Лев в долине

I

В конце концов я нащупала тему, к которой Эмерсон не мог остаться равнодушным, – чем он намерен заняться в Каире.

– Можно сколько угодно обещать сесть Сети на хвост, но как, скажи на милость, этот хвост найти?

Отказ Эмерсона поделиться своими догадками не на шутку задел меня. Словно и не замечая моей обиды, он благосклонно ответил:

– Хорошо, что ты об этом заговорила, Пибоди. Можно действовать двумя способами. Первый – узнать у полицейских, что им известно об этом негодяе. У нас есть законные основания задавать вопросы, ведь он нам угрожает! Но гораздо больше надежд мне внушает другой путь – использовать мои знакомства в каирском преступном мире. Очень возможно, что даже ближайшие подручные Сети не знают его настоящего имени. Но, сложив вместе разрозненные сведения, мы можем получить искомое.

– Отлично, Эмерсон! Именно это я и собиралась предложить.

– Конечно! Ничего другого все равно не придумать.

– Я в восторге от твоего хитроумия, Эмерсон, но, может быть, начать с противоположного конца?

– Что-то я не возьму в толк, о чем ты, Пибоди.

– Очень просто. Вместо того чтобы собирать новые сведения, можно ограничиться фактами, которыми мы уже располагаем. Уверена, что чаши для причастия нам подбросил сам Сети. Еще мы знаем, что в ту ночь, когда убили Каленищеффа, то ли сам Сети, то ли его подручный побывал в гостинице. Так что предлагаю расспросить гостиничную прислугу. Если надо, пустить в ход угрозы или посулы.

– Но ведь слуг уже допрашивала полиция.

– Полиции они вряд ли что-то рассказали. В любой стране публика этого сорта неохотно сотрудничает с властями.

– Ну хорошо. Что дальше?

– Только одно. Ты не подумал, что даже если Рональд Фрейзер – не Сети, он может быть связан с бандой?

– Как ни странно, подумал, – признался Эмерсон, уткнув палец в ямочку на подбородке. – Не Рональд, так Дональд... Черт бы их побрал, надо же было придумать такие имена! Все время их путаю.

– Уверена, Дональда можно исключить. Я была рядом с ним. Просто чудо, что он остался жив!

– Лучшего алиби не придумать при всем желании! – задумчиво протянул Эмерсон. – Если твой зловредный Сети – это не кто иной, как Дональд, то он мог сговориться с сообщником, чтобы тот в него выстрелил и промахнулся.

– Откуда ему было знать, что я крадусь следом?

– Ты отказываешься его подозревать из-за своего пагубного пристрастия к влюбленным парочкам.

– Ничего подобного! Я снимаю с Дональда подозрения под давлением неопровержимой логики. Мы оба слышали, как Рональд Фрейзер просил брата о встрече. По словам Дональда, встреча должна была состояться в месте, похожем на место их встреч в детстве. Но как Рональд узнал, где искать брата и Энид, если не от загадочного персонажа, все знающего и все видящего? И кто предупредил Сети, что Дональд придет к реке на рассвете, если не Рональд?

– Черт возьми, Пибоди, у тебя потрясающая способность не замечать очевидного! А все потому, что ты помешалась на своем Ге... на этом негодяе. Он повсюду тебе чудится, ты приписываешь ему сверхъестественную силу.

– Ну, знаешь, Эмерсон...

– Вот тебе простейшее и очевиднейшее объяснение, – сердито продолжал Эмерсон. – Рональд попытался убить брата! Самая обычная подлость, никакого Гения Преступлений там и рядом не лежало. Не знаю уж, почему Рональд возненавидел братца, но мотивов может быть сколько угодно: наследство, соперничество из-за молодой дурочки и так далее. Люди убивают друг друга и по менее уважительным причинам.

– В любом случае, – ответила я с не меньшей горячностью, – мы должны побольше разузнать о Рональде Фрейзере! Я уже придумала, как выяснить, был ли он прошлой зимой в Египте. В страну он мог въехать только под настоящим именем – это раз. Во-вторых, какое-то время он обязательно провел бы в «Шепарде». Герр Бехлер расскажет нам, так ли это.

– Твои поспешные обобщения, как всегда, лишены оснований. Но спросить можно, большого вреда это не причинит, – проворчал Эмерсон. – Все, приехали. Как говорится, за приятной беседой время пролетело незаметно.

Правда, пожилая дама, делившая с нами купе, была на сей счет иного мнения. Эмерсон распахнул дверцу и обернулся, чтобы подать ей руку и помочь сойти с подножки, но дама забилась в угол, вытаращила глаза и подняла истошный крик:

– Прочь! Убийства, заговоры, летучие мыши... Не трогайте меня, чудовище!

Мои попытки ее успокоить возымели обратный эффект, почтенная матрона лишь пуще разбушевалась. Пришлось бросить несчастную на произвол судьбы. Откровенно говоря, престарелые маразматики не внушают мне симпатии, не то что юные влюбленные.

II

Первым делом мы отправились в полицейское управление, что на площади Баб-эль-Халк. Майор Ремси, неисправимый грубиян, заставил нас прождать целых десять минут. Ожидание затянулось бы еще, если бы не Эмерсон: со свойственной ему решительностью он оттолкнул секретаря и распахнул дверь кабинета. Последовал обмен колкостями. Я не вмешивалась, полагая, что у Эмерсона есть все основания бушевать. Но, сотрясая кабинет криком, он сумел между делом усадить меня в кресло, а потом и сам уселся. Ремси был вынужден смириться со вторжением.

Эмерсон не стал терять время на пустые любезности.

– Вам, майор, несомненно знакомо дело о кражах древностей, с которыми мы с миссис Эмерсон столкнулись в прошлом году.

– Это дело как раз сейчас передо мной, – ответил Ремси кисло, указывая на тонкую папку. – Если бы не ваше появление, я бы как следует его изучил и...

– Тысяча чертей! Сколько времени вам требуется на десяток страничек? Другой на вашем месте давно бы вызубрил их наизусть.

Я сочла необходимым слегка притушить страсти:

– Лучше не будем тратить время на взаимные обвинения. Мы пришли к вам, майор, чтобы узнать побольше о Гении Преступлений.

– О ком, о ком? – переспросил Ремси.

– Это одна из его кличек. Он известен также как Сети.

Во взгляде Ремси не прибавилось осмысленности. Я предприняла еще одну попытку:

– Главарь шайки грабителей, специализирующейся на древностях. Если вы знакомились с делом, то знаете, что ему удалось от нас скрыться.

– Знаю, как же! – От неторопливости, с какой Ремси переворачивал страницы, можно было спятить. – Так все и было. Поздравления от мсье де Моргана, главы Ведомства древностей, от сэра Баринга...

– Полиция наверняка пыталась установить личность этого незаурядного злоумышленника и выяснить, где он скрывается. Есть ли успехи?

Ремси закрыл папку и сложил руки на груди.

– Миссис Эмерсон, администрация и полиция благодарят вас за помощь в изобличении шайки воришек. Но разговоры о крупных преступниках с международными связями лишены всяких оснований.

Я украдкой пнула Эмерсона, чтобы предотвратить скандал.

– На базарах о Сети знают все! Люди шепчутся о том, как страшна его месть изменникам.

Ремси попытался спрятать улыбку:

– Мы не обращаем внимания на болтовню местных жителей, миссис Эмерсон. Они слишком суеверны и невежественны. Если бы мы серьезно относились к каждому слуху, то ни на что другое времени попросту не осталось бы.

Эмерсон забулькал, как закипающий чайник.

– Прошу вас, не делайте таких опрометчивых заявлений, майор! – взмолилась я. – Если вы будете продолжать в том же духе, я не ручаюсь за вашу безопасность. Давайте говорить конкретно. За неделю, проведенную в Египте, мы уже несколько раз подвергались нападениям этого человека, существование которого вы отрицаете. У нас пытались похитить сына, а нынче утром пули, выпущенные из засады, чудом не задели меня, зато ранили До... в общем, одного из наших помощников.

Тупица Ремси не заметил моего секундного замешательства, но смысл сообщения согнал с его самодовольной физиономии улыбку.

– Вы заявили об этих преступлениях в полицию, миссис Эмерсон?

– Вообще-то нет. Видите ли...

– Почему?

Эмерсон вскочил.

– Потому что полиция – сборище набитых болванов! – проревел он. – Идем отсюда, Амелия.

Эти выскочки знают еще меньше, чем мы. Лучше поторопимся, не то я разобью этот стол в щепки, а с его хозяином поступлю так, что сам потом буду горько сожалеть.

Мы вылетели на свежий воздух, а Эмерсон продолжал клокотать, как чайник, под которым оставили слабый огонь.

– Неудивительно, что никто пальцем не шелохнет, чтобы прекратить разграбление древних сокровищ! Если за это отвечает такой остолоп...

– Успокойся, Эмерсон. Майор не имеет никакого отношения к древностям. Ты же сам говорил, что не надеешься узнать от него что-то полезное.

– Верно. – Эмерсон утер потный лоб.

– Напрасно ты так разбушевался. Я как раз собиралась спросить, как продвигается расследование убийства Каленищеффа...

– Этот Ремси, проклятый идиот... Давай вернемся и...

– Лучше не надо, Эмерсон...

Но он уже бросился назад. Пришлось мчаться вдогонку. Поравнялась я с супругом лишь перед кабинетом майора.

– Это ты, Пибоди? – вопросил мой муж радостно, словно мы не виделись несколько месяцев и он уже не чаял встретить меня. – Я быстро. У нас масса дел!

При очередном вторжении секретарь тут же юркнул в соседнюю дверь, и Эмерсон беспрепятственно проследовал в кабинет майора. Тот резво вскочил и занял оборонительную позицию – спиной к стене.

– Сядьте, – великодушно позволил Эмерсон. – Передо мной ни к чему стоять по стойке смирно, хотя я к вам ненадолго. В каком состоянии расследование убийства мерзавца Каленищеффа?

– Что?.. – пролепетал Ремси.

– Медленно соображает, – объяснил мне ситуацию Эмерсон. – С такими, как он, приходится быть терпеливым. – Он повысил голос на несколько октав и заговорил нарочито медленно, словно обращался к глухому: – В ка-ком со-стоя-нии...

– Я вас понял, профессор, – простонал Ремси.

– Тогда выкладывайте! Не могу же я терять с вами весь день. Молодая леди по-прежнему под подозрением?

Видимо, Ремси пришел к выводу, что перед ним опасный безумец, с которым надо обращаться осторожно, дабы он не впал в буйство.

– Нет. – Вымученная улыбка. – Я никогда не считал ее виновной. – Еще одна страдальческая улыбка. – Женщина ее происхождения и воспитания не в состоянии совершить подобное преступление. – В очередной улыбке сквозило самодовольство.

– Моей жене вы говорили другое, – напомнил Эмерсон.

– Неужели? – Теперь улыбки была удостоена супруга безумца – тоже, наверное, существо не в своем уме. – Прошу меня извинить. Полагаю, миссис Эмерсон не совсем верно меня поняла.

– Неважно! – подала голос супруга безумца. – Кого вы в таком случае подозреваете?

– Бродягу, болтавшегося у «Шепарда». Один из служащих показал, что видел его в ту ночь внутри гостиницы.

– Мотив преступления? – спросила я спокойно.

Ремси пожал плечами:

– Ограбление, что же еще? Но надежды найти преступника нет. Они же все на одно лицо!

– Только для идиотов и невежд, – подсказал Эмерсон.

– Пусть так, профессор, пусть так. Я имел в виду, что все они друг друга покрывают. Бродяги никогда не выдадут своего. Один из них имел даже наглость заявить мне, будто тот человек – англичанин! – Ремси хихикнул. – Представляете?

Мы с Эмерсоном переглянулись. Супруг презрительно пожал плечами.

– Теперь о мисс Дебенхэм, – сказала я. – Вы не нашли ее следов?

Ремси покачал головой и зловеще проговорил:

– Я опасаюсь самого ужасного.

– Она погибла?

– Хуже!

– Разве может быть что-то хуже смерти? – поинтересовался Эмерсон.

– Ирония здесь неуместна, – осадила я его. – Речь идет о страшной женской судьбе, по сравнению с которой смерть – сущее удовольствие. Впрочем, это мнение распространено исключительно среди мужчин. Неужели, майор, вы настолько наивны, что вообразили, будто мисс Дебенхэм продали в рабство?

– Рабство еще не искоренено, – напомнил нам Ремси с непонятной гордостью. – Мы очень стараемся, но...

– Наслышаны о ваших стараниях. Однако обычно продают маленьких детей, и делают это в основном их собственные родители. Торговцы живым товаром не посмели бы похитить благородную англичанку, тем более из такой крепости, как почтенная гостиница «Шепард».

– Что же в таком случае с ней стряслось? – спросил Ремси. – Не может же она столько времени не показываться! Без знания языка, традиций...

– Вы недооцениваете женщин, сэр, – сказала я, хмурясь. – К следующей нашей встрече, возможно, перемените свое мнение. Буду рада выслушать ваши извинения.

Покидая кабинет, мы услышали лихорадочный скрежет ключа в замке.

– Один пункт плана выполнен! Не слишком полезный визит.

– Вернее, совершенно бесполезный. Что дальше, Эмерсон?

Он подозвал экипаж и помог мне усесться.

– Встретимся чуть позже в «Шепарде». Если покончишь с допросами до моего появления, жди меня на террасе.

– А ты куда?

– У меня собственная стезя. По базарам.

– Я с тобой!

– Это было бы донельзя неблагоразумно, Пибоди. Мне предстоят крайне деликатные переговоры. Даже один на один из моих собеседников мало что выжмешь, а уж в присутствии дамы они и вовсе закроют рот на замок.

С этим было трудно поспорить. У Эмерсона редкая, даже уникальная способность находить общий язык с египтянами независимо от их общественного положения. Их сразу подкупает его богатырская сила, виртуозная брань, владение уличным арго и, как ни тяжело мне это признавать, полное презрение к христианской религии. Точнее, Эмерсон в равной степени равнодушен к исламу, буддизму, иудаизму и всем прочим верованиям, однако его египетским друзьям есть дело только до религии, которую они отождествляют с чужеземным владычеством. Другие археологи тоже утверждают, будто ладят со своими работниками, – Питри вообще хвастается этим по поводу и без повода, – но все равно не могут избавиться от снисходительного отношения представителей «высшей расы» к «недоразвитому» народу. Для Эмерсона таких различий не существует. Для него человек – не англичанин, не абориген, даже не женщина, а простое двуногое. Настоящий ученый!

Я позволила себе отступление, но не собираюсь просить за это прощения. Мой Эмерсон – выдающаяся натура, достойная еще более пространных отступлений.

И все же я чувствовала, что есть и другая причина, по которой он стремится от меня избавиться. В холостяцкой жизни, еще до того, как я с ним познакомилась и превратила в более-менее цивилизованного человека, Эмерсон водил знакомства в кругах, в которые потом не пожелал меня ввести. Уважая его стеснительность и право на личную жизнь, хотя бы в прошлом, я никогда не пыталась туда вторгаться.

Но взамен я ожидаю такого же благородства и от него. Эмерсон так и остался в неведении, что у меня есть собственные дела в Старом городе. Он глубоко заблуждался, воображая, будто я буду смирно поджидать его на чопорной гостиничной террасе. Правда, начать я собиралась с гостиницы, а потому позволила кучеру отвезти меня по адресу, названному Эмерсоном.

Увы, там меня ждало разочарование. И виноват был герр Бехлер, категорически отказавшийся предоставить регистрационные книги за прошлую зиму. Когда я поднажала, он согласился заглянуть в них сам, после чего заверил, что Рональд Фрейзер в тот период в гостинице не останавливался. Но я не пала духом, «Шепард» – не единственная гостиница в Каире.

Затем я спросила, кто из прислуги дежурил в ночь убийства Каленищеффа. На этот раз герр Бехлер оправдал мои ожидания: он знал наизусть имена и расписание работы всех служащих своей гостиницы. К сожалению, интересующий меня человек уже успел уволиться.

– Ему очень повезло, – объяснил герр Бехлер с улыбкой. – После смерти престарелого родственника парню досталась куча денег. Он уехал в родную деревню и, говорят, зажил там, как паша.

– А как называется деревня? – спросила я бесстрашно.

Герр Бехлер пожал плечами.

– Не помню. Знаю только, что это далеко на юге, под Асуаном. Но если, миссис Эмерсон, вам по-прежнему не дает покоя то убийство, лучше не тратить зря время. Этого свидетеля подробно допрашивала полиция.

– Понимаю. Выходит, у полиции появился главный подозреваемый – анонимный бродяга, а с мисс Дебенхэм подозрение снято?

– Надеюсь, что так. А теперь, миссис Эмерсон, прошу меня извинить. Я ожидаю большую группу гостей и...

– Еще один вопрос, герр Бехлер, и я оставлю вас в покое. Как зовут коридорного, дежурившего в нашем крыле гостиницы?

– Надеюсь, вы ни в чем его не подозреваете? – воскликнул герр Бехлер. – Это очень надежный работник, он у меня уже много лет.

Я успокоила управляющего на сей счет и узнала, что коридорный как раз сейчас находится на своем посту.

Этого человека я помнила: худой седеющий мужчина средних лет, с тихим голосом и приятным лицом. В его щербатой улыбке не было и следа коварства. Он с готовностью отвечал на мои вопросы, но, увы, не сумел вспомнить ничего примечательного о людях, доставивших для нас посылки. Оплаченные покупки рассылают многие магазины; кого-то из рассыльных коридорный знал, кого-то нет.

Я вознаградила его за честные попытки напрячь память и позволила дремать дальше. Добропорядочность славного малого не вызвала у меня сомнений. Расспросы дали мало результатов, зато свободного времени у меня оказалось хоть отбавляй, поэтому я решила употребить его с большей пользой, чем банальное утоление голода. Эмерсон мог появиться в гостинице только через несколько часов, и я рассчитывала вернуться раньше его.

В вестибюле меня окликнул портье:

– Миссис Эмерсон! Вам письмо.

– Поразительно! – пробормотала я, изучая незнакомый почерк на конверте.

Ошибка исключалась: послание адресовалось «Амелии Пибоди Эмерсон».

– Кто оставил письмо?

– Незнакомый джентльмен, мэм. Не из наших постояльцев.

Я поблагодарила портье и поспешно вскрыла конверт. Послание оказалось кратким, тем не менее и от этих скупых строк у меня сладко екнуло сердце. «Располагаю важными сведениями. Жду в кафе „Ориенталь“ между половиной второго и двумя часами. Т. Грегсон».

Знаменитого частного детектива я благополучно забыла, – полагаю, так же, как читатель. Видимо, он видел, как я входила в гостиницу. Но зачем оставлять записку, если можно было просто заговорить со мной?

С другой стороны, время назначено на редкость удачно. Перед свиданием с Грегсоном я успею заглянуть в лавку Азиза.

Конечно, приглашение вызывало некоторое подозрение: не исключено, что меня заманивают в ловушку. Оказаться зловредным Сети этот Грегсон не мог, глаза у него были не черные, а бархатисто-карие. Однако он вполне мог быть сообщником загадочного преступника, или кто-то воспользовался именем детектива в недобрых целях.

Но и то и другое выглядело маловероятным. Кафе «Ориенталь», хорошо мне известное, находилось в приличном квартале, охотно посещаемом иностранцами. Если же подозрение оправдается и Сети впрямь поставил на меня капкан – что ж, я всегда наготове! Ведь при мне был мой зонтик, а талию облегал пояс-патронташ с незаменимыми в бою предметами.

Однако об одной дополнительной предосторожности я все-таки подумала: забежала в салон и написала Эмерсону короткую записку о том, куда направляюсь. На случай, если я не вернусь, ему предлагалось утешиться мыслью, что наше взаимное глубокое и нежное чувство обогатило мою жизнь и его, надо полагать, тоже.

Перечитав записку, я сочла ее излишне пессимистичной и добавила такой постскриптум: «Дорогой Эмерсон, ГП вряд ли меня прикончит, скорее превратит в заложницу, чтобы напугать тебя. Уверена, если мне не удастся сбежать самой, ты меня найдешь и освободишь. Я не прощаюсь, а говорю до свидания. Преданная тебе...» Ну и так далее.

Конверт я оставила портье, чтобы тот вручил его Эмерсону после пяти часов вечера, если я сама не появлюсь раньше.

Страх и нетерпение заставили меня отправиться к Азизу пешком, чтобы проветриться. Азиз – в высшей степени несимпатичный коротышка, зато единственный оставшийся в живых член египетского семейства, тесно связанного с Гением Преступлений. Его отец и брат издавна занимались незаконным сбытом ворованных древностей; обоих постиг годом раньше страшный конец, хотя, скорее всего, не от руки Сети. Азиз получил в наследство от отца целый склад предметов египетской старины, а также (во всяком случае, я на это надеялась) отцовские связи с Гением Преступлений. Я была попросту обязана попытать с ним счастья.

Азиз сидел перед дверью, зазывая внутрь прохожих. Меня он узнал мгновенно. Профессиональная улыбка тут же сменилась встревоженным выражением, и он юркнул в лавку.

Как и все подобные заведения, лавка была верхом безвкусицы – витрины и полки забиты дешевым товаром на потребу туристам и поддельными древностями, изготовленными по большей части в английском Бирмингеме. Самого Азиза нигде не было видно. Одинокий продавец смотрел на колышущуюся занавеску, за которой только что скрылся хозяин. Покупателей в лавке не оказалось: у туристов это время обеда, а сама лавка должна была вот-вот закрыться до вечера.

– Передайте господину Азизу, что я хочу его видеть, – сказала я громко. – Я все равно не уйду, пока он не появится, так что лучше ему не тянуть.

Я знала, что Азиз слышит из соседней комнаты каждое мое слово. Тем не менее борьба с собственным малодушием заняла у него несколько минут, после чего он предстал передо мной с фальшивой улыбкой до ушей. Морщины на его физиономии походили на трещины в гипсе. Если бы улыбка стала шире хотя бы еще на полдюйма, гипсовая маска рассыпалась бы на мелкие осколки.

Он приветствовал меня поклонами до полу и возгласами восторга. Какое счастье, что госпожа оказала ему честь и посетила его скромное заведение! Чем он может услужить? Госпоже несказанно повезло: он как раз получил партию дамасской парчи с золотым шитьем!

Я хорошо знала коротышке цену и не собиралась щадить его чувства, а потому заявила без предисловий:

– Хочу поговорить с вами о Сети!

Азиз сразу сделался белым как полотно.

– Не надо, госпожа, – прошептал он. – Пожалуйста, не надо!

– Вы меня знаете, мистер Азиз. Мне сейчас все равно больше нечем заняться. Я готова ждать.

Улыбку на его лице сменил волчий оскал. Повернувшись к разинувшему рот продавцу, он хлопнул в ладоши:

– Пошел вон!

Закрыв за продавцом дверь, Азиз задернул занавеску.

– Что я вам сделал, госпожа? Почему вы хотите моей гибели? – зашептал он трагическим тоном. – Любого, кто продаст этого... этого человека, ждет смерть. Если бы я хоть что-то знал об этом... этом человеке – хотя я ничего не знаю! – то, клянусь отцовской могилой, госпожа, одно то, что вы назвали его имя в моей лавке, уже угрожает мне погибелью.

– Раз вы ничего о нем не знаете, то и бояться нечего, – возразила я:

Азизу заметно полегчало.

– Верно! – пробормотал он.

– Что о нем болтают на базарах? Можете без опаски повторить то, о чем и так всем известно.

Но, по утверждению Азиза, даже на базарах никто толком ничего не знал, потому что люди Сети не привыкли откровенничать. О Гении Преступлений говорили его действия, и то невнятно: ему приписывали любое нераскрытое преступление, совершенное в Каире. По мнению Азиза, Сети был вообще не человеком, а ифритом, демоном. Ведь даже его подручные, по слухам, понятия не имели, кто он такой! Связь с ними Сети поддерживал, оставляя в условленных местах записки; те же, кто видел его в лицо, знали, что в следующий раз он предстанет перед ними совсем в другом обличье.

Начав молоть языком, Азиз так распалился, что унять его было бы невозможно при всем желании. Я услышала несколько легенд с участием все того же загадочного персонажа и поняла, что Гений Преступлений быстро превращается в фантастического героя бескрайних городских трущоб.

– Прекрасно! – сказала я, улучив момент и выразительно взглянув на часы. – Полагаю, дорогой мистер Азиз, вы поведали мне все, что знали. Такого человека, как вы. Сети никогда не привлечет под свои знамена. Для этого вы слишком трусливы и слишком много болтаете.

Выпустив меня на улицу, лавочник поспешно запер дверь. Уходя, я оглянулась и увидела в щелочке между занавесками потную физиономию с испуганными глазками.

Меня не покидала надежда, что Эмерсон добился большего успеха, равно как и опасение, что он не добился ничего. Сети прекрасно умел заметать следы, сея страх и неразбериху. Если бы не предстоящая встреча с Грегсоном, я бы совсем приуныла.

В кафе «Ориенталь» я вошла в час тридцать пять. Грегсона еще не было, поэтому я села за столик у двери, игнорируя любопытные взгляды других посетителей, сплошь мужчин. По-моему, все мужчины на свете сговорились подвергать осуждению женщин, посещающих кафе в одиночку. Либо Грегсон остался единственным мужчиной, не знающим об этом неписаном правиле, либо догадался, что мне на подобные глупости искренне наплевать.

Громким стуком зонтика об пол и резким окриком по-арабски я остановила официанта, чтобы потребовать кофе. Но Грегсон явился раньше, чем кофе. Я забыла, до чего он хорош собой, и не ожидала, что его суровое лицо озарится такой радостной улыбкой.

– Вы пришли!

– Кажется, вы об этом просили?

– Просил, но не смел надеяться... Вы не похожи на других женщин, в отличие от них вы неугомонны и не ведаете страха.

– Моя неугомонность здесь ни при чем. Просто пришла в приличное кафе, где много посетителей. Единственное, что мне здесь угрожает, – общественный остракизм, но это меня никогда не волновало.

– Дело в том, – сказал Грегсон, – что я собираюсь пригласить вас в другое место, далеко не такое безопасное. Скажу вам откровенно, миссис Эмерсон...

Закончить ему помешал официант. Грегсон тоже потребовал кофе с сахаром.

– Вы владеете арабским? – удивилась я.

– Настолько, что способен разве что продиктовать заказ и пожаловаться на безбожно высокую цену.

Официант принес ему кофе. Грегсон поднял чашку:

– За любовь к приключениям!

– Пожалуй, – откликнулась я, тоже отсалютовав своей чашкой. – А теперь к делу, мистер Грегсон. Вы что-то хотели мне сказать?

– Что вы проявите благоразумие, если откажетесь от предложения, которое я собираюсь вам сделать. Я... как бы правильнее выразиться? – убедил одного из подручных Сети дать нам интервью. Не знаю, насколько этот человек осведомлен, но, по слухам, он весьма приближен к Хозяину. Думаю, таким шансом нельзя пренебрегать. Я бы не подвергал вас опасности, если бы этот человек не настаивал на вашем присутствии. Кажется, он верит, что вы способны его защитить...

– Больше ничего не говорите! – воскликнула я, вскакивая. – Идемте!

– Вы не ведаете сомнений! – проговорил Грегсон, с любопытством глядя на меня. – На вашем месте я бы отнесся к такому требованию с величайшим подозрением.

– Просто я понимаю, почему незнакомец решил мне довериться. Вы здесь чужак, зато я заслужила репутацию справедливого человека. Возможно, я даже его знаю. Идемте, мистер Грегсон, к чему зря терять время?

Чем дальше мы углублялись во чрево Старого города, тем больше походили на лабиринт кривые улочки (если можно применить это цивилизованное слово к узеньким расщелинам), вьющиеся между грязными облупленными стенами и разбитыми окнами. Решетчатые балконы на верхних этажах высоких узких домов заслоняли свет, поэтому мы брели почти что в потемках. Среди прохожих изредка попадались европейцы, в том числе англичане, по большей части в наркотическом дурмане, с бессмысленным, остановившимся взглядом.

Заметив, что я все чаще озираюсь, Грегсон сказал обеспокоенно:

– Вам не по себе? Напрасно я вас сюда затащил. Может быть, вернемся?

– Нет-нет, идем дальше! – прошипела я, не желая выдавать свое волнение.

– Но вы встревожены. В чем дело?

– За нами следят.

– Что?!

– Шагайте, вам говорят! Не крутите головой.

– Надеюсь, вы ошиблись...

– Нет. За нами идет мужчина, которого я видела уже дважды: сначала перед гостиницей, потом у кафе. Худощавый, в белом балахоне и синем тюрбане.

– Миссис Эмерсон, это описание подходит для доброй половины каирцев!

– Он все время закрывает рукавом нижнюю часть лица. Уверена, он нас преследует. Что ж, придется его перехватить. За мной!

И, резко развернувшись, я бросилась на шпиона, размахивая зонтиком.

И египтянина, и Грегсона мой маневр застиг врасплох. Грегсон испуганно вскрикнул, преследователь замер и прикрыл руками голову. Но было уже поздно. Моя стремительность известна на двух континентах. Со всего размаху я опустила на голову незнакомца свое проверенное оружие, в следующий миг ноги у него подкосились и он осел в пыль.

– Готово! – крикнула я, пригвоздив поверженного недруга к земле. – Быстрее, Грегсон, шпион в наших руках!

Улица разом, как по волшебству, опустела, но я знала, что за нами наблюдают, приоткрыв двери и ставни. Грегсон поспешил на мой зов, однако я не услышала поздравлений, которых ждала.

И вдруг до моего слуха долетел сдавленный шепот:

– Ситт-Хаким... Ох, Ситт-Хаким, кажется, вы пробили мне череп.

Знакомый голос! Дрожащей рукой я убрала с лица своей жертвы белую ткань и узнала Селима, сына Абдуллы, любимца всего семейства. А я пробила ему череп... Теперь и у меня подкосились ноги.

– Какого черта тебя сюда занесло. Селим? Нет, можешь не отвечать. Тебя подослал Эмерсон! Ты приехал в одном с нами поезде, но в другом вагоне, и шпионишь за мной с той минуты, как мы с Эмерсоном расстались у здания полиции!

– Не шпионю, госпожа, – не согласился юноша. – Я вас охраняю! Отец Проклятий дал мне почетное поручение, а я его не выполнил. Я опозорен! Сердце мое разбито вместе с головой! Я умираю, госпожа. Проститесь за меня с Отцом Проклятий, с моим достойным родителем, с братьями Али и Хасаном и с...

Я подала ему руку и заставила встать:

– Хватит, Селим! Ты не ранен, силу моего могучего удара смягчил тюрбан. Надеюсь, я даже не рассекла тебе кожу. Дай-ка посмотреть...

На макушке у Селима действительно не было ничего, кроме зреющей на глазах шишки. Я достала из своей походной аптечки мазь и бинт и перевязала Селиму голову, прежде чем снова водрузить на нее тюрбан. Грегсон наблюдал за нами молча, без всякого выражения на лице.

– Прошу меня извинить, мистер Грегсон, – сказала я. – Можно идти дальше. Вы не возражаете, если Селим будет нас сопровождать, или лучше его отослать?

Грегсон не торопился отвечать. Зато Селим сразу издал испуганный крик:

– Не прогоняйте меня, госпожа! Я не могу вернуться к Отцу Проклятий без вас. Лучше бежать куда глаза глядят! Лучше поступить в армию, лучше выпить яду и умереть!

– Тихо! – шикнула я на него. – Что скажете, мистер Грегсон?

– Боюсь, мы слишком задержались и теперь встреча не состоится, – молвил Грегсон. – Так что можете сами отвести своего плаксивого стража к хозяину.

– Пожалуйста, госпожа, сделайте, как предлагает господин! – Селим, действительно ливший горючие слезы, схватил меня за руку. – Господин Эмерсон проклянет меня, душу вынет... Идемте вместе, не то я вырежу себе язык, чтобы не пришлось признаваться в неудаче! Лучше выколоть себе глаза, чтобы не видеть его страшного гнева. Да я...

– Боже, какие ужасы! – не выдержала я. – Это безнадежно, мистер Грегсон. Может быть, пойдете со мной? Заодно познакомитесь с моим мужем. Он с удовольствием выслушает все, что вы сможете ему рассказать.

– Не сегодня, – ответил Грегсон тихо. – Если я потороплюсь, то еще застану человека, о котором говорил, и условлюсь о новой встрече. Возможно, даже уговорю его согласиться, чтобы к нам присоединился профессор.

– Это было бы замечательно! – воодушевилась я. – Как вы нас предупредите?

– Отправлю к вам гонца. Если у вас появятся новости, оставьте для меня записку в «Шепарде». Я заглядываю туда почти каждый день за почтой.

– Договорились. – Я протянула ему руку, и Грегсон сжал ее обеими руками – белыми, ухоженными, с длинными и сильными пальцами, но натруженными ладонями, как и подобает джентльмену, не чурающемуся работы.

– До скорой встречи!

– И я на это надеюсь. Не терпится познакомить вас с мужем!

– Буду рад. До свидания.

Он быстро зашагал прочь и скоро исчез за углом. Пришлось мне возвращаться несолоно хлебавши, в сопровождении хнычущего Селима.

Но чтобы найти дорогу назад, нам обоим пришлось сосредоточиться. По пути в Старый город я не обращала внимания на повороты и зигзаги, так как надеялась, что Грегсон проводит меня обратно, а Селим так усердно выполнял поручение Эмерсона не терять меня из виду, что вообще не понял, где очутился. В конце концов я начала узнавать улицы и поняла, что до района, где располагается кафе «Ориенталь», уже рукой подать. Остановив коляску, я приказала Селиму сесть рядом.

– Значит, так. Селим. Не хочу портить твои отношения с профессором, но это неминуемо произойдет, если мы ему расскажем, как все было.

Юноша вскинул голову.

– О, госпожа, – проговорил он дрожащим голосом, – как вы прикажете, так я и сделаю.

– Учти, я никогда не вру профессору. – Видя растерянность Селима, я продолжала: – Однако ничто нам не мешает немного отклониться от истины. Все равно придется объяснять, откуда у тебя такая здоровенная шишка...

– Я могу снять повязку, госпожа, – предложил Селим. – Вы не поскупились на бинты. Мне столько не надо.

– Нет, пусть все остается как есть. У меня другое предложение. Ты расскажешь профессору Эмерсону все, но только до момента, когда я тебя обнаружила. Потом на тебя якобы кто-то напал и ударил по голове тяжелым предметом...

– Так оно и было, – согласился честный малый.

– Конечно. Не стану же я учить тебя лжи! Просто не называй имени чудовища. Пусть профессор думает, что это был обычный грабитель. Я прибежала на шум, и злодей унес ноги.

– Спасибо, госпожа! – зачем-то сказал Селим.

– Из-за твоей раны я решила проводить тебя обратно, – продолжала я фантазировать. – Ведь после удара у тебя кружится голова, правда? Хотя бы чуть-чуть, но кружится... Если профессор начнет задавать неприятные вопросы, скажи, что ничего не помнишь.

Нежно-карие глаза юноши восхищенно сияли.

– Госпожа, вы мой отец и моя мать в одном лице! Добрейшая и мудрейшая из всех женщин!

– Гм... А что, твои родители тоже учат тебя вра... Впрочем, неважно. Главное, ты отлично знаешь, как я ненавижу лесть. Совершенно не обязательно превозносить меня до небес. Просто сделай, как я велю, – и все обойдется. А сейчас можешь закрыть глаза и откинуться на подушки. Знаешь, что такое обморок? Молодец! Вот и гостиница. А вот и Эмерсон. Вылетел из дверей – как они только удержались на петлях? – и мчится нам навстречу...

Селим вовремя издал душераздирающий стон, благодаря чему Эмерсон позабыл о заготовленном выговоре.

– Час от часу не легче! – Он заглянул в коляску. – Что случилось? Он хотя бы жив? Селим, мальчик мой...

– Жив, но, кажется, умираю, – простонал мой талантливый ученик. – Досточтимый Отец Проклятий, передайте моему папаше, братьям Али и Хасану, а еще...

Я кольнула умирающего зонтиком, чтобы не перебарщивал. Селим вздрогнул и сел.

– Кажется, я уже не умираю. Кажется, я поправляюсь.

Эмерсон залез в коляску и захлопнул дверцу.

– На вокзал! – приказал он кучеру.

– Разве тебе не интересно, что... – попробовала я возразить.

– Очень интересно, Пибоди! Расскажешь по дороге. Если не терять времени, то можно успеть на дневной экспресс.

Рывок – и он оставил Селима без тюрбана. Юноша вскрикнул от неожиданности.

– Узнаю твою руку, Пибоди. Фунт перевязочных материалов на одну каплю крови. Выкладывай!

Рассказ получился долгим, потому что начать пришлось со встречи с Грегсоном. К тому же Эмерсон беспрестанно меня перебивал.

– Ты совсем лишилась рассудка, Пибоди! – выкрикивал он. – Забрести в самые опасные кварталы, поверив россказням какого-то... Да кто он такой?! Откуда ты знаешь этого типа?

Я смиренно продолжала повествование. К тому моменту, когда мы подъехали к вокзалу, Эмерсон успел выслушать нашу версию о том, как на Селима напало неведомое и коварное чудовище. Эмерсон лишь загадочно хмыкнул в ответ.

Сунув кучеру несколько монет, он осторожно помог пострадавшему выйти из коляски (хотя вид у него был такой сердитый, что я испугалась, как бы он не вытолкал беднягу пинками) и погнал нас к поезду. Сначала Селима не хотели пускать в купе первого класса, но Эмерсон задобрил кондуктора деньгами и парой крепких выражений, а других претендентов на облюбованное купе попросту разогнал.

– Вот и хорошо, – вздохнул он, рухнув на сиденье. – Купе полностью в нашем распоряжении. Теперь можно спокойно обсудить вашу невероятную историю.

– Сначала расскажи, что ты узнал на базаре, – попросила я, желая его отвлечь.

Оказалось, что Эмерсон узнал больше, чем я (если только его словам можно было верить). Один знакомый, имя которого мой ненаглядный отказался назвать, клялся, что знает, кто убил Каленищеффа. Это якобы дело рук профессионального убийцы. Говорили, что негодяй иногда выполнял поручения Сети, не будучи при этом членом его банды. Убийца покинул Каир вскоре после смерти Каленищеффа, и теперь никто не знает, где его искать.

– И все же, – тут Эмерсон многозначительно прищурился, – я иду по его следу. Рано или поздно он вернется в Каир, потому что зарабатывает здесь на жизнь. Мне донесут о его возвращении.

– Но на это уйдут недели, даже месяцы! – недовольно воскликнула я.

– Если у тебя есть предложение получше, Пибоди, порадуй нас, я не возражаю... – Он испуганно зажал ладонью рот. – Нет-нет! Считай, что я этого не говорил. Я всего лишь имел в виду...

– Не тревожься, милый Эмерсон, я не собиралась тебя критиковать. Никто, кроме тебя, не сумел бы так много разузнать.

– То-то! А теперь выкладывай, куда ты гнешь. Своей лестью ты выдала себя с головой, поскольку нахваливаешь меня только тогда, когда хочешь что-то утаить.

– Какая несправедливость, Эмерсон! Я всегда отдаю тебе должное!

– Неужели? Что-то не припомню...

– И отношусь с величайшим уважением к твоим...

– Ты только и делаешь, что плетешь интриги за моей спиной!

– Да я...

– Да ты...

Селим со стоном уронил голову на плечо Эмерсона. Я дала ему глотнуть бренди из своей фляжки, и юноша признался, что ему сразу полегчало. Я протянула фляжку Эмерсону. Сделав с угрюмым видом изрядный глоток, он тут же повеселел.

– Что ты еще разнюхала, Пибоди?

Я рассказала про коридорного и про посещение Азиза.

– Напрасная трата времени. Спросила бы меня! Я знал, что Азиз не принадлежит к этой шайке. У него маловато ума и... в общем, кишка тонка.

– Именно на это я ему и указала. Одним словом, мы с тобой почти не продвинулись вперед.

– Но начало положено. Я и не рассчитывал распутать эту темную историю в один день.

Я вздохнула:

– Кто знает, вдруг в наше отсутствие проныра Сети предпринял еще что-то, например напал на лагерь? Это позволило бы нам узнать много нового.