Летучие мыши

Глава 1

Сербин не мог себе объяснить, почему его вдруг неудержимо потянуло в те места. Не мог… Но ему стало до того неуютно дома, что он бросил работу над новой книгой. Как только он садился к компьютеру, пальцы деревенели. Во рту пересыхало, а сигарета начинала пахнуть не дорогим табаком, а прелой соломой… Панический ли страх, психическая неуравновешенность — как бы ни называлось это состояние, но писать здесь он больше не мог.

Там, в Головинке не было ничего хорошего, привлекательного для Сербина. Скорей наоборот… Четыре года назад его там постигло огромное несчастье. Он отдыхал с братом Анатолием в Сочи. Отпуск заканчивался у обоих — ему нужно было возвращаться в Чечню, где он служил в военной разведке, а брату домой — в Донецкую область, где он работал в шахтоуправлении.

Они выехали на рассвете, чтобы избежать дневной жары и длинных колонн пыхтящих выхлопами соляры грузовиков, которые невозможно было обогнать на серпантинах горной дороги. Вот на этих серпантинах Сербину и пришлось пережить один из самых ужасных моментов в его жизни… Двое молодых, черноголовых людей на белом «Лэнд Ровере» затеяли с ними игру в «догонялки» на извилистой дороге. Они появились после Дагомыса, вынырнув из какого-то переулка, и обогнали их, едва не зацепив крылом их «Форд». Внедорожник исчезал впереди, за ближайшим поворотом, затем неожиданно появлялся сзади, впритирку обгоняя их машину. На одном из крутых поворотов «Лэнд Ровер» пронесся так близко к «Форду», что снес своим «кенгурятником» боковое зеркало. Взрыв негодования Сербина вызвал у чернявых мальчишек только приступ гомерического хохота.

Трагедия произошла под посёлком Головинка. Во время очередного обгона из-за поворота неожиданно показался встречный «КАМАЗ». Внедорожник шёл ему лоб в лоб, и водитель грузовика инстинктивно крутанул руль влево, уходя от столкновения, и в этот момент приземистый «Форд» показался из-за огромного корпуса «Лэнд Ровера»…

Когда Сербин пришёл в себя, невыносимая боль в правой ноге, зажатой вбитым в салон автомобиля двигателем, стеганула его плетью по каждой клеточке тела. Окровавленное тело Анатолия лежало на капоте: удар был такой силы, что пассажирское сиденье вместе с привязным ремнём вырвало из креплений. Анатолий головой выбил ветровое стекло, вылетев из машины, и уткнулся в капот «КАМАЗа», сложившись пополам…

Вторично Сербин пришёл в себя уже в больнице в Лазаревском, с ампутированной ниже колена правой ногой.

За эти годы он свыкся с увечьем, переборол отчаяние и нежелание жить дальше калекой, научился ходить на протезе. Утихла даже холодная ненависть к чернявеньким «шутникам», ставшим причиной трагедии.

Их так и не нашли, хотя Анатолий сделал несколько снимков фотокамерой телефона: и номеров «Лэнд Ровера» и лиц мальчишек. Но оказалось, что телефона у Анатолия в поясном чехле при осмотре места происшествия не обнаружили, а водитель «КАМАЗа» стал вдруг давать показания, что никакого внедорожника на дороге не видел, а обходил он, уходя от столкновения, какую-то «девятку». В конце концов, следователь — майор юстиции Петросян сказал Сербину, что дело бесперспективное, так как по дорогам курорта мотаются тысячи «девяток» и третья часть их — ворованные…

Сербин пытался восстановиться в отряде спецназа ГРУ, в котором служил до увечья, соглашаясь на любую должность, но новый — гражданский министр обороны отказался даже принять его, невзирая на былые боевые заслуги. Так он перестал быть Седым — крутым разведчиком, а стал гражданином Сербиным…

Он нашёл себе занятие — стал писать книги о той, другой жизни, в которой он был востребован, которую знал, в которой ему всё было ясно и понятно.

Но в последнее время воспоминания о трагедии на дороге стали донимать его всё чаще и чаще, оставаясь незаживающей раной. При одной мысли о той поездке его прошибал холодный пот. Засыпая, он явственно видел лица тех мальчишек, показывающих ему в окно оттопыренный средний палец. Он убеждал себя, что надо справиться с этим, забыть всё… Но каждый раз, просыпаясь и закуривая утреннюю сигарету, он вновь начинал перемалывать в сознании случившееся тогда.

И судьба неожиданно предоставила возможность покончить с мучившими его кошмарами.

Как-то вечером он зашёл в ресторан «Кавказ» выпить пару кружек пива, и нос к носу столкнулся с бывшим сослуживцем, радистом его группы «Батоном», а в мирной жизни Александром Борченко. Усевшись за стол, они предались воспоминаниям, и в ходе разговора вдруг выяснилось, что друг Александра строит в тех местах, именно там, где произошла трагедия, пансионат. «Батон» тут же созвонился с товарищем, и все вопросы решились. Пансионат строился в Головинке, на реке Шахе, и первый этаж был уже почти готов. Но работы временно приостановили из-за недостатка средств. Так что, там сейчас тихо и мирно. Живут только смотритель — бывший полковник Вооруженных сил, и его гражданская жена. Добрые, порядочные люди. Комнату ему предоставят со всеми удобствами, нужно будет только давать деньги на продукты. Сербин всё решил для себя сразу. Наконец, он сможет успокоиться, побывав на месте трагедии, и продолжить работу над книгой.

Рано утром Сербин собрал дорожную сумку, упаковал ноутбук и принтер, и в приподнятом настроении отправился в гараж.

Мощный «Рэкстон», переделанный под ручное управление, утробно заурчал мотором, согревая своё металлическое нутро. Сербин забросил в багажник сумки и выехал на трассу.

Ездил он быстро, чувствуя необходимость временами впрыскивать в кровь добрую порцию адреналина, но никогда не создавал на дороге опасных ситуаций. Поэтому добрался до Туапсе за шесть часов. Там он сделал остановку и пообедал в придорожном кафе.

Увидев за городом море, Сербин остановил машину и долго смотрел в лазурную даль. Трагедия вновь предстала перед его глазами отчётливо, так, как будто это было вчера. Он присел на высокий бордюр, выбросив вперёд ногу с протезом, и закурил.

Теперь мысль поехать в Головинку уже не казалась ему здравой. Щемящая боль сжала сердце и долго не отпускала.

Мимо него проносились автомобили, обдавая выхлопами газов, но он не реагировал на это. Ему было всё равно… Сомнения терзали его. Он уже не считал своё решение правильным, и даже мысль вернуться домой мелькнула в разгорячённом мозгу… И он с трудом поборол истерическое желание уехать в ту же минуту…

Но, будучи солдатом, он не мог покинуть поле битвы. Он сам хотел этого и сам приехал сюда, чтобы раз и навсегда разобраться со своими переживаниями. Бессмысленность гибели брата, неоправданное насилие со стороны молодых людей, их извращённое желание во что бы то ни стало промчаться по лезвию бритвы, что привело к непоправимым последствиям, терзали его душу, не давали покоя ни днём, ни ночью… За каждым случаем бессмысленного насилия, о котором он слышал, он сразу видел лица тех шутников, которые убили брата и искалечили его самого. И это не могло длиться вечно, он чувствовал подспудно, что должно что-то произойти, что приведёт его к покою и миру в душе…

Сербин тяжело поднялся и сел за руль.

«Ну, с Богом!» — сказал он сам себе и врубил передачу

Глава 2

— Тихо-тихо, Салех, не гони! — заорал Гено. — Вон указатель — улица Медицинская! Не может быть, чтоб там не было аптеки!

Салех резко ударил по тормозам и свернул с трассы направо так, что завизжали покрышки. Улица была длинной и извилистой. Но они нашли то, что искали: над козырьком металлической двери двухэтажного дома сияла красно-синим неоном надпись «Аптека», а в освещённом, закрытом белыми жалюзями окне, виднелось открытое внутрь окошко, над которым чернела надпись «Дежурная аптека».

Салех проехал метров сто и остановил машину.

— Кто пойдёт? — спросил Салех.

— Я пойду! — Гено уже трясло, как в лихорадке.

— И я, — подал голос с заднего сиденья Рустам.

— Не накосячьте там! — угрюмо предупредил Вазген. — Нам шум не нужен.

— Не бзди, шеф! — обернулся Гено. — Сделаем тихо!

Они положили на сиденья автоматы, вышли из машины и пошли по пустынной в этот час улице.

— Говорить буду я, — сказал Рустам. — Тебя колбасит. Аптекарь может что-нибудь заподозрить.

— Да хоть песни пой! — окрысился Гено. — Только дело сделай!

Они подошли к окошку, и Рустам склонился над широким подоконником. За рамой окна он увидел кнопку звонка и нажал её. Внутри аптеки раздался мелодичный звон, и через пару минут жалюзи открылись.

Около окошка стояла миловидная молодая женщина в белом халате.

— Здрасьте! — сказал Рустам, еще ниже склоняясь к окошку. — А нам бы от головной боли что-нибудь.

— Темпалгин подойдёт? Или что-нибудь посильней? — спросила женщина.

— Давай темпалгин! — из-за плеча Рустамиа гаркнул Гено так, что девушка вздрогнула.

Рустам ногой лягнул Гено.

— Вашему другу так плохо? Сколько упаковок? — спросила женщина и пошла к стеллажам с лекарствами.

— Да, парочку, пожалуй! — сказал Рустам.

Гено оттолкнул Рустама и, когда женщина протянула в окошко лекарства, схватил её за руки и резко дёрнул на себя. Женщина ударилась головой об оконное стекло, которое со звоном разбилось, и о металлическую решётку, вмонтированную между рамами. Если бы не жалюзи, она бы порезалась об осколки.

— Да помоги же, блядь! — прошипел Гено, пытаясь вытащить девушку наружу.

— Зачем она тебе? — Рустам вертел головой по сторонам, опасаясь, что звук разбитого стекла привлёк чьё-то внимание. — Ключи возьми у неё в кармане и всё!

— Помогай! — не унимался Гено.

Вдвоём они с трудом вытащили потерявшую сознание девушку на улицу и, положив её на асфальт, нашли в кармане ключи.

— Пошли через дверь! — сказал рыхлый Гено, которого теперь, в предвкушении дозы, трясло ещё больше.

— Ты дурак? — спросил Рустам. — Аптека наверняка под сигнализацией! Я влезу в окно.

Извиваясь, Рустам ввинтил своё сухое, жилистое тело в окошко и исчез в недрах аптеки. Металлом скрипнула дверца сейфа…

Вскоре он передал Гено увесистый пакет и быстро вылез из аптеки.

Гено вытряхнул их пакета несколько упаковок лекарств и, выбрав облатку Коделака, закинул в рот сразу штук десять таблеток. Запил минералкой из пакета, которую предусмотрительно сунул туда Рустам.

— На, неси! — Гено вернул пакет Рустаму, а сам взвалил на плечо женщину.

— Да зачем тебе эта сука? Что, не хватает Алёны? — Рустам встревожился не на шутку. — Брось её!

— Алёна блядь, а эта женщина чистая. Я хочу чистую женщину!

Они быстро пошли к машине.

— Вы что, совсем рехнулись? — заорал Вазген, увидев женщину на плече Гено. — Вы что творите?!

— Спокуха, шеф! — ответил Гено. — Теперь это будет моя баба!

— Ты что, домой её отведёшь?

— Найду, где спрятать. Куча домов сдаётся! Мы же в курортных местах!

— А платить чем будешь за съём?

— У отца бабло возьму!

— Ну, ты и урод, Гено! — Вазген толкнул Салеха в плечо. — Поехали!

Салех молча тронул машину, и в этот момент в аптеке сработала сигнализация…

— Что там такое? — Гено испуганно обернулся. — Ты что, блядь, не обрезал сигнализацию?

— Обрезал, — растерянно ответил Рустам. — Я не знаю, почему она сработала…

— Идиоты! — сказал Вазген. — Это же аптека. Обрезай — не обрезай провода, до фени! Она работает на таймере: отключается на пять минут, пока аптекарь обслуживает клиента. Потом, даже если аптекарь забудет её включить, таймер через пять минут включит сигнализацию автоматически! Гони, Салех, на выезд в горы!

Они доехали до моста через реку Шахе, и машина начала дёргаться и кашлять.

— Всё! — сказал Салех. — Бензин кончился…

Вазген думал некоторое время, морща лоб.

— Здесь недалеко строится пансионат. Пойдём туда, — наконец, сказал он.

— Там же рабочие! — сказал Гено.

— Нет там сейчас никого! Только мужик с бабой охраняют. Ты что, забыл? Мы там оттягивались пару недель назад! Ещё подходили к ним, просили соли. Пошли! Быстро!

Гено потащил из машины женщину, которая всё ещё была без сознания.

— Да брось ты на хрен эту полумёртвую суку! — гаркнул Вазген.

— Ни хрена! — ответил тот, пыхтя и отдуваясь. — Это моя женщина!

Они столкнули машину в реку, и ушли в предрассветный туман…

Глава 3

Подъезжая к Головинке, Сербин увидел три машины ДПС, которые стояли по обеим сторонам трассы. Инспектора останавливали и проверяли все машины подряд.

Сердце снова болезненно сжалось…

«Вот оно!» — подумал Сербин, ещё не зная, что здесь случилось, но уже предчувствуя беду.

Он сам остановился около машины ДПС и спросил инспектора, как ему проехать к строящемуся пансионату.

— Лучше по улице Медицинской, — ответил инспектор, — это третий поворот отсюда. Но там может быть сейчас перекрыто. У нас два серьёзных происшествия за короткий срок.

— Если не секрет, что случилось?

— Да какой там секрет, если гудит весь посёлок! Ночью какие-то мерзавцы совершили нападение на аптеку на Медицинской. Набрали кодеиносодержащих препаратов, но самое главное, утащили куда-то Анастасию — владелицу аптеки. Молодая совсем девушка… Только в прошлом году вышла замуж за офицера, а он через три месяца погиб в Чечне. А за два дня до этого в районе Дагомыса было совершено нападение на экипаж ДПС. Один сотрудник убит, другой тяжело ранен. Похищено оружие — два автомата и ПМ.

— Вы как-то связываете эти два происшествия? — спросил Сербин.

— Мы не следственный аппарат, — ответил инспектор. — Наше дело стоять на дорогах. Но лично я думаю, что это разные люди сделали. Наркоманы вряд ли отважутся напасть на вооружённых работников милиции.

«А я так не считаю!» — подумал Сербин и тронул машину.

На улице Медицинской — кривой и извилистой он сразу увидел скопление людей и машин около двухэтажного дома, стоящего в ряду таких же частных домов. На козырьке, нависающем над открытой входной дверью, издалека виднелась надпись «Аптека». Он бы не стал останавливаться здесь, если бы не увидел старого знакомого — следователя Петросяна, который стал ещё толще в талии и носил теперь погоны подполковника. Пыхтя и отдуваясь, Петросян ходил вдоль фасада дома и что-то наговаривал на диктофон, полностью утонувший в его пухлой руке.

Сербин подошёл ближе к толпе зевак и увидел небольшое окошко в большом трехстворчатом окне. Створка над окошком была разбита, и Сербин понял, что девушку вытащили в это окошко.

Петросян скользнул по его лицу равнодушным взглядом, явно не узнавая. Сербин решил не подходить к нему и пошёл к машине.

Внезапно его кто-то тронул за локоть. Сербин обернулся и увидел молодого старшего лейтенанта милиции с офицерской полевой сумкой в руке. Его пилотка была залихватски засунута под погон на влажной от пота рубашке.

— Извините, вы не в «Замок» едете?

— Куда? — удивлённо спросил Сербин.

— Ну, пансионат «Старый замок». Недостроенный. На Шахе…

— А-а, наверно, туда. Я просто не знал, что пансионат называется «Старый замок»… Но вы-то откуда знаете мой маршрут?

— Я участковый, и это мой участок. Виталий Иванович — он сейчас присматривает за стройкой, вчера приезжал за продуктами и сказал мне, что должен приехать отставной офицер, пожить пару недель в пансионате. Я увидел номера на вашей машине и по коду региона понял, что это можете быть вы. Я не ошибся?

— Нет. В наблюдательности вам не откажешь!

— Вы не могли бы подбросить меня в «Замок?» Мне нужно предупредить Виталия Ивановича о происшествии. К тому же преступники ушли в сторону гор, и могут нагрянуть к нему.

— Почему вы считаете, что преступники? Их было несколько?

Они сели в машину, и Сербин запустил двигатель.

— Понимаете, Настю тащили через подоконник, о чём свидетельствуют оборванные пуговицы её медицинского халата. Две пуговицы остались внутри, одна, выдранная вместе с клоком халата, валялась на улице, под окном. Настя — высокая девушка и, соответственно, вес её около семидесяти пяти килограммов. Вряд ли наркоман, ослабленный длительным потреблением наркотиков смог бы в одиночку вытащить её в узкое окошко.

— Почему именно наркоман? Инспектор на посту ДПС тоже говорил мне о наркоманах.

— Они вскрыли сейф, воспользовавшись ключами Насти, и забрали препараты, которые отпускаются только по рецептам: Коделак, Кодтерпин, Пенталгин, Феназепам, Реланиум, Элениум… Часть из них — кодеиносодержащие, остальные — мощные транквилизаторы. Любое из них в большой дозе даёт «приход» наркоману.

— А эта Настя? Кто она? Вы так тепло о ней говорите…

— Настя? Местная девушка, а Головинка посёлок небольшой, и все здесь друг друга знают. С её мужем я учился в одном классе. Генка, окончив Владикавказский военный институт, стал офицером внутренних войск, и его командировали в Чечню. Через четыре с половиной месяца он погиб в бою. Его друзья собрали деньги и помогли Насте открыть аптеку — она ведь была беременна. Мы тоже помогали ей, кто чем мог…

— Вы сказали, была беременна?

— Да! Но она так сильно переживала смерть мужа, что случился выкидыш… А тут ещё мать её слегла… Она работала на износ, чтобы как-то облегчить страдания матери. Она открывала аптеку в 8-00, работала до 18–00. Потом занималась с матерью, кормила её, делала инъекции. А затем снова уходила в аптеку и работала с 23–00 до 2-00 ночи. Вот такая это девушка. Извините, для меня она всегда будет девушкой, которую я знал с детства. Язык не поворачивается назвать её женщиной… Хотя она столько пережила, что стала, конечно, женщиной. Много повидавшей женщиной… Сейчас не гоните, скоро будет крутой поворот, и дорога пойдёт вверх.

— Хорошая дорога, хоть и грунтовка, — заметил Сербин.

— Да, дорога неплохая. Строители сначала подготовили подъездные пути, а уж потом начали стройку. Здесь мощная подсыпка из гравия, закатанная глиной с песком. Так что, по большому счёту, это не грунтовка…

— На языке военных карт это называется «улучшенная грунтовая дорога», — не согласился Сербин. — Знаете, коль вы говорите, что следы ведут в горы, я бы на вашем месте собрал людей и немедленно начал поиски. С каждым потерянным часом вы теряете шансы найти девушку.

Участковый внимательно посмотрел в его сторону, но ничего не сказал.

Сербин плавно вписался в поворот серпантина и… увидел настоящее чудо: на высоком утёсе, воспарив над небольшой цветущей долиной, стоял средневековый замок из светлого камня-ракущечника. С высокой центральной башней и четырьмя башенками поменьше по углам строения, крытыми красной черепицей, с насыпанной из морской гальки площадкой для машин перед входом. С массивными дубовыми дверьми, обитыми узорчатыми кованными оконечниками и такими же навесами …

— Вот это и есть «Замок» — сказал участковый. — Кстати, меня зовут Игорь. Вот моя визитка. Если буду нужен — звоните в любое время дня и ночи.

— Сербин! — буркнул Егор, с губ которого едва не сорвалось «Седой». — Егор… Спасибо, Игорь! Но лучше бы вы не понадобились! Во всяком случае, по долгу службы… Вам тоже — моя визитка. Телефон у меня включен постоянно. Старая армейская привычка — всегда быть на связи!

— Спасибо. Я позвоню вам. Хотя бы для того, чтоб узнать, как устроились. У вас автомобиль с ручным управлением. Извините, что проявляю интерес…

— Ничего, вы имеете на то право… У меня протез правой ноги, — сказал Сербин.

Покрышки «Рэкстона» зашуршали по гальке, и Сербин плавно затормозил у входа

Глава 4

— Бля, мужики, я не могу больше идти! — прохрипел толстый Гено, обливаясь потом. — Вазген, давай отдохнём!

— Чем дальше мы уйдём от посёлка, тем лучше! — ответил Вазген, продолжая идти. — Я тебе ещё раз говорю: брось бабу!

— Ещё чего! — сказал, отдуваясь, Гено. — Столько тащить и вдруг бросить?!

Девушка шла теперь сама. Её руки были связаны длинным поясом от халата, конец которого Гено привязал к своему ремню. За всю дорогу она не проронила ни слова… Только горючие слёзы градом катились по её щекам. Несколько раз она падала, запинаясь высокими каблуками о камни, и колени её были сбиты в кровь. И тогда, чтобы ей было легче идти, Гено отбил прикладом автомата каблуки с её туфель.

— Вазген, давай отдохнём! — снова плаксиво заныл Гено.

— Хочешь, отдыхай! А мы пойдём к «Замку». Нам надо застать старика и его бабу врасплох, а когда рассветёт, это будет трудно сделать. К тому же у старика есть ружьё. Когда мы пришли к ним за солью, он стрелял по воронам. Да ты всё равно хрен чего помнишь!

— Ладно, ахпэр-джан! Мы полчасика отдохнём и догоним вас! Или придём к замку.

Как ни торопил Вазген своих подельников, рассвет застал их в километре от пансионата. Спешить теперь не было смысла, и Вазген решил дать отдых измученным затяжным подъёмом ногам.

— Давайте отдохнём! — сказал он. — Всё равно не успели до рассвета.

Салех и Рустам молча повалились на землю.

— Автомат надо было забрать у Гено! — мрачно сказал Салех — широкоплечий, массивный, с руками, перевитыми узлами мощных мускулов. — У него в кармане куча «колёс»! Обдолбится, наделает дел!

— Ты дал?! — Вазген грозно посмотрел на Рустама.

— А он меня спрашивал?! — огрызнулся Рустам. — Я передал ему пакет в окно, и он сразу запустил в него руку. А Гено вообще без башки, когда наглотается «колёс»!

— Без тебя знаю! — сказал Вазген. — Придётся дождаться его. Если он сам полезет в «Замок», точно будет плохо. Здесь выстрел слышно будет за пять километров.

— Может, вернёмся за ним? — предложил Салех.

— А потом опять карабкаться на эту гору?! Ты с ума сошёл?!

Салех посмотрел на Вазгена тяжёлым взглядом, но ничего не сказал.

— Салех, — примирительно сказал Вазген, — я всё понимаю. Девушку или её тело будут искать. Долго искать. И обращать внимание на каждого незнакомца, в связи с её пропажей. Гено сильно осложнил нам жизнь. Но он бы её не бросил. Ты сам знаешь его упрямство.

— Вообще-то, Вазген, если ты помнишь, бабу нужно было кончить сразу, на месте! Мы так договаривались! Теперь у нас лишний свидетель… Но и это, хрен бы с ним! Но этот дебил с автоматом в руках… Тебе просто нужно было забрать у него автомат! Тебя бы он послушал!

— Ты ещё мало знаешь Гено. Он бы скорее выстрелил в меня, чем отдал свою игрушку! Тем более, если он уже глотнул пару «колёс».

— Ладно, проехали! — сказал Салех, отворачиваясь от Вазгена. — Если он не придёт через час, пойдём за ним. И я сам отберу у него автомат. Не встревай только…

— Только без крови, Салех!

— Ты о Бестужевке? — Салех резко повернулся к Вазгену. — Так я могу тебе напомнить, с чего всё началось! Мы зашли на ферму и потребовали всего только жратвы. Но Гено же не может без того, чтобы не показать свою крутизну. Эти люди и так бы отдали нам всё, что имели, но Гено нужно было приставить нож к горлу хозяйки. И тогда хозяин дал ему в рожу. И твой Гено тут же начал пырять ножиком женщину. И только тогда началось…

— Да, помню я всё! — Вазген досадливо поморщился. Эти воспоминания были неприятны ему. — Я просто не хочу, чтобы кровь пролилась между нами.

— А я тебе говорю, что Гено опасен! В первую очередь, для нас! Он непредсказуем!

«Как и ты, как и Рустам» — подумал Вазген, но промолчал. Потому что прекрасно понимал своё положение среди этих отморозков. Пока они чувствуют, что он умнее, они надеются, что он их куда-нибудь выведет из медленно, но уверенно затягивающейся петли. Но как только он сделает это, они разорвут его на куски…

— Заберёшь у него автомат! Но пистолет он не отдаст без стрельбы… Это уж точно!

— Заберу и пистолет! Куда он на хрен денется!

Гено уложил девушку на траву и лёг рядом, закинув автомат за спину. В голове у него был туман: он явно переборщил с дозой.

Он начал гладить её тело через халат. Девушка дёрнулась, как будто её ударило током.

— Не бойся меня, — горячо зашептал Гено. — Я не сделаю тебе больно. Всю жизнь я мечтал о такой девушке, как ты. Ты красивая. Я буду любить тебя нежно-нежно. Я дам тебе время, чтобы ты полюбила меня, и не буду торопить. Как тебя зовут?

Девушка молчала. Ей было жутко в этом ночном лесу рядом с чудовищем, принявшим каким-то образом человеческое обличье. Она боялась его до коликов в животе. Это был просто животный, необузданный страх…

— Как тебя зовут, сука?! — мгновенно взорвался Гено. — Пойми, тварь, ты теперь моя! И ты пойдёшь со мной, хочешь ты этого или нет! И я никому тебя не отдам!

— Отпустите меня, п-пожалуйста, — давясь слезами, попросила девушка.

— О-о, так ты, оказывается, умеешь разговаривать?! — Гено резко поднялся и сел на колени. — Ты пойдёшь сама или мне снова тащить тебя?

Он резко дёрнул за пояс, сорвав кожу на её запястьях, и она вынуждена была подняться.

— Вы же человек, отпустите меня, ну, пожалуйста! — взмолилась девушка, но он так дёрнул пояс, что она упала. Резкая боль рванула запястья.

— Вставай! С-сука!

Она с трудом поднялась и, шатаясь и спотыкаясь, побрела за ним.

Глава 5

Массивная дубовая дверь мягко открылась на хорошо смазанных петлях и на пороге дворца, иначе Сербин не мог назвать это строение, появился высокий подтянутый мужчина, лет семидесяти на вид. Он легко спустился по высоким ступенькам и, обнявшись с участковым, повернулся к Сербину.

— А вы, надо полагать, и есть наш постоялец, о котором звонил Геннадий Андреевич?

— Так точно! — ответил Сербин. — Это я и есть.

Рукопожатие смотрителя оказалось сухим и крепким.

— Что ж, милости просим! Комната для вас приготовлена. Давайте свои вещи, я помогу занести. А-а, да! Зовут меня Виталий Иванович. Мою супругу — Дарья.

— Ну, а я Егор! Сербин. А о вещах не стоит беспокоиться, — ответил Сербин. — У меня их мало. Я сам управлюсь.

— Ну, тогда прошу! — Виталий Иванович сделал широкий жест рукой, приглашая в дом.

Сербин открыл багажник и набросил на плечо ремень сумки. Ноутбук и принтер в чехлах взял в руки.

— Я готов! — сказал он. — Ведите в свои пенаты.

Виталий Иванович пошёл впереди, показывая дорогу, и Сербин захромал вслед за ним — нога от долгого сидения в машине отекла и под протезом побаливала.

Вошли в просторную, светлую комнату, заставленную мебелью, стилизованной под старину: широкая деревянная кровать из тёмного дуба, такой же стол и стулья и огромное кресло-качалка у камина, на которое была брошена вышитая подушка из гобеленовой ткани. Большое зеркало в узорной дубовой же раме висело на стене.

Виталий Иванович открыл дверь в довольно широкой прихожей и щёлкнул выключателем.

— Здесь санузел, — сказал он. — Горячей воды у нас еще нет — котельная не запущена, но вот прибор — «водогрейка». Нужно нажать вот эту кнопку и через пару минут можно пользоваться горячей водой. А вообще, вода у нас постоянно — насос качает из артезиана.

— Отлично! — сказал Сербин, которому понравилось и убранство комнаты и сам Виталий Иванович. — Мне говорили, что вы тоже армейский офицер в недалёком прошлом?

— В далёком, мой друг, в далёком! Я попал под сокращение ещё во времена Горбачёва. До пенсии мне оставалось дослужить, вы не поверите, полтора месяца! Но меня вышвырнули из армии, как котёнка… Хорошо, что имел друзей в параллельном ведомстве — МЧС. Помогли. Короче, ещё десять лет служил в МЧС, откуда уволился полковником со всеми причитающимися льготами.

— Извините, я не знал об этом, — Сербин сконфузился, зная по себе, как нелегко оказаться ненужным.

— Не стоит извинений! — весело сказал Виталий Иванович. — Я вообще считаю, что мне повезло дослужить свой срок в МЧС. Там всё было по-другому. Человечнее, что ли, чем в армии…

— А вы, Егор, боевой офицер? Участвовали в боевых действиях?

— Приходилось, — коротко ответил Сербин, давая понять, что эта тема для него болезненна.

— Я понял, — задумчиво посмотрел на него Виталий Иванович. — Егор, вы можете называть меня Виталий. Я хоть и постарше вас, но чувствую, что с вашим жизненным и военным опытом вы далеко обошли меня. Я почему-то сразу же почувствовал себя рядом с вами младшим офицером…

— Давайте лучше будем чувствовать себя на равных, — улыбнулся Сербин. Виталий нравился ему всё больше.

— Ну что, пойдём дальше? Или желаете с дороги отдохнуть?

— Нет. Давайте уж проведём обзорную экскурсию, а потом я займусь собой.

Они вышли из комнаты и, пройдя по коридору, спустились по широким ступеням вниз — в цокольный этаж. На небольшой площадке было две двери.

— Эта дверь ведёт в гараж, — Виталий указал рукой на такую же крепкую дверь, как и остальные в «Замке».

— Здесь у нас столовая и кухня, — он открыл дверь напротив, и они вошли в просторный зал, в котором стоял один длинный стол и десяток стульев. — Мебель, как видите, ещё не завозили, но нам хватает и одного стола…

Они прошли в кухню, где у плиты колдовала женщина в ситцевом халате, но в белоснежном переднике и поварском колпаке на голове.

— Знакомьтесь! Это моя супруга Дарья, — женщина обернулась, улыбнувшись.

— Извините, — сказала она. — Не могу сейчас отвлечься, не рискуя погубить блюдо.

— Ради Бога! — воскликнул Сербин. — Конечно, занимайтесь своим делом. Я — Егор!

— Очень приятно! — сказала Дарья, не оборачиваясь, помешивая что-то на большой сковороде.

Мужчины поднялись наверх.

— Машину вы можете поставить в гараж, — сказал Виталий. — Я сейчас открою его.

— Минуту, Виталий Иванович! — наконец, подал голос участковый, который повсюду сопровождал их. — Мне нужно поговорить с вами пару минут. А потом я попрошу товарища Егора, извините, не знаю вашего звания, подбросить меня до развилки.

— Тогда, может быть, выйдем на улицу? — сказал Егор. — Раз уж всё равно ехать…

Они вышли на воздух, и участковый отошёл с Виталием в сторонку.

Сербин закрыл багажник и сел в машину, ожидая старшего лейтенанта.

Поговорив минут пять с Виталием, он сел в машину и виновато посмотрел на Егора.

— Извините, что напрягаю вас! — сказал он. — Но по другому мне не добраться, а я и так много времени здесь потерял.

— Всё нормально! — сказал Сербин. — Я рад вам помочь, Игорь.

Высадив участкового недалеко от моста через реку Шахе, Сербин заглушил двигатель и закурил. И только теперь заметил, что его руки мокры от пота… Чувство реальной опасности редко подводило его на войне, и он знал, что это чувство не вызвано разыгравшимся воображением. Он знал: что-то идёт не так, что опасность рядом…

Разум требовал: уезжай, немедленно уезжай отсюда…

Сербин долго сидел, не шевелясь, лишь сжимая и разжимая лежащие на руле пальцы.…

Рука сама потянулась к ключу зажигания… Он медленно развернулся и поехал к «Замку»…

Глава 6

К «Замку» он подъезжал медленно, внимательно осматривая окрестности.

Ворота гаража были открыты, и он сразу же заехал внутрь удобного бокса.

Закрыв машину, он вошёл в открытую внутреннюю дверь, которая, как он помнил, выходила в небольшой холл, и располагалась напротив двери в обеденный зал.

Он открыл эту дверь и шагнул в столовую…

И тут же почувствовал лёгкое движение за спиной, и в затылок ему упёрлась холодная сталь ствола.

За столом сидела Дарья и незнакомая Сербину девушка в изорванном медицинском халате, под которым видна была тонкая ночная сорочка. Женщин держали под прицелом два давно небритых парня, вооружённых автоматами. Виталия не было видно.

— Ты только не дёргайся, землячок, — раздался сзади голос с лёгким армянским акцентом. — Сложи руки на затылке и тихо иди к столу.

Сербин подумал, что такое же состояние, как сейчас, он всегда ощущал перед боем. Состояние высшего нервного напряжения, от которого прошибал пот и немели мышцы, которое иногда становилось непереносимым. И только с первыми выстрелами, почувствовав дрожь автомата в руках, он мгновенно успокаивался, и тогда остановить его было невозможно. Разве что, пулей. То же самое происходило и сейчас. Он предчувствовал опасность и, наконец, столкнулся с ней. И тревога исчезла, уступив место холодной, расчётливой злости. Эта злость в их среде называлась просто — готовность к бою.

Сербин шёл медленно, привыкая к новой обстановке, и его грубо ткнули в затылок стволом. Но он не ускорил шаг.

Дойдя до стола, он остановился.

— Можешь сесть и опустить руки!

Сербин сел и, наконец, увидел того, кто отдавал приказы.

Лет двадцати семи на вид, высокий, черноволосый, с жёсткими карими глазами. Одет он был в дорогие джинсы и фирменную рубашку с распахнутым воротом.

Он сел напротив Сербина, направив ствол ПМ ему в грудь.

— Я видел твоё напряжение, землячок, когда ты уезжал с участковым. И подумал. что ты умнее и не вернёшься сюда… Но ты вернулся и прибавил нам хлопот.

Сербин тем временем изучил остальных бандитов и решил, что они обычные уличные отморозки. «Быки»… Но сидящий напротив был другой — умный, дерзкий, решительный. От него исходила главная опасность.

— Хочу объяснить тебе расклад сил, землячок. Сейчас мы решим, что с тобой делать. А пока, знай: если ты или старик попытаетесь выбраться отсюда, женщины будут сразу же казнены. Это ясно?

Сербин кивнул головой.

— Остальное тебе объяснит старик, поскольку нам нужно следить за окрестностями. Ночью там уже шарились люди с фонариками, и думаю, без твоих рекомендаций здесь не обошлось. Да-да, я нашёл у тебя в комнате вырезки из газет, которые ты неосмотрительно оставил в чехле для ноутбука, и поэтому знаю и про аварию и гибель брата, знаю, кто ты такой и чего от тебя можно ожидать!

Он повернулся к своим и сказал:

— Гено, забери у него ключи от машины, документы, деньги и закрой гараж. Да! Телефончик не забудь!

Полный армянин, от которого неприятно разило потом, обшарил его карманы и забрал документы, деньги и ключи. Из чехла на поясе вытащил мобильник. Бросив всё это на стол, он вышел из столовой.

— Рустам, позови Салеха со стариком! — высокий армянин взял со стола телефон Сербина и, сняв крышку, вытащил SIM-карту. Сломав её пополам, он отшвырнул бесполезную теперь "симку" в угол. По телефону он сильно ударил рукоятью пистолета, разбив его вдребезги.

Сухой, но жилистый парень, весь дёрганый, как на верёвках, задом отошёл к двери, ведущей на кухню, продолжая держать женщин под прицелом. Приоткрыв дверь каблуком, он позвал того, кого назвали Салехом.

В столовую первым вошёл Виталий Иванович, а из-за его спины показался высокий, широкоплечий парень. Его глаза сразу же злобно впились в переносицу Сербина.

— Салех, отведи землячка в его комнату вместе со стариком. Пусть пообщаются, а сам вернись и останься с бабами, — сказал «умник» и повернулся к Сербину. — Не задумывай плохого, Сербин. Если ты или старик попытаетесь сдрыснуть, Салех расшибёт бабам головы. Это я тебе обещаю.

— Встали, пошли! — грубо сказал Салех.

Мужчины встали и двинулись к выходу. Салех, вооружённый СКС, шёл сзади. Сербин почему-то явно не нравился громиле, и тот постоянно подталкивал его стволом в спину.

Салех втолкнул их в комнату, отведённую Сербину и захлопнул дверь. Сербин сразу увидел свою выпотрошенную сумку и разбитый ударом о пол ноутбук.

Он прошёл к широкому окну и осмотрелся. С этой стороны лес подступал прямо к строению. До ближайших деревьев было не более тридцати метров. Тридцать секунд по открытой местности, и беглеца уже не достать пулей… Но он не сомневался, что Салех расправится с женщинами. Ничего человеческого в его глазах Сербин не увидел… Все трое «быков» были тупыми, жестокими отморозками, в этом не оставалось никаких сомнений.

— Я ничего не мог сделать, Егор! — тихо заговорил Виталий. — Когда вы уехали, я пошёл открывать для вас ворота гаража, которые запираются изнутри на засов. Когда я распахнул ворота и вышел на площадку, они были уже у меня за спиной. Я полагаю, они всё время следили за нами из лесу, а когда вы уехали, незаметно подошли к фасаду. Двое держали меня на мушке, а двое сразу же проникли внутрь и взяли Дарью. Потом один из них, которого они называют Гено, сходил в лес и приволок связанную Анастасию. И теперь мы все ждём смерти…

— Вы так спокойно об этом говорите?

— А что мне делать, Егор? Мне семьдесят лет! Моё время пришло. Но не время умирать ни Дарье, ни Анастасии. Вас будут искать?

— Вряд ли… Я никому не говорил, куда и на какое время уезжаю… Так что, меня никто нигде не ждёт. Телефон они у меня забрали, так что и позвонить я никому не смогу.

— А семья?

— У меня нет семьи. Мои долгие военные отлучки лишили меня семейного очага.

Виталий с сочувствием посмотрел на Егора.

— Только не надо меня жалеть, Виталий! — Сербин поморщился. — Я не терплю жалости к себе. Давайте, к делу, Виталий.

— Самое интересное, что эти молодчики уже были здесь две недели назад. Они жарили шашлыки в лесу, и им не хватило соли. Они приходили сюда, с ними ещё была женщина лет сорока-сорока двух, которую они звали Алёной. Я ещё подумал, что она делает в компании таких молодых людей… Но от неё исходило какое-то животное возбуждение, и я всё понял. Она спит с ними со всеми…

— Вы опять отвлекаетесь, Виталий! — прервал его Сербин.

— Нет, я как раз по делу! Через три дня после нашей встречи по местным новостям передали информацию о том, что в селе Бестужевка — это в Адлерском районе, буквально в нескольких километрах от Адлера, четверо молодых мужчин и женщина вырезали семью. Изнасиловав перед этим малолетнюю девочку и её мать. Их добычей, в итоге, стали две тысячи рублей и продукты из холодильника. Потом показали их фотороботы. Двое из них были воспроизведены очень похоже. И я понял, что за люди были моими гостями. Увидев их сегодня, я был просто парализован страхом, зная о том, что они сотворили в Бестужевке. Они забрали у меня ключи от хозяйской половины, и нашли в кабинете Геннадия Андреевича сейф с оружием. Вскрыв его, они взяли карабин и два ружья. Теперь они вооружены до зубов.

— А Анастасия, как она?

— Слабое звено в их компании — Гено. Это он притащил Настю за собой. По-моему, он конченный наркоман. Он постоянно твердит им, что это его женщина, но по разговору Салеха и их старшего, кстати, его зовут Вазген, я понял, что они считают его трусом.

— Почему?

— По предварительной договорённости, они должны были убить её после ограбления аптеки… Теперь они понимают, что Настю будут искать, и кто-то обязательно наведается в «Замок». Но они надеются, что мне удастся спровадить незваных гостей.

— А если не удастся?

— Они убьют женщин и будут отстреливаться до конца. Но они надеются отсидеться здесь и уйти безнаказанными.

— А вот этого допустить нельзя!

— Не будьте наивны, Егор! Что мы можем сделать против четверых вооружённых молодых людей?!

— Я как раз думаю над этим! Кстати, я думаю, у вас тоже отняли телефоны?

— У нас был один на двоих. У Дарьи. Они разбили его о пол!

— Ладно, Виталий! Сдаваться мы не будем!

Виталий посмотрел на него, не скрывая ужаса…

Глава 7

Сербин задумался, рассматривая различные варианты выхода из создавшегося положения.

Он снова взглянул в окно и подумал, что это реальная возможность уйти из «Замка». Даже если по нему откроют огонь, выстрелы наверняка привлекут внимание поисковой группы, о которой не зря упомянул Вазген. Но что они найдут, добравшись сюда? Лишь трупы Виталия, Дарьи и Анастасии… Похоже, Вазген сразу понял, что он не станет спасать свою жизнь за счёт других.

Но Сербин за долгие годы службы в разведке знал, что есть выход из любой ситуации, и не бывает невыполнимых задач, нужно только заставить противника нервничать и совершать ошибки. Он не признавал безвыходных положений. Но нужно время, чтобы создать необходимые предпосылки для дальнейших действий. Если бы им завладеть оружием… В огромном здании, состоящем из десятков комнат, они могли бы продержаться достаточно долго, чтобы стрельбу услышали за его пределами. Но все стволы и патроны находились у бандитов. Что ж, противник грозен, но жизнь иногда преподносит такие сюрпризы, что…

— Я прямо-таки слышу, как надсадно гудят кулеры, с трудом охлаждая твой перегруженный системник, землячок! — в дверях стоял Вазген, поигрывая стволом пистолета. — Старик, не пора ли тебе и твоей мадам заняться ужином? Сегодня жрать будем по очереди. Я не хочу, чтобы менты застали нас врасплох. Отправляйся к своей бабе!

Виталий вышел.

— А с тобой я хочу поговорить, землячок, чтобы расставить некоторые точки над некоторыми буквами. Начнём с того, что из твоих газетёнок я всё о тебе знаю, герой ты наш народный. Известно мне и о твоей «деревянной» ноге и о том, как ты её лишился. Старик объяснил тебе расстановку сил?

Сербин кивнул.

Вазген достал из мятой пачки сигарету и закурил.

— Я хочу кое-что добавить к его рассказу. Я ведь так понимаю, сдаваться ты не собираешься?

Сербин промолчал.

— Ну-ну… Тогда я скажу тебе то, что наверняка станет для тебя новостью. Так вот, землячок. Я здесь главный, как ты уже понял, но моё слово не является законом. Я бы, например, никогда не разрешил Гено тащить сюда эту «тёлку» из аптеки. Не пошёл бы на расстрел ментовского патруля. Ты знаешь, как это произошло?

— Нет.

— Мы ехали на угнанной в Дагомысе машине. По ночной трассе Салех гнал 180, зная, что ночью менты редко стоят на дорогах. Но в этот раз стояли, потому что совсем недавно эти подонки вырезали семью в Адлере. Ну, ментам же не столь важно, угнана машина или нет… Им важней то, что водитель превысил скорость и с него можно сорвать бабки. Они догнали нас с мигалками, и Салеха пригласили для разбора в их машину. Он увидел автомат, торчавший между сиденьями, и всё — его сразу переклинило. Он полез, вроде за документами, а вынул из-за пояса нож, который и засадил менту в грудь. Забрав автомат и подсумки с патронами, он нашёл в бардачке мзду, собранную ментами на трассе, вышел из машины и пошёл ко второму, который его останавливал. Тот стоял к Салеху спиной, лицом к трассе. Салех подошёл к нему вплотную и, вскинув одной рукой автомат, выстрелил в затылок. Затем спокойно обшмонал мента, забрав пистолет и деньги, и сел в машину. И мы поехали дальше. При этом он был спокоен, как удав.

— Ты понимаешь, к чему я веду? — Вазген внимательно посмотрел в глаза Сербина.

— Я слушаю тебя.

— А я к тому, что если ты начнёшь изображать героя, не в моих силах будет предотвратить то, что эти мальчики сделают с тобой. Даже если бы я очень этого захотел. Чтобы ты правильно оценил своё положение, скажу тебе ещё кое-что. Салех — чеченец. Он воевал с вами еще подростком. И он знает, кем был ты в Чечне. Убить тебя для него будет большим удовольствием.

— Меня больше интересуешь ты, Вазген.

— Не надо, землячок! — улыбнулся Вазген. — Не льсти мне! Не поможет… Я хочу лишь выбраться отсюда и постараюсь сделать это. И никто не сможет мне помешать. Думаю, нам нужно пересидеть здесь пару недель, пока менты перестанут искать девку из аптеки. Или её тело. Мы бы уже были далеко, если бы этот тупой Гено не осложнил нам жизнь…

— И чем вы будете питаться всё это время? Святым духом?

— Нет, зачем же? Старик будет ездить в посёлок за покупками, как он это делал всегда.

— А если он откажется?

— Не думаю, землячок! Я постараюсь убедить его. Если я дам волю мальчикам с его Дарьей… Но если он всё-таки заартачится, нам придётся уходить, хотим мы этого или нет. Тогда они захотят поквитаться с вами со всеми… Им нравится убивать, они жаждут крови, и именно это их погубит. Путь к спасению есть только у меня. У остальных для этого не хватит мозгов. Поэтому они пока, подчёркиваю, пока держатся за меня, полагая, что я и им сумею помочь уйти.

— Так почему бы тебе не уйти одному?

— Шансы? Три к одному! Они сразу набросятся на меня. Они понимают, что я умнее, поэтому слушаются меня. Но стоит мне сделать что-то наперекор… Я же знаю, что в душе каждый из них ненавидит меня…

В дверь тихо постучали…

— Ну, и кто тут у нас такой вежливый? — крикнул Вазген.

В дверях показалась Дарья.

— Ужин готов! — сказала она, не поднимая глаз от пола.

— Пусть сейчас жрут Гено и Салех. Потом мы сменим их. А нам сюда принеси кофе!

Дарья тихо прикрыла дверь, ничего не ответив Вазгену.

Через пару минут она принесла две чашки ароматного кофе на чистом подносе.

Пока Вазген пил кофе, Сербин исподтишка изучал его. В его визави чувствовалась недюжинная воля и, несмотря на старание употреблять к месту и не к месту жаргонные словечки, солидное образование. Егор никак не мог совместить Вазгена с его чудовищным окружением, которое тот, видимо, и сам не очень-то воспринимал, но, тем не менее, он не только входил в банду, но и являлся её мозговым центром.

— Пытаешься докопаться до моих мыслей, землячок? — вдруг засмеялся Вазген.

— А ты на моём месте повёл бы себя иначе?

— Ох, опасное это дело — копаться в чужих мыслях, землячок! Ты не так умён, как я ожидал! Не пытайся стать Богом! Ты знаешь, почему ты мне интересен?

— Скажи.

— Ты, как и я пытаешься отыскивать причины, побуждающие людей к действиям. А потом играешь на этих причинах, используя их в своих целях. Я прав?

— Это лишь способ защиты… Путь к спасению собственной жизни.

— Не переусердствуй, землячок. Один твой неверный шаг — и мальчики вцепятся тебе в горло! Пошли в столовую!

Глава 8

В столовой сидел один Салех, допивая чай.

Вазген сел рядом с ним, а Сербину Дарья накрыла на другом конце стола.

Вазген лишь улыбнулся этой нехитрой попытке показать, что обитатели «Замка» не ровня ему и его компании. Он ел быстро, явно не ощущая вкуса пищи. Отказавшись от кофе, он толкнул Салеха и ушёл вместе с ним, оставив Сербина наедине с Дарьей.

Анастасии за столом не было, и Сербин спросил, где она.

— Ох, Господи! — вздохнула Дарья. — Пришёл этот провонявшийся потом армянин Гено и увёл её с собой. Не знаю, что и думать.

— Он же должен быть на посту! — удивился Сербин.

— Не знаю, где он должен быть, но глаза у него были совершенно безумные.

Сербин доел жареную картошку и запил нехитрый ужин кружкой чая.

Он боялся за девушку, но старался не показать этого.

В столовую из кухни вышёл Виталий, вытирая руки большим полотенцем.

— Ты сказала ему про Настю? — спросил он супругу.

— Сказала, — ответила женщина.

— Что вы думаете об этом, Егор? — спросил Виталий.

— Думаю, что никого из нас не оставят в живых, если мы будет пассивно наблюдать, как уводят девушку или любого из нас! — не удержался Сербин. — Разве не ясно, что может сделать с нею этот полусумасшедший маньяк?! Нельзя было позволять ему уводить её!

— Знаете, Егор, — ответил Виталий, — мы поговорили об этом с Дарьей. И поняли, что нам дорога каждая минута жизни. Не то, что несколько дней. Никто ничем не поможет нам, и с этим придётся смириться.

— Если шансов нет у нас, нужно сделать так, чтобы их не было и у бандитов. Разве сегодня умереть труднее, чем завтра?

— Мы и этот вопрос обсудили, — сказал Виталий. — Завтра мне нужно ехать в посёлок за продуктами. Я могу зайти к начальнику милиции и сообщить ему о наших «гостях». Они окружат «Замок»… Вазген и его банда тут же обнаружит это… И это будет конец для нас и для них. И мы с Дарьей решили, что не будем торопить события…

— Я совсем не хочу умирать, — тихо сказала Дарья. — Благодаря Виталию, я с радостью жду каждый следующий день нашей жизни. И всё было бы терпимо, если бы не появление Анастасии. Именно оно всё изменило… Когда Гено ушёл в лес и притащил на верёвке Настю, я поняла, что она будет постоянным поводом для взрыва… А Вазген знает, как драгоценна для нас жизнь, мы для него — открытая книга.

— И вы готовы отдать Анастасию на растерзание?

— Егор, людей в Бестужевке они убили просто ради развлечения. Для забавы. Они убили бы и нас, но мы нужны им. Пока они не могут уйти отсюда, они должны что-то есть… Кто-то должен привозить им продукты, сигареты, напитки…

— Я задал вам вопрос о девушке, — жёстко сказал Егор.

— Анастасия очень красивая… Один из них уже свихнулся из-за неё! — сказал Виталий, опустив голову. — Рано или поздно они набросятся на неё и разорвут на куски…

— И что, вы это допустите?!

— Егор, вы тоже сумасшедший! — всплеснула руками Дарья. — Да стоит нам только пикнуть, и нас с Виталием заставят смотреть на то, что они будут вытворять с Настей!

— А потом вы будете с нетерпением ждать наступления следующего дня? Так, Дарья?

— Ну, хватит, Егор! — Виталий умоляюще посмотрел на Сербина. — Давайте закончим этот тяжёлый разговор!

— Я только хотел сказать вам, Виталий, что у вас всё же есть, хоть маленькая, но власть над ними. Во всяком случае, до тех пор, пока вы им нужны.

— А ведь он, в сущности, прав, старик! — сказал, неслышно входя в столовую, Вазген. — Анастасия — лакомый кусочек. Право первого, конечно, принадлежит Гено, который притащил её сюда на аркане. Но потом наступит очередь остальных, и эти звери её не пощадят. Гено полон безумных идей, и думает, что девушка отдастся ему по своей воле, потому что, обожравшись «колёсами», чувствует себя писаным красавцем. Но со временем он поймёт, что ничего не добьётся. Тогда вашей девушке конец, старик.

— Но вы-то в состоянии их удержать, Вазген! Ведь они в вашей власти! — воскликнул Виталий.

— Нет, старик! Не надейся напрасно! Я не смогу остановить их. Даже дворовая собачонка норовит укусить хозяина, если тот попытается отобрать у неё кость…

— А ты, я смотрю, идёшь всё дальше, землячок? — Вазген внимательно посмотрел в глаза Сербину. — Всё не складываешь крылышки? Ой, гляди, опалишь об огонёк!

— Это уж, как Бог положит, — спокойно ответил Сербин.

— Да-а, — протянул Вазген. — Интересный ты типок. Интересный… Знать бы, чем оно кончится, твоё упорство…

— А разве ваше положение лучше? — спросил Сербин. — Вас слишком много, чтобы долго прятаться. Одному скрыться легче, чем четверым, не так ли? Вы начали терять бдительность. То тут, то там находятся свидетели, которые сообщают милиции приметы каждого из вас. Вас сейчас ищут по всему побережью. Ваши фотороботы показывают по телевидению…

— Ну, хватит, Сербин! — Вазген впервые показал зубы. — Хватит! Тебе не удастся вывести меня из равновесия!

Он вышел из столовой, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка.

— Вы его всё-таки вывели из себя, — тихо, почти шёпотом сказала Дарья.

Глава 9

Сербин вошёл в свою комнату и встал к окну, задумавшись. На землю тихо опускались сумерки цвета сирени, какие бывают только в приморских краях. Орали, стараясь перекричать друг друга, цикады…

Сзади скрипнула дверь, впустив струю воздуха, колыхнувшую прозрачную тюлевую занавеску. Сербин не оглянулся. Он знал, кто вошёл в комнату.

— Что, Вазген, тянет поговорить?

Вазген подошёл и встал рядом, разглядывая пейзаж за окном.

— Идеальное место для того, чтобы незаметно уйти. Ты не находишь?

— Нахожу. Но для меня это неприемлемо.

— Да, знаю я! — Вазген скривил губы в нехорошей усмешке. — Расскажи лучше про Афган.

Сербин удивлённо посмотрел на Вазгена.

— Зачем тебе это? — спросил он.

— Ну, говорят, вы там зверствовали от души?

— Смотря, что ты называешь зверством… Ты хочешь поставить меня вровень с твоими «быками»?

— Примерно так. Хочу понять, чем ты отличаешь зверства в Афгане от того, что сотворили мои, как ты выразился, «быки» в Бестужевке.

Сербин вспомнил Чарикарскую «зелёнку». Воздух над нею был серым и прогорклым от сотен печных дымов, уходящих ввысь и сплетающихся там в серо-чёрную рваную сеть. Афганцы жгли всё, что попадало под руку: тонкий хворост, солярку, автомобильные покрышки, изношенные солдатские сапоги, промасленные комбинезоны танкистов…

— Там тоже была «наркота», — сказал Сербин. — На операции некоторые солдаты предпочитали ходить обкуренными, зверея от афганского «чарса». Говорили, что «чарс» обезболивает, глушит эмоции. Иногда курили даже офицеры, оправдывая это тем, что гашиш сглаживает нервные срывы, которые неизбежно возникают после боевых операций, после потерь среди личного состава… От водки тупеешь, теряешь координацию, а после гашиша, говорили они, тело становится невесомым, и вообще теряет чувствительность. Но потом они просто падали, ощущая боль в каждой мышце…

А по поводу зверств… Когда ты видишь, как солдат выбивает ногой дверь, а оттуда вылетает смуглая рука с кривым ножом и вспарывает ему живот, а он стоит и смотрит на вываливающиеся на землю кишки, и не может поверить в то, что это происходит именно с ним… Тогда уже работаешь на полном автомате: бросаешь в дом пару гранат, а потом влетаешь внутрь и расстреливаешь всё живое. И тебе плевать на то, что в доме могут быть женщины, дети… Многие теряли себя там…

— Я пробовал гашиш, — сказал Вазген. — В университете. Кайф от него, конечно, крутой, но после — зверский аппетит. Жрать хочется постоянно… Но вот беда — если у тебя есть какая-то проблема, то после гашиша она начинает тебя просто убивать, сводить с ума. И я бросил курить гашиш. Никогда больше не употреблял наркотики. Но ты ушёл от темы.

— Я объяснил тебе, что на войне бывает ответная реакция, и иногда не адекватная — злом отвечаешь на зло. Это нельзя поставить в один ряд с убийством ради удовольствия.

— Да ладно тебе! Что и баб афганских не насиловали? И ради удовольствия не убивали? Не верю!

— Хорошо! Я расскажу тебе один случай. Не знаю только, сможешь ли ты понять его правильно…

— Да уж попробую как-нибудь, землячок!

— Трое солдат напились браги, и им захотелось «чарса». Они пошли в соседний кишлак. По дороге встретили старика, который шёл им навстречу. Они заговорили с ним, но он ни слова не знал на русском. За это его ударили прикладом по голове и оттащили в кусты. Добрались до кишлака и зашли в первый попавшийся дом. Из комнаты вышла женщина, и они тут же навалились на неё. Она закричала, и выскочила её младшая сестра. Короче, изнасиловали обеих. И чтобы не оставлять свидетелей, закололи штыками. В доме нашли пакет «чарса», прихватили барана и пошли обратно в часть. Старик в это время пришёл в себя и выбрался на тропу. Увидев его, добили выстрелом в голову. А утром замполит и особист построили роту, и вдоль строя пошёл мальчишка-афганец. И опознал двоих из тех, кто ночью был в кишлаке. Оказалось, что мальчишка всё то время, что они находились в доме, прятался в тёмном углу, прикрывшись какими-то тряпками. Всех троих осудили.

— И что я должен понять? Чем твои солдаты отличались от моих быков в Бестужевке? Ладно! Гено держал женщину под ножом, но её супруг оказался мужиком и засадил Гено в челюсть. Салех сразу же завалил его на пол и стал резать, как барана, убивая. А Гено просто резал женщину. Руки, ноги, задницу. Балдея от крови. Изрезав, стал насиловать её, а Рустам тем временем насиловал их дочь-малолетку. И всё это произошло так быстро, что я и слова не успел сказать. Они просто взорвались, обезумели… И им это понравилось. И теперь они только и ждут, чтоб сорваться вновь. И мне их не остановить.

Да, с нами ещё была женщина — великовозрастная блядь с хорошим телом. Алёна. Она смотрела на всё это безумство круглыми от возбуждения глазами, ноздри её носа широко раздувались. Я видел, как ей тоже хочется взять в руки нож. Поэтому выдернул её на улицу, и мы там ждали, пока мальчики не покончили с семьей.

— Ты просто ищешь оправдания самому себе! — сказал Сербин. — Я думаю, тебя замучила совесть…

— А ты не так прост, как хочешь казаться! — Вазген закурил. — Да, наверно! Я ведь подавал когда-то большие надежды… Да-а… Я с отличием окончил университет — социолого-психологический факультет. И мне прочили большое будущее в науке. Удивлён?

— Нисколько. И какой университет?

— Какая теперь разница? Ивановский государственный университет…

— Далеко тебя занесло от Иваново… И что, тебе стало скучно?

Вазген мельком взглянул на Сербина.

— Да, землячок, мне стало скучно… И я нашёл себе игрушку — мальчика из хорошей семьи. И стал лепить из него то, что хотел… А хотел я вылепить из него, как минимум, президента. У него была хорошая внешность — мужественное лицо, обаятельная улыбка, русые, слегка вьющиеся волосы. Он был высок и статен. Словом, типичный славянин. То, что мне было нужно. Я ведь армянин, и мне не пробиться в высокие кабинеты, а его я бы с моими мозгами смог двигать и двигать вверх… — Вазген замолчал.

— И что случилось с твоей игрушкой? Сломалась?

— Сломалась… Он повесился на шведской лестнице в спортзале. Он всё ждал, когда же мы с ним займёмся сексом, и, не выдержав, прямо спросил меня об этом. Меня чуть не вырвало от отвращения… И я залепил ему пощечину! А этот дурак повесился, оставив записку о своей неразделённой любви ко мне. Ну, а у нас ведь люди верят в то, во что хотят верить. И меня стали считать тем же, кем был мой юный друг. Надо мной все смеялись. В лицо.

— И ты побежал…

— И я побежал… Мне нужно было найти место, где я смогу начать всё сначала… И здесь начинается древняя, как мир, история о кривой дорожке. Сначала на моём пути попался Гено. Я просто пожалел неприкаянного мальчика, который при родителях-«шишках» был предоставлен сам себе. Без друзей, без близких… Потом Салех с Рустамом. Мне нужно было как-то выживать, а эта троица могла добывать деньги. Грабили отдыхающих на пляжах, воровали из машин, из хибар курортников, которые, как правило, замыкаются сопливым ключом…

Позади них скрипнула дверь.

— Вазген, смени меня на втором этаже! — раздался голос Рустама. — Я кофе попью. И скажи что-нибудь этому болвану Гено! Он закрылся со своей «тёлкой» в комнате и всех посылает на хрен!

— Сейчас разберусь! — сказал Вазген, выходя из комнаты Сербина.