Лицо врага

1

Кен Коной сидел, склонившись над панелью управления. Он чувствовал себя самым несчастным человеком во всем Пан-Стелларе. Он снова и снова заново пробегал глазами столбики цифр, но всякий раз ответ получался один и тот же. Как ни крути, к этому времени станция должна была возвратиться.

Изменения, внесенные в конструкцию стандартной космической станции BIN-6100, никаких осложнений вызвать не могли. Конечно, 6100 предназначалась скорее для курьерской, чем для научно-исследовательской работы, но тем не менее была спроектирована для целей военных. Запас прочности у нее был очень большой; даже вероятность благополучного возвращения из зоны боевых действий по расчетам составляла семьдесят восемь процентов. Так где же станция?

Черт побери, неужели она в самом деле приземлилась в зоне боевых действий?

О такой возможности не хотелось и думать. Нет, проникнуть так далеко в освоенный людьми космос реморы не могли. Кен Коной, без сомнения, знал бы, если бы это случилось. Значит, надо искать другую причину.

Цифры утверждали, что все в порядке. Согласно расчетам, станция должна была находиться в ста километрах по правому борту «Берда». Только ее там не было…

Безумие какое-то! Коной знал, что его расчеты верны. С ними согласилось Исследовательское Управление ОПС. По пути он сам раз десять все перепроверил. И Уинни тоже. Вот же они, цифры! Вот они!

Но где станция? Дыра либо перемещала все, либо не перемещала ничего. Станция исчезла, значит, перемещение произошло — иначе бы она до сих пор торчала на том же месте.

Только почему она не вернулась? И где она может быть?

Коной еще раз попробовал пересчитать все заново; он дошел до того, что ввел переменную для межзвездной пыли. Ответ получился тот же самый. Тот же неверный ответ!

Измученный, Коной уставился на экраны, заклиная их показать возвращавшуюся станцию. Ничего не изменилось.

Может, корпус станции ионизировался?

Коной снова взялся за расчеты.

— Капитан? — окликнула его Джейн ван дер Нугт.

Ее голос отвлек Коноя, и он рассердился. Он хотел получить ответ, а не отвечать на вопросы. К несчастью, результат оказался таким же, как и предыдущие. Придется смириться. Коной вновь сосредоточил все свое внимание на пульте управления «Берда».

«Берд» был типичным кораблем Объединенного Исследовательского Управления, в котором все модули и грузовые отсеки были автономными и могли легко заменяться другими. Официально он входил в состав военного флота Пан-Стеллара, но на самом деле не был исключительно боевым кораблем. Строго говоря, весь флот ОПС представлял собой этакий коктейль из снабженных орудиями торговых и исследовательских звездолетов. Картели, контролирующие Руководящий Комитет Объединения, интересовались только торговлей. Исследовательское Управление существовало лишь для того, чтобы искать для торговых кораблей Объединения новые пункты назначения.

По внешности Джейн дан дер Нугт ни за что нельзя было сказать, что она занимает пост старшего помощника командира корабля. Простой комбинезон военного покроя делал ее больше похожей на великовозрастную студентку, чем на ученого с именем. Джейн с презрением относилась ко всяким нашивкам и знакам различия. «Не мой стиль», — говорила она, хотя ничего не имела против его капитанских нашивок. Конечно, и ее должность, и должность Коноя носили временный характер. Практика Объединения назначать капитанами предпринимателей и ученых служила поводом для насмешек у представителей других государств, но она приносила плоды. Как-никак интерес к заданию важнее, чем опыт космических путешествий. Особенно когда в вашем распоряжении есть компьютеры, способные пилотировать звездолет лучше, чем большинство людей.

Джейн назначили старпомом, поскольку она входила в исследовательскую команду Коноя и работала не меньше его. Коной заметил знакомое недовольное выражение на ее лице, от которого лошадиная физиономия Джейн вытягивалась еще больше. Очевидно, пока он занимался вычислениями, она давно и безуспешно пыталась привлечь его внимание.

— Я говорю, что у нас есть вторая станция, — сообщила Джейн с заметным раздражением и торопливо начала перечислять список модификаций. Пожалуй, она волновалась за судьбу первой станции не меньше капитана.

Коной не слушал. BIN-6100 могла и не возвращаться. Он взял ее на борт только лишь потому, что правила требовали дублировать все оборудование в полетах к отдаленным системам. Коной возмутился, когда, изучив его декларацию груза, чиновник из Комитета напомнил ему об этом. И вознегодовал еще больше, когда чиновник отказался дать разрешение на покупку этой чертовой станции на средства Комитета. На нее ушли все сбережения Коноя. И от второй станции будет зависеть не только успех задания.

— …Ждать катастрофы. Джерри запрограммировал, чтобы она немедленно загружалась в главную память системы. На всякий случай, чтобы «охранить данные.

— Но у нее мощная защита, это же военная разработка. Она не должна…

— Да ты меня совсем не слушаешь! Я говорю о звездной картографической системе с аварийным устройством, а не об этой паршивой станции. Господи, Кен! Где твои мозги?

— Извини. Просто я беспокоюсь.

— А кто не беспокоится? Не один ты вкладывал деньги.

— Знаю. Как ты думаешь, она — я имею в виду первую станцию… Тебе не кажется, что ее умышленно уничтожили?

— Кто? Все на корабле знают, как важно нанести на карту маршрут.

— Я не имею в виду саботаж. — Капитан боялся высказать свои опасения вслух, чтобы не накликать беду, но ему хотелось, чтобы кто-нибудь убедил его в том, что он ошибается. — Я думал о реморах.

— Что за ерунда, Кен! Их кораблей не видели в радиусе ста световых лет от этого сектора. Реморы не вторгались в пространство Объединения уже четырнадцать лет. И вряд ли полезут сюда сейчас.

— Да-да, ты права. — Да, скорее всего это чисто техническая проблема. Скорее всего. А технические проблемы вполне разрешимы. Свою жертву Мэрфи уже получил, теперь все должно пойти хорошо. — Но я хочу убедиться в том, что станция вернулась. Будем ждать столько, сколько понадобится: мы потеряем гораздо больше, чем просто время, если ее не вернем.

— Мы закрыли все базы, — сказала Джейн, раздраженно кривя губы.

Коной знал, что Джейн не любит, когда ее компетенцию подвергают сомнению, пусть даже намеком. Но сейчас речь шла о вещах более важных, чем ее самолюбие. Поэтому командир напомнил:

— Мы все так думали до того, как выпустили первую станцию. Значит, мы ошибались. Возможно, мы ошибаемся и сейчас. Давай посмотрим еще разок, прежде чем бросать последнюю станцию в эту крысиную нору.

«Разок» растянулся на целую неделю совещаний, определений начальной скорости, споров, расчетов, подгонок, опять споров, опять расчетов, корректировок и еще раз расчетов. Так продолжалось до тех пор, пока каждый — именно каждый, Коной тщательно о том позаботился — не убедился, что учтены все возможные случайности. И все же Коной с волнением следил за тем, как его вторая — и последняя — BIN-6100 включила двигатели малой тяги, устремилась к точке прыжка и с яркой вспышкой исчезла.

Курт Элликот понимал, что имеет дело с реальностью, порожденной компьютером, однако это не мешало подлинности всех его ощущений.

Грязь под ногами была влажной и упругой. От мреммов исходил неприятный запах, но аромат кораморантов почти заглушал его. Всякий раз, когда вождь мреммов что-нибудь отвечал Курту, неизвестные птицы на ближайших деревьях принимались беспокойно щебетать, а мреммы — оживленно переговариваться. Элликот еще ощущал во рту сильный привкус похожего на кофе напитка, которым его угощали мреммы. Он чувствовал, как прохладный ветерок проникает под складки «шуганы» — свободного туземного балахона, — и кожа у него чесалась от соприкосновения с грубой шерстью, из которой она была сделана.

Этот зуд при желании можно было легко убрать из программы. Впрочем, и шугану Элликот не был обязан носить. Так сказала доктор Неллис. Но вместе с тем она сказала, что его поведение должно быть максимально близким к реальному. Если бы эти компьютерные мреммы были настоящими и Элликот на самом деле бы их изучал, он обязательно надел бы шугану. Поэтому и сейчас он ее носил. Принцип мокасин — один из базовых в социоксенологии. Как было сказано в монографии прадеда Элликота, посвященной этому вопросу, первый шаг на пути к пониманию представителей другой расы — надеть их одежду. Многие социоксенологи заходили дальше. Гораздо дальше.

Например, он, Курт Элликот.

Но это было давно. Очень давно, когда он еще работал социоксенологом. И был в здравом уме.

С тех пор рассудок его помутился — во всяком случае, так говорили врачи. Однако они не теряли надежды вернуть Элликота в нормальное состояние. Для этого в созданном компьютером мире виртуальный Курт и встречался с виртуальными мреммами.

В качестве иллюзорных инопланетян мреммы были не так уж и плохи. У них были обычаи, которые, вероятно, логически вытекали из их мнимой истории, а также религия — простая, анимистическая, полная ссылок на местную природу, традиции и смутную память об «исторических» событиях. Мреммы даже взаимодействовали друг с другом в отсутствие Курта, в результате чего он сталкивался с переменами, которых не мог предвидеть. В общем, виртуальные мреммы представляли собой сложное и весьма убедительное общество — за неимением лучшего, разумеется. А Курт имел дело с «лучшим». Этих чужаков создал человеческий разум, и в их мозгах полностью отсутствовало все, чуждое ему. Доктор Неллис обвиняла Курта в том, что он не оправдывал ее ожиданий. Если бы мреммы существовали на самом деле, возможно, в ее словах была бы доля истины. Не потому, что Курту недоставало способностей. Ему не хватало желания. Он очень устал.

Кроме того, он не ощущал азарта. Элликота всегда интересовали негуманоиды — непонятные, незнакомые. А эти? Такие же люди, только в ином обличье. В них не было тайны, которую ему хотелось бы разгадать. Многие люди стремились постичь человеческое сердце. Но только не Курт Элликот.

Кларисса твердила ему об этом чуть ли не каждый день.

Впрочем, сейчас он говорил не с Клариссой, а с вождем мреммов. Тот как раз что-то сказал и выжидательно посмотрел на собеседника. Но Курт не был глупцом. Он понимал, что за словами вождя стоит доктор Неллис. Курт извинился, сославшись на трудности с чужим языком, и попросил вождя повторить еще раз. Элликот играл.

Есть ли лучшее слово для того, чем он сейчас занимается? Игра. Но ему нужно выполнять рекомендации учебников. Это не составляло труда: один из учебников на соответствующую тему Элликот когда-то написал сам.

И теперь он притворялся — точно так же, как притворялся перед Клариссой и детьми.

Впрочем, с ними он не всегда был таким, хотя Кларисса была убеждена в обратном. Счастливые времена, которые помнил Курт, она считала сплошным притворством. Раньше из-за этого они то и дело ругались, но теперь он давно уже перестал ей возражать.

Иногда, когда у нее бывало хорошее настроение, Кларисса не возмущалась его «притворством», не жаловалась и не обвиняла. Элликот любил такие дни, ему хотелось, чтобы их было побольше. Но он вряд ли увидит их, если доктор Неллис не останется им довольна.

Беседа проходила гладко. Вождь был вполне удовлетворен. Чтобы оказать честь Элликоту, мреммы предложили ему стать членом их племени. Отказ вызвал бы подозрения. Элликот согласился и невозмутимо прошел через положенные испытания. Мреммы поздравляли нового соплеменника, но Курт все равно оставался как бы в стороне. Ведь на самом деле он не был мреммом.

Потом Элликот вернулся в свое укрытие и улегся на койку. Через минуту он заснул и почти тотчас проснулся — но не в укрытии, а на кушетке в кабинете своего врача.

Сеанс занял пять часов. По ощущениям Курта, он провел в мире мреммов одиннадцать месяцев. Виртуальная терапия здорово экономила время. Пока доктор Неллис убирала медикаменты, Курт, как она велела, дышал глубоко и размеренно.

— Ну вот и все, — проговорила наконец доктор Неллис. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, доктор.

— Хорошо. Сеанс был весьма плодотворным, Курт.

— Спасибо, доктор.

— Нет-нет, не благодарите меня. Это ваша заслуга. — Она широко улыбнулась ему. — Продолжайте в том же духе, и, я надеюсь, результат весеннего обследования будет положительным. Вы сделали большие успехи.

— Рад слышать, доктор.

— Вам не кажется, что с мреммами сложнее, чем с джейнелосиксами?

Джейнелосиксы были настоящими инопланетянами, но Курту позволили общаться лишь с их компьютерными моделями, которые спрограммировал и которыми управлял человек.

— Мреммы интереснее.

Доктор Неллис удовлетворенно кивнула и улыбнулась.

Элликот дал тот ответ, который она хотела услышать. Но для него мреммы не значили ничего. Чтобы доказать, что он преодолел слабость, которой уступил на Доме Кассуэлов, ему нужны были настоящие инопланетяне. Еще в самом начале лечения Курт сделал попытку объяснить доктору Неллис разницу между настоящими и смоделированными чужаками. В те дни он только-только начал возвращаться к людям, и с объяснениями у него ничего не получилось. А к тому времени, когда он почувствовал, что теперь смог бы убедить доктора Неллис, они уже вовсю занимались по ее программе, она начала говорить, что Курт делает успехи, и Курт побоялся ее разочаровывать. Успехи означали освобождение от «врачебного» режима.

Курт отлично понимал разницу между настоящими чужаками и теми, что придумывала для него доктор Неллис. Спутать одних с другими было невозможно. Тем более для него. Он жил среди кассуэлов. Компьютерные инопланетяне не были кассуэлами и по самой сути своей не могли хоть в чем-то быть с ними схожи. Для этого было много причин, и не последней из них была та, что кассуэлов больше не существовало. Они все были мертвы, все стаи. От щенков до седых стариков — мертвы. Не осталось в живых даже вожаков, даже Неуязвимых. Даже Ясноглазый Шессон в конце концов оказался подвластен смерти. Пепел, которым стали его кости, без молитвы развеялся по ветру, а душа оказалась обречена на загробную жизнь в одиночестве. Умерли. Все умерли. Даже Грамманхатей.

Порой Курту казалось, будто и он сам тоже мертв.

Улыбнувшись, он пожал руку доктору Неллис. Нет-нет, он не забудет о следующем сеансе. Да, да, он тоже будет ждать встречи. Да, это еще один шаг на пути к выздоровлению.

Разве можно не ждать еще одного шага на пути к выздоровлению?

— Ну, лейтенант, и что вы об этом думаете? — В голосе командора Бьюнина чувствовалось напряжение.

Похоже, подумал Андерс Сиборг, командор не получил желаемых ответов ни от властей планеты Гренволд, ни от своих подчиненных. Подполковник Пинзон и почти весь личный состав наземных сил корабля МЛЗ «Шака», за исключением взвода Андерса, остался дежурить в системе Ноз. Таким образом, Сиборг оказался старшим офицером наземных сил и поэтому был вынужден давать командору Бьюнину советы по вопросам, касающимся поверхности планеты. К такой ответственности Сиборг был не готов. Он был всего лишь солдатом, привыкшим действовать, а не думать. И почему это свалилось именно на него?

Не имеет значения почему. Он эриданец, и обязан исполнить свой долг.

Гренволд был захолустьем; здесь не имелось даже переходной станции — только стабилизаторы точки прыжка и маяк. Предполагалось, что путешествие «Шаки» в эту изолированную систему будет легкой прогулкой, чтобы экипаж не скучал, пока Пинзон с солдатами сделают свое дело. Никто не ждал, что на Гренволде возникнут какие-то осложнения.

Когда «Шака» вышла из подпространства, сенсоры маяка уловили движение внутри системы. Что ж, ничего удивительного. Только сенсоры «Шаки» зарегистрировали на десять трасс больше, чем сенсоры маяка. Командор Бьюнин немедленно объявил тревогу, статус «желтый», положил «Шаку» в дрейф и вызвал всех старших офицеров, в число которых входил и Андерс. Правда, сам лейтенант понимал, что на этом совещании ему лучше помалкивать и слушать других.

В ответ на запрос корабля с планеты было получено подтверждение данным маяка, но Бьюнин предпочитал доверять сенсорам своего корабля и привык перестраховываться.

Гренволд, быть может, ничего не скрывал. Система была небогатой и отставала от прочих по многим показателям, в том числе и по электронике. Но перед тем как был получен ответ Гренволда, «Шака» перехватила обрывок подавляющего сигнала, очень похожего на тот, которым, как было известно всем, пользовались реморы. Это настораживало. И желтый статус тревоги сменился оранжевым.

Командор Бьюнин приказал немедленно выпустить беспилотные самолеты-невидимки. На Гренволд было сообщено, что, прежде чем продолжить путь, «Шака» задержится для небольшого ремонта. На самом деле, оставив вместо себя макет, корабль незаметно подошел ближе к планете. Капитан тем временем делал все возможное, чтобы разобраться в происходящем.

Вглядевшись в нечеткое изображение, Андерс пожал плечами.

— Понятного мало, сэр.

— Тут я полностью с тобой согласен, сынок. — Бьюнин улыбнулся. — И все же я хочу знать твое мнение.

Сиборг изучал экран и чувствовал, что покрывается потом. Данные, поступающие с беспилотных самолетов, почти не несли информации, мерцающее изображение не отличалось качеством. К несчастью, сейчас права на ошибку у него не было.

На всякий случай Андерс спросил:

— А как все это объясняют на Гренволде, сэр?

— Мы их еще не спрашивали. Я рассчитываю сравнить независимые точки зрения и как раз жду вашей, лейтенант.

Как бы Сиборг хотел, чтобы она у него была!

К-29 более чем успешно справлялись со своей обычной работой — сбором сведений с места военных действий, но сейчас от них требовалось то, что обычно делают разведывательные спутники. И при этом они еще должны были остаться незамеченными. На меньшей высоте самолеты передали бы изображение лучшего качества. Но тогда, возможно, противнику удалось бы их засечь.

Самый крупный из трех континентов Гренволда, который колонисты окрестили Волднос, занимал почти целиком полушарие. Он не был заселен, но сейчас там явно наблюдалась какая-то деятельность. Вот только какая? На первый взгляд складывалось впечатление, будто там занялись земледелием, но некоторые привычные признаки этого отсутствовали. Например, датчики не регистрировали тепла, выделяемого тяжелой техникой, необходимой для обработки земли. Так что же там все-таки происходит?

— Жаль, что здесь нет капитана Родзински и его инженеров. Они бы сказали точно.

— Мне бы тоже хотелось, чтобы Род был с нами, сынок. Но ничего не поделаешь, приходится играть теми картами, которые нам раздали. Скажи, что ты думаешь. Как, по-твоему, есть там реморы или нет?

Пока признаков кораблей реморов не было обнаружено, но сенсоры «Шаки» не могли охватить всю систему звезды. Подозрительный сигнал тоже больше не был зарегистрирован. За исключением необычной активности на поверхности планеты и лишних трасс, все было в порядке. Если реморы на планете, это не похоже на их обычный метод вторжения. Но если их нет — что же там происходит?

Враг — это забота армии. Если реморы захватили планету, Стратегическое Командование обязано об этом знать. К сожалению, поскольку МЛЗ пыталась оборонять весь освоенный человечеством космос, ложная тревога могла обернуться настоящей бедой. Но пропустить появление нового плацдарма врага — еще хуже.

— Лейтенант?

— Простите, сэр. — Сиборг чересчур задумался. Хорошо еще, что командор понимал, что младший офицер оказался в трудном положении. И не стал возмущаться. — По-моему, находясь на орбите, мы ничего не узнаем, пока не наткнемся на вражеский корабль.

— А этого никому из нас не хочется. — Капитан откинулся на спинку кресла. — Так как, сынок, можешь ты что-нибудь посоветовать?

— Наземная разведка — вот что нам сейчас нужно, сэр. Я бы взял весь взвод, но разбил его на отряды. Так мы прочешем больше районов.

— Вы даете гарантию, что вернетесь с ответом?

— Если там реморы, сэр, уж я их не пропущу.

Бьюнин кивнул.

— Мы подойдем на расстояние, достаточное для того, чтобы выпустить шаттлы, через два дня. Учитывая, что на планете может быть враг, мы высадим вас на незаселенном северном континенте, поближе к полюсу. Кажется, материк называется Интос. Переправиться оттуда на Волднос несложно. Если наткнетесь на реморов, в бой не вступайте. Информация мне нужнее всего, лейтенант.

Сиборг отдал честь:

— Есть, сэр.

Следующие два дня ушли на планирование операции. Сиборг был этому рад. Это отвлекало его от мыслей о том, с чем он может столкнуться на Гренволде.

2

В рубке «Берда» стояла непривычная тишина, нехарактерная даже для ночного дежурства. Вместо обычной вахты здесь собрался командный состав — на закрытое совещание.

Вплыв по вертикальному туннелю, Кен ухватился за шест, развернулся и, резко оттолкнувшись, ввинтился в рубку.

Огромный «мозг» корабля был окружен шестью пультами управления. Капитанский был самым сложным и размещался прямо напротив обзорных экранов в стене. Напротив него стоял пульт старшего помощника. Джейн ван дер Нугт отвернулась от экрана и, глядя, как Коной с легкостью опускается в свое кресло, слегка покачала головой, словно упрекая командира за излишне эффектное появление.

Коной не обратил на это внимания. Он привык, что Джейн с пренебрежением относится к его гимнастическим трюкам. Бросить себя в рубку и опуститься точно в кресло — пустяк по сравнению с тем, что он проделывал на соревнованиях. Правда, это было больше двадцати лет назад.

Кроме Джейн, на появление командира никто не обратил внимания, словно он просто вошел в обычную лабораторию. Впрочем, сказал себе Кен, не стоит обижаться на людей, занятых работой.

Почти всех своих старших офицеров Коной знал еще с университетских времен, когда занимался исследованием, которое и позволило ему открыть новый маршрут. Объединение поощряло дух предпринимательства, в чем бы он ни проявлялся. Кроме того, Объединение предпочитало факты теории и вознаграждало лишь тех, кто воплощал теорию в практику. По закону не имело значения, кто именно догадался о наличии в этом месте точки прыжка. Важно было, кто доказал это на практике.

Система, при которой кораблем командовали ученые, другим звездным нациям казалась смешной, но Объединение было слишком практично, чтобы и впрямь позволить ей превратиться в фарс. Ни один звездолет не уходил в космос, не имея на борту опытного и квалифицированного специалиста, дублирующего капитана. На борту «Берда» таким дублером был Мэтью Хопп, немногословный космический волк с двадцатилетним стажем.

После обязательных недельных курсов подготовки все члены экипажа успешно прошли тесты. Но Коной был немного опытнее остальных в искусстве руководить. Во всяком случае, ему уже приходилось «командовать» деканатом.

Устроившись в капитанском кресле, Коной оглядел знакомые лица.

Уинни Прасад занимала кресло офицера-топографа. По бликам от дисплея на ее бледном лице Коной догадался, что Уинни опять делает какие-то расчеты. Ничего особенного: почти все свое время Уинни тратила на гиперпространственные теоретические базы данных, и Коной прощал ей рассеянность. Если бы не Уинни, никто из них сейчас не был бы здесь.

Лили Чу, сидящая справа от Коноя, в кресле казначея, с легкой усмешкой наблюдала за Уинни. У Лили были ноги манекенщицы и личико куклы, но тот, кто из-за внешности отказал бы ей в уме, жестоко ошибся бы. Она была блестящим гиперпространственным инженером и, пожалуй, единственной, кто умел облекать самые сложные концепции Уинни в понятную для остальных членов команды форму. Хотя Лили любила денежки, на роль казначея она не очень годилась и, к счастью, не скрывала этого. Собственно, для их задания и не требовался казначей — просто правила этого требовали. Зато корабль нуждался в хорошем инженере-гиперпространстровике.

Напротив Коноя сидел Чианг-шан Лоусон. Раньше он руководил у Коноя стажерами, теперь же занимал на корабле должность начальника по связям с общественностью. Принимая во внимание склонность молодого человека к общению, он, как никто другой, подходил для этой работы. Вот и сейчас, как всегда оживленно жестикулируя, Чианг-шан болтал с капитаном Хоппом. Откинувшись на спинку кресла, тот вежливо улыбался, хотя Коной заметил, что взгляд Хоппа чаще обращается к своему пульту, чем к собеседнику.

Маленький коллектив маленького корабля… Впрочем, Коной надеялся, что все они справятся с тем, что обнаружила вторая станция.

Он постучал по пульту, чтобы привлечь внимание.

— Ну, Джейн, давай посмотрим, что принесла в клювике наша птичка.

Засветился большой экран. Коной изучил расчеты и знал, как должен выглядеть космос в районе Медведицы. Однако он не увидел того, что ожидал увидеть.

— Компьютер, разверни поле.

Коной пристально всматривался в экран, отыскивая среди пятнышек света знакомые звезды, но не мог их найти. Станция не выявила гиперпространственного туннеля в том месте, где предполагал Коной. Они ошиблись. Если только…

— Может, это вкрапление.

— Будем надеяться… — протянула Джейн.

— Наверняка это так.

Казалось, никто из команды в этом особенно не уверен. Да что там, Коной и сам сомневался. Ясно, что станция не вышла в расчетной точке. Быть может, в вычисления вкралась ошибка? Нет! Вселенная не может быть столь жестока — это все же вкрапление! Где-то вдоль маршрута должен располагаться крошечный пролом в стене между гиперпространственным туннелем и обычным космосом, трещина, достаточная, чтобы прервать переход и вернуть путешественника в обычное пространство. Этот феномен был неплохо изучен, но из-за него от многих маршрутов приходилось отказываться… Только этого еще не хватало!

Картелям, финансировавшим экспедицию, был нужен новый, более короткий маршрут к околоземному космосу, к сердцу галактической цивилизации. Они вложили в экспедицию немало денег и ожидали от своих инвестиций солидной прибыли. Коною совсем не хотелось сообщать о провале. Потерпеть неудачу — даже не по своей вине — означало серьезно подорвать карьеру.

Мэтью Хопп осторожно кашлянул.

— Если позволите, хотя я и не спец в астрогации… Как я понимаю, звезды сыграли с вами плохую шутку, но если точка выхода не в Медведице, то где же она?

— Комплексные астрогационные данные как раз поступают. — Джейн повернулась к экрану. — Так… И, судя по ним, мы имеем дело с безымянной звездной системой, капитан Хопп. Ссылка на энергетические координаты 12.-49.6. Описание внесено в астрономическую базу данных. Это все.

— Во всяком случае, она лежит по пути к Земле, — заметила Лили.

— Так, говоришь, на карте не отмечена? Никем не заявлена? Совсем никем? — спросил Чианг-шан.

Джейн кивнула:

— Согласно банку данных — нет.

— Так давайте заявим о своих правах прямо сейчас, — предложил Чианг-шан.

Джейн наградила его испепеляющим взглядом.

— Не спеши. Станция не оборудована для исследований. Она могла пропустить все сигналы. Пока у нас только отрицательные данные.

— У нас будут отрицательные данные на банковских счетах, если мы это никак не используем! — воскликнула Лили.

Уинни кивнула:

— Система никем не заявлена; даже если это не тот маршрут, который мы искали, все-таки это маршрут. Новый курс к новой системе уже кое-что значит — хотя бы права на его разработку.

— Вне Канессы? — усомнился Хопп. — Даже если тут есть над чем поработать, но для уверенного приема кораблей нужно создать инфраструктуру, оборудовать точку выхода. Понадобятся солидные инвестиции, и неизвестно еще, когда затраты окупятся.

— Не обязательно, — возразил Чианг-шан. — Данные говорят, что в системе есть кольцо астероидов, почти сплошь состоящих из тяжелых металлов. Просто лови их и забирай, и к чертям всякую инфраструктуру.

— Это все детские мечты, — протянул Хопп.

— А у вас…

— Хватит, — оборвал Коной.

Чианг-шан сверкнул узкими глазками, но промолчал. Он был горяч, но ему явно не хватало здравого смысла. Своей несдержанностью он мог легко оскорбить Хоппа, а это было совсем ни к чему. Обиженный Хопп был способен разрушить план, который как раз зарождался у Коноя.

— По твоему лицу вижу, — вступила в разговор Джейн, — ты что-то замышляешь.

— Я замышляю сообщить Комитету о нашем открытии.

— Открытии? Пока мы еще ничего не открыли. Пока у нас одни сырые данные. Что ты им скажешь?

— Скажем, что обнаружили вкрапление.

— Мы этого еще не знаем.

— Но и не знаем, что это не так, — отрезал Коной. Джейн была из тех людей, кто не поверит, что у собаки есть зубы, пока та его не укусит. — Ты хочешь, чтобы в протокол внесли твое особое мнение?

Джейн не знала, как быть. Если она так поступит, а Коной окажется прав, картели перестанут ей доверять. Кроме того, будущие работодатели будут иметь полное право усомниться в ее лояльности. С другой стороны, если Коной ошибается, его карьера будет навсегда перечеркнута, а свою Джейн еще может спасти. Впрочем, сам он, конечно, предпочитает, чтобы она действовала заодно с ним, а не против него.

— Послушай, если мы прыгнем в ту же точку, то с помощью аппаратуры корабля получим данные, которые докажут, что эта новая система — отличная конечная станция.

— Или просто тупик, — добавила Джейн.

— Или тупик. Все равно. Главное, что мы будем знать точно. А сидя здесь, мы можем только гадать. Ну же, давайте! В любом случае нам придется докладывать Комитету. Если мы сообщим, что проверяем вкрапление, то останемся в игре. А если сказать, что получили только новый маршрут почти в никуда, то исследование перепоручат профессионалам из Управления. И тогда, если эта новая система окажется прибыльной, мы потеряем права на открытие. И причитающееся нам вознаграждение. Плюс возмещение убытков.

Коной улыбнулся про себя, заметив, что последний довод оказался весьма убедительным для всех, даже для Джейн.

— Только одно «но». — Хопп нахмурился. — У нас нет полномочий проводить «Берд» через туннель.

— Ерунда. В задании сказано, что мы не имеем права вести «Берд» к Медведице без разрешения. О прыжке к тупикам ничего не говорится.

— Простая отговорка, Кен, — бросила Джейн. — Никаких тупиков не ожидалось.

— Но такая возможность всегда существует, — проговорила Лили. — Правда, Уинни?

— Возможно все, — согласилась Уинни.

— Значит, они должны были ее предусмотреть. — Лили взглянула на Хоппа. — На борту «Берда» есть оборудование для стабилизации точки прыжка?

— Только стандартное оборудование, — ответил Хопп. — На случай крайней необходимости.

Коной и не подозревал, что Хопп окажется таким буквоедом.

— Но вы согласны с тем, что мы имеем право использовать оборудование корабля, чтобы выполнить задание, капитан Хопп?

— Что ж, — с усмешкой сказал Хопп, — посмотрим, к чему это приведет. Ладно, профессор Коной. Да, я согласен с тем, что командир имеет право использовать любое оборудование корабля для выполнения задания. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что проверка может счесть такое использование ненужным и незаконным.

Коной отдавал себе в этом отчет. Впрочем, если не рискнуть, он все равно пропал.

— Я знаю свои обязанности, капитан Хопп.

— Мне кажется, мы не нарушаем правил, — поддержала Коноя Лили. — Думаю, все будет в порядке.

— Комитет соблюдает правила, только когда это ему выгодно, — проворчала Джейн.

Кен развел руками.

— Остается лишь убедиться в том, что ему будет выгодно нас поддержать.

— Уинни и я — за, — подытожила Лили.

— Я тоже, — отозвался Чианг-шан.

— Капитан Хопп? — спросил Коной.

— Как прикажет командир, профессор Коной.

Весьма удобная позиция. Оставался последний голос. Коной посмотрел на Джейн, но она отвела взгляд.

— Звезды никуда не денутся, Кен. Почему бы нам не дождаться разрешения Комитета?

— Комитету нужно вернуть побыстрее и нас, и капиталовложения. Ты хочешь, чтобы исследование поручили другим? — Коной улыбнулся обезоруживающей улыбкой. — Если мы подтвердим маршрут, нас только похвалят. Короткий путь к околоземному космосу слишком ценен, чтобы отдавать его другим. Мы рядом. Мы можем его исследовать. Просто обязаны.

— Надеюсь, тебе удастся убедить Комитет так же хорошо, как себя.

— Разве я когда-нибудь тебя подводил?

— Ладно, — ответила Джейн, по-прежнему избегая его взгляда. — Не возражаю, но и не соглашаюсь. Занеси в протокол, что я выразила сомнение в правильности действий командира.

— Хочешь подстраховаться, Джейн? — съязвил Чианг-шан.

— Делаю то, что считаю нужным, Чи.

Откинувшись на спинку кресла, Чианг-шан самодовольно улыбнулся.

— Ну да, понятно. То есть понятно, что МЛЗ всегда требуются хорошие астроспециалисты.

Коной обрушился на него со словами:

— Даже в шутку не заговаривай о работе на этих убийц!

— Я только…

— Ты только лишний раз доказал, что еще очень молод и неопытен. Обсуждение закончено. Через час я подготовлю сообщение для Комитета. Капитан Хопп, когда мы будем готовы к прыжку?

— Часа вполне достаточно, командир.

— Значит, через час. Надеюсь, все будут на своих постах. И ты тоже, Джейн. Несмотря на твои сомнения.

— Я не говорила, что не хочу туда отправиться, Кен.

У Коноя возникло желание ее придушить. Порой Джейн умела быть настоящей стервой.

Курт боролся, пытаясь вырваться из безжалостной хватки солдат Лиги. Он не даст им себя забрать. Ни за что! В их крепких руках он был беспомощен, но все равно сопротивлялся — неистово, бешено, тщетно.

И даже проснувшись, он вынужден был продолжить борьбу. Его действительно опутали по рукам и ногам — сбившиеся простыни.

Господи, совсем еще недавно казалось, что с кошмарами покончено. Уже несколько месяцев ему ничего такого не снилось.

Горло саднило. Неужели он снова кричал во сне?

Впрочем, неудивительно. На вчерашнем сеансе доктор Неллис заставила его общаться с кассуэлами. С бедными мертвыми кассуэлами. Слушая, как она его хвалит, Курт сдерживался только потому, что понимал — все это ложь. Кассуэлы погибли.

Однако в глубине сердца он чувствовал, что увидит их вновь. Во снах.

Он отдал бы все, лишь бы не видеть больше снов.

Боясь снова закрыть глаза, Курт смотрел в потолок. Сквозь шторы пробивался сероватый свет. Рассвет только-только занимался. Вставать еще слишком рано, но Курт знал, что этой ночью ему уже не уснуть.

Повернув голову, он посмотрел, не проснулась ли Кларисса. Ее половина кровати была пуста. Значит, все-таки он ее разбудил — сама Кларисса никогда так рано не поднималась. Курт повернул голову и взглянул на дверь ванной. Она была открыта, и за ней было темно. Не там. Значит, Кларисса сбежала в другую комнату на тахту. И то — незачем ей страдать из-за его кошмаров.

В последний раз, когда доктор Неллис использовала кассуэлов — это было почти год назад, — страшные сны мучили Курта больше месяца. Это было ужасно. И он чувствовал себя виноватым за то, что не дает Клариссе покоя. В то время она немало с ним повоевала, но в конце концов ее терпение лопнуло. Конечно, Кларисса не виновата. Это все от недосыпания. Курт понимал ее и не винил.

Но ведь они уже решили, кажется, с этим смириться?

Курт в очередной раз подумал, что, вероятно, зря послушался доктора Неллис. Это она настаивала на том, чтобы его жизнь была «как можно более естественной». Неужели спать на разных кроватях — слишком неестественно? Кларисса так не считала. И тогда она хотя бы высыпалась. Как он мечтал о нормальной жизни! Кларисса тоже. Она не раз говорила об этом.

Но теперь, когда снова начались кошмары, о нормальной жизни придется надолго забыть.

Проклиная свои сны, Курт поднялся с кровати. Доктор Неллис сказала бы, что сны — лишь симптом. Хорошо, значит, он возненавидит и Лигу. Ведь это из-за нее его мучают кошмары. Это Лига растоптала его прежнюю жизнь.

Курт принял душ — не столько для того, чтобы смыть пот, сколько для того, чтобы избавиться от остатков кошмара, которые он тоже ощущал кожей. Прошлое есть прошлое, сказала бы доктор Неллис. Мы должны оставить его позади и смотреть в будущее.

Курт решил посмотреть, где Кларисса. Накинув халат, он спустился вниз, по пути вытирая полотенцем волосы. Однако на тахте Клариссы не оказалось. Обычно она не уезжала из дома так рано. Свет на кухне вселил в него надежду, что она там, но эта надежда тотчас погасла: из кухни не доносилось ни звука. Курт все же пошел туда. На кухне царил беспорядок. Прежде чем он сообразил, чем этот беспорядок отличается от обычного утреннего, огоньки на экране, свидетельствующие о том, что оставлено сообщение, привлекли его внимание.

От волнения у Курта перехватило дыхание. Наверное, что-то случилось, и ей пришлось уехать. Что-то с детьми? С ее матерью?

Курт нажал кнопку. Экран не осветился, лишь раздался голос Клариссы:

— Курт, я…

Пауза. И Курт понял, что его мечты о нормальной жизни так и остались мечтами. Полотенце сползло на пол, но он этого не заметил.

— Поверь, я постоянно твердила себе, что ты ни в чем не виноват. Но я так больше не могу. Прости.

Снова молчание. Затем экран осветился, но возникла на нем не Кларисса. Курт никогда раньше не видел эту молодую даму с тщательно уложенными волосами, одетую в деловой костюм. В верхнем левом углу экрана появилось слово «запись».

— Доброе утро, мистер Элликот, — проговорила женщина. — Меня зовут Холли Болтон. Я из фирмы «Хаузмэн, Харт, Джеллико и К°», в которую обратилась ваша жена. Мой долг сообщить вам, что она подала на развод и получила предварительное разрешение на раздельное проживание и принудительное ограничение контактов. Разумеется, вам придется подчиниться решению суда. Во всяком случае, до тех пор, пока, возможно, оно не будет отменено в результате бракоразводного процесса. Я буду рада начать переговоры с вашим адво…

Курт выключил запись.

Кларисса не виновата. Она сделала то, что посчитала необходимым. Что ж, ее вполне можно понять. Какая здравомыслящая женщина станет жить с неудачником, которого терзают ночные кошмары?

3

Вокруг вспыхнули звезды, и «Берд» содрогнулся с металлическим ревом. Свет замигал, потянуло озоном, но этот запах тут же был заглушен запахом пены. Что-то замкнуло, но пожар был подавлен в самом зародыше.

— Простите, — пробормотала с гипернавигационного поста Уинни. — Прыжки вслепую иногда чреваты мелкими неприятностями.

«От которых гибнут корабли», — мысленно добавил Коной. Впрочем, «Берд», кажется, справился.

Взглянув на Хоппа, командир с облегчением отметил, что астронавт остался невозмутим. Коной спросил о состоянии корабля, и Хопп, не отрывая взгляда от панели управления, ответил:

— Худшее позади, командир. Все системы функционируют, хотя я посоветовал бы при первой же возможности сформировать ремонтные группы.

— Позаботьтесь об этом, капитан Хопп. Делайте все, что считаете нужным. — Коной понимал, что ремонт означает задержку, но знал, что без этого не обойтись. Он и так достаточно рисковал. Командир пробежался пальцами по своему терминалу, и по всему кораблю раздался сигнал завершения перехода.

— Джейн, подыщи место для маяка. Уинни, разверни антенны. Я хочу как можно скорее найти это переходное звено.

— Если оно здесь есть, — напомнила командиру Джейн.

Коною не хотелось признаваться себе в том, что она может оказаться права, но такая возможность существовала. Гиперпространственные туннели не имели отношения к истинному расстоянию и благодаря этому позволяли кораблям перемещаться на световые годы за ничтожное время. А их недостаток заключался в том, что они пролегали лишь там, где пролегали. В результате человечество, путешествуя по космосу, оставалось привязанным к строго определенным точкам, и только через них осуществлялась связь между звездными системами.

Разумеется, каждая такая «точка» на самом деле представляла собой сферу в пространстве диаметром в несколько световых минут. Все известные точки перемещения были окружены стабилизационными маяками, которые помогали уменьшить амплитуду квантовых колебаний, сопровождающих перемещение. Если бы в этой системе имелся маяк, выход «Берда» прошел бы более гладко. И сейчас установка стабилизирующего маяка — хотя бы для успешного возвращения — была одной из первоочередных задач экипажа.

Но еще важнее для Коноя было найти гиперпространственный путь к Медведице. Некоторые маршруты представляли собой целый ряд переходов, длинную цепь гиперпространственных туннелей, заканчивающихся в ближнем космосе. Разумеется, ближнем в масштабах галактики — на самом деле на путь к Земле кораблю потребовалось бы несколько дней.

Точки перемещения к следующему отрезку желанного маршрута к Медведице в предполагаемом месте не оказалось. И все же она должна быть! Но чтобы найти ее, предстояло исследовать огромные космические пространства, то есть потратить огромное количество времени. Не дай Бог, она находится на противоположной стороне системы, как звено Хоффретера на маршруте Лебедь — Странник. Коною не терпелось посвятить поиску все усилия своей команды, но у экипажа были и другие задачи.

На экране уже начала вырисовываться схема системы, основанная на данных сканирования. На наличие планет в данных был только слабый намек, но и он обнадежил Коноя. Наличие планет почти наверняка означало, что Объединению удастся извлечь из системы хоть какую-то выгоду.

Информация продолжала поступать, и наконец стало ясно, что у звезды действительно есть планеты и авантюра Коноя оказалась удачной. Новая система, несомненно, могла принести Объединению пользу, пусть даже небольшую по сравнению с той, ради которой был снаряжен «Берд».

Вот оно! Спектральный анализ четвертой планеты показывал наличие водяных паров. На лице Коноя заиграла торжествующая улыбка.

— Джейн?

— Кен! — В тоне Джейн чувствовалось раздражение. — Дай мне хотя бы закончить одно дело, прежде чем поручать другое.

— Маяком займется Чианг-шан. Пусть учится. У меня для тебя есть занятие поинтереснее.

— Мне будет трудно, — пожаловался Чианг-шан.

— Всем трудно, — парировала Джейн. — Давай вкалывай!

Чианг-шан повернулся к Коною и прохныкал:

— Я и так загружен. На мне еще спектральный анализ.

— Правильно, — кивнул Коной. — Сосредоточься на четвертой планете.

— На четвертой? Почему именно на четвертой? — Джейн подошла к Коною и взглянула на его пульт. — Что там у тебя?

— Возможно, она пригодна для обитания.

Коной с радостью отметил, что Джейн была поражена.

— Нет! — воскликнула она. — Нам не могло повезти настолько!

— Вполне могло. — Коной усмехнулся. — Но для точной оценки расстояние слишком велико. Я хочу, чтобы ты взяла шаттл и взглянула поближе.

— Если в этой системе есть планета, пригодная для обитания, ты спас свою задницу.

За спиной Джейн появился Хопп и взглянул на дисплей. Очевидно, слушая доклады ремонтников, он не упустил и разговора Коноя с Джейн.

— Экипаж «Принца Генри» разбогател после того, как они обнаружили Лунсом.

— Не будем забегать вперед, — сказал Коной.

— Предварительные данные обнадеживают, — согласилась Джейн. — Но ты прав, мы еще многого не знаем. Да и к чему спешить? Твое первое сообщение Комитет получит не раньше чем через месяц.

— Не важно, — бросил Коной. — Я хочу отправить отчет, как только мы стабилизируем точку.

Джейн понимающе кивнула.

— Прежде чем они успеют что-нибудь сделать? Например, прищучить тебя за превышение полномочий?

— Такая мысль приходила мне в голову.

— Я так и думала. Что ж, тогда тебе действительно нужна информация. Пусть капитан Хопп соберет группу — я лечу.

— Спасибо, Джейн.

— Пока не за что. Если дело не выгорит, тебе все-таки придется иметь с Комитетом далеко не приятную беседу.

Джейн не меньше Коноя ненавидела утомительные переговоры, поэтому он знал, что не услышит от нее почти ничего, пока ее шаттл не вернется. Впрочем, Коноя это не особенно беспокоило. Несмотря на то что Джейн попросила занести в протокол ее официальный протест, а может быть, благодаря этому, командир по-прежнему ей доверял.

Прошло двадцать семь часов. От Джейн поступил весьма лаконичный рапорт. Коной послал ей подтверждение о получении и лег спать.

Еще через несколько часов его разбудил Чианг-шан.

— Кен, мы только что получили сообщение от Джейн. — И прежде чем командир успел наброситься на него за то, что тот вырвал его из объятий Морфея, юноша торопливо зачитал текст: — «Срочно возвращаюсь. Приготовьте лазерную линию связи. Курс прежний».

— Это все?

— Все. Хотите, чтобы я…

— Просто пошли подтверждение. И установи лазерную связь. Джейн все равно ничего не расскажет, пока как следует не подготовится.

Странное сообщение Джейн встревожило Коноя, и заснуть он уже не смог. Два часа он проворочался, потом оделся и пошел в рубку. Там он ждал, изнывая от нетерпения, и когда на пульте загорелся сигнал связи, Коной не сдержался:

— Какого черта?! Что все это значит, Джейн?!

После неизбежной задержки, он услышал ответ:

— Я запустила метеорологические зонды. Насчет четвертой ты не ошибся. Семь или восемь по шкале Карсона. Но могут быть сложности, Кен. Мы заметили упорядоченной формы образования…

— Строения? — перебил он ее. Из-за задержки с прохождением сигнала вышла полная путаница:

— …на дневной стороне и собираемся… Что? — Джейн выругалась, только сейчас услышав вопрос Коноя. — Да, возможно, это строения. Не знаю. Трудно сказать. Растительность очень густая. Но, учитывая, что ночная сторона совершенно темная и датчики не регистрируют ни радиосигналов, ни выбросов в атмосферу, по-моему, это погибшая цивилизация.

Планеты, на которых развилась цивилизация, встречались еще реже, чем просто пригодные для жизни. Иногда исследовательские корабли натыкались на так называемые заброшенные поселения — забытые остатки ответвлений первой диаспоры человечества. Как правило, колонии гибли из-за смертельного вируса Паркинсона, который отправил в небытие не один космический корабль. В редких случаях переселенцам удавалось выжить, но при этом обычно технологическая база бывала утрачена. Впрочем, Джейн не сказала, что считает планету заброшенным поселением.

— Может, у них нет промышленности, — предположил Коной.

Через десять секунд пришел ответ:

— Тогда они не вышли бы за пределы планеты. А наш радар засек объекты на орбите вокруг спутника Четвертой. Больше всего напоминают обломки. По показаниям приборов — все мертвое.

Хорошо бы. Погибшая колония вполне устраивала Коноя: некому будет оспорить его права. Можно рассчитывать на большой куш.

— Посмотрим, что скажут археологи.

— Ксеноархеологи, Кен. Мы поймали один обломок и, судя по спектральному анализу, мы имеем дело не с человеческой металлургией. На «Берде» изучим его более тщательно.

Чужаки! Так вот почему Джейн так встревожилась! Всего в освоенном людьми космосе было известно около десятка других разновидностей разумных существ. Некоторых из этих рас — благодаря солдафонам из Межзвездной Лиги Защиты — уже не существовало в природе. Из оставшихся только четыре освоили космические полеты и лишь две, мимаки и реморы, развили технологии межзвездных перелетов. Мимакы входили в Объединение Пан-Стеллар. Реморы были заклятыми врагами человечества. Обнаруженная «Бердом» система находилась слишком далеко от мимаков, чтобы принадлежать им, а если там реморы, Коною придется забыть о выгоде и с воплями о помощи взять курс домой. С другой стороны, Джейн не обнаружила признаков жизни на четвертой планете. Какие бы чужаки ее ни населяли, они уже мертвы. А мертвый чужак — хороший чужак, и даже лучше, чем просто хороший.

— Кен?

— Я просто думаю над тем, что ты сказала мне, Джейн. Пожалуй, ты правильно сделала, что не стала садиться. Пусть планета будет нетронутой, когда туда прилетят ксеноархеологи. Возвращайся как можно скорее. Я буду ждать тебя в лаборатории.

— Поняла. До скорого.

Закончив разговор с Джейн, Коной повернулся к коммуникационной станции.

— Чи, добавь то, что передала Джейн, к моему сообщению. И сразу же отправь его.

— Всем шаттлам, говорит «Шака». За третьим спутником обнаружен неизвестный объект.

Сиборг, измученный приготовлениями к высадке, занявшими два дня, подремывал, но, услышав это сообщение, тут же встряхнулся и торопливо вывел его на главный экран, кляня себя за задержку. Но он напрасно спешил. Объект оставался вне видимости, а телеметрические данные были для Сиборга китайской грамотой. Впрочем, командир шаттла в таких вещах разбирался.

— Капитан Метцлер?

— Слушаю, лейтенант Сиборг. — Формально челночные воздушно-космические аппараты были приписаны к оперативной группе под командованием Сиборга, но пока они не вошли в атмосферу Гренволда, считалось, что оперативная группа не приступила к выполнению задания. Капитан Метцлер подпускал в голос ровно столько раздражения, чтобы показать: ему это известно и он не в восторге от перспективы оказаться в подчинении у младшего по званию офицера, к тому же пехотинца. Впрочем, во всем остальном Метцлер оставался предельно корректен: — Чем могу помочь?

— Что происходит?

— На векторе к Гренволду «Шака» только что обнаружила неопознанный корабль.

— Реморы?

— Пока неясно. Но, кто бы это ни был, они либо не знают, что мы здесь, либо им все равно.

Затаившаяся «Шака» была почти не доступна обнаружению, но даже Андерс понимал, что шаттлы, приближающиеся к планете, будут замечены без труда. И станут для вражеского корабля великолепной мишенью. Конечно, «Шака» за них отомстит, но Андерса и его солдат это не воскресит.

— Может быть, отменить высадку?

— Такого приказа с «Шаки» не поступало.

— Понятно, капитан. Сообщите мне, если что-то изменится.

— Хорошо, лейтенант.

Андерс переключил канал связи на частоту своего взвода.

— Говорит Сиборг. Загерметизировать скафандры.

В загерметизированных скафандрах у солдат останется хотя бы мизерный шанс спастись, если шаттлы будут пробиты. Теперь им оставалось лишь ждать и молиться. Андерс загерметизировал свой скафандр, проверил ремни и принялся ждать, не забыв вознести молитву святому Дисмасу.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем поступило новое известие — плохое известие.

Капитан Метцлер сообщил:

— Корабль — вражеский. Повторяю, корабль — вражеский.

На одном из экранов возникло изображение чужого корабля. Он был похож на какой-то зловещий крест, и Андерс сразу узнал перехватчик реморов. В донесениях такие перехватчики называли «Гром». Андерс хорошо понимал, насколько опасен этот корабль: на Куо он был свидетелем того, как такой же «Гром» расстрелял на орбите роту солдат, прежде чем их шаттлы успели войти в плотные слои атмосферы.

По лицу Сиборга потекла струйка пота, и в скафандре включилась система охлаждения. Без прикрытия крейсера шаттлы могли надеяться только на то, что им удастся проскользнуть незамеченными.

Тянулись мучительно долгие минуты ожидания. Андерс следил за «Громом», как птичка следит за змеей. Зловещий крест корабля на экране, казалось, не двигается, но это была только иллюзия: «Гром» приближался к ним с каждой секундой. Это подтверждала телеметрия.

— «Бандит» меняет курс. — В голосе Метцлера чувствовалась тревога.

Еще бы! Если «Гром»…

— «Бандит» на векторе перехвата! Перехват через тридцать минут. Через пять минут враг атакует.

Пять минут до вынесения смертного приговора…

Андерс отвернулся от экрана. Как только капитаны способны выдерживать такое ожидание, наблюдая, как приближается неизбежное? Куда легче просто не видеть всего этого.

— «Шака» включает маршевый двигатель, — доложил Метцлер.

— Сейчас-то зачем? — удивился Андерс.

— Должно быть, Бьюнин надеялся, что «бандит» не обратит на нас внимания. Теперь он попробует отвлечь его, принять удар на себя.

«Шаке» с избытком хватило бы огневой мощи и средств защиты, чтобы успешно сразиться с перехватчиком класса «Гром», — но, отсиживаясь в засаде, «Шака» пожертвовала маневренностью, и теперь, чтобы привести в готовность двигатели и орудийные системы, ей понадобится время. Успеет ли она это сделать?

— «Бандит» заметил «Шаку», — сообщил Метцлер. — Черт, этот ублюдок быстро соображает. Он не стал тратить время на изменение курса. Перехват через… Черт, он выпускает ракеты!

Андерс увидел на экране три ракеты, направляющиеся к «Шаке». Крейсер изменил курс и ответил торопливым залпом из шести ракет.

Но он опоздал.

— «Бандит» снова выпускает ракеты, — доложил Метцлер.

— А первые?

— Еще в пути. Следите за тактическим дисплеем. Точечная защита «Шаки» должна… Есть!

Одна красная точка на экране погасла, но две другие продолжали двигаться к синему силуэту «Шаки». Когда они коснулись его, сверкнула яркая вспышка. Метцлер выругался; впрочем, Андерс и без этого понимал, что «Шака» серьезно повреждена. Вспышка погасла, и на экране снова появилось изображение «Шаки». Крейсер по-прежнему набирал скорость, но к нему подкрадывались еще три красные точки. За ними двигался «Гром», и расстояние между кораблями стремительно сокращалось.

— Лазеры! Ублюдок стреляет!

Андерс только растерянно крутил головой, не понимая, откуда Метцлеру это известно. Ему самому данные на экранах ни о чем не говорили.

— Попадание в «Шаку»!

Но крейсер еще боролся. На экране красные точки второй волны вражеских ракет мигнули, перехваченные защитой «Шаки».

Скорость ракет «Шаки» была ниже, а радиус перехвата — меньше, чем у ракет реморов. Две ушли далеко в сторону, вероятно, не сумев сманеврировать, еще две были сбиты защитой «Грома», зато последние две достигли цели и взорвались, выплеснув направленный поток лазерной энергии. Что-то на борту вражеского корабля сдетонировало, и он превратился в разрастающийся шар обломков.

Лучи, терзавшие «Шаку», погасли вместе с отметкой корабля реморов. По всем каналам связи послышались ликующие крики. Андерс сам не удержался от радостного возгласа.

Но даже короткий бой не проходит незамеченным. И теперь ни о какой скрытой разведке не могло быть и речи. Андерс послал на «Шаку» запрос о новых приказах.

Но ему не ответили.

Андерс попросил Метцлера сообщить данные о состоянии «Шаки».

Крейсер получил тяжелые повреждения. На мониторе мерцало алое пятно: та часть, где находились жилые отсеки, взорвалась, и все ее содержимое, моментально замерзнув в вакууме, кружилось над обломками, мерцая, как праздничный фейерверк.

Андерс сделал запрос еще раз. Экран связи ожил, и на нем появилось испуганное лицо. Под слоем сажи и грязи Андерс не сразу узнал Райэн. Она занимала должность начальника инженерной службы корабля.

— «Шака» на связи с опергруппой Сиборга. Говорит капитан Райэн, — произнесла она.

— Я хочу поговорить с полковником Бьюнином.

— Это невозможно. Он мертв. По крайней мере я так считаю. Связь с командным отсеком потеряна. Пожар по всему корпусу корабля. Я приняла командование, да поможет мне Бог. Что вы хотели?

— Я хочу знать, каково положение.

— Я тоже. — Не будь Райэн кадровым офицером, Андерс сказал бы, что она на грани истерики. — У вас есть предложения? Выкладывайте.

— Я думаю, шаттлам лучше вернуться на «Шаку». Лишние руки вам сейчас не помешают.

— Я ценю вашу помощь, лейтенант, но не считаю ваше предложение удачной идеей. На наших экранах еще три корабля. Один из них наверняка вражеский, и крупнее «Грома».

Еще три? Датчики шаттла не уловили присутствия других кораблей. Впрочем, их радиус действия был ограничен, и пилоты, как правило, полагались на данные с корабля-носителя, но и они ничего не говорили о близости чужаков.

— Я не вижу врага, капитан.

— Телеметрическое реле вышло из строя, так же как половина других систем крейсера. Расстояние до вражеского корабля достаточно велико, и за то время, пока он подойдет, вы успеете смыться. Другие корабли движутся тем же курсом. Я уверена, что это тоже реморы. Отправитесь с фейерверком.

У исправного крейсера были шансы устоять против трех кораблей противника, но, учитывая повреждения, полученные «Шакой»…

— Вы сможете с ними справиться, если вам не нужно будет беспокоиться о нас?

— Не знаю. Если бы только полковник был… — Райэн помрачнела и нервно провела языком по губам. — Вряд ли.

Вне всякого сомнения, Райэн была отличным специалистом, но к обязанностям капитана оказалась явно не готова. Если «Шака» вступит в бой под ее командованием, результат скорее всего будет плачевным.

— Но двигатели уцелели?

Райэн нервно рассмеялась.

— О да! Все отлично. От жилого отсека до кормы — ни единой царапины.

Упустив тот факт, что под ее командованием теперь вся «Шака», а не одна только техника, Райэн еще раз доказала свою неподготовленность.

— Тогда забудьте пока о нас. Мы высадимся на планету и попытаемся подготовить плацдарм для нападения. А «Шаку» нужно немедленно уводить отсюда. Удирайте: сейчас главное — поставить в известность штаб Стратегического Командования.

Глаза Райэн загорелись. Андерс понимал, что ей, как и ему, больше всего хочется сейчас оказаться отсюда подальше. Но Райэн не могла себе позволить сразу ухватиться за эту идею.

— Я не могу бросить вас.

Это было благородно, но долг превыше всего.

— Придется. Сейчас не время для бессмысленных подвигов. Командованию важнее сведения о том, что в системе Гренволд реморы, чем взвод пехоты и несколько шаттлов.

— Должен быть какой-то другой выход. Я могу отправить торпеду с донесением и…

— Сколько это займет времени?

— Ну, приблизительно около часа.

— Проверьте время перехвата. У вас есть час?

Райэн пробежала взглядом по экранам и унылым голосом ответила:

— Нет.

— Вот видите. «Шака» должна уходить. Вы доставите сообщение быстрее. Согласны?

Райэн кивнула.

— Поверьте, с нами ничего не случится. — Интересно, считает ли она его слова ложью?

— Вы уверены?

— Вполне, — сказал Андерс как можно убедительнее. — План разработан заранее, и мы просто будем его выполнять. Только пообещайте, что вернетесь и заберете нас.

Райэн глубоко вздохнула и наконец приняла решение.

— Обещаю, — проговорила она.

— Я верю вам… Да, капитан Райэн, когда будете возвращаться, не забудьте прихватить с собой ударную кавалерию. А теперь запускайте двигатели и валите отсюда, прежде чем враг отрежет вас от точки перехода. Опергруппа Сиборга — конец связи.

— Удачи, Сиборг. Конец связи.

Андерс молча кивнул. Удача теперь была нужна им обоим.

4

Кристоф Стоун смотрел новости. Министр Конкордата Серентен произносил очередную речь в осуждение «экспансионистской политики» Межзвездной Лиги Защиты и призывал другие государства отказаться от членства в ней. Стоун разозлился. Неужели люди не понимают, что происходит?

К сожалению, Стоун не обладал полномочиями давать советы министру. Но какое ханжество! Было бы куда лучше, если бы деятели из Государственного политического бюро занимались своим делом, а не наскакивали на Лигу. Разве мало у командующих секторами, таких, как он, Стоун, своих забот, чтобы еще беспокоиться из-за злобных недоумков! Жаль, что реморы не организуют экскурсий на завоеванные ими системы. После краткого посещения Каледонии или Куо невежественные противники Лиги перестали бы сомневаться в необходимости военных действий.

Министр продолжал злословить, называя МЛЗ «хищным и нахальным образованием в человеческом космосе». Да, Стратегическое Командование разделило освоенный людьми космос: военные операции требовали прямого подчинения секторов. Но Командование не претендовало на то, чтобы управлять всеми системами в этих секторах. Кроме того, и так далеко не все приняли предложение вступить в Лигу — в основном ее членами были пограничные системы, те, что больше других боялись вторжения реморов. Внутренние системы предпочитали тешить себя иллюзией, будто им ничто не угрожает, и верить в то, что им не нужна Лига и ее армия. Часто — как сейчас министр Серентена — политики заявляли, что угроза вторжения реморов преувеличена, а некоторые доходили до того, что объявляли все это выдумкой «империалистов из МЛЗ, желающих подчинить себе все человечество».

Идиоты!

Никогда прежде человечество не сталкивалось со столь реальной угрозой! Сектора Стоуна имели оранжевый условный код степени опасности, но граничащий с ними Сектор 33 уже был обозначен красным: вторжение реморов разворачивалось там полным ходом. В секторах Стоуна активность реморов наблюдалась больше семи лет назад, но это не давало повода успокаиваться. На самом деле ни один сектор нельзя было считать безопасным. Реморы могли вернуться спустя много лет — как это было в Секторе 35. Вот почему «оранжевый» сектор поручили такому опытному боевому офицеру, как Стоун, который и возглавлял его в течение последних семи лет.

Впрочем, семь лет — довольно большой срок. Люди вполне могли позабыть о сражениях, потерях и опасности. Могли позабыть о командире, который провел успешную операцию. Но одного они не забывали никогда: ошибок, как случилось с Домом Кассуэлов.

Пока Стоун вел военные действия, общественное мнение помалкивало, но когда кампания была завершена, невежественная толпа вновь возвысила голос. Некоторые требовали даже судить Стоуна за военные преступления! Что теперь значили победы и жертвы? Враг исчез, нужда в военных действиях отпала, и пришло время выметать сор.

Стратегическое Командование хорошо понимало, что война еще не выиграна, и всем в штабе было ясно, что увольнение со службы единственного командира, сумевшего провести успешную операцию, нельзя назвать проявлением военной мудрости. Однако политические интересы не позволяли Командованию поддерживать Стоуна. Его сняли с должности и назначили командующим сектором. Для настоящего солдата в этом не было повода радоваться. Командующий сектором имел высокое звание и привилегии, но был вынужден заниматься лишь бюрократией. И за что? За то, что он отдал жесткий приказ, а штабным крысам это не понравилось?

Болваны!

Тем не менее новое назначение помогло ему избежать ненужного внимания общественности. «Не высовывайся, пока все не утрясется», — посоветовал Стоуну старый друг, генерал Волберг, и Стоун последовал его совету. Постепенно разговоры о суде за военное преступление стихли, но к этому времени о Стоуне забыли и в армии. Когда реморы начали новое наступление, к нему не обратились. Поступившись гордостью, Стоун попросил назначения, но услышал в ответ, что штат укомплектован. Старый приятель шепнул ему на ухо: «Политика». Армия не нуждалась в услугах «хладнокровного убийцы». Сказав себе, что командование знает, что делает, Стоун принялся ждать.

Ждать и выполнять свой долг, как полагается солдату.

К сожалению, повседневная работа командующего сектором Стоуна не устраивала. Кроме того, он понимал, что многие недальновидные младшие офицеры завидуют его должности. Предвкушая окончание войны, они считали этот пост отличным мостиком к будущему высокому положению. Однако сначала предстояло выиграть войну. Потом — если у них будет «потом» — остатки человечества, вероятно, с большей симпатией взглянут на тех, кто командовал спасшей их армией. Удивительно, что эти занятые интригами офицеры не понимают, что прежде всего нужно думать о том, как выиграть войну!

Из подчиненных Стоуна очень немногим приходилось сталкиваться с врагом. Солдатам и офицерам еще предстояло испытать нападение беспощадных реморов, увидеть, как под ударами разрушительного оружия гибнут люди и корабли, стать свидетелями жестокого истребления, которое учиняли реморы повсюду, где встречали людей. Стоун знал, как это бывает, но его офицеры в большинстве своем предпочитали тешить себя мыслью, что имеют дело с чем-то менее страшным, чем геноцид.

Как могли они быть настолько глупы? Настолько слепы?

Человечество вело войну на выживание. И гадать о том, что случится после, сейчас неуместно. В такой ситуации никто не имеет права предаваться эгоистическим мечтам о политическом влиянии. Офицеры-карьеристы отвратительны, но политиканы — еще хуже!

Тупицы!

Выключив новости, Стоун заставил замолчать министра Серентена, которого, впрочем, давно уже не слушал. Стоун был недоволен собой. Досужие размышления ни к чему не приводят — он чувствовал необходимость действовать.

Оперативная рубка была нервным центром станции Тарсус, там круглые сутки кипела деятельность. Едва Стоун поднялся туда, ему сразу стало лучше. Здесь люди не сидели сложа руки, а работали.

Стоун направился к главному накопителю информации, где постоянно Обновлялись данные о ситуации в секторе, но на полпути его перехватил офицер разведки Чип Холлистер.

— Из соседней системы только что прибыл курьерский корабль, командир.

Из Объединения Пан-Стеллар? Черт…

— Они все еще возмущаются, что мы спасли их шкуры в Секторе 31?

В Секторе 31 было слишком мало сторонников Межзвездной Лиги Защиты, и его объединили с Сектором 32. Хотя 31-му был присвоен «желтый» статус, означающий отсутствие активности реморов, зато совсем недавно там разгорелся внутренний конфликт: мелкая правительница империи из двух систем пыталась оттяпать у Объединения Пан-Стеллар систему Торп-Агрелл. Она верно рассчитала, что Объединение не станет защищать систему даже ради того, чтобы сохранить узловую станцию. Однако дама не подумала, что этим делом может заинтересоваться Стоун. И жестоко ошиблась. Стоун примчался туда немедленно. Имея полномочия силой водворять в подотчетном ему секторе мир, он раздавил флот агрессоров и сместил подстрекательницу к войне. После смены правительства обе системы вошли в Лигу, а уцелевшие корабли из разбитой флотилии несли теперь пограничный дозор, высматривая реморов.

Сначала Объединение Пан-Стеллар было благодарно Стоуну, но эта благодарность иссякла еще до того, как он завершил строительство в системе Торп-Агрелл промежуточной станции. Стоун знал, что ему не поверят, когда говорил, что не вынашивает коварных замыслов против колонии Объединения. Просто Стоуну нужен был путь к более изолированным системам Сектора 31.

В ответ на вопрос командира Чип усмехнулся.

— Конечно, они возмущаются, сэр, так уж они устроены. Но это уже неново.

— А что нового, Чип?

— Исследователи Объединения открыли маршрут в неизвестную систему в дуге 12 Сектора 29. Команда Коноя.

— Дуга 12? — Это было на самой границе распространения человечества во времена первого расселения. — Я думал, Коной ищет маршрут к старому Солнцу.

— Он искал. И сейчас говорит, что не собирается продолжать поиски. Но пока Объединение слегка ошарашено. В предварительном рапорте из новой системы говорится, будто есть признаки, указывающие на наличие жизни на Четвертой планете. Разумеется, Объединение заявляет на нее права. Они еще не назвали систему, но уже подгребли ее под себя.

— Значит, у них появились новые аборигены, которым можно всучивать безделушки?

— Ситуация может оказаться гораздо сложнее, сэр. Наши агенты из Торгового Управления передали предварительные данные из первого отчета Коноя. Думаю, вам нужно на них взглянуть. Коной докладывает, что на орбите обнаружены искусственные объекты.

— Следы деятельности технической цивилизации?

— Похоже. Объединение считает, что эта раса в свое время начала осваивать ближний космос, а затем отступила. В этом есть смысл, потому что, исходя из оценки возраста артефактов, чужаки жили там гораздо раньше, чем в ту область продвинулось человечество.

Погибшая цивилизация? Что ж, почему бы и нет? Само человечество тоже несло потери на пути к звездам. Но что, если дело в чем-то другом?

— Люди — не единственные, кто может терять поселения.

— Именно об этом подумал и я, сэр.

Вернувшись в кабинет Стоуна, офицеры просмотрели полученную информацию. В основном в докладе шла речь о планете и видимых из космоса огромным строениях. О самих чужаках ничего не сообщалось. Но Объединение решило вернуться и провести некоторые наблюдения. С чего бы такая сообразительность?

Стоун еще раз просмотрел материал, на этот раз медленнее. Он оставил без внимания снимки конструкций на поверхности планеты и сосредоточился на снимках объектов, находящихся на орбите. В основном это был непонятный хлам. Зато фотографии артефактов, круживших вокруг спутника планеты, несли больше информации. Без сомнения, некоторые обломки когда-то служили платформами для оружия. Законы физики требовали для определенных видов вооружения определенных конфигураций, и наметанный глаз Стоуна сразу их распознал. А потом он увидел нечто, леденящее душу.

— Передайте это в Стратегическое Командование. Самым быстрым курьером.

Впрочем, Стоун не нуждался в подтверждении разведывательной службы. На экране красовался восьмигранник, и этот силуэт навсегда запечатлелся в памяти командира. Несмотря на низкое разрешение фотографий, Стоун сразу узнал его.

— Видите? — спросил он, увеличивая изображение и выдвигая его на первый план.

— Да, сэр. — Чип непонимающе взглянул на Стоуна.

— Не узнаете?

— Нет… Хотя постойте. Да нет, не может быть! — воскликнул офицер.

— Объединение едва ли станет подделывать такие вещи.

Объект имел поразительное сходство с тем, который Стоун видел в системе Дом Кассуэлов. Он был сооружен реморами — возможно, служил им сигнальной башней или маяком.

— Чип, нам необходимо узнать гораздо больше о новой системе. Срочно разработайте план разведывательной операции. Возьмите Эрша и кого-нибудь еще на ваш выбор, но пока пусть группа будет небольшой. Я не хочу паники в случае утечки информации, прежде чем мы во всем удостоверимся. Но если это именно то, чего я боюсь, нас ждет уйма неприятностей.

— Поздравляю!

Доктор Неллис протянула Курту удостоверение личности. Ярко-красная полоса со словами «ограниченные права» уже не пересекала карточку кровавой раной. Вот окончательное подтверждение того, что Курт Элликот вернулся с края пропасти; более того, вновь стал здоровым и работоспособным гражданином Конкордата.

— Доктор, не знаю, как вас и благодарить.

— В любой форме по вашему выбору. Не хотите ли испробовать карточку?

Доктор Неллис пододвинула к нему считывающее устройство.

От волнения Курт не сразу попал в прорезь. Но к чему теперь волноваться? Ведь он абсолютно здоров. Курт попробовал еще раз, и на экране появились исходные данные. После того как Курт засвидетельствовал свою личность, прижав к устройству большой палец, вспыхнула синяя надпись. Рука Курта застыла. Что такое?

Заметив его замешательство, доктор Неллис развернула экран к себе и нахмурилась.

— Правовой спор…

— Что это значит, доктор?

— Сейчас выясним. — Она связалась с юридическим отделом, и ее соединили с мистером Рафаэлем Тенгом, одним из старших юристов санатория.

Оказалось, он ждал звонка доктора Неллис.

— Мистер Элликот у вас? — спросил Тенг.

— Да, рядом со мной, — ответила доктор Неллис, повернув экран так, чтобы был виден Элликот.

— В чем проблема, мистер Тенг?

— Пока, мистер Элликот, я назвал бы это скорее сложной ситуацией, чем проблемой. К нам поступил иск от миссис Элликот. Она обвиняет доктора Неллис в предвзятости и утверждает, что ее решение о вашем выздоровлении преждевременно. Адвокат миссис Элликот — кажется, ее зовут Болтон, да, Холли Болтон — предполагает, что имел место сговор между доктором и вами, мистер Элликот. В любом случае, по словам мисс Болтон, ее фирма располагает определенными записями, которые докажут особый характер отношений между доктором и мистером Элликотом.

— Какие записи, Гарри? — Глаза доктора Неллис угрожающе сузились.

— Сеансов терапии. Уверен, вы сами догадываетесь, каких именно.

Курт тоже догадывался. Не раз виртуальная доктор Неллис вступала с Куртом в виртуальные сексуальные отношения. Такие ситуации порой неизбежны в работе этнолога, и доктор Неллис должна была проверить реакцию Курта на них. Они всего лишь разыгрывали роли, не более — такие же нереальные, как сами инопланетяне.

Конечно, отчеты доктора Неллис являлись конфиденциальными, но в начале лечения Клариссу посвятили в курс дела. В этом был определенный смысл: жена Курта должна была знать, через что придется пройти мужу. Кларисса присутствовала на нескольких первых сеансах, но, насколько знал Курт, быстро утратила к ним интерес.

— Какая чушь! — Доктор Неллис явно была вне себя. — Между Куртом и мной никогда не было ничего иного, кроме узаконенных отношений доктора с пациентом. Любой, кто утверждает обратное, рискует сам нарваться на проблемы с законом.

— Успокойся, Джинни, — посоветовал мистер Тенг. — Ты порешь горячку. Не думаю, что все это направлено против тебя. По-моему, это просто уловка.

— Чтобы снова меня изолировать?

— Весьма похоже на то, мистер Элликот.

— Мне наплевать, против кого все это затеяно! — воскликнула доктор Неллис. — Эта женщина порочит мою репутацию и мои профессиональные способности! Она не найдет прецедента.

— Я не стал бы утверждать столь категорично. Взять хотя бы дело Тумлу против Тумлу 2108 года. Попытка нарушения супружеской верности, тождественная с действием, относящимся к брачным контрактам с пунктами об исключительных правах. Свяжи это с неколебимой частью прецедентного права, придерживающейся принципа, что виртуальных эмоций не существует, и перед нами веское подозрение в преднамеренном нарушении супружеской верности. А этого будет достаточно, чтобы склонить судью на их сторону.

Доктор Неллис взорвалась:

— Она не имеет права предъявлять свои так называемые доказательства! Их не будут рассматривать.

— Вряд ли. Я проверял сегодня утром — за миссис Элликот остается доступ к записям мистера Элликота. Легальный доступ.

— Это привилегия супруги, — возразила доктор Неллис.

— При оспаривании брачного контракта конфиденциальные материалы принимаются к рассмотрению.

— Мы будем бороться, Гарри, — заверила его доктор Неллис.

— Дело может принять неприятный поворот, — предупредил мистер Тенг.

— Доктор, — спокойно произнес Курт, — не стоит нарываться на неприятности и не надо никакой борьбы. Права Кларисса или нет, дело в другом. Она втягивает вас в эту историю лишь для того, чтобы добиться своей цели. А ее цель — вытеснить меня из своей жизни и из жизни наших детей. Таков ее выбор. И нам приходится с ним считаться.

Доктор Неллис откинулась на спинку кресла и нахмурилась. Мистер Тенг терпеливо ждал. Все понимали, что если претензии Клариссы не будут оспорены, Курт будет исключен из числа обычных граждан.

Доктор Неллис первая нарушила молчание.

— А как же вы, Курт? Неужели вы этого хотите?

— Хочу? Нет. А вот смириться с этим… Пожалуй, смогу. Мне доводилось переживать и не такое. — Он пожал плечами. — Пора смотреть в будущее.

— Курт, не знаю, что и сказать. Ваше отношение к этому доказывает, что права я, а не она. Вы не заслуживаете той участи, которую хочет уготовить вам эта женщина. По-моему, это несправедливо.

— Речь идет не о справедливости, доктор, а о разных точках зрения. Вы боитесь, что я не выдержу?

— Вовсе нет. Я не подписала бы документов о вашем освобождении, если бы не считала, что вы полностью здоровы.

— Благодарю вас, доктор. — Курт повернулся к экрану: — Мистер Тенг, я был бы вам очень признателен, если бы вы позаботились о том, чтобы моя жена получила все желаемое с наименьшим ущербом для доктора Неллис. Я подпишу необходимые документы.

— Если вы уверены, мистер Элликот…

— Совершенно уверен.

Мистер Тенг выразил желание выяснить некоторые детали. Затем последовали обычные формальности, прощание и тому подобное. Курт вел себя безукоризненно. Годы сотрудничества с доктором Неллис подошли к концу, остались частью прошлого. Наступило время взглянуть в будущее. Покинув кабинет врача, Курт направился в пустой дом. По пути он думал о том, увидит ли он сегодня сны или нет.

Местность получила рабочее название «Высокоград». Сиборг не сомневался относительно первой половины названия — огромный холм был действительно высоким, — однако упоминание о городе граничило с абсурдом. На большинстве планет полсотни сельских домов могли претендовать лишь на звание деревушки. Но, судя по тому, что увидел Сиборг, это поселение являлось одним из самых крупных на Гренволде. Впрочем, кроме размеров, оно почти не отличалось от десятков других, которые встретились Сиборгу и его солдатам за последние две недели.

— Похоже, смотреть особенно не на что?

За ревом бронетранспортера Андерс едва расслышал капитана Метцлера. Летный шлем капитана не был соединен с внутренней системой связи военной машины, поэтому собеседникам оставалось только перекрикиваться и по дороге они почти не разговаривали.

После посадки Метцлер вел себя вполне сносно — только порой не скрывал досады, что группой командует Сиборг. Однако в МЛЗ больше ценился боевой опыт, чем звание, а боевого опыта, да к тому же в наземных операциях, Метцлеру явно не хватало.

— Это все же провинциальная столица, — крикнул ему Андерс.

— Захолустье, — послышалось в ответ.

Высокоград только с большой натяжкой можно было назвать технологической базой. На какой-нибудь другой планете отсутствие развитой промышленности объяснялось бы тяжелыми условиями и нехваткой полезных ископаемых — здесь же она являлась неотъемлемой частью того образа жизни, который избрали себе поселенцы: члены секты хеймишского движения, одной из многочисленных разновидностей поклонников идеи «назад к простоте». Согласно хеймишской философии, человек в прошлом слишком зависел от машин, а честная трудовая жизнь бесконечно выше, чем та, которую облегчает техника. Сторонники этого учения не были луддитами, но на самом деле не так уж далеко от них ушли. Правда, во всем остальном они оставались вполне здравомыслящими людьми, разве только слегка раздражительными, и поэтому Гренволд нельзя было обвинить в сотрудничестве с врагом.

Ни один человек — во всяком случае, если он в здравом уме, — не станет сотрудничать с реморами.

В облаке пыли машины остановились. Вокруг начала собираться толпа.

— По-моему, главный хейми — вон тот, в шляпе, — кивком головы указал Метцлер. — И судя по тому, как он хмурится, беседа с ним вряд ли будет приятной.

Андерс вылез из люка и, спустившись на землю, протянул руку главному хейму.

— Я — командир группы Андерс Сиборг.

— Вы возглавляете солдат Лиги? — спросил гренволдец, не проявив желания обменяться с Андерсом рукопожатием.

Снаряжение и знаки различия говорили сами за себя, но Андерсу не хотелось с самого начала настраивать этого человека против себя.

— Да, сэр. А кто вы?

— Дэмсон.

— Вероятно, вы местный координатор?

— Правильно. Если вы думаете остаться тут на ночь, у нас нет лишнего места для вас и ваших людей.

— Все в порядке, сэр. Мы не собираемся вас беспокоить.

— Уже побеспокоили.

Вперед выступил крепкий краснолицый гренволдец с седой бородкой.

— Не горячись, Аарон Дэмсон. Ребята только что прибыли. Кроме того, что подняли немного пыли, они не сделали ничего дурного. Для нас это целое событие.

— Они вызывают нездоровый ажиотаж, — заявил Дэмсон.

— Позвольте поинтересоваться, сэр, откуда вам это известно? — спросил Андерс.

Дэмсон смерил его сердимым взглядом.

— От людей.

— Если вы о нас слышали, то, наверное, и слышали, зачем мы здесь. — Андерс окинул взглядом толпу в знак того, что обращается ко всем. — Но на всякий случай… Вы должны знать, что вам угрожает смертельная опасность. В системе Гренволда появились реморы, и нет почти никого, кто остановил бы их. Вы не готовы с ними сражаться, и, честно говоря, мы тоже. Мы не ожидали обнаружить здесь врага. Но если реморов не остановить, планета достанется им. Вы упорно трудились, чтобы сделать Гренволд своим домом. Теперь настало время бороться за то, что вам принадлежит. Мы здесь для того, чтобы помочь вам сражаться с реморами.

Дэмсон плюнул Андерсу под ноги.

— Нам не нужна ваша Лига! Мы не желаем, чтобы нами командовали.

— Мы не собираемся вами командовать. Мы прибыли, чтобы сражаться с реморами.

— Война стоит жизней, — заметил Дэмсон. — Но здесь вам не с кем сражаться, солдат.

Бородатый гренволдец взволнованно напомнил:

— Он говорит, что здесь реморы, Аарон Дэмсон.

— Мало ли что он говорит, Джошуа Лифсен! — Дэмсон развернулся к толпе. — Где реморы? Какие такие реморы? Я их не видел. А ты видел хоть одного, Джошуа Лифсен?

Лифсен пожал широкими плечами.

— Не могу этого сказать.

Дэмсон энергично кивнул.

— А ты, Свейн Ростлер? Эди Граммар? Аадне Дач? Кто-нибудь видел этих воинственных инопланетян? Нет? Так что же выходит? Никто из нас не видел ваших реморов. Я уж не говорю о том, чтобы они к нам лезли. Я понимаю так, что вы явились сюда покомандовать. Потопать ногами!

Андерс пытался что-то сказать, но его объяснения утонули в криках местных жителей. Впрочем, не все из них поддерживали Дэмсона. Гренволдцам были свойственны своенравие и независимость, и к постороннему вмешательству в их жизнь они относились с маниакальной ненавистью. Они напомнили Андерсу жителей его родной планеты, Ультимы Эридана, вот только гренволдцы кичились своим невежеством, что было совершенно несвойственно ни одному эриданцу. Реморы представляли угрозу для всего человечества, в том числе и для тех его представителей, кто не желал ее замечать.

— Мы прилетели, чтобы вас защищать, — повторил Андерс. — А реморы хотят вас завоевать.

— Если так, почему же мы ни одного ремора не видели, солдат? — задал вопрос один из сторонников Дэмсона.

— Просто потому, что плохо смотрели, — объяснил Андерс. — Съездите в Волднос и увидите. Мы там уже побывали.

Андерс немного преувеличивал. Оставшись без «Шаки», он не стал рисковать целым взводом ради разведки. Однако солдаты отделения, которое Андерс отправил водным путем, видели пусть не орудийные установки, но все же какое-то оборудование реморов; его наличие же говорило о близости самого врага. А если никто не видел оружия, значит, пока реморы просто в нем не нуждались.

Но Дэмсона Андерсу, очевидно, убедить не удалось.

— Реморы, если они и есть, на другой стороне планеты и там занимаются своим делом. Раз они нас не трогают, скажу я вам, нам тоже трогать их ни к чему. Мы живем в мире. Зачем шутить такими вещами?

Действительно, зачем? Андерс не мог отрицать, что на этой планете между реморами и ее обитателями не было вражды. Но ведь реморы — заклятые враги человечества. Тогда чем же еще, как не сотрудничеством с ним, можно это объяснить?

— Реморы — наши враги, — заявил Андерс.

— Вот именно — ваши! — Дэмсон обвиняюще ткнул в собеседника указательным пальцем. — Если на Гренволд придет война, ее принесете вы.

— Реморы не только мои враги, но и ваши. Это враги всего человечества!

— Враги Лиги.

— Да, враги Лиги. — Межзвездная Лига Защиты была сформирована как раз для того, чтобы защищаться от реморов. — Вы входите в Лигу. Ваше правительство…

— Нечего заговаривать нам зубы сказками о правительствах, — перебила Андерса какая-то сердитая женщина. — Мы не хотим, чтобы правительство вмешивалось в нашу жизнь, а тем более, чтобы это делали ваши солдаты. Правительство — это сборище жаб и лисиц. То есть, конечно, кроме вас, Аарон Дэмсон. Все мы знаем, что вы не похожи на тех ребят из Лэндинг-Сайт-Сити, которые объявили себя правительством. Политиканы! Да они еще хуже солдат!

— Улавливаете, командир? — спросил Дэмсон. — Даже если мы примем к сведению, что на Гренволде реморы — а я не сказал, что мы это сделаем, — поблизости их не видно. Так что мы сами сможем себя защитить. По-моему, все ясно. Мы в вас не нуждаемся. Убирайтесь!

— На вашей планете есть реморы. И они не покинут ее так просто. Если вы их еще не видели, то лишь потому, что плохо смотрели. И хотя пока они не разрушают ваши города, скоро они этим займутся. Если их не остановить, вы все погибнете.

Покачав головой, Аарон Дэмсон развернулся и пошел прочь. Его примеру — поодиночке и группками — последовали другие, и вскоре возле машин остались только солдаты Лиги.

Но позже, так же как было и в других деревнях, в лагерь пришли молодые ребята и девушки, чтобы поговорить с Андерсом.

5

— Командир Коной? — Интонация женщины была вопросительной, но в глазах не было и тени сомнения. — Я — Дина Френо, полномочный представитель «Лизбонн Картель», прибыла сюда от имени Управления.

Коной пожал протянутую руку и представил гостье свою команду. Френо приветствовала всех одинаково равнодушно — чувствовалось, что ее интересовал только Коной. Ему стало не по себе.

— Надеюсь, последний прыжок прошел гладко, — произнес Коной обычные слова любезности. — Мы наладили стабилизационное поле неделю назад, но ваш корабль был первым, кто им воспользовался. И, честно говоря, я ждал вас немного позже. Вы добрались в рекордное время.

— У меня хороший корабль, — ответила Френо, небрежно пожав плечами. — Сама я тоже стараюсь. Позвольте мне говорить напрямую, командир Коной. Как вы понимаете, ваше обещание найти короткий путь к старому Солнцу пробудил немало надежд. Но, похоже, они были преждевременными. Некоторые полагают, что затраты на ваши исследования не окупятся. Разумеется, у вас по-прежнему есть сторонники, но им все труднее вас защищать, не имея веских доказательств успешности этого начинания. На недавнем экстренном собрании Комитета кое-кто потребовал корректировки. Как следствие, послали меня, чтобы подтвердить обоснованность ваших притязаний. К тому же я привезла для вас распоряжения Комитета.

— Какие распоряжения? — Коной внутренне подобрался.

— Они будут переданы вам в надлежащее время, капитан. А сначала я должна задать вам кое-какие вопросы. Вы пробыли здесь пятьдесят два стандартных дня. У вас была возможность удостовериться в том, что эта система на самом деле является промежуточным шагом в переходном маршруте, на который вы ссылаетесь?

Последние слова покоробили Коноя. Очевидно, Френо и спонсоры из «Лизбонн Картель» ему не доверяли. Однако он взял себя в руки и вежливо ответил:

— К сожалению, для этого у нас было недостаточно времени. Мы занимались стабилизацией новой транзитной точки прыжка.

— Значит, ваша теория пока остается только теорией. — В голосе Френо зазвенели ледяные нотки.

— Как я сказал, мы еще не успели ее подтвердить, — поспешно заверил Френо Коной. Ее поддержка могла оказаться весьма ценной для экспедиции, а недовольство — губительным. — Пока не успели! Мы не пробыли здесь и двух месяцев! Не так-то просто обнаружить точку перехода, но мы собираем необходимые данные. Мы бы продвинулись дальше, если бы не пришлось сначала заниматься стабилизацией, что, как вам, я уверен, известно, является стандартной процедурой Исследовательского Управления.

— Да, — сухо согласилась Френо. — И какие еще стандартные процедуры вы проводите?

— Снаряжена небольшая группа для обзора системы. На самом деле мы уже подготовили первый обзорный доклад и отправили его с первым из наших пробных гиперпространственных спутников. Вы в это время, вероятно, как раз были на пути сюда.

— Хорошо. — Френо бросила взгляд на пульт управления. На экране маячил кусочек космоса. — Первый доклад по четвертой планете представляется весьма любопытным.

Это холодное деловое замечание застало Коноя врасплох. Френо являлась полномочным представителем «Лизбонн Картель». Если она знала о первом докладе и оказалась в нужное время в нужном месте, то вполне могла воспользоваться своей властью, чтобы приказать открыть ей всю информацию.

— Вы его видели?

— Полная сводка планетарных параметров так скучна, не правда ли? Исходя из нее, никогда не оценишь систему верно. Впрочем, обломки на орбите вокруг четвертой планеты и ее спутника, на мой взгляд, достойны внимания. Вы уточняли данные?

Судя по этим словам, Френо отлично знала содержание первого сообщения Коноя. Но раз ей известно, какой лакомый кусочек у них тут намечается, почему она держится так враждебно?

— Конечно, мы продолжили изучение. Я понимаю, мы не сделали всего, что могли бы, но у нас не было времени…

— У вас нет времени на оправдания, — неумолимо сказала Френо. — Я хочу видеть всю информацию по четвертой планете.

У Коноя вспыхнула надежда. Из-за поведения Френо он опасался, что она привезла с собой смертный приговор заданию. Но если отрицательное решение было вынесено до того, как Комитет получил второй отчет, а это вполне возможно, поскольку связь вечно запаздывает, то…

— Пока мы собирали все зонды, прошло какое-то время, вы понимаете, — сказал он вслух. — Данные с последних из них еще обрабатываются, но есть и готовые файлы. В вашей каюте — отличный монитор, и…

— Это ведь рубка, не так ли? А это командный пульт? Так почему бы не вывести данные прямо сюда?

— Да. Разумеется.

— Вот и хорошо.

Коной прошел к пульту управления, намереваясь перебросить информацию на другой монитор, но тут же рядом оказалась Френо. Коной едва удержался от резкого замечания. Это было место командира — его место!

Он сам поразился собственным чувствам. Коной редко думал о себе как о командире, но сейчас, когда его кресло заняла эта недружелюбно настроенная дама, гордость его была задета. Могла хотя бы подождать, пока ей не предложат сесть! Однако он опасался вконец испортить и без того не слишком хорошие отношения. Коной вывел данные на экран, отступил назад и стал ждать, пока Френо не составит свое мнение об открытии.

Другие члены экипажа незаметно нашли себе какие-то занятия в рубке. И каждый — Коной был уверен, что это не случайно, — старался держаться от него подальше. Началось… Но почему? Пусть они не открыли маршрут, который обещали найти, зато отыскали кое-что не менее ценное для Объединения: пригодную для жизни планету! А кроме того, остатки чужой цивилизации. Даже слепой смог бы разглядеть здесь большие возможности.

— Весьма любопытно, — пробормотала Френо. Затем, еще тише, как будто разговаривала сама с собой, добавила: — Похоже, придется грузить второй диск.

Эти слова явно предназначались для Коноя, но он удержался от вопроса, к чему она клонит. Судя по тому, как хмурилась Френо, увиденное ее не порадовало.

Наконец она откинулась на спинку кресла.

— Командир, что бы вы здесь ни обнаружили, поставленная перед вами задача не выполнена. Нет, оставьте отговорки. У меня строгий приказ: не принимать никаких оправданий. Я привезла диск с заседания Комитета. — Френо достала диск из кармана жакета. — Просмотрите его. Прямо сейчас.

Коной уставился на диск, отливающий разноцветными искрами. Такие диски уже устарели, но по традиции именно на них Управление передавало важнейшую информацию и приказы о новых назначениях — например, о назначении Коноя командиром «Берда», — равно как и приказы о снятии с должности. Интересно, что таит в себе этот диск? Он взглянул на Френо, но ее лицо оставалось непроницаемым.

Коной потянулся за диском.

— Что ж, с вашего позволения, я возьму его в свою каюту и…

— Боюсь, что это невозможно, — отрезала Френо, отдернув руку. — Мне приказано лично удостовериться в том, что вы ознакомились с документом.

— Ну, тогда мы оба могли бы…

— При всех.

Коной сглотнул. Значит, при всех. Что-то вроде публичной экзекуции? Уволить при свидетелях, чтобы и замену командира тоже провести при свидетелях. Интересно, захочет ли Джейн занять его место? Еще бы! Ладно, в конце концов все справедливо. Только позволят ли ей продолжать поиски пути к Медведице?

— Пульт перед вами, — сказал он, всем своим видом показывая, что не собирается сам вставлять диск.

Френо вздернула бровь, но промолчала. Установив диск, она отступила на шаг и встала так, чтобы лучше видеть Коноя. Экран ее не интересовал. Она наверняка знала, что на нем появится.

На экране появилась золотая гиря большого герба Объединения Пан-Стеллар. Затем замигали иконки проверки и верификационных знаков, образуя венок вокруг центральной картинки. Кольцо замкнулось, а печать постепенно уступила место размытому человеческому образу. Как только изображение стало четче, Коной узнал Алексея Кеведо, главу «Лизбонн Картель», члена Комитета Управления и главного спонсора. В случае неудачи Коноя именно Кеведо потерял бы больше всех. Командиру не слишком хотелось услышать то, что собирался сказать ему Кеведо, но выбора не было…

— От имени Правления представителей Объединения Пан-Стеллар, — послышалось из динамиков, — и по поручению Комитета Управления, наделившего меня, Алексея Кеведо, всеми полномочиями, настоящим составляю эту запись как официальный документ для последующих поколений. В подтверждение ваших недавних выдающихся заслуг перед Объединением Пан-Стеллар я с удовольствием и гордостью предлагаю вам должность директора-распорядителя вновь нанесенной на карту системы, заявленной от имени Объединения Пан-Стеллар по праву присутствия.

На долю секунды на экране мелькнула золотая гиря, потом ее снова сменило лицо Кеведо.

— Лично от себя, Кен, я хотел бы пригласить вас вступить в «Лизбонн Картель». Я понимаю, что в ближайшее время вы получите немало выгодных предложений. Но, насколько мне известно, вы, как и я, не забываете тех, кто вам помогал. Ответ можете передать с мисс Френо. У нее есть необходимые диски. Надеюсь на сотрудничество, Кен.

На мгновение Коной лишился дара речи. Словно сквозь туман он слышал шепот своих сотрудников. Он почти физически ощущал тепло лучистой улыбки Джейн и уловил, как кто-то покинул рубку, чтобы донести новость до остальных членов экипажа. Неужели это правда? Его не уволили, не пригвоздили к позорному столбу, а, наоборот, повысили в должности!

— Поздравляю вас, господин директор, — проговорила Френо. Теперь она улыбалась. — Но прежде чем мы оформим юридические документы, необходимо дать системе имя. По праву первооткрывателя эта возможность предоставляется вам.

Коной собрался с мыслями. Конечно, Френо права. Системе нужно название. Несмотря на утверждения некоторых из его коллег, он вовсе не был таким эгоистом, чтобы возносить свое имя к звездам. Но если не называть систему в свою честь, какое же название предложить?

Коной задумался о внезапном повороте судьбы.

Нет, он никогда не стремился к креслу начальника. Все, что ему хотелось, — это найти новый маршрут. Эта система — лишь промежуточная станция между той точкой, откуда он стартовал, и той, куда он стремился попасть. И он туда попадет! Коной по-прежнему верил, что эта система располагается где-то на полпути к околоземному космосу.

Что ж, вот и ответ. Середина.

— Чуген, — произнес Коной.

— Это чье-то имя? — спросила Френо.

— Это слово из земного языка моих предков. Оно означает — «Посредник».

— А, — кивнула Френо. — В вас сильно развито чувство истории, и ваша вера крепка. Что ж, хорошо. Как пожелаете, так и будет. С этой минуты система носит название Чуген. — Ее пальцы пробежались по клавиатуре. — И отныне Чуген официально становится неотъемлемой частью Объединения Пан-Стеллар.

В знак нового отношения к директору-распорядителю, Френо выразила желание отложить деловое обсуждение и попросила проводить ее в свою каюту. Коноя это весьма устраивало. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к новому положению. Покидая рубку, Коной на ходу принял поздравления от своих сотрудников и экипажа рубки.

Директор-распорядитель! О таком Коной не смел и мечтать. Эта должность означала кресло в совете директоров. Но Коной был астрофизиком, а не администратором или политиком, и потому чувствовал себя не слишком готовым к новому положению. Конечно, многие члены совета, особенно директора-распорядители, не принимали активного участия в обсуждениях, поскольку у них хватало забот со своими системами. Да, теперь под управлением Коноя была целая система! Огромнейшая ответственность. Мысль о том, какой предстоит титанический труд, немного пугала. Но вместе с тем новая должность сулила и немалую прибыль. Вознаграждение, которое выплачивалось первооткрывателю, со временем могло вырасти в весьма солидную сумму, но и она не шла ни в какое сравнение с тем, что имел директор-распорядитель.

Впрочем, богатство — осмелился ли он думать о нем? — это еще не все. Такая карьера имеет свою цену. Коной вспомнил, как был деканом Меллентинского университета и чем это обернулось для его научной работы. Он едва не потерял эту должность, потому что долго не публиковался. У него просто не было времени на исследования. А ведь декан заботился всего лишь о факультете, на попечении же директора-распорядителя — целая Солнечная система. Кроме того, административная работа в корне отличается от поисков новых маршрутов.

Коной тяжело опустился в командирское — теперь, наверное, уже директорское — кресло и погрузился в размышления. Вместе с должностью он получал и влияние, которое можно было использовать для осуществления его давней мечты. Он прошелся пальцами по клавиатуре, набрасывая запрос в Управление о строительстве принимающей станции. Это будет первым делом Коноя на посту директора-распорядителя. Разумно и предусмотрительно, сказал он себе. Прыжок к Чугену станет еще безопаснее, а когда они определят точку прыжка к Медведице и соединят ее с остальным маршрутом, станция станет еще нужнее. Движение через Чуген обещает быть напряженным. Вероятно, он принесет больше прибыли, чем даже Странник. Коною не хотелось называть систему в свою честь, но станция — совсем другое дело. Не его ли назначили первым директором-распорядителем системы? Так что нет ничего предосудительного, если…

Грезы Коноя внезапно оборвались: по его плечу постучала пальчиком Джейн.

— Обработка информации с орбитальных зондов закончена. Боюсь, результат тебе не понравится, Кен. Планета обитаема.

Джейн показала ему снимки, на которых Коной без труда разглядел напоминающие хижины постройки и разбросанные вокруг точки — местных жителей.

Он почувствовал себя так, будто его предали.

— Ты же сказала, что цивилизация погибла!

Джейн равнодушно пожала плечами.

— Техническая цивилизация — безусловно. Нет никаких признаков промышленности. Возможно, не развито даже сельское хозяйство. Не знаю, как у них было раньше, но теперь, похоже, они опустились до уровня охоты и собирательства.

Что ж, это плюс. Коной боялся лишиться того, что только что получил. Согласно закону, если бы на планете существовала технологическая культура, должность директора-распорядителя была бы аннулирована. Вместо него назначили бы директора-координатора, но Коной едва ли подошел бы на этот пост.

— Чертовы аборигены! Не могли спокойно окочуриться! — Присутствие местных жителей значительно усложняло управление и ограничивало возможности по эксплуатации планеты. Впрочем, до сих пор людям не встречалась раса, деградировавшая так глубоко. Уникальный случай. С другой стороны, придется тратить на аборигенов лишнее время, а именно времени Коною как раз и не хватало.

На экране главного накопителя информации терпеливо ждали последние модели, разработанные Уинни для поиска следующей точки прыжка. Коной посмотрел на них и тяжело вздохнул. Точка где-то здесь, наверняка здесь! Нужно лишь время. Опять время…

Он снова вздохнул.

— Похоже, с Четвертой будет немало возни.

Джейн ухмыльнулась без всякого сочувствия.

Автооператор Серентенского университета долго не соединял Курта с кабинетом декана.

— Увы, мистер Элликот, пока у нас для вас ничего нет. — Вежливая улыбка на лице секретаря казалась не более искренней, чем улыбка робота-автоответчика. — Попробуйте позвонить через месяц.

В прошлый раз он слышал «через неделю».

Курт тоже изобразил улыбку и едва успел поблагодарить секретаря, прежде чем тот оборвал связь. Вздохнув, Курт вынул карточку из автомата. Карточку пересекала синяя полоска, словно для того, чтобы все видели — это гражданин с ограниченными правами. Узнать причину этих ограничений можно было только при наличии специального считывающего устройства и соответствующего уровня доступа. Но Курт и без того уже натерпелся стыда.

Неужели Кларисса поставила целью сделать его изгоем?

Курту не хотелось в это верить, и все же он с трудом заставлял себя не думать о Клариссе самое худшее. Ведь именно из-за нее самое худшее теперь думают о нем.

Своим равнодушием секретарь слишком ясно дал Курту понять, что университет в нем не заинтересован. И отрицать это бессмысленно. Напрасно Курт старался себя убедить, что бывшие коллеги не отвечают на его послания из-за того, что очень загружены работой. Если бы так… Коллегам приходилось заботиться о своей карьере, а их карьера строилась на связях с нужными людьми. Курт же теперь в число нужных людей уже не входил. Интересно, парии в Индии на старушке-Земле испытывали такое же одиночество?

Впрочем, он не был полностью изолирован. Современное серентенское общество имело нечто вроде совести или, если точнее, комплекс вины. За Куртом по-прежнему сохранялась пенсия, автоматически перечислявшаяся на его счет.

Все-таки быть пенсионером, наверное, немного лучше, чем просто изгоем…

Наверное. Вот и университету по-прежнему что-то нужно от Курта Элликота. В списках университета он значится заслуженным профессором в отставке. Впрочем, кроме имени, им ничего больше от него не требовалось.

Итак, он принял свой приговор. И что же теперь? Что делать? Заниматься полевой работой без аккредитации и грантов попросту невозможно. Курт Элликот считался хорошим преподавателем — как говорится, тот, кто не может делать сам, учит других. Но, глядя на синюю полоску на карточке, он понимал, что о преподавательской деятельности нечего и мечтать. Кто же доверит воспитание юных неокрепших умов гражданину с ограниченными правами? Слишком опасно.

Курт Элликот — опасен? Он рассмеялся — судя по реакции прохожих, вслух. Встречные то и дело бросали на него косые взгляды: несомненно, его лицо было многим знакомо. А некоторые, вероятно, еще помнят его имя. Когда-то Курт Элликот был знаменит — во всяком случае, в университетских кругах. Однако те времена прошли.

Пожав плечами, он поправил воротник плаща и повернулся к административному корпусу спиной. Переход располагался с другой стороны кампуса. Туда, мимо стаек студентов — был как раз перерыв — и направился Элликот. Когда-то у него были свои студенты. Интересно, помнят ли они его?

Курт замедлил шаг, но никто из студентов не остановился, никто не поздоровался с профессором, только некоторые пробормотали что-то раздраженно сквозь зубы — ведь он загораживал им дорогу. Курт свернул в сторону, нашел свободную скамейку и сел, глядя на юные, полные энергии лица проходящих мимо студентов. Когда-то он видел в этих лицах будущее… Теперь — только свое прошлое.

На башне Садбери-Холл зазвонил колокол — начинались занятия.

Часы летели, а Курт все сидел, пока предвечерний холод не пробрал его до костей и не заставил наконец встать. Он поднял глаза к темнеющему небу над Сеттлбриджем, в котором одна за другой загорались звезды. Чужие звезды. Такие далекие, что лишь самые яркие могли донести свой свет до Серентена. Когда-то у Курта было свое место среди звезд. А теперь — Курт закрыл глаза и глубоко вдохнул вечерний воздух — теперь, как сказал поэт Уилсон, ему не путешествовать больше.

Курт еще раз взглянул на холодные маяки в небе.

Вспомните ли вы обо мне?

— Вы уверены, что это разумно? — спросил Метцлер по внутренней связи.

Уже не в первый раз капитан подвергал сомнению решения Андерса. В общем-то, с тех пор как они высадились на Гренволде, у Метцлера это вошло в привычку. Хорошо еще, что юстанский капитан не задавал такие вопросы в присутствии рядовых. Эриданец никогда не стал бы оспаривать приказы командира. Впрочем, Андерс не только не сердился на Метцлера, но и был ему благодарен. Неожиданное назначение командующим экспедиционными войсками застало Андерса несколько врасплох, и вопросы Метцлера заставляли его лучше обдумывать свои поступки.

— Уверен ли я? — Андерс хотел бы ощущать уверенность, и любому из подчиненных он дал бы утвердительный ответ. Но Андерс счел за лучшее с Метцлером не лукавить. — Нет, совсем не уверен, но сделать это все равно надо.

— Разведка — дело Хьюитта.

— У Хьюитта нет времени.

Сержант Хьюитт занимался обучением гренволдских рекрутов. В нынешних обстоятельствах способности сержанта в качестве инструктора представлялись Андерсу важнее его навыков разведчика. И Метцлер об этом знал. Тогда зачем спрашивал?

— Я о том, что вести разведку вдвоем… — нерешительно проговорил Метцлер. — Это очень рискованно.

Еще бы, подумал Андерс. На то они и солдаты, чтобы рисковать жизнью. Это армия.

— Разве вы не сами вызвались вести шаттл, потому что в вашей команде нет лучшего пилота? Я не сомневаюсь, что вы без проблем доставите нас туда и обратно.

— Дело не в этом. Мы ведь не знаем, что нас ждет на западном континенте. Да, нам известно, что там есть наземная техника реморов. И все. А там может оказаться что угодно — от группы разведчиков до целой армии. И мы разворошим осиное гнездо.

— Вот поэтому и нужно все выяснить, — парировал Андерс. Сидя в готовом к полету шаттле, было уже поздно спорить о задании. Нытье юстанца начинало раздражать Андерса. — Послушайте, я знаю, что вы, небожители, не любите приближаться к врагу меньше чем на миллион километров. Но сейчас мы на земле. И когда дело доходит до разведки, нам, пехоте, приходится разглядывать все вплотную. Я понимаю, что вы не знакомы с нашей спецификой, и не надеюсь, что вы поймете. Но я жду от вас выполнения приказа, а мой приказ — взлететь и доставить нас к месту назначения.

Андерс думал, что на этом разговор будет кончен, но не тут-то было. Снова послышался голос Метцлера:

— Если мы не вернемся, команда окажется без офицеров.

Так вот оно что…

— Вы хотите, чтобы вас заменил кто-то другой?

Метцлер ответил не сразу.

— Вообще-то я надеялся, что вас кто-то заменит. Вы командир, и должны остаться здесь.

Андерсу стало стыдно. В словах Метцлера был смысл, но для выполнения задания была необходима информация, достоверные данные о дислокации врага. После сержанта Хьюитта Андерс на этой планете был самым опытным разведчиком.

А кроме того, когда это эриданцы командовали, отсиживаясь в тылу?

— Нет, — сказал Андерс Метцлеру. — Нам нужно узнать как можно больше о нашем враге. Без этой информации все равно не важно, кто руководит заданием. Так что вылетаем, и довольно об этом. Ясно, капитан?

— Да, сэр.

Взревели двигатели, и Андерса вдавило в кресло: шаттл набирал скорость. За считанные секунды он поднялся в воздух и лег на курс к месту назначения.

Метцлер отлично знал свое дело, но Андерс все равно беспокоился. Даже самый лучший пилот рискует быть сбитым, если способности врага неизвестны или недооценены. А о реморах было известно так мало, что не приходилось и говорить о соблюдении всех мер предосторожности.

Пролив между континентами пересекли без происшествий. Под шаттлом промелькнуло еще двести километров волдносского ландшафта. Пока не было никаких признаков, что их засекли. Но это еще ничего не означало. Реморы могли просто выжидать удобного момента. Оставалось только надеяться и молиться.

Наконец шаттл достиг каньона, где, как надеялся Андерс, он был бы недоступен для вражеских сенсоров. Виртуозно обходя каменные глыбы, Метцлер еще раз доказал, что нисколько не преувеличивал свое мастерство. Поверхность ленивой мутной реки блестела и только этим отличалась от таких же коричневато-желтых берегов.

Выбрав ущелье с почти отвесными стенами, Метцлер ввел туда шаттл и посадил его в облаке пыли и гравия. Метцлер выключил двигатели, Андерс проверил комбинезоны с программным обеспечением для разведки, а также работу всех систем. Когда Метцлер спустился вниз, Андерс приказал ему тоже приготовиться к походу.

— Если мы увидим какие-то аэрокосмические объекты, вам будет проще в них разобраться.

Андерс ждал возражений, но пилот лишь мрачно кивнул и неторопливо влез в защитный комбинезон.

Накинув на шаттл маскировочный термоизолирующий брезент, они двинулись в путь.

Прошло два дня, но никаких излучений они не засекли и не увидели никаких сооружений. После недели блужданий Андерс начал думать, что ошибся, выбрав участок, расположенный так далеко от района перехваченных «Шакой» помех.

Офицеры отдыхали под прикрытием рыжего песчаника, когда блеск металла на дне каньона привлек внимание Андерса. Он тронул Метцлера за плечо и указал юстанцу в том направлении.

— Ну, теперь можно не сомневаться, что они здесь.

— Что там такое? — спросил Метцлер.

— Боевая машина реморов.

— Это понятно. Я спрашиваю, какая модель.

— Точно не знаю. Из известных нам напоминает «кайман», но полной уверенности нет. — Андерс загрузил в систему данные о машине, обозначив ее «КАЙМАН-ГРЕНВОЛД».

— Кажется, они использовали «кайманы» на Куо? — Получив от Андерса утвердительный ответ, Метцлер добавил: — Я видел снимки. Хотя, по-моему, те машины были крупнее.

— Да. Но для нас и эта достаточно велика.

Машина реморов высотой четыре с половиной метра передвигалась на двух длинных и на первый взгляд тонких ножках. Но в этих обманчиво хрупких опорах таилась исключительная мощь — Андерс тоже видел снимки с Куо. И особенно ему запомнилось, как машина реморов давила этими лапками одетых в бронекомбинезоны солдат. Та, за которой теперь наблюдали офицеры, неторопливо шествовала вдоль высохшего русла реки, напоминая хищную птицу с архипелага Уинчелл на Эридане. Но оперение ни одной из созданных природой птиц не сверкало так, как сверкала броня из легированных сплавов. И никакая птица не обладала такой разрушительной силой, как эта машина.

Андерс следил за ней со смешанным чувством страха и восхищения.

Время от времени она останавливалась и начинала покачиваться, выдвигая и втягивая переднюю подвижную часть, похожую на морду, словно зверь, который нюхает воздух в поисках жертвы. Одновременно по бокам машины открывались и закрывались какие-то панели. Иногда она вытягивала усики, похожие на антенны, но поспешно убирала их, прежде чем продолжить движение.

— Что она делает? — спросил Метцлер шепотом, хотя их никто не мог услышать.

— Не знаю. Нужно за ней проследить. Если она приведет нас к их базе…

Они следили за военной машиной с полудня почти до самого вечера, и с каждым часом тревога Андерса усиливалась. Кружа и петляя, машина все ближе и ближе подводила их к месту приземления шаттла, а когда она свернула в каньон, где шаттл был спрятан, подозрения Андерса переросли в уверенность.

— Придется ее сбить, — сказал он Метцлеру.

— Вы шутите? Нас всего двое, и к тому же у нас нет тяжелого оружия.

— Сними панель энергоблока. — Андерс снял свою панель и достал из кармана провода и кусачки. — Я хочу соединить наши комбинезоны накоротко и подзарядить импульсную винтовку.

— Подзарядить? — переспросил Метцлер. — Но кристаллы и так могут не выдержать. В инструкции сказано…

— Даже к Библии есть примечания, — парировал Андерс. — Снимай панель, мистер!

Метцлер повиновался, но было ясно, что он считает Андерса сумасшедшим. Что касается Сиборга, то он невозмутимо принялся прикреплять провода.

— Сожжешь винтовку, — предрек юстанец.

Это было весьма вероятно, но иначе винтовке не хватило бы мощности справиться с машиной.

— До того как расплавиться, винтовка сделает один выстрел. Если он будет удачным и если нам повезет, сгорят машина и винтовка, а мы останемся целы.

— Но даже с дополнительной…

— Послушайте, мистер, будете указывать мне, как воевать на земле, когда я начну учить вас, как вести бой в космосе. Не раньше! Ясно? А если вам так уж невтерпеж что-то сказать — помолитесь святой Варваре и попросите ее, чтобы позаботилась о нас, несчастных.

Метцлер отключил связь, так что Андерс не знал, молился он или нет. Зато сам Сиборг молился отчаянно, неотрывно следя за боевой машиной реморов. Он просил только дать ему шанс — во всем остальном лейтенант полностью полагался на свой глазомер и умение.

Вот только представится ли у них этот шанс? Выдвинет ли машина еще один зонд, прежде чем доберется до шаттла?

Машина замедлила движение. Неужели заметила их?

Машина остановилась.

Андерс ждал.

Затем она снова сделала несколько шагов — и путь ее вел точно к тому месту, где был укрыт шаттл. Еще шаг. Потом она остановилась, и на боку у нее открылась панель.

Вот оно! Андерс прицелился в темное отверстие, откуда выдвинулся зонд, и выстрелил. Мощный импульсный заряд ударил в открытую панель, и машина сразу же накренилась.

Андерс отбросил раскалившуюся винтовку. Зашипел влажный песок. Ствол винтовки погнулся, кристаллы лопнули. Но Андерс едва взглянул на нее: все его внимание было приковано к боевой машине реморов, которая, припав к земле, торопливо закрывала панели, чтобы защитить свои уже поврежденные внутренности.

Потом она угрожающе начала разворачиваться к людям, но было уже поздно. Одна из ножек поднялась, вытянулась и застыла в воздухе. Машина вздрогнула. Тяжелая ступня опустилась на землю. Ремор качнулся вперед, но опора подломилась, и машина с гулким грохотом упала на землю.

Андерс выпрямился, чтобы лучше видеть. Метцлер тоже вскочил на ноги и, включив связь, разразился ликующими криками:

— У тебя получилось! Ты достал эту…

Новогодним фейерверком рассыпалась серия взрывов. Из разрушенной машины извергались и устремлялись в небо потоки отработанных газов.

Андерс бросился на землю и потянул за собой Метцлера:

— Ложись!

Полосы дыма увенчались пронзительно белыми вспышками света, и по долине эхом разнесся грохот разрывов. Словно грязный снег, над поверженной машиной закружились хлопья пыли. И в тех местах, где они касались корпуса, обшивка начинала пузыриться.

На Метцлера и Андерса дождем посыпались раскаленные кусочки металла. Одна из них едва не прожгла Метцлеру панель на спине, но он вовремя успел ее стряхнуть.

— Смотри, — показал Метцлер, когда эхо разрывов утихло и огненный дождь прекратился.

Андерс встал и, сбежав по склону, направился к сбитой машине. Впрочем, вместо нее там остались лишь бесформенные куски разноцветной пористой пены.

Метцлер шел за лейтенантом, и на мониторе заднего обзора Андерс видел, как он изумленно крутит головой. Андерс вполне понимал чувства Метцлера, потому что сам испытал то же самое, когда впервые увидел, как разрушается машина реморов. Вокруг темнели, быстро твердея, кучи пены. Андерс пнул одну, она рассыпалась, и к его ногам выкатился какой-то блестящий комок. Андерс поднял его и сунул в карман.

— Немного же от нее осталось, правда? — сказал Метцлер, не скрывая удивления.

— От них всегда почти ничего не остается.

Про себя Андерс улыбнулся. Юста не так давно вступила в Лигу, и юстанцы редко участвовали в сражениях. И все же Метцлер должен был бы лучше знать неприятеля — даже такого таинственного и загадочного, как реморы.

Итак, Андерсу и Метцлеру удалось остаться в живых после первого столкновения с врагом на Гренволде. Впрочем, пока они лишь удостоверились в том, что на планете действительно есть боевые машины реморов. Чтобы уцелеть, требовалось гораздо больше информации, а значит, больше встреч с врагом. Андерс надеялся пережить и их — хотя бы ради жителей Гренволда.

6

Мишень быстро мелькнула в воздухе, но Дэниель Уисс успела ее поразить. С тех пор как она стала премьер-министром Конкордата Серентен, ее спортивная форма, возможно, ухудшилась, но глаз остался таким же верным. Заказывая следующую — «птичку», — Дэниель представила лицо Гастона Макалистера, министра общественного благосостояния. Ее лазерный карабин выпустил две короткие очереди. Два попадания — по одному на каждое «крылышко». Мишень камнем упала вниз. Это больше нравилось Дэниель, чем «птичка», вихляющая с одним подбитым «крылом».

Получи, обструкционист несчастный!

— Отличный выстрел, коно.

— Спасибо, Мьюсей-но.

Мьюсей, капитан юританской гвардии, не был скуп на похвалы, но они всегда были заслуженными и обычно поднимали Дэниель настроение. Такие слова от любого другого, кто был ниже ее по положению, она могла бы счесть просто лестью, но Мьюсей тонко чувствовал грань между искренним одобрением и фальшивым восхищением, которое с легкостью переходило в подобострастие.

Когда пришла очередь Мьюсею стрелять, он сшиб «птичку» гораздо раньше, чем Дэниель. Скорость не добавляла ему очков — засчитывались лишь количество и точность попаданий, — однако показывала мастерство. Очень высокое для обычного телохранителя.

Хотя Дэниель дорожила своим временем, они упражнялись в стрельбе еще почти час: для нее это был лучший способ снять напряжение после тяжелого дня.

По последней мишени Мьюсей, который до тех пор не отставал от Дэниель ни на очко, сделал два выстрела и оба раза промахнулся.

Конечно, это была не случайность. Годами Дэниель твердила ему, что его уловка очевидна и что она не нуждается в таком снисхождении, но в эти минуты безупречный слух почему-то подводил юританца — как всегда, когда ему не хотелось что-либо слышать. Так же как когда речь шла о безопасности, в вопросах этикета Мьюсей не знал компромиссов, а хорошо воспитанный юританец никогда не позволил бы себе победить того, кто его нанял. Это противоречило правилам юку, священным для его соотечественников.

Зато Дэниель не испытала удовольствия от такой «победы».

Мьюсей поклонился ей, повесил на плечо свой карабин и взял у госпожи ее оружие. Затем убрал карабины в чехлы и погладил их — так знаток хорошего вина с любовью касается рукой дорогой бутылки или фермер похлопывает ладонью свою лучшую корову.

Дэниель разделяла чувства Мьюсея к этому оружию. Два старых карабина передавались в ее семье из поколения в поколение. Один принадлежал Альфреду Уиссу, прадеду Дэниель, который в свое время усмирял бунтовщиков на Грин-Уотере, а другой — его брату-близнецу Честеру Уиссу.

— Достойные карабины, коно, — пробормотал юританец. — Они гораздо лучше того оружия, которое вы отправили на нашу планету.

— Тебе хотелось бы, чтобы у вас были такие же, Мьюсей-но?

— Хан, коно. — Мех юританца слегка зашевелился: признак удовольствия. — Да, очень. С таким оружием воин способен на многое.

На много убийств, если точнее. Юританцы любили насилие. До того как Конкордат вступил с ними в контакт, они то и дело вели между собой кровавые сражения, и до сих пор у них оставались причины для конфликтов.

— У вас слишком много воинов.

Мимика юританцев была плохо понятна для тех, кто вел свое происхождение от землян. У Мьюсея, как и у юританцев, была вытянутая голова, а лицо напоминало звериную морду с густыми усиками. Когда он оскаливал зубы в улыбке, даже Дэниэль непроизвольно вздрагивала. Темные глаза Мьюсея были окаймлены черным мехом и поэтому казались непроницаемыми и не очень попадали под определение зеркала его неведомой души. Дэниель провела в его обществе не один год, но и для нее в нем таилось немало непостижимого, возможно, враждебного и, уж конечно, непривычного.

— Я не хотела тебя обидеть, Мьюсей-но.

— Ногента на туан, коно, — ответил он, прибегнув к одной из традиционных фраз юританцев, как правило, означающей примирение и согласие, но пальцы его при этом крепко стиснули зачехленный карабин.

— Пожалуй, пора возвращаться в дом, — сказала Дэниэль.

Мьюсей сложил оружие в футляр, который передал госпоже, чтобы та его заперла при помощи секретного кода. Сделав это, Дэниэль вместе с Мьюсеем пошла меж сосен к дому. Один телохранитель шел сзади, двое других — впереди. Дэниель чувствовала, что обидела Мьюсея, и по необъяснимым причинам ей хотелось — пусть хотя бы формально — сгладить это впечатление.

— Наше оружие основано на тонких технологиях, и в вашем мире тут же выйдет из строя, — сказала Дэниель. Уже не в первый раз она угощала его этой сказкой, придуманной даже для тех юританцев, которые, как Мьюсей, пользовались доверием. Для пущей убедительности каждый вечер оружие телохранителей заменяли новым под тем предлогом, что оно требует отладки на сложной аппаратуре. Юританцы верили: на Юрите за работой механизмов следили мастеровые, а не воины. Этот обман длился уже почти десятилетие. — Ваши люди не сумеют поддерживать его в нужном техническом состоянии.

Мьюсей кивнул: этот жест он позаимствовал у людей.

— К сожалению, сегодня ваши слова верны, коно. Но когда-нибудь все изменится.

Интересно, жалеет ли он, что их обычаи запрещают ему разбираться в технике? Дэниель подумала, что это удобный случай загладить обиду.

— Ваша работа более важная, чем работа мастера, Мьюсей-но.

— Это правда, коно.

Через боковой вход они вошли в дом. Охранная система узнала Дэниель, и дом приветствовал ее:

— Добро пожаловать. Вы сегодня хорошо стреляли, Дэниель, — проговорил дом: у него, разумеется, был доступ к пульту тира. — Все в порядке. Ни один звонок не остался без ответа. Вас ждет посетитель.

Нос Мьюсея дернулся.

— Сегодня не должно было быть посетителей, коно. Что-то подозрительное?

— Вы хотели сказать — важное, — поправила его Дэниель, но про себя подумала, что, возможно, он не так уж и ошибается. Она направилась в ближайшую комнату, где был терминал.

— Дом, покажи мне посетителя, его удостоверение личности и назови цель визита.

На экране возникла приемная номер один. В высоком мягком кресле в непринужденной позе, но совершенно неподвижно сидел какой-то мужчина. Его руки покоились на коленях. Внешность гостя определенно не вязалась с окружающей обстановкой. Одет он был в сутану, похожую на монашескую, хотя ни один монах не носил мантии из небесно-голубой ткани, которую так любили сотрудники Института Алсиона. Низко надвинутый капюшон скрывал лицо посетителя. Дэниель перевела взгляд на нижнее левое окно монитора, куда дом вывел обычную информацию о посетителе, включая его портрет. Унылое выражение лица гостя сильно его старило. Пока Дэниель разглядывала мужчину, пытаясь угадать его характер, компьютерный голос дома зачитывал основные данные о «монахе».

— Мохаммед Миллер, управляющий Серентенского отделения Института Алсиона. Подтвержденный уровень — два. Цель визита…

На этом месте голос дома сменила запись голоса самого Мохаммеда Миллера:

— У меня есть информация для премьер-министра. Личное поручение Амброса Алсиона. Я должен поговорить с премьер-министром с глазу на глаз.

— С глазу на глаз — неразумно, — заметил Мьюсей.

— Согласна. Но нельзя пренебрегать таким посетителем, как мистер Миллер. — Поручение Амброса Алсиона? Интересно, чем это она привлекла внимание столь могущественного затворника? Похоже, что-то затевается. — Дом, приготовь внешний кабинет и вызови Шейлу. Пусть даст мне пятнадцать минут, а затем проводит нашего посетителя.

Поднимаясь наверх, чтобы переодеться, Дэниель думала над тем, зачем к ней пожаловал такой гость. Когда-то Амброс Алсион занимался наукой и завоевал себе международную известность благодаря исследованиям в динамике хаос-упорядоченность. Еще до того, как Дэниель окончила начальную школу, Алсион бросил академию, посвятил некоторое время созданию материальной базы, а затем основал свой институт. Этот человек считался одним из самых богатых в освоенном космосе, но с первых лет работы института ушел в тень и с тех пор об Алсионе было известно очень немного.

Зато Институт, напротив, никогда не оставался в тени. Говорили, будто его филиалы есть в каждом из населенных людьми миров, а также почти во всех населенных не людьми. Ученые Института развивали самые разнообразные дисциплины, касающиеся жизни всех звездных наций. Кстати, сама Дэниель училась у преподавателей, нанятых Институтом.

Мисс Хаммонд, которая пробудила и укрепила в Дэниель интерес к трансплантационной ботанике, она до сих пор вспоминала с теплотой и восхищением. Это было чудесное время. Дэниель помнила, как разочаровала мисс Хаммонд, сообщив, что собирается заняться политикой. И хотя Дэниель не пошла по стопам мисс Хаммонд, годы учебы много дали девушке. Без руководства и спокойной мудрости своей наставницы Дэниель никогда не стала бы тем, кем стала.

Внезапно она сообразила, почему ей вспомнилась мисс Хаммонд. В спокойствии посетителя чувствовалась та же тихая уверенность. Еще более заинтригованная, Дэниель торопливо переоделась и направилась во внешний кабинет. Она была там за полминуты до того, как Шейла пригласила войти мистера Миллера.

Шагнув в комнату, он поднял руки и откинул капюшон. Потом улыбнулся, и унылое выражение сразу исчезло с его лица. Оно стало похожим на лицо усталого пожилого профессора или, принимая во внимание мантию, монаха. Как-то одна из сотрудниц Института, с которой Дэниель разговорилась на приеме посольства ПСО, призналась, что в мантии чувствует себя немного неловко. Однако Мохаммеда Миллера его одежда, похоже, ничуть не смущала.

Дэниель вежливо встала и пожала протянутую ей руку.

— Добрый вечер, госпожа премьер-министр, — поздоровался гость, обменявшись с Дэниель крепким рукопожатием. — Прошу простить меня за то, что беспокою вас дома, но, надеюсь, я не отниму у вас много времени. Смею верить, что вы поймете мою настойчивость, а если нет — примите мои извинения.

Дэниель жестом пригласила его сесть.

— Я к вашим услугам, мистер Миллер.

— Весьма любезно с вашей стороны. Не сомневаюсь, что у вас очень плотное расписание, поэтому буду краток. Как я уже сообщил вашему компьютеру, Амброс Алсиона просил меня кое-что вам передать. Однако он настаивал, чтобы встреча прошла без свидетелей. — Глаза Миллера метнулись к юританцу-охраннику в огромных черных доспехах.

— Охрана. — Дэниель пожала плечами. — Они услышат все независимо от того, будут ли рядом или нет. Так что можете, не смущаясь, исполнять свое поручение.

— Я так и думал. Что ж, включаю запись господина Алсиона.

Миллер извлек из складок мантии толстый плоский диск диаметром в две ладони. Мьюсей остался невозмутимым, и Дэниэль поняла, что Миллера тщательно просканировали и сочли неопасным. Миллер выдвинул из выемки на одной стороне диска три объектива, раскрыл штатив, и когда конструкция была собрана, Дэниель узнала голопроектор, хотя такая модель ей не встречалась. Миллер поставил аппарат на пол и включил его.

Перед Дэниель возникла голова и плечи представительного человека — судя по белой коже, светлым волосам и ярко-синим глазам, почти чистокровного европейца. Волосы у него были короткие, зато борода — густая и длинная. Вполне подходящая внешность для таинственного мудреца Алсиона. Он улыбнулся, и его улыбка напомнила Дэниель ее деда. Амброс почтительно наклонил голову и только потом заговорил:

— Добрый вечер, госпожа премьер-министр Уисс. — Голос у него был глубокий и низкий. — Я благодарен за то, что вы нашли время выслушать меня, хотя я и ждал этого, поскольку наслышан о вашей доброй воле и проницательности. Простите, что не могу иметь удовольствие лично побеседовать с вами, но время не терпит, и в силу других обстоятельств я вынужден оставаться здесь. Видите ли, события развиваются слишком стремительно. Боюсь, что бабочки выпорхнули, и пока не будет восстановлена ясность, мы все подвержены риску. Независимо от того, связался бы я с вами или нет, вы все равно были бы вовлечены в этот водоворот. Итак, я не остался в стороне, поэтому и обращаюсь к вам. Считая, что понимаю процессы интегрирования лучше, чем вы, я надеюсь исправить положение и потому передал мистеру Миллеру определенную информацию относительно точки пересечения, которая стала источником возмущений. Прошу изучить эту информацию тщательно и со всем вниманием. Открытие Коноя тоже вселяет опасения. Их разделяю как я, так и, по иным причинам, другие. Круги неспокойствия затронули космос Лиги, но они распространяются слишком медленно, чтобы достичь космоса Конкордата. Впрочем, эта медлительность не помешает главной волне, сила которой станет ошеломляющей. Я полагаю, что намечается еще одна бабочка. Эта последняя куколка находится в пределах вашего собственного Конкордата Серентен, на самом Серентене. Вторая капля воды не следует точь-в-точь за первой по неоднородной поверхности, но, слившись, эти две капли сольются и устремятся по совсем новой траектории. Со временем неизвестные звенья становятся тонкими, затем, возможно, постоянными и даже, в конце концов, соединительными. Из хаоса возникает порядок. Теперь вторая часть приложений. Рассмотрите их даже более тщательно, поскольку они относятся к вашей непосредственной сфере влияния. Будьте осторожны. Даже неторопливая рука способна поймать бабочку, прежде чем ее крылья успеют достаточно обсохнуть для полета. Верю, что ваше мужество и проницательность хорошо послужат вам во время надвигающегося кризиса. Да пребудет с вами мир.

Голографическое изображение исчезло.

— Все это очень загадочно, — нерешительно проговорила Дэниель.

Миллер сочувственно вздохнул:

— Абсолютно в духе господина Алсиона. Он мыслит образами, которые многим из нас кажутся непонятными, но в его мудрости не может быть сомнения.

Дэниель кивнула, но без должной уверенности.

— Господин Алсион избрал вас своим доверенным лицом. Вы можете рассказать мне о других данных? О каких точках пересечения он говорил?

— Извините, я не считаю себя вправе обсуждать приложения, но мне кое-что известно об источниках, — ответил Миллер, доставая из мантии и передавая Дэниель футляр с микрочипом. — Могу сказать, что первая очередь берет начало как в Объединении Пан-Стеллар, так и в Межзвездной Лиге Защиты. Второй комплект — в основном файлы Конкордата, хотя есть один из Лиги, с их собственной секретной кодировкой. Исходя из происхождения источников и из сказанного господином Алсионом, я могу предположить, что Лига играет в кризисе, который мы, по-видимому, наблюдаем, важную роль.

Дэниель была вынуждена согласиться с его логикой, но мысль о конфликте с Лигой ее обеспокоила.

— Не так-то просто поддерживать дружеские отношения Конкордата с нашим милитаристским соседом и в то же время быть свободным от их контроля.

— Пока что вам это прекрасно удавалось. Мне кажется, господин Алсион надеется, что так будет и впредь.

Дэниель оценила комплимент. Но что дальше? Чего пытается добиться Алсион, передавая ей материалы? Он предвидел, что Конкордат окажется вовлеченным в разворачивающиеся события. Интересно, какая роль отведена в них ей или ее нации?

Файлы Конкордата, которые вручил Алсион, имели отношение к одному-единственному гражданину. Если он и есть та «бабочка», о которой говорил Алсион, то Конкордат явно принимает участие в будущей игре.

Дэниель не хотелось быть марионеткой ни в чьих руках, и в прошлом ей всегда удавалось подчинить своей воле тех, кто пытался ею манипулировать. Но с Алсионом могло и не получиться. И все же она надеялась найти способ воспользоваться ситуацией. Дэниель хотела убедиться в том, что Конкордат достойно выйдет из игры, но если здесь замешана Лига, это осложнит ситуацию.

— Вы полагаете, что господин Алсион собирается вовлечь Конкордат в войну против Лиги?

— В войну? — Миллер испуганно заморгал. — Я не осмелился бы предсказывать намерения господина Алсиона, но что касается Конкордата, его премьер-министром являетесь вы, а не господин Алсион.

— И вам, и господину Алсиону следует помнить об этом.

Это был старый ритуал — и весьма унизительный. Разумеется, те, кто его проводил, так не считали — просто добросовестно выполняли свою работу. Среди них были и добрые души, искренне желающие избавиться от обязанностей, которые их тяготили. Попадались и такие, которым нравилось чувствовать свою власть над людьми, но их было еще меньше.

Холодным утром, уныло стоя в очереди перед Ист-Сеттлбриджским отделением министерства общественного благосостояния, Курт Элликот тоже готовился принять участие в этом ритуале.

Войти в офис можно было и через главный вход муниципального корпуса, но разница была невелика. Пришедшим первыми всегда удавалось заполнить крошечный вестибюль и растянуться до главного входа. Обычно к тому времени, когда приходил Курт, очередь уже огибала стену здания и часто добиралась даже до служебной аллеи.

Поскольку Курт имел доступ к компьютерной сети, ему не обязательно было являться лично, чтобы подтвердить: на этой неделе он честно искал, но вновь не нашел работы. Однако, как сказал бы любой бюрократ, правила есть правила, и общество без них — не общество. Любой желающий быть частью общества обязан выполнять его правила, следовать заведенному порядку.

По аллее пронесся ветерок, увлекая за собой брошенную газету и прочий мусор. Курт зябко поежился и застегнул пальто на все пуговицы. Казалось, небеса специально хотят добавить ему страданий. Вот-вот должен был пойти дождь или снег. Курт надеялся, что успеет войти в здание до того, как тучи обрушат на город свой груз.

Он не успел.

К тому времени, когда Курт добрался до входа в здание, он насквозь промок под холодным осенним дождем, но пока дожидался своей очереди внутри, успел обсохнуть и уже не оставлял на полу мокрые следы.

За последние полгода офис стал Курту до омерзения знаком. «Вдохновляющие» плакаты на стенах, бюллетени на экранах, тусклые панели освещения, потрепанная мебель и потрепанные жизнью посетители. Среди этой привычной обстановки Курт не сразу заметил новую служащую. Она была в возрасте и похожа на бабушку — если, конечно, у чьей-нибудь бабушки мог быть такой холодный змеиный взгляд.

Когда подошла очередь Курта, «бабуля», разумеется, досталась ему.

— Мы знакомы? — спросила она.

— Не думаю.

— У меня отличная память на лица. Я видела вас раньше. Точно.

— Ну, если вы так считаете… — Курт протянул ей свою карточку.

— Вам, случайно, не приходилось заниматься политикой? Ваше лицо ассоциируется у меня с какими-то инопланетянами. Я слежу за всеми новостями из других миров. Друзья говорят, что я зря трачу время, но мне-то виднее. Вселенная больше одной планеты. Однако вы сами это прекрасно понимаете, не так ли? Наверняка вы замешаны в каком-то межзвездном скандале. Иначе с какой бы стати стали бы сюда являться?

— Я явился сюда, потому что так положено. И был бы признателен, если бы вы тоже выполняли свою работу, как положено, а именно — без предвзятости и фамильярности.

Дама прищурила колючие глазки.

— Не стоит грубить, молодой человек. Такое поведение здесь неуместно. Вы должны быть благодарны за помощь, которую предоставляет вам правительство.

— Я благодарен за всякую помощь.

— Так-то лучше. — Она просмотрела карточку, но вместо того, чтобы вернуть ее Курту, принялась пристально вглядываться в экран и хмуриться. Курт ждал. Через несколько минут сосредоточенное выражение на лице дамы сменилось ухмылкой. — Значит, вы и есть тот ученый, который породнился с инопланетянами… В Жилище Кассуэлов?

— В Доме Кассуэлов. Это было очень давно.

— Судя по вашей карточке, вы до сих пор ненормальный. Это правда? У вас еще не в порядке мозги?

— Мой доктор так не считает.

— Ну, значит, считают другие, — парировала она, постукивая пальцем по синей полосе на карточке. — Может, вашему доктору стоит с ними поговорить?

— Непременно. Могу я получить назад свою карту?

— Когда закончим, молодой человек, — отрезала дама. — Только когда закончим. Вы еще не заполнили анкету. Порядок есть порядок, вы же понимаете.

— Понимаю.

В окошке появился экран с общими вопросами вроде «Добивались ли вы подходящего трудоустройства?» и вопросами, касающимися именно Курта: «Изменилось ли что-либо в вашем лечении?», «Имели ли вы контакты с негуманоидами?» Курт нажал нужные кнопки.

— Что ж, кажется, на этой неделе вы были примерным мальчиком, — заключила дама, когда он закончил отвечать.

— Моя карточка?

— Получите, — бодрым голосом произнесла дама. — До следующей недели.

Курт молча развернулся и вышел. Под дождем он направился домой. А что еще ему оставалось?

По дороге он думал, что ему становится все труднее смиряться с заведенным порядком. Чтобы занять место в обществе, необходимо приспосабливаться, а общество наделено властью проверять лояльность своих членов. Курту еще предстояло доказать свое право снова войти в это общество. Что ж, он готов предстать перед ними таким, каким им хочется его видеть. Он оправдает все ожидания. Уж кого-кого, а Курта не надо учить приспосабливаться.

Кабинет Амброса Алсиона оказался совсем не таким, каким Джулиана Тиндал ожидала его увидеть. Это был даже не кабинет, а зал. Причем огромный. После обычной современной приемной он казался неким воплощением древнего монастыря, а возможно, благодаря богатому убранству и целого собора.

Джулиана стояла на гладкой алебастровой поверхности, как бы светящейся изнутри. Справа и слева от нее выделялась выложенная искусными мастерами более темная дорожка, которая тянулась все десять метров до кресла. Перед креслом стоял огромный круглый стол, органично выраставший из алебастрового пола. Дальше, за столом, Джулиана разглядела перед едва различимыми темными стенами поблескивающие арки.

Высокий тройной свод окаймлял сверкающие яркими красками картины. Слева святой Георгий пронзал копьем извивающегося покрытого зеленой чешуей дракона. Справа архангел Михаил разил огненным мечом дьявола в змеином обличье. В центре сияло среди звезд солнце с человеческим лицом.

Еще выше, под потолком, виднелось круглое окно, украшенное узорчатым витражом. Разноцветные лучи падали в зал, рисуя на стене над дверью, через которую вошла Джулиана, причудливую картину. Дверь была сделана из дерева и окована декоративными завитками из черного металла.

Обнаружив в стенах суперсовременного комплекса Института Алсиона такое чудо, Джулиана разглядывала кабинет, широко раскрыв глаза от изумления. Контраст был ошеломительным. Неужели это все спроектировал сам Алсион, и если так, то зачем? О нем шла слава глубокого и тонкого мыслителя. Интересно, какие мысли легли в начало такого творения? И что это за человек, который ведет дела в кабинете, похожем на кафедральный собор?

— Вас удивляет зал, — раздался из темноты низкий голос.

Джулиана узнала голос Алсиона, хотя слышала его только в записях.

В неясный сумрак между едва различимыми арками и алебастровым столом шагнула из мрака закутанная в мантию фигура. Бородатое лицо тоже показалось Джулиане знакомым. Перед ней стоял Амброс Алсион. Ее сердце забилось чаще: она встретилась с живой легендой.

— Как он здесь оказался? — между тем продолжал Алсион. — Зачем он здесь?

Интересно, откуда он знает, что она задавала себе именно такие вопросы?

Алсион не стал ждать от гостьи ответов.

— Этот зал — подарок мимаков, а дареному коню в зубы не смотрят. Отказаться — значило бы нанести смертельную обиду дарителю и всей вселенной. Естественно, те, кто преподнес сей подарок, ничего не объяснили, кроме того, что хотели его преподнести. И подарок не мал, как вы сами можете убедиться.

Джулиана уже убедилась. Как и в том, что мимакы уважали Алсиона еще больше, чем люди. Ничего себе «дареный конь»!

— Камень для стен, пола и потолка привезен с самой старушки-Земли вместе с каменщиком, который руководил строительством. — Алсион показал на окна за своей спиной. — Это освинцованное стекло — да-да, настоящее стекло. Стекольщики тоже с Земли. Они пользовались старинными инструментами. Думаю, вы согласитесь, что они настоящие художники и великолепно владеют своим искусством. Розовое окно — шедевр мимаков, это своего рода калейдоскоп, в котором узор постоянно меняется в зависимости от освещения. Интересно, не правда ли? И наверное, вы еще больше удивитесь, узнав, что оно живое.

Живое? Даже Браун и Штерн, изучавшие материальную культуру мимаков, не слышали о таком, хотя они доказали биологическое происхождение многих артефактов Мимака. Джулиана не переставала удивляться, а в голове у нее крутились сотни вопросов. Алсион тем временем продолжал рассказывать:

— Хотя институтский корпус была выстроен за один стандартный год, на сооружение этого зала ушло десять лет. И понадобилось бы еще больше, если бы мимакский архитектор не разрешил каменщику из Солнечной системы воспользоваться современным оборудованием. Десять лет… На первый взгляд довольно большой срок, не правда ли? Я тоже так думал, пока не узнал о том, что стекольщики начали делать узор еще за двадцать лет до того, как их привезли сюда. Выходит, мимаки задумали этот дар еще до того, как я решил построить этот комплекс. Любопытно, да? Впрочем, может быть, ничего любопытного и нет. В моей собственной работе я иногда руководствовался некоторыми из самых углубленных мистических философских течений Мимака. Незадолго до окончания строительства священники от каждой из девяти главных религий Мимака провели церемонию посвящения. Грандиозное проявление экуменизма. На церемонию доставили несколько живых животных, хотя ни одно из них после этого не уцелело. Вы заметили на некоторых камнях пятна?

Услышав собственный изумленный вздох, Джулиана почувствовала себя полной дурочкой. В тусклом свете все камни казались ей одинаковыми.

— Что же вы, профессор Тиндал! — поддразнил ее Алсион. — У вас ведь докторская степень по социоксенологии. Разве вы не проходили практику в Ассоциации Шандалтелкак на Мимаке? Я уверен, вам знакомы некоторые из их более жизнеутверждающих обычаев. Впрочем, это не важно. Я рассказал вам о том, откуда взялся зал; над вопросом, зачем он здесь, я и сам до сих пор размышляю. Мимаки не дали на него ответа. У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

Откуда? Джулиана впервые попала в этот зал. У нее возникло множество вопросов, однако она понимала, что сейчас не время их задавать.

— Я подумаю.

Алсион усмехнулся.

— Отличный ответ. Вы оправдываете мое доверие. Прошу вас, садитесь.

Джулиана приняла предложение, хозяин же остался стоять в полумраке возле пустого кресла. Джулиану внезапно охватили смутные опасения, и она нервно заерзала на месте.

Встретившись с Амбросом Алсионом, Джулиана усомнилась в том, что хочет оправдать доверие этого странного человека. Когда-то она считала иначе. Ее мысли унеслись к приему, на котором Джулиану пригласили в Институт Алсиона. Ей завидовал тогда весь отдел. Затем она получила послание от самого Алсиона. Он хвалил ее работу и предлагал финансировать дальнейшие исследования. Джулиана пребывала словно во сне — еще бы, самый богатый человек планеты, а возможно, и вообще самый богатый из людей, изъявил желание покровительствовать ей. Неделю она порхала, как на крыльях, особенно после того, как Алсион назначил ей встречу. Но теперь…

— Быть может, вы объясните, что вас беспокоит? — предложил хозяин.

Как она могла? Как посмела бы?

Алсион ждал.

Будь объективной, Джулиана.

— Этот зал. Ваша одежда… Все ваше поведение. Не кажется ли вам это немного странным?

— Странным? Возможно, это часть того, что вы пока еще не понимаете. Во вселенной много непонятного, очень много. Что странно, а что нет? Как может считаться странной эксцентричность в одежде или убранстве в мире, где человечество изменило собственную генетическую структуру, чтобы произвести на свет химеры, чья человеческая природа до сих пор оспаривается даже именитыми учеными? Если вы находите меня странным, пусть так оно и будет, поскольку в конечном счете это не имеет для меня большого значения. Однако мы встретились, чтобы поговорить не обо мне, а о вас.

— Обо мне?

— Да. Среди директоров правления царит растерянность. Даже смятение.

Правление? Джулиана не имела к нему никакого отношения, разве что обратилась с просьбой о финансировании. Политика никогда ее не интересовала.

— Не понимаю. Какая связь между мной и правлением?

— Связью служит планета в системе Чуген.

— Система Чуген? Я никогда о ней не слышала.

— Теперь услышали. Надеюсь, вы знакомы с принципами беспорядочности?

Каждый, кого финансировал Институт Алсиона, не мог не знать этих принципов.

— Я читала ваши книги. — Как почти все в Объединении, Джулиана прочла его популярный труд «Поддаваясь смятению». Кроме того, она пыталась прочесть три его учебника, относящиеся к этой теме. Ум Джулианы не мог охватить всех тонкостей высшей математики или туманных философских заключений, которые делал Алсион, но она поняла главное: Алсион значительно раздвинул границы динамики хаос-упорядоченность. Наверное, в его теориях что-то было, если, приложив их к бизнесу и игре на бирже, Алсион заработал баснословное состояние, благодаря которому стал богатейшим человеком Объединения и создал Институт, носящий его имя. А кроме того, оплачивал научные изыскания Джулианы. Возможно, она и не понимала высших аспектов беспорядочности, однако ценила их прикладное значение.

— Боюсь, я постигла лишь самые основы.

— Как и большинство.

Джулиану удивило прозвучавшее в его голосе одиночество.

— Тогда прибегнем к упрощению, — сказал Алсион. — В формирующемся потоке событий всегда имеется турбулентность, и чистота предсказания намного ниже желаемой. И все же некоторые единичные элементы будущего ясны. Скоро — думаю, очень скоро — важные узловые точки объединятся в центр, что повлечет за собой многие изменения. Политики вступили в конфликт, звездные нации стоят перед необходимостью принимать судьбоносные и страшные решения, и в предстоящих событиях вам отведена важная роль.

— Вы меня пугаете, сэр.

— Хорошо. Вы доказываете свою перспективность.

К черту перспективность! Джулиана была совершенно растеряна.

— Послушайте. Мне известна ваша репутация, сэр, и я уверена в том, что ваше мнение небезосновательно, но мне непонятно, каким образом я могу быть вовлечена в серьезные события. Я — социоксенолог и занимаюсь фундаментальной наукой. Я специализируюсь по примитивным обществам — вряд ли это представляет интерес для глав звездных наций.

— Все верно, — согласился Алсион. — Маловероятное оказывается в фокусе самого тщательного изучения, и судьба по крайней мере одного вида висит на волоске. Вспомните связующее звено. Планета в Чугене.

— Повторяю, я никогда не слышала о ней.

— Это уже неправда, хотя вы действительно ничего о ней не знаете. Дело в том, что Объединение Пан-Стеллар организует экспедицию в систему Чуген с целью изучения местных жителей. Да, о них вы тоже не слышали. Сегодня, перед тем как уйти, вы получите всю необходимую информацию. Вы, профессор Тиндал, вместе с одним специалистом с Конкордата Серентен, а также другими учеными как от Межзвездной Лиги Защиты, так и от нашего Объединения, отправитесь на обитаемую планету системы Чуген. — Алсион кивнул, как бы ставя точку, и, словно суровый сержант перед строем солдат, приказал: — В течение недели приготовьтесь к отправлению.

Какая наглость! Изменение в его манерах не понравилось Джулиане. Отправление? В течение недели?

— Минуточку! — Она ткнула в его сторону указательным пальцем. — Пусть вы финансируете мои исследования, но это еще не значит, что вы имеете на меня все права. Я не намерена бросать то, чем занимаюсь сейчас, и лететь неизвестно куда только лишь потому, что вам этого хочется! У меня есть своя работа!

— Совершенно верно.

— Не можете же вы…

— Разумеется, могу. — Алсиона нисколько не смутила ее вспышка гнева. — В контракте, подписанном вами, вы согласились представлять Институт в случае, когда ему потребуется ваша профессиональная экспертиза. У Института как раз возникла такая потребность. Ваши расходы, разумеется, будут оплачены. С вашими прежними обязанностями все улажено.

В заверенных правлением контрактах было труднее разобраться, чем в некоторых законах Объединения. Джулиана смутно помнила упомянутый Алсионом пункт, и если он действительно имелся в договоре, она на крючке.

— У меня такое чувство, будто меня заарканили.

— Выражение устаревшее, но не совсем неуместное. Впрочем, вам лучше приберечь отговорки до лучших времен, профессор Тиндал. Уверяю вас, дело стоящее; наверняка вы согласитесь со мной, как только изучите краткую справку. Вы идеально подходите для этой работы.

Как ни странно, его уверенность передалась Джулиане. Однако она до сих пор не совсем понимала, что от нее требуется.

— Давайте уточним. Вы хотите, чтобы я — новичок, совершенно не готовый для этой работы, — стала вашим доверенным лицом в некой межзвездной интриге?

— Почти верно.

— И все-таки непонятно. Даже предположив, что я справлюсь со своей задачей, почему именно я? Вы же меня не знаете. Что заставляет вас думать, что мне можно доверять?

Алсион с теплотой улыбнулся.

— Я доверяю вам быть самой собой. В этом вы вряд ли подведете меня или себя. Этого достаточно. Я вооружаю вас знанием: это дело, вероятно, станет со временем эпицентром. Со всеми вытекающими последствиями.

В голосе Алсиона не чувствовалось и тени сомнения. Было странно сознавать, что такой человек, как Алсион, считает тебя подходящей личностью, действия которой способны изменить вселенную. Естественно, это пугало. Джулиана не привыкла думать о себе в таких масштабах.

— Да, и последнее, профессор Тиндал. Ваше положение нашего представителя не должно афишироваться.

— Почему? — спросила она. На нее снова нахлынули подозрения.

— Из предосторожности, — мягко заметил Алсион.

Джулиане это не понравилось.

— Догадываюсь, что такая мера принимается скорее для вашего блага, чем для моего.

— Ваша догадка может оказаться неверной.

— Во что вы меня втягиваете?

— Будь у меня достаточно информации, чтобы завершить расчеты беспорядочности, я обошелся бы без вашей помощи. Все имеющиеся данные будут вам предоставлены.

За ее спиной с шумом раскрылась тяжелая дверь. Джулиана оглянулась посмотреть, кто это смеет врываться сюда без приглашения, но никого не увидела. Когда она снова повернулась к Алсиону, его уже не было.

Итак, аудиенция окончена. Хлопнув ладонями по подлокотникам кресла, Джулиана поднялась. Несмотря на принятое решение уйти с достоинством, она почти бежала до двери.

Итак, начинается нечто новое.

Знать бы только что.

7

Кен Коной пережил сумасшедшие годы учебы в Меллентинском университете и уцелел, когда вел исследовательский космический корабль под управлением ученых, которые едва справлялись со своими обязанностями. Но, осуществляя руководство строительными бригадами, работавшими на чугенских переходных вратах и на перегрузочной станции, которую из соображений здравого смысла, а вовсе не оптимизма, как предполагала Джейн, Коной назвал «Промежуточной», он засомневался, сумеет ли выдержать.

«Берд» нес с собой все оборудование для перехода, однако обычные торговые транспорты не могли сами совершать прыжки в гиперпространстве. Пока точка прыжка не будет оборудована, Чуген не будет приносить доход. К сожалению, строительство шло с отставанием от графика, и каждый новый день, казалось, приносил с собой новые трудности.

Коной ждал пограничного грузового судна из Тойотоми, которое должно было привезти почти все необходимое для завершения работ. Получив оборудование, строители оставили бы Коноя в покое, и, возможно, он выкроил бы время, чтобы немного поработать над маршрутом к Медведице…

Его размышления прервал голос Джейн по внутренней связи.

— Кен?

— В чем дело? Если это снова1 Сэнди Эн-гэ насчет селениевого бруса, скажи, что я умер и просил до похорон не беспокоить.

— К нам только что прибыл корабль.

Господи, какая зануда! Лучше бы занялась своими прямыми обязанностями, чем переваливать их на него.

— Ты у нас на приеме. Вот и принимай.

— Кен, это не «Коккио-мару». Это корабль МЛЗ.

МЛЗ? Коной откинулся в кресле. Свежий воздух кабинета вдруг показался ему холодным. С какой стати корабль Межзвездной Лиги Защиты пожаловал на Чуген?

— Что им нужно?

— Это «Генри Халл», патрульный корабль класса «капитан» под командованием майора Джонаса Эрша.

— Какое нам дело, кто ведет этого «Генри»? И что надо этим головорезам, у которых пушки вместо мозгов?

— Мы получаем лишь идентификационный сигнал. На связь они не выходят.

— Черт побери! — Ничего хорошего это не предвещало. Корабль Лиги в космосе Объединения означал только одно — неприятности. Сколько времени прошло с тех пор, как вояки разминались на Торп-Агрелле? Год? Меньше? И вот они уже здесь. Ну, теперь добра не жди… — Я сейчас буду.

До оперативного центра Коной добрался быстро. Джейн хмуро глядела на экран, наблюдала за приближающимся кораблем. Коной подсел к ней и вскоре тоже нахмурился. Корабль Лиги шел прямо на станцию и по-прежнему отказывался отвечать на запросы.

— Что нам делать? — с тревогой спросила Джейн.

А что они могли сделать? В таких ситуациях Коной еще не бывал. И никто из экипажа «Берда». Впрочем, нет, не совсем так… Коной оглядел центр и внезапно встретился взглядом с проницательным и осторожным Мэтью Хоппом.

В свое время Хопп служил в крошечном военном флоте Объединения. Вспомнив об этом, Коной почувствовал к нему прилив небывалой симпатии.

— Мистер Хопп, я бы хотел услышать ваше мнение. И предложения, если они есть.

Хопп кивнул.

— Корабль Лиги отказывается сообщить цель своего визита. Поэтому приходится подозревать самое худшее. На станции нет защиты, и любое сопротивление обречено. Но уж если начинать бой, то лучше до того, как они окажутся здесь. — Хопп нажал кнопку на своем пульте. — Вот все, чем мы располагаем.

Коной взглянул на экран и увидел мигающие огоньки — единственные два корабля, которые могли перехватить непрошеного гостя, прежде чем тот достигнет станции. Коною не понравилось то, на что намекал Хопп, но в его словах был смысл.

— Джейн, дай мне капитанов «Мечты Тилли» и «Звездного пса».

Джейн насторожилась.

— Не хочешь же ты послать их против военного корабля! Он больше, чем оба разведчика вместе взятые. Да у него один боезапас весит больше, чем каждое из этих суденышек.

— Это солдафоны, Джейн. Они понимают только язык силы. Мы должны показать им, что намерены себя защищать. «Мечта Тилли» и «Звездный пес» хотя бы вооружены. Если бы мы не отправили «Берд» на обследование системы, я бы послал его. Будем надеяться, что демонстрации силы окажется достаточно, чтобы заставить их уважать закон.

Капитанов возможность померяться силами с военным кораблем Лиги обрадовала еще меньше Джейн. Однако они смело выступили навстречу опасности в надежде не допустить разрушения станции или по меньшей мере ее захвата.

Коной нисколько не сомневался в том, что, хотя Межзвездная Лига Защиты, возможно, создавалась для благородных целей, управляют ею безжалостные циничные дельцы. Простые ребята из МЛЗ скорее всего не отличались от жителей других планет, но были запуганы фашистствующей верхушкой, которая проводила милитаристскую политику, и, по сути, являлись жертвами, такими же, как те, кто погиб от их рук.

Коной живо вспомнил акции протеста по компьютерной сети и уличные демонстрации против одного из самых ужасных преступлений Лиги — уничтожения Дома Кассуэлов. Он по-прежнему считал операцию «хладнокровного убийцы» Стоуна необдуманной, неоправданной и преступной. И таких, как он, было много.

Глядя, как на экране «Мечта Тилли» и «Звездный пес» выходят на векторы перехвата, Коной думал о том, насколько сильно развито чувство свободы здесь, в Чугене. Светящиеся точки на экране неуклонно сближались. «Звездный пес» немного опережал «Мечту Тилли», и на корабле Лиги, наверное, уже получили от него требование остановиться. Почему же…

— Директор, что-то происходит, — объявил Хопп.

— Они стреляют? — спросил Коной, боясь услышать утвердительный ответ.

— Пока нет, — констатировал Хопп.

— Корабль Лиги останавливается! — воскликнула Джейн.

— Нет, он просто сбавляет ход, — сказал Хопп. — Хотят сравнять скорость с нашими кораблями.

— Уловка? — спросил Коной, снова с тревогой ожидая ответа.

— Вряд ли, — ответил Хопп. — Какой смысл? Но они, вероятно, боятся наших лазерных установок.

— Кен, они вышли на связь! — доложила Джейн.

Коной усмехнулся — скорее, чтобы снять напряжение, а вовсе не потому, что ему вдруг стало повеселее.

— Теперь, выходит, им захотелось поговорить? Вот видите! Поняли, что нас не запугаешь. Наверное, мы зря волновались. Задира ведь всегда трус.

Джейн одарила его скептическим взглядом.

— По-моему, ты слишком доверяешь избитым истинам.

— Почему? Бить себя в грудь — излюбленное занятие солдафонов. Самое главное — это то, что мы еще здесь.

— Они тоже, — напомнила ему Джейн. — Ответить?

— Давай. Посмотрим, что они скажут в свое оправдание.

Сообщение оказалось лишь звуковым. Четкий, низкий и немного взволнованный голос произнес:

— Говорит майор Эрш, командующий «Генри Халла», МЛЗ. Прошу разрешения обратиться к старшему представителю Объединения Пан-Стеллар на станции. Пожалуйста, ответьте.

Значит, им нужен главный… Выдержав несколько минут, Коной позволил Джейн соединить его с кораблем.

— Говорит Кен Коной, директор-распорядитель системы. Если вы еще не в курсе, позвольте сообщить вам, что наша система — уже заявленная территория Объединения Пан-Стеллар. Она вне юрисдикции МЛЗ. Необдуманные действия с вашей стороны могут привести к военному конфликту. Вы предупреждены.

— Довольно холодная встреча, директор Коной. — Казалось, майор обиделся. — Мы здесь лишь для того, чтобы помочь вам.

— Мы не просили у вас помощи и не нуждаемся в ней.

— Понятно, сэр. Но все-таки она вам может понадобиться. Будьте уверены, мы явились не для того, чтобы оспаривать права Объединения на эту или другую систему.

— Зачем же тогда?

— Я получил вполне определенное задание, сэр. Меня послали сюда для того, чтобы обследовать возможно принадлежащий реморам артефакт.

— Реморам? — Этого следовало ожидать. Лига вечно ссылалась на реморов, что бы ни делала. — Здесь нет никаких реморов.

— Мы считаем, что если их нет в системе сейчас, они могли побывать здесь раньше. В таком случае — надеюсь, вы понимаете, сэр, — меняется вся стратегическая ситуация, особенно если ваша теория насчет того, куда ведет маршрут от этой системы, верна. Если они здесь были, то скорее всего вернутся. Враг мог оставить маяк. Мой корабль обязан войти в систему для проверки.

Майор говорил так искренне, что Коной едва ему не поверил. Реморы — настоящие реморы, а не те призраки, которые прятались у Лиги под каждым камнем, — несомненно, представляли опасность. Если они действительно побывали в этой системе и если Коной не ошибся с маршрутом к Медведице, угроза и впрямь возрастала. Вдруг реморы действительно оставили здесь свой маяк? Да, если майор сказал правду, проверка необходима, но Коной считал, что солдафоны из Лиги способны лишь все испортить. Кроме того, этот космос принадлежит Объединению, а не Лиге! За него отвечает Кен. И он костьми ляжет, но не позволит ей тут хозяйничать!

— В разрешении отказано, майор.

Майор долго не отвечал, а потом Коной услышал холодный голос:

— Подтверждаю, что через два часа мы достигнем вашей станции. Прошу приготовить док. «Генри Халл», МЛЗ, конец связи.

Какова наглость! Коной едва не пожалел о том, что «Звездный пес» и «Мечта Тилли» недостаточно мощны, чтобы разнести в клочья майора Эрша и его банду вместе с их кораблем.

Итак, два часа. И за это время нужно придумать какой-то способ уладить дело.

Андерс смотрел на приземлявшиеся «челноки» со смешанным чувством облегчения и сожаления. С ними прибыл новый командир гренволдского гарнизона. Андерс был рад избавиться от ответственности за судьбу гарнизона и гражданского населения. С другой стороны, за это время он уже успел привыкнуть отдавать приказы и самостоятельно принимать решения. Впрочем, все к лучшему. Андерс надеялся только, что новым командиром окажется эриданец.

До сих пор было неизвестно, какое подразделение к ним прислали: боясь, что враг его запеленгует, «Марат» после первого краткого сообщения о прибытии на связь не выходил. Когда началась высадка, Андерс увидел на шаттлах одну и ту же квадратную эмблему, объединяющую кольцо серебристых звезд Лиги с трехцветным флагом Края Ущелья; это значило, что они принадлежат планетному гарнизону, а не входят в объединенную Армию. Значит, командир тоже должен быть с Края Ущелья.

Шаттлы по-прежнему хранили молчание, и Андерс не собирался первым его нарушать, но ему хотелось поскорее узнать, на что можно рассчитывать.

Он быстро сообразил, как это выяснить. Используя радиолокационную систему опознавания самолетов и кораблей, которой был оснащен его комбинезон, он направил запрос. В ответ ему сообщили, что на Гренволд присланы подразделения 24-го кавалерийского полка. Сверившись со справочником, Андерс выяснил, что, несмотря на название, 24-й полк представлял собой мобильное пехотное соединение: боевые машины плюс поддержка — обычно это были самолеты с вертикальным взлетом и посадкой, а также орудийные платформы или танки. Судя по послужному списку, это были солдаты, понюхавшие пороха, хотя и не экипированные современным оборудованием. Зато они сражались против реморов на Каледонии. Командовала ими полковник Джастин Ранс, тоже ветеран битвы на Каледонии.

Хорошо, что у нового командира есть опыт боевых действий. К сожалению, пока только этим компенсировался большой недостаток присланного подкрепления: из всего полка на Гренволд направили только один батальон.

Может быть, на орбите ждет вторая волна шаттлов? Просканировав небо, Андерс ничего не обнаружил. Запрос подтвердил, что «Марат» доставил на Гренволд только двенадцать шаттлов-штурмовиков.

Андерс ожидал, что Стратегическое Командование пришлет достаточно войск, чтобы выбить реморов с планеты врага. Но похоже, вместо этого было решено просто закрепиться на Гренволде. Андерсу это не понравилось. Ему казалось, что в своих рапортах он ясно дал понять: силы врага на планете незначительны и сейчас самое время их ликвидировать. Если промедлить, реморы успеют тоже получить подкрепление и завершить строительство оборонительных сооружений.

Метцлер, стоящий возле Андерса, тоже просканировал небо.

— Только дюжина шаттлов?

— Похоже на то, — ответил Андерс.

— Неужели они не знают, что здесь враг? — удивился Ростлер, который тоже встречал пополнение. Только кобура на поясе да нарукавная повязка с серебряной звездочкой отличали его от остальных членов местной милиции. Кроме того, как старший офицер подразделения, он носил капитанские нашивки. Андерс предпочел бы другую кандидатуру, но, уступая свободолюбивым гренволдцам, решил, что лучше позволить им самим выбрать своего первого командира. Пока что Ростлер проявил хорошие организационные и руководящие способности, однако по-настоящему он покажет себя лишь в сражении. До сих пор ополченцам не приходилось принимать в них участия.

— СтратКом приказывает, мы исполняем, — процитировал Андерс устав. — Обсуждать решения — не наше дело.

— Наше дело — умирать, когда прикажут, — закончил за него Метцлер.

Из шаттлов начали высаживаться солдаты, и Андерс сказал:

— Пора познакомиться с новым начальством. Подвези-ка нас, Горди.

Горди, водитель блоуера, направил машину к шаттлу, который приземлился первым. Рядом с ним в окружении нескольких офицеров стояла маленькая стройная женщина с тремя полковничьими ромбами в петлицах. Над левым нагрудным карманом женщины Андерс разглядел эмблему Каледонской Компании и имя: полковник Ранс.

Женщина, рядом с которой Андерс чувствовал себя великаном, отдавала приказы с такой четкостью, что ей позавидовал бы любой эриданский сержант. И в ее офицерах совсем не было той неуверенности и медлительности, которую Андерсу порой приходилось наблюдать у солдат, попавших в подчинение к женщине. Похоже, Ранс пользуется в Армии авторитетом.

Андерс решил произвести на Ранс впечатление. Не дожидаясь, пока блоуер остановится, Андерс выпрыгнул из машины и, подскочив к полковнику, четко отрапортовал:

— Лейтенант Андерс Сиборг, командующий гренволдским гарнизоном, мэм.

— Лейтенант, — кивнула Ранс. — Вы, наверное, эриданец? Я так и решила, когда мне сказали, что всю планету держит один взвод крутых ребят. Возможно, мне стоило оставить вас за старшего.

— Вряд ли это было бы правильно, полковник.

— Совершенно верно. — Взгляд ее слегка смягчился. — Однако не думайте, Что раз я здесь, то вам можно бездельничать. Впереди уйма работы, и я надеюсь на вас. А теперь представьте мне остальных.

Андерс кивнул:

— Это капитан Метцлер из аэрокосмического отделения гарнизона. Оказался отличным заместителем, прекрасно справился с обязанностями, которые выходят за рамки его специальности.

Метцлер отдал полковнику честь:

— Мэм.

— Значит, капитан?.. Что ж, отправляйтесь с капитаном Ногарой на шаттл-301 и разберитесь, кто из вас будет старшим.

— Есть, мэм.

Полковник Ранс повернулась к Ростлеру. Тот неумело попытался вытянуться в струнку. Андерс представил его полковнику:

— Капитан Свейн Ростлер из гренволдской милиции. Очень помог в мобилизации местного ополчения.

— Рад познакомиться, мэм, — произнес Ростлер. Он уже протянул ей руку, но опомнился и поспешно поднес ее к виску.

Ране коротко отсалютовала в ответ.

— Всегда рада местному жителю, который желает защищать свою планету, капитан Ростлер. Хотелось бы, чтобы другие тоже обладали таким же мужеством. — Она окинула взглядом всех троих. — Господа, жду вас на борту шаттла-308 через два часа. К этому времени мои офицеры завершат высадку, и я хочу, чтобы каждый из вас доложил обстановку. А пока — есть какие-нибудь вопросы?

— Когда приземлится остальное подкрепление? — спросил Метцлер.

Несколько мгновений Ранс недоуменно смотрела на него, а потом ответила:

— Больше никого нет. Только я и мой батальон.

— Не может быть! — вырвалось у Метцлера.

Андерс скривился в душе от такого нарушения субординации.

— Под рукой оказались мы, капитан, — отрезала Ранс. — Приходится довольствоваться тем, что есть. Гренволд — не единственное место, куда решили вторгнуться реморы. Стратегическое Командование заверило меня, а я заверяю вас, что дополнительное подкрепление будет выслано при первой же возможности. А пока мы выполняем то, что нам приказано.

— А какой вы получили приказ, мэм? — спросил Андерс, опасаясь того, что уже знает ответ.

— Вступить в бой с врагом, — сказала Ранс с мрачной усмешкой.

Поскольку предполагалось, что Элликот работает, звонок должен был бы отвлечь его. К сожалению, работа не шла. Уже два часа на экране маячила все та же страница 23. Не много же сделано для осуществления его плана по собственной реабилитации… Курт поднялся.

Не спрашивая, кто там, он распахнул дверь. На пороге стояли двое. У одного, толстого коротышки, были длинные темные волосы. Другой, высокий и широкоплечий, с седыми висками, носил короткую стрижку. Оба были одеты в деловые костюмы — Курт сам носил такой же, когда преподавал в университете. Правда, костюмы посетителей, сшитые из дорогих полимерных тканей, были более современного покроя, особенно у коротышки. Курт не обратил бы внимание на материал, но за последние дни ему пришлось просмотреть уйму рекламных роликов типа «наилучшее из волокон, созданных для блага людей».

В отличие от своего товарища коротышка в модном костюме широко улыбался.

— Профессор Курт Элликот? — осведомился он.

— Да, это я. — Профессор с трудом вспомнил, как положено принимать гостей.

— Очень хорошо. Не уделите ли нам немного времени?

У него не просили денег, посетители не были похожи на преступников или назойливых продавцов… А воровать у него все равно нечего.

— Конечно. Заходите.

Нынешний дом был хуже того, в котором Курт жил с женой и детьми. А с тех пор, как он сюда переехал, стал еще отвратительнее, отражая состояние своего хозяина. Грязные тарелки валялись вперемешку с газетными обрывками, книгами и грязной одеждой, кондиционер не работал, на всем лежал толстый слой пыли.

Курт смахнул с потрепанного двухместного кресла, которое купил на распродаже, груду всякого хлама и предложил гостям сесть. Коротышка с вполне понятной брезгливой гримасой отказался. Высокий тоже остался стоять. Во взгляде его читалось презрение. Что ж, Курт частенько и сам испытывал к себе такие же чувства.

Не хотят — не надо. Курт сам опустился в кресло и подумал, не выставить ли обоих гостей вон.

— Профессор Элликот, меня зовут Этан Ширрел, — самодовольно представился коротышка. Не дождавшись от Курта никакой реакции, гость добавил: — Сотрудник администрации премьер-министра.

— Я за нее не голосовал, — заметил Курт. На самом деле он вообще не принимал участия в последних выборах.

— Вы явно в меньшинстве, профессор, — сказал Ширрел и подмигнул, видимо, надеясь этим расположить к себе собеседника. — Поддерживаете ли вы Уисс или нет, но мы с полковником — это полковник Марион Вейн Локхарт из министерства обороны — выступаем от ее имени. Хотелось бы с вами поговорить, если вы располагаете временем.

— Только им я и располагаю. Говорите, я слушаю.

— Хорошо. Надеюсь, то, что вы узнаете, не оставит вас равнодушным. — Ширрел улыбнулся профессиональной улыбкой политика: один блеск и никакой искренности. — Видите ли, вам предлагается должность, и очень престижная. Сейчас формируется многонациональная команда для изучения недавно обнаруженной обитаемой планеты. Это так увлекательно! Естественно, профессор, как признанный эксперт по инопланетным культурам, вы оказались среди тех, кого премьер-министр Уисс выбрала в качестве представителей Конкордата.

Значит, выбор пал на отвергнутого коллегами и обществом человека с ограниченными правами? Курту это показалось странным.

— Другие отказались?

— Простите? — Сбитый с толку, Ширрел нахмурился.

— Вы сказали, «среди тех». Выходит, остальных не прельстила эта престижная и интересная работа?

— Разве я так выразился? Простите. Я хотел сказать, что вы были первым в списке. — Снова ничего не значащая улыбка. — Кажется, премьер-министр назвала вашу кандидатуру «наиболее подходящей». Вы получаете возможность возобновить свою карьеру, профессор. Вас это интересует?

Интересует? Ему отчаянно хотелось снова работать, снова стать уважаемым человеком. Курт мечтал об этом каждую ночь, ложась в постель и пытаясь заснуть. Теперь такая возможность сама постучалась к нему в дверь. Пожалуй, было бы глупо ею не воспользоваться…

Разумеется, не обойдется без определенных условий. Но все равно за последние годы у Курта не было лучшего предложения. Впервые за долгое время в сердце профессора затеплилась надежда.

— Расскажите мне о местных жителях, — попросил Курт.

Ширрел улыбнулся.

— На сегодняшний день у нас слишком мало информации. Снимков с орбиты достаточно лишь для того, чтобы увидеть, что у этих существ две руки и две ноги. Ученые с нетерпением ждут отчета квалифицированной команды специалистов. Среди них можете оказаться и вы, профессор.

Пожалуй, Ширрел сильно ошибался, считая себя хорошим продавцом. Курт и так уже проглотил наживку, а тот все еще продолжал его уговаривать.

Элликоту хотелось побольше узнать о новых инопланетянах.

— Две руки и две ноги? И это все, что вам известно?

— Как я сказал, информация очень скудная. Могу еще добавить, что у местных жителей не развита промышленность.

— Вы говорили, что у вас есть снимки.

— Да, я захватил с собой несколько штук. — Ширрел достал из кармана пиджака считывающее устройство. — Люди полковника Локхарта попытались улучшить изображение. Впрочем, судите сами.

Курт взглянул на экран и все его тело сразу же напряглось. В памяти возникло другое время и другое место. Он почувствовал знакомый острый запах, а его кожа почти физически ощутила прикосновение меха. Усилием воли Курт прогнал воспоминания. Кассуэлы погибли. Они мертвы! Все до единого. Межзвездная Лига Защиты уничтожила кассуэлов и превратила их планету в безжизненный пепел.

Курту с трудом удалось выдавить:

— Это что, неудачная шутка?

— Профессор Элликот, у человека моего положения нет времени на шутки.

Казалось, Ширрел обиделся. Ну и черт с ним!

— Откуда у вас этот снимок?

Спокойным голосом Локхарт произнес:

— Из Исследовательского управления Объединения Пан-Стеллар.

Скорее всего он говорил правду.

— Наверное, им пришлось немало покопаться в архивах.

— Вы сбиваете меня с толку, профессор Элликот, — пожаловался Ширрел. — Вы хотите сказать, что вам знаком этот снимок и что он сделан давно?

— Нет-нет, я не помню именно этого, но знаю, кто на нем изображен.

— Это невозможно, — возразил Ширрел. — Снимок сделали на только что обнаруженной планете. Никто из Конкордата там еще не был. Как же вы могли встречаться с этими инопланетянами?

— Вы ловко меня запутываете, мистер Ширрел. Вероятно, кому-то из ваших сотрудников это на руку.

В разговор вмешался полковник Локхарт:

— Проявление неуважения неуместно и неприлично, мистер Элликот. Мистер Ширрел не лжет.

— Значит, на нем не кассуэлы?

— Конечно, нет! — Казалось, Ширрел счел подобное предположение совершенно нелепым. — Откуда? Снимок сделан меньше года назад.

— Не вы первый замечаете внешнее сходство двух этих видов, — произнес Локхарт.

— Удивительно, не правда ли? — Ширрел улыбнулся.

Может, и удивительно. Но вообще-то говоря, просто любопытно. Скорее всего сходство между этими инопланетянами и кассуэлами объяснялось конвергенцией. Правда, разбираться в этом должен биолог-эволюционист, а не Курт. Однако, как социоксенолог, он не мог легко отказаться от возможности сравнить культурную эволюцию разных и вместе с тем внешне похожих видов.

Но может ли он воспользоваться этой возможностью?

Вспомнив то, что произошло десять лет назад, он содрогнулся. Ему совсем не хотелось повторения этого опыта. Очевидно, следует все-таки отказаться.

Помедлив, Элликот произнес:

— Я не ищу благотворительности.

— Вот уж чего не скажешь об этой работе, — признался Ширрел, которого снова обуял дух продавца. — Вы будете работать в самом престижном обществе, профессор Элликот. Несколько маститых ученых уже дали свое согласие. Они представляют целый ряд звездных наций, включая Соединенные Звездные Нации, Объединение Пан-Стеллар и Межзвездную Лигу Защиты.

Услышав последнее название, Курт отбросил сомнения.

— Здесь участвует Лига? Я не желаю иметь ничего общего с Лигой!

— Почему? — Ширрел озадаченно уставился на Элликота. — Я считал, что ваше отношение к ней изменилось.

— Что навело вас на эту мысль, мистер Ширрел?

— Ну, я полагал, что раз представитель Лиги интересовался именно вами…

— Именно мной? Зачем Лиге понадобилось, чтобы обитателей новой планеты изучал именно я?

В ноздри Курта ударил запах машинной смазки, в ушах зазвучали крики — и его собственный вопль. Он почувствовал, как грубые руки хватают и оттаскивают прочь…

— Профессор?

Курт с трудом оторвал пальцы от подлокотников кресла. Все это в прошлом, в мертвом прошлом. Его забрали от кассуэлов для его же блага. Так говорила доктор Неллис. Со временем Курт поверил в это. Ведь поверил же?

Но если так, почему ему кажется, что эти инопланетяне представляют еще один шанс… не просто сделать карьеру, а стать самим собой? В последний раз чувство истинного единения он испытал среди кассуэлов. Но если он обретет его вновь, сумеет ли второй раз пережить утрату?

— Я не могу дать согласия, если в экспедиции участвует Лига.

— Профессор Элликот, вы ставите нас в неловкое положение. — Ширрел нахмурился. Затем, как будто поборов внутренние противоречия, добавил: — Не следовало бы вам этого говорить, но вы не можете отказаться. Конкордат уже обещал ваше участие.

— Тем хуже. Я не стану участвовать в одной экспедиции с Лигой.

— Это долг гражданина Конкордата, — напомнил Локхарт.

— Неужели? — Элликот достал свою карточку. — Видите синюю полосу? Подарок от правоохранительной системы Конкордата Серентен. Он освобождает меня почти от всех обязанностей перед Конкордатом — кстати, правительственным постановлением. Скажите мне, например, чем ваш предполагаемый долг отличается от голосования?

— Похоже, профессор, вы считаете, будто все ваши беды от того, что правительство к вам плохо относится? — спросил Ширрел.

Курт швырнул карточку к ногам Ширрела.

— Попробовали бы вы с этим пожить!

Ширрел наклонился, поднял карточку, посмотрел на нее и сунул к себе в карман.

— На сегодняшний день правительство относится к вам с удивительной беспристрастностью. Но если вы откажетесь выполнять долг, все может измениться. Даже при том, как мало вы заботитесь о своем положении, задумайтесь: во что может превратить вашу жизнь действительно враждебно настроенное к вам правительство? Есть и другие категории граждан, кроме пораженных в правах.

— Это угроза, мистер Ширрел?

— Замечание, — мягко поправил Ширрел. — Однако основанное на опыте.

Способны ли они сделать его жизнь еще страшнее? Наверное. Вот только захотят ли? Кто знает? Если его отказ нарушит чьи-то планы… Холодная улыбочка Ширрела говорила Курту, что он остался доволен произведенным им впечатлением.

— С каких это пор Серентен стал частью Лиги? — с горечью спросил Курт.

— Мы не входим в Лигу, и этого никогда не будет, — рявкнул Ширрел. — Своим вопросом вы пытаетесь нас уколоть, но нет нужды враждовать, профессор. Оцените положительную сторону. Объединение Пан-Стеллар не вступило в контакт с инопланетянами, оставив планету чистой. Может ли социоксенолог мечтать о лучших условиях? А вам предлагают место в первой команде исследователей. Хорошенько подумайте, от чего вы отказываетесь. Рассудите здраво, профессор. Вы будете там, когда человечество скажет этим инопланетянам первые слова. Эти слова можете сказать вы сами и войти в историю. Войти в историю, профессор Элликот! Не каждому выпадает такой шанс. Дождетесь ли вы другой такой возможности? По-моему, едва ли.

— Жизнь тоже дается каждому лишь однажды, мистер Ширрел. А Лига отняла ее у них. Что удержит охваченную манией величия Лигу от того, чтобы уничтожить и этих инопланетян только лишь потому, что они похожи на кассуэлов? Кто ее остановит?

— Могу вас заверить, что Конкордат этого не допустит, профессор. Любая позиция, которую мы займем в подобной ситуации, будет основана на позитивных научных доказательствах того, что жители Чугена не представляют угрозы. Вот мы и хотим, чтобы вы обеспечили нас такими доказательствами, профессор Элликот. Жизнь этих инопланетян может зависеть именно от вас.

От него? Он ни разу в жизни не выступал в роли спасителя.

Неужели это правда?

— Без ваших знаний и опыта, профессор, миссия может провалиться. Ваше участие в совместном проекте помешает Лиге действовать в одностороннем порядке. А если они, сославшись на то, что выбранный ими специалист отказался, выйдут из проекта, кто знает, что они сделают сепаратно. Вы ведь знакомы с ними, профессор.

Слишком хорошо знаком. Но он заурядный человек…

— Бывают случаи, когда от самого заурядного человека зависит очень многое. Премьер-министр считает, что сейчас как раз такой случай. Она просит вас взяться за это и принять вызов. Она в вас верит, профессор.

Мощное оружие. Беспомощность. Вой. Всюду вой. Огонь, льющийся с неба.

— Лига их уничтожит.

— Поверьте мне, профессор, никто этого не хочет, и меньше всех — премьер-министр Уисс. Так же как и вы, она желает обуздать Лигу. Возможно, даже еще больше, чем вы. Она обращается к вам за помощью. Вы поможете ей? Поможете невинным жителям Чугена? Всем нам?

— Невинным? — Возможно, местные жители и невинны, но только не он сам. Впрочем, он и не палач. Тогда кто же?

Никто. И если он откажется, то станет еще большим ничтожеством. Когда-то он был социоксенологом, преуспевающим, уважаемым. Ширрел предлагал ему возможность вернуть то, чем он когда-то обладал, сделать то, к чему готовился всю свою жизнь. Оставалось лишь расстаться с убеждением, будто его жизнь уже кончена. Способен ли он это сделать?

Элликот расправил плечи и, глядя Ширрелу в глаза, произнес:

— Мистер Ширрел, я хочу, чтобы вы знали — я не спаситель, а всего лишь человек. Я социоксенолог и сделаю то, что может сделать социоксенолог.

— Вы не пожалеете о своем решении, профессор Элликот.

Пожимая чиновнику руку, Курт надеялся, что он окажется прав.

8

Некоторые называли Джейсона Метцлера пессимистом, но сам он предпочитал считать себя просто здравомыслящим человеком. Ему всегда хотелось чувствовать уверенность в том, что учтены все опасные ситуации. Поэтому Метцлер вечно задавал кучу вопросов, раздражавших других — особенно если эти другие не давали себе труда обдумать свои действия хотя бы на пару ходов вперед. Таким людям не нравится признавать, что они упустили что-то важное или просто ошиблись — но это уже их проблемы.

Сейчас, сидя в командирской рубке шаттла-614, Метцлер испытывал чувство неопределенности. «Шака» засекла три корабля реморов, однако с тех пор о враге ничего не было слышно. Неужели реморы ушли? Джейсону хотелось в это верить. Тогда стало бы понятно, почему противник не предпринял попытку перехватить «Марата» и не обратил внимания на шаттлы. Они сделали три витка на орбите, но реморы не появились. И это вселяло в Джейсона тревогу.

Вообще-то отсутствие противника должно было бы радовать. Но, к сожалению, реморы были непредсказуемы. Они могли уйти, а могли и ждать момента, который по непостижимым для людей причинам представлялся им удобным. И если так, то опасность весьма велика.

Скоро все должно было выясниться. Во всяком случае, «Марат» не зря занял наблюдательную позицию возле спутника Гренволда.

Открылась наземная линия связи.

— Ранс слушает Метцлера. Что замечаете?

— Говорит Метцлер. Пока все чисто.

— Хорошо. Продолжайте наблюдение. Мы собираемся растревожить муравейник. Конец связи.

Если что-то и способно заставить реморов вылезти из укрытия, то это наземная атака.

Джейсон сосредоточил все внимание на сканерах.

Андерс Сиборг раздумывал о подозрениях Метцлера насчет оставшихся в системе кораблях реморов, когда увидел, что батальон полковника Ранс разворачивается в точке перехода. Транспортные корабли будут для врага желанной мишенью.

Андерс, получив от полковника Ранс капитанские нашивки, руководил резервом, состоящим из его взвода и гренволдской милиции. В их задачу входило выслеживать вражеские группы, которые по тем или иным причинам будут пропущены батальоном полковника. Задача не столь почетная, но ответственная. Однако Андерс понимал, что в бою обстановка меняется непредсказуемо, и знал, что его оперативная группа, лишенная бронетехники, не выдержит мощной атаки.

Впрочем, пока все шло точно по плану. Эскадрилья Метцлера беспрепятственно вышла на орбиту, и, судя по присланным ими снимкам, силы реморов на планете действительно были немногочисленны. Враг по-прежнему был сосредоточен вокруг единственной базы, расположенной в самой середине леса во внутренней части планеты. Средства защиты были слабенькие, круговая оборона отсутствовала. Казалось, реморы не подозревают о том, что делят планету со своими врагами. Учитывая это, решительная атака на базу противника, очевидно, имела все шансы на успех.

Конечно, многое оставалось невыясненным. Наземная разведка обнаружила, что вокруг базы реморов в радиусе двадцати метров лес расчищен, и от этого голого круга расходятся извилистые тропинки, а в конце каждой из этих тропинок движется огромная машина. Разведчики окрестили их «мельницами». Сначала предполагалось, что это подвижные фабрики по переработке органического сырья, но сканирование в инфракрасном спектре не показало наличия внутри этих машин достаточно крупных электростанций, позволяющих вести такую переработку. «Мельницы» представляли собой еще одну загадку реморов, с которой предстояло столкнуться солдатам. В другое время Андерс заинтересовался бы этими механизмами, но сейчас его беспокоило только одно: какая угроза в них таится.

Машина Андерса ехала за разведчиками: он воспользовался правом командира присоединиться к любому подразделению по своему выбору. Андерсу хотелось оказаться рядом, когда его солдаты наткнутся на «мельницу», чтобы в случае каких-либо затруднений взять ситуацию под свой личный контроль.

Спустившись в долину, Андерс впервые увидел стену леса вблизи. Под деревьями царил мрак — полная противоположность тому открытому пространству, которое они пересекали. Вдалеке среди деревьев виднелись просеки, похожие на бледные раны в зелени леса; в конце каждой трудились «мельницы». Черные точки — блоуеры-разведчики — пробирались вдоль болотистых берегов в поисках подходящего места для форсирования реки.

В лесу блоуеры были неэффективны, поэтому решено было воспользоваться дорожками, которые проложили в густых зарослях сами же «мельницы». Конечно, это ограничивало возможность маневра, и по этой причине точкой удара выбрали кромку леса, куда съехались все три «мельницы».

Рядовой Гордон виртуозно вел командирский блоуер по неровной почве к берегу реки. Приближаясь к опушке, Андерс заметил, что некоторые деревья сильно раскачиваются, будто попали в воронку смерча. Неожиданно громадное дерево рухнуло на землю, ломая ветви на соседних стволах. Сквозь брешь Андерс разглядел поблескивающую металлом громадину, которая и валила деревья.

«Мельница»! — решил Андерс и приказал Гордону спрятать блоуер. Водителю с трудом удалось найти холмик и поставить машину на склоне, невидимом для врага. Как только двигатель заработал вхолостую, Гордон высунулся из люка. Ему хотелось собственными глазами увидеть одну из тех машин разрушения, которые оставили на Гренволде реморы.

Теперь, когда двигатель блоуера утих, Андерс расслышал грохот «мельницы» и низкий гул, пронизывающий воздух. Вероятно, его производил источник энергии машины.

«Мельница» безжалостно шла вперед; рухнули последние большие деревья на краю леса. Кустарник и деревья пониже не мешали чудовищу, чья «морда» длиной не меньше чем пятьдесят метров, выглянула из зарослей. Судя по теням, мелькавшим между стволами, невидимая часть гиганта была раза в три больше.

В отличие от других машин реморов, которые Андерс видел или о которых слышал, эта состояла из множества сегментов, снабженных шестью парами ног и защищенных броней, но явно не металлической. На первом сегменте броневые пластины были крупнее, толще и перекрывали друг друга, обеспечивая надежную защиту. Из-под них торчала толстая стрела, на конце которой имелось отверстие, куда легко поместился бы боевой танк, снабженное сверкающими острыми лезвиями, тяжелыми жерновами и прочими приспособлениями для резки и измельчения.

По поверхности «мельницы» ползали черные точки — ремонтные зонды? Они напомнили Андерсу муравьев, ползающих по гусенице. «Мельница» и в самом деле смахивала на гигантскую гусеницу из страшного сна.

— Это не машина, — произнес Гордон. — Она живая!

Неужели правда? Но может ли такая махина быть живым существом?

Чем дольше наблюдал Андерс за движениями огромных ног и туловища, чем пристальнее вглядывался в «пасть», тем больше убеждался в том, что Гордон прав. Перед ними была не машина, а невероятных размеров существо. Внешне оно было похоже на прожорливую гусеницу, но там, где гусеница изгрызла бы листочек, это чудовище поглощало деревья.

Животное величиной с небольшой космический корабль! Если у этого существа и были глаза или другие органы чувств, Андерс их не заметил; тем не менее «мельница» каким-то образом получала представление об окружающем. Разделавшись с деревьями, она приостановилась, словно озадаченная тем, что впереди их больше не осталось. Голова ее приподнялась и покачалась вперед-назад. Обнаружив что-то полезное, чудовище загрохотало с новой силой.

Вот голова метнулась к жесткой болотной траве, вот поднялась выше, затем снова опустилась и принялась раскачиваться из стороны в сторону. «Мельница» впихивала в себя траву, переплетенные корни и грязь, постепенно продвигаясь вперед, пока из-за деревьев не показалось все ее огромное туловище. Андерс глазел на нее в немом изумлении.

Неожиданно из-за огромной туши «мельницы» выскочила другая машина — на этот раз точно машина, а не живое существо. Она была гораздо меньше, снабжена шестью ногами и двигалась довольно проворно. Этот тип машин был Андерсу незнаком. Из ее передней части выдвинулась орудийная башня и принялась разворачиваться в сторону блоуера. Андерс закричал что-то нечленораздельное. Сверкнула вспышка энергии, и у самой головы Андерса затрещал раскаленный воздух.

Опомнившись, Андерс бросился к пушке. Гордон скользнул на свое место, включил двигатели и резко бросил блоуер в сторону. Андерс ударился о комингс, и второй луч разметал почву в том месте, где только что стоял блоуер.

Взвыла турбина, и блоуер скакнул вперед. С трудом удерживая равновесие, Андерс навел орудие и послал в шестиногую машину поток мощных импульсных снарядов.

За облаком пара и дыма он видел, как снаряды врезаются в корпус вражеского механизма — все глубже и глубже, пока один наконец не задел что-то важное. Машина разлетелась на части, разбрасывая струи едкого вещества. Уворачиваясь от них, Гордон едва не отправил блоуер прямо в пасть «мельницы», но та, казалось, не обратила на него никакого внимания, а продолжала лопать траву вперемешку с землей.

Внезапно заработала командная линия связи.

— Сиборг? — В голосе полковника слышалось раздражение. — Куда вы там палите?

— Мы наткнулись на вражескую машину. Новая модель. Сейчас передам изображение.

— Ваша оценка?

— Не думаю, что это серьезная боевая машина. У нее было оружие, нечто вроде промышленного легкого лазера. И никакой защиты.

— Всем подразделениям! — Голос Ранс звучал спокойно и строго. — Приготовиться к получению информации. Новые данные о войсках противника. Просмотреть срочно.

Потом она снова обратилась к Андерсу:

— Что-нибудь еще, Сиборг?

— Я обнаружил просеку.

— Просеку? — воодушевилась Ранс. — Она ведет к базе?

— Для уточнения вышлю разведгруппу.

— Возможно, нам все-таки удастся застать их врасплох. Просека выходит прямо к вам?

Получив утвердительный ответ, Ранс приказала своим подразделениям двигаться к просеке. Андерс повернулся к своему водителю:

— Поехали, Горди. Полковник хочет узнать, приведет нас просека туда, куда надо.

— А что, если там еще одна «мельница»? Я не смогу маневрировать между деревьями.

— Не волнуйся, вряд ли «мельницы» способны двигаться быстро. Давай, Горди. У нас есть задание.

Метцлер не знал, радоваться ему или нет. С одной стороны, полковник посчитала его эскадрилью слишком ценной, чтобы сразу вводить в дело. С другой — друг Метцлера, Андерс, выполнял рискованное задание. Пусть Метцлеру и не хотелось вводить шаттлы в бой, просто слушать связь и наблюдать фрагменты сражения во время витков по орбите тоже не годилось. Тем не менее пока он получил именно такое задание.

Метцлер проверил результаты дальнего сканирования. Ничего. Космос был пуст. Однако враг все равно мог находиться где-то поблизости, и пренебречь подобной опасностью он не имел права.

Андерс доложил по общей связи:

— В нашем секторе обнаружены еще две «мельницы». Движутся вдоль реки. Их сопровождают три машины новой модели и скинк. — Скинк представлял собой небольшую машину на четырех ножках, бронированную и хорошо вооруженную. — По-моему, он их пасет.

— Оставьте лекции по животноводству, Сиборг. Выходите из сектора и в бой не ввязывайтесь. Повторяю: в бой не вступать. Мы идем.

По оценке Метцлера, основные силы Ранс должны были добраться до позиции Андерса через двадцать минут. В это время шаттлы будут уже на другой стороне планеты.

— Начата обработка данных, — доложил второй пилот.

Что ж, как раз вовремя.

— Выводи их на мой экран.

— Есть.

Это была последняя серия снимков. В десяти километрах к юго-западу от линии наступления сосредотачивались вражеские силы.

— Полковник, с юга к вам движутся шестнадцать боевых машин, — доложил Метцлер, предварительно послав результат компьютерного анализа. — Дюжина скинков, два каймана и две неидентифицированные тяжелые машины.

— Принято, — подтвердила Ранс. Метцлер услышал, как она отдала батальону приказ разворачиваться в том направлении. — Сиборг, я хочу, чтобы вы и милиция занялись «мельницами», а также их «пастухами», а мы идем навстречу врагу. Если потребуется свободное место для отступления, я рассчитываю на вас.

— Есть, мэм.

Джейсон печально смотрел на экран. Когда бой начнется, шаттлы ничем не смогут помочь пехоте. Полковнику и Андерсу придется обходиться своими силами.

Приказ полковника поставил Андерса в затруднительное положение. У них было три вида цели: «мельницы», шестиногие машины и скинки — Андерс расположил их в порядке возрастания опасности, которую они собой представляли. Противостоять противнику должен был недоукомплектованный взвод пехотинцев и гренволдская милиция — плохо вооруженные и не имеющие бронекостюмов новобранцы.

Полковник не зря беспокоилась о путях отступления, которые могли закрыть «мельницы». Поскольку «мельница» никак не отреагировала на схватку Андерса с шестиногой машиной, он не очень их опасался, хотя все равно предпочел бы держаться от громадин подальше. Тем не менее, если бы гренволдцам удалось захватить «мельницу», это стало бы для них относительно безопасным боевым крещением.

Милиция под командованием Ростлера выстроилась в линию на краю болота. Солдаты двигались медленно, а часто и вовсе останавливались, чтобы поглазеть на невероятных существ, которых им предстояло атаковать. Ростлеру приходилось то и дело их подгонять. В конце концов они заняли предписанную позицию и открыли залповый огонь по «мельнице».

Было трудно не попасть в такую огромную мишень, однако некоторым новобранцам это каким-то образом удавалось. Поначалу «мельница» казалась неуязвимой и невозмутимо продолжала опустошать болото. Затем воздух пронзил протяжный тонкий вой, и по бокам чудовища начали открываться и закрываться параллельные ряды отверстий.

Гренволдцы сменили винтовки на ракетометы. С каждым разрывом от гигантской туши чудовища отваливались целые куски, однако, несмотря на это, оно продолжало жрать. Из ран «мельницы» лилась кровь, она лишилась половины конечностей, из разорванного туловища вываливалась недопереваренная древесина, но она все равно не переставала поглощать еду.

Видя это, гренволдцы осмелели. Четыре машины на воздушной подушке — первый милицейский взвод — устремились прямо к «мельнице». Андерс хотел было приказать им не приближаться к ней, но, услышав по каналу связи восторженные крики, передумал.

Первый взвод был уже метрах в ста от «мельницы», когда их блоуер вдруг прекратил стрелять и, не успев свернуть, врезался в гигантскую ногу. Та спазматически дернулась и, приподняв машину с бешено гудящей турбиной, отбросила ее прочь. Второй блоуер не успел затормозить и врезался в первый.

С оставшимися двумя блоуерами тоже творилось что-то неладное. Один из них потерял управление и заметался в разные стороны, пока не врезался в холм. Андерс ждал, что экипаж выберется из машины, но никто из нее не вылезал. Второй блоуер не потерял управление и не сломался, а просто заглох. И его экипаж тоже почему-то не покинул машины.

Что, во имя святого Михаила, тут происходит?

С той стороны, где устроили засаду его солдаты, послышалась беспорядочная пальба. Это означало только одно — смертельную опасность. Если по просеке движутся реморы, они в два счета сметут заслон, и тогда гренволдцы обречены.

— Докладывайте! — приказал по связи Андерс.

Несколько мучительных секунд ответа не было. Андерс боялся повторить приказ, чтобы не отвлекать солдат, если сражение действительно жаркое. Потом он услышал голос Хьюитта.

— Это был скинк, сэр. Мы с ним разобрались. По-моему, он не знал о нашем присутствии. Сейчас все тихо.

— Думаете, случайность?

— Да, сэр. Мы потеряли Родриго. Ганнибал и Фоч ранены. Блоуер Родриго поврежден.

— Позаботьтесь об эвакуации раненых, — распорядился Андерс. — И вышлите кого-нибудь вперед для разведки.

Один убитый, двое раненых… Что ж, они еще легко отделались. Андерсу оставалось лишь надеяться, что и в будущих схватках потери будут такими же небольшими.

Несмотря на сравнительно легкое задание, гренволдцы справились с ним гораздо хуже, чем предполагалось. Первый взвод был выведен из строя, зато «мельница» больше не шевелилась. Она распласталась по земле и наконец-то потеряла аппетит. Но какую цену пришлось заплатить за это!

Приказав подразделениям держать занятую позицию, Андерс вылез из блоуера и направился к ближайшей из поверженных машин, включив систему, которая, несмотря на герметичность костюма, позволяла ему чувствовать запахи.

В нос ударила страшная вонь. Все, кто был в блоуере, были мертвы. Сведенные судорогой лица свидетельствовали о мучительной смерти, но броня транспортера не была повреждена и на трупах не было ран.

— Взять пробу воздуха, — приказал Андерс костюму. — Сделать анализ.

— Воздух содержит неопознанное химическое вещество, — ответил компьютер. — Воздействие на человеческий организм неизвестно. Совет: начать стандартную программу по контролю за качеством воздуха. Рекомендация: пользоваться внутренней системой регенерации воздуха до получения подробной информации.

Андерс не ошибся: экипаж подвергся газовой атаке. Он включил связь:

— Никому не приближаться к «мельнице» без дыхательных аппаратов.

Оставалось сбить еще четыре вражеские машины и одну «мельницу».

Гренволдцы не могли близко подходить к этим тварям, поскольку у них не было биохимических аппаратов для очистки воздуха. Андерс велел милиции поддерживать огонь на расстоянии, а все остальное предоставил своим пехотинцам.

В конечном итоге всех гренволдцев от газа защитить не удалось — несколько групп умудрились заблудиться и вышли прямо на «мельницу». Однако солдаты Андерса выследили все вражеские машины до последней. Задание полковника Ранс было выполнено, но при мысли о том, сколько писем ему придется посылать семьям погибших, у Андерса щемило сердце.

Его мрачные мысли прервал голос сержанта Хьюитта по командному каналу связи:

— Капитан, вам нужно на кое-что взглянуть.

Андерс подумал, что ему вовсе не обязательно смотреть на очередную жертву отравления газом, но как командир он обязан был это сделать. Андерс направился туда, где стоял сержант. Рядом с ним валялись несколько трупов, но Андерс не увидел на них униформы — на них не было вообще никакой одежды. Только мех. И тела, покрытые этим мехом, не были человеческими.

— Еще один лежит под «мельницей», — сказал Хьюитт.

Андерс едва расслышал его. Он смотрел на трупы инопланетян и не верил своим глазам. Ему уже приходилось видеть чужаков, похожих на этих, — десять лет назад, на Доме Кассуэлов. Стратегическое Командование обвинило жителей-кассуэлов в пособничестве реморам, но до сих пор в этом были сомнения. Андерс сам, хотя изучил все доводы, включая и самые веские, никогда до конца не верил в необходимость той операции. Теперь ему пришлось взглянуть на все другими глазами.

На Доме Кассуэлов связь между врагом и местными жителями казалась в лучшем случае незначительной. Здесь отрицать ее было уже невозможно.

— Сделайте снимки, возьмите образцы, сержант, и как можно скорее отправьте их командованию сектора.