Летописный замок

Глава тринадцатая, в которой появляются тролли, карлики и сомнительные попутчики

Уже выходя из ворот, Стёпка вспомнил, что не поблагодарил Грызняка за помощь. Отважный вурдалак, грудью вставший на его защиту, спас Стёпку от ужасной участи, от чего-то такого, о чём даже и думать не хотелось. Зачем колдуну-оберегателю с дурной репутацией понадобился мальчишка из другого мира? Для каких таких колдовских нужд? Стёпка содрогнулся, ему представилось, что его хотели принести в жертву, что его кровью собирались оплатить какое-нибудь жуткое колдовское злодеяние, что из него собирались приготовить… ну, скажем, волшебный эликсир «сердце демона» или магический порошок «мозги семиклассника». Бр-р-р! Грызняк заслужил больше чем простую благодарность. И Купыря, и гоблины, и другие вурдалаки. Но возвращаться больше не хотелось. Один раз уже вернулся, и вон что из этого получилось. Оставалось надеяться, что его спасители всё понимают и не посчитают отрока Стеслава невоспитанным недорослем, не умеющим даже спасибо сказать.

— Шустрый какой племяш! — прохрипел Бранда, увидев выскочившего из ворот Стёпку. — Шмыг туда, шмыг сюда… Живчик, право слово! Скусный, поди… Дай разочек шейку куснуть!

Стёпка испуганно шарахнулся от него и едва не угодил под колёса выезжающей повозки. От одного гада еле убежал, а тут уже другой подстерегает. Кровожадный упырь был ему омерзителен. Ещё и лапы свои тянет…

— Поверил! Поверил! — Бранда довольно захлопал крыльями и пьяно засмеялся, показывая алый раздвоенный язычок и мелкие хищные зубки. Всё-таки удивительно было слышать, как это… существо разговаривает и смеётся совершенно по-человечески. — Не видать тебе удачи в дороге, Смакли… э-э-э… Стеславчик, помяни моё верное слово. Не видать!

— Почему? — Стёпка остановился, хотя сначала намеревался проскочить мимо упыря, не задерживаясь и вообще сделав вид, что с ним не знаком. Неужели Бранде известно что-то о предстоящем путешествии? Или, вдруг, о Ванесе? Почему бы и нет! В магическом мире даже такой отвратительный кровосос способен, наверное, предсказывать будущее.

— В зеркало ты запамятовал глянуть, вот почему! Когда возвращаешься с полпутя, непременно следует в зеркало глянуть. Примета такая наивернейшая, — Бранда ещё раз приложился к бутыли, опрокинул её, потряс, но из горлышка не вытекло ни одной капли.

— На меня эта примета не действует, — сказал Стёпка. Он был разочарован: предсказание отменяется.

— Отчего так? — удивился упырь. Его реденькие бровки потешно вздёрнулись, на хоботке собрались частые морщины.

— А я в зеркалах не отражаюсь.

— Вовсе? — на Стёпку уставились пьяные слезящиеся глазки бутылочного цвета.

— Вовсе.

— Да ты, никак, демон?

— Ага, — Стёпке было интересно, как Бранда отреагирует на демона, не испугается ли.

Упырь не испугался.

— Слышь, демон… Наколдуй мне по дружбе полную бутылочку, пока никто не видит. Чтобы мне ночью по лесу не шастать, — Бранда прижался к Стёпке и горячо зашептал в ухо, щекоча его своим небритым хоботком. — Я давеча крыло, поверишь ли, крепко зашиб. В притолоку влетел с пьяных глаз. Мне бутылочки на ночь и хватит… А Иначе придётся кровушку сосать из невинных младенцев, — его голос сделался пугающе хриплым. — Ты будешь виновен, на тебя падёт грех несмываемый… Наколдуй бутыль, наколдуй!

— Да я не могу, — Стёпка осторожно попытался освободиться от цепких лап упыря. — Я же не чародей.

— Могёшь, могёшь. Мне то ведомо. Демоны — они ещё хлеще чародеев. Наколдуй сей же миг бутылочку!

Как отвязаться от пьяного урода? Не драться же с ним, в самом деле! А сам по себе он, сразу видно, не отстанет. Ну что за напасть на бедного демона — шагу ступить нельзя! Обязательно какой-нибудь гад или драться лезет или обниматься.

Бранда талдычил, как заведённый:

— Наколдуй, демон, бутылочку, сей же миг!

На них уже стали оглядываться. Стражник-вурдалак весело скалил жутковатую пасть; сплюнул через плечо проезжающий в повозке гоблин, и даже его гнедой конь покосился на упыря неодобрительно. Вот тебе и «никто не видит»!

— Наколдуй бутылочку!

— Ну хорошо, — сдался Стёпка. — Только колдовать я не буду. Всё равно ведь не умею. Я тебе, Бранда, без колдовства бутылочку сделаю.

Он скинул котомку и присел рядом с упырём. От Бранды пахло вином и немного псиной. Стёпка развязал котомку. Что-то там в ней хрустнуло, когда он Никария пнул. Дай бог, чтобы это были не бутылки с вином!

Бранда тоже сунул хоботок в котомку:

— Ишь, сколь добра себе натолкал! Запасливый ты демон, как я погляжу.

Стёпка с облегчением извлёк бутыль. Какое счастье, что она не разбилась!

— Забирай!

— Вот спасибо так спасибо! — прослезился упырь. — Вот удружил так удружил!.. Давай я тебя, Стеславчик, расцелую троекратно за этакую сердечность и доброту!

Ещё чего не хватало! Стёпка отодрал от себя расчувствовавшегося Бранду и припустил вниз по дороге. Прочь, прочь из этого замка!

— Садись, малец, подвезу, — предложил седоусый гоблин, когда Стёпка догнал последнюю повозку. — Чево ноги зря трудить.

И Стёпка сел. Можно и прокатиться, раз приглашают. А набегаться и ноги натрудить он ещё успеет, это ему уже и без предсказаний понятно было.

Повозка скатывалась с горы неспешно. Гоблин придерживал коня на крутых поворотах, колёса натужно поскрипывали. Стёпка смотрел на возносящийся в небо замок. Сколько всего случилось в его стенах менее чем за сутки! Одна встреча с Никарием чего стоит! И призраки ещё! И гномы! И победа над студиозусами! И демон! В прежней жизни ему таких приключений надолго хватило бы, на целый месяц воспоминаний и кошмарных снов. А здесь — сидит себе как ни в чём не бывало, словно и не с ним всё это произошло. Отчего бы так? Сам ли он на удивление быстро привык к чудесам и волшебству или… Или страж подорожный оберегает хозяяина от слишком сильных переживаний, чтобы крыша у отрока раньше времени не поехала?

Смакла успел дотопать до Предмостья. Он сидел, прислонившись к покосившемуся забору и вяло жевал сухую былинку. Рядом с ним лежал большой лохматый пёс неопределённой породы, которую вполне можно было бы назвать гоблинской. Просматривалось в его добродушой морде что-то неуловимо роднящее его со Смаклой.

Увидев спрыгнувшего с повозки Степана, младший слуга выплюнул былинку и поднялся с земли. Пёс шевельнул ушами и остался лежать.

— Вернул? — в голосе гоблина прозвучала слабая надежда на то, что Стёпка передумал и оставил заклятку себе.

— Знамо, вернул, — улыбнулся Стёпка. Вот и к нему приклеилось это словечко. — Видел бы ты его рожу! Он решил, что я опять буду его бить!

Сейчас, после победы на чародеем, Варварий с его дурацкой закляткой из бересты казался чем-то совсем мелким, невзрачным, не стоящим даже упоминания.

— Ты сильше всех! — не выдержал Смакла. — Ты мог у них всё отобрать! А ты… Бестолковый ты навовсе демон! И на кой ляд я тебя вызвал?

— А ты — бестолковый гоблин, — не остался в долгу Стёпка. — Клёвое у нас получается приключение, да? Два бестолковых спасателя спешат на помощь Ванесу, — он вспомнил дурацкое Ванькино упрямство и добавил. — Тоже бестолковому.

Смакла ничего не ответил, махнул только рукой и пошёл, не оглядываясь, вдоль забора.

А Стёпка ещё раз похвалил себя за то, что не рассказал гоблину о всех деньгах. Разве смог бы он спокойно спать, зная, что жадного до золота Смаклу терзают мысли о таком близком и легкодоступном богатстве? Впрочем, Стёпка тут же и устыдился. Может быть, он думает о гоблине слишком плохо, может быть, Смакла вовсе и не способен на подлости. Эх, был бы на месте младшего слуги верный друг Ванес, простой и понятный насквозь! Они бы тогда эти деньги без споров и сомнений поделили бы пополам — и все дела. И не тряслись бы после над каждым кедриком, потому что для друга ничего не жалко. А Смакла… Стёпка очень сильно сомневался, что сможет когда-нибудь назвать гоблина своим другом, что ему вообще захочется его так называть. Пока, если честно, ему этого нисколечко не хотелось. В общем, Стёпка был не в восторге от того, что судьба определила Смаклу ему в попутчики. Наверное, Смакла тоже не был в восторге, что ему выпало тащиться к элль-фингам на пару с неправильным демоном Стеславом. Он же надеялся сокровища несметные себе отхватить, да хутор с погребом… Да силу немереную. Вот и отхватил.

Стёпка шагал вслед за надувшимся гоблином по Предмостью и с любопытством разглядывал теснящиеся по сторонам дороги дома. Когда он смотрел на них с дозорной башни, они казались игрушечными, сейчас он видел, что ничего игрушечного в них нет и в помине. Это были большие, крепкие дома, сложенные из огромных, потемневших от времени брёвен, с узкими прорезями-бойницами и с дверями такой толщины, что не всяким тараном проломишь. По всему было видно, что строилось Предмостье с явной оглядкой на возможное вражеское нашествие. За такими стенами и от лихих людей можно укрыться и продержаться, отстреливаясь, пока помощь из замка не подоспеет. А добрая половина строений, как успел заметить Стёпка, отведена была вовсе не для проживания: стояли тут и амбары, и кузницы, и конюшни.

— Щас подводу поищем, — буркнул Смакла. — Да ты мне, смотри, не мешай. Я сам о цене сговорюсь. А то ты, простодырый, последние деньги ни за что отдашь первому же встречному.

Стёпка спорить с ним не стал. Последнее слово в выборе транспорта всё равно останется за ним, что бы там гоблин ни говорил. Попадать в ловушку он больше не собирался. Если Купыря, которому Стёпка теперь верил безоглядно, сказал, что уезжать следует с троллем, значит, поедем с троллем и ни с кем другим. Осталось лишь этого тролля отыскать. Стёпка отчего-то был убеждён, что проблем с этим не будет. Домов здесь не так уж и много, улица, считай, всего одна и упирается она прямо в мост. Шагай себе, поглядывая по сторонам, — как-нибудь рыжего тролля да и высмотришь. Это вам не по замку с этажа на этаж бегать.

Впрочем, в Предмостье народу тоже было предостаточно. Разъезжали туда-сюда верховые, сновали похожие на купцов вурдалаки и суровые на вид тайгари-охотники, привычно не расстающиеся с луками и рогатинами. Крикливые гоблинши сплетничали на завалинках, азартно грызя калёные орешки, а дородные, но не менее крикливые вурдалачихи, приехавшие с мужьями из таёжной глубинки, укладывали в повозки купленные на торгу обновы. Много было вооружённых воинов, но в кольчугах ходили лишь стражники-вурдалаки и редкие здесь весичи с княжьим гербом на багряных плащах. От них Стёпка старался держаться подальше, а проходя мимо, отворачивался и прятал глаза. Ещё слишком свежа была в его памяти заварушка у ворот. Конечно, эти весичи могли и не знать о Стёпке, да скорее всего и не знали, но бережёного, как известно, бог бережёт.

У распахнутых настежь ворот амбара мальчишкам пришлось задержаться: дорога была плотно запружена повозками. Солнце припекало вовсю, и Стёпка вслед за Смаклой отошёл в тенёк, к амбарной стене. Хотелось поскорее очутиться в лесу, в его спасительной прохладе. Хотелось просто искупаться, окунуться в речку и сидеть в воде, пока не надоест.

Обнажённые по пояс гоблины сгружали с повозок неподъёмные мешки с зерном и тяжеленные дубовые бочки.

— Закатывай! Закатывай, тебе говорят!.. Куды?! Подмогни там, Шлык, раздербанят ить бочку!

— Ходче, ходче, мужики! Как бы не припоздать!

— Наваливай ишшо, не скупись!

— Надломишься, Кирша, мешки-то не махонькие!

— Не такое дюжили. Наваливай!

— А ну уйди с дороги, псина! Ты глянь, мало не спотыкнулся о кобеля…

— Сколь там мешков осталося? Перечти!

— Сколь ни есть, всё сгружай. Отец-заклинатель уже оплатил.

— Скусень куды подевался, мужики? Чевой-то я ево не видю!

— В анбаре он, кажись…

— Отгоняй подводу, Галдень, отгоняй!

Гоблины, блестя взмокшими спинами, работали споро и привычно. Даже перешучиваться успевали. В пыльном сумраке амбара хмурый пожилой вурдалак вел учёт выгружаемого добра. И как ему там не жарко, в меховом зипуне? Впрочем, он же бочки не ворочает.

А потом Стёпка оглянулся и увидел троллей. Они стояли на другой стороне дороги и разговаривали с каким-то весичем. Два самых настоящих, самых взаправдашних тролля. И они были совсем не такими, какими Стёпка их себе представлял. Он ожидал увидеть покрытых чешуёй гориллоподобных великанов, угрюмых, с огромными носами, большими животами и руками до земли. Он даже несколько побаивался того момента, когда должен будет к такому троллю подойти и проситься к нему в повозку, к такому страшному.

А оказалось — ничего подобного!

Тролли, само собой, рост имели внушительный — раза в полтора выше обычного человека, но на великанов всё же не тянули. Просто здоровенные мужики, усатые, лохматые, широченные в плечах и похожие, словно братья. Но животы у них, правду сказать, Стёпкиных ожиданий не обманули, замечательные были животы. Тролли стояли довольно далеко, и особых продробностей в их облике Стёпка разглядеть не мог, заметил только, что ни один из них не был рыжим. Пойти, что ли, спросить, не знают ли они, где пасечник Неусвистайло?

Смакла потянул его за собой:

— Пошли. Куды рот разинул?

— Погоди, — отмахнулся Стёпка.

— Нечего тут годить. Глянь, чего твориться! Колготня экая! Все разъезжаются: и купцы и охотники. Как бы нам не опоздать… Ну, чего ты там углядел?

— Мне с троллями надо переговорить.

Смакла скривился, словно ему на язык попало что-то невыносимо кислое:

— Да на кой они тебе сдались, эти затрясинники?

— Дело у меня к ним есть, — Стёпка из предосторожности не хотел пока говорить гоблину о пасечнике.

— Охотники без нас уедут. Нам бы к ним напроситься — дорого не возьмут.

— Пусть едут.

— А купцы?..

— И купцы пусть уезжают. Успеем мы, Смакла, успеем. Это я тебе точно говорю. Вот только троллей спрошу кое о чём.

Перейти через дорогу было не просто. Нескончаемой чередой тянулись повозки, потом вдруг наехали всадники, и пришлось вновь отступить к амбару. Стёпка терпеливо ждал, поглядывая, не собираются ли тролли уходить. Смакла топтался рядом, беззвучно шевелил губами, ругался, наверное. А Стёпке вдруг пришло в голову, что спрашивать у троллей вовсе не обязательно. У него же есть страж! Магический талисман, который — стоит лишь захотеть — всё подскажет и во всём поможет. Прижав ладонью к сердцу бронзовую пластину, он прикрыл глаза… И с минуту так стоял или даже больше. Страж не отзывался, висел бесполезной тяжестью на шее и молчал, как партизан на допросе. Что ж, чуда почему-то опять не произошло, придётся идти к троллям. Надо думать, страж, он только страж и есть. А не указатель никакой и не приспособление для поиска чего бы то ни было. Жаль.

Мужичонка неприметной наружности, вертевшийся уже довольно долго неподалёку, подшмыгнул поближе и поклонился в пояс, сдёрнув с плешивой головы драный засаленный малахай.

— Молодые господа, любопытствую, не подводу ли попутную того самого… ищ-щат? — спросил он, угодливо улыбаясь и глядя на Стёпку, безошибочно угадав в нём старшего.

— Нет, — сразу ответил Стёпка. Мужичонка не понравился ему с первого взгляда. Он был удивительно похож на Толяна-алкаша, который жил в соседнем доме и от которого Стёпка старался держаться подальше, поскольку личностью Толян был на редкость мерзкой. — Мы ничего не ищем.

Глаза у мужичонки были нехорошие, суетливые, притворные, и пахло от него, как от побирающегося на помойке бомжа. С таким не то что ехать куда-то в одной повозке, стоять рядом и то противно.

Смакла на такие мелочи внимания не обращал.

— Ага, — глупо обрадовался он из-за Стёпкиной спины. — Знамо, подводу ищем.

Мужичонка довольно хлопнул себя малахаем по колену:

— Могём со всем нашим уважением подвезть. Места много, уся подвода, потому один я и без товару. Распродал, значить… А с господами студиозусами и мне весельше будет путя коротать, — он подмигнул, хихикнув. — Потому как весельше, понимашь, с умными людями в дороге-то перемогаться.

— Сколь возьмёшь? — практичный Смакла сразу взял быка за рога.

— А недорого возьму, — ощерился редкозубым ртом мужичонка. — Полкедрика, значить, за двоих, — он цепко осмотрел мальчишек с головы до ног, задержался взглядом на полных котомках. — Харчи, понятно, вашенские, а лошадь, она, конешно, моённая.

— Сговорились, — поспешно согласился Смакла.

Стёпка сердито и очень чувствительно пихнул его локтем под рёбра. Не нравился ему этот очень уж вовремя вынырнувший попутчик в заляпаных засохшим навозом сапогах. И, главное, он ведь даже не поинтересовался, куда они едут, как будто заранее всё о них знал или как будто ему было всё равно. Неспроста Купыря предупреждал: «даже если ОЧЕНЬ звать будут».

— Нет, — сказал Стёпка твёрдо, не обращая внимания на озлившегося гоблина. — Мы никуда не едем. У нас ещё дела есть важные… В Предмостье. Не едем мы.

— Дык я ить и не спешу! — всплеснул руками мужичонка. — Куды мне, порожнему, торопиться! Подожду хоть до темна. По прохладце-то и ехать легше. В самый раз к послезавтрему до переправы и дотелепаем.

У Стёпки на душе стало совсем скверно. Так и есть, всё о нас знает. Никарий тоже всё знал. Как же от него отвязаться, чтобы он за нами не проследил? Смакла ещё, обормот, под ногами путается. Надо было всё же сразу ему рассказать…

— А нам и не нужна переправа, — он решил врать до конца. — Мы совсем в другую сторону едем. Пошли, Смакла!

Он решительно потянул упирающегося гоблина в сторону. Мужичонка уже не улыбался. Он, как видно, не ожидал отказа и потому растерялся. Помявшись, он не очень уверенно крикнул им вслед:

— Ежели вы в Усть-Лишай, дык я и туды могу! Крюк невеликий, ежели что. Мне ить спешить нонче некуда!

Стёпка, не слушая его, волок Смаклу до тех пор, пока они не затерялись в шумной толчее. Мужичонка, к счастью, преследовать их не стал.

— Почто ты ему сбрехал? — кипел гоблин. — Полкедрика за двоих — дешевле ты не сговоришься!

— При чём здесь твои несчастные кедрики! — взорвался Стёпка. — Ты разве не понял, что это ловушка! Он же нас нарочно заманивал, лишь бы мы с ним поехали. А потом ночью — раз! — и поминай как звали!

Смакла вытаращил глаза:

— Ты, Стеслав, головой не повредился ли? На кой мы ему сдалися?

— А откуда он узнал, что мы к переправе едем? — спросил Стёпка.

Смакла пожал плечами:

— Да тут, почитай, кажный к переправе едет. Самая короткая дорога.

— Дорога у них короткая! — передразнил Стёпка. — А почему он тогда даже в Усть-Лишай с нами хотел ехать?

— Деньги ему, верно, надобны, — не очень уверенно предположил Смакла.

— Тоже мне, таксист какой нашёлся! В общем, с ним не поедем, понял! Хочешь верь, хочешь не верь, но меня надёжные люди предупреждали, чтобы мы были настороже и к таким вот не садились.

— Кто припреждал?

— Кто надо.

Смаклу аж затрясло:

— Купыря, иначе некому! Со свету меня извести замыслил!

— А хотя бы и он, — не стал отрицать Стёпка. — И не мешай мне, Смакла, я с троллями пойду поговорю.

Сказать, однако, было легче, чем сделать. Пока Стёпка отбивался от назойливого попутчика, пока спорил со Смаклой, тролли куда-то пропали. Ушли в неизвестном направлении. Не видно их было ни на той стороне дороги ни на этой. Свернули, наверное, в ближайший переулок.

Но тут внезапно упёрся Смакла:

— Не пойду я к энтим глухтырям! Нету на то моей воли! Тебе коли втемяшилось, ты и иди. А я тут дождуся… на крылечке. Обожду тебя.

Стёпка махнул рукой, не стал спорить. С этим упрямым гоблином каши точно не сваришь. Пусть себе сидит, дожидается. Кто его знает, может, у гоблинов с троллями вражда застарелая или ещё там чего.

Как он и думал, тролли свернули в переулок. Весич шагал рядом с ними и что-то рассказывал, размахивая руками. Тролли раскатисто похохатывали. Стёпка припустил следом, но обгонять весёлую троицу не торопился. Его смущал весич. На княжьего дружинника он не похож, вон и герба на плаще не видно, но кто их знает, этих весичей, вдруг они все как один рады услужить княжьему колдуну-оберегателю. Надо поговорить с троллями так, чтобы весич не слышал, кем интересуется незнакомый отрок. Подсказал бы ещё кто-нибудь, каким образом такую оказию устроить.

Стёпка прибавил шагу, не зная, на что решиться. Тролли вдруг остановились.

— А что, ясновельможные паны, не пропустить ли нам по чарочке на дорогу? — предложил весич. Голос у него был молодой и звонкий. — Когда ещё выпадет такой случай. Что скажете?

— От такого предложения грех отказываться, — прогудел один из троллей.

— И одной чарочки, пожалуй, маловато будет, — усмехнулся второй. — Лишь бы не перепить, а то нас батько в подводу не посадит, бегом заставит бежать до самой Драконьей пади.

— За то, что выпивали без спросу? — не поверил весич. Стёпке тоже трудно было представить, что такие здоровенные мужики, взрослые и уже почти седые, могут бояться своего отца.

— За то, что выпивали без него! — захохотали тролли в две глотки.

— Тогда, может, позовём…

— Не стоит, — отмахнулись тролли. — Он занят шибко. Да ведь и мы всего по чарочке…

— Ну, какие у ясновельможных панов чарочки, мне очень даже хорошо известно, — засмеялся весич. — В иной и утонуть можно.

И когда Стёпка, собравшись наконец с духом, решился заявить о своём присутствии деликатным покашливанием, тролли и весич взошли на крыльцо соседнего дома и скрылись один за другим в дымном и шумном сумраке. Стёпка за ними, разумеется, не пошёл. Потому что они скрылись в заведении, которое обычно называют питейным. Это был трактир, кабак, шинок или, может, быть, корчма. Там внутри громко спорили, хрипло смеялись, стучали кружками по столам, валялись в беспамятстве на заплёванном полу и заунывно тянули пьяными голосами что-то очень немузыкальное. Таким отрокам, как Степан, там делать было нечего.

Он потоптался у крыльца, потрогал стража — бесполезно! — дёрнулся было войти, но вывалившийся ему навстречу пьяный в дым всклокоченный и расхристанный вурдалак в одном сапоге заставил его от этой мысли окончательно отказаться. Нет, туда лучше не входить. Да и как в таком гвалте объяснишь троллям, что тебе нужно? И станут ли они там тебя слушать? Заставят ещё, чего доброго, пить с ними какое-нибудь вонючее пиво. Бр-р-р! Стёпку даже передёрнуло от отвращения.

Из дверей заведения струился во все стороны противный сивушный дух. Стёпка проводил взглядом пошатывающегося вурдалака и решил подождать. Долго ли можно пить одну чарку, пусть даже и тролличью? Ну не два же часа в самом-то деле!

Стоять перед самым входом было неловко и он отошёл в сторонку, туда, где зеленел меж домами небольшой садик. Отошёл и увидел там пасечника.

Тролль Неусвистайло сидел под навесом и дремал с самым безмятежным видом, свесив на грудь голову и сложив на необъятном животе грубые натруженные руки. Ему не мешали крики и хохот, его не касалась всеобщая суета и спешка, ему не в тягость была удушливая жара. Он отдыхал от трудов праведных… или просто отсыпался после доброй попойки. У него была буйная шевелюра непередаваемого рыжего цвета, столь же рыжие вислые усы и встрёпанная огненная борода.

Ни одна живая душа не посмела бы усомниться в том, что тролль принадлежит к славному и несколько даже таинственному для непосвящённых ордену пчеловодов. Вокруг его пламенеющей головы с неустанным гудением вились пчёлы. Их было много и они были очень большие, под стать хозяину. Они ползали по его лицу, по одежде, по рукам, забирались за пазуху, взлетали, уносились вдаль, возвращались и вновь принимались ползать по лицу и рукам. Тролль не обращал на них внимания, он словно бы совсем их не замечал и был похож на огромный оранжевый цветок, с которого трудолюбивые пчёлы собирают нектар.

Стёпка не успел ещё приблизиться к пасечнику, а пчёлы уже почуяли в нём угрозу. Две из них сорвались с бороды тролля и с пугающим гудением закружились над Стёпкиной головой. Они были не просто большие, они были огромные и очень злые, только что зубами не щёлкали. Стёпка замер на месте. Пчёл он всегда боялся, а эти были страшны вдвойне.

Рассмотрев и обнюхав Стёпку как следует со всех сторон и убедившись, что он не представляет никакой опасности, пчёлы, словно верные сторожевые псы вернулись к хозяину. Стёпка перевёл дух и вдруг обнаружил, что тролль уже не дремлет, а внимательно смотрит на него одним глазом.

Степан, помешкав, неловко поклонился. Тролль в ответ лениво крутнул большими пальцами.

— День добрый, — сказал Стёпка, вспомнив очень кстати виденный им когда-то польский фильм, там поляки всегда так говорили. — Меня Стеславом зовут. Меня Купыря прислал к ва… к ясновельможному пану…

В глазах у тролля блестнула искорка интереса. Тролль чуть заметно кивнул, признавая своё знакомство с Купырей.

— Нам… Э-э-э… Мне и одному моему спутнику… гоблину… нужно добраться до переправы. Очень нужно. А Купыря сказал, что вы можете…

— Добре, — прервал его тролль. Голос у него был густой и сочный, как застоявшийся мёд. — Повозка моя у моста стоит, по правую руку. Ждать не буду, коли припоздать вздумаете. Сразу после пятизвона и выезжаем.

Сказал и снова закрыл глаза, как будто и не было никакого разговора. Стёпка постоял ещё немного, глядя на суету пчёл, потом развернулся и с лёгким сердцем отправился к Смакле.

Гоблина на крылечке не было. И вообще нигде поблизости не было. Не дождался Смакла демона, усвистал куда-то в неизвестном направлении.

Повозок на дороге стало заметно меньше, народу тоже поубавилось. Разошлись грузчики-гоблины; пожилой вурдалак закрывал скрипучие двери амбара, бренчал замками и засовами.

Смакла мог быть где угодно. Поразмыслив, Стёпка решил для начала дойти до моста: не иначе младший слуга надумал самостоятельно договориться с охотниками или с купцами. С него станется, он упрямый.

Взявшись обеими руками за ремни уже изрядно поднадоевшей котомки, Стёпка топал вниз по улице и вертел головой, словно турист в незнакомом городе. Каждый встречный здесь заслуживал самого пристального внимания, будь то гоблин с охотничьим луком, вурдалачиха с полной корзиной белья или хуторяне в кожаных доспехах и с тяжёлыми арбалетами за спиной. Но Стёпка уже как-то к ним привык, присмотрелся, научился не удивляться и не таращиться в радостном изумлении на клыки, лица и не слишком человеческие фигуры. Даже тролли — на что необычные создания — и те не так чтобы уж очень его поразили. Ну, тролли и тролли, чего такого? Вот если бы на драконе кто-нибудь сейчас пролетел… Но драконов по-прежнему упорно не наблюдалось.

Чья-то рука требовательно дёрнула Стёпку за штанину. Он оглянулся: нет, это был не Смакла. Очень маленький человечек пугающего обличья, безжалостно скособоченный, с непомерно большой головой и короткими ногами смотрел на него снизу вверх. Одет он был в синий выцветший кафтан с длинными засаленными рукавами и серые мешковатые порты. Его кривые ноги, босые и чёрные от грязи, нетерпеливо приплясывали, загребая дорожную пыль.

Карлик схватил Стёпку за руку сильными пальцами и зачастил, зыркая по сторонам злыми бусинками чёрных глаз:

— Эвон ты где, господина студиозус, эвон где я тебя находил, поклон до земли всем моим предкам! Долго искал, никак найти не мог, а ты сама ко мне нашёл. Пошли-шагай за мной, отведу куда надобно.

— Ты кто? — спросил Стёпка, испуганно отдёргивая руку.

Карлик сморщил и без того морщинистое лицо и растянул в жутковатой улыбке поразительно зубастый рот:

— Господина прещедрый Смакла мою отправила. Сказала, отыщи Стеслава, приведи скорее сюды.

— Куды?.. Э-э-э… Куда? Где он?

— Тут недалече ждёт. Рядышком вовсе.

— Ну, пошли, — не очень охотно согласился Стёпка, подумав, что Смакла поддался на уговоры очередного подозрительного попутчика и уже согласился ехать в чьей-нибудь повозке. Да и этот страшненький карлик у Стёпки доверия не вызывал. Дорожный страж, правда, помалкивал, но пуганый Стёпка теперь чуть ли не в каждом встречном готов был видеть коварного врага.

— Вот и ладненько! — возликовал карлик. — Ить я в миг доведу… А мне господина Смакла за энто денежку хорошую подарил, — он похлопал себя по щеке, словно денежка была спрятана там. А может, и была.

— С чего это он так расщедрился? — удивился Стёпка, стараясь не отставать от быстро ковыляющего карлика. Не похоже было на скуповатого гоблина так разбрасываться деньгами.

Карлик свернул в узкий, совершенно безлюдный проход между двумя амбарами. Замшелые бревенчатые стены почти смыкались над головой; несколько больших крыс проводили Стёпку внимательными нехорошими взглядами, даже не подумав спрятаться. Карлик, не оглядываясь, катился вперёд.

— А оне братца свово родного встренули на торгу. Вишь, как оно в жизни быват! Два лета, почитай, не виделись, а тут — нос к носу… Вот радость-то им экая!

Ну вот! Только братца ещё и не хватало для полного комплекта! Помешать-то он, конечно, не помешает, но… Разговоры там всякие, распросы, воспоминания, то да сё… Много времени занять может. А задерживаться никак нельзя. Пасечник ждать не будет.

Сразу за амбарами стояли низенькие дряхлые постройки, с провалившимися крышами, кособокие, унылые и на первый взгляд совершенно необитаемые. Казалось, жильцы покинули их давно и навсегда. Карлик шустро взбежал на полусгнившее крыльцо, толкнул щелястую расслабленную дверь и отступил в сторону, угодливо склонив на плечо тяжёлую голову.

— Туточки оне оба беседовают. А мне по убогой наружности моённой несподручно ихому разговору мешать. Проходите, господина студиозус, в горницу. Милости прошу.

Стёпка замешкался, не решаясь входить в эту полуживую развалюху. Неужели этот карлик здесь обитает? И зачем, скажите, пожалуйста, Смакла со своим некстати подвернувшимся братом притащился в такое неприятное место?

— Милости прошу, — повторил карлик и рукой этак приглашающе повёл, словно не халупа убогая была перед Стёпкой, а хоромы боярские. — Заходьте, господина студиозус, заходьте. А ежели и у вас денежка хорошая в карманце завалялась, то я ить от неё не откажуся.

— Обойдёшься, — сказал Стёпка и перешагнул порог. В тесных сенях стояла на лавке пустая, затянутая паутиной кадушка; на закопченных стенах висели покрытые столетней пылью связки давным-давно засохших трав. Всё это было более чем подозрительно, и Стёпка, терзаемый сомнениями, непременно повернул бы назад, если бы не услышал доносящийся из горницы весёлый голос Смаклы. Гоблин, видимо, и в самом деле радовался нежданной встрече с братом.

Думая только о том, каким образом ему уговорить Смаклу не задерживаться, Стёпка отворил дверь. Он успел увидеть мутное оконце, край грубо сколоченного стола и ноги лежащего на полу человека. Что-то тяжёлое и очень твёрдое ударило его сзади по голове, и он мешком повалился на грязный пол, не успев понять, что торчащие из-под стола ноги принадлежат младшему слуге.