Летопись начала. От сотворения мира до исхода

Глава первая. Библейская хронология. Грех Хама и судьбы рас

Причина, по которой современные либеральные историки отвергают реальность большинства древних священных событий, описанных в Библии, заключается в том, что светская хронология не совпадает с библейской.

После Потопа Ной вместе с сыновьями стал возделывать землю. Он посадил виноградник, и когда плоды созрели, то сделал вино. Не зная еще свойств этого напитка, он напился допьяна и лежал обнаженным в своем шатре. Его увидел средний сын – Хам. Он вышел и со смехом рассказал об этом на дворе своим братьям. Но Сим с Иафетом поступили благородно: они взяли одежду, вошли в шатер спиной и покрыли наготу отца своего, не глядя на него.

Когда Ной проснулся и узнал, как надсмеялся над ним Хам, то сказал: «Проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих… благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом его; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 9, 25-27).

Так был наказан Хам в лице его сына Ханаана, который, по преданию, и сообщил своему отцу о проступке Ноя. Сам Хам не был проклят, потому что Ной не хотел проклинать того, кого уже благословил Бог. Потомки Ханаана (палестинцы и финикийцы) действительно в течение истории были в подчинении у потомков Сима (евреев) и Иафета (европейцев).

Благословение Ноя было великим пророчеством о судьбах рас. Как и предсказывал праведник, потомки Сима отличались особой религиозной одаренностью. С ними, в лице евреев, был заключен Завет, и, самое главное, именно от Сима произошел по плоти Спаситель.

Потомки же Иафета, как предсказал Ной, расселились по всему миру, а после Боговоплощения вошли в Завет Сима. Шатры Сима – Ветхозаветной Церкви – вместили потомков Иафета: язычников, принявших христианство. И так составилась единая Церковь, объединяющая все народы.

После Потопа Ной прожил еще 350 лет и умер, завещав своим потомкам хранить мир между собой.

Глава вторая. Изначальное единобожие

Внимательный читатель Книги Бытия легко убедится, что никакого прогресса в религиозной жизни человечества не наблюдается. Изначально все люди признавали Единого Истинного Бога Творца, а уже спустя тысячелетия возникло поклонение творению вместо Создателя. Время этого искажения по разному определяется разными святыми отцами. Так св. Ириней Лионский говорил, что еще до Потопа падшие ангелы научили дочерей человеческих «богоненавистному идолослужению, чрез введение которого в мир дело лукавого, воздымаясь, распространялось, а дело праведности, умалившись, ослабевало». Другие же отцы, такие как преп. Иоанн Дамаскин и свят. Дмитрий Ростовский, говорили, что изобретателем поклонения твари стали Нимрод и Серуг. Одно мнение не противоречит другому, ибо все «мудрости» исполинов были смыты очистительными водами Потопа, и после него потомки Ноя некоторое время сохраняли единобожие. Таким образом, согласно убеждению Православной Церкви, религиозная жизнь человечества находится в состоянии непрерывного регресса. Она начинается с возвышенных представлений о нематериальном Боге Творце, от Которого на заре истории отпал человек, но Который обещал его спасти, и, через стадию поклонения светилам и духам, доходит до почитания идолов и животных.

Но светская наука придерживается принципиально иной концепции, сформулированной Тайлором и другими эволюционистами. Согласно ей, изначально возник культ душ людей (анимизм) и духов животных-предков (тотемизм), а затем уже, под воздействием развития земледелия и скотоводства, возникают культы природы. Затем, в период военной демократии, возникает культ вождя. Впоследствии культы вождей и различных сил природы превратились в культы богов у каждого народа. Так возник политеизм. С появлением же мощных монархий возникает сперва почитание одного из богов в качестве верховного, который затем уже объявляет себя единым.

Эта незамысловатая идея, выдвинутая еще в конце XIX века, до сих пор приводится даже в вузовских учебниках. Она красива и подкупает тем, что превращает все человечество (за приятным исключением ее адептов) в сборище буйно помешанных, верящих в свои сны. Но в ней, к несчастью, была одна слабая сторона, которой не должно было бы быть в настоящей научно-эволюционистской теории: она оставляет пусть небольшую, но все же реальную возможность проверки.

«Если Тайлор прав, первобытные общества не должны были обладать монотеистическим предрасположением, поскольку расслоение на классы и следующая за ним идея монархии еще не подтолкнули людей к идее монотеизма». И по причине пагубной невнимательности научной цензуры такая проверка была осуществлена!

«Это случилось… в 1898 году… „избранный воспитанник“ Тайлора, Эндрю Ланг, снизошел до того, чтобы прочесть миссионерский отчет, посланный из дальней экспедиции домой, церквям, поддерживающим эту миссию. Миссионеры сообщали, что неразвитые обитатели этого далекого района знали о существовании Бога Творца еще до их прибытия». Религиовед, антрополог и католический священник Вильгельм Шмидт (автор книги «Создание религии» и серии книг «Происхождение идеи Бога») так описывает реакцию Ланга: «Его первым впечатлением было, что миссионеры ошиблись. Но чем дальше увлекали его исследования, тем больше он встречал такого рода примеров. И наконец он пришел к выводу, что принцип Тайлора не выдерживает никакой критики. Публично он выразил это свое убеждение в 1898 году в книге „Создание религии“… Помимо этого Ланг был занят неустанными розысками новых подробностей, которые следовало опубликовать, ошибок и заблуждений, которые необходимо было разъяснить, нападок, которые требовали отпора…

Шмидт на протяжении всей своей книги постоянно возвращается к устойчивой тенденции ученых игнорировать или обесценивать феномен Бога небесного. Первый научный труд на эту тему, по словам Шмидта, появился только в 1922 году. Кажется, для того чтобы Бог небесный был принят во внимание, надо было прежде исчерпать возможности использования любых других вариантов веры в качестве исходной точки для развития религии.

На взгляд Шмидта эволюционные теории, подобные Тайлоровской, выглядят странными из-за этого их общего знаменателя – безразличия ученых по отношению к одному из путей исследования, который, как они по-видимому чувствуют, не будет способствовать эволюционным истолкованиям

И все же Ланг продолжал свое наступление, опираясь в частности на „удивительные открытия Алфреда Уильяма Хауитта относительно представлений о высшем существе у племен юго-восточной Австралии… и на сведения, предоставленные госпожой Лэнгло Паркер [о других австралийских племенах]… Использовал он и факты, касающиеся бушменов, готтентотов, зулу, яо, народов западной Африки и островов Огненной Земли и, более широко – индейцев Северной Америки“. Сразу после опубликования сообщений Хауитта в 1884 году и задолго до того, как Ланг привлек всеобщее внимание к его австралийским исследованиям, с работой Хауитта познакомился сам Тайлор. Какова же оказалась его реакция? Шмидт сообщает: „Единственной возможностью для него… было… подвергнуть сомнению естественное происхождение этих богов, рассматривая их как результат европейского и, в частности, миссионерского влияния“.

Через шесть лет Тайлор выразил это свое мнение официально в статье под названием „Пределы примитивных религий“. Но Хауитт, все еще не отдававший себе отчета в том, что его исследования подрывают теорию Тайлора, которой он восторгался, и даже критиковавший позднее Ланга за то, что тот использовал его открытия для нападок на тайлоровскую теорию, объективно уже дал понять Тайлору, что никакого „влияния“ не наличествовало.

Другие исследователи также подтверждали, что миссионерским влиянием нельзя объяснить один и тот же феномен, появлявшийся помимо Австралии во многих иных районах земного шара. Для теории Тайлора это было началом конца. Шмидт сообщает, что по приближении развязки „ни от Тайлора, ни от Фрэйзера невозможно было добиться ни слова, несмотря на прямой вызов, брошенный им Лангом.“

Именно Шмидт, потрясенный общим отказом Лангу в признании, предпринял один из широчайших исследовательских проектов, когда-либо осуществленных в одиночку. Шмидт начал регистрировать и собирать свидетельства о „естественном монотеизме“ – те самые свидетельства, которые хлынули со всех концов мира, подобно мощному приливу. В 1912 году, (год кончины Ланга) Шмидт опубликовал свой гигантский труд „Происхождение концепции бога“. Но сведения продолжали поступать неудержимо, и он издал второй том, затем еще один и еще, пока в 1955 году не собрал в двенадцати больших томах в целом более четырех тысяч страниц таких свидетельств. Вся тринадцатая глава книги Шмидта „Происхождение и развитие религии“ посвящена цитированию десятков антропологов, которые подтверждали, что исследования автора были признаны фактически всеми. Приливная волна повернулась вспять. И все же… Прежде чем утратить свое значение, теория Тайлора успела вдохновить отдельных ученых использовать ее идеи в других областях. Можно предположить, что несостоятельность „материнской“ теории должна была бы привести к увяданию ее концепционных „отпрысков“ и во всех остальных сферах. Но этого не случилось. Некоторые из этих идейных отпрысков теории Тайлора зажили, так сказать, самостоятельной жизнью и сумели отделить себя от своей родительницы. Так что, когда она была обезглавлена, они выжили и, сколь бы ни казалось это несправедливым, продолжают существовать и по сей день!». Мы с ними еще встретимся в дальнейшем при анализе библейского критицизма и теорий современных модернистов. Сейчас солидная западная наука забыла про тайлоровскую теорию, но на уровне обыденного сознания и институтских учебников она сохраняется.

Преемники Вильгельма Шмидта показали, что феномен почитания Бога Небесного существует практически у всех народов Земли и, что самое интересное, почти везде Он является «праздным Богом». «Почти для всех небесных богов характерно отсутствие культа и прежде всего отсутствие какого-либо календаря сезонных ритуалов», – пишет крупнейший религиовед современности Мирча Элиаде. Бог Небесный слишком далек или слишком хорош (в смысле, «и так поможет»), чтобы Его почитать, считают язычники. О Нем вспоминают или при особой тайной инициации (как у австралийцев-аборигенов), или во время бедствия, которое нельзя отвести, обратившись к обычным духам, –например, урагана или эпидемии (по принципу «пока гром не грянет – мужик не перекрестится»).

Интересно, что этот Небесный Бог всегда четко отличается от иных божеств или духов тем, что Он всеведущ, несотворен и нерожден, абсолютно запределен и не имеет изображений, ибо невидим. Он является, несмотря на свою удаленность от мира, судьей и создателем нравственного закона (с чем, видимо, и связано отсутствие Его почитания, ибо Его не подкупишь). Важно то, что, несмотря на существование множества самых различных космогонических систем, с небесным Богом практически всегда связано представление о том, что Он сотворил мир и человека (или первочеловека). Очевидным является тот факт, что современное религиоведение, не желая того, подтвердило библейский тезис о первоначальном монотеизме.

В качестве иллюстрации тезиса о повсеместном почитании Бога Небесного приведем список Его имен у самых разных народов, который мы составили на материале «Мифологического словаря» (М., 1992).

Народ Имя Бога

Корейцы Ханыним (Небесный), Синмён (Всевышний), Чхондже (Владыка неба), Чхонван (Небесный Государь), Чхонсин (Небесный дух), Санхон (Верховный небесный Владыка), Окхван Сандже (Нефритовый Верховный Владыка)

Обские угры Нуми-Торум

Манси Корс-Торум

Самодийские ненцы Нга, Нум

Чечены и ингуши Дяла

Динка Ньялич

Качины Нфанва

Группа народов банту Ньямбе, Ндьямбе, Нзамби, Ндьямби-Калунга

Ао нага Лунгкиджингба

Чибчамуиски Чиминигагуа

Коми Ен

Хананеи Ель Елион, Илу

Арии Варуна, Дьяруспитар

Инбо Чи, Чинеке

Мяо Ндо-Тьы

Вьеты Нгаук Хоанг

Нуэр Квот, Котт, Кот

Батаки (о. Суматра) Мула Джади

Кечуа (инки) Виракоча

Ибибио Обумо

Бини Огбора

Финны Юмала

Сиу Вакан

Ирокезы Оренда

Алгонкины Маниту

Экои Обаси-Оса

Фон Маву-Лиза

Йоруба Олорун

Меланезийцы Агунуа

Арабы Аллах

Догон Амма

Зунья Авонавилона

Эдэ (Вьетнам) Аедие

Микронезийцы Ио

Мари Кугу-Юмо

Абхазы и абазины Анцва

Монкхмерские народы Нду

Китайцы Шан-ди (Небесный Владыка), Тянь, Тянь-ди

Отметим, что в ряде случаев изначально чистое представление о Боге замутнено и смешанно с различными мифологиями. С этим фактом, например, связан вопрос об адекватном переводе библейских понятий на различные языки. (Так, в Китае имел место спор об уместности употребления термина «Шан-ди» по отношению к Господу). Также приходится учитывать тот факт, что многие религиоведы, связанные эволюционными предрассудками, отвергают те свидетельства о существовании веры в Единого Бога, которые могут носить хотя бы малейшие следы христианского или исламского влияния. Это ограничение отбрасывает те представления народов, которые органично влились в возвещенную им истинную веру.

Для иллюстрации феномена первобытного монотеизма, сохраняющегося до сих пор среди народов Земли, приведем ряд свидетельств, описывающих верования «примитивных народов». Надо заметить, что существует закономерность: чем менее цивилизован народ, тем больше он сохранил изначальных представлений об истинном Боге. Связано это с меньшим развитием в «нецивилизованных» племенах разврата, отдаляющего людей от Господа.

Просветитель Камчатки митрополит Нестор так описывает веру коряков: «Коряк-язычник точно так же верует в Великого Светлого Бога, обитающего на Небесах, почитая Его единым Богом всех народов. Но язычник считает себя бессильным молитвенно или жертвенно повлиять на Светлого Бога, определяющего в загробной жизни бытие каждой души человеческой. В оправдание приносимых темным духам жертв туземец говорил, что у каждого народа, в каждой отдельной стране есть свой всесильный дух-покровитель, невидимый властелин над телом и душой человека, покровитель животного мира и повелитель над грозными стихиями природы. А потому он умилостивляет и как бы подкупает этого духа кровавыми жертвами в надежде таким путем получить богатство, здоровье и благополучие в земной жизни. Шаманизм, таким образом, ведает только материальной стороной жизни, а нравственного начала в себе не несет» .

Еще более удивительны сообщения, приводимые Даном Ричардсоном, о народах Восточной Азии. Сведения эти содержатся в труднодоступном источнике, и потому приведу большие цитаты из этого автора.

«В 1795 году неподалеку от Рангуна в Бирме случилось следующее происшествие.

– Если жители этой деревни не бирманцы, то как же они тогда себя называют? – спросил английский дипломат, одетый в пробковый шлем.

– Карены, – ответил его бирманский проводник…

– Ладно, – сказал британец, – поглядим как выглядят эти кэриан.

Оказалось, что „кэриан“ еще больше любопытствовали узнать, как выглядит сам англичанин. Эта первая встреча с белокожим европейцем привела в возбуждение всю деревню. Как привлеченные пламенем мотыльки, жители облепили дипломата, который только слегка отклонялся, когда смуглые жилистые руки протягивались, чтобы коснуться его плеч или щек.

Бирманский проводник между тем сказал о них пренебрежительно: – Осторожней! Они совсем дикие, эти люди с холмов. Думают только о том, чтобы украсть или подраться. – Он усмехнулся.

Но это было совсем не так. На самом деле, среди множества племен в Бирме карены являлись наиболее развитым. Однако бирманцы столетиями преследовали и эксплуатировали их, заставляя оправдывать вышеприведенное определение. Да и бирманские буддисты не могли простить каренам упорную приверженность к собственной религии, несмотря на неустанные попытки бирманцев превратить их в поклонников Будды. Но англичанин все равно уже не слушал своего проводника. Веселье, которое он почувствовал в голосах каренов, покорило его. Каждый мужчина вокруг него, каждая женщина и каждый ребенок излучали радостное доброжелательство. „Какая ободряющая разница с привычной отчужденностью бирманской толпы по отношению к иностранцам“, – подумал он.

Карен, умевший говорить по-бирмански, что-то объяснил проводнику.

– А вот это уже интересно, – сказал бирманец. – Эти дикари надеются, что, может быть, вы – тот самый „белый брат“, которого весь их народ ждет с незапамятных времен.

– Вот как? – проговорил дипломат. – Спроси их, что же этот „белый брат“ должен сделать, когда он придет?

– Он должен принести им книгу, – отвечал бирманец. – Точно такую книгу, как та, что их предки потеряли давным-давно. Вот они и спрашивают – да прямо вздохнуть боятся, – не принесли ли вы ее.

Англичанин громко расхохотался.

– И кто же, скажи на милость, автор книги, способной так заворожить этих неграмотных людей?

– Они говорят – это книга И-Ва, Высшего Бога. Еще они говорят… – но тут бирманец остановился в затруднении, и лицо его стало мрачнеть. – Они говорят, что, вернув им потерянную книгу, белый брат освободит их тем самым от угнетателей…

– Скажите им, что они ошиблись, – распорядился он, надеясь успокоить бирманца. – Я не знаком с этим богом по имени И-Ва. Нет у меня и ни малейшего понятия, что это может быть за „белый брат“.

Дипломат, сопровождаемый проводником, быстро зашагал прочь от деревни. Полные недоумения сотни каренов следили за тем, как он уходит. Они не устраивали политического заговора. Они просто со всей искренностью повторяли предание, преследовавшее их с древнейших времен.

– Неужели наши праотцы ошибались? – спросил молодой карен.

– Не беспокойся, – отвечал ему более старший, пытаясь обнадеживающе улыбнуться. – Однажды он придет. Могут не сбыться другие пророчества, но это сбудется наверняка.

Вернувшись в только что основанное в Рангуне британское посольство, дипломат доложил о странной встрече в деревне каренов своему начальнику, подполковнику Майклу Саймсу. Саймс, в свою очередь, упомянул о ней в документе, озаглавленном „Отчет посольства в королевстве Два за лето 1795“, изданном тридцать два года спустя в Эдинбурге, в Шотландии…»

Начиная с 1824 года Британия приступила к серии нападений на Бирму и в конце концов стала править этой экзотической страной в течение почти целого столетия. Но еще до британского вторжения история зарегистрировала вторую встречу иностранцев с каренской традицией утерянной книги. В 1816 году один мусульманский путешественник забрел в отдаленную деревушку каренов примерно в двухстах пятидесяти милях от Рангуна. Карены тщательно обследовали его, как они обследовали каждого иностранца, попадавшего к ним, особенно белокожего, надеясь встретить своего «белого брата». Ну что ж, мусульманин оказался не то чтобы очень белокожим, но среди вещей у него была книга. И он утверждал, что в книге говорится об истинном боге. Видя, как сильно они зачарованы книгой, мусульманин отдал ее в качестве подарка пожилому каренскому мудрецу. Потом люди говорили, что он предложил им молиться этой книге, но кажется маловероятным, чтобы мусульманин мог дать совет такого рода. Вероятно, он просто сказал, чтобы они хорошенько ее поберегли до того дня, когда им повезет и появится учитель, который переведет им эту книгу. Мусульманин продолжил свое путешествие и больше не возвращался. Старец, получивший книгу, обернул ее в кисею и спрятал в особую корзину. Постепенно у жителей деревни выработался ритуал поклонения священной книге. Старик же нарядился в цветастое одеяние, приличествовавшее его роли хранителя книги, и носил особую дубинку в качестве символа своей духовной власти. И что горше всего – он сам и его народ держали постоянные бдения в ожидании учителя, который однажды явится в деревню и откроет их разумению содержание священной книги.

Но это еще не все. Наверное, в тысяче, а то и больше, каренских деревень Бирмы люди, называемые букхо, – своеобразные наставники, представлявшие не злых духов, а самого И-Ва, истинного Бога (да-да, карены действительно почитали их пророками Истинного Бога), – так вот, эти наставники неустанно напоминали каренам, что пути И-Ва и пути злых духов не схожи. Однажды букхо окончательно подтвердили, что народ каренов должен целиком вернуться на пути И-Ва.

На самом же деле, эти каренские пророки просто обучали народ гимнам, передаваемым из поколения в поколение только устными пересказами… С помощью этих гимнов благоговейный страх и почитание И-Ва, Бога истинного, хранились живыми в сердцах каре-нов, не позволяя им опуститься до буддизма с его идолопоклонничеством.

Один из этих гимнов превозносит вечность существования И-Ва:

И-Ва бессмертен, жизнь его длинна.

Проходит вечность – не умирает он!

Проходит другая – не умирает он!

Он совершенен в своих достоинствах.

За вечностью следует вечность – не умирает он!

Другой гимн восхваляет И-Ва как Творца:

Кто сотворил мир с самого начала?

И-Ва сотворил мир с самого начала!

И-Ва расставил все по местам.

Непостижимый И-Ва!

Еще в одном гимне передается глубокое постижение всемогущества и всеведения И-Ва одновременно с пониманием недостаточной близости к нему каренов:

Всесилен И-Ва, и мы не уверовали в него.

В глубокой древности создал И-Ва человека;

Он знает все в совершенстве?

Вначале создал И-Ва человека;

Все ведомо ему – от начала до нынешних времен?

О дети мои и внуки! Вся земля – след стопы И-Ва.

И небеса – место, где он восседает.

Он видит все, и мы – его зримое свидетельство.

В каренском рассказе о человеке, отпавшем от Бога, содержатся потрясающие параллели с первой главой Книги Бытия:

Изначально построил мир И-Ва. Он определил – что есть и что пить. Он создал «плод испытания». И указания его были точны. Му-ко-ли [Сатана] подверг соблазну двух людей. Из-за него они отведали плод от древа испытания. Не послушались они, не поверили И-Ва… И, поев плода испытания, беззащитными стали перед болезнями, старостью и смертью…

Алонзо Банкер, который в конце XIX века прожил 30 лет среди каренов, так рассказывает о типичном вечернем уроке, проводимом каренскими букхо в джунглях Бирмы, неподалеку от Таунгу: «Почти невозможно описать ни торжественный и почтительный тон, с которым эти белые как лунь старики перечисляли вслух свойства И-Ва, ни то, с каким благоговейным вниманием слушали их дети… они были словно магнитом притянуты к этой группе старцев. Затем на некоторое время воцарилась тишина, сопровождавшаяся лишь треском хвороста и бамбука в костре. И вот старый деревенский пророк поднялся и, протянув руки, как для благословения, произнес:

– О дети и внуки! Некогда И-Ва любил каренов больше всех других народов. Но они ослушались его повеления, и по этой причине… теперь мы страдаем. Из-за проклятия И-Ва бедственно наше теперешнее положение, и нет у нас книг.

И вдруг, как будто великая надежда озарила его лицо, когда, подняв глаза к звездам, он воскликнул:

– Но И-Ва вновь проявит к нам сострадание и опять будет любить нас превыше прочих. И-Ва спасет нас снова! Это из-за [того что мы послушались] слова Му-ко-ли мы страдаем.

Затем последовало… вдохновенное чтение древних стихотворных преданий… Старик… произносил их с естественной выразительностью, которую легко почувствовать, но невозможно описать:

– Сотворив Та-наи и И-у, поместил их И-Ва в сад и сказал: „Семь разных деревьев я создал для вас… и семь разных плодов они несут на себе. Есть среди семи деревьев одно, плоды которого есть не следует… Стоит вам отведать их, и вы станете стареть, сделаетесь больными и умрете… Ешьте и пейте с осторожностью. Я буду навещать вас раз в семь дней“. Как-то явился к мужчине и женщине Му-ко-ли и сказал: „А вы почему здесь?“ „Отец наш здесь нас поселил“, – отвечали они. „Чем вы тут питаетесь?“ – спросил Му-ко-ли. „Господин наш И-Ва создал нам пищу – пищу, которая не кончается“. „Покажите мне вашу пищу“, – сказал Му-ко-ли. Они стали указывать на плоды, говоря: „Вот этот – вяжет, а этот – сладкий, этот – кислый, этот – горчит, вон тот – пряный, а этот – жгуче-острый… Но вкуса этих плодов мы не знаем – кислы они или сладки. Отец наш, господин И-Ва сказал: „Не ешьте плодов этого дерева. Если съедите их, вы умрете““. Тогда Му-ко-ли сказал: „Это не так, дети мои. Ваш отец И-Ва сердцем не с вами. Это сочнейшие и сладчайшие плоды… Если вы отведаете их, вы обретете сверхъестественную силу. Вы сможете вознестись на небеса… Я люблю вас и говорю правду, ничего от вас не утаивая. Если вы мне не верите – не ешьте этих плодов. Но если вы только попробуете их, тогда вы будете знать все…“»

Далее в этой истории мужчина Та-наи отказывается от соблазна и уходит прочь. Женщина же задерживается, поддается искушению и пробует плод, а затем соблазняет и своего мужа, который тоже его отведывает. Рассказ Алонзо Банкера продолжается:

«Женщина вернулась к Му-ко-ли и сказала: „Муж мой поел плода“. Безумно расхохотался Му-ко-ли: „О, побежденные мной мужчина и женщина! Вы послушались моих слов и подчинились мне“. На следующее утро И-Ва пришел их проведать. Но они не пошли за ним, как бывало, воспевая ему хвалу. И-Ва приблизился к ним и сказал: „Зачем вы отведали плоды дерева, с которого я запретил вам есть?.. Теперь вы будете стареть, начнете страдать от болезней и умрете“. Прокляв человека, И-Ва покинул его… Со временем пришли болезни. Заболел один из детей Та-наи и И-у. Тогда они сказали друг другу: „И-Ва отказался от нас. Мы не знаем, что делать. Надо пойти и спросить Му-ко-ли“. Итак, они пошли к Му-ко-ли и сказали ему: „Мы поверили твоему слову и отведали плодов. Теперь наш ребенок заболел… Что ты нам посоветуешь?“ „Вы не подчинились своему отцу, господину И-Ва,– отвечал Му-ко-ли. – Вы послушались меня. Отныне, раз вы покорились однажды, подчиняйтесь мне до конца“.

Затем старый пророк, все продолжая древнюю стихотворную притчу своего народа, рассказал, как Му-ко-ли научил их основным жертвоприношениям, необходимым в случае разных болезней. Эти жертвы следовало приносить его слугам – натам (духам), которые распоряжались каждой болезнью, равно как и несчастьями.

Рассказал старик и о том, как Му-ко-ли научил их колдовать с помощью птичьих костей, которые стали для этих жителей холмов средством разрешения почти всех жизненных проблем.

Алонзо Банкер приводит и каренскую „Песню надежды“, выражающую их ожидание неизбежного возвращения И-Ва:

В назначенный срок И-Ва придет.

…Мертвые деревья зазеленеют и расцветут…

Засохшие деревья будут снова цвести и благоухать.

Придет И-Ва и приведет великую Тау-Ти [Тау-Ти, по-видимому, имя священной горы]

Давайте же вознесемся духом и помолимся.

Еще одна песня надежды говорит о царе, который возвратится:

Добрые люди – добродетельные –

Войдут в серебряный город, в город из серебра.

Праведные люди – праведники –

Войдут в новый город, в невиданный город.

Те, кто верит своим отцу и матери,

Возрадуются в золотом дворце.

Когда придет царь каренов, Будет только один правитель.

Когда придет царь каренов, Не станет ни богатых, ни бедных.

Несмотря на постоянно присутствовавшее и распространявшееся влияние в Бирме буддистского идолопоклонничества, каренские пророки неустанно укрепляли свой народ в противостоянии идолопоклонству, с помощью подобных изречений:

„О дети и внуки! Не молитесь идолам или священникам! Не дадут вам никаких выгод эти молитвы, тогда как грехи ваши возрастут стократно“.

Святой обязанностью является также уважение к родителям:

„О дети и внуки! Почитайте отца и мать и благоговейте перед ними! Ибо, когда вы были малы, их забота о вас была не заботой москита, который вас укусил. Согрешить против родителей – страшное преступление“.

Пророчествующие о Всевышнем среди каренов подчеркивают также обязанность человека любить Бога и своего ближнего:

„О дети и внуки! Любите И-Ва. И не так, чтобы лишь упоминать его имя [всуе]. Если вы лишь произносите его имя [всуе], Он уходит от нас все дальше и дальше! О дети и внуки! Не ищите удовольствия в спорах и скандалах, но любите друг друга. И-Ва глядит на нас с небес. И если мы не любим друг друга, это значит, мы не любим И-Ва“.

Каренам, которые нарушили закон, предлагается раскаяться и уповать на милосердие И-Ва:

„О дети и внуки! Если мы раскаемся в наших грехах, и прекратим творить зло, удерживая наши страсти, и станем молиться И-Ва, он снова подарит нам свое милосердие. Если у И-Ва не будет для нас прощения, никто не сможет его нам дать. Он – единый, кто нас спасет – И-Ва“.

Не упущена и важность молитвы:

„О дети и внуки! Молитесь И-Ва неустанно и ночью и днем“…

В одном из их гимнов говорится:

„Сыновья И-Ва, белые чужеземцы, обрели слово И-Ва.

Белые чужеземцы, сыновья И-Ва обрели слово И-Ва давным-давно“».

Где-то в 30-е годы прошлого столетия к английскому губернатору Бирмы обратился с речью карен по имени Сау-Куа-Ла. Он сказал, что европейцы, «белые чужестранцы», вначале были младшими братьями каренов. Карены, будучи старшими братьями (и жутким сбродом, каковым они в то время являлись), по неосмотрительности потеряли свою книгу И-Ва. Белые же братья свою бережно сохранили. В результате белые люди стали праведниками, и известны как «проводники к Богу». К тому же они научились плавать через океаны на кораблях с «белыми крыльями».

Алонзо Банкер сводит воедино предания каренов: «Спаситель [для каренов]… должен был быть „белым чужеземцем“, явиться с запада, из-за моря на „белых крыльях“ [парусах] и принести „белую книгу“ „И-Ва“. Некоторые варианты предания говорят, что книга должна быть золотой и серебряной».

К сожалению, до сих пор к этому народу не явились настоящие вестники истинного Бога с золотой книгой – православные миссионеры. Как не пришли они и к их соседям – качинам, ва, лаху, кая, лису, нага, мису и другим племенам Индокитая, до сих пор ждущим посланников Бога с драгоценной книгой, причем некоторые из них даже готовили специальные комнаты в доме, в которых каждую ночь зажигался светильник в ожидании пришествия посланника. Вместо них пришли баптисты, которые обратили часть их в свое суеверие и посеяли между ними семена сектантства, захлеснувшего новообращенных. Когда же наконец надежды этих народов сбудутся? Решать благочестивым читателям.

Подобные предания содержаться и у племени санталов, проживающих в Восточной Индии. Норвежский миссионер Ларс Скрефсруд проповедал им Христа и в ответ услышал, что «сантальские мудрецы, и среди них один по имени Колеан, восклицали: „Сказанное этим чужестранцем, должно быть, означает, что Такур Джиу не забыл нас после всех этих долгих лет!“

У Скрефсруда прервалось дыхание. Такур было сантальское слово, значившее „истинный“, Джиу – означало „бог“.

Бог истинный?

Было отчетливо видно, что идея, представленная Скрефсрудом, говорившим о едином высшем Боге, не была для них новостью. Сантальские мудрецы, вежливо оставив в стороне терминологию, которой он пользовался для обозначения Бога, утверждали, что правильное имя, которое следует использовать, это Такур Джиу. Это имя явно было у них на устах уже очень долгое время.

– Откуда вам известно о Такур Джиу? – спросил Скрефсруд, вероятно слегка сбитый с толку.

– Наши праотцы знали его издавна, – отвечали сияющие санталы.

– Прекрасно, – продолжал норвежец, – тогда у меня есть еще один вопрос. Раз вы знаете о Такур Джиу, почему же вы служите не ему, а солнцу или, еще того хуже, недобрым духам?

В лицах окружавших его санталов появилась печаль.

– А это уже грустная сторона дела, – отвечали они.

Затем сантальский мудрец по имени Колеан выступил вперед и сказал:

– Давайте я расскажу эту историю с самого начала.

Не только Скрефсруд, но и все собрание более молодых санталов хранило молчание, пока Колеан, который был, по всей видимости, старейшиной, разворачивал свой рассказ, сметавший пыль с древних устных сантальских преданий.

Давным-давно, говорил Колеан, Такур Джиу – Бог Истинный – создал первого человека – Харама и первую женщину – Айо и поселил их на далеком западе Индии, в местности под названием Хайхири-Пайпири. Там существо по имени Лита подвергло их искушению сварить рисовую брагу. Потом Лита соблазнила их вылить часть браги на землю, как бы в дань Сатане. От того, что осталось, Харам и Айо опьянели и заснули. Проснувшись, они обнаружили, что сознают свою наготу, и почувствовали стыд.

Скрефсруд не успевал изумляться библейским параллелям в истории Колеана.

Но рассказ продолжался.

Айо родила Хараму семь сыновей и семь дочерей, которые, переженившись, основали семь семей. Семьи эти переселились в место, называемое Крой Каман, где вскоре совершенно развратились. Такур Джиу призывал людей вернуться к нему, но они не послушались. Тогда он укрыл „святую пару“ в пещере горы Харата (заметьте схожесть названия с библейским Араратом) и уничтожил всех остальных в потопе. Позже потомки „святой пары“ размножились и переселились на равнину, называвшуюся Сасан Беда („горчичное поле“). И там Такур Джиу разделил их на множество народов.

Одна из ветвей человечества (назовем ее протосанталы) сначала переселилась в землю Джарпи, а затем продолжала двигаться на восток „сквозь леса и леса“, пока им не преградили путь высокие горы. В отчаянии они искали проход, но все тропинки были непроходимы, по крайней мере для их женщин и детей. Не так уж отличаясь в этом от сынов Израиля в Синае, люди в путешествии совсем обессилели.

В те дни, – объяснял Колеан, – будучи потомками святой пары, „протосанталы“ еще считали Такур Джиу истинным Богом. Но, оказавшись перед лицом такого испытания, они утратили веру в него и сделали первый шаг к поклонению духам. „Духи этих великих гор преградили нам путь, – решили они. – Нечего ждать, давайте склонимся перед ними и принесем клятву верности, чтобы они позволили нам пройти“. И они заключили договор с Маран Буру – духом великих гор, говоря: „О, Маран Буру, открой нам путь – и мы станем поклоняться духам, как только окажемся по другую сторону“.

Без сомненья норвежцу казалось прежде странным, что сантальское имя злого духа буквально означало „дух великих гор“, тогда как на нынешней земле санталов никаких высоких гор не было. Теперь ему все стало понятно.

– Но буду краток, – продолжал Колеан. – Они отыскали дорогу сквозь горы в сторону восходящего солнца (Хайберский перевал?), и назвали этот проход Бейн, что значит „дневные врата“. Так протосанталы проникли на равнину, которую мы зовем сейчас Пакистаном и Индией. Последующие переселения привели их еще восточнее, в пограничный район между Индией и теперешней Бангладеш, где и живут теперь современные санталы.

Связанные клятвой, а не из любви к Маран Буру, начали санталы заниматься духопочитанием, колдовством и даже солнцепоклонством.

– Сначала у нас не было богов, – прибавил Колеан. – Наши древние предки были послушны лишь Такуру. Но после того как нашлись другие боги, мы стали день ото дня забывать Такура все больше и больше, пока от него не осталось одно имя. В наше время некоторые говорят, что Такур – это бог солнца. Справляя религиозные обряды… [кое-кто] поднимает глаза к солнцу и обращается к нему, как к Такуру. Но наши праотцы учили нас, что Такур – бог особый. Он не может быть виден людским зрением, но сам видит все. Он сотворил весь мир. Он поместил все на свои места и питает всех – и великих, и малых» .

Подобных примеров изначального единобожия, сохранившегося до наших дней, у «наиболее примитивных народов» можно привести еще много. Но и сказанного достаточно, для того чтобы понять: христианство не чуждо язычникам, а составляет ту забытую весть, о которой тоскуют в своих заветных мечтах все народы Земли.

Однако здесь стоит рассмотреть одно возражение, которое могут высказать безбожники. Оно заключается в том, что все современные свидетельства в пользу единобожия могут быть заподозрены во влиянии христианства (которого, впрочем, не замечают сами полевые исследователи). Ответ на это у нас будет такой. Во-первых, все современные представления о первобытной религии основаны на тех же наблюдениях за «примитивными народами», а они свидетельствуют в пользу верности Библии, а во-вторых, существует ряд письменных памятников дохристиансткой эпохи, говорящих об этом же феномене.