Летняя луна

Глава 5

Рансом находил удовольствие в том, что в доме сохранился неподвластный времени распорядок, когда хозяину полагалось одеваться с помощью камердинера. Но он никогда не стал бы распространяться об этом. Так же, как и не открыл бы никому настоящей причины, почему из всего огромного родового гнезда он выбрал для себя апартаменты на первом этаже, предназначенные для официальных церемоний. Все домочадцы давно переехали в удобные, роскошно отделанные спальни наверху; Рансом же по-прежнему жил в этих по-военному казенных комнатах. Не потому, что ему нравилась их помпезная, унылая роскошь. И не потому, что с восьми лет он разделял с дедом его герцогские покои. И даже не потому, что сейчас герцогом был он сам.

Нет, он пользовался этим помещением лишь потому, что оно располагалось на первом этаже. Никому и никогда он не смог бы признаться в том, что просто боится высоты. Это была его единственная, непреодолимая слабость, тайная причина всех его странных и порой эксцентричных поступков, вызывавших обидные сплетни. До сих пор о ней никто не знал и не должен был узнать. Герцог Деймерелл не мог позволить себе иметь слабости.

Через час после того, как Мерлин увели наверх, Рансом полулежа разглядывал золоченую лепнину на потолке и отдыхал, ощущая ровные движения бритвы на своих щеках – его брил камердинер. Только в такие моменты он и мог по-настоящему расслабиться.

В доме был заведен строгий порядок. Перед конной прогулкой, к завтраку, обеду и ужину – обязательное переодевание: высокие сапоги, брюки, сюртук, шелковое белье. Все повторялось изо дня в день, и эта регулярность создавала ощущение стабильности. В городе или в поместье какие бы дела ни занимали его – процедура одевания оставалась неизменной.

Рансом прикрыл глаза. Мисс Ламберн нарушила распорядок его жизни. Поэтому сейчас было особенно приятно расслабиться. Человеку иногда необходимо отдохнуть, ни о чем не думая, хотя бы на время забыть обо всех делах и отложить решение важных вопросов…

– Ничего себе, старший братец! Страна идет к полному разорению, а ты тут спишь себе!

Рансом задрал подбородок, чтобы камердинер мог выбрить шею. Послышались шаги, и совсем рядом раздался знакомый смех.

– Французы уже высадились! Король назначил Фокса премьер-министром! Просыпайся же, Деймерелл! Меня избрали в парламент от города Корк в Ирландии.

Рансом приоткрыл один глаз.

– И слава Богу, – пробормотал он. – Мы сейчас как раз там и находимся.

– Добропорядочный заброшенный городишко. – Его брат Шелби плюхнулся в кресло. – Да там никого и нет, только я и стадо джерсийских коров.

Рансом выпрямился, посмотрел на себя в зеркало и обнаружил под ухом пропущенный камердинером остаток пены.

– Полагаю, теперь ты будешь ко всем приставать с каким-нибудь молочным бизнесом.

– Джерсийские коровы такого унылого серого цвета. – Шелби казался задетым. – Боже, я представляю в парламенте унылую серую местность!

Он рассмеялся над собственной шуткой, и огромная комната заполнилась его смехом.

Рансом погладил выбритый подбородок, встал и кивнул камердинеру. Тот поспешно унес полотенца и таз.

– И сколько же ты задолжал на этот раз?

– Не больше, чем обычно. – Шелби беспокойно зашагал по комнате взад-вперед. – Где же ты был, чертов парень? Блайз все время рассказывает о тебе разные страсти.

Рансом натянул рубашку и начал застегиваться.

– Ха! – воскликнул Шелби. – Знаю я эту твою улыбочку. Ну и кто на этот раз, брат? Она симпатичная?

– Да, очень.

– Не замужем?

– Пока нет.

– Богата?

Рансом сел и стал натягивать сапоги.

– А к чему ты ведешь этот допрос?

– Да вот веду кое к чему. Ты же знаешь, как замечательно я использую красивых незамужних наследниц.

– Да уж, прекрасно осведомлен. Только к мисс Ламберн это не имеет абсолютно никакого отношения.

– Слишком хороша для меня, да? – Шелби облокотился на подоконник, и вечернее солнце золотом окрасило его волосы. – Да уж, не сомневаюсь. Я, видно, слишком мелкая сошка.

– Ты, видно, слишком большой транжира, – ответил Рансом, принимая от камердинера галстук. – Ты смел и остроумен и к тому же дьявольски красив. Я от всей души желаю, чтобы ты забросил игорный стол и стал наконец человеком.

Шелби вздохнул. Его задорная усмешка превратилась в унылую улыбку.

– Мелкая сошка, я же сказал.

Рансом замер, не успев до конца повязать галстук, и взглянул ему в лицо:

– Шелби…

– Ой, только не надо! – воскликнул тот и засунул руки в карманы. – Когда-нибудь я поддамся искушению, возьму те деньги, что ты готов подарить, и надаю тебе кучу обещаний, которые даже и не подумаю выполнить.

Рансом нахмурился. Не было и дня, чтобы он не задавал себе вопрос: что за дьявол вселился в Шелби, почему весь свой природный ум и талант он применял только в азартных играх, почему не использовал те практически безграничные возможности, которые были даны ему от рождения? Он мог выбрать карьеру военного или, к примеру, дипломата. Он мог стать блистательным оратором в палате общин или суде. В конце концов, он мог бы взять на себя управление Фолкон-Хиллом – эту обязанность Рансом отдал бы ему с удовольствием – и сделать хозяйство максимально эффективным. Однако вместо этого он просто проиграл четыре поместья из пяти, составлявших богатое родовое наследство. Кое-какой доход у него сохранился лишь благодаря дедушке, который из-за дурных предчувствий оформил пятое, самое дорогое поместье, в виде неотчуждаемого траста, и назначил Рансома попечителем. Рансом выделял Шелби скромное содержание и делал все возможное, чтобы сохранить остаток состояния для его троих детей.

Но Рансому было обидно, что не сбылось столько хорошего, что загублена целая жизнь, и это приводило его в отчаяние.

– Перестань думать, где бы меня похоронить, – сказал Шелби. – От меня что, так сильно воняет?

Лицо Рансома выражало разочарование и любовь.

– Да, воняет изрядно, – ответил он, продолжая завязывать галстук.

Шелби сжал губы:

– Почему все вокруг должны маршировать в ногу с тобой, старший брат? Скажи спасибо, что я позволяю тебе воспитывать бедного Вудроу, чтобы сделать его таким, как ты.

– Лучше бы ты воспитывал его сам.

– Ну-ну. – Шелби запрокинул голову и нарочито расслабленно потянулся. – Все еще ждешь чего-то от паршивой овцы? Рансом, когда ты поймешь, что лучше сдаться?

Рансом решительно посмотрел на брата.

– Никогда, Шелби, – сказал он, – никогда.

Тень пробежала по лицу Шелби, и дерзкое выражение смягчилось. Он грустно разглядывал лакированный носок сапога.

– Черт подери, Рансом. Я же сказал, перестань.

Рансом продолжал смотреть на него в упор. Иногда казалось, что он близок к разгадке. Шелби тридцать четыре, у него сын Вудроу и две дочери. У него все еще было будущее. И Рансом всегда был готов помочь ему начать новую жизнь.

Добрые полминуты Шелби хмуро разглядывал пол, затем лениво усмехнулся. Он поднял глаза и встретил вопросительный взгляд Рансома:

– Не лезьте в мои дела, милорд. Сегодня вечером отвези меня назад в Лондон, за карточный стол.

– Хорошо. – Рансом опять повернулся к зеркалу. – Считай, что тема закрыта.

Шелби отвернулся к окну. В молчании Рансом продолжал одеваться. Напоследок камердинер поправил на нем сюртук цвета полуночной синевы. Вдруг Шелби воскликнул:

– Черт возьми, что там такое?

Брат стоял у окна и выглядывал наружу. Рансом подошел к нему и тоже посмотрел в сад. Гости и слуги собрались вместе среди кустов лаванды и роз. Он слышал их нервный смех и предостерегающие крики, видел, что пальцы указывают вверх, куда-то на крышу, как раз над его головой. Не обращая внимания на камердинера, который собирался отдать ему карманные часы, Рансом кинулся к двери. Стремительной походкой он вышел из комнаты, и Шелби поспешил вслед за ним.

Добраться до флюгера оказалось не так трудно. Мерлин отправили в отведенную для нее комнату – Рансом сказал, пока не привезут одежду, – однако ей довольно быстро надоело рассматривать элегантную мебель. Девушка вылезла на строительные леса за окном, затем перебралась через резную балюстраду. На несколько секунд она задержалась: пыталась определить, кого изображают скульптуры, величественно смотревшие во двор. Тоже прародители, решила она. Похоже, у Рансома их было немало.

Десять футов, отделявшие балюстраду от чердака, Мерлин преодолела без труда – она вскарабкалась по огромному, вытесанному из камня побегу чертополоха, увенчанному золоченой короной. Однако крутой скат крыши над фронтоном потребовал сноровки. Она все-таки уцепилась за ногу атланта, подпиравшего золотой глобус, и по скользкой свинцовой поверхности подтянулась наверх.

Флюгер в виде дракона, который привлек ее внимание, был совсем рядом. Медленно и осторожно Мерлин стала подбираться к нему по скату крыши. Ей очень хотелось исследовать механизм, который не только указывал направление ветра, но и измерял температуру, а также выводил показания на компас-термометр, висевший внизу, на стене большого холла. Она поискала рукой карман, чтобы достать плоскогубцы, но потом вспомнила, что ее любимый передник остался дома.

Мерлин посмотрела вниз, только теперь осознав, что все еще не одета.

– Ох, какая досада, – вздохнула она. А затем, поскольку весь путь, как оказалось, был проделан зря, и еще потому, что так сказал бы на ее месте Рансом, добавила: – Проклятие!

Это слово как будто заставило его появиться – Мерлин услышала, как Рансом что-то кричит ей, но слов было не разобрать. Она обернулась. Далеко внизу, на садовых дорожках, столпились люди – какие они маленькие! К ним подбежали еще двое и тоже посмотрели вверх. Мерлин узнала Рансома и улыбнулась. Она схватилась за флюгер, подтянулась и помахала ему рукой.

Крошечный Рансом замер, затем поднял руку. Мерлин замахала в ответ еще энергичнее, но он закрыл ладонями лицо и больше не шевелился. Другой, пришедший с ним вместе, отчаянно жестикулировал и как будто кричал на него. Мерлин опустила руку. Она не поняла, почему второй человек сорвал с себя сюртук и бегом направился к дому. Перед тем как он исчез, забежав под балюстраду, волосы его блеснули золотом.

Она стояла, а человечки внизу разглядывали ее. Вдруг Мерлин смутилась. Похоже, все они считали, что она делает что-то не так. Подходили новые люди, им что-то оживленно объясняли и пальцем показывали на нее. Все продолжали смотреть, то сбиваясь в кучки, то вновь расходясь. Лишь Рансом не двигался, а как будто окаменел, все так же прикрывая рукой глаза.

Мерлин присела на гребень крыши и свесила обе ноги. Ей совершенно не хотелось спускаться теперь, когда все смотрят на нее. Лучше уж просто сидеть, ощущать дуновение ветра и радоваться, как здорово здесь, наверху. Может, им всем в конце концов надоест и про нее забудут? Вид сверху был замечательный: плоские крыши флигелей украшены парапетом и башенками, вдали, за изящным садом, открывались поля и какая-то деревенька, еще дальше за ними – высокие холмы Сассекса. Где-то на горизонте между холмами блеснуло серебром. Это Ла-Манш, подумала Мерлин. Будь у нее летательная машина, она оказалась бы там всего за минуту и парила бы высоко над волнами.

– Мисс, – кто-то позвал ее, – мисс…

Испуганная неожиданно близко раздавшимся голосом, Мерлин вскочила на ноги.

– Не прыгайте! – раздался крик, и Мерлин заметила светлую шевелюру. Чья-то голова выглядывала из-за золоченой короны, венчавшей гигантское каменное растение.

Она вопросительно взглянула на незнакомца:

– Прыгать? Да я и не собиралась, зачем?

Мерлин услышала, как тяжело он дышит.

– Слава Богу. Сейчас, одну минуту, я отдышусь. Я спущу вас вниз… через минуту.

– Простите, – сказала она. – Но я не хочу вниз прямо сейчас.

Он широко раскрыл глаза, они были яркого голубого цвета. Очень красивый мужчина с лицом, похожим на одну из тех статуй, что она видела.

– Вы не хотите вниз прямо сейчас? – непонимающе повторил он.

– Да, пока не хочу. Надеюсь, у вас ничего не стряслось?

– Стряслось? Нет-нет, ничего такого. Хороший вид, правда?

Мерлин улыбнулась:

– Да, замечательный. Я бы осталась тут навсегда.

Шелби наконец отдышался и посмотрел вниз на выжидающую толпу. Ветер трепал его сияющие волосы и раздувал батистовую рубашку. Опираясь на каменный чертополох, он ухмыльнулся, глядя на Мерлин:

– Наверное, я поступил бы точно так же.

– Если возьметесь за его ногу, – она показала на атланта, – то сможете подняться ко мне. Отсюда виден даже пролив.

– Да, должен быть виден. – Он последовал ее совету и подтянулся выше.

– Как вас зовут? – спросил он, усевшись рядом.

– Мерлин. В честь гениального механика, вы наверняка знаете о нем.

– Знаю? – Он снова ухмыльнулся. – Неужели я произвожу впечатление страшно умного парня? Готов поставить изрядную сумму, что вы и есть та симпатичная незамужняя девушка, которую мой брат привез сегодня в гости.

– Ой, так вы брат мистера герцога? Вы с ним не очень-то похожи. Только смеетесь надо мной одинаково, – добавила она, когда он улыбнулся.

– Меня зовут Шелби, – представился он. – Посмотрите-ка вниз. Бедный Деймерелл, сейчас-то ему не до смеха.

Мерлин закусила губу:

– Как вы думаете, он на меня сердится?

– Ну не то чтобы очень, – беспечно сказал Шелби. – Хотя я посоветовал бы вам не спускаться к нему по крайней мере неделю.

– Наверное, я сделала что-то недозволенное, – в отчаянии предположила она.

– Просто что-то необычное, дорогая Мерлин.

– Я хотела осмотреть флюгер.

– Да, понимаю. Это одна из главных достопримечательностей дома. Но прежде чем штурмовать вершину, вам, возможно, следовало бы обратиться за помощью. Ну да ладно, – быстро добавил он, увидев, что губы ее задрожали и ей пришлось плотно сжать их. – Все это не так уж страшно. Не плачьте, милая…

– Ах, – она горестно всхлипнула. – Я хочу домой!

– Ну, значит, поедете. – Шелби обнял ее за плечи и притянул к себе. – Мы же не будем держать вас тут насильно, как узницу.

– Неправда, будете, – пробормотала она, рукавом вытирая глаза. – Рансом и так меня похитил.

Он чуть ослабил дружеское объятие:

– Правда? Не думал, что он такой злодей.

– Значит, злодей. Он похитил меня и сломал моего воздушного змея. А теперь я должна еще забросить и летательную машину и заняться этой никому не нужной говорящей коробкой. И потом, посмотрите вниз, – она указала на стоящих там людей. – Все они надо мной смеются. Я ненавижу его! Хочу домой.

Шелби нахмурился:

– Говорящая коробка – это что такое?

– Ну, это такая простая штука. Я ее сделала, чтобы можно было не выходить из лаборатории и разговаривать с Таддеусом, когда он в саду. – Мерлин шмыгнула носом. – Теперь я жалею, что ее придумала. Рансом хочет использовать ее на войне.

– Это что-то вроде телеграфа?

Она слизнула с губы одинокую слезинку и выпрямила спину:

– Нет. Я читала об этом, семафорные башни с сигнальным крылом, изобретение месье Шаппа? Хорошая вещь, но Таддеус не стал бы заучивать сигналы. Поэтому я сделала говорящую коробку и просто разговариваю с ним.

– Просто разговариваете? Не нужно кричать или еще что-нибудь такое?

– Нет. Электричество передает голос через эфир, понимаете? Иногда, правда, коробка сильно гудит, особенно если Таддеус движется во время разговора. Хотя потом я поняла, сколько витков проволоки должно быть в катушке, и стало гораздо лучше.

– Хм-м… – только и произнес Шелби.

– Рансом говорит, что французы об этом узнали, и поэтому он похитил меня.

– Да, кажется, я начинаю понимать. Тогда, может быть, он и прав, Мерлин. Здесь вам безопаснее. – Мерлин обиженно взглянула на него. Он улыбнулся в ответ: – А почему вам здесь так не нравится? Посмотрите вокруг, какая красота. Роскошные сады, вкусная еда, много места для верховой езды…

– Я не умею ездить верхом.

– Тогда для прогулок. Взгляните-ка на все эти поля.

– Ну, – с сомнением произнесла она, – Рансом действительно говорил, что здесь много места для испытания летательной машины.

– Ну, вот видите! И насколько я знаю брата, если вам не будет хватать открытых просторов, то он срубит для вас еще пару лесов. Где же ваша летательная машина? Вы привезли ее с собой?

– Нет. Рансом сказал, что привезет ее позже. Но она ему не нравится, так что я боюсь, что не дождусь ее.

Шелби покачал головой:

– Не беспокойтесь. Если Деймерелл что-то обещал, то он свернет горы, но обещание выполнит.

Мерлин взглянула вниз, на собравшуюся толпу. Рансом стоял чуть в стороне от остальных – казалось, он с интересом изучает землю под ногами. Руками он сжимал виски, как будто ничего не хотел видеть, – как лошадь, глаза которой прикрыты шорами. Мерлин теребила пальцем нижнюю губу и снова шмыгнула носом.

– Мерлин, – мягко сказал Шелби, – не уезжайте домой. Я хотел бы стать вашим другом.

Она вздохнула:

– Наверное, я могла бы остаться. Ненадолго. То есть если мою летательную машину действительно привезут.

– Привезут. – Он сжал ее руку. – Теперь спускайтесь вместе со мной, и я постараюсь защитить вас от людоеда, который ждет внизу.

– Он будет кричать на меня.

– Несомненно. Но будьте смелее, дорогая. На меня он кричит всю жизнь, однако со мной же ничего не случилось. – Он пожал плечами и усмехнулся: – По крайней мере физически я цел и здоров.

Мерлин подобрала полы ночной сорочки и, оттолкнувшись, скользнула вниз по крыше. Шелби вскрикнул от ужаса, но девушка ухватилась за ногу атланта, аккуратно перебралась через нее и встала на каменный чертополох. Обернувшись, она увидела, что Шелби стоит в нерешительности. Минуту он колебался, затем беспечно помахал толпе и повторил ее путь. Приземляясь, он оступился, но не упал, а успел схватиться одной рукой за корону. Снизу донеслись радостные крики.

– Ого! – воскликнул он. – Я, кажется, слышал, что некоторые дамы беспокоились за меня?

Мерлин спустилась по чертополоху и пошла к балюстраде.

– Да, – подтвердила она, – две женщины прикрыли рукой глаза.

– Ха! – Он спрыгнул с каменного растения и красиво приземлился, вызвав внизу новые восклицания. – Благодарю вас, дорогая. Это небольшое приключение чрезвычайно повысит мою популярность в определенных кругах. Пожалуй, с этого дня я начну спасать девушек денно и нощно.

Прежде чем вскарабкаться на балюстраду, Мерлин обернулась, чтобы посмотреть, не отстает ли Шелби. Он жестом позвал ее назад. Она отпустила каменные перила и вернулась к нему под каменный чертополох.

– Мерлин, – сказал он мягко, но настойчиво. Он взял ее руку и, подержав, повернул ладонью вверх. – Вы умеете держать слово?

– Да, – ответила она. – Конечно, умею.

– Тогда пообещайте мне одну вещь. Дайте слово, что больше никому никогда не расскажете о говорящей коробке.

– Ну… Таддеус давно уже знает о ней. И Рансом.

– Таддеус – это ваш садовник?

Мерлин улыбнулась:

– Таддеус делает все, что я не хочу делать сама.

– Приятно, когда рядом есть такой человек. Но больше вы никому не расскажете?

– Наверное, это потому, что французы хотят меня похитить?

Он сжал ей руку:

– Обещаете?

Поколебавшись, она кивнула.

– Отлично. – Он поднял ее руку и поцеловал в середину ладошки, затем провел ее рукой по своей. – Слово джентльмена. То есть леди. И еще, Мерлин, – он посмотрел ей прямо в глаза, – поверьте мне, если вы нарушите слово, то я об этом узнаю. И если вы думаете, что все происходящее с вами в последнее время – это неприятности, то…

Мерлин закусила губу, обескураженная тем, что его дружеское участие сменилось вдруг неожиданной суровостью. Сейчас он выглядел так же устрашающе, как до этого Рансом.

– Хорошо. Я обещаю.

Он улыбнулся, и лицо его изменилось, как будто солнце выглянуло из-за туч в ветреный день. Он погладил ее по голове и тихонько подтолкнул к балюстраде.

Спускаться вниз по лесам оказалось проще, чем она думала. Через несколько минут Мерлин уже стояла на земле в окружении незнакомых людей – слуг в аккуратной униформе, элегантно одетых мужчин и женщин. Все они рассматривали ее. Многие посмеивались и перешептывались, и Мерлин обрадовалась, когда Шелби взял ее под руку и провел мимо них. Однако стоило ей увидеть, куда именно они шли, как радость ее испарилась. В нескольких ярдах в стороне, не двигаясь, стоял Рансом. Он напоминал одну из статуй – застывший и белый, как мрамор. Мерлин остановилась и потянула назад, но Шелби ее не выпускал.

– По счетам нужно платить сразу, дорогая, – прошептал он. – Поверьте, я знаю, что происходит, если это отложить.

Она посмотрела Рансому в глаза – в них не было и намека на понимание. Он не сказал ни слова, а только схватил ее за плечи и вырвал из рук Шелби.

– Рансом, – предупреждающе сказал Шелби, но брат как будто не слышал его.

Рансом заговорил так тихо, что Мерлин едва его слышала. Голос его был похож на звук, с которым стальной клинок вытаскивают из ножен.

– Пойдем со мной, – только и произнес он. Его пальцы так сильно впились в ее плечи, что те онемели. Вдруг он неожиданно отпустил ее и стал удаляться.

Онемев от ужаса, Мерлин смотрела ему вслед, затем, как марионетка, пошла за ним. Ей даже представить было страшно, что произойдет, если она ослушается. Толпа осталась позади.

Они вошли в дом, прошли по сводчатой галерее, затем по спиральной лестнице. Рансом ни разу не обернулся и не посмотрел, идет ли она за ним.

Он кивнул лакею, и огромная двойная дверь закрылась, оставив их наедине в роскошной комнате. Все вокруг сияло и блестело. Везде – насыщенный синий цвет и золото. Кровать с пологом походила на огромное чудище из сказки. Но Мерлин, волнуясь, не отрывала взора от Рансома. Он повернулся, протянул к ней руки, и страх сковал ее по рукам и ногам.

Мерлин и сама не вполне понимала, чего она так боится. Какого-то насилия, наказания, ярости? Его напряженное лицо предвещало именно это. В ожидании крика и боли она вся сжалась. Но было тихо – она слышала лишь его теплое дыхание. Он нежно взял обе ее ладони и поднес к своему лицу. Долго стоял так, слегка покачиваясь, с закрытыми глазами, прижимая к губам ее пальцы. Она посмотрела на него. От уголков закрытых глаз разбегались суровые морщинки, кожа на скулах бледная и чуть шершавая на вид. Он молча стоял, судорожно сжимая ее руки.

Если бы он подтвердил ожидания Мерлин, если бы кричал на нее и бранился – тогда она просто вырвалась бы, ушла из комнаты, а позже, при случае, сбежала. Но видеть его таким опустошенным, в этой пугающей тишине было выше ее сил.

– Простите, – дрожащим голосом сказала она, – Рансом, я не хотела…

Мерлин растерялась. Она просила прощения, хотя сама не понимала за что. Очевидно, на крышу залезать не следовало. Скорее всего, этот поступок показался всем странным и совершенно недопустимым и сделал ее всеобщим посмешищем. Смеясь над ней, они в какой-то мере смеялись и над Рансомом – ведь это он привез ее в дом. Следовательно, не пробыв в этом доме и часа, она уже успела опозорить его. А Рансом не из тех, кто легко переносит такое.

– Я хочу домой, – жалобно сказала она. – Пожалуйста, отпустите меня.

Он глубоко вздохнул, мгновение смотрел на нее и снова опустил глаза. Затем он чуть-чуть разжал руки. Мерлин попыталась размять затекшие пальцы, но он их не выпустил, а переплел со своими. Руки его дрожали.

– Мерлин, я не могу отправить тебя домой. – Голос его звучал хрипло, как чужой. – Слишком опасно.

– Но… – Она хотела поспорить, однако не сумела найти ни одного подходящего аргумента. Тогда она посмотрела Рансому в глаза и только сказала: – Пожалуйста.

– Не могу. – Он нервно погладил ее руки и криво улыбнулся. Это было так странно, как если бы камень вдруг раскрошился, как хлеб. – Мерлин, не надо. Не проси больше об этом.

Это звучало не как приказание, а как мольба. Сраженная, Мерлин опустила голову. Она могла выстоять против его надменной самоуверенности. Но когда он просил таким тоном, она обо всем забывала. Единственное, чего ей хотелось, – очутиться в его объятиях и наслаждаться близостью его тела. Она прижалась к нему и почувствовала, как он напрягся. Он отпустил ее руки и не знал, куда деть свои.

– Мерлин, – прошептал он. – Ах, Мерлин. Имей же сострадание. Ты думаешь, я железный?

Она утвердительно кивнула головой.

– Нет, – печально сказал он. – Ты лучше всех знаешь, что не железный.

Прижавшись щекой, она ощутила, как сильно у него билось сердце.

– Значит, я уже успела забыть, из чего вы сделаны, – сказала она. – Так что мне придется изучать вас снова.

Он выдохнул с глухим присвистом.

– Проклятие, – сказал он уже иначе, как будто с печальным смирением. Он сильнее обхватил ее, притянул к себе и прижался щекой к ее макушке.

Сначала она ощущала лишь тепло его рук. Он гладил ее спину, дразняще выписывая кружочки вдоль позвоночника. Она подняла голову, и Рансом прижался к ней щекой, пахнувшей мылом и мятой. Объятия его стали крепче. Нежное, щекочущее дыхание на ее шее превратилось в поцелуй. Мерлин со вздохом выгнула шею, как кошка под ласкающей ее рукой. Она приоткрыла рот и затаила дыхание.

– Ты такая бесстыдная девчонка, – прошептал он. – Что же мне с тобой делать?

Она с удивлением закусила губу и слегка отодвинулась:

– Ах, Боже мой. Неужели ты забыл?

– Ну конечно, нет! – Рансом снова гладил ее спину, прижимая к себе. – Ничего я не забыл, Чара. Помню, и даже слишком хорошо.

Она улыбнулась:

– Вообще-то я тоже помню.

Он страстно поцеловал ее:

– Ты даже святого свела бы с ума. А я не святой.

– Нет, не святой, – согласилась Мерлин. – Ты политик.

Он перестал щекотать языком ее губы и взглянул ей в глаза. От улыбки в уголках его глаз появились морщинки.

– По крайней мере, ты осознаешь, в какую недостойную компанию попала.

– Вот уж точно, недостойная компания! – Ледяной голос прозвучал в комнате. Мерлин вздрогнула и обернулась. В проеме бесшумно открывшейся двери стояла его сестра Блайз – она была потрясена, губы ее дрожали. Блайз вошла в комнату и с громким стуком закрыла за собой дверь. Мерлин успела заметить в соседнем помещении каких-то без дела стоящих людей.

– Блайз… – начал было Рансом, но сестра прервала его.

– Я собиралась предложить свое присутствие, чтобы избежать сплетен, так как после инцидента в саду ты полностью забыл о приличиях. Но, Рансом, я никак не ожидала… – Голос ее сорвался. – Ну как ты мог? Плохо уже то, что ты привел ее в спальню, но это мне еще удалось объяснить. Ты был вне себя, и все это видели. Но теперь…

Мерлин попыталась вывернуться из объятий Рансома, но он лишь сильнее обхватил ее.

– Прости меня, – спокойно сказал он. – Разумеется, ты права. Я не должен был допустить, чтобы тебе пришлось давать за меня неловкие объяснения.

– Неловкие! Рансом, ты хоть понимаешь, что из-за своего легкомыслия можешь потерять место в тайном совете? – Блайз пересекла комнату, потирая тонкие руки. – Король достаточно ясно выразился, что не одобряет твоих дел с мистером Фоксом…

– Дружбы с мистером Фоксом, – поправил ее Рансом. – Старой, давнишней дружбы.

– Не важно. Было бы слишком безрассудно для тебя опозориться так же, как он. Все знают, он недавно женился на своей… – она замялась, – содержанке. Она была его любовницей много лет. А теперь и ты попадаешь в историю вроде этой… Боже мой, Рансом, только подумай, как это отразится на твоей карьере! Все, над чем мы работали, пойдет прахом.

– Я не считаю, что моя карьера – это наш совместный проект, Блайз, как бы тебе того ни хотелось, – он выпустил Мерлин из объятий, но тут же взял ее за руку и крепко держал, несмотря на ее попытку вырваться. – И я не думаю, что из-за этого, как ты выражаешься, инцидента должен разразиться скандал.

Блайз встряхнула белокурой головкой, прищурилась и неодобрительно посмотрела на Мерлин:

– Сейчас у нас в доме семнадцать гостей, и пятнадцать из них видели, как ты утащил мисс… Ламберн в свою спальню. И я не считала, сколько людей стояло у меня за спиной, когда я открыла дверь.

– Ты не постучала.

– Я не предполагала, что в этом может быть необходимость, – ядовито заметила она. – И именно это я хотела продемонстрировать всем присутствующим.

– Ну хорошо, Блайз. Теперь ты можешь вернуться к этим «присутствующим» и сообщить им, что влюбленному мужчине можно иной раз повести себя эксцентрично. – Он крепко сжал руку Мерлин. – Мы с мисс Ламберн помолвлены и собираемся пожениться.