и сын.

— Ждут?

— Ждут. Она ко мне пять лет ездила…

— Крепкая женщина… Слушай, а что у Ковалева с Ивановым было? За что он его не любил?

— Я точно не знаю, что-то с «буром» связано, через Студента подогрев в «бур» шел…

— Это как?

— Кенты в зоне собирают, приносят Студенту, а тот уже передает в «бур».

— А как он это делал?

— По-разному… — мужчина пожал плечами. — Через ментов или еще как…

— Так что, сами контролеры носят?

— А вы не знали?.. — мужчина презрительно прищурился. — Да они за деньги все, что хочешь!..

— Ну, это ты лишка, наверное…

— Да вам просто никто не скажет, а мне все равно, через две недели я на них плюну!

— Ну, плюнуть ты не плюнешь… А все же, что у них было? Ведь тебе все равно уже…

— Да я бы сказал! Не знаю я. А вот слышал, как Студент на той зоне прославился…

— И как?

— Там заму начальника по POP — это режимно-оперативная работа, второе лицо после хозяина, личный транспорт не положен, так он бесконвойника на лошади пристроил. У нас цыган один был, кузнец хороший, так он слепил коляску рессорную и санки на зиму… — мужчина улыбнулся. — Все так красиво сделал, из железа узоры!.. Однажды приехал он в рабочую зону и ушел на вахту, а бесконвойник зашел в столовую и с поварами чирикает… Студент завел лошадь на лист железа — его только что выгрузили — и сваркой приварил санки за полозья… Потом человек сто собрались и хохотали, глядя, как они лошадь понукают! А посмотреть им лень было!.. И все Студент!

— А что читал Ковалев? — вел допрос в соседнем кабинете Петров.

— Да все. Даже статьи о сельском хозяйстве… — отвечал другой заключенный. — У нас с книгами трудно… Мало их…

— У него деньги в зоне были?

— По-моему, были…

— А где брал? В карты играл?

— Нет, это я не слышал. А вот долги получал. А за это тоже платят…

— Слушай, Вовка, мне помощь нужна небольшая, — сказал Лешка Володе, сидящему в кресле перед телевизором.

Володя повернулся к нему и нахмурился.

— Я тебя хочу сразу предупредить… Я тебе, конечно, помогаю, но с законом ссориться не собираюсь. Так что на уголовные дела я не пойду. Не обижайся.

— Какая тут обида! Мне надо узнать адрес одного человека. Мне, сам понимаешь, нельзя рисоваться по городу.

— Где узнать?

— Просто, через адресный стол. Паспорт там не спрашивают. Мне соваться туда нежелательно. Вон как пишут про них, у этих сотрудников память фотографическая…

— Я понимаю. Схожу. Но ты имей в виду, что мне долго здесь задерживаться нельзя. Я не хочу с Валей контакт терять, я ведь уже жениться собрался…

— Ладно. Я все понимаю. Я и так перед тобой в долгу… — и уже тише Лешка добавил: — Да я перед всеми в долгу… Ладно, давай спать.

Лешка не спеша прохаживался по тротуару.

Навстречу шел молодой парень с мускулистой овчаркой на поводке. Лешка уважительно уступил дорогу.

Пес, не доходя до Лешки, вдруг остановился и зарычал. Шерсть на загривке вздыбилась. Парень дернул за поводок.

— Фу, Гранд! Фу!..

Пес не двинулся с места и рычал все сильнее.

— Фу, я сказал! Фу!!! — парень с силой потянул за поводок, немного протащив собаку. Она упиралась изо всех сил.

— Вы его знаете? — спросил парень.

— Кого? Вашего пса? — удивился Лешка. — Вроде нас никто не знакомил.

— Фу! Кому сказано, фу!!! — не на шутку разозлился парень.

Лешка не сводил взгляда с собаки. Она была без намордника, и неизвестно, что стало бы с Лешкой, если бы пес кинулся на него. Но похоже, что собака об этом и не помышляла. По ее упорству можно было подумать, что она хочет только одного — как можно дальше и, главное, побыстрее убраться с этого места.

Лешка развеселился, поняв это. Он сделал шаг вперед, не отводя взгляда. Собака попятилась. Поводок натянулся сильнее. Лешка сделал еще шаг. Собака резко рванулась, вырвала поводок из рук хозяина и припустилась по улице, поджав хвост.

— Ты что, гад… — возмущенный хозяин шагнул к Лешке. — Ты откуда взялся? Он же ничего не боялся!

— Да? — удивился Лешка. — А ты, значит, храбрей?.. — он сделал свирепое лицо, где-то внутри закипела настоящая злость. — Да я сейчас из тебя бумажку сделаю! Туалетную! Козленыш противный!.. Презерватив порченый!..

Парень попятился, а Лешка шел на него и стервенел от собственных слов. Парень повернулся и кинулся вслед за собакой. Лешку трясло…

Подошел Володя и протянул адрес, написанный на бумажке. Лешка прочитал.

— А не сказали, когда он переехал?

— Сказали, но я не запомнил.

— Жаль… — Лешка ненадолго задумался. — Ничего, это теперь не важно. Лишь бы он оттуда не свинтил.

— Что, туда поедешь?

— Нет, пока рановато… Пошли отсюда.

«Нужно оружие… — думал Лешка, идя по улице и не замечая вокруг ничего. — А где его брать? Без оружия денег не достать… Что делать?!» — но ничего нового в голову не приходило.

Перед побегом он думал об этом мало. Главное — выбраться из района поисков, все остальное не имело значения. Да и Лешка просто отбрасывал эти мысли, надеясь на экспромт. Сколько раз положение казалось безнадежным, а выход всегда находился!

Вечером, лежа в постели и слушая воркотню Вали за стеной, он вдруг остро позавидовал ей… Ему было ясно, да и ей, наверное, тоже, что Володя здесь не останется. Но Валя, не думая ни о чем, жила от души. Она любила сейчас и была счастлива. Ей даже не было стыдно, что в соседней комнате лежит мужчина и все слышит. И тут Лешка поймал себя на мысли, что Валя нисколько не возбуждает его как женщина. И не из-за того, что Валя не была красавицей, просто она любила баламута Володю и в ее сердце места для Лешки не было.

Володя с Валей давно уснули, а он еще долго не спал. Он вспоминал всех своих женщин, но ни одной, с кем бы он хотел жить всегда, в своем прошлом не нашел. От понимания этого он не загрустил, а в душе рождалась и росла злость. Злость не только на тех, кого он считал виновным в своем прошлом и настоящем, а какая-то беспричинная, на весь мир.

Утром Лешка тщательно отгладил брюки, почистил куртку, побрился и долго крутился перед зеркалом, запоминая повороты головы, при которых меньше заметен шрам на лбу. Валя с улыбкой смотрела на него.

— Не иначе на свидание собрался…

— Да, почти… — машинально ответил Лешка. — Слушай, у тебя нет ничего такого, чтобы шрам был не таким заметным?

— Да ты со шрамом интересней.

— Зато себе неинтересный. Да и не все поймут, могут осудить.

— Слушай, а тебя точно Мишей зовут? — спросила вдруг Валя, подавая тюбик. — Здесь пудра импортная, может, получится замазать…

— А что, есть подозрения? Почему ты про имя спросила?

— От кого скрываешься?

— С чего ты взяла?

Лешка подошел и сел напротив Вали. Внимательно посмотрел ей в глаза.

— Почему ты решила, что у меня другое имя?

— А тебя Володя два раза Лешей называл, когда вечером пили. А ты отзывался.

— Вот как… А что еще ты заметила?

— На уголовника ты не похож, а что с тобой что-то нечисто, я давно поняла…

— И ты говоришь так спокойно?

— А надо в милицию бежать?

— Некоторые бегут…

— Ты меня взглядом не сверли, не надо.

— Я всегда так смотрю.

— Тяжелый у тебя взгляд.

— А ты старайся не врать.

— Я и не вру. Я догадалась недавно. Я видела вчера, как внимательно ты осматривался перед тем, как зайти в дом.

У Лешки засосало под ложечкой.

— Ты с кем-то делилась своими наблюдениями?

— Ни с кем… — Валя опустила глаза. — Нет, правда, ни с кем…

Лешка взял ее за локоть и притянул к себе.

— Правду надо сказать, правду! Кто еще знает о твоих подозрениях? — он смотрел ей в глаза. — Говори!

У Вали странно расширились зрачки, и она вялым голосом, будто ей неожиданно захотелось спать, ответила:

— Гале сказала, сестре.

— Когда?

— Вчера.

Лешка посидел с минуту, соображая.

— Забудь о своих сомнениях, поняла? И, если хочешь, только скажи, я сразу уйду. Задерживаться не буду. Кто-нибудь обо мне спрашивал?

— Галя спрашивала… Сестра.

Лешка приехал в аэропорт. Желающих воспользоваться услугами Аэрофлота было столько, что они сидели даже в проходах между креслами.

Лешка обрадовался. В такой тесноте легче было присмотреть жертву. Он не спеша прохаживался возле кассы, выходил на улицу и снова возвращался, внимательно поглядывая на пассажиров, покупающих билеты.

По радио объявили:

— На самолет, следующий по маршруту Магадан — Свердловск — Симферополь, имеются свободные билеты до Симферополя. Желающие могут приобрести билеты в третьей кассе.

Снова прозвучал музыкальный сигнал, и мелодичный голос сказал:

— Самолет, выполняющий рейс Магадан — Симферополь, совершил посадку. Встречающих просим пройти к выходу номер два.

Лешка подошел к выходу. Он внимательно вглядывался в пассажиров, присматриваясь к радостным, беспечным лицам.

«Вот он, шанс… — думал он. — Северяне. У них деньги есть…»

В проходе показался мужчина с плоским чемоданом в руке и направился к кассе. Лешка, повинуясь безотчетному толчку, пошел за ним.

— Красавица! — с улыбкой обратился мужчина к кассирше, отстояв очередь. — Как у вас с билетами на Ижевск?

— Никак, — не поддержала его жизнерадостность девушка. — Нет билетов. Лето, отпуска…

— Ну что ты, милая, я из такой дали приехал первый раз за пять лет, а ты меня огорчить хочешь… Ну-ка, улыбнись и скажи: «Сейчас мы посмотрим и что-нибудь придумаем!»

Кассирша улыбнулась.

— Но придумать я ничего не могу. Езжайте поездом, — смеясь, сказала она.

— На поезде долго.

— Нет билетов, — кассирша развела руками.

Мужчину уже подталкивали стоящие сзади.

— Девушка, мне очень надо, у меня срочная телеграмма.

— С телеграммой обращайтесь к помощнику начальника. Он даст талон.

— А потом к вам?

— А потом к нам.

— Спасибо, большое спасибо.

Очереди надоело слушать, и все, как по команде, возмущенно загалдели.

Мужчина пошел на второй этаж. Лешка за ним.

Мужчина купил билет, сдал чемодан в камеру хранения, постоял около киоска с сувенирами, а Лешка следил за ним. Так они ходили по залу довольно долго. Мужчина пошел в туалет. Вслед раздался громкий голос:

— Туалет закрывается на уборку. Просьба освободить помещение!

Мужчина зашел в кабинку. Лешка шагнул в соседнюю. Люди выходили один за другим, но новые не заходили.

Лешка услышал, как зашевелился северянин, и вышел из кабинки. Подошел к соседней двери и, резко рванув ее, шагнул вперед… Мужчина поднял голову, но удивиться не успел. Лешка со всей силой ударил кастетом в подбородок. Мужчина упал. Лешка распахнул его пиджак и вытащил бумажник. Проверил остальные карманы и вышел из кабинки, прикрыв за собой дверь.

В умывальной пожилая женщина мыла пол.

Лешка вышел из здания аэропорта и подошел к группе таксистов. Они сразу определили своего «клиента», и один повернулся к Лешке.

— Куда едем? — спросил он.

— На инструментальный завод.

Шофер кивнул.

— Слушай, друг… — уже в машине сказал Лешка. — Давай по короткой дороге, а?..

Шофер повернулся к нему.

— Так там только зимой ездят! Разбита она совсем.

— Тороплюсь я, а за риск плачу соответственно. Не обижу!

Таксист не ответил, но, подъехав к повороту, притормозил и повернул руль.

На инструментальном Лешка щедро расплатился с таксистом и поймал другую машину.

Уже дома он не спеша пересчитал деньги. В карманчике бумажника он обнаружил красную книжечку с гербом на обложке и небольшой снимок молодой женщины с ребенком. Лешка рассматривал фотографию крупнотелого капитана ОБХСС, как было сказано в удостоверении, и тихо радовался…

— Ну, Серега, ждут тебя тяжелые объяснения… — сказал он фотографии и засмеялся. — И не помогла тебе большая морда!..

— Ты не спишь?

В комнату вошел Володя. Бумажник с удостоверением Лешка успел спрятать.

— Да нет, только что пришел.

— Телку снял где-то?

— Скорее, быка! — Лешка весело рассмеялся. — А ты что не спишь? Совесть мучает?!

— С чего? — удивился Володя.

— Ну, тебе это лучше знать…

— Слава Богу, нет… Слушай, Лешка, ты не подыскал себе жилье?

— А что, пора?

— Понимаешь, уходить мне надо отсюда. Валька начинает надеяться на свадьбу, да и с той Валькой я не хочу портить отношения… Она мне гораздо больше нравится.

— А хорошо ты пристроился — и та Валя, и эта… В постели по-другому не назовешь нечаянно… А я, бывало, ошибался!

Володя нехотя улыбнулся.

— Ладно, ты мне лучше другое скажи. У тебя деньги сейчас есть?

— Да откуда, я ведь не работаю, а у Вали, сам понимаешь…

— Я не к тому. У меня есть деньги. Немного, правда, но могу выделить как часть расчета с тобой.

У Володи камень упал с души.

— Нет, какой расчет, я не возьму…

— Да ладно, что ты скромничаешь! Да у меня и немного пока. Завтра надо купить билет на поезд до Адлера. С билетами плохо, но надо, понимаешь? — Лешка опять улыбнулся. — Быстрей меня отправишь, быстрей ко второй Вале попадешь!

— Попробую.

Володя не скрывал облегчения.

— А сейчас давай спать, — закончил Лешка.

Лешка сидел на скамейке в сквере недалеко от вокзала. Ещё издали по улыбающемуся лицу Володи он понял, что билет есть. Володя подошел и плюхнулся рядом. Достал из кармана какую-то бумажку и протянул Лешке.

— Что это?

— Посмотри.

Бумажка оказалась объявлением о розыске его, Алексея Ковалева, с перечислением примет и тусклой фотографией. Лешка с интересом смотрел на свой снимок. На фотографии он был упитанный и с усами. Он вспомнил, что, когда его судили, он носил усы и сбрил их только в зоне. Сейчас узнать Лешку было трудно.

— Слушай, но за твой билет мы должны одну даму сводить в кабак, — прервал воспоминания Володя.

— Какую даму?

— Понимаешь, встретил подругу моей бывшей жены. Она баба деловая, я ей объяснил все, и она сказала, что только через кабак… Я один раз нечаянно обманул ее… Так уж получилось… В общем, она скоро выйдет и в кабаке отдаст билет…

— Вот это конспирация! А пароль вы не назначили?

— Да понимаешь… — Володе не хотелось объяснять. — Не верит она мне…

Через полчаса они сидели в ресторане.

— Володя билет вам доставал? — спросила Рита, молодящаяся блондинка с претензией на оригинальность. — Я так и думала…

— Почему вы так решили?

— Да он, по-моему, никогда на юг не соберется…

— Это почему? — обиделся Володя.

— Потому что на юг ездят приличные люди, — резко ответила Рита.

— Я, значит, неприличный?..

— Вовка, не горячись… — у Лешки было отличное настроение, и не хотелось его портить из-за пустяка.

— Что за «приличные» люди ездят на юг? — не отставал оскорбленный Володя.

— Да брось ты! — Рита была невозмутима. — Тебе некогда, ты всегда занят… Бабами, — уточнила она. — А если свободен, то ищешь другую бабу.

— Тебе завидно? Сказала бы, я б нашел время и переспал с тобой.

— Мне хотелось, но это давно было… — лениво сказала Рита и задумчиво посмотрела на Володю. — Я все думала, чем ты баб берешь? Ведь, как говорят в народе — ни кожи, ни рожи… Нахальством, что ли?!

— Мужик я, вот и все.

— Какой ты мужик, вот друг твой мужик. Но с таким еще трудней, чем с тобой…

— Почему?..

— Ты не поймешь…

— А я, значит, не мужик? Что, у меня другой орган? Кое-кто проверял, так не скажут! — Володя обиделся не на шутку.

— Дурак. Не в этом дело. Мужики пашут, в них уверенность за версту чувствуется, а в тебе одна наглость, ну и… — Рита хихикнула, — орган, конечно…

Володя несколько минут хмурился, потом выпил рюмку водки и встал. Рита смотрела на него с улыбкой.

— А почему мне такая честь? — спросил Лешка, когда Володя ушел.

— Да какая честь? Сила в вас чувствуется. Сильные мужики говорят мало.

— Ошиблись вы, — Лешка улыбнулся. — Я как раз болтун.

— Ну ладно, ошиблась так ошиблась…

Она протянула билет.

— А вот здесь не ошиблась. Едете вы.

— А вы — умная женщина.

— Раньше говорили — девушка… — с грустью сказала Рита.

— Я почему-то всегда говорю — женщина…

— А хотелось бы девушку, — полуутвердительно сказала Рита.

— Почему вы так решили?

— Все так думают… Мужчины! — уточнила Рита. — Мне, пожалуй, пора.

— Зачем, куда торопиться? Разве плохо посидеть просто так? Мне не часто удается.

— Вам не надоело?

— Нет. Такой хороший разговор… Правда, друга моего вы обидели…

— Его обидишь!.. Он вам про свою свадьбу не рассказывал?

— Нет…

— Жену его я давно знаю. Любила она… Первый день свадьбы неплохо прошел, а на второй жених — исчез… Еще два дня свадьба без него шла…

— А невеста?

— Ревела…

— Но выбирала она сама?

— А потом, через полгода, он ее ударил, и в переносице было пятнадцать переломов, ей потом четыре операции делали, нос восстанавливали…

— Весело… Крепкая женщина!

— Дура она крепкая! Завтра он придет, и она опять примет и приютит.

— Вы, конечно, не такая…

— Да я бы его!.. — Рита аж задохнулась от негодования.

— Но билет ему вы все же купили…

— Просто мне захотелось выпить в ресторане, — Рита смотрела на Лешку через бокал.

— А переспать со мной вам не хочется?

— Пока нет. Я еще не пьяная…

— Ну что ж… — Лешка подозвал официанта.

Дома у Риты Лешка неожиданно быстро протрезвел.

Коньяк Рита наливала сама. Она то плакала, то исступленно целовала Лешку. Он гладил ее, успокаивая… Рита прижималась к Лешке, вдруг вскакивала на кровати и требовательно спрашивала, красивая ли она… Угомонилась она только под утро. Во сне всхлипывала и прижималась к Лешке… Как только Рита уснула, он осторожно высвободил руку и поднялся.

Голова побаливала, но тело было легким. Поезд уходил утром, и Лешка поспешил на улицу. Он быстро поймал такси и приехал к Володе.

— Вот что, Вовка, — Лешка внимательно посмотрел на Володю. — Про меня никому рассказывать не надо, понял?!

— Зачем я буду трепаться? — Володя был занят бутылкой, которую Лешка прихватил в ресторане.

— Я говорю серьезно. Тебя потом обязательно будет расспрашивать Валя, Рита спросит, еще кто-то… Молчи. Врать не начинай, заврешься.

— Ты что, меня за пацана принимаешь? — обиделся Володя.

— Ну, ладно, все. Я должен приехать через пару недель, может, три. Где искать тебя?

— У Вали. У той Вали, — уточнил Володя.

— А может, ты у третьей будешь?

— Нет, — твердо ответил Володя. — Наверное, все. Женюсь я и завяжу с этим делом.

— Не так просто остановиться.

— Ничего. Давно собирался.

— Ну и ладно. Удачи тебе! Приеду, отметим это дело уже по-хорошему, с чувством, с толком, с расстановкой… Лишь бы у меня все срослось. Тьфу, тьфу, тьфу… — Лешка поплевал через плечо. — Пора ехать. Еще тачку поймать надо.

В поезде Лешка забрался на вторую полку и на удивление крепко, без сновидений, уснул…

Мать Ковалева плакала, а Каверзнев беспомощно смотрел на нее.

— Да не был он дома, не был! — говорила она сквозь слезы.

— Я знаю, — тихо ответил Каверзнев. — Думаю, он и не поедет сюда.

— А что вы от меня хотите? — она подняла голову и смотрела на Каверзнева.

— Вы знаете, почему он бежал?

— Да откуда я могу знать? Он уже освободиться должен был, а ему снова срок дали… В последний раз я даже испугалась, когда его увидела… Он совсем озлобился.

— Вы здесь его видели? — насторожился Каверзнев. — Он был здесь?

— Нет, я на свидание ездила.

— Он дрался часто?

— Да он до того, как сел, вообще никогда и ни с кем… Он же добрый мальчик был, а вот как освободился… А потом, когда приехал, его каждый день проверяли, домой приезжали. Ну разве можно так?

— У него надзор был?

— Да. С восьми вечера каждый день дома должен был быть… А участковый сразу сказал, что ему такой не нужен. Ну, разве можно так?

— А он обиды прощал?

— Да он добрый! — мать смотрела на Каверзнева и готова была поклясться, что это так. — Если довести человека, так он что угодно может сделать…

Но Каверзнев уже знал, что обид Ковалев не прощает.

Да и сам способен обидеть кого угодно…

Когда Лешка в очередной раз сидел в камере следственной тюрьмы, он подружился с одним грузином из Сухуми. Тот работал начальником отдела промтоваров города, и посадили его за взятку.

Жора с неподдельным возмущением рассказывал, как его посадили.

— Ну разве это дело? — говорил он. — У нас, если приезжает начальство, обязательно угощение… Какие мы хозяева, если гостя не встретим? Небольшой подарок. Вечер в ресторане. Если это ревизор, то проверяет он все равно строго, ты не смейся. Обычай! Не нами заведено!

— А деньги на ужин где берете? — ехидничал Лешка.

— У каждого уважающего себя руководителя есть заначка, а иначе он работать не будет, сам уйдет.

— Но посадили тебя за взятку?

— Какая взятка? Я приехал сюда всего на два дня! Я же ничего не крал, не брал, мне просто надо было раньше уехать… Мы здесь, на фабрике, получали трикотаж, и нужно было провести разбраковку. Понимаешь? Перебрать тряпки, негодное отделить! Я на все акт подписал как на годное. Это же им выгодно! Мне надо было в Москву срочно, а разбраковка заняла бы не меньше недели… — Жора говорил в полной уверенности в своей правоте. — Сводил я девочек в ресторан — мне четырех девочек в помощь дали, подарил им по платью хорошему… Акт они подписали. Уже в аэропорту я дал старшей сто рублей, чтобы она разделила на всех, а она, сволочь, зажилила! Другая видела и через год, понимаешь, через год сказала об этом старшей. Они поругались, вот эта и пригрозила милицией. Та послала ее… А эта заявила… Приехали ко мне на работу, предъявили ордер на арест, и прямо оттуда — в самолет! Дали четыре года… А эти шлюхи — свидетели! Где справедливость?!

Лешка смеялся.

Однажды Лешка спросил, что он собирается делать после освобождения.

— В торговлю путь мне закрыт… — с горечью говорил Жора. — У нас с судимостью не возьмут.

— Даже продавцом?

— Как я буду работать продавцом, если я был на такой должности? Да на меня все пальцем будут показывать!.. Работу я найду… А к деньгам другой путь есть…

— Какой, если не секрет?

— Ты, Леша, парень умный, тебе можно сказать. Есть у меня друзья, они могли выручить, и я бы не сел, но они меня бросили! У всех деньги есть. Большие деньги! Я найду парня, я ему все дам — от документов до оружия — и узнаю, когда дома никого нет, где деньги лежат, и пусть он их грабит! Они даже не заявят… Тебе немного сидеть… Если захочешь встретиться со мной, то приезжай в Сухуми. Не обязательно для чего-то такого, просто приезжай! Спросишь в любом магазине у заведующего секцией — и тебе покажут…

Тогда Лешка не собирался, но сейчас он ехал к Жоре.

Когда Лешка, выспавшись, свесил голову вниз, то увидел симпатичную девушку и женщину лет пятидесяти.

— Доброе утро, — сказал Лешка.

— Скорее вечер, — ответила женщина. — Ну и спите же вы!

— Что, храпел? — виновато спросил Лешка.

— Да не храпели, но дышите громко.

— Мы хотели вас разбудить в обед… — сказала девушка. — Да жалко стало такой сон прерывать…

Лешка приподнялся на полке.

— Разрешите, я слезу?

Девушка отодвинулась, и Лешка повис на руках, ногой нащупывая обувь. Девушка подвинула туфли под его ноги.

— Спасибо.

Лешка обулся, взял полотенце и, нехорошим словом помянув кабак, коньяк и Володю, вышел из купе. Не спеша умылся, помял лицо и помазал лоб Валиной пудрой, которая неплохо маскировала шрам.

Сейчас, посмотрев на свою розыскную фотографию, он не боялся, что его опознают. Но он понимал, что как только найдут корабль, искать его начнут не только нерасторопные милиционеры, а люди посерьезней… Да и скорее всего уже ищут. Но Союз большой, а Лешка — маленький. С этой мыслью он и вышел из туалета.

Вернувшись в купе, он предложил своим попутчицам сходить в вагон-ресторан. Обе отказались.

Лешка плотно поужинал в ресторане, причем железнодорожная пища, всегда такая жесткая, показалась ему вкусной, и вернулся в купе.

Попутчицы пили чай.

— А мы и на вас заказали, — с улыбкой сказала девушка.

— Спасибо. Меня зовут Алексей. А вас?

— Вера, — просто ответила девушка.

— А я — Александра Петровна, — представилась женщина.

— Ну вот видите, какие у нас приятные имена… Все отдыхать едем?

— Наоборот. Уже отдохнули, — раздраженно ответила Александра Петровна.

— А я отдыхать. В Сочи, — с удовольствием сообщила девушка.

— Свердловчанка?

— Не совсем. Учусь в Свердловске.

— На кого, если не секрет?

— На торгового работника, которых сейчас все ругают. А вы что кончали?

— В смысле? — не понял Лешка.

— Я такого никогда не видела… — Вера показала, на значок, приколотый к лацкану пиджака.

У Володи Лешка увидел значок, сделанный по форме институтского «поплавка», и выпросил его. На значке был изображен кристалл и вокруг мелкими буквами написано: «25 лет Уралзику». Написано было так мелко, что прочитать, не приблизив значок к глазам, было почти невозможно.

— О, это секретный институт… — серьезно ответил Лешка. — Рассказывать можно только очень близкому человеку.

— Я серьезно…

— И я серьезно… Я расскажу, а потом меня за разглашение упекут на Колыму… А там холодно! Жуть! Лучше не рисковать. Хотите, анекдот расскажу?

— Давайте!

— На какую тему? — Лешка вдруг понял, что сейчас он вспомнил все анекдоты, когда-либо слышанные им.

— Про студентов, — Вера смотрела на Лешку и улыбалась.

— Пожалуйста. «В психоневрологическую больницу, коротко — дурдом, приезжает комиссия из министерства. Обходят все отделения, как принято, беседуют с больными. Один из комиссии отстал от толпы и идет по двору. Из-за угла выезжает больной в халате и верхом на палочке, подъезжает к нему.

— Садись! — говорит. — Подвезу!

— Да вы что, куда здесь садиться?..

— Что ты придуряешься? — кричит больной. — Не видишь, я вместо такси работаю. Садись, а то как дам!.. — и палкой замахивается…

Ну, естественно, человек из министерства, от жизни оторван, не знает здешние нравы, а вдруг?..

Пристроился он сзади, поехали… Заехали за угол.

— Плати три рубля!

— За что?!

— Как это за что? Ты на такси ехал?! Плати, а то как дам! — и опять палкой замахивается.

Отдал пять — меньше не было, догнал комиссию…

— Доктор, — говорит главврачу, — а почему у вас буйные больные по территории гуляют?.. — и рассказал о „таксисте“.

— Да вы что? — отвечает тот. — Это не наши. Это опять студенты подрабатывают!..»

Обе попутчицы смеялись…

Лешка шутил, рассказывал анекдоты на заказываемые темы, и Вера смотрела на него, широко распахнув свои огромные глаза, а Александра Петровна, глядя на нее, все больше хмурилась.

Когда Вера вызвалась принести свежий чай, Лешка спросил:

— Александра Петровна, я что-то делаю не так? Или мои анекдоты с большой бородой?..

— Да нет… — задумчиво сказала женщина. — Все смешно, даже слишком… Только зачем ты девке мозги пудришь? Ты глянь на себя и на нее. Девчонка только жизнь начинает, а ты огонь и медные трубы прошел. Она уже почти потеряла голову, а ты ведь забудешь на другой день…

— А вам какое дело? — Лешка обиделся.

— Все мое дело, понял? — Александра Петровна разозлилась. — Я сейчас пойду к проводнику и попрошу перевести тебя в другое купе!

— Александра Петровна! — твердо сказал Лешка. — Не лезьте не в свое дело! Ложитесь лучше спать.

— Ты мне еще приказывать будешь?.. Щенок! — она глянула Лешке в глаза и вдруг замолчала.

Выражение ее лица медленно менялось, лицо обмякло, а взгляд неожиданно потух.

— Я вам говорю, что вам лучше спать, — глядя на женщину, твердо повторил Лешка. — Не надо обо мне плохо думать.

Он увидел, что женщина прямо на глазах засыпает. Дыхание ее замедлялось, и Александра Петровна навалилась на стенку купе…

— Вам же лучше будет… — уже по инерции добавил Лешка. — Разденьтесь и ложитесь спать.

Лешка увидел, как медленными, вялыми движениями Александра Петровна расстегивает пуговицы, Лешка выскочил из купе. Он не мог понять, почему женщина так быстро ему подчинилась. Вдруг перед Лешкиными глазами встала картина с собакой, потом с Валей. Только теперь он понял, что собака бежала именно от него…

— Чай готов! — Вера стояла около купе с тремя стаканами в руках. — Откройте дверь.

Через минуту Вера вышла.

— Ой, смешно как… Она раздевается с закрытыми глазами. Моей бабушке шестьдесят лет, и она никогда… Неужто она так устала?

«Знала бы ты, что это такое, — подумал Лешка. — А я знаю?»

— А мы разговорами не разбудим ее? Спать совсем не хочется!

— Ну, если она раздевается с закрытыми глазами, то мы для нее, как муха для слона!.. — ответил Лешка.

Он вспомнил газетную статью про гипнотический сон: там говорилось, что разбудить уснувшего может только сам гипнотизер, а все остальные звуки до него просто не доходят. Лешка обрадовался. Ведь сейчас это можно проверить! И убедиться в своей силе…

— Загляни, она легла?

Вера зашла в купе, через минуту вышла.

— Спит, — она засмеялась. — Разделась и лежит поверх одеяла. Моя бабушка никогда так не засыпала…

— Устала сильно, наверное…

Лешка с Верой зашли в купе. Лешка опять принялся за анекдоты, шутил. Вера прыскала, зажимала рот рукой и, покосившись на спокойно спавшую женщину, хохотала, уже не сдерживаясь.

Так они веселились, пока не постучали в стенку из соседнего купе, раздраженные шумом. Вера уже несколько раз зевала…

— Слушай, Вера, давай-ка ложись. Я пойду покурить, а ты ложись.

— Да я еще не хочу!

— Хочешь, хочешь. Не спорь со старшими.

Вера неохотно начала разбирать постель.

Лешка вышел из купе и закурил у окна. Наконец он сообразил, кому он обязан такими способностями.

— Шлем. Это все шлем, — сказал он.

— Что вы сказали? — рядом стоял проводник.

— Да нет, ничего. Я что, вслух что-то сказал?

— Я не понял. Идите лучше спать. И курить здесь нельзя, в тамбуре надо!

Лешка засмеялся.

— Мне можно.

Проводник с удивлением посмотрел на Лешку.

— Можно. Мне все можно, — твердо, медленно выговаривая слова, повторил Лешка. — Понял? — он смотрел в упор.

— Да, — спокойно ответил проводник и пошел по вагону.

Лешка вошел в купе. Вера улыбнулась ему из постели.

— Что еще соврать? — спросил Лешка, разбирая свою постель.

— Значит, вы все врете?

— А ты думаешь, все анекдоты со мной случились? Впрочем, могу и правду рассказать. Только сначала нам пора перейти на «ты», как считаешь?

— Ну, неудобно… — Вера замялась. — Все-таки вы старше меня!

Лешка замер. Она сопротивлялась! А может, потому, что он не видел ее глаз? Он повернулся.

— Нет, давай на «ты», — сказал он.

— Ладно, — просто согласилась Вера. — Рассказывай.

Лешка влез наверх.

— Однажды мы были в командировке в небольшом поселке. Приехали на обед в столовую. А приехали рано. Столовую еще не открыли. Около дверей стояла лошадь, на ней хлеб возили из пекарни в магазин и столовую… А там так хорошо, трава кругом нетронутая, кусты!.. Легли мы в траву, лежим…

Лешка смотрел в глаза внимательно слушавшей Веры.

— Ты только представь себе все это. Трава, солнце…

Так вот, хлеб разгрузили, а прежний возчик после разгрузки всегда давал лошади кусок хлеба с солью. Но все это мы потом узнали…

Лешка говорил, а для Веры его голос все удалялся, и она вдруг увидела и лошадь, и траву, и лежавших в ней мужчин.

— Вот хозяин подходит к лошади и говорит свое волшебное слово: «Но!». А лошадь ни с места! Он снова кричит: «Но!!!» — а она не идет, ведь не дура, знает, что ее не накормили…

Возчик подходит к узде, дергает и кричит:

«Ты пойдешь или нет? Ты пойдешь или нет?!»

У нас одному парню надоело, он и говорит:

«Да не пойду!»

Этот «водитель кобылы» аж наклонился к морде и говорит:

«Повтори, что сказал… — и снова: — Повтори, что сказал!..»

Мы вповалку лежали… От смеха.

Вера хохотала, зажимая рот рукой. Она отводила руку, вспоминала лицо возчика, которое она видела так же близко, как Лешкино сейчас, и снова смеялась…

В стенку опять застучали, требуя прекратить шум.

Вера нырнула под одеяло и досмеивалась там.

— Слушай, а кем ты работаешь? — шепотом спросила она, отсмеявшись.

— Инженером.

— Каким? Они же разные…

— Специальным.

— Ты не смейся. Строитель ты или конструктор? А может, на оборону работаешь? Закрытый завод, да?

— Почти. Я больше по душам…

— Не поняла… Нет, все же, где ты работаешь?

Вера ни разу не сбилась и не сказала «вы», хотя до этого обращалась только так… Лешке остро захотелось еще раз убедиться в своей власти.

— А чего мы шепчемся? — спросил он. — Иди ко мне наверх!

— Нет, что ты?..

— Да ладно тебе… Иди!

— Нет, Леша, не надо… — испуганно говорила Вера.

— Иди. Иди ко мне…

Взгляд у Веры знакомо потух, и она встала. Спортивный костюм облегал идеальную фигуру Веры, и у Лешки перехватило дыхание…

— Сними костюм…

Вера тяжело вздохнула, но подчинилась.

— И остальное…

Он обнял дрожащую Веру, и у него мелькнула мысль, что то, что он делает — подло, но сразу же понял, что завтра у него может не оказаться не только Веры, но и свободы, и, может быть, жизни… Все поплыло перед глазами. Лешка уже не мог ни о чем думать.

Вера спала, прижавшись к его плечу щекой, а Лешка думал. Он понял, что обладает силой, еще никем на Земле не познанной, что сейчас он может сделать все, о чем мечтал в зоне… Но дальше мести планы не шли. Он вспоминал всех, кого считал врагами, и злорадно думал о том, что он с ними сделает…

Под утро он отправил Веру на свою полку.

В Адлере они вместе вышли из вагона.

Лешка боялся, что Вера поймет, что это он заставил ее залезть к себе в постель, но она по-прежнему прижималась к Лешке, с удовольствием смотрела на пальмы, на внушительные горы вокруг и с любовью заглядывала ему в глаза…

Лешка проехал с Верой до пансионата, зашел в ее комнату; где они долго целовались. Потом Вера провожала его, и они, опять долго, прощались…

— Ты обязательно приедешь? — спрашивала Вера. — Ты не задержишься?..

Лешка гладил ее волосы, плечи. Впервые за все годы беспутной жизни его любили. Пусть не за его заслуги, а за счет черт знает чего, но эту девушку он не хотел терять… Он не мог ее отдать кому-то другому… И сейчас он искренне верил, что сможет это.

— Ты жди меня, маленькая, — говорил Лешка. — Я приеду, и мы с тобой поедем на грузинскую свадьбу, ты ведь хочешь? Не надо плакать, малыш, я вернусь… Я приеду. Обязательно!

— А куколка — ничего! — подмигнул Лешке таксист, оглядываясь на Веру. — С такой не грех побаловаться. Здесь уже поймал?..

Лешка резко повернулся к нему.

— Слушай, навоза кусок, — еле сдерживаясь, чтобы прямо в машине не въехать ему в рожу, сказал Лешка. — Чтобы я от тебя не слышал ни одного слова!..

Таксист удивленно повернулся к Лешке, но, увидев его глаза, сник.

— Смотри на дорогу! — прикрикнул Лешка.

Машина вильнула на асфальте, на миг выскочив на левую сторону, снова выровнялась и полетела дальше.

— И ты ее никогда не видел, — уже успокаиваясь, сказал Лешка. — Повтори.

Таксист подчинился, как будто всю жизнь повторял чужие приказания.

В Сухуми Лешка пересел в другое такси и попросил шофера помочь с квартирой. Квартиру нашли моментально, но пришлось уплатить за три дня вперед и в двойном размере, после того как Лешка сказал, что паспорт привезет только через два дня… Иногда Лешка забывал про свою гипнотическую силу.

Вечером того же дня Лешка зашел в магазин и сразу нашел человека, который знал Жору. Тот дал адрес.

Утром Лешка пошел к Жоре. Открыл дверь сам хозяин и нисколько не удивился.

— Здравствуй, дорогой, — сказал Лешка. — Что-то ты не рад…

— Рад, как не рад, — без энтузиазма сказал Жора. — Только мне на работу надо. Пойдем вместе, там и поговорим.

— А квартирка неплохая… — сказал Лешка, разглядывая красивые двери, удобные широкие кресла в комнате и ковры в прихожей. — Богато живешь…

— У нас все так живут. Пойдем.

— А мне нравится! Может, мне навсегда здесь остаться? Женюсь, свадьбу справим по вашему обычаю…

— Я тебе должен сразу сказать, — заговорил Жора, выходя из квартиры, — если ты приехал по старым делам, то не стоит. Здесь милиция работает много лучше, чем в России, а всех местных знают… Чужие тоже наперечет. Да и за чужими постоянно глаза… Мне еще вчера сказали, что ко мне приехал чужой. А если ты вспомнил наш разговор в тюрьме, то тоже зря. Я тогда обижен был, погорячился…

— Вот, значит, какие новости… А я думал, ты рад будешь. На что же ты сейчас живешь? Или тебя снова в вашу мафию приняли? Несмотря на судимость?..

— На что я живу, тебе, Леша, дела нет. Путевку в Пицунду я тебе достану, а гостить тебе долго у меня нельзя.

— А тон у тебя!.. Прямо как у старшины на проверке, помнишь?.. Раньше ты со мной по-другому разговаривал.

— Ты, Лешка, можешь обижаться, но разговор у нас был там, а не здесь…

— Все ты правильно говоришь! — перебил его Лешка. — И разговор был там, и жрали мы с тобой из одной миски там, и даже «петушок» у нас там один был, помнишь?.. — Лешка завелся. — А про то, что я тоже могу быть совсем не тот, ты не подумал?!

Жора хотел что-то сказать, но Лешка не дал. Они остановились.

— Молчать, рожа! Слушай теперь меня и мотай на ус. Я к тебе по-хорошему приехал, а ты не захотел. Ну ладно, сейчас заткни пасть и веди меня туда, где мы могли бы поговорить без свидетелей.

Дальше шли молча. Пришли к продуктовой базе.

Жора достал связку ключей и открыл небольшой склад. В длинном прохладном помещении стояли ряды ящиков с апельсинами и мандаринами…

— Вот оно что… — Лешка засмеялся. — С фруктами работать да хлеба не наесться?.. Теперь понятно, почему ты так загордился. Дали тебе кормушку!..

Жора открыл небольшую комнату, пристроенную в углу склада.

— Открой сейф, — сказал Лешка. — И вообще ты должен меня слушать, как Господа Бога. Понятно?!

Гипноз действовал безотказно. Жора открыл сейф. Внутри стояла бутылка коньяка и рядом на папках с бумагами лежали две пачки десятирублевок в банковской упаковке.

Лешка переложил деньги в свой карман, а бутылку в дипломат, который купил еще вечером около базара.

— А теперь рассказывай про друзей, у которых много денег. И постарайся никого не забыть.

Жора, опустив голову, рассказывал.

— В тюрьме ты говорил про оружие и документы. Где они?

— Пистолет есть. Документов нет.

— А чего тогда врал?

— Не знаю…

— Пистолет какой системы?

— Не знаю, у милиции такой…

— Значит, «макаров». Нигде не запачкан? — видя, что Жора не понимает, добавил: — В деле был? По людям из него не стреляли?

— Не знаю… Я его купил…

— У кого?

— У бича одного… три года назад…

— Где сейчас бич?

— Не знаю… Его вроде сразу посадили…

— Где пистолет?

— Дома…

Лешка немного подумал.

— Сейчас мы с тобой пойдем и ты мне отдашь пистолет и все наличные деньги, что есть в доме. Завтра начнешь говорить друзьям, что к тебе должен приехать самый дорогой, нет, лучше просто большой друг с молодой женой. К тому времени подготовишь для меня программу отдыха. Имей в виду, что ни один милиционер со мной знакомиться не должен. Узнай имя хорошего художника, а лучше гравера, умеющего делать печати. И про наш разговор никому. Ты все понял?!

— Все.

— Повтори.

Жора повторил слово в слово. Лешка слушал монотонно звучавшие в Жорином исполнении собственные слова и снова удивлялся. Каждый день он открывал в себе все больше и больше способностей. Сейчас он мог запомнить, а главное — потом моментально вспомнить любую информацию. Он мог вспомнить страницу журнала, который читал лет пять назад. Он открыл, что чувствует спиной, а может, и всей кожей внимательный взгляд человека, когда тот смотрит на него… Зато точно так же Лешка начал чувствовать раздражение усталых людей в автобусах, на вокзалах…

В тот же день Лешка уехал. В машине он опять смотрел на море с одной стороны и горы с другой и думал. Вдруг до него дошло, что ему совсем не нужно грабить, можно зайти в любой магазин и выбрать все, что хочется, внушив кассирше, что он заплатил. При необходимости он может зайти в любую сберкассу и взять денег, сколько понадобится. Он может ВСЕ…

Вера, увидев в дверях Лешку, отшвырнула в сторону спицы с пряжей и бросилась ему на шею.

— Лешенька, милый, мне так плохо без тебя!..

У Лешки запершило в горле. Он всю жизнь мечтал о такой девушке и всегда хотел, чтобы она любила его. Ведь все мы мечтаем именно о такой любви — любви без памяти, без рассуждений, когда обняв родного человека, не хочется разжимать руки…

Они, прижавшись друг к другу, сели на кровать. Лешка гладил Веру по плечам и бережно целовал…

Вера встрепенулась.

— Ой, Лешенька, ты, неверное, устал с дороги? Хочешь помыться? У нас прямо в номере душ… Хочешь?..

— Да нет… Я не устал.

— Тогда сейчас будем обедать. А я сейчас думала, вот бы ты приехал!.. Я пока одна живу. Соседка вчера домой уехала, у нее путевка кончилась… — Вера болтала, накрывая на стол. — А купаться мы пойдем? — она повернулась к Лешке, и в глазах у нее блеснули слезы. — Я даже к морю вчера не пошла… Я хотела, чтобы мы вместе…

Вера опять уткнулась в плечо Лешке.

— Ну что ты, малышка моя… — говорил Лешка. — Сегодня и пойдем!

— Я дура, да? Я с тобой недавно познакомилась и уже не могу без тебя… А у тебя много женщин было?

— Ни одной. До тебя ни одной не было, — твердо сказал Лешка.

— Ты неправду говоришь… — не поднимая головы, сказала Вера. — Но я буду так думать…

Лешке страстно, до боли, захотелось, чтобы не было у него этой власти, не было ничего, пусть бы только Вера любила его такого, какой он есть на самом деле… Но он давно знал, что прошлое ни в ком и никогда не проходит бесследно.

— Лешенька, давай кушать… — прервала его мысли Вера.

Каверзнев нажал на кнопку звонка.

— Я открою, Люда! — послышался за дверью голос.

На пороге показался невысокий, крепкого сложения парень с синими от наколок руками.

— Вам кого?

— Мне нужен Аркадий Дербенев.

— Ну, я Аркадий… — парень явно насторожился.

— Мне нужно с вами поговорить.

— О чем?

— Может, вы меня пригласите в дом?

— А зачем?

— Ну, здесь не совсем удобно…

В коридор выглянула молодая женщина с мокрой тряпкой в руках.

— Это кто, Аркаша? — спросила она.

Парень пожал плечами и выжидательно смотрел на Каверзнева.

— Я из милиции… — сказал Каверзнев.

— И что вам надо?

— Может, вы меня пригласите в квартиру?

— А зачем?

Каверзнев растерялся. Он понимал, что большинство из тех, кто отсидел, не полезут, мягко говоря, с поцелуями радости к каждому милиционеру, но такой неприязни не ожидал.

Женщина подошла к Аркадию и встала у него за спиной. Она смотрела на Каверзнева и тоже не ждала от него ничего хорошего.

— Я пришел не из-за вас. Мне хотелось поговорить об Алексее Ковалеве…

Аркадий с минуту так же молча смотрел на Каверзнева и нехотя посторонился, пропуская его.

— Ты иди в комнату, Люда, — сказал Аркадий. — А мы на кухне поговорим.

Каверзнев оглядел кухню, блиставшую чистотой. На небольшой самодельной полочке над плитой стояли кастрюли, на полу лежал шкаф, подготовленный для установки в угол, где в стене чернели дырки для гвоздей.

Парень сел на табуретку у окна и посмотрел на Каверзнева, как бы приглашая выкладывать, зачем он пришел.

— Вы помните Ковалева? — спросил Каверзнев.

— Помню.

— Он не приходил к вам?

— Когда?

— Недавно…

— Нет.

Каверзнев понял, что если он не сменит тон и не заинтересует Аркадия, то ничего не узнает…

— Я из Комитета государственной безопасности, — Каверзнев протянул ему свое удостоверение.

Аркадий склонился над рукой.

— Ого!.. — он поднял голову. — Что же такое Лешка выкинул, что им вы занялись?

— Он бежал из лагеря…

— Ну да!.. И вы сразу кинулись его ловить? А шпионов на кого бросили?.. — Аркадий смотрел на Каверзнева без улыбки.

— Он бежал с оружием, — тихо сказал Каверзнев.

— Да? — Аркадий на минуту задумался. — Ну, тогда он шороху наделает. Ждите!

— А вы вроде рады?

— Нет, я плачу. Плачу и рву на себе рубаху… — Аркадий смотрел в упор, и глаза его были холодными. — Как же так, Студент может пару ментов шлепнуть… Ах-ах!

— Послушайте, не надо паясничать… вы же понимаете, что могут невинные пострадать… Пока еще он никого не убил, но ведь может! Вы это понимаете?

— А вы оставьте его в покое! Не трогайте! Не бойтесь, Лешка мужиков никогда не трогал, он только козлов бил, ну и ментов при случае прищемивал… Он только тех шуганет, кто перед ним виноват! А вот шуганет он точно, если его до побега довели…

Парень говорил, и по его тону, голосу было понятно, что он рад, рад искренне, что хоть один так расшевелил наше гнилое государство, что против него даже КГБ подключили.

— А если другие пострадают? Невинные? Или вы не люди?

— А вы нас за людей считаете? Вот вы ко мне пришли, а не подумали, что моя жена сейчас ночь спать не будет, ей же не понять, что когда-то мы с одним их тех, кого вы сейчас ловите, в одной камере сидели…

Аркадий разволновался, он трясущимися руками взял сигарету, закурил…

— Ковалев злопамятен?

— Да уж… — злорадно ответил Аркадий. — Он одного гада через четыре года наказал! Если есть у кого грешки перед ним, пусть готовятся…

— Так вы его видели?

— Нет, — резко сказал Аркадий и встал. — А сейчас уходите отсюда. Если у вас есть вопросы, то вызывайте меня в милицию. И повесточку не забудьте правильно оформить, иначе я не приду.

Он смотрел ненавидящим взглядом, и Каверзнев понял, что если Ковалев озлоблен так же, то ловить его будет трудновато, а судя по всему, так оно и есть…

Лешка довольно просто договорился с администратором о том, чтобы к Вере никого не подселяли, не хуже гипноза подействовала обыкновенная сторублевка…

Они ходили по городу, сидели в кафе, купались, загорали… Лешка был счастлив. Он забыл обо всем, о том, что его ищут, что у него нет документов, что ему нужно прятаться от милиционеров, нужно бояться… Давно известно, что дуракам и пьяницам везет. Сейчас Лешка был постоянно пьян, и, наверное, это его и спасало… Вера моментально обгорела на солнце, нос у нее облупился, и Лешка подшучивал над ней, а она мило обижалась, но тут же лезла целоваться…

Через несколько дней Лешка с Верой приехали в Сухуми.

Мужчина положил чемодан на широкую тахту, застеленную ковром.

— Все удобства во дворе. Продукты я оставил. Если вам понадобится что-то еще, скажите Стелле, она приготовит. Я приеду через два дня… Счастливого вам отдыха!

Мужчина вышел.

— А он кто? — спросила Вера.

— Шофер моего друга. Ну что, нравится?

— Ага. Пошли к реке, а?

Лешка с Верой вышли из дома и замерли, глядя на красоту вокруг.

Суровый коричневый цвет гор внизу резко переходил вверху в сверканье снега, а от белизны вершин наворачивались слезы… Метрах в ста от дома звенела река.

Мужчина, сидя в машине, что-то говорил женщине в черном платье. Лешка шагнул к ним.

— Вы наша хозяйка? — он улыбнулся женщине. — А кто еще здесь живет?

Женщина смущенно отвернулась.

— Там моя мама… — нехотя ответил хозяин. — Но вам не надо туда. Стелла вам все подаст… Там не очень чисто… — он говорил медленно. — Мама болеет, не встает…

— А что с ней?

— Парализовало…

Мужчине совсем не хотелось делиться своим горем с заезжим туристом.

— Давно? — Лешка считал, что не вправе не проявить интерес.

— После смерти отца…

— А что с ним случилось?

— Под обвал попал… В горах.

Вечером Лешка с Верой при свечах пили вино из небольшого кувшина, веселились… Вино им понравилось, и незаметно они выпили все.

— Хочешь еще?

— Хочу, — Вера смотрела на Лешку, а в глазах ее играли огоньки свечей, и эти глаза как бы говорили: «То ли еще ты увидишь!..» Глаза обещали что-то очень красивое, звали куда-то, манили… Ради таких глаз совершают подвиги и преступления.

Лешка взял кувшин и пошел к хозяйке. Он обошел дом и толкнул дверь, сделанную из толстых грубых досок.

В тусклом свете керосиновой лампы он разглядел Стеллу, сидевшую у постели худой женщины и говорившую что-то тихим голосом. Гортанный голос и непонятные слова остановили Лешку. Голос женщины выражал любовь, доброту и смирение…

— Простите… — глухо сказал Лешка.

Стелла испуганно подняла голову.

Непонятная сила толкнула Лешку к кровати.

Стелла встала ему навстречу.

— Вы давно болеете? — спросил он женщину. — Я врач, — неожиданно для себя сказал он. — Она говорить может?

— Да… — растерянно ответила Стелла. — Только плохо, у нее рот в сторону ведет… И быстро устает…

Стелла подвинула Лешке свой стул. Он сел.

— Она понимает по-русски?

— Не знаю… Она давно лежит, а русские у нас бывают редко…

Больная женщина необъяснимо притягивала Лешку.

— Ее в Сухуми лечили… — тихо сказала Стелла.

— Вы меня понимаете? Не отвечайте вслух, просто закройте глаза…

Глаза женщины закрылись.

Лешка протянул руку над головой женщины, и вдруг в ладони почувствовал жар, но это был не его жар… Ощущение напоминало покалывание после неудобной позы. Кончики пальцев пронзили мелкие иголочки. Лешка повел рукой над головой и обнаружил, что другая сторона кажется просто теплой. Он повел рукой влево — и снова почувствовал жар в руке и покалывание…

Лешка увидел, что глаза женщины расширились. Она тоже что-то чувствовала!.. Руку Лешки и голову женщины связывало что-то невидимое, но очень сильное. Лешка, как это ни странно, и женщина — оба чувствовали это…

Лешка положил руку на голову женщины и почувствовал, что рука наливается тяжестью. Он не знал, что это такое, но почему-то сразу понял, что это боль или болезнь женщины… Лешка наклонился к ее лицу.

— Вам сейчас станет легче, — он смотрел ей в глаза и видел, что каждое его слово отпечатывается в сознании женщины, — она его понимала. — Ваше тело оживет, оно уже оживает…

Лешка медленно провел рукой вдоль тела женщины, не касаясь его… Он чувствовал, как его сила, его здоровье переходят в слабое тело женщины.

— Вы ведь чувствуете это?

Губы женщины задрожали, и она кивнула.

Стелла смотрела на Лешку, переводила взгляд на женщину и снова на Лешку.

— Вы встанете, вы обязательно встанете! — Лешка говорил и сам верил в это. — Вам все легче и легче… Я приду еще и буду лечить вас. Вы снова будете ходить.

Лешка встал и вышел из дома, забыв, что приходил за вином.

Во всем теле была такая усталость, как будто только что он лопатой перекидал тонну земли…

«Это шлем! — вдруг сообразил он. — Все шлем! Надо скорее забирать его…»

— Ты где был так долго? — спросила Вера. — Я тебе еще не надоела?..

— Да ты что? Ты же у меня самая лучшая в мире и его окрестностях! Да где же я другую такую найду?

Он повалил Веру на тахту и обнял ее.

— А я знала, что меня полюбит кто-то необычный! — сказала Вера. — Знала!..

Лешка еще крепче прижал к себе Веру и медленно поцеловал ее…

Утром, как только они вышли из дома, подошла Стелла, схватила руку Лешки и неожиданно поцеловала. Вера недоуменно смотрела на них. Лешка растерялся и потянул руку к себе…

— Полечите еще маму!.. — заговорила Стелла. — Я на колени встану! Полечите! Я всю жизнь молиться за вас буду… Я хоть что для вас сделаю! И муж мой все-все сделает!..

Из глаз Стеллы текли слезы.

— Мама вчера первый раз за четыре года поела с аппетитом и говорить почти хорошо стала!.. Я прошу вас!

— Конечно, конечно… — забормотал Лешка. — Я ведь ей сам обещал!..

Вера смотрела то на Лешку, то на Стеллу, ничего не понимая…

Через несколько дней женщина уже сидела…

В этот день приехал хозяин, и он плакал, стесняясь своих слез, совал Лешке деньги, клялся в преданности… Но гораздо больше Лешку подстегивал восхищенный взгляд Веры, которая наконец-то поняла, что происходит…

Лешка лежал в траве и смотрел сквозь траву на Веру.

Вера осторожно зашла в воду, вздрагивая и прижимая руки к груди. Постояла немного, глубоко вздохнула и, огласив визгом горы и луг, упала в воду. Она смеялась и что-то кричала, и в ее голосе был уже не испуг, а радость от ощущения своего молодого сильного тела, наливающегося свежестью… Она выскочила из воды и побежала к Лешке, на ходу натягивая халат… Вера упала рядом с ним. Лешка перевернулся на спину и теперь смотрел в небо. Он улыбался.

— Леша, а ты меня любишь?

— Конечно, Верунчик, конечно, капелька, — ему очень нравилось придумывать ей имена.

— А мне иногда кажется, что все это скоро кончится, и кончится плохо…

— Почему плохо?

— Не знаю… Внутри где-то свербит. А у нас маленький будет?

Лешка засмеялся.

— Будет, если ты о плохом не будешь думать. А ты хочешь?

— Да. Он будет маленький и крикливый. А у меня все дети спокойно себя ведут! — Вера сейчас сама напоминала ребенка. — У наших соседей маленький был, грудной, и я иногда с ним оставалась. Однажды он как начал плакать! Я его и качала, и пела ему, а он не перестает… Тогда я ему грудь дала…

— И помогло?

— Да… Ты знаешь, он замолчал! Но чувство такое…

— Когда он грудь взял?

— Да… А ты откуда знаешь?

— Я все знаю. Сейчас ты снова вспомнишь.

Лешка потянулся к Вере.

— Ну, что ты, Леша… Увидят…

На груди Веры, около соска, лежала капелька чистой снеговой воды. Лешка губами коснулся ее и втянул в себя…

Лешка постепенно учился управлять силой внушения. Если он говорил просто, нормальным голосом, то с ним можно было даже спорить, но стоило ему рассердиться и при этом глянуть в глаза человеку, как тот безропотно подчинялся… Лешка заметил, что он может подолгу не спать, почти не уставая, что он может в несколько минут прочно усвоить любую информацию и не просто запомнить, а осмыслить узнанное… Его мозг действовал, как отлично отлаженная машина. Лешка с удивлением открывал в себе все новые и новые способности.

— Лешенька, нам в город надо… — прервала его думы Вера.

— Зачем?

— Надо письмо написать. Мама с бабушкой уже с ума сходят. Я им каждый день писать обещала…

— А что же ты раньше молчала?

— Я забыла…

Лешка расхохотался. Увидев надутые губы Веры, оборвал смех.

— Да я не над тобой смеюсь, радость моя! Сегодня должен наш хозяин приехать? Возьмем город на абордаж?!

— Возьмем! — Вера запрыгала по комнате.

— Пленных не брать! По сторонам смотреть зорко!

— Ура-а-а!!!

Каверзнев с Петровым сидели в кабинете.

— Так, прибыл в ИТК восемнадцатого третьего месяца… — читал Каверзнев. — Направлен на излечение десятого восьмого месяца… А от чего он лечился? Почти два месяца… Так, водворен в помещение камерного типа на шесть месяцев «за нарушения режима содержания». Подожди, ты помнишь, говорили в колонии, что Ковалева избили, а потом посадили в «бур»?..

— При мне не говорили.

— Вот, вспомнил, Матеш говорил… Сделай у себя отметочку. Нужно запросить, за что конкретно сидел Ковалев в это время в «помещении», с чем был отправлен на лечение и не обращался ли в это время с жалобами на администрацию.

— А какое это имеет отношение к делу?

— Как объясняют представители МВД причины побегов? В первую очередь бегут те, кто провинился перед остальными заключенными, у них ведь сильны свои законы, Ковалев к этой группе не относится. Далее — те, кто не может ужиться с обстановкой…

— Все же я не пойму, почему, по-вашему, он бежал?

— Не исключено, что месть его погнала! Он ждал конца срока, а его раз — и снова осудили!.. Парень он, судя по всему, неординарный, самолюбивый. А обижали его не раз… Дело по первой судимости получено?

— Да. Вот оно.

Каверзнев раскрыл папку, начал читать.

— Народный суд, рассмотрев… — Каверзнев перевернул подряд два листа. — Так, приехал к своей сестре… Потерял деньги, решил ограбить таксиста… Постой, — Каверзнев повернулся к Петрову, — потерял и — сразу грабить? А сестра?.. Так, дальше, — читал он. — Задержан в аэропорту при попытке сесть в самолет…

Потерпевший показал… Ковалев показал… Так, протокол изъятия записной книжки и письма… Так, письмо… — Каверзнев быстро листал дело. — Слушай, Володя! «Лешка, не дури, я устал тебя ждать. И имей в виду, что никто тебе не поверит. Приходи — и все будет нормально. В.А.» Что за В.А.?!

Петров смотрел через плечо Каверзнева.

— Так, вопрос, — читал Каверзнев. — «Кто написал вам это письмо?» Ответ: «Ветров Анатолий». Вопрос: «О каком событии говорится в записке: „тебе не поверят“?» Ответ: «Спросите у него». Вопрос: «Как давно вы его знаете?» Ответ: «Полтора года».

Каверзнев повернулся к Петрову.

— Почему нет протокола допроса Ветрова?

Петров взял дело, полистал и положил на стол.

— Все просто, как велосипед, — сказал он, ткнув рукой в лист. — Сначала дело вел наш следователь, из милиции, а потом, так как Ковалев был еще несовершеннолетний, дело передали в прокуратуру. Майор рыл его, копал, а тому, из прокуратуры, все было до лампочки. Жертва есть, преступник задержан, зачем ковырять, если еще что-то вылезти может? Вот так!.. Осудили Ковалева за таксиста — и все.

— Но, черт побери, что он, этот следователь, сволочь или дурак?!

Петров пожал плечами.

— Запросить, где сейчас Ветров, поговорить со следователем, хотя следователь, скорее всего, ничего не скажет… — распорядился Каверзнев.

Лешка с Верой поселились в пансионате.

Лешка понимал, что рано или поздно ему придется решать, как быть дальше… Но с Верой ему было так хорошо, что думать совершенно не хотелось. С каждым днем он все больше терял голову, но и Вера тоже. Для них не существовало ничего невозможного. Если они подходили к ресторану и там висела табличка «Мест нет», то неизменно после короткого разговора со швейцаром распахивались двери и они проходили под возмущенный галдеж толпы, и всегда находился пустой столик, который обслуживался мгновенно. Они ходили на концерты, в кино, купались…

Однажды они купили билеты на «сеанс разоблачения черной и белой магии» — так было написано в афише. Сначала выступали женщина с мальчиком и показывали довольно простые фокусы. Лешка откровенно заскучал и хотел уже предложить Вере уйти из зала, но на сцену вышел невысокий мужчина и показал, как при помощи простого валика он делает из бумажки червонец, потом двадцать пять рублей, пятьдесят, сто и наоборот… В зале дружно захлопали. Мужчина подзывал то одного, то другого зрителя, нудно расспрашивал, с кем этот зритель пришел, как его зовут… Лешка снова заскучал и задумался…

Он очнулся от смеха, шелестевшего по всему залу.

На краю сцены стоял сержант милиции и с недоумением смотрел на свои форменные брюки.

— Какого цвета у вас штаны? — спросил артист и поднес микрофон к милиционеру.

— Красного… — с неподдельным удивлением ответил сержант.

— А левая нога?

— Зеленая…

Милиционер смотрел на свои ноги и удивленно — в зал, где все смеялись.

— А как вас зовут?

— Мефодий…

В зале опять засмеялись.

— Товарищи, — сказал артист, — есть кто-то в зале, кто его знает?

Через два ряда сзади Лешки поднялся еще один милиционер.

— Костя, проснись! — громко крикнул он.

— Вы его знаете? — спросил артист первого милиционера, того, что стоял на сцене.

— Нет, — ответил тот.

— А говорят, что вас Костя зовут…

— Нет. Меня зовут Лиза…

В зале посмеивались, но уже тише, настолько таинственно и, пожалуй, страшновато для всех было происходящее. Милиционер смотрел в зал широко открытыми глазами, но не видел никого… Он отвечал, и сам удивлялся своим ответам.

Мужчина взял из рук женщины, вышедшей на сцену, пластмассовый кубик.

— Какого цвета? — спросил он, показывая кубик милиционеру.

— Красного… — сержант отвечал и как будто не верил в это.

— А сейчас?

— Красный с зеленой полосой…

Кубик был неопределенно-серого цвета.

Лешка посмотрел на Веру. Она была полностью захвачена происходящим.

— А сейчас? — продолжал мужчина. — Что в кубике?

— Телевизор…

— А что показывает?

— «В мире животных»…

Лешка собрал всю свою силу и мысленно заговорил:

«Ты ничего не слышишь… Ты ничего не слышишь!»

— А сейчас? — спрашивал мужчина.

«Ты ничего не слышишь, ты спишь», — мысленно говорил Лешка, глядя на милиционера.

— А сейчас что ты видишь? — мужчина за рукав повернул сержанта к себе и взглянул в его глаза. Глаза у милиционера были закрыты, и он стоял, покачиваясь на носках…

Мужчина повернулся к залу и внимательно посмотрел на зрителей. Лешка опустил взгляд. Из-за кулис снова вышла женщина и подошла к мужчине. Что-то спросила. Мужчина не ответил и повернулся к сержанту. Тряхнул его за плечо.

Лешка обрадовался. Он сейчас гордился собой, ведь он оказался сильней этого гипнотизера! Лешка посмотрел на кубик в руках мужчины и начал мысленно говорить:

«Ты устал. Ты очень устал… У тебя руки не держатся… Пальцы разжимаются… Ты устал!»

Мужчина уронил кубик…

Он увидел Лешку и увидел его глаза. Несколько секунд они смотрели друг на друга. У мужчины на лбу выступил пот, но он, хотя и медленно, с огромным трудом, это было видно по его лицу и всему телу, нагнулся и поднял кубик.

— Все, Вера, пошли! — Лешка встал и потянул Веру за руку.

— Почему?

В зале зашептались. Все понимали, что происходит что-то незапланированное, но никто не мог понять — что.

— Пошли, Вера! — твердо сказал Лешка, и они стали пробираться по проходу.

У выхода их догнала женщина, выступавшая перед мужчиной.

— Эммануил Григорьевич просит вас задержаться… — сказала она, придержав Лешку за рукав.

— Передай привет! — бросил Лешка и вырвал руку.

— Но он вас очень просит… — говорила женщина, не отставая от них.

Лешка остановился. Повернулся к женщине.

— Забудь нас! — сказал он. — Забудь навсегда! Нас не было! Пошла отсюда!

Лешка повернулся и почти побежал, не отпуская Вериной руки.

Несколько минут шли молча. Лешка взглянул на Веру. Она смотрела на него с затаенным страхом и восхищением одновременно. Глаза ее были почти такими же, как у той женщины…

— Испугалась, малыш? — Лешка обнял Веру.

— Да, очень… У тебя был такой взгляд…

— Какой такой? — Лешка старался говорить мягко.

— Я не знаю… Страшный такой, жесткий… Где ты этому научился?

— Долго объяснять…

— Ну расскажи, пожалуйста!

— Сейчас нам надо зайти куда-нибудь и просто посидеть…

— Это ты усыпил того парня на сцене? — Вера засмеялась.

У Лешки отлегло от сердца. Он понял, что все сможет объяснить ей и так, не прибегая к своей дьявольской силе… Она верила ему.

— Только ты не вздумай рассказывать где-то об этом…

— А ты так можешь с любым?

— С любым, — Лешке не хотелось сейчас объяснять, что гипнотизер ему не поддался, что не все перед ним бессильны…

— Значит, и со мной… — задумчиво сказала Вера.

— Нет, с тобой не могу.

— Почему? Со всеми можешь…

— Да просто не могу. Я тебя люблю.

Вера остановилась.

— Дай мне слово, что ты никогда, слышишь, никогда не применишь на мне гипноз! — горячо сказала она.

— Ладно. Я тебя буду бить, если ты меня не будешь слушать.

Но Вера не засмеялась.

— А если ты прикажешь вот так, то все забудут? — задумчиво спросила она.

— Все. Могут вспомнить только под гипнозом.

— А я все помню в нашу первую ночь! — вдруг улыбнулась Вера. — Я сейчас подумала, что ты тогда меня загипнотизировал…

— Ну что ты, просто я тебя полюбил.

— А я раньше не верила в любовь с первого взгляда…

— И я не верил. Да и вообще в любовь не верил. Считал, что для этого я уже стар.

— А Чехов полюбил в сорок лет! И знаешь, какие письма писал своей жене!..

— Какие?

— А ты почитай! А я уже думала, что ты про все на свете знаешь… Хоть про что говорим, а ты знаешь… Даже не интересно!.. Давай сегодня дома поужинаем? У нас еще кофе есть. Только хлеба купить надо…

Они подошли к магазину.

— Леша, покажи еще, как ты умеешь.

— Нельзя, Вера. Часто нельзя этим пользоваться.

— Ну, пожалуйста, я знаешь как хочу?..

Вера ластилась к Лешке, как кошка. Она прижималась всем телом и заглядывала в глаза.

— Ну, пожалуйста…

— Ладно, пошли.

Они зашли в магазин, и Лешка начал бросать в проволочную корзину первые попавшиеся кульки, банки…

Подошли к кассе, и Лешка протянул кассирше обрывок упаковки… Кассирша взяла бумажку и начала разглаживать.

— Расправить не могли? — проворчала кассирша.

Вера не сдержалась и прыснула.

Кассирша неодобрительно посмотрела на нее и подала сдачу.

— Ты в магазин хохотать ходишь? — строго спросила она Веру. — Дома не можешь отсмеяться?

Вера хохотала уже вовсю. Показывая на бумажку, которую кассирша все так же держала в руках. Кассирша опустила глаза и вдруг кинула бумажку на пол.

Лешка представил, как будто бумажка охвачена огнем… И кассирша это увидела. Ей обожгло пальцы… Кассирша неожиданно быстро для своего более чем приличного веса выпрыгнула из-за загородки у кассы и начала топтать бумажку, а Лешка внушал, что пламя не гаснет. Несколько покупателей в дальнем конце зала смотрели на хохочущую Веру, беснующуюся кассиршу и крутили головами, пытаясь рассмотреть, почему она прыгает. Из-за мясного прилавка вышла продавщица и, разинув рот, тоже смотрела на них… Лешка мгновенно мысленно потушил огонь и представил на месте бумажки сторублевку.

Потная кассирша медленно нагнулась, подняла грязную, в черных потеках, бумажку и снова начала разглядывать, недоуменно оглянувшись на уже икающую от смеха Веру.

Лешка взял Веру под руку, и они быстро вышли из магазина. Кассирша недоуменно смотрела на бумажку, а к ней спешили покупатели и работники магазина в белых халатах…

Вера спала, а Лешка лежал с открытыми глазами.

«А если подольше в шлеме побыть? — думал он. — Может, тогда еще больше сила воли будет? Это излучение от шлема, точно излучение, а чем дольше, значит… Надо срочно ехать и забрать шлем. А если его нашли?

Вдруг его уже нет?..»

Лешка осторожно, стараясь не разбудить Веру, встал и от дежурного администратора позвонил в справочное. Ему сказали, что ближайший поезд уходит днем.

Он еще долго не спал, обдумывая, как ему ехать, чтобы не привлекать к себе внимания, куда в первую очередь пойти. А спящая Вера счастливо улыбалась.

— У нас сложилась версия, что Ковалев в прошлом совершал преступления неоднократно, — говорил Каверзнев, стоя около стола, во главе которого сидел генерал — начальник КГБ области. Рядом с ним сидел полковник Саенко, а перед ними вдоль стола другие сотрудники в штатской форме. — По ходу расследования всплыла фамилия Ветрова. Перед совершением преступления, за которое судили Ковалева, он получил от Ветрова письмо угрожающего содержания. На следствии на этот факт внимания не обратили… Кроме того, способ совершения первого преступления Ковалева навел меня на мысль, что Ковалев пытался спрятаться от кого-то. Мое мнение — от Ветрова. Далее. Ковалев неоднократно обращался в санчасть с частыми жалобами на боли в пояснице. По показаниям осужденных, Ковалев в ИТК 301/2 был избит военнослужащими. Он писал жалобы, но хода им дано не было…

— Короче, — перебил генерал. — Ваша версия?

— Я допускаю, что главная причина побега Ковалева — желание отомстить. Он агрессивен, жесток. Никому ничего не прощает…

— Кому мстить? За что? — опять перебил генерал.

— Вот это и надо выяснить. И в первую очередь здесь. Свердловск его постоянно привлекал. Он здесь жил до своей первой судимости…

— Значит, Свердловск?

— Да. И не исключено, что он и сейчас здесь.

— Другие версии?

— Пока нет. Необходимо проверить эту.

— Вот что, майор. Нас торопят. Вы, надеюсь, понимаете, что все это может значить? В ваше распоряжение будут выделены любые сотрудники. Ковалев должен быть найден! И не забывайте, что он обладает уникальной вещью!

— Я все понимаю…

— Плохо понимаете! Каждый день докладывать о ходе поисков! Все интересующие вас люди будут доставлены незамедлительно. Все зависит только от вас. Найдите Ковалева!

А в это время Лешка с Верой сидели за длинным столом и слушали тосты…

Лешка уже собрался уезжать, но приехал их бывший хозяин, сын женщины, которая уже самостоятельно ходила, и уговорил поехать на абхазскую свадьбу. Вернее, уговорил не он, а Вера.

Все происходящее на свадьбе настолько захватило их, что мрачные мысли Лешки незаметно ушли. На свадьбе танцевали, пели, и под эти простые мелодии им самим хотелось запеть. Много пили, но ни одного пьяного за столом не было. Уже поднимали тост за Лешку, сказав в его адрес много теплых слов, и витиевато расхваливали Веру, которая розовела от удовольствия и еще больше похорошела…

Они спали в шалаше из виноградных лоз, бродили меж апельсиновых деревьев, а приставленный к ним гидом пожилой мужчина уговаривал приехать осенью, обещая показать такое, чего они не видели никогда…

— Ветров Анатолий Михайлович… — докладывал Петров. — Тридцать девять лет. Холост. Живет один в двухкомнатной квартире. Работает в геологическом управлении. Сейчас находится в отпуске в связи с ожидаемой защитой диссертации. Сослуживцы отмечают доброжелательность Ветрова и в то же время сдержанность в общении. Спортсмен. Капитан Колосов из областного управления проводит опрос соседей Ветрова…

— Ветров проверялся в связи с делом по ограблению управления буровзрывных работ, — сказал майор из местного управления. — Не допрашивался.

— Почему не допрашивался? — спросил Саенко, он тоже прибыл в Свердловск.

— Уборщица видела Ветрова в день ограбления у кассы управления. При проверке оказалось, что Ветров в этот день был в городе Челябинске. На другой день уборщица заявила, что она не уверена, что это был именно Ветров. Два года назад проводилась проверка доходов Ветрова. Установлено, что Ветров имеет побочные заработки. Источники не установлены.

— Необходимо проверить дополнительно, — сказал генерал, начальник областного управления. — Колосова предупредить об осторожности. Каверзневу продолжать отрабатывать версию по Ветрову. Предупреждаю всех… — генерал встал и прошелся по кабинету, — об особой ответственности в связи с этим делом… Продолжайте.

Поднялся другой оперативник.

— По сообщениям майора Каверзнева, Ковалев в колонии общался с осужденным Журбой Сергеем Николаевичем. Нами установлено, что к сожительнице Журбы Владимира Николаевича, брата осужденного Журбы, проживающего в городе Уральске, около трех недель назад приезжал мужчина. По фотографии Ковалев с уверенностью не опознан, но соседи утверждают, что похож. Установлена другая сожительница Журбы Владимира. Соседка сожительницы опознала Ковалева. У сожительницы вечерами был шум, чего раньше не замечалось… Сестра сожительницы утверждает, что у сестры жил мужчина, скрывающийся от милиции. Сожительница факт проживания отрицает. С Журбой Владимиром беседы не проводилось. Журба длительное время нигде не работает. Сейчас учится на курсах водителей автомобилей. В качестве подозреваемого по уголовным делам не привлекался. Установлено наблюдение.

— Ну вот, один след есть, — с облегчением вздохнул генерал. — Журбу надо задержать. Вы согласны? — генерал повернулся к Саенко.

Полковник утвердительно кивнул.

— Продолжать устанавливать круг знакомств. Участвующие в деле переводятся на казарменное положение, — сказал генерал. — Все свободны. Каверзневу остаться.

Когда все вышли из кабинета, генерал сел напротив майора. Саенко собирал свои бумаги в углу кабинета. Было похоже, что уже не он руководит делом, а вся власть, но вместе с ней и ответственность, перешли к генералу.

— Кто в группе, кроме вас и Петрова, знает, в связи с чем мы ищем Ковалева? — спросил генерал.

Каверзнев перечислил.

— Так вот. Кроме тех, кто знает, посвященных быть не должно. В районе Уральска периодически возникали помехи радиоволнам. Сутки назад помехи исчезли… — генерал в упор смотрел на Каверзнева. — Вы понимаете, что это может означать?

— Ковалев вывез шлем?

— Хорошо, если просто вывез! А если уничтожил? Куда он может спрятать шлем, чтобы совершенно изолировать его от радиоволн?

— Нельзя забывать, что Ковалев неординарный человек. Он начитан… Я разыскал его карточку в библиотеке и с удивлением увидел, что он читал книги по основам кибернетики…

— Ушлый пошел уголовник… Но Ковалева нужно найти!

— Мы делаем все, что в наших силах…

Лешка остановил мальчишку лет десяти.

— Слушай, мальчик, зайди, пожалуйста, в десятую квартиру и посмотри, есть ли там женщины… С меня мороженое!

— Ладно, — мальчик засмеялся. — А что сказать?

— Скажи, что ищешь мальчика из вашего класса…

— Обманывать нехорошо.

— Правильно, но это не обман, а тактический ход… Военная хитрость! Дошло?

— А вы кто?

— Да долго тебе объяснять…

— Милиция, что ли?

— Ну да! — обрадовался Лешка. — Нельзя мне самому, понимаешь?..

— А удостоверение у вас есть?

— Да ты что, так не веришь? — Лешка начал нервничать, этот пытливый парень был слишком недоверчив. — На, посмотри! — он сунул под нос книжечку с гербом, добытую им в аэропорту. — Видишь?! — и Лешка махнул раскрытым удостоверением перед носом мальчика.

Мальчик зашел в дом.

Через две минуты в окне дрогнула занавеска. Кто-то смотрел на улицу…

Лешка повернулся и медленно пошел по тротуару. Остановился, доставая сигареты…

«Если там засада, — думал он, — то они должны убедиться, что мальчик один…»

Лешка почувствовал на себе взгляд. Он на секунду замер и быстрым шагом пошел вдоль улицы. Свернул во двор. Зашел в подъезд и остановился…

Входная дверь медленно открылась. В коридор заглядывал парень в серой куртке. Увидел Лешку и вошел в дом.

У Лешки на секунду перехватило дыхание. Дрожь прошла по телу, и сразу стало свободно и легко. В такие минуты Лешка и раньше умел сосредоточиться…

— Вы не скажете, где здесь живут Протасовы? — спросил мужчина.

— Нет, не скажу… А что вы хотели? Может, вам не Протасовы нужны, а кто-то другой? — Лешка криво усмехнулся.

Перед ним был оперативник, в этом Лешка не сомневался.

Милиционер на секунду опешил и выхватил пистолет.

— Руки вверх! Не двигаться! Стреляю без предупреждения!

Щелкнул предохранитель пистолета.

— Не двигаться! — командовал уже Лешка. — У тебя онемела рука! — он говорил, глядя в глаза, а сам медленно приближался к милиционеру. — Рука разжимается! Разжимается и опускается…

Пистолет упал на пол. Милиционер смотрел на Лешку, в его глазах был страх, потому что тело ему не подчинялось…

— Все мои команды выполнять безоговорочно, — говорил Лешка. — Не разговаривать! Отвечать только на мои вопросы. Пошли.

Лешка поднял пистолет и положил себе в карман. Подтолкнул оперативника к выходу.

Через пять минут они дошли до небольшого пустынного сквера. Сели на скамейку.

— Смотреть мне в глаза. Отвечать коротко и ясно. Сколько вас в засаде?

— Четверо. Четверо в квартире, — сразу поправился милиционер. — Один в квартире на первом этаже. По сигналу обязан перекрыть выход…

— Связь по рации?

— Да.

— Откуда вы узнали об этой квартире?

— Я не знаю… Здесь были вы…

— Ты меня узнал?

— Да. Вы Ковалев.

— Какие инструкции на случай моего появления?

— Оружие применять в крайнем случае. Если в руках чемодан или сумка, соблюдать крайнюю осторожность…

— А почему же ты пистолет вытащил?

— Неожиданно все было…

— Ты откуда? Где работаешь?

— Служба обеспечения безопасности полетов. Группа «Альфа»…

— Ого!.. Кто руководит розыском?

— Здесь капитан Петров из Москвы. Приезжал майор Каверзнев…

— Это уголовка?

— Нет, КГБ…

Лешка на секунду задумался.

— Ты сейчас уснешь и проспишь два часа. Через два часа проснешься и забудешь все, что знаешь. Все! — подчеркнул Лешка. — Что у тебя в карманах? Все на скамейку! И спать! Спать!

Лешка зачем-то забрал удостоверение, наручники, запасную обойму для пистолета. Встал и пошел. Через минуту остановил «москвич» и сел в машину. Через пару километров вышел и сел в первый же попавшийся автобус…

«Значит, закрутилась машина… — думал он. — И машина отлаженная… Надо срочно отсюда выбираться. Вокзалы перекрыты, это ясно, значит…» — но придумать он ничего не мог.

На автобусах он прокатался, пока не стемнело.

«Сегодня прорываться опасно, — думал он. — Сейчас они все на взвод поставили… Пару дней надо отсидеться, но где?..»

Лешка вышел из автобуса и пошел по дорожке парка.

Вдоль дорожки зажглись фонари, и почти на каждой скамейке сидели парочки… Лешка свернул на другую аллею и сразу почувствовал взгляд. Взгляд сверлил, давил в спину, упираясь в точку между лопатками…

Лешка снова свернул и пошел медленно. Он напрягся и сжал в кармане рукоятку пистолета. Сзади зашуршали шаги.

— Студент, ты, что ли? Лешка! — услышал он и медленно повернулся.

Перед ним стоял и улыбался во весь щербатый рот Коля Шкворень.

— Смотрю — ты, не ты… — говорил Коля. — Вроде старый, да и морда поуже… Нет, думаю, надо подойти…

У Лешки мелко тряслись ноги. После всех сюрпризов этого дня он совершенно забыл о своих способностях и приготовился драться, стрелять, бить, убегать…

Когда-то с Колей Шкворнем они прожили в одном бараке два года. До того, как его посадили, Коля сумел поработать билетным контролером на железной дороге, артистом и помощником режиссера в театре, и даже манекенщиком… В зоне он работал художником, и хотя, по мнению Лешки, не умел рисовать, плакаты так и вылетали из-под его рук. Вечерами Лешка приходил к нему в каморку, именуемую мастерской, и они вспоминали все самое радостное, что у них было в прошлом…

— Ты здесь живешь?.. — Лешка все еще не мог прийти в себя от испуга.

— Ну да! Я уже два года здесь… Женился, развелся. Надо отметить это дело! Как считаешь?

— Да я не против…

— Только имей в виду, у меня тугриков мало…

— Деньги есть, но в кабак я не хочу.

— Да это еще лучше. Пойдем ко мне, только надо горючим подзапастись, — Коля подмигнул. — Я тут знаю одно место. На вынос в любое время, — он хохотнул. — Магазин «Юный кооператор»!

Они уже шли к выходу из парка. Дома у Коли они долго сидели, вспоминая прошлое, и пили водку…

Каверзнева разбудил телефон.

— Слушаю, — сказал он сонным сиплым голосом.

— Майор Каверзнев?

— Да.

— Дежурный по управлению Сапрыкин. Приказ начальника управления о срочном сборе оперативных групп. За вами выслана машина.

Когда все расселись, генерал взял со стола лист бумаги и передал Каверзневу.

— Читай вслух, — приказал он.

«В соответствии с ориентировкой о задержании Ковалева. А.П. на квартире Ветлицкой Валентины Георгиевны была организована засада. В квартире находились: лейтенант Павлов, старший лейтенант Мухаметдинов, лейтенант Кузин и лейтенант Гребнев. Все сотрудники были проинструктированы о действиях в случае появления Ковалева, — читал Каверзнев. — В 17.10 в квартиру позвонил несовершеннолетний Агеев. Подозревая близкое присутствие Ковалева и возможную проверку квартиры Ковалевым при помощи мальчика, из квартиры вышел лейтенант Гребнев. Сотрудники наружного наблюдения Ковалева у дома не опознали.

В 17.50 лейтенант Гребнев был обнаружен спящим на скамейке сквера. Разбудить Гребнева на месте не удалось. Доставленный в больницу, лейтенант Гребнев на вопросы не отвечал. По мнению медиков, лейтенант Гребнев подвергся воздействию неизвестного наркотического вещества большой силы, но попытки нейтрализовать наркотик к успеху не привели.

У лейтенанта Гребнева отсутствовал табельный пистолет системы Макарова с запасной обоймой, удостоверение и наручники…»

— Ну, что скажете? — генерал обвел взглядом собравшихся.

— И Ковалева никто не видел? — спросил кто-то.

— Мальчик на фотографии Ковалева не узнал, но говорит, что похож.

— А может, не Ковалев?.. — неуверенно спросил Каверзнев.

— Так за что мы тогда деньги получаем? — взорвался генерал. — Что, у нас могут свободно разгуливать и глушить наших специально, заметьте себе это, специально подготовленных сотрудников?!

— Нужно запросить Москву, не мог ли он взять на месте этот наркотик? — предложил Петров.

— Запросили. Не мог. Не было там такого…

Все подавленно молчали.

— Заключение будет такое, — веско сказал генерал. — Весь оперативный состав немедленно выезжает в Уральск. В городе должен быть проверен каждый, я повторяю, каждый дом. И еще раз предупреждаю об особой опасности Ковалева. Я сейчас свяжусь с руководством и согласую наши действия. Выезд немедленно. Все.

Лешка лежал на диване и листал журнал.

Хлопнула дверь, и вошел Коля.

— Опохмелимся? — спросил он и поставил на стол две бутылки водки.

— Не хочу…

— Зря. Сразу лучше станет. Мы же вчера с тобой три штуки уговорили!

— Нет, я лучше чай.

— А чая нет. Есть кофе, правда, немного…

Коля уже принес из кухни стаканы, банку консервов.

— Я хотел купить, но у магазинов столпотворение… — говорил Коля. — Говорят, что у нас в городе эпидемия какая-то началась… В магазине хватают все подряд. Вроде из города никого не выпускают…

Последняя фраза скинула Лешку с дивана. Он зачем-то подбежал к окну, посмотрел на улицу, повернулся к Коле и с минуту бессмысленно смотрел на него. Подошел к телевизору и включил… Экран засветился. На экране мужчина в белом халате монотонно говорил:

— В связи с опасностью заражения просьба к населению не препятствовать дезинфекции квартир и проверке населения для выявления инфицированных и больных. Оснований для паники нет, но выезд из города временно прекращен…

— Вот это подарок… — проговорил Лешка.

— Какой подарок? — спросил Коля. Он с удивлением смотрел на Лешку, зажав в руке стакан с водкой.

— Новогодний! — ответил Лешка. — Одевайся. Бросай стакан!

— Да ты что? Что случилось?..

Лешка подскочил к Коле и посмотрел ему в глаза.

— Ты должен слушаться меня беспрекословно, — медленно проговорил он, не отводя глаз от Коли. — Все, что я скажу, выполнять. Встать!

Коля поднялся.

— Пошли.

Лешка понял, что эпидемия — только прикрытие для его поимки. Уходить надо быстро, пока механизм еще не отработан, тем более, что сейчас не только он будет рваться из города… Ведь есть же в этом паршивом городишке и командированные, и просто гости!

— Ну-ка, объясняй мне, как можно выбраться из города? — уже на ходу спросил Лешка.

— На поезде, на автобусе, самолетом… — недоуменно отвечал Коля.

— Не годится… А еще?

— Пешком…

— Пожалуй, только так… Погоди, — Лешка остановился. — Мы же на окраине, правильно?

— Да. Вон там дорога на Горький…

— Пошли туда. Только мы должны подойти где-то сбоку… Там пост есть?

— Какой пост?..

— Пост ГАИ! — резко ответил Лешка. — Ты что, совсем олух?..

Коля вывел Лешку недалеко от поста.

Дорога была перекрыта двумя грузовиками. В кабинах сидели милиционеры в касках с автоматами в руках. Около поста стояла «скорая помощь». На границе леса Лешка заметил солдат.

— Похоже, что и пешком уже не выйти… — сказал он.

— Что? — переспросил Коля.

— Ничего. Молчи…

Около поста ГАИ выстроились легковые машины, несколько грузовиков, а водители, размахивая руками, что-то доказывали милиционеру, стоявшему перед машинами. Подъехал еще один грузовик с фургоном, и водитель протянул милиционеру какие-то бумаги. Он вышел из кабины и открыл дверь фургона. Второй милиционер заглянул в кузов и махнул рукой. Грузовик, перегородивший дорогу, отъехал, освободив проезд. Фургон проехал, и грузовик сразу же перекрыл дорогу.

«Вот как… — подумал Лешка. — Значит, кое-кого выпускают! Есть шанс!»

Он повернулся к Коле.

— Здесь рядом есть автобаза? Говори.

— Вон там… — Коля смотрел на него и, видимо, никак не мог понять, почему он подчиняется Лешке и что с ним происходит.

— Пошли к автобазе.

Лешка шел быстро.

Коля едва поспевал за ним. Уже на подходе к автобазе они увидели, как к воротам подъехала машина и водитель вошел в небольшой домик у ворот.

— Коля, ты сейчас пойдешь домой и ляжешь спать, — сказал Лешка. — Проспишь десять часов и меня забудешь. Мы с тобой никогда не встречались. Уходи.

Лешка увидел, как из домика вышел водитель и направился к нему.

— Слушай, друг… — сказал Лешка просительно. — Мне надо в одно место съездить…

Водитель даже не обернулся и махнул рукой. Он подошел к кабине и взялся за ручку дверцы…

— Стой, козел! — сказал громко Лешка.

Водитель резко обернулся. Это был мужчина лет сорока в ковбойке, распахнутой на груди. Он удивленно смотрел на Лешку, который успел подойти вплотную.

— Слушать меня и все выполнять… — Лешка говорил уверенно, его растерянность прошла. — Молчать и выполнять. Садись в кабину.

Водитель подчинился.

Лешка уже поднялся на подножку, но вдруг вспомнил, что в окне домика он видел чье-то лицо.

— Сидеть. Не двигаться, — повелительно крикнул он водителю и шагнул к домику.

За столом сидел пожилой мужчина и старательно писал что-то в толстом журнале… Он поднял голову.

— Ты меня сейчас забудешь… — говорил Лешка, приближаясь к мужчине. — Ты меня никогда не видел. Мы с тобой не встречались, и ты не видел сегодня этой машины… Сейчас ты уснешь, проспишь пятнадцать минут и все забудешь.

Лешка уже давно научился определять, доходит ли его внушение до человека. Глаза у того, кто поддавался, а не поддался пока только один, мутнели, теряли блеск, и Лешке иногда казалось, что он втягивает взгляд, если только так можно сказать, человека, которого он подвергал этой процедуре…

Он вышел из домика и заскочил в кабину.

— Поехали, — сказал он водителю. — Сейчас мы подъедем к посту ГАИ по дороге на Горький. Тебе нельзя ни с кем разговаривать, говорить буду только я. Ты все понял?

— Понял, — ответил водитель.

Они подъехали к посту, и Лешка одним коротким взглядом увидел и двух солдат, лежащих в траве с автоматами чуть дальше поста, и еще нескольких, сидевших за стеклом в будке ГАИ.

К машине подошел потный усталый капитан милиции.

Лешка упер в него взгляд и мысленно заговорил: «Мы свои… Мы тоже из милиции… Ты обязан нас пропустить. В машине не может быть тот, кого вы ищете».

Он взял пачку бумаг, торчащих из-под противосолнечного козырька над ветровым стеклом, и протянул их капитану через колени водителя.

— Вы обязаны нас пропустить, — твердо сказал Лешка. — Мы должны проехать. Вы не имеете права нас задержать. На меня не смотреть! — резко добавил он, увидев, что капитан поднял голову.

Капитан опустил взгляд на бумаги…

— У нас есть пропуск… — продолжал Лешка.

— В кузове порядок! — крикнул кто-то сзади.

— Дай команду пропустить! — сказал Лешка.

Капитан вернул бумаги и поднес микрофон рации ко рту.

«А если там меня слышат? — вдруг сверкнуло в голове у Лешки. — Вдруг микрофон все передает?..»

Он мгновенно покрылся холодным потом.

— У машины пропуск. Пропустить, — сказал капитан. — ЗИЛ сто тридцать зеленого цвета… ноль один семнадцать… Ну, куда ты прешь?! — вдруг закричал он в сторону и бросил бумаги на колени водителю.

— Поехали… — сказал Лешка.

Грузовик впереди взревел и отъехал назад, освободив проезд.

Через три километра их еще раз остановили, километров через десять опять, но они проехали…

Через пять часов грузовик подъезжал к Свердловску.

— Слушай меня внимательно, — заговорил Лешка. — Сейчас я выйду, а ты поедешь в Челябинск. На сигналы ГАИ не останавливаться, ехать без остановок, — он подумал и добавил: — Можешь остановиться только для заправки. Все. В Челябинске очнешься, но меня забудешь.

Вскоре показались огни Свердловска, и Лешка остановил машину…

В Свердловск он въехал на рейсовом автобусе, подумав, что и здесь его могут ждать на дороге, а лишняя страховка ненужной не бывает…

Лешка с Верой шли по городу.

Впереди показалась церковь с золотыми куполами и крестом, как будто плывшим среди облаков по небу…

— Давай зайдем, — сказал Лешка.

Они вошли в церковь и прошли в левую половину, где было посвободней. Тихо пел хор. Монотонно, изредка повышая голос, говорил священник. Мерцающие огоньки свечей, отражающиеся на темных ликах икон и золоте подсвечников, воздух, густой от запаха ладана и дыма догоравших свечей, — все это настраивало на смирение, рождало в душе тихую боль и радость одновременно… Рядом с Лешкой стояли старушки, женщина в черном платке, худой молодой парень смотрел на икону неподвижным взглядом…

— Постоим… — тихо сказал Лешка.

Вера кивнула.

Где-то внутри родилась тоска, может, и не тоска, а что-то непонятное, но властное, и это заполняло Лешку. Вдруг захотелось заплакать и рассказать, как ему тяжело, как жалко свою проклятую жизнь, жалко Веру, свою загубленную молодость, мечты и все-все хорошее, что было в нем когда-то. Хотелось плакать, положив голову на чье-то плечо, проклинать всех и вся и просить милости, кричать и выть…

«Господи, если ты есть на свете! — мысленно заговорил Лешка. — Прости меня… Я был чистым, я был честным, но я не виноват, что сделался таким. Не я! Где ты был, Господи, когда меня били менты на следствии, где ты был, когда народный заседатель спал за столом в суде в то время, когда решалась моя судьба?! Где ты был, когда меня, раздетого до белья, бросали в промороженную камеру?»

Он глотнул воздуха пересохшим горлом…

«Почему все так сложилось, Господи?.. Господи, ты все знаешь, ты знаешь, как я дошел до этого. Сотвори чудо! — он уже кричал, хотя ни одного звука не сорвалось с его губ. — Сделай так, чтобы я не принес ей несчастья! Сделай так, чтобы она не пострадала, ведь я по своей слабости втянул ее! Ты знаешь, что она ни в чем не виновата, но я не могу заставить ее забыть себя!.. Не могу я, Господи!!! Я не могу оттолкнуть единственного родного человека, который верит в меня, не могу!.. Оставь ее, господи, сделай ее счастливой, пусть даже и мне ты не поможешь…»

Лешка опустил голову. Дышал он тяжело, весь свой жар, всю душу он вложил в эту искреннюю молитву.

«Господи!.. — подняв голову вверх, продолжал Лешка. — Накажи всех тех, кто еще не раз доведет до такой жизни человека… Сделай так, чтобы они не могли творить зло! Господи!!!»

У Лешки не хватало слов, не хватало дыхания…

В церкви нарастал гул.

Лешка, очнувшись, недоуменно посмотрел вокруг.

Рядом с ним на коленях стоял молодой парень, он шептал что-то сквозь слезы и целовал пол церкви. Маленькая старушка вскинула вверх руки и еле-еле шевелила онемевшими губами. Женщина в черном платке кусала губы и плакала… Из глаз Веры тоже текли слезы…

— Ты что, малыш?.. — испуганно спросил Лешка. — Ты испугалась?

Он прижал Веру к себе и начал пробираться к выходу.

Они немного прошли по улице и сели на скамейку.

— Это все ты? — Вера смотрела на Лешку.

Он отвел глаза.

— Я нечаянно…

— Какой ты… — протянула Вера задумчиво.

— Что ты слышала?

— Не знаю… — Вера все еще была там, в церкви, и все еще переживала происшедшее. — Сначала тоска страшная, а потом мне вдруг показалось, что все, что я сейчас скажу, услышит Бог…

Лешке очень захотелось спросить, не просила ли она Бога за него, но не решился. И вдруг он понял, что счастья, которое ему принесла эта маленькая женщина, он совсем не достоин… Как будто это счастье он украл, украл подло, исподтишка, а сейчас стремится убежать, зажимая это счастье в потном кулаке… И от этой мысли он ощутил сильную боль и чуть не застонал от обиды и бессилия…

Лешка глубоко вздохнул и открыл глаза.

На его руке, уткнувшись носом в плечо, сладко спала Вера. Лешка осторожно, стараясь не потревожить Веру, поднял руку, рассматривая циферблат часов.

Весь вечер у соседей слышались пьяные крики, шум. В двенадцать часов, когда Вера уже заснула, за стенкой заорал магнитофон. Лешка скрипнул зубами и застучал кулаком в стену… Музыку приглушили. После этого Лешка спал тревожно, несколько раз просыпался и ворочался в темноте.

За стенкой послышался звонок, раздался грохот и снова забубнили голоса.

Вера шевельнулась и повернулась на другой бок.

Лешка, ругаясь сквозь зубы, натянул брюки, рубашку и вышел в коридор.

Дверь скандальной квартиры открылась, и оттуда вышел молодой человек.

— Вы что ж это, гады, делаете? — Лешка шагнул к парню. — Вы спать дадите или нет?! Что, днем не можете выяснить свои отношения? — у Лешки внутри все кипело, и он уже почти кричал.

— Они больше не будут, — улыбнувшись, сказал парень. — Обещали лечь спать. А если не лягут — заберем… Вам тоже мешают?

Он взглянул на Лешкино лицо и вдруг осекся.

«Пистолет… — испугался Лешка. — Это же мент! А пистолет там…»

Спросонья, а может, от усталости, Лешка даже не вспомнил о своих способностях, оружие в кармане давало уверенность, ощущение силы, а сейчас оно осталось в куртке…

— Ладно… — Лешка повернулся к двери.

— Стой, — сказал парень.

Лешка медленно обернулся.

Рука у парня была под курткой.

— Повернись к стене!

Лицо парня побелело, в голосе появились истерические нотки…

— Повернись! — уже кричал парень.

— Зачем? — тихо сказал Лешка.

Он сделал шаг к парню.

— Стоять! — парень наконец вытащил руку, и короткое черное дуло смотрело на Лешку. — Повернись к стене!

— Зачем? — так же тихо спросил Лешка и сделал еще шаг.

— Повернись!!! — закричал парень, и резкая вспышка ударила в Лешку с такой силой, что он еле устоял на ногах.

Выстрелом Лешку развернуло.

Парень боялся, дуло пистолета прыгало из стороны в сторону, глаза горели страхом и ненавистью…

— Повернись! — кричал парень.

— Брось пистолет, — Лешка смотрел на него в упор. — Брось… — он всю силу собрал в голос и глаза, он ненавидел и приказывал. — Разожми руку! — он сделал еще шаг.

Пистолет с глухим стуком упал на пол.

Одновременно они глянули на пол, и снова их глаза встретились…

В глазах парня был уже не просто страх — ужас. Страх животный, беспредельный, когда мутится разум… Он повернулся и, обеими руками взявшись за голову, шатаясь, пошел вниз.

Лешка поднял пистолет, ухватил его двумя руками и выстрелил…

Парень споткнулся, его бросило вперед, и он по инерции проехал на животе еще две ступеньки…

Лешка снова прицелился и нажал курок. Из головы парня брызнула кровь…

Лешка опустил пистолет, несколько минут смотрел на труп, повернулся и толкнул дверь квартиры, откуда вышел парень.

Из кухни выглянул небритый мужчина.

— Лечь! — скомандовал Лешка. — Лечь! — закричал он, прицеливаясь.

Мужчина неуклюже опустился на четвереньки и лег.

Лешка перешагнул через него в комнату.

На диване среди грязных и мятых простыней сидела полуголая женщина. Под глазом у нее красовался синяк, а за ее спиной спал мужчина. На середине комнаты стоял стол, заваленный остатками закуски, рюмками, под столом валялись пустые бутылки…

— Спать, — подходя все ближе и ближе к женщине, сказал Лешка. Он уже овладел собой, хотя левую руку прижимал к груди. — Ты очень хочешь спать, — он говорил медленно, выделяя каждое слово. — Ты хорошо отдохнешь, во сне приятно, и ты забудешь меня. Спать! — уже резко закончил он и вышел в коридор.

Лешка наклонился к небритому мужчине.

— Спать! Вы все хотите спать! Во сне вы забудете меня и все, что сегодня было! Спать, а иначе я вернусь и убью вас!..

Лешка повернулся и бросился в свою квартиру.

Вера сидела на постели, прижав простыню к груди. Ее большие глаза смотрели тревожно.

— Что случилось?

— Одевайся. Быстрее.

Лешка подошел к кровати и сдернул простыню. Отнял руку от груди и посмотрел на нее. Крови на руке было мало.

— Это стреляли в тебя?

Вера стояла с джинсами в руках.

— Одевайся. Быстрей. Все потом.

Лешка натянул куртку, второй пистолет сунул за пояс.

— Пошли.

Он первый вышел из квартиры. На площадке остановился, повернулся к Вере.

— Ничего не бойся, — глядя в глаза, сказал он. — Ничего. Я с тобой, и с нами ничего не случится. Пошли.

Проходя мимо трупа, он взял Веру за руку. У выхода из дома подтолкнул ее к стене.

— Стой здесь.

Лешка осторожно выглянул и у дома увидел «волгу» с работающим двигателем. В машине, положив голову на руль, спал мужчина. Лешка левой рукой открыл дверь, а дуло пистолета направил в голову мужчины.

— Проснись, — тихо сказал он.

Мужчина поднял голову, с недоумением глянул на пистолет, направленный ему в лоб, и перевел взгляд на Лешку.

— Ты должен делать все, что я скажу. Все! Иначе умрешь. Зачем вы приехали?

— В отделение поступил вызов о том, что буянят в квартире, а мы близко были…

— Ты из розыска? Говори! — прикрикнул Лешка.

— Я водитель… Я просто шофер…

— Ты меня узнал?

Водитель замялся.

— Да. Вы в розыске, — наконец ответил он.

— Вы знали о том, что я здесь?

— Нет. Но говорили, что можете… Вчера на оперативке говорили, что вас видели в Перми…

Лешка наклонился к мужчине.

— Ты должен выполнять все, что я скажу. Без раздумий. Без сомнений. Все!!! Вера!.. — громко сказал он.

Вера вышла из подъезда и подошла к машине.

— Садись.

Лешка с Верой сели на заднее сиденье.

— Поехали.

— Куда?

— Вперед…

Машина мягко тронулась.

«Куда теперь? Куда? — лихорадочно думал Лешка. — К утру весь город на ногах будет… труп на лестнице… Придурок какой-то придет с загула, и все… Что делать?!»

Дышать становилось все трудней. Куртка распахнулась, и на груди вокруг маленькой дырочки расплылось кровавое пятно. С каждым вздохом из дырки показывались кровавые пузыри и слышался хрип. На лбу Лешки выступил пот…

— Стой, — сказал он шоферу.

Машина подъехала к тротуару и остановилась.

— Подойди к телефону и вызови «скорую», — положив руку на плечо водителя, сказал Лешка. — Скажи, что ты из милиции, — быстрей приедут… И сразу в машину! Иди!

Водитель вышел из машины и зашел в будку телефона-автомата…

— Лешенька, что случилось?..

Вера смотрела на грудь Лешки…

— Не бойся, Верунчик, все будет хорошо!.. Я сильный, я все сделаю… И ты сильная! Молчи пока.

Водитель повесил трубку и вышел из кабины. Подошел к машине. Сел за руль.

— Позвонил?

— Да. Сказали приедут…

Лешке становилось все хуже и хуже. Кружилась голова, и временами появлялось чувство, что он медленно падает куда-то вниз. Все трудней удавалось сохранять сознание. Уже не хотелось двигаться… Лешка слабел…

— Лешенька, тебе очень плохо?

От тихого голоса Веры он пришел в себя.

— Все хорошо, Вера, все будет хорошо… — правой рукой он прижал голову Веры к себе. — Не может быть, чтобы все так плохо кончилось… Мы выберемся…

Он вдруг встрепенулся.

— А куда ты машину вызвал? — спросил он у водителя.

— Северная улица… — ответил водитель. — Сюда приедут…

И сразу Лешка увидел «скорую», медленно едущую вдоль домов.

— Мигни им фарами…

«Скорая» остановилась.

— Сидеть, не двигаться, — бросил Лешка водителю.

Он вышел из машины и подошел к «скорой». Дверь салона открылась ему навстречу.

— Что случилось? — глаза немолодой женщины в белом халате смотрели то на грудь, то на пистолет, по-прежнему зажатый в его правой руке.

Лешка влез в салон.

— Никому не двигаться! — он опять говорил повелительно, ни на секунду не допуская, что его могут не послушаться.

Мужчина в халате, сидевший на откидном сиденье по ту сторону носилок, стоявших на полу, дернулся и сразу замер, завороженный Лешкиным взглядом…

— Я ранен, — сказал Лешка, повернувшись к врачу. — Окажите мне помощь, только быстро…

— Нужно снять это… — врач показывала на рубашку и куртку. Она отстегнула ремень с небольшого чемоданчика, который был прикреплен сбоку сиденья, и открыла его…

Лешка разделся. Пошевелил рукой. Около дырки разливалась боль, но пока терпимая. Голова кружилась все больше.

Врач достала блестящие инструменты и начала удалять из раны нитки, какие-то черные сгустки… Иногда резкая боль пронзала Лешкино тело. Он скрипел зубами, но удерживал свое сознание, понимая, что потеря контроля над ситуацией могла означать для него конец…

— Стой, — он отвел руку врача с пинцетом. — Введите мне наркотик. Я не должен терять сознание. Я несколько часов должен продержаться…

— Вам надо в больницу, — тихо сказала врач. — У вас задето легкое. Это очень опасно…

— Делайте, что вам говорят! — повысил голос Лешка. — Укол! И я не должен спать!

Врач наклонилась к чемоданчику. Лешка повернул голову и увидел ненавидящий взгляд санитара…

— Всем, кроме врача, спать! — громко сказал Он. — Вы слышите только меня! Спать!

Врач набрала лекарство в шприц…

«Что делать?.. — лихорадочно думал Лешка. — Что?! Через пару часов все будут на ногах… Шлем! — вдруг подумал он. — Он должен быть со мной!»

Врач уже накладывала повязку. Работала она быстро, ее умелые руки не сделали ни одного лишнего движения.

— Сидеть и не двигаться, — сказал Лешка, когда врач закончила перевязку, и вышел из «скорой».

Он подошел к «волге» и наклонился к водителю.

— Вера, иди в ту машину, в «скорую», — сказал он и, подождав, пока она вышла, заговорил: — Слушай меня! Сейчас ты поедешь в поселок Красный. При въезде в поселок справа от дороги старый колодец, закрытый деревянной крышкой. Вот ключ от замка, — Лешка протянул ключ. — Откроешь замок и внизу, на длине руки, в углу, за маленький гвоздик привязана нитка. Потянешь за нитку и вытащишь проволоку. За проволоку вытащишь черную сумку. Тяни осторожно, сумка тяжелая! Привезешь сумку сюда, на это место. Ни в коем случае нигде не останавливаться! Нигде. Ни на какие сигналы! Ты все понял?

— Да.

— Если ты это не сделаешь — умрешь. Ехать сюда и только сюда. Пошел!

Машина тронулась.

Лешка вернулся в «скорую». Сел рядом с Верой на неудобную жесткую скамейку. Вера прижалась к нему.

— Лешенька, я боюсь… — Вера смотрела на Лешку сквозь слезы. — Я очень боюсь, Лешенька!..

— Мы уедем, мы обязательно уедем… — заговорил он, обнимая Веру рукой, в которой по-прежнему был зажат пистолет. — Ты только потерпи немного, милая моя… Нельзя сейчас, ты должна продержаться… Ты же крепкая, сильная и сама знаешь это…

Лешка гладил Веру по голове, шептал ей еще что-то, но его глаза смотрели вдаль и видели нечто, от чего он сам пытался отвязаться, но не мог… Руки его дрожали, голос прерывался. Вера плакала…

Лешка вдруг резко отодвинул от себя Веру, просунул руку через открытое стекло, отделявшее салон от водителя, и толкнул водителя в плечо.

— Проснись. Поехали. Ты должен беспрекословно выполнять все мои команды, — зачем-то добавил он, хотя водитель и не пытался как-то сопротивляться…

Водитель включил зажигание и машина тронулась.

— Стой, — неожиданно сказал Лешка.

Машина резко затормозила.

Лешка подчинялся необъяснимому чувству, которое выработалось в нем. Он уже привык верить этому чувству…

— Ты знаешь дорогу в поселок Красный?

— Знаю, — ответил водитель.

— Там, при въезде, ГАИ есть?

— Есть.

— Двигай туда, но подъехать мы должны со стороны так, чтобы с поста нас не было видно… Есть такой подъезд?

Водитель задумался, потом кивнул.

— Поехали.

Они долго петляли по пустынным улицам, на которых уже гасли фонари, и серый сумрак летней ночи разгонялся лучами пока еще не взошедшего солнца… Въехали на эстакаду.

— Там пост, — водитель показал направо.

— Встань на левой стороне так, чтобы не было видно с поста, — сказал Лешка и взялся за ручку двери.

— Леша, я не хочу здесь… — Вера смотрела на него. — Я с тобой.

— Ладно, — Лешка окинул взглядом машину. — Всем спать! Ждать нас, никому не двигаться! — громко сказал он и шагнул на дорогу.

Прямо под мостом шла дорога. Метрах в пятидесяти стоял пост ГАИ. Сбоку от стеклянной будки поста стояла машина, а рядом прохаживался милиционер, перепоясанный белыми ремнями, с жезлом в руке.

Лешка глянул на часы и повернулся к Вере.

— Не высовывайся, — сказал он. — Нас не должны видеть…

Несколько минут они ждали. Внутри у Лешки опять что-то тревожно шевельнулось, и сразу он услышал вой сирены. Он перебежал на другую сторону моста и увидел, что со стороны города с включенными мигалками и сиренами мчатся две милицейские машины.

«Опоздали… — понял он. — Началось…»

Но страха не было.

Машины проехали под мостом и остановились около милиционера. Несколько минут старшина разговаривал с приехавшими, потом машины развернулись и встали под углом к дороге, по обе стороны… Двое в штатском, но с автоматами в руках, вышли из машины и прошли чуть дальше по дороге. Они сошли с насыпи и пропали в кустах.

«Все предусматривают, гады…» — подумал Лешка.

Вдали показалась «волга».

Милиционер встал посреди дороги и повелительно поднял жезл, требуя остановиться.

На крыше «волги» засверкал синий огонек мигалки.

Гаишник повернулся к одной из машин и что-то спросил. Он снова повернулся к «волге», которая была уже совсем близко, и замахал жезлом, повторяя требование.

Водитель «волги» включил сирену. Обе милицейские машины тронулись и въехали на дорогу, встав нос к носу и перекрыв проезжую часть. Из одной машины выскочил милиционер и положил на крышу автомобиля руки с автоматом…

По-видимому, они не ждали противника с той стороны…

Лешка прижал рукоять пистолета к бетонному парапету, ограждавшему тротуар на краю эстакады, и два раза подряд выстрелил по машинам.

Милиционер отреагировал мгновенно. Он развернулся, и очередь высекла искры из бетона под ногами Лешки.

Лешка присел и выпустил по машинам всю обойму. «Волга», завизжав шинами, объехала милицейские машины и понеслась дальше.

Лешка, схватив Веру за руку, подбежал к «скорой». Они прыгнули в салон.

— Поехали! — закричал Лешка водителю. — Проснись! Поехали. Быстрей!

Машина тронулась.

— Быстрей! — кричал Лешка. — Гони к той улице, где мы сели! Не подъезжай к правому краю! Гони по левой стороне!

Несколько минут они неслись по городу. На поворотах машина кренилась, и Вера обеими руками цеплялась за Лешку.

— Стой! — скомандовал Лешка.

Они остановились.

— Не выезжай на ту улицу. Подъедешь по параллельной. Пошел! Когда будем близко, скажешь…

Водитель вел машину спокойно, будто всю жизнь на его глазах стреляли и дрались, а он сам всегда подчинялся первому встречному.

— Стой! — опять неожиданно скомандовал Лешка.

Машина остановилась, и он шагнул на асфальт.

Остановился и прислушался.

Где-то далеко, но в тишине ночного города неожиданно громко ударили два выстрела подряд — и сразу раскатился сухой и вроде совсем не страшный треск автоматной очереди…

Лешка прыгнул в машину.

— Поехали! К тому месту. Гони!!!

Ноги его ослабли, во рту скопилась противная сухость и все сильнее кружилась голова… Он держался из последних сил, собрав всю свою волю и жажду жизни в комок.

Впереди показался густой черный дым. «Волга» уткнулась в пятиэтажный дом, а рядом стояли несколько человек и смотрели на яркий огонь, окутавший машину… Они даже и не пытались тушить…

— Стой! Разворачивайся.

Милиционеры около «волги» засуетились, и двое побежали к желтым «жигулям», стоявшим на другой стороне дороги с включенной мигалкой.

— Гони! — закричал Лешка. — Быстрей!.. Петляй, проходными дворами!!!

«Скорая» заскочила во двор дома, снесла невысокий заборчик на повороте, опять повернула, проскочила несколько дворов и снова выехала на улицу…

— Стой.

Машина остановилась.

— Сейчас ты поедешь в сторону Москвы. Не останавливаться!.. — И тут Лешка увидел врача, которая его перевязывала, санитара… — Вы все! — он еще раз посмотрел на врача. — Вы сейчас выйдете из машины и пойдете домой. Дома уснете и проспите десять часов, после чего забудете все, что сегодня видели! Все, кроме водителя! Выходите… — уже тише сказал Лешка. — А ты поезжай, — он махнул рукой водителю и, взяв за руку Веру, вылез из машины.

— Вперед! — крикнул он. — И с песней… — тихо пробормотал Лешка, понимая, что своим приказом он приговорил еще одного человека.

Он не думал, прав ли он, он спасал свою жизнь, свою шкуру, иногда сомневаясь, нужна ли еще ему самому эта шкура…

Лешка шел по каким-то задворкам и все больше слабел. Дышать становилось все трудней, при каждом выдохе на губах появлялась кровавая пена… Тяжелели руки, ноги, все тело. Действие укола, который сделала ему врач перед перевязкой, кончалось…

…Лешка сидел в маленькой лодке и греб к берегу. Вокруг была вода, и только впереди виднелась тоненькая полоска берега. Вдали показался огромный корабль. Он шел с большой скоростью и двигался прямо на Лешку. Рядом с кораблем появились другие суда, и они также неслись прямо на лодочку, казавшуюся скорлупкой. На палубах кораблей не было ни одного человека. Серые острые носы кораблей бесшумно рассекали воду… Лешка с тоской оглянулся на берег и уже греб изо всех сил, но лодка почти не двигалась… Корабли окружали его со всех сторон, и ему уже не хватало воздуха среди этих громадин… Он задыхался, хотел крикнуть и не мог… Воздух уплотнился и никак не входил в грудь…

Лешка очнулся и увидел над собой склоненное лицо Веры. Она гладила его лоб, а из глаз ее капали крупные слезы…

Лешка наконец вздохнул и поднял тяжелую, будто чужую руку.

— Не надо плакать… — сказал он непослушными сухими губами. — Не надо… — он не договорил и опять куда-то провалился.

…Он лежал в глубокой канаве и понимал, что если он поднимет голову, то его увидят и убьют. Лешка развернулся и пополз вниз по канаве. Со стен канавы осыпалась земля и мешала ползти…

Послышался гул двигателя, и прямо над собой Лешка увидел край тяжелого кузова. Кузов начал подниматься, и на Лешку посыпался гравий. Он рванулся, но его ноги были уже зажаты. Подъехал другой самосвал, и опять кузов начал подниматься. Лешка пытался кричать, но опять не мог вдохнуть воздух…

Лешка очнулся…

Он лежал в постели, а напротив, сидя в кресле, спала Вера. Лицо у нее осунулось, под глазами были темные круги…

В голове у Лешки тихо звенело. Тело казалось легким, но рука поднялась с трудом. Он хотел коснуться Веры, но не смог.

— Вера… — тихо сказал он.

Вера открыла глаза.

— Ой, Лешенька… — она сползла с кресла и опустилась на пол рядом с постелью, подбородком прижимаясь к руке Лешки. — Как я боялась!.. — она заплакала, и слезы обожгли Лешкину руку…

— Где мы?

— У дяди…

— У какого дяди? — он говорил медленно, с трудом шевеля губами.

— У меня дядя есть, он меня очень любит… Я у него ключи выпросила… Он в командировке…

— А как я сюда попал?

— Пришел… — Вера подняла заплаканное лицо и улыбнулась. — Сам пришел. Только на меня кричал… И ругался…

— Что кричал?

Лешка говорил тихо. Ему казалось, что если он повысит голос, что-то оборвется внутри…

— Что я кричал? — повторил Лешка.

— «Не сметь звонить!» — предразнивая и улыбаясь сквозь слезы, говорила Вера. — «Я дойду!» А сам зубами скрипел и ругался… Я и слов таких раньше не слышала… Так страшно!

— Нецензурно?

— Слова вроде обычные, но ты так говорил, что у меня мурашки шли по коже… Ты сознание терял, — Вера рассказывала, и глаза у нее блестели. По щекам протянулись полоски еще не высохших слез. — Мы целый день на стройке просидели… А потом я к дяде за ключами ездила…

— А на стройку как попали?

— Ты сам сказал… Ты не помнишь?

— Нет… Я сам шел?

— Да. А когда сюда пришли, ты на пороге упал, и я тебя еле-еле на постель подняла… Ты такой тяжелый! — и из глаз Веры опять покатились слезы.

— А сколько дней прошло?

— Я не знаю… Дня три…

— И все время я лежал? Без сознания?

— Я сначала думала, что нет… Ты много раз начинал разговаривать, а как только я отвечала, ты на меня кричал…

— И ты все время около меня была?

— Я в магазин один раз ходила… Только боялась, что ты опять кричать начнешь… И ругаться… — жалобно добавила Вера.

— А сейчас у тебя поесть что-то есть? — Лешка хотел прервать эти воспоминания.

— А ты есть хочешь?! — глаза Веры засияли. — Сейчас.

Она вскочила на ноги…

Генерал поднял тяжелый взгляд на Каверзнева, стоявшего у стола, вокруг которого сидели оперативники.

— Ну? И какие будут предложения?..

Поднялся полковник.

— Разрешите?

Генерал махнул рукой. Каверзнев сел.

— Выход, как я понимаю, у нас один, — сказал полковник. — Показать фотографию Ковалева по телевидению, тогда его поимка будет вопросом нескольких дней. Не он первый…

— Я категорически против, — Каверзнев встал. — Я, если помните, по образованию психолог. В мое задание входило всестороннее изучение личности Ковалева. У меня сложилось твердое убеждение, что побег Ковалева — это шаг отчаявшегося человека. Из результатов расследования стало ясно, что при первой судимости наказание никак не соответствовало деянию, то есть наказание по тяжести превысило проступок…

— Это лирика, — перебил генерал. — Преступление не проступок. Продолжайте.

— Ковалев не прощает никого. Мы опросили пятьдесят человек, лично знакомых с Ковалевым. Ковалев скрытен, но мы нашли нескольких человек, утверждавших, что он поклялся отомстить человеку, из-за которого он сел. По нашему мнению, этот человек — Ветров. Ковалев однажды жестоко избил осужденного, совершившего по отношению к нему какой-то проступок четыре года назад… Тот был так напуган, что отказался от возбуждения уголовного дела… И даже сейчас, через несколько лет, не соглашается рассказать…

— Тоже проступок? — саркастически заметил генерал.

Каверзнев с минуту помолчал и невозмутимо продолжил:

— Странная болезнь прапорщика Воронова, никак не объясненная медиками, позволяет предположить, что его успел посетить Ковалев… Воронов выступал свидетелем на суде в колонии, где в последний раз был осужден Ковалев. Я уверен, что главная цель побега Ковалева — месть. Привлекая к поискам телевидение, а значит — и простых граждан, мы рискуем здоровьем не только оперативников, но и населения, что, как я считаю, недопустимо…

— Значит, пусть гуляет пока… — сказал кто-то. — А мы его подробный портрет будем составлять… — в голосе говорившего была ирония. — Психологический!

Каверзнев даже не обернулся на реплику и продолжал:

— Мы практически ничего не знаем о способностях Ковалева кроме того, что он может заставить других выполнять свои приказы. Гипноз это или сильнейший наркотик — неизвестно. Кроме того, мы не можем рисковать Ковалевым как единственным человеком, знающим о местонахождении известного вам объекта. Нам известно, что Ковалев был ранен, но также известно, что люди, которых посетил перед смертью лейтенант Михайлов, категорически отрицают присутствие там Ковалева… Поймите, ловить Ковалева открыто просто опасно! — Каверзнев повысил голос. — Мы можем загнать его в безвыходное положение, а тогда даже мышь бросается на кошку! Что еще может натворить Ковалев? Я считаю, что нужно ждать Ковалева либо у Ветрова, либо в Киеве, где сейчас проживает бывший осужденный Лебедь, потерпевший по делу, за которое был осужден Ковалев в колонии.

— А если Ковалев в это время окажется в Тбилиси или, не дай Бог, по ту сторону границы?! — спросил генерал.

— Я лично другой возможности поимки Ковалева не вижу.

— У вас все?

— Да.

— Садитесь. А если он не явится по вашим адресам? Все понимают ответственность? И выводы, которые потом будут сделаны?

Генерал обвел взглядом присутствующих.

Ему никто не ответил…

Лешка с Верой шли по улице.

— Ты скажешь, что приехала из Уральска. Скажешь, что должна передать посылку… — говорил Лешка.

— А если он не согласится?

— Да должен…

— А зачем тебе это, Лешенька? Зачем? — Вера остановилась и смотрела на Лешку. — Я знаю, что ты хороший, но я чувствую, что будет что-то страшное… Может, уедем?! Ты же все можешь! Давай уедем!

— Мы уедем, мы обязательно уедем, но сейчас мне надо это сделать! Понимаешь, Верунчик, это очень нехороший человек, я не могу его так оставить… Не могу! Он много зла сделал… А потом уедем. Уедем и начнем новую жизнь…

— Лешенька, я все сделаю. Поцелуй меня…

Лешка обнял Веру и ласково, бережно поцеловал.

— А ты знаешь, у нас будет маленький… — шепнула Вера.

— Обязательно будет…

— Нет, ты не понял, — Вера отодвинулась. — Скоро будет!

— Как?

— Вот так, — Вера улыбалась. — Как у всех. И я нисколько не боюсь. Говорят, трудно первый раз рожать… А я не боюсь!

Она прямо смотрела на Лешку, и глаза ее блестели.

— Вот это да… — растерянно проговорил Лешка. — А скоро?

— Еще не скоро… Ты рад? — требовательно спросила Вера и повторила. — Рад?!

— Конечно, малыш… — но голос предательски дрогнул.

Лешка притянул голову Веры и спрятал свое лицо в ее волосах.

— Пойдем звонить, — сказала Вера. — Скорее все сделаем — скорее уедем.

Лешка с Верой подошли к дверям квартиры.

— Ты позвонишь и, как только он откроет, отойдешь в сторону, — сказал Лешка. — Поняла?

После звонка в квартире с минуту ничего не было слышно. Вера подняла руку, чтобы позвонить снова, но дверь распахнулась.

— Это вы звонили?

В дверях стоял мужчина лет сорока в бархатном халате. Его правая рука была в кармане.

Лешка шагнул вперед и загородил собой Веру.

Мужчина дернулся.

— Стоять! — Лешка смотрел ему в глаза. — Не двигаться! Руки из карманов!

Он шагнул к мужчине и вытащил из его кармана большой пистолет.

— Пошли в дом.

Прошли в квартиру.

— Это ты меня встречал с такой пушкой? — Лешка держал на ладони тяжелый пистолет.

— Я не знаю, кого… Вокруг что-то происходит…

Мужчина стоял на середине комнаты, и его поза выражала крайнюю растерянность.

Лешка прошел мимо него и сел в кресло.

— Садись, — он показал на кресло напротив. — И вообще, ты должен выполнять все мои команды, как новобранец перед старшиной! Понял? Отвечай!

— Да…

Вера села на диван и переводила взгляд с Лешки на мужчину и снова на Лешку.

— Вот смотри, малыш, перед тобой современный тип гангстера. Человек ворует лет… Сколько лет, Толик? — повернулся Лешка к мужчине.

— Я не помню…

— Вспомни!

— Пятнадцать…

— И при этом ни разу не сидел! Ну что, похож он на рецидивиста? Не похож. Он не такой… Он мимо пьяных брезгливо проходит… Он очень давно вывел истину, что если за преступление — его преступление, заметь, — сядет кто-то другой, то дело благополучно закроют и его уже никто не потревожит. Сколько человек сидит за тебя?

— Я не помню…

— Вспомни!

— Человек семь…

— Вот видишь! Как просто… Нужно всего лишь за себя отправить кого-то другого. Были у него два парня — студенты, так они искренне считали, что они — члены антисоветской правозащитной организации, и грабили они не для этого подонка, а для того, чтобы «освободить народ»!..

Лешка криво усмехнулся.

— А где они сейчас? — резко спросил он Ветрова.

— Я не знаю… Сидят где-то…

— Он не знает! Да какое ему дело до них? Он бы вообще рад был, если бы их шлепнули! Слушай, а они тебе не снятся? А хочешь, я сделаю, что они к тебе каждую ночь приходить будут?! Каждую ночь! И кровь пить… А ты все помнить будешь!..

Ветрова передернуло. Он понял, что именно так и будет. Он поверил, что это возможно…

— Представил? — улыбнулся Лешка. — Всю жизнь, каждую ночь…

— Леша, не надо… — тихо сказала Вера.

— Молчи, Верунчик, ты не представляешь, на какую жизнь он их отправил… А я видел одного из них! Они до сих пор считают, что пострадали за идею! А талантливая сволочь!.. Неужто против тебя ни разу дела не возбуждали? А?!

— Один раз…

— И как ты вывернулся?

— Заплатил…

— И дело прикрыли?

— Да. Мне отдали заявление свидетеля…

— А его как ты заставил замолчать?

— Он на машине разбился…

— С твоей помощью?

— Нет. Я в это время был в Москве… Я не сам…

— Ага! Нанял?!

— Да. Заплатил…

— И сколько?

— Двадцать тысяч…

— А исполнителя тоже убрал?

— Нет. Он еще пригодиться мог…

— Не пригодится. Будь уверен. Если Бог в свое время ошибку совершил, допустив тебя на этот свет с бездной талантов, я ее исправлю. Ты больше не будешь совершать нехорошие поступки. Никогда. Это уже точно… Я для этого и пришел!..

Неожиданно зазвонил телефон.

Лешка вздрогнул.

— Сними трубку, — сказал он.

Ветров взял трубку. С недоуменным лицом повернулся к Лешке.

— Тебя…

— Как? — Лешка изменился в лице. — Кто звонит?..

— Не знаю… Просят Ковалева Алексея…

Лешка вскочил, подбежал к окну, осторожно выглянул. На улице не было видно ни единой души. Как будто все замерло… Он подошел к креслу и взял трубку.

— Да…

— С вами говорит сотрудник Комитета государственной безопасности майор Каверзнев. Не бросайте трубку, Ковалев, и внимательно слушайте. Вы окружены, и мы вас ни в коем случае не выпустим. Всякое сопротивление бесполезно. Вы меня слышите?

— Слышу, — голос у Лешки сел. — И вы думаете, что это все? Ошибаетесь!

— Ковалев, не делайте глупостей! — в голосе майора послышалась тревога. — Мы знаем о ваших способностях и против них мы приняли меры… Вы не увидите ни одного человека, вас уничтожат на расстоянии. При малейшей попытке сопротивления вас разнесут на куски!

— Это не так-то просто. А я могу свести вас с ума! И всю оставшуюся жизнь вы будете маленьким мальчиком, который даже на горшок проситься не в состоянии… Вы это понимаете?

— Вы же умный человек, Ковалев! В любом случае вам не дадут продолжать свою деятельность. Вас обязаны обезвредить и это сделают, чего бы это ни стоило! Но если вы будете благоразумны, то у вас еще есть шанс, поймите вы это!.. Со своей стороны я уполномочен заявить, что к вашему делу отнесутся со всей возможной внимательностью…

Послышался сдавленный стон.

Лешка резко обернулся.

Вера сидела, закусив губу, и плакала…

Он бросил трубку и кинулся к Вере.

— Маленькая моя, ласковая, не бойся ничего, не надо бояться, не надо… Еще ничего не потеряно… Успокойся…

Лешка говорил, а сам гладил Веру по плечам, рукам, голове…

— Это все, да? Больше ничего не будет?..

Вера своими большими глазами заглядывала в самую душу Лешки…

Лешка отвел взгляд. Он сделал глоток, как будто ему не хватало воздуха, и снова поднял голову.

— Не нужно ни о чем думать, Вера. Не нужно! Ты сейчас поспи пока, тебе надо поспать… Ты отдохнешь и проснешься тогда, когда все будет кончено… Спи, Вера! Я рядом, и я все сделаю сам. Я самый сильный, а тебе будет во сне хорошо и спокойно… Спи!

Последнее слово Лешка сказал уже властным голосом.

У Веры медленно закрылись глаза, и она откинулась на спинку дивана.

Лешка встал с колен и повернулся.

Бледный, как сама смерть, Ветров сидел в кресле, и его тело сжалось, как стальная пружина. Если бы он мог встать и убежать, то бежал бы он долго… Глаза Толика смотрели на Лешку со страхом, но это уже был не просто страх — ужас…

— Что, боишься? — презрительно спросил Лешка. — Страшно? А когда грабил и других в тюрьму отправлял, не страшно было?!

Он подошел к Ветрову вплотную, наклонился…

— А ведь все на свете должно иметь свой конец! Сейчас я для тебя Бог и совесть, и просто так я твои грехи не отпущу! — За все приходит когда-то расплата… Кайся и моли своего Бога!..

Лешка говорил, медленно выдавливая слова.

В глазах Ветрова плескался звериный ужас. Губы его тряслись. Если бы он мог хоть встать!..

— Что, сказать что-то хочешь? Говори!

Толик с трудом разлепил губы.

— Ты же на свободе и жив… — голос Ветрова пресекался. — А денег тебе я хоть сколько могу дать… Уходить надо… У меня и хаты есть запасные, и даже хирург, который пластическую операцию сделать может… И ей тоже… — Толик глазами показал на Веру…

— Ах ты, гад!.. — Лешка покачнулся и ногой ударил Ветрова в лицо. — Ты и ее приплел!.. — и снова ударил…

Резко зазвонил телефон.

Лешка, тяжело дыша, несколько секунд смотрел на Ветрова, потом медленно повернулся и взял трубку.

— Ковалев, прекратите немедленно! — тревожно кричал Каверзнев. — Поймите, у вас еще есть шанс! А такими своими действиями вы себе делаете хуже! Ветрова будут судить за все его преступления. Но будьте вы хоть сейчас благоразумны!

— Долго же вы его вычисляли! — устало ответил Лешка. — А почему бы мне самому не разобраться? И осудить?!

— Вы не имеете права! Судить может только суд!

— А я и есть высший суд! Высший и беспристрастный… И судебной ошибки у меня не будет. А вашего суда я устал ждать. Да и не верю я вам…

— Ковалев, поймите, что если вы сейчас сделаете ошибку, то для вас все будет кончено! Поймите, все!!! — Каверзнев уже кричал. — Вы свой шанс упускаете! И неужели вам хочется, чтобы из-за вас пострадали невинные? Ладно, вам плевать на нас или Ветрова, но ведь с вами женщина!.. Почему она должна рисковать?!

Лешка посмотрел на Веру. Она спала.

— Майор, вы не трус?

— Что вы имеете в виду?..

— Придите сюда. А вдруг вы сумеете меня убедить — и я сдамся?

— Если вы еще не решили, то это не имеет смысла.

— А вдруг сможете? Трусите?.. Я обещаю, что против вас я не применю гипноз…

— Мы можем поговорить по телефону.

Лешка говорил тихо. Он устал, и у него опять кружилась голова…

— Нет. Я хочу видеть ваши глаза. А по телефону я говорить не буду. Не хочу. Я обещаю вам полную безопасность, — Лешка криво усмехнулся. — Конечно, если вы не задумаете какую-то подлость. Я даже обещаю, что не буду спрашивать, какую пакость вы приготовили для моего убийства…

Трубка молчала.

— Ну, вот… Вы говорите про шанс, а сами помочь не хотите… А ведь только я могу рассказать про то, что чувствует человек в шлеме!

— Шлем в городе?

Лешка усмехнулся.

— А я вам лично скажу. Приходите. Я не хочу говорить по телефону. Я устал.

Лешка положил трубку.

— У тебя выпить есть? — спросил он Ветрова. — Говори!

— В баре… — тихо ответил Ветров.

Лешка отыскал бар, открыл. Внутри стояло несколько бутылок. Лешка взял одну, посмотрел на этикетку. Нашел рюмку и прошел к креслу.

— Привычкам своим не изменяешь? — спросил он, наливая в рюмку. — Только коньяк!

Он выпил и сразу налил снова.

— Что, страшно? Ведь когда-то надо платить… Вот и тебе срок пришел…

— Лешка, отпусти меня… — тихо сказал Ветров.

— А зачем?

— Тебе легче будет, если я тоже буду сидеть?

— А ты сидеть не будешь.

— А ведь у меня много денег… Можно за границу… И ее можно взять…

— Ты, мразь, ее не трогай! — Лешка наклонился к Ветрову. — Она для тебя святая, понял?! Ты перед ней на коленях стоять должен! Ты червяк перед ней, грязь под ногами!!!

Лешка смотрел Ветрову в глаза и видел, что тот уже действительно червяк, он был готов признать святым и самого Лешку…

— И я тебе верил!..

Лешка застонал от ненависти и безысходности… Он сейчас ненавидел не только Ветрова, но и себя.

— Неужто из-за тебя я свою жизнь искалечил?

Но Лешка понимал, что не только Ветров виноват во всем, но и он сам… У него была, все-таки была возможность остаться человеком, и от понимания этого он еще больше злился на себя, а вместе с тем и на весь мир.

— Ты никогда больше не будешь делать плохо… — он наклонился к Ветрову и говорил медленно, тщательно выговаривая каждое слово. — Ты забудешь всю свою красивую жизнь и будешь жить только в мерзости… — Лешка вдруг задохнулся.

Он не мог придумать наказания для этого человека, он не мог, хотя столько раз мечтал об этом!..

Снова зазвонил телефон.

Лешка медленно выпрямился, устало поднялся и взял трубку.

— Ковалев, у вас нет выхода, вы окружены…

— Ну и что?

— Если вы хоть что-то предпримете, то будете уничтожены…

— Что, дом взорвете?

— У нас есть другие средства…

— Врете. Нет у вас ничего. А у меня есть. Я еще могу хлопнуть дверью. Громко!

Лешка говорил спокойно, как бы нехотя.

— Ковалев, вы же умный парень!

— Хватит! Надоело. Мне это еще в школе говорили. Глупый я. Хотя бы потому, что вам попался… И умным мне уже не стать… Вы придете или нет?!

— Чтобы вы из меня сделали идиота?

— Вы же только что обозвали меня умным человеком… Я обещал. А вот с этой мразью я поработаю!.. — Лешка кивнул в сторону Ветрова.

— Я иду. Не делайте ничего… Ведь человек же вы! Я иду…

Лешка положил трубку.

Минут десять Лешка сидел, тупо уставившись в стену и прикладываясь изредка к рюмке.

Мелодично прозвучал звонок.

Лешка встал, взял в руку пистолет, посмотрел на него и бросил на диван. Медленными, тяжелыми шагами подошел к двери и открыл ее…

Вошел Каверзнев.

— Вы, надеюсь, фокусов не задумали? — криво усмехаясь, спросил Лешка. — А то я могу нечаянно в вашей головке так напутать, что потом никто не разберется, что там у вас было…

— Я без оружия, — ответил Каверзнев.

По напряженному лицу, по движениям было видно, чего стоило майору прийти сюда.

— Пошли в комнату…

Прошли в гостиную. Сели…

— Ковалев, поймите, вас ничто уже не спасет от правосудия! — Каверзнев говорил твердо. — Дом оцеплен. Мы знаем, что с вами нельзя сталкиваться вплотную, — вы никого не увидите. Вас расстреляют, если вы попытаетесь выйти из дома. Вас уничтожат!

— Ой ли? — Лешка усмехнулся, не разжимая губ. — Вы ведь еще не все знаете…

— И заложника вам из меня сделать не удастся…

— Вы такой смелый?

— Вы же человек, Ковалев! Вы же не зверь! Ведь понимаете же вы, что мы не имеем права оставить вас на свободе во имя справедливости, во имя правды!..

— Вот про это не надо! Знаю я вашу правду! — повысил голос Лешка. — У вас их несколько. Одна на сегодня, другая на завтра… А майором ты стал не за то, что охранял широкую грудь нашего четырежды героя?! — и уже тише добавил: — Выпить хочешь?

Лешка протянул руку к бутылке.

— Мы проверили ваши судимости. Я убежден, что суд учтет ваше неправильное осуждение как смягчающее обстоятельство…

— А законы ты сменишь? — Лешка, прищурясь, смотрел на Каверзнева. — Кишка тонка… — и тихо продолжал: — Мне двадцать два года было, а мне припаяли после освобождения, чтобы я с восьми вечера до шести утра дома сидел! А я женщину несколько лет не видел! А ты видел шлюху, которая днем себя предлагает?.. Я не импотент и не урод, а мне дома сидеть целый год! Я пахал, как черт, уставал, как собака, а спать не мог… И в любое время ко мне приезжали проверять, дома ли я! Ночью, вечером, утром… Сержант один посоветовал онанизмом заняться, подонок…

Глаза Ковалева необъяснимым образом притягивали Каверзнева. Глаза как будто углублялись, становились бездонными, и невозможно было оторваться от них. Видя эти глаза, Каверзнев сам почувствовал ненависть, которая сжигала Ковалева. Ненависть глухую, беспредельную, когда хочется бить в лицо, топтать, грызть зубами и выть, кричать и ругаться… Одновременно в душе родилась тоска — тоска бессилия, когда знаешь, что сейчас, через пять минут произойдет что-то страшное, а сделать ничего не можешь. Как будто давит на тебя тупая сила, а ты не можешь не только убежать, но даже двинуться с места. Так бывает во сне…

Лешка снова наполнил рюмку и выпил.

Каверзнев с трудом отвел взгляд, и его передернуло…

— А ведь начал я благодаря этой гадине… — Лешка кивнул на Ветрова.

— Я знаю…

— А-а… — протянул Лешка. — Так вы потому меня и зацепили!.. А где же вы раньше были?

— Его тоже будут судить.

— Нет, я сам рассчитаюсь.

— Ковалев, одумайтесь!.. — в голосе Каверзнева звучала просьба. — Не усугубляйте свою вину. В любое время против вас могут начать действия, несмотря на мое присутствие…

— А ведь я могу спросить у тебя про ваши планы! — Лешка засмеялся. — Вы еще и толики не знаете про мое умение… Я почти мертвых могу поднимать!

— Знаем… Женщина, которую вы вылечили, целовала вашу фотографию… А ее сын за отказ рассказать о вас сидит сейчас в следственном изоляторе…

— Вот ваша правда! А ты бы предал врача своей матери?

— Вы слишком опасны… И у вас шлем. Где он?

— Нету! Пшик, и все… А может, и цел… Он в машине был, которую вы сожгли.

— Как!.. Не может быть!.. — поразился Каверзнев.

— Может, майор, может… Ты еще не убедился, что в нашем мире все может быть? — он снова выпил. — А вы знаете, что я и на расстоянии могу достать всю вашу рать? Где они все? Из пушки с соседней крыши целятся? Или под квартиру мину подложили? А где гуманность? Честные граждане ведь могут без жилья остаться! Да и без жизней… А?!

— Из дома все эвакуированы…

— Ах, как здорово! — Лешка от показного восторга даже хлопнул в ладоши. — Вот бы Бес узнал… Он от зависти бы лопнул. Ну и работку я вам задал, да? Эх, разворотил я ваше болото… А ведь весело, майор? Будет что под старость вспомнить! Да и по службе ты сейчас из-за меня вверх пойдешь, так ведь? — Лешка заглянул в глаза Каверзнева, но обоим не было смешно. — А хочешь повеселиться? Да и ребят своих расшевелить? Они застоялись уже, тебя дожидаючись…

От Лешкиного неподвижного лица, так не сочетающегося с шутливым тоном, у Каверзнева мороз прошел по коже.

— Сейчас они все, слышишь, все, кто там есть, побегут в туалет…

Лешка напрягся и смотрел куда-то вдаль. Через минуту обмяк и снова налил в свою рюмку. Выпил.

Зазвонил телефон. Каверзнев вздрогнул. Он протянул руку и взял трубку.

— Каверзнев слушает.

— Он не врет, — сказал голос по телефону. — Все так и есть…

Каверзнев положил трубку.

— Ковалев, у вас пока есть шанс, так используйте его… — сказал он. — О себе не думаете, подумайте о ней!

— А я для нее вас и позвал… Вы ее уведете… А как вы собирались держать меня? Против меня ведь ни один тюремщик не устоит… специальную тюрьму построите? С пулеметами на фотоэлементах?..

— Ковалев, я сейчас еще больше уверен, что вам сохранят жизнь. Ведь вы единственный такой. Вас изучать, будут…

— Ага! Нацепят электроды, залезут в мозги, а потом, после опытов, пописал, покакал и — в клетку?.. А сам ты будешь так жить?!

— Но все равно решать надо!

— Правильно… Надо… А сейчас молчи и не говори ни слова.

Лешка подошел к Вере и опустился перед ней на колени.

— Милый мой малыш, ты вспоминай меня хоть иногда, ладно? — заговорил Лешка. — И не плачь обо мне… Я по ошибке родился… Я любил тебя, и никто в мире не сможет так любить, но я невезучий, и вокруг меня только зло и слезы!.. Не надо плакать, маленькая… Роди парня и вырасти его сильным… Ты сможешь.

Он встал и заговорил требовательно, непререкаемым тоном:

— Сейчас ты пойдешь с майором. Ты будешь жить и спокойно ждать ребенка. Ты должна жить, что бы ни случилось. Ты уйдешь! Молчи. Молчи и ничего не говори! — Лешка сделал шаг в сторону. — Мне тоже тяжело, но все будет так, — тихо закончил он. — Только так!!!

Лешка повернулся к майору.

— Вы пойдете с ней и выведете ее. Молчать!!! — неожиданно крикнул он, хотя никто и не говорил. — Вы все сделаете так, как я сказал.

Лешка повернулся к Вере и опять опустился на колени. Он медленно, ласково целовал Веру, а из глаз у нее текли слезы… Крупные блестящие капли падали на колени…

Каверзнев вынул из кармана плоский предмет и уронил его под кресло.

— Уходите! — крикнул Лешка и встал.

Когда хлопнула дверь, он повернулся к Ветрову.

Майор повернул за угол дома, пропуская Веру вперед. В доме глухо ударил выстрел, потом второй, а через секунду — третий.

Вера дико закричала, сжав руками голову. Каверзнев подтолкнул ее к оперативнику в каске и бронежилете…

— В машину ее! Бережно! И врача к ней!.. — уже на бегу крикнул он.

К дому бежали люди в противогазах, с автоматами и прозрачными щитами в руках…

— Вопреки договоренности, взрыватель газовой мины, доставленной мной в квартиру, включили только после первого выстрела… — Каверзнев докладывал стоя.

— Да мы тебя и девицу хотели выпустить! — недовольно сказал генерал. — Из разговора ясно было, что он вас не задержит! Тебя же берегли…

— Ковалев выстрелил в Ветрова, а потом себе в сердце, притом выстрелил дважды. Находится в реанимационном отделении, но практически безнадежен… — Каверзнев опустил голову и помолчал. — Шлем находился в сгоревшей машине. Непонятно, почему, но машина после того, как убедились в отсутствии Ковалева, даже не была осмотрена…

— Уж в этом я разберусь… — сказал генерал. — А что с девушкой?

— Она в больнице, — ответил другой оперативник. — Был нервный срыв, сейчас вне опасности…

— Похоже, что она одна может рассказать, как действовал шлем… — сказал Лебедев. — А не известно, она шлем надевала?

Каверзнев пожал плечами. Все подавленно молчали.

Встал космонавт.

— Мы исследовали шлем… Никакого излучения он не дает. Шлем выдержал космос, холод, перегрузки, но не вынес первого же человека, надевшего его… В сумке шлем был покрыт свинцовыми пластинами. От пожара свинец расплавился… Для чего Ковалеву был нужен свинец на шлеме — непонятно… Готовится новая экспедиция, но боюсь, что второго шлема на Луне больше нет.

— А космонавты не надевали шлем? — спросил Каверзнев. — Никто не решился?

— Космонавты слишком хорошо знают инструкции, — с горечью ответил Лебедев.

— Ну что ж, — сказал генерал. — Пишите объяснительные. Приехала комиссия, будет проверять наши действия… Все свободны. Пока… — добавил он.