Левая Политика. Жить в России... - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Борис Юльевич Кагарлицкий (ч. 12)

О советском социализме замолвили Слово - учёное, полемичное, критически-оптимистичное (Заметки о новой книге «критического марксизма»)

Владимир Очкин

СССР. Незавершённый проект. / под общ. ред. А.В.Бузгалина, П. Линке. - М.: Ленард, 2012. - 528 с.

Главное в борьбе - не потерять главную цель.

Чжу дэ.

Вдвойне даёт тот, кто даёт вовремя. Книга, о которой хочется здесь поразмышлять, появилось очень вовремя. Чем сильнее лютует «бандитский капитализм» (Дж.Сорос), тем более явно нарастает то, что получило название «ностальгии по советскости», по СССР и, соответственно, по советскому социализму. Или, если кому-то этот термин не нравится - по тому, что было (вспомним известный анекдот начала «реформ») в течение 70 с хвостиком лет российской истории XX века. Более чем полезно подумать ныне об этой всё нарастающей потребности разобраться со своим недавним, необычайно насыщенным, знаменательным и поучительным, прошлым - об этой потребности-нужде, выражающей практическую социально-историческую необходимость, от которой никуда не деться. Как «советофилам», так и «советофобам». Хотя бы уже потому, что

Мы крепко память занозили

и дух истории-калеки,

Евангелие от России

мир получил в 20 веке»

(И. Губерман).

Понять истинные уроки этого «Евангелия» и причины «незавершённости» его реализации абсолютно обязательно, чтобы не получился «комом» и второй «блин». Разбитые армии должны хорошо научиться тому, как из поражений вырастить Победу. Кто этого не усвоит, обречён на ещё худший крах.

Но как ни важна вообще сама по себе историческая память, лишаясь которой человек становится «манкуртом», «Иваном, родства не помнящим», дело не только (а в определённом смысле - и не столько) в ней как таковой. А суть дела более всего именно в значимости изучения прошедшего для развития нашей способности, по мысли Белинского, понять настоящее и заглянуть в будущее. Такой подход в принципе противостоит пессимистическому взгляду, что история де учит только тому, что она ничему не научает человеков, хотя и наказывает за незнание её уроков. При всём остроумии и известной относительной подтверждаемости историческим опытом, подобный взгляд мало того, что внутренне противоречив, но ещё и софистически обессмысливает высшую цель исторического познания и отношение к нему разумного существа. Нет, история - «мамаша суровая», но всё же учит чему-то истинному и полезному тех, кто действительно хочет (!) и способен учиться и понимать смысл её уроков - в духе sapientisat. Ну, а кто не хочет и на такое историческое чувство и разумное постижение опыта истории не способен, тот, увы, обречён «наступать на одни и те же грабли», повторять, как «второгодник», пройденное. И пока что, к несчастью, большая часть человечества всё ещё относится к подобной, хлестаковски беззаботной, «категории». Не зря же, как раз столетие назад, русский гений политики (и диалектики) заметил с горькой иронией в личном письме (а «гений с одного взгляда открывает истину», по выражению Пушкина): «Люди большей частью (99% из буржуазии, 98% из ликвидаторов, 60-70 % из большевиков) не умеют думать, а только з а у ч и в а ю т с л о в а»¹. Многое ли в этом отношении изменилось с тех пор в бывшем СССР и вообще в мире? Похоже, что не очень, особенно если судить по тому факту, зафиксированному частично и в книге, вызвавшей эти размышлизмы, что мы, «советские», в массе своей, и 20 лет спустя после антисоветского переворота всё ещё не можем, не умеем толком понять ни того, чем в своей сущности был СССР, ни того, какая его «болячка задавила», ни того, что же мы имеем ныне на его развалинах. А ведь как учил великий диалектик, понять - значит уметь выразить суть дела в понятии и тем преодолеть предмет понимания, овладевая им духовно. В этом смысле и в нынешнюю эпоху изобилия и засилья всевозможной «информации», ставшей едва ли не главным оружием в любой, особенно классовой, войне, всё ещё актуально звучит грустное предупреждение другого гения: «Невежество - это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной ещё многих трагедий», ибо «глупость и суеверие также титаны», равно как и алчность, эта «к злату проклятая страсть», так как «нет ничего более ужасного, чем логика своекорыстия»

. Священная, самоотверженная война с этими, отнюдь не мифологическими, а вполне реальными «демонами» и «титанами» - вершинный долг и благородная миссия всего «мыслящего пролетариата», всех представителей «подлинной интеллигентности», которая, по проверенным собственной жизнью словам А.Ф.Лосева, «всегда есть подвиг, всегда есть готовность забывать насущные потребности эгоистического существования: не обязательно бой, но ежеминутная готовность к бою и духовная, творческая вооружённость для него. И нет другого слова, которое могло бы более ярко выразить такую сущность интеллигентности, чем слово «подвиг»

. Как поучительно и симптоматично перекликается эта благородная мысль с тем выражением сути и содержания такого идейно-духовного «подвига», которое сформулировал в начале осознания и выполнения собственного предназначения создатель марксизма: «... Если конструирование будущего и провозглашение раз навсегда готовых решений для всех грядущих времён не есть наше дело, то тем определённее мы знаем, что нам нужно совершить в настоящем, - я говорю о беспощадной критике всего существующего, беспощадной в двух смыслах: эта критика не страшится собственных выводов и не отступает перед столкновением с властями предержащими»

. Разве это не является и сегодня истинным заветом для «страдающего человечества, которое мыслит, и мыслящего человечества, которое подвергается угнетению»

? Вопрос в том, хватит ли в России (и мире) силы страсти и ума для этого?...

Но тут послышался нам голос «проницательного читателя»: «Говорили вы долго и красиво, только непонятно об чем». Какое отношение всё это имеет к названной книге?!». Отвечаем: думаем, что самое прямое, поскольку предполагаем, что аналогичными соображениями руководствовались во многом и авторы этого коллективного труда, посвящённого методологическому и теоретическому исследованию поистине грандиозной и жгуче актуальной проблемы исторических уроков отечественной истории двадцатого столетия в контексте современной всемирной истории. Или они с этим не согласятся?!?

Уроки же героической и трагической истории Красного Октября и Советского Союза настолько эпохально значительны и значимы для всего человечества, а не только для «большой России», причём, и вчера, и сегодня, и завтра, что можно только приветствовать деяние коллектива тех, кто создавал данное произведение, призванное пролить, так сказать, суммарный, в определённом смысле, резюмирующий (редактор издания и автор вводной части А.В.Бузгалин не зря говорит в Предисловии с «некой «выжимке» из основных работ участников за последние 5-10 лет) свет на природу СССР, причины его возникновения и распада, его место и роль в мировой истории. И в этой связи он правомерно обращается «ко всем тем, кто хочет не только понять опыт Советского Союза, но и критически использовать его для созидания нового общества, с открытыми вопросами» (пронумерую): 1. «Что такое СССР?» 2. «Не напрасен ли был опыт 70-ти лет развития СССР?» 3. «Что он дал для будущего?» 4. «Какие уроки (и позитивные, и негативные) могут извлечь сторонники социализма на основе этого опыта?» И, как итоговый, «более общий, сверх актуальный для нынешней эпохи вопрос: а был ли завершён проект по имени «СССР»? Есть ли распад нашей страны и других стран т.н. Мировой социалистической системы конец или начало новых практик формирования, выращивания «царства свободы»?». На этом основании им и предлагается «гипотеза: необходимо тщательное теоретическое исследование опыта СССР как не более (но и не менее!) чем одной из исторически конкретных практик на пути долгого и нелинейного формирования на Земле нового, посткапиталистического общества». «Гипотезой» это названо, разумеется, из скромности, а фактически это именно та практически-методологическая рекомендация и «парадигма», которой уже давно следуют убеждённые марксисты, как это прекрасно знает и сам Буз-галин. Но очевидно и то, что в этой связи, в качестве центрального, выдвигается закономерно и постоянно тот «корневой» («нет ничего полезнее, чем покопаться у самых корней истины», говорил Плеханов) вопрос, та или иная трактовка которого явно наличествует во всех частях и главах данного сочинения, обусловливая идейное пространство подлинно полемических (имплицитно или эксплицитно) идейных взаимоотношений авторов. Это, с одной стороны, общетеоретический вопрос о сущности этого самого «посткапиталистического общества», то есть, употребляя установившуюся издавна терминологию, вопрос о сущности социализма (соответственно и глубже - коммунизма), в их специфической атрибутике и отношении к предшествующей, и значит, тем более, и к современной истории. А с другой стороны, именно на такой идейной основе, это и конкретно-исторический вопрос о том, в какой мере советский, так называемый «реальный социализм» в СССР, соответствовал (или, напротив, не соответствовал) научно выявленной классиками марксизма сущности социализма (коммунизма), тем или иным характеризующим её атрибутам. Проще говоря, был ли вообще-то социализм в СССР или его вовсе не было? (как утверждают по разным основаниям некоторые его критики, почти в духе Клима Самгина: «а был ли мальчик-то...?»). Если всё же социализм в СССР был, то какой в реальности, а не в пропаганде - «по Марксу» или «по Щедрину», как иронизировал поэт. Если же не был, то что же тогда это было: «не мышонок, не лягушка, а неведома зверюшка»?!? И, наконец, как следствие, какое место во всём комплексе разнообразных причин гибели СССР (преднамеренного его «убийства»?! - как доказывают некоторые исследователи), в крахе (или «временном поражении»?) этого «реального» советского социализма, занимают те или иные отступления, отходы от той концепции («модели», «мыслеобраза») научно обоснованного социализма и коммунизма, которая была выработана классиками марксизма и их более или менее последовательными продолжателями этой проблематики? А также, соответственно, каковы же, в конечном счёте, причины подобных искажений, равно как и последствия таковых, как для самой бывшей гигантской советской страны, так и для всей «миросистемы»? Вся эта, всё более остро и насущно звучащая (нельзя победить, как сказано, не изучив причин поражения!) проблематика, и нашла в той или иной степени резюмирующее отражение на страницах этой подлежащей серьёзному изучению работы коллектива известных дипломированных специалистов, с их различными (а потому и особо интересными, актуально звучащими и теоретически весьма значимыми!) трактовками отмеченных проблем. Ведь и в самом деле, «в спорах рождается истина» и, к счастью, вовсе не обязательно «избитая», как иронизируют скептики.

Содержание книги не даёт оснований для чёткого выявления и формулирования по поводу обсуждаемых проблем какой-то единой, как уже сказано, всеми признанной общей концепции или хотя бы в принципе согласованной идейной позиции. Разве что таковой можно посчитать признание классического марксизма как научной парадигмы и неприятие сталинизма, «сталинщины», как недопустимого, с господствующей в книге точки зрения, практического и теоретического искажения, если не сказать - преступного извращения истинного марксизма.(О последнем пункте, однако, следует говорит особо и всерьёз, а не мимоходом).

Чтобы вернее понять и оценить смысл и значение данного сочинения - очень важно, прежде всего, представить его план, «архитектонику» в связи с основополагающими аспектами его идейного содержания. И в этой связи не будет большим преувеличением сказать, что концентрированное изложение самого существенного в нём - в методологическом и собственно теоретическом отношениях - для понимания смысла и установок данной работы лапидарно представлено уже в её вводной части под названием Интерлюдия. СССР: оптимистическая трагедия, состоящей из 5 глав, охватывающих основную проблематику книги: 1. Как изучать СССР. 2. Причины возникновения и распада СССР: гипотеза «мутантного социализма». 3. «Реальный социализм» в СССР: уроки кризиса. 4. Так был ли в СССР социализм? 5. СССР как вызов будущему. И, далее, - по логике: прошедшее-настоящее-грядущее -следуют написанные разными отечественными и зарубежными, авторами 18 глав, разделённых на три части: 1. СССР: что это было? 2. Распад СССР: постсоветские реалии. 3. СССР: уроки для социализма будущего. И, наконец, в P.S. Западные левые, советский Союз и марксизм. Уже отсюда (и, разумеется, в процессе изучения всего текста) видно, что перед нами издание, как теперь говоря, научно фундированное, продуманное, авторитетное. И вместе с тем, имманентно (местами - и непосредственно) полемичное, настроенное весьма критически и по отношению к исследуемой реальности, и по отношению к оппонирующим и конкурирующим концепциям. И это-то как раз в нём особо привлекательно с точки зрения борьбы с догматизмом в теории.

Известно, как недоставало подлинной (в духе классиков) полемичности в советском «марксизме» -это в немалой степени послужило одной из важных причин его догма-тизации и апологетичности.

По центральному вопросу о природе «советского социализма», о мере и степени его «социалистичности» на разных этапах развития (стало быть и о характере Октябрьской революции), вопросе, проходящем лейтмотивом фактически через все главы книги - противостоят так или иначе друг другу шесть, по меньшей мере, позиций, или «блоков», по словам автора введения («Интерлюдии»). Это, во-первых, те, кто считает, что СССР был «адекватным воплощением социализма» как первой фазы коммунистической формации. Их аргументация широко известна, традиционна, опирается на факты существования в СССР государственного планирования и общественной, в целом, собственности, бесплатности важнейших социальных благ(образование, здравоохранение и ряд других), незначительности социальной дифференциации, всему миру известных достижений и успехов СССР (победа над фашизмом, выход в космос, геополитическая мощь, едва ли не лучшее в мире образование, формирование советского типа личности, дружба народов и т.п.). Но если Великий Октябрь и возникновение СССР считаются при этом подходе исторически закономерными, а негативные явления в его развитии - объективно обусловленными и этим во многом объяснимыми, то основные причины распада Советского Союза и поражения социализма, напротив, рассматриваются как субъективные, с одной стороны, и внешнеполитические - с другой: «ошибки и предательство» высшего руководства страны, подрывная деятельность мирового империализма, особенно в духе пресловутого «плана Даллеса» и т.п. Эта проблема причин перерождения и отмирания атрибутов социализма в СССР и его краха, в итоге, вообще оказалась в теории «камнем преткновения» для всех аналитиков.

Полярно противоположную (в онтологическом смысле) трактовку дают этим вопросам авторы, хотя и стоящие на левых позициях, но доказывающие, что «в СССР не было социализма и потому теория и идеология ортодоксального марксизма не несёт ответственности за преступления и трагедии этих практик». И этот основной их тезис (СССР по своей, очерченной в марксизме, сущности не есть социалистическое общество) «кажется им важнейшим аргументом в пользу социализма будущего». Сама же природа СССР при этом трактуется по-разному: как та или иная разновидность капитализма (государственного или обычного, но с нюансами), азиатской деспотии, или как некая особая, не имеющая исторических аналогов, общественная система - некапиталистическая и несоциалистическая. Так, по характеристике Г.Г.Водолазова, сталинский, а затем и брежневский (как его «чуть более смягчённый вариант») режимы представляют собой «РЕАКЦИОННУЮ форму выполняемой страной и её народом исторически-прогрессивной работы» (с.440). «Несоциалистичность» советской системы обусловливается, согласно подобным взглядам, главным образом тем, что экономическая и политическая власть сосредоточена в руках правящей номенклатуры, а не трудящихся, которые жестоко, даже более, чем при развитом капитализме, эксплуатируются этой властью в условиях недемократического (тоталитарного, деспотического, авторитарного и т.д.) режима, и т.д. Упрощая суть дела, смысл этой полемики можно уподобить анекдотическому спору оптимиста с пессимистом. Один, видя только «плюсы» реальности, говорит: стакан-то ещё наполовину полон, и даже клоп пахнет коньяком; а другой, замечая только «минусы», горюет: стакан-де уже наполовину пуст и даже коньяк пахнет клопами. Разумеется, это шутка. Грустная. Не по поводу коньяка и клопов.

Другую противоположность по отношению к первой отмеченной позиции («социализм в СССР - это, в общем, добро») составляет «крайне правый взгляд на СССР как на «империю зла», которая оказывается таковой именно потому, что как раз и является, мол (и в этом его парадоксальное совпадение с указанной «первой», аксиологически противоположной, позицией), адекватным воплощением самой сущности идеи социализма в противовес сущности «идеи» капитализма как «свободного общества».

Обе зафиксированные контрадикции относятся к тому типу противоречий, которые Маркс, в связи с критикой логики Гегеля, называл «действительной противоположностью взаимно исключающих друг друга сущностей», которые тем самым «не имеют между собой ничего общего, они не тяготеют друг к другу, не дополняют друг друга.

Одна крайность не носит в себе самой стремление к другой крайности, потребность в ней или её предвосхищение». Такие «истинные, действительные крайности... не могут быть опосредствованы...и не требуют никакого опосредствования, ибо они противоположны друг другу по своей сущности»

. Важна, однако, мера социальной антагонистичности таких противоречий в реальных жизненных отношениях людей, отнюдь не всегда укладывающихся в формально-логические определения.

Иной тип логико-полемического и концептуального противоборства и между собой, и в своём отношении опять же к первой, в общем ортодоксально советской, точке зрения характеризует те, другие, трактовки проблемы социализма в СССР, в которых так или иначе, в той или иной мере социалистичность сущности советского общества признаётся, но с большими или меньшими оговорками. Для одних - это «ранний социализм, с определёнными бюрократическими деформациями», или, скажем, «казарменный»

Для других - это уже в целом «деформированный социализм», а история СССР рассматривается, соответственно, как «искривление» («деформация») верной в принципе, Лениным намеченной линии, началом которой выступил особо памятно и наглядно НЭП. Причины же распада СССР сводятся и здесь в основном к субъективным факторам и ошибкам, в особенности горбачёвского руководства. В трактовке же сущности подлинного социализма акцент делается на реальной (а не формальной только) общественной собственности, настоящей власти самого народа и полном, свободном развитии Человека как вершинном критерии прогресса. Вся соль, однако и при этом остаётся в вопросе: в чём же сущностная причина этих «причин», помешавших осуществлению столь прекрасных идей?! Увы, сколько голов, столько умов.

Более решительными критиками советского социализма в СССР выступают авторы, продолжающие и развивающие позицию Л.Д.Троцкого с его идеей, что в СССР правила «новая антинародная насильническая и паразитическая каста», которую можно победить только всеобщим восстанием, а для «такого восстания нужна новая партия». Его последователи, вслед за ним, доказывают, что «СССР был по своему рождению рабочим государством с бюрократическими извращениями», в котором экономическая и политическая власть принадлежала «номенклатуре», бюрократии, всё более разрушавшей ростки социализма в СССР и несущей в себе тенденцию перерождения в особый правящий социальный слой. Как было предсказано Троцким в 30-е годы прошлого века, у этой бюрократической «номенклатуры» итоговым интересом должен был стать и стал, как и показала наша история, «обмен» её власти и привилегий на приватизированную собственность, капитал и этим уже «узаконенную» власть, что и произошло путём антисоветской контрреволюции в СССР. В результате мы имеем то, что получило название «реставрации» капитализма. Если можно так назвать новое рождение (может, «реинкарнацию»?) столь своеобразного (или безобразного?!) «капитализма».

Наконец, свою особую позицию, в виде оригинальной гипотезы так называемого «мутантного социализма», отстаивает и обосновывает в полемике с другими концепциями и таким образом излагает её в вводном разделе работы сам А.В. Бузгалин: «Кратко её суть состоит в том, что Мировая социалистическая система возникла как мутация общемировой тенденции генезиса «царства свободы»... Эта мутация стала продуктом прорыва в «слабом звене» тех мировых противоречий империализма, которые предельно обострились в результате Первой мировой войны в условиях, когда предпосылки снятия социального отчуждения вообще и противоречий капитализма, в частности, были минимальны, а необходимость их революционного снятия - предельно остра. Результатом этой «ловушки XX века» стала мутировавшая от рождения в основе своей некапиталистическая система, включавшая немало ростков «царства свободы» (прежде всего в таких постиндустриальных, посткапиталистических сферах, как общедоступное образование, культура, здравоохранение, подлинная Культура, новые качества Человека, его ценностей, мотивации, образа жизни). Все эти ростки развивались, однако, в мутантном, бюрократически и капиталистически-деформированном виде, что и поставило в конечном виде проблему: либо революционное снятие мутаций, либо коллапс. Первое исторически не состоялось...» (с. 13-14).

Мутация (от лат. Mutatio - изменение, перемена)- термин броский, особенно в силу свой связи с биологической наукой. Но если в области социальной истории происходят какие-либо резкие скачкообразные изменения в самом, так сказать, «генотипе» («наследственном коде» общества, если можно так выразиться), как некой типологической норме данного социума (а термином мутация в биологии и обозначается подобное резкое, скачкообразное изменение наследственности), то наука обязана искать им детерминистическое объяснение, не ограничиваясь лишь констатацией такого «изменения» как «мутации». В генетике различают спонтанные и индуцированные мутации. Первые происходят «самопроизвольно» в естественной обстановке и имеют место очень редко, но если действуют мутагенные факторы внешней среды, то частота появления мутаций резко повышается и могут возникать такие мутации, которые в нормальных условиях совершенно отсутствуют. Индуцированными («наведёнными», возбуждёнными извне) называются, в свою очередь, мутации, вызванные условиями внешней среды. Разве не напрашивается здесь известная аналогия с тем, что было не раз в отечественной истории XX века? Это к слову, точнее, к вопросу о термине...

К каким же принципиальным выводам в итоге подводит нас этот схематичный обзор полемизирующих концепций, в которых авторы с разных позиций пытаются осмыслить историческую судьбу, «победы и беды» России-СССР и советского социализма в прошлом столетии, сегодня и завтра? Хотелось бы, прежде всего, отметить воодушевляющий и в целом реалистическо-оптимистический настрой и тон всего этого, как теперь модно говорить, дискурса. И это - несмотря на целый ряд отмечаемых в нашей истории горьких и трагических фактов, процессов, событий. Суть такого подхода кратко выразил Давид Лайбман, главный редактор журнала «Sciense&Society», профессор экономики Университета Нью-Йорка, в последнем абзаце книги: «Вихри, водовороты и противоречия реальной истории, в конечном счёте, подтверждают наше понимание основных направлений её развития, но фактические движения в рамках этих направлений зависят от нас - от мирового политического движения рабочего класса во всём многообразии внешних форм этого политического движения. Мы не должны отвергать исторический опыт предыдущих попыток выйти за пределы капитализма - более того, мы должны принять этот опыт. Мы должны относиться к успехам и ошибкам тех попыток, как относились бы к своим собственным. Только тогда мы сможем двигаться с того места, где остановились наши предшественники, дальше вперёд» (с.522). Заметим, кстати, что именно так и учит методология марксизма, словами Энгельса: «На исторические события не сетуют, - напротив, стараются понять их причины, а вместе с тем и их результаты, которые далеко ещё не исчерпаны»

Второе, что следует особо подчеркнуть и что, кстати сказать, старается по-своему выразить и концепция «мутантного социализма» в формулах глобального «снятия отчуждения», перехода к «царству свободы» и т.п., - это необходимость истинного и полного, в духе классического марксизма, понимания действительно всемирно-исторического, т.е. в контексте и в масштабе всей мировой истории человечества, смысла и значения Великой Октябрьской революции и советского социализма. А то, что это понимается нередко не совсем так, или не в полной мере так, как следует, выразилось, в частности, даже и в распространившемся словосочетании «советская цивилизация». Оно противоречит, во-1-х, с одной стороны, тому содержанию и смыслу термина «цивилизация, - как именно обозначения частнособственнического, классово-антагонистического общества - смыслу, который достаточно чётко, определённо, научно недвусмысленно (в отличие от множества ходячих ныне его произвольных «определений»)обосновал в своём критическо-историческом анализе тот же Ф.Энгельс. И стоит ли от этого отказываться? И ради чего? Многозначность хороша в поэзии и риторике, но не в научном же термине.

И разве не были Красный Октябрь и СССР предельно дерзкой попыткой именно вырваться из удушающих «душу живу» и жизнь человеческую «объятий» такой цивилизации, перескочить из неё в вожделенное для угнетённых масс «царство божие» (читай: подлинно человеческую жизнь на этой земле), которое на учёном языке и назвали коммунизмом? И пусть некоторые детали в анализе классика сегодня устарели, но разве неверно, что на Земле всё ещё «надо всем вообще господствует нечеловеческая сила», всемогущая сила Денег, сила Капитала, как «отчуждённая мощь человечества»

?! Как говорил знаменитый сказочник, «позолота сотрётся, свиная кожа останется». Короче говоря, во-вторых, и с этой стороны (Ленин бы сказал: «это не сторона, а суть дела»), говорить об СССР как о цивилизации (в строго научном смысле), значит противоречить выработанному в классическом марксизме пониманию самой сущности коммунизма (и социализма, как его начальной стадии) который, по Марксу, есть «решение загадки истории, и он знает, что он есть это решение». Напрашивается своего рода аналогия с его же афоризмом: «Анатомия человека есть ключ к анатомии обезьяны». Согласно Марксу, буржуазной общественной формацией завершается всего лишь «предыстория человеческого общества», как «прелюдия» к его социалистической организации. И он усматривал важнейший порок философии истории Гегеля именно в том, в частности, что тот «нашёл лишь абстрактное, логическое, спекулятивное выражение для движения такой истории, которая не есть ещё действительная человека как уже предположенного субъекта, а есть только акт порождения, история возникновения человека»

. Вот адекватный масштаб, мера и критерий для понимания и оценки сути коммунизма и - как его «ветхого завета», его «преамбулы», его подготовительной стадии, в качестве социума переходного типа - социализма. Слова о «Новом мире» - это отнюдь не просто фраза.

Анализ в таком масштабе, на таком «вершинном» (Л,С. Выготский) уровне рассмотрения особо и заставляет «в лоб, а не пятясь» выявлять то главное, сущностное, и в этом смысле специфическое определение коммунизма - (по Марксу, «постигать специфическую логику специфического предмета», рассматривая его «в его отношении к себе самому»), - которое в принципе отличает его от всей по сей день протекающей мировой истории как его «предыстории» (МЭС, т.1,с.325,353)

«Коммунизм - подчёркивали авторы «Немецкой идеологии» - отличается от всех прочих движений тем, что совершает переворот в самой основе всех прежних отношений производства и общения и впервые сознательно рассматривает все стихийно возникшие предпосылки как создания предшествующих поколений, лишает эти предпосылки стихийности и подчиняет их власти объединившихся индивидов»

(выделено мной - B.O.). Вполне закономерно в этом смысле, что, характеризуя диалектический «скачок человечества из царства необходимости в царство свободы», изображая его как идеал и цель коммунистической революции, Энгельс делает здесь акцент именно на планомерной, сознательной организации общества, подчёркивая, что «тем самым человек - в известном смысле окончательно - выделяется из царства животных и из звериных условий существования переходит в условия действительно человеческие». Поскольку целенаправленно самими людьми устраняется сама жизненная основа (частная собственность, Деньги как Капитал, конкуренция, борьба за отдельное существование и т.д.) для действия логики антагонистического социума как «войны всех против всех», когда «каждый за себя, а дьявол пусть позаботится об остальных» и т.п. Напротив, люди впервые становятся действительными и сознательными повелителями своей общественной жизни, а потому и природы, поскольку и условия жизни, окружающие людей и до сих пор фактически им неподвластные, и, в особенности, законы их собственных общественных действий, противостоящие людям до сих пор как чуждые, непознанные законы природы, как объективные, чуждые силы, господствующие до сир пор над историей, наконец-то подпадают, познаваясь, под власть и контроль объединившихся индивидов-личностей, будут применяться ими с полным знанием дела, то есть как свободными людьми, и тем самым подчинены будут их господству, так как поступают под сознательный контроль самих этих ассоциированных индивидов. И только с этого момента люди начнут, в строгом смысле слова, сами творить (а не «вытворять», не ведая, что «сотворят») свою историю и организовывать общественную жизнедеятельность вполне сознательно, то есть «осознавая не только свои поступки как индивидов, но и свои действия как массы, действуя совместно и добиваясь сообща заранее поставленной общей цели». И таким образом люди, ставшие, наконец, господами своего собственного, добровольного объединения в общество, становятся вследствие этого и господами природы, в том числе и собственной, господами самих себя - свободными в подлинном, а не в буржуазно-индивидуалистическом или анархистском, понимании этого слова. «И только тогда приводимые ими в движение общественные причины будут иметь в преобладающей и всё возрастающей мере и те следствия, которых они желают»

. А тем самым, следовательно, этот вполне осуществлённый и завершённый «скачок человечества из царства необходимости в царство свободы», наряду с прочим, освобождает в той же мере весь, или в его основном и главном, исторический процесс развития человечества от засилья той, постоянно проявляющий себя и нередко трагической, «иронии истории, когда благие намерения при их реализации превращаются в свою противоположность»

Но в том-то и дело, что это «превращение в свою противоположность», это столь знакомое нам уже и по нашей собственной новейшей истории, «достижение в конечном счёте такого пункта, который полярно противоположен исходному (как, например, мы рванулись было в «социализм с человеческим лицом», а в итоге обрели капитализм с «бандитской рожей» - В.О.), составляет естественно неизбежную судьбу всех исторических движений, участники которых имеют смутное представление о причинах и условиях их существования и поэтому ставят перед ними чисто иллюзорные цели. «Ирония истории» неумолимо вносит здесь свои поправки»

. Не подобное ли «смутные представление» о подлинной сущности и, соответственно, высшей цели социализма (как зародыша коммунизма) и завело (как топор, подложенный под компас) это великое историческое движение в идейный и социальный тупик, на «рифы» частнособственнических иллюзий со всеми получившимися отсюда, известными нам теперь из собственной практики, последствиями?! Эту научно осознанную в классическом марксизме сущность и цель социализма (коммунизма) правящие невежды и карьеристы, приспособленинцы свели, в конечном счёте, к пресловутому потребительскому «гуляш-социализму» с доминирующей в нём «идеей» потреблятства, подменяя тем самым высшую цель, и вместе с тем и главное средство социалистическо-коммунистического движения, как процесса осознанного созидания самими трудящимися «реального базиса» (согласно формуле Маркса в «Капитале») «более высокой общественной формы, основным принципом которой является полное и свободное развитие каждого индивидуума», или, по формуле «Ком манифеста», такого социума, который выступает как «ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех». А в «Экономическо-философских рукописях 1844 года», у самых истоков становления коммунистической теории, Маркс весьма поучительно футурологически - правда, не для взбесившегося в погоне за прибылью и «богатством» общества - писал об истинно человеческом обществе: «на место экономического богатства и экономической нищеты становятся богатый человек и богатая человеческая потребность. Богатый человек - это в то же время человек, нуждающийся во всей полноте человеческих проявлений жизни, человек, в котором его собственное осуществление выступает как внутренняя необходимость, как нужда. Не только богатство человека, но и бедность его получает при социализме в равной мере человеческое и потому общественное значение. Она есть пассивная связь, заставляющая человека ощущать потребность в том величайшем богатстве, каким является другой человек», вследствие чего и сама эта потребность становится в полной мере «человеческой потребностью», и таким образом, сам он, «в своём индивидуальнейшем бытии, является вместе с тем общественным существом», стал «для себя человеком и мыслит себя таковым» в истине этого понятия

Как видим, никак не избежать необходимости осмысливать вновь и вновь, теоретически и практически, в реальном историческом контексте, ту проблему диалектического взаимоотношения революционизирующих человеческую жизнь идей и общественных отношений, которую классик - в её абстрактной, общеметодологической форме - назвал «великим», «высшим», «основным вопросом философии», «вопросом об отношении мышления к бытию». Этот коренной вопрос методологии в сфере социальноисторического исследования, тем более применительно к проблеме коммунизма, ныне не очень любят вспоминать даже «профессионалы» («школярство-де», «азбука» и т.д.) и в упор не хотело видеть в его настоящей остроте зазнавшееся «комч-ванство (бездумно или фарисейски припевая: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью...»). Следует только учесть, что в настоящем случае речь уже идёт не столько о так называемых «первой» и «второй» сторонах этого философского вопроса (они здесь - предпосылка), а о том, что можно было бы назвать, в соответствующем контексте, «третьей» стороной этого вопроса, о которой классики говорили специально уже в связи с изложением основ материалистического понимания истории и проблемы активной роли сознания в ней (в частности, проблемы идеологии), а также и проблемы причин отмеченной «ироничности» исторического процесса. Говорится, по сути, о том, что человеку мало познавать и «объяснять мир», ибо как раз собственно человеческое в его истине «дело заключается в том, чтобы изменить его», когда «мир не удовлетворяет человека, и человек своим действием решает...», ну, скажем, сделать его для себя лучше. Вот тут-то и тогда, в объективной, «упрямой» реальности (а не «на бумаге», где «забыли про овраги»), и проявляется черномырдинское: «хотели как лучше, а получилось как всегда». И это «как всегда» объясняется марксизмом именно из той «специфической логики» докоммунистической истории человечества, согласно которой, по вышеуказанным объективным причинам, весь её ход - в виде значительных в ней событий - совершался в целом (и пока что, по сути, всё ещё так, увы, и совершается) «бессознательно, то есть эти события и их дальнейшие последствия не зависели от воли людей; участники исторических событий либо желали непосредственно чего-то другого, чем то, что было достигнуто, либо это достигнутое влекло за собой опять-таки совершенно другие, непредвиденные последствия». Вот и получается, что подобные результаты исторического процесса можно рассматривать «как продукт одной силы, действующей как целое, бессознательно и безвольно». Тогда как для человека в его истинной сущности (в идеале, или согласно «понятию», говоря по-гегелевски) как раз «нормальным состоянием является то, которое соответствует его сознанию и должно быть создано им самим». Поэтому-то, «если рассматривать вопрос идеально, то разложения определённой формы сознания (что и произошло в «смутное время» пост-сталинизма с «коммунистическим» сознанием элитарного авангарда советского общества - В.О.) было бы достаточно, чтобы убить целую эпоху. Реально же этот предел сознания соответствует определённой ступени развития материальных производительных сил, а потому - богатства». В том числе, и такого «идеального и вместе с тем практического богатства» как именно наука (включая и гуманитарную!), являющаяся «как продуктом, так и производителем богатства» и всё более становящаяся его «наиболее основательной формой», каковой она в полной мере может стать и получить свой подлинный расцвет лишь на службе универсальному развитию Человека в Республике Труда, а не как лишь средство увеличения мощи Капитала

. Коммунизм - и есть воплощение в жизнь высших достижений науки, в особенности «науки о человеке», о законах его развития «как уже предположенного субъекта».

Подытоживая, в какой-то мере, марксистское понимание этой основополагающей для «науки о человеке» проблемы «зависимости идей от общественных отношений», Энгельс писал: «Взгляд, согласно которому будто бы идеями и представлениями людей созданы условия их жизни, а не наоборот, опровергается всей предшествующей историей, в которой до сих пор результаты всегда оказывались иными, чем те, каких желали, а в дальнейшем ходе в большинстве случаев даже противоположными тому, чего желали. Этот взгляд лишь в более или менее отдалённом будущем может стать соответствующим действительности, поскольку люди будут заранее знать необходимость изменения общественного строя (sitveniaverbo), вызванную изменением отношений, и пожелают этого изменения, прежде чем оно будет навязано им помимо их сознания и воли»

(Выделено жирным шрифтом мной. - В. О.). Какие же выводы напрашиваются из всех этих рассуждений о диалектике взаимоотношений в истории сознания и бытия? Прежде всего, видимо, тот, что совершенно необходимым атрибутом, значит, в определённом смысле, критерием и мерой, коммунистичности (следовательно, в определённой же степени, и социалистичности) данного социума должен быть такой уровень развития его идейно-нравственного, интеллектуального, научного потенциала, при котором только и становится возможной «сознательная организация общественного производства с планомерным производством и планомерным распределением», создающими возможность «поднять людей над прочими животными в общественном отношении точно так же, как их в специфически биологическом отношении подняло производство вообще»

. Это особенно важно подчеркнуть в отношении осознания (научного познания) обществом - по меньшей мере, его ведущим авангардом -собственных, специфических законов и вектора движения и развития данного социума. Деятельность без представления цели - бесцельная деятельность. И кто и сам не знает, куда плывёт, для того нет попутного ветра, а занести его это «цунами» невежества или заблуждения может куда угодно. Весьма симптоматично в этом смысле известное признание советского лидера о том, что «мы сами не знаем, в каком обществе мы живём». Результат этого «незнания» сегодня, как говорится, налицо. Хотя, разумеется, отнюдь не просто в незнании тут дело, а часто ещё и в нежелании знать (из эгоистической слепоты или шкурных интересов: «будь солнцем буква каждая - не вижу!») или неумении добросовестно усвоить и реализовать то, что было уже наработано в классическом марксизме - нередко в виде прямых рекомендаций, как «руководства для действия», равно как и предупреждений о грозящих делу социализма (коммунизма) опасностей. Вроде, например, неоднократных предупреждений об опасности превращения слуг общества в господ над ним, а также и обоснованных советов по её предотвращению. Короче говоря, без превращения общественного познания и сознания в «общественную силу», дающую коллективам, «ассоциациям» свободных людей, возможность и «способность принимать решения со знанием дела» по особо значимым для них вопросам жизнедеятельности и совместного развития (когда именно «свободное развитие каждого есть условие свободного развития всех») - без такого идеального фактора (атрибута коммунистичности) невозможно «всерьёз и надолго» и помыслить о преодолении «мира отчуждения» и созидании «царства свободы». В этом аспекте весьма проницательна и плодотворна развиваемая в работах Л.А.Булавки мысль о существовании такого «идеального коммунизма» в культурно-художественной сфере жизни СССР. Напрашивается аналогия с тезисом Маркса в его критике гегелевской философии права насчёт того, что «мы, немцы, переживаем нашу будущую историю в мыслях, в философии», что, тем самым, немецкая философия - продолжение немецкой истории в идее»

. У нас подобной идеей будущего («созерцаемым образом») стала, как убедительно доказывает Л.А.Булавка, в особенности именно художественная культура. А вместе с тем, и становление советского типа личности.

Как известно, Маркс, а вслед за ним и Ленин, каждый в своё время, неизбежность превращения капиталистического (и империалистического) общества в социалистическое выводят всецело и исключительно из экономических законов движения и развития классовой борьбы современного им общества. Но в наши дни среди множества колоссальных изменений, происшедших и происходящих с тех пор, всё большее значение приобретает такой фактор, с тревогой подчёркиваемый специалистами, как всё более нарастающая смертельная опасность гигантской, «эко-техно-суицидной» (термин В,А, Соколова) катастрофы, угрожающей всему человечеству.

Как бы ни относиться к «алармистским» предупреждениям и соображениям, число и интенсивность которых будет, несомненно, нарастать, - ясно, по меньшей мере, одно: вид homosapiens перестанет существовать «до того, как умрёт природа», подвергаемая господствующим пока что на Земле социально-технологическим устройством всё более разрушающему её воздействию. И можно не без оснований предположить, что, подобно тому, как пушки некогда считались «последним доводом королей», в обозримом будущем «последним доводом» марксистского коммунизма будет становиться своего рода «аргумент от имени Природы», выступающей, - если опять-таки воспользоваться выражением Маркса, - как «предметная, чувственно созерцаемая и потому находящаяся вне всяких сомнений сила» в доказательстве того его основополагающего тезиса, что «как только меновая стоимость перестанет составлять предел для материального производства и его предел будет определяться его отношением к целостному развитию индивида, то отпадёт вся эта история с её судорогами и страданиями». И что «поэтому не может быть ничего ошибочнее и нелепее, нежели на основе меновой стоимости и денег предполагать контроль объединённых индивидов над их совокупным производством»

. Вот чего прежде всего так и не смогла понять, среди прочего у классиков, советская теория так называемого «научного коммунизма».

И, насколько можно судить, с тех пор особою прогресса в этом отношении не произошло. А ведь в этом - ключ ко всей проблеме коммунизма, как Маркс и Энгельс доказывали с 1844 года. И теперь это всё ощутимее, нагляднее, способом «доказательства от противного»,показывает нам та трагическая «ирония истории», которую с упорством маниакального безумца производит и воспроизводит мировой финансовый Капитал.