Let's go to Гоа

Глава 7

Не спешите перенимать чужой опыт – возможно, он дурацкий. Я на себе убедилась в правильности данного постулата, когда приехала на следующий день на работу. Поступив так, как делают многие из нашей команды, то есть прикрывшись несуществующим показом, я прокололась.

Мои клиенты, которым я якобы показывала вчера квартиры, позвонили в офис, желая со мной связаться. На семейном совете они решили остановиться на одной из просмотренных ранее квартир и возжелали посмотреть ее еще раз, чтобы окончательно убедиться в правильности своего выбора. Все хорошо, если бы они потрудились дозвониться мне. Но они выложили все это Бочкиной, которая уловила только одно – я прогуливаю, а так как точила на меня зуб, то немедленно наябедничала Марине Петровне.

Хорошо, что Алина услышала, как эта мымра фискалит, захлебываясь от предвкушения скандала. Она сразу же помчалась в курилку и позвонила мне.

– Быстро придумай, как будешь выкручиваться, – посоветовала Алина в завершение разговора.

Я тут же перезвонила Кузякиным и выяснила, какую именно квартиру они решили купить. К счастью, их выбор пал именно на тот объект, на котором наш шеф заложил приличную шапку. Продавец был «наш» и, естественно, выплатит нам заклад. Я приободрилась. Если Кузякины действительно купят квартиру, наш шеф обогатится на пять штук зелени. Это его порадует, а не огорчит. И при таком раскладе мне не влетит за откровенный прогул.

Главное, чтобы Кузякины теперь не передумали. Всю дорогу, пока тряслась в троллейбусе, я молилась, чтобы мне повезло и я смогла получить свои проценты от сделки. Это существенно поправило бы мои финансовые дела и вообще стало бы хорошим предзнаменованием.

– Пройдите, пожалуйста, к шефу, – сказала Марина Петровна, едва я появилась на пороге офиса. – Я понимаю, вас по телевизору нынче показывают. Вы у нас теперь звезда. Может, он хочет автограф у вас получить?

И на лице ее было написано такое торжество, что я поняла, дела мои плохи. И действительно, сначала Масюков страшно гневался:

– Я тебе доверял, Петровская, а ты ведешь себя как последний школяр! Ну зачем мутить воду в коллективе? Надо тебе уйти пораньше, так скажи по-человечески, чего ты втихаря сбегаешь? Ты же разлагаешь своими действиями коллективный разум! А если все начнут носиться по своим делам, вместо того чтобы работать? На хрен мне тогда этот офис оплачивать, телефоны-интернеты, рекламу давать куда только можно? Для чего вы мне нужны, если пахать не будете? Разгоню вас к чертовой бабушке и других найму!

По большому счету он был прав. Я краснела, блеяла что-то в ответ. Он был неумолим. И только тогда, когда я смогла заверить Его Шефское Величество, что Кузякины готовы давать задаток за «наш» объект, он сменил гнев на милость.

– Ладно, тащи их к юристам, заключайте договор задатка и впредь веди себя как взрослый человек. Не надо мне этих детских выходок. Марина вообще требует твоего увольнения, но я дам тебе последний шанс. Поняла, Петровская?

Я само собой заверила его, что все поняла и что больше никогда в жизни не покину поста без его разрешения.

– Ладно, иди уж, – вяло отмахнулся шеф.

Вселенская скорбь легла на его чело, и всему миру было ясно, насколько достали Масюкова тупые подчиненные.

Легко сказать – «тащи клиента к юристам». Семейство Кузякиных ничем не отличалось от остальных клиентов. И естественно, они решили всласть попить моей риелторской крови. Когда примерно через час мы вошли в означенную квартиру, чтобы «еще одним глазком на нее взглянуть», начался обычный цирк с клоунадой.

– Ой, а я в прошлый раз не обратила внимания, что балкон не застеклен! – скривилась мадам Кузякина.

– Зато лоджия доведена до ума, – возражала ей я. – А она по площади куда больше, и денег на ее отделку ушло немало. А балкончик можно и со временем отделать.

Но клиентка всячески демонстрировала недовольство таким положением вещей.

– А вы сплит оставляете? – допрашивал нашего продавца господин Кузякин.

– Оставляем.

– А кондиционер?

– Оставляем.

– А встройку на кухне?

– За отдельную плату, – вмешалась хозяйка. – Нам хотя бы тысяч сто за нее выручить.

– Сколько?!

– Да вы знаете, во что она нам обошлась?!

Во избежание драки отвожу Кузякина в сторонку. Шепчу ему на ухо, что встройка бешено дорогая и я видела в «Итальянских кухнях» точно такую же в три раза дороже. А эта новенькая, поэтому надо приплатить, внакладе они не останутся.

– Да зачем она им? – поражается он. – Ведь тут все по размеру подогнано? Куда они ее денут, если выдерут?

– В том-то все и дело, что никуда, – уверяю я. – Поэтому в ваших интересах воспользоваться ситуацией и за копейки купить у них добротную вещь.

Кое-как уламываю его. А хозяйка на радостях обещает подарить ему бра в прихожей и люстру в спальне. «Люстра» – это звучит гордо для того светильника, но на халяву, как говорится… Кузякин почти до волен.

– Доча, в маленькой комнате не встанет моя мебель, – сокрушается мамаша мадам Кузякиной.

И это говорится в тот момент, когда дочка озадачена незастекленным балконом! Старая калоша!

– А посмотрите, какая удобная тут кладовая, – пою я соловьем. – Между прочим, в соседнем подъезде в одной из квартир из нее сделали кабинет.

– А соседи снизу, – вторит мне хозяйка, – оборудовали комнатку для своего дедушки.

Тонкий намек старуха улавливает мгновенно.

– Хотя комод можно выкинуть, – бормочет она, – раз у меня будет встроенный шкаф, на кой он мне сдался?

Квартиру облазили вдоль и поперек, осмотрели трубы, краны, выторговали «бошевский» холодильник по сходной цене, договорились о замене трех плиточек в туалете. Попили чая, выспросили всю подноготную соседей. Осмотр длился два с половиной часа. Это был мой личный рекорд.

Чтоб этих Кузякиных затопила «скромная пара сверху»!

Наконец едем в офис оформлять задаток. Кузякины перемигиваются, я пытаюсь собраться с силами, чувствуя, что почти сошла с ума от этого семейства.

Говорят, что за смирение воздается сторицей. У меня все получилось! Я довезла Кузякиных до офиса и заволокла к юристам! Там мы пробыли всего лишь каких-то полтора часа. Все договоры они перечитывали по два раза, сначала господин Кузякин, затем его жена, потом их мамаша.

Юристка после их ухода выкурила две сигареты в три затяжки и накапала себе пустырника.

– Где ты их взяла? – с ужасом спросила она.

– А что, бывают какие-то другие? – спросила я и, пошатываясь, пошла на выход.

Масюков, душа-человек, дождался окончания сделки, пригласил меня в кабинет и сразу же выплатил мне вознаграждение. Это была победа! Победа над безденежьем, Мариной Петровной и ее подлипалой Бочкиной, над обстоятельствами, которые оказались на этот раз чуть ниже моего профессионализма.

Алина поздравила меня от всей души. И сказала, что видела «репортаж с места событий», в котором мелькнула моя физиономия, заснятая при вручении турпутевки.

– Я не искала этой славы, – словами поэтессы отшутилась я.

И вернула Алине поздравления, ибо Раиса успела мне шепнуть, что у Никитиной «ушел» офис в центре города.

– Да, ты знаешь, повезло, – призналась Алина. – Была в гостях у подруги, она пожаловалась, что муж никак не может подобрать подходящее помещение под художественный салон. Я вспомнила про наш «висяк» в переулке Майорском, рассказала о нем. И вот…

– Какая ты молодчина! Всем бы такие «и вот…»! – сказала я.

Алина сегодня заработала в три раза больше меня, и я ее поздравила от чистого сердца. Она не кичилась своим успехом, не выпячивала своих связей, позволяющих проворачивать такие сделки. Она делала свою работу легко, изящно и с огоньком. Я ее за это уважала.

– Ну что, тебя сегодня за чемоданом ждать? – спросила она. – Или опять на свидание помчишься?

– Ждать, – сказала я. – Времени в обрез, ничего не успеваю!

А через пять минут позвонил Артур. Извинился, что вчера не вышел на связь, стал умолять о встрече. Его голос источал мед, и меня бросило в краску от воспоминаний.

– Вообще-то я обещала сегодня приехать к подруге на чашку чая, – нерешительно протянула я.

– Да без проблем, я не собираюсь играть роль тирана и узурпатора. Но, может, попьем хотя бы кофе, а потом я подброшу тебя к подруге?

Тут я вспомнила, что так и не завезла в «Пять океанов» свои фото, и по-хорошему надо было визу оплатить, если я все еще хочу попасть на расчудесный курорт Гоа. Теперь, когда я заработала деньги, можно было не обращаться за по мощью к Марку.

Артур, услышав о моих трудностях, вызвался поработать шофером на полную катушку. Очень кстати.

Он забрал меня с работы, отвез в турфирму, подождал, пока я освобожусь. После чего мы заехали в очень милое заведение – прелестную французскую кофейню. Там я выпила две чашки обалденного кофе, слопала фруктовый десерт и воздушное пирожное. С сегодняшними стрессами мне были необходимы калории и приятные ощущения. Эндорфины заиграли в моем организме, и я стала смотреть на жизнь более благосклонно.

Артур был само обаяние, он осыпал меня с ног до головы комплиментами, а когда в кофейню зашла цветочница, купил мне охапку кремовых роз. Я таяла под его взглядами и млела, когда он касался моей руки. Артур – денди и сердцеед – знал, что делать с женщиной, чтобы она почувствовала себя суперженщиной. К концу нашего кофепития я готова была наплевать на Алину, чемодан и все на свете, лишь бы мы отправились в его роскошную квартиру, поближе к джакузи и камину. Но он, безупречный джентльмен, сдержал свое слово и отвез меня к подруге.

На прощание мы страстно поцеловались. И он сказал самым сексуальным голосом на свете: «До завтра, дорогая!» Я кое-как вытекла из его «тойоты» и потащилась на полусогнутых ногах в подъезд, начисто забыв о розах на его заднем сиденье.

«Наверное, – думала я, – Катька говорила именно о таких вот суперменах, из-за которых срывает башню у баб и они начинают преследовать мужика, как охотники оленя». Артур ассоциировался у меня с благородным оленем, хотя я даже отдаленно не могла представить себе самку, способную наставить рога такому красавцу.

– Привет, – сказала Алина и сняла мою руку с кнопки звонка. – Вообще-то я не глухая. Но, с другой стороны, и не швейцар, стоящий на входе. Я тут просто живу.

Зря она старалась. Я даже не хихикнула – переживания переполняли мою душу.

Алина провела меня в гостиную, очень уютную, светлую и веселую. Я прошла истуканом, плюхнулась в кресло. И на вопрос, буду ли я кофе, отрицательно покачала головой.

– Да что с тобой такое? – удивилась Алина наконец.

– У тебя когда-нибудь было такое, чтобы до одури хотелось с мужиком в постель, а моральные принципы мешали это сделать? – спросила я. – Ты когда-нибудь отказывала красавцу в свидании, а потом стыдилась отыграть все обратно?

И тут, к своему вящему ужасу, я увидела, как прекрасные Алинины глаза наполняются слезами.

– Я что-то не то ляпнула? – разволновалась я.

Образ Артура, до сей минуты застилавший действительность, рассеялся как дым.

– О господи! – простонала Алина и закрыла лицо руками.

– Алинка, ты это… брось, – залепетала я, не зная, как вести себя. – Что случилось? Ты чего плачешь?

Алина – королева, Алина – светская львица, Алина, владеющая миром и собой, исчезла. Вместо нее в кресле сидела совершенно несчастная, а главное, обычная женщина. Такая метаморфоза не могла не пугать, и я буквально затряслась от страха. «Уж не больна ли она неизлечимой болезнью?» – мелькнуло в голове.

– Извини меня, – сказал Алина.

Ни одна слезинка не вытекла из ее изумрудных глаз, они так и стояли озерами, полными и бездонными.

– Твои слова резанули по-больному, – сказал она. – Знаешь, кто о чем, а вшивый о бане. Вчера я собрала вещи мужа, решила, что лучше нам пожить отдельно.

Я застыла истуканом, отказываясь верить собственным ушам.

– Решить-то я решила, но это так больно!

Первая слезинка украдкой скатилась по ее щеке, а за ней, по проторенной дорожке, помчались другие. Алина не обращала на них внимания, и крупные, словно бутафорские, слезы посыпались частым градом.

– Он тебе изменил! – ахнула я.

В памяти еще не стерлось событие, раскрывшее мне глаза на собственного муженька. Правда, за ним посыпались другие скелеты из шкафа, но его первая измена так и осталась самой болезненной.

– И наверняка не один раз, – грустно усмехнулась Алина.

Она вытерла щеки, поморгала глазами, и это как-то подействовало, поток слез утих сам собой.

– Измена – что? Ерунда. С каждым может случиться, – произнесла она. – Страшнее, когда любовница становится постоянной величиной. Но в нашей ситуации не это камень преткновения. Я ничего не выясняла о его тайной внесемейной жизни. Зачем? Я его очень любила, да и сейчас люблю. Но жить так, как мы живем, дальше не могу.

– Он что, обижал тебя? Хамил? Денег не давал?

Алина равномерно качала головой – нет, нет, нет, – словно собачка-статуэтка, у которой голова живет отдельной жизнью. Моя фантазия увяла. Если мужик не дерется, не хамит и снабжает деньгами, а его измены тебя не колышут, то что же тогда?

– Все гораздо хуже, – принялась объяснять Алина, – он меня разлюбил. Он послушно ругался со мной, когда я закатывала скандалы. Он исправно мирился с цветами и поцелуями в щечку. Но я была ему неинтересна. Он делал вид, что интересуется моими делами, а сам даже не слушал, что я ему говорю.

– Как это?

– Так это. «Ну что, ты ходила к стоматологу?» – спрашивал он. Я ему подробный отчет о походе к стоматологу. А через час или на следующее утро: «Ты чего морщишься, зуб болит? Ты что, к стоматологу не ходила?» – Алина судорожно вздохнула. – Я ему: «Знаешь, я сегодня такую сделку провела, закачаешься!» «Вот как, – говорит он, – а сделай мне, пожалуйста, чаю с лимончиком. Я буду в кабинете». Однажды я выкрасила волосы в огненно-рыжий цвет. Заметили все: продавщица в нашем магазинчике на первом этаже, охранники на стоянке, консьержка, сосед – и только муж ничего не заметил. Через неделю я не выдержала и спрашиваю: «Ну и как тебе мой новый цвет волос?» «О, – говорит, – классно, просто тут такое освещение, не сразу увидишь разницу». Я ему сказала, что перекрасилась неделю назад. «Тебе идет», – сказал он мне.

Я слушала и ужасалась. Если перестают любить таких, как Алина, то мне и вовсе не стоит никуда соваться. Она – Афродита по сравнению со мной!

– Я все перепробовала: диета, массажи, омолаживающие процедуры у косметологов, полное обновление гардероба. Он ничего не хотел замечать. Я перебила всю посуду. Он пришел с работы всего лишь на четыре часа позже, а вместо ужина на кухне гора битых черепков. Ни слова не сказал, ушел спать к дочке в комнату, благо та была у бабушки. Это мы еще жили на старой квартире. Тогда я решила переключить его мысли на улучшение семейного очага, я пилила его до тех пор, пока он не купил вот эту квартиру.

Я обвела глазами шикарные хоромы. Почему-то мне уже не казалось, что такой дом – предел мечтаний любой женщины. И самая современная мебель утратила свое совершенство, и блеск дорогущей хрустальной люстры казался насмешкой.

– Аль, а может, он перебесится?

– Я тоже так думала. Столько сил потратила, пока нашла эту квартиру, отделала, обставила. Все было на мне. Он только деньги отстегивал. Ему плевать было на наш дом, на меня, на дочь. Сашка же взрослая уже, скоро тринадцать, она меня упрашивает не обращать на него внимания. Так и говорит: «Да плюнь ты на него, пусть пашет на наше благо на своей работе!» Мне иногда кажется, что она его где-то видела с бабой, только мне не хочет говорить. Иначе откуда такой цинизм?

– Ну, они сейчас такие акселераты, так быстро все усваивают, – промямлила я.

Дети для меня – инопланетяне, и я о них так же мало знаю, как о жителях альфа Центавра, тут я Алине не советчик.

– Так он же перестал и ее замечать. На собрания его не загонишь, на совместный поход в театр не раскрутишь. На концерты ее вожу я, на дни рождений одноклассников – тоже я. А раньше мы вместе катались на роликах по Центральному парку. Представляешь? Втроем ходили в цирк, а потом ели мороженое. Играли в боулинг по выходным, Санька маленькая была, так ей на дорожку специальное приспособление ставили, чтобы шары катать. А какие гулянки мы на даче закатывали! Теперь все это в прошлом, мы даже с друзьями перестали общаться. Нас зовут на юбилей, а он в командировке, приглашают в ночной клуб, а он – на рыбалке, все толпой едут на пикник, а мы сказываемся больными, потому что наш папа три дня где-то бухал «в мужской компании».

– Но он как-то должен объяснять такое свое поведение. Ты же с ним беседовала?

– Беседовала! Язык стерла! – в сердцах воскликнула Алина. – Я к нему и так и этак. И просила, и умоляла, и к чертям посылала. Молчит. Зоя Космодемьянская – болтушка по сравнению с моим мужем! Я ему: «Если у тебя баба, так иди к ней, чего ты сюда-то таскаешься?! Разлюбил меня – скатертью дорожка!» Он мне: «Что за бабские глупости! С чего ты взяла? Я тебя по-прежнему люблю, только что ты от меня хочешь? Страсти, как в первые месяцы знакомства?» Я голову себе сломала, как вернуть былую страсть, чем бы таким его заинтересовать. Черт возьми, мне мало секса раз в месяц! И если я хочу его, как прежде, так почему же он ко мне охладел?

– А может, у него проблемы. Ну, с этим делом? А он тебе стеснялся сказать! – разродилась я очередной идеей.

– Если бы! Я тоже так думала, даже пыталась к врачу его затащить. Со смеху умереть можно – я его кормила афродизиаками! Ну, знаешь, орехи там, креветки, специи… Дура! Он потом все мои старания на других отрабатывал.

– Так все-таки были другие?

– А как же без них, – усмехнулась она. – Но повторяю, суть не в этом. Одной моей подруге муж изменяет направо и налево. Но ведь и с ней носится как с писаной торбой. На курорты ездят только вместе, и видела бы ты те фотографии – новобрачные, да и только! Она вся в бирюльках и мехах, по ресторанам каждую неделю ходят, по стриптиз-клубам. Она у него «котик», «птичка», «зайка», «рыбка», ручки ей целует, попу оглаживает.

– Жуть, – сказала я.

Не представляю, чтобы меня все время путали с домашними животными да еще прилюдно задницы касались!

– Да, глупо, конечно, – согласилась Алина, – но для него жена, несмотря на всех других баб, сексуально привлекательна. Понимаешь? Она рядом с ним чувствует себя женщиной. А я забыла, что это такое, когда тебя любят, когда тебя хотят… Когда мне говорят комплименты бармены, менеджеры в автосалонах и тренеры в фитнес-клубе, меня это скорее раздражает, чем радует. Неужели я не достойна лучшего?

Тут я ее хорошо понимала: всегда хочется, чтобы ты нравилась сильным мира сего или хотя бы преуспевающим и успешным. А когда на тебя обращают внимания наипростейшие смертные, то это задевает. Мой муж специализировался на официантках и парикмахершах, то есть на обслуживающем персонале, и это меня оскорбляло. Я чувствовала, что меня, девушку с высшим образованием, из хорошей семьи, всю такую интеллектуально-изысканную, ставили ниже последней простолюдинки. Как это ни парадоксально звучит, но я бы поняла своего мужа, если бы он повелся на Мисс Вселенную или изменил бы мне с доктором наук. А так… сплошное унижение…

Примерно через полчаса исповедь Алины подошла к концу. Мне ее было очень жалко. И я поражалась, какое мужество надо было иметь, чтобы все эти годы играть перед людьми роль счастливой супруги и вполне удовлетворенной женщины. Я ей об этом сказала.

– То-то и оно, что я смертельно устала от этого фарса, – сказала Алина. – Надоело. Пусть все знают, что я ничуть не лучше и не счастливее других. Кто-то будет злорадствовать, кто-то посочувствует. Но знаешь, мне плевать. Я просто устала лицедействовать.

Мы выпили по три чашки чая. И я нерешительно заикнулась об отъезде. Уже два раза звонил Стас, один раз Марк и трижды Катька. Артур не звонил. Впрочем, я и так трубку не брала. Было неловко перед Алиной.

– Ой, а чемодан! – вспомнила она, когда я уже вышла в прихожую одеваться.

Она выкатила очень симпатичный бордовый чемоданчик на колесиках, показала, как он замыкается. И тут позвонили в дверь. Алина изменилась в лице. Но оказалось, что это Сашка вернулась из музыкальной школы.

Я ее давно не видела. Она очень сильно вытянулась, стала тонкой, как тростинка, и очень красивой, несмотря на переходный возраст.

«Какие же козлы эти мужики! Чего ему еще надо? Дочь – красавица и умница, жена – роскошная женщина. Что они ищут на стороне?» – подумала я и не смутилась от такой банальности.

Выйдя из подъезда, я первым делом позвонила Катьке. Сестрица изволила гневаться:

– Эй, что это твой братец задумал? Он что думает, что самый мудрый?

– О чем это ты? – удивилась я.

– Он спелся с твоим Стасом, и они зовут нас с тобой в боулинг! Это еще что за семейный выход?!

– Я ни о чем понятия не имею, – устало ответила я. – Я была у Алины, у нее личная трагедия. Я слушала и сопереживала, поэтому на телефонные звонки не отвечала.

– Так вот, я тебе рассказываю, они созвонились между собой, обо всем договорились и нас с тобой приглашают составить им компанию. Как тебе это нравится?!

С ходу я не могла решить, нравится ли мне это. Честно говоря, мне хотелось бы немножко поспать для разнообразия.

– Марк решил побыть в роли свахи?! – лютовала Катька. – Смотри, какой деловой!

– А что, на эту роль ты назначила себя? – съязвила я.

Зря. Катька и так была на взводе.

– Ах, так! Ладно, как хотите! – затараторила она. – Я пойду с вами, но Стасу твоему мало не покажется!

– Катька, угомонись, – попросила я. – У меня день был, хуже не придумаешь. Если ты начнешь выделываться, я развернусь и уеду. Клянусь. Меня все достали!

Катька обиделась и стала кричать, что это ее все достали, что никакой личной жизни нет, что она только и делает, что решает проблемы окружающих. Как будто ее кто-то об этом просит! Но сказать ей такое означало подписать себе смертный приговор. Я безропотно выслушала все ее претензии, но твердо повторила, что не потерплю никаких акций протеста. И если она способна вести себя в рамках приличия, то пусть приезжает, а если собирается выделывать фокусы, то моей ноги не будет в этом боулинге.

– Ой, да пожалуйста! – сдалась Катька. – Творите что хотите, только потом не говорите, что я вас не предупреждала!

Я взяла такси, загрузилась туда вместе с чемоданом и всю дорогу проболтала с Марком и Стасом по телефону. Я решила, что после такого сумасшедшего денька будет неплохо развеяться.

– Куда собрались? – поинтересовался таксист, как только я прекратила телефонные переговоры.

Он имел в виду мой чемодан, а не конечную остановку на нашем маршруте.

– В Индию, – сказала я, любовно поглаживая «Самсонайт». – Знаете, там есть такой курорт, называется Гоа. Так вот я туда путевку выиграла.

– Слушайте, так вы та самая девушка, которая выиграла халявную турпоездку? Я это все по телику видел. Думал, подстава. А вы и вправду выиграли?

– Если бы я все это по телику смотрела, то тоже бы не поверила, – призналась я. – Но, оказывается, чудеса бывают.

На этой оптимистичной ноте мы с ним и расстались, причем таксист содрал втридорога, наверное, чтобы мне жизнь малиной не казалась. Я на него не обиделась. Недаром подмечено, что русскому человеку легче разделить с ближним горе и беду, чем радость и счастье.

Если тебя ограбили, избили, изнасиловали, всегда найдутся сочувствующие, а вот если ты нашла клад или тебе в наследство досталась империя «Майкрософт», не жди искренней радости окружающих.

В тот момент, когда я поднималась по лестнице с чемоданом, опять позвонила сестрица.

– Я поняла, у него член маленький, – сказала она.

Я споткнулась и едва не скатилась кубарем на пролет ниже.

– У кого?!

– У Артура! Все дело в этом, да?

– Кать, ты, часом, белены не объелась?

Пристроив чемодан в ногах, я принялась шарить в сумочке в поисках ключей.

– Ну, а что еще остается думать? – затарахтела кузина. – Миром правят пресловутые восемнадцать сантиметров, а у кого не дотягивает, получают отставку.

– Ты озабоченная! – возмутилась я. – Ты чего несешь?

– Значит, угадала? – обрадовалась она. – Лорик, не дури! Наплюй ты на эту малость! И на солнце бывают пятна. Зато он богат, красив, умен, галантен и нежадный. Это все, что нужно девушке для счастья. Деток сделаете, чем бог послал, а для услады заведешь себе любовника. Того же Стаса, например.

– Катька, ты – полоумная! – сказала я. – Прекрати меня прессинговать!

И, не прощаясь, отключилась. Наконец-то я смогла попасть в квартиру.

От голода кружилась голова. Я едва успела перекусить, как один за другим примчались мои рыцари – Марк со Стасом.

Я как раз пыталась создать хотя бы видимость былого порядка. Раньше в моем доме каждая вещь имела свое место, и я даже в темноте могла бы найти нитки, носки или телефонный справочник. С появлением Марка, известного грязнули и лентяя, все пошло вверх дном. Чашки из-под кофе и чая можно было найти на комоде, в обувнице, под диваном и на подоконнике. Использованные полотенца он бросал где попало и метил территорию грязными носками.

– Это чистой воды моторика, – объяснял мне продвинутый Марк, – мусорить специально я бы не стал, но есть такое понятие, как бессознательное. А над ним мы не властны.

В предыдущие разы его заселений я довольно успешно ликвидировала результаты его «моторики». Утром, после ухода брата, металась и рассовывала все по местам, вечером ходила за ним по пятам, не давая возможности сунуть конфетную обертку в корзинку с вязанием, а грязную чашку пристроить между цветочными горшками.

Нынче все было иначе. Я крутила романы сразу с двумя кавалерами, кутила до утра в ночных клубах, едва успевала появляться на работе и вот-вот должна была отчалить за границу. Когда уж тут пыль сметать да полы драить!

Оба мужчины наотрез отказались ужинать, поторапливали меня и гарцевали, как застоявшиеся в стойлах жеребцы, в предвкушении народных гуляний. Я поразилась, откуда только у них силы берутся на такие подвиги, ведь вместе заседали всю ночь напролет. Я встала вся опухшая, помятая и едва смогла нарисовать себе лицо перед зеркалом, а они выглядели так, словно прекрасно отдохнули и выспались.

Объяснение сему феномену нашлось очень простое. Оказалось, что Стас проснулся ближе к обеду, приехал, забрал машину от моего подъезда, а потом вернулся домой досыпать. На работу он сегодня забил. А Марк вернулся через час после моего отъезда, отпросившись со своей работы под предлогом внезапного недуга. Эти обалдуи действительно дрыхли в кроватях, пока я зарабатывала себе на кусок хлеба! Конечно, им хотелось теперь размяться и повеселиться. А я была буквально на последнем издыхании.

– Вот свалюсь я там под стол от физического истощения, будете знать, – пригрозила я.

– Ничего, мы тебя поднимем, отряхнем и будешь как новенькая, – заверил меня братец.

– Мы тебя будем на руках носить, – уверял меня Стас, – смотри, какие мы крепкие!

Они и вправду спелись, эти двое. Да, ситуация сложилась непростая: с одной стороны, Артур с группой поддержки в виде Катьки, с другой – Стас, на стороне которого выступает Марк. Кто кого? В роли судьи и решающего голоса – я! И представьте себе, я была не готова кому-то отдать пальму первенства.

Со Стасом было легко и приятно. Он мне очень нравился, и я чувствовала, что сама нравлюсь ему. Не будь Артура, я стала бы вынашивать далекоидущие планы по отношению к этому парню. А вот что касается Артура, то я вообще не могла сказать что-либо определенное. Он был темной лошадкой и будил во мне какие-то смутные чувства. Когда он был рядом, мне хотелось то ходить на цыпочках, чтобы казаться выше и стройнее, то овладеть латынью, чтобы поражать его воображение силой собственного интеллекта…

– Эй, ты о чем задумалась? – ворвался в спальню Марк. – Сколько тебя можно ждать?

– Изыди, демон, я потеряла лифчик! – прикрикнула на него я.

Через четверть часа я объявила готовность номер один, и мы покинули квартиру. Я самой себе сказала, что не буду думать про своего загадочного любовника, который сначала чуть ли не из штанов выпрыгивает, а потом уезжает от меня и даже не звонит. И пусть мне Катька плешь на темечке проест, но бегать за Артуром я не стану. Мы бедные, но гордые. И если он не собирается меня окружать любовью и заботой, то от меня инициативы тоже пусть не ждет! В конце концов, такое решение всегда легче принимать, когда рядом мельтешит другой кавалер. Наличие Стаса не позволяло мне погрузиться в пучину самобичевания и самоедства.

С шуточками и прибауточками мы загрузились в машину Марка, решив, что шофером будет он.

– Да мне плевать, – хвастался братик, – выпью пару бокалов пива, съем «антиполицая», и ни один мент не подкопается.

Стас сначала помог мне сесть на заднее сиденье, потом оббежал машину и уселся рядом. Дворовые бабки, выгуливающие на сон грядущий таких же дряхлых собачонок, как они сами, резво сбились в кучу. Еще бы, такая тема для сплетен – загулявшая разведенка, оккупировавшая незаконным образом чужую квартиру, гуляет сразу с двумя мужиками и дерется с бывшим мужем! Пусть сплетничают, пока языки не отвалятся, моей внезапной бесшабашности хватит до самого Гоа!

Под громкое «Калинки-малинки, такие вечеринки…» мы отбыли кутить.

В нашем городе развлекательные центры растут как грибы. Владельцы придумывают им названия, а дизайнеры – диковинные интерьеры, но, по сути, каждый новый «вертеп разврата», как говаривала бабушка Тина, это точная копия всех предыдущих. К вашим услугам: боулинг на восемь – десять дорожек (в некоторых даже на двадцать), бильярдная, зал игровых автоматов, каток с искусственным льдом, детские площадки, пиццерия, пара-тройка ресторанчиков, один из которых непременно японский, с пяток кафешек фастфуда. Обязательный кинотеатр долби диджитал – куда же без него? Некоторые из них имеют торговые площади, поэтому можно совместить отдых с шопингом.

В одно из таких чудных мест мы и направились.

Буквально через полчаса мы уже парковались на бескрайней парковке, едва отыскав свободное место. Господи, сколько же людей в нашем городе ведут праздный образ жизни! Сама я не частый гость в подобных заведениях, потому что толпа, снующая взад-вперед, меня утомляет, а шум многочисленных автоматов и грохот боулинга действуют на нервы. А может, это старость?

Мы выгрузились из машины, подошли ко входу.

– О, смотри-ка, а наша милая кузина уже тут, – заметил Марк, – примчалась первой. А говорила, что не может и, наверное, не приедет.

– Где вас носит? – обрушилась на нас Катька. – Жду вас, жду…

– И тебе привет, дорогая кузина, – сказал Марк. – А за опоздание пусть Гоя извиняется, это она провела у зеркала три часа кряду.

– Что ты мелешь? – возмутилась я.

– О, слушайте анекдот на тему, – хохотнул Марк. – Такая же красавица, как наша Гоя, сидит перед зеркалом и пристает к бедному: «Свет мой зеркальце, скажи да всю правду доложи, я ль на свете всех милее, всех румяней и белее?» Зеркало молчало, сколько могло. Потом не выдержало и ответило красавице: «Ты, конечно, спору нет, но завтра же – к психиатру! Одновременно белее и румянее может быть только покойник в гробу».

– Вот как стукну, посмотрим, кто тут будет покойником! – пообещала я.

Катька со Стасом засмеялись.

– Так, ребята, заходим, а то подъезжающие решат, что сюда нынче очередь, – сказал Стас.

– Действительно, не будем создавать рекламу этому свинарнику, – поддержала его Катька.

Это она из вредности. В развлекательном центре, куда мы пожаловали в этот вечер, царили чистота и порядок. Публика степенно бродила меж автоматов, все гремело, гудело, тарахтело, сверкало огнями. В этом хаосе чувствовался ритм самой жизни.

И хотя я не ждала от вечера ничего особенного, настроение поползло вверх. Особенно после бокала мартини, принятого на грудь в маленьком баре. Да еще, может, после эсэмэски, полученной от Артура: «Скучаю. Тоскую. Жду встречи». Может, и вправду он чертовски деловой парень, работающий не покладая рук, от зари до зари? Во всяком случае, обо мне он не забывает, на том, как говорится, гранд мерси.

После аперитива мы отправились играть в боулинг. Взяли одну дорожку на четверых и разбились на две команды: я со Стасом и Марк с Катькой. Неожиданно пришел кураж. Мы стали воевать не на жизнь, а на смерть. Счет то и дело менялся. Мы с Катькой каждый раз громко визжали, когда нам удавалось выбить страйк, и били об ладонь партнеров при каждом спеа. Ребята пили пиво, мы – мартини. Веселье шло по нарастающей.

– Хоп-хэй ла-ла-лэй! – пела во все горло Катька после очередной победы.

И они с Марком выделывали какие-то па, отдаленно похожие на ламбаду.

– Но пасаран! – кричал Стас. – Еще пива, гарсон!

– Абра, швабра, кадабра! – заколдовывала я шары на удачу и смачно чмокала их в круглые бока.

Вполне возможно, окружающим мы не нравились, особенно женщинам. Я успела заметить неприязненные взгляды в нашу сторону!

На соседней дорожке играли четыре девушки, гораздо более юные, чем мы с Катькой. И они смотрели на наших кавалеров с недоуменной жалостью: мол, что вы там топчетесь рядом с этими старухами, когда рядом с вами порхают такие красотки, как мы! На нас же бросали желчные и завистливые взоры.

Но нам было плевать! Мы веселились и отрывались по полной программе.

Незаметно пролетело три часа. К этому времени счет оказался равным, нам со Стасом дали отыграться в последней партии. За это было решено выпить в ресторанчике. И мы дружной четверкой двинули на поиски приличного местечка для ужина. Стас обнимал меня за талию, и Катька при этом даже глазом не вела. Я совсем расслабилась и получала удовольствие.

Мы остановили свой выбор на чешской пивной, где мальчики смогли достичь пика наслаждения. Марку несколько раз звонила супруга, в первый раз он ответил, да видать услышанное его не порадовало. Больше он трубку не брал. Мобильник, игнорируемый хозяином, вибрировал на столике среди тарелок и стаканов. Я делала вид, что меня это не касается. Если бы Лена не обругала меня, я бы попыталась Марка повоспитывать, а так пусть сами разбираются.

Катька, сообразив, кто терроризирует звонками братца, рассказала анекдот на тему.

Мужики пьют пиво, и один делится наболевшим: «Когда я иду с женой в гости, то пью очень мало». «Что, жена не разрешает?» – подкалывает его дружбан. «Сам не хочу! Однажды перебрал немного, так мне показалось, что у меня две жены. Еще раз такого ужаса я просто не переживу!»

– Так выпьем же за любовь! – подхватил Стас.

К счастью, в ресторанчике нашелся мартини для нас с Катькой. Наученная горьким опытом, я не желала играть роль шейкера и отказывалась смешивать напитки у себя в желудке. Впрочем, с дозировкой я не рассчитала и на этот раз. Слишком сильно за последние дни изменился мой жизненный ритм: мало сплю, много пью. Здоровье уже не выдерживает, организм просится на покой. Слава богу, мы не задержались в заведении слишком долго, потому что внезапно меня стало вырубать. Сон манил мягкой лапой, дрема окутывала сладким дурманом.

Заметив это, мои спутники рассчитались, и мы вышли на свежий воздух, где я несколько взбодрилась и даже смогла внятно попрощаться с Катериной. Договорились, что на следующей неделе мы приедем сюда отмечать мой отъезд в Гоа, на чем и расстались.

Дорогу домой я не запомнила, потому что мирно уснула у Стаса на груди. Но у подъезда меня растолкали. Марк предложил свои услуги по подъему на этаж, но я гордо отказалась. Тогда он вообще смылся, оставив нас наедине, правда, предварительно выгнав из машины. Зачем он это сделал? Было довольно холодно и сыро. А в машине было тепло и уютно.

Стас тоже был не расположен к интеллектуальным беседам. Полез ко мне с поцелуями. Сначала я отвечала не слишком уверенно. Голова кружилась, ноги не держали. Но потом, то ли от холода, то ли от чувств, проснувшихся от поцелуя, отвечала вполне осознанно. Довольно скоро я готова была стыдливо предложить подняться ко мне. И тут Стас меня удивил:

– Лорчик, я все понимаю, ты не хочешь спешить, и потом, ты девушка приличная, а там брат… И я не могу увезти тебя к себе, у меня ремонт в самом разгаре, живу у мамы.

– Да я…

– Я знаю, знаю, ты бы все равно сейчас не поехала! И я рад, честно, потому что таких, как ты, больше не осталось! А таких, что по первому свисту… Черт, что я несу! Знаешь, мне кажется, я влюбился в тебя с первого взгляда. Ты чудо!

И он снова меня поцеловал. Господи! Мои шестнадцать лет стремительно примчались обратно с Большой Каретной, и «крылатые качели» вознесли мою душу до небес. Мне только что признались в любви! В любви, а не в сексуальном желании! А так бывает в ранней юности, и то далеко не со всеми.

Мне захотелось петь и танцевать, а потом… снова спать. Стас к тому времени успел убедить меня, что готов ждать нашей близости хоть всю жизнь. Что я – тот бастион, завоевав который он прекратит войну полной капитуляцией. Что… Дальше я не очень хорошо помнила, потому что глаза мои стали предательски закрываться на самом интересном месте.

– Да ты спишь уже! – засмеялся он.

И, подхватив меня на руки, потащил вверх по лестнице. Я попыталась возразить и просила его поставить меня немедленно, все-таки я не самая легкая пушиночка на свете. Но он прокряхтел что-то про свою ношу, которая не тянет. Куда не тянет? Кто не тянет? Я спала на ходу.

Стас поцеловал меня у дверей и исчез. Или мне так показалось? На автопилоте я добралась до кровати. Не было сил ни принимать душ, ни избавляться от макияжа. Сон накрыл меня с головой, и я была счастлива раствориться в нем до утра.

– Вставай давай! Ты оглохла, что ли?

– Да ладно, не буди ее.

– Какой не буди? Глория, быстро вставай!

Голоса были далекие-далекие. Веки – тяжелые-тяжелые. Голова прилипла к подушке. Одеяло прибило тело к кровати. Не шелохнуться!

– Глория, за ногу тебя дери!

Неимоверным усилием воли я открыла левый глаз. Снаружи все было мутно, внутри – муторно. Глаз закрылся сам собой. Чего им от меня нужно?!

Тут я поняла, что из гостиной, оккупированной братцем, слышится голос Стаса. Смутное воспоминание переросло в уверенность – Стаса тут быть не должно! Мы поцеловались, договорившись отказаться от секса до лучших времен, и он уехал домой. Или уже утро?

Чтобы проверить эту версию, пришлось открыть оба глаза, повернуть голову и всмотреться в окно. Я проделала все это с большим трудом и убедилась, что за окном ночь. Тьма-тьмущая. Значит, надо спать дальше. Просто я допилась до белой горячки, и мне снится, что Стас вернулся…

– Глория!

– Это Марк, сдвинулся по фазе, – успокоила я саму себя. – А Стас у себя дома…

– Да не трогай ты ее!

Нет, определенно Стас был не у себя дома, а у меня. Оказывается, и у меня, и у Марка все дома, вплоть до Стаса, которого тут быть не должно.

Мысль была настолько глубокая, что я слегка пришла в себя. И решила, что гадать о происходящем буду до посинения. Они там орут, а я тут гадаю! Надо просто встать и выяснить, чего это они там орут.

Принять решение было гораздо проще, чем воплотить его в жизнь. Но я сделала это! Я встала. И даже надела халат. И даже вышла из спальни.

Стас сидел ко мне спиной, а Марк что-то высматривал у него в лице.

– Гоя, я не могу найти у тебя аптечку! – рассерженно сказал Марк. – У тебя есть антисептик и пластырь?

И тут я увидела, что у Стаса лицо в крови.

– Господи, что случилось?! – вскрикнула я в испуге.

– Ничего страшного, – хором ответили мужики.

Я решила поверить на слово, потому что крови с детства боюсь. Сначала притащила медикаменты, потом уже учинила допрос.

История вышла банальнейшая. Стас подрался с двумя парнями, которые «разували» его машину. По его словам, он «практически размазал хануриков по асфальту», после чего те убежали в страхе и ужасе. В неравном бою ему разбили бровь. Рана кровоточила, но Марк уверял, что на самом деле царапина – пустяк, даже швы накладывать не надо.

– А если сотрясение? – бормотала я. – Давайте «скорую» вызовем или в травмпункт поедем.

– Глупости, – отнекивался Стас, – твой брат делает все как надо.

Марк пыжился от тщеславия. А я боялась последствий – вдруг все-таки у него повреждено что-то важное внутри? Он сейчас геройствует, а потом выяснится, что надо было все-таки ехать в больницу. Но меня никто не слушал.

– На мне все заживает как на собаке! – уверял меня Стас.

– У меня золотые руки. Без паники, миледи, – вторил ему братец.

Марк был на высоте и производил все операции, как заправский хирург. Остановил кровь, обработал рану, заклеил ее пластырем. Даже не ожидала от него такой сноровки. Имелась еще ссадина на скуле, но это вообще пустяки и дело житейское! Хотя и по ней Марк прошелся перекисью.

– До свадьбы заживет! – объявил врачеватель, с удовольствием разглядывая физиономию друга. – Если, конечно, вы, ребята, не побежите в загс прямо на днях!

– Мы потерпим, – заверила я братца.

– Эх, жалко я не слышал шума, – сокрушался Марк, – а то бы мы их вообще в милицию сдали!

В душе мой младшенький жаждал славы героя! Я мысленно поблагодарила Бога за крепкий сон брата, потому что с двумя избитыми мужиками я бы просто не справилась.

– Ладно, други мои, спасибо за помощь, – поднялся Стас. – Поеду я домой. А то Лора завтра вообще не встанет!

– Может, у нас останешься? – робко предложила я.

Но Стас отказался. Мне было его ужасно жалко! Захотелось самой кого-нибудь отдубасить, например цыганскую предсказательницу.