Лиа. Жизнь не по нотам

2

На парковке перед «Вафл Хаус» миллион машин, принадлежащих ребятам из нашей школы. Саймон выключает зажигание и проверяет телефон.

Выбравшись наружу, я первым делом вижу светлую макушку Тейлор.

– Лиа! Не знала, что ты тоже будешь. Думала, будет чисто театральная тусовка, но ура! – Она нажимает кнопку на ключах, и машина отвечает ей двойным сигналом. Забавно: не припомню, чтобы у Тейлор был джип. Особенно джип со свисающим с бампера мужским половым органом.

– У твоей машины стальные яйца.

– Ужасно, правда? – Она пристраивается рядом и идет в ногу со мной. – Брат вернулся домой на весенние каникулы и заблокировал мою машину. Пришлось одолжить его джип.

– Блин, отстой.

– Да, но это единственный способ взять его за яйца, – отшучивается она. Что ж, сдаюсь: иногда я просто обожаю Тейлор.

Она придерживает нам дверь, и я прохожу внутрь вслед за Саймоном и Норой. Мне безумно нравится запах внутри кафе: идеальное сочетание сливочного масла, кленового сиропа, бекона и, кажется, лука? Что бы то ни было, им следует разливать этот запах по бутылкам и заряжать им маркеры, чтобы я могла рисовать персонажей манги, которые пахнут «ВаХой». Я тут же вижу в углу группу ребят из театрального кружка. С ними и Мартин Эддисон.

– Я к ним не пойду, – оборачиваюсь я к Норе.

Она коротко кивает.

– И я.

– Из-за Мартина? – спрашивает Тейлор.

– Давайте тут сядем, – поджимаю я губы. Вся эта история с Мартином приключилась довольно давно, возможно, мне стоит уже забыть о ней и жить дальше. Но я не могу. Честное слово, не могу. В прошлом году этот гад устроил Саймону принудительный каминг-аут. Случайно узнал, что тот – гей, шантажировал его, а потом раззвонил об этом всей школе. Ни я ни Нора с тех пор с ним не разговариваем. И Брэм тоже. И Эбби.

Я забиваюсь в кабинку возле входа вместе с Норой, Тейлор занимает место, которое Саймон явно хотел придержать для Брэма. Когда на горизонте появляется официантка, чтобы принять первую партию заказов, все просят вафли. Все, кроме меня, – я хочу только колу.

– Ты на диете? – немедленно интересуется Тейлор.

– Что, прости?

Она шутит, что ли? Кто вообще задает такие вопросы? Во-первых, я только что съела примерно двадцать тонн M&M’s. Во-вторых, не ее собачье дело. Клянусь, окружающим не хватает мозгов принять идею толстушки, которая не пытается сидеть на диете. Что, так сложно представить, что мне нравится мое тело?

Нора пихает меня локтем и спрашивает, все ли хорошо. Видимо, вид у меня хмурый.

– О боже, ты ведь не заболела, правда? – продолжает допрос Тейлор.

– Нет.

– Я ужасно боюсь подхватить какую-нибудь заразу. Стараюсь пить чай, понятное дело, берегу голос, когда не репетирую. Представляешь, что будет, если он сядет на этой неделе? Даже не знаю, как мисс Олбрайт выкрутится.

– Ага.

– Я же участвую в каждом номере. – У нее вырывается странный визгливый смешок. Не понимаю: она нервничает и пытается это скрыть или наоборот?

– Может, тебе и сейчас поберечь голос? – предлагаю я.

Клянусь, с ней гораздо проще общаться, когда мы репетируем с группой. К тому же у моих наушников отличное шумоподавление.

Тейлор уже открыла было рот, чтобы что-то ответить, но тут в кабинку вваливается Эбби с парнями. Гаррет приземляется рядом со мной, Брэм садится возле Тейлор, Эбби и Ник – с краю. Выглядит забавно: Тейлор всегда сидит так, будто она где-нибудь на подиуме в Париже, но сейчас она так наклонилась к Нику, что практически распласталась на столе.

– Я слышала, вы с Саймоном едете в Бостон на весенние каникулы?

Ах, Тейлор, Тейлор. Ты же двадцать минут просидела бок о бок с Саймоном. Но нет, нужно было задать этот вопрос именно Нику.

– Ага, – кивает Ник. – У нас очередной раунд дней открытых дверей: сначала университет Тафтса и Бостонский, потом Уэслианский, Нью-Йоркский, Хаверфорд и еще Суортмор-колледж. Так что мы приезжаем в Бостон, берем напрокат машину и стартуем в Филадельфию.

– Приключения ждут. – Саймон тянется вперед. – Дай пять!

– С вами мамы едут, – напоминает Эбби.

Мне тяжело даже вообразить, как люди способны тратить столько денег на все это. Билеты на самолет, отели, аренда автомобилей – и все ради университета, в который они, возможно, даже не поступят. Я уже молчу о тех сотнях долларов, которые Саймон потратил на заявочные взносы, хотя сам-то он хочет поступать в Нью-Йоркский университет и только туда. Разумеется, это никак не связано с тем, что Брэма уже приняли в Колумбийский.

– Это же замечательно! – Тейлор прямо светится. – Я буду в Кембридже, на дне открытых дверей Гарварда. Нам непременно нужно встретиться!

– Ага, точно, – говорит Ник. Саймон чуть не поперхнулся.

– Ты тоже переберешься на северо-восток? – спрашивает у Эбби Тейлор.

– Нет, – с улыбкой отвечает Эбби. – Я поступаю в университет Джорджии.

– Ты не хочешь учиться с Ником?

– Не могу себе этого позволить.

Немного странно слышать, как кто-то говорит об этом вслух. Особенно если учесть, что я буду поступать туда же и по той же причине. Больше я никуда документы не подавала. Меня приняли несколько месяцев назад, потому что я могу претендовать на стипендию Зена Миллера[3]. Все уже решено.

Но я всегда теряюсь, обнаружив у нас с Эбби что-то общее. Например, что мы будем поступать в один и тот же университет. Уверена, она будет делать вид, что мы не знакомы.

Гаррет пускается в рассуждения о том, насколько Технологический институт Джорджии лучше университета. Мне-то все равно, но хорошо, что с нами нет Морган. Она настолько помешана на социальном равенстве, что никогда не заподозришь ни ее, ни ее семью в том, что они хардкорные фанаты университета Джорджии – их футбольной команды и всего остального тоже. У Морган весь дом красно-черный с бульдожьими мордами на стенах, а еще ее семья всегда устраивает пикники на капоте перед очередным матчем. Я далека от всей этой футбольной лихорадки. Спорт – это замечательно, но лекции привлекают меня больше.

Я пытаюсь абстрагироваться, но Гаррет то и дело меня дергает.

– Ладно, вот еще загадка. Лиа, как думаешь, какие три года самые долгие в жизни любой студентки университета Джорджии?

– Сдаюсь.

– Ее первый год.

– Ха-ха.

Дамы и господа, Гаррет Лафлин. Да, он такой.

Постепенно разговор переходит на игру, в которой Брэм и Гаррет принимали участие в прошлые выходные. Ник грустит, и я его понимаю. Не то чтобы ему больше нельзя было выходить на поле; он вернется в команду на следующей неделе, после премьеры мюзикла. Просто тошно, когда некоторые вещи проходят мимо тебя. Я сама иногда чувствую себя на обочине, несмотря на то что моя жизнь полна событий.

Снова появляется официантка, новоприбывшие делают заказы, и спустя двадцать минут на столе перед нами высится целая гора еды. Саймон увлеченно болтает о предстоящей пьесе, и я пользуюсь моментом, чтобы утащить с его тарелки кусок бекона.

– Понимаете, у меня есть дурное предчувствие, что сейчас, когда у нас наконец есть декорации и оркестр, все пойдет прахом. Просто… ну… декорации должны были быть готовы еще неделю назад.

– Они были бы готовы, если бы нам с Кэлом кто-то помог. – Нора бросает на брата уничижительный взгляд.

– Пять очков Гриффиндору! – подытоживает Гаррет.

– Если разобраться, – вмешивается Тейлор, – декорации не так уж и важны. Значение имеет только то, как мы играем.

Нора напряженно улыбается и вздыхает.

Мы задерживаемся за болтовней еще ненадолго, потом официантка приносит нам счета – каждому свой. Очень мило с ее стороны. Ненавижу общие чеки, потому что обязательно кто-нибудь скажет: «Давайте разделим сумму на всех поровну!» Не хочу показаться скрягой, но вообще-то я не просто так не стала заказывать сэндвич за двадцать баксов. Мы по очереди отправляемся на кассу, чтобы расплатиться, а потом горкой складываем на столе чаевые. Конечно же, именно Гаррет, который заказал закрытые вафли с кучей добавок, сосиской и картофельными оладьями, оставляет на чай жалкий доллар. Никогда не понимала таких людей. Чувак, даешь на чай – давай нормально! Я добавляю от себя пару долларов в общую копилку, чтобы как-то это компенсировать.

– Щедрые чаевые за одну колу, – замечает Эбби, и я прикусываю губу, чтобы не улыбнуться. Остальные уже направляются к дверям, но она отстала, возится с пуговицами пальто.

– Моя мама работала официанткой.

– С твоей стороны это очень мило.

Я пожимаю плечами и улыбаюсь, но улыбка выходит натянутой. Мне всегда неуютно в присутствии Эбби. Не ладится у меня с ней. Во-первых, не переношу таких симпатичных. У нее глаза диснеевской принцессы, темно-коричневая кожа, вьющиеся темные волосы и высокие скулы. У красивых девушек лица всегда кажутся надменными, но Эбби не такая. Она как сахарная вата: в небольших дозах великолепна, но откуси побольше – непременно стошнит от сладости.

Она отвечает мне полуулыбкой, и мы вместе выходим на улицу. Тейлор уже уехала в своей мошонке на колесах, Гаррет тоже – у него занятия по фортепиано. Остальные толпятся тут же. Саймон и Брэм стоят рядом, кончики их пальцев соприкасаются, так что можно сказать, что они держатся за руки. Это максимум, который они позволяют себе на публике, поэтому выглядит очень сексуально.

Ник, наоборот, немедленно вешается на Эбби, обвивая ее руками так, что кажется, ему непременно нужно компенсировать тот час, что они провели по разные стороны стола в кафе. Как это типично. Полагаю, дальше нас ждет стандартный сценарий для влюбленных парочек, стоящих возле «Вафл Хаус». Может, нам с Норой начать целоваться? Просто чтобы не отставать от жизни.

Эбби выпутывается из объятий Ника и направляется ко мне.

– Очень красивый рисунок. – Она указывает на мой чехол для телефона. На нем принт с одним из моих манга-артов – мне его подарила Анна на день рождения. – Это ведь ты нарисовала, да?

– Ага. Спасибо, Эбби, – сглатываю я.

Она вскидывает на меня взгляд, как будто я сбила ее с толку тем, что обратилась по имени. Это, видимо, потому, что мы почти не общаемся, если речь не касается проблем группы. Больше не общаемся.

Моргнув, она кивает.

– Мы вместе будем в университете Джорджии, да?

– Ну, он открыт всем и каждому.

– Верно. – Она смеется, но вдруг в ее взгляде мелькает тревога, беспокойство. – Я думала попросить тебя…

Кто-то сигналит, мы оборачиваемся. Я немедленно узнаю машину Эбби – точнее, машину ее мамы, – но сегодня на месте водителя сидит парень с самыми потрясающими скулами, что я видела. Он высокий, темнокожий; похоже, ему около двадцати.

– Боже, мой брат вернулся! Но он же должен был приехать домой только к вечеру! – Эбби расплывается в широкой улыбке, легонько касается моей руки. – Ладно, поговорим попозже. Обсудим всё завтра.

Спустя секунду она уже целуется с Ником – на прощание. Я отворачиваюсь и щурюсь на солнце.