Ликвидация неграмотности и малограмотности. Школы взрослых. Самообразование

ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА II ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ГУБЕРНСКИХ ОТДЕЛОВ НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Товарищи, минувший год прошел под знаком организации. С прошлого съезда весь год был употреблен на установление правильных отношений с партией, с Красной Армией и с профсоюзами… В общем и целом нужно считать, что организационный период у нас закончен и предстоит углубить политико-просветительную работу. На внешние, организационные отношения придется обращать уже меньше внимания, а все внимание придется сосредоточить на углублении работы.

В отчетах с мест постоянно повторяется одна и та же фраза, из которой видно, что нужно все внимание обратить на работу среди крестьянства, на работу в деревне. В настоящее время можно считать, что в уездах более или менее налаживается работа. Не везде и всюду, но налаживается. До деревни же еще только в очень немногих пунктах докатилась струя политпросветов. Что касается волостных политпросветов, то мы только в данном докладе[7] имеем указание, что есть надежда на их укрепление. В некоторых местах их связь с Главполитпросветом начинает крепнуть, и вот от укрепления этой связи и нужно идти.

Я с удивлением слушала товарища из Брянской губернии: он жаловался на то, что перегрузили азбуками и вообще «слишком снабдили». Признаться, в первый раз в жизни слышу жалобу на то, что чересчур снабдили. Обычно бывают жалобы на то, что не снабжают или мало снабжают. Я думаю, что беда небольшая в том, что чересчур много снабдили, — можно поправить.

Уж если начали говорить о ликвидации безграмотности, так нужно сказать все до конца. У нас в центре было весьма и весьма неблагополучно: т. Брихничев ушел, не было товарища, который мог бы его заменить. Сменивший т. Брихничева т. Чучин повел линию, по-моему, неправильную — отделить избы-читальни. Точка зрения эта неверна, потому что ликвидация безграмотности — это только первая ступень, дальше должна следовать школа малограмотных, затем изба-читальня, так что нельзя брать изолированно школы ликвидации безграмотности. На этот непроизводительный спор ушла масса времени.

Я надеюсь, что работа наладится дальше, — по крайней мере мы примем все меры к тому, чтобы ее поставить на должную высоту, потому что хотя нельзя все сводить к ликвидации безграмотности, но надо отдать себе отчет, что эта работа чрезвычайно важная. Без элементарной грамотности никакого социалистического строя у нас не будет. Значение грамотности в начале XIX в. было отмечено даже буржуазными фабрикантами, которые при помощи ланкастерской системы пытались сделать трудящихся грамотными…

Нам, когда мы говорим о социализме, необходимо, чтобы население обладало хотя бы элементарной грамотностью. Поэтому на ликвидацию безграмотности необходимо обращать гораздо большее внимание, чем на местах обращают. В некоторых губерниях работа идет интенсивно. Возьмем, например, Татарскую республику. Там за минувший год мы имеем 65 тысяч ликвидировавших безграмотность. В других местах безграмотных еще больше, но цифры по ликвидации гораздо меньше. Поразительно иногда устраивают школы: например, в Костромской губернии всего пять учащихся! Это недопустимо. На это следует обратить внимание.

Наряду с задачами политического просвещения, общего поднятия уровня и пробуждения сознательности не следует забывать нашей обязанности перед населением — дать ему элементарное знание, дать трудящимся массам необходимое орудие труда — газету, книгу.

Что касается изб-читален, то товарищ из Брянской губернии говорил: «Это только на бумаге». Это не так. В разных губерниях картина разная. Главная причина неудовлетворительности работы — это отсутствие в избах-читальнях оживляющего элемента, без которого невозможно их существование, — отсутствие газет. Если газеты не доходят до мест и снабжение случайно, то никакого функционирования изб-читален не может быть, как бы местные товарищи ни пытались это сделать. Так что создать избы-читальни — также одна из наших задач по ликвидации безграмотности.

Следующая задача — это создать школы для малограмотных. В центре мы до сих пор мало обращали внимания на эту сторону. Но нельзя же прямо из школы грамоты поступать на рабфаки. Нужно иметь какую-нибудь вечернюю школу, где можно было бы доучиться.

Затем, помимо поступления в высшее учебное заведение, надо научиться пользоваться книгой, надо приобрести ту сумму знаний, которая необходима для организации окружающей жизни. Поэтому школа для безграмотных и для полуграмотных, вечерние школы на местах, связанные с текущей работой на фабрике или в деревне, должны быть выдвинуты на первый план.

И советско-партийные школы надо всячески укрепить. Это, понятно, не всегда легко сделать, но каждый партийный работник обязан уделять силы и на совпартшколы. Об этом довольно недвусмысленно говорилось в наших партийных организациях… Совпартшколу необходимо поставить на должную высоту. Мы просим из состава свердловцев[8] увеличить число лекторов, которые будут помогать местным лекторам в их работе. Мы в этом отношении для совпартшкол делаем все, что возможно, но необходимо на эту сторону дела обратить самое серьезное внимание и на местах. Необходимо обратить внимание на новый тип школ — на шестинедельную совпартшколу, которая имеет громадное значение для мест как рассадник политической сознательности…

Я кончаю призывом к товарищам обратить как можно больше внимания на работу политпросветов. По отчетам видно — и это прямой закон — работа политпросветов может развиваться только тогда, когда комитеты партии будут ей содействовать.

Есть и другое условие развертывания этой работы — печать. Если губполитпросвет не имеет возможности печататься, то его работа сводится на нет. В худшем случае мы должны добиваться странички с отчетом о нашей работе, обращенном к широким массам населения[9]; там же, где можно, мы должны создать орган печати и освещать в нем работу, которую мы ведем.

1921 г.

КАК НАДО ЧИТАТЬ

Основной формой самообразовательной работы является систематическое чтение. При чтении надо иметь в виду следующее:

1. Лучше читать немного, но основательно. «Глотание» книги — самое непроизводительное занятие.

2. Чрезвычайно большое значение имеет выбор книги. Если захочется читать по какому-либо вопросу, то прежде всего надо либо посоветоваться со знающими людьми, либо запастись рекомендательными списками книг по данному вопросу. Выбрать самые хорошие, самые нужные книги, а из них ту, которая по силам, с которой надо начать.

3. Читая, временами надо останавливаться и отдавать себе отчет в прочитанном. Если есть непонятные слова, надо в каком-нибудь энциклопедическом словаре справиться, что это слово значит, потом записать в особую тетрадку и самое слово и его значение, а также придумать несколько фраз, где бы это слово употреблялось, и их записать. Если непонятно какое-нибудь место, то полезно еще раз перечитать его и отдать себе отчет в том, что именно непонятно: слово, выражение, мысль и т. д. Затем выписать непонятное место, потом — что именно непонятно. Не оставлять непонятные вопросы неразрешенными: надо либо спросить кого, либо найти ответ где-нибудь в книге.

4. По окончании чтения каждой главы, пока еще прочитанное свежо в памяти, записать у себя в тетради содержание прочитанного.

Если читающий не привык к такому записыванию, пусть попробует сначала записывать содержание газетных статей.

5. Если какая-нибудь мысль в читаемой книжке особенно поразит или понравится, ее тоже надо переписать в тетрадку. Хорошо записывать по памяти, потом сравнивать с текстом и тогда уже еще раз записывать по памяти уже точный текст. Это развивает навык точно передавать чужие мысли, а это навык очень важный.

6. Надо также выписывать себе в тетрадку все то, что надо запомнить: года событий, имена, цифры.

Часто бывает полезно не только выписать цифры, но и составить к ним соответствующую диаграмму, чтобы нагляднее представить себе дело.

7. По окончании чтения книги надо дать себе отчет в том, что дала нового эта книга — если дала, — чего не дала, что еще надо узнать по тому же предмету, в чем читающий согласен или не согласен с автором и почему.

Конечно, вначале такой способ чтения покажется очень медлительным и трудным, но уже четыре-пять книжек, прочитанных таким образом, дадут навык к серьезному и сознательному чтению. Навык же этот чрезвычайно важный.

1922 г.

КРУЖКОВЫЕ ЗАНЯТИЯ

Иногда под кружковыми занятиями понимаются занятия, которые ведет преподаватель по какому-нибудь предмету (или вопросу) с сравнительно небольшой (не более двадцати) группой учащихся, особенно интересующихся данным вопросом. Эти занятия покоятся обычно на самодеятельности учащихся. Тем не менее основная работа лежит на преподавателе. Он вырабатывает план кружковой работы, распределяет функции между слушателями, дает все нужные указания. Этого типа кружок наиболее гарантирован от ошибок, но все же в таком кружке «учитель учит, ученики учатся». Это скорее не кружок, а семинарий.

Рассчитывать на руководителей громадному большинству кружков рабочей молодежи не приходится. Надо строить работу наиболее типичного кружка молодежи на взаимопомощи, на помощи более знающих товарищей менее знающим. Такие кружки должны быть меньше по числу членов (не больше десяти), которые зато должны лучше знать друг друга, знать объем знаний, способности, условия работы каждого, должны лучше сработаться, внимательнее относиться друг к другу, больше помогать друг другу. В этом отличительная черта этих кружков, в этом их сила. Более знающий товарищ сможет помочь другим членам кружка, но он и сам получит много, так как «уча учимся», то есть, передавая свои знания другим, лучше ими овладеваем, глубже подходим к вопросу.

Каждый кружок, приступая к работе, прежде всего должен поставить себе цель, а затем выработать план достижения этой цели. Цели могут быть весьма различны. Например, можно поставить себе целью изучить всю историю революционных движений, или же историю, скажем, Великой французской революции, или вопрос о народном образовании во времена Конвента, или прочесть книжку Лейтейзена (Линдова) о французской революции. Начинающим надо ставить у себя в кружках цели попроще, легче достижимые, и, только научившись работать хорошо с книгой и работать производительно в кружке, можно цели расширять.

Необходимо также с самого начала распределять функции между членами кружка: на одного возлагается своевременный и аккуратный созыв собраний, на другого — протоколирование прений, на третьего — подбор литературы по данному вопросу, на четвертого — ведение дневника кружка и т. д. Важно, чтобы каждый нес какую-нибудь функцию.

Самая работа кружка должна вестись примерно следующим образом.

Группы в два-три человека, чаще всего встречающихся между собою, берутся прочесть каждая какую-нибудь книжку по данному вопросу. Потом на общем собрании кружка каждая группа делает доклад о прочитанном, останавливается на наиболее заинтересовавших ее фактах, мыслях, лицах. Другая группа дополняет сказанное на основании прочитанной ею книжки, а потом докладывает кружку и о той книжке, которую она прочитала. В результате ряда таких докладов у членов кружка складывается уже определенная сумма знаний по данному вопросу. Тогда намечается тема доклада, с которым кружок собирается выступить на общем собрании Коммунистического союза молодежи. План доклада сообща разрабатывается, а самый доклад поручается тому или другому товарищу по общему решению кружка. Сначала темы для докладов надо выбирать более узкие, с которыми легче справиться. Если в кружке мнения членов расходятся, надо выставлять содокладчика.

Кружковая работа является подготовительной работой ко всякого рода докладам, рефератам, дискуссиям и делает их более содержательными и интересными.

Чтобы помочь работе кружков, необходимо самым детальным образом разработать программы работ всякого рода кружков, начиная с более узких и кончая программами кружков, изучающих отдельную какую-нибудь дисциплину.

Тут речь у нас идет только о кружках, где ведется работа исключительно с книгой. Конечно, желательны и кружки, ставящие себе чисто практические цели, но о них следует говорить в другой связи.

1 9 22 г.

ОРГАНИЗАЦИЯ САМООБРАЗОВАНИЯ

Октябрьская социалистическая революция открыла перед трудящимися — рабочими и крестьянами — широчайшие возможности перестроить всю жизнь на новых началах. Рабочий почувствовал себя хозяином в предприятии, исполнилась заветная мечта крестьянина: он получил землю. Все это разбудило в них стремление к деятельности, вдохнуло в них небывалую энергию.

Однако и рабочий и крестьянин очень скоро почувствовали, как связывает их но ногам и рукам отсутствие у них самых элементарных знаний. Война вырвала деревню из старой ее обособленности, замкнутости, приподняла для крестьянина завесу над жизнью человечества. Он узнал, как велики завоевания науки, узнал, как при помощи знания можно обновить всю землю, черпать громадные силы, богатства из ее недр. Рабочий и раньше знал это.

Революция, сделав трудящихся хозяевами жизни, пробудила в них стремление использовать науку для своих целей. Это стремление обострило у рабочего и крестьянина сознание отсутствия у себя знаний, пробудило потребность овладеть знанием.

Советская власть идет навстречу этому стремлению учиться.

В то время как при царизме так называемое внешкольное образование влачило самое жалкое полулегальное существование, Советская власть обратила особое внимание на работу среди взрослых, не жалела денег для этой цели.

Ликвидация безграмотности пошла быстрым темпом, возникло около 80 тысяч изб-читален, около 30 тысяч библиотек, целая сеть совпартшкол, клубов и пр. Использована была в широчайшей мере пресса, велась художественная агитация, проводились агиткампании, создавались всякого рода курсы.

Работа политпросветов в деле распространения среди населения знаний была за пять лет существования Советской власти достаточно обширна и интенсивна.

Красная Армия также служит могучим рассадником культуры. Через Красную Армию проходит вся мужская молодежь, и те два года, что она проводит в ней, она не теряет даром. Всюду существуют красноармейские школы (для красноармейцев разной подготовки), библиотеки, клубы (в данный момент[10], например, насчитывается свыше 1200 красноармейских клубов, объединяющих вокруг себя 6200 политических, общеобразовательных, сельскохозяйственных и прочих кружков с 130 тысячами с лишком членов).

Не менее велика была просветительная работа профсоюзов, женотделов, союза молодежи.

Чтобы открыть доступ в высшие учебные заведения рабочим и крестьянам, созданы особые, льготные для них условия приема, широко выдаются стипендии. Облегчен прием детей рабочих и крестьян в средние учебные заведения. Созданы специальные школы для подготовки рабочих и крестьян в университет и другие высшие учебные заведения — так называемые рабфаки.

Но, конечно, всего этого далеко не достаточно, чтобы удовлетворить существующий запрос на знания со стороны трудящихся. Долгое время у нас в России самообразование будет еще играть совершенно исключительную роль.

Но для того чтобы самообразование давало надлежащие результаты, необходимо знать, что читать, как читать, как наилучшим образом организовать свои занятия.

Мы наблюдаем ежечасно, как беспомощен отрывающийся от станка и сохи рабочий и крестьянин, когда он приступает к пополнению своих знаний. Он не знает, с какой стороны взяться за занятия, что и как читать; у него нет самых элементарных навыков, необходимых для занятий с книгой. Человек еле читает, а берется не меньше как за «Капитал» Маркса и видит, что не может с ним справиться.

Менее энергичные и настойчивые падают духом и бросают работу, которая оказалась им непосильной. А непосильной она оказалась потому, что взявшийся за чтение Маркса, не имея навыков и приемов для овладения предлагаемым автором материалом, пошел, что называется, с голыми руками на медведя.

Более энергичные и упорные добиваются поставленной цели, но затрачивают при этом массу непроизводительного труда и — бывает это — надрываются над работой.

Сейчас очень много говорится и пишется у нас об организации труда и о производственной пропаганде. При этом подразумевается главным образом организация производства.

Тейлор и ряд других инженеров и специалистов подробнейшим образом разработали вопрос о том, как надо организовать физический труд. Целые тома написаны об организации труда на предприятии, о том, как должны быть расставлены машины в мастерской, как должны раздаваться инструменты, как должен быть разделен и распределен труд, как должны даваться распоряжения, учитываться работа. Все эти вопросы обсуждаются с точки зрения, как избежать излишней траты времени и энергии. Наилучшим, наиболее квалифицированным рабочим с точки зрения разумной организации труда считается тот рабочий, который все необходимые движения производит целесообразно, быстро, с наименьшей затратой времени и энергии.

Но если по отношению к физическому труду постоянно подчеркивается мысль, что правильная организация труда имеет громадное значение, то по отношению к труду умственному эта столь очевидная истина упускается из виду, между тем как она имеет для учащихся и для тех, кто вынужден пополнять свои знания самообразованием, громадное значение.

ВЫБОР ИЗУЧАЕМОГО МАТЕРИАЛА

Область человеческих знаний необъятна. За многие века миллионы людей приобрели невероятное количество знаний относительно жизни общества и окружающего человека мира, и никто не может охватить всех этих знаний: на усвоение их не хватило бы и десяти человеческих жизней. Но человеку нет никакой надобности знать все. Из моря человеческих знаний ему необходимо выбрать лишь самое важное — лишь те знания, которые делают человека сильным, дают ему власть над природой и событиями, учат, как использовать силы природы и ее богатства, как преобразовать всю жизнь человеческого общества. Из всей необъятной массы знаний надо выбрать то, что имеет наибольшее значение для современного человека.

Мы живем в эпоху социальной революции, в момент, когда старый, капиталистический строй умирает, разлагается и когда нарождается новый строй, коммунистический. Капиталистический строй был строем, основанным на эксплуатации, на угнетении, строем, который уперся в империалистическую войну, до основания потрясшую весь мир. Империалистическая война со всеми ее ужасами сорвала с капитализма его идеалистическую мантию, дала возможность самым широким массам увидеть всю несправедливость, все темные стороны капиталистического строя. Мысль трудящихся масс усиленно работает и ищет новых форм общественной жизни. Россия уже начала строительство новой жизни. Оно происходит при чрезвычайно тяжелых условиях. Само собой, что все это пробуждает громадный интерес к вопросам современности, и люди стремятся разобраться в совершающихся событиях, понять их смысл.

Конечно, желающий разобраться в совершающихся событиях — а они имеют сейчас громадное значение — должен читать газеты, и такие газеты, как, например, «Правда», дают ему возможность понять многое. Но, понятное дело, газета может лишь заставить работать мысль в известном направлении, обратить внимание на определенный факт, дать подход к вопросу, то есть, по существу дела, сделать то, что может сделать талантливый и осведомленный лектор или оратор, — дать толчок мысли в определенном направлении, дать перспективу, подход, наметить важные вопросы. Но, чтобы разобраться в вопросе, необходимо параллельно с чтением газеты прочесть и более основательную литературу. Не понимая хитрой механики капиталистического строя, нельзя понять и частных проявлений общей системы. Таким образом, тот, кто хочет понимать текущие события, должен изучить капиталистический строй, всю его структуру, связь капиталистической экономики с капиталистической идеологией, понять внутренние противоречия капиталистической системы, понять, каковы те силы, враждебные капитализму, которые зарождаются и развиваются в его недрах. В этом лежит ключ к пониманию текущих событий.

Другой не менее важный вопрос — это вопрос о том, куда идет развитие человеческого общества. Вопрос этот крайне существенный, вопрос кардинальной важности. Коммунисты утверждают, что капиталистическое общество в силу определенных законов своего развития идет к коммунизму. Для того чтобы понять, куда идет человеческое общество, надо изучать законы общественного развития. Наиболее явственно, в наиболее простой форме законы развития общества выступают в истории первобытной культуры, поэтому изучение ее необходимо. Но нельзя останавливаться на первобытной культуре, надо проследить, как дальше развивалось общество, как в дальнейшей истории проявлялись те же законы, как они осуществляются в капиталистическом обществе, — тогда ясно станет, куда идет общественное развитие.

Наряду с вопросами общественного порядка стоят вопросы, касающиеся явлений природы. Человек, являясь членом человеческого общества, в то же время является и членом животного царства, на него влияют не только люди, не только общественная жизнь, но и природа и ее явления.

Мы должны поэтому изучать природу и ее явления во всем их многообразии, изучать законы природы, неживой и живой. Естествознание выработало определенный метод подхода к явлениям природы: наблюдение, заключение, проверка заключения опытом. Изучая шаг за шагом таким методом явления природы и ее силы, наука — накопленный и организованный человеческий опыт — овладела целой массой чрезвычайно важных познаний в этой области, благодаря чему ей удалось использовать в широчайших размерах в интересах человека богатства природы и ее силы. Необходимо ознакомиться с объемом человеческих знаний в области естествознания, так как это дает представление о нарастающей мере человеческой власти над природой.

И еще одна сторона естествознания имеет особый интерес. Как к вопросам общественной жизни мы подходили, беря их в их развитии, так необходимо подходить и к вопросам естествознания. Как произошла Земля, как возникла жизнь на Земле, как произошли существующие виды растений и животных, как произошел человек — все это надо знать тому, кто хочет понять свое место в природе, осознать себя сыном Земли. Конечно, важно знакомиться не только с конечными достижениями науки; важно также знакомиться с тем, как это узнали, путем каких наблюдений, при помощи каких инструментов, на основании каких фактов. Важно, чтобы человек не верил на слово, а понял, что это действительно так. Когда-то, в давно прошедшие времена, люди создали ряд легенд о происхождении Земли, о происхождении видов и человека. Эти легенды живут и по сию пору, хотя их опроверг ряд наблюдений, исследований, фактов. И с этим надо познакомиться.

Теперь вошло в моду говорить, что книга есть орудие труда, а не средство для выработки мировоззрения. «Книга — для производительной работы, а не для приобретения знаний, не для «выработки законченного и цельного мировоззрения», как говорили раньше, — вот что должно быть нашим девизом. Нужно, — говорят, — сделать книгу слугой серпа и молота».

В этих словах много размаху, но мало основательности. Что значит «книга для производительной работы, а не для приобретения знаний»? Какой человеческий смысл это имеет? Книга именно служит для приобретения знаний, которые дают возможность сделать работу более производительной.

И далее — «книга — для производительной работы, а не для «выработки законченного и цельного мировоззрения», как говорили раньше». И опять неверно.

Что такое мировоззрение? Это то или иное разрешение основных вопросов, определяющих наше отношение к явлениям окружающей жизни и природы. Можно оставлять эти основные вопросы без разрешения или нельзя? Нельзя, ибо иначе мы ни в чем не разберемся и будем соваться в жизни во все стороны, как слепые котята.

Что значит «цельное» мировоззрение? Это значит хорошо продуманное — такое, при котором продуманы ответы на все основные вопросы и эти ответы не находятся в противоречии между собой, а согласованы, представляют своего рода целое.

Хорошо или плохо, если человек продумал все основные вопросы и не впадает в противоречие с самим собой? Хорошо, особенно если он правильно разрешил их. Такой человек будет знать, что и для чего ему надо делать, он будет тем, что называется «сознательным человеком». Есть все основания предполагать, что работа сознательного человека будет много производительнее, чем работа человека, который не понимает, что к чему. А посему не следует считать, что забота о выработке у себя правильного мировоззрения есть что-то отжившее, незаконное. По крайней мере, всякий коммунист старается стать хорошим марксистом, убежденным сторонником материалистического мировоззрения. Он считает, что это поможет ему работать и действовать более целесообразно, а следовательно, и более производительно.

КАК ИЗУЧАТЬ НЕОБХОДИМЫЙ МАТЕРИАЛ

Для занимающегося самообразованием имеет чрезвычайно большое значение, с чего начинать и в каком порядке читать. Конечно, надо брать книжки посильные, доступные по языку и содержанию. Само собой, человек, не знающий низшей математики, не справится с книжкой по высшей математике, человек, не имеющий понятия о философии, не одолеет Гегеля и т. д. Но не в этом одном суть. Если человек берет книгу по вопросу, о котором он никогда не думал, который не задевает его за живое, который он не знает, как поставить в связь с запасом своих знаний, не знает, как связать со своей жизнью, — в этом случае чтение книги даст ему чрезвычайно мало. Другое дело, если содержание книги связано с мыслями человека на эту тему, отвечает, как говорится, на известный запрос.

Приведу одно личное воспоминание.

Дело было давно, лет тридцать тому назад. Хотя я и кончила гимназию, но никогда не слыхала — в те времена в этом не было ничего мудреного, — что на свете существует такая наука, как политическая экономия. Однажды одна моя знакомая принесла мне книжку Иванюкова о политической экономии, усиленно советуя ее прочесть. Книжка эта принадлежала к числу популярных книг и по языку и по содержанию была мне вполне доступна. Я взялась за ее чтение. Долго я ее «сусолила», еле одолела и из чтения этой книжки ничего не вынесла, а несколько месяцев спустя, когда я стала принимать участие в кружках, для меня ясно стало, зачем мне нужно знать политическую экономию. Я принялась за Маркса, прочла первый том «Капитала» с громадным интересом в сравнительно недолгий срок, и это чтение дало мне чрезвычайно много. Тоненькая популярная книжка оказалась для меня труднее толстой ученой книги.

Талантливый лектор, талантливый преподаватель, сами увлекаясь каким-нибудь предметом, умеют вызвать у слушателя, у курсанта интерес к предмету, умеют заставить их думать в этом направлении, пробуждают у них интерес к данному вопросу. Часто лекция может быть и не очень содержательна и не очень глубока, но, если она дает толчок мысли слушателя, родит у него известный запрос, — она ценна. В прежние времена передовые учителя словесности использовали литературу для того, чтобы будить мысль учеников. На митинге это может сделать оратор.

Много помогают зарождению новых вопросов, пробуждению новых интересов беседы с товарищами, совместное обсуждение вопросов. Вот почему так ценна коллективная, классная или кружковая, работа: она дает толчок, импульс.

Остановимся подробнее на вопросе об интересе.

Интересы очень различны у людей: одних интересуют больше всего вопросы общественной жизни, других — вопросы техники, третьих — вопросы искусства и т. д.

Большая разница, занимается ли человек, принуждая себя к занятиям данным предметом или увлекаясь им, уходя в занятия, что называется, с головой. Результаты в том и в другом случае бывают совершенно различны. Мы знаем, например, как трудно бывает иногда детям учиться, когда что-нибудь одно поглощает их. внимание. «Аи люли, аи люли, а у Пушкина нули». Почему Пушкин учился плохо в лицее? Потому ли, что он был барич и бездельник вообще? Конечно, нет. Учился плохо потому, что учили не тому, чему надо, а также потому, что весь его интерес лежал в области поэзии.

Вот как рисует тот же Пушкин настроение поэта тогда, когда поэт живет вне интересов поэзии, и тогда, когда в душе поэта пробуждается интерес к какому-нибудь явлению:

То, что Пушкин называет метафорически «божественным глаголом», — это и есть интерес.

То душевное состояние, которое описывает Пушкин в отношении поэта, можно применить к каждому человеку, у которого существует такой ярко выраженный, глубокий, постоянный интерес к какой-нибудь определенной области явлений. Возьмем, например, врача, увлекающегося до самозабвения своим делом. В обыденной жизни и его душа сплошь и рядом «вкушает хладный сон»: он вяло, равнодушно относится к окружающему, — но лишь дело коснется его специальности, он «встрепенется, как пробудившийся орел». Понаблюдайте людей: у большинства из них есть своя область, особенно их интересующая. Только у одних людей эта область очень широка — возьмем, например, вопрос о переустройстве жизни человечества; у других это — пожарное дело, у третьих — собственный ребенок и т. д. Обычно интерес возникает в связи с каким-нибудь сильным впечатлением, часто очень отдаленным. Я знаю одного специалиста по пожарному делу. Когда ему было десять лет, он присутствовал раз на большом пожаре, произведшем на него колоссальное впечатление. Особенно поразила его работа пожарных. Задыхаясь, он рассказывал об этом дома, разрисовывая самыми невероятными красками событие, — воображение его работало вовсю. Прошла после этого длинная жизнь: томительные, неинтересные гимназические годы, карьера мелкого чиновника и… единственный отдых — работа добровольцем в пожарной дружине маленького городка.

Нянины сказки, полные поэзии, глубокие переживания, с ними связанные, определяют направление деятельности Пушкина.

Каждый раз, ища возникновения специального интереса, мы находим в прошлом, иногда очень далеком, эмоциональные переживания, то есть переживания, захватывающие область чувства.

Интерес обеспечивает сосредоточение на данной области непроизвольного внимания. Внимание бывает произвольное и непроизвольное. Произвольное внимание мы можем поддержать очень короткое время, потом опять и опять надо делать усилия для его поддержания. Непроизвольное внимание не требует никаких усилий воли, оно, кроме того, гораздо полнее, глубже. Ученику, не чувствующему никакого интереса к истории, чрезвычайно трудно сосредоточивать свое внимание на объяснениях учителя, мысли его постоянно бегут в сторону, внимание рассеивается, и ему надо вновь и вновь подстегивать себя, на что уходит немало сил. Если же ученика интересует история, он следит, не отвлекаясь, без всяких усилий за словами преподавателя.

Чем долее человек может сосредоточивать свое внимание на одном и том же предмете, тем более ему предоставляется возможность вполне овладеть им. Человек, бедный знаниями, неподвижный, не в состоянии долго сосредоточивать внимание на одном предмете, интерес к предмету у него быстро ослабевает. Напротив, сила ума в том и заключается, что человек благодаря своим занятиям, свежести и оригинальности подхода к вопросу все вновь и вновь подкрепляет свое внимание к тому же предмету, «поддерживает» свое внимание.

Те факты и предметы, на которые направлено внимание, гораздо лучше сохраняются в памяти. Известный ученый Пастер помнил массу всяких фактов и мелочей, имевших отношение к науке о микробах, но он всю жизнь не мог запомнить вечерней молитвы, которую он каждодневно повторял по вечерам за своей женой.

Вот что пишет известный психолог Джемс о роли интереса:

«Большинство людей обладает хорошей памятью для фактов, имеющих отношение к их житейским целям. Школьник, обладающий способностями атлета, оставаясь крайне тупым в своих учебных занятиях, поразит вас знанием фактов, относящихся к деятельности атлетов, и окажется ходячею справочной книгой по статистике спорта. Причиной этому является то обстоятельство, что он постоянно думает о любимом предмете, собирает относящиеся к нему факты и группирует их в известные классы. Они образуют для него не беспорядочную смесь, а систему понятий — до такой степени глубоко он их усвоил. Так же точно купец помнит цены товаров, политический деятель — речи и результаты голосования своих коллег в таком множестве, что посторонний наблюдатель не может не поражаться богатством памяти, но это богатство становится вполне понятным, если мы примем во внимание, как много каждый специалист размышляет над своим предметом.

Весьма возможно, что поразительная память, обнаруживаемая Дарвином и Спенсером в их сочинениях, вполне совместима со среднею степенью физиологической восприимчивости мозга обоих ученых. Если человек с ранней юности задается мыслью фактически обосновать теорию эволюции (развития. — Н. К.), то соответствующий материал будет быстро накопляться и прочно задерживаться.

Факты будут связываться между собою их отношением к теории, а чем более ум будет в состоянии различать их, тем обширнее будет эрудиция ученого. Между тем теоретики могут обладать весьма слабой, отрывочной памятью и даже вовсе не обладать ею. Фактов, бесполезных для его целей, теоретик может не замечать и забывать их тотчас же после восприятия их. Энциклопедическая эрудиция может совмещаться почти с таким же энциклопедичным невежеством…»[11]

Интерес вызывает непроизвольное внимание, внимание обусловливает память.

Все это показывает, какую громадную роль играет интерес. Вот почему при выборе материала для занятий надо в основу их класть то, что наиболее интересует, к чему больше всего «лежит душа». Для одного это будут общественные явления, для другого — техника, для третьего — искусство и т. д.

Однако выбор за основу той или иной области знаний вовсе не значит, что человек, сосредоточивающий свои знания около одной какой-нибудь области, не будет и не должен заглядывать в другие области. Напротив, вопрос лишь в том, как он к этим другим областям подойдет.

Перед нами, скажем, один учащийся — интересующийся техникой, другой — интересующийся общественными науками. В круг изучения того и другого входит, скажем, электрификация. Но они по-разному подойдут к ней. Техник будет изучать этот вопрос с точки зрения того, какие технические сооружения необходимы для проведения электрификации в РСФСР. Это будет центральным пунктом его занятий. Но, обдумывая сеть необходимых сооружений, он заинтересуется также и тем, какие общественные условия будут наилучшим образом способствовать проведению этой сети сооружений в жизнь. Специальный интерес подводит его к изучению социальных условий. Интересующийся общественными науками подойдет к вопросу об электрификации прежде всего с общественной стороны: электрификация необходима для подведения материальной базы под советский строй, — но, чтобы определить, возможна ли электрификация РСФСР, ему придется познакомиться обстоятельно с тем, что такое электричество, как действуют электрические машины, и пр. Недаром у нас популярную книжку по электрификации, могущую служить прекрасным учебником, написал не инженер, а такой типичный общественник, как И. И. Степанов.

На этом примере мы видим, что интерес определяет не столько содержание приобретаемых знаний, сколько известный подход к ним, определяет ту базу, около которой ориентируются все другие знания.

Всякую новую идею, всякое новое знание надо связывать, «ассимилировать», как говорят психологи, с имеющимся уже у учащегося запасом знаний и идей. Новое должно «зацепляться» за старое, если можно так выразиться.

Ничто не доставляет такого удовольствия, утверждает Джемс, как умение связывать новое со старым, встречать всякое новое явление, дерзко нарушающее установившиеся у нас представления, разоблачать его загадочность и заносить его в старые, давно установленные группы, в область знакомых нам явлений. Стремление ассимилировать новое со старым составляет научную любознательность. Отношение нового к старому, пока не совершилась ассимиляция, выражается в удивлении. Мы не питаем любопытства и не испытываем удивления по отношению к вещам, настолько превышающим доступное нам познание, что мы не имеем представлений, под которые могли бы подвести их, и мерок, при помощи которых могли бы наглядным образом их измерить. Фиджийцы, как рассказывает Дарвин, удивлялись при виде маленьких лодок, большие же корабли не вызывали у них удивления. Только то, что нам хоть отчасти знакомо, возбуждает в нас жажду дальнейшего знания. «Всякий новый отрывок знаний следует связывать с каким-нибудь образовавшимся в уме ребенка интересом, то есть, иначе говоря, каким-нибудь путем связывать этот отрывок с ранее приобретенными сведениями. Отсюда вытекает преимущество, получаемое из сравнивания отдаленного и чуждого непосредственному опыту с близким и знакомым и неизвестного с известным, из связывания сообщаемых сведений с личным опытом ученика»[12].

Предположим, преподаватель хочет дать представление учащемуся о расстоянии Земли от Солнца. «Что бы вы сделали, — спрашивает преподаватель учащегося, — если бы кто-нибудь с Солнца вздумал выстрелить прямо в вас и вы бы заметили это в момент выстрела?» — «Я бы отскочил в сторону», — ответит учащийся. Тогда преподаватель может сказать следующее: «Вам нет надобности отскакивать, вы можете преспокойно лечь спать у себя в комнате и снова встать на другой день, прожить спокойно до совершеннолетия, выучиться торговле, достигнуть моего возраста, — тогда только ядро станет к вам приближаться, и вам нужно будет отскочить. Итак, видите, как велико расстояние от Солнца до Земли»[13].

Связывать вновь приобретаемые знания с имеющимися уже опытом и знаниями, опираться на них — вот правило, которым следует руководствоваться при выборе материала. Дело не в том, чтобы нахвататься как можно больше знаний из всевозможных областей и превратиться в ходячую энциклопедию. Дело в том, чтобы постепенно углублять имеющиеся знания, чтобы ставить вновь приобретаемые знания в связь со старыми, и, таким образом, взяв за основу интерес, укреплять его все вновь и вновь.

Важно не только чтобы были знания, но чтобы они были надлежащим образом организованы. Слово «образование» именно и означает образование вокруг основного ядра имевшихся у человека представлений целой ткани новых представлений, прочно связанных с основным ядром.

Понятное дело, что порядок, которым будет приобретать знания крестьянин, будет иной, чем тот, которым должен приобретать их рабочий. Жизненный опыт, круг знаний у того и у другого различны. Это часто упускается из виду при составлении программ для всякого рода курсов и школ взрослых. В этих программах слишком слаба ориентировка на слушателей. Дело ведь не только в объеме знаний — дело в том, в каком порядке и форме эти знания преподносятся слушателю.

В основу изучения всякого материала ложится работа с книгой. Для современной жизни человечества, для современной культуры книга имеет громадное значение: «Культура человечества основана на передаче от одного поколения к другому и на накоплении опыта, знаний, изобретений. Если бы не было этой передачи, если бы каждое поколение оказывалось без этого наследства, начинало бы все сначала, человечество недалеко ушло бы от первобытного дикаря. А эта передача опыта и знаний происходит через посредство книги. Именно в книге кристаллизован капитал знаний, передаваемый из поколения в поколение, увеличиваемый каждым поколением, все быстрее и быстрее растущий, делающий возможным все более и более ускоряющийся прогресс человеческой культуры»[14].

Необходимо поэтому научиться работать с книгой. Надо приобрести привычку читать много и быстро про себя. Надо добиться того, чтобы механизм чтения стал совершенно автоматическим и не отвлекал бы мыслей.

Но одного этого мало. Надо еще отдать себе в прочитанном отчет. Это гораздо труднее, требует уже известного развития, известной широты горизонта, порядочного запаса слов и понятий.

Лучшее понимание читаемого достигается по мере роста развития читающего. Надо следить, однако, за тем, чтобы отдавать себе отчет в том, что понятно, и стараться разобраться в непонятном месте. Полезно бывает перечитать непонятное место еще раз и отдать себе отчет, что непонятно: слово, выражение, мысль. Надо попытаться разобраться в непонятном, прибегая к помощи политического словаря, энциклопедического словаря, соответствующего учебника, популярной книжки на затронутую тему и т. д. Когда выяснено значение непонятного слова, полезно бывает выписать и запомнить всю фразу, в которой это слово употреблено, придумать несколько аналогичных фраз, где бы надо было употребить это слово. Надо поступать так, как поступают в этих случаях дети. Мне пришлось раз наблюдать шестилетнюю девочку, которая в первый раз услышала слово «моментально». В следующие полчаса она раз десять повторила это слово в различных комбинациях. Шестилетняя девочка делала это бессознательно. Подросток или взрослый должен идти по этому же пути для того, чтобы совершенно освоиться с бывшим до того времени незнакомым словом и начать употреблять его уже автоматически, когда в этом окажется надобность. Надо только следить, чтобы точно уловить смысл и оттенок слова и не употреблять его не в том смысле.

Конечно, такая работа над разъяснением незнакомых выражений и слов отвлекает читающего от главного — усвоения основных мыслей, изложенных в книге. Поэтому надо позаботиться, чтобы поскорее овладеть литературным языком и сделать понимание его автоматическим.

Необходимо также научиться отдавать себе отчет в прочитанном. Лучше всего делать это по определенной системе.

Прежде всего, когда кончишь читать книжку (сначала лучше все это проделывать по отношению к каждой главе книги), надо дать себе отчет, что хотел сказать автор, какие основные мысли он защищает в своей книжке, какие доводы он приводит в защиту этих основных мыслей. Очень важно ясно представить себе весь ход мысли автора. Отчетливое усвоение прочитанного — это первый шаг в деле сознательного чтения книги.

Может случиться, что с первого раза трудно усвоить все сказанное автором и придется прочесть книжку и во второй, и в третий раз. Когда стараешься отдать себе отчет в прочитанном, надо не гоняться за всеми мелочами, не стараться запомнить каждое слово — это даже вредно. Надо постараться выделить самое существенное, основное. Затем посмотреть, как это существенное и основное подкрепляется остальным материалом. Иногда для иллюстрации основной мысли автор приводит ряд фактов, иногда доказывает свою мысль целым рядом рассуждений. Лучше всего по прочтении книжки составить себе в письменном виде ее план. Во всем этом надо хорошенько попрактиковаться.

Затем надо продумать содержание книги. Если основная идея иллюстрируется фактами, то надо посмотреть, правильно ли они излагаются, во-первых, достаточно ли типичны — во-вторых. Надо стараться самому придумать аналогичные факты либо факты, идущие вразрез с сообщаемыми. Когда автор доказывает свою идею рядом рассуждений, то надо подумать, нельзя ли рассуждать в данном случае как-нибудь иначе и как именно; потом сравнить придуманное рассуждение с рассуждением автора и решить, какое рассуждение правильнее. Надо обдумать также, нельзя ли подойти к вопросу с какой-нибудь другой стороны. Проделав всю эту работу, читателю надо сделать вывод, согласен ли он с автором или нет и в чем именно не согласен.

По прочтении книжки надо сделать из нее выписки: выписать то, что надо и хочется запомнить, — года событий, имена, цифры. Часто бывает полезно не только выписать цифры, но и составить на основании их соответствующую диаграмму, чтобы нагляднее представить себе дело. Нужно также выписать понравившиеся мысли, выражения. Надо, однако, избегать слишком длинных выписок, в которых потом не легче разбираться, чем в самой книге. Надо записывать только самое необходимое в виде тезисов, соблюдая подразделение на части и т. д. Записывать четко и наглядно. От обширных тетрадок, на переписку в которые многих страниц книги затрачено было немало времени, разобраться в которых не может сам владелец их, проку мало. Зато чрезвычайно полезны тетрадки с сжатыми, четко написанными наглядными записями, позволяющими сразу же вспомнить прочитанное и ориентироваться в цифровом и всяком другом материале. Надо выучиться записывать именно в такой форме, не жалея времени вначале на упражнения, начиная с коротеньких статеек, постепенно усваивая себе навык именно таким экономным способом делать себе заметки.

Конечно, в некоторых случаях полезно делать и более обширные выписки. Если книга имеет, например, исключительный интерес и важность, тогда не жаль потратить время и на длительное конспектирование ее, на выписку полностью длинных цитат. Это следует делать, например, в тех случаях, когда предполагается использовать данную книгу для доклада или статьи. Точно так же бывает полезно делать обширные выписки в тех случаях, когда тот, кто это делает, недостаточно еще овладел механизмом письма, орфографией или литературным языком. В таких случаях списывание бывает очень полезно. И лучше переписывать то, что интересует и имеет отношение к прочитанному, — это продуктивнее, чем переписывать что-либо другое. Но, как правило, записи лучше делать короткие, сжатые, наглядные.

Итак, первая задача при чтении — это уяснить себе и усвоить прочитанный материал.

Вторая задача — продумать прочитанное.

Третья — сделать из прочитанного необходимые для памяти выписки.

И, наконец, четвертая задача — это дать себе отчет, чему новому научила прочитанная книга: сообщила ли какие-нибудь новые знания, насколько эти знания нужны и полезны; научила ли каким-нибудь новым приемам наблюдения, работы, занятий; возбудила ли какие-нибудь новые мысли; пробудила ли какие-нибудь особые настроения и желания.

Таким образом, мы набросали план, или схему, работы с книгой.

Конечно, этот план можно несколько видоизменить, несколько иначе формулировать вопросы. По отношению к книжкам по математике, естествознанию и другим часто будет приложима лишь часть схемы. Важно, однако, чтобы была определенная схема, так как тогда работа будет гораздо производительнее.

Система в работе имеет громадное значение. Часто она дает возможность человеку видеть то, чего не замечают другие. Наполеон, например, на смотре всегда замечал малейшие недочеты в костюме солдат, которые перед смотром тщательно искали и не находили офицеры. Дело в том, что у Наполеона была определенная система, по которой он осматривал полки, — эта-то система и давала ему возможность замечать все недочеты.

Посмотрим, как подходят к одному и тому же предмету различные специалисты. У каждого из них своя система наблюдения. Художник, например, наблюдая растение, наблюдает его по системе, в которую входят сочетание красок, их яркость, освещение, изящество формы. Наблюдая растение, художник может совершенно не обратить внимания на то, сколько тычинок в цветке и как они расположены, — этот вопрос совершенно не входит в систему его наблюдений. Ботаник, наоборот, обратит внимание прежде всего на эти тычинки, расположение листьев и т. п. и совершенно может не заметить, как освещен в данный момент цветок и как он выделяется на том или ином фоне.

Точно так же и при чтении книг определенная система подхода к книге имеет громадное значение. Она дает возможность заметить в книге то, чего можно и не заметить, если не поставить себе целью проследить именно эту сторону дела. Мало-помалу определенный подход к книге переходит в привычку.

Из книг мы черпаем знания, изучаем опыт других людей, но эти знания гораздо лучше будут нами усвоены, если мы проверим их своим собственным опытом. Одно дело, когда мы прочтем в книжке: «Море во время грозы представляет собою прекрасное и величественное зрелище»; другое дело, если мы своими глазами увидим это зрелище. Мы читаем, например, что машина сокращает время, потребное на производство данного продукта, но только тот, кто проделал какую-нибудь работу сначала ручным способом, а потом машинным, поймет все значение этого факта. Одно дело — прочесть в книжке, как делается какая-нибудь операция (глаза, уха), другое дело — проделать ее самому. Вот почему человек «бывалый», видавший различных людей, различные нравы и обычаи, часто знает жизнь куда лучше, чем другой — весьма начитанный, может быть, но без всякого запаса личных наблюдений. Недаром мы особенно ценим «опытного» врача, «опытного» педагога и т. д. В средние века существовал очень интересный и поучительный обычай. Подмастерье, закончивший курс учения, прежде чем стать мастером, должен был постранствовать в течение определенного времени, побывать в других городах, поработать там у разных мастеров, посмотреть, как живут и работают в других местах сотоварищи по ремеслу.

Вот почему чрезвычайно важно, чтобы занимающийся самообразованием старался приобретаемые из книжки познания проверять путем личных наблюдений или путем трудовой переработки.

С этой точки зрения особое значение приобретают посещения сельскохозяйственных, промышленных музеев и выставок, образцовых хозяйств и предприятий. Экскурсии всякого рода должны быть широко применяемы.

Надо только, чтобы эти экскурсии были деловым образом поставлены и не обращались просто в увеселительные прогулки. Надо во время экскурсий делать себе заметки, а кто может, то и рисунки, записывать потом свои впечатления. Надо также пользоваться всякой открывающейся возможностью, чтобы путешествовать, побывать в новых местах, посмотреть и понаблюдать новых людей, их работу и жизнь. Но и самая обыденная жизнь дает богатый материал для наблюдений, для изучения. Надо только отдать себе отчет, что хочешь понаблюдать, с какой целью, и потом доводить свои наблюдения до конца, делать из них выводы.

Вся эта работа может пойти еще живее, дать лучшие результаты, если в работу будет вовлечен целый коллектив. Участники работы должны делиться своими наблюдениями. У каждого свой особый подход: один заметит одну сторону, другой — другую. В результате получится всестороннее изучение предмета, коллектив учитывает то, что могли не заметить отдельные наблюдатели.

ЭКОНОМИТЬ ВРЕМЯ И ЭНЕРГИЮ

«Надо экономить время и энергию», — повторяют на каждом шагу практичные американцы. У них существует целая литература — к сожалению, нам, россиянам, мало известная, — как надо с этой точки зрения ставить занятия в средних и высших учебных заведениях, как надо экономить силы учащегося и идти к цели кратчайшим путем. Американская молодежь хорошо научается этому. Нужно научиться этому и нам.

Сейчас мы не можем позволить себе роскошь зря мотать время и силы. Мы живем на грани двух общественных систем: старая, капиталистическая система умирает, нарождается новая, коммунистическая. В такое время нельзя жить, как жили отцы и деды. Каждый день несет нам нечто новое, и по отношению к этому новому надо иметь собственные глаза, собственное суждение, собственное решение. Но, чтобы глаза видели, чтобы можно было правильно судить и решать, чтобы можно было правильно выбирать дорогу, надо много знать. Надо знать и рабочему классу в целом, и каждому его члену в частности. Некогда работать не спеша, сибаритствуя, «развалясь на диване». Надо учиться как можно экономнее.

История сложилась так, что Россия — страна сравнительно отсталая — первая подняла знамя социальной революции и сумела защитить его в течение пяти лет. Если она хочет и дальше оставаться опорным пунктом мировой социальной революции, она должна укрепить свою материальную базу. И для этого ей опять-таки надо лихорадочно учиться, «без передыху», соблюдая величайшую экономию во времени и энергии. Ту же экономию диктует рабочей и крестьянской молодежи образ ее жизни. Рабочий и крестьянин занят работой значительную часть своего времени. Только свободное время может он тратить на самообразование, а времени этого у него весьма в обрез.

Итак, и переживаемый исторический момент, и особое положение России, и условия жизни главной массы учащихся требуют соблюдения при занятиях строжайшей экономии времени и энергии.

Чтобы осуществить эту экономию сил и энергии, необходимо:

Начнем с распределения времени.

Само собой, если мы хотим производительно провести время, мы должны правильно распределять его. А как тратим мы его обычно? Только на службе или на фабрике работаем мы по часам, остальное же время проходит у нас как случится: то зайдет добрый приятель и с ним поболтаешь; то просто проваляешься на кровати с глупейшим романом в руках; поздно вечером схватишься, что время прошло зря, берешься за какую-нибудь дельную книгу — оказывается, устал превыше меры, приходится прогонять сон курением, книга откладывается в сторону, начинается разговор с товарищем и споры чуть не до утра. А наутро с трудом просыпаешься, чувствуешь себя разбитым.

Иностранцы более знают цену времени. Ученые, литераторы, профессора имеют привычку ложиться вовремя, вставать рано, работать по утрам на свежую голову, хождение друг к другу сводят до минимума, время строго распределяют. Раз навсегда у них установлены часы вставания, работы, обеда, отдыха, сна. Работоспособность от этого увеличивается чрезвычайно, увеличивается и сохраняется.

Интересно познакомиться с тем, как распределяли свое время крупные ученые, писатели.

Возьмем, например, Льва Толстого. Писал он романы, повести и рассказы — то, что, казалось бы, зависит всецело от настроения, а между тем время его было строго распределено. По утрам он писал, напряженно работая, переделывая по нескольку раз одну и ту же вещь. Писатель не может жить изолированно: он должен постоянно видеть людей, наблюдать их, изучать. И Л. Толстой уделял определенное число часов на общение с людьми. Затем определенное число часов отводил на чтение и пр. Эта сторона жизни Л. Толстого хорошо описана в книжке Сергеенко «Как живет и работает Лев Николаевич Толстой».

Точно так же работал и Золя — французский романист, написавший громадную серию романов, характеризующих жизнь различных слоев общества при капитализме. Золя вставал в шесть часов утра и писал, как и Толстой, по утрам, затрачивая остальное время на изучение тех слоев общества, которые он описывал.

Возьмите описания жизни великих музыкантов, например Бетховена, — и вы увидите, какую массу времени затрачивал он на игру на рояле и как строго распределял он свое время.

Еще строже распределяют свою работу естественники, врачи, ученые, работающие с микроскопом в лаборатории, в анатомическом театре. Прочтите о работе, например, Эдисона, Луи Пастера и других видных работников мысли. Известный хирург Кохер, будучи даже стариком, самым строжайшим образом распределял свой день, минута в минуту ложился спать, каждый день играл определенное время в лаун-теннис, чтобы сохранить твердость руки во время операций, и т. п.

И таких примеров вы найдете тысячи. Тот, кто хочет достичь крупных результатов, должен самым тщательным образом беречь и распределять свое время.

Другое условие, необходимое для того, чтобы работа шла правильно, чтобы не затрачивались излишнее время и энергия, — это возможно благоприятные условия для работы.

Самое важное условие — свежесть головы, отсутствие утомления. Уставший человек работает и гораздо медленнее, и гораздо хуже. Самые лучшие часы, конечно, утренние. Нормальный человек утром работает лучше всего. Конечно, если приходится очень рано выходить на работу, трудно организовать занятия в утренние часы, но если работа начинается часов в десять-одиннадцать, утренние часы непременно надо использовать. Часто этому мешает слишком поздний отход ко сну, но тут надо стараться изменить такой порядок вещей. Занятия по вечерам утомительны: чтобы разогнать сон, человек прибегает к крепкому чаю, к курению, к спорам, в результате — быстрое переутомление и понижение работоспособности.

Другое условие — работа в чистой атмосфере. Чтобы правильно и энергично работала голова, работал мозг, надо, чтобы правильно, равномерно работало сердце, а для этого нужен приток свежего воздуха. Нельзя, чтобы в комнате было слишком душно или жарко. Перед занятиями необходимо открывать фортку или окно, освежать воздух. Накуренная или угарная комната крайне отрицательно отзывается на занятиях.

Благоприятным условием является также отсутствие во время работы внешних отвлекающих впечатлений. Нельзя заниматься, когда кругом шумят, разговаривают, когда к тебе каждую минуту обращаются с каким-нибудь, хотя бы малозначащим, вопросом. Необходимо учиться уважать чужой покой и не шуметь, не свистеть, не разговаривать, когда другой человек занимается. Надо приучать себя заниматься в библиотеке или клубе.

В библиотеке ничто не отвлекает от занятий. Кроме того, в библиотеке имеются под руками энциклопедические словари, справочники, атласы, учебники, которыми приходится постоянно пользоваться при сколько-нибудь серьезном чтении.

Правда, иногда человек может заниматься среди невероятного шума и суетни, но для этого необходимо, чтобы книга или работа до такой степени захватила и увлекла его, чтоб он был в состоянии не замечать окружающего. Известен рассказ про греческого ученого Архимеда, известного геометра, который так был поглощен своими чертежами, что, когда в его дом вошел неприятель и к нему подошел воин, он сказал только: «Не трогай моих кругов». Не всякий и не во всякое время может так всецело быть поглощен изучаемым предметом, чтобы не замечать окружающего, а потому много лучше, если внешне ничто не отвлекает занимающегося. Впрочем, для успешности занятий необходимо также, чтобы не развлекали посторонние мысли и чтобы не выходило так, как у Евгения Онегина, про которого Пушкин писал:

Вот еще почему, между прочим, лучше заниматься по утрам. Впечатления минувшего дня за ночь несколько потускнели, новых впечатлений еще нет, и ничто не нарушает пока душевного спокойствия. Если нет нужного спокойствия и необходимого для занятий настроения, надо постараться вызвать его у себя: походить ли быстро по комнате, начать насвистывать определенный мотив, вызвать у себя известное воспоминание, прочесть пару страниц из любимого автора или пустить в ход еще какой-нибудь аналогичный прием.

Чтобы работа шла успешно, необходимо еще овладеть определенными навыками, без которых нельзя работать с книгой.

К числу таких навыков относится умение читать, писать, обращаться с цифровым материалом, умение читать географическую карту и пр. Надо выработать привычку быстро и много читать про себя, привычку делать сжатые, деловые записи, привычку подходить к книге с известными запросами.

Зачем надо развивать в себе все эти привычки? Затем, чтобы работать без лишней затраты времени и энергии. Привычка освобождает ум для размышления. У животных большая часть их движений автоматична. Человек рождается без готовых приспособлений в нервных центрах для автоматических движений. «Но у взрослого человека автоматических приспособлений такая масса, что большая часть их должна была быть выработана путем тяжелого труда. Если бы наши действия от упражнения не совершенствовались, а привычка не сокращала расхода нервной и мышечной энергии, то положение человека было бы весьма печальным. Вот что говорит по этому поводу Маудсли:

«Если бы действия не становились легче при повторении, если бы при каждом повторении того же действия нужно было снова и снова тщательное руководство сознания, то, очевидно, никакой прогресс в развитии не был бы возможен и вся наша житейская деятельность ограничивалась бы одним-двумя актами. При таких условиях человек мог бы по целым дням одеваться и раздеваться, сосредоточивать на своем туалете все внимание и всю энергию; вымыть руки или застегнуть пуговицу ему в каждом отдельном случае было бы так же трудно, как ребенку бывает трудно сделать это в первый раз. В конце концов он был бы измучен рядом бессильных попыток… Между тем как повторные автоматические акты сопровождаются сравнительно небольшим утомлением, приближаясь в этом отношении к органическим или к первично-автоматическим движениям, сознательные усилия воли быстро утомляют нас»[15].

Мы знаем, с каким трудом научается, например, безграмотный взрослый сливать буквы или как трудно бывает иногда малограмотному подписать фамилию, как долго он прилаживается и каких усилий часто стоит написать ее. Ясное дело, пока эти процессы поглощают все его внимание, он не может сосредоточиться на смысле читаемого. Все силы уходят на преодоление техники.

Вот почему надо развить в себе известные навыки, сделать их автоматическими. Без этого невозможны серьезные занятия.

Какую роль играет выбор материала с точки зрения экономии времени и энергии, мы уже говорили выше. Здесь необходимо лишь в нескольких словах повторить уже сказанное.

Необходимо браться лишь за посильную работу: надо браться за книги, доступные хоть сколько-нибудь по языку, не браться за специальные книги, требующие довольно большой подготовки, а если книгу все же надо прочесть, то прежде овладеть необходимыми знаниями. Браться за непосильную книгу — значит растрачивать даром и силы и зря убивать время.

Из всей необъятной массы человеческих знаний надо выбирать лишь то, что имеет особо важное значение, что необходимо для понимания окружающей действительности и умения ее преобразовывать. На приобретение разных знаний, не имеющих важного значения, рабочий и крестьянин не имеют возможности затрачивать время и энергию.

Конечно, надо выбирать по тем вопросам, которые надо изучать, самые лучшие книги, наиболее полно, глубоко и правильно освещающие данный вопрос. И, наконец, надо начинать читать с наиболее интересующего вопроса, постепенно расширяя изучаемую область, захватывая соприкасающиеся важные области и таким образом организуя все вновь приобретаемые знания вокруг основного ядра.

Надо также выработать у себя умение работать по определенному, заранее намеченному плану.

Малоопытный в занятиях человек обыкновенно очень разбрасывается, хватается то за одну книгу, то за другую, не овладев хорошенько одной темой, берется за другую. Такой способ занятий очень малопроизводителен, очень неэкономен. Надо не метаться, а ставить себе определенные цели, причем не отдаленные и широкие, а очень конкретные, определенные. Положим, человек хочет изучить капитализм. Это очень широкая цель. Чтобы достигнуть ее, надо разбить эту общую тему на ряд более ограниченных тем. Из них выбрать одну, скажем современный капитализм. Потом следует еще ограничить и эту тему. Например, начать изучать современный капитализм в одной какой-нибудь стране, положим в Англии. Затем еще дальше пойти по пути ограничения и выбрать… ну хоть изучение положения рабочего класса в Англии при современном капитализме. Только справившись с данной, конкретно поставленной себе темой, можно переходить к следующей, соприкасающейся конкретной теме, и опять, овладев ею, идти дальше. Это самый экономный способ овладеть достаточно глубоко общей темой. Конечно, чтобы быть в состоянии составить себе такой план, надо иметь уже некоторое, хотя бы самое общее представление о всей теме в целом.

Тейлор, известный американский инженер, говоря об организации труда, указывает на то, что каждому служащему, каждому рабочему надо давать определенные, конкретные задания. «Чем менее развит, чем менее знает человек, тем менее сложные и более близкие цели надо ставить ему, — пишет Тейлор. — Ни одному учителю не придет в голову дать десятилетнему ребенку изучить такой-то вопрос, ознакомиться с такой-то книгой. Он даст ему гораздо более легкое задание: прочесть на такой-то странице такое-то стихотворение, такой-то рассказ. Учебник одолевается по частям».

Это замечание Тейлора совершенно верно: начинающий впервые работать с книгой должен ставить себе ближайшие, несложные, доступные его силам цели. Только таким путем справится он с общей задачей.

Составление планов для новичка — дело довольно трудное в силу того, что он не представляет себе ясно объема того материала, который надо изучить, и отдельных составных частей общей темы. Тут новичку должны прийти на помощь более близко знакомые с общей темой товарищи или соответствующие руководства и пособия. В этом отношении слушатели различных курсов находятся в гораздо более благоприятных условиях: им, как говорят крестьяне, «приходится жить за чужим загадом». План работы для них составляют руководители курсов. Это, конечно, проще и до известной степени выгоднее вначале для начинающего заниматься: он не рискует пойти по ложному пути. Однако, когда предоставленный самому себе читатель приобретает некоторую привычку вырабатывать себе план и ближайшие задания, он окажется в более выгодном положении, чем курсант, так как сможет вырабатывать более подходящий для себя, более индивидуализированный план, вполне соответствующий степени его сил и знаний.

Остановимся еще на следующем вопросе: как более экономно заниматься — в одиночку или в кружке?

Все зависит от того, как поставлены занятия в кружке. Если члены кружка относятся добросовестно к занятиям, приходят аккуратно, выполняют все обязательства, которые они берут на себя, и особенно если в кружке есть опытный руководитель, — занятия в кружке экономнее. Коллективная работа может сберечь время. Надо ввести разделение труда, делить работу, учитывая силы каждого члена: постоянный обмен мнениями помогает большинству уяснить себе все непонятное, неясное. Дискуссии поднимают интерес к занятиям, дают новые толчки мысли. Кроме того, коллективная работа очень подтягивает, придает занятиям известную устойчивость. Все это заставляет чрезвычайно ценить кружковую работу, но, конечно, при условии, о котором сказано выше. Если же члены кружка запаздывают, пропускают, если они дома не подрабатывают материал к заданиям и ограничиваются только разговорами в кружке, за которыми не стоит никакой серьезной самостоятельной работы, тогда из такого кружка лучше уйти и работать в одиночку.

Но, будет ли работа вестись кружком или отдельным, лицом, для того чтобы эта работа могла идти без затраты лишнего времени и энергии, необходимо, чтобы в их распоряжении был целый ряд необходимых пособий и указаний, помогающих поставить работу на правильные рельсы. Нужен популярный политический словарь. Необходим популярный энциклопедический словарь, рекомендательный каталог наиболее важных для чтения книг с указаниями, что дает каждая книга, какая подготовка нужна для чтения ее и пр. Необходим сборник планов занятий, куда войдет ряд планов занятий по разным областям знаний, разработанных для лиц с разной подготовкой. Должен быть создан ряд руководств по изучению важнейших областей знания, руководств, отводящих широкое место самостоятельным занятиям, дающих ряд указаний, как самостоятельно работать над тем или иным вопросом. Наличие этих пособий сделает занятия работающих над самообразованием гораздо более производительными.

1922 г.

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА IV КОНГРЕССЕ КОММУНИСТИЧЕСКОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА

Товарищи, я хотела прибавить только несколько слов к тому, что сказал т. Гернле.

Наша Коммунистическая партия имеет очень большой опыт в деле агитации и пропаганды. Особенность нашей партии заключается в том, что она является такой партией, каждый член которой должен быть активен. Это вытекает из условий существования партии. Партия очень долго оставалась нелегальной, и, конечно, вступать в партию — это значило рисковать всем, рисковать быть арестованным. Партия не давала никаких выгод и возлагала очень большие обязанности, и поэтому в партию шли только элементы активные.

Но и теоретически у нас вопрос стоял с самого начала совершенно ясно. В своей книжке «Что делать?» т. Ленин двадцать лет тому назад развивал ту точку зрения, что каждый член партии должен быть активным. На II съезде партии в 1903 г. как раз вопрос о членстве партии послужил причиной раскола между большевиками и меньшевиками. Формулировка, которую давал Ленин, заключалась в том, что каждый член партии должен быть вместе с тем активным членом партии, не только разделять программу партии, но и работать в одной из ее организаций, тогда как формулировка Мартова заключалась в том, что член партии должен только разделять программу и работать под руководством партии. На первый взгляд разница казалась невелика. И тогда для многих товарищей казалось, что идет спор о мелочах, что это вопрос не важный. Дальнейшая история партии показала, что вопрос этот был чрезвычайно важен. Наша партия имеет большое влияние в массах и могла победить только именно благодаря тому, что ее члены являются активными членами партии.

То положение, что каждый член партии является активным, повлияло на всю постановку дела, на наше отношение к вопросу об агитации и пропаганде. Дело в том, что одно дело заниматься теорией, изучать разные вопросы, когда это дело делается только для интереса, и другое дело, когда потребность работы вызывает необходимость заниматься теорией и стараться вникнуть в вопрос.

Каждый член партии должен работать или в области агитации, или в области пропаганды, или в области организации.

Я остановлюсь прежде всего на вопросе об агитации.

Благодаря правильной постановке вопроса об агитации Коммунистической партии, партии большевиков, удавалось всегда иметь очень большое влияние на массы. Агитация действует на чувства, на эмоциональную сторону, при помощи агитации вовлекаются широкие массы в партию.

У нас вставал впервые вопрос об агитации, когда началось широкое экономическое движение. Вокруг борьбы за улучшение материального положения велась первая агитация в широком масштабе. Это было в конце 90-х г. Тогда очень многие товарищи увлекались чрезмерно этой стороной дела, и мы имели тогда особое направление — мы имели так называемых «рабочемысленцев». «Рабочемысленцы» переоценивали значение непосредственного стихийного движения рабочих. Они увлекались тем громадным успехом, который имела агитация, и стали говорить, что теория вообще не нужна, что все дело в стихийном движении; «рабочемысленцы» договорились до знаменитой фразы о том, что «не надо Маркса и Энгельса» и что «рабочий класс и без них дойдет до социализма». Тогда партия вела энергичную борьбу с этим направлением.

Другой вопрос, возникший тогда, был вопрос о том, как надо углублять агитацию. Это относится к тому же периоду — все эти споры были у нас двадцать лет тому назад. Тогда часть товарищей говорила, что не надо форсировать агитацию, а надо ограничиваться теми вопросами, которые интересуют массы. В то время массы интересовал больше всего вопрос об экономическом положении, и вот часть членов партии указывала на то, что надо ограничиваться этим, что не надо идти вперед, не надо углублять агитации, а остановиться на том уровне, до которого в данную минуту дошел рабочий класс.

Мы имели направление так называемых «экономистов» — направление «Рабочего дела», — которые говорили, что не надо углублять агитации, а надо только идти следом за рабочим классом. В это время искровцы вели чрезвычайно упорную и чрезвычайно страстную борьбу с этим направлением, считая его чрезвычайно вредным. И действительно, если бы партия стала на точку зрения «экономистов», то это означало бы, что партия не вела бы за собой массы.

Марксизм помог партии правильно оценить значение агитации.

Как у нас велась агитация? Всегда намечался — и этому вопросу посвящалось много времени — центральный пункт агитации. Выбиралось событие, которое ставилось в центр агитации. В конце 90-х гг. таким пунктом была экономическая агитация. Затем, в 1905 г., — бесправное положение рабочего класса и, наконец, в последнее время, во время мировой войны, война стала в центре всех вопросов. Но не только ставился центральный вопрос, а также разрабатывалась система вопросов, на которые распадался этот основной вопрос. Целый кадр агитаторов собирался в коллектив, там разбирались все эти вопросы агитации. Если наша партия во время войны смогла развернуть такую колоссальную работу, то только благодаря тому, что во весь предшествующий период на эти вопросы, на вопросы агитации, обращалось чрезвычайно большое внимание.

Говоря о формах агитации, остановимся на устной агитации. Успех агитации зависит не столько от красноречия, от искусства оратора, сколько от того, насколько он близок массам. Мы видели это постоянно. Так, например, во время войны выступал какой-нибудь солдат, который мог связать только несколько слов, но благодаря тому что он умел выразить то настроение, которым живет масса, он производил на массу громадное впечатление. И вот на эту сторону дела надо обратить большое внимание.

О местной агитации говорить нам не приходится, но я хотела бы указать еще на одну форму агитации, которая особенно широкое развитие получила во время войны. Это агитация при помощи искусства. Рабочий человек, рабочая масса мыслит гораздо больше образами, чем логическими рассуждениями, и потому, что она мыслит образами, художественная агитация при помощи плакатов, при помощи музыки, при помощи театра производит на трудящихся неотразимое впечатление. И когда вопрос идет о том, чтобы дать толчок, чтобы вовлечь массу в работу, то пользование искусством имеет чрезвычайно большое значение, и в этом отношении русский опыт показывает, что именно эта форма агитации, когда идет дело о самой первоначальной агитации, имеет громадное значение.

У нас в партии имеется еще другая традиция. Не только агитация, но и пропаганда в нашей партии всегда играла крупную роль. Еще до того, как агитация стала широко применяться, пропаганда велась у нас в нелегальных кружках. Обыкновенно в кружок приходил марксист, читал там Маркса и Энгельса и вел беседы на злобу дня. Говорилось об истории культуры, говорилось о политической экономии. Эти традиции так глубоко у нас установились и в рабочей среде — не только среди взрослых, но даже среди подростков. Например, мне пришлось видеть, как в одной глухой деревушке ребята-подростки требовали от учительницы, чтобы она непременно занималась с ними тем, чем занимались раньше в кружках — проходила бы с ними политическую экономию и историю культуры. Правда, занятия в кружках обыкновенно прерывались через очень короткое время благодаря арестам, и рабочим приходилось заканчивать свое образование в ссылке и тюрьмах. Традиции нашей партии таковы, что и ссылки, и тюрьмы превращались в своего рода университеты, в своего рода школы, где рабочие, которые потом становились видными работниками, получали хорошую марксистскую выучку.

И вот «рабочедельцы» недооценивали значения пропаганды. Полемизируя с ними, т. Ленин указал на то, как Энгельс в своем предисловии к «Крестьянской войне в Германии» отмечает, что наряду с экономическим движением рабочего класса, рядом с политической борьбой столь же важное значение имеет разработка теории. Коммунистическая партия никогда не отделяла вопросов агитации и пропаганды от всей основной работы. Вопросы агитации и пропаганды составляли сущность работы партии.

Теперь, когда партия стала легальной, после того как рабочие взяли власть, вся наша просветительная работа, вся наша работа в профсоюзах проникнута теми же самыми традициями. Каждый политпросветработник (где бы это ни было — в школе для взрослых, в библиотеке), каждый работник профессионального движения обязан вести по мере сил и разумения пропаганду. И сейчас партия руководит и профессиональным движением, и политпросветительной работой среди взрослых. Благодаря всему этому они сделались огромной силой. Марксистское воспитание идет по всей стране, и мы видим, как наша молодежь теперь усиленно учится. Мы можем только приветствовать это стремление к изучению теории. Особенно сильно это сказалось на последнем съезде молодежи[16].

Вообще у нас замечается теперь крутой перелом. Если в первые годы революции все внимание сосредоточивалось на агитации на фронтах и среди остального населения, то в настоящее время, когда мы перешли к работе экономического строительства, теперь на первый план выдвигаются вопросы углубленной работы. Теперь интерес к теории, интерес к марксизму возрос чрезвычайно.

Мне приходится работать в Главполитпросвете, и там каждый день получается подтверждение того, что массы сейчас жаждут этого углубленного знания. И это понятно. В 1905 г. революция взволновала массы, всколыхнула всю страну. После этого наступили годы реакции. В эти годы реакции интеллигенция совершенно пала духом. Ей казалось, что все завоевания революции сведены на нет, что все погибло. Но массы никогда не могут забыть революции. Мы узнали это в 1912 г. Ленские события сразу всколыхнули массы и показали, как они за эти годы выросли. На протяжении этого времени незаметно для невооруженного глаза шла громадная внутренняя работа. Те впечатления, которые давала революция, передумывались и обсуждались массами, и в 1912 г. массы были уже иными, чем в 1905 г.

В настоящее время мы видим тот же самый процесс. Сейчас все внимание сосредоточено на подведении материальной базы под завоевания революции. Но вопрос подведения материальной базы тесно связан с изменением людского состава, с поднятием его на более высокую культурную ступень, с изменением всех навыков труда, с изменением всей психики. И вот сейчас как раз мы переживаем момент, когда идет глубокая внутренняя, незаметная работа. Рабочий класс, рабочая молодежь России в настоящее время усиленно учатся. И, работая над поднятием производства, вместе с тем они работают над своим развитием…

1922 г.

К ПОСТАНОВКЕ ДЕЛА В СОВПАРТШКОЛАХ

За последние три года мы создали целую сеть совпартшкол, там учится цвет нашей молодежи, для совпартшкол мы не жалеем ни средств, ни сил, — а получает ли в них наша молодежь именно то, что ей надо, готовим ли мы действительно кадры тех, кто сможет принять знамя из рук старшего поколения партийцев и продолжить начатую работу государственного строительства? Молодежь усердно учится в совпартшколах, — но чему и как?

ПРОГРАММЫ СОВПАРТШКОЛ

Мы, естественно, хотим в первую голову сделать курсантов наших совпартшкол сознательными и начинаем их усердно начинять теорией. Мы хотим сообщить им все то, что мы знаем сами в области общественных наук: тут и муравьи, пчелы и осы, тут и пролетарская культура, и Маркс, и экономика переходного периода, и исторический материализм. Слушатели с теперешними программами не справляются. Характерно, что в некоторых провинциальных совпартшколах в первые два-три месяца чуть не половина курсантов откомандировывается «за неспособностью». Но и оставшиеся не справляются с программами. Думали облегчить прохождение программы путем введения общеобразовательных предметов в курс занятий. Но от такого введения, если оно проводится недостаточно обдуманно, очень часто получается еще большая нагрузка. В результате курсанты страшно переутомляются.

Надо иметь в виду, что большинство курсантов — из рабочей и крестьянской среды, к длительной, напряженной умственной работе непривычные. Переход от станка и сохи к книге сам по себе нелегок, а тут ухудшает дело перегрузка программ. Курсанту некогда продумать получаемый материал, некогда переварить его, он гоняется за тем, чтобы не пропустить ни одной мелочи, и в результате плохо овладевает методом подхода к явлениям общественной жизни. Каждое новое сложное явление ставит его в тупик, и ему кажется, что что-то еще надо «пройти». Курсанты настаивают поэтому на дальнейшем расширении программ, как будто можно все пройти. Все это указывает на необходимость разгрузить программы совпартшкол.

Можно ли это сделать без ущерба для развития курсантов? Думаю, что да. Во-первых, из программ необходимо выбросить все то, что не имеет первостепенного значения и только вообще «интересно» с общественной точки зрения. Мы не можем втискивать в программы все то, что имеет, вообще говоря, «известную социальную ценность». Такого материала необъятное количество. Надо выбирать тот, который имеет большую социальную ценность, чем всякий другой. При выборе материала должен быть установлен определенный критерий, который дал бы возможность расценить весь материал по степени его важности. Таким критерием явится следующее: в какой мере сообщаемый материал помогает курсанту разобраться в окружающей действительности, уяснить себе, как эту действительность преобразовать и в какой мере он учит это делать. Для определения этого необходимо ориентироваться на переживаемую эпоху, на окружающие условия, на слушателя, на запас его переживаний. Все это очень часто упускается из виду.

Программы наших совпартшкол очень часто пишутся так, как будто бы они предназначаются, ну скажем, для кружка технологов в 90-х гг. Они в сильнейшей степени отражают тот путь, по которому развивалось старое поколение коммунистов. Но многое, что было важно для русской интеллигенции 90-х гг., совершенно не важно для рабочей молодежи, живущей и работающей в лето 1922 г., — пять лет спустя после Октябрьской революции. И, наоборот, то, что не нужно было тогдашним марксистам, безусловно и настоятельно необходимо теперешним коммунистам.

Возьмем хотя бы вопросы практического строительства. Марксист 90-х гг. был поставлен в такое положение, что никакой или почти никакой практической работы он вести не мог, и потому практическими вопросами он не интересовался, мог уделять месяцы на споры по вопросам «о рынках», «о стоимости» и т. д. Но сейчас, когда все силы направлены на строительство, на подведение базы под завоевания революции, спорить ночи напролет о том, что такое стоимость, — по меньшей мере нецелесообразно. Раньше, скажем, вопросы народного образования не стояли на очереди: большевик мог попасть в школу в качестве преподавателя лишь контрабандой, лишь случайно, и потому обсуждение вопросов народного образования мало кого интересовало. Теперь же вопросы народного образования крайне актуальны, от них не уйдешь. И так во всем.

Вот почему мы должны пересмотреть все программы под углом зрения их современности, актуальности, под углом зрения запаса опыта курсанта и с этой точки зрения обосновать, оправдать каждый их пункт. Мы увидим тогда, как многое можно из этих программ выбросить.

Перейдем теперь к вопросу о том, как сделать предлагаемый материал наиболее усвояемым. Для того чтобы материал легче был усвоен, необходимо, чтобы он был правильно организован. Надо выбрать центральный пункт, взять его за исходную точку и вокруг него организовать весь остальной материал. Было бы большой ошибкой думать, что таким центральным пунктом может быть любой вопрос, изучение любого предмета, например воздушного шара или колодца. Центральным пунктом должен быть вопрос, достаточно значительный сам по себе, способный привлечь и поддерживать длительный интерес к себе слушателей.

Современная психология считает, что в основе интереса, внимания, памяти лежит эмоция, эмоциональные переживания. Жизнь на каждом шагу подтверждает это. В период империалистической войны, например, для громадного большинства солдат вопрос о прекращении войны был связан с глубокими эмоциональными переживаниями. Обсуждение этого вопроса вызывало поэтому глубочайший интерес: часами, не шевелясь, с неослабным вниманием слушали солдаты речи ораторов на эту тему. Интерес, внимание, в свою очередь, влияют на память. Известный ученый Луи Пастер, как мы читаем в его недавно вышедшей биографии, обладал, например, прекрасной памятью, когда дело касалось самых мельчайших фактов, относящихся к его научной работе, но всю жизнь не мог запомнить молитвы, которую в течение долгих лет каждый вечер повторял за женой.

Если, несмотря на всяческие дефекты преподавания и организации совпартшкол, дело шло успешно, так это потому, что в совпартшколы шла молодежь, активно пережившая революцию. Она приходила уже с разбуженным к области общественных наук интересом и благодаря этому одолевала часто совершенно неодолимые, казалось бы, трудности. Такая молодежь представляла собой очень благодарный материал, она умела самостоятельно связывать с своими переживаниями преподаваемые дисциплины. Но героический период революции понемногу отходит в прошлое, в совпартшколы все больше и больше будет вливаться молодежь, сама непосредственно революцию не переживавшая, — она потребует большей работы над нею, более умелого подхода к ее переживаниям. Классовый состав совпартшкол гарантирует известную общность переживаний, но преподавателю нужно будет уметь эти переживания выявить, связать с ними все отрасли преподавания… Это область, требующая разработки.

Возвращаясь к вопросу о построении программы, об организации предлагаемого курсантам материала, мы считаем, что центральным пунктом, стержнем, около которого должен быть сорганизован весь остальной материал, должно быть производство (трудовая деятельность людей) и его организация.

Разруха, остановка фабрик и заводов, дезорганизация всей хозяйственной жизни показали нагляднее, чем сотни ученых книг, что в основе всей общественной жизни лежит производство и, чтобы спасти завоевания революции, необходимо подвести под них материальную базу, необходимо поднять производство. Переживания последних лет обеспечивают этой теме достаточный эмоциональный интерес. Взяв за центральный пункт производство и его организацию, мы под этим углом должны подойти и к изучению сил и богатств природы, и к изучению явлений общественной жизни.

В области естествознания такой подход заставит нас опять-таки пересмотреть изучаемый материал, многое в нем выбросить, ввести много нового, перегруппировать весь материал. К этому толкает сама жизнь. Экономической географии, районированию и т. д. все больше и больше начинают придавать значение. Но что такое экономическая география? Она и есть оценка сил природы и ее богатств с точки зрения производства. Это надо только осознать и сделать дальнейший шаг — связать и теорию с таким, диктуемым жизнью подходом, отказаться иногда от старой, установившейся системы прохождения, скажем, физики, химии или биологии и перегруппировать иначе сообщаемый материал. Эта задача очень смущает специалистов, но она повелительно диктуется жизнью.

В области общественных наук никакой особой ломки не потребуется, ибо марксисты при организации учебного материала по общественным наукам всегда базировались на теории экономического материализма, в основу объяснения явлений общественной жизни кладущей как раз производство.

Итак, стержень, центр — производство и его организация, и вопросы естествознания и обществознания, группируемые вокруг этого стержня. Такое расположение материала обеспечит программам то единство, которого им не хватает в настоящий момент. Красные нити, проходящие через отдельные предметы, будут связываться в один общий узел — производство и его организация. Цельность, внутреннее единство — вещь, чрезвычайно важная для программ. Когда курсанту ясна взаимная связь предметов, когда одна балка подпирает другую, усвоение курса значительно облегчается: нет этой утомительной скачки от предмета к предмету, ничем между собой не связанных.

И еще один вопрос, касающийся преподаваемого материала. План, программа должны быть возможно отчетливее проработаны; надо, чтобы вехи были ясно намечены, линии отчетливо проведены. Этот план должен быть сообщен курсантам с самого начала, по поводу него должна вестись с самого начала подробная беседа с курсантами, им должно быть выяснено основное задание и те частные задания, на которые оно распадается. Курсанту должны быть ясны цель и путь программы — они всегда должны быть у него перед глазами. Он должен осознавать те трудности, которые лежат перед ним, те средства, при помощи которых он может с этими трудностями справиться. Курсант совпартшколы не должен и не может уподобляться госпоже Простаковой и рассуждать, что извозчик (профессор) довезет уж куда надо. Понимание плана работы значительно облегчит усвоение его.

Перейдем теперь к методам преподавания.

МЕТОДЫ ПРЕПОДАВАНИЯ

Все признают, что лекции — отживший способ преподавания. Тем не менее лекционный метод является методом, господствующим в совпартшколах. Теперь введены еще так называемые «групповые занятия». Занятия в группах идут под руководством «групповодов». Обычно групповые занятия заключаются в разъяснении непонятого на лекции. Групповод является чем-то вроде репетитора и помогает курсантам усваивать содержание прослушанных лекций. И лекции, и групповые занятия не будят самодеятельности курсантов, имеют целью лишь усвоение слушателями известной суммы знаний. Царит этот устарелый, признанный всеми негодным метод, вероятно, в силу того, что новые методы преподавания у нас мало разработаны.

Первое, чему следует обучить курсантов, — это экономии в расходовании времени и энергии. У курсантов совпартшкол этого времени куда как немного, а энергии хотя и много, но затрачивать ее зря нельзя: работы в стране более чем достаточно. А между тем большинство совпартшкол является местом, где времени и энергии курсантов никто не жалеет: ни они сами, ни преподаватели. Я уже говорила о перегрузке программ, о том, что курсанты затрачивают массу времени на изучение того, что изучать им вовсе не надобно, что материал часто дается им в неудобоваримом виде. Кроме того, чрезвычайно мало уделяется времени на обсуждение вопроса, как надо работать. Проходятся обширные курсы, например, химии, грамматики, а того, как читать, делать выписки, составлять планы работы, прорабатывать вопросы коллективно, как проверять себя, — об этом не говорится, эти умения не развиваются. Кто-то говорил о том, что в Коммунистическом университете трудящихся Востока китайцы проявляют в занятиях необычайное упорство и усидчивость. Изучают язык, уча слова по лексикону, выучивая слов по триста в день. Это показывает громадную энергию китайцев. Но как можно спокойно смотреть на такой неэкономный способ изучения языка, на такую чудовищную растрату энергии? Энергию надо беречь. Мы должны учиться этому сами и учить слушателей совпартшкол, так как без этого из них не выйдет дельных, умелых работников, а совпартшкола должна воспитывать не только сознательных, но и умелых строителей новой жизни.

Другая важная задача — это научить курсантов работать самостоятельно. Конечно, бесполезно повторять курсанту о необходимости самостоятельно работать, надо научить его, как это надо делать. Начинающим надо давать сначала сравнительно несложные задания, могущие быть выполненными в один-два часа. Надо растолковать курсанту, какую работу и как ему надо выполнять, какую постепенность следует при этом соблюдать, какими книгами пользоваться, какие трудности встретит курсант при выполнении этой работы и как с этими трудностями он может справиться. Затем курсант предоставляется своим силам, он только в крайнем случае прибегает к помощи руководителя. По окончании работы последний помогает курсанту осознать проделанный путь. Чем точнее, полнее будут указания руководителя, чем их лучше усвоит курсант, тем успешнее будет его работа. В дальнейшем задания должны постепенно увеличиваться в своей сложности и объеме. Указания руководителя могут становиться не столь детально разработанными, а носить лишь общий характер. Так постепенно учится курсант работать самостоятельно. А это уменье имеет громадное значение.

Не менее важно научить курсантов коллективной работе. Работать коллективно не значит только работать сообща, в одной комнате, над одной темой, по одним и тем же учебникам; самое главное не это, самое главное — уметь организовать работу, уметь ее распределить между собой так, чтобы она была выполнена как можно лучше и притом в возможно короткий срок. Уметь распределить работу между собой — это значит уметь правильно оценить свои силы и силы других, вникнуть в существо работы, определить время, на нее потребное при определенной сумме знаний и умений и при определенном темпе работы. Если работу распределяет преподаватель или групповод, то воспитательное значение такого разделения труда почти совершенно пропадает. Мы хотим готовить из курсантов совпартшкол строителей жизни, советских и партийных работников, но, чтобы этого достичь, курсанту надо, в первую голову, научиться расценивать свои и чужие силы, уметь каждого поставить на свое место. Организация коллективной работы могла бы помочь выработке подобного рода навыка. Тут надо бы идти тем же путем, как и при выработке умения у курсантов самостоятельно работать. Сначала надо на легких случаях показать, как это надо делать, потом давать все более и более сложные задания, приходя на помощь лишь в крайних случаях.

Занятия в совпартшколах должны бы начинаться общим вводным курсом, куда бы вошло и сообщение навыков, как заниматься, сберегая силы и время, и сообщение о том, чему придется учиться, и ознакомление с навыками к самостоятельным и коллективным занятиям. Такой вводный курс дал бы очень много. Конечно, это были бы только известные вехи, привычки и навыки приобретались бы в продолжение всего курса, но важно, чтобы вопрос был поставлен с самого начала. Это значительно облегчило бы курсантам работу.

В этой статье я затронула — очень отрывочно — лишь некоторые методические вопросы, желая сделать лишь введение в дискуссию. У работников на местах, вероятно, имеется богатый материал, касающийся методических вопросов. Необходимо, чтобы они поделились им на страницах «Коммунистического просвещения».

1922 г.

СИСТЕМА НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ В РСФСР И МЕСТО ПОЛИТПРОСВЕТРАБОТЫ В НЕЙ

Вопрос о цельной системе народного образования в РСФСР сейчас стоит перед Наркомпросом в целом.

Вначале была принята девятилетняя школа, в которой должны были учиться ребята от восьми до семнадцати лет. Это идеал, к которому мы стремились с самого начала и продолжаем стремиться и сейчас. Но жизнь показала, что к поставленной цели нам придется идти не одной прямой утрамбованной дорогой, а несколькими дорогами — низинами и холмами, обходными часто путями, и только тогда придем к цели. Первый этап — это тот общеобразовательный минимум, без которого невозможна никакая сколько-нибудь культурная жизнь: уменье читать и писать, знание четырех правил арифметики, обладание известной суммой географических и исторических знаний. Этот общеобразовательный минимум дается детям школой I ступени, которая у нас сложилась как четырехлетка. Этот общеобразовательный минимум должен быть пройден всеми детьми во что бы то ни стало, всеми подростками и взрослыми. Подросток и взрослый могут пройти этот общеобразовательный минимум в гораздо более короткий срок. Практика показала, что взрослыми минимум этот при правильной постановке дела проходится в год. Годичные школы малограмотных, куда поступают безграмотные или еле-еле грамотные, должны стать широко распространенной формой школ взрослых, которыми необходимо буквально покрыть нашу малограмотную страну. Образовательный минимум должен быть общеобязательным прежде всего для членов партии, союза молодежи, профсоюзов, для красноармейцев, для членов детских групп[17], организаций работниц и крестьянок. Конечно, для членов партии обязательна также и политграмота.

Итак, основной тип школы — это школа, дающая общеобразовательный минимум. Разновидности этого типа: 1) детская школа I ступени, 2) школа I ступени для подростков, 3) школа I ступени для безграмотных и малограмотных взрослых, 4) школа политграмоты для членов партии (с общеобразовательным минимумом).

Над первой ступенью Главпрофобр ставит годичные, курсы для взрослых: кооперативные, счетоводные, по уходу за детьми раннего возраста и т. д. Но их мало, и строит их не столько Профобр, сколько частные лица. Между тем в Америке, во Франции существует целая сеть таких специальных курсов. Необходимо создать их и у нас. Курсы по ремеслам: шитью и кройке, переплетному мастерству и т. п., по рисованию и черчению, по сельскому хозяйству, по домоводству. Без таких курсов не поднимется средний культурный уровень быта. Их необходимо было бы широко проводить при клубах, народных домах, при основных курсах и т. д.

Все эти курсы носят чистоутилитарный характер и хотя имеют очень большое значение, но стоят несколько в стороне от общей системы народного образования.

Второй этап в общей системе — это первый концентр II ступени, охватывающий в нормальной школе три года, — концентр, предназначенный для подростков от двенадцати до пятнадцати лет. Он дает общую ориентировку в природе и обществе. До сих пор не было строго зафиксировано, какие именно знания и умения должен давать этот концентр. Ныне — в ближайшие недели — будет зафиксирован минимальный объем знаний, обязательный для этого концентра. Схема программы уже проработана и нуждается лишь в утверждении Коллегии Наркомпроса.

Первоначально предполагалось, что профессиональная подготовка будет начинаться по окончании девятилетки; в январе 1921 г. срок был понижен: установлено было, что профессиональное образование может начинаться по окончании семи лет. Как вышло на самом деле? Главпрофобр пооткрывал профессиональные школы, музыкальные и художественные школы, школы фабзавуча для ребят двенадцати лет, окончивших первую ступень. Хотя формально, согласно условиям приема, окончание семилетки считалось обязательным, но это постановление даже не пытались проводить в жизнь; на фабриках и заводах подростков, кончивших семилетку, не оказалось вовсе, Профобр не требует даже окончания четырехлетки, а берет просто хоть немного грамотных ребят.

Жизнь толкает на устройство сельскохозяйственной школы подростков, для поступления в которую предполагается также сделать обязательным окончание семилетки; но, очевидно, в деревне дело будет обстоять еще хуже, и придется и в сельскохозяйственную школу принимать учеников, окончивших лишь первую ступень.

Явно, уровень культуры страны так низок, что при данном количестве школ I ступени требование окончания семилетки повисает в воздухе. Что же делать? Выход один: требовать, чтобы и для ремесленной школы, и для школ музыкальных и художественных, и для школ фабзавуча, и сельскохозяйственных школ подростков был обязателен общеобразовательный курс семилетки. Это единственно, за что мы можем бороться и за что должны бороться со всей серьезностью и решительностью. Забронирование общеобразовательного курса превратит и школы фабзавуча и сельскохозяйственные школы подростков в своеобразные разновидности школы-семилетки.

Специальных школ с курсом 1-го концентра для подростков, окончивших школу I ступени, открывать, пожалуй, не надо. До 16 лет они могут поступать в 1-й концентр нормальной школы, после же — в школы взрослых. В настоящее время в 1-й концентр II ступени в провинции, особенно в деревне, поступают не только подростки более великовозрастные, но и взрослые. И с этим бороться не следует.

Переходим теперь к школам взрослых. В 1917, 1918, 1919 гг. повсюду существовали так называемые народные университеты, привлекавшие многочисленных курсантов. Курс этих народных университетов был весьма неопределенен. Помнится, например, в Витебском народном университете одному Пушкину было посвящено двенадцать лекций… В народных университетах обычно преподавали профессора или учителя средней школы, лекторы — люди, весьма чуждые и прямо враждебные Советской власти. Программы, присылавшиеся с мест во внешкольный отдел Наркомпроса, умышленно были составлены расплывчато, пестрили «историями общественной мысли», «общими теориями права», «философскими пропедевтиками» и т. п. По мере обострения гражданской войны народные университеты отмирали, на смену им пришли в 1920 г. совпартшколы. Острота гражданской борьбы выдвинула на первый план другие формы работы среди взрослых, действовавшие на эмоциональную сторону и тесно связанные с агитацией. Школ взрослых почти не существовало. Теперь, после ликвидации фронтов, когда голод прошлого года изживается, тяга к учебе возросла до чрезвычайности. Потребность в школах взрослых выявилась вполне отчетливо. Стали усиленно расти частные школы взрослых.

Необходимо, чтобы школы взрослых, которые начинают теперь всюду воссоздаваться, не были чем-то бесформенным. Необходимо стандартизировать и их программы, приравнять к 1-му концентру II ступени.

Курс 1-го концентра укладывается в два года (вернее, в две зимы) школы взрослых.

Следующий, третий этап общей системы — это 2-й концентр II ступени, укладывающийся в два года: восьмой и девятый годы нормальной школы. Программа его точно так же должна быть фиксирована. Тут должен быть установлен свой образовательный минимум.

Мы мыслим себе 2-й концентр II ступени распадающимся на две части: на обязательную, общую для всех часть и на занятия по свободному выбору в пределах определенного цикла, ведущиеся учениками самостоятельно, по определенному плану, проверенному преподавателем, под его контролем и руководством. Общеобразовательная часть не очень велика и в школах взрослых может быть пройдена в один год. Рабфаки охватывают собою программы 1 и 2-го концентров II-ступени. То же должны охватывать и совпартшколы, предназначенные для квалифицированных партработников. Только дорога из совпартшкол ведет обычно не в то или иное специальное учебное заведение или университет, а в коммунистический университет.

Такова в общих чертах схема народного образования в РСФСР.

Не будем тут останавливаться на разных типах учебных заведений профессионального характера, строящихся над семилеткой и девятилеткой, и укажем лишь на очередные задачи, вытекающие из вышеприведенной схемы народного образования в РСФСР для политпросветов, — это: 1) широчайшее развитие сети школ малограмотных; 2) развитие школ взрослых повышенного типа, которыми могут пользоваться рабочие и крестьяне, не порывая с повседневным трудом; 3) стандартизация программ школ повышенного типа и совпартшкол (установление для них нормальной, общеобязательной программы, определяющей место этих школ в общей системе). Такие стандартизованные программы могут, конечно, дополняться и по-разному проходиться в различных типах курсов и школ. Так, например, в совпартшколах особое внимание будет уделяться вопросам обществоведения и партстроительства.

В связи с необходимостью установления нормальной общеобразовательной программы-минимум для школ взрослых повышенного типа и для совпартшкол работа по выработке программ в данный момент приобретает особое значение. Она должна вестись в тесном контакте как с Агитпропом ЦК, так и с главками Наркомпроса, так как программа должна быть ввиду ее обязательности особо тщательно проработана и продумана и должна определить место школ повышенного типа и совпартшкол в общей системе образования.

Остановимся еще на вопросе, что должна давать школа взрослых учащимся.

Во-первых, известную сумму технических навыков и приемов, как-то: уменье читать на родном языке, уменье разборчиво и орфографически правильно писать, писать на машинке, гектографировать или каким-нибудь другим способом размножать написанное; уменье вести собрание, участвовать в прениях, составлять протокол, делать выписки, составлять конспекты, пользоваться словарем, библиотекой, считать, владеть техникой арифметических и алгебраических действий, чертить, рисовать, петь, читать ноты и целый ряд других аналогичных умений.

Кроме того, школа должна знакомить с методами работы, с методом постановки проблем и способами их разрешения в различных областях знаний. Надо показать, какой тип проблем ставит математика и каким методом она их разрешает; какой тин проблем ставит естествознание и какими путями их разрешает; в частности, какие проблемы ставит себе техника; то же и в различных областях общественных наук.

На эту сторону дела обычно обращается очень мало внимания, а между тем именно она имеет громадное значение. Что такое экономический материализм? Определенный метод классификации общественных явлений, дающий возможность сознательно относиться к окружающему. А между тем лишь в редких случаях заботятся о том, чтобы ученики II ступени овладели этим столь важным методом.

Третье, что должна давать школа, — это знание известной суммы фактов. Школа не может обойтись без этого. Важно только, чтобы был правильно сделан выбор фактов. Дефектом старой школы было не то, что она сообщала факты, а то, что она заставляла запоминать уйму ни на что не нужных фактов, неверно учитывала их значение и освещала их. Изучить все факты невозможно, надо отобрать из них те, которые нужны. Нужны для чего? Для правильной организации личной и общественной жизни, для их налаживания. Этот критерий и надо прилагать при выборе фактов. Проходим мы, скажем, в школе историю. Для чего нужна история? Потому ли мы ее проходим, что «так делалось искони», что «история интересна» и т. п.? Нет, она нам. нужна для того, чтобы лучше, яснее понять действительность. Прошлое нам нужно для понимания настоящего. Поэтому в истории изучается не то, что, вообще говоря, когда-то было, а то, что имеет ценность, что оттеняет, заставляет рельефнее выступать современные явления, определяет тенденцию развития тех или иных из них.

Четвертое, чему должна учить школа, — это применению приобретенных умений и знаний к жизни. Некоторые понимают это в слишком узком смысле. Думают, что хороша только профессиональная школа. Профессиональная школа дает навыки и знания только в одной области, в области техники. Но в жизни для ее организации надо знать не только это. Нужно также уметь разбираться в общественных явлениях, нужно уметь разбираться в людях и т. д. и т. п.

Практический уклон чрезвычайно важен, он делает школу близкой и понятной, но практический уклон может касаться не только узкотехнических знаний, он может проявляться в чем угодно. Марксизм, например, весь целиком построен на таком практическом уклоне. Какова его цель? Преобразовать современность в интересах человечества. Это архиутилитарная цель, но не узкоутилитарная, не чистотехническая. Смешно было бы думать, что рабочие нуждаются лишь в узкопрактических знаниях, а в широкопрактических не нуждаются, а на это постоянно сбиваются фанатики профобразования, на это сбиваются спецы, чуждые психологии рабочего класса. Конечно, и марксизм можно преподавать схоластически. Излюбленное жевание вопроса, что такое ценность и т. п., является, например, примером такой схоластики, таким убиванием живой души марксизма.

И надо, чтобы практическая цель выступила перед слушателем во всей ее выпуклости.

В переживаемый нами период экономического строительства и узкоутилитарная постановка дела не может игнорироваться. Профессиональный уклон законен там, где борьба на экономическом фронте совпадает с задачами рабочего класса. Но профессиональный уклон профессиональному уклону рознь. Есть «спецовский» профессиональный уклон и есть коммунистический профессиональный уклон. В первом деревья заслоняют лес, во втором деревья являются составной частью леса, заставляют понимать его как целое.

Мы совсем еще не умеем придавать нашим политпросветучреждениям коммунистического профессионального уклона, и наши учреждения носят какой-то угловато-неподвижный, застывший, совсем не диалектический, то есть нежизненный, не таящий в себе семена развития, характер. Мы совсем мало ориентируемся на жизнь, на слушателя.

В результате получается, что в нашей земледельческой стране мы совершенно не имеем типа школ взрослых, приспособленных к потребностям деревни, отвечающих на ее современные духовные потребности.

В. Дании имеется «высшая крестьянская школа», — а где «крестьянская коммунистическая школа»? Мы о ней даже и не думаем. Мы беспомощны в этом отношении. А такие школы, нащупавшие жизненный нерв, имели бы у нас в России колоссальный успех; о средствах на них не пришлось бы хлопотать: они бы моментально нашлись.

Для того чтобы создать настоящую крестьянскую комшколу, надо проработать ее программу не у себя в канцелярии, надо эту программу проработать с местными крестьянами каждого земледельческого района, с местными агрономами. Тогда программа облечется живой плотью, тогда она будет жизненна, тогда и вся школа будет жизненна, и крестьянская комшкола сыграет громадную роль в жизни страны. У нас эта работа еще не начиналась.

А в рабочих поселках, при фабриках и заводах должны быть созданы «пролетарские коммунистические школы». У нас есть пролеткульты, высиживающие специальную «пролетарскую культуру», «пролетарское искусство», имеющие успех только потому, что они хотят сблизиться с массой, идут ей навстречу. Но у нас нет пролетарских комшкол, имеющих целью уяснить пролетарию задачи его класса, дать возможность разобраться в текущих событиях, осознать свои задачи в производстве. Отчасти эти задачи выполняют школы политграмоты, но только отчасти. И в них очень много «от письменного стола», и главный вопрос, вопрос, являющийся в данный момент центральным, — вопрос о том, как пролетариату взять производство в свои руки, — остается сплошь и рядом в программах школ политграмоты и совпартшкол совершенно в тени. Пролетарская комшкола должна заострить свое внимание на передаче рабочим понимания того, как надо налаживать производство по-коммунистически, и должна давать не только понимание этого, но и уменье это делать.

Вопрос о пролетарских комшколах еще только-только ставится. А вопрос этот важный.

1923 г.

БАЗА КУЛЬТУРЫ

В эпоху рабства и крепостничества верхушки господствующих классов наполняли нередко свой досуг занятиями философией, литературой, искусствами. Но массы рабов и крепостных были невежественны и безграмотны.

Капитализм с самых первых шагов встал лицом к лицу с необходимостью дать рабочим массам хотя бы элементарную грамотность: без этого трудно было управлять массами, регулировать их труд, правильно инструктировать их, нельзя было наладить жизнь крупных торгово-промышленных центров. Капиталисты поняли, что грамотность масс — одно из условий успешного развития крупной промышленности. И, поняв это, приняли все меры к тому, чтобы добиться поголовной грамотности.

В Германии и Швейцарии неграмотны только тяжело больные от рождения. Америка, куда вливались все время массы безграмотных эмигрантов из отсталых стран, находится в худших условиях, чем европейские буржуазные страны. Однако она делает все, чтобы ликвидировать безграмотность в стране. В 1922 г. в Неделю просвещения (с 3 по 9 декабря) развернута была широчайшая агитация за ликвидацию безграмотности. «Пусть каждый грамотный позаботится об обучении одного безграмотного» — этот лозунг докатился до каждого местечка, до каждой фермы. «К 1927 г. в Северо-Американских Штатах не должно быть ни одного безграмотного».

А мы? Мы ведь не какая-нибудь буржуазная страна. Мы держим руль на коммунизм, хотим перестроить всю жизнь по-новому. Мы горячо спорим о буржуазной и пролетарской культуре. Госиздат выпускает целые потоки книг по искусству, литературе, всяческим наукам и всяческим вопросам и пр., — но поняли ли мы, что всеобщая грамотность — необходимое условие развития крупной промышленности, необходимое условие для первых шагов по пути к социализму?

Нет, мы этого не поняли.

Если бы мы это поняли, мы ликвидировали бы неграмотность тоже к 1927 г. — к десятилетнему юбилею Октябрьской революции. Мы бы не стали тогда спорить о том, должен ли дать деньги на ликвидацию безграмотности Наркомфин или хозорганы, Наркомпрос или профсоюзы, не вздыхали бы о пайках и не учитывали бы без конца, сколько у нас миллионов безграмотных, не регистрировали бы их, не перерегистрировали бы их вновь и вновь. Если бы мы поняли, что нам надо, необходимо ликвидировать безграмотность в стране, — это было бы сделано. Дали бы деньги и Наркомфин, и Наркомпрос, и хозорганы, и профсоюзы. И каждый понял бы, что он, лично он, обязан помочь так или иначе делу ликвидации безграмотности: сам обучить, заплатить за обучение, дать помещение, дать освещение, напечатать азбуки и т. д. и т. п. И дело было бы сделано.

Нельзя подходить к делу бюрократически. «Пусть каждый грамотный позаботится об обучении одного безграмотного» — это замечательно практичный лозунг, практичный благодаря своей простоте.

Когда Советская Россия была окружена белыми, все понимали, что надо сделать все, чтобы ликвидировать фронты. И сделали.

Можно ликвидировать и безграмотность к 1927 г.

Когда я думаю о ликвидации безграмотности, я вспоминаю первое сочинение одного рабочего, которого я когда-то обучала грамоте: «Трудно рабочему человеку учиться при двенадцатичасовом рабочем дне, но надо, чтобы наши «благодетели» не сделали нам пятнадцати».

Трудно, но надо. Этим все сказано.

1923 г.

МЕТОДЫ ПРЕПОДАВАНИЯ В СОВПАРТШКОЛАХ

Вопрос о методах преподавания органически связан с вопросом о программах, то есть об объеме и содержании преподавания.

Правильные, рациональные методы преподавания возможны только при правильно, рационально построенной, продуманной во всех своих частях программе. Программа сплошь и рядом диктует метод преподавания. Проходится, положим, анатомия. Программа может быть построена так, что номенклатура играет первенствующую роль: надо запомнить все названия мельчайших частей каждой кости; или же может быть построена совершенно иначе: номенклатура может быть сведена до минимума, а на первый план выдвинуто объяснение целесообразности именно данной структуры человеческого тела с точки зрения образа жизни человека, проведено сравнение строения человеческого тела со строением, скажем, высших позвоночных. Конечно, в первом случае наилучший метод будет тот, который поможет слушателю в возможно кратчайший срок вызубрить все необходимые названия, во втором случае — тот метод, который даст возможность наилучшим образом понять строение человеческого тела.

Какая программа целесообразнее? Это зависит от цели, которую она преследует. Если цель — научить различать мельчайшие детали строения — что нужно, например, врачу, — то для этой цели первая программа целесообразнее; если цель — дать картину приспособления организма к среде, к образу жизни — что необходимо ясно представить себе, скажем, биологу, — для этой цели лучше подходит программа второго типа.

Но программа одного и того же типа, хотя бы на нее было отведено одинаковое число часов, будет строиться по-разному, в зависимости от того, для кого она будет строиться. В нашем примере — если мы возьмем по анатомии программу второго типа, — несомненно, она будет построена по-иному, в зависимости от того, для кого она предназначена. Если она будет предназначена для биолога, располагающего уже достаточным количеством аналогичных примеров, умеющего самостоятельно наблюдать, делать выводы, проверять их опытом, она будет построена по-другому, чем для человека, совершенно несведущего в этой области, не владеющего соответственными навыками, которому надо все объяснять сначала.

Собственно говоря, идея необходимости тесной связи между методами преподавания и целями преподавания, программами, составом слушателей настолько самоочевидна, что вряд ли кто станет тут возражать, но на практике эта мысль сплошь и рядом совершенно игнорируется. Недавно мне пришлось присутствовать на дискуссии, устроенной технической секцией ГУСа в Доме' ученых, о методах преподавания в высших учебных заведениях, и меня поразила схоластичность постановки вопроса: какой метод лучше — лекционный или семинарский? Точно этот вопрос можно разрешить вне конкретных условий. И когда мы строим программы — один аллах только ведает, сколько мы их насочиняли за эти годы, — мы забываем сплошь и рядом и о целях тех или иных программ, и о составе курсантов, которые должны их проходить.

Поэтому остановимся прежде всего на целях, которые ставят себе совпартшколы I и II ступени.

Каковы эти цели? Само собой, мы не ставим себе цели подготовлять в совпартшколах теоретиков коммунизма, мыслителей, способных двигать вперед марксистскую науку, — против этого говорит прежде всего низкий уровень подготовки курсантов, отсутствие у них навыков отвлеченного мышления, навыков к самостоятельной теоретической работе. Конечно, исключения могут быть, но не на исключения надо ориентироваться — громадное большинство курсантов будет работать впоследствии как коммунисты-практики. В таких работниках — коммунистах-практиках — особенно нуждается сейчас Советская Россия. У нас идет сейчас перестройка уклада всей жизни, и важно, чтобы у строителей был зоркий глаз и твердая рука, важно, чтобы все строительство было проникнуто единым духом, чтобы этот дух пропитывал каждую мелочь, каждую частность. Ясное понимание цели, путей ее достижения, определение ближайших этапов, которые надо пройти, необходимо для всех коммунистов — и для коммунистов-практиков больше чем для кого-либо другого. Только такое понимание обеспечивает дружный натиск, единство действий, достижение цели. Надо, чтобы все шли в ногу, чтоб не получался «Лебедь, Щука и Рак».

Цель партийной пропаганды — достигнуть возможно широкого единства в понимании целей и путей движения. Нужно, чтобы все члены партии, вся партийная масса была сознательна. Однако очередной задачей является создание кадров красных офицеров коммунизма, направляющих жизнь в определенное русло. Красный офицер коммунизма не должен быть начетчиком марксизма, набитым цитатами, спросонку умеющим дать точнейшим образом формулированное определение стоимости, цены и пр., но он должен уметь самостоятельно ориентироваться в окружающей действительности и в текущих событиях. Он должен понимать связь явлений и их сущность. Когда что случается, он должен уметь разобраться в том, что надо делать, даже в том случае, если бумажка из центра или из губкома запоздает или затеряется в дороге. Мы живем в эпоху, когда все течет, все меняется, когда нельзя работать на основе традиции, когда надо иметь собственную голову на плечах. И потому кончивший совпартшколу должен понимать связь деталей с целью, у него должна быть определенная перспектива. Таких людей должна готовить совпартшкола.

Должна ли она готовить работника волостного, уездного или губернского масштаба? Я лично думаю, что для волостного работника уменье достаточно глубоко понимать связь явлений не менее нужно, чем для работника губернского, — даже более, потому что он дальше от центра, более предоставлен своим силам, ближе стоит к массе, и потому работа его более ответственна.

Правда, размах работы губернской требует большего умения работать по плану, большей опытности в взвешивании сил и средств. Уж если подходить к курсантам с этой меркой, то надо дать углубленное, проверенное опытом определение тех качеств, которые нужны для работника волостного, уездного, губернского масштаба, — тогда еще возможна будет классификация по этому признаку.

Пока что надо цель совпартшколы ставить более общо: совпартшкола должна давать сознательных, умеющих ориентироваться в окружающих условиях и текущих событиях коммунистов-практиков.

Возможно ли достижение этой цели при данном составе курсантов совпартшкол?

Каков этот состав? Он очень молодой в настоящее время. Первые года состав курсантов совпартшкол был гораздо старше. Чем объясняется такое омоложение состава? Несомненно, тут играет роль характер отбора курсантов при приеме: увеличено число мест для делегатов РКСМ, повышено требование общеобразовательной подготовки. Но главная причина коренится, конечно, в изменении общих условий: фронт не поглощает больше кадры молодежи, как это было прежде; тот, кто поопытнее, постарше, поглощен всецело административно-организационной работой и учится в процессе работы, а не в совпартшколе; многие взялись за работу в предприятиях, за свое хозяйство. Но каковы бы ни были причины такого явления, ясно одно, что современный курсант обладает очень небольшим как трудовым, так и партийным стажем, что у него почти нет практического опыта. Правда, большинство по происхождению рабочие и крестьяне, но рабочие эти не от станка, не рабочие, закаленные борьбой с капиталом, спаянные в этой борьбе общими узами солидарности. У этой молодежи нет того закала, который дается в предприятии, той трудовой выдержки, которую дает коллективная работа. Это больше рабочие по происхождению, чем рабочие по профессии.

В смысле общеобразовательном курсанты совпартшкол очень слабо подготовлены — у них часто нет самых необходимых общеобразовательных знаний и навыков, без которых трудно, иногда невозможно даже, заниматься в совпартшколе и вести работу в жизни: нет умения писать, знания арифметики, самых элементарных географических и исторических фактов. Тут в сильнейшей степени отражается общий культурный уровень страны, так затрудняющий работу во всех областях. Привычки к отвлеченному мышлению у громадного большинства курсантов нет. Цельного, продуманного миросозерцания также нет.

Такой состав курсантов был бы весьма малоблагоприятен для занятий, если бы не один решающий факт, значительно ослабляющий вышеуказанные неблагоприятные факторы. Этот столь решающий факт — революционные переживания большинства курсантов. Это молодежь, обвеянная духом революции, много пережившая, много видевшая и думавшая и глубоко потрясенная революционными событиями. Эта основная эмоция определяет их глубочайший интерес ко всему, что связано с революцией, что способствует углублению ее понимания, определяет необычайно повышенное внимание к преподаванию, к занятиям, определяет железную волю преодолеть все трудности. И этот интерес, это внимание, эта воля покрывают все недостатки, перечисленные выше, делают их все преодолимыми. Жажда знания, колоссальная энергия делают из курсантов чрезвычайно благодарный материал, лучший материал, какого только может пожелать преподаватель.

Но именно потому, что курсанты совпартшкол — детище революции, на руководителей совпартшкол ложится величайшая ответственность. Этим курсантам надо дать именно то, что им нужно, тот материал, который им больше всего необходим, дать не в сыром, а в организованном виде, в такой форме, какая гарантировала бы наименьшую затрату с их стороны времени и энергии.

Перейдем теперь к методам и остановимся прежде всего на методах построения программ.

Основное требование — это отсутствие перегрузки программ. Есть очень много вещей, которые полезно знать марксисту. Полезно и интересно знать о жизни муравьев и пчел, полезно знать историю философии, Канта и Гегеля, полезно знать литературу и т. д. и т. п. Но что важнее всего? То, что необходимо, чтобы заложить фундамент коммунистического миросозерцания.

Тут мне вспоминается один давнишний спор, имевший место в давнопрошедшие времена — больше тридцати лет тому назад, — среди преподавателей Смоленских курсов, что за Невской заставой в Петрограде. Что надо давать рабочим? Либералы (тогда еще они не были оформлены в кадетскую партию) с Е. Н. Щепкиной во главе, весьма талантливой преподавательницей, специалисткой по истории, утверждали, что все равно, что давать рабочим. Выбор материала не важен, связь его с современностью тоже не важна. И Екатерина Николаевна занимала иногда рабочих тем, что по два часа подряд развивала перед ними тонкости нумизматики и делала это весьма талантливо. Мы, группа молодых марксистов, возмущались тогда такой, как нам казалось, игрой и, выбирая материал для своего преподавания, старались брать то, что имеет наиболее прямое отношение к действительности, к рабочему движению. И рабочие были на нашей стороне.

Народные университеты в Англии, создаваемые буржуазией для рабочих, имеют в своих программах весьма много курсов, которые под видом курсов научного характера имеют целью отвлечь слушателей от злободневной действительности. Это вполне понятно. Только давление рабочего движения заставляет перестраивать эти курсы в смысле ориентировки на действительность.

Подходя к построению программ совпартшкол, мы должны отрешиться от очень многих традиций и переоценить весь материал под углом зрения его значения для выработки основ коммунистического мировоззрения, должны установить в этом отношении определенную перспективу, установить относительную ценность тех или иных знаний. Под этим углом надо пересмотреть не только состав предметов, но и содержание каждого предмета, каждой дисциплины, выбрасывая все то, что имеет чистоакадемический характер.

То же надо сделать и в отношении так называемых общеобразовательных предметов. Введение их в курс совпартшкол в настоящее время безусловно необходимо, но лишь в той мере, поскольку это необходимо для работы. Не умея толково излагать свои мысли, не представляя себе, где Франция, где Америка, не умея делать вычисления, хотя бы в объеме четырех правил арифметики, нельзя преодолеть курса обществоведения совпартшкол. Но нецелесообразно раздувать общеобразовательную часть, введя курсы литературы, увеличивая до чрезвычайных размеров курс математики и т. п. Надо ограничиваться необходимым минимумом, дабы не упустить из виду основной задачи совпартшкол. Надо помнить всегда о вспомогательной роли общеобразовательных курсов в совпартшколах.

Итак, надо тщательно выбирать сообщаемый материал, беря только самое ценное, самое важное.

Вторая задача — это обнажить перед курсантами нити, связывающие сообщаемые знания с современностью. Мы уже говорили выше о том, что революционные переживания курсантов повышают чрезвычайно их интерес к занятиям, их внимание, укрепляют их волю. И это совершенно понятно с точки зрения современной психологии, которая эмоцию кладет в основу интереса, внимания, памяти и пр. Надо только брать эмоцию за исходный пункт — показывать, как, в какой мере предлагаемый курсанту материал связан с современностью, с окружающей действительностью, с практической деятельностью курсанта.

Изучаемый материал должен даваться курсанту не в хаотическом, а в организованном виде. Что это значит? Это значит, что мы должны давать факты в известной перспективе, расклассифицированными по известной системе. Каждая наука — математика, физика, химия, биология, общественные науки — имеет свою определенную систему классификации фактов. Система, которую мы даем в совпартшколах для классификации общественных явлений, является системой исторического материализма. Конечно, можно было бы идти другим путем: представить курсантам материал, классифицированный по разным системам, и предоставить затем им самим выбрать систему, которая покажется им более целесообразной. Однако этот путь непосилен для курсантов в силу их общей теоретической неподготовленности, во-первых, и ввиду сравнительно короткого времени, которым они располагают, во-вторых.

Не касаясь подробно вопроса о том, как должен быть организован материал, отмечу только, что стержнем всей программы должно быть производство, производительная деятельность людей. Трудовая деятельность людей определяет собой классовую структуру, классовую борьбу, политическое господство определенного класса, идеологические надстройки. Все эти моменты и их связь должны быть освещены в рамках современности и главнейших исторических эпох. Самое понятие «производство» должно быть раскрыто, должна быть дана ясная картина организации производства в каждый данный исторический период. Под углом зрения производства должны мы изучать силы и богатства природы, причем должны также отметить главнейшие открытия в области науки, расширявшие власть человека над природой. Таким образом, природа, производство, общество будут связаны в нечто целое, будет ясна их взаимозависимость. Такого рода цельность в построении необходима, если мы хотим дать курсантам не клочки знаний, не отрывки знаний, а известное мировоззрение, если мы хотим координировать факты, вскрыть их соотношения.

Остановимся теперь на методах подхода к изучаемым явлениям.

Метод этот должен определяться требованиями диалектического материализма и заключаться в том, что мы каждое явление изучаем в его конкретной обстановке, во-первых, и в его развитии, во-вторых. Если мы изучаем семью, то берем ее каждый раз в определенной исторической обстановке, рассматриваем ее на фоне данных производственных отношений, рассматриваем ее в ее развитии, то есть прослеживаем последовательность ее различных форм. Такой подход дает нам возможность наиболее глубоко, наиболее всесторонне изучить явление, отделить в нем существенное от несущественного, определить тенденции развития. Маркс и Энгельс дали нам блестящие примеры такого подхода, такого анализа явлений. Такой метод подхода должен усвоить себе всякий марксист, и это во сто раз важнее, чем схоластические споры о том, как точнее определить, что такое стоимость. Овладение этим марксистским методом подхода к изучению явлений имеет громадное, центральное значение для практической деятельности всякого коммуниста и потому и для курсантов совпартшкол.

Таким же методом должны подходить и к изучению окружающей действительности. Особенно важно, чтобы курсанты освоились с этим изучением и научились мыслить в этом направлении самостоятельно. Действительность очень сложна, и изучить ее надо во всей ее сложности. Надо брать явление не изолированно, а в общей сумме явлений, надо прослеживать связь этих явлений и влияние развития данного явления на эти связи. В педагогике такое изучение называется комплексным изучением, то есть изучением известного комплекса — известной суммы тесно связанных между собой, переплетающихся явлений. Меня поражало всегда, как легко усваивается именно такой подход к изучению явлений слушателями из рабочей и крестьянской среды. Вдумываясь в это явление, я поняла, что именно так оно и должно быть. У рабочего человека преобладают конкретные формы мышления, и ему легче понять явления в их конкретной обстановке — это во-первых, и, во-вторых, рабочий человек работает над изменением материала, и потому самый процесс его работы учит брать явления не как нечто неизменное, застывшее, а как изменяющееся и изменяемое.

Конкретный характер мышления рабочей и крестьянской молодежи диктует необходимость все преподавание строить как можно нагляднее. Основные мысли должны как можно ярче иллюстрироваться фактами, примерами, взятыми из опыта, близкими курсантам образами. Отвлеченную мысль надо облекать живой плотью. Предмет, факт, явление лучше всего, полнее всего изучаются не с чужих слов, а тогда, когда курсант наблюдает их воочию, изучает на практике.

Отсюда ясно, какое значение должны иметь в деле преподавания в совпартшколах метод экскурсионный, а в особенности методы лабораторный и трудовой. Экскурсионный метод дает возможность видеть, наблюдать. Это уже очень много, но одного этого мало. Надо уметь из наблюдаемого делать выводы и потом сделанные выводы проверять опытом. Не только видеть, но и исследовать явления должны уметь курсанты совпартшкол. Трудовой метод — метод преобразования вещей и явлений — дает более глубокое познание явлений, дает возможность более глубокого исследования.

Наконец, конкретным характером мышления курсантов определяется и роль искусства в совпартшколах. Конечно, искусство искусству рознь. Искусство, лишенное содержания, искажающее действительность, витающее в абстракциях, только вредно. Говоря об искусстве, я имею в виду искусство организующее, дающее творческие образы и помогающее понять явления, идеи, облекая их в конкретные формы.

Я говорила о методах построения программ, о методах изучения явлений. В заключение остановлюсь еще на двух вопросах: на выработке у курсантов умения самостоятельно работать и затем — работать коллективно. Это очень важные вопросы.

Сначала в преподавании в совпартшколах царил почти исключительно лекционный метод. Это традиционный метод, наиболее легкий для преподавателя: преподаватель просто сообщает то, что знает. Дело слушателя — усвоить сообщенное. Как слушатель будет усваивать услышанное — этот вопрос обычно мало интересует профессора: экзамены покажут, хорошо или плохо усвоил слушатель сказанное профессором. Не усвоил — тем хуже для него. Понятное дело, в совпартшколах не может иметь места такое отношение к слушателю. Это отношение должно быть гораздо более заботливое, бережное. Да, наконец, и самый состав курсантов настолько своеобразен, что толкает на исследовательский подход к вопросу, как наилучшим образом научить курсанта совпартшколы овладевать знаниями.

Практика натолкнула на создание так называемых групповодов — руководителей групп, и лекционный способ стал дополняться семинарским, занятиями в группах под руководством групповода. Эти занятия были уже несомненным шагом вперед. Но, конечно, только первым шагом, ибо занятия по группам не гарантировали еще правильного метода постановки дела, не указывали еще путей к самостоятельной работе.

Если мы познакомимся с американской педагогикой, то увидим, что американцы обращают громадное внимание на то, чтобы научить учащегося как можно раньше методам самостоятельной работы. Как правильно организовать свой умственный труд, ясно формулировать каждый раз цель предпринимаемой работы, отдавать себе отчет в том, на какие ступени, этапы распадается путь к этой цели, какие трудности придется преодолевать при этом, какими средствами, — все это вопросы кардинальной важности. Как читать, усваивать прочитанное, пользоваться справочниками, библиотекой, разыскивать необходимую литературу, конспектировать, делать выписки, как их располагать, чтобы удобнее ими пользоваться, и масса других важных практических советов дает американская школа учащимся. У нас методика этого дела еще очень слабо разработана, разработать ее необходимо.

Другое — это уменье постепенно прививать все эти навыки. Сначала курсантам должны даваться очень простые, элементарные задания в области самостоятельной работы, потом эти задания должны постепенно расширяться и усложняться. Правильный с методической точки зрения подбор задания в каждой изучаемой области имеет громадное значение.

Итак, надо научить курсанта самостоятельно работать.

Одна из задач на этом пути — поставить правильно учет проделываемой курсантом самостоятельной работы, а также времени, затрачиваемого курсантом на выполнение того или иного задания.

Система Паркхерст, примененная ею в одной из школ американского города Дальтона и известная под именем дальтоновского плана, вводит определенную систему учетных карт, тщательно разработанную. Общее месячное задание по каждому предмету разбивается на недельные задания, недельные — на ежедневные. Устанавливается известная норма, которая заносится на разграфленную карту. На индивидуальной карте отмечаются путем отчеркивания выполненные задания и количество времени, затраченное на выполнение каждого из них. Это определяет темп работы и отклонения от нормы. Сравнительная карта дает возможность определить темп работы и продвижение ее во всех изучаемых областях. План Дальтона недостаточно еще разработан…

Система контрольных карт дает руководителю возможность учитывать количество проделанной работы и ее темп, и лишь отчасти — слабые места работы. Контрольные карты могут показать, в чем учащийся отстает и где руководитель должен прийти ему на помощь.

Что касается качества проделанной работы, то учет ее производится лучше всего путем выполнения курсантами умело поставленных заданий. В этом отношении представляют собой интерес опять-таки американские подходы к делу. Каждый учебник снабжается обычно в Америке рядом вопросов, очень обдуманно составленных, ответы на которые можно дать, лишь усвоив содержание предшествовавшей главы. Вопросы составлены не так, чтобы в ответ на них можно было бы просто привести ту или иную выдержку из изложенного в этой главе, но требуют умения приложить изученное на практике. Не поняв сути изложенного, нельзя ответить на вопрос. Ответы на такие вопросы служат лучшим средством самоконтроля. Затем ставятся уже не вопросы, а так же тщательно продуманные задания. Учащийся привыкает постепенно проверять свои знания путем практической деятельности. Ему все меньше и меньше требуется проверка специального руководителя.

Характерной чертой дальтоновского плана является сочетание работы индивидуальной и работы коллективной. Обсуждение плана работы, заданий и пр. ведется коллективно целым классом, затем каждый работает индивидуально, а потом сообща подытоживают проделанный опыт. Такое сочетание чрезвычайно плодотворно.

Во время занятий учащимся разрешается обсуждать совместно те или иные вопросы, делиться друг с другом своими знаниями, соображениями. Взаимопомощь в занятиях не только допускается, но поощряется. «Уча учимся». Помогая более слабому, учишься и сам. При передаче своих знаний другому лучше обдумываешь вопрос, глубже в него вникаешь, отдаешь себе отчет в том, что ты знаешь и чего не знаешь.

Взаимопомощь в занятиях должна широко практиковаться поэтому в совпартшколах. Те, кто готовятся быть пропагандистами и агитаторами, быть офицерами коммунизма, должны прежде всего уметь помочь товарищам по школе в их работе. Это диктуется духом товарищества. Это необходимо также в виду разношерстной подготовки курсантов совпартшкол.

Слабо у нас разработан еще вопрос о коллективных формах работы. Коллективная работа иногда отождествляется с классной. Это не одно и то же. Можно сидеть в одной комнате и слушать одного и того же лектора, однако это не будет еще коллективной работой. Коллективная работа предполагает, во-первых, ясно поставленную цель, во-вторых, коллективные усилия в направлении осуществления поставленной цели. Но только самая примитивная форма коллективной работы носит такой характер, что все выполняют одну и ту же работу. Дальнейшие формы уже предполагают известную организацию труда. Работа в кружке предполагает и совместно поставленную организацию труда. Каждый выполняет свою долю работы, но знает, что эта работа — частичка общей работы, частичка, может быть, небольшая, но необходимая.

Кружковая работа является одним из видов коллективного труда. Работа в кружке предполагает и совместно поставленную цель, и индивидуальную работу бок о бок с работой других, проводимую по определенному, заранее намеченному плану.

Формы школьной работы, ведущейся по определенной программе под тем или иным контролем руководителя, должны сочетать с формами внешкольной работы. Эта внешкольная работа не связана никакими традициями, она может дать большой простор индивидуальным склонностям и интересам курсантов. Лучше всего было бы, если бы она органически связывалась со школьной работой, если бы она углубляла ее. Особенно важен один вид внешкольной работы — коллективное выполнение какой-либо общественной работы. Например, группа курсантов Академии социального воспитания ведет широкую работу среди беспризорных, многие свердловцы[18] руководят школами политграмоты, иногда группами курсантов проводится какое-нибудь имеющее общественное значение обследование, работа по производственной пропаганде и т. д. и т. д. Такие формы внешкольной работы особенно ценны, тут могут выработаться новые подходы к работе, которые могут потом оплодотворить и методы работы школьной.

1923 г.

ПРИВЕТСТВЕННАЯ РЕЧЬ НА II ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ СОВПАРТШКОЛ

Товарищи, съезд совпартшкол в этом году собирается для того, чтобы проделать чрезвычайно важную работу.

Если мы оглянемся на минувшую зиму, то увидим, что во всех областях советской работы шло углубление ее. Я могу говорить только о той области, которую ближе знаю, — о народном просвещении. За этот год пришлось наблюдать, как в этой области и в центре и на местах произошел крупный переворот — желание углубления работы. Мы видим, как в Домах просвещения, повсюду на учительских конференциях учителя обсуждают способы того, как надо лучше поставить дело. Этот же вопрос стоит и в центре.

За годы революции было сделано в области просвещения очень много. Может быть, мы сейчас не учитываем вполне, не сознаем, как много сделано, как много работников на местах заложили новые элементы для строительства просвещения совершенно на новых началах. Но вся эта работа, которая творилась не Комиссариатом народного просвещения, а массой работников вместе с Наркомпросом, велась хаотично: она плохо учитывалась, велась без определенного плана. И вот углубление ее ведет к тому, чтобы собрать все эти разбросанные элементы, поднять основные элементы и из них, так сказать, создать совершенно новый характер работы.

Когда всматриваешься в работу, которая велась, видишь, что тут надо отбросить то, что действительно нам не надо, — то, что не должно лечь в основу нашей новой культуры от разных наслоений, от разных пережитков старого. Сейчас в работе на местах и в центре это старое с новым так смешано, что часто не разберешь, где начинается новое и где кончается старое. Вот углубление и заключается в том, чтобы вести планомерную работу, чтобы в каждой части ее ясно поставить цель, ясно определить пути достижения этой цели; и когда делаешь эту работу, то видишь, что для того, чтобы проделать ее, надо быть сознательным коммунистом, надо быть сознательным марксистом.

Это работа, где нельзя взять силой. Когда теперь часто говорят: «Мы бы сделали то и другое, но нам мешают разные саботажники», — то это говорят те, кто неясно представляет себе, какие задачи стоят перед нами в данный момент. Сейчас вопрос не в том, чтобы захватить силу — силы у коммунистов достаточно, — а вопрос в том, чтобы углубить по-марксистски, по-коммунистически подойти ко всякой мелочи и посмотреть, как она укладывается в общем масштабе, потому что чрезвычайно важно, чтобы каждая мелочь была проникнута духом коммунизма, чтобы она не была чем-то разрозненным, оторванным, а составляла звено в общей массе работ. И вот когда думаешь о том, как проводить эту работу по углублению, то видишь, что главным препятствием являются не саботажники, не враждебные элементы — они сделать ничего не могут, — а главное в том, что мы сами часто не умеем по-настоящему, по-коммунистически подходить к вопросам.

_:Нам надо, чтобы в наших совпартшколах не было натаскивания, чтобы в слушателей совпартшкол не вселялась уверенность, что можно запомнить какой-то шаблон и его прилагать. Надо рассматривать каждое явление в его развитии — как оно постепенно развивается и куда ведет. Жизнь так меняется каждую минуту, что нельзя дать впредь определенную мерку, — жизнь меняется, и надо, чтобы коммунисты умели подойти к меняющейся жизни и нащупать верную линию движения. И тут, мне кажется, совпартшколе предстоит большая работа.

Кого совпартшкола подготовляет? Подготовляет она не литераторов-начетчиков, а практических работников, обладающих коммунистическим миросозерцанием, а также умением подходить к явлениям. Это, по-моему, чрезвычайно важная задача. Чрезвычайно важно поставить эту ясную цель и определить, каким путем надо ее добиваться, как ее достигнуть без затраты излишней энергии и времени. Мы в Советской России разматывать силы и время не можем. Встает вопрос о том, как скоро мы подготовимся к работе, которую приходится вести. Этот вопрос тесно связан с вопросом, насколько Россия может подняться и экономически развернуть в достаточной мере свои силы.

На овладение государственным аппаратом мы затратили чрезвычайно много сил и должны каждую силу беречь, и в особенности наши молодые силы, которые коммунистически настроены и которые в совпартшколе должны получить настоящее, коммунистическое воспитание. Поэтому на этом съезде надо обдумать хорошенько программу — посмотреть, даем ли мы материал в достаточно организованном, связанном виде; мы должны обсудить и методы, чтобы они были самые целесообразные и лучше подготовляли курсантов совпартшкол к тем задачам, которые перед ними стоят.

Эти задачи развертываются во всей общей ситуации, которая создается все вновь и вновь. Мы видим, что сейчас весь мир находится в брожении, и мы не можем сказать, что будет завтра, через месяц, через год, и работники совпартшкол не должны дожидаться, когда придет директива из центра, а должны самостоятельно понять в чем дело. Мы должны вооружить их марксистскими методами настолько, чтобы они могли сами, не дожидаясь помощи из центра, разобраться в явлениях, и вот тут мне кажется, насколько я знаю работу совпартшкол, что съезду предстоит довольно большая работа.

Сделано чрезвычайно много: выработан самый тип совпартшколы как учебного заведения для рабоче-крестьянских масс, которое помогает рабочему классу, дышащему атмосферой производства, овладеть знаниями. Это имеет громадное значение. Теперь нам надо это оружие отточить: надо сделать так, чтобы программа, и наши методы, и самый быт школы — весь дух школы сделать таким, чтобы действительно за то время, пока курсанты пребывают в совпартшколах, они получали максимум того, что надо. Работа эта и предстоит.

Позвольте, товарищи, пожелать съезду успеха и выразить надежду, что мы сумеем нащупать наши пути и сберечь время и энергию тех курсантов, которые должны в совпартшколах получить максимум того, что надо.

1923 г.

О МЕТОДАХ ПРЕПОДАВАНИЯ В СОВПАРТШКОЛАХ (ДОКЛАД НА II ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ СОВПАРТШКОЛ И КОМВУЗОВ)

Вопрос о методах преподавания очень больной. Он встает всегда, когда приходится говорить о высших учебных заведениях, о совпартшколах и даже о школах II ступени.

Мы часто сталкиваемся с чрезвычайно схоластической постановкой этого вопроса, как, например: какой метод лучше — лекционный или семинарский? Конечно, вопрос этот вне конкретных условий разрешить нельзя. Несомненно, что лекционный метод в известный период при известной аудитории не может быть выброшен за борт. Нельзя перегибать палку также и в ту сторону, что семинарский метод должен быть вообще изгнан. Вопрос о методе преподавания неразрывно связан с вопросом о том, какую цель преследует то учреждение, о котором идет речь, какую цель преследует преподавание в том или ином высшем учебном заведении.

ЦЕЛЬ

Какую же цель преследует совпартшкола?

Цель эта ясна: подготовить сознательного партийного работника. Но сюда надо внести некоторую точность, потому что, в сущности, что значит «подготовить сознательного партийного работника»? Какие задачи сейчас стоят перед Советской Россией? Задачи строительства: нам надо всю жизнь перестроить на новых началах. Задача эта стояла перед нами и пять лет тому назад. Но еще с большей остротой она стоит сейчас, когда власть в руках коммунистов и когда вопрос о власти уже не является спорным. Нужно по-коммунистически строить жизнь. Для этого необходим человеческий материал. Мы нуждаемся в строителях с зорким глазом и твердой рукой, хорошо подготовленных, умеющих самостоятельно ориентироваться в окружающей действительности и в текущих событиях, — коммунистах-практиках.

Вопрос не в том, сколько школ мы построим, а в том, какие школы строить. Школы должны подготовлять молодежь для того, чтобы она могла идти по пути к коммунизму. Целевая установка совпартшкол будет заключаться не в том, чтобы подготовить начетчиков марксизма, спросонку умеющих дать точнейшем образом формулированное определение стоимости, цены и пр., а в том, чтобы подготовить людей, которые умеют понимать действительность, подходить и разбираться в ней, применять марксистские методы на практике.

Должна ли школа готовить работника волостного, уездного или губернского масштаба?

Я думаю, что разделения этих типов работы строго проводить не следует. Где бы работник ни работал — в уезде, в волости, в губернии или центре, — марксистский подход, понимание, уменье анализировать ему необходимы везде, и, может быть, в деревне такой подход еще нужнее, потому что там ему придется жить без указаний центра и самому разбираться в вопросах. Точно так же нельзя провести грань, нельзя установить, на сколько меньше знаний нужно волостному работнику в сравнении с уездным и губернским. Хорошим марксистом надо быть и в волости, и в уезде, и в губернии. Разница тут в организационном размахе: размах губернский шире волостного… А эта квалификация уже в значительной степени зависит от состава слушателей. После подготовки видно будет, кому придется где работать и кто на что будет годен.

Также не следует определять специализацию слишком рано: тот будет агитатором, тот пропагандистом… Это выяснится в ходе работы, будет зависеть от того, кто к какой работе более приспособлен. Нельзя также проводить заранее еще более узкую специализацию, как, например: такой-то будет работник по просвещению в такой-то и такой-то области… Совпартшкола должна дать общий подход к вопросам: где и когда придется работать — это потом уже определится. На базе общемарксистской подготовки легко уже приобрести какие-либо специальные познания. Поэтому, мне кажется, не следует в программе совпартшкол увлекаться введением больших и разных курсов: курс по просвещению, курс по работе среди женщин и еще какие-либо другие курсы. Важна общая база.

Это относительно цели.

СОСТАВ

Далее — колу придется преподавать определенные программы и из кого воспитывать советских практиков?

Нам известен нынешний состав наших совпартшкол: состав этот страшно омолодился, это главным образом молодежь, у которой мало жизненного и партийного опыта и нет никакой общеобразовательной подготовки.

В большинстве своем молодежь эта из рабочей или крестьянской среды. Но не следует строить иллюзий на тот счет, что эта рабочая и крестьянская молодежь приходит в школу семнадцати-восемнадцати лет с определенным трудовым опытом и определенным трудовым навыком. За ней имеется большой плюс — в массе своей вся она так или иначе задета революцией, обвеяна духом революции и поэтому представляет чрезвычайно богатый и благодарный материал: в молодежи революция разбудила чрезвычайно много новых мыслей, новых стремлений… Правда, она неграмотна, малоподготовленна, не привыкла отвлеченно мыслить, работать над книгой, но ее революционные переживания являются громадным плюсом. Они помогают ей овладеть часто очень тяжелым материалом. Молодежь, напрягая все свои силы, несмотря на наши часто варварские методы, усваивает худо ли хорошо определенные знания и овладевает марксистским методом. Конечно, при этом получается большая растрата сил и энергии. И вот этой растраты сил и энергии необходимо избежать.

ПРОГРАММА

Мы говорили уже о целях совпартшколы, говорили о составе совпартшкол; цели и состав до известной степени определяют также и программу.

Если мы посмотрим нашу программу, то увидим прежде всего, что она перегружена, что там, кроме того, что насущно необходимо, имеется еще масса всяких таких вопросов и таких знаний, без которых прекрасно можно было бы обойтись, которые для укрепления марксистского миросозерцания никакого значения не имеют.

Возьмем, например, вопрос об общеобразовательных предметах. Само собой разумеется, что эти предметы необходимы в совпартшколах; известный минимум общеобразовательных знаний необходим: надо уметь писать, суметь прочесть любую книгу, суметь высказать свои мысли, уметь определенным образом подойти к вопросу — все это дается общеобразовательными знаниями, но мы часто перегибаем палку. Признавая необходимость общеобразовательных предметов, несомненно, надо брать из общеобразовательных предметов только абсолютно необходимое. Главная, основная цель — дать известную сумму фактов, известные методы подхода.

Это относится не только к общеобразовательным предметам, но и ко всем тем, которые входят в число предметов, дающих базу для коммунистического миросозерцания. Если мы говорим «история», то этим ничего еще не сказано. Важно определить, какие именно исторические факты выбрать и какие из них должны войти необходимым элементом в выработку мировоззрения коммуниста. Тоже и с экономической географией. Если мы напишем в программе «экономическая география», — этим мы еще ничего не сказали, потому что под экономической географией можно подразумевать и то, что в таком-то городе производятся кружева, а в таком-то пряники, и то, что экономическая география подразумевает деление на районы, определение связи между различными формами производства и т. д. То и другое носит общий заголовок «экономическая география».

Поэтому нельзя ограничиться тем, что в программу внести определенное название предмета. Необходимо более точное определение круга вопросов, которые программа должна осветить. Часто мы слышим: «Вот мы наметили такую-то программу». И когда говоришь, что эта программа невыполнима, то отвечают: «Ничего, мы хотя бы 50 % этой программы пройдем». А это значит, что половина фактов будет сообщена, половина останется несообщенной. Это, конечно, чисто российский подход к вопросу.

Необходимо сообщать не только те знания, которые полезны вообще (таких знаний бесконечно много, и коммунистам много надо и интересно знать). Важно, чтобы между знаниями были установлены определенные соотношения — определить, что более важно и существенно. Такой подход для нас более обязателен. Надо уметь определять, что является первостепенным и что второстепенным. Надо установить определенные перспективы, в которых мы располагаем знания. Это чрезвычайно важно и существенно, потому что гарантирует, что все наиболее важное и существенное будет пройдено и что фундамент будет заложен.

ОРГАНИЗАЦИЯ МАТЕРИАЛА

Далее следует другой существенный вопрос — вопрос об организации того материала, который необходимо сообщить курсанту.

Как сообщить знания так, чтобы они лучше удержались в голове курсанта, чтобы ему легче было их охватить, так, чтобы все было сорганизовано определенным образом? Надо дать определенную систему знаний. Это значит, что необходимо давать факты в известной перспективе, расклассифицированными по известной системе. Каждая область науки имеет свою определенную систему классификации фактов. Система знаний должна быть и в области советской науки — марксизма.

И на систему, которую дает научный материализм, нужно обратить особое внимание. Большинство старых коммунистов в свое время пришли к овладению материалистическим пониманием путем длительного самообразования: пришлось перечитать и усвоить большой материал. Для нашего курсанта необходим другой путь. Надо дать ему общий материал в определенном организованном виде. Это не значит, что надо фальсифицировать материал и как-то искусственно его подобрать. Нет, здесь нужна определенная система, где показана была бы связь между фактами. И вот на эту связь между фактами, на организацию материала нужно обратить большое внимание, потому что это имеет громадное значение. Такой подобранный материал гораздо лучше усваивается. А кроме того, здесь имеет значение и психологический момент. Американские психологи-педагоги подчеркивают необходимость давать материал таким образом, чтобы ясна была связь между материалом и личным опытом ученика. Психолог Джемс целые главы своих трудов посвящает вопросу о том, как необходимо организовать материал. Он говорит, что только то прочно в нашем уме, что входит и занимает в нем уже определенную систему. Он говорит, что когда мы сталкиваемся с каким-нибудь новым явлением, то мы сейчас же стремимся это явление расклассифицировать и связать с каким-нибудь общественным фактом. Чем теснее связь, тем она яснее для учащегося и тем понимание этого факта глубже.

Материал необходимо организовать как одну основную идею, вокруг одного какого-нибудь центра. Можем ли мы произвольно выбрать эту центральную идею, взять какой-нибудь отдельный факт и вокруг этого факта организовать весь материал? Такой подход был бы неправилен. Надо взять такой значительный факт, который в реальной жизни играет громадную роль. И вот наш научный социализм, наш исторический материализм подсказывает нам такой факт. Мы должны взять как центральный момент — производство, производительную деятельность людей. Вот что должно лечь в основу организации материала. Если мы возьмем этот стержень, то подход к обществоведению сразу облегчается. На основе производства мы можем рассмотреть все общественные явления. Можем проследить, как на базе производства слагаются общественные отношения, как вырастает борьба классов, как борьба классов развивается и какую роль играет организация того или другого класса, организация власти и т. д. Все эти вопросы очень легко могут быть связаны с этим основным вопросом. Если к естествознанию мы подойдем с точки зрения производства, то и здесь мы возьмем наиболее значительные факты, те именно факты, которые имеют в данную минуту наибольшее значение.

Все вопросы, которые так остро стоят в совпартшколе, — все они до известной степени могут быть устранены, во-первых, выбором материала, когда мы отшелушим всё ненужное, и затем организацией этого материала. Организация материала имеет еще и то значение, что она учит слушателей-курсантов, как надо работать.

РАБОТА

Вопрос о работе требует еще дальнейшей своей разработки. В нашей методической литературе он очень мало разработан. Часто повторяется, что необходимо в слушателях разбудить активность, нужно заставить их самостоятельно работать. Это, конечно, все правильно. Но что это значит — разбудить активность, как заставить самостоятельно работать? Нужно научить, как самостоятельно работать, как подходить самостоятельно к работе. А это сводится к тому, что нужно научить организовать свой труд, научить умению осознавать цель своих занятий, обсудить средства к достижению этой цели, подход к этому. Надо, чтобы курсант овладел определенным техническим навыком, который делает возможным такой подход. Затем надо научить его учитывать свою работу — процесс самой работы и результаты ее.

Если мы познакомимся с американской педагогикой, то увидим, что американцы научают учащихся очень рано методам самостоятельной работы: как правильно организовать свой умственный труд, ясно формулировать каждый раздел предпринимаемой работы, отдавать себе отчет в том, на какие ступени, этапы распадается путь к этой цели, какие трудности придется преодолевать при этом и т. д. Как читать, усваивать прочитанное, пользоваться справочниками, библиотекой, разыскивать литературу — все это и массу других практических советов дает учащимся американская школа. — Методика обучения самостоятельной работе у нас очень слаба. И в этом отношении нам нужно поучиться у американцев.

За последние два года там очень продвигается дальтоновский метод. Сейчас готовится книга, в которой подробно будет описан этот метод. Он дает сочетание индивидуальной и коллективной работы. У нас слабо разработан вопрос о коллективных формах работы. Неправильно думать, что можно развивать умение коллективно работать без развития умения индивидуально работать. Сочетание индивидуальной работы для получения коллективного результата имеет огромное значение. Дальтоновский метод дает определенную систему учета своей работы, научает учитывать самый процесс работы. Это очень важно, если мы хотим иметь действительно организованный материал, а еще важно, чтобы этот материал был пропагандирован и соответственно разъяснен.

Далее не менее важно, как этот материал представить.

Психология говорит о том, что в основе ряда наших способностей лежат эмоциональные переживания. Если взять совпартшколу, мы увидим, что все эмоциональные переживания курсантов связаны с революцией: она определяет их интерес, определяет их волю и память. И вот эти эмоциональные переживания молодежи имеют громадное значение в ходе их занятий. Если мы хотим строить правильно наш учебный материал, мы должны связать тот материал, который мы даем, с эмоциональными переживаниями. Психолог Джемс на целом ряде примеров показывает, что если впечатления связаны с личным переживанием, то материал воспринимается совершенно иначе; и из этого следует сделать вывод, что мы должны строить материал, связывая его с переживанием ученика, то есть, другими словами, с тем, что происходит вокруг него. Эмоцию надо брать за исходный пункт, выявить, в какой мере предлагаемый материал связан с современностью, с окружающей действительностью, с практической деятельностью курсанта.

Итак, мы установили необходимость организации материала, необходимость ориентации на современность, но эту современность мы должны изучать определенным образом. Мы уже говорили, что наши слушатели происходят из рабоче-крестьянской среды. Это определяет способ их мышления. Есть очень интересная работа немецкого инженера Каммерера, который устанавливает, что тип мышления рабочего другой, чем у интеллигента. У рабочего преобладают конкретные формы мышления, ему легче понять явления в их конкретной обстановке; он всегда работает над изменением материала, и потому самый процесс его работы учит его брать явление как всегда изменяющееся и изменяемое. Конкретный характер мышления состава слушателей диктует необходимость все преподавание строить как можно нагляднее. Отвлеченную мысль нужно облекать живой плотью. Поэтому громадное значение в деле преподавания в совпартшколах имеют методы экскурсионный, лабораторный и трудовой. Конкретный материал учит курсанта изучать действительность, изучать современность: А это есть одна из тех громадных задач, которые стоят перед партшколой; они стоят вообще перед школой, но перед совпартшколой — особенно остро.

Затем — как надо брать материал? Его нельзя преподносить изолированно, вне времени и пространства, отвлеченно. Его нужно изучать в той конкретной обстановке, которая существует. Вот этот метод подхода к конкретной жизни особенно близок рабочим и крестьянам и дает необходимые результаты.

Вот почему мне кажется, что в программе нужно отводить большое место истории. Это определяется необходимостью нашего подхода к явлениям и изучения их в их развитии, выяснения тех движущих сил, которые в этих явлениях заключаются. Историю нельзя выкинуть за борт. Нужен подход исторический, комплексный, — когда мы явления берем не изолированными, а в сети других явлений.

В заключение несколько слов еще — о необходимости сплетать формы школьной работы с формами внешкольной работы. Последняя должна быть органически связана со школьной работой, должна дополнять и углублять ее. Особенно важен один из видов такой работы — коллективное выполнение какой-либо общественной работы.

Вот то основное, что я хотела сказать. Вопрос этот очень сложный и требует в дальнейшем еще большей проработки.

1923 г.

МЕСТО ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ В ПОЛИТПРОСВЕТРАБОТЕ (ИЗ ДОКЛАДА НА II ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ПО ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ)

Незадолго до болезни Владимира Ильича я рассказывала ему, что в настоящий момент американцы агитируют за то, чтобы к 1927 г. окончательно ликвидировать у себя безграмотность. В ответ на это Владимир Ильич сказал: «Надо и нам у нас к тому времени ликвидировать безграмотность». По этому поводу он предполагал дать специально статью, но болезнь помешала ему осуществить это свое намерение.

Вопрос о ликвидации безграмотности стоит в неразрывной связи с общим положением страны. Само собой разумеется, что в 90-х гг., например, такого рода предприятие, как ликвидация безграмотности, было бы у нас совершенно безнадежно, и не только потому, что правительство не дало бы на это денег, а главным образом вследствие косности самой деревни и ее изолированности. Даже научившись грамоте, дети, не имея в дальнейшем практики, снова забывали ее. Эта изолированность деревни от прочего окружающего мира может быть иллюстрирована следующим примером: в Лужском уезде Петербургской губернии (где я работала) можно было встретить подростков пятнадцати-шестнадцати лет, которые ни разу не были в соседней деревне, отстоявшей всего на несколько верст. Изолированность деревни служила главнейшим препятствием к распространению грамотности. Деревня в то время так уходила в свои дела, что ей совершенно не было дела до всего остального мира.

То же можно сказать и о городских рабочих. При двенадцатичасовом рабочем дне рабочий, конечно, не мог думать об обучении. Один из учеников воскресной школы, в которой мне пришлось работать в 90-х гг., написал следующее: «Трудно учиться при двенадцатичасовом дне, но надо учиться для того, чтобы наши «благодетели» не заставили нас работать пятнадцать часов». Эта фраза очень характерна для передовых кругов рабочих масс того времени.

И только постепенно массы стали проникаться сознанием необходимости для них просвещения. Если в прошлом у нас и существовали школы для взрослых, то они захватывали лишь незначительный контингент рабочих. Вся остальная рабоче-крестьянская масса оставалась безграмотной, а общественный строй того времени был таков, что говорить о борьбе с народным невежеством было совершенно безнадежно.

Только Советская власть может в значительной степени разрешить эту задачу.

Здесь приходится сказать, что уничтожению изолированности деревни в значительной мере способствовала война — как империалистическая, так и гражданская. Попав на новые места и за границу, наши солдаты невольно расширили свой кругозор и, возвращаясь в родную деревню, приносили с собой новые понятия в области сельского хозяйства, заводили новые порядки и т. д. Так, например, один крестьянин Воронежской губернии, дед которого, вероятно, считал грамоту «печатью дьявола», попав в плен за границу, не только научился русской грамоте, но усвоил даже грамоту на иностранных языках и собирался по возвращении домой «установить у себя новые порядки» на основании того опыта, который он получил за время своего пребывания за границей.

Положение рабочего класса при Советском правительстве изменилось в смысле сокращения продолжительности рабочего дня. Рабочий занят теперь много меньше — следовательно, у него остается гораздо больше времени для удовлетворения своих культурных потребностей.

Заботясь о просвещении рабочих масс, мы не должны также забывать и деревни. В этом отношении самая система построения советского аппарата, связывающая самую глухую деревню с центром, служит нам порукой тому, что намечаемый нами план ликвидации безграмотности действительно будет проведен в жизнь.

Вопрос о том, в какой степени мы сможем развернуть эту работу, зависит от общего международного положения. Если мировой капитал займет наступательную позицию, то все наши силы будут обращены на борьбу с ним; если же международное равновесие сохранится, то в отношении материальном мы будем иметь возможность справиться с нашей очередной задачей в кратчайший срок. Для этого потребуется огромное напряжение сил. Затруднения будут не только финансового, но и организационного характера. Можно совершенно бесцельно истратить средства, если не будет достаточно продумана и налажена организационная сторона работы. Это тем более важно, что в настоящих условиях Советское правительство на ликвидацию безграмотности может дать гроши.

Нам можно поучиться у американцев, которые, агитируя за ликвидацию безграмотности, бросили лозунг: «Пусть каждый грамотный обучит одного безграмотного». Конечно, это не следует понимать в буквальном смысле. Здесь речь идет об определенном денежном участии грамотных в ликвидации неграмотности, примерно в содержании учителей.

Мы должны привлечь к работе по ликвидации неграмотности такие организации, как профсоюзы, женотделы, РКСМ и другие — партийные, центральные и местные — органы.

Ликвидация неграмотности тесно связана со всеми другими видами культурной работы. Если в деревне, кроме ликпункта, ничего нет, то из всей политико-просветительной работы ничего не выйдет. Если же в деревне имеется изба-читальня и при ней опытный работник, умеющий пробудить культурные интересы населения, то можно сказать с уверенностью, что такая деревня даст школе по ликвидации безграмотности учеников. То же самое можно сказать в городе о клубах. В большинстве случаев наши клубы в центр своего внимания ставят всякого рода развлечения. Нельзя так, «по-интеллигентски», подходить к массам: клуб должен выполнять определенное практическое культурное назначение. В деревне он должен быть проводником элементарных агрономических и санитарно-гигиенических знаний. Мы часто склонны считать все это не стоящими внимания мелочами. Но из мелочей складывается жизнь…

Ученики наших школ будут теми агитаторами, которые нам так нужны в борьбе с безграмотностью масс. К этой же работе должны быть также привлечены учащиеся совпартшкол и высших педагогических учебных заведений. Еще до сих пор наша высшая школа живет по старинке. В ней преобладает книжный схоластический метод преподавания, что идет в разрез с нашими новыми требованиями.

Заведующий опытной станцией Наркомзема т. Тулайков, вернувшийся недавно из Америки, говорит, что там студенты педагогических учебных заведений с первых же дней ведут практическую работу. Это имеет огромное значение для самих учащихся, желающих овладеть определенной отраслью знаний. Исходя из этого, я полагаю, что первый год в педагогическом учебном заведении должен быть отведен практической внешкольной работе, а именно — работе в школах для взрослых, клубах и т. д. Первое, чему надо научить учащегося, — это учить других. Это безусловно потребует от него большой работы над самим собой.

Если удастся втянуть в работу по ликвидации неграмотности всех учащихся высших и специально педагогических учебных заведений, то мы получим большой кадр учителей — ликвидаторов неграмотности. Если мы хотим из высших учебных заведений выпускать не только специалистов старого типа, которые смотрели бы на массы свысока, то мы должны их втянуть в работу с неграмотным населением.

Таким образом, одна из важнейших задач в деле ликвидации безграмотности — уменье сорганизовать вокруг этой работы всех могущих быть полезными для нее, указав им ближайшие пути к этой цели.

Работа Главполитпросвета в этой области не всегда шла как по маслу. Наряду с несомненными практическими достижениями в ней было также много лишнего, которое сейчас отброшено уже как ненужный балласт. В настоящее время Главполитпросвет можно считать более или менее окрепшей организацией, которая справится со своей задачей.

1923 г.

МЕТОДЫ КОЛЛЕКТИВНЫХ ЗАНЯТИЙ (ТЕЗИСЫ)

1. Необходимо ясно определить цель занятий со взрослыми. Жизнь сейчас предъявляет спрос на человека сознательного, умеющего разбираться в текущих событиях и ориентироваться в окружающей среде, на человека убежденного, то есть глубоко продумавшего свои взгляды и умеющего проводить их в жизнь. Жизнь предъявляет спрос на борца и строителя нового строя. Конечно, эта основная цель распадается на ряд частных, но приходится всегда иметь в виду эту основную цель.

2. Суровость существующих условий, острота момента, состав обучающихся (рабочие и крестьяне) настоятельно требуют рациональной постановки дела, то есть такой постановки, которая достигала бы цели наилучшим способом, в возможно кратчайший срок и с наименьшей затратой сил. Отсюда та острота, которую приобрели у нас за последнее время методические вопросы. Метод — путь к достижению цели.

3. С точки зрения скорейшего достижения цели громадное значение имеет выбор изучаемого материала. Выбор материала определяется нашим представлением об относительной ценности тех или иных знаний, каковое в конечном счете зависит от нашего мировоззрения. Предлагаемый курсанту материал должен быть строго расценен под углом зрения марксизма, из него должен быть выброшен весь тот хлам, который изучается обычно по. традиции, выбрано самое ценное и уложено в определенную перспективу. Только таким путем можно идти к устранению перегрузки.

4. Предлагаемый курсанту для изучения материал должен быть определенным образом организован. Современная психология указывает на то, что чем глубже и яснее ассоциационные связи вновь изучаемого материала с ранее приобретенным опытом, тем легче и прочнее усваивается этот материал. Поэтому чем лучше организован материал, тем лучше, быстрее, прочнее овладевает им учащийся. Требование организации материала приводит нас к так называемому комплексному методу.

5. Комплексный метод заключается в том, что внимание учащихся сосредоточивается не на отдельных, не связанных между собою элементах знания, а на жизненных явлениях, взятых в целом, во всей их сложности, притом не в их стационарном состоянии, а в процессе развития. Только такое изучение способно дать учащемуся ориентацию в окружающем. При комплексном методе важна особенно та внутренняя связь, которая существует между отдельными сторонами явления. Нужно выбирать самое существенное, самое важное в явлении и вокруг изучения его концентрировать весь материал. Без такой концентрации, без выделения центрального пункта изучения мы получаем лоскутный метод, где явления искусственно сшиты между собой, а не комплексный, где явления должны быть связаны между собой внутренней, естественной связью.

Комплексный метод требует органической связи между изучаемыми сторонами явления, он допускает не только то, чтобы по мере надобности отдельные стороны выделялись и изучались более углубленно. Комплексный метод допускает также расчленение на отдельные предметы, но при условии тесной связи между ними, осуществления единого крепко спаянного плана.

Комплексный метод должен лежать и в основе построения общей программы занятий и в основе самого преподавания. Вначале комплексы должны быть проще, мазки резче, цели изучения элементарнее. В дальнейшем требуется все более и более глубокая проработка, развертывание всех ассоциационных связей.

6. Комплексный метод ставит учащихся лицом к лицу с жизнью. Изучение жизни должно строиться на наблюдении. Необходимо научить учащихся смотреть и видеть. Экскурсионный метод как раз и является методом, преследующим эту цель. Применявшийся ранее лишь в области естествознания, в настоящее время экскурсионный метод захватывает все области знаний, внимание обращено на связь экскурсий с учебным планом, на подготовку к экскурсиям и подведению их итогов. Но экскурсионный метод не является единственным в области наблюдения. Более глубоко мы изучаем предмет, материал, когда начинаем над ним работать. Трудовой метод — там, где возможно его применить, — является средством гораздо более глубокого изучения материала в процессе его целесообразного изучения.

7. Трудовой метод требует, чтобы все учебное заведение ставило себе задачей выполнение известной общественно необходимой работы силами учащихся и учащих, например вуз ставит себе задачей ведение сельскохозяйственной пропаганды в известном районе, педагогический вуз — проведение известной культурно-просветительной и педагогической работы и т. д. Необходимо только, чтобы производственный план учебного заведения был так построен, чтобы производимая работа требовала изучения именно той области знаний, которую изучить должны учащиеся этого учебного заведения. Так, сельскохозяйственное учебное заведение составляет производственный план, выполняя который курсанты должны изучать агрономию и т. д. Трудовая практика должна быть органически спаяна с учебным планом и являться не чем-то посторонним ему, а его неотъемлемой частью.

Производственный план должен складываться из ряда последовательных конкретных задач, поручаемых коллективу. При выполнении каждой задачи коллектив обдумывает план ее разрешения, распределяет работу между своими членами, подытоживает сделанное. Такое выполнение трудовых заданий особенно ценно, если оно связывается, с одной стороны, с теоретической разработкой вопроса, с другой — с изучением на практике принципов организации труда.

Разрешение коллективом трудовых заданий называется методом разовых заданий. В Америке он носит название метода проектов и очень интересно применяется к сельскому хозяйству. Задания там ставятся, однако, чаще отдельным курсантам, чем коллективу.

8. Научная организация труда должна пронизывать собой весь учебный план. Особенно благоприятствует этому так называемый дальтоновский план занятий. Отличительная особенность дальтоновского плана та, что каждый учащийся работает по определенному плану, который всегда перед его глазами; он выполняет его шаг за шагом, осознавая все трудности его и преодолевая их.

План обсуждается и принимается коллективом, работа же каждым студентом проводится самостоятельно, проделанная работа учитывается опять-таки коллективно.

Правильный выбор материала, надлежащая организация его, изучение окружающего путем наблюдения (экскурсионным и трудовым методом), плановая работа, самостоятельная углубленная проработка материала облегчают значительно достижение поставленной цели — выработку из курсанта сознательного работника, борца за свои убеждения и умелого строителя новой жизни.

1923 г.

СОЕДИНЕНИЕ МАРКСИСТСКОЙ ТЕОРИИ С ПРАКТИКОЙ КОММУНИЗМА

Как ставить преподавание обществоведения в совпартшколах и комвузах?

Чтобы ответить на этот вопрос, надо отдать себе отчет в том, кого готовить должны совпартшколы и комвузы.

Ответ ясен. Они должны готовить не начетчиков от марксизма, не марксистов-талмудистов, погрязших в дефинициях, не ученых профессоров-марксистов, игнорирующих действительность, боящихся ее, а коммунистов-практиков, насквозь пропитанных духом марксизма, понимающих, что марксизм — могучее орудие преобразования капиталистического общества в коммунистическое, умеющих пользоваться этим орудием, умеющих разбираться благодаря этому в сложных вопросах современности, сложных вопросах практики.

Мы переживаем такой исторический момент, попали в такую ситуацию, когда ежедневно, ежечасно приходится решать сложнейшие вопросы, и надо практическому работнику «всякого масштаба» уметь самостоятельно марксистски мыслить, уметь применять свой марксизм на практике. И уездному работнику надо уметь это делать не в меньшей мере, чем губернскому или работнику центра. Чем яснее, зорче будут глаза коммунистов, тем сильнее будет партия, тем больше будут практические результаты ее работы, тем демократичнее она будет, ибо глубже будет взаимопонимание партийной массы и партийных вождей.

Преподавание обществоведения в совпартшколах и комвузах должно поэтому идти под знаком смычки между теорией и практикой.

Стоящие на такой точке зрения — а она, по нашему мнению, единственно правильная — подняли вопрос о пересмотре программ совпартшкол и комвузов. Практика привела к такому положению, что преподавание распадается на ряд отдельных дисциплин, превратившихся в нечто самодовлеющее. Общая цель стала все бледнеть и бледнеть, за деревьями стало не видать леса, координация между дисциплинами стала ослабевать, общая перспектива утрачивалась.

Сторонники изменения теперешнего положения вещей говорят: «Так нельзя: современное положение вещей ведет к перегрузке курсантов, к непроизводительной растрате их сил, к ослаблению духа марксизма в преподавании. Надо выработать единый план, единую программу, дающие ясную перспективу, четко наметить вехи на пути к поставленной цели, скоординировать преподавание отдельных дисциплин. Надо положить конец лоскутности, случайности преподавания — этого требует марксистский подход к делу. Конечно, при разработке единой программы, единого плана из многих дисциплин придется выкинуть многое — чуть не половину, иные дисциплины придется слить и т. д.»

«Караул! Это революция!» — вопиет группа будущих красных профессоров, выступивших в № 264 «Правды» со статьей «Укомплектованный марксизм». Они приходят в ужас при мысли, что можно слить русскую историю с всеобщей, поставить их как-то в общую связь и рассматривать русскую историю как часть общего исторического процесса. Они приходят в ужас при мысли, что курс истории должен быть построен на принципах исторического материализма, делать эти принципы близкими и понятными слушателям. Они приходят в ужас, когда им предлагают перестроить по-новому курс экономической географии, вложить в экономическую географию живую душу, которой в ней сейчас нет, связав ее с изучением политэкономии. Они не говорят, почему это невозможно, а отделываются острыми словечками.

Конечно, выработка единого плана, единой программы, спайка между отдельными дисциплинами, пересмотр содержания этих дисциплин с точки зрения поставленной совпартшколам и комвузам цели потребуют от преподавателей совпартшкол и комвузов большой работы, умения по-марксистски подойти к вопросу, умения отрешиться от многих традиций — это много труднее, чем преподавать по установившимся шаблонам, но на то они и красные профессора.

Сторонники смычки теории с практикой говорят: «Надо при составлении единой программы ориентироваться на курсанта, надо учитывать его житейский и партийный опыт, его подготовку. Нельзя вульгаризировать' марксизм, но надо подумать, как, какими путями сделать его доступным курсанту, как сделать так, чтобы он наилучшим образом понял марксизм, переварил его, научился мыслить по-марксистски, научился применять марксизм к жизни».

Задача не из легких. Над ней надо много поработать красным профессорам, надо хорошо изучить курсанта, взвесить его переживания и пр. Куда легче вести дело по старинке, по шаблону. Группа будущих красных профессоров, выступившая в «Правде», отмахивается от этой выдвинутой жизнью задачи и предпочитает отделаться демагогическими выпадами, якобы беря под свою защиту «рабоче-крестьянское поколение, которое само делало или отцы и братья которого делали Октябрьскую революцию».

Перейдем теперь к тому, что особенно вызывает негодование будущих красных профессоров, — это ориентация на производство, местный материал и современность.

Недавно в одном проекте учебника по политграмоте для школ фабзавуча я вычитала «классическое» объяснение причин неизбежности перехода капиталистического общества к коммунизму. В качестве таковой выдвигался факт изобретения электрического двигателя. Такая вульгаризация не является единичным явлением. С ней надо бороться самым энергичным образом, и, конечно, такой вульгаризации не может быть места в преподавании обществоведения в совпартшколах и комвузах. Но вульгаризация — одно дело, а выяснение того, как влияют формы производства на классовую структуру общества, на весь общественный уклад, выяснение того, что производство — база общественной структуры и т. д., — другое; без этого выяснения нет марксизма. Задача заключается именно в том, чтобы в сложных явлениях общественных отношений, не впадая в вульгаризацию, нащупать их материальную базу.

Как могут против выявления материальной базы общественных отношений протестовать будущие красные профессора?! Вопрос о связи теории с практикой неизбежно ведет к необходимости ввести в план учебных занятий в совпартшколах и комвузах всестороннее освещение под углом зрения марксистской идеологии современности и конкретной действительности. Существеннейшая задача совпартшкол и комвузов — дать курсантам понимание современности, понимание конкретных условий, понимание, куда идет их развитие, научить марксистскому подходу к конкретным условиям, а этому можно учить лишь на практике, лишь давая метод подхода, показывая, как это надо делать, используя опыт курсантов, отвечая на возникшие у них в предыдущей практике работы вопросы.

А страхи группы будущих красных профессоров о том, что объяснение действительности будет лишь на руку пособникам контрреволюции, смешны просто. Марксизм, связываемый с конкретной действительностью, — лучшая гарантия против этого.

1923 г.

АНТИРЕЛИГИОЗНАЯ ПРОПАГАНДА В ШКОЛЕ ВЗРОСЛЫХ

Задача антирелигиозной агитации — дать толчок мысли, забросить в душу верующего яд сомнения, свести божество с неба на землю, профанировать, так сказать, священные для верующего образы и тем самым облегчить ему критический подход к тому, что казалось ему ранее забронированным от всякой критики, недоступным человеческому уму. Разрушительная работа антирелигиозной агитации создает прекрасную почву для антирелигиозной пропаганды, которая должна дать пищу работе критической мысли, обосновать зародившиеся сомнения, на «проклятые вопросы» дать ответы нам прямые. И нигде так глубоко нельзя развернуть антирелигиозной пропаганды, как в школе взрослых.

Преподаватели всех предметов должны учитывать эту сторону дела: каждый предмет дает богатейший материал для антирелигиозной пропаганды.

Возьмем астрономию и математическую географию. Они способны в корне разрушить религиозные воззрения верующего. Однако, для того чтобы эти предметы возымели такое действие, надо соответствующим образом поставить их преподавание. Надо помнить, что верующий на слово не поверит. На слово он склонен больше поверить священному писанию, чем учителю. В священном писании, по его мнению, о прошлом говорили пророки и святые, а учитель повторяет «господские выдумки». На слово не поверит. Надо убедить. Как убедить? Логические рассуждения вроде пяти доказательств шарообразности Земли, которые приводятся в учебниках географии, рабочего и крестьянина, людей конкретного мышления, не убеждают. Надо «показать». Показать телескоп, где это возможно; организовать астрономические наблюдения; заслужить доверие. Это первый шаг.

Вспоминается мне пожилой почтальон. Каждое воскресенье он приходил в народную читальню и брал для чтения Ветхий или Новый завет Рудакова. Раз пришел — и книги не берет. Потом стал рассказывать: был на экскурсии, показывали, как гусеницы под лист и сучок окрашены, — значит, и другое, что говорят ученые, правда. С тех пор перестал читать Рудакова. Психология этого почтальона крайне типична. Мелкий наглядный факт сломал лед недоверия.

Сломать лед недоверия — первая задача школы. Затем надо сделать следующий шаг — показать, как узнаётся то, что утверждают астрономы. Конечно, изложить метод такой науки, как астрономия, нелегко, но сделать это необходимо. Задача очень облегчается, если связать сообщение о теперешних познаниях человека в области астрономии с историей науки — с тем, как она постепенно из астрологии стала астрономией. Как ученые раньше представляли себе Землю, Солнце и пр. и как они постепенно, на основании каких фактов изменяли свое представление о них.

А затем, когда ученик школы взрослых убедится в верности делаемых ему сообщений, когда он переварит астрономические сведения, необходимо проделать другую работу — проследить, как в связи с недостаточным познанием мира складывались у народов древности мифы, сравнить между собой мифы различных народов, выявить их астрономическую основу. После этого учащийся уже сам сделает выводы относительно мифического характера известных частей священного писания, надо только помочь ему эти выводы формулировать.

Физическая география в связи с геологией, физика, химия и все естествознание в целом ценны особенно тем, что они дают привычку научного мышления, исследовательский подход к изучению явлений. Овладение естественноисторическим методом имеет громадное значение. Этот метод является наилучшим оплотом против всяческого суеверия. Косвенно естественноисторический метод воспитывает уменье разбираться и в общественных явлениях. О революционизирующем влиянии естествознания в русской литературе есть достаточно блестящих статей, чтобы надо было еще раз доказывать его. 60-е годы прошлого столетия прошли под знаком проповеди естествознания. При царизме министерство народного просвещения отлично учитывало эту революционизирующую роль естествознания и старалось изгнать его из преподавания в средних учебных заведениях, уступая с большим трудом требованиям времени. Всяческие суеверия, и религиозное суеверие в том числе, вырастают на почве неумения наблюдать, проверять наблюдения, делать из них выводы. Самый радикальный способ борьбы с суевериями — это вооружение человека, одержимого суеверием, научным методом исследования. Без этого борьба с суеверием обращается в своего рода сизифову работу.

Конечно, революционизирующую роль естествознание играет лишь при условии правильного его преподавания, при развитии широкой самодеятельности учащихся, при сближении естествознания с жизнью. Сторонники «чистой» науки боятся практического уклона; им кажется, что естествознание потеряет половину своего образовательного значения, если станет служить практическим целям. Техника, сельское хозяйство — это, по их мнению, области, которым место в профессиональной, но не в общеобразовательной школе. Они ошибаются. Образовательная роль естествознания возрастает благодаря «смычке» его с трудовой деятельностью человека. Для рабочего человека такая «смычка» делает особенно осязательным значение науки, делает ее насущной потребностью. И потому в школах взрослых техника и сельское хозяйство должны занимать надлежащее место. Школа должна давать учащемуся не только понимание мира, но вооружить его умением преобразовать этот мир.

Правильная постановка обществоведения является также могучим средством антирелигиозной пропаганды. Не надо забывать, что религиозные чувства питает не только непонимание явлений природы, но в еще большей мере непонимание общественных соотношений, кажущаяся случайность явлений в области общественной. Закономерность общественных явлений еще менее ясна темному человеку, чем закономерность явлений природы. То, чего он не понимает, он приписывает воле божьей. Теория классовой борьбы имеет громадное значение в том отношении, что она проливает свет на общественные явления, группирует их известным образом. Тем глубже понимание классовой борьбы, чем больше дает оно возможность классифицировать все явления общественной жизни. Тем меньше места остается на долю религии, на долю бога. Дать ученику понимание общественных явлений — значит вытеснить из его миропонимания бога. Но если техника и сельское хозяйство являются проверкой путем практики открываемых естествознанием истин, то общественная работа, практика классовой борьбы, коммунизм являются проверкой путем практики материалистического понимания истории. И потому коммунизм, советское строительство должны быть таким же необходимым звеном программы школ взрослых, как техника и сельское хозяйство. Школа взрослых должна вооружить учащихся умением преобразовывать не только материальные ценности, но также и умением преобразовывать общественные отношения. Такое уменье закрепляет изучение общественных явлений, дает этому изучению жизненную цель, понятную и близкую взрослым учащимся.

Но не только путем уяснения явлений общественной жизни может влиять преподавание обществоведения на разрушение корней религиозности в учащихся. В курсе обществоведения в школах взрослых необходимо также ввести историю религии. История религии должна показать, как в зависимости от общественной структуры видоизменялись форма и содержание религии, как отражались в ней общественные отношения народа, ее исповедовавшего, и каким могучим орудием была и есть религия в руках имущих в деле порабощения трудящихся.

Надо разрушить фикцию, что бог — защитник угнетенных, что он бог трудящихся и обремененных; показать, что трудящимся не на кого надеяться, кроме как на самих себя, что через сплочение, через борьбу — путь к освобождению, что вера в бога лишь отвлекает от этого пути. Надо задеть эмоциональную сторону, разбудить классовый инстинкт.

Искусство должно иметь место в школе взрослых. Оно помогает эмоционально закреплять воспринятое сознанием. Церковь прекрасно учитывала влияние искусства и широко вводила его в свои богослужения. Среди убогости деревенской жизни блеск, освещение, иконы, пение давали прихожанам массу эстетических переживаний, неотразимо влекших их в церковь. Искусству церковному надо противопоставить другое искусство, глубоко захватывающее массы, будящее в нем совершенно иные эмоции. Школа взрослых не может игнорировать этой стороны. Пробуждая в учащихся творческий подход — к искусству, она сможет подорвать влияние церкви и в этом направлении.

1923 г.

ОРГАНИЗАЦИЯ И МЕТОДЫ САМООБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ (ТЕЗИСЫ)

1. Всеми отмечается громадная тяга к знанию широких масс населения. Невозможность за недостатком у государства средств и преподавательских сил покрыть всю страну сетью всякого рода школ и курсов заставляет прибегать к самообразованию, и вопрос организации помощи в деле самообразования является насущным, требующим скорого разрешения.

2. Прежде к самообразованию тянулись одиночки, наиболее вдумчивые, способные лица, — теперь тяга к самообразованию носит повальный характер. Ярко видно стремление к знанию среди учительства и среди рабочей массы.

3. Помощь в деле самообразования следует организовать во всероссийском масштабе. В настоящее время Главполитпросвет организует Всероссийское бюро по самообразованию, намечая общие контуры работы. Всю страну надо покрыть сетью пунктов помощи самообразованию, не создавая особых бюро, а поручая эту работу уже существующим различного рода учреждениям по культработе. Ячейки, парткомы, союз молодежи, женотделы, все учреждения Политпросвета: дом-читальня, народный дом и пр., — все должны выделить, особое лицо для ведения работ по оказанию помощи в деле самообразования. Вести работу необходимо по общему плану; отдельные ячейки, отдельных инструкторов сгруппировать около Политпросвета.

4. Опытные в деле помощи самообразованию инструкторы выделяются на конференциях, съездах.

5. У каждого лица, ведущего эту работу, должна быть библиотека. Без книги не мыслится работа по самообразованию. Инструктор должен дать совет, указание и книгу. Он сам может и не участвовать в деле организации передвижек, может не вести и библиотечной работы, но обязан знать ближайшую библиотеку и связаться с ней. Успех дела самообразования связан со сближением книги с читателем.

6. Крестьянству книга должна быть дана бесплатно.

7. Работа по самообразованию должна быть на виду, на учете. Инструктор ведет запись своей работы, и лучшей формой оплаты его труда будет сдельная, тем более что лицами, на которых можно возлагать эту работу, в массе будут партийные работники и учителя, для которых работа в деле помощи самообразованию будет совместительством.

8. Инструкторы по самообразованию должны получить из центра указания и методы, по которым могли бы научить читать книгу, уметь ею пользоваться.

9. Также из центра должен быть дан и материал для работы. Живое инструктирование Всероссийским бюро, конечно, невозможно на всем пространстве России. Необходим для этой цели журнал не в виде учебника, а с материалом жизненным, основанным на опыте, с указаниями, как вести работу по самообразованию.

10. Нужна комиссия по разработке методов самообразования. Задачей ее будет установление отдельных циклов, по которым должна идти помощь. Например, цикл общеобразовательного минимума, цикл II ступени, агрономический, партобразования, санитарный и пр.

Занимающийся самообразованием должен ясно видеть перед собой как конечную цель своей работы, так и все ее переходные звенья, начиная с ближайших конкретных задач.

Америка в этом деле имеет большой опыт, необходимо с ним познакомиться. Методы работы, ее система должны быть особенно тщательно разработаны.

11. Заслуживает особого внимания коллективная, кружковая работа в деле самообразования.

Хорошо организованная кружковая работа дает большие результаты. Интересна мысль превратить работу воскресных школ в работу кружков. Распределить на неделю работу, а воскресенье обратить в конференцию, подводящую итоги недельной работе и организующую дальнейшую работу.

12. На очереди разрешение вопроса помощи в деле самообразования в отношении его правильной организации, методов и подходов к работе.

1923 г.

РЕЧЬ НА КОНФЕРЕНЦИИ ПО ИЗУЧЕНИЮ ЕСТЕСТВЕННО-ПРОИЗВОДИТЕЛЬНЫХ СИЛ ЦЕНТРАЛЬНО-ПРОМЫШЛЕННОЙ ОБЛАСТИ

Я с большим интересом выслушала доклад т. Александрова, во многом идущий навстречу работе научно-педагогической секции ГУСа. Выработка образцовых программ средней школы заняла весь последний год нашей работы. Эти программы послужили предметом обсуждения целого ряда конференций работников просвещения и, таким образом, являются результатом большой коллективной работы. В общем и целом я могу сказать, что нашими местными работниками они были встречены с энтузиазмом. Что касается конкретного проведения их, то оно вполне возможно, если только работники науки и экономики придут на помощь работникам просвещения. В этом отношении мы будем придерживаться локализации этих программ по определенным районам, всецело ориентируясь на места и на экономическое строительство в отдельных областях. Предоставленный самому себе, учитель является в этом деле бессильным.

Вот почему я с таким интересом отнеслась к конференции по изучению производительных сил Центрально-Промышленной области и очень рада, что и научная работа подошла вплотную к разрешению тех же задач, так что можно надеяться, что общими усилиями дело это будет осуществлено в Центрально-Промышленном районе.

Что касается учреждений, которые должны взять на себя работу по конкретному приспособлению программ к местным условиям, то я думаю, что эту работу надо концентрировать в педагогических высших и средних учебных заведениях. Там можно будет в местном масштабе установить связь с наукой и хозяйственным строительством района. Они, кроме того, могут быть исходными пунктами пропаганды идей через союз работников просвещения и окажут большую помощь учителям обсуждением вопросов конкретной постановки преподавания. Мы созываем конференцию педагогических высших учебных заведений и надеемся, что эта конференция сможет поставить на новые рельсы дело педагогического образования, вопрос подготовки и переподготовки учителей и т. д. В этом отношении многое уже намечено нами, но остается все это систематизировать.

В особенности нас интересует большой вопрос о постановке дела в высших учебных заведениях. Присоединяясь в этом отношении к докладчику, я не могу не отметить чрезмерную теоретичность большинства наших высших учебных заведений. Необходимо всячески приблизить их к практической работе, изгнать вредный академизм. Этого мы сможем добиться, если наши высшие учебные заведения будут смотреть на себя не только как на высшие учебные заведения, но и как на учреждения, имеющие своей целью конкретное проведение ряда практических задач в своей области. Так, например, сельскохозяйственные вузы могли бы взять на себя дело агрономической пропаганды и помощи населению, медицинские факультеты — ряд производственных задач по выработке мероприятий в области гигиены, санитарии и проведение их силами студенчества. Да и вообще глубокое изучение предмета невозможно без практической проработки ставящихся жизнью проблем.

Подобного рода постановка вопроса придаст вузам другой, более близкий к жизни характер. В этом отношении очень интересен богатый опыт Америки, где те же проблемы, правда с несколько другим подходом, были поставлены и разрешены. Много ценного материала сообщил мне проф. Тулайков относительно постановки сельскохозяйственного образования в Соединенных Штатах Америки, получившего там практический уклон. Но то же самое можно сказать и о других типах высших учебных заведений. Таким образом, перед нами встает определенная практическая задача индивидуализации вузов и приспособления их к работе в областном масштабе.

В области педагогического образования мы будем руководствоваться теми же принципами, устанавливая тесный контакт с работой отделов народного образования и выдвигая на первый план вопрос производственной работы при тесном объединении работников науки и народного хозяйства. Только при такой постановке дело народного образования станет на правильный путь. Вот почему я с чувством глубокого удовлетворения выслушала настоящий доклад, обнаруживающий для меня полную готовность людей науки пойти навстречу практическим требованиям жизни.

В одном только я считаю возможным разойтись с докладчиком. Конечно, если бы мы ликвидировали безграмотность только при помощи школ, то дело закончилось бы лет через тридцать, как это утверждает т. Александров. Но дело в том, что сейчас среди самого населения наблюдается большая жажда знания, и каждый красноармеец, каждый попадающий в деревню грамотный рабочий используется деревней до самого конца, и это влияние учесть чрезвычайно трудно.

Деревенская молодежь жаждет знания, учится сама, помимо школы, организует свои школы, не попадающие ни в какие сети народного образования. Мне не так давно пришлось говорить с калужским мужичком, рассказавшим мне очень много интересного об организованной в его деревне на местные средства школе, давшей большие результаты в деле ликвидации безграмотности. Само население стремится к знанию, и это может служить нам порукой, что к десятилетнему юбилею Октябрьской революции мы сможем ликвидировать безграмотность, по крайней мере среди определенных возрастных групп населения.

1924 г.

КАК ИЗУЧАТЬ ЛЕНИНИЗМ? (ДОКЛАД НА СОБРАНИИ МОБИЛИЗОВАННЫХ ДЛЯ РАБОТЫ С ЛЕНИНСКИМ ПРИЗЫВОМ)

Товарищи! При изучении ленинизма самое важное, конечно, не запоминание деталей, точных названий, дат, подлинных слов и т. д. Надо тех, кто будет заниматься ленинизмом, научить понимать Ленина. В понимании Ленина, понимании ленинизма, и заключается главная задача изучения произведений Ленина.

Как-то пришлось мне с Владимиром Ильичем разговаривать об изучении марксизма в Свердловском университете. Я читала отчет Свердловского университета, в котором рассказывалось, с каким увлечением студенты изучают теорию стоимости. Рассказывалось там, как студент, проспоривши всю ночь, как надо определять, что такое стоимость, до такой степени обалдел к утру, что выскочил на улицу, схватил какого-то прохожего и стал спрашивать, как он определит, что такое стоимость. Когда я рассказывала это Владимиру Ильичу, он говорил о том, что это не марксизм, что при изучении Маркса гнаться лишь за точностью определений, формулировок по всем правилам науки, уходить в детали не следует. Главное при изучении марксизма — это понимание духа марксизма, понимание основных идей, уменье приложить марксизм к действительности.

И вот, товарищи, когда мы хотим определить, что такое ленинизм, мы должны сказать, что это — марксизм, приложенный к нашей действительности, к нашей современной действительности. Те методы, которые употреблял Ленин при изучении этой действительности, при воздействии на нее, являются по существу дела не чем иным, как методами марксизма. Поэтому, если вы захотите в кружках, на тех курсах, где вы будете заниматься, добиться того, чтобы курсанты, слушатели как можно лучше понимали ленинизм, вам прежде всего надо будет добиться, чтобы эти курсанты понимали, в чем заключается марксизм, в чем заключается марксистский метод, марксистский подход к действительности. Надо показать, как понимал Маркс классовую борьбу, то, как и куда идет развитие общества, как он помог своей теорией развитию классовой борьбы, помог осознанию рабочим классом тех задач, которые перед ним поставлены историей. Поэтому на изучение марксизма, основ его надо обратить самое серьезное внимание. Теперешняя молодежь очень часто забывает эту сторону дела и при разработке вопросов текущей действительности часто подходит не под углом зрения марксизма, а начинает спорить очень отвлеченно о мелочах, не вникая в суть дела. Старое поколение, которое пришло к марксизму путем долгих исканий, конечно, знает марксизм, но молодое поколение шло другим путем. Оно выросло в огне классовой революционной борьбы, многие вопросы, бывшие когда-то спорными, кажутся им уже бесспорными. Не надо забывать этого факта, и надо вооружить молодое поколение пониманием марксистского метода, дать ему миросозерцание научного социализма, вооружить тем оружием, которое помогло бы ему разбираться в сложной текущей действительности.

Как приступать к этому делу? Во-первых, надо дать курсантам представление о том, что такое научный социализм, что такое марксизм. Надо показать на отношении Ленина к основным вопросам нашей действительности, что он был последовательным марксистом, и в этом была его сила. Тут важно не гнаться за тем, чтобы установить, как Ленин высказывался по всем частным вопросам, важно не нанизывать цитату на цитату, а надо взять самое основное, самое существенное, самое характерное и таким путем установить главную линию, которая должна быть основательно изучена.

Изучая ленинизм, необходимо прежде всего остановиться на том, как подходил Ленин к изучению и оценке явлений текущей действительности.

Ленин всегда стремился определить, какую роль играет данное явление в общей борьбе рабочего класса за достижение конечных идеалов. Вот эта оценка явлений, уменье определить их место в общей цепи являются для нас чрезвычайно важными, если мы хотим найти пути, как на эти явления воздействовать.

Затем, как поставить это самое изучение? Мне представляется дело таким образом. Тут чрезвычайно важна ориентация на курсанта, важна ориентация на его личный опыт, на его эмоциональные переживания. Если приходится иметь дело с крестьянами, то важно взять крестьянский вопрос и изучить прежде всего, как Ленин относился к крестьянскому вопросу, а если это индустриальные рабочие, уже порвавшие с деревней, то нужно взять вопрос о диктатуре пролетариата, о роли рабочего класса, вообще подойти с точки зрения, близкой рабочему.

Вот это уменье выбрать именно то, что человека наиболее интересует, что связано наиболее тесно с его личными переживаниями, с его опытом, является очень важным.

В последнее время мне пришлось просматривать в рукописях несколько популярных биографий Ленина, биографий, предназначающихся для крестьянских масс. И что же? В этих биографиях очень подробно говорится, например, о прениях на съездах, о меньшевиках и т. д. Забывают сказать только об одном: об отношении Ленина к вопросу о земле. Писать для крестьян и не остановиться на том, что их больше всего интересует, — это надо ухитриться!

Как изучать ленинизм? Я бы посоветовала такой способ: надо взять отношение Ленина к какому-нибудь одному вопросу на протяжении многих лет и посмотреть, как разрешал он этот вопрос в различной конкретной обстановке. Следует, например, проделать это в отношении крестьянского вопроса. Рассмотреть, почему раньше ставился вопрос об отрезках и возвращении выкупных платежей, а в октябре 1917 г. был издан Декрет о земле, где вопрос идет о конфискации всей помещичьей земли и передаче ее в собственность народа. Рассмотрение, какие формы одна и та же идея принимала в различной конкретной обстановке, чрезвычайно важно для понимания того, что такое ленинизм.

Проделав с курсантами такую работу по анализу эволюции взгляда на наиболее близкие им вопросы, следовало бы, думается, взять какой-нибудь вопрос текущей действительности и этот конкретный вопрос настоящего постараться осветить всесторонне и подойти к нему тем методом, которым подходил Ленин к изучению действительности.

Мне кажется, поставленное таким образом изучение произведений Ленина дало бы то, к чему необходимо стремиться, дало бы понимание Ленина, дало бы понимание духа его произведений, хотя, вероятно, не дало бы начетнического знания этих произведений. Я думаю, что именно так следовало бы подходить к изучению ленинизма.

Всякое явление все марксисты, и Ленин в том числе, рассматривали в его конкретной обстановке. Мне вспоминается одна цитата из сочинения, которое в свое время на наше поколение имело большое влияние. Это — «Исторические письма» Миртова. Там говорится в одном месте, что всякое знамя, будучи революционным в известный момент, может впоследствии стать знаменем реакционным. И вот если мы посмотрим на наше недавнее революционное прошлое, то мы видим, например, как Учредительное собрание, будучи вначале лозунгом революционным, стало лозунгом реакции. Когда вначале не было еще никакой рабочей власти, когда был царизм, то лозунг Учредительного собрания был тем лозунгом, который означал борьбу за свободное развитие рабочего класса, за возможность для него в дальнейшем организовываться и развиваться. А при Советской власти, после II съезда Советов, Учредительное собрание означало уже совсем не то. Оно означало, что революционная власть рабочих и крестьян, которая создалась в лице Советов, должна была уступить место власти Учредительного собрания, власти буржуазной, и тот лозунг, который был раньше революционным, в последующий момент оказался реакционным. Тот, кто понимал дух борьбы, смотрел на конечные цели этой борьбы, а не на букву, тот понимал, как это поняли большевики, что Учредительное собрание в интересах дела рабочего класса следует распустить.

Тот, кто рассматривал явления вне конкретной обстановки их развития, тот этого совершенно не понимал и находил тут внутреннее противоречие. А между тем именно в этом проявлялась определенная последовательность, проявлялась та последовательность, которая диктовалась конечной целью революционной борьбы.

Вот это уменье рассматривать факт в его конкретной окружающей обстановке — это является признаком ленинизма. Конечно, это не что иное, как марксистский подход, но его надо уметь осуществить, и это — то ценное, что внесено ленинизмом в революционную тактику, что имеет громадное значение.

Затем каждое явление, которое мы имеем, мы должны рассматривать в его развитии. Перед сегодняшним собранием, перелистывая сочинения Владимира Ильича, я как раз перечитала одну статью, касающуюся Учредительного собрания. Как он рассматривает там этот вопрос? Он смотрит, как создалось данное Учредительное собрание, какова была ситуация вообще, что думали народные массы, когда избирали и посылали своих представителей в Учредительное собрание, какова тогда была степень их сознательности. Затем он рассматривает, как в дальнейшем будет действовать данное Учредительное собрание, и приходит к выводу, что передача власти в руки Учредительного собрания означает уничтожение Советов, то есть уничтожение революционной власти рабочих и крестьян. Мы видим, что Ленин берет явление в его развитии и благодаря этому делает правильный вывод, определяющий тактику: надо распустить Учредительное собрание.

Ленин старался возможно точнее определить, где границы действительного наличия какого-либо явления, проверял его собственным опытом и опытом товарищей, затем знакомился с литературой русской и иностранной, выбирая, изыскивая аналогичные явления, сравнивал и таким образом выявлял самую суть явления, уяснял, что собой данное явление представляет. Этот подход можно сравнить с подходом художника к изучению вещей. Французский писатель Флобер в своих письмах Мопассану давал ему советы, как надо изучать явления, чтобы художественно отображать их. Флобер писал: если, говорит, ты хочешь описать образно и ярко, например, какого-нибудь консьержа или извозчика, то ты смотри на него и старайся уловить все те черты, которые выделяют этого извозчика или этого консьержа от всех остальных консьержей, от всех остальных извозчиков, тогда можно двумя-тремя штрихами определить его так, что образ его встанет, как живой, перед читателем. Это советы в области художественного творчества. Но я думаю, что марксисты должны таким же образом подходить к явлениям. Они должны устанавливать явления, выявлять особенные черты, выделяющие их из ряда аналогичных явлений, которые мы имеем в прошлом нашей страны и в настоящем и прошлом других стран. И так обычно подходил к оценке явлений Ленин.

Таким образом, изучение явления, определение его особенностей, определение его удельного веса, рассмотрение его в конкретной обстановке и в его развитии составляет те особенности подхода к действительности, которые характеризуют ленинизм.

1924 г.

ЛИКВИДАЦИЯ НЕГРАМОТНОСТИ В ДЕРЕВНЕ (ВЫСТУПЛЕНИЕ НА III ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ПО ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ)

Работа, по ликвидации неграмотности в деревне за последнее время идет быстрым темпом. Наряду с ростом благосостояния деревни наблюдается процесс расслоения деревни: усиление кулацких элементов и разорение бедняцких. Классовая борьба между теми и другими становится все острее, а потому наша задача — поддерживать беднейшее крестьянство в его классовой борьбе. А между тем крестьянство в культурном отношении обслуживается чрезвычайно плохо. Кулак имеет возможность и газету достать, и детей своих грамоте обучить; иное дело — бедный крестьянин. Если в городе за последнее время культурный уровень поднялся, то этого нельзя сказать про деревню. Мы знаем, что газеты с трудом попадают туда и имеются такие деревни с пятнадцатитысячным населением, в которых нет ни газет, ни книг. И поэтому вопрос о ликвидации неграмотности в деревне натолкнется на чрезвычайно серьезные препятствия, и самым основным из них является низкий культурный уровень деревни.

Если деревня еще не прониклась сознанием, что книга — это орудие труда, то ликвидация неграмотности не может иметь полного успеха. Если школы обучают в первой ступени 50 % ребят, причем бедняцкие ребята за отсутствием одежды и сапог не могут посещать школу, то каждый новый год даст все новые кадры неграмотных, и при таких условиях ликвидировать неграмотность среди взрослых становится очень трудной задачей.

Если внимательно прочесть статьи Владимира Ильича, го ясно станет, какое огромное значение он придавал снабжению деревни газетой. Всякий номер газеты, который попадает в деревню, читается целыми группами середняков и бедняков. Крестьяне говорят: «Мы заразились, как чесоткой, чтением газет. Как вечер, нас так и тянет на огонек — читать газету, потолковать о том, что в этой газете написано».

Вопрос о принудительности, на котором я хочу остановиться, — очень больной вопрос. Некоторые товарищи отнеслись к моим словам с сомнением, когда я на конференции политпросветчиков высказала мысль, что принудительные меры — палка о двух концах. А между тем, когда знакомишься с описанием того, что происходит в деревне, то убеждаешься в правильности этой мысли. В деревне, где нет книги, где нет газеты, вдруг появляется и читается от имени сельсовета постановление, что «те лица, которые не будут посещать ликпункты, будут привлекаться к ответственности». А самого-то ликпункта нет! Какое впечатление производит на крестьян такое постановление? Конечно, оно вызывает только насмешки со стороны крестьян и желчные речи: «Вот, мол, школы нет, дети растут безграмотными, а они шестидесятилетних старух хотят послать на ликпункты». Выходит, что ликпункта еще нет, а уж привлекают к ответственности за непосещение его.

Какой-то немецкий товарищ просил разъяснить ему, есть ли у нас обязательное обучение, хотя бы на первой ступени. Ему было указано, что нельзя проводить обязательное обучение, когда нет достаточного количества школ, — следовательно, раз нельзя сделать обязательным обучение для ребят первой ступени, то тем более нельзя говорить о принудительных мерах в области неграмотности среди взрослых. Это очень больной вопрос, и он неразрывно связан с другим вопросом — о постановке агитации. Агитация должна быть проведена не через плакаты, которые никогда не попадают в деревню; нельзя также при агитации исходить только из того, что «грамотность полезна». Эта истина всем известна: теперешние крестьяне и теперешние крестьянки не те, что до революции. Следовательно, вопрос в том, какими мерами можно ликвидировать неграмотность, что нужно сделать для того, чтобы школа посещалась взрослыми, чтобы крестьяне Имели возможность эту школу посещать.

Наши деревни разбросаны, поэтому если будут предлагать крестьянам ходить за семь-восемь верст в школу, то никто не станет этого делать. Остается, значит, поставить вопрос так: как наилучшим образом приспособить ликвидацию неграмотности к местным условиям? На это в первую голову следует обратить внимание, так как формы ликвидации неграмотности, которые хороши в городе, в очень редких случаях применимы в деревне.

То расслоение деревни, которое сейчас происходит, очень повышает самодеятельность середняцких и бедняцких слоев. Надо только эту самодеятельность использовать и направить ее в русло борьбы с неграмотностью. Массы крестьян сами тогда возьмутся за это дело, они найдут тысячи путей, чтобы выйти на дорогу.

Очень мало сделано еще в отношении привлечения к делу ликвидации неграмотности широких слоев населения, и для этого нужна упорная работа. Ужасающие цифры неграмотности крестьянского населения производят только на первый взгляд столь удручающее впечатление. Нельзя упустить из виду, что наряду с безграмотностью имеется наличие громадной самодеятельности, и поэтому надо думать, что цель будет достигнута, если только умеючи возьмемся за работу.

1924 г.

ДОКЛАД НА III ВСЕСОЮЗНОМ СЪЕЗДЕ СОВПАРТШКОЛ

Тема моего доклада — это обоснование так называемого дальтоновского плана.

Когда речь идет о дальтоновском плане, это не значит, что мы собираемся целиком проводить в жизнь то, что принадлежит американским учителям. Мы уже потому не можем проводить целиком дальтоновский план в жизнь, что он в первоначальном своем виде рассчитан на детскую аудиторию, а у нас речь идет об аудитории взрослых. Затем самый дальтоновский план говорит только о методе работы, нисколько не говоря о содержании этой работы. Тот дальтоновский план, который применяется в Америке, рассчитан на определенную программу, к которой мы можем относиться в общем и целом только отрицательно. И поэтому у многих товарищей складывается отрицательное отношение и к самому дальтоновскому плану. Но в том методе работы, который предлагается дальтоновским планом, по-моему, есть такие черты, которые заставляют нас с особенным вниманием отнестись к этому плану.

Переход от капиталистического строя к коммунистическому характеризуется не только переходом средств производства, орудий производства в общественную собственность, но также и громадными социальными изменениями. Коммунистический строй предполагает плановое хозяйство в противоположность тому хаотическому хозяйству, основанному на конкуренции, ориентации на выгоды отдельных предпринимателей, которое мы имеем при капиталистическом строе. Поэтому вопрос плановой работы — вопрос чрезвычайно важный. Вот почему в наш переходный период Совет Народных Комиссаров уделил такое большое внимание организации плановой работы в Госплане. Владимир Ильич этой работе придавал огромное значение и особенно внимательно обдумывал и подбор людей, и план этой работы в Госплане.

Мы, конечно, не мыслим себе так, что вся плановая работа будет заключаться в том, что только там, наверху, будет составляться очень хороший план. Переход орудий производства в общественную собственность невозможен без того, чтобы не происходило массового учета и массового контроля производимой работы по всем направлениям. Госплан должен быть только завершением той громадной плановой работы, которая должна проделываться самими массами.

Если мы обратимся к тому, что говорил Владимир Ильич, мы должны сказать, что вопросам учета и контроля он уделял чрезвычайно много места. С самых первых дней революции он постоянно возвращался к вопросу об учете и контроле и рисовал ту картину, которая ему представлялась, как при коммунистическом строе должен быть организован этот учет и контроль. Учет мыслился им не только как статистическое бюро, хотя и этой работе он придавал большое значение, но он мыслился, как учет и контроль, производимый самими массами. Владимир Ильич говорил о необходимости в целях этого учета и контроля организации всего населения по разным отраслям производства.

Вот этого умения учитывать свою работу и контролировать ее в процессе самой работы, — этого нам, россиянам, не хватало. И вот почему нам пришлось отступить к нэпу — потому что форм массового контроля и учета у нас не было. Мы, россияне, в силу экономической отсталости нашей страны и в силу того, что страна наша гораздо больше земледельческая, чем промышленная, — мы в силу этого особенно не приспособлены к плановой работе. Надо сказать, что отличительной чертой россиян является, с одной стороны, уменье работать, но, с другой стороны, оно происходит как-то порывами, вроде того, как идет труд земледельца, который в известный период времени напрягает все усилия, работает все время, все часы, а в остальное время, когда этого не требуют условия сельского хозяйства, работает совершенно другими темпами. Может быть, характер земледельческой страны и наложил отпечаток на характер всей этой работы. У нас работают порывами, и работа у нас неплановая. Плановость — это то, что нам дается труднее всего.

Возьмем такой вопрос, как вопрос о субботниках. Нужно сказать, что к субботникам мы отнеслись с большой горячностью, и вначале все очень усиленно и усердно таскали бревна и всё, что полагается, делалось. Но потом субботники как-то отошли на задний план и стали говорить, что «при нэпе не место субботникам». Я думаю, что вопрос совершенно не в нэпе. Какой бы там ни был нэп, у коммунистов должно остаться стремление к организации общественного труда, стремление к тому, чтобы создавать новые формы труда — коллективные формы труда, имеющие целью общественную работу, которую надо выполнять совместными усилиями.

Дело, товарищи, не в нэпе, а дело в том, что на субботниках мы особенно наглядно показали свое неумение коллективно работать. Если вы припомните практику субботников, то вы можете сказать, что в громадном большинстве случаев это была непроизводительная растрата сил. Приходили работать, но орудий производства не приготовлялось. Часто приезжали на расчистку снега, но не оказывалось лопат. И скорее всего выходило, что субботники являлись каким-то времяпрепровождением, каким-то поучением, но все-таки не практической работой, потому что для практической работы прежде всего надо было иметь орудия производства, а о них совершенно не заботились. Совершенно не учитывалось и то, кто на какую работу способен; часто слабосильные девицы и слабосильные пожилые люди становились на тяжелую работу и старались таскать бревна. Это, может быть, с точки зрения Л. Толстого и правильно, но с точки зрения учета работы такой способ таскания тяжестей был совершенно нецелесообразен. Благодаря тому, что мы не сумели как следует организационно провести эту работу, не сумели целесообразно ставить себе цель, благодаря тому, что мы не могли учесть самого процесса работы, предвидеть все трудности, которые стоят в каждом отдельном случае, — благодаря этому субботники наши потеряли то громадное значение, которое они имели как ростки общественного труда.

Это, конечно, отдельный пример, но если мы возьмем всю историю нашего распределения или сейчас посмотрим на работу некоторых учреждений, хотя бы на работу биржи труда, мы увидим, как часто нецелесообразно организуется работа, как мы не умеем ясно ставить себе цель всей работы, как эту цель направить планомерно, учитывать те этапы, которые надо проходить, те трудности, которые надо преодолевать, не умеем учитывать сил отдельных работников.

После пережитого опыта всеобщего распределения продуктов, желания все обобщить, после опыта того, что мы не умели этого сделать, приходится сознаться, что нам надо учиться и учиться планомерно работать. Это одна из основных задач, причем учиться работать надо не только одной группе коммунистов, которые будут работать в Госплане, но надо учиться всему населению. Необходимо, чтобы это вошло в наше представление: так же, как употребление ложки при супе, должно войти в плоть и кровь умение планомерно работать. Мы должны подойти к новым формам учета — к формам учета в процессе работы. Этого мы не умеем делать.

Товарищи, каждый в той области, в которой он работает, если он внимательно всмотрится, увидит некоторые ростки того, как подходить к этой работе. Например, в области народного образования намечается определенный план — план работы деревенских школ, примыкающих к одной районной школе: это учет той работы, которая проводится на местах, совместное обсуждение ее и товарищеская помощь друг другу. Такая районная школа с примыкающими другими школами составляет определенную единицу, которая может произвести тот учет педагогической работы, который в данном районе проводить гораздо целесообразней, чем каким-нибудь инспектором, который приедет «сверху» посмотреть уроки, самым поверхностным образом присмотрится к работе и часто выносит превратное понятие. Учет совместной работы, обсуждение ее совместно, товарищеская помощь — это всё зародыши новых форм учета и контроля. Предполагалось, что районные школы организуются около педтехникумов. Такая организация работы имеется в единичных случаях, но тут мы видим учет работы массовый — в процессе работы и силами самих работников. Вместе с учетом связан и контроль. Это было проведено в той области работы, которую я знаю. Но в любой области работы, продумывая ее, можно определить, как можно организовать коллективный учет. Для этого нужно, чтобы были общие навыки учета и контроля и умение плановой работы.

Я думаю, что совпартшкола, которая создает новых работников, являющихся как бы «закваской», должна проводить новые, коммунистические методы в жизнь, должна нащупывать эти методы. Как раз курсанты совпартшколы и должны научиться всему, что помогает планово работать и учитывать силы организации, — должны учиться коллективному контролю.

Мне кажется, что дальтоновский метод имеет некоторые данные, чтобы при помощи его воспитывать именно это умение работать по плану. Даже в том дальтоновском плане, который применяется американскими и английскими учителями, довольно сильны элементы коллективной работы, которые обычно мы, россияне, ухитряемся не замечать. Мы их не замечаем потому, что мы сами очень непланомерно работаем, и в этом направлении наша мысль не работает.

Поскольку мне приходится наблюдать, как применяется дальтоновский план у нас в детских школах, я вижу, что как раз то, что автор дальтоновского плана ставит в центре вопроса, у нас обходится и игнорируется как второстепенная подробность, а между тем там есть чрезвычайно ценные вещи. Там ведению плановой работы предшествует коллективное обсуждение плана. В тех отчетах о дальтоновском плане, с которыми мне приходилось знакомиться, на эту сторону дела чрезвычайно мало обращалось внимания. Англичане и американцы, живущие в странах с более развитой промышленностью — в более культурных в этом отношении странах, — с детских лет выдвигают на первый план вопрос о том, какая цель ставится и какими путями к этой цели надо идти. Они понимают, что это дело не отдельного индивидуума, что это дело коллективное. И у них в школах обсуждение программы на месяц играет крупнейшую роль.

Эта предварительная подготовка в таких школах взрослых, как совпартшколы, имеет, конечно, совершенно особое значение. Обсуждать цели, к которым надо идти, обсуждать, какие пути к этой цели приведут, какие трудности встретятся на пути, — все это чрезвычайно важно. Сплошь и рядом мы видим, как что-нибудь начинается и не доводится до конца. Это тоже российская особенность. Когда вы проезжаете через деревню, вы видите постройки, не доведенные до конца. В жизни каждого из вас сколько бывает начинаний, не доведенных до конца! Ясно поставить цель, обдумать средства, которые приведут к этой цели, — это определенное культурное завоевание. Учиться поднимать культурный уровень — это значит не только учиться читать книги, но и учиться определенным образом планомерно работать, и вот коллективное обсуждение цели имеет громадное значение. Эта часть дальтоновского плана способствует выработке умения ставить цель и коллективно стремиться к ее осуществлению.

Дальтоновский план в себе заключает несколько ступеней, и первая ступень — это научиться ставить цель. Конечно, цели могут быть чрезвычайно различные, и от степени развития зависит, какие цели нужно ставить. Может быть, когда человек впервые приступает к работе, надо ставить цель гораздо более близкую, к которой ясней путь, которую легче осуществить. Может быть, дальтоновский план надо намечать не на целый учебный год, а на несколько месяцев, на три дня или на неделю, а потом постепенно ставить всё более и более далекие цели.

Между прочим, я советовала бы тем, кто хорошенько хочет понять дальтоновский план, в чем он заключается, прочесть одну очень популярную книжку, которую нам, россиянам, вообще полезно прочитать, — Тейлор, «Управление промышленными предприятиями». Я думаю, что изучение такой книжки по организации труда гораздо более важно, чем масса литературы и журналов, которые выходят; надо читать классиков в этой области, я, по крайней мере, говорю это по собственному опыту. В этой книжке есть масса наблюдений над организацией работы, которые могут быть широко приложены и к области организации умственного труда и к коллективной работе в частности. Тейлор в одном месте говорит: чем развитее человек, тем более далекие цели он может себе ставить и цель держать постоянно перед глазами более упорно.

Если мы возьмем крупных революционных деятелей, мы видим, что та цель, которую они себе ставят, — эта цель постоянно у них перед глазами и определяет их действия, но для начинающего человека, подходящего только к революционной деятельности, к коммунизму, мы должны, конечно, разбить эту общую цель на ряд этапов и поставить более близкие и осязаемые цели.

Вот эта целеустремленность — чрезвычайно важное качество, которое необходимо развивать, но тут надо идти определенным путем. Часто приходится слышать: «Мы ввели лабораторный план». Что это значит? Часто это понимается так, что изучение всех предметов должно проводиться при помощи лабораторного плана. Я думаю, что тот, кто так говорит — «мы ввели лабораторный план», — недостаточно продумал, как этот лабораторный план нужно провести. Вначале нужно брать только определенные цели в небольшой области и учиться их достигать, и только постепенно ставить более далекие цели, определять этапы к этим целям и долгое время напряженно работать.

Точно так же, когда вырабатываются навыки к такой работе, можно распространять этот метод работы с отдельных областей, в которых есть уже определенные достижения, на более широкий круг областей. Только постепенно можно подойти к лабораторному плану, потому что надо иметь в виду, что курсант, который поступает в совпартшколу, в этой области большей частью неподготовлен, и ему надо дать хорошую закалку — сразу не охватывать все, так как курсант растеряется, если ему сразу предложить работать по лабораторному плану. Нужно идти шаг за шагом.

Вот эта сторона лабораторного плана — обсуждение конечных целей — чрезвычайно ценна.

Говорят, что дальтоновский план развивает индивидуализм. Это совершенно, по-моему, неверно. Дальтоновский план зависит от того, как его проводить. Он может, конечно, развивать и индивидуализм, но мы должны его повернуть так, чтобы он способствовал развитию как раз коллективных навыков труда. Вопрос о выборе целей — тот вопрос, который необходимо обсуждать предварительно на общих собраниях. Вопрос о выборе целей чрезвычайно важный, и тут необходимо, чтобы цель, которая ставится, была общественно необходима, чтобы обучение происходило в самом процессе работы. Если мы ставим целью только обучить самих себя, то эта цель не коллективная, а цель индивидуалистическая, и, конечно, при таких условиях дальтоновский метод будет способствовать развитию индивидуализма. Но если мы поставим цель определенно: скажем, изучить такие-то стороны жизни данного района, которые необходимо, положим, знать Госплану, — если поставим такую цель и к ней подойдем общими усилиями, то эта цель общественно необходимая, от ее осуществления получится определенная общественная польза, и дальтоновский метод никакого индивидуализма развивать не будет. Так что чрезвычайно важно, какую цель мы ставим, — тут надо особенно по-коммунистически подходить к вопросу. Вопрос о совершенно новой работе определяет те цели, которые мы ставим при выработке дальтоновского плана, при выработке метода плановой работы.

Это один вопрос — вопрос цели.

Другой вопрос — об индивидуальной работе.

Мы не можем себе представить, что коллективная работа — это только та работа, когда все делают одно и то же, все находятся в одном помещении, — одним словом, когда все тянут что-то в одну дудку. Коллективная работа, конечно, может быть совершенно другого типа. Она может быть с разделением труда, с распределением труда — это коллективная работа. Важный момент — определить и установить такую коллективную работу.

Конечно, вся коллективная работа слагается из работы индивидуумов, и, для того чтобы достичь определенного результата, необходимо, чтобы каждый отдельный человек работал с максимальным умением. Поэтому, если мы хотим, чтобы наша коллективная работа была плановой, чтобы она достигала определенных результатов, нам надо воспитать в каждом из нас умение планово работать. Вот дальтоновский план и имеет, между прочим, и ту цель, чтобы воспитать в каждом курсанте умение вести свою работу планово, уметь учитывать в процессе работы свою работу и самого себя контролировать. Это чрезвычайно важная сторона дела, потому что только тогда, когда каждый член коллектива умеет как следует работать, — только тогда коллективная работа приведет к хорошим результатам.

Это мы видим, скажем, при изготовлении паровоза. Паровоз — это результат коллективной работы, он состоит из целого ряда частей. Необходимо, чтобы и тот рабочий, который изготовляет винтик, и тот, который изготовляет колесико, — чтобы каждый умел в своей области работать как можно лучше и целесообразнее. Если идет работа над паровозом и у вас есть человек, который должен сделать определенную часть машины, но если он эту часть машины целесообразно сделать не умеет, то он портит общую работу; если его темп работы отстает от темпа работы всех других, то точно так же результат работы будет задерживаться.

Вот особенность коллективной работы: работа каждого человека имеет в этой коллективной работе определенное значение, — и важно научиться индивидуальной работе.

Тут тоже есть один чрезвычайно важный момент — уметь устанавливать норму работы, общественно необходимый темп работы. В американском дальтоновском плане на эту сторону работы — на установление нормального темпа работы — обращается большое внимание. Поэтому на известной стадии работы по дальтоновскому плану необходимо, чтобы все некоторое время делали одну и ту же работу. Из сравнения этой работы ясно будет, кто отстает, кто идет впереди; можно установить среднюю норму, и тогда можно установить напряжение. Можно равняться по этой средней норме.

Я перечитала в связи с своими мыслями о дальтоновском плане у Л. Толстого описание сенокоса — как все крестьяне одновременно косят луг. Тут установление общей нормы работы проводится чрезвычайно детально. Впереди, обыкновенно, ставят того, кто превышает среднюю норму, чтобы остальные тянулись за ним и равнялись. Это доказывает, как продуманно подходят крестьяне к работе, которую надо выполнять коллективно, — продуманно, конечно, с своей точки зрения.

Это чрезвычайно важно. Вот почему в дальтоновском плане есть такая работа — все исполняют в известное время одну и ту же работу. Это помогает установлению общих норм работы. А знать эти общие нормы чрезвычайно важно, потому что, наблюдая свою работу, учитывая и сравнивая ее с общей нормой, с работой других, и сам человек может определить, на что он в своей области способен и где он наиболее производительно может работать. Можно научиться не на глаз определять, не интуитивно определять, кто на что способен. Определять достоинства каждого работника и каждого ставить на свое место — это для плановой работы имеет громадное значение. Этого умения — каждого ставить на свое место — у нас тоже нет. Полагают, что если ты коммунист, то можешь за все работы браться, а это, конечно, не так. Каждый работник приспособлен к особому виду работы и может работать только особым темпом, должен иметь определенные нормы и т. д. Поэтому дальтоновский план ценен также и потому, что он научает человека учитывать свою индивидуальную работу, контролировать ее, сравнивая с работой других.

Дальтоновский план на этом и останавливается. Но мы, конечно, в наших совпартшколах не обязаны останавливаться только на этой стадии. Мы должны идти дальше и, научившись работать с учетом своей работы, научиться высшему умению коллективной работы: мы должны не только обдумывать план, который каждый индивидуально разрабатывает, но мы должны обдумать такой план, чтобы в нем проводилось определенное разделение работы, чтобы на определенной стадии каждый, работая сам за себя, потом объединял свои усилия, чтобы усилия отдельных лиц, входящих в коллектив, определенным образом комбинировались.

План, который предполагает определенное разделение труда, является уже следующей ступенью, которую необходимо преодолеть, чтобы подойти к умению коллективно работать.

Третья стадия — это организовать этот труд, разделенный труд, ведущийся по определенному плану, так, чтобы каждый из работающих мог опираться на товарищескую помощь. Степень различных комбинаций разной помощи, которую друг другу все будут оказывать в работе по определенному плану (один, более подготовленный в одной области, помогает другому), — это третья стадия умения подходить коллективно к работе.

Конечно, сначала придется учиться, главным образом, на работе с книгой. И тут чрезвычайно важно отметить, что дальтоновский план дает ценное умение работать самостоятельно. Обыкновенно наша средняя школа, и даже отчасти высшая, учила только усваивать себе то, что говорит лектор, то, что говорит профессор, овладевать определенной суммой знаний. Но по выходе из школы человек должен все дальше и дальше учиться. Он должен приобретать новые знания, чтобы свою деятельность делать более плодотворной. Каждый целесообразно работающий человек всю жизнь учится — учится из опыта других, учится из книги, которая помогает ему расширять свой горизонт и пользоваться опытом человечества, учится применять этот опыт человечества к своей работе. Научиться работать самостоятельно с книгой — это задача, которая часто у нас игнорируется. Больше ставится цель овладеть определенной суммой знаний. А мы, конечно, должны стремиться не столько к этому, сколько к тому, чтобы научить курсанта, пока он находится в школе, работать самостоятельно, сделать книгу орудием своего труда, орудием борьбы. Если мы дадим такой метод работы курсанту, мы сможем сказать, что пребывание в совпартшколе не прошло для него бесследно, — оно дало ему в руки громадное орудие знаний, орудие труда, орудие борьбы.

Но дальше я себе мыслю так, что в совпартшколе должны применяться не одни только книжные знания. В практику совпартшколы все шире и шире входит работа с населением. Мне представляется, что работа с населением, которую сейчас курсанты ведут от случая к случаю, обыкновенно непланомерно, должна войти точно также в дальтоновский план, также должна стать планомерной. Сообща должны обсуждаться цели, сообща должно обсуждаться распределение труда, учитываться время, необходимое для проведения этого плана, — вообще должен быть подход к умелой организации труда и ко всей той студенческой практике, которая получает все больше и больше прав гражданства во всех наших вузах и совпартшколах в том числе.

Мне кажется, что у нас должен выдвинуться новый тип клуба при совпартшколе. До сих пор у нас клубы в совпартшколе, как и клубы вообще, считались такой организацией, которая служит для развлечения, для времяпрепровождения, для заполнения некоторых пробелов. Клубы всегда связывались с представлением о том, что там должны быть спектакли, хоровое пение и т. д. Увлечение спортом у нас начинает переходить всякие границы — и это тоже связывается с клубной работой. Но важно с клубной работой связать основную работу курсанта, ради которой он находится в школе. Мне кажется, что этот клуб должен быть таким учреждением, в котором курсанты учатся правильно организовывать применение своих знаний к жизни. Владимир Ильич в своей речи к союзу молодежи говорил, что самое отвратительное — это оставшийся нам в наследие от капитализма разрыв между книгой и практикой, и советовал молодежи каждый шаг в своей практической деятельности связывать со знанием,' а знание использовать для практической деятельности. Я думаю, что во всех наших учебных заведениях, в совпартшколах в первую голову, мы должны учиться связывать действительно каждый шаг нашего знания, приобретение знаний с практической жизнью. Но нужна какая-то лаборатория, через которую это проходило бы, и мне кажется, что клуб при совпартшколе и может стать такой лабораторией, где курсанты обсуждали бы свою практическую деятельность, применение своих знаний к жизни, обсуждали бы, как провести ту или другую кампанию коллективом, общими усилиями, с разделением труда и т. д. Мне кажется, что навыки работ по дальтоновскому методу, по методу плановости, нужно перенести также в работу по перестройке окружающей жизни. Всякая практическая деятельность курсанта совпартшколы, которую он ведет, направлена к переорганизации окружающей жизни — к тому, чтобы в эту жизнь ввести как можно больше сознательности, культурности и т. д. И вот уменье прилагать знание к своей практической деятельности, по-моему, должно вырабатываться в клубах. В клуб должен также приходить совпартшколец со своими сомнениями. Каждый, кто ведет практическую работу, натыкается на массу вопросов, которые он не знает, как разрешить. Уложить это в рамки какой-нибудь определенной программы чрезвычайно трудно, ею где-то ему надо получить ответы на эти вопросы. Мне кажется, что клуб и должен быть таким сплоченным коллективом, где бы курсанты могли обсуждать все те вопросы, которые у них возникают, куда бы они могли приходить с этими вопросами и в том числе с одним большим вопросом — вопросом о том, как, каким образом приложить приобретенные ими знания к жизни, как поставить работу коллективно, как поставить ее плановым образом. Я думаю, что работа клуба заключается в применении к жизненной практике того дальтоновского плана, который дал бы навыки планомерной коллективной работы курсантов и который они в первую голову изучали бы на работе.

Из изложенных мною соображений я и делаю тот вывод, что чрезвычайно важно нам подумать хорошенько, как мы можем дальтоновский план применять в школе, как мы может взять из него самое существо и к нашим программам, к нашим целевым установкам применить метод культурной работы — тот метод, который выработан в Америке, который выработан в Европе ходом промышленного развития.

Нам необходимо овладеть этим умением для того, чтобы перестроить нашу жизнь, а то у нас будут очень большие цели, очень отдаленные цели и отсутствие практического умения осуществлять эти цели. Вот почему я считаю работу над тем, как осуществить дальтоновский план, как при помощи дальтоновского плана наладить коллективную работу, чрезвычайно важной.

Товарищи! Конечно, приступать к лабораторному плану можно только тогда, когда есть общий план работы. Товарищ, который говорил здесь о том, что программа имеет большое значение, был совершенно, по-моему, прав. Одной из предпосылок успешного проведения в жизнь дальтоновского лабораторного плана является наличие хорошо проработанной схемы работы курса по крайней мере на целый год. Необходимо, чтобы не только один преподаватель, но и все преподаватели вместе имели перед собой картину того, что надо пройти. Это предпосылка, которая необходима для того, чтобы можно было наш план осуществить.

Необходимо, чтобы этот план, как схему той работы, которую надо провести, представлял себе не только преподаватель, но представляли себе и курсанты. Поэтому необходимо ввести не один какой-нибудь разговор, не беглый разговор, а провести целый вводный курс с мотивировкой той программы, которая будет проходиться: надо то-то и то-то изучить, по тому-то и тому-то, так-то и так-то. Надо всю картину занятий, которые лежат перед курсантом, сделать ему совершенно ясной. Тогда, конечно, пойдет совершенно иначе работа.

Вот мне кажется, что у многих товарищей имеется сильное сомнение в том смысле, возможно ли приложить лабораторный план к нашим, российским условиям и, в частности, к совпартшколам. Я думаю, что их вводит в заблуждение то, что, может быть, недостаточно в наших дискуссиях подчеркивалась эта сторона дела, — необходимость наличия такого плана. Но об этой необходимости проработки мотивированного плана, о необходимости распределения плана во времени мы говорили в другом разрезе: мы говорили тогда, когда говорили о наших программах, об их комплексности и т. д. Само собой разумеется, что лабораторный план предполагает вообще план работы. Этот план должен быть прежде всего осознан самим руководителем, между руководителями должна быть тесная спетость. Должна быть ясна увязка, которая существует между отдельными предметами и отдельными областями знаний. Вот это одна из необходимых предпосылок.

Следующая предпосылка — это определенная подготовка руководителя. Эта подготовка заключается в том, что он должен в той лаборатории, в которой он ведет работу, играть руководящую роль. Он должен уметь понимать, что именно он должен объяснить и когда нужно прийти на помощь курсанту. Если он сидит и занимается тем, что ведет свою работу — пишет что-то или сидит «окруженный столами», как здесь говорилось, — то он, конечно, не выполняет свою функцию и не получается уже того лабораторного плана, который имеет в виду такие занятия, при которых курсант в любую минуту, когда понадобится, может получить помощь от преподавателя.

Вот о том, какую преподаватель оказывает помощь курсантам, — об этом мало говорилось. Говорилось о необходимости руководителя. Особенно т. Брюнелли настаивал на том, чтобы преподаватель руководил непременно курсантами, но как он может прийти на помощь курсантам, — об этом Брюнелли говорил мало, а между тем это один из основных вопросов. В подготовку преподавателей должно входить уменье наблюдать курсанта, наблюдать процесс его работы. Тут важно, конечно, не то, чтобы преподаватель вел дневники и чтобы составлялись характеристики курсантов — отрицательные или положительные. Важно обострить наблюдательность преподавателя, чтобы он видел, в чем затруднение у курсанта, и чтобы индивидуально мог приходить к нему на помощь.

Это уменье наблюдать — чрезвычайно важная вещь в лабораторном плане. Одна из особенностей лабораторного плана — ориентировка на курсанта. Тов. Брюнелли говорил что-то об осуществлении «свободы», что это напоминает Руссо и ту «свободу развития», которую проповедовал Руссо. Я думаю, что общего с Руссо тут мало, потому что мы в своих совпартшколах даем определенную программу и в пределах этой программы, которая, конечно, определенным образом будет влиять на все мировоззрение курсанта, на весь характер работы, даем ему уже самой программой определенный план и определенный метод работы. О каком же тут «свободном воспитании» может быть речь?

Но другое дело, что необходимо каждому преподавателю вообще и преподавателю совпартшколы, — это понимать процессы психофизиологические, понимать, как курсант может наиболее плодотворно работать и какие нужны для этого предпосылки. Может ли он работать всегда одинаковым темпом и каким темпом наиболее успешно будет работать. В его развитии могут быть разные темпы. На известной ступени развития он может работать одним темпом, потом другим, — это зависит от индивидуальности курсанта. Ориентироваться на индивидуальность курсанта вовсе не значит воспитывать в нем индивидуализм. Это две вещи совершенно разные. Дать возможность курсанту работать с наибольшей производительностью — это вовсе не значит развивать в нем индивидуализм. Индивидуализм в работе противоположен коллективизму. Человек, умеющий самостоятельно работать, — не значит, что это человек, настроенный индивидуалистически. Индивидуалистически — это тогда, когда он не интересуется делом, которым заняты другие, общим размером работы и т. д. Мне кажется, что лабораторный план как раз является хорошей гарантией против этого, потому что обычный лекционный метод занятий — занятия по лекциям, подготовка к зачетам и т. д. — самым естественным образом развивает индивидуализм. А тут подход к коллективной работе.

Теперь вопрос о группах. Конечно, вначале группы должны быть гораздо меньше. Группа может быть не в 30–35 человек, а в 5 — 10 человек. Группа, должна подбираться по однородным знаниям, по склонностям, по интересам. Надо, по-моему, при подборе групп предоставить определенный голос курсантам, а не распределять только механически: в эту группу такие-то и такие-то; обнаружившие такие-то знания должны быть зачислены в такую-то группу, а в другую — нельзя. Такое распределение может быть только начерно, а потом надо дать свободу курсантам переходить из группы в группу. В начале работы это необходимо, чтобы подбирались такие естественные группы по силам и по манере работать. Подбор таких групп имеет чрезвычайно большое значение. Это одно из условий успешности работы, и я бы сказала, что главное в лабораторном плане — это уменье ориентироваться на курсанта и гораздо большее доверие к нему.

Из всего, что говорил т. Брюнелли, я не согласна в одном пункте — в вопросе о доверии к курсантам. Я не знаю, какие бывают руководители — и руководителям нужно много учиться в процессе работы, — но знаю, что курсанта нужно поставить на определенные рельсы. Бояться же излишней самостоятельности курсантов, по-моему, было бы крайне ошибочно. Если он умеет упорно работать, если работа дает удовлетворение и он работает в рамках определенной программы, то, по-моему, тут индивидуализма никакого нет и не может быть, а это просто успешность работы.

Я замечаю очень странное мнение, которое проскальзывало у многих, — не позволять курсантам заниматься у себя. Я не понимаю. А если его интересует какая-нибудь книжка, то разве нельзя читать, нельзя ему как-нибудь иначе распределять время? Меня пугает тенденция, которая высказывалась, что все время по минутам у курсанта должно быть распределено. Этим вы убьете совершенно работоспособность. Ведь человеку нужно определенное время, чтобы обдумать то, что он «проглотил», а если вы будете ему «запихивать пищу», то, может быть, он ее не «переварит» — и ничего не получится. Время должно быть распределено так, чтобы курсант мог переварить материал, который ему дается. Поэтому стремление чересчур регламентировать время курсанта и опекать каждый его шаг мне представляется опасным.

Надо сказать, что если мы сравним, например, американскую школу с нашей, российской школой, то скажется очень большая разница в культуре. Я говорю о детских школах. Американцы с громадным доверием относятся к ребенку. Возьмите учебник наш и американский. Наш учебник — громадное большинство учебников — излагает, искусственно приноравливаясь к ребенку, опускаясь до ребенка. Возьмите американский учебник. Он разговаривает с ребенком, как со взрослым, но в то же время учитывая все психологические особенности ребенка, так что ему понятнее американская книжка, чем русская, которая исходит часто из довольно фантастических представлений о ребенке и его запасе знаний. Так серьезно относится американский преподаватель к учебникам.

У нас был такой случай. Есть очень интересный американский учебник «Уроки коммунальной и общественной жизни», составленный чрезвычайно интересно. Для проработки каждого отдела подбирался специально по данным вопросам популяризатор и учитель и составлялись очень популярные статейки с рядом вопросов. Вещь весьма ценная. Перевести этот учебник не имело смысла, потому что там закручено много чуждого коммунизму, — все происходит ведь в другой среде. Но возник вопрос о переработке. Те, кто брались за переработку, считали, что это совершенно дикая вещь с этим учебником подходить к ребенку, а ведь американцы умеют это делать. Конечно, они вплетут в этот учебник архибуржуазную точку зрения, по дороге обругают большевиков — и не знаю, что еще ни проведут там. Но самому методу подхода надо нам поучиться. И это по отношению к детям, а по отношению к курсантам мы хотим вести их на поводу, на каждом шагу их опекать.

Я думаю, одно из больших достоинств дальтоновского лабораторного плана заключается в том, что этот план научает, с одной стороны, внимательно относиться к процессу работы курсантов, наблюдать за ними внимательно, а с другой стороны, дает известную возможность самостоятельной работы, возможность идти своим путем. Это давнишняя история у нас, что целый ряд талантливых учеников не могли заниматься в средних учебных заведениях из-за того, что их вели на веревочке. Надо идти своим путем, и эта возможность особенно важна для пролетарского студента, для рабочих и крестьян, у которых часто свой запас знаний, свои особые методы, свои продуманные способы. Я думаю, что тут навязывать такой метод, а не иной, — чрезвычайно зловредно. Надо стремиться дать определенное знание, показать наивозможно лучшие пути работы.

Теперь — метод учебы или метод исследовательский? Конечно, мы не представляем себе, что надо программу превратить в такую программу, которую надо выучить. А между тем в прениях многими товарищами была описана эта работа так, что заставляет бояться, что у них именно учебой занимаются при распределении этого плана. Все разделено на определенные страницы, указаны такие-то страницы — и никакой самостоятельной работы. Это, конечно, выйдет самая настоящая учеба. А вот насчет исследовательского метода, который так отстаивает т. Брюнелли, я бы присоединилась, если бы он не изложил этот метод довольно своеобразно. Он говорит: «Надо, чтобы обследовали фабрику, но не надо, чтобы делали из этого обследования вывод, — надо, чтобы вывод делал преподаватель». Это, по-моему, уже не исследовательский метод. Может быть, это был неудачный оборот, но, конечно, обследование фабрики должно прорабатываться определенным образом. Поскольку в докладе т. Брюнелли был известный протест против того, чтобы лабораторный план проходился таким методом учебы, тут я целиком к нему присоединяюсь. Конечно, может быть, можно скорее изучить программу таким путем, но вопрос не в том, чтобы выучить, а чтобы проработать и продумать ее как можно лучше.

Я еще хотела сказать относительно процесса работы по лабораторному плану. Вначале необходимо, конечно, дать общее представление. Не знаю, будет ли это лекция, беседа, — я думаю, что это будет комбинация того и другого. Будут своеобразные лекции ряда преподавателей, которые будут обосновывать этот план. Но я думаю, что это будет не единственная лекция. У Паркхерст и Эвелины Дьюи сначала начинают работать самостоятельно ученики, преподаватель наблюдает, как они работают, и затем, в известный момент, на известной стадии, эта работа прерывается и ведется общая беседа, которая дает импульс, заряжает для дальнейшей работы, дает возможность разобраться, что пройдено и как идти дальше. Без этого перерыва лекционной работы, работы в форме беседы, в форме коллективной работы, которая периодически вмешивается в индивидуальную самостоятельную работу, мы проведем план не тот, не дальтоновский.

Характерная особенность дальтоновского плана — это внимательное отношение преподавателя к процессу работы учеников и перерыв этой самостоятельной работы в известных местах для того, чтобы дать новый заряд. Это комбинация своеобразная, очень различная для различных возрастов и для различных групп, — комбинация индивидуальной работы с работой коллективной. Это одна из особенностей лабораторного плана и это то, что заставляет меня так горячо защищать этот план.

Другое, что заставляет меня защищать этот план, — это именно ориентация на курсантов. Характерно, что там, где лабораторный план проводится более или менее целесообразно, где не ударяются в излишнюю учебу и не перебарщивают с вопросом о зачетах, которые вместо учета вводятся, там курсанты сильно вцепляются в этот план. По-моему, это является показателем его положительной стороны. Но, конечно, можно всякий план испортить неумелым проведением. Я думаю, что это дело новое, и, если в Харькове довели учеников до полного какого-то затемнения при помощи этого плана, этим смущаться не стоит. Мы во всех областях нашей работы делаем много несуразностей, и надо их исправлять. Подошли, конечно, нецелесообразно. Тут надо учиться не только курсантам, но учиться и преподавателям: десять раз обдумать, как подойти к этому вопросу. Мы не связаны никакими окостенелыми определенными формальностями. Мы хотим добиться, чтобы научить курсантов работать самостоятельно, в процессе работы учитывать свою работу, хотим дать им научиться работать производительно и планомерно и чтобы эта планомерность переходила потом в умение организовать коллективную работу.

На этой основе отдельные школы имеют полную свободу варьировать в деталях, но важно, чтобы это делалось не одними преподавателями, а чтобы в эту работу были вовлечены и курсанты, чтобы они наблюдали над процессом своей работы. Не только взрослые курсанты совпартшколы, но даже ребята семилетки иногда обсуждают план довольно горячо, как правильно провести, замечают недостатки: дети очень наблюдательны. Тем более, если вы выясните существо дела курсантам, они, как взрослые люди, много думавшие над окружающим, будут сами находить новые вехи.

Лабораторный план — это только первый шаг в области рационализации преподавания. Старые методы преподавания при помощи групповодов, которые заключались в усвоении лекции, теперь изжили себя, и едва ли найдется хоть одна совпартшкола, которая будет отстаивать метод, который вначале проводился, — лекция и подучивание лекции при помощи групповодов. Сейчас большинство совпартшкол понимает, что надо новые методы найти. Надо провести еще большую работу для того, чтобы уточнить все эти методы, чтобы отыскать целесообразные пути, при помощи которых мы можем подвести курсантов к наиболее глубокому, наиболее сознательному усвоению курса и вместе с тем дать ему навык такой самостоятельной работы, которая в дальнейшей его жизненной работе послужит ему громадным подспорьем и плюсом для него, даст возможность осмыслить свою работу и подойти к ней более глубоко. Вот те замечания, которые я хотела сделать.

1924 г.

ЧЕМ ДОЛЖЕН БЫТЬ КЛУБ ПРИ СОВПАРТШКОЛЕ

Должен ли он быть продолжением учебы, должен ли он давать разумный отдых, разумные развлечения, какие пьесы ставить, должен ли он культивировать спорт, игры, искусства и т. д. — все эти вопросы у нас очень оживленно дискутируются.

Мне кажется, надо подойти к вопросу о клубной работе совсем с другого конца, и тогда ряд вопросов разрешится сам собой.

Сейчас и в городе и в деревне, в рабочей и крестьянской среде, быстро растет новая, коллективистическая общественность, растут новые отношения, новый быт. Поднимаются ростки коллективизма. Не только совпартшколы, но и все наши школы вообще, все наши техникумы, все наши вузы мы стремимся как можно теснее связать с жизнью масс. Совпартшкола, само собой, должна быть как можно теснее связана с этой жизнью, должна врастать в эту жизнь. Мы не можем себе мыслить совпартшколу на манер института благородных девиц — отгороженной от живой жизни каменной стеной.

Коммунистическое воспитание совпартшкольцев должно состоять прежде всего в том, что они должны научиться смотреть на буйно растущую новую общественность, на жизнь, на быт сквозь коммунистические очки. Совпартшкольцам надо учиться для того, чтобы научиться смотреть, научиться видеть, что кругом них делается. Им надо изучать жизнь, не брать все на веру; научиться книгу дополнять жизнью, и тогда книга даст им неизмеримо больше, чем давала жизнь.

Но зачем нужна совпартшкольцам наука, зачем нужно им знание? Не только для того, чтобы понимать жизнь, но чтобы реорганизовать ее. И совпартшкольцы не могут ждать того времени, когда они окончат совпартшколу. Они должны в совпартшколе прежде всего научиться отдавать свою работу, свои силы на общее дело. В этом состоит коммунистическое воспитание. Так говорил Владимир Ильич. «…Нужно, — говорил он, — чтобы Коммунистический союз молодежи свое образование, свое учение и свое воспитание соединил с трудом рабочих «крестьян, чтобы он не запирался в свои школы и не ограничивался лишь чтением коммунистических книг и брошюр. Только в труде вместе с рабочими и крестьянами можно стать настоящими коммунистами»[19].

Каждому совпартшкольцу надо прочесть речь т. Ленина на III Всероссийском съезде РКСМ 2 октября 1920 г. И если он поймет эту речь, если согласится с ней, он посмотрит совершенно иными глазами на задачи клуба при совпартшколе. Он поймет, что клуб — это место, где совпартшкольцы должны хорошенько сообща обсудить, как связывать немедленно свое обучение с трудом рабочих и крестьян; место, где они должны выработать план своего воздействия на окружающую жизнь, обдумать, как лучше всего объединить свои силы, как распределить между собою работу. Клуб при совпартшколе — это место коммунистического воспитания, место, где ведется учет работы в интересах общего дела, где совпартшкольцы обсуждают вопросы, возникающие у них в ходе их общественной работы, где они объединяют свой опыт.

Вот стержневая работа клуба при совпартшколе. Это, несомненно, потребует большой работы с газетой и книгой, потребует умения корреспондировать, собирать материал, составлять отчеты, стенные газеты, потребует умения изготовлять плакаты, составлять агитпьесы и т. д.

Но все это при указанной выше целевой установке клуба приобретает другой смысл, будет вызывать гораздо более глубокий интерес, будет выноситься в массы и проверяться жизнью. Клуб при такой установке делается важной составной частью совпартшколы, он превращается в настоящий очаг коммунистического воспитания, в своеобразную лабораторию, где вырабатываются настоящие, коммунистические подходы к строительству коммунизма.

Теперь больше чем когда-либо своевременно поставить на очередь вопрос о превращении клуба при совпартшколе в такую коммунистическую лабораторию.

1924 г.

ПОТРЕБНОСТИ ПЕРВОНАЧАЛЬНОГО НАРОДНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

Никак не может страна выбиться из темноты. Пять лет прошло со времени издания декрета о ликвидации безграмотности. Отдел ликвидации безграмотности работает чрезвычайно упорно. Нельзя сказать, чтобы ему было легко работать. Работа невидная, по существу, работа черная. Возня с какими-то букварями, с подбором ликвидаторов, инструктирование их… Много славы тут не наживешь. А сочувствия, поддержки отдел ликвидации безграмотности немного встречает.

Говорят: «Пять лет ликвидируете безграмотность, а что-то не видать, чтобы страна грамотнее стала». — «Да, в самом деле, пять лет работают, и не вычерпано еще море безграмотности, море темноты!» — «Зря деньги переводят! Взять бы от них все ассигнованные деньги и употребить их ну хотя бы на устройство более полезных вещей». — «Все равно к десятилетней годовщине Октябрьской революции безграмотности не ликвидируете». — «Пока работали в городе куда ни шло, но на черта деревне нужна ваша ликвидация безграмотности?» Мужики-де говорят: «Что нас учить, мы уж в могилу смотрим. Вы ребят учите: вон все безграмотные ребята-то, школы нет».

Казалось бы, из этих речей надо вывести то, что работа Главсоцвоса должна быть во сто крат напряженнее в деревне, что в этом требование деревни. Ясно, мужики укоряют за отсутствие школ. Не забывайте-де об этом первостепенном деле! Соцвос же делает из этого другой вывод: надо ликвидацию безграмотности среди взрослых прикрыть, а деньги отдать Соцвосу, а на что он эти деньги употребит — его дело: на расширение сети. Да, конечно, расширять сеть надо, но надо сделать еще что-то, чтобы ликвидировать безграмотность среди всех ребят до четырнадцати лет (с четырнадцати лет этим делом занимается Главполитпросвет, его отдел по ликвидации безграмотности).

Если мы не можем быстро обслужить деревню сетью четырехлеток, не пойти ли другим путем: продолжая работать над расширением сети школ I ступени (четырехлеток), одновременно провести трех-шестимесячные школы для ребят восьми-четырнадцати лет так, чтобы все ребята выучились грамоте. Надо бы сделать каждую деревенскую школу центром ликвидации безграмотности среди ребят, проводя вечерние занятия с ними, пустив в соседних деревушках в оборот всех, кто способен обучать грамоте и счету.

Соцвос боится, что места тогда перестанут заботиться о расширении сети четырехлеток и ограничатся ликвидацией безграмотности среди ребят. Думается, что одно не помешает другому, что средства на это дело найти можно, а дело это неотложное.

К X годовщине Октябрьской революции мы сможем тогда сделать грамотность обязательной для всех ребят. Деревня, не сомневаюсь, это дело всячески поддержит, она не побрезгует и школами грамоты. Обучение грамоте разожжет лишь тягу к школе-четырехлетке. Конечно, для Соцвоса дело это хлопотное — оно должно быть обсуждено вместе с деревней, вместе с деревенскими учителями. Деньги же на него должны найтись.

С точки зрения ликвидации безграмотности среди взрослых ликвидация безграмотности среди ребят имеет громадное значение. «Одна головня и в печи не горит, а две и в поле не гаснут» — работа по одной линии будет поддерживать работу по другой. Само собой, взятая изолированно ликвидация безграмотности среди взрослых даст деревне мало. Параллельно с ней должна идти и ликвидация безграмотности среди ребят, и улучшение почты, и развитие изб-читален, и создание крестьянских газет, и создание популярной литературы. Тогда дело пойдет.

В своих «Страничках из дневника» Владимир Ильич писал: «У нас делается еще слишком мало, безмерно мало для того, чтобы передвинуть весь наш государственный бюджет в сторону удовлетворения в первую голову потребностей первоначального народного образования»[20]. Эти его слова надо бы помнить и при распределении госбюджета вообще и при распределении средств внутри Наркомпроса. Деньги должны найтись и для ликвидации безграмотности среди взрослых, и для ликвидации безграмотности среди ребят. Это — с одной стороны. С другой — надо возбудить возможно шире инициативу самой деревни, отказаться от мысли все регулировать из центра или губернского города, все регулировать договорами и пр. Надо поднять на это дело все, что есть в деревне сознательного: учительство, избачей, шефов, партячейки, делегаток, комсомол, пионеров, демобилизованных красноармейцев, кооперацию, комитеты крестьянской взаимопомощи — всех и вся.

Ильич крепко верил в творческие силы народных масс. Думается, если сама деревня возьмется за ликвидацию безграмотности и среди ребят и среди взрослых, дело будет сделано.

1924 г.

СТАРЫЙ И МАЛЫЙ — ЗА БУКВАРЬ!

Все же нам надо поэнергичнее вылезать из безграмотности. О важности того, чтобы страна стала грамотной, вряд ли стоит еще говорить, особенно учителю.

26 декабря 1924 г. исполнится пять лет со времени издания декрета о ликвидации безграмотности. Надо отдать справедливость Всероссийской комиссии по ликвидации безграмотности при Главполитпросвете — она работала эти пять лет не покладая рук, не падая духом в самые трудные моменты.

До сих пор работа главным образом развертывалась в городах. XIII съезд РКП (б) подчеркнул необходимость обернуться лицом к деревне.

Всероссийская комиссия решила пятилетие издания декрета праздновать под лозунгом «Букварь — в деревню!» Ликвидация безграмотности в деревне часто тормозится из-за трудности достать букварь. Надо, чтобы не безграмотные крестьянин и крестьянка искали букварь, а чтобы букварь нашел их. На каждом букваре должна быть надпись: «Грамотный, передай этот букварь безграмотному».

Сейчас уже начинает ощущаться, что кампания «Букварь — в деревню!» примет «американский размах». «Крестьянская газета» дала обещание выпустить букварь в качестве приложения к газете. Это означает, что 700 тысяч букварей будет брошено в деревню. Даст букварь в качестве приложения и «Учительская газета»; берется распространить в деревне 200 тысяч букварей Всероссийский союз работников земли и леса. Крайне заинтересовались этим делом ПУР, сельскохозяйственная кооперация и т. д. Мы вовлечем в эту кампанию всех и вся: Народный комиссариат почт и телеграфов, ВЛКСМ, пионеров, женотделы, профсоюзы, шефов и т. д.

Не только через газеты будем перебрасывать мы букварь в деревню, мы организуем продажу обандероленных букварей: за каждый букварь надо будет заплатить лишь двугривенный и дать для надписи адрес своего деревенского знакомого или взять таковой у продавца.

Хлынувший среди зимы поток букварей в деревню сразу продвинет вперед дело ликвидации безграмотности в деревне. Кампания сразу примет тот размах, который хотел ей придать т. Ленин. Завет Ленина исполним — страну грамоте выучим.

Каждый учитель знает: у грамотных матерей не бывает безграмотных детей. Кампания по ликвидации безграмотности (на нее Главполитпросвет никаких ассигнований не получил, она проводится исключительно инициативой общественных организаций) проложит путь другой не менее важной кампании — ликвидации безграмотности среди ребят. Половина крестьянских ребят не попадает в нормальные четырехлетние школы; необходимо, не дожидаясь полного развертывания сети, которое пойдет своим чередом, пропустить всех безграмотных ребят через годичную школу грамоты.

Наперед можно сказать, что крестьяне встретят кампанию по ликвидации безграмотности среди ребят крайне сочувственно. Охотнее возьмутся за книжку взрослые.

Кампанию по ликвидации безграмотности среди ребят нужно начать подготовлять немедленно.

Как ее надо подготовлять?

Тут особенное значение имеет слово, совет учителя, знающего местные условия. Мы просим сельского учителя высказываться по этому поводу на страницах «Учительской газеты».

Старый и малый засядут за букварь.

Безграмотность мы победим.

1924 г.

КУЛЬТУРНО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНАЯ РАБОТА СРЕДИ КРЕСТЬЯНОК (ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ ПО РАБОТЕ СРЕДИ КРЕСТЬЯНОК ПРИ ЦК РКП(б)

Товарищи, вы хорошо знаете, что деревня оторвана от города, оторвана от общей жизни, живет слухами. Книга в деревне еще не получила прав гражданства.

Владимир Ильич говорил, что если крестьяне безграмотны, то и в политике они не могут разобраться как следует. Безграмотное население живет слухами, проверить слухи оно не может. Уже во время болезни Владимира Ильича я ему как-то рассказывала, что Америка собирается ликвидировать у себя безграмотность к 1927 г., и добавила: «Ну, да, это Америка, а у нас это еще нескоро удастся». Владимир Ильич очень оживился и говорит: «Почему же не скоро? Если сами рабочие и крестьяне возьмутся, то тут ничего невозможного нет».

Мы должны сказать, что и у нас возможна ликвидация безграмотности к 1927 г. Но до сих пор это дело подвигается медленно. Мешает работе по ликвидации безграмотности то обстоятельство, что у нас еще плохо поставлены школы, сеть школ недостаточна. Учителя рассказывают, что в этом году ребят в школу нахлынуло видимо-невидимо. Там, где раньше на одного учителя приходилось 40 человек учащихся, теперь приходится зачастую до 100 человек. Много ребят приходится оставлять за стенами школы. Так велико желание учиться.

Мы считаем, что, если начнем расширять школьную сеть, если будем обучать детей и подростков, тогда и взрослые охотнее возьмутся за книгу. А то иногда взрослые рассуждают так: «Мы взрослые, стоит ли нам учиться, вот ребят учите». Делу ликвидации безграмотности такие рассуждения очень вредят. Если мы будем ликвидировать неграмотность среди взрослых, а на ребятишек не будем обращать внимания, то и у взрослых пропадет охота учиться.

Очень важно, конечно, чтобы крестьянки посылали учиться не только своих сыновей, но и дочерей. Заведующий Брянским отделом народного образования рассказывал, например, что в деревнях девочки в школах почти совсем не обучаются. Объясняется это тем, что в губернии развито кустарное ткачество, и родители не пускают девочек в школу.

Необходимо в широких крестьянских массах разъяснить, как важно, чтобы все девочки обучались грамоте и посещали школы.

Эти годы мы обращали главное внимание на ликвидацию безграмотности в городах. Необходимо, чтобы эта работа была поставлена и в деревне. Мы решили перебросить побольше букварей в деревню. На букварях написано: «Грамотный, передай букварь неграмотному». Когда эта книга попадет взрослому крестьянину, он задумается, как бы ему с помощью этого букваря обучиться. Конечно, мы не думаем, что таким образом можно сразу обучить деревню. Важно дать толчок, пробудить желание учиться. Мы толчок дали, послав в деревню бесплатно 350 тысяч букварей. Кооперация, в свою очередь, послала бесплатно 100 тысяч букварей, Всеработземлес — 200 тысяч. Красноармейцам было роздано бесплатно 100 или 200 тысяч букварей. Каждый красноармеец посылает домой букварь с письмом, в котором рассказывает, как надо пользоваться букварем. Таким образом, в деревню послано более миллиона букварей.

Владимир Ильич принимал близко к сердцу вопрос о газете. Он собирал сведения о том, сколько газет распространяется, сколько газет попадает в деревню, и возмущался тем, что газета посылается по учреждениям и канцеляриям и не посылается в деревню. Он настаивал на том, чтобы в деревне устраивались читки газет для безграмотных. Это было в 1918 и 1919 гг.: тогда кое-что в этом направлении делалось, а потом, когда настали более тяжелые времена, когда гражданская война разгорелась вовсю, нам было не до этого. Только теперь вопрос о газете встал перед нами во всей его серьезности.

Теперь издается «Крестьянская газета». Правда, она выходит раз в неделю, но по нашим почтовым условиям и еженедельная газета имеет большое значение.

Газеты связывают деревню с городом, связывают крестьян и крестьянок с той борьбой, которая сейчас идет во всем мире между рабочим и капиталистом. Надо всячески содействовать организации изб-читален, устраивать в них читку газет. Важно также, чтобы была не только изба-читальня, но чтобы эта изба обрастала красными уголками в соседних деревнях, в которых изб-читален нет.

Для того чтобы все в газете было понятно, к работе в избе-читальне надо привлекать учителя, врача, агронома, каждого хорошо грамотного человека, который сумеет объяснить то, что слушателям кажется неясным.

Работа с газетой, объяснение газеты раскрывает глаза и на то, что делается в самой деревне. Читая газету, находишь, с чем можно сравнить свою деревню. Пока не сравниваешь, многое проходит незаметно, а когда есть с чем сравнивать, тогда замечаешь, что в других местах не так, как у нас, тогда начинаешь другими глазами вокруг себя смотреть. Явления, мимо которых раньше безучастно проходили, теперь останавливают внимание. Все местные недостатки становятся гораздо виднее.

Владимир Ильич придавал большое значение книжке, заботился о библиотеках. У Владимира Ильича есть специальная статья, в которой говорится о том, что надо устроить как можно больше библиотек, покрыть всю страну сетью библиотек, чтобы в любой деревне крестьяне могли получить книжку. Он обратил внимание на статью одного библиотекаря, т. Доблер, которая писала, что нужно устраивать маленькие библиотечки-передвижки. Мы привлекли т. Доблер к работе в Главполитпросвете. Теперь она поехала в деревню, где постарается поставить работу так, чтобы целая волость была обслужена передвижками, чтобы каждый крестьянин и каждая крестьянка могли пользоваться книжками.

Конечно, очень важно еще и то, чтобы именно те книжки попадали в деревню, которые деревне нужны. Если — мы посмотрим на нашу литературу, то увидим, что очень много издается книг, которые для деревни не имеют никакого значения. А таких книг, которые действительно нужны деревне, очень мало. Этот недостаток книг очень сказывается.

Один избач пишет мне: «Тов. Крупская, что же это нам маленькие брошюрки посылают? Ты уж позаботься, чтобы были книги поосновательнее». Крестьяне хотят читать серьезную книжку; но трудно выбрать такую книгу, которая была бы понятна и давала бы серьезные знания. Конечно, теперь несравненно больше полезных и нужных книг, чем было раньше.

Владимир Ильич предлагал выдвигать самые важные, наиболее интересующие деревню вопросы и выпускать хрестоматии, в которых эти вопросы разъяснялись бы. Владимир Ильич даже созвал собрание по вопросу об этой хрестоматии. Однако хрестоматия до сих пор еще не написана. Конечно, составить такую хрестоматию нелегко. Было очень много разговоров об этом деле, и только теперь мы можем надеяться, что хрестоматия скоро будет готова. Нужно будет обновлять содержание хрестоматии по мере того, как всплывают все новые и новые вопросы.

Часто случается еще такая беда. Книжку для деревни пишет человек, который деревни не знает. Ему кажется, что он проще простого написал и что каждый крестьянин или крестьянка поймет, а на деле крестьяне остаются недовольны книжкой, не понимают ее. Автор книжки переусердствовал: хотел рассказать как можно проще и ничего не рассказал.

Мы хотим провести в пятидесяти избах-читальнях такую работу: каждая вновь выходящая книжка прочитывается в избе-читальне, избачу поручается после читки обсудить с крестьянами вопрос о том, как эта книжка написана. Кое-какие отзывы крестьян о книжках мы уже получили. Конечно, это дело не одного дня, но внимание на это дело уже направлено и думается, что нам удастся выпускать такие книжки, которые интересуют деревню.

Надо, чтобы была в деревне такая книжка, которая рассказала бы о том, что такое наша партия, за что она борется, за что рабочий класс борется. В деревне часто неправильно понимают отношения между крестьянами и рабочими. Некоторым крестьянам кажется, что нужна особая партия — крестьянская, которая больше будет о крестьянских делах заботиться, нежели партия коммунистическая.

Политпросветчик должен разъяснить крестьянам, за что борется рабочий. Ко мне как-то пришли крестьяне и рассказывали: «Приехал к нам комсомолец читать доклад о партии коммунистов. Мы обрадовались. А он спрашивает: «Есть тут партийные?» Мы отвечаем, что у нас ни одного партийного нет. «Ну, — говорит, — зачем же я тогда доклад буду читать?» Собрал свои бумажки и ушел. Очень обидно было. Нам никто не говорил, что такое партия, а раз мы не знаем этого, то как мы можем быть партийными?» Я задумалась над словами крестьян. Это очень верные слова. Чрезвычайно важно, чтобы не только рабочие, но и крестьяне знали, что партия делает, за что борется. Если крестьяне будут знать, чего хочет Коммунистическая партия, за что борется рабочий класс, то они увидят, что рабочий класс борется за то, чтобы все были равны, чтобы не было никакого угнетения, чтобы не было никакого разделения на классы. А теперь крестьяне иногда думают, что рабочие власть взяли для того, чтобы устроить себе сладкое житье, а до других им дела нет.

Важно разъяснить, что дело рабочих — это в то же время и дело крестьян. Только рабочий класс живет в других условиях, чем крестьянство. Рабочие более сплоченны, более организованны, поэтому они являются застрельщиками в борьбе и ведут за собой крестьянство. Если все это мы разъясним крестьянам, то для розни между рабочим классом и крестьянством больше не будет почвы. В разъяснении вопросов о партии, о рабочем классе — одна из основных задач, стоящих перед нами в деревне.

Другая очень важная задача — дать крестьянам те знания, которые необходимы для того, чтобы они свою жизнь могли построить по-новому. Возьмите вопрос о здоровье. Крестьянка часто не знает, как нужно обращаться с детьми, как сделать так, чтобы ребята не болели. В деревне умирает больше 50 % ребят до пятилетнего возраста из-за того, что крестьянки не так, как надо, кормят детей, не знают, как предохранить детей от заразных болезней. Или такой пример. Посреди деревни стоит лужа — рассадник малярии. Осушить эту лужу можно, поработав всего полдня, но деревня не знает, что это надо сделать. Очень важно, чтобы деревенский врач рассказывал в избе-читальне о том, что надо сделать в том или ином случае.

Политпросветчики, избачи должны распространять в деревне знание того, что по-старому хозяйничать нельзя, что надо по-новому, что со старым, разъединенным хозяйством ничего не добьешься, жизни не изменишь. Надо учить бедняков и середняков тому, как следует объединять разрозненные хозяйства.

Во всей этой большой разъяснительной работе крестьянка должна принимать самое активное участие.

1925 г.

ЛЕНИН, РАБКОРЫ, СЕЛЬКОРЫ И ПРОСВЕЩЕНИЕ

Во время недавно окончившегося I Всесоюзного учительского съезда очень много говорилось и писалось об отношении Владимира Ильича к делу народного просвещения. Говорилось и о том, какое громадное значение придавал он ликвидации безграмотности, распространению газет, устройству библиотек, новой школе. Приводились его слова на I Всероссийском съезде по народному образованию в 1918 г., где он говорил: «Необходимо приложить все силы, энергию и знания, чтобы возможно скорее возвести здание нашей будущей трудовой школы, которая лишь одна сумеет оградить нас в будущем от всяких мировых столкновений и боен, подобно той, что продолжается уже пятый год»[21]. Приводились слова Владимира Ильича о том, что у нас есть все предпосылки для социалистического строя, нет только одного — культурности, цивилизации.

Само собой, что рабкорам и селькорам надо как можно глубже вдуматься в то, что писал и говорил Владимир Ильич. К вопросам народного образования он относился с такой серьезностью, как никто. Иногда его слова проходили не замеченными, не понятыми даже работниками просвещения; и только теперь, пожалуй, когда вновь и вновь перечитывается и обдумывается каждое его слово, некоторые его замечания, часто брошенные как бы вскользь, начинают пониматься во всем их значении. И чем дальше, тем больше и глубже они будут пониматься.

То, что говорил Владимир Ильич о деле народного образования, нужно знать, конечно, не только работникам просвещения, — это нужно знать в первую голову широким массам трудящихся — рабочим и крестьянам.

Владимир Ильич не мыслил, что дело народного образования можно построить без активного участия самих народных масс. В своей речи на I Всероссийском съезде по народному образованию в 1918 г. — выше мы уже упоминали о ней — он говорил: «Русская же школа отныне освобождается от этой опеки буржуазии и вместе со своим освобожденным от цепей рабства народом вступает в новую жизнь на началах социализма, братства и равенства»[22]. Вдумываясь в эту фразу, видишь, что Владимир Ильич не мыслил строительство новой школы иначе, как при активном участии самих масс. И это совершенно согласуется со всей его точкой зрения на роль народных масс в деле строительства новой жизни, в деле строительства социализма.

Когда Владимир Ильич был уже тяжело болен и не вставал с постели, я рассказала ему однажды о том, что американцы поставили себе целью ликвидировать у себя безграмотность. Владимир Ильич оживился: «Мы должны тоже это сделать». Я усомнилась: у нас ведь совсем другое дело, чем в Америке, — у нас нет ни средств, ни школ — ничего. Владимир Ильич ответил: «Если массы сами возьмутся за дело — ликвидируем». Эта глубокая вера в творческую силу масс была очень характерной для Владимира Ильича. Сначала он собрался сам написать об этом статью, потом, когда почувствовал, что силы у него уходят окончательно, сказал, чтобы я написала, а он припишет. Я написала статейку «База культуры»[23]; он посмотрел, сказал, что ладно, хотел какое-то место исправить и продиктовать приписку, но это было в начале марта 1923 г. — перед новым припадком. Так и не успел Ильич сделать приписку. Эта приписка должна была быть обращением к массам, к рабочим и крестьянам, о том, чтобы они сами брались за дело своего просвещения.

Товарищи рабкоры и селькоры! Дописывайте неподписанные слова. Учитесь у Ильича, изучайте сказанное им о деле народного образования, о школе, о ликвидации безграмотности, учебе, культуре. Тогда ваш взгляд обострится, вы научитесь видеть, чего не замечали; научитесь видеть промахи, находить ошибки; научитесь указывать выход; научитесь вовлекать рабочих, крестьян в организацию дела просвещения.

Конечно, научитесь вы этому не сразу, надо учиться и учиться, учиться видеть, заставить свою мысль работать в этом направлении, проверять свои соображения опытом; но, вооруженные тем, что сказал о деле народного просвещения, о школе Ильич, вы этому научитесь и сумеете показать, как на деле в обстановке нашей отсталости, в обстановке условий жизни и труда рабочих и крестьян осуществлять заветы Ильича.

Зажегшись его энтузиазмом, вы зажжете им и массы, вы поможете им справиться с темнотой, с безграмотностью, возвести здание новой школы.

Ильич писал, что мы стоим перед лицом культурной революции. Рабкоры и селькоры будут в этой революции на передовых постах.

1925 г.

ЕЩЕ РАЗ О ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ (ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ВСЕСОЮЗНОМ МЕТОДИЧЕСКОМ СОВЕЩАНИИ ПО ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ И МАЛОГРАМОТНОСТИ)

Если мы посмотрим на деятельность правительства в последнее время, то увидим, как оно особо подчеркивает вопрос о необходимости подъема производительных сил страны и развития в ней товарооборота. При натуральном хозяйстве, когда деревни оторваны друг от друга, оторваны от города и сами удовлетворяют в основном свои потребности, — если при этом народ неграмотен, то для данной полосы развития это не представляет такой беды. Конечно, мы сожалеем об этом, но для экономического развития это не играет такой крупной роли. Но если в стране широко развивается товарооборот, если в стране широко растут производительные силы, то ясное дело, что в такой стране необходимо поднять культурный уровень и в первую очередь вооружить все широкие народные массы знанием и грамотностью. Вот почему в данный момент, когда мы сдвинулись с мертвой точки и когда на хозяйственном фронте замечаются крупные успехи, мы можем с полной уверенностью и твердостью сказать себе, что сейчас наше дело — одно из самых существенных, самых необходимых дел.

Если мы посмотрим на развитие народного образования в Западной Европе, то мы увидим, что как раз развитие хозяйственной жизни, развитие обмена между городом и деревней создало громаднейшую потребность сделать население грамотным; капиталисты, которые весьма мало были заинтересованы в том, чтобы поднять сознание масс, все же вынуждены были обратить внимание на развитие и распространение грамотности.

И поэтому мы имеем в капиталистических странах налицо всеобщее обучение. Это объясняется тем, что экономический уровень этих стран требовал — повелительно требовал, может быть, против воли правящих — грамотности населения. Конечно, капитализм постарался вместе с этой грамотностью дать населению определенное мировоззрение.

В Советской России грамотность должна широко раскрыть массам двери к знанию, вооружить этим знанием, пониманием окружающей природы, окружающей действительности рабочий класс и крестьянство, дать им понимание окружающей их жизни. Чем отчетливее будут рабочие и крестьяне понимать настоящее положение вещей, чем сознательнее они будут, тем крепче будет СССР. В данный момент развитие хозяйственной жизни страны является порукой тому, что та задача, которую мы поставили себе — задача ликвидировать неграмотность в СССР, — не только может быть выполнена, но выполнение ее диктуется самим положением вещей, самим развитием хозяйственной жизни страны.

Конечно, закрывать глаза не приходится. В последнее время много приходилось слышать от обследующих самые медвежьи, глухие уголки о том, как обстоит дело там. Конечно, не приходится себя обманывать в том, что мы достигли уже очень многого. Кое-что уже, правда, достигнуто, но нужно работать, работать не покладая рук, чтобы дальше продвигать дело. Рабочая масса, крестьянская масса жаждет знаний.

То небольшое количество книг, которое появляется в деревне, создает определенное настроение, дает крестьянству сознание того, что теперь начинает строиться новая жизнь, и мы сами захвачены тем настроением, которое нам приходится ежедневно наблюдать. Приходит масса писем — берешь эти письма и видишь, что комсомольцы, молодежь пишут одно и то же: «Пришлите к нам книги, только поосновнее». И это выражение — «поосновнее» — повторяется несколько раз. Желание больше схватить, увеличить свои знания присуще нашей молодежи. Письма часто наивные, письма бывают часто чрезвычайно трогательные, в них так и сказывается жажда знания. «Тов. Крупская, войди в наше положение, надо же нам учиться», — читаешь такие фразы в этих письмах и невольно входишь в положение. Или вот такое обращение: «Тетенька Надежда Константиновна, похлопочи у дяденек, чтобы прислали нам буквари». И это не в одном, не в двух письмах, а их приходит масса, и они получаются не только на имя Главполитпросвета и на мое имя, а во все редакции газет: и в «Крестьянскую газету», и в «Бедноту», и в «Правду», — и все эти письма говорят о страшной жажде знаний, которая имеется у масс.

Да и странно было бы, если бы оно было иначе. Ведь если посмотреть на недавнее прошлое, на империалистическую и гражданскую войны, на то, как люди были выбиты из своих глухих углов, то ясно станет, какой переворот произошел в умах широких масс и какая горячая, ненасытная сейчас жажда знания.

Подробно на методических вопросах я не буду останавливаться. Об этом скажут люди, больше меня занимающиеся этим делом. Остановлюсь вот на каком вопросе. Сейчас вся Советская власть, все правительство обращается лицом к деревне. Конечно, и ликвидаторам безграмотности также приходится обратиться лицом к деревне. В городах кое-что сделано, и там уже заведена, так сказать, машина ликвидации неграмотности. Нельзя того же сказать про деревню. Там мы имеем несколько иную картину. Там видим громадное море безграмотности и часто приходится слышать: «Что же нас, стариков, учить? Молодежь учите».

Необходимо сказать, что ликвидировать безграмотность можно только тогда, когда мы введем всеобщее обучение ребят, когда мы создадим школу-однолетку для того, чтобы пропустить через нее всю молодежь, которая была выбита из колеи, не могла получить необходимых знаний по целому ряду причин и которую теперь мы обязаны вооружить знанием.

На подрастающее поколение мы должны обратить самое большое внимание. Однако это нисколько не значит, что мы должны отказаться от нашей задачи ликвидировать безграмотность по всей стране, — отнюдь нет. Нельзя так ликвидировать безграмотность, чтобы эта работа шла только среди взрослых и чтобы в то же время не развивалась сеть школ, — нельзя, чтобы мы медленным темпом ползли в сторону всеобщего обучения, растягивая эту задачу на много лет. При таких условиях невозможно будет добиться ликвидации безграмотности, невозможно будет провести работу, если мы оставим подростков безграмотными. Поэтому каждый из нас наравне с агитацией за устройство ликпунктов должен столь же горячо агитировать за ликвидацию неграмотности подростков, за всеобщее обучение их. Все это тесно связано друг с другом.

Тов. А. В. Луначарский в своем докладе в Совнаркоме подчеркнул, что задача ликвидации безграмотности остается во всей силе, но параллельно с ней встает столь же важная задача — устройство школ-однолеток для подростков и скорейшее проведение всеобщего обучения. Конечно, каждому из нас приходится отстаивать именно эту точку зрения.

Особые трудности встречаются при ликвидации безграмотности среди нацменьшинств. Надо сказать, что в отношении нацменьшинств у нас осталось еще много старых пережитков, — и это надо сказать прямо и открыто. Мы наблюдаем такие факты: существуют две школы — одна русская, другая украинская (это было в Курской губернии), и там, ни мало не сумняшеся, закрывают украинскую школу, совершенно не интересуясь тем, что население данной местности говорит по-украински, хотя эта местность и принадлежит РСФСР. Такие же случаи можно наблюдать и в татарских школах, и в мордовских. Вопрос этот сложный. И в этом сложном вопросе во многих местностях очень часто недостаточно внимания уделяется необходимости первоначального обучения на родном языке, не уделяется внимания и тому, что каждая из национальностей имеет право овладеть тем языком, на котором имеется богатая научная литература, богатая историческая литература, и приобщить то, что имеется на этом языке, к своей культуре, для того чтобы этим обогатить свою подымающуюся и развивающуюся культуру.

Если мы хотим, чтобы СССР был могучим союзом, развивал бы все силы, имеющиеся в нем, мы должны стремиться к тому, чтобы не душить мелкие национальности, а дать возможность каждой развиваться. В настоящее время идет борьба за русский язык. Некоторые национальности желают поучиться русскому языку, а их не обучают. Не хотят, с одной стороны, обучать на родном языке, а с другой — не открывают доступа к изучению русского языка… Это отрыжка старого средневековья. И надо найти правильный подход.

Право обучаться на своем языке и в школе и в ликпункте все национальные меньшинства имеют, и надо заботиться о том, чтобы эта потребность была удовлетворена. Но, с другой стороны, это нисколько не исключает, а, напротив, даже диктует, что, если население желает учиться русскому языку, не надо ставить этому рогаток и надо дать возможность при помощи знакомства с другим языком, при помощи другой культуры оплодотворять свою культуру, силою истории начинающую развиваться.

Теперь об увязке работы по ликвидации неграмотности со всей политпросветительной работой. Если мы будем ликвидацию неграмотности вырывать из всей остальной политпросветительной работы, мы достигнем немногого. Необходима увязка между ликпунктом — ликбезом — и другими видами политпросветительной работы. Иначе приобретенные навыки очень скоро утратятся и ликвидация неграмотности не сослужит той службы, которую она должна сослужить. Сейчас жизнь кругом кипит, и приобщиться к этой жизни дает возможность грамота. Но сама по себе грамотность не цель — это средство приобщиться к общей коллективной жизни, которая теперь так многогранно развивается.

Я думаю, не случайно в большинстве случаев при избах-читальнях существуют ликпункты. Тут параллельно зарождается желание знать, что делается на белом свете и в других местах. Надо стараться связать ликпункты с другой политико-просветительной работой — с чтением газет, с различными художественными переживаниями, которые часто так глубоко затрагивают, что навсегда остаются глубоким следом в жизни. И тут задача ликвидатора безграмотности не только в том, чтобы научить разбирать буквы, научить читать. Это необходимое условие, но надо учесть все вместе и дать материал для чтения.

Конечно, в этом отношении надо вести большую параллельную работу и рядом с ликвидацией неграмотности надо развивать широко издательство. Предыдущий оратор говорил о том издательстве, которое у них имеется в Сибири. Это как раз и есть правильный путь, потому что без громадного количества крестьянской литературы, конечно, ликвидация неграмотности наполовину потеряет в своем значении. Наш же Госиздат только-только сейчас подходит к вопросу о крестьянской литературе. Параллельно с ликвидацией неграмотности должна широчайшим образом развиваться издательская деятельность.

Но покупать книги крестьяне не могут, поэтому параллельно с этим должна идти организация передвижек. За последнее время открылась новая возможность. Наркомат почт и телеграфов стал развивать так называемую кольцевую почту. К тем местам, где есть избы-читальни, кружки, можно было бы ко времени проезда кольцевой почты высылать человека, который забирал бы книги, — и таким образом библиотечка передавалась бы в соседнее село. Конечно, на это нужен опыт, практика, но здесь, в кольцевой почте, несомненно, зарождается новое. В ней мы имеем способ использовать передвижки, раскидать их по нашим глухим деревням, которые так жаждут книги.

Вся политико-просветительная работа связана с другой работой. Она тесно связана и с работой школы. Этот узел имеет большое значение, и изолированно, несомненно, нельзя брать вопроса о ликвидации неграмотности.

1925 г.

ДОКЛАД НА IV ВСЕСОЮЗНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ СОВПАРТШКОЛ И КОМВУЗОВ

Прежде всего, товарищи, позвольте вас приветствовать от имени Главполитпросвета. Затем я бы хотела поделиться с вами некоторыми соображениями относительно постановки работы в деревне. Об этом вопросе в последнее время говорится очень много. Оно и понятно: те успехи на хозяйственном фронте, которые мы наблюдаем в последнее время, ставят особенно остро вопрос о культурной работе в деревне, потому что поднятие сельского хозяйства, поднятие промышленности, обмен между городом и деревней возможны только при условии подъема культурного уровня. И, конечно, само крестьянство лучше всего сознаёт это, вот почему мы наблюдаем необычайную тягу к знанию. Ни в один год так остро не ставился крестьянами этот вопрос, как в минувшую зиму. Мы в Главполитпросвете особенно живо это чувствуем, и я думаю, что и вы, товарищи, на местах прекрасно чувствуете то же самое, видите, как деревня потянулась к знанию.

Сейчас центром деревенской работы является изба-читальня. Ставится и поддерживается одна изба-читальня в волости, но это настолько жизненная форма работы, что на средства населения стихийно возникает еще ряд изб-читален, которые не входят в установленную сеть. Мне пришлось быть на курсах избачей Московской губернии, и некоторые из избачей указывали на то, что полагается по сети одна изба-читальня на волость, а фактически, кроме одной, имеется еще двадцать девять изб-читален, построенных на средства населения. Это указывает на жизненность данного типа политпросветучреждений. Но не следует этим самообольщаться: работа изб-читален в данное время ведется в чрезвычайно элементарной форме, ведется часто шаблонно, по определенному трафарету. Вот на этом вопросе я бы хотела подробнее остановиться.

Некоторые учителя и некоторые политпросветские работники иногда считают, что работа в избе-читальне сравнительно очень проста и требует меньше подготовки, чем какая-нибудь другая, а между тем если ставить работу в избе-читальне по-настоящему, то эта работа требует большого умения. Когда подходишь трафаретно, с определенным, заранее составленным, так сказать, планом, вроде того, что вот тут должна быть проведена антирелигиозная пропаганда, здесь — такая-то и такая-то кампания и т. д., — если составить такой план без ориентации на жизнь деревни, то часто вместо положительных получаются результаты отрицательные. Вот этого умения спаять работу избы-читальни с потребностями деревни в общем и целом у нас еще нет. У нас есть ориентация на текущий момент, может быть, но обычно избачи очень мало ориентируются на нужды данной, конкретной деревни. А между тем как раз политпросветская работа в избе-читальне должна быть поставлена таким образом, чтобы нащупать именно ту ее сторону, которую в данное время нужно особенно сильно проталкивать в деревне, которая особенно может захватить крестьянина. Поэтому, подходя к работе в деревне, надо прежде всего учесть, что в данное время волнует деревню. Если этот вопрос — землеустройство, то надо с него и начинать, его осветить и через него подойти к ряду других. Если это вопрос о лесе, то с него надо подходить. В вопросе о школе также надо прежде всего правильно увидеть, что волнует деревню. У нас масса возможностей правильно определить настроение деревни, ее интересы в данный момент, потому что сейчас даже в самых глухих деревушках есть зачатки организации — зачатки комсомольской организации, есть делегатки, есть зачатки пионерского движения, — одним словом, есть «щупальца», и если правильно подойти, то через них можно выявить, чем деревня живет. И вот эта сторона дела кажется мне чрезвычайно важной.

Вопрос об антирелигиозной пропаганде. Этот вопрос тоже очень важный. Очень часто игнорируются те условия, в которых приходится вести эту пропаганду, игнорируют то, как крестьянин подходит к этому вопросу, игнорируют его способ мышления и т. д. — одним словом, антирелигиозную пропаганду превращают в трафарет, в шаблон. А между тем есть масса жизненных случаев, за которые можно ухватиться, на которые можно опереться в антирелигиозной пропаганде. Вот эта конкретизация, увязка с жизнью имеют для постановки работы громадное значение.

Для ведения такой работы нужно быть гораздо более подготовленным, нужно лучше ориентироваться в вопросах деревенской жизни, чем нередко малоподготовленный к этой работе избач. В совпартшколах и везде, где готовят избачей и вообще работников для деревни, очень важно установить эту точку зрения. Нужно заметить прежде всего, что работа со взрослыми крестьянами требует особого подхода. У крестьянина имеется определенная точка зрения на многие вопросы. Нужно поставить работу так, чтобы между лектором и крестьянином, между книгой и крестьянином была определенная увязка, чтобы они не представляли два колеса, которые вертятся, не задевая одно другое. Нужно, чтобы та лекция, которую слушает крестьянин, та книжка, которую он читает, захватывали его и опирались бы на тот опыт, который у него имеется.

В последнее время у нас издается очень много популярных книг, но очень часто в тех книгах, которые называются «популярными», нет самого элементарного знания той аудитории, к которой эта книжка обращается. Очень часто есть только более упрощенное изложение, но сама форма, самый подход — все это очень далеко от крестьянина. Происходит это потому, что писатели, которые занимаются писанием популярной литературы, совсем не знают своей аудитории. Нужно обратить внимание на то, чтобы популярная книжка была действительно популярной. Очень важно, чтобы не было длинных придаточных предложений, чтобы не было иностранных слов, чтобы писатель исходил из того, что больше всего волнует крестьянина. Нужно, чтобы все было изложено крестьянину в конкретной форме: не с помощью логических рассуждений, а на конкретных фактах, которые могут быть убедительны. Такая работа по подготовке популярных книжек может производиться не только в комнате, где будут писаться эти книжки, но также и в избе-читальне. Необходимо, чтобы организатор деревенской работы, избач, мог бы организовать в своей избе-читальне своего рода «наблюдательный пункт», где он сможет собирать отзывы о книжках. Этим путем можно выявить, чего крестьяне данного района, данной местности хотят от книжки и то, как они относятся к той или другой книжке. Такая «наблюдательная», лабораторная работа даст возможность создать книжку, какая действительно нужна деревне и которая явится переходной ступенью к настоящей книге. Необходимо, чтобы в этой работе приняли активное участие все политпросветчики.

Это один вопрос — о книжке.

То же самое можно сказать и о лекциях. И этот вопрос должен разрешаться на основе учета, причем сам учет необходимо индивидуализировать. В каждом производственном районе, имеющем ту или иную историю гражданской войны, есть свои особенности — все они должны быть учтены. Мне кажется, и в совпартшколах необходимо подходить к этому вопросу еще тогда, когда совпартшкольцы не вышли на работу, дабы они могли предварительно обдумать, как подходить к крестьянину, как затрагивать вопросы, больше всего интересующие и волнующие его. Необходимо обдумать заранее еще вопрос и о тех темах, которые будут обсуждаться в избе-читальне. Важно, чтобы каждый совпартшколец, каждый избач продумал, какие вопросы наиболее важны для деревни. Все эти вопросы в совпартшколах должны быть своевременно обсуждены так, чтобы каждый курсант был достаточно подготовлен к этому делу.

Когда вы идете работать в избу-читальню, вы должны обдумать, какие вопросы для вашего района наиболее важны. Можно наметить следующие вопросы: об организации Советской власти, о суде, о милиции, — всё это вопросы о революционной законности. Затем вопрос о кооперировании — об организации артелей, о всех видах кооперации, вопрос о комитетах взаимопомощи. Дальше вопросы, касающиеся землеустройства, — земельный вопрос, вопрос о лесе и т. д. Наконец, вопросы сельскохозяйственной пропаганды, вопросы культуры, медицинской помощи, об армии и т. д. Надо отдать себе отчет, как подходить ко всем этим вопросам. Надо запастись соответствующей литературой. Вот, например, на очереди стоит вопрос о советском строительстве. Тут важно, чтобы избач отдавал себе отчет в том, как обстоит дело в данной деревне: что сделано, что не сделано, что нужно сделать, к чему нужно стремиться. Короче говоря, нужно вопрос поставить таким образом, чтобы он был понятен и близок крестьянам. Когда будет обсуждаться этот вопрос, то нужно его связать с конкретными фактами, которые знакомы и понятны для данной деревни, для данной волости. Возьмем, например, вопрос о работе среди крестьянок. Я в Калужской губернии наблюдала такой случай. Обсуждался вопрос о дне 8 марта. Дело было поставлено так, что не только произносились агитационные речи о значении дня 8 марта, о положении крестьянок и т. д. Все это, конечно, было, но, кроме того, докладчик взял пример из окружающей жизни и, не называя имен, рассказал случай о бесправии женщины, о ее беспомощности, о ее зависимости от мужа, о неумении обратиться в суд и т. д. и т. д. Все это было хорошо известно в данном районе. Хотя докладчик не называл фамилий, но получилось так, что вся женская половина деревни была взбудоражена. Потом, как писал об этом Кольцов в «Правде», на это отозвался крестьянин за подписью «Испытавший» — поднял историю о «засилии» женщин: неправда, говорит, что у нас «засилие мужчин», — имеется «засилие женщин» и т. д. То, что встает такой вопрос, то, что об этом пишут в газетах, то, что на этот вопрос откликаются крестьяне, показывает, что он данный район, что называется, «зацепил», захватил его.

Если к каждому вопросу подходить так, то есть брать пример из окружающей жизни и прокладывать мост между теоретическим освещением вопроса и практикой, то получается максимум эффекта, максимум результата.

Дальше, когда ведешь какую-нибудь работу, нужно дать знать, чего хочется достигнуть. Скажем, в сельскохозяйственной пропаганде желателен переход к многополью. Результаты пропаганды должны измеряться тем, насколько она заставила деревню пойти по этому пути. Когда, например, премировались избы-читальни, то в первую очередь премировались те из них, которые сумели вовлечь крестьянское население в избу-читальню практическим действием. Один из непосредственных результатов, который должна иметь работа в деревне, — это преобразование окружающей жизни. Тут чрезвычайно важным является момент практического подхода и учет того, что в результате этой пропаганды и агитации получается. Увязка деревенских вопросов с практикой, а затем выделение определенных, конкретных задач является как раз тем путем, по которому нужно идти.

Но это одна группа вопросов. Другая группа вопросов — это вопросы, увязывающие деревню с остальной жизнью — с жизнью района, с жизнью всей страны, с жизнью трудящихся всего мира. Некоторые ограничиваются чтением газет. Но мне кажется, что этим нельзя ограничиваться. Говоря, например, об увязке работы производственного района, нужно поближе, получше изучить условия хозяйственной жизни его, условия, в силу которых данный район связывается со страной; показать, как деревня представляет кусочек той жизни, которая происходит в данном производственном районе. Опять-таки здесь важно выбрать известные, конкретные факты и с этими конкретными фактами подходить к крестьянину. В отношении вопросов международного масштаба приходится ограничиваться книжками и газетами, но в отношении вопросов, более близко касающихся деревни, чрезвычайно важен конкретный подход, а не отвлеченный.

Что касается обслуживания деревни политпросветработой, то, конечно, важнее всего обратить внимание на обслуживание книгой. Сейчас деревня как-то особенно жаждет книгу. Мы в Главполитпросвете знаем случаи, когда деревни снабжаются во внеплановом порядке, — когда обращается какая-нибудь особенно энергичная изба-читальня или какая-нибудь группа активных работников. В ответных их письмах видно, как деревня в этой книжке нуждается, как она каждую книгу хватает нарасхват. Обслужить книжкой и газетой деревню — это одна из очередных задач. Без этого поставить работу изб-читален немыслимо.

В этом вопросе приходится подходить немного с другой точки зрения, чем иногда подходят издательства. Они подходят с точки зрения как бы больше сбыть в деревню книг, а политпросветчику приходится подходить с другой точки зрения — как обслужить население книгой. Это не значит, что каждый житель деревни должен книжку закупать, а важно для каждого жителя в деревне получить возможность прочесть газеты, прочесть книжку. При бедности деревни должно остро поставить вопрос о коллективном пользовании газетой и книгой. У нас осталось старое наследие: долгое время только слой интеллигенции пользовался книжкой и газетой, у нас совершенно не разработаны еще пути обслуживания массы книгой и газетой. Иногда в этом направлении делаются совершенно недопустимые вещи. Например, вводится платность в библиотеках. Рассуждают так: ввиду того что профсоюзы, мол, обслуживаются своими библиотеками, отдельные библиотеки можно сделать платными. В результате городская масса населения, городская беднота не пользуется библиотеками… Такие меры — меры платности — показывают, что мы недооцениваем значение коллективного пользования книгой.

В деревне у нас библиотеки громоздки. Только сейчас мы подходим к вопросу о правильной организации сети передвижных библиотек. В этом направлении нам на помощь приходит кольцевая почта, за которую взялся Наркомат почт и телеграфов. Я еще не знаю, как эта почта функционирует. На местах лучше известно, правильно ли работает кольцевая почта. Но если она наладится, то для дела передвижных библиотек она может оказать чрезвычайно большую пользу… Она может явиться опорным пунктом для осуществления передвижки. Сейчас, мне кажется, наступил такой момент, когда нужно организационно правильно подойти к этому вопросу.

Несколько слов о массовой пропаганде. Ее можно вести при помощи кино и радио. Тут в ближайшие годы развернутся колоссальные возможности, которые позволят поставить дело пропаганды и агитации в деревне на совершенно небывалую- высоту. Тот общий интерес, который вызывают кино и радио, показывает, что уже известные пути намечены и нужны только материальные возможности и правильное приспособление к нашим условиям деревенской жизни. Через три-пять лет у нас деревня не будет уже совершенно оторванной от центра, другие пути и связи установятся с деревней. Прежней оторванности деревни, которая делала ее дикой, будет положен конец.

Если будет возможно при помощи современной техники — при помощи кино и радио — осведомлять деревню, то, конечно, дело смычки между городом и деревней — между рабочим классом и крестьянством — будет быстрее продвигаться. Буржуазия в капиталистических странах уже использует кино и радио для того, чтобы затуманивать головы рабочим и трудящимся массам. Мы должны использовать радио и кино в другом направлении — в качестве орудия сношения и сближения города с деревней. Тут нельзя отставать ни на минуту, так как мы живем в окружении врагов. Надо сделать все возможное, чтобы в своих руках иметь все те средства коммунистической пропаганды и агитации, которые мы можем противопоставить агитации буржуазной. Это вопрос чрезвычайно важный для деревни. Он же разрешает и другой вопрос — вопрос о централизации пропаганды. Очень часто избачи, рассеянные по деревням, не в состоянии идти нога в ногу с жизнью, ориентироваться на текущую жизнь. Но если пропаганда будет организована через радио, то придется только проделывать добавочную работу по связи этой общей пропаганды с местными конкретными условиями. Перспектива работы тут чрезвычайно большая, но все это еще в будущем. Сейчас же чрезвычайно важно подвести итоги тому, что уже имеется в руках: вести работу с книгой, вести работу пропагандистскую — главным образом по увязке общих идей пропаганды с конкретным материалом.

Я хотела еще сказать несколько слов о ликвидации безграмотности. Ликвидация безграмотности — это не задача, особо стоящая: она органически связана с тем, насколько население начинает интересоваться книгой и насколько эта книга доступна населению. До сих пор, как это ни странно, продолжается еще разговор о принятии каких-то «экстренных» мер для принуждения населения посещать ликпункты. Давно нужно перестать говорить на тему о принуждении населения. На одном из заседаний Совнаркома, на которое нас из Наркомпроса вызывали, выступил председатель одного волостного исполкома и стал говорить о том, что необходимо принять «строгие меры» для того, чтобы посещали ликпункты. Потребность в чтении пробуждается только тогда, когда есть что читать. Если ликпункты не имеют газет, если рядом с ликпунктами нет газет, нет книг, то, конечно, всякий интерес к этой работе пропадает и люди начинают говорить о каких-то мерах, которые совершенно бесполезны и не способствуют поднятию культурного уровня, ибо грамотность сама по себе не имеет такого значения. Нам важна грамотность для того, чтобы при помощи ее люди могли приобретать знания, могли расширять свой умственный горизонт, узнавать, что кругом делается и т. д. Необходима тесная увязка со всей политпросветительной работой. Без этого ликпункты могут свернуться, и избы-читальни также, хотя и в меньшей степени. Нужно всю работу объединить и ставить, а не одну какую-нибудь отрасль работы. Вот все, что я хотела сказать.

1925 г.

САМООБРАЗОВАНИЕ КРЕСТЬЯНСКОЙ МОЛОДЕЖИ

У крестьянской молодежи громадная, ненасытная жажда знания, готовность учиться. Не у отдельных единиц только, а именно у масс. Необходимо прийти ей на помощь. Школы крестьянской молодежи, агрономические, сельскохозяйственные, профессиональные школы, школы трактористов — все это дело хорошее, прекрасное. Только еще долгое-долгое время ими смогут воспользоваться лишь тысячи, а желающей учиться молодежи — сотни тысяч, миллионы. Каждая, самая глухая деревушка хочет учиться.

Как быть? Надо налечь на самообразование. Надо дать молодежи ясную программу занятий, разбитую на ряд ступеней, циклов.

Мы много говорим о самообразовании, но о самообразовании вообще. То, чему надо учиться, остается в представлении молодежи слишком неопределенным, бесформенным. Век живи — век учись. Надо упростить задачу, сделать ее конкретной. Ты грамотен — проходи программу № 1. Это значит, ты должен научиться грамотно писать, знать четыре правила арифметики, знать то-то из географии, то-то из истории, естествознания, гигиены, то-то из политграмоты, прочесть такие-то книжки. Для того чтобы этому научиться, нужны такие-то учебники, книжки. Нужна библиотечка № 1 — самая простая, самая дешевая. К этой библиотечке дается указание, как самому заниматься, в каком порядке, как себя проверить, как применять полученные знания. Это будет конкретная задача. Она преодолена. Тогда молодежь начинает грызть гранит программы № 2: она покоится уже на знаниях программы № 1 и расширяет круг знаний и по математике, и по родному языку, и по географии, и по истории, и по политграмоте. И опять — набор книжек к этой программе и ряд конкретных указаний. Затем программа № 3 и т. д.

Важно тут что? Не летать по поднебесью, а стоять твердыми ногами на земле. Не стараться уже в программу № 1 включить все и вся, а дать действительно самое элементарное, без чего трудно идти дальше. Нужна постепенность. Нужна хорошая методическая проработка. Программа должна вся состоять из ряда конкретных заданий. Причем, конечно, эти задания должны быть и конкретны и реальны, должны быть рассчитаны на определенное время и определенные условия и не звучать так: «Изучить местное хозяйство» — или что-либо в этом роде.

Затем чрезвычайно важно, чтобы программы носили государственный характер: не были начинанием какого-то отдела и тем более лица, а были утверждены Наркомпросом в таком же порядке, как утверждаются программы школ I и II ступени.

Когда программы будут созданы, надо будет повести комсомолу агитацию за образование кружков для занятий по этим программам. Тут громадное значение будет играть взаимопомощь. Более сильные должны помогать менее сильным товарищам. Конечно, кружки будут группироваться около изб-читален, куда будут посылаться программные библиотечки, около школ. Важно будет организовать при избах-читальнях и школах учет этих общеобразовательных кружков.

Если удастся создать такие программы и соответствующее движение среди молодежи, это могло бы повести к довольно быстрому окультуриванию деревенской молодежи.

1925 г.

ЛИКВИДАЦИЯ БЕЗГРАМОТНОСТИ

Вопрос о ликвидации безграмотности нельзя рассматривать изолированно, вне связи его с поднятием культуры в целом, вне связи с другими областями культурной работы. Мы часто грешим в этом направлении, представляя себе дело слишком «механически», без учета всех условий.

Мы не должны ни на минуту, ни на секунду ослаблять нашей работы по ликвидации' безграмотности, ибо «промедление смерти подобно», — экономически, культурно мы не можем развиваться дальше, не покончив с безграмотной темнотой. В Х-летие Октябрьской революции мы подведем итоги нашей работы. Но надо смотреть правде в глаза. Для того чтобы ликвидировать безграмотность среди всего взрослого населения, необходим целый ряд предпосылок.

Первая предпосылка — необходимо всеобщее обязательное обучение детей. ВЦИК постановил провести всеобщее обучение в течение восьми лет[24]. Долгонек срок-то! Но мы в достаточной мере срывались на коротких сроках, согласимся на данный срок. Через два года посмотрим, нельзя ли будет этот срок укоротить.

Другая необходимая предпосылка — обучение грамоте всех допризывников, всей молодежи. Как с этим вопросом обстоит у нас дело? Не очень-то важно.

Третья предпосылка — чтобы до каждого глухого угла доходили газета и нужная книга. Начало есть. Как дальше пойдет — посмотрим.

Четвертая предпосылка — чтобы, кончив школу грамоты, люди могли учиться дальше — в школе или путем самообразования. Тут еще, как говорится, «конь не валялся». Если дети и подростки не учатся, а растут безграмотными, станут — ли учиться люди пожилые?

Если в деревне нет ни газет, ни книг, грамота быстро забудется — нельзя же годами читать букварь? Если не будет помощи в том, чтобы учиться дальше, научиться самостоятельно разбираться в читаемом, грамота принесет мало пользы.

Конечно, грамотность — база, основа культуры, но учащиеся ребята должны заражать взрослых своей жаждой знания; газета, книга должны будить потребность в грамотности, желание учиться дальше, будить энергию.

Передо мной лежит конспект статьи Владимира Ильича, написанный им в 1922 г. перед самой болезнью. В этом конспекте Владимир Ильич пишет, что важно поднять всю культуру в целом. Вопрос стоит именно о поднятии всей культуры (слово «всей» в конспекте подчеркнуто три раза), а для того чтобы ее поднять, нужны годы. Тут нужна работа многих лет. Важно не спешить, но работать основательнее, глубже забирать, увязывая между собой всю работу.

Раздумывая над этими мыслями Владимира Ильича, видишь, что и в области ликвидации безграмотности дело гораздо сложнее, чем оно, может быть, представлялось нам несколько лет тому назад, что дело не только в том, чтобы создать достаточное количество ликпунктов и инструктивных школ, — дело в том, чтобы во всех областях культурной работы — и в области дошкольного, и в области школьного, внешкольного, профессионального, партийного образования — развернуть громадную работу, придать ей необычайно широкий размах.

Вспомним статью Владимира Ильича «О кооперации». Он писал там: «Нам наши противники не раз говорили, что мы предпринимаем безрассудное дело насаждения социализма в недостаточно культурной стране. Но они ошиблись в том, что мы начали Не с того конца, как полагалось по теории (всяких педантов), и что у нас политический и социальный переворот оказался предшественником тому культурному перевороту, той культурной революции, перед лицом которой мы, все-таки, теперь стоим»[25].

Только на фоне этой культурной революции, требующей самого активного участия всей сознательной части трудящихся, всех культурных работников, возможна и быстрая ликвидация безграмотности.

1925 г.

ОСНОВНЫЕ ВОПРОСЫ САМООБРАЗОВАНИЯ (ДОКЛАД НА I ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ПО САМООБРАЗОВАНИЮ)

В этом году особенно приходится наблюдать пробуждение деревни. Недавно на заседании Наркомпроса Главпрофобр указывал, что неизвестно, как быть с теми крестьянами, которые со всех концов съезжаются для поступления на рабфаки, идут пешком за много верст, часто не зная точных условий, при которых можно поступить на рабфак. Создается целое паломничество из деревни.

И не только по этому можно судить здесь, в центре, о том, как ищет знаний деревня. Приходится получать довольно много писем, и каждое из этих писем говорит о том, как страстно сейчас деревня стремится к знанию. В связи с развитием промышленности, сельского хозяйства деревня все более и более пробуждается от сна. Приведу письмо, недавно мной полученное. Трое молодых крестьян пишут: «Мы, дети бедняков, нашли случайно несколько листов из книжки Керженцева «Ленинизм»; из этих листов узнали, что Ленин стоял за бедноту и что нужно учиться, и поэтому просим вас — пришлите нам книг, чтобы мы через полгода послали их в то место, откуда они присланы». Молодежь ловит знание из нескольких листов, вырванных из книги, что-то черпает из них и зажигается желанием учиться. Когда пишут комсомольцы, то в их письмах часто повторяется: «давай книжки поосновательнее».

Появилось стремление непременно ознакомиться с марксистской литературой, добраться до самого дна знания, получить его доподлинно. Часто при этом совсем не знают, какие книги надо читать, с чего начинать. Вот, например, письмо: «Пришли куплетов юмористических, чтобы можно было устроить собрание и развеселить публику, а мы собрали денег и решили купить книжки: «Анти-Дюринг», Ленина и Маркса — I и II тома «Капитала».

Как одно с другим совместить? Но желание знания, видно, очень велико.

А как радуются книге в деревне! По поводу каждой присланной библиотечки получаем длинную благодарность, рассказывают, как на собраниях в деревне говорят: «Вот это настоящая наша власть — Советская власть». Из-за нескольких книг радость чрезвычайная.

Когда получаешь такие письма, то очень живо ощущаешь, как деревня тянется сейчас к знанию. И если посмотреть, что мы, Главполитпросвет и другие учреждения, даем деревне, как мы помогаем ей в этом отношении, то мне сдается, что мы не все делаем из того, что можно сделать.

За последнее время все же намечалось кое-что. Выдвинулся вопрос о вечерних крестьянских курсах как массовом учреждении. Ставится серьезно вопрос о самообразовании. Последний вопрос в настоящее время особенно важен, потому что надеяться на то, чтобы везде были школы и надлежащие руководители в деревне, пока еще не приходится. О самообразовании мы говорили давно, но сейчас, мне кажется, что дело это действительно начинает двигаться вперед.

Вот почему следует обдумать некоторые формы работы по самообразованию, особенно нужные деревне.

Наши журналы по самообразованию — не совсем то, что нужно было бы. Это скорее журналы для руководителей, для преподавателей, чем для самих учащихся, преимущественно молодежи деревенской и городской. Эти журналы инструктируют руководителя в том, о чем он должен говорить.

Это, конечно, очень полезные журналы, но не такие журналы, которые можно дать на руки деревенскому парню или девушке, чтобы последние могли самостоятельно заниматься по ним.

Чем же мы можем помочь деревне в смысле самообразования?

Мне кажется, что нужно прежде всего подумать о создании учебников, учебных пособий для деревни, о создании пособий, которые помогли бы разбираться малограмотному читателю в газетах, в книгах. Возьмем, например, словари иностранных слов. Эти словари существуют. Но все они не для деревни, потому что в них слишком много слов и объяснений, они не рассчитаны на малоподготовленного читателя. В целях самообразования нужно создать совсем особый словарь.

Дальше, если взять подряд сотню каких-нибудь писем из деревни, то из этих писем, может быть, только двадцать написаны достаточно грамотно; остальная огромная масса их, скажем 80 %, написана совершенно безграмотно. Видать, что люди пишут в политическом отношении довольно сознательно, очень активные, явно играющие в деревне большую роль, но пишут невозможно: без всяких знаков препинания, с употреблением больших букв там, где не нужно, с перестановкой слов и т. д. Необходимо дать малограмотной части деревни грамматику. Такая грамматика должна быть написана совсем иначе, чем обычно. В ней должны быть ряд задач, которые нужно проделать по правописанию, указания, как нужно читать газету и книжку. Все это нужно соединить с первоначальной грамматикой. Такая книжка необходима. Те же грамматики, которые существуют для школ, чересчур рассчитаны на ребят и чересчур многих вопросов касаются, а тут нужны элементарные правила правописания.

Нужно создать и по. арифметике задачник, где было бы указано, как вести учет, как подсчитать, но где не было бы много диаграмм, не было бы много мудреных вещей, а говорилось бы о знакомых, простых вещах, которые понятны деревенскому парню или деревенской девушке.

Еще пример. Возьмите и поищите книгу о Советской Конституции. Таких книг много, но все они крайне трудные. Книги о Конституции нужны, а для деревни их нет. Я рекомендовала бы дать учебник для деревни по Конституции. Надо так написать его, чтобы он был понятен для деревни. Необходимо дать такой учебник, который мог бы быть учебником для того, кто хочет самостоятельно заниматься в деревне.

Книжку о Конституции нужно писать так.

Привести несколько ярких примеров, показать наглядно, что происходит из-за того, что люди не знают существования законов. Такие примеры весьма легко подобрать, на них нетрудно показать, что из-за незнания законов происходят нежелательные вещи. Тут же надо указать, что в других книжках можно получить разъяснения нужных законов, указать, что такие книжки можно найти в избах-читальнях, указать, где их можно купить, и если в одиночку купить книжку трудно, то можно ее купить сообща и т. д. Можно поставить как задачу перед читателем узнать, есть ли в местной избе-читальне книга о советских законах, и если нет, то собрать нескольких товарищей вместе и выписать нужную книгу. В этой книжке необходимо также поместить образцы буржуазных законов. Взять, например, наш закон относительно прав женщин, а рядом с ним закон Французской республики или какого-нибудь другого буржуазного государства — сравнить значение советского закона с тем значением, которое имеет буржуазный закон. Нужно рассказать, как сложилась Советская Конституция, собрать отдельные вопросы, связать все это с тем, что писал Владимир Ильич об этом, и составить живой учебник, переплетенный целым рядом практических заданий. Для этих заданий нужно брать примеры из деревенской жизни, брать примеры хорошо знакомые, и давать ряд заданий, связанных с практической жизнью. Дело в том, что обыкновенно малограмотному парню или девушке, мало читавшим, особенно важно показать связь явлений, показать связь законов с практической жизнью.

Нужно подумать еще и о том, как проработать эти учебники.

Для этого надо взять рабфаковцев или группу крестьянских парней в Красной Армии и с ними вместе проработать такую книжку. Не надо бояться труда, надо обдумать хорошенько, как создать нужную для деревни литературу. Этот вопрос является одним из самых важных вопросов. Настоящей литературы, настоящих учебников, которые можно рекомендовать для самостоятельных занятий, у нас чрезвычайно мало.

Недавно я получила письмо от одного парнишки. Парнишка этот пишет: «Я сын бедняка, ни одежды, ни сапог у меня нет и поэтому не могу учиться, пришли мне книжек — грамматику, арифметику и по политграмоте». Парнишке четырнадцать лет.

Я взяла книжки, просмотрела, что ему послать, и оказалось, что из учебников, которые имеются для начинающих, нет почти ни одной книжки, по которой можно было бы самостоятельно работать. Взять хотя бы хваленый учебник Ланкова[26]: по поводу каждой задачи в нем лекцию нужно читать, а самостоятельно разобраться в нем начинающему учиться совсем нельзя. Задачи далеки от практической жизни деревни, нет простых жизненных задач — например, как составить приходо-расходную книжку, — а есть задачи очень мудреные, масса диаграмм, — одним словом, все, что в обычной деревенской жизни не имеет значения; а того, что нужно для деревенской жизни, — этого там чрезвычайно мало.

Даже для мальчика четырнадцати лет чрезвычайно трудно подобрать соответствующие пособия. Когда же мы начнем говорить о пособиях для взрослых, то окажется, что дело еще труднее. Книг для самостоятельного чтения чрезвычайно мало. Создание соответствующих учебников лежит как основная задача на Главполитпросвете. Нужно найти правильный подход, подобрать конкретный материал, проработать его в местном разрезе. Нельзя давать один и тот же учебник для Юга и для Севера. Эта последняя задача не может быть разрешена одним Главполитпросветом, в центре, — на местах также должны поработать над ней.

Наряду с созданием учебников стоит другая важная задача — помощь в работе кружкам.

Нужно составить программы кружков, подобрать к ним книжки и дать инструкции, как по этим книжкам заниматься. Если просмотреть журналы по самообразованию, то в них часто рекомендуют прочесть целый ряд книг, например по сельскому хозяйству, по землеустройству. Говорится, что по этим вопросам имеются такие-то хорошие книги, а этих книг в деревне нет, и получается что-то вроде издевательства.

Есть хорошие книги, но купить их не на что, а достать довольно мудрено. В Америке, например, бюро самообразования не только рекомендует книжки, но и посылает набор этих книг занимающемуся с тем, чтобы потом эти книги возвращались обратно. Надо и нам делать так, хотя бы для некоторых кружков, например для кружков по изучению Конституции. Такие кружки необходимо теперь в деревне особенно пропагандировать, потому что при этих кружках любая кампания по перевыборам Советов, все дело по оживлению Советов проходили бы иначе. Было бы больше сознательности во всех вопросах. Кружки такие должны были бы изучать не только Конституцию, но и Положения о волостных, сельских и уездных Советах. Во время перевыборов такие кружки могли бы сыграть большую практическую роль.

Какие кружки существуют в настоящее время? Установился тип сельскохозяйственного кружка — тип, по-видимому, очень жизненный. Вот один парень из Сибири пишет, что зимой у них был сельскохозяйственный кружок, потом этого парнишку куда-то послали — казалось, что кружок распадется. Но вышло иначе — оказывается, что всё, о чем зимой читали, члены кружка летом осуществили. Сложились двадцать пять домохозяев и купили молотилку — «предмет моего письма, — пишет парень, — я хотел с вами этим поделиться». Это письмо показывает, что кружок был правильно поставлен. И таких кружков много, они твердо определились.

Довольно отчетливо выявились кружки политграмоты, а остальные кружки как-то не очень еще определились. Надо обдумать, какие кружки важны для деревни. Вот, например, кружки по кооперации — они как-то не очень распространены, а между тем они очень нужны. Надо пропагандировать новый тип кружков и стараться, чтобы они вошли в употребление. Надо проработать программу, ряд задач для этих кружков и затем подобрать соответствующую литературу и послать на места.

Наконец, о журнале.

Я указывала уже, что не очень правилен подход, который существует у большинства наших журналов по самообразованию. Там говорится, часто в популярной форме, об очень полезных вещах, но сам прием говорить о том и о другом довольно печален: немножко о биологии, немножко о сельском хозяйстве, потом немножко о международном положении, — как-то все это не увязано в одно целое.

Недавно мне казалось, что надо издавать такой журнал, который представлял бы собой по существу целый учебник, учебник вроде того, о котором я говорила, но теперь мне кажется, что такой подход был бы неправилен. Обдумывая этот вопрос, я прихожу к заключению, что лучше иначе построить журнал по самообразованию: брать те вопросы, которые являются существенными, — скажем, взять целую сводку того, что было в наших последних газетах и журналах за предыдущие месяцы, и выбрать самое главное. Надо брать при этом наиболее яркие факты и постараться разъяснить их. Тут же надо подробно дать такие сведения, которые бы увязали эти факты с рядом других основных знаний, которые помогли бы работающему с журналом приобрести ряд сведений, которые помогли бы ему сознательно относиться ко всяким другим аналогичным фактам. Может быть, это и будет правильным.

Если по текущему моменту брать основные вопросы, наиболее важные для жизни, и стараться их связать с вопросами знания, подвести под отдельные газетные сообщения серьезную общеобразовательную базу и показать, как все это одно с другим связывается, то это было бы гораздо более жизненно, чем то, что пишется у нас сейчас. Нужно подбирать материал и учить разбираться в нем. Это, мне кажется, имеет самое главное, основное значение.

Таким образом, работа в этом году должна идти прежде всего по созданию учебников; затем — по пути организации кружков, разработки программ для этих кружков, по подбору материалов для работы этих кружков и, наконец, по пути создания таких журналов по самообразованию, которые самообразовательные вопросы связывали бы с вопросами текущей жизни.

Может быть, практика мест опередила все эти указания. Места, может быть, уже решили, какой тип журнала должен быть создан; создаются, может быть, уже в практике новые учебники, новые книжки, но мне кажется, что все же эти три вопроса — основные вопросы.

Вот несколько замечаний, которые я хотела сделать. Работа по самообразованию сейчас имеет громадное значение. Надо, чтобы на местах каждый человек, который хочет учиться, находил бы помощь, а не метался бы и не шел пешком в Москву для того, чтобы, пометавшись еще и тут и не найдя возможности получить место на рабфаке, возвратиться обратно. Надо прийти таким людям на помощь на местах. Задача эта чрезвычайно важная, трудная, но разрешить ее можно.

1925 г.

ПЕРЕД ЛИЦОМ КУЛЬТУРНОЙ РЕВОЛЮЦИИ (РЕЧЬ НА I ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ОБЩЕСТВА «ДОЛОЙ НЕГРАМОТНОСТЬ»)

I Всероссийский съезд ОДН происходит во время второй годовщины смерти т. Ленина, и потому уместно еще раз остановиться на вопросе о том, как смотрел Владимир Ильич на вопросы нашего культурного развития.

В своей статье «О нашей революции», продиктованной за год до смерти — 17 января 1923 г., Владимир Ильич писал, возражая тем, кто считал, что в России нельзя построить социализм:

«Для создания социализма, — говорите вы, — требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму?»[27]

В другом месте той же статьи Владимир Ильич повторяет ту же мысль:

«Если для создания социализма требуется определенный уровень культуры (хотя никто не может сказать, каков именно этот определенный «уровень культуры»…), то почему нам нельзя начать сначала с завоевания революционным путем предпосылок для этого определенного уровня, а потом уже, на основе рабоче-крестьянской власти и советского строя, двинуться догонять другие народы»[28].

В статье «Лучше меньше, да лучше», относящейся к тому же времени, Владимир Ильич говорит: «Нам тоже не хватает цивилизации для того, чтобы перейти непосредственно к социализму, хотя мы и имеем для этого политические предпосылки»[29].

Но для этого нужна «целая полоса культурного развития всей народной массы»[30]. «…Это будет особая историческая эпоха, — говорит Владимир Ильич в статье «О кооперации», — и без этой исторической эпохи, без поголовной грамотности… без достаточной степени приучения населения к тому, чтобы пользоваться книжками, и без материальной основы этого, без известной обеспеченности, скажем, от неурожая, от голода и т. д., — без этого нам своей цели не достигнуть»[31].

«…Раньше мы центр тяжести, — пишет Владимир Ильич дальше, — клали и должны были класть на политическую борьбу, революцию, завоевание власти и т. д. Теперь же центр тяжести меняется до того, что переносится на мирную организационную «культурную» работу. Я готов сказать, что центр тяжести для нас переносится на культурничество, если бы не международные отношения, не обязанность бороться за нашу позицию в международном масштабе. Но если оставить это в стороне и ограничиться внутренними экономическими отношениями, то у нас действительно теперь центр тяжести работы сводится к культурничеству»[32]

И далее Владимир Ильич говорит: «… у нас политический и социальный переворот оказался предшественником тому культурному перевороту, той культурной революции, перед лицом которой мы, все-таки, теперь стоим»[33].

Что это значит: «мы стоим перед лицом культурной революции»? Это значит, что сами рабочие и крестьянские массы с величайшим напряжением будут добиваться знания, возьмут его, что называется, с бою.

Перед рабочим классом и крестьянством СССР стоит задача строить социализм; и в процессе этого строительства рабочий класс и крестьянство поднимут свой культурный уровень, их борьба за поднятие его примет небывалый размах. Эта самая нужная, самая важная сейчас задача.

Оторванность or культурной жизни, безграмотность масс, оставшаяся нам в наследство от царизма, колоссальна". Ясно, что обычным административным путем с ней не справиться. Только что прошла одна конференция по всеобщему обучению, строится сеть школ I ступени, и статистики спорят, удастся ли построить ее в семь или десять лет. Да, если пойдем только административным путем, может быть и в десять лет не построим.

Но есть другой путь, тот путь, которым мы делали наши революции, — напором миллионов. Этот путь придаст всей работе другой размах.

«Если сами массы возьмутся» — в этом вся суть. Об этом Владимир Ильич говорил в 1920 г. на съезде союза молодежи:

«Все говорят о ликвидации безграмотности. Вы знаете, что в стране безграмотной построить коммунистическое общество нельзя. Недостаточно того, чтобы Советская власть приказала, или чтобы партия дала определенный лозунг, или чтобы бросить известную часть лучших работников на это дело. Для этого нужно, чтобы само молодое поколение взялось за это дело. Коммунизм состоит в том, чтобы та молодежь, те юноши и девушки, которые состоят в Союзе молодежи, сказали бы: это наше дело, мы объединимся и пойдем в деревни, чтобы ликвидировать безграмотность, чтобы наше подрастающее поколение не имело безграмотных. Мы стремимся к тому, чтобы самодеятельность подрастающей молодежи была посвящена на это дело. Вы знаете, что скоро превратить Россию из темной безграмотной страны в грамотную нельзя; но, если за это дело возьмется Союз молодежи, если вся молодежь будет работать на пользу всех, тогда этот союз, объединяющий 400 000 юношей и девушек, имеет право называться Коммунистическим союзом молодежи. Задача Союза состоит еще в том, чтобы, усваивая те или другие знания, помочь той молодежи, которая сама не может высвободиться из тьмы безграмотности»[34].

Начинает уже чувствоваться приближение грядущей культурной революции. Население выписывает все больше и больше газет, создает красные уголки, избы-читальни, сельскохозяйственные кружки. Каждая библиотека, попавшая в деревню, зачитывается до дыр. Население устраивает у себя школы для подростков, школы для взрослых, оплачивая их из своих средств. Мы присутствуем при том, как само население строит школы, заключая с отделами народного образования договоры о содержании школы и учителя. Надо только поддержать эту инициативу, помочь ей влиться в определенное русло.

Надо отдать себе отчет в одном — ликвидацию безграмотности нельзя брать отдельно от поднятия всего уровня культуры. Нельзя ликвидировать безграмотность там, где нет ни газет, ни книжек, — где нечего читать. Нельзя ликвидировать безграмотность, не разжигая жажды знания, не научая применять знание к улучшению жизни, к лучшей организации ее. Одна балка должна крепить другую. Нельзя говорить о ликвидации безграмотности среди взрослых, не ставя ее в связь с проведением всеобщего обучения детей и подростков, не заботясь о распространении газет, об организации библиотек, самообразования.

Образуйте кружки ОДН!

Каждый член ОДН должен осознать себя борцом за культуру вообще, а ОДН должно быть форпостом борьбы с темнотой, форпостом той культурной революции, перед лицом которой мы стоим.

1926 г.

ПРИВЕТСТВЕННОЕ СЛОВО ОТ ИМЕНИ ГЛАВПОЛИТПРОСВЕТА 5-й МЕТОДИЧЕСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ СОВПАРТШКОЛ

Товарищи, позвольте приветствовать вашу конференцию.

Я думаю, что здесь, на конференции совпартшкол, нет надобности говорить о том, какое громадное значение имеет для марксиста изучение истории, как это изучение истории дает возможность гораздо лучше, гораздо яснее понять современность, понять проблемы, которые выдвигает все вновь и вновь жизнь. Об этом достаточно говорилось и писалось. Каждый из вас, вероятно, знает все то, что писал и говорил по этому поводу Владимир Ильич, помнит его коротенькую характеристику, которую во время прений по профсоюзам он дал методу диалектического материализма, как он там говорил о той громадной важности изучения всякого явления в его конкретной обстановке, во взаимной связи с целым рядом факторов. То, что он говорил там, и говорил не в первый раз, о том, как важно каждое явление изучать в его развитии, — об этих вопросах вам приходилось в достаточной мере и читать и самим выступать на эти темы. Поэтому я не буду на этом останавливаться.

Я бы хотела только в своем приветственном слове указать на то, что нам необходимо пользоваться при построении наших программ и при проведении их в жизнь методами, которые давали бы возможность наибольшей увязки конкретной действительности с разбором исторических фактов. Я бы не хотела делать здесь доклада по этому вопросу, потому что у меня нет достаточного материала для этого. Мне хотелось бы только указать на один метод, который довольно широко распространен в Америке и который, переработанный в применении к нашим условиям, может дать чрезвычайно удобный подход для марксистской проработки материала. Это так называемый метод проектов.

Владимир Ильич указывал на то, что в наследие от капитализма нам остался отвратительнейший разрыв между теорией и практикой, между книгой и жизнью. Указывал на необходимость преодоления этого разрыва. Если мы посмотрим на такую передовую капиталистическую страну, как Америка, то мы увидим, что в области естественных наук там употребляются большие усилия для того, чтобы этот разрыв между теорией и практикой, между книгой и жизнью преодолеть. Но когда буржуазная наука пытается применить тот же метод к области общественных наук, то тут она обычно терпит самый позорнейший крах, потому что у нее нет правильного понимания исторических фактов, правильного понимания окружающей действительности, которое дает марксизм. И поэтому, когда они начинают связывать свою, буржуазную теорию с жизнью в области общественных наук, то при проверке жизнью терпят полнейший крах. В Советской республике, где внимательно, тщательно изучается марксизм и применение этого марксизма к жизни (блестящий пример применения марксизма к определенной эпохе, к определенной стране дал именно т. Ленин), где мы применяли и применяем марксистскую теорию исторического материализма, теорию классовой борьбы к нашей практической борьбе и деятельности, — этот разрыв между теорией и жизнью почти уже совершенно изжит, остаются только кое-какие пережитки старого.

В Америке выдвинут и применяется в школах, средних и высших, так называемый метод проектов. В чем заключается этот метод? Я приведу пример, как он применяется в сельском хозяйстве.

Учащимся ставится какая-нибудь определенная практическая жизненная цель в области сельского хозяйства. Эта практическая цель может быть, например, такова: разведение огорода и получение с этого огорода определенной прибыли. Конечно, такую цель в области сельского хозяйства американские буржуа ставят потому, что эта цель вполне понятна и для каждого буржуа приемлема — получить определенную сумму с образцово поставленного огорода. Тут есть определенный расчет, тут есть учет заинтересованности, есть расчет на определенную эмоциональную зарядку, есть ясно поставленная цель, определенно направленный и все время поддерживаемый интерес. Конечно, каким образом эта зарядка достигается и какого она качества, — это другое дело, но психологический подход правильный. Берется практическая, жизненная цель, и создается и держится на определенном уровне определенный интерес, который все время имеет место при проведении этого дела. Затем разрабатывается определенный план достижения этой цели, обсуждается обыкновенно в группе, как достигнуть этой цели, какие определенные этапы существуют для ее достижения: надо такие-то материалы запасти, надо сделать то-то и то-то, такие-то заключить договоры, такие-то достать орудия, семена и т. д. — целый ряд этапов, на которые распадается основной план. Затем следующее — этот основной план, намеченный в школе, уже обсуждается на месте действия, то есть в хозяйстве данного студента, данного учащегося. И тут изучается, как этот план, определенный, намеченный, должен видоизменяться в определенных конкретных условиях; как данная почва, данная влажность почвы, как данные семена и все другие мельчайшие конкретные обстоятельства этот основной план видоизменяют. Затем идет сама работа, самым строгим образом проверяемая, но проверка идет не путем какого-нибудь экзамена, а путем жизни: огород дал такую-то прибыль.

Вот, значит, элементы метода проектов: эмоциональная зарядка, затем ясно разработанный план, применение этого плана в конкретных условиях и затем проверка жизнью.

У нас последнее время чрезвычайно стали увлекаться этим методом проектов товарищи, работающие в школах крестьянской молодежи. Они обычно изменяют цель: вместо добывания определенных доходов они ставят какую-нибудь общественную цель, затем идет разработка плана, учет конкретных условий работы и проверка жизнью, как у американцев. Но американский индивидуальный план они обычно заменяют планом коллективным, индивидуальный труд — трудом коллективным.

Худого в применении этого метода при таких условиях — при изменении целевой установки этой задачи — ничего нет. Напротив, применение этого метода учит правильному подходу, дает те практические конкретные навыки, которые необходимы в жизни. Дальше я на этом вопросе останавливаться не буду — тут ясно, что при изучении таких дисциплин, как техника сельского хозяйства, и их, американский, метод проектов с небольшими изменениями может быть принят. Надо только индивидуалистические цель и способы работы заменить коллективными, необходимо, чтобы первоначальная зарядка, интерес были направлены на удовлетворение определенной общественной цели.

Но вот когда мы подходим к области общественных наук, в особенности к области истории, то встает вопрос, применим ли этот метод проектов к какому-нибудь историческому обследованию. Если бы мы внимательно изучили, как применяется это в Америке, то мы увидели бы, что там применение бывает чрезвычайно нецелесообразное, попытки эти кончаются обычно крахом именно потому, что общий план, который вырабатывается, вырабатывается не по-марксистски. Правда, в разрешении отдельных задач по обществоведению — конечно, в шовинистическом духе — применение метода проекта там иногда бывает интересно. Например, интересно, как американцы разрешают проблему ассимиляции вновь приезжающих в Америку народностей; конечно, весь вопрос насквозь пропитан и пронизан шовинизмом, но интересно проследить, как этот вопрос проработан и как связан с практикой. Сейчас я не стану останавливаться на этом вопросе, но хочется остановиться на том, как возможно у нас при изучении истории применять метод проектов. Я должна оговориться, что, может быть, это только модное название, и нужно сказать, что метод проектов — это то, о чем можно сказать словами мольеровского персонажа, который говорил: «Ах, я и не знал, что я всю жизнь говорил прозой». Так и тут, метод проектов в сущности не метод проектов, а тот метод, с которым мы подходили и подходим очень часто на практике к изучению действительности.

Возьмем пример.

Шло обсуждение Брестского мира, и выставлялись разные доводы за то, чтобы не заключать этого Брестского мира: эсеры, например, указывали тогда на то, что революционная война велась ведь в 1792 г. и в процессе этой революционной войны родились новые силы, которые обеспечили Франции победу. Такова была постановка вопроса. Этот вопрос был чрезвычайно актуален для того времени. Эмоциональная зарядка была; вопрос неизбежный, от решения его в ту или иную сторону зависела судьба страны. Как подошел к этому вопросу Владимир Ильич? Он разобрал основы, на которых покоится революционная борьба, начал с экономической базы: во Франции была экономическая база выше по типу, чем в других странах, — а у нас? У нас в 1918 г. экономической базой было мелкое крестьянское хозяйство, господствовавшее в стране, а крупной производственной базы, которая была бы по типу выше, чем база германская, еще на лицо не было. Значит, первый вопрос шел о типе экономической базы. Второй вопрос, по-марксистски поставленный, шел о надстройке: какая надстройка над этой базой? Тут Владимир Ильич дал оценку настроения, боеспособности масс: во Франции не было перед этим войны, массы неуставшие, они свергли старые феодальные отношения, у них был подъем; у нас массы от войны устали, измучились, воевать дальше не могут. А затем Владимир Ильич взял остальные конкретные условия. Какая была конкретная обстановка во Франции? Кругом нее — страны, гораздо менее культурные и экономически менее развитые, страны, которые не были охвачены тем энтузиазмом, какой был во французских массах, свергнувших свой феодализм. Нам в 1918 г. приходилось бы воевать со страной экономически более развитой, но страной, где властвовала еще монархия: Германия в то время еще не проделала своей февральской революции. Совсем другая историческая обстановка. Сторонники «революционной» войны в 1918 г. проводили аналогию лишь в общей форме. Марксистский анализ Ленина вскрыл все конкретные условия, показавшие, что аналогия несостоятельна: экономические соотношения воюющих сторон, настроение масс, конкретные условия — все иное.

И если бы тогда у нас были совпартшколы, надо бы этот актуальнейший вопрос того времени изучить по методу проектов. Тогда эмоциональная зарядка была бы дана, были бы общий план, марксистская постановка, учет конкретных условий, проверка жизнью. Эта проверка жизнью показала бы — и она показала бы на нас, — что марксистский анализ был совершенно верный. Итак, увязка исторического изучения с конкретной проблемой современности, применение к этому историческому изучению марксистского анализа явлений, разбор всех конкретных условий, конкретной обстановки, учет всех конкретных мелочей дают возможность разрешить проблему.

Я нарочно взяла резкий пример не из области учебы совпартшкол, но из жизни, из нашей прошлой партийной и революционной борьбы, чтобы показать, как можно ставить эту задачу и как она ставится марксистами в жизни.

Возьмем сейчас, например, национальный вопрос — вопрос для нас еще чрезвычайно актуальный, хотя в основном и разрешенный, но таящий в себе еще много частных проблем. Если такие проблемы возникнут, будут выдвинуты самой жизнью, тогда нужно попробовать эти проблемы исследовать, сравнивая с аналогичными историческими фактами, имевшими место в иной исторической обстановке, в иных условиях.

Нельзя всю программу построить по методу проектов. Такой метод является по существу дела исследовательским. Такой метод требует чрезвычайно много времени, самостоятельной работы, большой работы мысли, и, если бы мы работали только этим методом, мы, пожалуй, никогда не дошли бы и до Французской революции. Но разрешение таким методом двух-трех задач, правильно поставленных, достаточно жизненных, проработка исторических параллелей — это, конечно, может чрезвычайно помочь курсантам в их работе по истории вообще, по истории классовой борьбы, революционного движения, по истории партии.

Конечно, важно, чтобы правильно была поставлена сама задача, чтобы правильно был намечен общий план и затем чтобы правильно были оценены конкретные условия. При оценке исторических фактов мы имеем уже план оценки — вехи этого плана даны нам теорией исторического материализма. Возьмем основной вопрос этого плана: соотношение между экономикой и политикой; между базой и надстройкой. Тут нужно ясное понимание. Этот вопрос еще в период II съезда для многих товарищей был неясен. Мне вспоминается, как после съезда приехал один товарищ из России и спрашивает: «Какие изобретения в области машиностроения привели к расколу на съезде?» Я и глаза вытаращила: такое упрощенное понимание зависимости политики от экономики, конечно, является карикатурой, но тогда, когда делались первые шаги рабочего движения, конечно, отдельные товарищи могли делать такие промашки. Сейчас такое упрощенное понимание уже невозможно, но надо все же взаимоотношения между экономикой и политикой перед курсантами ясно разъяснить, ибо именно это дает общий марксистский план изучения исторических проблем.

Я думаю, что для сознательного отношения к программе, ко всему курсу две-три такие работы по методу проектов будут весьма полезны. Такого рода задания, конечно, возможны только там, где вообще вопросы марксизма, исторического материализма освещаются полностью. Понятное дело, что эти задачи совершенно неразрешимы для американской профессуры, у которой Маркс совершенно не в почете. Приезжающим американцам часто приходится открывать Америку именно у нас. Тут недавно приезжала одна американка исследовать, как у нас поставлен лабораторный план, и в результате, поглядев, как в Толмачевском институте поставлено это дело, как поставлен дальтон-план в ряде школ, пришла к тому заключению, что не миновать ей того, чтобы засесть за Маркса.

Я думаю, что, поработав хорошенько над этой проблемой, мы сможем дать тут нечто ценное. Конечно, задача эта не такая элементарная, над ней надо поработать, но американский проект, попавший на нашу почву, даст на ней совершенно другое растение — именно такое растение, которое будет весьма питательно для наших курсантов.

Вот те небольшие соображения относительно метода проектов, которые у меня имеются.

В заключение позвольте пожелать вам всякого успеха в вашей работе.

1926 г.

РАБОЧИЕ УНИВЕРСИТЕТЫ

Стала экономически подниматься наша страна, стала расти ее промышленность. А вместе с ростом промышленности стал расти и крепнуть рабочий класс. Не только численно. Для нас, политпросветчиков, внутренний рост рабочего класса ощутим на каждом шагу.

Возьму пример. В этом году в Москве стихийно вырос ряд вечерних курсов и рабочих университетов. Кто их устраивал? Кто придется. Помогал отчасти губполитпросвет, отчасти профсоюзы, отчасти партия. Одно несомненно: выросли они под напором рабочих. На чьи средства они существуют? Рабочий университет при 2-м МГУ (130 чел.) имеет месячный бюджет 80 руб. Из них 30 руб. дает райком, 20 руб. — 2-й МГУ, 30 руб. — секция народного образования при райсовете. Но есть и такие рабочие университеты, которые, подобно Замоскворецкому, имеющему приблизительно то же число слушателей, имеют месячный бюджет в 2 тысячи рублей.

Можно ли назвать рабочие университеты университетами в доподлинном смысле слова? Некоторые совершенно недооценивают всего движения из-за того, что нет строгих норм приема, что к занятиям в лабораториях допускают рабочих хотя и очень развитых, но часто параллельно с изучением, например, законов эволюционной теории работающих и над повышением своей грамотности. Они находят, что это не «настоящие» университеты, потому что много в них общеобразовательных курсов и курсы часто видоизменяются, «снижаются» в зависимости от запросов и уровня подготовки слушателей.

Из большого количества вечерних курсов — а их в этом году возникло немало — есть вечерние курсы с числом рабочих, например, 840, 640 человек. Рабочих университетов насчитывают четыре: Рогожско-Симоновский, Замоскворецкий, при 2-м МГУ и РУОР (Рабочий университет Октябрьской революции), где условия приема строже и курс менее общеобразовательный.

Но, мне кажется, не в вывеске, не в названии дело, и не к чему стремиться особо строго отделять рабочий университет от рабочих курсов. Иногда рабочие курсы для своего района получают большее значение, чем рабочий университет.

Одно из интереснейших явлений этого страстного порыва рабочего класса к самообразованию, к знанию — это приспособление для цели рабочего самообразования вузов.

Не все вузы одинаково охотно идут на это. Администрация Вхутемаса[35], например, разрешила устроить при Вхутемасе для рабочих только школу десятников, тогда как сами-то рабочие хотели бы использовать Вхутемас с общеобразовательными целями.

Профессура и студенчество некоторых из вузов пошли навстречу рабочим. Приспособлено, например, для занятий с рабочими Высшее техническое училище. На рабочие курсы ходят больше 500 человек — рабочие и работницы с фабрик Бауманского района. Учит профессура вуза, оплачиваемая весьма скудно, ей усердно помогает студенчество, работающее бесплатно: при каждом профессоре два ассистента. Занятия происходят три раза в неделю от 7 до 11 час. вечера. Ходят очень усердно. Курсы общеобразовательные, но к ним присоединяются курсы: специального черчения, по электротехнике, механике, текстильному делу. Для рабочих открыты лаборатории Высшего технического училища. Рабочие с увлечением работают и потом несут на свои заводы приобретенные знания. У вуза образуется органическая связь с заводами района. У студентов растет понимание рабочего, умение работать с ним. Растет рабочий, растет красный спец.

Во 2-м МГУ уклон рабочего университета естественноисторический. И там рабочим открыты лаборатории, открыт для изучения великолепный Котсовский Дарвиновский музей[36]. Рабочие и работницы работают с увлечением.

Ни вечерние курсы, ни рабочий университет прав рабочим никаких не дают, никуда не готовят, дают только знания.

Пока каждые курсы, каждый университет имеют свою физиономию. Она определяется очень многими причинами. Зависит много от того, при вузе, рабфаке, совпартшколе или еще где возникают курсы, в чьем ведомстве они находятся, из кого подобрался состав учащихся. С другой стороны, рабочие настойчиво требуют, чтобы внимательно относились к их запросам.

Мне вспоминается «доброе» старое время — 90-е гг., Смоленские вечерне-воскресные классы в Питере за Невской заставой, в которых я тогда учительствовала. Мы, помнится, в 1895 г. прибегли к такому приему, чтобы пойти как можно ближе навстречу запросам рабочих. Выискали в «Положении» Технического общества параграф, что можно открывать курсы по отдельным предметам, и устроили такую историю. Наметили ряд курсов — по геометрии, по физике, по химии, по геологии, по жизни европейских народов, по географии России и пр. — и объявили по фабрикам и заводам: в такое-то воскресенье, в такие-то часы лекторы будут объяснять, чему они хотят учить; после этого будет открыта запись на отдельные курсы. Каждый может записываться куда захочет. Пришла масса рабочих. Несколько сот, сколько смогла вместить зала. Все лекторы очень старались, давая пробные уроки и объяснения, в чем будет содержание их предметов. Больше всего записалось на геометрию, которую, разрекламировал Я. П. Коробко, инженер Александровского завода, о котором рабочие знали, что он причастен к рабочему движению, и на географию (жизнь европейских народов), которую 3. П. Кржижановская, конечно, сумела тоже разрекламировать… Ни того ни другого лектора, однако, не утвердили…

Если тогда, тридцать лет тому назад, можно было находить пути выявления интересов рабочих, не суммарных, а детализированных, тем легче найти такие же пути теперь. Теперь можно создать такие формы самоуправления, такую тесную связь с заводами, так облегчить рабочим самоопределение, что выявить требования рабочих можно с большой точностью.

Движение только что начинается. На курсы, в рабочие университеты пока идут не все желающие рабочие, а лишь по командировкам парторганизаций (кстати сказать, на курсы идет не зеленая молодежь: 2-й МГУ постановил, например, комсомольцев не брать, а брать рабочих с большим стажем), профорганизаций, заводов. Попадает ничтожная часть, а учиться желает вся рабочая масса.

Сейчас не следует торопиться с выработкой какой-либо единообразной программы, которая лишила бы вечерние рабочие курсы и университеты их гибкости, приспособляемости к запросам рабочих. Пока надо лишь внимательно изучать омыт, помогать курсам и университетам избавляться от явных промашек и недочетов. Надо не навязывать рабочим университетам университетообразных уставов, а поработать над выработкой такого устава, при котором рабочие имели бы достаточно веский голос в вопросах программы, методов и пр., при котором поддерживалась бы тесная связь с предприятиями. Пока такого устава еще нет.

А самое главное — надо поддерживать начавшееся движение, помогать ему развернуться во всю ширь.

Не только в Москве видим мы это стихийно возникшее стремление рабочих к учебе. В Томске, Смоленске, Иваново-Вознесенске возникли аналогичные вечерние рабочие университеты. В Иваново-Вознесенске рабочего университета еще нет, пока вырабатывается лишь его устав, но рабочие сталкиваются со студенчеством. Студенты открыли платные курсы, куда валом повалили рабочие. У губкома сначала возникло сомнение, можно ли разрешить платные курсы, но закрыть стихийно возникшие курсы не дали бы рабочие. Они существуют и работают вовсю.

В 1920/21 г. устраиваемые отделами народного образования вечерние курсы быстро хирели, теперь другие времена. Вообще сейчас вся политпросветработа принимает другой размах. Она требует к себе сугубого внимания.

1926 г.

ЧТО ГОВОРИЛ ЛЕНИН О ПРОСВЕЩЕНИИ

Ленин много говорил о просвещении, особенно после Октябрьской революции, когда власть перешла в руки рабочих и крестьян. Рабочие и крестьяне сбросили в октябре 1917 г. помещиков и капиталистов и решили построить новую, светлую жизнь, где бы не было эксплуатации, угнетения. Но мало хотеть — надо уметь. Поэтому Владимир Ильич не раз повторял, что в стране безграмотной этой светлой жизни (социализма) построить нельзя.

«Все говорят о ликвидации безграмотности, — говорил Владимир Ильич в 1920 г. на III Всероссийском съезде комсомола. — Вы знаете, что в стране безграмотной построить коммунистическое общество нельзя. Недостаточно того, чтобы Советская власть приказала, или чтобы партия дала определенный лозунг, или чтобы бросить известную часть лучших работников на это дело. Для этого нужно, чтобы само молодое поколение взялось за это дело»[37].

Самодеятельности молодежи, самодеятельности рабочих и крестьян т. Ленин придавал громадное значение. На I Всероссийском съезде по просвещению он говорил: «Наше дело обеспечено тем, что массы сами взялись за строительство новой, социалистической России. Они учатся на своем собственном опыте, на своих неудачах и ошибках, они видят, насколько просвещение необходимо для победоносного окончания той борьбы, которую они ведут»[38].

«Надо, — говорил Ильич в другой раз, — добиться, чтобы уменье читать и писать служило к повышению культуры, чтобы крестьянин получил возможность применить это уменье читать и писать к улучшению своего хозяйства и своего государства»[39].

Надо учиться. «Перед вами стоит задача хозяйственного возрождения всей страны, реорганизация, восстановление и земледелия, и промышленности на современной технической основе, которая покоится на современной науке, технике, на электричестве. Вы прекрасно понимаете, что к электрификации неграмотные люди не подойдут, и мало тут одной простой грамотности. Здесь недостаточно понимать, что такое электричество: надо знать, как технически приложить его и к промышленности, и к земледелию, и к отдельным отраслям промышленности и земледелия. Надо научиться этому самим, надо научить этому все подрастающее трудящееся поколение»[40].

Это — в области хозяйства. А как могут помочь рабочие и крестьяне улучшению работы своего государства? Борясь с волокитой, взяткой, бюрократизмом через печать, в Советах, всюду и везде. Волокиту, взятку, бюрократизм нельзя уничтожить, если за дело не возьмутся сами рабочие. Грамота, знание нужны им в этой борьбе за улучшение государства.

В последних статьях Ильич писал о кооперации, о том, какое она громадное значение имеет.

Хозяйственное объединение через кооперацию — путь к социализму. Только надо, чтобы в кооперации принимали действительное участие действительные массы населения. Нужно, чтобы все население сплошь было втянуто в кооперацию. «…Без поголовной грамотности, без достаточной степени толковости, без достаточной степени приучения населения к тому, чтобы пользоваться книжками… — без этого нам своей цели не достигнуть»[41]. И далее Владимир Ильич пишет: «…условие полного кооперирования включает в себе такую культурность крестьянства (именно крестьянства, как громадной массы), что это полное кооперирование невозможно без целой культурной революции»[42].

И в заключение ой говорит, что в данный момент мы уже стали перед лицом такой резолюции, то есть такого культурного переворота, который сделает знание доступным поголовно всем.

1. Какие знания нужны крестьянину, чтобы улучшить свое хозяйство?

2. Из чего видно, что грамотность и культурность среди рабочих и крестьян возрастают? Приведите примеры, как читаются газеты, книжки, как посещаются школы, избы-читальни и т. п.

3. Как знание помогает улучшению работы по управлению государством? Приведите примеры небрежного отношения к общественному делу и выясните причины подобного явления.

4. Почему т. Ленин, говоря о кооперации, касается вопроса всеобщей грамотности? Зачем нужно быть грамотным члену кооперации?

1. Выпишите отдельные места из статьи для лозунгов и озаглавьте их.

2. Если можете, то достаньте числовые данные, сколько человек неграмотных у вас в волости или селе.

3. Если у вас в селе есть школа по ликвидации неграмотности, то подсчитайте, примерно, сколько человек обучилось там грамоте за последнее время.

4. Подберите примеры из окружающей вас жизни о том, как губительно отражаются темнота и невежество на постановке хозяйства и благополучии деревни.

5. Приведите пример того, как рабочие и крестьяне сами добиваются знания, помогают стране стать просвещенной.

1936 г.

НЕСКОЛЬКО ЗАМЕЧАНИЙ К ВОПРОСУ О РАБОЧИХ УНИВЕРСИТЕТАХ

Пример Москвы дал толчок делу развития рабочих университетов. В Ленинграде открылись рабочие университеты: 1) на Васильевском Острове — при Горной Академии, 2) в Володарском районе и 3) при Технологическом институте. Открылись рабочие университеты и в других городах: в Иваново-Вознесенске, Перми и т. д.

Опыт московских рабочих университетов показал, что целесообразнее всего устраивать рабочие университеты при вузах: дешевле всего обходится, имеется уже налицо — в лице профессуры и студенчества — преподавательский персонал, имеется оборудование.

Но, конечно, самое важное, чтобы в рабочие университеты попадали действительно рабочие. Если вуз находится далеко от рабочего района, рабочим трудно туда добраться; целесообразнее устраивать рабочий университет в центре района, поставив его лишь под шефство вуза. Целесообразнее десятку преподавателей тратить лишнее время на поездку, чем сотням рабочих. Во всяком случае надо, чтобы почетное имя рабочий университет не обращалось в пустую вывеску. Надо, чтобы рабочий университет действительно был связан с рабочими массами. Было бы нецелесообразно, например, чтобы Пермский рабочий университет не был связан с мотовилихинскими рабочими, а Иваново-Вознесенский — с ивановскими. Иногда, может быть, полезно иметь рабочему университету свои филиалы на рабочих окраинах.

Тут мы подходим к чрезвычайно важному вопросу — к вопросу о связи рабочего университета с фабрикой,

В «доброе» старое время университет отрывал рабочего от фабрики, от рабочей среды — рабочий через университет «выходил в люди». И сейчас такой взгляд, как ни странно, еще не изжит. А между тем наша задача — не вырывать одиночек из массы, а через передовые, наиболее развитые слои рабочих поднимать всю массу. Рабочий университет открывает к этому путь.

Каждый рабочий университет должен как можно лучше, как можно глубже изучить те фабрики и заводы, рабочие с которых являются студентами рабочего университета, изучить при содействии этих же студентов, сделать из этого изучения путь сближения между рабочим университетом и фабрикой. Начав с изучения, надо поставить перед вузом более широкие задачи, чем обслуживание отдельных студентов. Вместе с этими студентами, через них надо прийти на помощь рабочей массе путем организации на самом заводе, в его клубе лекций, бесед, передвижных выставок, передвижных библиотек. Надо перекинуть мост между вузом и фабрикой, между наукой и трудом.

В лице рабочих университетов создается новый тип учебного заведения. Наши вузы слабо связаны с производством, с фабрикой. «Новое» они видят часто лишь в пролетарском составе студенчества. Рабочий университет должен подойти к делу иначе: он должен быть пропитан новым духом, должен сродниться с рабочей массой. У обычных вузов свои традиции — там «мертвый хватает живого», все стихийно отливается в старые формы. Рабочие университеты — новая форма университета. И надо, чтобы старые традиции не душили нового духа. Необходимо не торопиться с выработкой «единой» программы для всех рабочих университетов, надо сделать их программы шире, гибче, жизненнее. Не может быть одна и та же программа в рабочем университете, обслуживающем текстильщиков, и в рабочем университете, обслуживающем металлистов. Надо, чтобы программы ориентировались на потребности завода, фабрики, на запросы рабочих, чтобы живая наука как можно меньше втискивалась в рамки отстоявшихся форм.

Рабочий университет — это созданная самой жизнью форма, и надо уметь помочь ей развиться.

1926 г.

САМООБРАЗОВАНИЕ В СИСТЕМЕ ПОЛИТПРОСВЕТРАБОТЫ (ИЗ ДОКЛАДА НА II ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ПО САМООБРАЗОВАНИЮ)

Советский строй организует массы, привлекает их к строительству новой жизни, ставит перед ними все новые и новые задачи. Тем самым он толкает массы на путь самообразования. И действительно, мы наблюдаем в массах страстную жажду знаний. Я хотела бы также подчеркнуть, что та задача, которая в данный момент стоит перед страной, которая всячески подчеркивается нашей партией — задача индустриализации, — также теснейшим образом связана с поднятием культурного уровня. Если мы обратимся к Западу, к Америке, то увидим, что промышленное развитие стран вызвало и там необходимость повышения культурного уровня масс. Например, в начале XIX в. буржуазия Англии и Франции принимала чрезвычайные меры для распространения грамотности среди рабочих. Конечно, буржуазия это делала не для того, чтобы пойти навстречу рабочим, поднять их сознательность и т. д., но само развитие промышленности неизбежно ставило перед буржуазией задачу повышения грамотности и культурного уровня рабочих.

И вот теперь, когда мы хотим поднять производительные силы нашей страны, мы наталкиваемся на недостаточность в массах знаний, что отзывается на всей нашей работе. Нет ни одного собрания, на котором крестьяне и рабочие не говорили бы о том, что школы наши плохи, что нет библиотек и т. д. Интерес к знанию должен быть удовлетворен.

Но тут уже указывалось, что посредством школ удовлетворить эти потребности мы не сможем, и потому необходимо широким массам дать возможность получить эти знания путем самообразования. Самообразование надо развернуть, сделать его доступным широким массам, и тут чрезвычайно важно обратить внимание на создание предпосылок для самообразования.

Главный источник, откуда массы могут черпать знания, — это книга, которая является или может быть сделана орудием труда, которая дает знакомство с опытом, приобретенным человечеством в той или другой области знаний.

Но для того, чтобы пользоваться книгой как источником самообразования, надо уметь быстро, бегло читать.

У нас в школе все же недостаточно делается для того, чтобы научить пользоваться книгой в целях самообразования. В Америке, например, можно часто видеть, как ребята сидят в школе и читают про себя книгу, для ребят обязательно ходить в библиотеку, обязательно умение пользоваться справочниками, умение пользоваться книгой. Американские педагоги обсуждают вопрос о том, надо ли уделять время выразительному чтению вслух. Очень многие считают, что в целях самообразования наиболее важно не умение читать вслух, а умение много и быстро читать про себя. Указывалось при этом, что чтение про себя идет быстрее, что в жизни приходится много читать, просматривать газеты, отыскивать в книге нужные материалы и т. п.

Большая ошибка думать, что можно развивать какую-нибудь отдельную отрасль политпросветработы независимо от других отраслей этой работы. Нельзя думать, что можно ликвидировать безграмотность, если одновременно у нас не будет создано умение пользоваться книжкой, читать ее.

Вопрос о ликвидации безграмотности должен быть тесно увязан с постановкой работы в нашей школе взрослых. Вполне естественно, что в начале революции мы стремились в школе взрослых дать побольше знаний, сделать революционные идеи доступными массам.

Если вы посмотрите учебники для школ взрослых, то вы увидите, что в них главное внимание обращается на то, чтобы дать как можно больше важных и нужных понятий, а на умение пользоваться книгой, отыскивать книгу — на все это обращается очень мало внимания. Нам надо пересмотреть наши учебные планы, внимательно просмотреть наши программы и ввести в них усвоение приемов самообразовательной работы в гораздо большей мере, чем это было до настоящего времени.

У нас бывают случаи, когда, научившись в школе малограмотных читать, человек дальше попадает в тупик, потому что не научился пользоваться книжкой.

Это нам нужно подчеркнуть и в политпросветработе. Мы сейчас увлекаемся кружковой формой самообразования, формой заочного обучения, но не надо забывать о той базе, на которой можно строить самообразование. Эта база — общественное пользование библиотекой. У нас есть места, где на одну книгу общественного пользования приходится пятнадцать — двадцать человек, а если мы возьмем, например, Калмыцкую область, то книга приходится там на сорок два человека. Книг общественного пользования у нас очень мало. Кроме того, они распределены чрезвычайно неравномерно. Главные книжные богатства сосредоточены в Ленинграде и Москве. Вообще книг гораздо больше в городах, чем в деревнях. Есть такие глухие углы, где никаких книг общественного пользования нет.

Из того количества книг, которое у нас имеется, половина не годна к употреблению. Например, все помещичьи библиотеки были изъяты и обращены в общее пользование. Я помню, какое громадное значение придавалось переходу этих помещичьих библиотек в общественное пользование. Помнится рассказ Подъячева, в котором описывается, как молодой крестьянин нагрузил воз помещичьими книгами и вез их в деревню. Но тут получилось разочарование, ибо в помещичьих книгах говорилось о том, что мало интересно крестьянам, и из всей этой массы книг выбрать что-нибудь интересное для крестьян было трудно.

Если мы посмотрим на то книжное богатство, которое сейчас есть, то значительную часть книг нельзя использовать.

Надо обратить внимание на комплектование библиотек. Часто в большой библиотеке нет самого ценного, что необходимо массе. Важно также, чтобы при каждой библиотеке был справочный отдел, которым каждый мог бы пользоваться. У нас дело со справочным отделом обстоит очень плохо. У нас в справочном отделе есть адреса, номера телефонов и т. д., но нет энциклопедического словаря, нет словаря иностранных слов, нет учебников. Есть библиотеки, которые говорят: «Мы не можем выдавать учебников: если будем выдавать их, сразу нахлынет молодежь и вытеснит всех читателей». А между тем учебник дает систему, дает систематизированные знания. Вопрос о справочном отделе — один из самых важных вопросов.

Кроме справочного отдела, в каждой библиотеке необходимо обеспечить основное ядро лучших книг по обществоведению и естествознанию.

Без правильной и широкой организации библиотечного дела не может развиваться дело самообразования. Но в целях самообразования не столько важно чтение вообще, сколько чтение систематическое.

Рубакин как-то писал, что в СССР очень развита рекомендательная библиография. Ни в одной 'стране нет такой широко развитой рекомендательной библиографии, как у нас. Это так, но мы имеем налицо сравнительно небольшое количество популярно написанных отзывов о книгах, которыми могли бы самостоятельно пользоваться неподготовленные читатели. Возьмем вопрос об электрификации — вопрос первостепенной важности. Владимир Ильич в отзыве о книжке Степанова по вопросу об электрификации писал, что необходимо каждую электростанцию превратить в своеобразную школу по электрификации, необходимо, чтобы в каждой библиотеке были книги по электрификации. Есть у нас такие книжки? Есть, но они мало известны, нет систематического обзора их, трудно найти то, что нужно. Имеются у нас книги и по другим отраслям знаний, но все это разбросано, все это не систематизировано.

Нам надо собрать все, что сделано в области рекомендательной библиографии, составить списки по отдельным вопросам, снабдить по ним книгами библиотеки. Это. облегчит систематическое чтение.

Школы не могут дать всех тех знаний, какие требуются в жизни, не только потому, что сумма знаний, которые требуются в жизни, необъятна. Ни одна программа не может их вместить: одному надо одно, другому — другое. И вот необходимо, чтобы, получив в школе основные сведения, люди приобретали дальнейшие знания путем самообразования. А чтобы облегчить ориентировку в имеющихся книгах, нужны рекомендательные списки, составленные гораздо более тщательно, чем это у нас практикуется. Мне кажется, что можно составить такие списки в короткий срок, потому что отзывов у нас написано очень много, надо их только собрать и составить популярные каталоги по отдельным отраслям знаний.

Рекомендательные списки имеют громадное значение. Думать, что возможно широко поставить самообразовательную работу без распространения книги, без рекомендательных каталогов, не приходится.

Наши учебники тоже должны являться своего рода рекомендательными каталогами. Если вы сравните американский учебник с нашим, русским, то увидите громадную разницу. Американский учебник рассчитан на самообразование. Обычно у нас в конце книги перечисляются лишь помещенные в книге статьи, а в американском учебнике мы видим прекрасную организацию учебного материала. Все, что важно запомнить, напечатано крупным шрифтом, даются задания, особо отмечаются выводы и т. д. Когда сравниваешь наши задания с американскими заданиями, то также видишь, как нам еще много надо учиться и учиться. Возьмем «Рабфак на дому»[43]. Надо сказать, что это довольно хорошее издание. И все-таки вы здесь найдете такое задание: «Пойдите в библиотеку и найдите номера газет, где помещены отзывы иностранных делегаций о Советской России». Конечно, это совсем непроизводительный труд. Где в библиотеке найдешь эти газеты? Тут можно непроизводительно убить целый вечер и не найти того, что надо. Вот конкретных заданий мы еще не научились давать. И часто те задания, которые мы даем, совершенно нецелесообразны, чрезвычайно всеобъемлющи: чтобы их выполнить, надо много знать, иметь большую подготовку или для выполнения их нужно сорганизовать много людей, отдельным людям эти задания часто бывают не под силу.

В каждом американском учебнике вы найдете вопросники. У нас тоже имеются вопросники, но если мы сравним наши и их вопросы, то окажется, что у них вопросы гораздо целесообразнее, чем у нас. У нас обычно даются вопросы, цель которых выспросить, заставить пересказать прочитанное. В Америке задаются вопросы иного типа. Там они поставлены так, что ответ можно дать не только прочитав весь тот материал, который помещен в учебнике, но и самостоятельно продумав его. Надо, чтобы наши комиссии по составлению и просмотру учебников имели это в виду: учебник не должен быть простым изложением предмета, а должен быть так построен, чтобы всякий мог взять его и самостоятельно учиться по нему. Такой учебник для разных ступеней подготовки мог бы иметь громадное значение.

Кроме того, что человек читает систематически, очень полезно бывает, когда несколько человек собираются вместе, обмениваются опытом, впечатлениями о прочитанном. У нас в СССР широко развита как раз кружковая форма самообразования. Это очень целесообразная форма, если она правильно поставлена. Но вот в этом-то и весь вопрос. Что значит правильная постановка кружкового самообразования? Часто думают, что система кружков может заменить самостоятельную работу. И вот тут-то большая ошибка. Кружок только может лучше организовать самостоятельную работу, но заменить эту работу кружок не может ни в коем случае. Поэтому важно, чтобы была разработана методика кружковой работы: нужно указать, какое разделение труда здесь должно быть, как вести самостоятельную работу и т. д. Я помню, в 90-х гг. одна из учительниц (Прасковья Францевна Куделли) произвела у себя в школе такой опыт: она собрала к себе на квартиру рабочих, учеников вечерней школы, и дала им предварительно прочитать книжки по истории: одним — по крепостному праву, другим — по пугачевщине и т. д. Потом каждый рассказывал, что прочитал, и в результате пришлось только дать обобщение. Ученики сами удивлялись тому, как работа каждого увязалась с работой другого так, что получилось нечто целое. Вот такое разделение труда важно и у нас в кружках. А то у нас часто получается, что работа сводится просто к выспрашиванию каждого, что им прочитано, и секретарь кружка превращается в руководителя кружка. Это, конечно, неправильно.

Теперь еще одна из форм работы — это работа вдвоем. В Москве очень много говорили о «талгенизме» (от слов «талант» и «гений»). Автор «талгенизма» считал свой метод самым действительным методом. Там есть очень здоровая мысль, а именно: если работать вдвоем, по определенному плану, то гораздо легче достигнуть результатов. Один рассказывает другому, что прочитано, тот спрашивает и вносит поправки, а потом сам рассказывает. Таким путем лучше и легче усваивается материал; но этот метод, хотя и облегчает работу, не является каким-то волшебным методом, который разрешает все вопросы, устраняет все трудности, как это думает автор «талгенизма»; работа вдвоем только подготовляет к кружковой работе, но ни в коем случае не может заменить ее.

До сих пор я говорила о кружках, в которых нет руководителя. Но руководство кружками необходимо: надо инструктировать кружки, не давать им непроизводительно терять время, выравнивать темп их работы. Консультативные бюро и создаются для той цели, чтобы работу кружков направлять наилучшим образом. Однако не только такой инструктаж необходим, иногда необходим инструктаж индивидуальный. Это гораздо труднее, но не невозможно. Например, часто по технике могут давать нужные указания лишь специалисты, а не руководитель.

Мне пришлось беседовать с одним из профессоров Ломоносовского института. Он развивал мысль, что полезно установить такой инструктаж — в определенные часы сидит инженер, к которому приходят за разными разъяснениями, в деревне то же самое делает агроном. Такой метод индивидуальной консультации в деревне, при фабрике и заводе имел бы смысл. Тут возможно было бы давать такой инструктаж, который нельзя давать, инструктируя весь кружок в целом.

Наконец, о заочном обучении. Оно широко практикуется и при помощи радио, и при помощи переписки. Конечно, у нас имеется много трудностей в обучении посредством переписки: мешают наши пути сообщения, когда письма идут очень медленно, мешает неуменье писать, привычка посылать письма не через почту, а через знакомого человека. Лишь медленно, понемногу начинает развиваться доверие к почте. При таких культурных условиях заочное обучение при помощи переписки наталкивается на очень большие затруднения, которые особенно велики при заочном обучении малограмотных. Тут много товарищей останавливалось на вопросе о возможности поставить заочное обучение малограмотных. Мне приходилось читать, что в Австралии вводится заочное обучение даже грамоте, и я думаю, что тут ничего невозможно-то нет. При Главполитпросвете создано бюро заочного обучения, но приходится наблюдать, что работа с малограмотными требует умения чрезвычайно популярно писать и объяснять.

Авторов, умеющих популярно писать, к сожалению, и на десятом году революции все еще очень мало. Кое-что, думаю, все же удастся тут добиться. Во всяком случае, мы должны признаться, что находимся в самом начале этой работы.

Теперь я хотела бы сказать несколько слов о формах работы. Наиболее распространенная форма самообразования — это форма занятий в одиночку. Мы в Советской России должны использовать взаимное обучение в самых широких размерах. Форма взаимопомощи, когда более сильный помогает учиться более слабому и в процессе этой помощи сам обучается, еще очень слабо развита у нас.

Чему учиться путем самообразования? Тут уже достаточно говорилось о том, что может дать самообразование в области общеобразовательных знаний, политпросвещения, профессионального образования. Надо сказать, что обучение только по книжке не даст всего: в помощь занятиям по книжке нужны экскурсии, подсобные лаборатории, нужно подсобное кино.

1927 г.

О ПОДГОТОВКЕ ПОЛИТПРОСВЕТЧИКОВ В ПЕДТЕХНИКУМАХ

Педтехникумов, имеющих политпросветотделения, всего в РСФСР 25. В этих педтехникумах учится в общем около 1 тысячи человек, кончает в год человек 150–200. Кого готовят педтехникумы? Избача, библиотекаря, клубника, руководителя ликпунктов и школ малограмотных, а также руководителей кружков самообразования. Потребность в этих работниках громадная и с каждым годом будет расти, но — странное дело! — кончающие политпросветчики не находят себе работы и потому на политпросветотделения идут неохотно, политпросветотделения старших курсов иногда имеют лишь десяток кончающих.

Все это наводит на размышления.

Не слишком ли отвлечен наш курс педтехникумов? Многие указывают на это. Вопрос о практике является одним из насущных вопросов. Но дело не в одной практике, а также и в постановке теоретического курса.

Какова целевая установка политпросветотделения педтехникумов?

Возьмем сначала педтехникум с деревенским уклоном. Кого надо подготовить? Прежде всего деревенского библиотекаря. По нашим российским условиям деревенский библиотекарь не может лишь механически выдавать книги, он должен помогать выбирать, рекомендовать книги. Что же он должен знать? Не только технику библиотечного дела. Он должен знать также очень хорошо популярную литературу, должен знать потребителя книги, читателя, — крестьянина, крестьянку, крестьянскую молодежь. Он должен знать также, что волнует в данный момент деревенского читателя, — для этого он должен знать хорошо свою волость; знать, что ей нужно, какие ближайшие задачи перед ней стоят; понимать, как эти задачи связаны с теми задачами, которые стоят перед всей страной в целом.

Посмотрим, как это можно узнать на основе имеющейся программы.

На первом и втором годах в программе значится родной язык и литература. На них отводится по 4 часа в неделю на каждый год. Есть ряд сочинений учеников педтехникумов по русскому языку, никакого отношения к педагогике, а тем более к политпросветработе не имеющих. А между тем русскому языку и литературе необходимо придать этот политпросветский уклон. Это нужно для всего курса, также и для будущих учителей, так как учителю надо уметь работать и с родителями, и с населением, и с подростками.

Но что значит придать изучению родного языка и литературы политпросветский уклон? Это значит — научить не вообще писать, а написать деловое письмо крестьянину, деловое заявление, найти нужную справку и дать ее в популярной форме; это значит — научить написать яркую, живую корреспонденцию, деловую заметку, рецензию на книжку, научить вести дневник своей работы. Надо разработать такой практический курс родного языка по методу проектов. Работа с газетой должна занимать в этом курсе очень большое место. Надо дать мерку того, что такое популярная деловая книга, научить самого писать популярно. Беллетристические произведения и газеты надо читать вслух малограмотным крестьянам и крестьянкам, заслушивать и записывать их отзывы. Коллективная работа над проработкой художественных произведений с малограмотными даст возможность глубже понять эти произведения и подведет также к изучению читателя — крестьянина и крестьянки. Если это изучение поставить в связь с изучением различных художественных типов, то это будет путь к раскрытию глаз и на художественные произведения, и на изучение читателя.

Два года таких занятий родным языком и литературой дадут очень много. Через два года у учащихся уже сложится некоторое представление о том, что какому читателю надо давать из художественных произведений, составится представление об основном ядре беллетристических произведений. Эта работа должна быть продолжена и на третьем году (она может отчасти войти в курс «Особенности работы с детьми и взрослыми») и на четвертом году (она может войти там в курс библиотечного дела).

Но параллельно с этим надо, чтобы по курсу естествознания на первом курсе, сельского хозяйства на втором и эволюционного учения на третьем давалась основная популярная литература. Необходимо ввести проработку этой популярной литературы со взрослыми малограмотными, особенно крестьянами и крестьянками. Это имеет громадное значение и для осознания проходимого курса.

«Уча учимся». Теоретический курс должен сопровождаться обучением тому, как наглядно, опытами демонстрировать основные положения, развиваемые в популярной литературе, как демонстрировать картины по естествознанию с помощью волшебного фонаря, как подбирать коллекцию, как проводить естествоведческие экскурсии, — три года такого изучения естествознания дадут немало.

Сейчас нашей бедой является то, что в наших педвузах и педтехникумах преподавание специальных предметов никак не увязывается с педагогикой и политпросветработой. Кстати, курс, естествознания должен строиться так, чтобы была органическая связь между естествознанием на первом, втором и третьем курсах (на третьем курсе курс естествознания называется «эволюционное учение в связи с антирелигиозной пропагандой»). Необходимо, чтобы курс третьего года — эволюционное учение — был лишь выводом из первых двух курсов и давал картину, как надо вести естественно-историческую пропаганду, как цели антирелигиозной пропаганды должны вплетаться в эту работу, как своеобразие религиозных верований должно находить отражение в естественноисторической пропаганде. Само собой, что вопросы антирелигиозной пропаганды должны связываться с изучением религиозных верований (православной религии, сект и пр.). своих губерний, с анализом их.

С курсом естествознания на первом и втором годах должны также увязываться курсы физики и химии, и опять-таки нужно изучение популярной литературы по этим предметам, опять-таки в преподавание их должна входить методика преподавания этих предметов, как оборудовать элементарную лабораторию по химии и физике при избе-читальне. Сюда же должны войти анализы программ естественноисторических, физических и химических кружков.

Курс естествознания, физики и химии должен быть тесно увязан с курсом ручного труда и рисования. Надо научить учащегося педтехникума делать необходимые для этих предметов зарисовки, изготовлять элементарные приборы, важно моделирование.

Курс математики в педтехникуме с сельскохозяйственным уклоном должен носить гораздо более практический характер. Необходимо, чтобы этот курс был увязан с ознакомлением со счетоводством в индивидуальном хозяйстве крестьянина, в кооперации. Необходимо изучение приемов статистики и умения оперировать статистическими данными, нужен анализ статистических данных своей губернии, уезда, волости. Геометрия должна быть связана с землемерием, с изучением проблемы землеустройства в данном районе.

Все курсы по обществоведению должны точно так же сопровождаться изучением популярной литературы по этим предметам и методикой преподавания.

Здесь необходимо остановиться еще на одной стороне дела.

В курсах педтехникумов нет специального предмета — краеведения, но краеведение должно пронизывать весь курс. Краеведение должно играть большую роль в курсах экономической географии, политэкономии, экономической политики, изучения классовой борьбы, государственного строя СССР и основ марксизма-ленинизма.

Если мы хотим, чтобы учащиеся педтехникумов — молодежь, кончившая семилетку, — не просто зубрили эти предметы, а хоть несколько разобрались в них, необходимо конкретное их преподавание.

Экономгеографию надо иллюстрировать изучением экономики данного госплановского района, изучением экономики данной губернии, показать наглядно корни этой экономики (природа края и история края).

Историю классовой борьбы надо иллюстрировать историей классовых отношений и классовой борьбы в данном крае; изучение государственного строя СССР надо иллюстрировать изучением работы местных Советов и исполкомов, изучением документов сессий ВЦИК, изучением отношений между национальностями в данном крае, в РСФСР.

Изучение марксизма-ленинизма должно строиться также конкретно, на анализе сущности Советской власти, экономполитики, законодательства Советской власти.

Конкретность и увязка с местными условиями даст учащемуся педтехникума необходимую ориентировку в местных условиях, марксистское осознание их, понимание задач, стоящих перед политпросветчиком в данной губернии.

Преподавание обществоведения должно, так же как и преподавание естественных наук, быть связано с методикой пропаганды основ марксизма-ленинизма, должно быть связано с выяснением приемов агитации.

Если будущий деревенский библиотекарь пройдет такой цикл таким образом поставленных предметов, он будет подготовлен к ведению своей работы, точно так же и избач, и преподаватель школы малограмотных, и руководитель кружка, и руководитель самообразования.

Руководителям школ взрослых и кружков всех видов надо пройти еще добавочный курс методики преподавания — изучить специальные приемы преподавания в школах взрослых.

Итак, общий вывод — необходимо все курсы общеобразовательных предметов сопровождать изучением учащимися популярной литературы по данному вопросу, изучением методики преподавания данного предмета; необходимо все курсы проводить на конкретном, по возможности краеведческом материале; необходимо постоянно иметь в виду особенности края и изучение той массы, которую политпросветчик собирается обслуживать.

В заключение несколько слов о постановке практики.

Обычно практика у нас ставится довольно односторонне. Обследования — кстати сказать, особо много отнимающие у курсантов времени и энергии, — занимают в этой практике непомерно большое место. Если мы теоретические курсы поставим так, как было сказано выше, то и планы практической работы станут содержательнее и реальнее, более реален будет и учет работы.

Планы должны быть не просто учебные, но в то же время и производственные — учитывающие практические нужды местной работы..

В индустриальных педтехникумах наряду с изучением края надо иметь в виду и изучение данной отрасли производства: курсы по сельскому хозяйству заменить курсом по городскому благоустройству, сельскохозяйственную пропаганду заменить производственной и т. д. Но и тут нужен тот же подход к программам — нужна большая конкретизация их, большая ориентировка на местные условия, большая ориентация на целевую установку, пронизывание всех курсов практическими подходами к обслуживанию массы.

Если мы дадим программам педтехникумов такую установку, они будут готовить таких политпросветчиков, которые так нужны сейчас стране.

1927 г.

ШКОЛА И САМООБРАЗОВАНИЕ

15 января открылась II Всесоюзная конференция по самообразованию, устроенная Агитпропом ЦК ВКП(б) вместе с Главполитпросветом. На конференцию приехало делегатов больше, чем было приглашено; принял участие в конференции и культотдел ВЦСПС со своими делегатами. Конференция протекала очень оживленно и вскрыла не только громаднейшую тягу населения к самообразованию, но и ту большую работу, которая ведется уже в этом направлении в большинстве мест. Впечатление такое: самообразование — один из важнейших участков политпросветработы.

На конференции немало говорилось и о роли школы в деле развития самообразовательной работы. Роль эта должна быть очень велика. Остановимся поэтому подробнее на вопросе самообразования.

Советы организуют вокруг себя массы, вовлекают их в строительство новых форм жизни. Известно выражение Ленина, что вовлекать в управление надо всех, надо, чтобы к этому делу привлекалась даже самая отсталая кухарка. Но, организуя массы для дела строительства новой жизни, делая все эти вопросы близкими, нужными массе, Советская власть тем самым создает в массах неистребимую жажду знания. В том же направлении действует и индустриализация страны. Индустриализация страны идет не только в том направлении, что строятся новые фабрики и заводы, но и в направлении изменения жизни деревни. Вводятся машины в сельское хозяйство, проводятся новые пути сообщения и т. д.

Лицо деревни становится другим. Недавно я где-то читала описание того, как засветилась в избе электрическая лампочка и осветила ярким светом убожество внутренней обстановки избы. Стали видны клопы на стенах, грязные скамьи, в кучу сваленная одежда, грязное платье детишек. Непереносимо стало, и принялись хозяева выводить клопов и тараканов, белить стены, мыть лавки, мыть и обстирывать ребят… Индустриализация вносит в жизнь тягу к высшей культуре и тем самым будит жажду знания.

На конференции ярко бил из каждого слова выступавших ораторов напор, который они испытывали у себя на местах. Особо показательны были выступления уездных ораторов.

Не хватает детских школ, школ взрослых как кот наплакал. Кроме того, у громадной массы рабочих и крестьян, и особенно работниц и крестьянок, жизнь складывается так, что учиться они могут только урывками, а на посещение школы нет времени. Да и программы школ сплошь и рядом бывают недостаточно гибки, не дают того, что надо тому или другому человеку узнать для своей работы, для налаживания своей деятельности. Надо добывать знания самостоятельно из книг.

Но чтобы это было возможно, надо прежде всего, чтобы были книги. Как обстоит с этим дело?

Если мы возьмем данные по библиотечному делу для РСФСР на 1 января 1925 г., то увидим, что всего по РСФСР в библиотеках имелось 34 378 447 книг[44]; это выходит, что одна книга приблизительно приходится на двух жителей.

Но это на круг, и притом книги библиотечные распределены крайне неравномерно. В селах книг гораздо меньше. На все громадное пространство, по которому раскинуты села, приходится лишь 5,5 миллиона библиотечных книг, а 29,5 миллиона приходится на города. В селах одна библиотечная книга приходится на десять человек сельских жителей. В городах книги распределены также неравномерно. Главная масса падает на Москву и Ленинград — около половины всех книг, приходящихся на города. Остальные книги распределены также неравномерно. Главная масса сосредоточена в губернских городах. Не следует забывать, что до революции в ряде уездных городов — не то что волостей — не было библиотек.

Но как-никак надо отдать себе отчет, как ужасающе мало еще у нас книг. В селах лишь один из тридцати человек берет книги из библиотеки, в городах библиотекой пользуется один из четырех человек.

Развитие библиотечного дела является необходимейшей предпосылкой самообразовательной работы.

Другая предпосылка — уменье читать, пользоваться книгой. Научаем ли мы наших ребят, кончающих школу I ступени, пользоваться библиотекой, работать с книгой? Умеют ли кончающие семилетку пользоваться книгой как орудием труда?

Новая школа это делает лучше, чем старая.

Мне пришлось раз говорить с товарищем — членом Малого Совнаркома. Он здорово крыл нашу школу. В заключение он решил утешить меня немного: «Впрочем, — сказал он, — современная школа развивает ребят. У меня сынишка тринадцати лет. Я ехал в командировку в Мурманск — сказал ему, что возьму его с собой. Дорогой он удивил меня обилием познаний о Мурманске. «Откуда ты все это знаешь?» — спросил я его. — «Да ведь ты сказал, что поедем в Мурманск, я взял книжки о Мурманске и прочитал. Нас так учат делать в школе».

«Ну, если наша школа так вооружает ребят для самообразования, — подумала я, — значит, школа хороша».

Конечно, я знаю, не всякая школа так хорошо подготовляет к самообразовательной работе, а между тем это ее самое насущное дело.

Громадное большинство населения еще долго будет ограничиваться школой I ступени. Эта школа должна прежде всего научить его учиться дальше путем самообразования. Тут мы должны учиться у американцев. Они обращают громадное внимание на то, чтобы выучить ребят как можно раньше работать с книгой самостоятельно. Прежде всего обращается внимание на то, чтобы приучить ребят быстро и много читать про себя. Американцы подходят к делу с практической стороны. Прежде, когда материал для чтения был очень ограничен, школа могла центр внимания обращать на выразительное чтение вслух; теперь, когда человеку надо читать каждодневно газеты, просматривать массу печатного материала, центр внимания должен быть перенесен на выработку привычки читать про себя. С малых лет приучает американская школа к пользованию справочниками всякого рода, приучает к пользованию общественной библиотекой (не школьной, а общей), учит делать выписки, составлять отчеты о прочитанном, применять прочитанное к жизни. И не только в начальных классах школы вооружают ребят для дальнейшего самообразования, но и в дальнейшем громадное внимание обращают на уменье пользоваться книгой как орудием труда. Даль-гон-план — что это такое, как не обучение самостоятельной работе по книге? Метод проектов — разве это не обучение применять на практике приобретаемые из книжки знания?

Мы не умеем учить по дальтон-плану и по методу проектов. Чтобы учить по этим методам, надо уметь самому работать с книгой, самому уметь книгу превращать в орудие труда. И книги надо иметь подходящие, популярные, четко излагающие вещи. У нас не выходит. Что из этого следует? Следует ли начать крыть дальтон-план и метод проектов, уверяя, что все это — зеленый виноград, с которого тотчас оскомину набьешь, или начать более упорно и систематически учиться самим?

Но оставим пока в стороне дальтон-план и метод проектов, требующие от ученика известной подготовки. Вернемся к школе I ступени. Содержание преподавания имеет решающее значение. Советская школа даже в элементарное образование вложила новое содержание. Но в борьбе за это новое содержание мы часто перегибали палку и старались дать ребятам массу новых понятий, массу важных знаний. Теперь наблюдается известная реакция против перегрузки. Недаром педология, определяющая емкость детского восприятия, стала такой модной наукой. Разгрузка необходима. Надо твердо знать, что доступно, что недоступно ребенку. Надо обратить внимание на то, что не так важно нагрузить ребенка знаниями и умениями всякого рода, как подготовить к приобретению новых знаний и умений. Гораздо важнее, чем вдалбливать в ребенка массу чуждых ему пока понятий, дать ему возможность приобрести эти познания позднее, когда они ему будут нужны. Поскольку речь идет о том, чтобы дать ребенку те умения, которые необходимы ему для получения в дальнейшем знаний, постановка правильна. Плоха та школа, которая не научает ребенка читать, отыскивать в книге нужные знания, не научает его методам самостоятельной работы с книгой, не научает письменно выражать свои мысли, письменно сноситься с другими людьми, не научает написать элементарную корреспонденцию в газету, письменное заявление и пр.

Но нельзя скрывать от себя, что под флагом борьбы за разгрузку программы собрались также и те педагоги, которым не нравится современное содержание преподавания, которые хотят вместе с водой выплеснуть из ванны и ребенка, изгнать из программы революционный дух, вернуться к старой учебе, к старой дисциплине, сковывающей развитие ребенка. Разве это не так? От таких «друзей» советской школы надо отгородиться самым резким образом. Но, отгородившись, надо продумать поосновательнее, как быстрее выводить ребят на путь самообразовательной работы.

И еще одному должна научить школа ребят — это взаимопомощи в деле самообразовательной работы. Раньше каждый думал только о себе — как самому научиться; лишь отдельные ребята помогали другим. Про Владимира Ильича рассказывают те, кто с ним учился, что он очень много помогал товарищам. Придет пораньше и начнет объяснять тем, кто послабее.

Но взаимопомощь в старые времена выливалась часто в крайне нездоровые формы: в предоставление своих работ для списывания более слабым, в писание для других сочинений и пр.

Формы взаимопомощи в учебе в современной школе разработаны очень слабо, а между тем это должно быть необходимой составной частью быта советской школы. Более подготовленный должен помогать менее подготовленному. В процессе этой помощи он и сам учится. «Уча учимся». У нас в СССР в настоящее время уменье передавать свои знания другим должно особенно заботливо вырабатываться.

Взаимопомощь в учебе служит базой коллективной работы. У нас широко практикуется кружковая работа. Но так как нет навыков коллективной работы, то кружки без руководителя мало практикуются, а если и организуются, то часто скоро распадаются. Плохо у нас еще разработаны руководящие пособия для кружков, а также пособия, по которым можно заниматься без руководителя, не разработан вопрос о распределении труда в кружке. В пособиях для кружков нет разработанных заданий для обучающихся разной подготовки. Все обычно тянут в одну дудку. Нет еще методики кружковой работы. Школа, особенно школа II ступени, должна поработать в этом направлении. Она может много тут сделать. Работа эта нужна, чтобы поставить на ноги существующие при школе кружки, превратить их, как теперь иногда неуклюже выражаются, в «самокружки». Эта работа окажет существенную помощь учащимся в их дальнейшей самообразовательной работе.

Сейчас самообразовательная работа среди взрослого населения идет больше всего по линии кружковой работы. На конференции называлась цифра 120 тысяч — это входящих в кружки. Конечно, цифра эта до крайности приблизительная. Кружков, может быть, и меньше: многие из уездных могли распасться. Может быть, их много больше: движение развивается наполовину стихийно, и, может быть, многие кружки не учтены. Факт тот, что кружки всякого рода все развиваются шире и шире. Этому движению надо всячески приходить на помощь. Должна помогать и школа.

Фактически она уже помогает. Когда кончившая не так давно школу молодежь образует кружок, она обращается за помощью, за советом к учителю. Но, кроме этого, школы II ступени должны через учеников помогать общеобразовательной работе взрослых. Помощь в самообразовательной работе тем, кто за стенами школы, должна стать общественно полезной работой школы. Школа может тут сделать много.

Вопрос о самообразовательной работе и о помощи ей через школу мало обсуждается в нашей прессе.

Культурный рост нашей страны вызывает массовое стремление к самообразованию. Школа не может остаться в стороне от этого движения.

1927 г.

ПОЛИТПРОСВЕТОТДЕЛЕНИЯ ПРИ ПЕДТЕХНИКУМАХ

Потребность нашей страны в политпросветчиках громадна. К сознательной жизни поднимаются все новые и новые слои населения, поднимаются самые низы, не обладающие даже самыми элементарными знаниями. Тяга к знанию у этих слоев громадна. У нас вошло в моду говорить: взрослые-де крестьяне тяготятся тем, что их тащат на ликпункты, говорят: «Детей наших учите, а не нас». Из этого делают вывод: не надо возиться с ликвидацией безграмотности, со школами взрослых. Делегатка с Северного Кавказа на XIII съезде Советов рассказывала, что у них председатель сельсовета брал с деревенских активистов подписку, что они не будут агитировать за ликпункт, так как нужна-де детская школа, а не ликпункт. Рассказывавшая это делегатка отказалась дать такую подписку: «Так это что же назад, в прежнюю тьму нас тащите!» — отвечала она председателю, и ликпункт отстояла. Делегатка правильно оценила положение. Лозунг: «Не школа взрослых, не ликпункт, а школа» — лозунг неверный. Надо и ликпункт, и детскую школу.

Мы живем не в тихоньком закутке каком-нибудь, где можно жить, просвещаясь медленным темпом, возлагая все надежды на детей, — мы живем в эпоху воинствующего империализма, и нельзя забывать того, что говорил Ленин о темпе, который необходим в деле нашего культурного просвещения. Решающим в данный момент является взрослое население, а не детское, и ни на минуту нельзя забывать, что массам надо не через пятнадцать-двадцать лет, а сейчас, сегодня, разрешать ряд важнейших вопросов. Политпросветработа должна быть развернута широчайшим образом, нужны, особенно в деревне, умелые политпросветчики. А наши педтехникумы выпускают в год, все вместе взятые, лишь триста человек политпросветчиков на всю РСФСР! Воронежский педтехникум, например, выпускает в год всего-навсего тринадцать политпросветчиков — и это при том море темноты, которое существует в Воронежской губернии, и при той болезненно-страстной тяге к знанию, которая имеется в Воронежской губернии! Это курам на смех! А Ленин в своей статье «О кооперации» писал, что одна из самых важных задач — это культурная работа для крестьянства. Тринадцать политпросветчиков на Воронежскую губернию… по скольку же это выйдет на уезд?!

Это один вопрос. Другой — пойдут ли эти политпросветчики на длительную политпросветработу с полным пониманием стоящих перед ними задач или будут лишь мириться с своей горькой участью и мечтать о вузе? Часто приходится слышать: «Ленин сказал: «Нам надо учиться и учиться», — а потому вали в вуз! О том же, как надо учиться не в вузе, а из самой жизни, — об этом сейчас мало говорят. У Горького есть прекрасная книжка «Мои университеты», где именно описывается, как учился он из жизни, вглядываясь в нее, изучая ее. Ленина исключили из университета с первого курса. Правда, он потом сдал экзамен за весь университетский курс, но учился он не в вузе, не в университете, а шел своим путем, читая, наблюдая, учась у самой жизни. У каждого человека есть «свои университеты», то есть периоды, когда у него особенно ширится горизонт, когда он особенно энергично учится. Моим «университетом» была вечерне-воскресная школа за Невской заставой в Питере…

И я думаю, что каждый политпросветчик, кончивший педтехникум и приступающий к практической политпросветработе, фактически поступает в вуз. Человек ведь по-настоящему начинает учиться лишь тогда, когда на него ложится ответственность за его работу.

Кого готовит педтехникум, какого типа политпросветчика готовит он? Избача, ликвидатора, преподавателя школ малограмотных, библиотекаря, руководителя кружков самообразования. Чтобы быть хорошим работником в этих областях работы, надо хорошо усвоить ее методику. Сколько бы человек ни толковал о преимуществах обучения методом целых слов, как бы прекрасно ни понимал его преимущества, он не обучит при помощи этого метода читать и писать, если не изучит методику обучения этим методом. Как бы прекрасно ни понимал библиотекарь необходимости как можно быстрее выдавать книги, организовать передвижную работу, он не сможет этого сделать, если не знает методики этого дела, проверенных уже на массовом опыте приемов этой работы. Поэтому на методику преподавания, на методику библиотечного дела, самообразовательной работы, рабселькоровской работы надо обращать сугубое внимание. В этом отношении педтехникумам и совпартшколам надо проделать большую работу. Надо на первых двух курсах иметь это в виду и при преподавании предметов одновременно знакомить курсантов и с техникой и практикой преподавания.

Вопрос тут и в чистометодическом подходе, и в умении организовать в школе взрослых самостоятельную работу учеников, взаимопомощь, коллективную работу.

Однако методика только тогда может быть усвоена, если имеется ее приложение на опыте. Я вспоминаю всегда давнишнее время, когда я учительствовала в школе взрослых и в первый год занятий, несмотря на то что знала методику «на ять», делала массу промахов. Методика по-настоящему усваивается лишь в процессе ее приложения. Тут возникает масса неожиданных вопросов. То же самое и с библиотечным делом. Надо практически повыдавать книги, проверить на практике организацию передвижек, тогда только станешь настоящим библиотекарем. Громадное значение соединения теоретического изучения с практической работой заставляет обратить сугубое внимание на организацию практики. Не так важны обследования учреждений, которыми у нас так злоупотребляют, сколько практическая непосредственная работа по преподаванию, по выдаче книг, по оказанию помощи самообразовательной работе.

Но, кроме всего этого, есть одна весьма важная сторона, на которую приходится обращать внимание. В сущности, без правильной постановки этой стороны дела никакой подготовки политпросветчика нет. Я говорю об изучении того слоя населения, с которым имеешь дело. Изучение основ марксизма должно помогать курсанту педтехникума понять, чем определяются интересы того или иного слоя населения в целом. У нас много говорят об изучении читателя, зрителя и др., но гораздо меньше, чем надо, подчеркивают необходимость марксистского подхода к этому изучению. А только такой подход дает возможность нащупать необходимый стержень в изучении обслуживаемого слоя. На фоне общего изучения того или иного слоя правильнее пойдет и индивидуальное изучение учащегося, читателя, занимающегося самообразованием. Часто говорят: «Если курсант сам крестьянин, зачем ему изучать как-то еще по-особому крестьянство, он и так его знает?» Знать-то знает, но многого не осознает. Только марксистский подход к изучению крестьянства помогает ему осмыслить, понять по-настоящему окружающее.

Только изучив интересы, стремления обслуживаемого слоя, можно вести его вперед, можно находить то звено, за которое надо взяться. Только зная хорошо изучаемые слои населения, можно ставить настоящую политпросветработу.

Понимание интересов обслуживаемого слоя влияет и на выбор материала, и на трактовку, и на освещение его. По-одному надо ставить работу среди рабочих-металлистов, по-другому — среди рабочих-текстильщиков; по-одному — среди крестьян, занимающихся только сельским хозяйством, по-другому — среди крестьян, уходящих на лето на отхожие промыслы.

В понимании интересов обслуживаемого населения большую роль играет, кроме марксистского подхода, еще изучение особенностей местного края, занятий населения в целом, изучение культурного уровня недавнего прошлого. Чем полнее знание местного края, тем лучше можно поставить работу.

Но если изучение обслуживаемой массы важно для каждого политпросветчика, то для избача и клубника — в этом гвоздь работы. Избач и клубник — организаторы по преимуществу, и нельзя толком вести организационную работу, если не знаешь, кого ты организуешь. Если для ликвидатора, библиотекаря, руководителя кружков самообразования важно не только теоретически, но и практически изучать методику своего дела, то для избача и клубника важна теоретически осмысленная практическая работа по организации. Эта практика отлична от практики ликвидатора и библиотекаря. При организации практической работы курсантов педтехникумов это надо учесть.

Всякий просвещенец должен уметь работать с массой, но политпросветчик без этого умения ничто: он тогда' не политпросветчик вообще. Это уменье для него самое основное. Это уменье превращает и для него самого политпросветработу в своеобразный университет, прохождение которого сделает его работником чрезвычайной ценности.

1927 г.

О РАБОТЕ ПОЛИТИКО-ПРОСВЕТИТЕЛЬНОГО ОТДЕЛЕНИЯ ШКОЛЫ II СТУПЕНИ С ПЕДАГОГИЧЕСКИМ УКЛОНОМ

Мне кажется, для подготовки библиотекаря нужно дать ему основательное знакомство с популярной книжкой. То число часов, которое на это отводится, конечно, недостаточно.

Как их найти? По-моему, надо ввести работу с книгой с восьмого года и вводить знакомство с ней по линии других предметов и общественно полезной работы.

Необходимо прежде всего согласование с преподавателем родного языка. На восьмом году на уроках родного языка надо выяснить, что такое популярная книга (это нужно решительно для всех уклонов), какие требования к ней надо предъявлять в смысле выбора темы, ее трактовки, конкретности материала, его расположения, его компоновки, языка, иллюстраций и пр. Оценка ряда книг с этой стороны, писание рецензий на популярные книжки, ряд письменных работ с требованием популярного изложения, приобретение навыка популярного изложения — во всем этом ученики должны упражняться.

На уроках литературы надо выявить вопрос о созвучности тех или иных литературных произведений настроениям и психологии различных слоев населения. Надо также разобрать вопрос о влиянии тех или иных литературных произведений на массы, разобрать несколько автобиографических воспоминаний о влиянии книг (например, Горького взять).

Надо войти в соглашение с преподавателями естествознания о том, чтобы на уроках по естествознанию был разобран ряд популярных книжек с точки зрения научности их содержания. В библиотеке школы должен быть подбор популярных брошюр по естествознанию.

То же самое должно быть проделано и по линии обществоведческой.

На уроках по труду надо проработать с точки зрения целесообразности даваемых указаний серию книжек «Как сделать самому».

Область общественно полезной работы надо индивидуализировать по уклонам. Готовящимся на библиотекаря надо поставить задачей проводить на восьмом году обучения читки с двумя-тремя малограмотными (не гуртом, а индивидуально), выявлять их интересы, подход к книге. На девятом году можно вести уже работу с передвижкой. С восьмого года будущие библиотекари должны работать, как «Друзья книги». Лето между восьмым и девятым годами может быть использовано для библиотечной работы с красноармейцами в лагерях, но это должно быть согласовано с военным ведомством.

Очень важное значение имеет изучение района и читателя. В связи с этим надо поставить вопрос о комплектовании библиотеки книгами. Его надо ставить после изучения района и читателя. На этом вопросе надо очень основательно остановиться. Районирование проходилось уже в семилетке. Тут надо сделать лишь выводы для работы библиотекаря. Точно так же классовый подход к различным группам населения давался раньше, тут надо лишь поставить точки над «i» — выявить, какими книжками какие слои будут больше интересоваться, почему, потом это проверить на практике. Классовый и краеведческий подход дадут больше, чем изучение интересов отдельных индивидуумов на манер Рубакина. В этом должен быть центр тяжести.

Вопрос о детской книге должен быть основательно проработан особо.

Важно также выяснение постановки библиотечного дела в губернии.

Выбирающий этот уклон должен уже начиная с восьмого года делаться активным членом общества «Долой неграмотность» и в порядке общественно полезной работы вести индивидуально-групповое обучение.

После этого курс девятого года будет уже совершенно иначе проходиться, будет уже опыт. Девятый год должен дополнить методические организационные сведения по ликбезу и сосредоточить главное внимание на работе с малограмотными. Тут особенно важно выявление целевой установки школ малограмотных — вооружить умением самостоятельно заниматься дальше. На вопросах работы с малограмотными надо остановиться подробнее. Это сейчас для ряда местностей самый боевой вопрос.

Точно так же на вопросах работы одногодичных курсов взрослых.

Вопросы чтения, заочного обучения, кружковой работы и т. п. также должны найти себе место на этом уклоне.

1927 г.

ЗНАТЬ ОСОБЕННОСТИ КАЖДОГО РАЙОНА

С момента организации Советской власти вопрос о ликвидации безграмотности был поставлен во всю ширь, работа велась очень напряженно. В 1919 г. был издан декрет о ликвидации безграмотности[45], были ассигнованы деньги. Рабочие, крестьяне напирали сами на это дело с достаточной энергией. Годы гражданской войны повлекли за собой громадную разруху. Советская страна справилась с этой разрухой, несмотря на широкую безграмотность, но все же обошлась она (безграмотность) недешево.

Когда начался переход к новой экономической политике, было закрыто очень много школ, некоторые стояли нетопленные, неремонтированные, учителя не получали жалованья. В результате наша молодежь росла безграмотной, число взрослых безграмотных все время пополнялось безграмотными из подростковых возрастов. Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности до прошлого года учила безграмотных начиная с одиннадцати лет. Благодаря этому ей удалось задержать рост безграмотности, но ликвидировать ее не удалось. Получилась известная стабилизация безграмотности. В год обучается приблизительно около 1 миллиона безграмотных, и приблизительно такое же число безграмотных дают школьные возрасты. Мы надеемся, что к 1934 г. этот приток безграмотных прекратится благодаря осуществлению всеобщего обучения, но это в будущем, а пока…

Пока дела не очень блестящи.

Надежды на то, что мы сумеем ликвидировать безграмотность к 10-летию Октября, оказались построенными на желании, а не на расчете, и некоторые считают теперь, что вообще не важно ликвидировать безграмотность среди взрослых, а все внимание надо обратить на введение всеобщего обучения.

Так ли это?

Посмотрим, что говорит нам вышедший V выпуск сводок результатов переписи 17 декабря 1926 г. по Европейской части РСФСР[46]. Данные ЦСУ, помещенные в этом сборнике, даны еще в сыром виде, но они представляют богатейший материал, над которым надо работать и работать просвещенцам.

Приведем некоторые данные, явившиеся результатом обработки данных ЦСУ[47] Главполитпросветом.

Возьмем таблицу 1.

Если мы вычтем возрасты до 8 лет и 50 и старше, то у нас останется все же 20 506 128 человек безграмотных. Это по Европейской части РСФСР.

Мы видим, что детей от 8 до 11 лет включительно грамотных лишь 47,1 процента, безграмотных же 52,9 процента, то есть 3 298 119.

Если бы возрасты 12–49 включительно оставались на том же уровне, мы имели бы не 20 506 128 человек безграмотных, а 28 006 128 человек. Минимум 7,5 миллиона человек возраста от 12 до 50 лет обучилось за эти годы грамоте. Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности была как бы плотиной, задерживающей безграмотность.

Можем ли мы мириться с таким положением дела? Не можем, конечно. Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности из плотины, задерживающей рост безграмотности, должна превратиться в орудие действительной ее ликвидации. Должен быть усилен темп работы.

Как это сделать? Надо посмотреть, что представляет собой современная безграмотность.

Составленная Главполитпросветом таблица 2 дает такую картину[48]:

О чем говорит нам эта таблица?

Во-первых, что проблема ликвидации безграмотности — проблема женская прежде всего, проблема деревенская гораздо больше, чем городская.

Если мы возьмем школьный возраст, то увидим, что в городе грамотных девочек и мальчиков почти одинаковый процент, и притом процент довольно высокий, тогда как в деревне грамотных мальчиков на 28,5 % меньше, чем в городе, а грамотных девочек деревенских на 41,8 % меньше, чем городских. Подростковый возраст довольно энергично ликвидирует свою безграмотность, причем в городе и в деревне мужская молодежь ликвидирует свою безграмотность энергичнее, чем женская. Мужская деревенская молодежь повышает свою грамотность на 23 %, женская — только на 12,9 %. С 16 до 34 лет мужчины продолжают ликвидировать свою безграмотность, уровень грамотности женщин стабилизируется, а городских женщин даже падает на несколько процентов. С 35 лет уровень грамотности начинает падать у мужчин до 50 лет более медленно, у женщин, особенно у деревенских, прямо катастрофически.

Проблема грамотности не только женская проблема, но главным образом проблема замужней женщины.

Отсюда следует, что занятия по ликвидации безграмотности должны быть в первую очередь ориентированы на то, чтобы сделать для нее обучение наиболее удобным.

Тогда как мужчины могут ходить на ликпункт три раза в неделю вечером, женщина может ходить лишь по воскресеньям днем, отстряпавшись, и от силы один раз вечером. В этом направлении надо перестроить работу ряда ликпунктов.

Не все районы, как известно, одинаково грамотны. Таблица 3 дает распределение безграмотных в возрасте от 16 до 34 лет по районам[49].

Если мы сопоставим по районам число безграмотных женщин, то увидим, что женская неграмотность сильно понижается в районах промышленных, с большим числом городского населения. Но далее мы видим крайне интересное явление: в промышленных районах число безграмотных женщин больше числа безграмотных мужчин в 4–5 раз, тогда как и районах сельскохозяйственных безграмотных женщин лишь в 2–3 раза больше безграмотных мужчин. В этих районах разница между безграмотностью мужчин и женщин тускнеет на фоне общей безграмотности.

Из приведенной ниже диаграммы ярко вырисовывается зависимость количества расходов по местному бюджету, падающих на одного человека, и процента безграмотности. Самые маломощные районы в то же время и самые безграмотные.

Из приведенной диаграммы вытекает, что маломощные районы не в силах справиться сами с ликвидацией безграмотности в своем районе. В этих районах без соответствующей помощи будет стабилизация или даже повышение безграмотности.

Остановимся на анализе состояния безграмотности населения по различным районам[50]. В каждом районе имеются свои слабые губернии. В большинстве случаев это губернии с наиболее напряженным бюджетом.

По Ленинградско-Карельскому району наиболее слабая Псковская губерния, в которой сельское население составляет 92,8 %. В Псковской губернии 44,3 % грамотных, тогда как по всему району этот процент равен 57. Псковская губерния имеет очень напряженный бюджет. Если взять отношение всех налоговых и неналоговых доходов Псковской губернии на душу населения и сравнить с тем же соотношением по РСФСР, то показатель будет равен 0,82. Главсоцвос считает, что расходы по всеобщему обучению Псковская губерния может покрыть из своего бюджета лишь в размере 39,4 %. В смысле политическом ликвидация безграмотности в Псковской губернии особо важна ввиду ее пограничного положения.

По Северо-Восточному району самыми слабыми являются Северо-Двинская губерния и Коми-Зырянская автономная область: в первой — грамотных 41 %, во второй — 39,5 %, тогда как средняя грамотность по Северо-Восточному району равна 46,4 %.

Особо характерен и для Северо-Двинской губернии и для Коми-Зырянской области низкий процент грамотных женщин — 27,5, — что, очевидно, связано с бытом коми, которые составляют в Коми-Зырянской автономной области 92 % населения, а в Северо-Двинской — 18 %. Бюджет не напряжен ни в Коми-Зырянской области (1,09), ни в Северо-Двинской губернии (1,11).

Главсоцвос считает, что Северо-Двинская губерния сможет покрыть расходы по введению всеобщего обучения на 69,2 %, а Коми — даже на 119,5 %.

Внимание должно быть обращено на работу среди женщин, главным образом требуется изучение бытовых условий.

По Центрально-Промышленному району наиболее слабыми губерниями являются: Рязанская — 42,6 % грамотных при грамотности района 53,8 %, Нижегородская — 43,6, затем Калужская — 46,1 и, наконец, Тульская — 49,5.

Рязанская губерния — одна из самых тяжелых: показатель напряженности — 0,80. Главсоцвос считает, что она сможет покрыть расходы по введению всеобщего обучения только на 46,1 %. Причина неграмотности этой губернии коренится в общей нищете губернии, по характеру своему примыкающей к Центрально-Черноземной области.

Нижегородская губерния имеет ненапряженный бюджет — 1,24. Главсоцвос считает, что она покроет свои расходы по всеобщему обучению на 76,5 %. Причина безграмотности губернии коренится в бездорожье левобережной части губернии, в сильно развитых, плохо оплачиваемых кустарных промыслах, в сильно развитом сектантстве.

Калужская губерния — исключительно с сельским населением (90,8 %), с напряженным бюджетом (0,99). Главсоцвос считает, что она расходы по всеобщему обучению может покрыть на 56 %. Причина отсталости — в общей хозяйственной отсталости губернии и отчасти загруженности женщин, так как мужчины уходят на заработки.

Тульская губерния — бюджет напряженный (0,87). Главсоцвос считает, что расходы по введению всеобщего обучения проведет на 70 %. Причина неграмотности коренится в общем тяжелом положении губернии, примыкающей по характеру к Центрально-Черноземной области.

Западный район имеет средний процент грамотности 39,7. Напряженный бюджет в Смоленской губернии (0,97). Главсоцвос считает, что Смоленская губерния покроет расходы на всеобщее обучение в размере 44,6 %, а Брянская, где бюджет довольно сильный (1,23), покроет даже на 75,3 %.

Центрально-Черноземный район весь очень тяжелый. Процент грамотности только 37,8, по всем четырем губерниям бюджет напряжен до крайности.

Главсоцвос считает, что по Тамбовской губернии расходы на всеобщее обучение могут быть покрыты на 43,3 %, по Воронежской губернии — на 49,3, по Курской губернии — на 48,6 и по Орловской губернии — на 54,8.

Неграмотность связана с общим тяжелым положением района.

Вятско-Вотский район имеет 39,6 % грамотных, по Вотской автономной области — 33 %.

Бюджет напряжен только в Вотской области, и больше чем на 46 % область не сможет покрыть расходы по введению всеобщего обучения. Особое внимание в этой области надо обратить на язык и быт местных национальностей.

В Средне-Волжском районе, который весь очень безграмотен (36,4 % грамотных), хуже всего дело обстоит с Пензенской губернией, где 30,4 % грамотных, а среди женщин даже 17,6 %. Бюджет в Пензенской губернии напряженный (0,85). Главсоцвос считает, что она может покрыть 58,2 % расходов по всеобщему обучению. В Пензенской губернии (90,7 % в ней сельского населения) большой процент (12) мордвы, губерния в хозяйственном отношении отсталая.

Весь Средне-Волжский район тяжелый.

В Нижне-Волжском районе процент грамотных 42,6. Самая тяжелая область — это Калмыцкая автономная область, где грамотных только 17,3 % и неслыханно малы доходы (0,23), где весь вопрос упирается в тяжелое наследие прошлого.

Северо-Кавказский район — с средней грамотностью 43,2 %. с показателем доходности в 1,16, с очень пестрым составом округов: с такими округами, как Донской (56,9 %) грамотных), Шахтинско-Донецкий (52,2), Черноморский (51,2) — и такими областями, как Ингушетия (8,8 % грамотных) или Карачаевская автономная область с 12,1 % грамотных.

Тут главное — национальный состав, ориентация на быт.

Дагестанская АССР имеет 20,6 % грамотных.

Вот те наметки, которые удалось сделать в течение недели на основании данных ЦСУ.

Мне кажется, вышеприведенные данные говорят о том, что внимание к ликвидации безграмотности ни на минуту не может быть ослаблено.

Тот, кто изучал, кто знает, что говорил и писал Ильич, знает, какое громадное значение он придавал массовым формам политпросветработы, в частности ликвидации безграмотности. Недаром он всегда выступал на съездах политпросветработы и там говорил одни из лучших своих политических речей, недаром последняя статья его, к которой он заказал подобрать материалы, но которая так и осталась ненаписанной, потому что, ушли у него уже последние силы, была статья о ликвидации безграмотности. И именно тогда, когда в последние месяцы Ильич особенно пристально глядел вперед и думал о проблемах, стоящих перед партией и Советской властью в области социалистического строительства, он особенно напирал на «черную», повседневную работу по ликвидации безграмотности, на работу по снабжению крестьянства книгой, по школам взрослых и пр. Ильичевы «Странички из дневника» знает всякий.

1928 г.

ОДНА БАЛКА КРЕПИТ ДРУГУЮ

Всеобщее обучение — один из важнейших вопросов нашего социалистического строительства. Только оно может обеспечить грамотность в нашей стране. Мы здорово отстали в отношении всеобщего обучения от капиталистических стран, давно уже понявших, что расходы на обучение — одна из составных частей капитального строительства промышленности. Только всеобщее обучение может создать прочную базу для социалистического строительства. «…В стране безграмотной построить коммунистическое общество нельзя»[51], — писал Ильич. Мы все повторяем эти слова.

Но было бы ни с чем не сообразно, если бы мы проблему введения всеобщего обучения стали отделять от других вопросов культурного строительства. Тогда вопрос о всеобщем обучении мы снизили бы до чисто административной меры. Как бы прекрасно ни было вычислено влияние всех «показателей», дело будет мертворожденным, если в него не будут втянуты массы.

«…Социализм живой, творческий, есть создание самих народных масс»[52]. Массы должны быть втянуты в дело проведения всеобщего обучения. Ничего не было бы нелепее, бюрократичнее, чем лозунг: «Внимание только школьному строительству». А ведь на Северном Кавказе был факт, когда у населения собирали подписку о закрытии ликпункта, так как «все деньги должны идти на школы…»

Один факт, что девочки не ходят в деревнях в школу, говорит о том, какая громадная работа должна быть развернута среди взрослого населения, особенно женского. Еще Лев Толстой писал, что у грамотной матери не бывает безграмотных детей, а мы это забываем. Мы забываем, что детям из семьи, где все грамотны, куда легче учиться, чем ребятам из семьи, где все сплошь безграмотны. Безграмотность окружающих тормозит успехи ребенка. Вот почему ликвидация безграмотности среди взрослых должна идти рука об руку с проведением всеобщего обучения. Одна балка должна крепить другую. Мы не можем также ждать, когда подрастут обучающиеся в начальных школах дети. Социализм ведь надо строить сейчас.

Я бы хотела остановиться на одном вопросе. По опубликованным ЦСУ данным, по Европейской части РСФСР лишь 47 % всех ребят возраста от восьми до двенадцати лет грамотны, остальные 53.% безграмотны. Безграмотность закрывает пути к самообразованию. Поэтому Соцвосу надо обратить особое внимание на ликвидацию безграмотности среди ребят. Сейчас на это дело обращается не очень-то много внимания, а вопрос этот надо продумать поскорее.

Школа должна обрастать детскими ликбезами, мобилизовать окончивших школу для ликвидации безграмотности среди ребят школьного возраста. Надо, чтобы школа помогала им учить своих сестренок и братишек, грамотным ребятам учить безграмотных.

Мне вспоминается, что в Америке существуют шестинедельные и трехмесячные школы для ребят. Там больше гибкости. Если мы такой гибкости проявить не сумеем, мы долго будем барахтаться в безграмотности.

Только 47 % грамотных ребят! Тут нужна громаднейшая работа! Нужна мобилизация пионеров, комсомола, взрослых. Нельзя ждать, пока введем всеобщее обучение. Надо как можно скорее, всеми силами ликвидировать детскую и подростковую безграмотность.

Следующий шаг — снабжение всех ребят учебником, книжкой для чтения. О ликвидации детской и подростковой безграмотности, о снабжении тех и других детской книжкой должно озаботиться общество «Долой неграмотность», должно озаботиться общество «Друг детей».

Ребята, подростки должны у нас расти грамотными.

192 8 г.

ОЧЕРЕДНЫЕ ЗАДАЧИ ОБЩЕГО САМООБРАЗОВАНИЯ (ДОКЛАД НА ВСЕСОЮЗНОМ СОВЕЩАНИИ ПО ОБЩЕМУ САМООБРАЗОВАНИЮ)

Товарищи, у нас в моде теперь термин самоучка. Мне кажется этот термин немного неподходящим: мы все являемся самоучками. Жизнь выдвигает целый ряд новых проблем, приходится искать новых путей, и каждый из нас учится из книг, из жизни, является самоучкой. У нас в стране такое минимальное количество школ по сравнению с той потребностью, которая в них имеется, что, пожалуй, самообразование у нас — основной вид учебы. Когда читаешь такие цифры, что школы I ступени по Европейской части РСФСР обучают только 47 % ребят школьного возраста, то до ужаса начинаешь чувствовать то, чего у нас не хватает, — начинаешь чувствовать, что у нас очень мало школьной учебы. Мы часто радуемся тому, что мы там-то, при том-то открыли столько-то школ, а все это только капля в море. У нас страна учится главным образом путем самообразования. По-старому учиться нельзя, а надо учиться по новым методам. Это ставит перед нами громадные новые задачи.

У нас есть очень много путей самообразования. То, что массы втягиваются в управление страной, то, что Советы обрастают большим количеством рабочих и крестьян, которые в той или иной форме начинают принимать участие — сначала слабое, а потом все более и более сильное — в строительстве новых порядков, в строительстве хозяйственном и культурном, — все это ширит горизонты, учит. У нас все шире распространяются газеты. Наши газеты тесно спаяны с массой. Сильно развилось движение рабкоровское и селькоровское. Это тоже есть своего рода самообразование.

У нас имеются радио и кино. Это также пути самообразования. Тут как-то была одна американка, и ее больше всего поразила та работа, которая ведется у нас вокруг музеев, наша экскурсионная работа. Это широчайшая самообразовательная работа. Мы так к этому привыкли, что не замечаем этого самообразования, но оно имеет громадное значение.

Меня особенно поразил съезд работниц и крестьянок, который происходил незадолго до юбилейных Октябрьских дней. Большинство работниц и крестьянок, бывших на съезде, были малограмотными. Но характерно, как они выступали. Они говорили вполне литературным языком, правильно употребляя целый ряд новых терминов. Крестьянка в платочке с заскорузлыми руками говорит о плановости, об эффективности работы. Я сравнила их со среднеобразованной женщиной Запада. Она не знает этих слов, у ней совершенно иной круг понятий. С другой стороны, я помню, как говорили передовые рабочие лет тридцать назад. Эти рабочие употребляли иностранные слова, каждый в своем индивидуальном, особом смысле, и каждую фразу надо было расшифровывать. Получался очень яркий язык, но его нельзя было назвать литературным; сейчас по языку, по запасу слов видно, как масса выросла, видно, что масса стала другой.

Но что у нас отсутствует, так это систематизация знаний. Человек об очень многом слышал, читал, думал, наблюдал, но системы в его знаниях нет. Он чувствует в своих знаниях большие провалы. Слушают, например, отчет кооператива, а после собрания, расходясь, члены кооперации толкуют между собой, что, «может быть, докладчик прав, а может и нет». Они не могут его проверить. Почему? Да потому, что не знают математики.

Вот такие случаи у нас нередки, и они создают в человеке большую неуверенность.

Где даются систематические знания? Они даются в учебнике. Учебник представляет собой сумму знаний, уложенных в определенную систему, которая не дает места таким провалам. Но если мы посмотрим на старые учебники, то увидим, что они были предметом ненависти для учащихся. Помню, когда описывали конец занятий гимназиста, то писали, что едет гимназист на извозчике, сияет, машет зеленой веткой, а под ногами у него кипа сваленных учебников, которые он топчет ногами: ребята презирали учебники, ненавидели их.

Новая, советская школа начала с отмены старых учебников. Старые учебники были барскими. Они требовали постоянной помощи учителя или репетитора, который тут же стоял бы, все разжевывал и разъяснял. Без этого учебники были невразумительны, непонятны. Кроме того, учебники были рассчитаны на зубрежку. Если мы возьмем взрослого рабочего и крестьянина, у них запас знаний довольно велик, он совершенно иной, чем у ребят, и потому учить их по детским учебникам нельзя. Вопрос о создании новых учебников все еще стоит очень остро у нас и в детской школе, и в школе взрослых.

В этом направлении проведена уже большая работа по партийной линии. Созданы учебники для совпартшкол, для школ политграмоты и т. п. В Главполитпросвете также были известные начинания, проделана большая работа вокруг учебников по линии ликвидации неграмотности и т. д. Но надо сказать, что часто желание передать обязательно все знания заслоняло необходимость систематики. Если мы возьмем наши учебники для малограмотных, то мы увидим там очень много интересного, но системы в изложении нет. В этом году мы подошли к учебнику для заочного обучения, и тут у нас имеется большой сдвиг. У нас имеется ясная установка, что надо создать учебник, который давал бы систематические знания.

Особенно трудно обслужить учебой тот актив малограмотных, который у нас имеется в таком большом числе. Среди малограмотных есть большой процент людей, активно участвующих во всей нашей жизни, которым есть что сказать. Это наш кадр рабселькоров, членов Советов и т. д. Когда мы поставили вопрос о том, что нам надо путем заочного обучения в первую очередь обслужить этот актив малограмотных, то нам говорили, что мы беремся за это зря, что никогда малограмотных заочным обучением не обучают. Между тем для нас, политпросветчиков, это наиболее важный вопрос. Наша работа в первую очередь массовая работа. И вот наше Бюро заочного обучения поработало год над созданием учебника. Я принимала в этом активное участие.

Какие тут трудности? В первую очередь задания. Я знаю примеры, когда в одном детском учебнике дается маленький рассказ и к нему десять заданий. При этом малышу дается, например, задание обследовать хозяйства бедняков и середняков или обследовать производительные силы края. Не было сначала правильных мерил при выработке заданий. С заданиями для взрослых как будто дело было благополучнее, но также давались задания без всяких указаний, как проверить их выполнение. Все это делало работу над составлением учебника по заочному обучению особенно трудной. Работа тут проделана очень большая.

Мы часто говорим, что надо развивать самодеятельность. Я не знаю, есть ли теперь какая-нибудь резолюция, в которой не говорилось бы о развитии самодеятельности. А как развивать ее — об этом не говорят. Ценность учебника заочной школы I ступени я вижу именно в том, что он помогает организации самодеятельности в области учебы. Во многих областях школьной работы еще не подошли к задаче организации самодеятельности учащихся.

Я считаю, что учебник Бюро заочного обучения не мог быть создан года три назад. Ему предшествовала большая работа, проделанная по самообразованию: в отдельных уроках, в планах, в журнале «Учись сам». в журнале «Деревенский самоучка» и т. п. Но, поскольку удалось закончить некоторые учебники и поскольку там есть ряд продуманных подходов, это было большим достижением и преимуществом.

В Бюро заочного обучения громадная работа. Учитывая все отсевы, мы имеем 2 тысячи заочников, которые выполняют все задания. Это имеет большое значение. Громадная аудитория проверяет то, что сделано. Бывают такие моменты, когда мы между собой спорим, что надо сделать так, а не иначе. Потом приходят ответы, работы, и мы видим, что работы на 80 % успешны, — значит, был взят правильный подход. Бывает и так, что работы на 75 % неуспешны, — это значит, что сделано неправильно, надо переделать. Здесь громадная лаборатория, которую я очень ценю. Только таким объективным путем можно проверить то, что сделано. В Бюро заочного обучения это имеется.

Как я отношусь к учебникам, созданным для I ступени? Я считаю их большим достижением, но хотелось бы, чтобы некоторый излишний материал в последующих изданиях был сокращен, хотелось бы, чтобы были даны указания, как дальше заниматься самостоятельно. Я считаю, что все эти книги только введение к самообразованию, к тому, как пользоваться библиотекой, книгой, как наблюдать окружающее и т. д. Теперь издается новый курс при «Рабочей газете». Там много таких же уроков, как и в Бюро заочного обучения, но там уже вводятся и указания, как пользоваться библиотекой, как писать корреспонденции, разбираться в газете, книге и т. д. Что там получится, я еще не знаю, но это нужный подход.

Хорошо было бы провести в дальнейшем по учебникам работу с отдельными группами, например с нарпитовцами, с красноармейцами и т. д. Красная Армия представляет собой богатейшее поле работы, проверки на опыте достижений. Надо понаблюдать, как красноармейцы будут работать с данным учебником, подойдет ли он им или нет. Я считаю, что у нас еще впереди большая работа по исправлению учебников, но многое уже сделано.

Я думаю, что создание таких учебников открывает возможность широкой взаимопомощи. Когда-то мне приходилось учительствовать в школе взрослых в прежнее время. Я знаю, какую роль играет взаимопомощь. Если приходит ученик, которому дома никто не помогает, то дело у него продвигается очень медленно, а если он живет в артели, где есть рабочие хоть немного грамотнее его, которые могут ему помочь в учебе, то дело идет гораздо успешнее. Я думаю, что в учебнике для малограмотных должен помещаться в начале материал для самих малограмотных, а в конце должны быть указания для того, кто помогает малограмотным. Это оказало бы значительную помощь обучающимся. Если есть в семье учащийся, то он может помочь брату, тетке, дяде. Тут надо только показать, как это надо сделать.

Главполитпросвет выдвинул мысль о консультпунктах. Очень важно, чтобы более умеющие и знающие люди показали, как до данному учебнику надо заниматься. Даже в учебниках для заочного обучения есть места, которые легче будут усвоены, скорее пройдены, если будут даны по ним устные указания (возьмем хотя бы вопрос об ударениях). Что консультация может иметь большое значение, — это мне кажется несомненным.

Надо использовать все школы и библиотеки, чтобы показать, как на базе данного учебника можно помочь обучающимся. Это может сделать всякий более или менее грамотный человек, обладающий несколько большими знаниями, чем школа I ступени. Прежде всего должна быть поставлена работа консультации при школах. Даже та школа, которая работает под живым руководством учителя, также может и должна пользоваться учебниками по заочному обучению. Они облегчают работу учителя. Обычно учитель должен выбирать материал, самостоятельно составлять уроки и т. д. Это возможно только, если учитель имеет очень высокую квалификацию. У нас таких учителей кот наплакал. Мне кажется, что хорошо проработанный учебник для заочного обучения может прийти на помощь школе.

У нас, например, мало грамотных женщин. Мне пришлось работать со статистикой по неграмотности. У нас получается так, что в промышленных районах, где женщина должна, казалось бы, быть более грамотна, неграмотных женщин все-таки в 5 раз больше, чем мужчин. Это значит, что наши ликпункты и школы взрослых должны быть более гибкими, должны быть приспособлены к обучению женщин. Ликпункт требует посещения трех раз в неделю. А если у женщины ребенок и она не может ходить в школу? Только в праздник, после того как она отстряпается, она может пойти на ликпункт.

То же и со школами малограмотных. Я думаю поэтому, что и школы малограмотных должны пользоваться этими учебниками и иначе организовать свою работу. Так же как книга через передвижку у нас пошла в массу, так же и школа пойдет в массу при помощи учебника по заочному обучению.

Я считаю, что сделано нами еще мало, что нам надо работать не покладая рук, но что кое-что все-таки уже сделано.

Напрасно было бы ждать указаний и критических отзывов об учебнике со стороны самих обучающихся. Мы получаем от учащихся чаще всего «объяснения в любви». Постоянно приходят в Бюро заочного обучения письма, где ученики просят фотографию рецензента, исправляющего его работы; если попадают в Москву, хотят его повидать, привозят рецензенту в знак признательности какой-нибудь подарок, вроде винограда, и т. д. Ученик, который чувствует свой рост, благодарен за это учителю и выражает эту благодарность в своих отзывах. Вы тут не ищите критики, тут больше лирики. Кроме того, ученики часто смешивают форму с содержанием. Библиотекарь Красной Армии т. Хлебцевич показывал мне как-то отзывы малограмотных курсантов на разные биографии о Владимире Ильиче. Тут бросается в глаза, что они рады, что узнали многое об Ильиче, о партии, и они все биографии хвалят. Это показывает, что они сливают форму с содержанием. И только косвенно можно уловить, какая из биографий более захватила малограмотных читателей. Консультант должен уметь наблюдать, проверять доступность книжки, учебника и сообщать о своих наблюдениях, проверяя их вновь и вновь.

Из важности работы консультанта не следует, однако, что должна быть прекращена та большая работа по улучшению учебников, которая ведется в центре и передана отдельным консультантам. Это значило бы погубить все дело. Но консультанты должны принять участие в этой работе центра, присылая свои отзывы, наблюдения, замечания и превращая, таким образом, работу центра в коллективную работу.

Наше дело нуждается в рекламе. Нас упрекают, что Главполитпросвет плохо умеет рекламировать свою работу. Работа Бюро заочного обучения имеет громадное значение, но Главполитпросвет не может рекламировать ее: мы получим с деревенского учащегося 1 руб., а учебники и правка работ обходится нам 4 руб., то есть мы должны затрачивать на каждого учащегося 3 руб. в месяц, а денег нет. Это заставляет нас воздерживаться от рекламы. Тут нужно, чтобы в этом деле нам пришел на помощь ряд организаций. Это дело имеет громадное значение для Красной. Армии, для профсоюзов, для инвалидов, для кооперации и т. д. Я думаю, что целый ряд организаций должен быть «вкладчиком» и должен создать «основной капитал», чтобы обслужить массу малограмотных. Надо создать основной фонд, который поможет нам обслужить нашу массу малограмотных.

Учебники по заочному обучению годны, однако, только для актива малограмотных, а мы видим, что на нас начинает напирать не только актив, но и масса. Для массы этот учебник труден. Тут вполне правы те товарищи, которые говорят, что после ликбеза сразу перейти к этому учебнику трудно. Тут нужно еще перекинуть какой-то мост между ликбезом и этим учебником. Для нас ясен этот путь. Нам надо дать некоторые сведения по математике, по географии и т. д. У нас есть много материалов из первых лет работы по ликвидации неграмотности. Надо составить такой курс, который был бы гораздо проще, элементарнее по форме. Надо зато дать в нем побольше упражнений, больше проверять работу и т. д. Если мы можем с активом малограмотных проходить созданный учебник, то для первых шагов работы с малограмотными нам надо несколько иначе строить работу. С активом мы поступаем таким образом: объясним тему, дадим одно-два задания и идем дальше. Для массы малограмотных нам нужно давать побольше заданий.

Мне кажется, что после этого совещания надо было бы объявить конкурс на такой вводный курс для I ступени. Мы должны рассказать, что и как мы хотим сделать, какие предъявляем требования, что нам нужно.

Нам нужен такой учебник, рассчитанный на три-четыре месяца, который служил бы вводным к учебнику для I ступени. Наш курс у нас вышел гораздо больше, чем I ступень. Если взять, например, естествоведение, то там, пожалуй, курс больше курса семилетки. Курс изложен очень увлекательно для взрослых, но он далеко выходит за пределы первого года.

Теперь я подхожу к нашей школе II ступени. Тут мне придется уже больше критиковать.

Я много думала над этим вопросом. Есть «Рабфак на дому», который готовит в вуз. Это его целевая установка. Мы не можем взять такой целевой установки, потому что политпросветчик не эту задачу преследует. У «Рабфака на дому» и контингент подобающий — молодежь, которая хочет учиться для поступления в вуз. У нас больше всего учатся рабочие и крестьяне, которые не стремятся в вуз. Устремления наших учащихся выразились в рабочих университетах. В Москве существует восемь-девять рабочих университетов. Студенты этих университетов пришли к нам и говорят: «Не может ли Главполитпросвет заняться разработкой программ? Мы нашей программой недовольны». Они стали развивать политехническую программу. Наш отдел вместе с учащимися выработал своеобразную программу, которая дополняет сведения, полученные рабочим самостоятельно на фабрике, и которая дает ему то, что ему нужно. Я думаю, что, когда мы говорим о II ступени, мы должны учесть желания актива.

Я думаю, что нам гораздо больше чем раньше надо держать курс на нашего потребителя. А наш потребитель — это рабочий и крестьянин, которому надо получить ответы на некоторые вопросы, например о кооперации, о коммунальном строительстве. Ему надо знать, как полученные знания приложить на практике. Мы к этой проблеме еще не подошли. Тут нам надо работать параллельно с тем курсом, который нами теперь создается.

Мы должны стать советчиками не только в деле приобретения учащимися книжных знаний, но научить эти знания прилагать к жизни. Тут нужен своеобразный «метод проектов». Конечно, эта проблема требует еще большего развития и организации тех путей самообразования, о которых я говорила.

1 9 28 г.

О РАБОЧИХ УНИВЕРСИТЕТАХ

Переживаемый период можно, пожалуй, характеризовать как момент социалистического наступления внутри страны. Постоянная, неустанная проверка того, насколько социалистично то, что строится, неустанное выпрямление линии, большая напряженность всей работы характерны для настоящего года. Социалистическое наступление происходит уже совершенно в другой обстановке, в других формах, на базе уже иных хозяйственных и организационных предпосылок, с гораздо более повышенным участием масс, с иной степенью их сознательности. Очень многое за годы с момента Октябрьской революции пережито, и иными глазами смотрят массы на жизнь.

Последнее время мне часто вспоминается, как смотрел, как изучал жизнь тех стран, в которых приходилось жить в эмиграции, Владимир Ильич до и после революции 1905 г. До революции его больше всего интересовали рабочие собрания, демонстрации и т. п.; после революции 1905 г., после опыта Думы, Советов Рабочих Депутатов он стал, живя за границей, пристально вглядываться в вопросы о том, как организована буржуазная демократическая республика, как происходят выборы, как буржуазия обманывает рабочих, какое на деле принимают рабочие участие в управлении страной. Без опыта революции 1905 г. и без последующих наблюдений Владимир Ильич никогда не написал бы своей книжки «Государство и революция».

Опыт борьбы делает человека более зорким, острит его взгляд. Это относится целиком и к рабочему классу.

Десять лет борьбы и строительства не прошли даром, и сейчас рабочий класс нашего Союза глубже всматривается в жизнь, зорче видит недостатки организации, он гораздо глубже уже подходит к вопросам социалистического строительства.

Но сейчас рабочие массы особенно остро — болезненно остро, я сказала бы, — ощущают недостаток у них знаний. Нет того арифмометра, который мог бы подсчитать весь тот громаднейший запас энергии, который тратится массами на завоевание себе знаний. Конечно, самый строй, весь советский уклад, втягивающий массы в строительство, широчайшее развитие профсоюзов, партийных организаций, съезды с их докладами, прениями — все это растит могучее сознание масс. Есть и специальные просветительные источники знаний — газеты, особенно в их советской организации, радио, кино, экскурсии. Все это источники знаний. Но знания, приобретаемые всеми этими путями, не организованы, не систематизированы, и рабочий чувствует на каждом шагу колоссальнейшие пробелы в своих знаниях, колоссальнейшие провалы.

Вот почему вопросы учебы, вопросы создания подлинной популярной книги, глубоко, научно ставящей важнейшие вопросы во всех областях знания, но излагающей их просто, образно, логично; вопросы создания вместо барского учебника, которого нельзя одолеть без помощи преподавателя, репетитора, такого учебника, по которому можно учиться самостоятельно; вопросы разного вида и типа школ, наиболее приспособленных к запросам и быту рабочих; вопросы систематического чтения, создания соответствующих подвижных библиотек; вопросы самообразовательной работы; вопросы выработки кадров популяризаторов через наши вузы — все эти вопросы крайне актуальны, напирают, требуют своего разрешения.

Главполитпросвету нужна помощь и материальная, и научная, необходимо сплочение около этих задач наших молодых ученых, лучших сил, нужно общественное внимание ко всем этим вопросам. Надо прямо сказать: работа Главполитпросвета носит еще кустарный характер. Главполитпросвет бьется над раздобыванием грошей, людей, слушает о том, что снабжение деревенских библиотек самыми нужными пособиями — это «ненужные накладные расходы», и не может открыто рассказать, например, о своей работе по заочному обучению, чтобы не вызвать приток подписчиков, справиться с которыми не позволяют те гроши, которые есть у Главполитпросвета на эту работу. Как-то раз т. Свердлов из ВСНХ, увидав созданный путем заочного обучения учебник физики для малограмотных, воскликнул: «Почему же никто не знает об этой вашей работе?» — «Мы боимся притока подписчиков», — пришлось ему ответить. У нас подписка — 1 руб. в месяц на уроки заочного обучения, а заботливое, внимательное, нехалтурное обслуживание подписчика обходится в 4 руб. Вот и нельзя развертывать так дело, как надо.

А развернуть можно. Ибо есть уже годовой опыт заочного обучения малограмотного актива в 2 тысячи человек, есть уже созданные учебники по целому ряду предметов, есть накопленный опыт. Проделанная работа может в будущем году послужить широкой базой для самообразовательной работы в Красной Армии и еще больше превратить Красную Армию в культурный центр, имеющий для страны, для деревни колоссальное значение, несущий действительно культурную революцию.

Путь самообразования — путь, которым нашей стране, рабочим массам придется идти на девять десятых еще долгие годы. Бюро заочного обучения при Главполитпросвете через курс заочного обучения для малограмотного актива делает доступными рабочей и крестьянской массе пути широкого самообразования.

Но, конечно, это только одна из задач.

Не менее важная задача — введение рабочего в высшее самообразование. Вчера открылась конференция рабочих университетов, сегодня на ней будет присутствовать Алексей Максимович Горький. Учащиеся рабочих университетов расскажут ему, как эти университеты возникли, как они работают. Зародились они года два назад как-то стихийно, возникли при вузах. Теперь по РСФСР 40 рабочих университетов с 12 тысячами учащихся.

Это особый тип учебного заведения. Занятия происходят по вечерам, громадное большинство студентов — рабочие от станка, рабочие, уже по многу лет пробывшие на производстве и идущие в рабочий университет не для того, чтобы повысить свою квалификацию, которая у них есть, но чтобы стать доподлинными хозяевами производства, умеющими не хуже инженера понять всю организацию, весь механизм производства в целом. Ничто так, как техническое дело, не показало важности именно такого типа учебного заведения. Целевая установка, программа рабочих университетов проработаны при участии курсантов, проявляющих, по общему признанию, из ряда вон выходящую активность. Присутствовавшие на первой конференции товарищи все отмечают какую-то особую печать, которая лежала на этой конференции, — ее деловитость, глубину постановки вопросов. Сейчас нет уже споров о целевой установке и программе. Основной вопрос — улучшение методов работы, большее приспособление их к быту рабочего-активиста, придание работе более лабораторного характера, вопрос о влиянии рабочих университетов на фабрику, завод, о создании филиалов рабочих университетов на самих предприятиях.

Дело важное чрезвычайно. Рабочим университетам партийные и советские организации должны уделить максимальное внимание. Рабочие университеты должны стать любимым детищем вузов. Это новая форма проведения в жизнь требования программы партии о том, что аудитории высшей школы должны быть широко открыты в первую очередь для рабочих. Будем ширить и укреплять это дело.

1928 г.

КАРФАГЕН ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН

Карфаген безграмотности должен быть разрушен.

«Ленинская искра» — коммуна Курской губернии, образовавшаяся из девятнадцати семей бедняков в деревне Скотской Медвенской волости. Коммуна решила раз навсегда покончить с ненавистной «соломенной собственностью», сожгла за собой все корабли: покидающий коммуну получает лишь 15 руб. на выход. Коммуна ненавидит гнет, эксплуатацию, суеверие. Ленинские заветы для коммунаров не просто красивые слова, каждая строка их писем дышит твердой волей провести эти заветы в жизнь.

На трудности, которые стоят перед ними, ленинские коммунары глаз не закрывают. И первая, самая большая трудность, первая глыба, которую надо свалить с дороги, — это безграмотность. «В коммуне двадцать три женщины, и из них одна лишь грамотная. Среди мужчин тоже двенадцать человек неграмотных. Даже председатель нашей коммуны совершенно неграмотный человек, другой член совета коммуны тоже ни одного дня не был в школе, а научился грамоте самоучкой, и между тем они являются главными организаторами коммуны». Слышите ли, товарищи коммунисты, товарищи комсомольцы?

Тот, кто заботился усердно о том, чтобы подкосить всеми способами силу бедняков, — земский начальник Кондратов, бывшее поместье которого Советская власть передала теперь ленинским коммунарам, — грамоту знал, эта грамота была в его руках могучим классовым орудием. Надо быть тюхами-матюхами, чтобы не сделать все возможное, чтобы обучить членов всех коммун грамоте, вооружить их силой знания. Перед лицом безграмотности ленинских коммунаров в настоящем их свете встают речи о том, что «надо учить грамоте не взрослых, а детей».

Вчера собралась очередная Всероссийская конференция по ликвидации безграмотности.

О чем она будет говорить?

Не о пользе грамотности, конечно. Об этом не говорит, а вопит на каждом шагу сама жизнь. Говорить конференция будет о том, как лучше наладить работу. Как сделать все преподавание гибче, доступнее.

Безграмотных женщин уйма. По вечерам они не могут ходить на ликпункт. Выяснилась необходимость устраивать воскресные ликпункты, но, кроме того, прикреплять к учащимся, посещающим ликпункт только по воскресеньям, грамотных членов общества «Долой неграмотность», которые бы раза два в неделю заходили к учащейся на дом и помогали ей в работе. Опыт показал, что такая помощь чрезвычайно важна.

Надо вообще место занятий, часы занятий, характер учебы приспособлять к быту., к уровню знаний учащихся. От этого приспособления зависит успех занятий.

Нужно внимательное отношение к делу ликвидации безграмотности. А что мы видим на деле? Идет наш инспектор в помещение рабочего клуба. И что же видит? Стоит на улице и мерзнет на холоду группа женщин: секретарь клуба ушел и унес ключ от помещения. «Не беда, что придут какие-то работницы и уйдут ни с чем. Это же безграмотные. И, собственно говоря, — рассуждает секретарь, — ликвидация безграмотности — это дело политпросветов, а не культотделов».

Ликвидация безграмотности — важнейшее звено в цепи культурной революции, такое же важное, как рабочие университеты, рабфаки и пр. и пр. Невнимательное, небрежное, барское отношение к ликвидации безграмотности недопустимо, преступно.

«Каждый грамотный, обучи неграмотного!» Если сам обучать не умеешь, если нет времени, возьми шефство над безграмотным, оплати стоимость его обучения, последи, чтобы у него был букварь, бумага, карандаш, последи, чтобы дело его обучения было доведено до конца. Надо, чтобы каждый коммунист, комсомолец, пионер мог сказать: «Петр Петрович Петров был безграмотен, я взял над ним шефство — теперь он грамотен. Адрес его такой-то. Можете проверить факт». Так должен действовать каждый партиец, комсомолец, каждый грамотный член общества «Долой неграмотность», каждый грамотный профсоюзник, каждый грамотный красноармеец.

Надо создать добровольческие посреднические бюро при избах-читальнях, клубах, комсомольских ячейках, куда будут приходить регистрироваться безграмотные и куда будут обращаться те, кто хочет взять шефство над безграмотным.

Надо организационно помочь осуществлению лозунга: «Каждый грамотный, обучи безграмотного!» Надо создать широкое движение около ликвидации безграмотности.

Карфаген безграмотности должен быть разрушен!.

1928 г.

НАДО, ЧТОБЫ ВСЕ БИЛИ В ОДНУ ТОЧКУ

Ленин не раз говорил о том, что в область политпросветской работы необходимо внести элементы соревнования.

Начинать надо с разных концов.

Вот в Москве Бауманский район берется ликвидировать безграмотность. А другие районы что же? Нет сил что ли в Хамовническом районе, где целый ряд вузов? А Рогожско-Симоновский район, а Замоскворецкий?

Берется за дело Бауманский Совет, — а другие районные Советы? Или это не их дело? Что говорят по этому поводу избиратели? Какой наказ дают они своим депутатам?

Надо поставить ликвидацию безграмотности под контроль масс, и тогда дело пойдет быстрыми шагами.

Каждый район тогда возьмется за то, чтобы наладить соревнование между отдельными предприятиями, чтобы организовать соревнование на скорость по ликвидационному бегу.

Будем приколачивать доски: «На фабрике нет ни одного безграмотного», «В нашем жилтовариществе нет ни одного безграмотного».

Саратовский комвуз берется за ликвидацию безграмотности в Саратове. Мне хотелось бы знать, каковы намерения Академии коммунистического воспитания в Москве и Политпросветинститута в Ленинграде? Каковы их планы? Это ведь тоже комвузы. При Академии коммунистического воспитания есть теперь вечерний педагогический университет, причем имеются курсы для членов Моссовета, работающих в секции народного образования. Какая тут намечается смычка? В Москве имеются три педтехникума, привлечет ли их Академия коммунистического воспитания к своей работе?

Что будет делать Моссовет? Какие меры поощрения, какие «временные правила», способствующие проведению ликвидации безграмотности, будут им проведены? Посмотрим, будет ли он по части инициативы впереди Ленинграда, Иванова и других.

Владимир Ильич считал, что ликвидация безграмотности быстро продвинется вперед, если за нее возьмутся сами массы, их организации: Советы, профсоюзы, кооперация, парторганизации, комсомол, делегатки, пионеры, пресса — неужто силы мало?! Весь вопрос в организации. Надо, чтобы все били в одну точку, и тогда не надо будет переводить бумагу на писание никем не читаемых статей о необходимости ликвидировать безграмотность, не надо будет воевать с Наркомфином.

В вопросах хозяйственных плановость получила полное право гражданства, в вопросах же культуры у нас «каждая организация за себя». Необходим единый центр по ликвидации безграмотности, который также заботился бы о плановости работы по ликвидации неграмотности, как по хозяйственной линии заботится об этом Госплан.

Но, заботясь об общем плане, о самой деятельной увязке, центр должен заботиться о том, чтобы план этот покоился на развязывании инициативы и самодеятельности населения.

Соревнование на темп ликвидации безграмотности, будучи правильно организованным, может дать картину общего состояния работы, картину, не сочиненную в канцеляриях, а подлинную, ту, которая существует в действительности.

Надо дать простор «коллективному организаторскому таланту» масс, о котором говорил Владимир Ильич. Надо создать условия, при которых этот талант сможет развернуться вовсю.

1928 г.

«ЛИКБЕЗОВСКУЮ СПАРТАКИАДУ» — ПОД КОНТРОЛЬ МАСС!

Нет никакого сомнения, что «ликбезовская спартакиада» должна быть поставлена под контроль масс. Это само собой разумеется, но для того, чтобы этот лозунг не остался просто красивым лозунгом, надо установить, что именно должно быть поставлено под контроль масс, надо установить мерила.

1. Надо следить прежде всего, достаточно ли широкий характер приняла вся кампания, достаточно ли втягиваются в эту кампанию массы, в первую очередь массы рабочих, особенно работниц, крестьян, особенно крестьянок. Лозунг Владимира Ильича «Необходимо, чтобы массы сами взялись за ликвидацию безграмотности» должен быть осуществлен. Надо, чтобы агитационные собрания устраивались не только в центре, но по цехам, по жилтовариществам, на базарах, на мельницах, по самым глухим деревням. Агитировать надо массу.

2. Надо следить, все ли колонны втянуты в «ликбезовскую спартакиаду»: партийцы, делегатки, комсомол, пионеры; втянуты ли профсоюзы, в частности просвещенцы; добровольные общества: «Долой неграмотность», «Друг детей», «Друг советского кино» и другие; втянуты ли отделы народного образования, школы, педтехникумы, педвузы; втянуты ли крестьянские комитеты взаимопомощи, кооперативы, колхозы и пр.; втянуты ли, наконец, и насколько глубоко, неорганизованные массы, особенно женщин. Надо, чтобы массы следили, все ли колонны мобилизованы и идут в ногу.

3. Надо следить, работает ли организующий центр, то есть Совет и его секция, сознает ли он свои обязанности, умеет ли сплачивать около себя массы.

4. Наконец, надо следить, достаточно ли мобилизована печать и радио; печать должна помогать втягиванию в это дело масс, организации их, правильной постановке всего дела.

1. Надо следить, чтобы в каждой местности у секции Совета и каждой организации был четкий план работы.

2. Надо следить, чтобы этот план работы центр тяжести клал на само дело ликвидации безграмотности, а то сплошь и рядом главное внимание уделяется коммерческим предприятиям, которые отвлекают в сторону от основного. Бывает так, что чрезмерное внимание уделяют количественному учету неграмотных и деньги, предназначенные для ликвидации безграмотности, отдают органам ЦСУ. Не надо ждать, пока будут учтены все безграмотные до последнего слепого; неграмотных, уже учтенных, уйма, нужно немедля бить по тьме. Качественный учет очень важен, ибо вскрывает картину, кого надо и как надо обучать, но качественный учет можно проводить лишь в общественном порядке.

3. Надо следить, чтобы не было сутолоки, чтобы работа была обдуманно распределена между организациями и всеми участниками похода; чтобы каждый имел точную инструкцию, что именно он должен делать в предпринятом походе. Только при правильном распределении сил, только при сознании ответственности каждого за взятую на себя обязанность получатся результаты, иначе гора родит мышь.

1. Надо следить, чтобы для безграмотных была создана возможность ликвидировать безграмотность: в Красной Армии неграмотные освобождаются от некоторых нарядов и установлены сроки, в которые неграмотные обязаны обучиться грамоте. А как обстоит с этим делом в партии, в комсомоле, у делегаток, в профсоюзах, в кооперации, в Советах? Установлены ли сроки обучения для безграмотных членов? Что делается организациями для облегчения их членам-безграмотным обучение грамоте? Есть ли у нас законодательные постановления, обязывающие частных нанимателей принимать меры для обучения служащих у них безграмотных грамоте? Выполняются ли они? Надо следить, насколько развита инициатива участников похода в деле помощи безграмотным, женщинам — домашним хозяйкам в деле замены их в очередях.

2. Надо следить, чтобы ликпункты устраивались в местах и в часы и дни, удобные для основной массы безграмотных; чтобы помещения были чистые, светлые, отапливались, чтобы у них были столы и лавки или стулья, была доска.

3. Чтобы у всех учащихся на ликпунктах были буквари, бумага и карандаши.

4. Чтобы занятия происходили регулярно, начинались без опоздания.

5. Особое внимание надо уделить подбору учащих, надо подыскивать опытных людей. Лучше платить им подороже, лишь бы учащиеся поскорее овладели необходимыми навыками. Этот вопрос очень важен. Надо организовать проверку знаний и умений ликвидаторов. Это очень важный пункт.

6. Надо обращать внимание на качество преподавания.

Надо, чтобы ликвидаторы продумали вопрос, как увязывать обучение грамоте с ликвидацией неграмотности технической, кооперативной, профсоюзной и пр., как связать обучение безграмотных с организацией хорового пения, инсценировок и пр.

7. Надо следить, чтобы на одного ликвидатора приходились десятки помощников, которые учились бы у него, как учить грамоте, и помогали ему в работе, обслуживая учащихся на дому.

8. Надо организовывать общественную проверку получаемых учащимися знаний.

При содействии масс, при организации их самодеятельности и инициативы, под их контролем «ликбезовская спартакиада» может дать крупные результаты.

1928 г.

О КУЛЬТУРНОМ ПОХОДЕ (ДОКЛАД НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ СОТРУДНИКОВ НАРКОМПРОСА)

Я недавно приехала и потому не знаю о начале похода, как предполагается его провести, как налажено дело с организационной стороны. Но что всем бросается в глаза — это недостаточная активность масс. Недостаточно того, что где-то в верхах, скажем в Наркомпросе, в том или другом комвузе, говорят по этому поводу. Недостаточно того, что комсомол пошел в атаку на тьму. Но как-то всему этому не придано такого характера, как, например, сумели физкультурники придать своему походу. Не ощущается наличия широкой планомерной кампании, которая бы организовала широкие массы. Поэтому мне пришло в голову: не надо ли нам организовать нечто подобное той спартакиаде, которая прошла у нас в Союзе с таким большим успехом? Я написала статейку о «ликбезовской спартакиаде»[53] и теперь смотрю, что из этого дела может выйти. Думаю, не слишком ли сильное брошено слово, которое обязывает к определенным вещам? Но как будто бы дело немного подвигается.

Меня чрезвычайно обрадовал тот номер газеты «Средневолжская коммуна», в котором отмечено, что партработники областных и окружных советских организаций собрались, обсудили на конференции вопрос и решили принять участие в «ликбезовской спартакиаде». Это, по-моему, имеет огромное значение, особенно если принять во внимание особенности Средне-Волжской области. Это одна из самых тяжелых областей.

Саратовский комвуз объявил, что берется ликвидировать неграмотность в городе и на десять верст в окружности. Это, конечно, хорошо. Но как быть с деревней? В городах рабочие массы хорошо владеют методами организации. Они умеют проводить собрания, принимать решения. У них за годы революции выработались определенные организационные навыки. Надо, чтобы эти навыки применялись массой и в области культурной работы. Нужно сейчас организовать, влить в определенное русло ту громаднейшую тягу к знанию, которая имеется налицо у масс. Методы работы в городе через массы рабочих перекинутся и в деревню. Ведь так началось у нас и в политической жизни: застрельщиком явился город, а из города перекинулось движение в деревню.

Несколько слов о соревновании. Владимир Ильич писал как-то о необходимости составления черных досок, позорных списков, говорил о необходимости внесения соревнования в дело. И, может быть, нам вместе с комсомолом, который поднял эту атаку, — нам, просвещенцам, надо действительно начать большого размаха кампанию.

Что мы имеем сейчас на данное число? Имеем чрезвычайно ценное, по-моему, постановление партийных и культурных работников Средне-Волжского района, имеем ценную работу Саратовского комвуза. Из Саратова ректор комвуза прислал телеграмму с просьбой дать маленькую статейку. 3 октября они начинают поход. Академия коммунистического воспитания собирается приступить к работе, ссылаясь на меня, будто бы я их «спровоцировала». Академия думает взять Краснопресненский район. Если бы раскачать Московский отдел народного образования, он взял бы Замоскворечье; 2-й МГУ — Хамовнический район и т. д. Можно притянуть к работе все педагогические вузы. И, конечно, если мы возьмемся за дело как следует, то культурных сил в таком городе, как Москва, хватит. Но наши культурные силы не организованы.

Какие моменты мне представляются очень важными? Во-первых, надо провести учет неграмотности, но не только количественный: столько-то неграмотных, такого-то возраста. Этого мало. Для того чтобы построить как следует работу, надо еще провести качественный учет, надо иметь ясное представление о том, кого и в каких условиях нужно обучать.

В общем и целом мы знаем, что самые неграмотные слои населения — это женские кадры, главным образом кадры деревенских женщин-крестьянок. Когда просматриваешь статистические данные Центрально-Черноземной области и видишь, что там 78 % крестьянок неграмотных (а если откинуть старух и малышей до восьми лет, то 68 %), то ясно, что эта проблема очень серьезная.

Конечно, когда мы говорим о большом походе, о необходимости вообще поднять культурный уровень, то 35-летний возраст не является предельным возрастом. Нам иногда очень важно обучить грамоте и 80-летнюю старуху, втянуть ее в работу, не потому, конечно, что у нее вся жизнь впереди, а потому, что она может явиться ходячим агитатором за ликвидацию неграмотности. И если нам удастся втянуть в дело ликвидации неграмотности лиц старше 35-летнего возраста, это будет чрезвычайно важно.

Надо поднять культурный поход в целом ряде волостей, с которыми мы связаны, поднять эту кампанию и в районах. Пока это будут, может быть, отдельные подшефные волости, опытные волости, где мы будем проводить работу, но важно «заварить кашу».

Обследование качественное имеет большое значение потому, что не все равно, проводить ли работу среди молодых рабочих или старых, работниц или кустарок и т. д. Нужно составить ясную картину, чью неграмотность мы ликвидируем, и изучить условия, в которых живут данные безграмотные, чтобы знать, как прийти им на помощь.

Если мы посмотрим на наши школы для взрослых, то увидим, что они не всегда достаточно гибки, и наши ликпункты (я об этом говорила уже не раз) надо построить несколько иначе — так, чтобы больше приспособить время занятий, нагрузку учащихся и пр. к бытовым условиям, в которых живут рабочие и крестьяне и в особенности работницы и крестьянки.

Нужно заглянуть в самые глухие углы, к тем, кто живет в самых тяжелых условиях. Я не сомневаюсь, что комсомол пойдет в атаку в самых трудных местах, в таких местах, как ночлежные дома. Не знаю, удастся ли охватить ночлежные дома благодаря текучести их состава, но, во всяком случае, попытаться надо. Я не сомневаюсь в том, что комсомол заглянет в самые заброшенные, забытые углы. Ведь у нас что делается? В середке у нас чистенько, а по углам мусор. Мы любим очень много говорить о том, кого в какой вуз направить, и забываем о том, какая уйма женщин-работниц у нас безграмотных, как много у нас мусора-безграмотности, сметенного туда, куда мало кто заглядывает. Мы этот мусор оставляем нетронутым. И именно здесь качественный учет чрезвычайно важен.

Для того чтобы слова не остались словами, а претворились в дело, нужно непременно провести большую работу по организации этого дела, потому что иначе без ясного, четкого плана, без распределения функций, ролей между теми, кто взялся ликвидировать неграмотность, получится толкотня, суетня и на грош реальной работы. У нас есть опыт добровольных обществ, скажем «Друг детей». Желание работать у «Друга детей», конечно, огромное, но часто вся работа сводится к тому, что внесли деньги, уплатили членские взносы и конец. У человека, может быть, кипит желание отдать не час и не два, а все время, а ему говорят: «Заплати денежки, и на этом твоя роль окончена».

И чтобы этот поход не остался пустым звуком, оставил след, важно, чтобы был четкий план. Выработке этого четкого плана будет способствовать качественный учет. Обязательно должно быть распределение функций. В той статейке, которую послала в Саратов, я говорю, что важно, чтобы комвуз стал действительно подлинным штабом, чтобы были свои квартирмейстеры, которые бы заботились о том, чтобы под все собрания безграмотных, малограмотных были отведены квартиры. Ведь как бы велика ни была квартирная нужда в учреждениях, в клубах, везде можно найти помещение для того, чтобы определенное число часов поработать. Эти «ликбезовские квартирмейстеры» должны будут взять на себя заботу обеспечения помещением.

Я помню, как в 1917 г. мне пришлось работать в Выборгском районе. У нас были постоянные еженедельные совещания с представителями всех фабрик и заводов.

И когда мы поставили вопрос о ликвидации неграмотности, каждый завод взялся за устройство ликпункта. Дело было до Октябрьской революции. Я помню один завод — тогда еще у него был частный предприниматель. Приходит к владельцу фабрики делегация и говорит: «Пожалуйста, дайте нам помещение под школу для неграмотных». Предприниматель ответил, что помещения нет. Тогда началась форменная атака. «А как же, — говорят рабочие, — для ударниц[54]есть помещение?» Так взяли этого предпринимателя в переплет, что он выложил деньги для помещения. И я не слышала ни от одной фабрики, что нет помещения. Помещение можно всегда найти.

Хотелось бы отметить еще один момент. Когда у нас производятся сметные расчеты, то мы обыкновенно считаем, что нам нужен непременно сторож. А может быть, можно в порядке похода найти добровольцев, которые согласились бы прийти посмотреть, запереть двери вовремя и т. д. Я думаю, что таких желающих найдется немало. Они должны взять на себя одновременно с этим организаторскую роль. Чрезвычайно важно, чтобы этот сторож умел быть организатором, умел бы до прихода ликвидатора поговорить, потолковать, выявить кой-какие вопросы.

У меня перед глазами пример того, как рабочие Выборгского района взялись за это дело еще до Октябрьской революции. У меня постоянно перед глазами еще одна картина. Дело было в начале гражданской войны. Было наступление Корнилова. Возвращается с фронта молодой рабочий с винтовкой за плечом — выборгский рабочий. Заходит вечером в район, говорит: «А мел-то есть у вас, есть карандаши? Как школа работает? Давайте захвачу, я туда иду». Не успел приехать с фронта, еще лицо его дышит возбуждением борьбы, а он уже сразу переключается на другой фронт — фронт социалистического строительства, потому что в наших условиях обучение грамоте — кусок строительства социализма. Эта картина постоянно заставляет вновь и вновь думать о деле ликвидации безграмотности.

Затем важно, чтобы в прессе отражалась наша работа, — нам нужны ликбезовские корреспонденты. Необходимо, чтобы каждый шаг был учтен в прессе. Надо, чтобы и на страницах «Правды», «Известий», «Комсомольской правды» печатались бюллетени о наших достижениях, о наших промахах. Это заставляет напрягать силы. Сейчас происходит совещание редакторов всех газет. Я думаю, что нужно послать туда делегацию; важно, чтобы делегация была от Бауманского района в целом, с участием представителей секции народного образования Бауманского района. Владимир Ильич говорил, что газета есть коллективный организатор и пропагандист. И нельзя нам начинать кампании вне поддержки прессы.

Сегодня, к сожалению, ни т. Титов, ни другие товарищи из Бауманского района не смогли присутствовать на нашем собрании, потому что у них идет заседание райкома. Завтра можно сговориться о том, чтобы они выделили делегацию рабочих. Надо пойти на это совещание редакторов с просьбой провести смотр провинциальных газет, как они будут уделять внимание культурному походу.

Надо будет в целях участия прессы в нашем походе добиться того, чтобы РОСТА печатало наши бюллетени по ликбезовскому походу против тьмы и неграмотности. Это, вероятно, не так трудно. Нужно будет составлять заботливо эти бюллетени с указанием действительных достижений, чтобы эти бюллетени играли подталкивающую роль. Повторяю, чрезвычайно важно распределение сил.

Нужно сказать и о самом преподавании. Это самая трудная вещь. Конечно, если мы только пошумим, только проведем агитацию, «разаппетитим» публику и ничего не сделаем, то это будет большой скандал.

Ликвидировать неграмотность не так легко; что нужно подходить к этому вопросу заботливо, это я помню еще по старинке.

Мне приходилось начинать свою работу среди взрослых занятиями в группах безграмотных. Была у меня группа старичков. В то время я была человеком тихоньким, пришла в воскресную школу и говорю: «Дайте мне группу». Посмотрели на меня, решили: «Кто ее знает, может быть, черносотенка» — и дали группу старичков, в которой только два человека были без физических недостатков. Я за работу взялась, старалась работу наладить, заинтересовать публику, относилась к ним как можно заботливее. Но была я человеком малоопытным.

Был у меня в группе, помню как сейчас, ученик — человек он был туберкулезный, табачник по профессии. И вот, бывало, подойдешь к нему, поправляешь тетрадь, нагнешься — и так пахнёт на тебя запахом крепкой махорки, что голова кружится. Человек этот, конечно, пил. Помню, пришел один раз бледнущий, зеленый и спиртным запахом так и несет от него. Приходит сторожиха и говорит: «Где-то тут у вас пьяный прошел?» Мы промолчали, а потом я подошла к нему и говорю: «Шли бы вы домой, Васильев, а то нездоровится вам». Он посмотрел на меня и говорит: «Сказали бы, что пьян, а то говорите: нездоров». Потом посмотрел на черную доску и просит: «Дайте мелом пописать». Еле я его уговорила, что мелом он в другой раз попишет. Но характерно то, что для него «писание мелом» являлось каким-то красочным моментом. Как-то приходит он и говорит: «Прочитайте, что я написал». И, о ужас, я вижу, что обучила его таким образом, что он пропускает все гласные. Я еле-еле прочитала и видела, как все его лицо осветилось. Прочитала, что нашли они трехлетнюю девочку, взяли ее в артель и теперь нужно отдать ее в полицию. Когда я прочитала это вслух, радость этого человека, удовлетворение его были громадны, но я, признаться, всю ночь не спала, думала: «Ну и научила!» Никто другой не прочитал бы, что он написал, я прочла больше по догадке. Ведь я прошла всякие методические курсы, была подготовлена не хуже других, а обучила плохо. Опыта не было.

И я боюсь, что и сейчас, когда преподавание уже идет по-иному, даже люди, владеющие теоретическими знаниями, когда начнут впервые пробовать свои силы, будут учить плоховато. Этого не надо забывать. Тут важно, чтобы обучающие могли пойти посмотреть, как обучают опытные преподаватели, посоветоваться с ними. Консультация, помощь начинающим преподавателям очень нужны. В Наркомпросе есть, конечно, товарищи, которые смогут консультировать.

Не нужно забывать того, что на этой работе подрастет наша молодежь, подрастут кадры, которые будут помогать основному учителю. И я думаю, что когда вопрос идет о женщинах-кустарках, женщинах, занятых на фабриках, то сейчас больше всего придется проводить работу по воскресеньям, а по вечерам нужно будет иметь прикрепленных, то есть таких людей, которые пойдут на часок-другой и помогут, покажут, как надо заниматься. В конце концов они сделаются серьезными помощниками, а потом и самостоятельными преподавателями. Я помню по своей школе неграмотных: когда человек живет в семье, он приходит в школу и вздыхает, что то за керосином он ходил, то дядя приехал из деревни и т. д., а вот когда рабочий живет в артели, он тогда быстро выучивается, потому что товарищи по общежитию помогают. Такая добавочная помощь чрезвычайно важна, и в нашем культурном походе она будет иметь очень большое значение. Мы развернем агитацию, проведем организацию этого дела и сами будем учиться для того, чтобы помочь покончить наконец с тем, из чего мы никак вылезть не можем.

Мне все вспоминаются слова Владимира Ильича: «Если массы сами возьмутся за дело, оно продвинется гораздо быстрее, чем мы думаем». Я думаю, что до сих пор мы очень много говорили о сроках, к которым нужно ликвидировать неграмотность, но не все было сделано, не были раскачаны массы. И цель данного похода — именно раскачать массы, заложить основу организации дела и привлечь к нему внимание партийных и профсоюзных организаций. Это необходимо, потому что, по правде сказать, этого внимания к делу ликвидации неграмотности у нас нет.

Я говорила о положительных сторонах, должна кое-что сказать и об отрицательных. Каждый из вас знает, что такое Ленинград в смысле культурной единицы. И вдруг в Ленинграде весь план ликвидации неграмотности срезали вдвое. Думаю, что массы внесут тут поправку.

Перед тем как идти сюда, я получила тревожнейшее письмо из Тамбовской губернии. Тамбовская губерния — это одна из самых тяжелых губерний. Из Тамбовской губернии приходят самые тяжелые, особенно волнующие письма. Как-то после празднества 10-летия Октября было получено письмо, которое выражало обиду целой деревни. «Так нам обидно, мы не знали, что за Октябрь такой, чего празднуют. Я бы попраздновал, — пишет автор письма, — потому что помещик моему отцу скулу свернул». Трудно предположить, что есть село, которое не знало бы. что такое Октябрь, а тем не менее это факт. Из этой губернии приходят самые отчаянные письма от женщин, которые бьются в сетях этой безграмотности. И вдруг, здравствуйте, — сломан весь план по ликвидации неграмотности: вместо 138 тысяч намечается 62 тысячи обучить. Мы сейчас дали телеграмму, но что из этого выйдет, ничего не известно.

Если мы пойдем только таким путем, что будем смотреть, что какое ведомство проведет и как это выйдет, то ничего не получится. Тут надо втравить ленинградский пролетариат в это дело. Нужно поднять на это дело деревню, ибо только тогда мы чего-нибудь добьемся. Недаром Владимир Ильич так много говорил о культурной революции. Добиться даже такой простой вещи, как ликвидация неграмотности, повышение грамотности, можно только дружным натиском.

Когда читаешь отчет о Центрально-Черноземной области, то видишь, что на I съезде Советов этой области был чрезвычайно горячий разговор на эту тему. И первым вопросом для этой области по количеству высказываний был вопрос культурной революции. И непосредственно вслед за этим идет срезывание всего плана.

В этом отношении нужно пробудить самостоятельность, сделать это дело наиболее экономным образом, объединив все культурные силы, сплотив их, бросить на это дело. Нужно помнить, что дело это чрезвычайно большой важности.

Правда, начинали мы это дело не раз, но опять-таки Владимир Ильич говорил, что в трудном деле нужно уметь начинать десять раз сначала.

Начнем еще раз и посмотрим, что выйдет.

1928 г.

СМЫСЛ И ЗНАЧЕНИЕ КУЛЬТУРНОГО ПОХОДА

Наше бескультурье стоит поперек дороги нашему социалистическому строительству.

Возьмем такой громадной значимости дело, как колхозное строительство. Послушайте, что рассказывают колхозники о неграмотности, бескультурье, об отношении к вопросам культурного строительства хозяйственников, о неумении взяться за это дело самих колхозников: мучаются, рвутся к знанию, а как работать над поднятием культурного уровня колхозов, не знают, не умеют. Молодежь уходит учиться в города и в колхозы не возвращается. Культурный уровень колхозниц остается столь же низок, как и раньше, и жены тянут мужей прочь из коммун… Разве не так это, товарищи?

Колхозы должны стать живым показом, живыми агитаторами за коллективизацию, за крупное хозяйство, за улучшенные методы, а вот данные, приводимые К. Киндеевым в его книжке «Коллективные хозяйства», вышедшей в 1927 г.: не выписывают газет, то есть оторваны от хозяйственной, политической и культурной жизни страны, 52 % обследованных товариществ, 31 % артелей и 13 % коммун. Прямо чудовищно. Только 5 % артелей имеют читальни и только 37 % коммун имеют клубы и в них читальни.

Колхозное строительство я взяла лишь как злободневный пример.

Другой злободневный пример — борьба с бюрократизмом.

Последние статьи Ильича о борьбе с бюрократизмом примыкают к тому, что он говорил об этом еще в 1919 г. в связи с обсуждением партийной программы на VIII съезде партии. Единственный реальный путь борьбы с бюрократизмом Ильич и в 1923 г., как и в 1919 г., видел во втягивании в эту борьбу широчайших масс, с одной стороны, в поднятии их общего культурного уровня — с другой.

Вот что говорил Ильич на VIII съезде партии по этому поводу: «…старый бюрократический элемент мы разогнали, переворошили и затем начали снова ставить на новые места. Царистские бюрократы стали переходить в советские учреждения и проводить бюрократизм, перекрашиваться в коммунистов и для большей успешности карьеры доставать членские билеты РКП. Таким образом, их прогнали в двери, они влезают в окно. Тут больше всего сказывается недостаток культурных сил»[55].

Начавшийся культурный поход имеет целью развязать самодеятельность, активность самих масс, связать этот поход тесно, неразрывно с походом на все пережитки старого, на все остатки эксплуатации, угнетения, неорганизованности, бесправия.

Киногазета недавно спрашивала, какие надо создать кинокартины по культурному походу. Это не должны быть картины собраний, снимки с женщин, сидящих за букварями. Это должны быть картины, вскрывающие жизнь безграмотных, всю тяжесть той обстановки, в которой они живут. Надо вскрыть через кино, как глубоко, как органически связана безграмотность с пережитками старого строя.

Если мы сумеем вскрыть социальные корни безграмотности, связать соревнование по ликвидации безграмотности с организацией бедноты, батрачества, крестьянок, с борьбой прежде отсталых национальностей за культуру, сумеем связать борьбу с безграмотностью со всем устремлением к новой жизни, к новому, разумному к светлому ее укладу, — призыв молодежи не повиснет в воздухе, не выродится в бурный поток фраз.

Мы говорим о культурной революции. Но революция тогда налицо, когда поднимаются миллионы.

Культурный поход должен опираться на самодеятельность масс.

1928 г.

НА БОРЬБУ С БЕЗГРАМОТНОСТЬЮ В.ДЕРЕВНЕ

У нас часто бывает, что коммунисты горячо говорят о вузах, о необходимости заполнения их рабочими и крестьянами-бедняками, очень много толкуют о культурной революции, но совершенно равнодушно относятся к такой вещи, как окружающая безграмотность, и иногда даже не прочь поговорить, что не в «культурничестве» дело. Выходит так, что тщательно метем серединку, а по углам оставляем мусор и сор.

В статье «Русские и негры» Ильич наглядно показал, как заражает неграмотность масс, какую печать она накладывает на культуру и тех слоев населения, которые грамотны.

Наше равнодушие к безграмотности масс ярко свидетельствует о том, в каком мы плену у этой неграмотности, как мы заражены ею. Однако цель данной статьи — не агитация за грамотность, цель ее — попытаться дать план работы коммуниста в деревне по линии ликвидации безграмотности.

Чтобы излечить болезнь, надо точно ее определить. Необходимо также Точно учесть, как глубока безграмотность, какие слои деревни она охватывает. Нужен количественный учет. Нужно знать, сколько безграмотных в данном селе, волости, районе. Но этого мало. Надо провести еще качественный учет безграмотности, определить, кто такие эти безграмотные: дети, подростки, взрослые, старики; мужчины, женщины; зажиточные или бедняки; чем они занимаются; какой они национальности. Надо завести «тетрадку нашей безграмотности», которую хранить в сельсовете или избе-читальне и куда записывать все эти данные, а затем происходящие изменения.

Если количественный учет можно провести из центра, то учет качественный лучше и глубже всего можно провести местными силами. Надо втянуть в учет школу — учителя и учеников, — подростков, молодежь, в первую голову комсомол, надо втянуть взрослый актив.

Коммунист должен позаботиться о том, чтобы около этого дела развернуть широкую агитацию. Факт громадной неграмотности крестьянок надо использовать для освещения вопроса о положении женщины в прежнее время, для агитации за вовлечение женщин в общественную работу и т. д. Факт, что неграмотные по преимуществу батраки и бедняки, надо взять за исходный пункт для того, чтобы показать, почему так случилось, чтобы разжечь в бедноте стремление к учебе. То же в отношении нацменьшинств.

Агитацию надо ставить как можно конкретнее. Важно, чтобы Дарьи-беднячки, Марьи-батрачки, старики Петровичи рассказали сами, почему они остались безграмотными. Агитация будит новые интересы. Конечно, важно, чтобы агитация не ослабевала и в дальнейшем, чтобы загоревшееся желание вылезть из темноты постоянно поддерживалось. Формы агитации должны меняться.

Надо придать всему делу обучения грамоте общественный характер. Надо, чтобы это дело было на виду, привлекало общественное внимание, было под общественным контролем. Ликбезовская стенгазета обеспечит необходимую гласность. Секции (комиссии) сельсоветов должны следить за правильной постановкой дела. Внесение элементов соревнования в ликвидацию безграмотности еще больше оживит дело. Конечно, это соревнование должно носить не индивидуальный характер, а коллективный.

Агитационное значение имеет пример. Обучающаяся грамоте восьмидесятилетняя старуха ценна как пример, как призыв следовать ее примеру.

Пример должны показывать также и коммунисты. Если есть среди коммунистов хоть один безграмотный, он должен немедля сесть за букварь и другие коммунисты обязаны помочь ему ликвидировать безграмотность.

Но чаще бывает так, что сам-то коммунист грамотен, а жена его, сестра, или мать, или домашняя работница безграмотны. Этому должен быть немедля положен конец. Семьи коммунистов, все живущие в доме коммуниста, немедленно должны браться за учебу. Такого позора, чтобы в доме коммуниста были безграмотные, не должно быть.

Но если семьи коммунистов, как правило, грамотны, этого нельзя сказать про комсомольцев и их семьи. Ячейка ВКП(б) не может проходить мимо того, если среди комсомольцев и их семей есть безграмотные, а комсомольская ячейка это спокойно терпит. Ячейка ВКП(б) тоже ведь отвечает за молодежь. Она должна употребить все свое влияние, чтобы изжить безграмотность комсомольцев и комсомолок и их семей.

Важно с самого же начала сорганизовать хотя небольшой, но инициативный, увлеченный делом актив. Надо помочь ему сплотиться, развернуть работу, завоевать авторитет. И тут имеет очень большое значение, если в этот актив будут входить партийцы. Постепенно актив будет вырастать в организацию, где каждый член будет нести определенную обязанность. Тогда необходимо оформиться, тогда уже нечего бояться, что вся энергия уйдет на оформление.

Коммунисты должны заботиться, чтобы вся сила организации шла на помощь духовному росту бедноты, на помощь раскрепощению женщины-крестьянки, женщины-националки. Надо, чтобы не кто-то сверху, извне, а сами бедняки и беднячки, батраки и батрачки определяли место, дни и часы занятий, чтобы они проявляли побольше самодеятельности.

Коммунисты должны озаботиться, чтобы беднякам, батракам была обеспечена возможность обучаться. Тут нужна товарищеская взаимопомощь. Нужно устроить так, чтобы беднячка, батрачка раза три-четыре в неделю была свободна от работы по дому. На смену беднячке, батрачке должна приходить соседка, партийка, комсомолка. Надо организовать дежурства. Как больному нужна помощь на дому, так нужна помощь на дому безграмотной беднячке. Есть немало местностей, где население разбросано, где ходить на ликбез надо за две-три версты. По вечерам женщинам ходить на такой ликпункт почти невозможно. Тогда надо устраивать лишь дневные, воскресные ликпункты, а по вечерам организовывать товарищескую помощь на дому.

В громадном большинстве случаев вопрос о возможности для беднячек учиться может быть разрешен лишь путем правильной организации помощи в учебе.

Дело коммуниста — на почве обучения грамоте теснее сплачивать бедняцкий коллектив.

В заключение остается отметить, что коммунист должен добиваться того, чтобы на дело ликвидации безграмотности давались из бюджета достаточные средства, должен заботиться о том, чтобы шеф села обращал внимание на культурную помощь селу, чтобы эта помощь была правильно организована: была не подачкой, а товарищеской поддержкой самодеятельности крестьянства, была бы также помощью не только материальной, но и идейной, помощью советом, обменом опытом и т. д.

Коммунист должен помочь секции Совета посредством самих учащихся организовать контроль над занятиями, над тем, чтобы занятия шли без перерыва, чтобы на них учащиеся приобретали необходимые знания и навыки, чтобы учеба связывалась с жизнью, с разрешением различных жизненных задач, чтобы учащиеся не уходили не доучившись.

«Если массы сами возьмутся за дело, они быстро справятся с своей неграмотностью», — говорил Ильич. Задача коммуниста в деревне — помочь массам в их самодеятельности в этой области,

1928 г.

ЕЩЕ РАЗ О КУЛЬТПОХОДЕ

Вода понемногу прибывает. Культпоход понемногу разворачивается. В него вливаются новые колонны. Но нельзя еще сказать, выльется ли он в бурный поток.

Мне пришлось быть на нескольких больших собраниях. Везде картина приблизительно такова: на передних скамьях сидят ликвидаторы, организаторы похода, актив обучаемых неграмотных и малограмотных, а на хорах и в глубине плотно, плечом к плечу, стоит масса обучаемых, напряженно, не шелохнувшись, слушает. Особого энтузиазма эта масса обучаемых еще не проявляет, активности также, она ждет, напряженно ждет: что это — всерьез или только разговоры?

Инспектор Главполитпросвета т. Цареградский, бывший недавно в Смоленске, где во главе похода стала выдвиженка, председатель губисполкома т. Калыгина, выступившая на митинге в 800 человек с горячей речью, рассказывает, что и там неграмотные и малограмотные держатся так же: наблюдают и ждут.

Это выжидание обязывает больше чем что-либо. Дело слишком серьезное. Нельзя просто начать поход. Начав его, надо не. переставая углублять и ширить его.

Надо поставить дело ликвидации неграмотности под контроль масс.

Надо, чтобы стенгазеты уделяли ему достаточно внимания.

Надо, чтобы рабкоры и селькоры наблюдали за ходом дела. В связи с культпоходом стал выходить ряд газет: Саратов выпустил газету «В атаку!», выпускают газеты Бауманский район Москвы, Академия коммунистического воспитания, работающая на Красной Пресне, 2-й МГУ, работающий в Хамовническом районе. Есть, вероятно, еще ряд других. Хорошо бы эти газеты превратить постепенно в контрольные органы рабочих масс над культпоходом. Хорошо бы при них организовать бюро рабкоровских корреспонденции по вопросу культпохода.

Надо вывесить ящики для рабочих корреспонденции по культпоходу на предприятиях, в казармах, в жактах, в клубах.

Поход против неграмотности надо углубить. Это больше всего могут помочь сделать сами рабочие.

Записки, подаваемые на митингах и собраниях, надо тщательно собирать, и имеющиеся в них предложения ставить на обсуждение. На собрании в Смоленске одна работница указывала, что работницам удобнее всего учиться по воскресеньям, но мешает то, что по воскресеньям ясли закрыты. Нужно, очевидно, рядом с воскресными ликпунктами организовать воскресные ясли.

В Бауманском районе Москвы на собрании были поданы записки малограмотных. В одной писалось: «Я буду охотно учиться, если бесплатно». Значит, безграмотные и малограмотные не знают, что учат на ликпунктах и в школах малограмотных бесплатно. Надо широко их об этом оповестить. Была еще записка: «Если нет квартиры, нельзя учиться грамотности». Я не знаю, можно ли что сделать в смысле квартирного обслуживания безграмотных. Об этом надо подумать Совету.

Вышеупомянутая записка подводит нас вплотную к вопросу о том, кто такие безграмотные. Кто безграмотный? Нэпман или чернорабочий? Кулак или бедняк и батрак? Одной постановки такого вопроса достаточно, чтобы ясно стало, что безграмотные — это беднейшие, самые затоптанные в прошлом жизнью слои. Надо выводить их поскорее на широкую, советскую дорогу. Это лучше чем что-либо другое будет подрезать корни сектантства, антисемитизма, хулиганства, неорганизованности и прочих явлений, вырастающих на почве нашего бескультурья.

Надо ликвидировать безграмотность во что бы то ни стало, надо вызвать самодеятельность населения в этом направлении, надо раскачать советскую общественность, организовать ее, но наряду с этим необходимы общественное внимание к положению безграмотных и малограмотных и ряд мер к улучшению их бытовых и экономических условий.

Ко мне приезжали из Ленинграда. На «Треугольнике» возникла мысль освобождать безграмотных и малограмотных от работы на час раньше. Я высказала сомнение в целесообразности этой меры. Нельзя, чтобы меры по содействию безграмотным шли вразрез с общей линией. Нам необходимо наладить наилучшим образом организацию труда на производстве. Если предполагаемая мера может вызвать хоть малейшую сутолоку, может хоть в малейшей мере дезорганизовать общую напряженность труда, она неприемлема. Но возможен ведь ряд других мер.

Члены Советов, члены профсоюзов, работники Наркомтруда, Наркомсобеса, хозяйственники, кооперативные работники, колхозники должны продумать это дело и выдвинуть ряд мер бытового и экономического улучшения положения безграмотных.

В этом направлении мы поразительно пассивны.

Нельзя разве возложить, например, на работодателей обязательство в определенный срок обучить работающих на них безграмотных домашних работниц, в деревне — работающих на них батраков? Нельзя разве продумать ряд других мер, например обязать биржу труда направлять записанных на бирже безграмотных в школы ликбеза, оплачивая им часы, проведенные в школе, как рабочие? Все эти меры надо обсудить всесторонне, но они необходимы.

Наиболее заинтересованы в деле ликвидации безграмотности работница и крестьянка. Они больше всего несут на себе тяжесть безграмотности и бескультурья.

Члены сельсоветов и горсоветов, члены волостных и районных исполкомов, губисполкомов — женщины, женщины-выдвиженки — в различных областях советской работы должны равняться по т. Калыгиной, должны быть застрельщиками в деле ликвидации безграмотности, в деле принятия мер, улучшающих положение безграмотных.

1928 г.

КУЛЬТУРНЫЙ ПОХОД И ЕГО ЗАДАЧИ

Ленин говорил молодежи: «Быть членами Союза молодежи, значит вести дело так, чтобы отдавать свою работу, свои силы на общее дело»[56].

XV съезд нашей партии указал на то, что «комсомол должен быть одним из главных помощников партии в деле проведения ее политики на фронте борьбы с техническо-хозяйственной и культурной отсталостью»[57].

И Ленинский комсомол в этом году взялся за дело борьбы с бескультурьем. Он объявил культурный поход против неграмотности, но не только против нее. Он объявил также поход против грязи и пьянства, начав тем самым борьбу против всего нашего бескультурья, против всего наследия старого.

«Союз коммунистической молодежи должен быть ударной группой, которая во всякой работе оказывает свою помощь, проявляет свою инициативу, свой почин»[58], — говорил Владимир Ильич.

Население нашего Союза мучается от бескультурья, которое становится поперек дороги всей работе страны, и потому не может не сочувствовать горячо почину комсомола.

К этому почину, само собой, сочувственно относится Коммунистическая партия и особенно Отдел ЦКВКП(б) по работе среди женщин, так как основная масса безграмотных — работницы и крестьянки. К этому почину сочувственно относятся профсоюзы, прекрасно знающие, какой помехой в деле укрепления работы профсоюзов является бескультурье; к этому почину сочувственно относятся Советы, перед которыми стоит задача втянуть в управление страной самые отсталые массы. К этому почину не могут не относиться сочувственно хозяйственные и все другие советские органы, задача которых — помощь массам в деле строительства социализма.

Но нельзя труднейшее дело борьбы с бескультурьем, пропитывающим все уголки нашей жизни, возложить только на молодые плечи комсомола.

Необходимо, чтобы все колонны, работающие на культурном фронте, энергично примкнули к делу, начатому комсомолом, соединили свои силы на живом деле, усилили темп своей работы, размах ее. Без этого дело, начатое Ленинским комсомолом, не даст тех практических результатов, которых ждет от этого почина население.

К этому и призывают все колонны борцов на культурном фронте Комитет политпросветработы, куда, кроме ВЛКСМ, входят представители культотдела ВЦСПС, отделов Главполитпросвета, ПУРа, Колхозцентра, всех видов кооперации, добровольных обществ.

Какое положение дел мы имеем На I ноября 1928 г.?

Мы видим, что в культпоход двинулись отдельные города и районы: Саратов, Бауманский район Москвы, — что начинают понемногу примыкать и другие (Среднее Поволжье, Смоленск, Северный Кавказ), что приостановилось то наплевательское отношение к делу ликвидации безграмотности и вообще к культурной работе среди отсталых слоев населения, которое, к сожалению, стало нередко наблюдаться в последнее время. Ликвидация неграмотности, этот особо тяжелый участок культурного фронта, победа на котором может быть достигнута только длительным, систематическим, напряженным трудом, оставался неукрепленным, заброшенным, лишенным нужной поддержки.

Сейчас в этом отношении достигнут известный перелом. Особо надо отметить то внимание, с которым отнеслось к начатому делу большинство центральных и местных газет.

Проделанный опыт уже дал много ценного. Он пошел по линии втягивания в дело самих масс, развертывания их инициативы, самодеятельности, он пошел по пути углубления работы, развернул широкие перспективы. И под напором широко развертывающегося движения стал местами покряхтывать слегка и протирать немного глаза бюрократический аппарат отделов народного образования.

Но дело еще в самом начале. Еще не раскачана целиком особо важная в данном деле колонна — колонна просвещенцев, еще не раскачана основная колонна, теснее всего соприкасающаяся с женской отсталой массой, — колонна делегаток; еще не развернулась сколько-нибудь широко работа в деревне. Деревня (самый больной. участок), крестьянка еще не стали в центр внимания.

Мы призываем все колонны, работающие на фронте борьбы с бескультурьем, к дружной, сплоченной работе, к бдительной самокритике, не допускающей самообмана, фразерства, халатного отношения к делу.

Мы зовем все партийные, профсоюзные, советские органы, все добровольные общества на помощь комсомолу в деле борьбы с бескультурьем, мы призываем к посильному участию в этом деле всех сознательных граждан.

1928 г.

КУЛЬТУРНЫЙ ПОХОД В ДЕРЕВНЮ

Деревня много безграмотнее города.

Если мы возьмем данные Всесоюзной переписи 1926 г., то по Европейской части РСФСР получим следующую картину: в городских поселениях неграмотных осталось лишь 15 % (в возрасте от 8 до 50 лет), если же возьмем сельские поселения, то там неграмотного населения этого возраста оказывается уже 44,3 %.

Если мы возьмем не всю Европейскую часть, а лишь одну ее часть — Центрально-Промышленную область, в которую входит и Московская губерния, то мы увидим приблизительно ту же картину: в городских поселениях неграмотных в возрасте от 8 до 50 лет — 17 %, а в деревенских — 43,7 %, — другими словами, в городах из каждых 100 человек на круг безграмотных 17, а в деревнях — на круг 44 человека.

Даже там, значит, где широко развита промышленность — в Центрально-Промышленной области, — деревня чуть не наполовину безграмотна!

У нас до сих пор, через одиннадцать лет после Октябрьской революции, есть такие деревни, где нет ни одного человека, умеющего подписать свою фамилию. Не верится, а факт! Недавно о таком факте рассказывал избач из Глазковского района, Козловского округа, Центрально-Черноземной области. Такая деревня имеется в Глазковском районе — вовсе не таком уже глухом, в районе, где политпросветработа получила широкий размах и тесно увязывается со всей хозяйственно-политической работой края.

Перед страной встала во весь рост задача реорганизации всего сельского хозяйства, его рационализации, индустриализации, коллективизации. Само собой, эта задача не может быть выполнена без самого активного участия самих крестьянских и рабочих масс. Низкий культурный уровень деревни стоит тут поперек дороги. Вот почему еще в 1920 г. Ленин говорил: «…чем глубже преобразование, которое мы хотим произвести, тем больше надо поднять интерес к нему и сознательное отношение, убедить в этой необходимости новые и новые миллионы и десятки миллионов»[59].

Он говорил по поводу проведения плана электрификации:

«Но нужно знать и помнить, что провести электрификацию нельзя, когда у нас есть безграмотные. Мало того, что наша комиссия будет стараться ликвидировать безграмотность. Ею сделано много в сравнении с тем, что было, но мало в сравнении с тем, что нужно. Кроме грамоты нужны культурные, сознательные, образованные трудящиеся; нужно, чтобы большинство крестьян определенно представляло себе те задания, которые стоят перед нами… И каждый товарищ, который поедет на места, будет иметь определенную разработку проведения электрификации в его районе, перехода из темноты к нормальному существованию…Можно и должно на месте сравнивать, разрабатывать, проверять данные вам положения, добиваясь того, чтобы в каждой школе, в каждом кружке на вопрос, что такое коммунизм, отвечали не только то, что написано в программе партии, а также говорили о том, как выйти из состояния темноты»[60].

На каждом шагу Ильич говорил о необходимости культурной работы для деревни.

Он звал рабочих прийти деревне на помощь в культурном отношении.

В апреле 1919 г., выступая в Московском Совете по вопросу о внешнем и внутреннем положении, Владимир Ильич говорил: «…мы добьемся, чтобы каждый крестьянин-середняк… на деле получил хотя бы маленькую, но помощь… Ему надо понять, почему трудность нашего положения мешает нам оказать ему помощь, которая ему нужна, которая лежит в городской культуре. Крестьянину нужны городские продукты, городская культура, и мы должны ему это дать. Только тогда, когда пролетариат окажет ему эту помощь, — крестьянин увидит, что рабочий помогает ему не так, как помогали эксплуататоры. Помочь крестьянину подняться до городского уровня, — эту задачу должен поставить себе каждый рабочий, имеющий связь с деревней» (курсив везде мой. — Н. К.)

В январе 1923 г. в «Страничках из дневника» Ильич говорил о том, что надо «установить общение между рабочими города и работниками деревни, установить между ними ту форму товарищества, которая между ними может быть легко создана, — это наша обязанность, это одна из основных задач рабочего класса, стоящего у власти. Для этого необходимо основать ряд объединений (партийных, профессиональных, частных) из фабрично-заводских рабочих, которые ставили бы себе систематической целью помогать деревне в ее культурном развитии» (курсив мой. — Н. К.)[61].

К культурной работе для деревни звал Ильич партийцев. В своей речи на II Всероссийском совещании ответственных организаторов по работе в деревне, сказанной им в 1920 г., он говорил о том, что агитатор должен связываться в деревне с учительством, что он должен увязывать свою работу с работой Наркомпроса, что он должен пойти на помощь наиболее забитым слоям населения. Это его основная задача, без этого он не партийный работник, без этого он не может назваться коммунистом.

Ильич звал на культурную работу в деревню комсомол: «Коммунизм состоит в том, чтобы та молодежь, те юноши и девушки, которые состоят в Союзе молодежи, сказали бы: это наше дело, мы объединимся и пойдем в деревни, чтобы ликвидировать безграмотность, чтобы наше подрастающее поколение не имело безграмотных»[62].

Он призывал к заботе об учителях, без которых немыслимо ликвидировать нашу полуазиатскую бескультурность.

В деле ликвидации безграмотности в центре внимания должна стоять деревня. Культпоход сейчас начался главным образом по городам. Культпоход направлен в первую очередь на то, чтобы вбить кол в оставшуюся безграмотность города. Это необходимо. Но это начало. Надо, чтобы втянутые в поход рабочие массы не остановились на полпути, чтобы они повели за собой и деревню. В революции застрельщиками были именно рабочие массы, но победить удалось лишь тогда, когда они повели за собой деревню, вместе с деревней двинулись против помещиков и капиталистов.

И наше бескультурье удастся победить лишь тогда, когда на это дело поднимутся миллионы.

В заключение приведу сообщение т. Науменко о культпоходе в Курском округе:

«Неграмотных взрослых по округу в возрасте от 16 до 35 лет имеется 152200 человек, всего же неграмотных всех возрастов имеется 61,82 %. Дело ликвидации безграмотности по бывшей Курской губернии характеризовалось неуклонным снижением и без того медленного темпа работы из года в год. Размах работы был крайне мал, ежегодно обучалось на бюджетных ликпунктах и за счет общественности от 7 до 9 тысяч. Последний год работа проходила в условиях почти полного развала общества «Долой неграмотность». Общее число безграмотных оставалось почти стабильным.

В настоящем году культурный поход помог нам выпрямить линию в работе по ликбезу, во-первых, в сторону привлечения к ней максимального общественного внимания и, во-вторых, наибольшего охвата социально важных групп взрослых неграмотных. По Курскому округу в течение 1928/29 учебного года намечено обучить 20 тысяч неграмотных, из этого количества 16 тысяч будет обучено силами и средствами общественности. Развертывание этой работы уже началось. Бюджетная сеть организована, сеть ликпунктов и индивидуального группового обучения по линии общественности должна развернуться полностью к 15 ноября.

Особое внимание уделяется правильному укомплектованию школ грамоты с целью наибольшего охвата социально важных групп.

В этом отношении взята такая линия в 1928/29 учебном году:

При всех школах крестьянской молодежи в округе (9) будут организованы вечерние общеобразовательные курсы для взрослых крестьян.

Райсоюз в тридцати низовых потребительских обществах открывает книжные полки, затрачивая на это 27 тысяч рублей, приобретает двенадцать кинопередвижек, десять новых радиоустановок. Не хочет отставать и Сельсоюз: он грозится сделать тоже не меньше.

Комсомольцы организуют в городах сбор книг для деревни, делают групповые выезды по деревням.

Общество друзей радио постановило в кратчайший срок исправить все неисправленные радиоустановки и установить новые в количестве не менее двадцати.

Учительство в этой кампании проявляет себя очень активно.

Деревенские политпросветчики взялись также за приведение в порядок изб-читален и красных уголков, производя нужный ремонт, делая их чистыми и опрятными. Организуется общественное мнение крестьян об увеличении отчислений из средств самообложения на нужды политпросветработы и т. д.»

Сообщение тов. Науменко говорит о том, что поход стал уже перекидываться в деревню. То, что такой глухой округ, как Курский, вплотную принялся за работу, крайне характерно.

Надо, чтобы пресса, чтобы партия, женотдел, комсомол всячески поддерживали начинания деревни.

Деревню надо вырвать из оков безграмотности во что бы то ни стало,

1928 г.

БУДИТЬ САМОДЕЯТЕЛЬНОСТЬ МАСС

Работа развертывается, ликпункты и школы малограмотных работают. Безграмотные и малограмотные усердно учатся. Надо ставить эту работу под общественный контроль и особенно под контроль самих учащихся. Необходимо, чтобы «Бюллетень культпохода Бауманского района» превратился в орган, куда стекались бы заметки рабкоров по культпоходу в Бауманском районе. Пусть их диктуют сами безграмотные и малограмотные. Выучившись писать, они станут умелыми рабкорами. Конечно, место не позволит печатать каждую заметку, но каждая заметка должна быть рассмотрена, каждое предложение учтено.

Необходимо, чтобы группы безграмотных и малограмотных уже сейчас начинали переписку друг с другом. Надо организовать обмен письмами, следствием чего явится посещение одной группы учащихся другой. Это будет поддерживать настроение, стремление учиться.

Хорошо также изредка организовывать вечера смычки учащихся, где бы они учились выступать, где бы ставились инсценировки, было хоровое пение.

Надо в рабочих общежитиях, в жилых домах организовывать для безграмотных и малограмотных читки и объяснения статей, привлекать к этим читкам безграмотных и малограмотных, уже поступивших в школы и еще не поступивших в них. Надо будить интерес к газете, привычку к ней.

Сейчас же надо заняться формированием библиотек для малограмотных при красных уголках, при всех библиотеках, формировать передвижки.

Ликвидация безграмотности в Бауманском районе — начало большой культурной работы, которая должна все шириться, охватывать всё новые слои, не оставлять ни одного уголка культурно не обслуженным.

Пробуждение самодеятельности масс — путь к культурному подъему.

1928 г.

СОВЕТОВАТЬСЯ С УЧАЩИМИСЯ

Надо усилить темп ликвидации безграмотности, для этого необходимо втянуть в это дело само население. Сейчас эта сторона дела стоит очень плохо.

Что надо делать? Через «Крестьянскую газету», через местные газеты обратиться к населению с указанием, что ему нужно конкретно делать.

Каждый завод должен учесть число своих безграмотных своими силами, каждое жилищное товарищество должно сделать то же. Каждое село, каждая волость должны заняться учетом. Такой учет должен иметь то же значение, что и учет числа работающих, что учет числа жителей. Учет этот должен висеть на видных местах и должен быть известен каждому.

Необходимо устраивать общие собрания рабочих заводов (цехов), жильцов домов, жителей сел и пр. с обсуждением мер для ликвидации безграмотности. Важно разбудить инициативу мест в этом направлении.

Необходимо проводить с участием безграмотных собрания с обсуждением того, где устроить ликпункт, в какие часы проводить занятия. Выбор места имеет большое значение. Ликпункт должен устраиваться там, где удобнее основному кадру безграмотных (например, на краю села, в общежитиях и пр.). Это имеет особое значение, если рабочие живут где-либо в соседней деревне или где деревня раскинута на большом расстоянии. Выбор времени занятий также имеет часто решающее значение, особенно сейчас, когда работают в несколько смен, имеет решающее значение часто для женщин, занятых домашней работой.

Надо, чтобы ликпункты возникали по инициативе населения. Надо установить формы поддержки этой инициативы.

При ликпункте должен обязательно быть организован совет ликпункта — по преимуществу из самих учащихся, но с прикреплением активистов от заводского комитета или культкомиссии, от сельсовета, комитета крестьянского общества взаимопомощи, сельхозтоварищества и пр.

Совет ликпункта должен заботиться о регулярности занятий, о снабжении всех учащихся пособиями (азбукой, доской и грифелем или мелом, бумагой и карандашами), о прикреплении к безграмотным грамотных, об организации помощи в работе тем, кому трудно уходить из дому, заслушивать жалобы учащихся, стараться прийти им на помощь.

Совет должен делать отчет о работе ликпункта в культкомиссии, в комиссии сельсовета и пр.

Учитель должен регулярно посещать уроки, вести классные занятия (а не индивидуальные — по очереди с каждым, как это часто бывает), говорить с советом ликпункта о принятии тех или иных мер содействия, инструктировать прикрепленных, пускать их на свои уроки, инструктировать ведущих индивидуально-групповые занятия.

Занятия надо вести, сосредоточивая внимание на ликвидации безграмотности, на обучении чтению, письму, счету. Поменьше болтовни, общих разговоров, побольше учебы. Поменьше мудрствования. «Поменьше выкрутас», как говорил Владимир Ильич.

На курсах по переподготовке надо учить технике преподавания, по преимуществу умению ориентироваться на интересы учащихся, прислушиваться к их мнению.

Школа малограмотных — особо трудная школа. Успехи тут самим учащимся малозаметны. Эти школы особенно легко распадаются. Занятия в них облегчаются значительно созданием вводного курса в школу I ступени путем заочного обучения. Объем навыков грамоты и счета этим курсом определен. Указаны методы, дан ученикам учебник в руки. Но тут особенно важны изучение интересов местного населения, подбор интересующего материала для чтения, создание привычки читать газету, пользоваться библиотекой, ходить на собрания, отыскивать нужный материал, вести общественную работу и т. п.

Для руководителей школ малограмотных курсы по переподготовке, конечно, особенно нужны, ибо методами работы со взрослыми владеют не всегда даже хорошие педагоги детских школ.

1928 г.

ОБ ОРГАНИЗАЦИИ РАБОТЫ (ЗАПИСКА)

Нет надобности говорить о ликвидации безграмотности. Девять лет говорим не переставая. Важно две вещи установить:

1) как улучшить организацию всего дела,

2) как улучшить качество преподавания. Насчет организации.

Первая задача, чтобы государство взялось за это дело. Это не значит, что государство должно только дать деньги на это дело. Государство должно взяться за организацию его. Что это значит? Это значит, что до ликбеза должно быть дело Советам. Каждый Совет, начиная от сельсовета и кончая Президиумом ЦИКа, должен толкать это дело.

Главная роль выпадает в этом деле на долю сельсоветов, ибо ликвидация безграмотности — проблема деревенская по преимуществу. Хорошо было бы провести в законодательном порядке, что каждый сельсовет должен заботиться о ликбезе, а то еще в 1926 г. на Северном Кавказе некоторые председатели сельсоветов собирали с граждан подписку, что крестьянки не будут агитировать за организацию ликпунктов, так как это будто бы отвлекает внимание от организации школьного дела. Надо, чтобы не было рецидивов такого головотяпства.

Культурная комиссия сельсоветов должна держать на учете своих безграмотных. Часто делу учета уделяется чересчур много времени. Учет становится самоцелью. Ждут с открытием ликпункта, пока всех до последнего безграмотного уловят. Общество «Долой неграмотность» должно помогать в учете сельсовету. В сельсовете на видном месте должно быть вывешено число безграмотных (в возрасте от 16 до 35 лет). Тут, конечно, будут ошибки. Часто не знают своих лет где-нибудь в Сибири, в национальных областях — надо стремиться к точности.

Второе, о чем должен заботиться сельсовет, — это о том; чтобы разбудить общественность. Культкомиссия должна устроить агитсобрание, чтобы поставить задачу перед населением, взяться за это дело, побудить организовать в помощь деятельности Совета ячейку общества «Долой неграмотность», следить, чтобы такие ячейки были организованы и работали.

Помочь там, где минимум двадцать безграмотных граждан, устройству ликпункта. Вместе с неграмотными обсудить, где удобнее устроить для них ликпункт, в какие часы он должен работать, позаботиться о помещении, отоплении, освещении. Брать средства из самообложения. В селах, где много безграмотных, надо устраивать не один, а несколько ликпунктов. Отделы народного образования должны заботиться об учебниках, о материале для чтения и письма. Надо изготовить доски. Надо раздобыть грифели, мел. Собирать материал для чтения.

Контроль нужен, хотя бы самый элементарный: аккуратно ли работает ликпункт, хорошо ли посещается, светло ли, тепло ли, есть ли учебные пособия (устраивать надо все экономно).

Надо организовать советы ликбеза.

Функции Совета — пробуждение общественности.

Организация дела (помещение, отопление, освещение, учебники на дом на время учебы).

Подыскивание учителя.

Учет результатов. Выпуски.

Рык — организует соревнование.

Округ — берет на учет рики,

1928 г.

ЗАМЕТКИ О БУКВАРЕ

1. Начинать учить грамоте лучше всего по рукописному тексту, как это делается в Швейцарии и дает положительные результаты: сразу вырабатывается хороший почерк, легче учиться не по двум шрифтам сразу, а по одному, быстрее овладевают люди техникой чтения и письма. Переход с письменного шрифта на печатный никаких трудностей не представляет.

2. Букварную часть отделить от послебукварной возможно при условии: а) что в букваре много упражнений для чтения связного текста; б) что не будет перерыва в получении после букваря послебукварной части, не будет перерыва в обучении чтению.

3. Отделение послебукварной части хорошо тем, что если букварная часть требует стабилизации, то послебукварная часть должна меняться в зависимости от меняющихся условий окружающей жизни. Первоначальный материал для чтения должен быть особо близок читателю. Букварь должен быть на руках у каждого учащегося грамоте. Послебукварная часть может стать предметом обмена между школами, ее можно получать в библиотеках.

4. Послебукварную часть хорошо выпускать приложением к местным газетам. В ней очень большую роль должно играть разъяснение непонятных слов.

5. Картинками не следует злоупотреблять. Картинка в букваре должна вызывать одну точную ассоциацию, тогда она будет облегчать запоминание слов, слогов, букв. Послебукварную часть можно выпускать без картинок.

6. Нужно издать для культармейцев краткую методику обучения грамоте.

1928 г.

ЗАМЕТКИ О СОЗДАНИИ НАЧАЛЬНЫХ ШКОЛ ВЗРОСЛЫХ

1. Необходимо ликпункты и школы малограмотных объединить, организовав их в начальную школу взрослых с трехлетним курсом и объемом знаний в размере начальной школы-четырехлетки.

2. По окончании такой школы выдавать свидетельства об окончании начальной школы.

3. Год будет уходить на обучение грамоте, два последующие надо строить несколько иначе, увязывая общеобразовательную учебу с практическими знаниями, необходимыми для повышения всего культурного уровня жизни.

4. Над начальными школами взрослых будут строиться всякие курсы, а также рабочие и крестьянские университеты, ширящие политический горизонт учащихся и закладывающие основы материалистического мировоззрения.

5. Над начальной школой взрослых надо строить двух- или трехлетнюю школу с объемом знаний семилетки, которая открывала бы путь в техникумы.

1928 г.

КО ВТОРОМУ СЪЕЗДУ ОДН

25 января открывается II съезд ОДН. Все время падавшее число членов общества начинает в связи с культпоходом быстро расти. Общий сдвиг в деле ликвидации безграмотности получился довольно-таки крупный. Об этом говорят все приезжающие с мест. Когда слышишь, что в Сормове в прошлом году на ликпунктах училось лишь 78 человек, а теперь свыше тысячи человек, или когда читаешь в письме крестьянина о героической деятельности беднячки-коммунарки в селе Большом Мичкасе, Пензенского округа, которая в темном селе сколачивает группу неграмотных девушек, выпрашивает у избача и учительницы несколько букварей, затрачивает свои последние гроши на бумагу и карандаши, носит из дому керосин, ведет среди безграмотных большую общественную работу, не получив ни от кого «заданий», не получая ни от кого ни гроша денег на это дело, — когда все это слышишь и видишь, приходится сказать: «Да, сдвиг большой». Поднялась советская общественность.

Я думаю, II съезд ОДН должен выбрать Троицкую и ей подобных героев и героинь ликбезовского фронта своими почетными членами.

Общественность пробуждена. Ее надо организовать. Владимир Ильич не раз говорил, что гвоздь строительства социализма — в организации, он не раз говорил о коллективном организаторском таланте масс. Надо только создавать такие условия, чтобы этот коллективный организаторский талант мог выявляться, развертываться. Надо, чтобы в центре внимания была инициатива масс, и надо научиться этой инициативе своевременно помогать.

Ликвидация безграмотности — кровное дело масс.

«Как иссохшая земля жаждет воды, так народ жаждет знания». Эта жажда не утоляется, а растет с каждым днем. Это мы видим на каждом шагу.

Ильич говорил в своих последних статьях, когда подводил итоги пройденного пути, что нет сомнения в том, что мы одержим победу, но что сейчас нам надо употребить все силы на то, чтобы как можно быстрее цивилизоваться.

Но эту цивилизацию Ильич мыслил как нечто, творимое руками самих масс. Пять лет прошло со дня смерти Ильича, и только сейчас массы начинают по-настоящему организовываться для того, чтобы овладеть знанием.

Необходимо, чтобы II съезд ОДН учел происшедший сдвиг и чтобы его работа стала крупным этапом на пути к быстрому продвижению вперед в деле изжития темноты и безграмотности.

Чтобы идти в бой, надо как можно лучше, крепче организоваться.

Надо как можно сплоченнее, организованнее двигаться вперед.

Так завещал Ильич, этого положительно требуют те громадные задачи, которые жизнь поставила перед нашей страной.

1929 г.

РЕЧЬ НА ТОРЖЕСТВЕННОМ ЗАСЕДАНИИ II СЪЕЗДА ОДН

Товарищи, наш съезд ОДН собирается в момент, когда уже поднялась самодеятельность масс и когда раскачалась советская общественность. На нашем съезде лежат большие задачи — не только установить, что полезна грамотность, не только установить, что надо пробудить общественность. Мне кажется, главная задача, которая встает перед съездом, — это на основании опыта вместе обдумать хорошенько, как надо организовать всю эту общественность, как надо организовать самодеятельность масс, чтобы даром не пропала эта поднявшаяся энергия. Нам надо на съезде обдумать организационный план, и вот я бы хотела обратить внимание товарищей на следующее.

У нас, конечно, возникают повсюду ячейки ОДН, но, товарищи, вы знаете, что вопрос ликвидации неграмотности — это вопрос, который в первую очередь касается деревни. И вот у нас есть такие деревни, в которых никаких ячеек ОДН, конечно, нет. Не всюду и не везде, но как раз в самых глухих местах, где бы эти ячейки были нужны, их нет. И я думаю, что тут особенно важно учесть, что дело ликвидации неграмотности — дело всей страны, что это дело государственной власти. Не в том смысле, что государство должно отваливать как можно больше на это дело денег. Деньги, конечно, нужны, но важно, чтобы Советская власть и ее организации на местах взялись бы за это дело.

Товарищи, я уже как-то раз писала в статье, рассказывала об этом несколько раз, что у нас на местах сельсоветы, волостные исполкомы, райисполкомы часто не сознают, какая обязанность на них ложится в деле ликвидации неграмотности. Несколько лет тому назад одна крестьянка Северного Кавказа — член ВЦИКа, присутствовавшая на съезде, рассказывала, что там председатель сельсовета собирал подписку с крестьян и крестьянок о том, что они не будут организовывать ликпунктов. Это может показаться чудовищным, но это факт. Рассказывавшая это крестьянка со слезами на глазах говорила, что они дали этому председателю сельсовета должный отпор. Этот председатель сельсовета думал, что ликпункт мешает созданию школ.

Конечно, такая постановка вопроса никуда не годится, и я думаю, что чрезвычайно важно и необходимо, чтобы каждый сельсовет в деревне отдавал себе полный отчет в том, что на него ложится задача пробудить общественность и эту общественность организовать.

Очень часто приходится слышать, что комиссии, которые организованы при сельсоветах, не знают, что им делать. Они говорят: «Мы не знаем, что нам делать, — ясли организовывать или школы». И очень редко говорится о том, чтобы организовать ликпункты. И мне вот кажется, необходимо добиться того, чтобы каждый сельсовет, чтобы каждая культкомиссия при сельсовете брались за дело ликвидации безграмотности. Это не значит, что члены культкомиссии будут заниматься ликвидацией безграмотности, но надо, чтобы сельсовет учел (может быть, силами ОДН, или силами комсомола, или еще какими-нибудь другими силами) число безграмотных. Необходимо, чтобы сельсовет устраивал расширенные заседания, на которых вместе с гражданами обсуждал бы, надо ли в данном селе открывать ликпункт или, может быть, будет достаточно группового обучения, если нет достаточного числа безграмотных. Этот вопрос надо обсудить. Сельсовет должен позаботиться о помещении, об отоплении, о том, чтобы ликпункт все время работал. И тогда ячейки ОДН, которые образуются в деревнях, будут уже иметь твердый стержень — они будут примыкать к работе сельсоветов, помогать работе сельсоветов. Конечно, это не все, что надо сделать.

В городах громадное значение играют профсоюзы. VIII съезд профсоюзов явился переломным съездом в деле ликвидации безграмотности, он обратил должное внимание на дело ликвидации безграмотности. В этом отношении заметен крупный и чрезвычайно важный перелом.

Товарищи, кроме организационного вопроса, надо остановиться еще на одном чрезвычайно важном вопросе. Этот вопрос — повышение качества.

У нас часто бывают рецидивы (возвращение) неграмотности. Эти рецидивы неграмотности бывают потому, что ликпункт часто недостаточно заботится о том, чтобы приобщить неграмотных к общественной жизни, чтобы приучить их читать газеты, ходить в библиотеку или избу-читальню и т. д.

Мне, товарищи, из прошлого вспоминается такой случай. Это было давно, в прошедшее время, в Питере. Я тогда занималась в вечерне-воскресной школе. Там был один выдающийся педагог (учитель) Аврамов. Аврамов учил в то же время в детской школе около Волкова кладбища. К нему съезжались учителя со всей России смотреть, каких громадных результатов он достигает, занимаясь с тремя группами. И я была в этой школе и видела, что дети старшей группы писали без ошибок, писали, соблюдая все знаки препинания, и прекрасно излагали прочитанное. И вот я помню, как Аврамов пришел раз в нашу вечернюю школу страшно расстроенный и говорит: «Вы подумайте, у меня была ученица Марфуша. Эта Марфуша была лучшей ученицей, проучилась три года. И вот прошло несколько лет. Марфуша выходит замуж. Надо расписаться. И вдруг оказывается, эта Марфуша, которая писала, соблюдая все знаки препинания, литературно уже писала, не может подписать своей фамилии — такой рецидив безграмотности».

Откуда взялся такой рецидив безграмотности? Оттого, что плохо учил ее учитель? Нет, не от этого. Рецидив безграмотности появился потому, что Марфуша, как вышла из школы, больше никакого печатного знака не увидела: газет не читала, книг не читала и занималась только повседневной домашней работой. Надо, товарищи, отдать себе отчет, что как бы прекрасно ни учили на наших ликпунктах, каких бы хороших результатов ни достигали здесь, мы будем иметь много рецидивов, если не будем заботиться о том, чтобы во время обучения приучать учащихся читать газеты, пользоваться библиотекой.

И в этом отношении чрезвычайно важно, чтобы ячейки ОДН об этом позаботились, чтобы наряду с занятиями на ликпунктах организовывалась читка газет, чтобы безграмотные и малограмотные снабжались газетами.

Чрезвычайно важно также, чтобы с безграмотными, кроме того, что они занимаются в школе, кто-нибудь занимался на дому. Мне приходилось заниматься в вечерней школе. И вот приходилось наблюдать: ходят в школу двое рабочих, один рабочий живет в артели, а другой — дома, в безграмотной семье. Тот, который живет дома, через несколько месяцев с трудом только научается грамоте, а тот, который живет в артели, чрезвычайно быстро научается читать и писать, потому что товарищи по артели помогают ему работать. И вот важно, чтобы в ликбезе, кроме занятий в воскресенье и вечером в будни, когда учащиеся ходят на ликпункт, образовались двойки, тройки, которые занимались бы по вечерам; важно, чтобы ОДН прикрепляло к неграмотным грамотных, которые помогали бы им заниматься. Целый ряд таких мероприятий необходимо продумывать и необходимо практиковать. У нас часто члены ОДН потому только и считаются членами, что они делают взносы. Я помню, на I съезде ОДН один батрак говорит: «Что же, ну вносим мы две копейки — и это все, что мы делаем. Научите нас, как нам более активно работать». Мне кажется, для того чтобы выяснить качество преподавания, чрезвычайно важно, чтобы ячейки ОДН позаботились о том, чтобы члены ОДН прикреплены были к тем, которые уже посещают ликпункты, чтобы они помогали им заниматься. Тогда результаты будут такие, что учащийся ликпункта сможет заниматься сам, сможет читать книжки, сможет читать газеты.

Важно также непременно — и эта забота должна лечь на членов ОДН, — чтобы безграмотные и малограмотные были вовлечены в общественную работу. Мы знаем на опыте культпохода, мы знаем на опыте отдельных мест, которые вели уже работу по ликвидации безграмотности, как чрезвычайно важна эта работа по вовлечению учащихся в общественную жизнь.

Итак, товарищи, я думаю, что перед съездом стоит задача обсудить в первую очередь организационный вопрос, а затем уже целый ряд мероприятий, которые должны повысить качество преподавания, которые должны помочь тому, чтобы школа ликбеза помогла безграмотным настолько научиться грамоте, чтобы они могли дальше уже идти по пути самообразования.

Вот эти задачи стоят перед съездом.

Позвольте пожелать съезду, чтобы эти задачи были бы выполнены возможно полнее.

1929 г.

РЕЧЬ НА II СЪЕЗДЕ ОДН

Когда начинаешь какое-нибудь дело, всегда должна быть ясна цель. И чем яснее цель, тем яснее путь к этой цели. Неправильно ставить широкие цели обществу ОДН, надо, может быть, взять цели более узкие и потом уже работать над достижением этих целей. Нам надо создать базу культуры — нам надо ликвидировать безграмотность и малограмотность. И я думаю, что неправильно чересчур разбрасываться. Мы делаем еще только первые шаги, а уже начинаем бояться, как бы это дело не разрослось, чтобы не захлестнуло нас, не снизило бы других целей. Разве это мыслимо? Тот, кто продвигается вперед — каждый рабочий, каждый крестьянин, знающий грамоту, — не остановится на этом, будет продвигаться все вперед и вперед. И бояться того, что широко развернувшаяся работа по ликвидации безграмотности в какой-нибудь мере ограничит другие задачи — задачи строительства школы, задачи широкой постановки самообразования, постановки рабочих и крестьянских университетов, — мне кажется, совершенно нечего. Но важно точно и определенно поставить цель, потому что тогда можно учитывать работу. Иногда боязнь, как бы работа по ликбезу не выпятилась на первый план, замечается в профсоюзах — тех профсоюзах, где значительная часть рабочих уже грамотна. Перед ними стоят другие цели, и потому мы видим у них немножко пренебрежительное отношение к ликвидации безграмотности и боязнь того, чтобы ликвидация безграмотности не оттеснила другие задачи и цели. Вот с этим пренебрежительным отношением надо бороться.

Затем другой вопрос. Тут некоторые товарищи выступали и говорили о том, что важно, чтобы ОДН было вполне самостоятельной организацией, чтобы никакие грамчека[63] и соцвосы не мешали ему. Вот с этим надо бороться. Цеховщина, которая осталась в наследие от старого, страшно мешает работе. Нам надо все силы объединить. Ведь наша страна бедна — мы бедны культурными силами, мы бедны материально, — нам надо объединить все силы, а не смотреть так: чтобы никто не мешал, если станет хорошо работать ВЧКл/б, как бы это не захватило какие-нибудь права ОДН. Конечно, так ставить вопрос нельзя.

ВЧКл/б — орган Советской власти. Если он бюрократичен, не умеет идти в ногу с общественностью, нужно изжить этот бюрократизм. Я думаю, что раскачавшаяся общественность — самая лучшая гарантия против бюрократизма. Надо делать не так, чтобы отделиться куда-то, обособиться, а надо обдумать, как работать так, чтобы сделать ВЧКл/б не бюрократическим органом, а органом, который вел бы свою работу хорошо. Тут нужна координация работы государственных органов и работы советской общественности.

Когда у нас организовалась ВЧКл/б, она смотрела на себя как на общественную организацию. Я помню, как организация ВЧКл/б поднимала вопрос о том, что надо отделиться от Главполитпросвета и от Наркомпроса. Я помню, как на съезде политпросветов выступал т. Ленин и говорил: со стремлением отделиться, уйти в сторону надо раз навсегда покончить, надо, чтобы ВЧКл/б работала вместе с Главполитпросветом, работала в недрах Наркомпроса и не обособлялась в какую-то самостоятельную организацию[64]. Я думаю, что сейчас говорить о том, что нужно куда-то удалиться и быть подальше от органов ВЧКл/б, совершенно нецелесообразно, напротив, надо всячески выправлять их работу.

Теперь, товарищи, вопрос о том, как втянуть в работу профсоюзы, кооперацию и женотдел. На этом съезде, на съезде по ликвидации неграмотности, Должны были бы говорить в первую очередь представители женотделов на местах, потому что это дело никого так близко не касается, как работниц и крестьянок. Между тем хотя отдельные товарищи женщины и выступали, но в их выступлениях не указывалось в достаточной мере на то, что работа женотделов должна быть тесно связана с работой ОДН.

Я думаю точно так же, что вопрос о том, что ОДН должно тесно примыкать к Советам, к секциям Советов, — этот вопрос в недостаточной степени обсуждается у нас. Один товарищ, выступавший тут, правильно указал, что в деревне имеет большое значение, чтобы деревенские ячейки ОДН опирались на государственные органы, а этими государственными органами и являются в деревне сельсоветы. Но для того чтобы сельсовет умел это сделать, необходимо, чтобы была дана инструкция, которая, не связывая его, рассказывала бы человеческим языком, что надо делать секциям Совета; которая установила бы взаимоотношения между ОДН и сельсоветом, указывала бы, как сделать, чтобы сельсовет был заинтересован в том, чтобы была крепкая ячейка ОДН, а ячейка, в свою очередь, примыкала бы теснейшим образом к работе сельсоветов. Такая инструкция имеет для деревни большое значение.

Имеет значение точно так же совместная работа с Советом и для города. По Москве мы видим, что работа лучше в тех районах, где ОДН примыкает к Совету. Например, Бауманский район: там увязка между партией, Советом и общественностью полная, там участвует партия, участвует в этой работе Совет и благодаря этому работа широко развертывается. В тех же районах, где этой увязки нет, работа идет хуже, несмотря на то что там также затрачиваются громадные усилия на эту работу. Мы видим, что в Краснопресненском районе работа неплоха, но увязка лучше в Бауманском районе, потому что там существует тесная смычка с Советом и всей массой. Я думаю, что таким образом свою очень важную функцию ячейка ОДН оправдает.

У нас всегда добровольные общества очень много занимаются формальными вопросами, очень много времени употребляют на то, чтобы определить, какой формы должен быть билет, какие значки и т. д. Представитель Саратова правильно говорил, что не нужно обращать внимание на то, чтобы выяснить, какого вида будет билет и как он будет распространяться: важно, чтобы была книга, где бы ясно было рассказано, что должно делать ОДН и как оно должно приспосабливаться к местным условиям. Может быть, нужны даже несколько таких книг, нужны люди, которые прочитают эти книги и растолкуют, как это делается. Смешно ждать директив из центра для того, чтобы вести работу. Работа должна быть приспособлена к местным условиям. Важны и время, и характер преподавания, и то, какая именно организация больше всего принимает участие: будет ли это комсомол, будут ли это делегатки, будет ли это партячейка (это часто зависит от того, какая организация в данной местности сильнее), — важно, чтобы все силы были направлены в одну точку, чтобы здесь была помощь всех этих организаций делу ликвидации неграмотности. В этом отношении надо поменьше вмешательства в работу и побольше помощи этой работе.

Таким образом, мне кажется, что в ближайшее время, судя по началу, нам удастся развернуть в довольно широких размерах эту работу. Но, мне кажется, что об одной из функций не должен забывать ни один член ОДН — это о том, что он постоянно должен вербовать новых и новых членов. Если он член ОДН и в то же время комсомолец, он должен в комсомоле вести агитацию, подбирать в комсомоле актив, который бы этой работе помогал; если это делегатка, она должна вести работу среди делегаток. Не надо себя сильно обольщать, не надо думать, что у нас бог знает сколько сделано. То, что сделано, — это еще капля в море, и надо сбивать большой актив для того, чтобы добиться поставленной цели. В этом отношении нужны громаднейшие усилия, и я думаю, что съезд даст хорошую зарядку и поможет пошире развернуться этой работе.

Мне кажется, что упреки, которые бросаются ОДН, не очень справедливы. Если мы возьмем все наши добровольные общества и условия, в которых они работают, то нужно сказать, что ОДН в числе этих обществ стоит не на последнем месте: оно развернуло очень большую работу. Если мы возьмем 1924 г., когда оформилось это общество, и сравним, что делается сейчас, то увидим, что за последнее время произошли большие сдвиги. Только мне кажется, что у нас вообще относительно всех добровольных обществ есть большая склонность к централизации. Вот, например, резолюция, которая тут предлагается, — в ней сказано: изменить состав, просмотреть актив. Как будто бы кто-то извне это делает. Очень мало выявлен курс на самодеятельность, которую нужно всячески развивать. Это во всех обществах большая беда, что очень их регулируют из центра, что очень в определенные рамки стараются поставить. Мне кажется, что надо держать курс на большую децентрализацию в этом деле. А с другой стороны, нужно руководство такого типа, чтобы указать обществу, что оно должно сделать. Самые элементарные вещи рассказать, целый ряд самых популярных, самых элементарных понятий: как, например, вести такую-то агитацию, где достать такой-то учебник и т. д. Наша деревня не знает, откуда достать учебник. Нам все эти вопросы кажутся настолько элементарными, что о них мало думают и мало их разъясняют. Мы ведем промеж себя агитацию. Я, например, была на нескольких собраниях ОДН и заранее знала, что на этих собраниях будет. Мы с вами друг друга агитируем, мы горячие речи друг другу говорим о пользе ликвидации неграмотности. (Криницкий[65]: И уже сагитировали друг друга?) И уже сагитировали.

Насчет того, что распалась ячейка на заводе «Серп и молот». Это же металлургический завод: среди металлистов безграмотных осталось очень мало.

Я считаю, что нашей общей бедой является то, что мы чересчур много учитываем. С тех пор как организовалась ВЧКл/б, с тех пор как организовано ОДН, они учитывают, учитывают, учитывают и учесть не могут. По-моему, чем меньше учитывать будут, тем лучше. Даже возьмите культпоход. В некоторых местах единственно что сделали, так это «учли». Кому от этого легче стало? Никому.

Насчет фабрик и заводов. Надо давать все же некоторую самодеятельность предприятиям. Пускай сама фабрика решит, тут ли устраивать ячейки или устраивать их в жилтовариществах. Раньше была какая картина? Приходит работница и говорит: «Почему так много обществ на фабрике? Я должна состоять в шести обществах и вести общественную работу». Часто это пребывание «во всех обществах» воспринималось вроде директивы, что, мол, непременно нужно быть во всех обществах. Конечно, это никуда не годится. Благодаря этому и возникла идея убрать ОДН с фабрик. Но надо, во-первых, предоставлять право вести агитацию на фабриках, а, во-вторых, организующиеся ячейки пусть сами решают, где им удобнее оставаться — на фабрике или в жилтовариществе, потому что на разных фабриках разные условия, так что тут нужно предоставлять побольше самостоятельности и никаких таких постановлений, которые бы связывали, не следует давать.

Теперь насчет изданий. Может быть, какие-нибудь три книги в издании «Долой неграмотность» и плохие попались, но я должна сказать, что я просматривала популярную литературу, изданную этим издательством за прошлый год, и там много прекрасной популярной литературы, которую нужно даже переиздать. Теперь относительно листажа. Дело в том, что мы принимали постановление давать на массовую литературу больше листов, а на деле что мы видим? Гиз переиздает Лескова, «Мелкого беса» Сологуба, Достоевского. Мне кажется, что, пока бумаги у нас нет, этого не нужно переиздавать. Эти «Бесы» нам не нужны. А вот популярная литература чрезвычайно нужна.

Что касается ОДН, то оно принесло большую пользу.

1929 г.

НАКАЗ ИЛЬИЧА

В 1895 г., в первые годы своей революционной деятельности, задумал Владимир Ильич вместе с несколькими товарищами тайно издавать для рабочих и работниц журнал «Рабочее дело». Было это еще при царской власти, когда за каждое честное, правдивое слово, сказанное рабочим или крестьянам, за каждое слово, открывающее им глаза на то, как правят царь и его министры, людей преследовали, сажали в тюрьмы и ссылали в Сибирь. «Рабочее дело» было уже совсем готово, все статьи написаны, надо было только сдать его в тайную типографию печатать, но царские шпионы уже выследили Ильича и его товарищей, нагрянули к ним с обыском, арестовали их. У одного из арестованных нашли готовый уже к печатанию журнал, отняли его, а всех арестованных засадили в тюрьму, а потом сослали в Сибирь. Так и не увидел этот журнал света, не дошли статьи, написанные для него, до рабочих и работниц.

Лишь много лет спустя, когда рабочие и крестьяне прогнали царское правительство, когда организована была уже Советская власть, в 1924 г. в шкафах департамента полиции найдена была статья Ильича, писанная для «Рабочего дела», и опубликована 29 лет спустя после того, как она была написана, — тогда, когда Ильича не было уже в живых. Статья эта называлась «О чем думают наши министры?»

В этой статье Ильич приводит секретное письмо министра внутренних дел Дурново к обер-прокурору святейшего синода Победоносцеву. В этом письме Дурново, в ведении которого находилась полиция, пишет Победоносцеву, в ведении которого находились воскресные школы для взрослых рабочих (таких школ было тогда очень мало, были они только в четырех городах), что его, Дурново, шпионы выследили, что завелась в воскресных школах крамола, что проникли в школу революционеры и толкуют там простому и мастеровому народу о том, о чем писали Маркс и Энгельс, говорят о помещиках и капиталистах, о том, как они эксплуатируют «простой» темный народ и как царская власть целиком на их стороне. Говорят это революционеры в прикрытой форме, так что чиновники, приставленные Победоносцевым для надзора, не разбираются даже, что говорят эти преподаватели-революционеры, да «простой»-то народ очень хорошо их слова понимает, потому что это его касается. И Дурново советует особенно внимательно следить за учителями воскресных школ.

И вот, приводя это секретное письмо, копию с которого снял какой-то служащий в департаменте полиции и пустил по рукам, Ильич писал о том, почему так боятся царские министры того, чтобы «простой» народ приобрел знания, боятся соединения знания с народом, боятся того, чтобы рабочие не стали сознательными. Статья Ильича кончается словами: «Рабочие! Вы видите, как смертельно боятся наши министры соединения знания с рабочим людом! Покажите же всем, что никакая сила не сможет отнять у рабочих сознания! Без знания рабочие — беззащитны, со знанием они — сила!»[66]

И с тех пор всю свою жизнь Ильич говорил рабочим и работницам, говорил деревенской бедноте, батракам и батрачкам, крестьянкам, что в знании — сила. Делу народного образования он уделял всегда особо большое внимание. Перед смертью, оставляя наказ остающимся в живых товарищам, он писал о том, что хотя все еще мы бедны, прямо сказать, нищие еще, хотя мы и малокультурны еще, но не беда это — лишь бы было сознание того, что нам надо: всему народу надо овладеть знанием. Писал он перед смертью о культурной революции, о том, что массы должны с бою брать знания, преодолевая все трудности, оставшиеся в наследие от старых порядков, от старого царского строя, преодолевая всю нашу нищету, всю нашу бескультурность; что должны массы вооружаться знанием во что бы тони стало, ибо знание — сила. Хотел он еще написать об этом поподробнее — о том, что надо малограмотным, малознающим самим покрепче налегать на это дело, да не смог уже.

Но все те слова, которые говорил Ильич об этом начиная с 1895 г., не забудут массы, не забудет их и крестьянка. У себя в деревне она будет передовым борцом за школы, за ликбез, за избу-читальню, за библиотеку. Она будет урывать время несмотря ни на что, чтобы учиться самой, будет помогать учиться другим, в первую очередь другим крестьянкам, бедноте, батрачкам, молодежи, детям. Она, крестьянка, на собственном опыте знает, как беззащитен темный человек. На ней, на крестьянке, особо тяжело отразилось прошлое, до сих пор не может она стряхнуть его с себя. На культурном фронте надо ей быть впереди, надо ей наказ Ильича выполнять.

1929 г.

ЗНАНИЕ — СИЛА

Телеграф принес сообщение, что в состав вновь избранных Советов (по РСФСР) вошло в городах 24,6 % женщин (против 20,8 % в прошлой избирательной кампании), а по селам — 19,4 % (против 11,6 % в прошлую избирательную кампанию). Это данные на 2 февраля. Они говорят о том, что число женщин, избранных в Советы, повысилось в городе на 3,8 %, в селах — на 7,8 %. Это несомненный шаг вперед, хотя до нормы еще далеко. Если бы женщина в жизни была равноправна с мужчиной, как она равноправна перед законом, процент женщин, избранных в Советы и в городе, и в деревне, был бы равен приблизительно 50. Как видим, до этого еще далеко. Наследие старого еще велико.

Одна из основных причин, которые мешают женщинам проходить в Советы, — это ее отставание на культурном фронте.

Есть известное соотношение между грамотностью и активностью избирателей. Тут невольно вспоминаешь слова Владимира Ильича, что «неграмотный стоит вне политики».

Город грамотнее деревни, и активность городских избирателей выше активности избирателей деревенских. В прошлую избирательную кампанию явилось на выборы в городе 50,7 % избирателей, в деревне — 47,6 % избирателей. За время, прошедшее с тех пор, грамотность населения возросла; в городе она возросла сильнее, чем в деревне; в деревне замечается главным образом рост грамотности среди женщин. В настоящие перевыборы мы видим известное повышение активности; в городе оно выше, чем в деревне, но в деревне значительно возросла активность женщин, их авторитет. В настоящую избирательную кампанию принимало участие в выборах 64,3 % избирателей (то есть на 13,6 % больше, чем в прошлый раз), в деревнях — 58,2 % (то есть на 10,6 % больше, чем в прошлый раз). Мы знаем, что культпоход коснулся гораздо больше города, чем деревни. Тут, несомненно, есть известная зависимость.

Отовсюду идут вести, что женщины гораздо в большей мере, чем раньше, выбираются в сельсоветы.

Надо довести участие избирателей в перевыборной кампании до 100 %- Но это будет возможно лишь в том случае, если наши успехи и на фронте ликвидации безграмотности будут достаточно велики.

Трудящиеся очень многого ждут от перевыборов в Советы. Вновь выбранным в Советы женщинам придется много учиться из жизни и из книжки, чтобы справиться с теми задачами, которые перед ними встанут. Жизнь с каждым днем становится сложней, и, чтобы оказаться на высоте, надо хорошо разбираться в окружающем.

СССР живет в буржуазном окружении. Если бы этого буржуазного окружения не было, мы могли бы продвигаться вперед с той быстротой, которая нам, нашей стране, была бы всего удобнее. Но так как мы живем в буржуазном окружении, то должны отдать себе отчет, что если мы не наляжем со всей энергией на то, чтобы продвигаться быстрее вперед, то изничтожат, разобьют нас буржуазные страны. К нападению на Союз Советских Социалистических Республик они всегда готовы. Было бы ошибкой думать, что нам достаточно научиться владеть винтовкой, бить без промаха, научиться носить противогазные маски. Учиться владеть винтовкой, бить без промаха, учиться всем другим военным знаниям совершенно необходимо, но не от одной нашей военной подготовленности зависит наша непобедимость. «Война есть испытание всех экономических и организационных сил каждой нации»[67], — писал Владимир Ильич.

Конечно, если мы будем работать вразвалочку, если мы будем работать старыми, допотопными машинами, если фабрики у нас будут наполовину стоять, если мы не сумеем поднять нашу промышленность на высоту современной техники, не рационализируем труд, если мы будем продолжать пахать сохой да давать всякому бурьяну глушить хлеб, да сусликам и саранче его портить и поедать, если мы не наладим правильный подвоз сырья, хлеба в город, а нужных товаров — в деревню, если отдадим торговлю частнику, — капиталистическим странам будет проще простого проглотить нас. Нам надо всю нашу хозяйственную жизнь наладить так, чтобы она представляла собой налаженное целое, где вся разнородная хозяйственная деятельность была бы между собой тесно и правильно увязана.

Чтобы достигнуть этого, надо поднять нашу промышленность и сельское хозяйство, нашу кооперацию на очень большую высоту.

Перестройка и промышленности, и сельского хозяйства, и торговли, тем более перестройка быстрая, не может происходить без сопротивления эксплуататоров, без сопротивления тех, кому выгоден был старый порядок, выгодна была нищета и отсталость масс.

Поэтому не случайно, что именно сейчас, когда мы стали энергично перестраивать нашу промышленность и сельское хозяйство, все враги Советской власти — нэпманы, кулаки, бывшие помещики и капиталисты — стали скалить зубы. Не случайно, что они, пользуясь каждой нашей промашкой, стараются настроить против Советской власти, против партии не ставшие еще сознательными, еще колеблющиеся слои трудящихся. Поэтому надо развернуть сейчас широчайшую агитацию и пропаганду в массах, поднять массы культурно, вырвать их из-под влияния враждебных Советской власти лиц, втянуть в дело строительства социализма. Недаром Владимир Ильич говорил о необходимости развернуть как можно шире культурную работу в массах, особенно культурную работу среди крестьянства. Он указывал на исключительно большое, решающее значение культурной работы.

Прошло пять лет со дня его смерти, и эта задача со всей остротой, во весь рост стоит перед нами. Советы должны обратить особое внимание именно теперь на культурное строительство, на вовлечение рабочих, бедняцких и середняцких крестьянских масс в это дело, особенно женских масс, на пробуждение их самодеятельности, на организацию этой самодеятельности.

Советам в этой работе должны помогать все: партия, комсомол, делегатки, профсоюзы, кооперация, добровольные общества.

Особенно большую роль могут сыграть сельсоветы. При сельсоветах есть культкомиссии, иногда они называются культсекциями. Культсекции должны вовлекать в свою работу всех трудящихся и в первую голову организованную часть населения. Они должны начать серьезно влиять и на работу школы и на работу избы-читальни, библиотеки, красных уголков, ликпунктов и т. д. Они должны смотреть, чтобы все ребята поголовно ходили в школу, в том числе и девочки, вызывать родителей, которые не пускают детей в школу, выяснять причины и помогать их устранению. Секции должны заботиться, чтобы, если в деревне много неграмотных, был непременно организован ликпункт и чтобы он работал аккуратно. Секция должна вовлекать неграмотных в учебу, должна заботиться о том, чтобы изба-читальня все время как следует работала, чтобы и взрослым и детям было что читать. Секция должна заботиться о том, чтобы школа уделяла достаточное внимание детям бедноты, чтобы организовались разные кружки и курсы, чтобы организовались ясли и детсады, дающие возможность матери немного разгрузиться от заботы о детях и взяться за учебу.

Секция может сделать много. Она будет налегать на то, чтобы побольше получалось газет, чтобы они стали доступны бедноте, чтобы соединять деревню с городом через радио, чтобы попадало в деревню кино. Секция, поднимая культурный уровень деревни, будет в то же время будить в населении тягу к новым порядкам, к новой организации хозяйства, к новой организации быта.

Надо выпустить для секций сельсовета соответствующие популярные брошюры, доступные каждой крестьянке.

В городе культурные секции горсовета должны вести не менее энергичную работу. Трудящиеся должны на деле стать хозяевами жизни. Этому чрезвычайно мешает низкий культурный уровень, особенно низкий культурный уровень тех слоев, которые больше всего нуждаются в помощи Советской власти, которые плохо организованы, мало сознательны.

Крестьянка и работница на своем горьком опыте, на опыте всей окружающей жизни больше, чем кто-либо, знают, как связывает по рукам и ногам темнота, бескультурье. И потому сомнения нет, что крестьянка и работница, попав в Совет, будут налегать на работу культурных секций. Они знают, их не надо убеждать в том, какая сила знание.

1929 г.

ПРОДОЛЖАТЬ РАБОТУ И ЛЕТОМ

Всю зиму 1929 г. шла напряженная работа по ликвидации неграмотности. С наступлением весны ряд ликпунктов заканчивает свою работу, но работа с неграмотными и с только что обучившимися грамоте не должна ослабевать.

Перед прекращением занятий надо, чтобы ликпункты дали кончающим их учащимся указания, как учиться дальше, где и как доставать газеты и книги для чтения. Надо перед окончанием сводить учащихся на экскурсию в ближайшую библиотеку, постараться добиться того, чтобы все учащиеся стали пользоваться библиотекой. Надо снабдить учащихся списками наиболее популярной литературы. Надо, чтобы работники библиотеки помогали малограмотным в выборе книг. Надо указать кончающим ликпункты, что они могут поступить на подготовительный курс заочного обучения. Надо помочь учащимся сорганизоваться в небольшие кружки из трех-четырех человек, дать программу того, чем заниматься в кружках. Важно организовать летом консультационные пункты для только что научившихся читать и малограмотных вообще, откуда посылались бы, если понадобится, «летние ликвидаторы».

Нельзя бросать кончивших ликпункты на произвол судьбы, надо, чтобы лето они могли использовать для самостоятельной работы, для овладения навыками более быстрого письма и чтения.

Это в городе. В деревне организовать работу летом, конечно, труднее, поскольку кончившие ликпункты будут завалены работой, но и тут надо использовать праздничные перерывы, перерывы в работе во время плохой погоды, чтобы организовать в это время беседы, совместное чтение, возобновление в памяти пройденного, экскурсии. Избы-читальни должны обращать особое внимание на обслуживание кончивших ликбез. Надо постараться втянуть кончивших ликбез в какую-нибудь общественную работу. Это имеет громадное значение, на общественной работе люди растут.

Но это еще полдела. Надо втянуть в обучение грамоте новые слои, в первую очередь сезонников. Надо устроить для них ликпункты, повести с ними большую работу.

И, наконец, необходимо использовать лето для основательной переподготовки ликвидаторов, для тщательного учета проделанной за зиму работы, для учета промахов и достижений, для подготовки к дальнейшей напряженной работе.

Работу по борьбе с безграмотностью и темнотой не будем ослаблять ни на минуту, пока не доведем ее до конца.

1929 г.

СЪЕЗДУ ПО ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ

Дорогие товарищи, позвольте приветствовать ваш съезд. Он собирается в момент, когда вся страна — и город и деревня — вступает все шире и шире на путь социалистического соревнования, на путь напряженной работы в деле преобразования старого строя в строй социалистический. На нас, политпросветчиков, ложится задача путем такой же напряженной работы помочь массам поднять свой культурный уровень на ту высоту, которая помогла бы, а не тормозила путь социалистического строительства. Год тому назад я писала о «ликбезовской спартакиаде». С тех пор дело сдвинулось с мертвой точки. Мы имеем немало завоеваний. Съезд их тщательно учтет.

Надо сказать, однако, что если мы кое-чего добились, то, главным образом, благодаря более внимательному отношению к массам, вниманию к их бытовым условиям, широкой агитации, энергичной работе общественных организаций, в первую голову комсомольских, благодаря энергичной работе ликвидаторов и ОДН. Но во всем этом элемент социалистического соревнования играл довольно незначительную роль. Лишь в Сибири и на Урале, кажется, шло довольно энергичное соревнование между округами на количество охваченных обучением грамоте. Конечно, пример Саратова, Бауманского района Москвы заражал, увлекал, но надлежащей четкости в учете всех достижений не было. Слаба как будто была самокритика, отсутствовало премирование (а если и было, то носило лишь исключительный характер), мало было соревнования сел, отдельных фабрик и т. д.

Мне кажется, съезду надо всесторонне обсудить план соревнования на ближайший год.

Первый вопрос — как втянуть в дело массы, как их втянуть в соревнование. Несомненно, надо привлечь к этому делу сельсоветы и горсоветы. Необходимо, чтобы и они вступили в соревнование, их культсекции могут провести очень большую работу с массами: ведь задачи Советов именно и заключаются в организации масс около определенных дел. Соревнование культотделов Советов по линии ликвидации безграмотности может дать очень много. Надо пробудить в них, разжечь в них чувство социалистической чести. Далее идет вопрос о соревновании между собой различных учреждений, фабрик, цехов, сел и т. д. Но соревнование надо, конечно, проводить так, чтобы втягивать в него поголовно всю массу.

Если соревнование культотделов Советов, учреждений главным образом будет направлено на количество обучаемых, если соревнование ячеек ОДН будет главным образом. идти по линии обслуживания бытовых нужд, без каковых нельзя провести дело ликвидации безграмотности, то школа ликбеза, ликпункты должны вести соревнование на качество: кто лучше научит читать и писать, кто научит большее число учащихся читать газету, приучит брать книги из библиотеки или избы-читальни, кто большее число учащихся втянет в общественную работу, и т. д. и т. п. Очень важен — и этому помогает соревнование — точный учет достижений и недостатков. Развитию самокритики должны способствовать стенные и ликбезовские газеты, куда диктуют, а потом пишут корреспонденции учащиеся; важно, чтобы эти газеты потом передвигались в сельсовет, или горсовет, или на специальную выставку. Одним словом, нужна максимальная гласность во всем деле.

И потом — вопрос о премиях. Важно, чтобы лучшие ликпункты премировались, чтобы эта премия выражалась или в библиотечке (если нет на селе библиотечки), или выпиской для всех учащихся газет, либо экскурсией, либо еще как. Это надо обдумать.

Затем, если говорить о соревновании, то нужно его сделать непрерывным, чтобы не выходило так: вот провели соревнование два ликпункта да и делу конец.

Надо, чтобы в результате соревнования дело ликвидации неграмотности стало кровным делом всего населения, чтобы соревнование не вспыхивало вдруг и потом тухло, а все бы больше и больше нарастало, перерастая намеченные рамки.

Дорогие товарищи, очень бы просила вас проработать на съезде этот вопрос.

Выражаю твердую уверенность, что съезд наметит четко план соревнования, разовьет максимальную самокритику и на опыте ошибок, неизбежных вначале, постарается всю работу поставить на правильные рельсы.

Нам надо как можно скорее победить неграмотность в нашей, строящей социализм стране, как можно скорее одержать эту победу. И мы ее быстро одержим.

Горячий вам привет, товарищи!

1929 г.

ЛИКВИДАЦИЯ НЕГРАМОТНОСТИ — БОЕВОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДЕЛО (ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СОВЕЩАНИИ МЕСТНЫХ РАБОТНИКОВ ПО ЛИКБЕЗУ)

На днях Коллегия Наркомпроса выезжала на фабрику Гознака, где мы обнаружили интересное явление: там «все грамотны», за исключением сторожей и уборщиц. На 2500 рабочих имеется 63 неграмотных. Характерно отношение рабочих к этому вопросу: грамотный актив говорит о вузах, рабфаках и пр. и только одна женщина упомянула о ликвидации неграмотности. Это очень типично для печатников.

То же наблюдается и в Ленинграде: там мы имеем постоянно на фронте ликвидации неграмотности отставание, потому что основной потомственный рабочий там хорошо грамотен и есть много других насущных вопросов, которые его занимают. Поэтому вопросы ликвидации неграмотности затираются и загоняются в дальний угол. Надо с этим бороться. Недопустимо такое невнимательное отношение к делу; недопустимо, чтобы у нас оставались неподметенные углы.

Нам надо бороться и с ВЦСПС, который подходит к делу формально. Оно понятно: в ВЦСПС нет ни одного неграмотного — и члены семьи и знакомые их все грамотные. Я думаю, что нужно было бы от совещания послать две делегации: к т. Бубнову и в ВЦСПС. Нужно, чтобы пошли представители не из центра, а с мест, например из Иваново-Вознесенска женщина-текстильщица. У них вопрос стоит очень остро. Мы уже многие годы настаиваем на том, чтобы совместно с ВЦСПС работать и работать возможно теснее. До XV съезда партии мы наталкивались в этом отношении на ряд препятствий. Теперь заметен большой сдвиг, мы работаем дружно. Вот, например, очень дружно прошел вопрос о непрерывной неделе. Надо, чтобы и в ликвидации неграмотности мы дружно разрешали все вопросы.

Пресса также подходит к ликбезу формально. Она считает, что она пробудила массы, привлекла силы, а все остальное пойдет самотеком. Необходимо, чтобы пресса продолжала освещать вопросы ликбеза гораздо более энергично, чем она это делает сейчас.

Если в этом году у нас еще денег не «отъедают», то начнут у нас их вновь «отъедать», если пресса сдаст. Нам надо это постоянно иметь в виду. Вот Наркомфин распределяет на места 5 миллионов рублей на ликвидацию неграмотности. Если недоглядеть маленькую вещь, что эти суммы специально ассигнуются на ликбез, от 5 миллионов немного бы осталось на ликвидацию неграмотности: деньги забрали бы на другие цели. Нужен поэтому внимательный глаз за этим делом.

Насколько ликвидация неграмотности связана со всеми другими вопросами и сторонами жизни, мы видели из опыта культпохода. Тут есть богатый опыт.

Нельзя думать, будто можно провести ликвидацию неграмотности, не устраивая яслей, не учитывая жилищных условий и бытовых особенностей населения. Надо, чтобы и исполкомы и другие органы власти поняли, что ликвидация неграмотности — это только показатель одного из тяжелых узлов, которые у нас имеются. Тут нужны и ясли, и столовки, и жилища, и прачечные, и многое другое.

Теперь эти вопросы особенно остро встали в связи с переходом на непрерывную неделю. Ведь теперь ставится вопрос так, что непрерывка хорошо пойдет только тогда, если и бани, и столовки, и прачечные будут к ней приспособлены. Вопрос о непрерывке тесно связан с вопросом ликвидации неграмотности. Тут все увязывается в один узел.

Мы, просвещенцы, по опыту знаем, что есть тесная связь между отношением к культурной работе и состоянием партийной организации. Где тонко, там и рвется. Самый незащищенный фронт — это фронт просвещенский.

Возьмем астраханское дело. Можно было еще три года назад сказать, что там возникнет позорнейшее дело. Радио, например, там ориентировалось только на крупных рыбопромышленников: сообщалось о том, какие цены за границей и т. д., — но ни одного слова не было сказано про рыбака. Затем там было возмутительное дело с детским домом. Оно было показателем того, что много раньше там творилось. Если бы это дело было расследовано, то можно было бы выявить то, что делалось в Астрахани.

Смоленское дело вскрыло ту нездоровую обстановку, которая сложилась в этом районе. Здесь произошла известная история с Сосенской школой. В 1905 г. в этом районе было восстание, после которого крестьяне добились постройки школы. И что же? Местные власти додумались сдать частнику внаем здание школы. Местное население волновалось, двенадцать крестьянских обществ послали заявление в Малый Совнарком, учителя предлагали свою работу безвозмездно, лишь бы оставили школу… Было ясно, что в Смоленской губернии обстановка чрезвычайно нездоровая. Потом смоленское дело показало, как много там еще творилось вообще безобразий.

На Северном Кавказе есть поговорка, что «все целебные источники были открыты лошадьми». Когда табун пасется где-нибудь в горах и натыкается на ручей, то обычно лошади напьются и проходят дальше. Если же лошади найдут источник с железистой водой, то они около него остаются и не хотят уходить. В этих случаях начинали исследовать почву и всегда оказывалось, что источник действительно целебный. Так и тут: если какие-то «лошади» пьют около нашего просвещенского дела, то необходимо это дело срочно расследовать. Всегда тут обнаружатся какие-то болезненные нарывы.

Совершенно неправильно отговариваться тем, что неграмотность досталась нам в наследство от старого времени и что нашей вины тут совсем нет. Я считаю, что в том месте, где много неграмотных, положение обычно неблагополучно: очевидно, этому делу не уделяют достаточного внимания.

В колхозах очень много неграмотных. Мы знаем это также из огромного количества писем, получаемых нами из разных колхозов. Во всех колхозах огромное количество неграмотных женщин, особенно в Центрально-Черноземной области. Это очень бедный район, зачастую не хватает здесь средств на то, чтобы купить всем рабочим колхоза отдельные тарелки. Разумеется, неграмотность и плохие бытовые условия делают жизнь рабочих и работниц Центрально-Черноземной области очень тяжелой. Там часто разыгрываются всевозможные трагедии.

Я считаю, что мы слишком мало бьем тревогу по поводу недостаточности культурного строительства в колхозах. Ведь если некоторые колхозы насчитывают до 97 % неграмотных женщин, то ясно, что наладить просветительную работу там невероятно трудно. По-видимому, нам надо принять какие-нибудь чрезвычайные меры в области культурного строительства в колхозах и коммунах, иначе получится задержка в дальнейшем росте коллективизации. Каждый округ, каждый район должен учесть ту работу, которая ведется в колхозах, и проверить, насколько она соответствует директивам партии о том, что в первую очередь мы должны обучать бедняков и колхозников.

Доклад представителя Колхозцентра заставляет нас усомниться в том, справимся ли мы с задачей ликвидации неграмотности в течение двухлетнего срока. В деревне существует поговорка: «Так рано, что еще конь не валялся». Вот, мне кажется, что и в колхозах непочатый край работы: там еще «конь не валялся».

Мне часто приходится выслушивать сообщения приезжающих из деревень избачей. Из этих сообщений я сделала вывод, что у избачей и вообще у наших низовых работников имеются очень большие организационные способности. В организационном отношении мы уже сделали значительный шаг вперед. Например, в Тамбовском округе была организована очень интересная культурно-просветительная работа в связи с хлебозаготовками. Здесь пришло на помощь радио, проводились беседы с населением и т. д.

Таким образом, масса уже обладает известными организационными навыками. Но что касается методической работы, то здесь положение хуже. Я считаю, что мы справимся с организацией работы, сумеем даже найти помещения, а вот насчет методики у меня есть сомнения. Я по своему опыту знаю, что, не имея достаточной методической подготовки, очень трудно вести преподавание.

В свое время мне приходилось обучать неграмотных, и я помню, сколько бессонных ночей стоила мне эта работа. Меня мучила мысль о том, что я безобразно обучила свою группу, а половину неграмотных даже вовсе не обучила. Быть может, сейчас я смогла бы работать несколько лучше. Помню, как один из моих учеников-рабочих подал мне письмо по очень важному для него делу. Я-то прочла это письмо, потому что привыкла к его манере писать, но никто другой в нем не мог бы разобраться: все письмо было написано без гласных букв. Всю жизнь я не забуду этого своего промаха.

Я не уверена, что теперешние ликвидаторы обладают большими методическими знаниями и навыками. Ведь большинство из них — совсем «сырой» народ. Это студенты или даже второступенцы, которые в большинстве случаев не имеют методической подготовки. Необходимо всячески помогать им, инструктировать их в процессе работы,

На Украине издали декрет о мобилизации всей интеллигенции для обучения грамоте. У них несомненный перегиб палки. У нас также говорят о том, чтобы идти путем нажима. Это внушает некоторую боязнь. Я боюсь, что вместо той чрезвычайно трудной, но плодотворной работы, которая проводилась в прошлом году, когда было привлечено к этому делу внимание, когда было осознано, что нельзя брать изолированно вопроса о ликвидации неграмотности, а надо внимательно учитывать все жизненные условия учащихся, — я боюсь, что этот сдвиг мы станем заменять голым приказом. Из этого мало получится толку.

Мне думается, развертывать работу надо гораздо шире. Нужно вовлечь в работу учителей, но ко всяким приказам надо подходить осторожно. Нам важно учесть весь проделанный опыт и помнить, что тут нужна огромная организационная работа. Надо в прессе поднять большую кампанию. Нужно объединение всех сил на местах. Особенно внимательно надо относиться к замечаниям рабочих и работниц, к их бытовым запросам. Нельзя ограничиваться тем, что мы издадим постановления и на этом покончим. Мы видим, что за год достигнут большой перелом, и в дальнейшем нам надо действовать больше не приказом, а углублением работы. Необходимо связать ликвидацию неграмотности с библиотечным походом. Если мы не приучим малограмотных ходить в библиотеку и читать книгу, то мы будем иметь рецидив неграмотности. Точно так же неразрывно связан с ликбезом и дошкольный поход. Тут предстоит большая работа.

1929 г.

ВТОРОЙ ЭТАП КУЛЬТУРНОГО ПОХОДА

В нашей стране кипит большая работа. Строятся новые крупные фабрики, заводы, громадные совхозы, ширится коллективизация деревни — партия и рабочий класс заняты выполнением пятилетнего плана социалистического строительства. Эта работа несет с собой ломку старых традиций, привычек и обычаев, требует громадного повышения- уровня культурности масс.

Еще в 1918 г. В. И. Ленин писал: «…условием повышения производительности труда является… образовательный и культурный подъем массы населения»[68]. Вступая в реконструктивный период, мы наряду с громадной тягой трудящихся к знаниям наблюдаем все же отставание темпа культурного строительства от темпа индустриализации.

Настало время, когда мы не можем рассматривать задачи народного просвещения, культурного строительства во втором плане, как задачи третьестепенной важности.

В нашей стране 50 % населения неграмотно. Даже среди организованного в профсоюзы населения процент неграмотных членов колеблется от 20 до 50, а среди деревенского населения этот процент еще выше. Между тем в течение пятилетки в производство будет вовлечено свыше трех миллионов новых рабочих, значительная часть которых придет из деревни. Ясно, что при таких условиях без решительной подготовки кадров культурного фронта мы не сможем успешно двигаться вперед.

Коммунистическая партия это отчетливо сознает, и уже XV партсъезд во всей широте поставил перед массами ленинский лозунг культурной революции. Комсомол- лучший помощник партии — быстро подхватил этот лозунг, объявив культурный поход.

Со времени объявления культурного похода прошел год. Опыт культпохода всеми обсужден и одобрен. Намечены более высокие темпы работы. Однако летне-осенние месяцы 1929 г., несомненно, являются месяцами нежелательного затишья культпохода. Это затишье является, с одной стороны, следствием установившейся в значительных кругах кампанейской системы работы («довольно культпохода, пора и за другую «кампанию» взяться»), с другой стороны — «маниловщины», отсутствия у некоторых работников воли для выполнения намеченных планов и темпов и с третьей — непонимания той органической связи, которая существует между культпоходом и развернувшимися социалистическим соревнованием и походом за урожай.

В результате первого года культпохода нам удалось привлечь широкие массы трудящейся молодежи и советской интеллигенции к практической работе по выполнению поставленных партией задач на культурном фронте, значительно усилить темп этой работы и показать новый тип работы, который в пролетарском государстве должен быть широко распространен и на другие отрасли работы.

Но культурный фронт настолько сложен, что одна хотя бы и успешная атака еще не решает борьбы и поэтому рано складывать руки, засыпая в оптимистическом сне под впечатлением первых результатов культпохода.

Комсомол — инициатор культпохода — должен забить тревогу, организуя массы культармейцев для нового более широкого наступления.

Мы должны и дальше продолжать культпоход, вливающийся в общий поток социалистического соревнования.

Основными лозунгами культпохода были борьба с неграмотностью, борьба с пьянством, борьба с грязью в личном и общественном быту. Вступая в новый год культурного похода, мы должны поставить перед собой задачу углубления его содержания, подтягивания культпохода на высшую ступень разрешения более сложных задач культурной революции.

Возьмем вопросы быта. Комсомол сделал совершенно правильно, когда выбросил всем понятные лозунги борьбы с пьянством и грязью, выдвинул вслед за этим ряд конкретизирующих их задач, что и помогло перейти от отвлеченной пропаганды к действительной борьбе с пережитками старого быта.

Но теперь этого уже недостаточно.

Продолжая пропагандистскую борьбу с обывательскими нравами, мещанскими обычаями и другими пережитками старого быта, не уставая бить по пьянству, грязи и неряшливости, мы основной упор в бытовой работе должны взять на борьбу за материальные основы нового быта.

В этом одно из основных отличий второго этапа культпохода от его первого этапа.

Нужно сказать, что одних государственных средств для того, чтобы в области улучшения быта двигаться значительно более быстрым темпом, недостаточно. Необходимо привлечение средств самого заинтересованного в этом населения, организация общественной инициативы.

На основе культурно-бытового самокооперирования при материальной и организационной поддержке государственных, профессиональных и кооперативных органов мы должны в порядке культпохода уже в этом, 1929/30 г. значительно расширить сеть общественных столовых, прачечных, детских садов, яслей, коммун, коллективов молодежи и т. д. Эта работа будет облегчать положение женщины и двигать наш быт по пути коллективизации.

Что же касается борьбы с пьянством, то мы будем и дальше твердо держать курс на вытеснение алкоголя культурной работой. Укрепляя антиалкогольное общество, комсомол вместе с ним разобьет всех «теоретиков», под тем или иным предлогом защищающих пьянство.

В области борьбы с грязью задача заключается в том, чтобы работу ячеек комсомола от обследовательской суетни перенести в плоскость конкретной, общественно полезной деятельности.

В.И. Ленин на III съезде комсомола говорил: «Союз коммунистической молодёжи должен быть ударной группой, которая во всякой работе оказывает свою помощь, проявляет свою инициативу, свой почин»[69]. Тот, кто следит за жизнью союза, его историей, знает, как неустанно работает комсомол над выполнением этого ленинского завещания. Свое отражение оно должно найти и в области строительства нового быта.

Вопросы борьбы за грамоту по-прежнему должны быть в центре культурного похода.

Перед нами стоит громадная задача — ликвидировать в течение года неграмотность среди индустриальных рабочих, комсомольцев и допризывников. В течение двух лет ликвидировать неграмотность среди членов колхозов, рабочих совхозов при общем усилении ликбезработы в деревне вообще.

Выполнимы ли эти задачи?

Да, выполнимы. Это с очевидностью доказывает годичный опыт культпохода. Нужно только решительно и широко его распространить, руководствуясь решениями ЦК ВКП(б) по этому вопросу.

Но особенности второго этапа культпохода в этом вопросе заключаются в том, что перед нами во всю ширь встает вопрос о том, как обученные грамоте кадры вести дальше по пути культурно-политического роста.

Владимир Ильич писал: «Вы прекрасно понимаете, что к электрификации неграмотные люди не подойдут, и мало тут одной простой грамотности. Здесь недостаточно понимать, что такое электричество: надо знать, как технически приложить его и к промышленности, и к земледелию…»[70]

Теперь, в период реконструкции, эти строки имеют для нас исключительное значение. Из этого указания Владимира Ильича логически вытекает необходимость наряду с широкой борьбой всей советской общественности с неграмотностью развертывания работы по продвижению книги в массы, особенно популярной технической и агрономической, улучшения работы наших библиотек, развития книгоношества и т. д.

Из годичного опыта культпохода вытекает еще один значительный вывод, который мы должны реализовать в практической работе. Это — необходимость большей массовости нашей культработы, с одной стороны; большего насыщения ее классовым политическим содержанием, подчиненным классовым задачам, — с другой; приспособлением ее к особенностям и запросам различных групп трудящихся — с третьей.

Наши культурные учреждения и различные добровольные общества должны поменьше надеяться на самотек, а идти в массы: в жакты, в красные уголки, в казармы, на улицу и т. д. Поменьше косности и шаблона, побольше смелости!

Культармейцы должны твердо идти вперед, не останавливаясь перед трудностями, твердо помня политический смысл всех культпоходовских дел, не сползая на рельсы делячества и узколобого культурничества.

Настоящего, подлинного революционного культурничества, которое соответствовало бы эпохе культурной революции, у нас еще мало. Мы должны его смело расширять. Но вместе с тем мы всегда помним, что культурная работа для комсомола не самоцель, что она подчинена задачам политическим.

Решение ЦК ВКП(б)[71] и последнее письмо ЦК комсомола о культпоходе требуют, чтобы все культармейцы немедленно, засучив рукава принялись за работу.

Широкое соревнование огромных коллективов нужно развернуть и на культурном фронте.

Образовавшаяся за последнее время плотина молчания вокруг культпохода должна быть прорвана…

Комсомольская печать вновь полным голосом должна призвать массы к атаке на темноту и невежество…

Пути культпохода ясны, слово теперь за местами!

Пусть окружкомы и райкомы бросят бригады комсомольских активистов на фабрики и в села, чтобы как можно скорее и полнее превратить директивы ЦК ВКП(б) в совершающееся действие; пусть комсомольские ячейки выделят из своей среды сотни тысяч организаторов культпохода, ликвидаторов неграмотности, книгонош, работников для детских садов и т. д.; широкая сеть краткосрочных курсов и семинарий должна пополнить их багаж опытом первого года культпохода.

На собраниях рабочих и служащих, сельских сходах, в учебных заведениях и во всех ячейках ВЛКСМ и пионеротрядах необходимо в конкретной постановке обсудить вопрос о культпоходе. Под знаком культурной революции должна быть поднята еще большая армия, чем в прошлом году.

Комсомол, профсоюзы и добровольные общества единым фронтом под руководством парторганизаций, вступая в культпоход, должны привести нас к еще большим победам на культурном фронте, подтянув его к общим темпам социалистического строительства.

1929 г.

ПРОФСОЮЗЫ И ЛИКВИДАЦИЯ НЕГРАМОТНОСТИ

Профсоюзы у нас, в Советской стране, играют громадную роль. Развивается промышленность, растет численность рабочего класса. Новые слои рабочих, приходящие из деревни, вливаются в ряды рабочего класса. Надо, чтобы основные кадры рабочего класса, закаленные в борьбе, помогли бы им перевоспитаться, изжить мелкособственнические настроения, научиться идти в общей шеренге вперед по пути к социализму. И делать это надо в повседневной работе. Сейчас, когда усиленным темпом идет индустриализация страны, когда целые районы охватываются уже в деревне коллективизацией, роль рабочего класса становится особенно важной, особенно решающей. Для того чтобы выполнить эту роль с честью, рабочему классу надо как можно теснее сплотиться, сорганизоваться, перевоспитать свои отстающие кадры.

Теперь особенно уместно вспомнить то, что девять лет тому назад говорил Ленин о профсоюзах. Профсоюзы, говорил он, — «это есть организация воспитательная, организация вовлечения, обучения, это есть школа, школа управления, школа хозяйничания, школа коммунизма»[72].

Само собой, что в число воспитательных задач профсоюзов входит и задача вооружения своих членов знаниями. Теперь эта задача, пожалуй, острее, чем когда-либо, потому что задачи, лежащие на рабочем классе, сложнее, шире но размаху, чем когда-либо. Само собой, что профсоюзы не могут терпеть в своих рядах безграмотности. Они должны приналечь на то, чтобы этот пережиток средневековья изжить до конца. Надо не только отчислять столько-то процентов из профсоюзных средств на метлу, которая должна вымести безграмотность среди членов профсоюза, а надо, чтобы профсоюзы метлой этой и действовать могли. Другими словами, надо не только нанять преподавателей для школ грамоты, дать деньги на покупку букварей, надо проделать большую организационную работу по выявлению безграмотных и малограмотных, по вовлечению их в ликпункты, по созданию для них таких условий, без которых они учиться не могут. И эту работу лучше всего могут сделать профсоюзы.

И еще другое. Есть профсоюзы, среди членов которых безграмотных не так много. К числу их относятся, например, металлисты. Надо сравнительно не так уж много усилий, чтобы сделать грамотными всех членов союза металлистов. Но профсоюзы ведь не средневековые цехи. Они не могут стоять на точке зрения интересов только своего цеха, они должны все больше и больше становиться на точку зрения интересов всего рабочего класса в целом. Так и в отношении вопроса о ликвидации безграмотности. Безграмотность заражает. Пусть металлисты ликвидируют безграмотность среди всех своих членов, но горняки, добывающие сырье для металлистов, — разве они поголовно грамотны? Горнякам надо сделать гораздо более усилий, чем металлистам, чтобы освободиться от безграмотности. Могут ли металлисты стоять от этого дела в стороне?

Печатники почти сплошь грамотны. Но они не могут работать без бумаги. А бумажники? Среди них свирепствует безграмотность. И печатники должны помочь в этом элементарном, но неотложном деле бумажникам. Должны помочь им и металлисты, ибо не могут же они жить без газет, должны же их дети иметь тетради. А мы знаем, как отзывается на бумажной промышленности отсталость бумажников.

Все винтики и колеса громадной машины рабочего класса должны быть подчищены и смазаны. Не так ли, товарищи?

Долой неграмотность! Долой этот пережиток средневековья! Пусть каждый сделает все, что может, чтобы угробить безграмотность и добиться поголовной грамотности рабочего класса СССР!

1929 г.

ЛЕНИН О ПРОСВЕЩЕНИИ

Необходимо, чтобы рабочие массы сами взялись вплотную за работу с пережитками старого, с наследием старого. Никто так полно не вскроет всю зависимость между безграмотностью и пережитками ненавистного прошлого, как сами рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки.

«Мы должны взяться за простое, насущное дело мобилизации грамотных и борьбы с неграмотностью…Создать единую планомерную организацию. В этом малом деле отражается основная задача нашей революции»[73].

Деревня много безграмотнее города. По Европейской части РСФСР в городских поселениях, по переписи 1926 г., оставалось лишь 15 % неграмотных (в возрасте от 8 до 50 лет), а в сельских — 44,3 %.

Начавшийся культурный поход охватывает пока главным образом город. Но это начало. Так как поход имеет задачей раскачать массы, пробудить их самодеятельность, он создает, несомненно, большую организованность пролетарских элементов, о необходимости которой говорил Ильич в связи с декретом о ликвидации неграмотности. В. малом деле ликвидации неграмотности отражается та задача, которая стоит по всей линии перед Советской властью, — сближать, объединять промышленность и земледелие, город и деревню. Мы знаем, какую роль сыграл пролетариат в Октябрьской революции. В культурной революции он также будет, несомненно, играть руководящую роль. «Помочь крестьянину подняться до городского уровня, — эту задачу должен поставить себе каждый рабочий, имеющий связь с деревней»[74], — писал Ильич в 1919 г.

Организовавшись вокруг Советов, вокруг общества «Долой неграмотность», городские рабочие и работницы потянут за собой и деревню, помогут ей освободиться от неграмотности и темноты.

Всякий коммунист, всякий сознательный гражданин должен принять участие в культурном походе.

Вопрос об освобождении женщины Владимир Ильич также ставил в неразрывную связь с подъемом культурного уровня, в частности с ликвидацией неграмотности.

Ликвидацию неграмотности Ильич никогда не мыслил как нечто, выхваченное из общей обстановки, как нечто, существующее вне времени и пространства.

Неграмотность — социальное зло. Она стоит в тесной, неразрывной связи с социальным положением безграмотных, с их эксплуатацией, с их неорганизованностью, с незнанием ими своих прав, с оторванностью их от общественной жизни, стоит в связи с их семейным положением, с их забитостью, с общей их темнотой.

Поэтому внимание к ликвидации безграмотности ни на минуту не может быть ослаблено.

Тот, кто изучал, кто знает, что говорил и писал Ильич, знает, какое громадное значение он придавал массовым формам политпросветработы и ликвидации безграмотности. Недаром он всегда выступал на съездах политпросветработников и там говорил одни из лучших своих политических речей. Недаром последнюю статью свою, к которой он заказал подобрать материалы, но которая так и осталась ненаписанной, потому что ушли у него уж последние силы, была статья о ликвидации безграмотности. И именно тогда, когда в последние месяцы Ильич особенно пристально глядел вперед и думал о задачах, стоящих перед партией и Советской властью в области социалистического строительства, он особенно напирал на «черную», повседневную работу по ликвидации безграмотности, по снабжению крестьянства книгой, по созданию школ для взрослых и пр. Построить социализм в стране безграмотной нельзя, повторял он.

Рабочие и крестьянские массы знают, насколько прав был Ильич. Если кулаки, зажиточные, не довольные тем, что с обучением грамоте связывается антирелигиозная, антикулацкая пропаганда, говорят: «Чего нас учить? Учите детей», — то иначе рассуждает бедняк.

Для него обучение грамоте — необходимое дело, так как только грамотным он сможет освободиться от засилья кулака, сможет принять участие в работе Советов, сможет поднять свой культурный уровень и усвоить те необходимые знания, без которых нельзя поднять свое или коллективное хозяйство, нельзя сделаться ценным участником дела социалистического строительства.

Вот об этом значении грамоты и знания вообще для трудящихся масс и говорят приводимые ниже слова Владимира Ильича.

1929 г.

ДЕСЯТИЛЕТИЕ ДЕКРЕТА О ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ

26 декабря 1919 г. Советом Народных Комиссаров за подписью Ленина был издан декрет «О ликвидации безграмотности среди населения РСФСР». Десять лет боролись мы с безграмотностью, а угробить ее никак не можем… Почему не можем? Мало энергии, энтузиазма в это дело вкладывали? Нет, энергии, энтузиазма было вложено немало. В чем же дело? Да в том, что были мы нищи, что в деревне упорно держалось мелкое разрозненное индивидуальное хозяйство, старые «полосыньки», держался старый быт, старые обычаи, старая психология. Рабочий класс всасывал в свои ряды новые слои, пришедшие из деревни, и они заражали своей безграмотностью рабочие массы, заражали город. Всеобщее обучение больше проектировалось, чем осуществлялось. Получалась своеобразная стабилизация неграмотности. И только когда стали мы пересаживаться на «лошадь крупной индустрии», когда трактор сказал сохе: «Посторонись, матушка», когда колхозное движение взбудоражило всю деревню, стало ломать старую, мелкособственническую психологию, когда деревня стала втягивать в общий водоворот и город, — тогда только сдвинулась с мертвой точки и ликвидация неграмотности. Теперь ясно — дни неграмотности уже сочтены.

Декрет гласил: «Все население Республики в возрасте от 8 до 50 лет, не умеющее читать или писать, обязано обучаться грамоте на родном или русском языке, по желанию»[75].

Безграмотность заражает, влияет на общее состояние культуры страны, потому и издано было обязательное постановление, как существует обязательное постановление о прививке оспы.

Пункт 8-й гласит вдобавок к вышеприведенному постановлению: «…препятствующие неграмотным посещать школы привлекаются к уголовной ответственности».

Это постановление никогда не отменялось, — но знают ли массы это постановление? За десять лет не было, кажись, ни одного случая, когда работодатель привлекался бы к судебной ответственности за то, что не пускает учиться служащего у него по найму. Не было, кажись, ни одного случая, когда привлекались бы к судебной ответственности родители, не посылающие своих детей, своих дочерей в школу. Не было случая привлечения к судебной ответственности кустарей, которые не посылают своих учеников учиться грамоте. Наркомюст не разработал еще точной инструкции, кто именно подлежит ответственности и какой именно. Он разработать это должен и должен устроить несколько показательных судов, чтобы популяризировать эту часть декрета.

Декрет возлагал обязанность провести дело обучения грамоте на Наркомпрос и его органы на местах. Органы Наркомпроса это делали, но настоящего контроля за этим делом не было, не было никакой ответственности тех органов народного образования, которые ничего не предпринимали для ликвидации неграмотности среди детей, подростков и взрослых. Не несли ответственности даже заведующие детдомами, в которых часть ребят не обучалась грамоте. Повышение ответственности отделов народного образования в этом деле необходимо и по сию пору, особенно в таких областях, как национальные области, с одной стороны, и таких, как Ленинградская область, — с другой, где основные массы уже грамотны и где наблюдается наплевательское отношение к этому делу.

Какие же пути намечал декрет для ликвидации неграмотности среди населения в стране, где год спустя после его издания на тысячу населения было лишь 319 грамотных, а если взять женскую часть населения, то на тысячу женщин грамотных было лишь 244, то есть меньше четверти?

Декрет имел в виду, что одними своими силами Наркомпрос с этим делом не справится, и потому пункт 4-й декрета указывает: «К ближайшему участию в работах по ликвидации безграмотности Народным Комиссариатом просвещения и местными органами его привлекаются все организации трудового населения, как-то: профессиональные союзы, местные ячейки Российской Коммунистической Партии, Союз коммунистической молодежи, комиссии по работе среди женщин и пр.»

Был ли выполнен этот пункт? Он стал выполняться лишь в самое последнее время, да и то не везде, да и то скрепя сердце. А жизнь наглядно, прямо кричаще показывает, какое решающее значение имеет участие в этом деле партии, комсомола, женотделов, профсоюзов. Надо заносить на черную доску те профсоюзные, партийные, комсомольские организации, которые относятся к этому делу спустя рукава.

Для обучения нужны люди. И декрет говорит о трудовой повинности. Пункт 3-й гласит: «Народному Комиссариату просвещения и его местным органам предоставляется право привлекать к обучению неграмотных в порядке трудовой повинности все грамотное население страны, не призванное в войска, с оплатою их труда по нормам работников просвещения». Десять лет тому назад, когда много слабее были наши партийные и комсомольские организации, профсоюзные организации, когда слабо была развита еще система Советов, когда учителя далеко еще не были на стороне Советской власти, когда не было добровольных обществ, — трудповинность была единственным способом привлечения широких кадров обучающих. Теперь, десять лет спустя, мы можем уже привлечь достаточное число учащих другими методами. Культпоход, начатый по инициативе комсомола, соцсоревнование в этой области, вовлечение в это дело учащихся, студенчества, добро вольцев показали, что десять лет существования Советской власти создали другие возможности. Возвращение сейчас к трудповинности в области ликвидации неграмотности означало бы возвращение к методам военного коммунизма, которые в свое время были неизбежны, но которые теперь в области ликвидации неграмотности звучали бы криком полной беспомощности.

Пункт 5-й декрета говорит о том, что «обучающимся грамоте, работающим по найму, за исключением занятых в милитаризированных предприятиях, рабочий день сокращается на два часа на все время обучения с сохранением заработной платы».

Тут та же история, что с пунктом о трудповинности. В тех формах, в которых проводился этот пункт десять лет назад, он сейчас проводиться не может. Но каков его смысл? Его смысл — и он остается в полной мере и по сию пору и должен неуклонно проводиться в жизнь — тот, что хозяйственные организации должны оказывать материальную помощь делу ликвидации безграмотности, что они от этого дела, как и от всего дела помощи просвещению масс, отмахиваться не могут. Это их дело в такой же мере, как и дело профсоюзных и партийных организаций.

Другой смысл этого пункта тот, что надо при организации ликвидации неграмотности подходить к этому делу не формально, а обращать внимание на то, чтобы создавать для обучающихся благоприятную обстановку, дающую им возможность обучаться. Культпоход пошел по пути помощи учащимся на ликпунктах путем создания яслей, детских комнат, путем создания для учащихся-безграмотных возможности разгрузиться от стояния в очередях, путем лучшей охраны их труда, их прав и т. д.

В то время, когда писался декрет о ликвидации неграмотности, в области финансовой царил еще хаос, не было в ней плановости, не было бюджета. И потому декрет ничего не говорит о порядке финансирования работы по ликвидации неграмотности. Но только тот, кто чисто формально подходит к декрету, кто не хочет считаться с его духом, может считать, что можно устраивать всякие бюрократические кунштюки, чтобы «отъедать» где миллиончики, где сотни тысяч из средств, ассигнованных на ликвидацию неграмотности. Бюджетная дисциплина — одно, а бюджетные махинации — другое. Одно дело — экономия средств, другое — саботирование принятых страной постановлений.

Пункт 6-й декрета говорит о том, что «для ликвидации безграмотности органам Народного Комиссариата просвещения предоставляется использовать народные дома, церкви, клубы, частные дома, подходящие помещения на фабриках, заводах и в советских учреждениях и т. п.».

Сделано ли это? Далеко не в полной мере. Декрет ведь говорит о ликвидации безграмотности не только среди взрослых, но и_iсреди детей и подростков. Декрет имеет в виду не только ведь ликпункты, но и детские и подростковые школы-примитивы. Где они? Найдены ли под них здания?

Пункт 7-й гласит:

«Снабжающим органам вменяется в обязанность удовлетворять запросы учреждений, имеющих целью ликвидацию безграмотности, преимущественно перед другими учреждениями».

Десять лет тому назад органы снабжения снабжали ряд учреждений бесплатно. Но если мы откинем даже то, что проистекало из финансового неустройства, то все же этот пункт красноречиво говорит об обязательствах ГИЗа, об обязательстве отдела наглядных пособий.

Говоря о ликвидации безграмотности, Ильич не раз повторял, что в этом малом деле отражается основная задача нашей революции.

Надо декрет о ликвидации безграмотности, сделав все нужные поправки на современность, провести возможно скорее в жизнь. Надо объединить все силы партийных, советских, профсоюзных, хозяйственных, общественных организаций и добиться скорейшей победы на этом фронте во что бы то ни стало.

1929 г.

ДЕКРЕТ ОСТАЕТСЯ В СИЛЕ (ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ТОРЖЕСТВЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ВСЕРОССИЙСКОЙ ЧРЕЗВЫЧАЙНОЙ КОМИССИИ ПО ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ И ПРЕЗИДИУМОВ ЦЕНТРАЛЬНОГО И МОСКОВСКОГО СОВЕТОВ ОБЩЕСТВА «ДОЛОЙ НЕГРАМОТНОСТЬ»)

Товарищи, когда дело идет, например, о каких-нибудь вузах, то тогда легко произвести учет, легко рассчитать, сколько человек, в каком году и как их окончат. Но когда дело идет о миллионах, то тут учет гораздо труднее.

Вы знаете, что в прошлом году развилось громадное движение культпохода, и летом съезд по ликвидации неграмотности, учитывая дальнейшее развитие работы общественности, учитывая настроение масс, пришел к заключению, что в этом году мы сможем ликвидировать неграмотность среди четырех миллионов.

Но, товарищи, перед нами весьма сложная жизнь. Не одна ликвидация неграмотности в жизни. Мы видим сейчас громадные сдвиги во всей деревенской жизни. Мы видим, как целые районы, целые округа переходят на сплошную коллективизацию. Только сегодня я прочитала в газетах о Рязанской губернии, что там одна коммуна имени Ленина, которая в прошлом году включала в себя только 129 человек, в этом году включает 1800 дворов. Это не просто колхоз, а коммуна, притом коммуна, организованная в 1920 г., с большим организационным опытом, с чрезвычайно интересной жизнью.

Если мы представим себе, что переживают сейчас массы, то надо сказать, что вся осень этого года в деревне была занята вопросами перехода на коллективистическое хозяйство. А еще Лев Толстой, описывая работу своей школы в 60-х гг., говорил, что когда в деревне происходит, например, передел земли, то невозможно заниматься в школе, потому что волнение взрослых так заражает ребят, что они в школе ничему не учатся, уходят из школы, — вообще получается нечто неорганизованное.

И если сейчас всю осень все внимание деревни было направлено на переход на коллективистические формы хозяйства, то это, естественно, не могло не задержать несколько развертывания ликвидации неграмотности. Действительно, мы видим здесь некоторое запоздание. Учебный год рассчитывали начать раньше, а вот только сейчас дело начинает развертываться.

Я не говорю уже о других помехах. Например, никто не учитывал, что явятся большие трудности с печатанием, а сейчас мы имеем задержки из-за букварей, имеем задержки в посылке этих букварей. Оказывается, на железных дорогах лежат тюки с букварями, потому что вагоны загружены хлебом. Оказывается, что спрос так велик, что типографии не могут выполнить все те заказы, которые даются ГИЗом. Поэтому мы имели некоторую задержку.

Но вот сейчас приходят вести, что работа начинает развертываться. Конечно, трудно сказать, где, в каком районе, как и насколько она продвигается. Мы знаем такие районы, как Центрально-Черноземная область, район страшно отсталый, один из самых безграмотных районов, где население в прежние годы было порабощено в буквальном смысле слова помещичьей властью и следы этого остались на всей жизни района. Сдвинуть этот район было чрезвычайно трудно, а мы из этого района как раз имеем много вестей о том, какой размах получает там работа по ликвидации неграмотности и по введению всеобщего обязательного начального обучения. Мы получили оттуда телеграмму, что там открывается 2500 добавочных комплектов для того, чтобы всех ребят восьми лет можно было включить в школу. Это громадное завоевание, которое не может не отразиться и на ликвидации неграмотности среди взрослых.

Из Орловского округа получаем рапорт, как идет дело. Ликвидируют неграмотность среди 120 тысяч неграмотных. В деревню послано 10 тысяч культармейцев и одновременно с этим открывается 500 дошкольных изб.

Этот термин — дошкольная изба — впервые появляется у нас. Это значит, что деревня переходит к массовому дошкольному воспитанию. Это значит, что ликвидация неграмотности — это именно то звено, за которое надо ухватиться, чтобы вся культурная работа развивалась все шире и шире. Ликвидация неграмотности дает толчок дошкольному делу. У нас дошкольное дело охватывает чрезвычайно незначительное количество ребят, а когда получаешь такой отчет, что в одном округе открывается 500 дошкольных изб, то начинаешь чувствовать, как велик тот размах, который получает работа.

Оттуда же, из Орловского округа, сообщают, что там получено 100 тысяч экземпляров популярной литературы и приступлено к тому, чтобы ее равномерно распределить по округу. Тут опять-таки видно, что ликвидация неграмотности ведет за собой широчайшую потребность в чтении и связана с поднятием всего библиотечного дела, с организацией распространения книг. Видишь, как ликвидация неграмотности вызывает ряд новых потребностей и как все более и более широкий размах приобретает дело народного образования даже в таком отсталом районе, как ЦЧО.

Сколько тысяч удастся обучить при этом колоссальном размахе, покажет будущее, но что с громадным напряжением эта работа началась и в этом году — об этом имеются сведения из ряда районов. Медленно раскачиваются наиболее культурные области, как Ленинградская, где вопрос о ликвидации неграмотности стоит менее остро. Эти области отстают на нашем фронте, но и то не везде одинаково. По отдельным районам, где это дело обстоит не очень благополучно, — там взят большой размах. Так, например, в Карельской республике, где мужчины почти все грамотные, а женщины на 50 % неграмотны, сейчас начинается большой сдвиг, связанный с переходом на колхозное строительство.

Мы видим, что там, где меняются хозяйственные условия, растет потребность в культуре и идет громадный сдвиг в культурной работе.

Говорить о значении культурного похода на данном собрании излишне: мы его в нынешнем году переживали. Сейчас центр вопроса — в организации. Важно, чтобы не осталось ни одного необслуженного человека, и эту организацию могут провести только сами массы. Сейчас самое важное заключается в самодеятельности масс, в организации этой самодеятельности.

Громадную помощь этому делу должно оказывать и оказывает общество «Долой неграмотность», ибо одна из самых важных его задач заключается в организации самодеятельности масс.

Надо только взять эту общественную самодеятельность и суметь ее организовать. В этом, мне кажется, сейчас основной вопрос, потому что от того, насколько мы сумеем организовать самодеятельность масс, будет зависеть, сумеем ли мы выполнить поставленную задачу — ликвидировать неграмотность четырех миллионов.

Думаю, что общими усилиями мы сумеем это сделать. Я думаю, что мы еще недостаточно учитываем все те возможности, которые у нас создались, что мы еще не научились достаточно использовать эти возможности и что с каждым шагом мы будем учиться все лучше и лучше это делать.

1929 г.

РАБОЧЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ В РЕКОНСТРУКТИВНЫЙ ПЕРИОД (ДОКЛАД НА СОВЕЩАНИИ РАБОЧИХ УНИВЕРСИТЕТОВ В ЗАМОСКВОРЕЦКОМ РАЙОНЕ МОСКВЫ)

Товарищи! Переживаемый момент ставит и перед рабочими университетами целый ряд новых задач. В стране быстро развивается промышленность, перестраивается на новых началах сельское хозяйство, и вот, товарищи, все мы сейчас ясно сознаем, что нужны громадные усилия, чтобы придать этому делу тот размах, которого требует стоящая перед нами задача строительства социализма. Мы уже сейчас чувствуем и видим на каждом шагу, что перед нами встают в области промышленности и сельского хозяйства сложнейшие задачи. Нам необходимы для разрешения их подготовленные кадры, но подготовленные по-новому, которые знали бы, куда они идут, которые ясно видели бы путь и понимали бы, как нужно в промышленности, в сельском хозяйстве осуществлять те задачи, которые стоят перед нами. Социалистическое строительство промышленности, социалистическое строительство сельского хозяйства качественно отличается от капиталистического строительства, и поэтому те кадры, которые необходимы, должны быть политически сознательными, понимающими это качественное различие; они должны в то же время овладеть всеми достижениями в области науки и знать, как в наших условиях эти достижения применять.

Перед старыми университетами, перед старыми высшими учебными заведениями такие задачи не стояли. В настоящее время мы должны создать новый тип учебных заведений, и вы знаете, как эта задача поставлена партией. Нам нужны новые кадры, такие кадры, которые по настроению, по своей устремленности были бы коммунистическими кадрами. Они должны понимать, куда идет общественное развитие, развитие промышленности.

И вот, товарищи, конечно, лучше всего в целом могут понять эту задачу представители того класса, который у нас в течение долгих лет вел борьбу со всем старым строем. Пролетариат вел эту борьбу в тяжелейших условиях, он закалился в этой борьбе. Рабочий класс у нас победил благодаря величайшему героизму. Завоевав власть, он начал строительство, восстанавливал промышленность, и то, что с точки зрения буржуазии казалось недостижимым, невозможным — что в нашей отсталой стране, в стране, где рабочие взяли власть, можно наладить производство, — мы сейчас видим, что это на деле осуществляется.

Но, товарищи, мы знаем, каких громадных усилий стоит эта стройка, какого напряжения, какого энтузиазма она требует. В последние годы своей жизни, на последнем конгрессе Коминтерна, Владимир Ильич говорил: перед нами, перед всей страной стоит задача учебы. И вот, товарищи, в данный момент мы видим, что вся страна переживает глубочайшие изменения, мы видим, что коллективизация сейчас охватывает целые районы и под влиянием ее старая, вековая мелкобуржуазная идеология крестьянства ломается, старые традиции, которые держались веками, сейчас отмирают. Когда едешь в такие районы сплошной коллективизации, то видишь, как вся жизнь начинает перестраиваться по-новому, и то, что происходит в деревне, конечно, отзывается и на городе. Если город дает толчок деревне, то деревня своим горячим отношением к тому, что сейчас совершается, заражает город. Мы видим в этом году в районах сплошной коллективизации громадный культурный подъем. Какая-нибудь Центрально-Черноземная область, которая отличалась всегда чрезвычайной нищетой и отсталостью, теперь поражает всех тем, что она берет революционные темпы. Ни в одном крае еще не проводится то, что проводится ЦЧО в отношении, например, обязательного обучения школьников. Там проведена строжайшая ответственность всех учреждений и отдельных граждан, которые не посылают детей учиться, там создается 2500 новых комплектов, проводится даровое снабжение учебниками и учебными пособиями.

Когда вы посмотрите на такие районы, посмотрите на те сдвиги, которые происходят там, то ясно станет, какой момент мы сейчас переживаем. Необходимо, чтобы и промышленность наша не отставала, чтобы она шла вперед и чтобы она за собой вела деревню, вела за собой сельское хозяйство. Но для этого нам необходимы кадры, необходимы сознательные строители, и нам нужны не только инженеры, агрономы, плановики, — нам необходим также и средний персонал.

Вот, товарищи, когда слушаешь доклады хозяйственников, доклады о тех или иных прорывах в производстве, то чувствуешь, что дело тут не только в том, что у нас не хватает инженеров, своих инженеров, но дело также в том, что у нас не хватает среднего технического персонала, что нет того среднего звена, который связывал бы рабочие массы с высшими звеньями. Инженер может составить хороший план, но необходимы еще кадры, которые этот прекрасный план проводили бы в жизнь. И вот тут всегда чувствуется, что именно на этом звене у нас прорыв. У нас не хватает этого среднего технического персонала.

Что касается рабочего класса, рабочей массы, то тут не хватает ясного понимания своего производства. Есть желание понять, есть определенные навыки, но нет того технического понимания, тех знаний, которые делают из рабочего хозяина производства.

Капиталисты всех стран стремятся к тому, чтобы прикрепить рабочего к узкой специальности, чтобы помешать ему видеть дальше того станка, у которого он работает. И только небольшой части квалифицированных рабочих, которую буржуазия всех стран всеми способами старается подкупить, она дает возможность ознакомиться с производством в целом, о всестороннем политехническом образовании только этой части рабочих она заботится. Иностранцев у нас особенно поражает то, что в Советской стране мы всячески стараемся в школах ФЗУ, на курсах дать рабочему классу знакомство с производством в целом, понимание этого производства. Недавно мне пришлось беседовать с одним из немецких товарищей по поводу «вводных курсов в производство», и он говорит: «Как странно — у нас буржуазия, инженеры, которые на службе у буржуазии, стремятся помешать рабочему понять производство, охватить его в целом, а вы всех рабочих стараетесь пропустить через такие «вводные курсы», которые расширяют горизонт рабочих». Но «вводные курсы в производство» — это только ведь начало, только первые шаги по ознакомлению с производством, а Советская власть стремится к тому, чтобы всех рабочих поголовно сделать хозяевами производства, сознательными строителями. Без этой сознательности не будет и сознательной дисциплины.

Все то, что проводится в последнее время: социалистическое соревнование, вовлечение рабочих в производственные совещания, — все это имеет одну цель — сделать рабочих хозяевами производства.

И вот, товарищи, когда в 1926 г. впервые стихийно возникли рабочие университеты, — это тоже было явление громадной важности. Рабочие университеты возникли для удовлетворения потребности рабочих осознать свое производство. Мне вспоминается, как в первый год, когда возникли эти университеты, пришли товарищи как раз из Замоскворецкого района и стали говорить, что их не удовлетворяет та программа, по которой они занимаются. Мы устроили тогда совещание из одних студентов и постарались не столько сами говорить и не столько сами предлагать программу, сколько слушать то, что нам скажут рабочие. А они говорили: «Во-первых, нам нужны общеобразовательные знания». Один рабочий сказал тогда так: «Сказать все можешь, а начнешь писать — перо брызжет». И эта потребность в общеобразовательных предметах принималась во внимание всеми участниками этого совещания рабочих — курсантов университета.

Но, кроме того, рабочие говорили: «Нам нужна технология, нам нужно знание организации труда, нам нужны все те науки, которые помогут нам осознать все, что делается у нас на заводе». Сообразно с этим и постарались составить программу. И тогда же, в тот же первый год, мы говорили о необходимости как можно скорее сблизить программу рабочих университетов с производством; говорили, что важно было бы производить подбор студенчества таким образом, чтобы были большие кадры студентов с одного и того же завода, с одного и того же производства, что тогда глубже можно будет поставить преподавание.

Надо сказать, что те установки, которые были вначале, подверглись большой критике со стороны молодежи. Вначале в рабочие университеты пошли те рабочие, которые уже имели квалификацию, которые по многу лет работали на заводе, которым надо было только приобрести те знания, которые сделают их полными хозяевами производства, которые не позволят никакому постороннему человеку осуществлять какое-нибудь вредительство на производстве, которые помогут молодым рабочим налаживать всю жизнь производства.

Но у нас в области рабочего образования очень мало другого типа учебных заведений, которые крайне необходимы, — у нас очень мало всевозможного рода курсов, которые давали бы квалификацию. Такие курсы необходимы; необходимо учиться для того, чтобы стать квалифицированным рабочим. И среди нашей молодежи тяга к такой учебе, которая давала бы квалификацию, очень велика.

И поэтому на втором совещании, большом совещании по рабочим университетам, у нас было два течения. Одно течение — коренных рабочих, которые много лет работают в производстве, а другое — молодежи, которая только что влилась в производство и которой нужна квалификация. И вот молодежь говорила: «Нет, нам нужны не политехническая программа, не технический горизонт, нам нужна квалификация». А основные рабочие с производства говорили: «Мы уже имеем эту квалификацию, нам надо только поглубже осознать производство». Таким образом сталкивались две потребности: одна потребность — осознать производство глубже, охватить его, а другая — поднять свою квалификацию, чтобы занять в производстве определенное место. Ясно, что необходимы два типа курсов: рабочие университеты для основных рабочих производства и рабочие университеты для молодежи — другого типа.

И вот, товарищи, можно ли в переживаемый нами момент выбросить совершенно за борт рабочие университеты, которые нужны коренному рабочему производства? Думается, что нет; думается, что именно теперь для университетов такого типа открываются новые возможности. Вообще теперь все вузы и втузы ясно сознают, что им свою учебу надо тесно связывать с производством, и сейчас рабочие университеты могут принять гораздо более углубленный характер, занятия уже могут происходить не только в лабораториях университетов, но и на самом производстве. И помощниками в осуществлении этого могут стать те практиканты, которые приходят из втузов на заводы. Тут должна быть смычка между курсантами, между студентами, приходящими из втузов на практику, и рабочими, которые хотят овладеть знаниями. И сейчас возможности этого гораздо шире, чем они были в 1926 г. Вот сейчас Сормово пробует проводить особый тип курсов. Начинаются они как «вводные курсы в производство», а потом, в перспективе, эти курсы вырастут в рабочий втуз. И мне думается, что сейчас и перед рабочими университетами открывается широкое поле. Но значит ли это, что не надо других типов рабочего образования? Надо, чтобы Главпрофобр открыл целый ряд других учебных заведений: по подготовке в вузы, учебных заведений, которые давали бы определенную квалификацию, — тут нужны разные типы.

Но, товарищи, я должна сказать, что у нас, россиян, в области просвещения есть манера работать вроде того портного, который перешивал свой кафтан — «Тришкин кафтан». Вот у нас встал, например, такой вопрос: нужно помещение студентам, некуда студентам деться. Верно, правильно. А знаете, как это осуществляется? Выкидываются разные другие просветительные учреждения. Например, в Смоленске решили выкинуть библиотеку, которая имеет 16 тысяч подписчиков, которая нужна тем же студентам, — решили выбросить ее куда-то на окраину, а помещение отдать студентам. Разве это не «Тришкин кафтан»? Самый настоящий крыловский «Тришкин кафтан». Или создали какой-нибудь детский дом. Трах! Закрываем детский дом — пожалуйте, ребята, на улицу, отдадим помещение студентам. Куда это, товарищи, годно?

И сейчас, когда молодежь готовится в вузы, когда необходимо открыть целый ряд нового типа учебных заведений, мы начинаем опять действовать на манер крыловского портного: давайте уничтожим старого типа рабочие университеты и превратим их в подготовительные университеты для вузов. И выходит так, что неотложное, нужное дело мы хотим угробить для того, чтобы создать другого типа учебное заведение. А они должны существовать, рядом, они имеют разные целевые установки. Рабочий от станка, который лет десять проработал на производстве, в университет, во втуз не пойдет, он хочет учиться тут же, оставаясь на производстве. Во втуз главным образом пойдет молодежь. Это две разные задачи — рабочий университет и курсы по подготовке в вузы, и попытка в Москве слить их в одно, попытка угробить рабочий университет старого типа нецелесообразна. Немножко страшно, что хорошее-то дело мы угробим, а потом придется опять строить его по кирпичику наново, потому что уничтожить рабочий университет, нужный тем рабочим, которые в другое учебное заведение по семейному положению и по возрасту пойти не могут, которые являются потомственными рабочими, у которых молодежь учится и будет учиться на практике, лишить их рабочего университета — это никуда не годится.

Я думаю, товарищи, эти две задачи должны решаться параллельно. К тем рабочим университетам, которые уже созданы, мы должны относиться чрезвычайно бережно, потому что это один из видов рабочего образования, который чрезвычайно нужен для нашего производства. Тут, конечно, велик напор молодежи, но нужна и сдерживающая плотина. Надо идти навстречу молодежи, но в нашей стране «отцы и дети» должны работать рука об руку, а не так, чтобы молодежь выхватывала у стариков или, скажем, у старших братьев то, что им нужно. Поэтому, я думаю, тут нельзя одно дело подменять другим.

Я думаю, что рабочие университеты, которые у нас есть, во многом должны быть реорганизованы. Сейчас есть возможность перенести на производство учебу: отдельные лекции, отдельные занятия проводить на самом производстве…

Не нужно, чтобы коренной рабочий уходил с производства, шел за учебой в стены учебного заведения; нужно, чтобы он получал ее на самом производстве. Сейчас рабочие университеты могут углубить свою установку, и вот, товарищи, сегодня, когда четыре университета вступают в социалистическое соревнование, я думаю, одной из задач будет охватить как можно шире основную массу рабочих. Каждое предприятие, каждый завод поставит учебу как можно глубже, чтобы она реально делала студентов рабочих университетов подлинными хозяевами производства. Только тогда не будет у нас прорыва в производстве, только тогда возможна будет планомерная работа, социалистическая работа в производстве.

Позвольте же, товарищи, пожелать вам, чтобы покрепче был закреплен союз между рабочими университетами и чтобы рабочие университеты помнили, что это есть своеобразные учебные заведения, для которых никакие шаблоны не писаны, которые, вглядываясь в жизнь, в потребности производства, осуществляли бы шире свою работу. Пусть каждый студент сознает себя работником на этом важнейшем фронте!

Товарищи, у нас рабочие университеты в каждом городе имеют свое лицо. Конечно, они с течением времени меняются, меняют свое лицо. Рабочий университет должен быть гибким учебным заведением. И вот, глядя на лицо рабочих университетов, как они сложились в Москве, я вижу, что эти университеты стремятся в своих недрах организовать несколько видов рабочего образования. Если мы в Свердловске, Иваново-Вознесенске имеем рабочие университеты в более тесном смысле этого слова, то тут, в Москве, мы видим публику, довольно подготовленную, рабочую публику, но прошедшую общеобразовательные курсы или семилетку. Многие товарищи говорили, что условием приема в рабочий университет в Москве является общеобразовательная подготовка, равная приблизительно уровню семилетки. Это, конечно, меняет лицо московских рабочих университетов, меняет состав учащихся. Если вы сравните его с рабочими университетами других городов, то тут будет определенная разница: состав учащихся изменяет и целевую установку.

Но, чтобы я когда-нибудь говорила, что какое-нибудь учебное заведение не должно иметь целевой установки, что рабочий университет не должен иметь вообще целевой установки, — это вы меня уже зря вините: я этого не говорила. Я говорила, что та целевая установка, рабочих университетов, которая сейчас существует в целом ряде рабочих центров, в крупных промышленных центрах и которая существовала в начале организации московских рабочих университетов, чрезвычайно ценна и имеет будущее. Я имела в виду при этом не только общеобразовательные предметы: для того, чтобы рабочему быть организатором своего производства, чтобы ему быть сознательным хозяином производства (а это чрезвычайно важная целевая установка), для этого ему нужен ряд наук, которые можно охарактеризовать словом политехнические науки. Эти науки должны знакомить рабочего с сутью производственных процессов, должны вскрывать смысл этих процессов. Такие науки, как технология, научная организация труда, дают чрезвычайно много: они делают рабочего настоящим организатором производства, не простым исполнителем, а сознательным участником этого производства. Без таких рабочих, какие бы у вас ни были хорошие инженеры, поставить по-настоящему, по-социалистическому производство нельзя. И цель моего выступления была подчеркнуть всю важность такой именно целевой установки.

Но, товарищи, в Москве уже сложилось определенное лицо рабочего университета, которое, по сути дела, представляет собой несколько другое лицо, чем лицо рабочих университетов других городов. Может быть, в Ленинграде — в городе, где почти все рабочие кончают семилетку, — лицо рабочего университета похоже на лицо вашего рабочего университета. И я себе таким образом представляю, что необходимо, чтобы рабочий университет был расчленен на ряд звеньев, создавался из ряда групп: одна группа, скажем, имеет целью дать среднюю техническую квалификацию, другая — готовит политпросветчиков, безбожников, третья группа — группа выдвиженцев, которые идут, скажем, на кооперативную работу, и т. д. Но я хотела бы, чтобы в числе этих групп, в цепи этих звеньев звено, обслуживающее квалифицированных практически рабочих, давно работающих на производстве, дающее нужную им теорию, — чтобы это звено из общей цепи, из которой складывается ваш рабочий университет, не выбрасывалось, потому что оно имеет громадное значение. Не только инженеры, не только техники, но и квалифицированные рабочие, вооруженные теорией, играют колоссальнейшую роль в производстве. Тот, кто думает, что, может быть, все дело заключается в одном инженерном составе, глубоко ошибается, потому что наряду с этим есть другие звенья, не менее важные.

Товарищи, на сегодняшнем собрании мы не можем точно формулировать, какие именно целевые установки каким звеньям надо дать. Я думаю, что необходимо будет создать комиссию из представителей каждого университета, необходимо, чтобы выделены были туда представители различных установок, которые бы рабочим порядком проработали вопрос об этих целевых установках. В числе их необходимо забронировать звенья, требующие политехнической установки. Я думаю, что сейчас лицо вашего рабочего университета требует большой детализации целевых установок. Целевые установки разных звеньев могут быть неодинаковы: в рабочий университет может входить целый ряд групп с разными целевыми установками, которые сложились в процессе роста этих рабочих университетов. Я меньше всего думаю, что нам надо создать в лице рабочего университета нечто однотипное; напротив, я думаю, что рабочий университет должен быть чрезвычайно гибким учреждением, удовлетворяющим целый ряд потребностей.

Например, если мы возьмем рабочий университет Ростова, то там он имеет совершенно особое лицо, он имеет филиалы — колхозные университеты, которые связаны с рабочим университетом. В «Гиганте», в большом зерновом совхозе, к которому было приковано внимание страны в этом году, мы имеем своеобразный рабочий университет, который совершенно, конечно, не похож на ваш рабочий университет, — он имеет свою особую, совхозную целевую установку. Законно ли существование такого совхозного университета? Законно, жизнь требует; но, конечно, мы не можем московский рабочий университет строить по образу и подобию ростовского рабочего университета или тех филиалов рабочего университета, которые создаются в «Гиганте» или где-нибудь на «Хуторке», — там физиономия рабочих университетов совершенно другая.

Я думаю, что сегодняшнее собрание наше ярко выразило потребность уточнить целевые установки для различных групп учащихся московского рабочего университета. Но, вероятно, в ближайшем будущем (боюсь определить сейчас, когда это будет, — весною или позже) мы соберем еще одно совещание рабочих университетов в масштабе РСФСР. Но к этому совещанию необходимо, чтобы целевые установки различных групп московских рабочих университетов были уже точно формулированы. Думается, что мы сумеем договориться с вашими представителями о том, когда устроить такое совещание, — не на собрании в 2 тысячи человек, конечно, а на более узком деловом совещании подработаем этот вопрос. И потом, когда, заключив сегодня договор, вы еще раз соберете такое собрание, где вы будете подсчитывать, чего вы достигли в результате вашего соревнования (постараюсь быть на этом собрании), тогда уже наши разговоры о целевой установке будут носить более конкретный характер.

Позвольте на этом закончить и пожелать вам успеха в вашей работе.

1930 г.

ТЕСНЕЕ СВЯЗАТЬ ВОПРОС О ЛИКВИДАЦИИ НЕГРАМОТНОСТИ С ВОПРОСАМИ ПРОПАГАНДЫ МЕРОПРИЯТИЙ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Скоро состоится Всероссийское совещание по ликбезу, устраиваемое Наркомпросом РСФСР совместно с ВЦСПС. Про ликбез никто не может уже сказать, что дело стоит на мертвой точке. Дело приняло широкий размах, в процессе работы сложились новые методы работы, известные теперь под именем культпохода. Но мы были бы круглыми дураками, если бы успокоились на достигнутых результатах и хоть в малейшей степени ослабили темп работы. Жизнь требует его усиления во сто крат.

Сейчас есть целый ряд обстоятельств, которые способствуют дальнейшему развитию работы. Основное — это рост сознательности бедноты, батрачества. Они особенно втянуты сейчас в острую классовую борьбу. Классовая борьба закаляет, будит сознание. Мы видим повысившуюся активность женских бедняцких и батрацких масс, у которых пробуждается все шире и шире острый интерес к политике. Эти массы как раз все время отставали на культурном фронте; бедность, забитость мешали ликвидировать наследие прошлого — безграмотность, которая была орудием в руках классового врага. Пользуясь темнотой и безграмотностью, кулачье, попы пускали всяческие сплетни, морочили голову темной массе.

Классовая борьба воспитывает. Но необходимо, чтобы пробуждающееся сознание укреплялось широко поставленной пропагандой, а пропаганда эта должна связываться с работой культурной. Работа эта у нас все еще до жути слаба. Недавно у меня были молодые учителя-ударники с Урала, почти дети, взявшие на свои плечи работу в школах самых глухих деревень. Молодая учительница-ударница рассказывала, что она одна грамотная во всем селе, даже председатель сельсовета безграмотный.

А мы разве все делаем, что надо для ликвидации безграмотности? Не делаем.

Недавно я нашла в шкафу кое-какие свои бумаги, относящиеся к 1918 г. Твердые знаки, «и» десятиричные, «яти» красноречиво говорят, к какому времени относятся все эти наброски статей, проектов. Должна сказать, что многие вопросы ставились тогда шире, чем сейчас.

Приведу набросок одного декрета[76], составленный тогда по настоянию Владимира Ильича.

Ввиду того, что, с одной стороны, одной из главнейших забот Рабоче-Крестьянского Правительства является вовлечение широких масс в строительство жизни на новых, социалистических началах, а с другой стороны, это вовлечение тормозится тем, что больше половины населения безграмотно и вынуждено питаться лишь слухами да случайными рассказами бывалого человека. Совет Народных Комиссаров постановляет:

1. Немедля же организовать издание популярных советских сборников под названием «Советская республика и работа Рабоче-Крестьянского Правительства». Эти сборники будут включать в себя краткие понятные объяснения основ Советского строя; выяснять, кто является друзьями и кто врагами Советской республики; знакомить с постановлениями всероссийских съездов Советов и мероприятиями правительства.

2. Издание должно носить официальный характер, находиться в каждом советском учреждении: Совете, школе, библиотеке, кооперативе и пр. — и выдаваться желающим для прочтения по первому их требованию.

3. Необходима немедленная мобилизация грамотных для повсеместного чтения вслух безграмотным вышеуказанных сборников.

4. Мобилизация грамотных должна происходить следующим образом: каждый отдел народного образования — губернский, уездный, городской, волостной (там, где волостных еще нет, то его функции исполняет уездный) — обязан организовать повсеместное чтение вслух сборников.

С этой целью волостной отдел должен собрать в каждом селении сельский сход, на нем разъяснить важность ознакомления со сборниками и предложить ему указать троих грамотных лиц (если в селе есть учитель, то он непременно входит в число этих лиц), на которых и возлагается обязанность прочтения вслух сборников всем жителям в деревне (на сходе или по группам). Эти три лица и являются лицами, ответственными за выполнение этого дела. Где село большое, там соответственно увеличивается число «ответственных грамотных». Каждый волостной отдел народного образования в своей деятельности проверяется как исполкомом Совдепа, так и уездным отделом.

Уездный отдел (и исполком) ответствен за то, чтобы в эту организацию не осталась не вовлечена ни одна волость.

Городской отдел организует то же (при помощи районных отделов, где они есть) на всех фабриках, заводах, мастерских и пр., а также проводит это через советы домовых уполномоченных, где они имеются.

Дела давно минувших дней… Вышли давно уже из употребления и твердый знак, и «и» десятиричное, и «ять», нет уже губерний, уездов, волостей, каждый день выходят миллионные тиражи газет… Только есть еще безграмотные села на Урале.

Больше внимания надо уделять делу ликвидации безграмотности, больше систематичности надо внести в это дело (приведенный набросок декрета, написанный по указанию Владимира Ильича, особенно выпячивает важность пропаганды среди неграмотных и малограмотных), надо теснее связать вопрос о ликвидации неграмотности с вопросами пропаганды всех мероприятий Советской власти. Необходимо, чтобы работа ликбезов была связана с разъяснением целого ряда животрепещущих, интересующих массы вопросов.

Надо издать целую серию популярных книжек для малограмотных, надо шире распространять «Крестьянскую газету для начинающих читать»; надо добиться того, чтобы малограмотный начал читать систематически газету, начал систематически пользоваться библиотекой.

Ликвидация безграмотности должна быть поднята на более высокую ступень. Грамотный не тот, кто умеет только подписать свою фамилию и разобрать по складам вывеску. Грамотный в Советской стране тот, кто умеет пользоваться грамотностью в своей повседневной работе, кто умеет пользоваться грамотой для дальнейшей учебы.

Это дает приблизительно курс школы-четырехлетки. И надо, чтобы началась борьба за массовое приобретение знаний в размере четырехлетней школы. Некоторые могут пройти этот курс в два года, некоторые — в три. Надо, чтобы по окончании этого курса выдавалось свидетельство об окончании. Надо, чтобы это свидетельство давало некоторые преимущества при поступлении на работу, при выдвижении. Опыт показывает, что выдвижение на работу в советском аппарате при отсутствии минимума общеобразовательных знаний ставит выдвиженца в очень тяжелое положение и мешает его дальнейшему продвижению. Есть также целый ряд профессий, которые требуют такого минимума.

На предстоящем совещании, в котором примет активное участие ВЦСПС, этот вопрос должен быть всесторонне обсужден. Разрешение его в положительном смысле может дать громадный стимул профсоюзам активнее взяться за дело ликвидации неграмотности. Сейчас такие союзы, как союз металлистов, смотрят на дело ликвидации безграмотности с прохладцей, ибо актив этого союза давно уже грамотен; поднятие дела ликвидации безграмотности на высшую ступень активизирует союз.

XVI съезд партии принял постановление о введении всеобщего обязательного обучения. Это постановление поддержат широчайшие массы рабочих и крестьян. Поддержка должна выражаться не только в материальной помощи, но и в помощи всей работе школы, в помощи ребятам в их учебе. Матерям, отцам надо ликвидировать свою неграмотность, чтобы вместе со школой воспитывать такое поколение, которое дело, начатое их отцами и матерями, доведет до конца — добьется коммунизма, добьется светлой жизни для всех трудящихся.

1930 г.

ПРОЛЕТАРИЙ — ПЕРЕДОВОЙ БОРЕЦ ЗА КУЛЬТУРУ ВСЕЙ СТРАНЫ СОВЕТОВ

Ни одна партийная, ни одна профсоюзная, ни одна хозяйственная организация не может, не должна пройти мимо Всероссийского совещания по ликвидации неграмотности, открывающегося 12 сентября. Дело ликвидации неграмотности органически связано и с повышением политической сознательности масс и с повышением их производственной сознательности. Об этом много уже писалось и говорилось.

В этом году на фронте ликвидации неграмотности будет в некотором отношении работать легче. Страна развертывает бой за всеобщее обучение; ликвидация неграмотности среди взрослых и подростков и развитие всеобщего обучения — это, по существу дела, не две различные задачи, а две стороны одной и той же задачи. В стране безграмотной, где ребенок в семье не видит ни одной печатной строки, ни одной книги, ни одной газеты, где взрослые неохотно пускают ребят в школу, проведение всеобщего обучения почти немыслимо; с другой стороны, неграмотный ребенок у грамотной матери совершенно исключительное явление.

Еще в 1913 г., в статье «Русские и негры», Владимир Ильич указывал на то, что бескультурье, неграмотность одного слоя населения бьет по культуре, по грамотности другого слоя. И в своей критике богдановской «пролетарской» культуры он указывал на то, что невозможно создать какую-то изолированную пролетарскую культуру, ибо рабочий класс тысячами нитей связан с деревней. Культура деревни заражает культуру города. В стране безграмотной, с многомиллионным крестьянским населением, создать высокую специфически пролетарскую культуру немыслимо. И вот теперь, когда перестраивается все сельское хозяйство на основах машинизации, на основе коллективизации, колеблется старый, вековой мелкособственнический уклад деревни, в крестьянских массах идет напряженная работа мысли, тяга к грамоте растет, и растет более усиленно среди женской части населения, чем среди мужского, так как уклад жизни крестьянки особенно резко меняется.

Не может страна подняться на более высокую ступень культуры, если рядом с русским грамотным населением сохраняется бескультурье национальных меньшинств. Но и тут индустриализация страны, коллективизация сельского хозяйства вырывают отсталые национальности из их прежнего бескультурья, и в массах этих национальностей растет неудержимая тяга к знанию. Все это уже в прошлом году сделало возможным громадное повышение темпов ликвидации неграмотности. Под напором масс выработались в гуще работы новые методы — методы культпохода, которые и сделали возможным быстрое развертывание ликбезовской работы и вширь и вглубь. Сейчас намечаются еще более высокие темпы. Контрольные цифры только по ликвидации безграмотности (о ликвидации малограмотности скажу особо) повышают по РСФСР цифру обучаемых на 2 миллиона: с 6,5 миллиона до 8,5 миллиона. Цифру написать легко, а что она означает реально? Втягивание в обучение наиболее отсталых слоев; втягивание в обучение самых глухих деревень, самых темных, далеких от какой бы то ни было общественной жизни крестьянок, которых все еще много, особенно среди беднячек и батрачек, что невозможно без высвобождения их из-под влияния попов и сектантов, — означает втягивание в обучение громадных слоев нацменов, нацменок, часто только что сбросивших чадру.

Нужна громадная организационная работа, громадное улучшение качества всей работы, создание новых стимулов, которые помогли бы расшевелить наиболее отсталые слои.

Нужно прежде всего развернуть широкую работу в городе, на предприятиях в первую очередь. В открывающемся совещании профсоюзы примут самое активное участие. Наполовину это их совещание. Надо сказать по правде, того внимания, которое необходимо делу ликвидации неграмотности, со стороны профсоюзов нет. Многие профсоюзы занимаются этим делом скорее по обязанности, чем по интересу к делу. Надо до конца расшевелить и организовать рабочую общественность, надо создать общественное мнение, что быть неграмотным — это позор, который безграмотный рабочий всеми силами стремился бы с себя смыть. Надо создать такое общественное мнение, в силу которого каждый грамотный рабочий, куда бы его ни забросила судьба, был бы культармейцем. Предстоящее совещание должно будет решить, что для этого надо сделать, выработать единый план работы.

С каждым годом рабочий класс в нашей Советской стране влияет все более органически на все области работы. Увеличилось очень сильно в последнее время влияние рабочего класса на колхозное строительство, на советский аппарат. Поднять культуру рабочего класса на высшую ступень, сделать рабочий класс как бы коллективным культармейцем — это самая настоятельная задача.

На выполнение ее должно быть обращено внимание Советов, внимание отделов народного образования, внимание профсоюзов, внимание всей Советской власти и общественности. Рабочий-культармеец должен стать центральной фигурой культурной революции.

Едет рабочий в деревню. Он должен (на какую бы работу он туда ни ехал: тракториста, организатора колхоза и пр.) в то же время быть и культармейцем-организатором, умеющим свою работу связать с культурным строительством, заразить своим отношением к культуре актив, создать в колхозе базу культуры, начиная с ликбеза.

Выдвигается рабочий в советский аппарат, в потребкооперацию — и надо, чтобы везде он не забывал о культурной работе.

Профсоюзы должны стоять во главе этой работы.

И тут мы подходим к одному очень важному вопросу. Это вопрос об увязке ликбеза со всеми видами культработы. Сама по себе ликвидация неграмотности не может быть самоцелью. Ликвидация безграмотности только начало, только «старт», если выражаться модными словечками.

Необходимо учиться дальше, непрестанно учиться. Поэтому с ликвидацией безграмотности неразрывно связана и ликвидация малограмотности. По контрольным цифрам предполагается увеличение с 1 102 800 человек, намеченных к обучению в 1929/30 г., до 5 945 000 в 1930/31 г. Правильно поставленное, широко развернутое обучение малограмотных стимулирует развитие ликвидации безграмотности, открывая путь к дальнейшей учебе. На открывающееся совещание будет внесено предложение: школу малограмотных превратить в двухгодичную общеобразовательную школу взрослых, по окончании которой выдавалось бы свидетельство об окончании школы I ступени. Таким образом, если взять вместе школу ликбеза и общеобразовательную школу взрослых, будет трехгодичная школа, дающая знания в объеме школы-четырехлетки.

Само собой, кроме того, эта трехгодичная школа должна давать определенную сумму знаний по политграмоте, по вопросам советской работы, должна давать уменье читать газету, работать в библиотеке, работать на заочных курсах — одним словом, открывать путь к самообразованию.

Такая постановка вопроса своевременна именно теперь, когда выдвинут вопрос о всеобуче и когда дело ликвидации безграмотности взрослых стало идти более быстрым темпом.

Усиливая всемерно работу по ликбезу и развитию школ взрослых на предприятиях, необходимо столь же энергично усиливать работу в деревне и работу среди нацменов. Все районы должны иметь ясный план работы по ликбезу и школам взрослых у себя в районе. Районные работники должны, опираясь на сельсоветы, на профсоюзы, на комсомол и на все общественные организации, составлять четкий последовательный план работы. Хорошо зная особенности своего района, можно и нужно такой план индивидуализировать, учитывая и национальный состав района, и характер существующих, в нем предприятий, и степень и характер коллективизации, сеть дорог, телефонную сеть, сеть школ и других культучреждений. Составив такой план работы, надо проводить его, используя методы культпохода, доводя начатое до конца, учитывая результаты работы, приходя на помощь более слабым пунктам. Совхозы, союз работников земли и леса — все должны приходить на помощь.

Работа по ликбезу среди национальных меньшинств затрудняется недостатком работников. Необходимо поставить изучение языков нацменьшинств для русских в соответствующих районах более широко: при школах-семилетках, при техникумах, при рабочих университетах, на специальных курсах. Дело это у нас слабо развито, тут до известной степени сказываются пережитки старых, великорусских традиций: эсперанто изучать — это-де интернационализм, а изучать язык марийцев, вотяков и т. п. зачем же? А между тем, если хотеть по-настоящему помочь этим национальностям культурно подняться, надо прежде всего изучать их быт, их язык.

Целый ряд вопросов методического характера встанет на совещании: как инструктировать систематически культармейцев, как руководить их работой, как создавать кружки культармейцев, как связывать учебу с искусством, с воспитанием умения общественно работать, с задачами политического и производственного просвещения.

Совещание должно четко поставить и разрешить все эти вопросы и тем самым поднять всю работу на высшую ступень.

1930 г.

ЛИКБЕЗРАБОТА И ПРОФСОЮЗЫ

Открывающееся совещание по ликбезработе в значительной части будет посвящено вопросам работы среди профсоюзных масс.

Массы играют в строительстве социализма совершенно исключительную роль, поэтому работа по культурному подъему профсоюзных масс имеет особое значение. Ликвидация неграмотности и малограмотности, однако, до последнего времени мало привлекала внимание профсоюзов, и только в последнее время наметился перелом в этом направлении. Открывающееся совещание должно закрепить этот перелом.

Вопрос не только в ассигновании средств, хотя и этот вопрос имеет чрезвычайно важное значение. Гвоздь вопроса, однако, в организации этой работы. И никто организовать, кроме профсоюзов, ее не может. Надо ведь организовать прежде всего общественное мнение профсоюзов. Надо с корнем вырвать равнодушное отношение к безграмотности своей и безграмотности своей семьи. Равнодушие это вскормлено веками рабства. Надо, чтобы человек стыдился своей безграмотности и малограмотности, чтобы он сам искал путей ликвидировать ее. Надо, чтобы безграмотность перестала быть в порядке вещей. Поработать над этим надо и партячейкам. и комсомольским ячейкам, и фабзавкомам. «Долой безграмотность!» — твердо должен сказать себе каждый член профсоюза.

Конечно, ликвидация безграмотности — лишь самый первый шаг по пути к ликвидации унаследованной от прошлого темноты. К ликвидации неграмотности должно примыкать дело ликвидации малограмотности, к годичным школам грамоты — двухгодичные школы для взрослых, дающие знания в объеме школы-четырехлетки. Кончающим ликпункты надо выдавать свидетельства об окончании школы грамоты, кончающим двухгодичную школу взрослых выдавать свидетельства об окончании школы I ступени. Надо, чтобы окончание школы I ступени давало некоторые преимущества при поступлении на работу.

В этом году вводится всеобщее обязательное обучение. Естественным следствием его будет через три-четыре года требование от молодежи при принятии на работу свидетельств об окончании школы I ступени, каковые уже десятки лет требуются в Англии, Германии, Швейцарии и других европейских странах. Пожилым рабочим, давно уже работающим на заводе, такого требования нельзя предъявлять, но через несколько лет оно, вероятно, будет предъявляться к желающим вновь поступить на работу. К выдвиженцам его надо предъявлять и сейчас, иначе выдвиженцы сплошь и рядом попадают в очень тяжелое положение. Во всяком случае, профсоюзы должны обсудить этот вопрос. Все это создаст стимул для ликвидации неграмотности и малограмотности. Само собой, что школы взрослых должны давать наряду с общеобразовательными знаниями и знания по политграмоте, по культуре труда, вообще по производственной грамоте, должны прививать привычки самостоятельной самообразовательной работы.

Чтобы дело ликвидации безграмотности и малограмотности продвигалось вперед, надо использовать опыт культпохода, который говорит, что успех дела зависит от умелого учета бытовых особенностей. Если дело идет о ликвидации безграмотности и малограмотности, например, среди текстильщиц, необходимо широчайшее развитие яслей и детсадов, общественных прачечных и столовых. Если идет дело о ликвидации неграмотности среди домашних работниц, нужно, связать его с охраной прав домашних работниц, которым хозяева прямо или косвенно мешают ходить в ликпункты. Если дело идет о батрачках, тут надо привлекать к ответственности совхозы и работодателей, не организующих это дело, не содействующих батрачкам в учебе. Необходимо приспособить часы учебы к сменам, к семичасовому рабочему дню, к условиям сезонной работы и т. д. Каждый завод должен иметь свой план ликвидации неграмотности и малограмотности, увязанный с наличием помещений, с местожительством рабочих и работниц, со всеми теми мелочами, которые так затрудняют дело. Только профсоюзы могут это дело поставить не бюрократически.

Еще больше внимания национальным особенностям.

Вся профсоюзная общественность создает возможность вовлекать самих учащихся в организацию дела ликвидации неграмотности. Не кто-то другой, а сами рабочие и работницы должны быть вовлечены в организацию своей учебы. Создание культсоветов при ликпунктах и школах взрослых — необходимое условие правильного развития всего дела.

Но вопрос не только в том, чтобы обучить неграмотных работниц и рабочих заводов. Необходимо каждого рабочего превратить в борца за поднятие грамотности в стране, за поднятие всей культуры страны на высшую ступень. Каждый рабочий, каждая работница должны стать культармейцами, должны вносить свою долю заботы, свою долю труда для того, чтобы нашу безграмотную страну превратить в страну грамотную, культурную. Но рабочие знают — один в поле не воин, поэтому нужна организация заводских культармейцев. Необходимо организованно работать на фронте культурной революции, необходимо учиться работать в этой области.

Рабочий, работница — члены Советов. Их забота — через Советы укреплять культработу.

Рабочий, работница — выдвиженцы. Их забота — через советский аппарат, куда они выдвинуты, помогать делу культурного развития страны.

Рабочий, работница едут в деревню помогать работе колхозов, совхозов. Там особенно нужна их работа как культармейцев.

Профсоюзы могут сделать колоссально много в деле поднятия культурного уровня и культурной боеспособности рабочего класса.

На совещании по ликбезработе в это дело должна быть внесена необходимая четкость.

1930 г.

КАЖДЫЙ ЗАВОД — КОЛЛЕКТИВ КУЛЬТАРМЕЙЦЕВ (ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА V ВСЕРОССИЙСКОМ СОВЕЩАНИИ ПО ЛИКВИДАЦИИ БЕЗГРАМОТНОСТИ)

Наше совещание должно носить архиделовой характер. Мы много говорили в предыдущие годы о значении ликвидации безграмотности, мы имеем точное постановление партийного съезда, и сейчас вопрос состоит только в том, чтобы практически обсудить целый ряд вопросов. Задачи, которые перед нами стоят, чрезвычайно большие. Если мы сравним контрольные цифры этого года с прошлым годом, то нам надо увеличить число обучаемых почти в два раза. Эта работа требует громадного напряжения. Дело не в том, чтобы принять хорошие резолюции, дело в том, чтобы систематически вести эту работу и нашу страну из страны безграмотной сделать страной культурной.

В каких условиях нам приходится работать, — это вы все знаете. Надо видеть все те трудности, которые перед нами стоят.

Позвольте прочитать выдержку из одного письма, которое я вчера получила. Это из Магнитогорска. Товарищ пишет:

«Из 20 тысяч рабочих, занятых на Магнитогорском строительстве, 3 тысячи неграмотных. Но из них только 500 занимаются в школах ликбеза. Те, которые учатся, подвигаются вперед слишком медленно, так как условия для учебы тяжелые. Нет помещения, нет учебников. Общественные организации, в частности профсоюз, а также и администрация, не придают большого значения ликвидации неграмотности. На 20 тысяч рабочих нет ни одной библиотеки, нет даже киоска, где бы рабочий мог купить книгу».

Это письмо показывает, как у нас много прорывов. Оно показывает, что со стороны хозяйственных организаций и со стороны профсоюзов нет того внимания, которое этому делу необходимо. Необходимо, чтобы рабочие в этом отношении на хозяйственников поднажали, чтобы они вопрос о ликвидации безграмотности, о поднятии всей культуры рабочего класса на высшую ступень поставили всерьез, с такой же страстностью, с какой они борются на. хозяйственном фронте.

Нам надо, чтобы каждый завод, каждое предприятие было коллективом культармейцев. И надо, чтобы каждый рабочий был культармейцем там, где он работает.

Вот двадцатипятитысячники поехали в деревню. Что они пишут? Очень интересные письма приходят от двадцатипятитысячников. Они пишут о свиноводстве, о машинах, о достижениях в области хозяйства, в области организации труда, но немногие пишут по вопросам культуры. По-настоящему необходимо, чтобы каждый работник, попадающий в деревню, был, помимо всего прочего, культармейцем.

Идет рабочий-выдвиженец в аппарат. Он интересуется той работой, которую он делает. Но смотрит ли он, чтобы тот госаппарат, в котором он работает, действительно проводил культурную работу? Смотрит ли он, все ли служащие в аппарате грамотные и принимает ли этот государственный аппарат какие-нибудь меры, чтобы помочь культурной работе?

В хозяйственной области мы видим изобретательство, мы видим в газетах портреты рабочих-изобретателей, статьи о них. Когда дело касается работников на культурном фронте, работающих на фронте ликбеза, которые проявляют безусловно громаднейшую энергию, общественность, завод проходят мимо их работы.

Когда параллельно идет большая работа по всеобучу, то это, конечно, до чрезвычайности облегчает работу по ликвидации безграмотности. Ликвидация безграмотности и малограмотности и всеобуч — это две стороны одной и той же большой и чрезвычайно важной задачи.

Надо РКИ и органам ЦКК дать на места задание — обратить больше внимания на всеобуч и ликвидацию безграмотности. Неправильно было бы, если бы кто-нибудь так понял задачи РКИ, что дело РКИ — выявлять только в аппарате плохих работников и сокращать штат. Не так партия понимает задачи РКИ. Партия считает, что РКИ и ЦКК должны следить за тем, чтобы директивы партии проводились в жизнь. XVI партсъезд дал четкую директиву и по линии всеобуча и по линии ликбеза, и надо, чтобы РКИ и ее органы смотрели за тем, чтобы эта директива партии действительно проводилась в жизнь, чтобы все советские органы к этому делу не относились спустя рукава. Нет такого комиссариата, который в области ликбеза не должен был бы чрезвычайно много сделать. Возьмите Наркомтруд с его биржами труда: ведь он в области ликвидации безграмотности может сделать чрезвычайно много. Возьмем такой комиссариат, как ВСНХ. ВСНХ может и должен проделать громадную работу, он может в смысле помещения, оборудования создать условия, необходимые для того, чтобы работа в школе проходила в человеческих условиях. Затем Наркомзем. Мы понимаем громадное значение колхозов и делаем в то же время очень мало, чтобы помочь по-настоящему поднять там работу по ликвидации безграмотности, а это задача, которую необходимо изо дня в день продвигать. Только при помощи всех комиссариатов можно продвинуть дело ликбеза.

Мы знаем громадную инициативу комсомола. Комсомол был инициатором культпохода, сейчас комсомол инициатор другой формы, которая еще шире развивает культпоход, — это культэстафета. О культэстафете, наверное, много будет говориться на этом совещании. Важно, чтобы эта инициатива комсомола нашла всеобщую поддержку. Задача профсоюзов и органов народного образования — поддержать инициативу и сделать так, чтобы это дело, начатое по инициативе комсомола, получило широкий размах.

193 0 г.

О МЕТОДАХ ОБУЧЕНИЯ НЕГРАМОТНЫХ (ДОКЛАД НА МЕТОДИЧЕСКОМ СОВЕЩАНИИ)

XVI партийный съезд поставил такие большие задачи перед страной в деле индустриализации, в деле коллективизации сельского хозяйства, в организации всей жизни на новых началах, что это требует поднятия культурного уровня самых отсталых слоев населения. Такая работа не может быть сделана только руками небольшого передового отряда специальных работников.

Если мы посмотрим, как идет индустриализация страны, то увидим, как на фабрики, на заводы, на вновь строящиеся гиганты приходят сейчас из деревни новые слои рабочих, среди которых много безграмотных. Какие громадные трудности встают в деле организации всей этой массы, какая огромная работа нужна, чтобы привить этой массе самые основные, самые элементарные привычки коллективного труда!

Мы видим, что и коллективизация натыкается частенько на большую отсталость некоторых слоев населения деревни. Колхозники, которые приезжают с мест, рассказывают, как из-за мелочей иногда возникают конфликты, взаимное непонимание и недоразумения и как это тормозит работу. И все потому, что не хватает подчас самой элементарной культурности.

Мы, конечно, не можем рассматривать ликвидацию неграмотности только как ликвидацию технической неграмотности. Техническая грамотность — это только одно из слагаемых, из которых складывается культурный уровень человека, так как, кроме неграмотности, есть еще и привычки, например привычка к обособленному домашнему хозяйству, к обособленному крестьянскому хозяйству, неуменье вести какую-нибудь общественную работу, отсутствие интереса к тем проблемам, которые стоят в данный момент перед страной. И поэтому, говоря о ликвидации неграмотности, мы должны ликвидацию технической неграмотности теснейшим образом связывать с ликвидацией общественно-политической неграмотности, с привитием общих культурных навыков.

За последние два года работа по ликвидации неграмотности приобрела громадный размах.

На первый план выдвинулся большой организационный вопрос: как найти подход к неграмотному, чем привлечь неграмотного в школу? Ответ на этот вопрос дает практическая работа по организации культпохода.

Вширь-то мы пошли, но нам не только вширь надо идти, а надо идти и вглубь, а вот по части методики у нас порядочно недочетов. Нам основательно надо продумать, как в самый кратчайший срок при наименьшей затрате сил со стороны учащихся достигнуть максимальных результатов.

У нас очень много было методических споров, и некоторые из них перерастали даже в большие принципиальные споры по философским вопросам. Я думаю, что это совершенно зряшное дело. Вопрос сейчас заключается в том, как найти пути, чтобы обучить скорейшим образом взрослых неграмотных, дать им возможность овладеть теми элементарными навыками, которые необходимы для того, чтобы человек преодолел некоторые трудности в деле чтения, письма, счета. Это вопрос, который, как мне кажется, имеет весьма малое отношение к философии. Конечно, философия имеет громадное значение для правильного решения многих вопросов народного образования, но если мы начинаем говорить, что звуковой метод — это настоящая диалектика, а метод целых слов — механический подход, то это совершенно пустые разговоры. Надо, чтобы обсуждение методических вопросов на совещании пошло по определенному реальному пути, чтобы были намечены те способы, те приемы, которые помогали бы развертыванию наиболее целесообразного подхода к обучению взрослых грамоте.

Надо учесть тот большой и хороший опыт, который есть, надо обобщить этот опыт, сделать его достоянием всех учителей. Обмен опытом должен помочь выработке наиболее целесообразных способов обучения.

Мне вспоминается то, что в давнопрошедшие времена писал Лев Толстой в своих педагогических статьях. Он говорил, что тот метод обучения хорош, при помощи которого скорее всего можно научить человека грамоте. И он еще говорил так, что к разным ученикам приходится применять разные методы. Эти слова Толстого, которые он писал, когда сам обучал ребятишек грамоте, по-моему, остаются правильными и для настоящего времени.

Задачи, которые поставил XVI съезд партии, требуют от нас скорейшего вооружения грамотностью всего населения нашей страны. И нам нужно идти прямым путем, не отвлекаясь в сторону, не путаясь в методических спорах, часто талмудического характера. Нам нужно нащупать те методы и находить такие подходы, которые упрощали бы дело обучения неграмотных. То, что мы привлекаем сейчас к работе громадную массу культармейцев, которые часто сами едва умеют читать и писать, заставляет изыскивать наиболее простые методы, которые могли бы применять эти культармейцы. И я считаю очень важным достижением учет опыта работы с такими культармейцами, очень важным уменье внимательно вслушаться в то, что эти часто малограмотные культармейцы говорят, и сделать из этого соответствующие для практической работы выводы. Вопрос подхода к культармейцам так же важен, как и вопрос подхода к учащимся.

Как лучше вооружить культармейцев, чтобы они при том уровне знаний, который у них есть, сумели бы и сами дальше подучиться и сумели бы учить других? Это вопрос колоссальной важности, ибо рассчитывать на то, что мы можем иметь квалифицированные кадры, которые смогут поднять работу на такую методическую высоту, на какую бы нам хотелось, — это, конечно, утопия. Мы должны ликвидировать неграмотность в самые кратчайшие сроки и ликвидировать с теми кадрами, которые у нас есть. Вот почему мы должны очень серьезно поставить и разрешить вопрос о том, как научиться помогать нашим культармейцам, чтобы они в свою очередь могли бы учить неграмотных. Эта задача организационная, конечно, но она в то же время и методическая, потому что она заставляет нас из каждого метода выбрасывать все то, что чересчур сложно, что недоступно будет культармейцу.

Может быть, учителя, которые имеют большой методический опыт, могут при преподавании более утонченно подходить к вопросам, но массовый характер преподавания диктует нам сейчас необходимость найти наиболее простые методы. И вот, когда смотришь на наши методические учебники, на наши методические разработки, начинаешь чувствовать, что самого главного-то в них и не указано. Много уделяется места внешнему описанию урока. Внешне все можно проделать так, как рассказано, но результата не получится.

Сейчас у нас громадные кадры молодого учительства. Недавно на меня сильное впечатление произвели уральские учителя — молодежь, окончившая девятилетку. Это передовые учителя в смысле настроения, они добровольно пошли работать в деревню; в числе их была очень молодая публика, была, например, девочка лет шестнадцати-семнадцати. Она рассказывала, что в большом селе только она одна грамотная. И вот эта девочка-полуподросток должна все в селе делать: и газеты читать, и осведомлять население о решениях правительства, и все бумаги разбирать, которые из центра, из области, из округа идут. У нас сейчас грамотный человек в деревне массой дел загружен. И если мы начнем таких людей при обучении неграмотных всякими утонченными методами занимать, мы очень мало им поможем.

Я спрашивала эту молодежь: «Как к вам старые учителя относятся?» Они говорят: «Раз спросишь — посмеются, другой раз наивный вопрос предложишь — посмеются, а в третий раз и не спросишь». И вот как бы и с нашей методикой этого не было: раз посмотрят — темный лес, другой раз посмотрят — темный лес, а в третий раз будут заниматься как придется.

Политическая обстановка диктует нам, чтобы мы с максимальной простотой объяснили все методические подходы к неграмотным, и в этом сейчас центр тяжести. Но объяснений требуется иногда очень много и очень терпеливых. Надо уметь на место другого человека становиться. В этом году из Иванова приехала группа работниц-общественниц, ведущих пионерскую работу. И когда мы разговорились, то работница с одной из самых передовых фабрик сказала, что она только месяц тому назад узнала, что такое пионердвижение. Я даже глаза открыла от удивления.

— Как же это могло быть, — спрашиваю, — ведь у нас давно есть пионеры, которые ходят с красными галстуками по улицам, ведь, вы же видите их? У многих работниц дети пионеры, — как вы могли не знать о пионердвижении?

— Да, — говорит, — конечно, у нас дети пионеры, ходят с красными галстуками, а вот в чем сущность пионерского движения, нам ни дети не говорили, ни комсомол не разъяснил как следует. И я только впервые сейчас это узнала.

Иногда даже не представляешь, какие вещи могут быть непонятны. Мы часто говорим с культармейцами, а всегда ли мы знаем, о чем нужно с ними говорить? Я привела случай с ивановскими работницами, чтобы показать, как надо знать, чего хотят, в чем нуждаются люди, с которыми работаешь.

Тот же самый Толстой в тех же своих педагогических сочинениях говорит, что вот, мол, иногда спрашиваешь ученика, а он не отвечает. Почему? Потому, что ему кажется, что учитель объясняет вещи, которые не так важны. В то же время ученик удивляется, как может учитель говорить «на телеге», когда нужно сказать «на возу». Здесь налицо непонимание друг друга между деревенским учеником и городским учителем. И вот также и наши буквари — в них есть такие неточности, которые сеют недоумения у учащихся. Нужно наши буквари особенным образом просматривать, нужно прислушиваться и присматриваться к тому, что будут говорить о них рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки. На уроках стараться не самим побольше рассказывать, а послушать, какие у взрослых учащихся трудности возникают.

Особенно важно уметь зацепиться как раз за то, что интересует обучающихся, что близко им. Когда т. Д. Ю. Элькиной пришлось работать в Красной Армии и наблюдать настроения красноармейцев, как они чувствуют, что значит советский строй, то и появилась фраза в букваре «Мы не рабы». Эта фраза была близка тогда красноармейцам и надолго вошла в нашу работу. И сейчас надо уметь овладеть крестьянской массой, женской массой, знать, что ее больше всего волнует, что ее больше всего захватывает, начать другие волнующие, злободневные фразы подбирать.

А в наших букварях часто бывает случайный набор слов. Мы иногда считаем, что если мы употребили слова «трактор» или «паши пар», то это и есть пропаганда коллективизации. Это, конечно, не то; надо целый ряд уроков построить таким образом, чтобы они захватывали, чтобы они затрагивали близкие учащимся вопросы. У нас очень много фраз с новыми словами, но на одних словах «коллектив» или «трактор» (которые трудно к тому же прочесть начинающему читать) далеко не уедешь, надо параллельно вести глубокую разъяснительную работу. Слова, которые подбираются, должны эмоционально захватывать учащихся, потому что такие слова будут лучше запоминаться. То, что близко и интересует, врезывается иногда на всю жизнь в память. А вот «Даша» в память не врежется и будет путаться не то с «Машей», не то с «Сашей». Это, конечно, элементарная истина, но ее часто забывают.

Часто ищут каких-то «простых» слов, а не следят за тем, чтобы они были близки учащимся. Ведь нужно не забывать, что в одном месте понятно, например, слово «изба», а в другом — «хата». В одной местности, например в Московской области, есть свои словечки, а в Ленинграде есть свои — и вот этих слов, конечно, в букваре нужно избегать.

Теперь я подробнее хотела бы остановиться на другом вопросе — на вопросе политического воспитания. В этом отношении, мне кажется, у нас есть определенные недочеты. Мы говорим, и никто не спорит теперь, что ликвидация неграмотности должна быть тесно увязана с известным политическим просвещением. Но как это политическое просвещение неграмотных и малограмотных вести — это не всегда четко и ясно люди себе представляют. Всё чаще и чаще говорят о том, что нужно ввести политчас для малограмотных. И вот я боюсь, не будет ли этот политчас оторванным от обучения, не будет ли он построен формально, потому что прежде всего нужно знать, что неграмотных и малограмотных в данный момент волнует.

Позвольте вернуться к той книге, по которой я училась когда-то и о которой уже два раза говорила, — к педагогическим статьям Льва Толстого. Он говорит: бывают в школе такие дни, когда с ребятами нельзя заниматься, когда в жизни деревни происходит что-то такое, что всех ребят волнует, захватывает, и тогда учителя, что ни говори, ребята не слушают. Толстой рассказывает, как во время передела земли вся деревня говорит о переделе, — в это время и ребята говорят о переделе. И если учитель в это время будет приставать к ребятам с географическими названиями, то ребята их не усвоят, потому что их внимание сосредоточено на том, что интересует всю деревню. Занимаясь с неграмотными и малограмотными, надо все время нащупывать, что в данное время группу волнует: иногда это какой-нибудь непорядок, который есть в колхозе, иногда какая-нибудь политическая или хозяйственная кампания. Вообще всякий учитель должен знать, что волнует его учеников в данный момент. И вот надо уметь за это ухватиться, с этого начать. И, начиная от частных, небольших вопросов, подойти к вопросам политическим. В сущности, мы должны усвоить себе методы пропаганды того периода, когда складывалась наша партия: начинали с отсутствия кипятка на фабрике и от кипятка переходили к Марксу. И этот метод, по-моему, надо взять как правило. Только такими методами мы действительно овладеем малограмотными и безграмотными и научим их понимать политические вопросы.

Когда сейчас просматриваешь книжку для чтения малограмотных, то видишь, как составители хотят много передать малограмотному и как это передается без всякой связи с жизнью.

Мы должны вовлечь малограмотного в общественную работу, на которой он будет расти. Это одна из важнейших задач. Иногда толкуют таким образом: да, малограмотный должен вести общественную работу, — но эту общественную работу понимают как работу в стенах школы. Это неправильное понимание: надо уметь из стен собственного дома, из стен собственного хозяйства, из стен школы малограмотного вывести на арену общественности. Надо знать, как к этому подойти.

Эффективность работы с малограмотными сейчас должна измеряться не только быстротой чтения и письма (в столько-то минут столько-то слов прочитал), — этого, конечно, тоже нельзя игнорировать и нужно обращать на это большое внимание, но вместе с тем эффективность проверяется тем, насколько малограмотный или неграмотный превратился в хорошего общественника. Этого нам никак нельзя отделять от дела ликвидации неграмотности. Конечно, перегибов и здесь не должно быть, не должно быть пустой болтовни.

Что мы должны делать? Мы должны заинтересовать учащихся процессом индустриализации страны. Мы должны заинтересовать их коллективизацией. Должны заинтересовать рационализацией быта. Но как заинтересовать? Не только тем, что будут в тетрадке написаны слова «колхоз», «трактор» и т. д., — ведь этим еще не заинтересуешь, тут нужна более углубленная пропаганда.

У букваря одна цель — скорее и лучше обучить читать. Но параллельно с этим должны быть углубленные беседы, которые не ограничивались бы одними новыми словами, а разъясняли бы их сущность. И не одни беседы. Недавно один товарищ рассказал, как они организовали экскурсию с ликпункта. Привлекли к этому делу завод, завод собрал деньги. Одних учащихся послали на Днепрострой, других — в Ростов, третьих — в совхоз «Гигант». Когда экскурсанты вернулись, у них развязались языки: они стали рассказывать свои впечатления; неграмотные сразу выросли — из пассивных превратились в активистов. Люди вдруг увидели собственными глазами какую-то совершенно другую, незнакомую обстановку, и это произвело такое сильное впечатление, что эти безграмотные стали в первые ряды по соцсоревнованию. Глядя на них, все неграмотные убеждались, что надо идти учиться грамоте. Расширение горизонта учащихся имеет громадное значение.

Затем связь с ликвидацией неграмотности разных практических кружков. В некоторых местах, например в Воронеже, наряду с обучением грамоте идут занятия в кружках кройки и шитья. Конечно, важно, чтобы не только рядом с ликбезом был кружок кройки и шитья, но надо, чтобы тут же была и общественная работа. Например, сейчас в связи со всеобучем требуется во многих местах пошивка одежды для ребят. Нужно вообще вооружать учащихся знаниями по элементарной гигиене, по шитью, которые необходимы в обиходе. Нам во многих местах надо наряду с грамотностью давать уменье организовывать свою собственную жизнь.

Я думаю, что мы' поможем на просвещенческом фронте выполнить решения XVI партсъезда тогда, когда мы сумеем по линии методической работы найти правильные пути наиболее быстрого и скорейшего обучения технике грамотности и сумеем увязать это с расширением политического и производственного горизонта учащихся.

Все это, конечно, должно найти свое отражение в тех букварях и в тех книжках для чтения, которые мы издаем. Наши книжки часто перегружены таким материалом, которого малограмотный не может усвоить. Мы гордимся, что мы даем не только азбуку, а вдобавок запас разных политических знаний. Но часто эти знания преподносятся в такой форме, что безграмотный овладеть ими иногда совершенно не может.

Вот те задачи, которые, по-моему, стоят перед конференцией, — довольно разнообразные и большие задачи, которые должны быть так или иначе разрешены.

1930 г.

ЛИКВИДАЦИЯ МАЛОГРАМОТНОСТИ

Нам надо ликвидировать в нашей стране не только безграмотность, но и малограмотность. Это дело, конечно, более сложное, но оно должно быть осуществлено в возможно кратчайший срок. Необходимо вооружить массы хотя бы знаниями в размере школы I ступени и тем самым открыть им доступ к дальнейшему самообразованию. Жизнь требует от каждого постоянной учебы, и нужно научить человека учиться из жизни, из книг, вооружить его методом самообразовательной работы.

В нашей стране уже проделан опыт прохождения курса несколько более обширного, чем в объеме первой ступени, заочным путем. Приходилось наблюдать, как тысячи людей из малограмотных превращались во вполне грамотных людей. Если сейчас заочное обучение малограмотных превратить в полузаочное, то есть курсы заочного обучения по первой ступени превратить в учебник для малограмотных и начать по нему обучать малограмотных школьным путем, может получиться большой эффект. Надо сказать, что обучать малограмотного по заочному учебнику может всякий хорошо грамотный. В большинстве случаев он сделает это в десять раз лучше, чем без заочного учебника, где весь курс разбит на задания, где в тексте даются ясные, точные объяснения учащемуся, что и как надо делать, где учащийся постоянно проверяет себя.

Правильно составленный заочный учебник для малограмотных значительно облегчит преподавание и тем самым расширит круг могущих преподавать. Кроме того, наличие такого учебника сократит значительное время, которое потребуется на преподавание. Один преподаватель будет затрачивать столько же времени на обучение двух групп, сколько ему понадобилось бы времени на обучение одной группы без наличия такого учебника, да и группы могут быть гораздо многочисленнее.

Малограмотным по таким учебникам будет учиться гораздо легче. Кроме того, в процессе обучения малограмотный будет овладевать методом самообразовательной работы, что имеет большое значение.

Если применить к этому делу метод культпохода, культэстафеты и т. д., втянуть в это дело общественность, ликвидация малограмотности может сразу получить широчайший размах.

Нужен очень хороший, стандартизированный учебник. Мне кажется, секция всеобуча при Обществе педагогов-марксистов должна была бы организовать общественный просмотр имеющихся заочных учебников для малограмотных, подвергнуть их критике и дать указания, как их в быстрейший срок доработать и переработать.

В таком стандартизированном учебнике кустарщина недопустима.

Штаб по ликбезу должен немедленно поставить ряд опытов по обучению малограмотных в школах по заочному учебнику, с одной стороны, с другой — обдумать организационную сторону этого дела.

Если принять во внимание, что такой учебник будет пригоден и для школ подростков, то, несомненно, это дело, которому надо уделить особо большое внимание.

1930 г.

К ВОПРОСУ О ЛЕНИНСКОМ МЕТОДЕ НАУЧНОЙ РАБОТЫ

За какую бы работу ни брался Владимир Ильич, он делал ее необычайно тщательно. Он проделывал сам массу черновой работы.

И чем больше придавал он значения той или другой работе, тем больше вникал он во все мелочи.

Видя, как трудно было поставить в конце 90-х гг. в России регулярно выходящую нелегальную газету, а с другой стороны, придавая громадное организующее и пропагандистское значение общерусской газете, освещающей с точки зрения марксизма все события, все факты русской действительности, начавшее все шире и шире развиваться рабочее движение, Владимир Ильич, подобрав группу товарищей, решил уехать за границу и там поставить издание такой газеты. «Искра» была им задумана, им организована. Каждый номер буквально вынашивался. Обдумывалось каждое слово. И вот крайне характерная деталь — Владимир Ильич сам правил корректуру всей газеты. Это делалось не потому, что некому было править корректуру (я быстро приспособилась к этому делу), а потому, что его заботило, чтобы не проскользнуло какой-нибудь ошибки. Он читал сначала сам корректуру, потом давал мне, потом еще раз смотрел сам.

И так во всем. Он много работал над земскими статистическими данными, над их обработкой. В его тетрадках много тщательно выписанных таблиц. Когда дело касалось цифр, имеющих большое значение, большой удельный вес, он проверял даже подсчеты уже напечатанных таблиц. Тщательная проверка каждого факта, каждой цифры характерна для Ильича. Свои выводы он строит на фактах.

Это стремление обосновать каждый вывод фактами рельефно выступает в его ранних пропагандистских брошюрах: «О штрафах»[77], «О стачках», «Новый фабричный закон». Он ничего не навязывает рабочему, он доказывает фактами. Некоторым казалось, что брошюры растянуты. Рабочим зато они казались особенно убедительными. Основная работа Ленина, написанная им в тюрьме — «Развитие капитализма в России», — содержит в себе громадный фактический материал. Ленин, в жизни которого чтение «Капитала» Маркса сыграло такую громадную роль, помнил, на каком громадном количестве фактического материала основал Маркс свои выводы.

Ленин не полагался на свою память, хотя память у него была прекрасная. Он никогда не излагал фактов по памяти, «приблизительно», он излагал их с величайшей точностью. Он просматривал горы материала (читал, как и писал, чрезвычайно быстро), но то, что хотел запомнить, выписывал себе в тетрадки. В его тетрадках сохранилась масса выписок. Как-то, просматривая мою брошюрку «Организация самообразования», он сказал, что я не права, когда говорю, что надо записывать только самое необходимое, — у него другой опыт. Записанное он потом перечитывал не раз, о чем свидетельствуют пометки, подчеркивания и пр.

Если книга принадлежала ему, то он ограничивался подчеркиванием, заметками на полях, а на обложке выписывал лишь страницу, подчеркивая ее одной или несколькими чертами, смотря по важности отмечаемого места. Перечитывал он и свои статьи, делал и на них заметки, и то, что навело на какую-нибудь новую мысль, тоже подчеркивал и страницу помечал на обложке. Так организовывал Ильич свою память. Он всегда отчетливо помнил, что было им сказано, при каких обстоятельствах, в полемике с кем. И в его сочинениях, речах и статьях мы видим очень мало повторений. Правда, на протяжении годов в статьях Ильича, его речах мы встречаем те же основные мысли. И потому на его высказываниях лежит печать какой-то особой цельности, устойчивости. Однако мы видим не простое повторение ранее сказанного. Та же основная мысль дается в применении к новым условиям, в иной конкретной обстановке, освещает вопрос с новой стороны. Я помню один разговор с Ильичем. Он был уже болен. Говорили о только что вышедших томах его Сочинений, о том, как в них отразился опыт русской революции, как важно сделать этот опыт доступным иностранным товарищам; говорили о том, что надо использовать вышедшие тома для того, чтобы показать, как основная, стержневая идея неизбежно трактуется по-разному, в зависимости от меняющейся конкретной исторической обстановки. Ильич заказал мне найти товарища, который бы выполнил эту работу.

Этого, однако, не сделано до сих пор.

Тщательно изучал Ленин опыт революционной борьбы мирового пролетариата. Этот опыт особенно ярко освещен в произведениях Маркса и Энгельса. И Ленин вновь и вновь перечитывал их, перечитывал на каждом новом этапе нашей революции. Все знают, какое громадное влияние имели Маркс и Энгельс на Ленина. Но важно было бы посмотреть, в чем и как помогало Ленину изучение их произведений при оценке текущего момента и перспектив развития на каждом этапе нашей революции. Такая исследовательская работа не написана еще, а она вскрыла бы с необычайной наглядностью, как помогал опыт мирового революционного движения ленинскому предвидению. Тем, кого интересует, как работал Ленин, как он читал Маркса и Энгельса, что брал он из них для руководства в оценке нашей борьбы, такая работа дала бы до чрезвычайности много. Она показала бы, какое громадное влияние на нашу революцию, на все наше революционное движение имел опыт революционной борьбы рабочего класса более передовых в промышленном отношении стран. Такая работа дала бы возможность лучше почувствовать, что русская революция, вся наша борьба и строительство — кусок борьбы мирового пролетариата. Такая работа показала бы, что и как брал из опыта международной борьбы пролетариата Ленин, как этот опыт применял. Этому особенно надо учиться у Ленина.

Опыт борьбы международного пролетариата Ленин изучал с особой страстностью. Трудно представить себе более «антимузейного» человека, чем Ленин. Пестрота, винегретность музейных материалов производила на Владимира Ильича неизменно самое удручающее впечатление, через десять минут он имел уже вид страшно усталого человека. Но мне врезалось в память посещение Одной выставки. В двух комнатенках исторического, знаменитого своей революционной борьбой рабочего квартала Парижа была устроена выставка революции 1848 г. И надо было видеть, с каким глубоким интересом буквально впивался в каждую мелочь Владимир Ильич. Для него это был кусок живой борьбы. Когда я была в нашем Музее Революции, перед моими глазами вставал Ильич, впивающийся в каждую мелочь.

Как надо использовать опыт революционной борьбы международного пролетариата, об этом писал не раз сам Ильич. Помню одно его высказывание. Каутский написал брошюру по поводу русской революции 1905 г. «Движущие силы и перспективы русской революции». Ильичу брошюра страшно понравилась. Он велел ее немедля перевести, выправил каждую фразу перевода, написал к ней горячее Предисловие, заказал мне добиться, чтобы брошюра была немедля издана, самой просмотреть все корректуры. Я помню, как наша громадная легальная типография три дня не могла набрать небольшой брошюрки, как пришлось три дня невылазно сидеть в типографии, часами ждать корректур. Ильич умел заражать своей страстностью окружающих. После того как он рассказал все свои мысли, которые у него возникли в связи с брошюрой Каутского, после написанного им Предисловия надо, ясно, было бросить все дела и сидеть в типографии, пока не добьешься выхода брошюры. И сейчас, больше двадцати лет спустя, в памяти у меня странным образом ассоциируется серая обложка, шрифт и типографские ошибки в муках нашей тогдашней российской технической безалаберности рожденной брошюры со страстными речами Ильича и заключительными словами его Предисловия к этой брошюре: «В заключение, несколько слов об «авторитетах». Марксисты не могут стоять на обычной точке зрения интеллигента-радикала с его якобы революционной отвлеченностью: «никаких авторитетов».

Нет. Рабочему классу, ведущему во всем мире трудную и упорную борьбу за полное освобождение, нужны авторитеты, — но, разумеется, в том только смысле, в каком молодым рабочим нужен опыт старых борцов против угнетения и эксплуатации, борцов, проведших много стачек, участвовавших в ряде революций, умудренных революционными традициями и широким политическим кругозором. Авторитет всемирной борьбы пролетариата нужен пролетариям каждой страны. Авторитет теоретиков всемирной социал-демократии нужен нам для уяснения программы и тактики нашей партии. Но этот авторитет не имеет, конечно, ничего общего с казенными авторитетами буржуазной науки и полицейской политики. Этот авторитет есть авторитет более разносторонней борьбы в тех же рядах всемирной социалистической армии»[78].

В Предисловии к «Движущим силам и перспективам русской революции» Владимир Ильич писал о том, как правильно подходит Каутский к оценке русской революции, говоря: «Мы хорошо поступим, если усвоим себе ту мысль, что мы стоим перед совершенно новыми ситуациями и проблемами, к которым не подходит ни один старый шаблон»[79]. Против применения шаблонов к новым ситуациям горячо ратует в своем Предисловии Ильич. Мы знаем, что в своей оценке империалистической войны и революции 1917 г. Каутский не сумел понять новой ситуации и новых проблем и благодаря этому докатился до ренегатства.

Уменье изучать новые ситуации и проблемы, опираясь на опыт революционной борьбы мирового пролетариата, применять марксистский метод к анализу новых конкретных ситуаций составляет особенность ленинизма. К сожалению, эта сторона дела еще недостаточно освещена на конкретных фактах, хотя об этом немало уже писано.

И еще меньше освещена в печати одна сторона ленинского подхода к оценке революционных событий — это уменье видеть конкретную действительность и выявлять коллективное мнение борющихся масс, являющееся, по мнению Ленина (см. то же Предисловие к «Движущим силам»), решающим в практических и конкретных вопросах ближайшей политики.

1930 г.

ЛЕНИН ОБ УМЕНИИ ПИСАТЬ ДЛЯ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯНСКИХ МАСС

«Я ничего так не желал бы, ни о чем так много не мечтал, как о возможности писать для рабочих»[80], — писал Владимир Ильич из сибирской ссылки за границу Павлу Борисовичу Аксельроду (письмо от 16 августа 1897 г.).

Уже и до 1897 г. Владимир Ильич писал для рабочих.

В 1895 г. им была написана брошюра для рабочих — «Объяснение закона о штрафах, взимаемых с рабочих на фабриках и заводах». Брошюра эта была напечатана нелегально в 1895 г. в Лахтинской типографии.

В 1895 г. группа петербургских социал-демократов, ставшая потом известной под именем «Союза борьбы за освобождение рабочего класса», куда входили Ленин, Кржижановский, Старков, Радченко, Ванеев, Сильвин, Якубова и др., поставила себе целью издавать нелегальный журнал для рабочих — «Рабочее дело». Когда первый номер был уже готов, произошли аресты, у Ванеева была арестована рукопись этого номера, который так и не увидал света. Для этого журнала написана Владимиром Ильичей статья — «О чем думают наши министры?»

Из тюрьмы Владимир Ильич химией в книжке переслал две прокламации для рабочих: «Рабочий праздник 1 Мая»[81] и «Царскому правительству».

Аксельрод и Плеханов очень хорошо отозвались о брошюре Ильича «Объяснение закона о штрафах». В том же письме к Аксельроду от 16 августа 1897 г. Ильич писал: «Ваши и его (Плеханова. — Н. К.) отзывы о моих литературных попытках (для рабочих) меня чрезвычайно ободрили»[82].

Молодым писателям, желающим научиться писать так, чтобы быть понятными широким массам, надо внимательно изучить эти работы Ильича.

Если мы посмотрим на брошюру «Объяснение закона о штрафах», то увидим, что брошюра эта написана очень простым языком, но вместе с тем мы увидим, что она очень далека от поверхностных агиток, которые в таком изобилии выпускаются и по сие время. В брошюре нет совсем агитационных фраз, призывов. Но самый выбор темы очень характерен. Эта тема, которая очень волновала в то время рабочих, была близка рабочим. Брошюра исходит из конкретных, хорошо знакомых рабочему фактов и вся основана на фактах, заботливо собранных по массе источников, ясно изложенных. В брошюре говорят, убеждают не слова, а дела, факты. Они так говорящи, так убедительны, что рабочие, знакомясь с ними, сами делают выводы. План брошюры также тщательно продуман, он всесторонне охватывает вопрос; план этот сводится к следующему: 1) что такое штрафы, 2) как прежде налагались штрафы и чем были вызваны новые законы о штрафах, 3) по каким поводам фабрикант может налагать штрафы, 4) как велики могут быть штрафы, 5) каков порядок наложения штрафов, 6) куда должны идти, по закону, штрафные деньги, 7) на всех ли рабочих распространяются законы о штрафах, 8) заключение.

Заключение кратко формулирует те выводы, которые уже сделал сам рабочий из фактов, приведенных в предыдущих главах, и помогает лишь обобщить и сформулировать окончательно эти выводы. Выводы эти просты, но громадной значимости для рабочего движения[83].

В небольшой статейке «О чем думают наши министры?» Ленин держится такого же подхода к читателю, как и в «Объяснении закона о штрафах». Он берет письмо министра внутренних дел Дурново к обер-прокурору святейшего синода Победоносцеву, разбирает его и подводит рабочих к выводу:

«Рабочие! Вы видите, как смертельно боятся наши министры соединения знания с рабочим людом! Покажите же всем, что никакая сила не сможет отнять у рабочих сознания! Без знания рабочие — беззащитны, со знанием они — сила!»[84]

Прокламация «Рабочий праздник 1 Мая» писана из тюрьмы и относится к 1896 г. Но если бы мы не знали, к какому году она написана, это легко было бы определить по характеру самой прокламации. В ней говорилось о международном празднике рабочих, о международной борьбе рабочих, но исходным пунктом было тогдашнее положение рабочих крупных центров, их борьба. Прокламация устанавливала перспективы этой борьбы и была непосредственным призывом к стачечной борьбе.

Прокламация вышла 1 мая 1896 г., а в июне в Петербурге бастовало уже 30 тысяч текстилей.

Вторая прокламация — «Царскому правительству» — подводила итоги забастовки и звала к дальнейшей, более углубленной борьбе. Прокламация кончалась словами: «Стачки 1895–1896 годов не прошли даром. Они сослужили громадную службу русским рабочим, они показали, как им следует вести борьбу за свои интересы. Они научили их понимать политическое положение и политические нужды рабочего класса».

Осенью 1897 г. Владимир Ильич работает над второй своей брошюрой для рабочих, написанной по тому же типу, что и. первая. Брошюра называется «Новый фабричный закон». В 1899 г. написаны были брошюры «О промышленных судах» и «О стачках». Работа над этими брошюрами помогла Ленину еще лучше научиться писать и говорить так, что его речи и статьи стали особенно близки и понятны массе.

У кого учился Ленин говорить и писать популярно? Учился у Писарева, которого в свое время много читал, учился у Чернышевского, но больше всего учился у рабочих, с которыми он часами говорил, расспрашивая их о всех мелочах их жизни на заводе, внимательно прислушиваясь к их случайно бросаемым замечаниям, к постановке ими вопросов, приглядываясь к уровню их знаний, к тому, что и почему они не понимают в том или ином вопросе. Об этих беседах рассказывают в своих воспоминаниях о Ленине рабочие.

Но много работая над тем, чтобы яснее, лучше передать свои мысли рабочему, Ильич в то же время возмущался всякой вульгаризацией, стремлением сузить перед рабочим вопрос, упростить его. Ильич писал в «Что делать?» (1901–1902 гг.):

«….Главное внимание должно быть обращено на то, чтобы поднимать рабочих до революционеров, отнюдь не на то, чтобы опускаться самим непременно до «рабочей массы», как хотят экономисты, непременно до «рабочих-середняков», как хочет «Свобода» (поднимающаяся в этом отношении на вторую ступеньку экономической «педагогии»), Я далек от мысли отрицать необходимость популярной литературы для рабочих и особо-популярной (только, конечно, не балаганной) литературы для особенно отсталых рабочих. Но меня возмущает это постоянное припутывание педагогии к вопросам политики, к вопросам организации. Ведь вы, господа радетели о «рабочем-середняке», в сущности, скорее оскорбляете рабочих своим желанием непременно нагнуться, прежде чем заговорить о рабочей политике или о рабочей организации. Да говорите же вы о серьезных вещах выпрямившись, и предоставьте педагогию педагогам, а не политикам и не организаторам!»[85].

Ильич с негодованием относится ко всякому сюсюканью с рабочими, к замене серьезного обсуждения вопроса «прибаутками или фразами».

В речах и статьях Ильича рабочие всегда видели, что Ильич, как выразился один рабочий, говорит с ними «всерьез».

Через три года (в июне 1905 г.) Владимир Ильич вновь возвращается к затронутому им в «Что делать?» вопросу и пишет:

«В политической деятельности социал-демократической партии всегда есть и будет известный элемент педагогики: надо воспитывать весь класс наемных рабочих к роли борцов за освобождение всего человечества от всякого угнетения, надо постоянно обучать новые и новые слои этого класса, надо уметь подойти к самым серым, неразвитым, наименее затронутым и нашей наукой и наукой жизни представителям этого класса, чтобы суметь заговорить с ними, суметь сблизиться с ними, суметь выдержанно, терпеливо поднять их до социал-демократического сознания, не превращая наше учение в сухую догму, уча ему не одной книжкой, а и участием в повседневной жизненной борьбе этих самых серых и самых неразвитых слоев пролетариата. В этой повседневной деятельности есть, повторяем, известный элемент педагогики. Социал-демократ, который забыл бы об этой деятельности, перестал бы быть социал-демократом. Это верно. Но у нас часто забывают теперь, что социал-демократ, который задачи политики стал бы сводить к педагогике, тоже — хотя по другой причине — перестал бы быть социал-демократом. Кто вздумал бы из этой «педагогики» сделать особый лозунг, противопоставлять ее «политике», строить на этом противопоставлении особое направление, апеллировать к массе во имя этого лозунга против «политиков» социал-демократии, тот сразу и неизбежно опустился бы до демагогии»[86].

Это лишь пояснение того, что сказано было раньше и что определяет требования Ильича к популярной литературе.

В 1903 г., когда начались стихийные крестьянские восстания, Ильич пишет популярную брошюру «К деревенской бедноте», где разъясняет бедноте, за что борются рабочие и почему деревенской бедноте надо идти с рабочими.

В июле 1905 г. Ильич пишет свою известную листовку «Три конституции или три порядка государственного устройства». В листовке сравниваются самодержавная монархия, конституционная монархия и демократическая республика по форме, содержанию и целевой установке. Листовка — образец наглядности и популярности, но в то же время образец серьезной трактовки вопроса, образец беседы «всерьез».

В крутые переломные моменты коммунисты, по мнению Ильича, особенно обязаны писать и говорить популярно. На Апрельской конференции 1917 г. Владимир Ильич говорил:

«Многим, в том числе и мне лично, приходилось выступать, особенно перед солдатами, и я думаю, что если разъяснять все с классовой точки зрения, то для них всего более неясно в нашей позиции, как именно мы хотим кончить войну, как мы считаем возможным ее кончить. В широких массах есть тьма недоразумений, полного непонимания нашей позиции, поэтому мы должны быть здесь наиболее популярными»[87].

В той же речи Ленин говорил: «Выступая перед массами, надо давать им конкретные ответы»[88]. Нужна ясность политической мысли: «Чего недостает в братании — это ясной политической мысли»[89]. Говоря о том, что провести предлагаемые условия мира нельзя без подрыва господства капиталистов, Ленин настаивал, что эту мысль надо сделать ясной массам:

«Еще раз повторяю: для неразвитых народных масс эта истина требует посредствующих звеньев, которые вводили бы в вопрос неподготовленных людей. Вся ошибка и вся ложь популярной литературы о войне состоит в том, что этот вопрос обходят, об этом молчат, изображая дело так, что не существовало борьбы классов, а как будто две страны жили дружно, и одна на другую напала и та обороняется. Это является вульгарным рассуждением, в котором нет ни тени объективности, — сознательный обман народа со стороны образованных людей»[90].

Подведем итоги. Ленин придавал громадное значение умению говорить и писать популярно. Это необходимо, чтобы сделать доступным, понятным массе коммунизм как свое собственное дело. Популярная речь, популярная брошюра должна иметь конкретную цель, которая побуждает к известному действию. Политическая мысль, развиваемая в популярной речи, должна быть четка, ясна, значительна. Недопустимы никакая вульгаризация, упрощенчество, отступление от объективности. Изложение должно быть четко по своему плану, помогать слушателю или читателю самому делать выводы и лишь подытоживать, формулировать эти уже осознанные слушателем или читателем выводы.

Надо исходить не из отвлеченных рассуждений, а из близких слушателю или читателю, волнующих его фактов и постепенно разъяснять звено за звеном связь этих фактов с важнейшими вопросами классовой борьбы, с важнейшими вопросами строительства социализма.

Так учил популярно говорить и писать Ленин.

В переживаемый момент популярная литература приобретает особое значение: обострение классовой борьбы требует, чтобы массы как можно яснее поняли ситуацию, научились понимать связь волнующих их фактов повседневной жизни с основными вопросами борьбы за социализм. Такой литературы до смешного мало. Надо ее создать. Надо учиться у Ленина, у масс, как писать популярно. Умению писать популярно надо учиться, берясь за работу, коллективно работая над выработкой в себе умения писать, проверяя на практике достигнутые успехи.

1930 г.