Ликвидаторы КГБ

Глава 9 КАК ГОРЕЛА ЗЕМЛЯ

Выше было рассказано о том, как в Москве планировалось с помощью подрыва нескольких фугасов уничтожить Адольфа Гитлера во время его посещения Кремля. На самом деле осенью 1941 года было заминировано не меньше десяти советских крупных городов. Правда, не везде смертоносная взрывчатка предназначалась для руководства Третьего рейха. Например, в конце августа 1941 года главнокомандующий войсками Северо-Западного направления маршал Клим Ворошилов выдвинул стратегическую инициативу — заминировать и взорвать крупные ленинградские заводы и фабрики, электростанции и магистрали, мосты, а также Балтийский флот, чтобы они не достались наступающим войскам противника.

По утверждению историка Виктора Александровича Иванова, идея была не нова. В годы Гражданской войны большевики подготовили аналогичный план на случай захвата белогвардейскими войсками под командованием Николая Николаевича Юденича Петрограда в мае — июне 1919 года. Тогда город удалось спасти благодаря контрнаступлению Красной Армии, начавшемуся 21 июня 1919 года.

Замысел Клима Ворошилова в 1941 году нашел поддержку у руководителей ленинградской парторганизации Алексея Александровича Кузнецова и Андрея Александровича Жданова. В секретных официальных документах такие «специальные мероприятия» обозначались операцией «Д» (диверсии).

В эти же дни Военный совет Ленинградского фронта принял постановление по осуществлению разработанного первым заместителем наркома госбезопасности Всеволодом Меркуловым и Алексеем Кузнецовым «Плана мероприятий по организации и проведению в жизнь специальных мер по выводу из строя важнейших промышленных и иных предприятий Ленинграда на случай вынужденного отхода наших войск». Эта операция должна была одновременно уничтожить свыше 58 500 городских объектов (!), весь подвижной состав, все стационарные энергетические узлы и установки, кабели и железнодорожные депо, телеграфные и телефонные станции, установки водоканала и многое другое. Всеволод Меркулов был непосредственным представителем Иосифа Сталина, отвечавшим за проведение операции «Д».

Центральный пульт управления по взрывам стратегических объектов располагался в подвале Казанского собора, где в годы Великой Отечественной войны находился штаб инженерных войск Ленинградского фронта. Механизм единовременного взрыва был простым. Кабель, скорее всего, вел на телефонную станцию, откуда импульс уже подавался бы на все заминированные объекты[284].

Непосредственную ответственность за минирование и уничтожение объектов своего района нес секретарь райкома партии. В помощь ему выделялись сотрудники НКВД, которые вместе с саперами обследовали готовящийся к уничтожению объект, выискивали в нем слабые и уязвимые места, чтобы заложить взрывчатку и при необходимости быстро и до основания его разрушить.

Существовали специальные секретные списки, по которым осуществлялась операция «Д». Андрей Жданов, Алексей Кузнецов, начальник НКВД Ленинграда Петр Кубаткин информировали друг друга о том, сколько взрывчатки завезено в тот или иной район, как работают подрывники на Ижорском, Балтийском и других питерских заводах. Была проработана и отрегулирована система таких докладов и донесений.

Несмотря на усугубляющийся голод, холод, разруху, операция «Д» не только не сворачивалась, но нарастала в своих масштабах от недели к неделе, отвлекая на ее проведение огромные силы и средства. Превращаясь в огромный пороховой склад, город становился заложником любого слепого случая, какого-нибудь ложного и непроверенного сигнала. Смертоносный факел мог вспыхнуть в любом месте и в самый непредвиденный момент. Только волею судеб Ленинград не взлетел на воздух в 1942 и в 1943 годах, когда таких критических ситуаций возникало особенно много.

Звучит цинично, но если бы план «Д» был реализован (не обязательно, если бы немцы прорвали блокаду, а просто из-за сбоя в системе управления подрывом), то Берлин выиграл бы больше, чем Москва. Дело в том, что Адольфа Гитлера разрушенная усилиями большевиков «колыбель революции» устроила бы больше, чем захваченный в результате кровопролитных боев город.

Ленинград был единственным советским городом, где планировалось уничтожить всю городскую инфраструктуру В других крупных населенных пунктах было принято решение о подрыве лишь отдельных зданий, и то, когда эти особняки займут высокопоставленные немецкие офицеры.

В столице УССР впервые в истории Второй мировой войны были массово применены радиоуправляемые взрывные устройства (фугасы, взрываемые по радио с большого расстояния — до 400 км). Впрочем, об этом неприятном сюрпризе, который подготовила советская власть для оккупантов, немцы узнали, только когда начали обживаться в Киеве.

Подготовительные работы велись в строгой тайне, однако киевляне быстро узнали, в чем дело. Так, по воспоминаниям старожилов, в подвалы известного киевского «небоскреба» — дома Гинзбурга на ул. Институтской, 16–18 (теперь на этом месте находится гостиница «Украша» (бывшая «Москва») — взрывчатку в деревянных ящиках носили сотрудники НКВД из своего здания напротив (позднее Октябрьский дворец, Международный центр культуры и искусств, а теперь Кинопалац), объясняя свои манипуляции переноской архивов в более безопасное место. Руководил операцией по минированию полковник Александр Голдович (начальник инженерных войск 37-й армии, оборонявшей Киев).

Взрывчатка была заложена под все электростанции, водопровод, объекты железнодорожного транспорта, связи (почтамт, телеграф, АТС), мосты через Днепр и подступы к ним, все важные административные здания: Совнарком (ныне — улица Грушевского, 12), Верховная Рада, ЦК КП/б/У (ныне — улица Десятинная, 2), штаб КОВО (улица Банковская, 11), здание НКВД (Владимирская, 33). А также Успенский собор, Оперный театр, музей Ленина (ныне — Дом учителя), отдельные многоэтажные жилые дома. Существует легенда о том, что Софийский собор спас от разрушения тогдашний директор этого памятника архитектуры Олекса Повстенко. Минерам, которые приехали со взрывчаткой в «подвалы Софии», он якобы сказал, что таких подвалов не существует. Хотя в эту версию верится с трудом. Вероятнее всего, Софийский собор просто не включили в список объектов, подлежащих уничтожению.

Когда части Вермахта 19 сентября 1941 года вошли в оставленный последними подразделениями город, то саперы приступили к разминированию. Так, в частности, были спасены Оперный театр, музей Ленина, правительственные здания. Вытащив из здания музея Ленина три тонны тринитротолуола вместе с радиоуправляемыми устройствами, немцы выставили свою добычу на всенародное обозрение, иронизируя, что, мол, большевики даже собственную «святыню» заминировали!

Однако 24 сентября после обеда произошел мощный взрыв в помещении «Детского мира» на углу Крещатика и Прорезной, 28/2, куда население, по приказу оккупационных властей, сдавало радиоприемники. В этом доме разместилась немецкая комендатура. От детонации сработали взрывные устройства в соседних домах, в частности, в гостинице «Спартак» (Крещатик, 30/1). Начался катастрофический пожар главной улицы Киева.

В городе действовала диверсионно-разведывательная группа четвертого отдела НКВД УССР и Четвертого управления НКВД СССР. Одна из стоящих перед ними задач — выяснить, кто и когда будет заселять заминированные объекты и передавать информацию в Центр.

Последствия взрывов и пожаров были ужасающими: исторического центра Киева, составлявшего славу города, больше не существовало. В горы битого кирпича, обожженные скелеты зданий превращены Крещатик и еще три километра прилегающих к нему улиц: Николаевская (ныне Городецкого), Меринговская (Заньковецкой), Ольгинская, часть Институтской, Лютеранской, Прорезной, Пушкинской, Фундуклеевской (Богдана Хмельницкого), бульвара Шевченко, Большой Васильковской, Думская площадь (Майдан Незалежности) — всего 940 крупных жилых и административных зданий, среди них пять лучших кинотеатров, театр, консерватория, цирк.

Для того чтобы представить масштабы разрушений, процитируем газету «Українське слово» от 21 сентября 1941 года:

«Первый взрыв облаком дыма затмил ясный день. Пламя охватило магазин «Дитячий свит». С этого все и началось. Взрыв за взрывом. Пожар распространялся вверх по Прорезной улице и перекинулся на обе стороны Крещатика. Ночью киевляне наблюдали большую зарницу, которая постоянно разрасталась. Большевики разрушили водопровод. Потушить пожар было невозможно. В то время огонь был хозяином — он пожирал и уничтожал дом за домом. Сгорело 5 лучших кинотеатров, Театр юного зрителя, театр KOBO, радиотеатр, консерватория и музыкальная школа, Центральный почтамт, Дом горсовета, 2 самых больших универмага, 5 лучших ресторанов и кафе, цирк, городской ломбард, 5 самых больших гостиниц («Континенталь», «Савой», «Гранд-готель» и другие), Центральная городская железнодорожная станция (билетные кассы), Дом архитектора и ученых, 2 пассажа, типография, 8 обувная фабрика, средняя школа, брлее 100 лучших магазинов. Уничтожено много библиотек, интересных документов, ценных вещей. Например, в Киевской консерватории сгорел большой орган и около 200 роялей и пианино. Даже трудно себе представить и подсчитать размеры этого неслыханного преступления Советов!».

М.Н. Шперов — начальник инженерной службы ОМСБОНа

Вот что вспоминал о взрывах в Киеве профессор Борис Касьянович Жук:

«На третий день прихода немцев мне пришлось быть по делам в части города, носящей название Липки. Около 2 часов дня я услышал сильный взрыв со стороны Крещатика. Оказывается, был взорван угол дома, в котором находилось отделение комендатуры. От взрыва погибло около 20 немецких офицеров и много киевлян, стоявших в очереди за получением пропусков.

Этот взрыв был сигналом для начала другого действия большевиков. Вскоре после этого взрыва вдруг загорелся на Крещатике жилой четырехэтажный дом № 7 (в начале Крещатика, считая от Царского сада) и загорелся в среднем этаже…»

В своей книге «Бабий Яр» Анатолий Кузнецов сообщил другие подробности:

«Поднялась невероятная паника. Крещатик действительно взрывался.

Взрывы раздавались через неравные промежутки в самых неожиданных и разных частях Крещатика, и в этой системе ничего нельзя было понять.

Взрывы продолжались всю ночь, распространяясь на прилегающие улицы. Взлетело на воздух великолепное здание цирка, и его искореженный купол перекинуло волной через улицу. Рядом с цирком горела занятая немцами гостиница «Континенталь».

Никто никогда не узнает, сколько в этих взрывах и пожаре погибло немцев, их снаряжения, документов, а также мирных жителей и имущества, так как никогда ничего на этот счет не сообщалось ни большевиками, ни фашистами.

Стояла сухая пора, и потому начался пожар, который можно сравнить, пожалуй, лишь со знаменитым пожаром Москвы во время нашествия Наполеона в 1812 году.

На верхних этажах и чердаках зданий было заготовлено множество ящиков боеприпасов и противотанковых бутылок с горючей смесью, ибо советское военное командование собиралось драться в Киеве за каждую улицу, для чего весь город был изрыт рвами и застроен баррикадами. Теперь, когда к ним подбирался огонь, эти ящики ухали с тяжким характерным взрывом-вздохом, обливая здания потоками огня. Это и доконало Крещатик.

Немцы, которые так торжественно сюда вошли, так удобно расположились, теперь метались по Крещатику, как в мышеловке. Они ничего не понимали, не знали, куда кидаться, что спасать.

Надо отдать им должное: они выделили команды, которые побежали по домам всего центра Киева, убеждая жителей выходить на улицу, эвакуируя детей и больных. Много уговаривать не приходилось. Жители — кто успел схватить узел, а кто в чем стоял — бежали в парки над Днепром, на Владимирскую горку, на бульвар Шевченко, на стадион. Было много обгоревших и раненых.

Немцы оцепили весь центр города, пожар расширялся: горели уже и параллельные Пушкинская и Меринга, поперечные улицы Прорезная, Институтская, Карла Маркса, Фридриха Энгельса, Пассаж. Было впечатление, что взрывается весь город.

До войны в Киеве начинали строить метро, и теперь поползли слухи, что то было не метро, а закладка чудовищных мин под всем Киевом. Но более правдоподобными были запоздалые воспоминания, что по ночам во дворы приезжали грузовики и люди в форме НКВД что-то сгружали в подвалы. Но куда в те времена не приезжали по ночам машины НКВД и чем только они не занимались! Кто и видел из-за занавески — предпочитал не видеть и забыть. И никто понятия не имел, где произойдет следующий взрыв, поэтому бежали из домов далеко от Крещатика»[285].

Хотя были заминированы особняки не только в центре Киева, но и комплекс построек Киевско-Печерской лавры. Сейчас сложно сказать, почему она попала в список объектов, подлежащих обязательному уничтожению. Одна из возможных причин — руководство украинских чекистов и командование Красной Армии предполагали, что Лавра станет местом дислокации штабов или других важных объектов. Толстые каменные стены служили прекрасной защитой. Другая причина — кто-то прозорливо предположил, что в Лавре может быть проведено мероприятие с участием командования Вермахта. Например, торжественное богослужение.

Снова процитируем профессора Бориса Жука:

«На территории Лавры, в так называемом Музейном городке, был расположен ряд музеев — Антирелигиозный, Исторический, Театральный и др. Здесь же, на территории Лавры, жили служащие музеев. Еще до прихода немцев НКВД предложило администрации музеев сдать ключи от всех помещений, а частным лицам в трехдневный срок выбраться из занимаемых ими квартир, на том основании, что на территории Лавры будет находиться штаб обороны Киева. Когда это распоряжение было выполнено, около всех ворот, ведущих на территорию Лавры, были поставлены часовые, и вход был строжайше воспрещен. Что там делало НКВД — неизвестно, но оно располагало и временем, и полным отсутствием посторонних свидетелей.

Когда немцы заняли Киев, распространился слух, что жители Киева хотят в ближайшие дни устроить в Лавре торжественное богослужение с молебном об избавлении от большевиков с присутствием высшего немецкого командования».

Накануне Борис Жук встретил старшего научного сотрудника Лаврского музея Н. Черногубова. Тот советовал предупредить немецкое командование о том, что Успенский собор заминирован и что необходимо отменить богослужение. Видимо, Черногубов сделал это, и богослужение было отменено. «Взрыв произошел как раз в тот час, на который оно было назначено. Взрыв был сильным: взрывчатку заложили в разных местах под Великой Успенской церковью. Мусор, образовавшийся после взрыва, представлял собой громадную, довольно правильную коническую форму. По всему погосту были разбросаны крупные камни, около Святых Ворот лежал большой кусок деревянной балки, отлетевший примерно шагов на сто от места взрыва. От здания собора остался небольшой угол строения высотой приблизительно в два этажа.

Все здание церкви было воздвигнуто капитально: стены, арки, все сделано основательно. Однако под церковью было проведено отопление, была целая система ходов, и для НКВД заминировать это здание не представляло особых затруднений»[286].

М.Ф. Орлов — командир ОМСБОНа

Существует и другая версия взрыва — немецкая. Согласно ей:

«Президент Тисо посетил 3 ноября Киев и провел посещение собора Лавры. Он вошел со своими спутниками около 11.40 в собор и оставил монастырский двор около 12.30. За несколько минут до половины третьего внутри здания собора произошел маленький взрыв. Один из стоявших поблизости охранников — полицейский увидел три убегающих фигуры, они были расстреляны. Несколько минут спустя внутри здания собора произошла сильная детонация, которая полностью разрушила здание собора. Масса взрывчатого вещества, по всей вероятности, было заложено еще раньше. Только благодаря заботливому отношению и тщательной охране всего здания (монастырского комплекса. — Прим. авт.) взрывы не произошли раньше. Очевидно, речь идет о покушении на особу президента Тисо. Трое предполагаемых покушавшихся не могут быть идентифицированы, поскольку не имели при себе каких-либо удостоверений личности»[287].

Правда, отдельные исследователи утверждают, что собор Лавры взорвали сами немцы. В 2000 году директор Института восточных исследований при Бременском университете профессор Вольфганг Айхведе получил подборку фотографий военных лет, на которых были запечатлены взрывы на территории Киево-Печерской лавры. Вся фотосерия состоит из 21 снимка, на четырех из которых зафиксированы сами взрывы на территории Киево-Печерской лавры. Те, кто видел их, однозначно утверждают:

1. Снимал профессиональный немецкий фотограф. Он выбрал оптимальное место для панорамной съемки, а также грамотно выстроил композицию. На всех снимках присутствуют немецкие часовые, охраняющие мост через Днепр, а это очень существенная историко-временная привязка.

2. Съемка велась профессиональной камерой, которую заранее установили на штативе.

3. Сначала были сделаны снимки до взрыва, затем во время, а потом и руины.

Все это свидетельствует о том, что фотограф знал о времени взрыва и заранее подготовился к съемке[288]. Вот такая версия.

Звучит цинично, но в столице Украины впервые была отработана тактика уничтожения исторического центра города, оккупированного противником. Выше мы подробно рассказали о минирование Москвы. В октябре 1941 года был учтен киевский опыт. Если бы подразделения Вермахта вошли в столицу СССР, то произошло бы нечто подобное. Разница лишь в том, что в Москве бои шли бы за каждый дом. А в Киеве этого не произошло, хотя советское командование планировала это. На чердаках домов хранились запасы бутылок с зажигательной смесью и боеприпасов. Именно они, а не фугасы, стали основной причиной грандиозного пожара, полыхавшего на Крещатике в течение двух недель[289].

О том, что происходило в августе 1941 года в городе Запорожье на Украине спустя много лет рассказал легендарный разведчик — полковник в отставке Александр Пантелеймонович Святогоров:

«…8 августа немцы подходят к Запорожью. Мы, 150 чекистов, по приказу полковника Леонова, начальника нашего управления, занимаем оборону. Вокруг паника. Из города бегут почти все директора предприятий и ждут сообщения по радио — когда же немцы захватят Запорожье. А они не захватывают…

В нашу задачу входило — перед отступлением взорвать «Запорожсталь», алюминиевый завод, другие важнейшие стратегические объекты. Мы минировали, готовились к уничтожению. Помню, один из наших чекистов испугался, что уже во время наступления не успеет выполнить приказ, и дал команду взорвать алюминиевый завод. Взорвали. А немцы не пришли. И все эти полтора месяца, пока мы вместе с армией держали город, он не находил себе места, поседел от переживаний — боялся, что его расстреляют. Правда, его не расстреляли, но наказали. За эти полтора месяца некоторые предприятия удалось размонтировать и вывезти.

3 октября, когда стало совершенно ясно, что город не удержать, Леонов отобрал десять человек, я был среди них, и поставил задачу: перед отступлением надо успеть взорвать телеграф, телефон и еще кое-какие объекты. И когда немцы уже входили в город, мы выполнили эту задачу и еще успели уничтожить наши документы и поджечь здание НКВД. И потом уже, поздно ночью, тропами выбирались из города. Мы были в гражданском и имели в своем распоряжении одну машину, какой-то «фордик»…»[290].

Следует кратко рассказать о дальнейшей судьбе этого человека, так как он имеет прямое отношение к теме данной книги.

С 1942 по 1944 год Александр Святогоров занимался подготовкой разведывательно-диверсионных групп и заброской их в тыл врага в районах Харькова, Ворошиловграда (в настоящее время — Луганск), Сталинграда (в настоящее время — Волгоград).

Снова процитируем легендарного разведчика:

«Вскоре после освобождения Киева меня в качестве руководителя диверсионно-разведывательной группы десантировали на территорию Польши, в Люблинское воеводство. Нужно было продолжить начатое Николаем Кузнецовым дело — проникнуть в такие фашистские службы, как гестапо, Абвер, диверсионная школа.

Один из местных партизанских отрядов стал нашей базой. Мы там быстро освоились и начали проводить свои операции.

Мы готовили наших разведчиков, сочиняли им легенды; у нас были специалисты, которые изготавливали немецкие документы… Засылали наших агентов во вражеские службы для осуществления диверсий, убийств».

Александр Святогоров для решения этих задач использовал различные нестандартные приемы. Один из них — использовать форму и документы дивизии СС «Галичина». Вот как он сам вспоминает об этом эпизоде своей разведывательно-диверсионной деятельности в годы Великой Отечественной войны:

«В августе 44-го года под Бродами дивизию СС «Галичина» разгромили. Это исторический факт. Так вот остатки этой дивизии оста лись на территории оккупированной немцами Польши. И к нам, на партизанскую базу, приходили группы из этой дивизии, говорили примерно так: «Оце ми прийшли до вас добровільно. Ось наша зброя. Так, ми служили німцям, але зрозуміли, що вони нас обдурюють, що збудувати самостійну Україну вони ніколи нам не дозволять. Бандеру вони вже заарештували. Ви нам довіртесь — і ми вам допомагатимемо…»

И я со своим помощником Толей Коваленко отобрал из них наиболее пригодных ребят и задействовал в своих операциях. При этом и я, и они действовали под прикрытием того, что мы — бойцы дивизии СС «Галичина».

Мы выследили шефа одного из подразделений гестапо Акардта. В его кабинете заложили взрывчатку. И взорвали…

В этот же период я охотился за Эриком Кохом. Он был гауляйтером Восточной Пруссии и рейхскомиссаром Украины. В Ровно был его штаб. К нему подбирался Кузнецов…

Так вот, после гибели Кузнецова мой начальник, генерал Савченко, посылая меня в Польшу, подчеркнул: одна из твоих главнейших задач — разыскать и ликвидировать Эрика Коха.

Обычно нам давали задание, напечатанное на машинке. Но на этот раз оно было написано от руки. То есть было настолько сверхсекретным, что его не доверили даже машинистке.

В то время Эрик Кох из Ровно уже бежал в Восточную Пруссию, а оттуда его ожидали в Кракове, в резиденции Ганса Франка (замок Вавель). Мы заслали в замок своего разведчика Болеслава Матеюка по кличке «Лех». Он был ксендзом и в этой резиденции вскоре стал своим человеком. Болеслав дал нам подробнейшую схему замка, расположение комнат, в которых должен был находиться Кох. К сожалению, один из моих агентов по кличке «Электрик» оказался предателем, выдал противнику наши планы. Потом мы его ликвидировали. Но всю операцию пришлось тогда срочно сворачивать. Так что Эрика Коха ни Кузнецову, ни моей группе ликвидировать не удалось.

А дальнейшая судьба Коха сложилась вот как. Он оказался долгожителем. После войны, оставшись в живых, начал симулировать сумасшествие, потому что знал: умалишенных не расстреливают. Он содержался в одной из тюрем ГДР. Его допрашивали. Это же он вывез Янтарную комнату! Он знал, где она находится. Но не сказал… Дожил до 1959 года и умер естественной смертью в тюрьме».

Среди успешных операций Александра Святогорова — захват Вальтера Файленгауэра — личного представителя начальника Абвера Канариса. Вот как это произошло:

«В июле 1944 года разведчик нашего отряда, поляк Станислав Рокич, в совершенстве владевший немецким языком, по нашему заданию проник к немцам как гауптман Фридрих Краузе. Он познакомился с немецкой машинисткой и переводчицей Таисией Брук, от которой получал довольно интересную информацию. От нее же он узнал, что в Люблин прибывает личный представитель адмирала Канариса, именитый абверовец Вальтер Файленгауэр, очень опытный разведчик…

Вместе с ним приехала и его личная секретарь Зофия Зонтаг, которая оказалась хорошо знакомой Таисии Брук. И у нас возникает смелый план. Гауптман Краузе срочно «объясняется в любви» своей «невесте», назначается помолвка, на которую Таисия Брук приглашает Зофию Зонтаг. Мы знали, что Файленгауэр ревнив и не отпустит Зофию на вечеринку одну, а, возможно, приедет с ней. Наш расчет оправдался. Хотя мне и пришлось потратить на это лжеобручение несколько тысяч злотых, «улов» был знатным».

На территорию оккупированной противником Польши он был заброшен в качестве командира разведывательно-диверсионной группы «Зарубежные». И снова Александр Святогоров регулярно «превращается» в унтер-офицера дивизии СС «Галичина». Участвовали в Словацком национальном восстании, организовывали диверсии против высокопоставленных гитлеровцев, участвовали в разработке дерзкой операции по освобождению из фашистских застенков коммунистических лидеров Чехословакии.

После окончания Великой Отечественной войны непродолжительное время он работал дипломатом в Чехословакии, а потом в ГДР. Хотя служба по линии МИДа была лишь прикрытием для разведывательной деятельности. С 1948 по 1952 год в качестве «нелегала» он действовал в Западной Германии, выполняя задания Бюро «ДР» МТБ СССР.

Чем конкретно он занимался — до сих пор остается тайной. В одном из немногочисленных интервью он намекнул, что участвовал в подготовке операции по «ликвидации» Александра Керенского в 1951 году[291]. В другом интервью, которое он дал в конце восьмидесятых годов прошлого века украинским журналистам, сообщил, что в пятидесятые годы прошлого века в Мюнхене основал украинский ресторан, куда часто наведывались лидеры западноукраинских националистов, среди которых были Лев Ребет и Степан Бандера. Позже их обоих «ликвидировал» спецагент КГБ Богдан Сташинский. Одним из руководителей «ликвидатора» якобы был Александр Святогоров.

По утверждению журналистов:

«…Святогоров в деталях рассказал об этой операции, когда о ней еще ничего не было известно широкой общественности в Советской Украине. При этом он показал фотографии из собственного архива тех времен, в частности, Сташинского и других членов ОУН-УПА, с кем ему приходилось пересекаться в Мюнхене.

Однако собственно Святогорова ни на одной из этих фотографий не было. И даже Сташинский, который впоследствии появился перед немецким судом как агент КГБ, не смог назвать непосредственного руководителя этой операции, поскольку не знал его настоящего имени и не видел его фото. В разговоре Святогоров особенно гордился этим фактом, считая себя, следовательно, действительно профессиональным разведчиком-диверсантом»[292].

К сожалению, сам разведчик уже никогда не сможет подтвердить или опровергнуть озвученную украинскими журналистами версию. Он умер 22 июня 2008 года на 95-м году жизни в Киеве.

Зато никто не ставит под сомнение другой эпизод его биографии — участие в минировании Харькова.

Чекисты не всегда участвовали в минирование различных стратегических объектов. Так, в Харькове в этой операции участвовали сотрудники специальной оперативно-инженерной группы заграждений Юго-Западного фронта (командир полковник Илья Григорьевич Старинов) и армейские саперы. Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение массовыми минно-взрывными заграждениями содействовать в обороне войскам Харьковского района Юго-Западного фронта. Наряду с обычным минированием необходимо было осуществить минирование особо важных объектов радиоминами (операция «Западня»), которые по категории секретности относились к ТОС (техника особой секретности). Всего было получено тридцать «радиомин».

Минирование велось на большой территории. С 10 октября 1941 года саперы приступили к минированию особняка по адресу улица Дзержинского (ныне Мироносицкого), 17 («Особняк»). Он был примечателен тем, что в нем по «преемственности» квартировали первые лица государственно-партийного аппарата Украины. В октябре 1941 года в нем жил член Военного совета Украины Никита Сергеевич Хрущев. Минирование шло, а «хозяин» республики из «Особняка» не выезжал.

Он покинул его тогда, когда войска заканчивали оставлять Харьков. Минирование велось исключительно тщательно. Маскировка была предельно совершенной. Заряд заложили на большую глубину, массой — 350 килограммов. Радиомину поставили на неизвлекаемость, осуществили бетонирование. Опыт прошлого подсказывал, что если в таком особняке не найдут мину, то важная персона в него не въедет. Поэтому была поставлена «мина-блесна». В ней все было всерьез, с единственным исключением: источник электропитания был негодный.

План минирования Харькова был выполнен к 30 октября 1941 года, когда бои уже шли в предместьях города. При этом большая часть исполнителей — армейских саперов не была эвакуирована в глубь страны, а продолжала сражаться на передовой. А это ставило под угрозу срыва план по использованию радиомин.

Войдя в Харьков, немцы приступили к его разминированию. Надо отдать должное: немецкие саперные части были хорошо оснащены и профессионально подготовлены. Из архивных материалов известно, что в с водках-донесениях командования штабе! саперов докладывалось, что за все время войны, как в Европе, так и в России, с таким плотным и опасным минированием им встречаться еще не приходилось.

Как большую удачу расценило командование Вермахта «разминирование» элитного особняка. При этом особую роль сыграли два фактора: «мина-блесна», которую извлекли и дали заключение, что она боевая и не сработала лишь по технической причине и «русской небрежности»; Никита Сергеевич Хрущев, по данным немецкой агентуры и местных жителей, выехал в день оставления войсками Харькова.

После дополнительной проверки и спустя некоторое время в «Особняк» въехал командующий Харьковским гарнизоном генерал-лейтенант Георг фон Браун (дядя изобретателя ракет «ФАУ»).

План разрушения объектов, заминированных радиоминами, предусматривал взрыв в первую очередь «Особняка». В ночь с 13 на 14 ноября 1941 года радиосигналом, переданным радиостанцией «РВ-25» имени Профинтерна (располагалась на окраине городка Семилуки под Воронежем), «Особняк» был взорван. В результате командующий гарнизона и члены штаба 68-й пехотной дивизии погибли[293].

Много лет спустя о подробностях этой операции рассказал Александр Святогоров:

«Еще перед тем, как Харьков захватили немцы, мы создали там агентурную сеть. Мне было поручено через агентуру сообщать данные о том, что происходит в оккупированном городе, а также организовывать диверсии.

В особняке, где поселился фон Браун, заблаговременно было установлено два взрывных устройства. Причем одно из них — радиомина новейшего образца, разработанная легендарным минером Ильей Григорьевичем Стариновым, который и замаскировал их в особняке. Дом усиленно охранялся, а время торопило. Наконец — удача. Через своего человека, работающего у немцев, узнали, что у генерала собираются гости. И в тот момент, когда у коменданта Харькова собрался цвет немецкого офицерства, раздался огромнейшей силы взрыв. Под обломками дома погибло около двух десятков офицеров Вермахта. Фашисты заметались в поиске. Но безуспешно…»[294].

Сработали и другие «радиомины», но не все. Из-за предательства противнику кое-что удалось предотвратить. Для уточнения результатов разрушения и эффективности плана минирования после 15 ноября для разведки и фотографирования направлялся специальный самолет. Фотосъемки подтвердили успешность операции, но основная картина стада ясна лишь через два года после освобождения Харькова, а также в ходе изучения архивных документов Вермахта.

Операцию «Западня» нельзя назвать идеально выполненной, так как в распоряжение противника попали несколько экземпляров советских радиомин и устанавливавшие их саперы[295]. Фактически германские специалисты, на основе имеющихся в их распоряжение данных, смогли разработать эффективные меры борьбы с советскими «радиоминами».

Эта победа противника не смогла гарантировать надежную защиту высокопоставленных офицеров Вермахта. Ведь чекисты не только взрывали особняки, но и организовывали засады на дорогах, а то и просто нагло расстреливали их днем в центре города.

Глава 10 КРАСНЫЕ ТЕРМИНАТОРЫ

По утверждению полковника КГБ и историка Николая Абина, от рук бойцов спецгрупп Четвертого управления (террор и диверсии на оккупированной территории) НКВД — НКГБ погибло «шестьдесят два гитлеровских функционера и военачальника». По его словам:

«В результате тщательно подготовленных и проведенных специальными группами 4-го Управления боевых акций были ликвидированы: председатель Верховного суда Украины оберфюрер СС Функ, заместитель генерального комиссара Белоруссии обергруппенфюрер СС Фенч, вице-губернатор Галиции Бауэр, обергруппенфюрер Засориас, гебитскомиссар Барановического округа Штюль, командующий добровольческими частями на Украине генерал-майор фон Ильген и другие запятнавшие себя кровью фашистские функционеры»[296].

В этот список следует добавить фамилии 11 генералов и высших государственных чиновников фашистской Германии, которых «ликвидировали» бойцы спецотряда «Победители» (командир Дмитрий Медведев). Среди жертв чекистов: генерал Пауль Дар гель — первый заместитель имперского комиссара Украины Эриха Коха по политическим вопросам (ранен 30 ноября 1943 года осколками гранаты в Ровно, несмотря на утверждения отдельных отечественных «историков», остался жив); уже упоминавшийся выше генерал фон Ильген — командующий карательными войсками на Украине; оберфюрер СС Альфред Функ — председатель верховного суда на оккупированной Украине; Отто Бауэр — вице-губернатор Галиции и другие[297].

В годы войны бойцы ОМСБОН подготовили и осуществили 87 «актов возмездия», или, попросту говоря, терактов. От их рук пострадало 67 генералов гитлеровской армии, войск СС и крупных политических деятелей рейха. Среди них генерал-лейтенант Лансель — командир 121-й пехотной дивизии (погиб в результате атаки партизан на штаб дивизии в середине июля 1941 года), генерал Реннер — командир 174-й пехотной дивизии, генерал-лейтенант Борнеман — командир 442-й дивизии особого назначения, генерал-лейтенант фон Виртц (18-я армия), генерал-лейтенант Пешель — командир 6-й авиа-полевой дивизии, генерал-полковник Боддиен, контр-адмирал Бемер, обергруппенфюрер Шталлекер — начальник эйнзатцгруппы «А», обер-группенфюрер СС Лутце — заместитель Гитлера по руководству СА (штурмовыми отрядами), оберфюреры Беленберг и Функ, гауляйтер Белоруссии Кубе и многие другие. Пять генералов были пленены партизанами и переданы командованию Красной Армии.

Чекист К.П. Орловский

Осуществить эти «акты возмездия» было очень непросто, ибо деятельность бойцов ОМСБОНа протекала на территории, чрезвычайно насыщенной войсками и спецслужбами противника. Как пишут авторы книги «Ненависть, спресованая в тол» Александр Зевелев, Феликс Курлат и Александр Казицкий:

«Необходимы были точные знания и учет конкретной обстановки, в частности, сложной системы охраны гитлеровских палачей. На них — инициаторов и руководителей злодейских акций, жертвами которых были сотни тысяч зверски замученных и убитых мирных граждан и военнопленных — в первую очередь и были направлены акты справедливого возмездия. Каждому из них предшествовала тщательная разведка, поиск конкретных исполнителей, разработка различных вариантов их действий, обеспечение их боевыми средствами (мины, взрыватели, взрывчатка, оружие и т. д.). В этой работе штабы и разведка спецотрядов и спецгрупп опирались на активную помощь подпольщиков и связных. Нередко последние добровольно брали на себя роль непосредственных исполнителей актов возмездия. В этих случаях делалось все возможное для обеспечения безопасности их и членов их семей.

Каждый совершенный акт возмездия, особенно над высшими представителями гитлеровской администрации, имел широкий общественный резонанс и большое психологическое и нравственное значение».

Вместе с тем убийства высокопоставленных гитлеровцев имели и, так сказать, обратную сторону. Об этом тоже пишут авторы книги — судя по всему, непосредственные участники событий:

«Подготовка и осуществление буквально каждого такого акта был и связаны для непосредственных исполнителей со смертельным риском и предельным психическим накалом. Они требовали от них крайнего напряжения духовных и физических сил, готовности к самопожертвованию, подлинного героизма. Эти акции, несомненно, демонстрировали силу партизанского движения, вызывали подъем патриотических сил населения оккупированных территорий. Но нельзя не отметить и то, что они вызывали и такую ответную реакцию, как массовое истребление мирных жителей. Так было, например, после убийства гауляйтера Кубе, когда в Минске были уничтожены тысячи мирных жителей. Так было и после покушения на фон Готтберга, когда фашисты убили в районе Канаровки более 1000 человек, а остальных жителей этого района Минска увезли в лагерь смерти Тростенец. Так было и в ряде других случаев»[298].

В. В. Гриднев — командир ОМСБОНа

Тем не менее теракты продолжались. Впрочем, одни и те же группы занимались как убийствами фашистских чинов, так и диверсиями, разведкой, и отделить один род деятельности от другого просто невозможно. Действительно, земля горела под ногами оккупантов. Мы расскажем об одном из самых «громких» покушений и попытке второго, которое не произошло из-за изменения планов жертвы.

Глава 11 ЗАГАДКА ГИБЕЛИ ВИЛЬГЕЛЬМА КУБЕ

Осенним утром 1943 года мир облетела короткая весть:

«Женева, 22 сентября (ТАСС). В Берлине официально объявлено о том, что в Минске прошлой ночью убит ставленник Гитлера — «генеральный комиссар Белоруссии» Вильгельм фон Кубе, как известно, снискавший себе своими кровавыми расправами над белорусским населением и своими грабежами мрачную славу одного из самых жестоких гитлеровских палачей».

На следующий день в «Красной звезде» появилась статья Ильи Эренбурга, в которой перечислялись преступления наместника фюрера. Статья заканчивалась так:

«Он думал прожить в этой сказочной стране еще много, много лет. Но белорусы думали иначе. Берлин кричит: «Кто убил господина генерального комиссара?» Его убил народ, и вся наша Родина прославляет неизвестного мстителя»[299].

Разведчик А.П. Святогоров

История охоты на Вильгельма Кубе — тема для отдельной книги. И дело не только в том, что среди тех, за кем целенаправленно охотились «ликвидаторы» с Лубянки и из военной разведки, особое место занимал назначенный в июле 1941 года генеральным комиссаром Белоруссии Вильгельм Кубе[300], но и в количестве легенд, родившихся после этого покушения.

В создании героического эпоса участвовали все, начиная от исполнителей (например, Елена Мазаник написала книгу мемуаров «Возмездие») и заканчивая советскими кинематографистами, которые в 1958 году сняли фильм «Часы остановились в полночь».

Существует три версии того, как была осуществлена данная акция и чей приказ Лубянки или Разведупра выполняли исполнители.

Согласно первой — ключевая роль в ликвидации Вильгельма Кубе сыграла советская военная разведка. Согласно второй — палача белорусского народа ликвидировали чекисты. Третья версия звучит очень цинично, но Берлин позволил советским «ликвидаторам» выполнить приказ Москвы. Если быть совсем точным, то охрана будущей жертвы допустила множество грубейших нарушений в сфере обеспечения безопасности охраняемого лица. Можно было бы это списать на ее низкий уровень профессионализма, если бы до определенного момента времени она не действовала эффективно, а затем, по непонятной причине, вдруг не расслабилось.

В середине октября 1943 года старший помощник начальника 2-го отдела Разведупра подготовил доклад о гом, как была подготовлена и осуществлена операция по ликвидации Вильгельма Кубе. Процитируем этот документ полностью:

«Начальнику Разведывательного управления Генштаба Красной Армии генерал-лейтенанту Кузнецову Ф.Ф.

ДОКЛАД

по вопросу об организации убийства гитлеровского генерального комиссара Белоруссии Кубе.

Организаторы и исполнители операции

Убийство Кубе организовал командир диверсионно-разведывательной группы 2-го отдела РУ ГШ КА майор Федоров Николай Петрович, псевдоним «Колокол».

Главным посредником и организатором убийства Кубе явилась Осипова Мария Борисовна, псевдоним Черная, резидент Колокола в Минске.

Вторым посредником и связником между Черной и Галей был директор минского немецкого кинотеатра Николай Похлебаев.

Исполнителем убийства Кубе является Мазаник Елена Григорьевна, псевдоним Галя.

О подготовке и выполнении операции знали перечисленные выше пять человек.

Как готовилась операция

Имея задание Центра по организации уничтожения руководящих немецких чиновников и их прислужников, Колокол с 1 сентября 1943 года приступил к организации убийства Кубе.

В этот день Колокол встретился с директором немецкого кинотеатра в Минске Николаем Похлебаевым и поручил ему познакомить резидента Черную с Галей, работавшей служанкой в доме Кубе, и с ее сестрой Олей.

Когда Черная встретилась с Галей, то Галя, чтобы удостовериться, что имеет дело не с агентами-провокаторами гестапо, а с представителями Красной Армии, потребовала встречи с Колоколом.

Черная организовала встречу Колокола с сестрой Гали — Олей, которая действовала с полного согласия Гали.

На встрече договорились о проведении операции по устранению Кубе путем отравления, но, когда установили, что Галя редко бывает на кухне, решили минировать постель Кубе магнитной миной.

Чекист Н.А. Прокопюк

Черная получила от Колокола две магнитные мины с 24-часовым механизмом для передачи их Гале и инструктажа.

В пятницу 17 сентября 1943 года Черная встретилась с Галей и договорилась о том, что во вторник, 21 сентября 1943 года Черная принесет мину и проконсультирует Галю у нее на квартире. На этой же квартире решили вопрос о вывозе семьи Гали.

21 сентября 1943 года в 3 часа утра зарядили мину, в 7 часов утра вывезли семью Гали, а в 10 часов 10 минут Галя заложила мину в матрац кровати Кубе с расчетом, что взрыв произойдет 22 сентября в 3 часа 15 минут. Черная, Галя и Оля выехали из города на машине шофера Николая, работавшего в резидентуре Черной.

Магнитная мина, заложенная Галей в матрац постели Кубе, взорвалась в 3 часа 15 минут ночи, когда презренный палач белорусского народа спал. Священная месть советского народа свершилась, и самый гнусный грабитель, насильник и вешатель советских людей перестал существовать.

В. Кубе

Этот взрыв, разорвавший в клочки одного из ближайших гитлеровских помощников, прозвучал во всем мире как знак того, что крах фашизма близок, что час расплаты приближается и что ни один захватчик не уйдет от возмездия.

После уточнения по радио состава и места пребывания участников операции по уничтожению Кубе они были вывезены на самолете марки СИ-47 № 822, пилотируемом летчиком Покровским и штурманом Боровым, в Москву с 11 на 12 октября 1943 года.

Вывозом участников операции и членов их семей руководил Колокол.

Кроме личного состава экипажа самолета о вылете Колокола с группой женщин знал начальник партизанской посадочной площадки Бого-мольского района БССР тов. Титков.

Старший помощник начальника 2-го отдела РУ ГШ КА подполковник Знаменский»[301].

У любого, кто знаком с историей деятельности разведывательно-диверсионных групп Четвертого управления НКВД — НКГБ СССР, после прочтения этого текста сразу же возникает масса вопросов к автору документа.

Так, Указом, который 29 октября 1943 года подписал Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.И. Калинин, звание Героя Советского Союза было присвоено не только упоминавшимся в докладе Знаменского Елене Мазаник и Марии Осиповой, но и Надежде Викторовне Троян. Последняя была бойцом партизанской бригады «дяди Коли». Этим соединением командовал кадровый чекист Петр Григорьевич Лопатин.

В середине марта 1942 года Петр Лопатин в качестве командира спецотряда «Бывалые» (22 человека) был переброшена через линию фронта (большинство его членов — бойцы из другого спецотряда «Митя», которой командовал чекист Дмитрий Медведев (осенью 1941 года уже побывала за линией фронта, поэтому такое название[302]) и вышел в район постоянной дислокации — около озера Палик (Борисовского района Минской области). К маю 1942 года на базе спецотряда «Бывалые» сформировался партизанский отряд, а в августе по численности и структуре это формирование можно было уже называть партизанской бригадой. Ее бойцы пустили под откос 132 вражеских эшелона, уничтожили и повредили девять танков и шесть самолетов, 77 паровозов, 288 автомашин, взорвали и сожгли 8 мостов и 32 склада[303]. Да и в подготовке ликвидации Вильгельма Кубе партизаны Петра Лопатина сыграли важную роль, но об этом ниже.

С Марией Осиповой («Черной») тоже не все так просто, как это пытается доказать Знаменский в своем докладе. Отважная подпольщица сотрудничала также с отрядом Петра Лопатина и местными партизанами. Поэтому нельзя однозначно утверждать, что Мария Осипова была исключительно агентом военной разведки. То же самое нельзя утверждать в отношении ее связей с Лубянкой. Просто эта мужественная женщина использовала любую возможность борьбы с оккупантами. В то время она меньше всего думала о том, чьи именно приказы она выполняет — Лубянки, Разведупра или Центрального штаба партизанского движения. Так, в 1943 году она совместно с Марией Молокович и при участии Галины Финской начала готовить диверсию в офицерском общежитии в Уручье[304], выполняя приказ Петра Лопатина. На определенном этапе подготовки операции задание подпольщицам изменили — теперь им предстояло организовать переход на сторону Красной Армии высокопоставленного офицера Люфтваффе[305]. И они успешно справились с этой задачей[306]. Подробнее об этом будет рассказано ниже.

Вернемся к основной теме нашего рассказа — ликвидации Кубе и участию в ней чекистов. Об этом как-то не принято говорить, но большинство попыток ликвидации немца предприняли именно чекисты, а не военные разведчики. По крайней мере такой вывод можно сделать на основе рассекреченных документов.

В 1943 году Москва объявила охоту на Вильгельма Кубе. На него было подготовлено (а отдельные операции и реализованы) свыше десяти покушений! В большинстве из них активную роль принимали чекистские спецотряды. Собственно это стало одной из причин, что «ликвидация» этого человека у большинства людей ассоциируется с деятельностью Лубянки. Звучит цинично, но если бы одна из попыток увенчалась успехом, то сейчас бы историки не спорили, кто ликвидировал этого человека, агенты НКВД или военной разведки. Мы не случайно написали слово «агенты». Мария Осипова и Елена Маза-ник никогда не входили в штат разведывательно-диверсионных подразделений. Они лишь выполняли их приказы.

«Официально» признано, что приказ уничтожить этою фашистского чиновника получили все партизанские соединения, которые базировались в окрестностях Минска. Более того, Центральным и Белорусским штабами партизанского движения была сформирована группа спецназначения в составе шести человек. Ее возглавил капитан госбезопасности Степан Иванович Казанцев. Ей предстояло реализовать операцию «Рыбак» — ликвидацию Кубе. Планом было предусмотрено семь возможных способов убийства, начиная от закладки мины в театре и заканчивая «уничтожением Кубе одним из лиц, имеющим близкое общение с объектом»[307].

По утверждению отдельных журналистов, прилетевший из Москвы в спецотряд «дяди Димы», которым командовал Давид Кеймах, майор Николай Федоров также имел приказ организовать «ликвидацию» Вильгельма Кубе[308]. К сожалению, рассекреченные радиограммы, которыми командование отряда обменивалось с Центром, свидетельствуют об обратном[309].

Именно этого офицера советские власти признали одним из основных участников покушения и наградили вместе с исполнителями. В другие отряды чекистов и военных разведчиков прибыли «боевики». Одновременно активизировали с вою деятельность и подпольщики в самом Минске. Началось неофициальное соревнование между командирами различных групп.

Группа городских подпольщиков, которой руководила Мария Осипова, планировала устроить автомобильную аварию — врезаться на грузовике в машину Вильгельма Коха. Несколько дней патриоты ездили по городу, а потом отказались от этой идеи[310]. Затем была идея отравить немца. У партизан был опыт проведения подобных акций. От этой идеи отказались по двум причинам: вместе с объектом покушения могли пострадать случайные люди[311], и технически реализовать это было сложно (отдельные авторы утверждают, что пробу с приготовленной пищи снимал кто-то из обслуживающего персонала).

Группа «Градова» (Станислава Ваупшасова) — еще один спецот-ряд Четвертого управления НКВД-НКГБ, который базировался в районе, расположенном южнее столицы Белоруссии, проникла на окраину города и несколько суток на шоссе Минск — Лошица. По этой трассе объект охоты ездил в свою загородную резиденцию. Через несколько дней засаду пришлось снять[312].

В феврале 1943 года чекисты из спецгруппы «Сокол» (командир Кирилл Орловский) разработали план операции под кодовым названием «Кабанья голова». Основная цель — ликвидация Вильгельма Кубе и руководителя окружной фашистской администрации — комиссара города Барановичи группенфюрера Фридриха Фенса во время охоты на кабанов[313]. В результате проведенной 16 февраля 1943 года акции Фридрих Фене, гебитскомиссар Барановического округа группенфюрер СС Фридрих Штюр, восемь эсэсовских офицеров, два коменданта полиции и группа охранников погибли. Несколько уцелевших эсэсовцев, бежавших с места засады, позже были расстреляны гитлеровцами за трусость[314]. А самого Вильгельма Кубе на охоте не было.

Очередная акция была проведена 22 июня 1943 года. В тот день в Минском драмтеатре утром прошло торжественное собрание в честь годовщины начала войны против СССР, а вечером был спектакль. Четверым партизанам отряда «За Советскую Белоруссию» бригады имени Фрунзе Вилейского района удалось пронести в здание бомбу. Однако по непонятной причине взрыв прогремел не утром, когда Вильгельм Кубе выступил с торжественной речью, а вечером, когда шел спектакль «Пан министр». В этот момент немцев в зале не было, так как существовал строгий порядок посещения спектаклей: немцы отдельно, жители города отдельно. К тому же на все праздничные мероприятия 22 июня «билеты на кино и театральные показы раздаются профсоюзами только заслуженным работникам». В результате погибли десятки людей, в том числе и те, кто не имел никакого отношения к оккупационной администрации[315].

Еще одно покушение было предотвращено летом 1943 года. По непонятной причине ни одна из партизанских групп не признала свое «авторство». Подпольщик, действовавший под «прикрытием» офицера немецкой армии, поселился в одной из гостиниц города. Регулярно он прогуливался около резиденции Вильгельма Кубе. Во время одного из рандеву охрана решила проверить у него документы. Бумаги оказались в порядке, а вот форма… Его попытались задержать. В перестрелке патриот погиб[316].

Также в подготовке ликвидации Вильгельма Кубе принимали участие и члены чекистской спецгруппы «Юрий», которая в мае 1943 года была сброшена с парашютами в расположение отряда Петра Лопатина (затем она передислоцировалась в отряд Станислава Ваупшасова) Командиром группы был назначен опытный разведчик Э.С. Куцин. В группу «Юрий» вошли 18 человек, в том числе четыре немца[317]. Почти все они прошли подготовку в ОМСБОНе и имели опыт работы за линией фронта. Более того, один из иностранцев — Карл Кляйнюнг воевал в составе Интербригад в Испании (служил в личной охране легендарного советского разведчика-диверсанта генерала Леонида Котова — Наума Эйтингона, осуществившего в 1940 году дерзкую акцию по ликвидации Льва Троцкого в Мексике)[318].

чекист С.А.Ваупшасов

Двое «боевиков» из состава группы «Юрий» — Николай Хохлов (в 1954 году уйдет на Запад) и Карл Кляй-нюнг (в начале восьмидесятых годов в звании генерал-майора будет руководить военной контрразведкой ГДР) должны были действовать в Минске под легендой военнослужащих фашистской армии. Для этого они в течение тридцати суток провели в лагере военнопленных в четырехстах километрах от Москвы. Там они шлифовали немецкий язык и вживались в образ. Николай Хохлов («Волин») выступал под видом младшего офицера Вальтера Латте пехотной части, якобы попавшего в плен севернее Сталинграда. Карл Кляйнюнг («Виктор») играл роль оберлейтенанта. Именно в такой комбинации они и были позднее заброшены за линию фронта в белорусские леса[319].

В Минске Николай Хохлов использовал легенду Отто Витгенштейна, унтер-офицера тайной полевой полиции, служившего во фронтовом отделении номер сорок девять, имевшем командировочное предписание в город Минск. За ратные подвиги он был «награжден» Железным крестом[320].

Его напарник «Виктор» действовал с документами на имя оберлейтенанта полевой жандармерии Отто Шульца. По утверждению его владельца — «это удостоверение имело жуткую силу, даже давало право расстреливать на месте». Разведчики отряда Градова связали его с минскими подпольщиками. Также группа «Юрий» располагала несколькими конспиративными квартирами: на улицах Солнечной, 5, Можайской, 31, Надеждинской, 14а, на Червенском тракте, 126. Некоторые из них использовал Карл Кляйнюнг.

«Виктор» руководил группой подпольщиков, которые были на связи у отряда Ваупшасова: учительница М.П. Чижевская («Мать») и ее дочь Елена («Дева»); минская комсомолка, студентка медицинского института Н.П. Моисеева («Подруга»); доцент Белорусского университета Е.М. Зубкович; бухгалтер О.И. Беляева («Вербицкая»), коммунисты Л. Драгун и Ф. Простак и др. Подпольщики собирали сведения об оборонительных сооружениях в городе и его окрестностях, выводили из Минска военнопленных и граждан, преследовавшихся оккупационными властями, распространяли антифашистскую литературу, принимали участие в подготовке и проведении боевых операций.

В то же время Карл Кляйнюнг должен был вместе с Николаем Хохловым следить за маршрутами поездок верховного комиссара Вильгельма Кубе. И если днем немецкие мундиры позволяли беспрепятственно перемещаться по городу, то ночью приходилось укрываться на конспиративных квартирах. Использовались тайники. При этом дважды Карл Кляйнюнг был на волосок от гибели, когда в него стреляли народные мстители.

Одно из мест, где планировалось уничтожить палача — загородное поместье в Лошице. Его облюбовал для пиров Вильгельм Кубе, наезжавший сюда со свитой. На даче чаще обитал минский окружной комиссар Фройтаг.

Кляйнюнг встретился с Надеждой Моисеевой («Подруга»), Марией Павловной («Мать») и Лидией Чижевскими («Дева»), работающими у Фройтага на даче.

План уничтожения Вильгельма Кубе был таким: доставить в Минск несколько мин с часовым механизмом, научить на явочной квартире «Подругу» и «Деву» обращению с ними, а затем переправить мины в Лошицу. При появлении там Вильгельма Кубе активировать часовой механизм мин и установить их в комнатах, которые он занимает.

Убедившись через агентуру, что в ближайшее время Кубе не собирается посещать Лошицу, Карл Кляйнюнг начал продумывать план его ликвидации в городе. А для этого надо было вербовать кого-то из прислуги гауляйтера. Отсеивая различные варианты, остановился на горничной Елене Мазаник. Комнату ей немцы дали на улице Энгельса, недалеко от резиденции гауляйтера, где она жила вместе с сестрой Валей.

Карлу Кляйнюнгу к ней идти было нельзя. Выбор пал на Николая Хохлова. Повел себя визитер («Рыжий», как окрестила его женщина) довольно нагло и бесцеремонно, в результате чего задание провалил.

По мнению журналиста Николая Зеньковича, между ними во время первой встречи состоялся такой разговор. Николай Хохлов был одет в элегантный костюм и выдавал себя за сына фабриканта.

«…— Москва очень хорошо знает о вас, товарищ Мазаник. Более того, мое начальство просило передать вам привет от вашего мужа.

Он жив, здоров и работает шофером в нашем учреждении, то есть в управлении НКВД по городу Омску. Сам я никогда в Омске не был. Но организация та же. Вы понимаете, что я имею в виду?

Женщина крепко сжала пальцами край стола и твердым голосом спросила:

— А почему я должна верить вашим словам? Немцы мне доверяют, и я не вижу никаких причин…

— Вы зря страхуетесь, товарищ Мазаник. Меня прислали к вам как к советскому человеку. Видите, Родина еще доверяет вам…

Голубые глаза блондина сузились, лицо нахмурилось. В голосе зазвучал металл:

— Нам известно, что других людей, пытавшихся подойти к вам, вы гестапо не выдали. Но на этот раз вашего молчания будет мало. Необходима ваша помощь.

Пальцы женщины, крепко сжимавшие край стола, побелели от напряжения. Ее лицо стало серым.

Блондин понял, что надо остановиться.

— Не давайте мне сейчас никакого ответа, — дружелюбно сказал он. — Подумайте, а мы тем временем подготовим задание для вас… Мы скоро увидимся снова. Может быть, здесь, может быть, у вас дома…

Лицо женщины тронула насмешливая улыбка:

— Ну домой-то ко мне вы прийти не сможете. Я живу рядом с верховным комиссариатом, и весь наш район под наблюдением гестапо.

Блондин улыбнулся:

— Ничего, в случае надобности мы вас найдем…»[321]

А вот как Елена Мазаник описывала в своих мемуарах вторую встречу, которая произошла через двое суток. Теперь гость предстал перед ней в форме немецкого офицера:

«Возвращаюсь с работы… С крыльца мне навстречу снова бросился… рыжий… Я застыла на месте — думала, сейчас арестует. Как только вошли в комнату, рыжий замкнул дверь на ключ… он сел затем на стул, выхватил пистолет, положил на стол и сказал: «Учти, эта штука стреляет бесшумно… Продолжим разговор?» — «Нет, — прервала я его. Думаю, пан или пропал. — Повторяю, я сказала — нет! А теперь вопрос: как можно посылать такого идиота, как ты? С какой бы ты стороны ни пришел, так грубо поступать нельзя. Ты — дурак. А тот, кто посылает тебя, дважды дурак!»[322]

На самом деле на Елену Мазаник пытались выйти еще несколько разведчиц от бригады Николая Лопатина. Первой, кто занялся решением этой задачи, была Галина Финская. Иван Золотарь регулярно беседовал с нею с целью выявления потенциальных агентов в Минске.

Другого кандидата — Надежду Троян выбрали случайно, ее имя назвал начальник оперативной разведки Владимир Рудак. До своего появления в партизанском соединении «дяди Коли» в качестве медсестры, она сначала жила в Минске[323]. Затем вместе с родителями перебралась в местечко Смоловичи, где она работала счетоводом на торфяном заводе. Через операционную сестру местной больницы Нюру Косаревскую она установила связь с партизанами[324]. Утверждать то, что до этого она не занималась антифашистской работой — неверно. Она помогала организовывать побеги военнопленных из лагерей, распространяла листовки и т. п.

В результате в Минск было отправлено две подпольщицы — Галина Финская и Надежда Троян. Им было поручено собрать информацию о резиденции Вильгельма Куба. Ситуация осложнялась тем, что квартал, где находился особняк, был очищен от местных жителей, да и по улице мимо дома было пройти крайне сложно. Для легализации в городе им изготовили необходимые документы. Гравер бригады Анатолий Александров изготовил необходимые печати и штампы, а начальник разведки бригады Владимир Рудак искусно подделал на документах необходимые подписи. Бланки немецких паспортов для советских граждан добыла партизанская разведчица Люса Чоловская. Из двух разведчиц, посланных в Минск, повезло Надежде Троян. Она сумела познакомиться с Еленой Мазаник — горничной Вильгельма Кубе[325].

Вот как это произошло. У Вильгельма Кубе до Елены Мазаник работала другая горничная — Татьяна Калита. До войны она окончила мединститут и училась в аспирантуре. Когда фашисты оккупировали Минск, то она пыталась вместе со знакомым аспирантом Рыдневским уйти в партизаны, но была очень ослаблена после болезни и осталась в городе. А врач стал одним из командиров партизанской бригады «Штурмовая». Он пытался установить связь с Татьяной Калитой, но безрезультатно. Женщина не поверила связной, опасаясь провокации гестапо. Она потребовала, чтобы приславший ее человек назвал лекарство, которое она передала ему в начале войны. Больше человек из бригады «Штурмовой» не приходил. После войны Рыдневс-кий признался, что забыл название препаратами больше не посылал к ней связную.

Надежде Троян она сначала тоже не поверила. Лед недоверия растаял, когда гостья напомнила, что муж хозяйки квартиры до войны преподавал у них в институте. Татьяна Калита и сама вспомнила эту студентку. После непродолжительной беседы она поверила гостье и предложила познакомить со своей подругой Еленой Мазаник[326].

Была и третья женщина, кто принимал активное участие в подготовке операции и установил связь с Еленой Мазаник[327]. Так получилось, что одновременно с Надеждой Троян подходы к ней искала Мария Осипова.

«Черная» для этого использовала одного из членов группы — «Чили», который хорошо знал сестру горничной Вильгельма Коха — Валентину. Именно директор кинотеатра Николай Похлебаев организовал встречу Марии Осиповой и Елены Мазаник. Она произошла в конце августа 1943 года на участке улицы между центральным сквером и парком имени Горького и набережной реки Свислочь.

Елена не поверила Марине и потребовала организовать встречу с кем-нибудь из руководства партизанского отряда[328]. Причина странного требования — она опасалась провокации со стороны немцев. Так звучит «официальная» версия. Странное заявление. Если бы она подозревала провокацию, то ее реакция должна быть совершенно другой — сообщить куда следует или просто не реагировать на это предложение, как она поступила при визите Николая Хохлова. А она зачем-то требует встречи с руководством отряда.

Можно назвать две распространенные причины, когда агент требует такой встречи. Во-первых, когда хочет убедиться в серьезности предложения или когда нужно получить гарантии собственной безопасности. Вспомним — надворе сентябрь 1943 года. Советская Армия выиграла Курскую битву. Началось наступление. Судьба тех, кто сотрудничал с оккупантами, была ей известна. Нужны гарантии того, что в обмен на участие в ликвидации Вильгельма Кубе она получит индульгенцию от советской власти. Сама Елена не смогла сходить в отряд, так как не могла больше чем на два дня уйти с работы. Вместо нее эту миссию выполнила Валентина.

По утверждению отдельных авторов, члены ее подпольной группы поддерживали связь сразу с тремя партизанскими соединениями, которые мы также назвали выше. Это привело к тому, что журналисты до сих пор спорят, командиру какого партизанского соединения отдать лавры «ликвидатора» Вильгельма Коха. При этом они «забывают» о членах самой группы «Черной», сыгравших ключевую роль в этой операции. Например, директор минского кинотеатра Николай Похлебаев («Чили»), бывший политрук, которого Мария Осипова вытащила из лагеря для военнопленных и оформила ему фальшивые документы. Он организовал ей две встречи с Еленой Мазаник.

Кто знает, что произошло, если бы не было этого человека. Его судьба сложилась трагически. Во время покушения он был в командировке в Варшаве. Когда вернулся, то его арестовали на вокзале в Минске. Умер в застенках гестапо[329]. Другая малоизвестная деталь. Из города Елену Мазаник, ее сестру Валентину и Марию Осипову вывез другой член группы «Черной», шофер Михаил Фурц[330].

Из всех непосредственных участников покушения только Елена Мазаник написала книгу воспоминаний под красноречивым названием «Возмездие». Книга вышла в 1988 году, и в ней нет ничего сенсационного. Подробно изложена «официальная» хроника подготовки покушения[331]. Зато есть множество интересных деталей, которые по-новому заставляют взглянуть на «иконописный» образ этой женщины.

В отличие от Марии Осиповой и Надежды Троян, Елена Мазаник не особо стремилась участвовать в движении сопротивления. Да, она помогла военнопленным (подкармливала их и передавала сводки Совинформбюро), но единственный человек, способный подтвердить это, — повар Михаил Филимонов — погиб в 1944 году, когда спрятал в своем огороде переданные из леса мины. Другие советские люди, работающие в офицерской столовой-казино, где трудилась и она, пока не попала в дом к Вильгельму Кубе, тоже были связаны с партизанами, но они почему-то не пытались привлечь ее к своей тайной деятельности. Почему? Может, она сама избегала их и просто хотела выжить. А может быть, все дело в ее желании выслужиться перед немцами. Она и сама об этом пишет в книге, мотивируя это подготовкой к будущему покушению (когда на нее выйдут подпольщики, то…). Хотя ее стремление установить дружеские отношение с супругой Вильгельма Кубе (а о них будет рассказано ниже) — элементарная попытка выжить. Мы не вправе осуждать ее за это стремление. Просто подвиги одних остались забытыми, а вынужденный героизм других становился известен всей стране.

Другой малоизвестный эпизод. Мария Осипова вместе с Марией Григорьевной Грибовской[332] (женщина в качестве попутчицы «Черной» оказалась случайно), а не одна, как часто пишут в литературе, доставили мину из леса в Минск. Мы не будем подробно описывать сцену, когда на очередном посту полицай начал тыкать штыком корзину с брусникой, на дне которой была спрятана мина.

Согласно официальной версии, мина была выбрана потому, что этот вид оружия гарантировал, что не погибнут случайные люди. На самом деле подрыв оказался единственным способом ликвидации палача. Первоначально предполагалось использовать две мины — заминировав места его и супруги, но потом от второго заряда отказались. Дело не в том, что партизаны пожалели женщину, которая была на седьмом месяце беременности, при необходимости Елена Мазаник уничтожила бы и ее, а в технической особенности взрывателей. Саперы из партизанского отряда честно признались, что разница срабатывания двух взрывателей при их установке на суточную задержку может превысить 10 минут. И тогда решили использовать только одну мину.

Еще одна пикантная подробность. Елена Мазаник и Анита Кубе, несмотря на то, что первая убила мужа второй, сохранили на долгие годы теплые чувства друг к другу. Они расстались в 10 утра 21 сентября 1943 года. Уходя в сопровождении телохранителей в парикмахерскую, Анита Кубе пожелала прислуге, которая жаловалась на сильную зубную боль, всего хорошего. Елена Мазаник попрощалась: «Завтра увидимся в полном здравии снова». Хотя знала наверняка, что после взрыва мин, которые она собиралась подложить в кровать Вильгельма Кубе, им с хозяйкой не суждено уже встретиться никогда. «Мне было жаль, — признается через много лет Елена, — но так должно было случиться».

Историю их взаимоотношений в середине восьмидесятых годов прошлого века выяснил журналист радиостанции «Свободный Берлин» Пауль Коль. Он встречался с обеими женщинами и утверждает, что в рассказанной им истории все достоверно.

Приезд в Минск жены Вильгельма Кубе с тремя детьми был связан вовсе не с желанием супругов жить вместе, а… приказом руководства Третьего рейха. Пятидесятилетний гауляйтер был неравнодушен к женскому полу, да и спиртным он иногда злоупотреблял. В Берлине опасались, и не без оснований, что в пьяном виде он выболтает какие-нибудь секреты очередной подруге. И действительно, Елена Мазаник спустя много лет призналась, что периодически подливала немцу водку, чтобы выведать у него что-нибудь интересное. А ее «собеседник» всячески демонстрировал знаки внимания к горничной, которое, по ее словам, было ей очень неприятно. Мы так и не узнаем, где и при каких обстоятельствах они дегустировали этот спиртной напиток.

Ее привилегированное положение в доме могло объясняться симпатиями со стороны Аниты. Ведь Елена была единственной из прислуги, кто хорошо владел немецким языком, и была незаменимой при любых делах за пределами особняка. Мазаник быстро нашла подход к детям. Отводила их в школу и детский сад, играла, ходила с ними в кино. Иногда приносила им маленького щенка или бродячего котенка. Знание языка помогло Елене стать почти членом семьи. Можно, конечно, предположить, что был такой приказ: войти в семью, чтобы завершить запланированную операцию по уничтожению Кубе. И все же их симпатия возникла сама по себе. Хотя Елена ненавидела врагов: «Фрау Анита не раз говорила мне: «Когда закончится война, папа получит всю Беларусь. (Папой она называла своего мужа.) Но если нам придется по велению Божьему вернуться в Германию, мы возьмем тебя с собой. Из всей прислуги я возьму только тебя одну». Вот такое розовое будущее сулили мне. Этого только не хватало. Как мы ненавидели фашистов!»

А вот воспоминания Елены о последних часах перед покушением. Она очень подробно рассказывала о самой операции. Как испугалась, что мины, которые передали партизаны, намокли, и решила подсушить их на печке. Как боялась, что ее разоблачит охрана.

Сначала Елена планировала положить мины в бюстгальтер (там их точно не обнаружили бы, потому что постовые не стали бы ощупывать девушку, находящуюся в привилегированном положении). Но она не была профессионалом, и самым безопасным местом посчитала дамскую сумочку, прикрыв мины носовыми платками. Вторая сумка, которую несла Елена, была заполнена перестиранными дома пеленками и ползунками, которые привезли из Германии — через три недели Аните предстояло рожать. Но охранник пожелал-таки достать платки из сумочки. И Елена прикрикнула на него. «Никогда я не позволяла себе повысить голос на немецкого солдата. Если бы я не была протеже Кубе, меня бы сразу транспортировали. Уже многих расстреляли только за то, что они были неприветливы с немецкими солдатами. Я злилась на себя: положить такие вещи в дамскую сумочку, где каждый мог их найти! От того, достанет ли солдат платок или нет, зависела моя жизнь и жизнь моей сестры», — сокрушалась спустя много десятилетий после того дня Елена.

По утверждению немецкого журналиста Пауля Коля, Елена Мазаник пережила огромный внутренний конфликт, потому что на кон была поставлена жизнь Аниты. Было ясно, что Анита тоже погибнет. Но ей нельзя было сказать: «Не ночуй сегодня в спальне». Это сразу вызвало бы подозрение и грозило провалом операции, которая долго готовилась. Елене пришлось смириться с тем, что подруга погибнет. У нее был приказ уничтожить Кубе. «Если бы покушение не удалось, то, конечно же, мне пришел бы конец, — говорила потом Елена. — Но моя ярость против фашистов была больше, чем страх умереть. Они не могли понять, что значит для нас Родина».

Рассказывая ему о том, что мины взорвались на час и сорок минут раньше времени, Елена очень эмоционально подытожила: «Счастье, что Кубе был уже в кровати. А если бы он задержался?»

Но когда убежденная атеистка Елена после покушения узнала, что Анита осталась жива и отделалась лишь шоком, она воскликнула: «Слава Богу!»[333] .

Финал этой истории известен всем. Осенью 1943 года Елена Мазаник, Надежда Троян и Мария Осипова были вывезены в Москву, где 4 ноября 1943 года «Всесоюзный староста» Михаил Иванович Калинин вручил каждой из них орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза.

Дальнейшая их судьба сложилась благополучно.

Елена Мазаник со своей сестрой Валентиной Шуцкой с 1943 по 1946 год сначала жили на охраняемой даче известного летчика Водопьянова. Эти дачи находились в ведомстве Главного разведывательного управления Генштаба Красной Армии в Серебряном Бору. Оттуда Елену возили на допросы на Лубянку. Потом Мазаник жила в гостинице ЦК КПБ «Якорь» в Москве. Все расходы по проживанию Елены и ее сестры Валентины с детьми оплачивались из партийной кассы. Больше достоверных сведений о пребывании в Москве нет. А в 1946 году в Минск ее заставил вернуться первый секретарь ЦК КПБ Пантелеймон Пономаренко. Его главным аргументом было — героиня своего народа должна жить у себя на родине[334].

Надежда Викторовна Троян стада хирургом и успешно защитила кандидатскую диссертацию[335].

Мария Осипова после окончания войны вновь стала членом Верховного суда Белоруссии. С 1947 по 1963 год работала в качестве депутата Верховного Совета БССР, многое сделала для патриотического воспитания молодежи. В 1968 году по решению Мингорисполкома Мария Борисовна Осипова стала почетным гражданином белорусской столицы. Умерла отважная подпольщица в 1999 году — в возрасте 90 лет[336].

Сестра Елены Мазаник Валентина Шуцкая и Николай Федоров были награждены орденами Ленина. После ликвидации Вильгельма Кубе Федоров был отправлен в Ровно с заданием уничтожить рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Ради исторической справедливости отметим, что последний занимал пост в оккупационной администрации на ступеньку выше, чем Вильгельм Кубе. Партизан выполнить это задание не успел. В дальнейшем Федоров возглавлял партизанский отряд особого назначения, который действовал в районе Коваля. В 1944 году это подразделение переправилось через реку Западный Буг, вышла в район Люблина и совместно с польскими подпольщиками начало проводить диверсии на железных и автомобильных дорогах. В этих боях 17 апреля 1944 года Николай Федоров погиб[337].

Из всех участников покушения до осени 2008 года дожила лишь Анита Кубе. 97-летняя женщина жила в Германии в доме для престарелых[338].

Оговоримся сразу — мы никого из «ликвидаторов» не обвиняем в связях с немецкими спецслужбами. Просто есть достаточно аргументированная версия, которая гласит — в убийстве Вильгельма Кубе был заинтересован кто-то в Берлине, и этот человек сделал все, чтобы советские «ликвидаторы» смогли не только выполнить приказ Москвы, но и благополучно оказаться за линией фронта. Почему такая трогательная забота об исполнителях? Просто когда Москва официально объявила имена «ликвидаторов» и наградила их, то никто в Берлине не сомневался — убийцы выполняли только приказ Москвы. В противном случае их вместо теплого приема в Кремле ждал бы холодный прием в кабинете следователя с Лубянки.

В истории с «ликвидацией» Вильгельма Кубе слишком много странных эпизодов, которые сложно объяснить. Поэтому неудивительно, что позволило журналисту Владимиру Батшеву в одной из своих статей написать об этом эпизоде тайной войны:

«Все это было очень странно и наводило на мысли, что СД и СС все было известно и они не очень препятствовали казни Кубе. Он надоел им склоками, а война принимала крутой оборот, и было не до сантиментов. Самый лучший выход из положения представлялся в том, что Кубе уберут извне. Так и случилось. Мина решила судьбу тяжбы старого кляузника Кубе со своим коварным соперником из гестапо».

Жертва действительно был склочником. В середине тридцатых годов прошлого века из-за своего характера он разрушил свою карьеру, а летом 1941 года, когда Адольф Гитлер вытащил его из политического забвения, то Кубе не усвоил преподанный урок, а продолжал вести себя непочтительно по отношению к представителям военной администрации и спецслужб и вскоре рассорится с ними. Об этом чуть ниже, а пока расскажем о том, на что большинство журналистов и историков предпочитают не обращать внимание.

Речь идет о Елене Мазаник. Если две другие женщины, которым присвоили звания Герой Советского Союза, с 1941 по 1943 год активно участвовали в деятельности подполья и большинство их дел заслуживают отдельных правительственных наград, то Елена Мазаник ничем не проявила себя в «тайной войне». Может, это и к лучшему, что она не пыталась активно участвовать в работе подполья. В противном случае она бы спровоцировала многочисленные «провалы». Об этом как-то не принято говорить, но уже осенью 1941 года она была «засвечена» перед немецкими спецслужбами. Последние, скорее всего, знали о ее предвоенной жизни. Например, о том, что она работала в НКВД Белоруссии простой посудомойкой, зато ее муж Бронислав Тарлецкий служил водителем и возил самого наркома внутренних дел республики! Они расстались в 1939 году, но, вероятно, свой брак они расторгли по инициативе мужа только в 1942 году.

Процитируем белорусского журналиста Олега Усачева:

«В ночь с 25 на 26 июня 1941 года партийное и советское руководство Беларуси тайком (ссылаясь на необходимость не создавать панику и без объявления эвакуации), собрав для своей охраны всю милицию Минска, бежали в сторону Могилева. С ними бежал (без Елены) и водитель наркома НКВД Матвеева Тарлецкий. Город и Елена проснулись без властей, милиции и партии. Добежал Тарлецкий до Омска. Затем его вернули в Брянск.

Когда Тарлецкий узнал, что Елена работает на немцев, то в духе того времени публично отказался от нее и женился в Брянске на другой женщине»[339].

Скорее всего, немцы внимательно изучили личные дела сотрудников центрального аппарата НКВД Белоруссии и обнаружили, что перед войной Елена Мазаник была лояльна к советской власти. В противном случае ее муж не возил бы наркома внутренних дел. Откуда им знать, что они расстались еще в 1939 году.

Процитируем теперь фрагмент статьи белорусской журналистки Ольги Улевич:

«С 1942-го по сентябрь 1943-го Мазаник выполняла поручения семьи Кубе: сервировала столы, убирала помещения адъютантов. Вопреки бытующему мнению Елена не знала немецкого, изъяснялась парой фраз.

До войны Мазаник 10 лет была сотрудником НКВД, работала в столовых НКВД и правительственных дачах. Там научилась сервировать обеды и банкеты, выгуливать собак, нянчить детей. В 29 лет выгодно отличалась от молодых студенток, которых брали немцы на работу в качестве прислуги. Крупная, работоспособная. В особняке Кубе ее звали Галина-большая. Большие ноги, руки.

Елена написала в автобиографии, что Кубе взял ее на работу, зная, что она была сотрудницей НКВД. Он решил, что обратно для нее дороги не будет. Ведь изменниками родины считались все, кто работал на немцев»[340].

И здесь Елена Мазаник лукавила или просто не понимала, что, зная ее довоенное прошлое, ее бы просто не допустили к обслуживанию высокопоставленного немецкого функционера. Другое дело, что если сам Вильгельм Кубе настоял на приеме на работу симпатичной горничной. К тому же, если Елена Мазаник не понимала немецкого языка, то как она могла выведывать секреты у Вильгельма Кубе?

С Мариной Осиповой тоже не все ясно. Отдельные журналисты указывают, что ее якобы арестовали в июне 1943 года, а затем внезапно выпустили. Кроме того, они обращают внимание на такой факт — после взрыва в сентябре 1943 года в столовой СД в Минске были усилены меры безопасности, но это не помешало «ликвидаторам» сначала пронести в город мину, а потом исполнителям уйти к партизанам[341].

В самой Германии тоже считали, что Вильгельм Кубе погиб при участии Берлина. В качестве аргументов пленные офицеры вермахта называли три факта.

Во-первых, беспомощность спецслужб Третьего рейха, которые не смогли выявить советского агента в ближайшем окружении жертвы (справедливости ради отметим, что немецкая агентура сообщала о просоветских высказываниях Елены Мазаник и ее попытках установить доверительные отношения с другими работниками из числа обслуживающего персонала, но все ее сигналы оставались без должного внимания).

Во-вторых, в конце двадцатых годов прошлого века Вильгельм Кубе сделал стремительную политическую военную карьеру (вступив в НСДАП в декабре 1927 года, а в 1933 году он уже обер-президент Берлина и Бранденбурга), которая стремительно закончилась в 1936 году. Одна из причин — он поссорился с Мартином Борманом и Генрихом Гиммлером. Другая — его обвинили во множестве грехов: превышал полномочия, устраивая своих людей на высокие посты; расхищал денежные средства; любил писать анонимки, где обвинял в различных прегрешениях высокопоставленных функционеров и т. п. Летом 1938 года он попытался продать антиквару поздравительную открытку, подписанную самим Адольфом Гитлером. Этим он нарушил строгое предписание, запрещавшее подобные продажи[342].

Летом 1941 года его назначили на должность генерального комиссариата Белоруссии. По мнению немецких военнопленных, такое назначение означало смертный приговор. В отличие от Прибалтики или Западных областей Украины, уже осенью 1941 года на территории Белоруссии начали действовать многочисленные партизанские отряды. Хотя Кубе в первую очередь угрожали не советские партизаны, а вермахт. Вскоре после своего вступления в должность отношения между гражданской и военной администрацией были крайне напряженными. Хотя Вильгельм Кубе всегда был ярым антисемитом, но под впечатлением массовых расстрелов евреев начал реквизировать последних в качестве рабочей силы, стараясь так их спасти от неминуемой смерти. При этом по справедливому утверждению отдельных немецких историков Кубе «вел своеобразную борьбу против СС и полиции за жизнь немецких евреев». В результате в Берлине были недовольны поведением Вильгельма Кубе. В результате сразу несколько ведомств начали процедуру по его отстранению от власти. Так, Императорское министерство восточных оккупированных территорий начало заниматься делом Вильгельма Кубе. Один из командиров СД докладывал представителю Мартина Бормана (второй после Адольфа Гитлера человек в Третьем рейхе), что Кубе в «еврейском вопросе» слишком мягок и не обладает требуемой «восточной твердостью». А Генрих Гиммлер даже планировал отправить его в концлагерь[343].

В-третьих, Елене Мазаник и другим подпольщикам позволили спокойно покинуть Минск, а их родственники не были репрессированы.

Глава 12 СМЕРТЕЛЬНАЯ ОХОТА

Список тех, кого «ликвидаторы» с Лубянки пытались убить или вывезти за линию фронта, был огромным и фактически включал всех руководителей гражданской и военной администрации. Расскажем о отдельных операциях.

На посту гитлеровского наместника в Белоруссии Вильгельма Кубе сменил сторонник «жесткой линии», группенфюрер СС Курт фон Готтберг. В отместку за убийство своего предшественника он приказал уничтожить жителей нескольких кварталов Минска. За Готтбергом, по приказу из Москвы, также началась охота. Операция по его ликвидации была разработана разведчиками спецгруппы «Юрий», десантированной в мае 1943 года в Минскую область в составе 18 человек — четверо из них были немцами. Командовал группой опытный сотрудник НКГБ Эммануил Куцин. Одной из основных задач спецгруппы «Юрий» было осуществление актов возмездия над гитлеровскими палачами и их пособниками. Группа базировалась сначала в отряде Лопатина, а затем Ваупшасова. Вскоре Куцину удалось создать свою агентурную сеть в Минске. В ее состав входили учительница М. Чижевская и ее дочь Елена, минская комсомолка, студентка медицинского института Надежда Моисеева, доцент Белорусского университета Е. Зубкович, бухгалтер О. Беляева (Вербицкая), коммунисты Л. Драгун и Ф. Простак и другие. Разведчикам группы «Юрий» вскоре стало известно, что на 30 октября 1943 года в резиденции минского гебитскомиссара Фрайтага в Лошице (близ Минска) назначено совещание с участием Готтберга.

Руководство спепоперацией взял на себя сам Куцин. В Минск были переправлены мины, гранаты, взрывчатка. Немец-антифашист Карл Кляйнюнг смастерил специальное взрывное устройство и переправил его в Лошицу, где передал через подпольщицу Беляеву непосредственным исполнителям теракта Марии Чижевской («Мать»), ее дочери Елене («Дева») и Надежде Моисеевой («Подруга»), служившим на вилле Фрайтага. Подпольщицы сумели пронести мину в особняк и установить в печи гостиной. Однако немцам удалось обнаружить взрывное устройство и арестовать подпольщиц, которые 25 ноября 1943 года были казнены в местечке Лощица. В 1944 году они были посмертно награждены орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени.

Еще об одной попытке ликвидации Курта фон Готтберга стало известно относительно недавно. 12 декабря 1943 года в Генеральный комиссариат явился человек, назвавшийся племянником руководителя Главного управления Имперской службы безопасности (РСХА) Эрнста Кальтенбруннера Карлом и попросил аудиенции у Курта фон Готтберга. Последний принял странного визитера в своем кабинете. Посетитель оказался лейтенантом германских ВВС, сбитым в 1941 году под Вязьмой, захваченным и завербованным чекистами. Он признался, что был в советском плену, работал по линии Национального комитета «Свободная Германия», потом получил задание ликвидировать Андрея Власова, а затем и самого Готтберга. Посетитель сказал, что родом из Саарской области, настоящая его фамилия Августин и попросил направить его во фронтовую авиацию». Вот что об этом эпизоде сообщил Готтберг в Берлин:

«В 11.30 по визитной карточке обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера в здание был пропущен его племянник Карл Кальтенбрун-нер, капитан люфтваффе, награжденный рыцарским крестом, который просил аудиенции у меня по личным делам. И вот этот якобы капитан Кальтенбруннер предстал в моем кабинете, стал перед моим письменным столом и доложил: «Я прибыл из Москвы и отдаю себя в Ваше распоряжение». На мой удивленный вопрос, что случилось, последний повторил сказанное выше, после чего я поднялся из-за стола и подступил к нему, чтобы суметь защититься, если он задумает что-либо предпринять. На мой вопрос, не пьян ли он, или не помешался, последний ответил, что он получил задание от Сталина убить меня. Я спросил: «Вы не хотите исполнить этот приказ, но почему?» Ответ: «Об этом долго рассказывать. Но я этого не сделаю». На мой вопрос, действительно ли он Карл Кальтенбруннер, он ответил: «Нет!» Визитная карточка была изготовлена и выдана ему в Москве. Его звали Августин, лейтенант германских ВВС. В 1941 году под Вязьмой он попал в русский плен. В процессе антинемецкой обработки в лагере военнопленных он стал одним из основателей Национального комитета «Свободная Германия» и верил всему тому, что внушали ему в лагере для военнопленных… Он рассказал, что родился в Саарской области, зовут его Августин, в начале сентября 1943 года он был выброшен на парашюте… с заданием добраться до Берлина и убить генерала Власова. Во время пребывания в Берлине… в разговоре с населением он убедился в том, что все, что он узнал в Москве, — ложь, что народ… прочно стоит за фюрера. В Москву он отправил донесение, в котором все наврал, и по железной дороге отправился обратно в партизанскую зону под Бегомль, где 9 декабря получил приказ Сталина убить меня… Он хотел бы снова стать летчиком-офицером, если это только возможно, учитывая его прошлое и боевые заслуги на Русском фронте. Рыцарский крест он получил из Москвы…»

Дальнейшая судьба явившегося с повинной агента сложилась трагически. Вместо люфтваффе он был направлен в концлагерь Заксен-хаузен, где через какое-то время погиб.

Еще одно покушение на фон Готтберга описывает московский историк и филолог Борис Соколов в весьма спорной книге «Оккупация»:

«Был разработан детальный план покушения. Завербованному людьми Казанцева электромонтеру театра Игорю Рыдзевскому следовало провести снайпера, снабженного бесшумной винтовкой с оптическим прицелом, в свою мастерскую, окна которой выходили на фасад здания генерального комиссариата. Один из работавших там агентов по кличке Иванов, должен был подать сигнал в тот момент, когда Готтберг будет приближаться к зданию, и тогда снайперу М.И. Макаревичу предстояло поразить группенфюрера с 200 метров отравленными пулями, а затем вместе с Рыдзевским укрыться на конспиративной квартире. Уже назначили дату акции — 15 октября 1943 года. Однако в этот день Готтберг отсутствовал в городе, а несколько дней спустя «Иванов» был арестован, и связь с Рыдзевским прервалась. Макаревич так и остался в одном из партизанских отрядов под Минском. Запасные же варианты покушения на Готберга претворить в жизнь не удалось — с марта 1944-го партизанская зона под Минском оказалась в плотной блокаде, и Казанцев со своей группой больше не сумел проникнуть в город. Поэтому Готбергу была предоставлена возможность самостоятельно покончить с собой в мае 1945 года, сразу после поражения Германии».

Если быть совсем точным, то с августа по октябрь 1944 года Курт фон Готтберг командовал 12-м корпусом СС (сформирован в августе 1944 года в Силезии из остатков группы «фон Готтберг» разгромленного в районе Витебска 53-го армейского корпуса), 31 мая 1945 года покончил жизнь самоубийством в британском плену.

На оккупированной территории чекисты не только уничтожали высокопоставленных офицеров вермахта, но и при возможности старались захватить их живыми и доставить в место дислокации партизанской бригады. А дальше пленных ждала серия допросов и расстрел или отправка на «большую землю». Все зависело от ценности и осведомленности немецкого офицера, наличия импровизированного аэродрома и т. п.

Расскажем лишь о том, чем занимались бойцы партизанской бригады «Бывалые», которой командовал сотрудник Четвертого управления НКВД Петр Григорьевич Лопатин («дядя Коля»). Соединение было сформировано на базе спецгруппы «Бывалые» (22 человека), которая в середине марта 1942 года была выведена за линию фронта. Большинство ее бойцов осенью 1941 года в составе другой спецгруппы «Митя», которой командовал чекист Дмитрий Медведев[344], совершили многосуточный рейд по оккупированной противником Орловской и Смоленской областях РСФСР, а также Могилевской области Белоруссии[345].

Спецгруппа «Бывалые» должна была дислоцироваться в районе озера Палик (Борисовского района Минской области). К маю 1942 года на базе спецгруппы «Бывалые» сформировался партизанский отряд, а в августе по численности и структуре это формирование можно было уже называть партизанской бригадой. Ее бойцы пустили под откос 132 вражеских эшелона, уничтожили и повредили девять танков и шесть самолетов, 77 паровозов, 288 автомашин, взорвали и сожгли 8 мостов и 32 склада[346]. Другой результат деятельности бойцов соединения, а также связанных с партизанской бригадой подпольщиков — серия похищений и убийств старших офицеров вермахта и чинов военной администрации Третьего рейха.

Размах этой деятельности приобрел такой характер, что в ночь на 23 апреля 1943 года в состав очередной чекистской спецгруппы «Артур» (командир майор госбезопасности Иван Федорович Золотарь («майор Пастухов»)), присланной Четвертым управлением НКВД СССР в помощь Петру Лопатину, было включено трое радистов и переводчик с немецкого языка Леонид Гаряев. Просто «штабные» радисты не успевали передавать на «большую землю» весь объем информации, полученной от пленных.

Спустя много лет один из бойцов спецгруппы «Артур» ветеран ОМСБОНа Леонид Гаряев («Гущин») рассказал:

«…вошли в нее старший техник-лейтенант Юрий Алексеевич Храмцов (погиб в середине мая 1943 года. — Прим. ред.), один весьма пожилой товарищ (все мы отправлялись под псевдонимами, и я помню только его партизанское имя — Ермолович), боец Николай Иванович Антошечкин, необыкновенно хороший деревенский парень, уроженец села Поныри Курской области, трое радистов — Таня Саваровская, восемнадцатилетний Валерий Гуров (погиб 15 июня 1944 года при прорыве блокады немецких частей. — Прим. ред.), старший радист Евгений Александрович Ивановский («Казбек») (пропал без вести, по некоторым данным, сдался врагу 15 июня 1944 года. — Прим. ред.), я и еще двое, но не могу вспомнить их имена — видимо, были с нами недолго».[347]

Добавим к списку ветерана еще одного человека — минера Петра Ивановича Набокова[348].

О том, что бойцов спецгруппы «Артур» планировали использовать для работы в штабе, подтверждает не только наличие трех радистов, переводчика, но и то, что сам Иван Золотарь вскоре был назначен заместителем Петра Лопатина по оперативным вопросам. А минер Петр Набоков, скорее всего, должен был исполнять обязанности инструктора по минно-взрывному делу или, возможно именно он должен был готовить взрывные устройства, предназначенные для ликвидации старших офицеров Вермахта. Достаточно вспомнить, что для покушения на Кубе использовались миниатюрные мины с часовым механизмом.

Елена Мазаник

Хотя бойцов из спецгруппы «Артур» оказалось недостаточно. После появления в лагере партизан высокопоставленного перебежчика — полковника (в литературе можно встретить еще два его звания — майор и подполковник) Вермахта Курта Вернера (Карда Круга, «Брата» — под этими вымышленными именами и немец фигурировал почти во всех отечественных монографиях, посвященных партизанскому движению, его истинное имя мы назовем ниже) Москва прислала еще две спецгруппы «Гром» и «Помощь» — порядка пятидесяти десантников — бойцов ОМСБОНа. Первой командовал старший лейтенант госбезопасности Федор Федорович Озмитель (в подчинение у него было 25 человек, сброшенных с парашютами 29 мая 1943 года), а второй — лейтенант Борис Лаврентьевич Галушкин (десантировалась в два этапа, первая 29 мая 1943 года, а вторая — 10 июня того же года)[349]. Оба командира погибли 14 июля 1944 года при прорыве вражеской блокады у озера Палик и были удостоены звания Героев Советского Союза посмертно.

Прибывшие из Москвы бойцы двух спецгрупп сначала в течение двух суток без передышки готовили взлетно-посадочную полосу, а потом и охраняли ее[350]. На самолете на «большую землю» вывезли не только немца, но и тяжело раненных партизан, а также семью командира бригады Петра Лопатина.

Существует несколько версии того, как высокопоставленный немецкий офицер попал в плен к партизанам и кто спланировал эту операцию.

Согласно первой, которую рассказал в своей книге «ОСНАЗ — войска особого назначения» Валентин Воронов, «силовую» операцию по его захвату спланировал Иван Золотарь, а всю подготовительную работу провел сам Петр Лопатин. Это и понятно, ведь перебежчик стал объектом оперативной разработки в начале 1943 года, командир группы «Артур» десантировался 24 апреля, а в лагерь партизан немец попал 11 мая 1943 года.

Историк, следом за Иваном Золотарем, придерживается «силовой» версии развития событий — фашиста похищают под угрозой оружия. Понятно, что данная версия демонстрирует заслуги Ивана Золотаря — ведь это он спланировал операцию. На самом деле никто под дулом пистолета не конвоировал фашиста в партизанский лагерь. В бригаду «дяди Коли» его привела… супруга, которая затем вместе с ним улетела в Москву. Об этом ниже, а пока расскажем официальную версию, которая в различных вариантах кочует из одной книги в другую.

Согласно официальной версии, все началось с того, что по заданию Петра Лопатина (на самом деле начальника разведки бригады чекиста Владимира Рудака) разведчики собрали информацию о тех, кто проживал в общежитии командного состава в военном городке Уручье. Стало известно, что Курт Вернер служил с 1935 года в люфтваффе, участвовал в захвате Польши, Бельгии и Франции. С июля 1941 года на Восточном фронте в качестве офицера связи.

К нему, выражаясь языком спецслужб, подвели работницу офицерского общежития Веру Стасен. Девушка выдавала себя за немку польского происхождения. Объект разработки увлекся фрейлейн. Однажды она вместе с подругами пригласила его на пикник на опушке леса, расположенной на окраине железнодорожной станции Коло-дищи. Офицер чувствовал себя в безопасности, много пил и шутил. Внезапно женщины обезоружили его и доставили на ближайший хутор, где их ждали партизаны.

На первом допросе пленному популярно объяснили, что у него два варианта — давать показания, и тем самым сохранить себе жизнь, или молчать, что означало для него смертный приговор. Немец выбрал первый вариант[351].

А вот как звучит она в монографии «Ненависть, спрессованная в тол» Александра Израилевича Зевелева, Феликса Львовича Курлата, Александра Сергеевича Казицкого.

«Весной 1943 г. подпольщицы Галина Финская, В. Тоболевич, М.Ф. Молокович, дом которой в Минске был явочным пунктом, и В. Стасен с помощью разведчиков отряда П.Г. Лопатина «Бывалые» установили связь с немецким офицером Карлом Кругом. При их содействии он был переправлен в отряд. Карл Круг был сотрудником разведотдела штаба военно-воздушных сил группы армий «Центр». От него советские разведчики узнали и передали в Москву координаты и ориентиры 42 фашистских военных аэродромов, а также информацию о системе их противовоздушной обороны, о типах самолетов, о размещении складов авиабомб и др. Карл Круг подтвердил правильность данных о том, что немцами планируется наступление в районе Курской дуги. Он сообщил также, что с апреля 1943 г. немцы стягивают войска в район Орла, где готовится крупная наступательная операция. Вскоре он был переправлен в Москву»[352].

А вот что рассказал Леонид Гаряев, который непосредственно участвовал в допросах пленного в качестве переводчика.

«А только что не в канун майских праздников одна из наших связных, работавшая в Минске, привела прямо в лагерь распропагандированного ею полковника авиации германской армии Карла Круга. Пришел он вполне добровольно, хоть и побаивался, наслушавшись россказней о «зверствах» партизан. Но, социал-демократ в прошлом, он был настроен в целом благожелательно к нам и потому сразу же начал охотно давать показания. От него узнали мы о том, что летом планируется крупное вражеское наступление в районе южнее Воронежа, то самое, которое вылилось в великую битву на Орловско-Курской дуге».[353]

В отдельных публикациях, которые появились еще в советское время, можно прочесть множество новых деталей этой операции. Например, этот офицер регулярно слушал радиопередачи из Москвы на немецком языке, а также иногда выражал свои антифашистские настроения. Именно это и стало причиной его вербовки. А в самой акции участвовало не три женщины, а пять — еще были подпольщицы-комсомолки Вера Таболевич и Вера Власова[354]. Можно предположить, что в первой версии Таболевич фигурирует под фамилией Стасен.

Курт фон Готтберг

Интересно звучит версия того, как подпольщики узнали об антифашистских настроениях будущего ценного агента «Брат». Однажды Вера Таболевич убиралась в его комнате и обнаружила, что из работающего приемника идет трансляция передачи из Москвы. Она села и начала слушать. А тут вошел хозяин комнаты. Через несколько дней, когда она убедилась, что ей не грозит опасность, поговорила с ним. А через какое-то время он передал пачку секретных документов. В отряд он ушел добровольно, когда почувствовал опасность разоблачения. С собой принес образец нового противогаза, пачку документов и карту, где были указаны ложные аэродромы[355].

Еще больше «путаницы» в эту историю внес сам Иван Золотарь — автор мемуаров «Записки десантника». В книге, написанной в середине 50-х годов, он сообщил интересные подробности замыслов подпольщиков в отношении жильцов общежития штаба военно-воздушных сил группы армий «Центр». По его словам, Галине Финской поручили разработать план взрыва этого объекта и похищения кого-нибудь из офицеров. Ивану Золотарю пришлось признать, что операция началась еще до его прихода в отряд — в апреле 1943 года[356]. На самом деле оперативная разработка «Брата» началась еще раньше.

Сама Галина Финская сотрудничала с партизанами с осени 1941 года. Сначала вывозила оружие из Минска, а летом 1942 года ушла в партизанский отряд[357]. Мужественная патриотка занималась не только офицерским общежитием, но и множеством других объектов, расположенных в районе станции Колодищи и военным городком Уручье (12 км от Минска, между железнодорожной и автомобильной трассами Москва — Минск). В Уручье находился штаб ВВС группы армий «Центр», общежитие штабного состава и другие войсковые центры. Примерно в двух километрах от городка находилась радиостанция специального назначения, корректирующая полеты ночных бомбардировщиков. Недалеко от нее, вблизи станции Колодищи, в двух больших каменных казармах располагались инженерно-технический персонал, охрана радиостанции и офицерская школа.

В небольшом домике, рядом с казармами, проживала агент партизан — жена майора Красной Армии Александра Степановна Старико-вич. В самом поселке Колодищи жила вторая подпольщица — научная сотрудница Минского университета Марина Федосовна Молокович. В ее доме периодически происходили встречи партизанских разведчиков с подпольщиками.

В начале 1943 года минская подпольщица Мария Борисовна Осипова, совместно с Марией Молокович и при участии Галины Финской, начала готовить диверсию в офицерском общежитие в Уручье[358]. Подготовка такого теракта требовала многомесячной интенсивной работы и включала в себя три этапа. На первом происходило внедрение или вербовка агента имеющего доступ к месту предполагаемой установки взрывного устройства. Одновременно изучались особенности внутриобъектового и пропускного режима, места установки взрывного устройства и т. п. На втором этапе необходимо было передать его исполнителю. А на третьем, самом опасном, нужно было пронести бомбу на объект и подорвать ее.

Мария Осипова, изучая ситуацию на объекте, узнала, что там требуется уборщица. У нее была подходящая кандидатура (они познакомились в Минске) — беженка из Бреста, чьи родители погибли под обломками дома во время авианалета, Вера Стасен. До войны она окончила брестскую гимназию и в совершенстве владела немецким языком. Девушка согласилась выполнить задание партизан.

В доме Александры Степановны Старикович появилась новая «квартирантка»-беженка. Вера сама пришла к коменданту офицерского общежития и предложила свои услуги. «Немецкое происхождение» (представилась польской немкой) и знание языка покорили коменданта и многих офицеров, увидевших Веру. Она была хорошо сложенной девушкой, с красивыми золотистыми волосами и правильными чертами лица. Многие молодые офицеры пытались ухаживать за ней, но она тактично отклоняла все их домогательства, стараясь со всеми быть одинаково любезной, улыбалась, лестно отзывалась о гитлеровской армии и самом фюрере.

С Куртом Вернером она познакомилась случайно. Спасая от домогательств пьяного лейтенанта, он проводил ее домой. Когда об этом инциденте узнали Александра Старикович и Мария Молокович, то настоятельно порекомендовали девушке завести с ним «легкий роман». Это позволило бы ей избежать приставания со стороны других офицеров, а также получить беспрепятственный доступ во все помещения общежития. Ведь ей предстояло пронести на объект большой объем взрывчатки, а потом установить взрывное устройство.

«Роман» с полковником Вермахта развивался стремительно. Немец стал регулярно бывать дома у Веры и в компании женщин иногда засиживался до позднего вечера. В казарме ее воспринимали как невесту полковника, и поэтому она свободно ходила по всему общежитию. Подпольщицы с нетерпением ждали взрывчатки, которую должна была принести Галина Финская.

Чекист П.Г. Лопатин

Вот только вместо бомбы она принесла новый приказ — захватить и доставить в партизанский отряд полковника[359]. В своих мемуарах Иван Федорович Золотарь не указал, кто именно решил организовать захват «языка».

План захвата, который описал Иван Золотарь, не отличается от того, что мы описали выше. Поэтому не будем подробно останавливаться на этом вопросе. Отметим лишь, что до базы партизанского отряда пленному пришлось пройти порядка 75 км. В дороге он изъявил желание сотрудничать с партизанами. Свое решение он мотивировал тем, что за восемь лет он устал от войны. На первом допросе он сообщил о своей антипатии к гитлеровскому режиму и сомнение в том, что Германия выиграет войну. При этом он отказывался сообщить планы командования Третьего рейха. После беседы с чекистами, которые переиграли его в словесном поединке, он рассказал все[360].

А на самом деле все было по-другому. Существует любопытный документ с нейтральным названием: «Сообщение НКГБ СССР № 307/М в ГКО о выводе в район расположения оперативной группы П.Г. Лопатина офицера германской армии Глузгалса», который датирован 23 мая 1943 года. Вот что в нем говорится:

«17 марта 1942 года нами в Борисовском районе Минской области БССР была переброшена оперативная группа в составе 21 человека под руководством Лопатина Петра Григорьевича с задачей проведения подрывной работы на коммуникациях противника.

В настоящее время группа т[ов.] Лопатина в результате проведенной вербовочной работы возросла до 300 человек за счет местного населения и бывших военнослужащих Красной Армии, попавших в плен и окружение противника.

В начале [1943] года группой были получены данные об антифашистских настроениях инженер-лейтенанта германской армии Глузгалса, шефа отдела связи военно-воздушных сил Центральной группы войск, дислоцированной в Минске.

Для проверки этих данных и возможности привлечения Глузгалса к сотрудничеству с нами оперативной группой было решено приставить к нему агента-женщину под псевдонимом «Вера».

«Вере» удалось установить с Глузгалсом близкие отношения и с согласия т[ов.] Лопатина выйти за него замуж. После соответствующей обработки «Вера» поставила перед Глузгалсом вопрос о переходе на сторону Красной Армии.

11 мая ¡текущего года) Глузгалс принял решение перейти на нашу сторону и вместе с «Верой» направился в расположение нашей оперативной группы.

Глузглас до окончательной проверки искренности его перехода на нашу сторону изолирован и находится под специальным наблюдением.

В результате допросов Глузгалс показал следующие:

Глузгалс — по национальности немец, в 1928 году получил звание инженера электротехники и точной механике, окончил высшую школу при имперском почтовом ведомстве, В германской армии с 1935 года, с 1940 по 1942 год находился во Франции, а с сентября 1942 года — в Минске, в качестве шефа отдела связи военно-воздушных сил Центральной группы войск.

Т[ов.] Лопатин сообщил нам по радио следующие сведения военного характера, полученные им от Глузгласа: от помощника начальника штаба группы войск, дислоцированного в Орле, генерал-майора Вильферкинга Глузгалсу якобы известно, что генеральный штаб германской армии намечает летом текущего года прорвать фронт в районе г. Орла, пойти на Сталинград и отрезать Кавказ. После падения Сталинграда форсировать Волгу и организовать захват Урала, куда к этому времени должны быть заброшены специальные десантные войска для удара с тыла. После захвата Урала — повести наступление на Москву.

По данным Глузгалса, с 5 апреля [текущего года] в район Орла подвозятся войска, танки, артиллерия, авиация и другая техника для подготовки прорыва.

На аэродромах в районе Брянска находятся советские самолеты, в свое время захваченные противником, предназначенные для заброски диверсионных групп в тыл СССР, в частности районы Урала, с задачей проведения подрывной работы на железных дорогах и в военной промышленности.

Глузгалс показывает, что немцы активно подготавливаются к химической войне: 1 декабря 1942 года по германской армии был издан секретный приказ верховного [главно]командования закончить подготовку к химической войне к февралю 1943 года.

Глузгалс сдал в оперативную группу полученный им в штабе военно-воздушных сил новый противогаз, который якобы впервые выдается штабным офицерам и сохраняется в секрете.

Глузгалс утверждает, что на центральном участке фронта немцы сосредоточили до 1000 самолетов. Ставка командования военно-воздушных сил центрального участка фронта, возглавляемая полным генералом авиации Риттером фон Граймом, размещена в г. Орше.

Глузгалс сообщил дислокацию 32 аэродромов центрального участка фронта (17 действующих и 15 строящихся), данные о количестве самолетов на аэродромах и состояние противовоздушной обороны.

НКГБ СССР считает целесообразным поручить командующему авиацией дальнего действия т[ов.] Голованову доставить Глузгалса в Москву для передачи его в распоряжение Генерального штаба Красной Армии.

Вместе с Глузгалсом будет также доставлена агент «Вера».

Народный комиссар государственной безопасности Союза ССР»[361].

Несмотря на то что указанный выше документ был опубликован еще в 1995 году, многие историки продолжают придерживаться «официальной» версии.

Судьба перебежчика сложилась благополучно. После окончания войны он служил в Народной Армии ГДР, награжден орденом «За заслуги перед Отечеством», медалью «Борец против фашизма» и советскими наградами[362].

Неясна судьба других перебежчиков и пленных, которые регулярно попадали в бригаду «Дяди Коли». Снова обратимся к воспоминаниям переводчика Леонида Гаряева.

«В летние месяцы 1943-го отряд приступил к выполнению боевых задач. По своему положение рядового бойца, о многих из них я не был осведомлен (любопытство в условиях вражеского тыла не поощрялось). О многом я узнал позднее от товарищей. Насколько могу судить, отряду следовало укреплять связи с нашими подпольщиками в городах и гарнизонах, развертывать разведывательную работу, выявлять среди лиц, служивших врагу, тех, кто начинал понимать неотвратимость поражения Германии и мог дать нашему командованию ценные сведения. Кое-кого из таких людей доставляли прямо в лагерь, здесь подолгу беседовали с ними и некоторых самолетами отправляли в Москву»[363].

Не все операции заканчивались так благополучно. Снова обратимся к воспоминаниям Леонида Гаряева.

«Но лишь в редких случаях подобные операции проходили сравнительно гладко. Бывало не раз и так, что настроен человек, с нашей точки зрения, правильно, но в решающий момент сотрудничать с нами отказывается. Таких, как тяжело это ни было, приходилось обезвреживать, чтобы не ставить под удар наших подпольщиков. Когда же риск был велик, подпольщиков переправляли в отряд. Из них при каждом отряде или тем более соединении составлялись так называемые семейные лагеря из сотен женщин, чаше всего с детьми. В нашем отряде, небольшом по численности, семьи располагались тут же, в отдельных шалашах из коры деревьев — летом и в углах землянок, отгороженных плащ-палатками, — зимой»[364].

В своих мемуарах он умолчал о судьбе многочисленных пленных, которые регулярно попадали в отряд. Понятно, что ценных «гостей» переправляли за линию фронта. Их дальнейшая судьба — лагерь для военнопленных или снова за линию фронта, но теперь уже в качестве советского разведчика-диверсанта. А тех, кто был малоценен для Москвы? В большинстве случаев их судьба складывалась по-разному. В лучшем случае они сражались наравне с партизанами (было множество таких случаев), а в худшем…

Так назывался знаменитый фильм, посвященный деятельности в тылу врага одного из самых известных наших разведчиков — Николая Кузнецова. Это был уникальный в своем роде человек, разведчик и террорист, имевший большой стаж контрразведывательной работы еще до войны.

Николай Иванович Кузнецов родился в 1911 году в деревне Зырянка Свердловской области, в семье старообрядцев. При крещении он получил имя Никанор, которое и носил до 1930 года. Во время учебы в школе обнаружил незаурядные способности, особенно к иностранным языкам. Волею судеб случилось так, что среди его учителей и ближайшего окружения оказалось много, как принято сейчас говорить, «носителей языка»: преподавательница немецкого училась в свое время в Швейцарии, учитель труда — из бывших военнопленных-чехов, живший неподалеку аптекарь — австриец.

В 1926 году, после окончания семилетки, Кузнецов поступил в Лесной техникум в поселке Талица. В том же году он был принят кандидатом в члены ВЛКСМ, а спустя год стал комсомольцем. В декабре 1929 года его, как выходца из семьи «социально чуждого элемента», исключают из комсомола. В 1931 году он добился восстановления в ВЛКСМ, однако в ВКП(б) впоследствии не вступал.

После окончания техникума Кузнецов работал помощником таксатора в Земельном управлении Кудымкара — столицы Коми-Пермяцкого национального округа. В декабре 1930 года он женился, однако уже через три месяца развелся с женой. Здесь же, в Кудымкаре, с ним случилась большая неприятность. Выяснив, что его начальник и еще несколько сослуживцев составляют подложные ведомости на получение незаработанных денег и продуктов, он обратился в милицию. В ноябре 1932 года состоялся суд, который приговорил к длительным срокам заключения действительно виновных, и, как это ни странно, осудил на один год исправительных работ по месту работы и самого Николая Кузнецова.

С этого времени началось его сотрудничество с органами ОГПУ в качестве сотрудника негласного штата Коми-Пермяцкого окружного отдела ОГПУ. С 1932 года он числился под агентурным псевдонимом «Кулик», с 1934 года — «Ученый», а с 1937 года — «Колонист». С конца 1933 года Кузнецов меняет несколько мест работы. Он служит в производственном отделе местного леспромхоза, в коми-пермяцком «Многопромсоюзе», в местном «Промкоопхозе», счетоводом в кустарной артели «Красный молот». В июне 1934 года из Кудымкара Кузнецов переезжает в Свердловск. С июля 1934 года он — статистик в тресте «Свергшее», затем — чертежник на Верхисетском заводе. Наконец, с мая 1935 года работает в конструкторском отделе «Уралмаша». В официальной биографии разведчика и даже в сборнике СВР «Ветераны внешней разведки России» говорится, что Кузнецов в это время учился на вечернем отделении Индустриального института и на курсах немецкого языка. На самом деле это не более чем миф. Совершенствовать язык он мог, общаясь с многочисленными немецкими специалистами, работавшими на заводе. Общение с ними было для него хорошей разговорной практикой, позволявшей освоить не только «классический» немецкий, но и различные диалекты.

Работал Кузнецов на заводе недолго. В январе 1936 года он уволился с «Уралмаша» и, если так можно выразиться, «перешел из любителей в профессионалы», став спецагентом НКВД, а затем агентом-маршрутником. В период чисток он был арестован и провел несколько месяцев во внутренней тюрьме Свердловского управления НКВД, однако вскоре в его деле разобрались и выпустили на свободу.

В середине 1939 года по рекомендации наркома внутренних дел Коми АССР Михаила Журавлева Кузнецова переводят в Москву, где он начинает работать по заданиям Центрального аппарата контрразведки, под руководством заместителя начальника КРО Леонида Райхмана участвует во многих блестящих операциях советских контрразведчиков с иностранными дипломатами и специалистами[365].

С началом войны Кузнецова, под новым псевдонимом «Пух», заносят в список спецагентов, предназначенных для заброски в Германию. Его долго и тщательно готовят сотрудники украинского отдела 4-го Управления НКВД — непосредственно заместитель начальника отдела Л. И. Сташко, начальник отделения капитан госбезопасности А.С. Вотоловский, его заместитель, лейтенант госбезопасности С.Л. Окунь и сотрудник отделения, сержант госбезопасности Ф.И. Бакин. Однако заброска все откладывалась и откладывалась, судьба разведчика неоднократно перерешалась. В конце концов в июне 1942 года Николай Кузнецов обратился к своему руководству со следующим рапортом:

«Настоящим считаю необходимым заявить Вам следующее: в первые же дни после нападения гитлеровских армий на нашу страну мною был подан рапорт на имя моего непосредственного начальника с просьбой об использовании меня в активной борьбе против германского фашизма на фронте или в тылу вторгшихся на нашу землю германских войск. На этот рапорт мне тогда ответили, что имеется перспектива переброски меня в тыл к немцам за линию фронта для диверсионно-разведывательной деятельности, и мне велено ждать приказа. Позднее, в сентябре 1941 г. мне было заявлено, что ввиду некоторой известности моей личности среди дипкорпуса держав оси в Москве до войны… во избежание бесцельных жертв, посылка меня к немцам пока не является целесообразной. Меня решили тогда временно направить под видом германского солдата в лагерь германских военнопленных для несения службы разведки. Мне была дана подготовка под руководством соответствующего лица из военной разведки. Эта подготовка дала мне элементарные знания и сведения о германской армии… 16 октября 1941 г. этот план был отменен и мне было сообщено об оставлении меня в Москве на случай оккупации столицы германской армией. Так прошел 1941 год. В начале 1942 г. мне сообщили, что перспектива переброски меня к немцам стала снова актуальной. Для этой цели мне дали элементарную подготовку биографического характера. Однако осуществления этого плана до сих пор по неизвестным мне причинам не произошло. Таким образом, прошел год без нескольких дней с того времени, как я нахожусь на полном содержании советской разведки и не приношу никакой пользы, находясь в состоянии вынужденной консервации и полного бездействия, ожидая приказа. Завязывание же самостоятельных связей типа довоенного времени исключено, так как один тот факт, что лицо «германского происхождения» оставлено в Москве во время войны, уже сам по себе является подозрительным. Естественно, что я, как всякий советский человек, горю желанием принести пользу моей Родине в момент, когда решается вопрос о существовании нашего государства и нас самих. Бесконечное ожидание (почти год!) и вынужденное бездействие при сознании того, что я безусловно имею в себе силы и способности принести существенную пользу моей Родине в годину, когда решается вопрос, быть или не быть, страшно угнетает меня. Всю мою сознательную жизнь я нахожусь на службе в советской разведке. Она меня воспитала и научила ненавидеть фашизм и всех врагов моей Родины. Так не для того же меня воспитывали, чтоб в момент, когда пришел час испытания, заставлять меня прозябать в бездействии и есть даром советский хлеб? В конце концов, как русский человек, я имею право требовать дать мне возможность принести пользу моему Отечеству в борьбе против злейшего врага, вторгшегося в пределы моей Родины и угрожающего всему нашему существованию! Разве легко мне в бездействии читать в течение года сообщения наших газет о тех чудовищных злодеяниях германских оккупантов на нашей земле, этих диких зверей? Тем более, что я знаю в совершенстве язык этих зверей, их повадку, характер, привычки, образ жизни. Я специализировался на этого зверя. В моих руках сильное и страшное для врага оружие, гораздо серьезнее огнестрельного. Так почему же до сих пор я сижу у моря и жду погоды? Дальнейшее пребывание в бездействии я считаю преступным перед моей совестью и Родиной. Поэтому прошу Вас довести до сведения верховного руководства этот рапорт. В заключение заявляю следующее: если почему-либо невозможно осуществить выработанный план заброски меня к немцам, то я с радостью выполнял бы следующие функции:

1. Участие в военных диверсиях и разведке в составе парашютных соединений РККА на вражеской территории.

2. Групповая диверсионная деятельность в форме германских войск в тылу у немцев.

3. Партизанская деятельность в составе одного из партизанских отрядов.

4. Я вполне отдаю себе отчет в том, что очень вероятна возможность моей гибели при выполнении заданий разведки, но смело пойду на дело, так как сознание правоты нашего дела вселяет в меня великую силу и уверенность в конечной победе. Это сознание дает мне силу выполнить мой долг перед Родиной до конца.

3 июня 1942 г. «Колонист» г. Москва».

Чекист Д.Н. Медведев

Кроме прочего, из приведенного документа видно, что на самом деле Кузнецов вовсе не был «разведчиком военного времени», наспех завербованным инженером с «Уралмаша», а получил прекрасную профессиональную подготовку.

И вот, наконец, его многочисленные просьбы были приняты во внимание, и летом 1942 года он был зачислен в отряд особого назначения 4-го Управления НКВД, которым командовал Д.Н. Медведев («Тимофей»). В августе 1942 года его забросили в глубокий тыл противника, в Сарненские леса Ровенской области. В связи с особой важностью заданий, стоявших перед Кузнецовым, он был законспирирован даже в самом отряде, в котором значился как Николай Васильевич Грачев.

Действовать Кузнецову предстояло в городе Ровно, превращенном немцами в столицу рейхскомиссариата «Украина». Здесь находились основные штабы и учреждения немецкой администрации, в том числе и резиденция рейхскомиссара Украины Эриха Коха. Одновременно Ровно являлся и центром генерал-бецирка «Волынь». В городе также функционировали немецкий суд во главе с оберфюрером СА Альфредом Функом, штаб командующего «Остентруппен» (восточные войска) генерал-майора Ильгена, штаб начальника тыловых воинских частей на Украине генерал-лейтенанта Китцингера и другие учреждения.

Кузнецов действовал под именем обер-лейтенанта Пауля Вильгельма Зиберта, кавалера двух Железных крестов. Прекрасное знание языка, умение сходиться с людьми, огромная сила воли и смелость превращали его в идеального исполнителя спецопераций. Главной задачей, стоявшей перед ним, была ликвидация рейхскомиссара Украины Эриха Коха.

К моменту прибытия Кузнецова в отряд охота на Коха уже шла полным ходом. Один за другим в штабе отряда разрабатывались планы его уничтожения. Один из таких планов носил название «Самодеятельность». В соответствии с ним группа бойцов в количестве 23 человек, под командованием Николая Кузнецова, переодетых в военную форму и владевших немецким языком, должна была произвести налет на резиденцию, что называется, «внаглую». Для этого группу специально обучали исполнять немецкие песни. Однако от плана пришлось отказаться — выяснилось, что немцы не такие уж дураки, и охрана резиденции поставлена должным образом.

Другой план предусматривал ликвидацию гауляйтера 20 апреля 1943 года на большом митинге по случаю дня рождения фюрера. Группа разведчиков во главе с Николаем Кузнецовым явилась на площадь. Они должны были забросать трибуну гранатами, а затем скрыться. Однако объект охоты в Ровно в тот день не приехал. Еще один план предусматривал ликвидацию Коха, который регулярно прилетал в Ровно из своей кенигсбергской резиденции, по дороге из аэропорта. В шести километрах от города, у села Тынное, была устроена засада. Но партизаны так и не дождались гауляйтера. Как оказалось, он срочно вылетел в Берлин, на похороны погибшего 2 мая 1943 года начальника штаба СА Лютце.

Тогда разведчики пошли на сложную агентурную комбинацию. Выяснилось, что дрессировщик собак Коха, обер-ефрейтор Шмидт, часто посещает ресторан «Дойче гоф» и испытывает большую нужду в деньгах, так как содержит дорогостоящую любовницу, некую Ядвигу. Эта Ядвига оказалась соседкой жены одного из агентов отряда, поляка Яна Каминского. Через нее Кузнецова — обер-лейтенанта Зиберта — свели со Шмидтом. Разведчик заказал у дрессировщика дорогостоящего щенка и щедро за него заплатил. Расположив таким образом к себе Шмидта, он поделился с ним своей «проблемой»: необходимо во что бы то ни стало оставить в Ровно «невесту» Зиберта — «фрейлейн Довгер, фольксдойче, отца которой убили партизаны».

Шмидту не составило особого труда помочь Кузнецову. Он передал заявление Зиберта, с просьбой об аудиенции у Коха, через адъютанта рейхскомиссара капитана Бабаха. Знаменитая впоследствии аудиенция, неоднократно описанная в литературе, состоялась 31 мая 1943 года. Первой неожиданностью для Кузнецова было то, что его и Довгер Кох принимал по очереди, а не вместе. Совершить покушение не представлялось никакой возможности. Вот как сам разведчик описал произошедшее:

«У меня в кармане на боевом взводе со снятым предохранителем лежал «вальтер» со спецпатронами, в кобуре еще один пистолет. В коридорчике перед кабинетом меня встретила черная ищейка, за мной шел один из приближенных. Войдя в кабинет, я увидел Коха, и перед ним двое, которые сели между мной и Кохом, третий стоял за моей спиной, за креслом черная собака. Беседа продолжалась около тридцати-сорока минут. Все время охранники как зачарованные смотрели на мои руки. Кох руки мне не подал, приветствовал издали поднятием руки, расстояние было метров пять. Между мной и Кохом сидели двое, и за моим креслом сидел еще один. Никакой поэтому возможности не было опустить руку в карман. Я был в летнем мундире, и гранаты со мной не было».

Неудача с покушением на Коха только подстегнула Кузнецова к дальнейшей деятельности по ликвидации руководителей гитлеровской администрации на территории Украины. Так как напуганный размахом партизанского движения Кох практически покинул Ровно, предпочитая отсиживаться в Кенигсберге, главным «объектом охоты» стал правительственный президент, заместитель гауляйтера Пауль Даргель. Под непосредственным руководством Медведева был составлен план его ликвидации, который и предстояло осуществить Кузнецову.

За несколько недель тщательного наблюдения распорядок дня и привычки Даргеля были хорошо изучены. Наблюдатели установили, что обедать он всегда ходил домой пешком, благо его особняк располагался в нескольких сотнях метров от здания рейхскомиссариата. При этом на улице выставлялась охрана, а самого заместителя Коха сопровождал адъютант с ярко-красной кожаной папкой в руках.

Уничтожить Даргеля должны были Кузнецов, Николай Струтинский и Иван Калинин. Струтинский уже не раз бывал в Ровно, хорошо изучил расположение улиц и к тому же умел превосходно водить машину. Задачей Калинина было достать автомобиль — он работал шофером ровенского гебитскомиссара доктора Веера и имел свободный доступ в гараж. Операцию по ликвидации Даргеля, получившую название «Дар», было решено провести 20 сентября 1943 года. В этот день Калинин взял из гаража светло-коричневый «Опель» с номерным знаком рейхскомиссариата Украины, на котором Кузнецов доехал до рейхскомиссариата. Остановившись в переулке, они стали ждать. Ровно в час тридцать из здания вышел военный чиновник, которого сопровождал майор с ярко-красным портфелем. Они успели сделать лишь несколько десятков шагов, как их нагнал светло-коричневый «Опель», из которого выскочил пехотный офицер и четыре раза выстрелил в чиновника и в адъютанта. После того как оба упали на землю, офицер вскочил в машину и скрылся с места происшествия.

Кузнецов и его спутники немедленно вернулись в отряд. А через несколько дней связные доставили номер ровенской газеты «Волинь», где было напечатано следующее сообщение: «В понедельник 20 сентября, в 13 часов 30 минут, на улице Шлосс в Ровно были убиты выстрелами сзади руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины, министерский советник доктор Ганс Гель и кассовый референт Винтер. Те, кто дал убийце поручение, действовали по политическим мотивам».

Как оказалось, Кузнецов ошибся и ликвидировал не того чиновника. Позднее стало известно, что министериальрат Гель за несколько дней до покушения прибыл в Ровно из Берлина и на первых порах, по приглашению Даргеля, поселился в его особняке на Шлоссштрассе. Сам Даргель в этот день по какой-то серьезной причине задержался в рейхскомиссариате, а Гель вышел из здания в обычное время и был убит Кузнецовым.

Впрочем, командование отряда и руководство 4-го управления было довольно проведенной операцией. Министерский советник финансов Ганс Гель тоже являлся достаточно крупной и значимой фигурой. Кроме того, в результате этого теракта были скомпрометированы союзники немцев бандеровцы. Дело в том, что Кузнецов «обронил» на месте убийства бумажник, незадолго до этого изъятый у эмиссара ОУН, прибывшего из Берлина. В бумажнике находился паспорт с разрешением на поездку в Ровно, членский билет берлинской организации ОУН и директива (в виде личного письма) ее ответвлениям на Волыни и Подолии, а также 140 рейхсмарок, 20 американских долларов, несколько советских купюр по десять червонцев и три золотые царские десятки. Что касается директивы, то она была составлена в отряде Медведева и содержала указание: в связи с явным проигрышем Германией войны начать действовать и против немцев, чтобы хоть в последний момент как-то привлечь симпатии населения. В результате за причастность к убийству Геля и Винтера гитлеровцы арестовали, а затем расстреляли около тридцати видных националистов, а также сотрудников так называемого «Украинского гестапо».

Что же касается Даргеля, то охота на него была продолжена. 8 октября 1943 года Кузнецов, вместе со Струтинским, вновь подстерег немецкого чиновника около дома и несколько раз выстрелил в него. Однако Даргель опять остался невредим. И только с третьей попытки операция удалась. 20 октября 1943 года Кузнецов, как и в первый раз, на автомобиле подъехал к зданию рейхскомиссариата, а когда Даргель вышел на улицу, бросил в него гранату. В результате тот хотя и не был убит, но с сильной контузией надолго попал в госпиталь.

Следующей операцией Кузнецова было похищение немецкого майора Мартина Геттеля, который проявлял подозрительное любопытство к личности обер-лейтенанта Зиберта. Как выяснилось, Гет-тель, значившийся сотрудником рейхскомиссариата, на самом деле работал в контрразведке абвера. 20 октября 1943 года его заманили на квартиру одного из агентов группы, служащего «Пакетаукциона» голландца Альберта Гласа. Дальнейшая судьба майора неизвестна.

10 ноября 1943 года было совершено покушение на еще одного заместителя Коха — Курта Кнута. В этот день Кузнецов, Струтинс-кий, Альберт Глас и Иван Корицкий в шесть часов вечера, у выезда с улицы Легионов, совершили налет на машину Кнута. Кузнецов метнул противотанковую гранату, автомобиль врезался в забор, передняя его часть развалилась. Затем разведчики буквально изрешетили то, что осталось от машины, автоматными очередями. Шофер был убит, но Кнуту невероятно повезло: взрывом его бросило на пол, так что осколки и пули прошли выше. В результате заместитель Коха отделался контузией и легким ранением.

А спустя всего несколько дней после этого покушения была проведена спецоперация против командующего «восточными войсками» генерал-майора Макса Ильгена. 15 ноября он был захвачен группой во главе с Кузнецовым прямо в своем доме. Операции предшествовало тщательное изучение распорядка и образа жизни Ильгена. Этим занимались помощницы Кузнецова, разведчицы Лидия Лисовская и Мария Микота. Операция прошла успешно, несмотря на то, что 48-летний Ильген, в молодости работавший мясником, отличался недюжинной физической силой. Попутным «уловом» стал личный шофер Коха капитан Пауль Гранау, который, на свою беду, оказался случайным свидетелем покушения. Ильгена и Гранау вывезли из города на хутор, допросили и, в связи с невозможностью переправить в отряд, расстреляли.

Уже на следующий день, 16 ноября, Кузнецов лично ликвидировал президента Верховного суда на Украине, руководителя Главного отдела права рейхскомиссариата, сенатспрезидента Верховного суда в Кенигсберге, чрезвычайного комиссара по Мемельской области, главного судью штурмовых отрядов СА группы «Остланд» оберфюре-ра Альфреда Функа. Операция была тщательно продумана и спланирована. Партизаны в очередной раз сыграли на вошедшей в поговорку немецкой пунктуальности. Было установлено, что Функ ежедневно утром брился в одной и той же парикмахерской и оттуда шел на службу. Кузнецов ждал его прямо за входной дверью в здании суда. Когда в 8.59 Функ открыл дверь, разведчик застрелил его тремя выстрелами в упор, затем спокойно прошел по коридору направо к боковой двери, на ходу сменил фуражку, сел в машину и был таков. Охрана бросилась в погоню, однако, перепутав машины, схватила ни в чем не замешанного немецкого майора.

Здесь необходимо отметить, что, в связи с многочисленными описаниями подвигов Никлая Кузнецова, у многих могло сложиться впечатление, что отряд «работал» на разведчика и никто, кроме него, не совершал акций возмездия. Но это не так. Вот лишь несколько примеров. Бывший офицер Красной Армии В. Борисов 10 ноября 1943 года подложил мину в здание Орте комендатуры, в результате чего три сотрудника были убиты и четверо ранены. 14 ноября 1943 года М. Шевчук бросил противотанковую гранату в окно казино — в результате взрыва погибло 7 немецких военнослужащих, а 21 человек был ранен. 15 ноября тот же М. Шевчук подложил мощное взрывное устройство, вмонтированное в чемодан, в зал ожидания первого класса железнодорожного вокзала. Ночью произошел взрыв. Погиб 21 старший офицер (от майора и выше) и около 120 офицеров было ранено. В возникшей после взрыва между самими немцами перестрелке погибло еще 4 солдата. 2 января 1944 года В. Серов прямо на улице застрелил из пистолета начальника штаба командующего войсками тыла фон Клюка. Всего же разведчиками отряда Медведева было уничтожено 11 генералов и приравненных к ним чиновников, не считая прочих офицеров.

Что же касается Николая Кузнецова, то он в конце декабря 1943 года получил новое задание — развернуть разведывательную работу во Львове. Само его появление в городе вызвало у местных подпольщиков такое воодушевление, что двое из них — Степан Пастухов («Хуст») и Михаил Кобеляцкий («Этна») — на радостях застрелили возле кинотеатра «Риальто» лейтенанта СС, а ночью, воспользовавшись вспыхнувшей во время воздушной тревоги паникой, — немецкого генерала. Всего же они уничтожили свыше 20 немецких офицеров и агентов СД.

Задачей же Николая Кузнецова во Львове было убийство губернатора «дистрикта Галиция» Отгона Вехтера или его заместителя Отто Бауэра. (Кстати, предшественника Вехтера Карла Лаша расстреляли за воровство сами немцы.) Добраться до Вехтера разведчику не удалось, поскольку, как сообщили в канцелярии губернатора, тот был болен и никуда не выходил. Однако Отто Бауэру не повезло. В 7.45 утра 9 февраля 1944 года он и его ближайший помощник, шеф канцелярии президиума правительства дистрикта, земельный советник юстиции, доктор Генрих Шнайдер были убиты на одной из центральных улиц Львова, ныне носящей имя писателя-националиста Ивана Франко.

А еще до убийства Бауэра и Шнайдера Кузнецов провел акцию в штабе люфтваффе, также находившемся в центре Львова. Здесь им были убиты подполковник ВВС Ганс Петер и обер-ефрейтор Зейдель. В немецком рапорте по поводу этого убийства сказано следующее: «31 января 1944 года около 17:20 в здании военно-воздушных сил Лемберг, Валштрассе был застрелен подполковник Ганс Петерс. Около 17.00 неизвестный в форме гауптмана без разрешения посетил указанное здание. Он был задержан охраной здания и доставлен к подполковнику Петерсу… При проверке его командировочного предписания гауптман, который назвался Паулем Зибертом, тремя выстрелами в упор застрелил подполковника Петерса. Гауптман сумел незаметно скрыться. На месте преступления найдены три гильзы калибра 7,65 мм, которые к сему и прилагаем».

След Кузнецова обрывается 12 февраля 1944 года возле села Куровицы, в 18 километрах от Львова, когда во время проверки документов он убил майора фельджандармерии Кантора. Дальнейшая судьба разведчика до сих пор точно не выяснена.

Согласно официальной версии, он решил выйти в расположение Красной Армии и в ночь с 8 на 9 марта 1944 года вместе с двумя боевыми товарищами Яном Станиславовичем Каминским («Кантор») и Иваном Васильевичем Беловым («Ил») попал в засаду в селе Боратин Львовской области, где и погиб в бою.

До осени 1944 года начальник Четвертого управления НКВД — НКГБ СССР Павел Судоплатов ничего не знал о судьбе одного из самых результативных своих «боевиков». В расположение наступающих частей Красной Армии они не выходили. Также их тел не обнаружили в прифронтовой полосе. Маловероятно, что они могли уйти вместе с отступающими частями Вермахта на Запад — у них не было надежных документов, да и их самих активно искали немцы. Возможно, они так бы и числились «без вести пропавшими», как множество других разведывательно-диверсионных групп Лубянки (в лучшем случае известен лишь предполагаемый район и время их гибели), если бы в грудах бумаг службы и полиции безопасности во Львове не был обнаружен один документ. Ранее уже рассказывалось, что фашистские спецслужбы поддерживали контакты с УПА, в частности ее руководитель в Львове оберштурмбаннфюрер СС доктор Витиска и комиссар крипо гауптштурмфюрер СС Паппе тайно встречались с представителем националистов «Герасимовским», то есть Гриньхом.

В данном документе Паппе информировал свое руководство об очередной такой секретной встрече.

«Лемберг, 29 марта 1944 г. Секретно.

Государственной важности.

Во время встречи с паном командиром 27.Ш. 1944 г. Герасимовский рассказал, что в одном из отрядов УПА за линией фронта удалось взять в плен 3-х или 4-х большевистских агентов. Руководителем их был человек, одетый в форму обер-лейтенанта немецких вооруженных сил. Кроме того, эта группа имела при себе материал относительно убийства шефа управления Бауэра… Герасимовский не знает, живы ли еще пойманные отрядом УПА агенты, но он обещал пану командиру собрать подтверждающий материал и доставить его в полицию безопасности, а также агентов, если они еще живы и их возможно будет перевести через линию фронта».

Сотрудники Второго управления (контрразведка) НКГБ УССР передали эти документ своим коллегам из Четвертого управления НКГБ УССР, оттуда они попали в Москву. Сотрудники Четвертого управления НКГБ СССР сразу поняли, что речь идет о «пропавшем без вести» Николае Кузнецове и его товарищах, хотя фамилии их, ни подлинные, ни вымышленные, в документе названы не были. Вот только в их судьбе это ничего не прояснило. Во-первых, если бы «Пух» оказался за линией фронта, то сразу же сдался бы военнослужащим Красной Армии. Во-вторых, насторожило дважды использованная фраза: если «большевистские агенты еще живы». Хотя долго ломать голову над этими загадками подчиненным Павла Анатольевича Судоплатова не пришлось.

В октябре 1944 года из Киева наркому государственной безопасности СССР Всеволоду Меркулову был прислан подлинник телеграммы-молнии, обнаруженный сотрудниками НКГБ УССР в Львове, все в том же помещении, что в годы оккупации занимали СД и зипо.

Телеграмма была направлена 2 апреля 1944 года в Берлин СС-группенфюреру генерал-лейтенанту полиции Мюллеру. В ней сообщалось:

«…Относительно жены активиста-бандеровца Лебедь, находящейся в настоящее время в заключении в концентрационном лагере Равенсбрюк.

Некоторое время тому назад конспиративным путем до меня дошли сведения о желании группы ОУН-Бандеры в результате обмена мнений определить возможности сотрудничества против большевиков. Сначала я отказывался от всяких переговоров на основании того, что обмен мнений на политической базе заранее является бесцельным. Позже я заявил, что готов выслушать желание группы ОУН-Бандеры. 5 марта 1944 года была встреча моего резидента-осведомителя с одним украинцем, который якобы уролномочен центральным руководством ОУН-Бандеры для ведения переговоров с полицией безопасности от имени политического и военного сектора организации и территориально от всех областей, где проживают или могут проживать украинцы.

В процессе дальнейших, до сего времени происшедших встреч референт-осведомитель вел переговоры главным образом с целью получения интересующих полицию безопасности осведомительных материалов о ППР, о польском движении сопротивления и о событиях на советско-русском фронте, а также за линией фронта, причем взамен этого он обещал возможности освобождения бандеровцев.

При одной встрече 1.IV.1944 года украинский делегат сообщил, что одно подразделение УПА 2.III.44 задержало в лесу близ Белогородки в районе Вербы (Волынь) трех советско-русских шпионов. Судя по документам этих трех задержанных агентов, речь идет о группе, подчиняющейся непосредственно ГБ НКВД — генералу Ф.

УПА удостоверила личность трех арестованных, как следует ниже:

1. Руководитель группы под кличкой «Пух» имел фальшивые документы старшего лейтенанта германской армии, родился якобы в Кенигсберге (на удостоверении была фотокарточка «Пуха». Он был в форме немецкого обер-лейтенанта).

2. Поляк Ян Каминский.

3. Стрелок Иван Власовец (под кличкой «Белов»), шофер «Пуха».

Все арестованные советско-русские агенты имели фальшивые немецкие документы, богатый материал — карты, немецкие и польские газеты, среди них «Газета Львовска» и отчет об их агентурной деятельности на территории советско-русского фронта.

Судя по этому отчету, составленному лично «Пухом», им и обоими его сообщниками в районе Львова были совершены следующие террористические акты.

После выполнения задания в Ровно «Пух» направился во Львов и получил квартиру у одного поляка, затем «Пуху» удалось проникнуть на собрание, где было совещание высших представителей властей Галиции под руководством губернатора доктора Вехтера.

«Пух» был намерен расстрелять при этих обстоятельствах губернатора доктора Вехтера. Из-за строгих предупредительных мероприятий гестапо этот план не удался, и вместо губернатора были убиты вице-губернатор доктор Бауэр и секретарь последнего доктор Шнайдер, оба эти немецкие государственные деятели были застрелены недалеко от их частных квартир. В отчете «Пуха» по этому поводу дано описание акта убийства до мельчайших подробностей.

После совершения акта «Пух» и его сообщники скрывались в районе Злочева, Луцка и Киверцы, где нашли убежище у скрывавшихся евреев, от которых получали карты и газеты. Среди них «Газета Львовска», где был помещен некролог о докторе Бауэре и докторе Шнайдере.

В этот период времени у него было столкновение с гестапо, когда последнее пыталось проверить его автомашину. При этом он застрелил одного руководящего работника гестапо. Имеется подробное описание происшедшего…

…Что касается задержанного подразделением УПА советско-русского агента «Пух» и его сообщников, речь идет, несомненно, о советско-русском террористе Пауле Зиберте, который в Ровно похитил среди прочих и генерала Ильгена, в Галицийском округе расстрелял подполковника авиации Петерса, одного старшего ефрейтора авиации, вице-губернатора, начальника управления доктора Бауэра и его президиал-шефа доктора Шнайдера, а также майора полевой жандармерии Кантора, которого мы тщательно искали. Имеющиеся в отчете агента «Пух» подробности о местах и времени совершенных актов, о ранениях, жертвах, о захваченных боеприпасах и т. д. кажутся точными. К тому же от боевой группы Прютцмана поступило сообщение о том, что Пауль Зиберт, а также оба его сообщника были найдены на Волыни расстрелянными…»

«…Представитель УПА обещал, что полиции безопасности будут сданы все материалы в копиях, фотокопиях или даже в оригиналах, а также живые еще парашютисты, если взамен этого полиция безопасности согласится освободить госпожу Лебедь с ребенком и родственниками.

Так как приобретением богатейших материалов агента «Пух», то есть Пауля Зиберта, выяснится исключительно важное дело государственной полиции и, кроме того, будет возможность получить материалы генерала Зейдлица и его агентов, то я считаю необходимым освобождение госпожи Лебедь и ее родственников, к тому же она и ее родственники, видимо, не представляют большой угрозы для безопасности немецких интересов в Галиции. Исходя из этого, прошу срочно рассмотреть вопрос об освобождении и до вторника 4.IV.44, 11 часов телеграммой-молнией сообщить, будет ли обещано освобождение госпожи Лебедь, ибо во вторник будет встреча референта-осведомителя с делегатом группы ОУН-Бандеры и следует опасаться того, что в противном случае материал ценный и интересующий государственную полицию будет получен вооруженными силами.

Представитель ОУН дал подробные сведения относительно тех враждебных актов против немецких интересов и снова подтвердил, что группа ОУН-Бандера ввиду угрозы физического уничтожения украинского народа Советами признает, что только полное присоединение к немецкому государству может гарантировать целостность украинского народа. Эти переговоры могли бы привести к значительному облегчению положения и иметь большое значение для полиции безопасности, поскольку были бы разрешены некоторые небольшие проблемы.

На основании вышеизложенного я прошу об освобождении семьи Лебедь, которая безусловно окупится и может способствовать разрешению украинского вопроса в наших интересах.

Следует ожидать, что если обещание об освобождении будет выполнено, то группа ОУН-Бандера будет направлять нам гораздо большее количество осведомительного материала…»[366]

Документ нарком госбезопасности Всеволод Меркулов переадресовал упоминавшемуся в тексте «генералу Ф». — руководителю советской контрразведки, а тот, в свою очередь, направил документ Павлу Судоплатову. Подчиненные последнего ее тщательно изучили и по сути содержания, и на предмет подлинности. Об этом писателю Теодору Гладкову рассказал в 1981 году сам Павел Судоплатов. После доклада сообщения наркому НКГБ Всеволоду Меркулову начальник Четвертого управления НКГБ СССР сделал на первой странице документа пометки:

«Товарищу Зубову (Петр Яковлевич Зубов — начальник отдела Четвертого управления НКГБ СССР. — Прим. авт.).

1. Наркому доложено, что всех троих следует считать погибшими.

2. «Колониста» представить к званию Героя Сов. Союза, «Кантора» и «Ила» к ордену Отечественной войны I степени.

Судоплатов

12 октября 1944 г.».

Николаю Кузнецову 5 ноября 1944 года было присвоено звание Героя Советского Союза. Вопреки распространенному мнению, он был не единственным из чекистов, кто в тот день был удостоен высшей правительственной награды «за образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство». Кроме него, в списке значилось еще 11 фамилий чекистов — сотрудников НКГБ, в том числе и его командира Дмитрия Медведева.

Чтобы внести окончательную ясность в историю присвоения Николаю Кузнецову звания Героя Советского Союза, расскажем о том, что предшествовало этому событию.

5 ноября 1944 года правительственные награды были вручены почти 800 сотрудникам НКГБ СССР — активным участникам разведывательно-диверсионной деятельности в тылу противника, а не только Павлу Судоплатову и его заместителю. Накануне этого события нарком внутренних дел СССР Лаврентий Берия и нарком госбезопасности Всеволод Меркулов подписали письмо № 1184/6 от 4 ноября 1944 года, адресованное председателю ГКО Иосифу Сталину, следующего содержания:

«С первых дней Великой Отечественной войны НКВД-НКГБ СССР организовали разведывательно-диверсионную работу в тылу противника на временно оккупированной территории Советского Союза.

В трудных условиях сотрудники органов НКВД-НКГБ провели значительную работу по выявлению и ликвидации агентуры разведывательных и контрразведывательных органов противника и активных пособников врага, организации диверсионных актов. Многие из них при этом проявили бесстрашие, отвагу и геройство, показали образцы самоотверженности и преданности нашей Родине. Свыше 2700 человек погибло при исполнение боевых заданий.

Представляя при этом проекты Указов Президиума Верховного Совета СССР, о награждении наиболее отличившихся бойцов и офицеров НКГБ СССР, НКГБ УССР и УНКГБ областей, обеспечивших успешную работу в тылу противника, ходатайствуем о присвоение 12 бойцам и офицерам НКГБ СССР звания Героя Советского Союза (из них 4 посмертно) и о награждении 769 человек орденами и медалями СССР (из них 71 посмертно).

Просим Вашего решения».

И оно последовало незамедлительно. На следующий день Указом Верховного Совета СССР от 5 ноября 1944 года «О награждение орденами и медалями работников органов НКГБ СССР» за образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленное при этом отвагу и мужество, кроме главного героя нашей книги и его заместителя, были награждены:

«Орденом Отечественной войны I степени

— комиссар ГБ Шевелев Иван Григорьевич (начальник Пятого управления (шифровально-дешифровальное и спецсвязь) НКГБ СССР. — Прим. авт.)

орденом Красной Звезды:

— полковник мед. службы Майрановский Григорий Моисеевич (начальник группы 5-го отдела Четвертого управления НКГБ СССР. — Прим. авт.)». С ним мы еще встретимся на страницах книги.

Всего орденом Ленина были награждены 18 человек, орденом Красного Знамени — 48 человек, орденом Отечественной войны 1-й степени — 91 человек, 2-й степени — 171 человек, орден Красной Звезды — 312 человек, орденом «Славы» 3-й степени — 27 человек, медаль «За отвагу» — 76 человек и медаль «За боевые заслуги» — 24 человека[367]. Всего было награждено 769 человек.

В тот же день был подписан второй Указ Президиума Верховного Совета СССР о «О присвоение звания Героя Советского Союза работникам НКГБ СССР». В нем говорилось:

«За образцовое выполнение специальных заданий в тылу противника и проявленные при этом отвагу и геройство присвоить звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда»:

— Кузнецову Николаю Ивановичу

— полковнику гб Медведеву Дмитрию Ивановичу…».

Всего звание Героя Советского Союза, как уже указывалось выше, было присвоено 12 сотрудникам НКГБ СССР.

Если для Четвертого управления НКГБ СССР Николай Иванович Кузнецов считался погибшим уже в ноябре 1944 года и был исключен с оперативного учета, то в контрразведке он продолжал формально оставаться действующим агентом, временно переданным в распоряжение другого подразделения госбезопасности.

В ноябре 1948 года начальник 2-го отделения отдела 2-Е Второго главного управления МГБ СССР подполковник Громов постановил:

«…агента «Колониста» из сети агентуры исключить, как погибшего в борьбе с немецкими оккупантами»[368].

Можно было бы поставить точку в биографии легендарного разведчика, как это делают большинство журналистов и историков, если бы…

Весной 1989 года следователь Следственного отдела Управления КГБ УССР по Львовской области О.В. Ракитянский принял к своему производству заявление бывшего бойца отряда «Победители» Николая Струтинского, направленное им в Генеральную прокуратуру СССР. В своем заявлении (очередном) ветеран предлагал в очередной раз назначить специальную комиссию для проведения расследования обстоятельств деятельности подпольной организации в городе Ровно в период с 1941 по 1944 год. В нем он утверждал, что руководители городского подполья Терентий Федорович Новак и Василий Андреевич Бегма на протяжении всего периода оккупации «сотрудничали с СД: выдавали наших военнопленных, бежавших из лагерей, подпольщиков, т. е. проводили предательскую работу». Мы не будем подробно останавливаться на этом вопросе, отметим лишь, что высока вероятность достоверности этого утверждения. Дело в том, что после окончания войны Новак дважды допрашивался «по вопросам своей подпольной работы в городе Ровно в период 1941–1944 годов. Ни на одном из них никаких фактов практической деятельности Ровенского подполья не представил[369].

Хотим предостеречь от поспешных выводов в отношении деятельности отряда «Победители». Несмотря на формальную связь с городским подпольем, боевики отряда действовали автономно. В Ровно у Николая Кузнецова было две помощницы — Лидия Ивановна Лисовская («Лик») и ее двоюродная сестра Мария Макарьевна Микота. Вопреки официальной версии, впервые изложенной Дмитрием Медведевым в своей книге «Сильные духом»[370], первая начала сотрудничать с советскими органами госбезопасности в ноябре 1939 году, а не в 1942 году. И завербовал ее тогда оперуполномоченный НКВД Иван Михайлович Попов. А когда началась война, то ее агентурное дело агента «Веселовская» (именно такой оперативный псевдоним ей был присвоен) было отправлено в Москву[371].

Обе женщины погибли при загадочных обстоятельствах в августе 1944 года на освобожденной Красной Армией территории. Ход расследования причин их смерти контролировал лично начальник Четвертого управления НКГБ СССР Павел Судоплатов. Это свидетельствует, что обе жертвы были не рядовыми подпольщицами, а ценными агентами. К сожалению, имен убийц и мотивы преступления установить так и не удалось[372].

Ниже мы подробно расскажем об этом инциденте, а пока отметим лишь, что погибшие не были связаны с городским подпольем, но в силу того, что проживали в Ровно в течение трех лет, прекрасно были осведомлены о событиях в городе.

А теперь о боевой деятельности бойцов отряда «Победители». В достоверности изложенных в справке НКГБ СССР (датированной мартом 1945 года) фактов никто не сомневается.

«Пущено под откос 52 немецких эшелона, взорвано 3 ж.д. моста, 3 ж.д. мастерские, 2 электростанции, 1 городской вокзал (в Ровно) с солдатами и офицерами, 2 офицерских казино.

В боях и при диверсиях уничтожено более 1350 немецких солдат и офицеров, в том числе один генерал, 780 полицейских и жандармов, в боях взяты трофеи: 4 пушки, 6 минометов, 60 пулеметов, до 1000 винтовок и автоматов, боеприпасов, свыше 3 тонн взрывчатки и пр.

Завербовано 63 агента-боевика, через которых была терроризирована высшая немецкая администрация «Рейхскомиссариат Украины». Помимо указанных выше взрывов совершены следующие теракты, во время коих убито:

1; Гель — начальник отдела Рейхскомиссариата, министерский советник.

2. Винтер — финансовый референт Гебитскомиссариата.

3. Ильген — генерал-майор, командующий войсками особого назначения Украины.

4. Функ — председатель немецкого верховного суда на Украине»[373].

А вот аналогичной справки по городской подпольной организации нет. По утверждению О.В. Ракитянского:

«… за три года работы якобы подпольной организации, но фактически ни один нацист от рук Новака и Бегмы или их подчиненных не был убит».

Как мы уже писали выше, две ближайших помощницы Николая Кузнецова — Лидия Лисовская и Мария Мякота, да и он сам, были прекрасно осведомлены о происходящем в городе. После освобождения города Красной Армией Лидия Лисовская (со слов ее родной сестры) в июле 1944 года пришла в обком партии к Бегме и заявила следующее:

«…Я знаю многое о деятельности подпольной организации в Ровно, но идет война, и поэтому многое сказать не могу. Но мне известны такие данные, что из-за них могут полететь большие головы…»

По предположению О.В. Ракитянского, «она подписала себе смертный приговор». А дальше, как и в деле Николая Кузнецова, началась череда загадок. Хотя реконструировать последние дни жизни последнего удалось с помощью трофейных немецких документов. С погибшими женщинами проделать аналогичную процедуру не удалось.

После освобождения Львова Красной Армией 27 июля 1944 года большую группу бойцов отряда Дмитрия Медведева вызвали в Москву для вручения правительственных наград. Все они должны были ехать поездом, кроме… Лидии Лисовской и Марии Мякоты. Им почему-то руководство местного НКГБ приказало добираться до Киева на машине, а дальше поездом[374]. Возможно, что такое странное распоряжение можно объяснить документом, выданным УНКГБ по Львовской области и обнаруженным у погибшей.

«Выдано настоящее тов. Лисовской Лидии Ивановне в том, что она направляется в распоряжение УНКГБ по Ровенской области в г. Ровно. Просьба ко всем воинским и гражданским властям оказывать всемерную помощь в продвижении т. Лисовской к месту назначения»[375].

Может быть, с ней решили побеседовать местные чекисты? Ответ на этот вопрос неизвестен.

По непонятной причине об этом документе ничего не сообщает О.М. Ракитянский. Зато бывший следователь КГБ УССР пишет о некоем дневнике, который был обнаружен у погибшей и бесследно исчез в местном управлении НКВД.

Также в деталях различается описание убийства помощниц Николая Кузнецова. По версии О.М. Ракитянского:

«Со слов опрошенных жителей одного из сел Хмельницкой области стало известно, что в последних числах августа 1944 года, после обеда, когда они работали в поле, через село проехала машина-полуторка в сторону Киева. Минут через 15–20 она проследовала в обратном направлении. Где-то на выезде из села машина остановилась, и люди увидели и услышали, как находящиеся в кузове женщина начала кричать: «Не убивайте!» В это же время из кабины выскочила вторая женщина и побежала в поле к селянам. Прозвучали выстрелы. Женщина упала. Машина поехала дальше. Люди побежали к месту происшествия, обнаружили труп женщины. Метров через 600–700, после очередных выстрелов, на обочине дороги был обнаружен труп второй женщины… Жители села хорошо запомнили, что убийцы были в форме офицеров Красной Армии…»[376] .

А вот другое описание того же убийства. В нем не только другие детали гибели двух подпольщиц, но и дата их смерти.

«27 октября 1944 года в селе Каменка вблизи шоссейной дороги Острог — Шумск были обнаружены трупы двух женщин с пулевыми ранениями. При них найдены документы на имя Лисовской Лидии Ивановны, 1910 года рождения, и Микота Марии Макарьевны, 1924 года рождения. По опросам местных жителей следствие установило, что около 19 часов 26 октября 1944 года на шоссе остановилась 6-тонная военная машина, в кузове которой находились две женщины и трое или четверо мужчин в форме офицеров советской армии. Первой с машины сошла Минота, а когда Лисовская хотела подать ей из кузова чемодан, раздались три выстрела. Мария Минота была убита сразу. Машина рванулась с места, и Лидия Лисовская, раненная первым выстрелом, была добита и выброшена из машины дальше по шоссе.

Автомашина быстро ушла по направлению к городу Шумск. Проезжая Шумское КПП, на требование бойцов контрольно-пропускного пункта не остановилась, а, разбив на ходу шлагбаум, умчалась на Кременец. Задержать ее не удалось»[377].

Тайна смерти этих женщин не раскрыта и в наши дни. Одни историки утверждают, что подпольщицы стали жертвами немецких агентов, другие — западноукраинских националистов, а третьи — партийного руководства Украины. Кто на самом деле приказал их «ликвидировать» — мы уже никогда не узнаем.

Глава 13 ПОСЛЕДНЯЯ ГАСТРОЛЬ АРТИСТА

Среди тех, кого руководство советских органов госбезопасности планировало «ликвидировать» в первую очередь, особое место занимал пожилой актер (в 1941 году ему исполнилось шестьдесят лет) Всеволод Александрович Блюменталь-Тамарин. В годы Великой Отечественной войны он не занимал высоких постов в оккупационной администрации, не организовал воинские формирования из коллаборационистов, а всего лишь занимался привычным делом — играл в спектаклях, выступал с монологами по радио и т. п. Правда, делал он это очень талантливо. Один из его популярных номеров — имитируя голос Иосифа Сталина, он зачитывал сочиненные в Берлине постановления Советского правительства. Расскажем подробнее об этом неординарном человеке.

Родился он в 1881 году в артистической семье. Отец — известный режиссер и актер Александр Эдуардович Блюменталь-Тамарин и мать — актриса Мария Михайловна Блюменталь-Тамарина. С 1901 года играл на профессиональной сцене. Впрочем, в автобиографической справке «25 лет на сцене», опубликованной в 1926 году в журнале «Театр», он утверждал, что актером стал значительно раньше 1901 года.

«…Сейчас мне 44 года. Все детство прошло на сцене. В 7 лет я уже играл. Окончил Московское реальное училище. Был на первом семестре Тенишевского училища. Во время студенческих волнений мы выбросили из окна чертежной подосланного полицейского шпика, в результате чего я и 35 студентов «вылетели» из института с волчьими билетами. После этого я решил бесповоротно — иду на сцену. Вступил в оперетту Шумана в Вильно, где отец был режиссером». Потом была череда городов, театров и ролей.

В 1917 году он жил в Харькове. В годы Гражданской войны на территории Украины поддерживал Белое движение. После установления советской власти его арестовали, но после вмешательства наркома просвещения Луначарского выпустили на свободу. Его «белогвардейское прошлое» власть не только забыла, но и активно поддерживала его творчество. Так, в 1926 году в Москве торжественно отмечали юбилей — 25 лет актерской карьеры. В торжествах приняли участие ведущие театральные актеры столицы.

В мае 1941 года Блюменталь-Тамарин отправляется в гастрольную поездку с программой, посвященной 100-летию со дня смерти Михаила Лермонтова. Война застает его в Черновцах. Прервав гастроли, он возвращается в Москву и, захватив ценные вещи и архив, перебирается с семьей на дачу в Новый Иерусалим — рядом с Истрой, в 60 км от Москвы, рядом с Волоколамским шоссе. По свидетельству очевидца, во время приближения немцев актер говорил: «они нас не тронут — я же немец (его отец был немцем по национальности)».

В конце января 1942 года немецкие войска заняли Истру. Пожилого актера оккупанты действительно не тронули — более того, привлекли к сотрудничеству. А может, он и сам предложил свои услуги. Вспомним его «белогвардейское» прошлое. Уже 2 февраля 1942 года актер выступил по радио с обращением, в котором призывал соотечественников не защищать сталинский режим и сдаваться. Передачи становятся регулярными: они выходят в эфир каждый вторник и четверг в 18:00. Реакция Москвы последовала незамедлительно — 27 марта 1942 года военная коллегия Верховного Суда СССР заочно приговаривает Блюменталь-Тамарина к расстрелу.

Затем актер перебрался в Берлин. В эмигрантской газете «Новое слово» печатались объявления о его выступлениях в сценах из спектаклей: «Маскарад» Лермонтова, «На людном месте» Островского, «Гамлет» Шекспира, «Медведь» Чехова — 17.2.43 — в Шуман-зале, 13.6.43 — в Бах-зале…

Возглавлял Театр русской драмы в Киеве. Одной из наиболее известных его постановок была переделанная пьеса «Фронт» А. Корнейчука, которая ставилась под названием «Так они воюют».

Погиб он при загадочных обстоятельствах 10 мая 1945 года в городе Мюнзинген (Германия)[378]. Отдельные журналисты поспешили приписать его смерть «спецоперации, проведенной СМЕРШем». В то, что армейские чекисты «ликвидировали» актера после окончания Великой Отечественной войны, верится с большим трудом. Обычно коллаборационистов такого уровня старались взять живыми и доставить в Советский Союз. Слишком много знали эти люди, чтобы просто так их убивать. Понятно, если бы на календаре был 1943 или 1944 год.

У Лубянки был шанс ликвидировать его во время Великой Отечественной войны, но никакого отношения военная контрразведка к этой операции не имела. Убить Всеволода Александровича Блюменталь-Тамарина должен был его племянник — Игорь Миклашевский, до войны — талантливый боксер.

Игорь родился и вырос в известной театральной семье. Его отец, Лев Лощилин, был хореографом Большого театра. Мать, актриса Камерного театра Августа Миклашевская, слыла одной из первых московских красавиц. Именно ей Сергей Есенин посвятил в 1923 году цикл стихов «Любовь хулигана»: «Что так имя твое звенит, словно августовская прохлада?»; «Поступь нежная, легкий стан»; «Я б навеки пошел за тобой хоть в свои, хоть в чужие дали… В первый раз я запел про любовь, в первый раз отрекаюсь скандалить». В этот период поэт часто бывал в доме актрисы, играл с ее пятилетним сыном.

Он окончил престижную московскую школу с углубленным изучением немецкого языка, что в дальнейшем сыграло заметную роль в его судьбе. Многие его одноклассники мечтали об артистической карьере, да и родители думали, что сын изберет стезю, связанную с искусством. Но юноша страстно увлекся боксом, и его успехи на ринге были впечатляющи. До войны он учился в институте физкультуры на факультете бокса. В апреле 1941 года стал чемпионом по боксу Ленинградского военного округа в среднем весе. Летом его ждало участие в первенстве СССР. В спортивной прессе отмечали его наступательную манеру ведения боя, тактическую грамотность, не по годам зрелую технику, выдержку, хладнокровие. Война перечеркнула все его планы. Вместо ринга и света прожекторов, аплодисментов поклонников и призов — старший сержант 189-го зенитного артиллерийского полка, который еще в годы советско-финской войны должен быть защищать Ленинград от возможных налетов финской авиации.

Артист-предатель Блюменталь-Тамарин

В конце 1942 года Игоря Миклашевского вывезли с передовой в Москву. Начался многомесячный процесс подготовки под руководством опытнейшего чекиста Виктора Ильина. В апреле 1943 года он перешел на сторону врага. И сразу же у него начались серьезные проблемы. Дело в том, что за двое суток до его «предательства» из той же самой части дезертировали двое красноармейцев. Их показания сильно отличались от тех сведений, что сообщил немцам Игорь Миклашевский. Возможно, боксера расстрелял и бы как «советского агента», но от смерти его спас дядя. Даже не сам родственник, а его фамилия, которой были подписаны многочисленные антисоветские листовки. Игорь Миклашевский был отправлен в лагерь военнопленных под Смоленском. Оттуда попал в армию Андрея Власова, затем служил во Франции. В 1944 году он получил десятидневный отпуск и несколько раз встречался со своим дядей, но выполнить задание НКВД не удалось. Снова служба во Франции. Тяжелое ранение в шею. После долгого лечения он оказался на территории Германии, где устроился в один из лагерей для подготовки власовских пропагандистов. Там он занимался спортивной работой.

Задание чекистов ему все же удалось выполнить в начале мая 1945 года. Однажды он вместе с дядей оказался вдвоем в лесу, там и привел приговор военной коллегии Верховного суда СССР в исполнение. Затем захватил архив Блюменталь-Тамарина и вместе с этими бумагами сдался американцам. В плену заявил, что он советский разведчик, и потребовал встречи с представителями Красной Армии. Затем на самолете его доставили в Москву.

Отдельные журналисты подхватили запущенную П.А. Судоплатовым (или от его имени) красивую историю о том, что Игорь Миклашевский должен был убить самого Адольфа Гитлера, постоянно находился в Берлине, где участвовал в светских раутах и активно занимался боксом, во Франции участвовал в движении Сопротивления, был ранен и лечился в военном госпитале под чужим именем, да и возвращение в Москву заняло у него два года[379].

Глава 14 ПРЕРВАННЫЙ ПОЛЕТ «ВОРОНА»

Имя генерал-лейтенанта Власова хорошо известно всем, кто интересуется историей Великой Отечественной войны. Перейдя на сторону немцев, он выступил с инициативой создания «Русской Освободительной армии», задачей которой декларировал борьбу с советской властью. Органам госбезопасности было поручено ликвидировать Власова любым способом. Но, прежде чем перейти к рассказу о многочисленных операциях, имевших целью обезвредить предателя, стоит коротко изложить его биографию.

Андрей Андреевич Власов родился 1 января 1901 года в селе Ломакино Покровской волости Сергачевского уезда Нижегородской губернии. Его отец был крестьянином-середняком, бывшим кирасиром лейб-гвардии. Старший брат, Иван Андреевич Власов — расстрелян ЧК в 1918 году за участие в контрреволюционном заговоре. Сам Андрей Власов сначала учился в духовном училище, в Нижегородской духовной семинарии, затем поступил в Нижегородский университет, на аграрный факультет, 1-й курс которого окончил в 1919 году.

Несмотря на трагическую смерть старшего брата, Власов в 1920 году вступил добровольцем в Красную Армию и был зачислен на Нижегородские пехотные курсы. Он принимал активное участие в Гражданской войне, воевал против Врангеля, Махно. В 1928 году Власов был направлен на стрелковые тактические курсы им. Коминтерна, после чего служил командиром батальона в 26-м полку 9-й Донской дивизии. В 1933 году, после окончания Высших тактических курсов комсостава РККА «Выстрел», он был переведен в штаб Ленинградского ВО, а в феврале 1938 года назначен командиром 133-го полка 72-й стрелковой дивизии. Тогда же ему было присвоено звание полковника.

Осенью 1938 года Власова направляют в Китай в качестве военного советника Чан Кайши — там, под фамилией Волков, он находился сначала в качестве начальника штаба главного военного советника Александра Черепанова, а затем был советником генерала Ян Сишана. В мае 1939 года, после возвращения Черепанова в СССР, Власов исполнял обязанности главного военного советника при Чан Кайши, за что был награжден орденом Золотого Дракона и золотыми часами.

Отдельные журналисты и «историки» утверждают, что в Москве был разработан план по внедрению Андрея Власова в немецкую разведку. Военный советник должен был продемонстрировать свое недовольство советской властью, а также свое моральное падение — многочисленные любовные похождения и тем самым обратить на себя Абвера. По утверждению этих авторов операция советской военной разведки так и не была реализована[380].

Генерал-предатель А.А. Власов

Есть и другая версия. Согласно ей, Андрей Власов все же стал агентом немецкой разведки, но о новом работодателе не сообщил куда следует. Эту версию озвучил ветеран военной контрразведки Аркадий Николаевич Корнилков. В августе 1952 года он учился на IV курсе немецкого факультета Ленинградского института иностранных языков МГБ. В качестве преддипломной практики он участвовал в «просмотре немецкой трофейной документации, захваченной при штурме Берлина в мае 1945 года». Просматривая личную переписку министра пропаганды Геббельса, он обнаружил «отчет о проведении в Праге съезда военных формирований «Русской освободительной армии». К нему прилагалась справка «о личности генерала Власова, где сообщалось о его заслугах перед рейхом. В этом документе говорилось, что в 1938–1939 годах Власов находился в Китае в составе группы военных советников РККА… В эти годы Власов был привлечен к сотрудничеству офицером Абвера (указывалась его фамилия). С этого времени он постоянно оказывал помощь германскому вермахту, вплоть до своего перехода на сторону немецких войск. Указывались и другие заслуги Власова перед рейхом»[381].

В ноябре 1939 года Андрей Власов вернулся в СССР и был назначен командиром 72-й дивизии. В дальнейшем генерал-майор Власов командовал поочередно несколькими дивизиями, был награжден орденом Ленина.

Войну он встретил в должности командира 4-го механизированного корпуса KOBO. В июле 1941 года корпус был быстро разгромлен, но Власов сумел выйти к своим, после чего был назначен командующим 37-й армией и принимал участие в обороне Киева. В ходе боев за столицу Украины армия попала в окружение, была почти полностью уничтожена, однако командующему опять удалось избежать плена.

В ноябре 1941 года, после личной встречи со Сталиным, Власов получает назначение командующим 20-й армии Западного фронта, которая сыграла большую роль в остановке немецкого наступления под Москвой. Хотя первые несколько месяцев после назначения Власов реально не командовал армией, поскольку лечился, по одним данным от воспаления среднего уха, а по другим — от венерического заболевания, успехи армии были автоматически приписаны ему В январе 1942 года его награждают орденом Боевого Красного Знамени и производят в генерал-лейтенанты, в марте назначают заместителем командующего Волховским фронтом, а в апреле — командующим 2-й ударной армией.

Выше было рассказано об идее использования Андрея Власова в качестве «двойного агента» в 1938 году. В Москве об этой идеи не забыли. По утверждению ветерана КГБ Станислава Лекарева, в начале 1942 года Иосиф Сталин одобрил предложение руководства советской военной разведки о внедрение генерала в немецкие разведорганы. Переход генерала на сторону противника и все последующие события — этапы сверхсекретной операции советской военной разведки. Понятно, что кроме Станислава Лекарева никто из журналистов и историков об этом мероприятии не знал, т. к. деликатность операции и желание исключить риск ее расшифровки объясняет то, что документов при этом не составлялось. Требовать их в качестве подтверждения этой тайной акции смешно»[382]. Что же происходило на самом деле?

В июне 1942 года 2-я армия начала наступление, которое сейчас признано неоправданным и полностью неподготовленным, но на котором настаивала Ставка. Попав в окружение, солдаты героически сражались, о чем свидетельствуют потери — 10 000 чел. было убито, 10 000 вырвались к своим, и около 10 000 пропало без вести (из них часть ушла к партизанам, часть попала в плен). Самого командующего, вместе с поваром Марией Вороновой, 12 июля 1942 года в деревне Туховичи местный староста выдал немецкому патрулю 28-го пехотного корпуса.

Игорь Миклашевский

О пленении генерала Власова в Ставке узнали из сообщения немецкого радио. Впрочем, этот факт не вызвал в Москве особых эмоций. Сотрудники Особого отдела, докладывая о судьбе генерала, охарактеризовали ситуацию так: «На последних этапах вывода 2-й Ударной армии из окружения тов. Власов проявил некоторую растерянность». 10 октября 1942 года приказом ГУК НКО № 0870 генерал-лейтенант Власов был объявлен пропавшим без вести, после чего о нем не вспоминали до весны 1943 года.

Власовцы: справа налево — полковник В.В. Поздняков, генерал Ф.И. Трухин, генерал М.В. Богданов и сам Власов

Что же касается самого пленного генерала, то его 13 июля 1942 года доставили в штаб 18-й армии вермахта. Там его допросили и отправили в Винницу, в Особый лагерь для пленного высшего состава РККА. Находясь в лагере, он, вместе с полковником Боярским, в августе 1942 года составил доклад на имя верховного командования вермахта, в котором утверждал, что население СССР приветствовало бы свержение сталинского режима. После этого шага генерала в сентябре 1942 года перевозят в Берлин, в распоряжение отдела пропаганды вермахта. В столице Германии Власов и генерал Малышкин издают так называемый «Смоленский манифест». В апреле 1943 года генерал посетил Ригу, Псков, Гатчину, Остров, где выступал перед местным населением от имени «Русского комитета», агитируя за создание «Русской освободительной армии», призванной бороться со сталинским режимом и советской властью.

Действовал генерал-перебежчик с размахом, и, безусловно, подобные выступления и заявления не могли не быть замеченными компетентными органами. Одно из первых сообщений поступило в Москву на имя Иосифа Сталина 7 апреля 1943 года из Белоруссии: «Партизанской разведкой установлено, что изменник, бывший командующий 2-й Ударной армии генерал-лейтенант Власов взял на себя руководство т. н. Русской народной армией. В последних числах марта месяца Власов посетил части РИА в г. Борисов. 21 марта в издающихся в Белоруссии фашистских газетах помещена его статья «Почему я стал на путь борьбы с большевизмом». Нами даны указания Власова держать в поле зрения и организовать его ликвидацию.

Секретарь ЦК КП(б) Белоруссии — начальник Белорусского штаба партизанского движения (П. Калинин)»[383].

Разумеется, это было далеко не единственное разведывательное донесение о деятельности Власова. 3 июня 1943 года военной разведкой на основе агентурных сведений был составлен следующий документ, адресованный в Главное политуправление Красной Армии: «Сообщаем дополнительные данные, полученные из агентурных источников, относительно т. н. «Русской Освободительной армии», возглавляемой Власовым.

Власов предложил германским военным властям создать антисоветскую армию из в/п (военнопленных. — Прим. авт.) вскоре после своей сдачи в плен. Однако ход этому делу был дан только после разгрома германских войск под Сталинградом. В марте 1943 г. состоялась встреча Власова с Гитлером. Затем была созвана конференция в/п, проходящая под председательством Власова. Конференция приняла обращение к в/п о создании «Русской Освободительной армии». Немцы обещали «добровольцам» хорошее питание, одежду и т. д. Поступило 100 тыс заявлений. По мнению информатора, заявление подало подавляющее большинство в/п, так как из 3 млн в/п 1,3 млн к тому времени умерло от голода, болезней или были убиты.

Как одного из ближайших помощников Власова информатор называет б. див. комиссара Зык (Зыков. — Прим. авт.), якобы ранее работавшего в редакции газеты «Известия ЦИК». Зык будто бы заявил «я пошел против Сов. Союза, потому что не согласен с большевиками и являюсь сторонником Троцкого».

В штабе Власова работает бывший майор Николаев, который в беседе с информатором сказал, что он и многие другие приняли участие в создании «Русской освободительной армии», чтобы спасти от верной смерти сотни тыс в/п и улучшить условия их жизни. «Но мы никогда не будем воевать против Кр. А., — сказал Николаев, — а когда получим оружие, то посмотрим еще, как его использовать».

Штаб «Русской Освободительной армии» находится в Берлине (Викторие-штрассе, 51). Общий отдел штаба долгое время находился в Смоленске, а позднее — в Пскове.

Информатор сообщил, что помимо армии Власова немцы сформировали армию для борьбы с партизанами. Эта армия набрана из немцев, поляков, жителей оккупированных областей СССР и частью из в/п. Численность армии якобы 300 тыс. чел. Личный состав носит значки с буквами ЕКУЕ) (значение этих букв неизвестно). Власов ходатайствовал о том, чтобы ему подчинили и эту армию, но немцы на это не согласились»[384].

Военная коллегия Верховного суда СССР заочно вынесла генералу Власову смертный приговор, а в НКГБ СССР было заведено оперативное дело «Ворон», и на Власова началась планомерная охота. Зада ние обнаружить и ликвидировать «Ворона» получили практически все руководители разведывательных отрядов НКГБ, находящихся за линией фронта, — Карасев, Лопатин, Медведев и другие. Кроме того, для ликвидации Власова на оккупированные территории были заброшены специальные мобильные группы и агенты НКГБ. О масштабах охоты на Власова можно судить по следующему документу:

«СОВ.СЕКРЕТНО экз. № 1 СССР

НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ

БЕЗОПАСНОСТИ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ 27 августа 1943 г. товарищу СТАЛИНУ И.В.

№ 1767/м г. МОСКВА

Созданный немцами «Русский Комитет», как известно, возглавляется изменником Родине бывшим генерал-лейтенантом Красной Армии Власовым А.А. (впредь именуемым «Ворон»).

«Ворон», проживая постоянно в районе гор. Берлина, периодически посещает города Псков, Смоленск, Минск, Борисов, Витебск, Житомир и другие, где немцами организованы отделения «Русского Комитета» и части «Русской освободительной армии».

В целях ликвидации «Ворона» НКГБ СССР проводятся следующие мероприятия:

1. По гор. Пскову.

а) Редактором газеты «Русского Комитета» «Доброволец», издающейся в Пскове, является ЖИЛЕНКОВ Г.К., выдающий себя за «Генерал-лейтенанта Красной Армии».

Руководитель действующей в тылу противника оперативной группы НКГБ СССР т. РАБЦЕВИЧ донес, что ЖИЛЕНКОВ в Красной Армии являлся членом Военного Совета 32-й армии.

Проверкой установлено, что ЖИЛЕНКОВ Г.Н., 1910 года рождения, по специальности техник, быв. секретарь Ростокинского райкома Московской организации ВКП(б), действительно являлся членом Военного Совета 32-й армии в звании бригадного комиссара и с октября 1941 года считался пропавшим без вести.

В феврале — марте т.г. на некоторых участках фронта немцами разбрасывалась листовка с изображением фотографий членов «Русского Комитета» во главе с «Вороном». В одном из лиц, снятых на этой фотографии, опознан упомянутый выше ЖИЛЕНКОВ. Для изучения возможности установления связи с ЖИЛЕНКОВЫМ, в целях его последующей вербовки и возможного привлечения к делу ликвидации «Ворона», нами в район Псков — Порхов заброшена оперативная группа НКГБ СССР под руководством начальника отделения майора государственной безопасности тов. КОРЧАГИНА, снабженного письмом от жены ЖИЛЕНКОВА, проживающей в Москве и рассчитывающей, несмотря на то что она получает пенсию за «пропавшего» мужа, что он жив и находится в партизанском отряде.

Письмо жены по нашим расчетам должно:

1. Напомнить ЖИЛЕНКОВУ о семье, в целях склонения его к принятию наших предложений участвовать в ликвидации «Ворона».

2. Убедить ЖИЛЕНКОВА, что семья его пока не репрессирована и что от его дальнейшего поведения будет зависеть ее судьба.

3. Доказать, что лицо, которое свяжется с ЖИЛЕНКОВЫМ от нашего имени, действительно прибыло из Москвы и не является подставой гестапо.

Если ЖИЛЕНКОВ согласится и примет участие в ликвидации «Ворона», ему будет обещана возможность возврашения на нашу сторону и прошение его измены.

б) На случай, если ЖИЛЕНКОВ откажется от участия в деле ликвидации «Ворона», НКГБ СССР подготовлена группа испанцев в 5 человек из быв. командиров и бойцов испанской республиканской армии, проверенных нами на боевой работе. Группу возглавляет тов. ГУЙЛЬОН.

ГУЙЛЬОН Франциско, 22-х лет, капитан Красной Армии, дважды направлялся в тыл противника со специальными заданиями, награжден орденом Ленина. Будучи мальчиком, состоял в рядах испанской республиканской армии и проявил себя в борьбе с фашистами положительно.

Группа ГУЙЛЬОНА будет придана тов. КОРЧАГИНУ и, в случае прибытия «Ворона» в район Пскова, использована для его ликвидации следующим образом:

На одном из участков Ленинградского фронта дислоцируется «Голубая дивизия», подразделения которой часто выходят в район Пскова. Появление в Пскове нашей оперативной группы испанцев, одетых в форму «Голубой дивизии», знающих испанский язык и снабженных соответствующими документами, не привлечет особого внимания со стороны местной администрации.

Перед испанцами поставлена задача проникнуть под благовидным предлогом к «Ворону» и ликвидировать его. Наряду с этим, перед оперативной группой тов. КОРЧАГИ НА поставлена задача изыскать на месте и другие возможности для выполнения задания.

II. По гор. Смоленску.

а) Для подготовки необходимых мероприятий и проведения операции в Смоленске нами заброшен в тыл противника старший оперуполномоченный НКГБ СССР, старший лейтенант государственной безопасности тов. ВОЛКОВ, в помощь которому выделены следующие агенты:

1. «Клере» <…> 1898 года рождения, русский, беспартийный, инженер-электрик, с органами НКВД — НКГБ сотрудничает с 1930 года. Использовался по диверсионной работе в Испании, неоднократно успешно выполнял боевые задания. Смелый, решительный человек, владеет немецким языком.

2. «Густав» <…> 1905 года рождения, немец, член германской коммунистической партии, политэмигрант, участвовал в гражданской войне в Испании и зарекомендовал себя как честный, боевой человек. Выполнил ряд специальных задан ий НКГБ СССР и проявил себя с положительной стороны.

Перед оперативной группой т. ВОЛКОВА поставлена задача связаться с заброшенной нами в октябре-ноябре 1942 года в гор. Смоленск группой резидентов, располагающих необходимыми связями.

«Клере» и «Густав», знающие немецкий язык, нами снабжаются формой немецких офицеров и, в случае прибытия «Ворона» в гор. Смоленск, должны проникнуть к нему под видом германских офицеров.

Тов. ВОЛКОВУ также придана оперативная группа НКГБ в составе 22-х человек под командованием ст. лейтенанта тов. ПОГОДИНА, которая нами направлена в район города Невель, где, по имеющимся данным, дислоцируется штаб «Ворона» на случай его приезда в Невель.

б) Управлением НКГБ по Смоленской области для проведения подготовительной работы по ликвидации «Ворона» в район Рославля заброшена оперативная группа в составе 5 человек.

Руководитель группы СКОБЕЛЕВ Александр Андреевич, 1916 года рождения, член ВЛКСМ, уроженец Тульской области, быв. работник жел. дор. милиции Смоленской области, в 1942 году находился на оккупированной противником территории Смоленской области и проявил себя положительно.

в) В Руднянский район Смоленской области заброшен агент «Максимов» с рацией и радисткой.

«Максимов» <…> 1919 года рождения, член ВЛКСМ со средним образованием, педагог, уроженец Рудня некого района Смоленской области. Имеет опыт работы в тылу противника. «Максимову» дано задание установить связь и использовать для работы вокруг «Ворона» заброшенного в июне 1942 г. в тыл противника УН КГБ по Смоленской области и осевшего в гор. Смоленске резидента «Дубровский».

III. По гор. Минску.

а) НКГБ Белорусской ССР переброшена в район Минска оперативная группа из ответственных работников и проверенной агентуры НКГБ БССР, возглавляемая подполковником государственной безопасности тов. ЮРИНЫМ С.В. Для выполнения поставленной задачи в гор. Минске группа располагает следующими возможностями:

1) В Минске проживает агент НКГБ БССР «Иванов» <…> «Иванов», 1909 года рождения, белорус, с высшим образованием, литератор, профессор, в прошлом участник контрреволюционной организации «Союз Вызволения Белоруссии». «Иванов» немцами произведен в академики и назначен заместителем генерального комиссара Белоруссии Кубе <…>

2) В Минске также проживает агент НКГБ «Пегас» <…> «Пегас», 1896 года рождения, композитор, быв. начальник музыкального отдела управления по делам искусств Белорусской ССР. «Пегас», пользуется доверием у немцев и по их заданиям выступает по радио с профашистскими докладами.

Группе тов. ЮРИНА дано задание тщательно проверить перечисленных выше агентов и, в зависимости от результатов проверки, использовать их для выполнения задачи.

Независимо от результатов проверки и переговоров с упомянутой агентурой, тов. ЮРИНУ дано задание установить связь и использовать для участия в операции по «Ворону» созданные НКГБ Белорусской ССР семь резидентур, в составе 27 осведомителей, в том числе:

1) Резидент «Саша» <…> работает заведующим гаража «Белорусской газеты», владеет немецким языком, пользуется доверием у немецких властей.

2) Агент «Заря» <…> белорус, работает в отделе пропусков генерального комиссариата Белоруссии, имеет связи среди работников комиссариата и обеспечивает агентуру НКГБ БССР пропусками для прохода в гор. Минск.

В состав оперативной группы тов. ЮРИНА входит также агент «Учитель», уже бывший в Минске по заданию НКГБ Белорусской ССР.

«Учитель» <…> 1912 года рождения, беспартийный, уроженец гор. Хвалынска Саратовской области, с высшим образованием, окончил Белорусский педагогический институт, до войны преподаватель средней школы в Сиротинском районе Минской области. После оккупации Белоруссии остался работать в Сиротинской районной управе на должности инспектора школ. В сентябре 1942 года ушел в партизанский отряд КОРОТКИЙ А, которым был выведен за линию фронта и после вербовки НКГБ БССР заброшен в гор. Минске заданием создания агентурной сети. По заданию НКГБ БССР «Учитель» через завербованного агента осуществил ликвидацию одного из видных деятелей «Белорусской Национальной Самопомощи»…

Кроме того, в распоряжение тов. ЮРИНА для обеспечения подготовки ликвидации «Ворона» приданы четыре оперативные группы НКГБ БССР, общей численностью 37 человек, действующие в районе Минска и имеющие опыт боевой работы в тылу противника.

б) НКГБ Белорусской ССР переброшена в район гг. Орши и Борисова оперативная группа в 5 человек, возглавляемая полковником государственной безопасности тов. СОТИКОВЫМ.

Для выполнения поставленной задачи по «Ворону» тов. СОТИКОВУ предложено использовать:

1. Оперативную группу НКГБ СССР в составе 8 человек, возглавляемую лейтенантом СОЛЯНИК Ф.А., создавшего в Борисовском и Минском районах Белоруссии 2 резидентуры. Группа тов. СОЛЯНИКА успешно провела в тылу противника ряд диверсионных актов и имеет опыт боевой работы.

2. Действующую в Оршанском районе Белоруссии оперативную группу НКГБ СССР в составе 47 человек, возглавляемую тов. РУДИНЫМ Д.Н., активно проявившим себя в тылу противника в борьбе с немецкими захватчиками.

IV. По гор. Витебску.

В районе Полоцк — Витебск действует оперативная группа НКГБ СССР под руководством майоратов. МОРОЗОВА, располагающая до 1900 человек бойцов и командиров. Группа тов. МОРОЗОВА проводит активную подрывную работу в тылу противника. В апреле с.г. в опергруппу явились следующие перебежчики из «Боевого Союза Русских Националистов»:

1. ВЕДЕРНИКОВ Федор Васильевич, 1911 года рождения, быв. командир батареи 23-й стрелковой дивизии 11-й армии, в августе 1941 года под Великими Луками, будучи ранен, был захвачен немцами в плен.

2. ЛЕОНОВ Дмитрий Петрович, 1912 года рождения, быв. радиотехник 599-го противотанкового полка, быв. военнопленный.

3. НАГОРНОВ Петр Афанасьевич, 1922 года рождения, быв. боец противотанковой части № 1638, быв. военнопленный.

Перечисленные лица располагают связями среди бойцов и командиров создаваемых немцами частей «Русской Освободительной Армии», дали ценные показания о разведывательной работе, проводимой немцами посредством участников этих частей, и изъявили желание принять активное участие в борьбе против немцев.

ВЕДЕРНИКОВ, ЛЕОНОВ и НАГОРНОВ назвали ряд лиц из состава «РОА», которые настроены патриотически и намереваются перебежать на нашу сторону.

Тов. МОРОЗОВУ дано задание установить связь с названными ВЕДЕРНИКОВЫМ, ЛЕОНОВЫМ и НАГОРНОВЫМ лицами, запретить им переход на нашу сторону и использовать их для подготовки и осуществления необходимых мероприятий в отношении «Ворона».

V. По районам Калининской области.

Управлением НКГБ по Калининской области сформирована оперативная группа в составе 20 человек, возглавляемая старшим лейтенантом государственной безопасности тов. НАЗАРОВЫМ, которая переброшена на оккупированную территорию Калининской области с задачей ведения работы по «Ворону» в Невельском, Ново-Сокольническом, Идрицком и Пустошкинском районах, с использованием имеющейся в этих районах нашей агентуры.

VI.

Задания о подготовке необходимых мероприятий по ликвидации «Ворона» нами даны также следующим оперативным группам НКГБ СССР, действующим в тылу противника:

1. Оперативной группе тов. ЛОПАТИНА, находящейся в районе гор. Борисова БССР.

2. Оперативной группе тов. МАЛЮГИНА, находящейся в районе г.г. Жлобин — Могилев БССР.

3. Оперативной группе тов. НЕКЛЮДОВА, находящейся в районе Вильно — Молодечно БССР.

4. Оперативной группе тов. РАБЦЕВИЧА, находящейся в районе Бобруйск — Калинковичи БССР.

5. Оперативной группе тов. МЕДВЕДЕВА, находящейся в районе гор. Ровно УССР.

6. Оперативной группе тов. КАРАСЕВА, находящейся в районе Овруч — Киев.

Руководителям перечисленных оперативных групп предложено изучить условия жизни и быта «Ворона», состояние его охраны, своевременно выявлять и доносить в НКГБ СССР данные о местопребывании и маршрутах следования «Ворона».

VII.

3 июля 1943 года на базу оперативной группы НКГБ СССР в районе Борисова, руководимой капитаном госбезопасности тов. ЛОПАТИНЫМ, явились бежавшие из немецкого плена майоры Красной Армии ФЕДЕНКО Ф.А., 1904 года рождения, член ВКП(б), в Красной Армии занимал должность начальника штаба инженерных войск 57-й армии, и ФЕДОРОВ И.П., 1910 года рождения, член ВКП(б), в Красной Армии занимал должность заместителя начальника отдела кадров Приморской армии.

ФЕДОРОВ и ФЕДЕНКО рассказали, что в начале 1943 года они учились на организованных немцами в Борисове хозяйственных курсах для старших офицеров из числа советских военнопленных и что начальником штаба этих курсов являлся комбриг, именуемый немцами генерал-майором, БОГДАНОВ Михаил Васильевич, который настроен против немцев, но маскируется.

Проверкой установлено, что БОГДАНОВ Михаил Васильевич, 1907 года рождения, беспартийный, с высшим образованием, в Красной Армии с 1918 года, в начале войны занимал должность начальника артиллерии 8-го стрелкового корпуса, считается пропавшим без вести с 1941 года. Компрометирующих данных на него нет. Семья его в составе жены и дочери проживает в Баку. В результате предпринятых опергруппой мероприятий с БОГДАНОВЫМ была установлена связь, и он был 11 июля т.г. завербован.

По сообщению начальника опергруппы тов. ЛОПАТИНА, БОГДАНОВ с «большой радостью стал нашим агентом, чтобы смыть позор пленения и службы у немцев».

БОГДАНОВУ дано задание влиться в ставку «Ворона», войти к нему в доверие и организовать с нашей помощью ликвидацию его.

На последней явке с БОГДАНОВЫМ 16 августа БОГДАНОВ сообщил, что ему удалось получить согласие «Ворона» на работу в ставке и что 19 августа он выезжает в Берлин для личной встречи с «Вороном».

Кроме изложенного выше, НКГБ СССР разрабатывает ряд других мероприятий по ликвидации «Ворона», о которых будет доложено дополнительно.

НАРОДНЫЙ КОМИССАР ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ СОЮЗА СССР (МЕРКУЛОВ)

Разослано: тов. СТАЛИНУ тов. МОЛОТОВУ тов. БЕРИЯ»[385].

Предатель Георгий Жиленков с эмигрантским-выродком К. Кромиади и предателем В. Баерским

То есть, как видим, на генерала-предателя была объявлена форменная охота с немалыми силами и средствами. О первой попытке ликвидировать Власова упоминает его ближайший помощник Штрик-фельд. В своих воспоминаниях он пишет о поимке летом 1943 года трех парашютистов, направленных с заданием убить генерала.

Другая попытка устранить Власова связана с именем Марии Вороновой, шеф-повара столовой Военного совета 2-й армии. Эта женщина родилась в 1909 году. В феврале 1942 года она поступила в армию в качестве вольнонаемной, служила шеф-поваром в 20-й армии, которой командовал Власов. Когда его назначили командующим 2-й ударной армией, генерал взял ее с собой в качестве шеф-повара Военного совета армии. 13 июля 1942 года Мария вместе с генералом попала в плен и была заключена в лагерь для военнопленных в местечке Малая Выра.

Дальнейшая ее судьба не очень-то понятна. Летом 1944 года Воронова вдруг объявляется в Риге, разыскивает прибывшего туда офицера связи при Власове С. Фрелиха и благодаря его содействию выезжает в Берлин. Там, на торжественном ужине в ее честь, она сообщает присутствующим, что была завербована органами госбезопасности и направлена в Берлин с заданием отравить Власова. После признания Воронова была прощена и до самого конца войны продолжала выполнять обязанности повара. Но, как выяснилось позднее, Воронова вместе с одним из шоферов штаба Власова, который стал ее мужем, все-таки оставалась агентом советской разведки. А после окончания войны она вернулась в СССР и спокойно проживала в городе Барановичи, что также косвенно подтверждает ее работу на нашу разведку.

В августе 1943 года в немецкий тыл была заброшена опергруппа НКГБ УССР «За Родину» в составе пяти сотрудников. Руководил ею начальник отдела 4-го управления НКГБ УССР, майор госбезопасности Виктор Храпко. Группа базировалась в партизанском соединении Александра Сабурова. Храпко стал его заместителем по разведке, создав целую сеть своих людей в органах немецкой администрации, полиции и вообще везде, где только возможно. Они собирали ценную информацию, в частности, о системе немецкой обороны, вместе с партизанами совершали диверсии. В августе 1944 года группа вышла в расположение советских войск. Среди задач группы Храпко было внедрение в руководство РОА с последующим дальнейшим продвижением в эмигрантские круги. Впрочем, в опубликованных отчетах командира о том, удалось ли проникнуть в РОА, ничего не говорится[386].

Осенью 1943 года для ликвидации Власова в немецкий тыл был направлен майор С. Капустин, который «дезертировал» из Красной Армии и сумел вступить в РОА. Однако в конце 1943 года он был разоблачен, арестован и направлен в Шарлотенбургскую тюрьму, после чего его следы теряются.

Еще одна попытка убить Власова была предпринята летом 1943 года. Упоминавшийся выше сотрудник НКГБ Петр Лопатин, действовавший под именем майора госбезопасности Пастухова, завербовал в июле 1943 года комбрига-предателя М. Богданова. В 1941 году Богданов был командующим артиллерией 8-го корпуса 26-й армии, в августе 1941 года попал в плен и в ноябре 1942 года, находясь в Хаммельбургском лагере, добровольно вступил в немецкую строительную организацию ТОДТ. Богданова назначили начальником штаба школы для подготовки строительных кадров из числа советских военнопленных, которая находилась в городке Борисов под Минском.

Лопатин знал, что Богданов до войны был близко знаком с Власовым, и, завербовав комбрига, поставил перед ним задачу: внедриться в РОА и попытаться физически уничтожить ее командира. Первую часть задания тот выполнил и даже занял должность начальника артиллерии РОА. Но вот ликвидировать Власова не сумел.

В мае 1945 года Богданов был арестован сотрудниками СМЕРШ. На следствии его обвинили в нежелании выполнить партизанский приказ и в том, что он из-за «шкурных интересов» связался с Власовым и перешел к нему на службу. Богданов пытался оправдываться. «Я получил задания, но не мог выполнить их, так как мне не помогли, — заявил он на суде. — А помогли бы хоть немного, я мог бы и выполнить задание — уничтожить Власова. Что я мог сделать один в Берлине?» Впрочем, судьба Богданова была решена заранее, и 19 апреля 1950 года его расстреляли.

Что касается Власова, тот счастливо избежал всех покушений и в мае 1945 года вместе с частями 1-й дивизии РОА, дислоцированной в Чехословакии, собирался сдаться в плен американцам. Но на сей раз ему не повезло. О том, как захватили генерала Власова, говорится в следующем документе:

«Секретно

Командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза КОНЕВ и члены Военного совета фронта КРАЙНЮКОВ и ПЕТРОВ № 13857/ш от 15.5.45 г. донесли Верховному Главнокомандующему Маршалу Советского Союза тов. Сталину следующие обстоятельства захвата изменника Родины Власова.

12.5 с/г командир мотострелкового б-на 162 т. бр. 25 т. к. капитан Якушов Михаил Иванович получил приказ командира бригады полковника Мищенко задержать части власовской дивизии генерала Бу-няченко, которые, по данным разведки, находились в районе Като-вицы, в 40 км ю-в г. Пильзен и стремились выйти в расположение американских войск.

Выполняя это задание, капитан Якушов привлек на свою сторону командира власовского б-на капитана Кучинского Петра Николаевича. Кучинский указал, где находится штаб Буняченко и предупредил, что там Власов. Вместе с Кучинским… капитан Якушов обогнал штаб Буняченко, поставил поперек дороги машину, задержал движение этого штаба и быстро один отыскал машину, в которой был Власов, накрытый одеялом. Власов сопротивлялся и пытался из машины уйти, но с помощью его же шофера Комзолова Ильи Никитовича был водворен в машину и на ней Власова вывезли из общей колонны. Основным и непосредственным исполнителем захвата Власова был командир батальона 162 т. бр. 25 т. к. капитан Якушов».

А вот что рассказывает о поимке Власова главный герой этой операции капитан Якушов:

«Утром 15 мая 1945 г. я — командир батальона автоматчиков 162-й танковой бригады — выехал на разведку в зону, контролировавшуюся на тот момент американскими войсками. Дело происходило в Чехословакии, недалеко от деревни Брежи… Проезжая мимо леса, я заметил группу людей в немецкой форме. Несмотря на предостережения моего шофера Андреева, подошел к ним. Со мной заговорил офицер, оказавшийся командиром батальона 1-й дивизии власовцев капитаном Кучинским. Я стал агитировать его не сдаваться американцам, а переходить на нашу сторону. После короткого совещания со своими офицерами Кучинский построил батальон и приказал двигаться на территорию, занятую Красной Армией… Тем временем мы с Кучинским заметили небольшую колонну легковых автомашин, двигавшихся на запад в сопровождении двух американских «виллисов». Я спросил: кто это? Кучинский ответил, что это штаб дивизии… Кучинский подсказал мне, что вместе со штабом 1-й дивизии часто ездит сам генерал Власов. Я несколько раз прошелся вдоль колонны, агитируя водителей ехать сдаваться Красной Армии. Один из них посоветовал обратить внимание на громадную черную «шкоду». Подойдя к ней, я увидел в салоне, не считая водителя, одну женщину и двух мужчин. Про женщину я позднее узнал, что она была «фронтовой женой» генерала Власова, а мужчины оказались начальником контрразведки 1-й дивизии власовцем Михальчуком и личным переводчиком Власова Росслером.

Я открыл заднюю боковую дверь и вывел переводчика из машины, намереваясь осмотреть салон. В этот момент из-под груды одеял высунулся человек в очках, без погон. На вопрос, кто он такой, ответил: «генерал Власов». От неожиданности я обратился к нему «товарищ генерал», хотя какой он мне товарищ. Власов тоже явно оторопел. Однако вскоре пришел в себя, вылез из автомобиля и, игнорируя меня, направился к американцам — просить их связаться по рации со штабом армии. Вскоре к нашей колонне подъехал еще один «виллис», где сидели американские офицеры. Я сказал им то же самое, что сказал бы и сейчас кому угодно: генерал Власов нарушил воинскую присягу, поэтому он должен предстать перед нашим судом. На мое счастье, американцы оказались общевойсковыми офицерами, а не офицерами контрразведки — иначе история могла бы получить совсем иное развитие. Видя, что со стороны американцев сопротивления не будет, я сделал вид, что еду вместе с Власовым назад — в штаб американской дивизии. Сев позади Власова в его «шкоду», я приказал водителю разворачиваться и гнать вперед. Пока разворачивались остальные машины колонны, мы успели отъехать довольно далеко. Власов пытался приказывать водителю, куда ехать, но водитель, смекнув, что к чему, уже его не слушал. Генерал почувствовал неладное и на берегу красивого озера, где машина немного, сбавила скорость, попытался выпрыгнуть на ходу. Однако я успел схватить его за воротник и, приставив пистолет к виску, сказал: «Еще одно движение, и я вас застрелю». После этого он вел себя спокойно… В 8 часов вечера я сдал Власова командиру 25-го танкового корпуса генерал-майору Фоминых. Больше я Власова не видел»[387].

Так был арестован самый известный предатель Великой Отечественной войны.

После ареста генерала Власова доставили в Москву, где он содержался во внутренней тюрьме на Лубянке как секретный арестант № 31. Закрытый судебный процесс проводила Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством В. Ульриха. Хотя в последнем слове приговоренные объявили о своем раскаянии и просили сохранить им жизнь, 30 июля 1946 года за измену Родине и открытую шпионско-диверсионную деятельность Власова и 11 его сподвижников приговорили к смертной казни через повешение. Приговор был приведен в исполнение в ночь на 1 августа во дворе Бутырской тюрьмы.

Глава 15 ОХОТА НА БУРГОМИСТРА

Особенно упорно советские спецслужбы пытались уничтожить руководителей так называемой «Локотской республики». Для того чтобы понять этот особый интерес, расскажем поподробнее о том эксперименте, который проводили на оккупированной территории Брасовского района Орловской области немецкие власти.

Именно здесь, в Локте, немцы решили создать экспериментальный самоуправляющийся русский район с «мягким», практически незаметным оккупационным режимом. Этому эксперименту покровительствовал министр по делам оккупированных областей на Востоке Альфред Розенберг, а непосредственно руководило им командование немецкой 2-й танковой армии во главе с генерал-полковником Рудольфом Шмидтом.

Немцы оставили в Локте только небольшой гарнизон и несколько офицеров для связи, а сами ушли на восток. Тем не менее они осуществляли малозаметный, но весьма эффективный контроль, прежде всего через Локотское отделение «Виддер» («Абверштелле 107»), которое возглавлял майор Грюнбаум. «Виддер» находился в подчинении абверкоманды особого назначения в Орле (полковник Герлиц). Кроме Абвера, здесь действовал и также СД (оберштурмфюрер СС Генри Леляйт) и тайная полевая военная полиция ГФП. Координировал деятельность всех немецких спецслужб специальный штаб под кодовым названием «Корюк-532» при штабе 2-й танковой армии. Начальником отдела по борьбе с партизанами и подпольем в нем являлся капитан фон Крюгер.

После захвата немцами Орловской области жители местечка Локоть Константин Воскобойников и Бронислав Каминский стали активно помогать оккупационным властям. 17 октября 1941 года германское командование назначило Воскобойникова бургомистром Локотской волостной управы. Его заместителем стал Каминский.

Константин Павлович Воскобойников, он же Лошаков, он же «инженер Земля», родился в 1895 году в селе Смела Киевской губернии. Еще до революции окончил юридический факультет Московского университета, служил в царской армии. В 1921 году участвовал в антисоветском повстанческом движении на Волге. После гражданской войны он изменил фамилию, окончил электропромышленный факультет московского института, работал в столичном отделе мер и весов. В 30-е годы был репрессирован, отбыл ссылку, а затем устроился на работу преподавателем Локотского лесного техникума.

Бронислав Каминский, сын поляка и немки, родился 16 июня 1899 года в Витебске. В 20-е годы в Петрограде изучал химию и получил диплом инженера, позднее активно участвовал в работе Ленинградского клуба техники, где завязал контакты с инженерами из Англии, Германии и Финляндии. В 1935 году был арестован за связь «с польской и немецкой разведкой», сидел в Москве, в Бутырской тюрьме, и вскоре был осужден на 10 лет. Однако позднее дело было пересмотрено, и Каминского выслали в Нижний Тагил. Оттуда он перебрался в Локоть, где работал инженером местного спиртзавода.

Под пристальным вниманием немецких «покровителей» из штаба 2-й армии Воскобойников и Каминский начали свою деятельность. Прежде всего, в районе были ликвидированы колхозы, их имущество и инвентарь розданы крестьянам, при этом каждая семья получила земельный надел. Крестьяне были обложены налогами — меньшими, чем при советской власти. От налогов освобождались инвалиды, престарелые, люди, не имевшие скота или огорода, а также получающие зарплату меньше 250 рублей в месяц. В поселке появились органы самоуправления, суд, учреждения здравоохранения, образования и культуры, начала выходить газета «Голос народа».

19 июня 1942 года территория Локотской волостной управы была расширена — создан Особый Локотский округ в составе 8 районов. Шесть из них относились к Орловской области: Брасовский, Комаричский, Севский, Навлинский, Суземский, Михайловский, и два — к Курской: Дмитровск-Орловский и Дмитриев-Льговский. У республики появилась своя символика — бело-сине-красный триколор с Георгием Победоносецем.

Воскобойников и Каминский, для усиления влияния на население, пытались организовать и свою партию. 25 ноября 1941 года был опубликован манифест от имени так называемой Народной Социалистической партии России «Викинг»(«Витязь»). Это экзотическое название, очевидно, должно было напомнить русскому населению о призвании варягов при создании русской государственности. В манифесте партии указывалось, что она была создана «в подполье сибирских концентрационных лагерей» и берет на себя обязательство создать правительство, которое обеспечит спокойствие, порядок и все условия для процветания мирного труда. Как и программа НСДАП, программа локотских предателей состояла из 12 пунктов, в том числе и пункта, призывающего к беспощадному уничтожению евреев и бывших комиссаров. Провозглашалась свобода частного предпринимательства, при этом в собственности государства оставлялись леса, недра, железные дороги и крупные предприятия. Крестьянам была обещана передача в вечное пользование наделов пахотной земли с правом аренды и обмена, но без права продажи, а также приусадебный участок с правом наследования и обмена. Была провозглашена амнистия всех комсомольцев и рядовых членов партии, а также и других коммунистов, которые будут с оружием в руках бороться против «сталинского режима». В течение декабря 1941 года было создано 5 ячеек партии. Ее центр находился в самом поселке Локоть, который охраняло 200 полицаев.

В декабре 1941 года, получив санкцию германского командования, руководители Локотской волостной управы начали создавать добровольческие полицейские отряды, в основном из числа бывших военнослужащих Красной Армии (командный состав — бывшие младшие командиры РККА). В июне 1942 года, одновременно с преобразованием волостной управы в окружную, Бронислав Каминский был назначен командующим созданной в пределах округа милиции, на правах командира бригады. Тогда же он приступил к формированию так называемой «Русской освободительной народной армии» (РОНА). В конце 1942 года армия насчитывала 10 тысяч человек, сведенных в 13 батальонов, и имела на вооружении орудия, минометы и пулеметы.

По данным советской разведки, в начале 1943 года РОНА имела уже 15 батальонов численностью 12–15 тысяч человек, а к середине 1943 года — 20 тысяч, в том числе 5 пехотных полков, танковый батальон, артдивизион, саперный батальон и батальон охраны. Это была довольно большая сила, учитывая, что всего на территории Локотского особого округа проживало 350 тысяч человек. РОНА использовалась исключительно для борьбы с местными партизанами. Лишь в период наступления Красной Армии в феврале — марте 1943 года ее подразделения, совместно с частями немецкой и венгерской армий, участвовали в оборонительных боях.

В Москве довольно быстро поняли, какую свинью подложило советской власти гитлеровское командование. От НКВД потребовали бросить против округа лучшие силы. В бригаде Каминского действовали агенты оперативных групп «Дружные», «Боевой», «Сокол» 4-го управления НКВД. В ночь на 8 января 1942 года несколько партизанских спецгрупп под командованием чекиста Дмитрия Емлютина (впоследствии Героя Советского Союза) на 120 подводах с разных концов ворвались в Локоть во время проведения учредительного собрания партии Воскобойникова и Каминского. Нападению подверглись также офицерская казарма и тюрьма. В кровопролитном сражении 54 полицая были убиты, а обер-бургомистр Воскобойников смертельно ранен — вскоре он умер на операционном столе, не дождавшись присланных из Орла врачей. Советские спецгруппы также понесли серьезные потери и, уклоняясь от боя с карателями, ушли в лес.

После гибели Воскобойникова вопрос о партии заглох, и только 29 марта 1943 года Каминский издал приказ № 90 о создании оргкомитета из 5 человек: С.В. Мосин — председатель, Г.Д. Бакшанский, Н.Ф. Вощило, М.Г. Васюков, Г. Корнилов. Однако было уже поздно, поскольку фронт неотвратимо приближался к территории района.

Следующим обер-бургомистром Локотского района был назначен Каминский, сосредоточивший, таким образом, в своих руках всю полноту гражданской и военной власти в округе. Неоднократно советские чекисты пытались уничтожить Каминского, однако каждый раз ему удавалось ускользнуть от возмездия. Так, например, разведчик партизанской бригады «За Родину» А. Лешуков вручил бургомистру книгу, в которую была искусно вмонтирована электромина, однако тот уже в машине заметил это и за несколько минут до взрыва выбросил мину в окно.

Партизаны объявили Локотской республике настоящую войну. В июле 1942 года машина Каминского попала в засаду, и он был легко ранен. Через несколько дней чекисты подбросили адъютанту обер-бургомистра и начальнику разведки РОНА Капкаеву записку о том, что организатором этого нападения якобы являлся начальник Комарического отдела полиции Семен (по другим сведениям, Петр) Масленников и его окружение. Каминский уже до этого имел зуб на Масленникова, который тайно расправился с его доверенным лицом Александром Раздуевым. В результате партизанской провокации Масленников и следователи Гладков и Третьяков были публично повешены, а командир роты Паршин выпорот шомполами и разжалован.

Вдохновленные удачей, партизаны попытались повторить операцию, натравив заместителя Каминского, председателя военно-полевого суда С.В. Мосина (бывшего сержанта РККА и сослуживца Каминского по Орловскому спиртотресту) на сменившего Масленникова на посту командира Комарического полка В.И. Мозалева. Однако дело окончилось только смещением последнего с должности. В феврале 1943 года на машину самого Мосина было совершено нападение, ранен его адъютант. Одновременно партизаны установили мину на двери дома начальника локотской окружной полиции Романа Иванина — но первым дверь открыл его сын. 22 февраля в результате покушения был ранен заместитель председателя окружной военной коллегии Свинцов. Партизаны уничтожили начальника штаба 6-го батальона РОНА Алексея Кытчина, который предал подпольную организацию, готовившую восстание и переход на сторону партизан, и взорвали железнодорожный узел на станции Комаричи, с многочисленными жертвами среди немецких солдат и полицаев, а также совершили налет на комаричскую тюрьму, перебив охрану и освободив узников.

Б. В. Каминский — обер-бургомистр Локотского округа и командир РОНА

После того как Красная Армия освободила территорию Локотского округа, РОНА была передислоцирована в Белоруссию, а оттуда в Польшу, переименовавшись в 29-ю пехотную дивизию СС. Сводный отряд дивизии, сформированный из собранных со всех полков добровольцев под командованием «подполковника» Фролова(бывшего лейтенанта РККА) активно участвовал в подавлении Варшавского восстания, отличившись особой жестокостью и мародерством. Вскоре после этого сам Каминский, его начальник штаба бывший лейтенант РККА Илья Шавыкин, врач Филипп Забора и переводчик Садовский были в секретном порядке расстреляны немцами, которые не могли больше терпеть разлагающего влияния на армию этой локотской банды. Дивизия была расформирована, и впоследствии ее личный состав пополнил власовскую армию.

Даже после войны органы государственной безопасности СССР вели планомерную и тщательную охоту за всеми руководителями Локотского округа. Большинство из них выловили и привезли в родные места, где они понесли заслуженное наказание. Среди них был и предатель Шестаков, он же Арсенов, он же Михайлов. Этот бывший офицер РККА после захвата немцами Орла создал там подложную подпольную организацию, так называемый «ревком», в которую вступило около 200 человек. В феврале 1943 года все они были арестованы гитлеровцами, а сам Шестаков получил звание обер-лейтенанта германской армии и стал ближайшим помощником майора Грюнбаума в отделе «Виддер» («Абверштелле-107»). После наступления Красной Армии он бежал со своими хозяевами в Померанию, затем в Берлин и Австрию, оттуда тайно перебрался в Румынию, где жил по документам на имя Деошеску. Однако и там его разыскали сотрудники военной контрразведки Южной группы советских войск, вывезли в СССР и после суда расстреляли. Также нашли заместителя Каминского С.В. Мосина, начальника и коменданта тюрьмы Г.М. Иванова-Иванина и Д.Ф. Агеева, карателей В. В. Кузина и П.Л. Морозова. Операцией по розыску руководили заместитель начальника управления МГБ по Брянской области полковник Л.А. Шарабушин, начальник Навлинского райотдела А.И. Кугучев и начальник Отдела контрразведки Воронежского военного округа генерал-майор Попов.

После ухода «бригады Каминского» примерно в тех же местах, в Брянских лесах действовали многочисленные отряды «зеленых». В Мглинском и Суражском районах ими руководил сильный и тренированный бандит Роздымаха, вскоре убитый в бою с оперативной группой НКВД. После его гибели бандитов возглавили братья Козины, старший из которых служил до того в полиции. В Красногорском районе (на границе с Белоруссией) действовала крупная банда Войтенкова, в Трубчевском районе — отряды Дудоря, Землянко, Казана, Лунькова и других. Наиболее крупными «зелеными» отрядами были банды братьев Козиных и Лядовкина.

Брянским «зеленым» уделили внимание и главари НТС. 28 июня 1944 года с немецких самолетов были сброшены две группы по 18 человек, одна во главе с Хасановым, другая во главе с Курбан-Чары и Украиновым, с заданием объединить банды в тылу Красной Армии. Парашютистов схватили, у них были обнаружены бланки, программа и устав НТС. С помощью радиста одной из групп чекисты устроили с немцами радиоигру, в результате которой 4 сентября те сбросили еще 13 человек, а 6 сентября — двоих. Все они попали в руки сотрудников НКГБ.

К.П. Воскобойник — основатель «Локотской республики»

В то же время и в том же районе в результате перехода к партизанам бригады Гиля-Родионова в руки к чекистам попали бывшие генералы РККА А.Е. Будыхо и П.В. Богданов, перешедшие к власовцам. Вот как были сформулированы обвинения против них в докладной записке министра госбезопасности СССР Абакумова Сталину в апреле 1950 г.:

«БУДЫХО Александр Ефимович, генерал-майор, бывший командир 171-й стрелковой дивизии, 1893 года рождения, белорус, бывший член ВКП(б) с 1919 года.

Арестован 21 ноября 1943 года.

Обвиняется в измене родине.

В ноябре 1941 года перешел на сторону немцев и, являлся одним из руководителей созданной немцами так называемой «Русской трудовой народной партии», проводившей работу против Советского Союза. Вошел в состав «Политического центра борьбы» и вместе с предателем БЕССОНОВЫМ готовил выброску десанта из числа советских военнопленных для проведения диверсионной и повстанческой работы в тылу Советской Армии. С апреля 1943 года являлся представителем так называемой «Русской освободительной армии» при штабе 16-й немецкой армии.

Изобличается показаниями арестованных сообщников БЕССОНОВА, БАРТЕНЕВА и других.

БОГДАНОВ Павел Васильевич, генерал-майор, бывший командир 48-й стрелковой дивизии, 1900 года рождения, русский, бывший член ВКП(б) с 1931 года.

Арестован 25 августа 1943 года.

Обвиняется в измене Родине.

В июле 1941 года, вследствие враждебных убеждений и пораженческих взглядов, перешел на сторону врага. Выдал немцам известные ему данные, составляющие государственную тайну, и предложил свои услуги для борьбы с Советской властью. По заданию немцев написал от своего имени антисоветские листовки с обращением «к русскому народу» и «к генералам Красной Армии», в которых отказался от присвоенного ему Советским правительством генеральского звания и призывал к свержению Советской власти. Выдавал немцам находившихся в плену политработников Советской Армии. Вступил в созданный немцами для борьбы против Советской власти так называемый «Боевой союз русских националистов» и впоследствии являлся одним из его руководителей. Лично завербовал в эту антисоветскую организацию 93 человека из числа военнопленных. С ноября 1942 года по день задержания вел вооруженную борьбу против партизан, действовавших в тылу противника, в составе так называемой «Русской национальной бригады «СС», созданной из предателей и изменников родины.

Изобличается показаниями арестованных сообщников МОЛАЕВА, ЕРЕМЕЕВА и других».

Оба генерала были расстреляны по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР в том же году[388].

Глава 16 ЗАГАДОЧНАЯ СМЕРТЬ АНДРЕЯ ВОЙЦЕХОВСКОГО

Эту историю в своих мемуарах рассказал князь Алексей Павлович Щербаков, который после Октябрьской революции десятилетним мальчиком вместе с родителями уехал из Советской России. По понятным причинам автор сообщил не все, что знал, да и имя перепутал одного из персонажей. Вот как она прозвучала в исполнение эмигранта.

Перед Второй мировой войной в Варшаве русскую колонию возглавляли двое братьев Сергей и Андрей Войцеховские. Сергей сотрудничал сначала с немецкой разведкой, а потом с американской и умер в США или Канаде в пожилом возрасте. Его брату повезло меньше. Немцы назначили его «руководителем русской колонии в Брюсселе. Многие русские его не любили, считали предателем». В 1944 году Андрея Войцеховского, когда тот планировал бежать в Германию, застрелил «бывший русский военнопленный, одна из трех-четырех его фамилий, помню, была Симонов»[389]. До сих пор не ясно — действовал ли убийца по собственной инициативе или выполнял приказ Москвы.

А теперь важные детали. Погибшего звали не Андрей, а Юрий. Важная деталь. В романе «Третья карта (Июнь 1941 года)» (входил в цикл произведений о похождениях Штирлица) писатель Юлиан Семенов «заставил» советского разведчика отправить в Москву «шифровку»: «Центр всей работы с «русским фашистским союзом» сейчас перенесен в генерал-губернаторство.

Шеф варшавского филиала — бывший начальник контрразведки Деникина журналист Сергей Войцеховский, брат которого застрелил советского торгпреда в Варшаве А. С. Лизарева.

Чекист Д.В. Емлютин — руководитель партизанского движения на Брянщине

Его связник по линии гестапо — Борис Софронович Коверда, убийца Войкова...». Эту фразу хочется прокомментировать цитатой из анекдота об Исаеве: «Штирлиц как всегда порол чушь». В этом нет ничего удивительного. При написание романов о похождениях советского разведчика Штирлица Юлиан Семенов позволял себе порой вольную трактовку отдельных исторических событий и реалии жизни в Третьем рейхе. Ярче всего это проявилось в знаменитом фильме «Семнадцать мгновений весны». Из-за огромного количества ошибок в сценарии один из историков назвал эту кинокартину «Семнадцать мгновений вранья»[390]. Немного грубо, но верно. Вернемся к теме нашего рассказа.

Сергей Войпеховский никогда не возглавлял военную контрразведку. Борис Коверда не солрудничал с немцами. А Юрий Войцеховский не убил советского дипломата А.С. Лизарева 4 мая 1928 года в Варшаве, а лишь легко его ранил[391]. Возможно, что именно это покушение на советского дипломата стало одной из причин его ликвидации в 1944 году. Хотя тот же самый Борис Коверда дожил до середины семидесятых годов прошлого века и его никто не пытался убить. В любом случае мы уже никогда не узнаем, был ли «Симонов» советским разведчиком, который был внедрен в окружение жертвы, или случайным человеком, зачем-то, по непонятной нам причине, решившим убить коллаборациониста.

Глава 17 ЗАДЕРЖАТЬ И ДОСТАВИТЬ В СОВЕТСКИЙ СОЮЗ

Существует широко распространенное мнение, что массовая «охота» на эмигрантов — активных участников различных антисоветских зарубежных организаций началась в 1944 году, когда Красная Армия пересекла государственную границу СССР и вышла на территорию Европы. Это утверждение верно лишь частично. Еще в марте 1942 года руководство НКВД СССР разослало всем наркомам внутренних дел союзных и автономных республик, начальникам УНКВД краев и областей, начальникам 1-го (разведка) и 2-го (контрразведка) Управлений НКВД СССР, начальнику Управления особых отделов НКВД СССР и начальнику Управления погранвойск НКВД СССР Указание № 117 об усилении борьбы с агентурой немецкой разведки, антисоветскими формированиями и группами из белогвардейско-монархических элементов.

Основная часть данного документа касалась деятельности вышеперечисленных органов на территории Советского Союза (за исключением 1-го Управления, ему предписывалось «систематически СПУ (Секретно-политическое управление. — Прим. авт.) обо всех поступающих материалах по линии борьбы с белогвардейской контрреволюцией». А военные контрразведчики должны были выявлять «белогвардейцев, содержащихся в лагерях среди военнопленных германской армии и имеющихся среди них участников закордонных белоэмигрантских организаций»[392]. И уже тогда начались составляться списки тех, кого необходимо было арестовать после вступления Красной Армии на территорию Европы.

Уже к марту 1945 года военные чекисты на территории Восточной Европы задержали 169 активных деятелей РОВС, из которых 38 человек служили в немецких разведорганах[393], а остальные подозревались в антисоветской деятельности в тридцатые годы прошлого века. Расскажем на основе недавно рассекреченных документов о том, что происходило в отдельных странах Восточной Европы до мая 1945 года.

Охота на врагов СССР началась в августе 1944 года, когда первые части и соединения Красной Армии вступили на территорию Болгарии. У бойцов специально сформированной для этой цели опергруппы Управления военной контрразведки 1-го Украинского фронта имелись заранее подготовленные списки белоэмигрантов, которые активно сотрудничали с немецкими спецслужбами и проживали на территории Болгарии, Югославии и Румынии. Кроме коллаборационистов, военных чекистов интересовали и члены РОВС («Российский общевойсковой союз»), особенно сотрудники его «внутренней линии»[394].

Не все операции проходили удачно. Военным чекистам не удалось задержать руководителя «внутренней линии» болгарского отделения РОВС К.А. Фосса. Когда 10 сентября 1944 года чекисты посетили его особняк в Софии, то супруга белоэмигранта заявила визитерам, что не знает, где он. В доме была организована засада, но К.А. Фосс так и не появился. Позднее выяснилось, что он заблаговременно уехал из Болгарии[395].

По состоянию на 20 ноября 1944 года было «арестовано 88 руководителей и активных участников антисоветских белогвардейских организаций «Русского общевойскового союза» (так в тексте документа. — Прим. авт.), «Национальной организации русских разведчиков» (НОРР)[396], «Национально-трудового союза нового поколения» (НТСНП), «Российского фашистского союза» (РФС) и других».

Среди арестованных:

начальник штаба болгарского отдела РОВС Петр Константинович Ясевич;

представитель центра НОРР в Болгарии Николай Викентьевич Машинский;

член совета НТСНП в Болгарии и редактор белоэмигрантской газеты «За Россию» Дмитрий Михайлович Завжалов;

руководитель болгарского отделения НТСНП Александр Александрович Браунер;

начальник штаба Ближневосточного сектора РФС Михаил Павлович Сериков;

начальник болгарского отдела РФС Евгений Федорович Долженков[397].

Однофамилец, генерал С.Н. Войцеховский — жертва Смерша

В 1945 году военными чекистами был задержан генерал-лейтенант Николай Эмильевич Бредов. Участник Первой мировой войны. С апреля по ноябрь 1918 года на военной службе у гетмана Скоропадского — в Украинской державе, фактически созданной по инициативе австрийской военной разведки как «Украинский проект» для разложения тылов противника (то есть по сути дела для развала России). Правда, потом его взгляды на будущее Украины кардинально изменились. Уже через год, участвуя в Белом движении, он выступал против обретения Украиной независимости. Итог известен: Красная Армия поочередно разгромила белогвардейцев и украинских националистов. В конце 1920 года Бредов эмигрировал из Советской России и проживал сначала на территории Турции, а потом — Болгарии[398].

А в последних числах августа 1919 года Бредов уже в качестве командующего группировки белогвардейских деникинских войск одновременно (и практически совместно) с петлюровскими войсками выбивает из Киева красных. Казалось бы, усиление этого боевого союза — прямая дорога к полному уничтожению большевизма. Но не тут-то было. Прибывшего к нему в штаб командующего украинскими войсками в Киеве Кравса он 31 августа 1919 года арестовывает. При этом назидательно сообщает в ходе «переговоров»: «Киев никогда не был украинским и не будет…» Украинские войска частично разоружает, а частично вытесняет из Киева. В ходе перестрелок на улицах города погибли солдаты с обеих сторон. Вместо объединения военных усилий против общего врага — начало нового вооруженного конфликта. Итог всем известен по учебнику истории: большевики разбили и петлюровцев, и деникинцев. Вот плоды «бредовой дипломатии». Поделом и досталось самому Бредову, бесславно кончил он свою жизнь.

13 марта 1945 года в городе Катовицы сотрудниками органов «Смерш» 1-го Украинского фронта задержан генерал-поручик Владимир Александрович Синклер. Участник Первой мировой войны. В 1918 году поступил на службу в армию Центральной рады (в комитете при Генштабе по организации украинских вооруженных сил). Затем служил в гетманской армии; член военно-ученого комитета. С октября 1918 года — 1-й генерал-квартирмейстер штаба главнокомандующего всеми вооруженными силами на территории Украины. С января 1919 года — в армии УНР; помощник начальника Генштаба армии УНР В. Тютюнника, 1-й генерал-квартирмейстер Генштаба. С марта по июль 1920 года — начальник Генштаба с присвоением звания генерал-поручика. После того как под давлением РККА последние отряды армии УНР перешли через р. Збруч и покинули пределы Украины, интернирован в Польше. Член Высшей военной рады. После неудачи «второго зимнего похода» войск УНР под командованием генерал-хорунжего Ю. Тютюнника в ноябре 1921 года, в 1922 году отошел от дел. Работал весовщиков в Бориславе. В 1926 году вступил в неополитический Украинский центральный комитет, ведавший помощью эмигрантам. Выступал перед бывшими бойцами Армии УНР с лекциями по военной педагогике. В 1939 году оставил трудовую деятельность из-за болезни сердца. 13.03.1945 арестован органами Смерш 1-го Украинского фронта в г. Катовице. Этапирован в Лукьяновскую тюрьму Киева. В обвинительном заключении (утвержденном замнаркома ГБ УССР ген. Есипенко) ему инкриминировались деяния, предусмотренные ст. 54–13 УК УССР и требовалась ВМН. Военная прокуратура КВО изменила меру наказания на 10 лет ИТЛ.

К концу ноября 1944 года военными контрразведчиками на территории Румынии арестовано 99 участников различных «зарубежных антисоветских организаций», которые «признались в шпионской деятельности в пользу немцев и румын». Среди них «генеральный секретарь головной войсковой рады украинской военной эмиграции в Европе — Пороховский И.Е., доктор экономических наук Трепке В. В. и генерал-лейтенант царской армии Дельвиг С.Н.».[399].

В 1944 году был задержан и этапирован в СССР генерал-майор Александр Владимирович Геруа. Участник Первой мировой войны. Последняя должность — начальник штаба Румынского фронта. В конце 1917 года поступил на военную службу к большевикам. Занимал пост начальника штаба Северного участка Петроградского района (при командующем ген. Шварце). Одновременно (с марта 1918 года) активно работал против красных, переправляя офицеров в белые войска Северного фронта, один из руководителей Союза возрождения России. 25 марта 1918 года уволен в запас. В середине 1918 года уехал на юг России. В октябре 1918 года назначен представителем при руководителе французской военной миссии генерала Вертло. С октября 1919 года — начальник миссии ВСЮР в Бухаресте. С апреля 1920 года — военный представитель Главного командования и великого князя Николая Николаевича в Румынии.

В 1945 году военными чекистами задержан генерал-майор Григорий Иванович Долгопятов. Он родился в 1895 году, в 1915 году окончил Новочеркасское казачье юнкерское училище. На фронтах Первой мировой войны воевал в составе 19-й Донского казачьего полка. Был ранен, досрочно произведен в хорунжие, затем сотники и подъесаулы. Во время Гражданской войны в России командовал сотней в белогвардейском отряде генерала А.П. Фицхсшурова. С января 1919 года — командир 19-го конного полка. В Русской армии П.Н. Врангеля командир бригады 3-й Донской дивизии. В эмиграции проживал в Чехословакии.

12 мая 1945 года задержан военными чекистами генерал-лейтенант и генерал чехословацкой армии Сергей Николаевич Войцеховский. Участник Первой мировой и Гражданской войны. В ноябре 1920 года эвакуировался в Константинополь, а затем переехал в Чехословакию. С мая 1921 года по апрель 1939 года занимал различные командные должности в Чехословацких вооруженных силах. С 1939 года в отставке. С 1939 по 1943 год — член РОВС. В 1939 после германской оккупации создал и возглавил подпольную организацию «Obrana naroda» («Оборона нации»). Входил в подпольное Чехословацкое правительство, где занимал пост военного министра. До мая 1945-го проживал с семьей в Праге. В августе 1945 года осужден Особым совещанием при НКВД СССР по статье 58, пунктам 4, 6 и 11 по обвинению в участии антисоветской организации «Русский общевоинский союз», которая ставила своей целью вооруженное свержение советской власти и. организацию террористических актов против руководителей В КП (б) и советского правительства» к 10 годам заключения[400].

В 1945 году в Праге сотрудниками военной контрразведки задержан полковник Константин Львович Капнин. В годы Гражданской войны принимал участие во 2-м Кубанском походе, служил в штабах 1-й пехотной дивизии и Одесской бригаде. Начальник штаба Корниловской ударной группы, позднее Корниловской ударной дивизии. С 1920 года проживал на территории Чехословакии[401].

12 мая 1945 года в Праге задержан полковник Михаил Аникиевич Ковалев. Участник Первой мировой и Гражданской войны. В 1920 году эмигрировал из Советской России. С 1924 года жил в Чехословакии, где в 1926 году окончил Русский институт сельскохозяйственной кооперации и получил звание инженера. Работал в Донском казачьем архиве, а с 1928 года возглавлял его. Член Союза русских военных инвалидов в Чехословакии. В сороковые годы прошлого века — начальник Общеказачьей группы при РОВС в Праге, преподаватель на Высших военно-научных курсах Юго-восточного отдела Объединения русских воинских союзов, член наблюдательной комиссии по охране музейного и архивного имущества Войска Донского. По постановлению Особого совещания при НКВД СССР от 08 сентября 1945 года приговорен к 10 годам исправительно-трудовых лагерей по статьям 58-4, 58–11 УК РСФСР («враждебная, террористическая и контрреволюционная деятельность»).

В Праге были задержаны и вывезены в СССР основатели партии «Крестьянская Россия — трудовая крестьянская партия» (ТКП) Сергей Семенович Маслов и Альфред Людвигович Бем[402]. Партия пользовалась большим влиянием в эмигрантском демократическом движении в Праге, особенно среди молодежи; в 1930 году имела 22 заграничные группы и ряд групп в СССР, 10 пригородных пунктов связи с СССР в 6 странах.

В середине тридцатых годов прошлого века ТКП активно торговала получаемой от своих агентов в Советском Союзе информации. Так, «ТКП продавало представителям румынского короля и японской Южно-Маньчжурской железной дороги в Париже материалы политического и экономического характера о СССР. За эти материалы мы получали от румын от 1250 до 2500 крон ежемесячно, а от японцев 142 американских доллара» — много лет спустя признался один из членов ТКП. Также С. Маслов совместно с известным правым журналистом А. И. Ксюниным создал своеобразное информбюро, которое торговало информацией о положении в СССР.

В конце тридцатых годов прошлого века С.С. Маслов издавал в Праге журнал «Знамя России», которое отдельные историки считают прикрытием шпионской организации, работавшей сразу на несколько западных разведок. «Издание имело сеть корреспондентов по всей Европе, и все более слабевшие после начала массовых арестов подпольные связи с Россией. Уровень анализа был весьма высок, редакция журнала выполняла и заказы на исследования — их давали югославские и чехословацкие власти»[403].

В мае 1945 года в Праге были также задержаны члены пражской ТКП: И.П. Верещагин, А.А. Ювеницкий, Михайлов, Н.А. Антипов[404].

К концу ноября 1944 года «оперативной группой Главного управления «СМЕРШ», находящейся в Белграде (Югославия), арестовано 78 руководителей и активных участников антисоветских белогвардейских организаций, проводивших подрывную деятельность против Красной Армии, в том числе 29 агентов германской разведки и контрразведки.

Среди арестованных:

1. Генеральный секретарь «Национально-трудового союза нового поколения» (НТСНП) Георгиевский М.А. Будучи ближайшим сподвижником находящегося в Берлине руководителя НТСНП белогвардейца Байдалакова, считался «идеологом» этого «союза» и вел активную подрывную деятельность против Советского Союза за создание «новой национальной России», в борьбе за которую основную роль возлагал на молодежь белоэмиграции.

Являясь генеральным секретарем НТСНП с 1932 г., Георгиевский поддерживал связь с разведывательными органами Германии, Финляндии, Румынии и Польши по вопросам использования белоэмигрантов в борьбе против Советского Союза. Так, в 1941 г. Георгиевский направил из Белграда 50 членов НТСНП для обучения в Брайтенфуртской и других школах германской разведки, а в 1942–1943 гг. значительное число участников этого «союза» направил в Германию для работы в системе министерства восточных областей.

Георгиевский также провел большую работу по созданию антисоветских организаций НТСНП во Франции, Германии и Болгарии, пользуясь наличием у него обширных связей среди белоэмиграции этих стран.

2. Члены исполнительного бюро «Национально-трудового союза нового поколения» Хлопин М.Н., Пепескул М.Д., Дивнич Е И.

На первичных допросах арестованные Хлопин, Дивнич и Пепескул показали, что в подрывной деятельности против Советского Союза руководители НТСНП первостепенное значение придавали вопросу подготовки своих эмиссаров для возможного их использования на территории СССР с террористическими заданиями, а также с целью создания антисоветского подполья. Пепескул, как член исполнительного бюро НТСНП, лично руководила подготовкой террористов, читая на специальных курсах этого «союза» лекции по пиротехнике. Хлопин, Дивнич и Пепескул являлись также авторами ряда конспектов по антисоветской подготовке членов НТСНП.

3. Руководитель Всеюгославского отдела «Национально-трудового союза нового поколения» Перфильев Г.П…

4. Руководитель Белградского отдела «Национально-трудового союза нового поколения» Духовской М.В…

5. Сотрудник исполнительного бюро «Национально-трудового союза нового поколения» Буковская О.А…

Кроме того, при аресте руководителей НТСНП в Белграде были обнаружены и изъяты важные документы исполнительного бюро «Национально-трудового союза нового поколения» и в частности:

завещание председателя НТСНП Байдалакова о том, что в случае его смерти руководство НТСНП должен взять на себя ныне арестованный Георгиевский;

программа занятий по разведывательной и контрразведывательной работе участников НТСНП;

тетрадь с адресами руководящего состава НТСНП в ряде государств Европы»[405].

Генерал В.А. Синклер

В процитированном выше документе сообщалось не обо всех грехах перед советской властью. В качестве примера процитируем приговор Военной коллегии Верховного суда СССР:

Именем Союза Советских Социалистических Республик Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР в составе:

Председательствующего генерал-майора юстиции Зарянова,

Членов:

Полковника юстиции Стучек и полковника юстиции Павленко

При секретаре капитане юстиции Сиротинском

В закрытом судебном заседании, в городе Москве 25 июля 1950 г. рассмотрело дело по обвинению Георгиевского Михаила Александровича, 1888 г. рождения, уроженца города Бежица Брянской области, русского, женатого, белоэмигранта, с высшим образованием, в преступлениях, предусмотренных ст. ст. 58-4, 58-6 ч.1, 58-8, 58–10 ч. 1 и 58–11 УК РСФСР. Предварительным и судебным следствием установлено, что Георгиевский, будучи враждебен Советской власти, в конце 1918 г. уехал из города Петрограда в город Ростов-на-Дону, откуда после разгрома белой армии Деникина бежал в Югославию. Проживая в Югославии на положении белоэмигранта, Георгиевский в 1930 г. создал в Югославии антисоветскую белоэмигрантскую, шпионско-террористическую организацию под названием НТСНП, ставившую своей задачей свержение Советской власти и реставрацию капитализма в России путем вооруженных восстаний и проведений террористических актов в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства. Георгиевский являлся генеральным секретарем исполнительного бюро этой организации. Будучи идеологом НТСНП, Георгиевский всеми методами и средствами распространял контрреволюционные идеи НТСНП. В период 1930–1940 гг. он систематически выступал на происходивших съездах, совещаниях членов НТСНП и публичных собраниях белой эмиграции в разных странах с клеветническими антисоветскими докладами, а также активно выступал в белоэмигрантской печати, на страницах которой пропагандировал идеи НТСНП и призывал к вооруженному восстанию против Советской власти и к организации террористических актов в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства. При активном участии Георгиевского в городе Варшаве была создана специальная школа НТСНП по подготовке шпионов и террористов для засылки в СССР из-числа белоэмигрантов. Георгиевский поддерживал связь с рядом иностранных разведок, в частности с японской и польской разведками, которые финансировали НТСНП, снабжали оружием, фиктивными документами и организовывали переброску агентов для проведения шпионской и террористической деятельности. По этой шпионской и подрывной работе Георгиевский был тесно связан с японскими военными атташе в Варшаве и в Берлине генералами Савада и Каваоэ и начальником восточного отдела Польского Генерального Штаба Незбражицким. За указанный выше период времени Георгиевским и другими главарями НТС были подготовлены и переброшены в СССР несколько террористических групп с задачей совершения террористических актов в отношении руководителей ВКП(б) и Советского правительства. В 1937 г. в СССР были переброшены с террористическими заданиями два члена НТС Околович Г.С. и Колков А.Г., которые в Москве во время первомайской демонстрации 1937 г., имея при себе гранаты, пытались в числе демонстрантов проникнуть на Красную площадь для совершения террористического акта. В 1936 г. Георгиевский подготовлял террористический акт в отношении представителей СССР в Лиге Наций, для чего специально выезжал во Францию, где знакомился с подобранными исполнителями террористического акта.

На основании изложенного Военная Коллегия[406] Верховного Суда Союза ССР признает виновным Георгиевского в том, что он являлся идеологом и одним из руководителей антисоветской шпионской террористической деятельности членов этой организации, забрасывая в СССР шпионов и террористов и выступая в белой печати с призывом к восстаниям и террору, чем совершил преступления, предусмотренные ст. ст. 58-4,58-6 ч. 1,58-8, 58–10 ч. 1 и 58–11 УК РСФСР. Руководствуясь ст. 326, 448 и 449 УПК РСФСР, Военная Коллегия Верховного Суда Союза ССР приговорила: Георгиевского Михаила Александровича на основании ст. 58-4, 58-6 ч. 1, 58-8, 58–10 ч. 1 и 58–11 УК РСФСР по совокупности совершенных им преступлений подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу, с конфискацией всего лично ему принадлежащего имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит».

Розыск и задержание лидеров и активистов антисоветских эмигрантских организаций, проживающих на территории Югославии, стремительно набирал обороты. Вот результаты деятельности военных чекистов 3-го Украинского фронта.

«За время боевых действий войск 3-го Украинского фронта на территории Югославии органами контрразведки «Смерш» было выявлено и через местные органы власти задержано 68 активных участников белоэмигрантских организаций, которые на протяжении длительного времени проводили контрреволюционную работу против Советского государства.

Основное количество задержанных состоит из числа бывших офицеров и генералов царской и белогвардейских армий Врангеля и Деникина, бежавших за границу после разгрома последних на юге Советской России в 1920 году. Многие из них являлись руководителями местных организаций РОВСа и других белогвардейских формирований, находившихся на территории Югославии. В общем числе задержанных:

членов РОВСа и его организаций («Союз русских офицеров» и др.) - 41;

членов «Национального трудового союза нового поколения» — 9;

монархистов («кирилловцы» и др) — 4;

участников казачьих организаций — 6;

младороссов — 1;

украинских контрреволюционеров-националистов 1;

не состоявших в организациях — 6;

В ходе проверки задержанных установлено, что деятельность организаций РОВСа в Югославии после некоторого спада в 1937–1940 гг. с момента вероломного нападения Германии на Советский Союз заметно активизировалась, что подтверждается фактом активной работы по формированию так называемого «Русского охранного корпуса» и усилением антисоветской пропаганды.

Отделом контрразведки «Смерш» 9 раб 12 ноября с. г. был задержан активный белогвардеец, офицер Врангеля, в последнее время занимавший должность начальника подотдела по формировании «Русского охранного корпуса» — Перекопский Илья Петрович, 1888 г. р, уроженец станицы Ново-Николаевская, бывшего 1-го Донского округа Таганрогского уезда…

Из его показаний видно, что высшие и старшие офицерские чины бывшей царской и белогвардейских армий вскоре после нападения Германии на СССР активизировали антисоветскую деятельность, а для вооруженной борьбы против Красной Армии приступили к формированию так называемого «Русского охранного корпуса».

Командиром корпуса был назначен царский генерал Штейфон, пропагандировавшийся немцами как один из лучших борцов за «новую Россию». Он же осуществлял общее руководство по формированию «корпуса». Ближайшим его помощником являлся генерал Апухтин, именовавший себя «русским военным представителем при королевстве Венгрии». Апухтин руководил формированием «корпуса» в пределах провинции города Нови-Сад.

Наряду с деятельностью по формированию «корпуса», местные организации РОВСа активизировали работу по объединению белоэмигрантских элементов, расширили пропаганду о «скором возвращении на Родину».

Будучи начальником подотдела по формированию «Русского охранного корпуса» по Жабальскому району, Перекопский лично и через доверенных лиц занимался вербовкой русских эмигрантов в корпус.

О его деятельности свидетель Иванов П. Д. показал: «Перекопский активно занимался вербовкой в «Русский добровольческий корпус», при этом проводил антисоветскую агитацию. Так, например, еще летом 1941 года, он лично мне предлагал записаться в корпус, при этом пропагандировал следующее: корпус создается для освобождения России от большевизма и установления там прежней власти, пришло время, нужно записываться в корпус, с помощью немцев будем освобождать Россию от большевиков. Когда я ответил, что подожду, то Перекопский мне заявил:

«Ждать нечего, нужно использовать момент и выступить на борьбу против большевиков за освобождение Родины».

Один из эскадронов этого «корпуса», под командованием корнета Щегловского был направлен на советско-германский фронт и принимал участие в боях против Красной Армии. Основная часть корпуса была оставлена в Сербии для борьбы с Народно-освободительной армией и партизанами Югославии.

Отделом контрразведки «Смерш» 17-й воздушной армии 19 ноября с. г. в гор. Нови-Сад был задержан помощник генерала Апухтина по формированию инженерных частей «Русского охранного корпуса» бывший полковник инженерных войск Врангеля Сахновский Александр Петрович, 1885 г.р. уроженец села Дар Надежды Полтавской области, русский, из дворян, беспартийный, белоэмигрант… На допросе Сахновский показал, что инженерные части «Русского охранного корпуса» комплектовались лично им из числа белоэмигрантов, ранее служивших в инженерных войсках царской и белых армий.

Из его показаний видно, что помимо генерала Апухтина, проводившего формирование корпуса в провинции Нови-Сад, не менее важную роль занимал и генерал Черепов, являвшийся начальником местного отдела РОВСа.

Отдел РОВС в гор. Нови-Сад, примерно один раз в месяц созывал общие собрания. На этих собраниях обычно начальник отдела генерал Черепов прочитывал собравшимся полученную из Белградского отдела РОВС информацию о событиях в России, причем эта информация не отражала истинного положения. Сообщалось о якобы царящей разрухе хозяйства, разложении Красной Армии, о том, что если дать народу в руки оружие, то он сам готов свергнуть советскую власть. Целью такой информации являлось стремление вселить надежду на скорое возвращение в Россию, убедить нас в непрочности советского строя.

Кроме этого, РОВС проводил пропаганду, направленную против советской власти и среди других белоэмигрантов, также среди местного населения. Деятельность РОВСа заключалась в основном в резкой антисоветской пропаганде. (Из показаний Сахновского А.П.)

Как показывает Сахновский, РОВС до последнего времени ставил перед собой основную задачу «сохранить кадры белой армии, организовать их в определенную силу и держать в боевой готовности в ожидании удобного момента для вооруженного вторжения в Советскую Россию».

Не менее активную роль как в формировании «Русского охранного корпуса», так и в усилении антисоветской пропаганды занимали участники существовавших в Югославии монархических организаций.

Отделом контрразведки «Смерш» 17-й воздушной армии был задержан (в ноябре 1944 года. — Прим. авт.) бывший руководитель канцелярии штаба «Корпуса офицеров императорской армии и флота» белоэмигрант генерал-майор Мариюшкин Алексей Лазаревич, 1880 года рождения, уроженец, гор. Путивы Харьковской области, из крестьян, русский, образование общее — среднее, военное — высшее, в 1911 г. окончил Николаевскую академию Генерального штаба…

В процессе следствия установлено, что Мариюшкин, будучи по убеждениям монархистом, в 1924 году с первых дней организации так называемого «Корпуса офицеров императорской армии и флота» — князя Кирилла Владимировича («кирилловцы») принимал активное участие в этой организации, занимал пост руководителя канцелярии штаба «корпуса», одновременно являясь прямым помощником генерала Апухтина.

О своей практической деятельности Мариюшкин показал:

«…Я как руководитель канцелярии штаба «Корпуса офицеров императорской армии и флота» Великого князя Кирилла Владимировича всей своей деятельностью в течение 14 лет способствовал проведению в жизнь основных целей и задач корпуса, каковыми являлись:

а) сохранение и усиление кадров командно-офицерского состава старой императорской Российской армии на предмет занятия командных должностей на случай монархического переворота в России;

б) развитие и укрепление среди командного состава бывшей царской армии военных знаний по вопросу стратегии и тактики, а главное — ознакомление с развитием современной военной техники».

Вскоре после того, как территория Югославии была оккупирована немецко-венгерскими войсками, Мариюшкин вместе с генералом Апухтиным в должности начальника штаба принимал активное участие в формировании «Русского охранного корпуса» из числа белоэмигрантов, предназначенного для борьбы с Красной Армией и югославскими партизанами.

Отделом контрразведки «Смерш» 32 раба (так в тексте док. — Прим. авт.) 23 ноября с. г. в гор. Петровграде был установлен и впоследствии задержан белоэмигрант — Шестаков Алексей Николаевич, 1877 года рождения, уроженец гор. Вильно, русский, бывший генерал-майор царской армии, служил в должности начальника штаба 9-й кавалерийской дивизии. В 1918 году находился на службе в правительстве гетмана Скоропадского в должности начальника общего отдела военного министерства. Служил в армии Деникина, с остатками которой бежал в Югославию…

На допросе он показал, что, проживая в Петровграде, продолжительное время был руководителем местной организации РОВСа, а затем вплоть до задержания возглавлял существовавшие в Петровграде белоэмигрантские организации, входившие в РОВС, — «Союз русских офицеров» и «Союз русских инвалидов».

Наиболее активным из всех существовавших в Югославии белогвардейских формирований являлся «Национально-трудовой союз Нового поколения». НТСНП занимался подготовкой агентуры для переброски ее в Советский Союз для диверсионно-террористических целей, по созданию на нашей территории повстанческих групп. Также готовились кадры для выполнения шпионских заданий.

Задержанный отделом контрразведки «Смерш» 57-й армии сын белоэмигранта Ворогюнов Павел Николаевич, бывший технический секретарь центра НТСНП, показал, что начиная с 1938 года союзом проводилась активная подготовка и переброска в Советский Союз агентуры, главным образом для создания повстанческих групп.

Из его показаний видно, что он лично по заданию председателя НТСНП Югославии Байдалакова в июле 1940 года сопровождал до румынской границы 5 агентов, подлежавших переброске на территорию Советского Союза, кроме этого, он назвал 11 известных ему агентов, переброшенных в 1938 году в СССР с заданиями террористического и диверсионного характера.

Характеризуя деятельность НТСНП и личное свое участие в антисоветской работе, Воропонов показал:

«В период моего пребывания в НТСНП вначале шла пропаганда с призывом на борьбу с советской властью, а затем проявилась необходимость политического воспитания членов союза. С этой целью были введены курсы, именовавшиеся «национально-политическая подготовка».

Целями союза была подготовка своих агентов и выброска их на территорию Советского Союза с задачей создания контрреволюционных групп, в основном из молодежи, с призывом к свержению советской власти.

Работая заведующим канцелярии при исполнительном бюро НТСНП в Белграде, я вел переписку с заграничными отделениями союза, давая распоряжения и указания по техническим и организационным вопросам, а также обеспечивал и сам лично доставал паспорта и другие документы для перебрасываемых на территорию Советского Союза и других государств».

Аналогичное обстоятельство подтверждает и бывший руководитель отделения НТСНП в гор. Нови-Сад Делибалта Иван Дмитриевич, задержанный отделом контрразведки «Смерш» 236 иад (так в тексте документа. — Прим. авт.) который на допросе 19 ноября с. г. показал:

«…Программа организации НТСНП была следующая: свержение советской власти в России и установление нового строя на основе сотрудничества всех классов. Признание частной собственности и частной торговли, национализация крупной промышленности, недр и путей сообщении. Свобода религии, личности и труда.

Первоначальной задачей НТСНП была подготовка кадров из членов союза для борьбы против советской власти и руководителей новой России…».

Из дальнейших показаний видно, что Делибалта лично через биржу труда достал 10 документов, по которым в 1944 году в Германию выехало 10 человек членов НТСНП для работы среди военнопленных по «выполнению программы НТСНП на месте».

Кроме этого, по заданию представителя центра НТСНП белоэмигранта Богдановича, приезжавшего из Германии в Венгрию и Югославию под видом инженера фирмы «Шелер», Делибалта занимался вербовкой рабочих, в основном русских, для посылки работать на данную фирму, которая проводила работу в оккупированных немцами областях Советского Союза. Одновременно с работой на фирме эти рабочие должны были проводить соответствующую деятельность по выполнению программы НТСНП.

После того как часть территории Югославии была насильственно отторгнута и передана Венгрии, в начале 1942 года в гор. Нови-Сад прибыл руководитель НТСНП Венгрии барон Винеккен с задачей объединения организаций НТСНП под руководством венгерского центра.

Внезапное нападение Германии на Советский Союз, приведшее к временным успехам на фронте, создало среди членов НТСНП, как и других белоэмигрантов, уверенность в скором поражении СССР. В связи с этим высказывалась возможность скорого возвращения на родину и активизировалась антисоветская работа.

Задержанный отделом контрразведки «Смерш» 17-й воздушной армии активный член Нови-Садской организации НТСНП, бывший личный адъютант генерала Деникина, белоэмигрант Высота Алексей Григорьевич по этому вопросу показал:

«Когда началась война с Германией в 1941 г., я думал, что настал момент, когда русский народ, о котором я предполагал, что он в массе не сочувствует коммунистической партии, получает возможность произвести политический переворот в смысле установления чистой национальной власти на базе широкого участия в управлении страной всех русских людей, а не только тех, которые являются членами коммунистической партии».

29 ноября с. г. 1-м отделом управления контрразведки «Смерш» фронта в гор. Самбор задержан руководитель местной организации НТСНП — Кулжинский Дмитрий Степанович, 1901 года рождения, уроженец гор. Полтавы, русский, образование среднее, белоэмигрант, в прошлом доброволец деникинской армии…

На допросе задержанный показал, что организация НТСНП в гор. Самбор возникла в 1935 году и была создана представителями исполнительного бюро НТСНП Югославии Третьяковым, Казанцевым и Томашевским.

Как видно из показаний Кулжинского, Самборская организация НТСНП на протяжении всего времени существования до последних дней по указаниям центра основной задачей ставила подготовку «национальных кадров» для переброски их в Советский Союз, с целью принять участие в свержении советской власти.

По вопросу практического осуществления задач НТСНП Кулжинский показал: «…Чтобы приступить к выполнению поставленной задачи по подготовке кадров, члены группы в гор. Самбор занимались собственной политической и идейной подготовкой. С этой целью мы два раза в неделю собирались изучать литературу, присылаемую исполнительным бюро НТСНП в гор. Белграде. Наши собрания были закрытыми, и присутствовали на них только члены группы. Изучали курс истории СССР, программу НТСНП. Последняя основными задачами ставила свержение советской власти в СССР и образование нового правительства, уничтожение колхозов и передачу земли мелким частным собственникам». В целях усиления работы по вовлечению новых членов в НТСНП из числа белоэмигрантов Самборская организация имела так называемый комитет содействия в количестве 12 человек.

Политические доклады, ставящие целью идеологическую обработку членов НТСНП, в основном проводились руководителем центра НТСНП Георгиевским и местной организации — Кулжинским.

В числе подвергшихся задержанию белоэмигрантов заслуживают внимания участники организаций казаков-националистов, также проводивших активную антисоветскую деятельность под лозунгом «Борьба за свержение советской власти и создание казачьей национальной федеративной республики без коммунистов».

Отделом контрразведки «Смерш» 17-й воздушной армии в гор, Нови-Сад 22 ноября с. г. был задержан руководитель местной организации казаков-националистов Голобородько Георгий Филиппович, 1899 года рождения, уроженец Кубанской области, с. Кореневское, русский, из крестьян, казак, белоэмигрант.

Будучи допрошен о задачах организации казаков, Голобородько показал: «Программа организации казаков-националистов, в которую я входил, гласила, что в удобный момент националисты-казаки вооруженным путем должны свергнуть советскую власть и восстановить «казачью национальную федеративную республику» без коммунистов. В этом должны были помочь Англия и Польша, а в 1939 году, в связи с войной, и Германия».

Для осуществления этой задачи и проводилась активная работа по сколачиванию белоэмигрантов-казаков. Помимо организационных мер по объединению казаков-белоэмигрантов, проводилась и политическая работа. На собраниях казаков читались лекции по вопросам национального движения казаков и текущих политических событий, с уклоном националистического характера. Политическая работа среди казаков-белоэмигрантов Нови-Садской организации проводилась студентами Белградского университета Поляковым и Мерзликиным, входившими одновременно в состав руководства центра казаков в Югославии.

Лидер русских фашистов — Константин Родзаевский

Задержанный отделом контрразведки «Смерш» 32 раба (так в тексте документа. — Прим. авт.) бывший корнет царской армии белоэмигрант Козлов А.Н., состоявший в Петровградской местной организации казаков «Донская станица», на допросе показал, что их деятельность вместе с РОВСом активизировалась и организация существовала до последнего времени.

Из его показаний известно, что центр «Донской станицы» находился в Париже, возглавлял его атаман Грабе, а представителем в Белграде являлся полковник Краснов, под руководством которого местные организации донских казаков, объединенные в так называемые «станицы», во главе с атаманами проводили активную антисоветскую пропаганду.

Многие участники «донских станиц» из более молодых возрастов добровольно вступили в формируемый «Русский охранный корпус» и принимали участие в боях против партизан и Народно-освободительной армии Югославии.

В процессе изучения деятельности других белоэмигрантских организаций в Югославии также установлен «Союз младороссов», возглавляемый в Югославии (с центром в Белграде) Балашовым С.Н. и подчинявшийся центру союза в Париже, руководителем которого был Казим-Бек.

Отделом контрразведки «Смерш» 32 раб в гор. Петровграде 23 ноября с. г. через местные органы власти был задержан бывший руководитель организации «младороссов» Дубяго Борис Александрович, 1888 г. р., уроженец гор. Петербурга, русский, в 1905 году окончил кадетский корпус и в 1907 году Военно-артиллерийское училище…

О содержании программы «Союза младороссов», которой в свое время руководствовались так называемые «местные очаги союза», Дубяго показал следующее:

«Партия младороссов» отбрасывала всякого рода пораженчество, вредительство и террор, имела ставку на эволюцию, признавала советский строй, за что получила кличку второй советской партии большевиков.

Главным образом в нашей практической работе проводилась пропаганда о Советском Союзе с той целью, чтобы в порядке эволюции в России установить династическую монархию. После Николая II по наследству на престол должен был стать князь Кирилл, но так как он умерен, престол должен занять его сын Владимир.

Лозунг «Союза младороссов» был таков: «царь и Советы». Коммунистическую партию должна заменить партия «младороссов».

Также установлена на территории Югославии деятельность украинских контрреволюционных националистических организаций, состоявших из белоэмигрантов, деникинцев и врангелевцев.

Отделом контрразведки «Смерш» 57-й армии в гор. Петровграде был задержан Кекало Василий Васильевич, белоэмигрант, в прошлом активный участник националистического движения на Украине, который являлся членом президиума Центральной рады правительства Винниченко и состоял в «Партии украинских хлеборобов-демократов».

Проживая с 1922 года на территории Югославии, Кекало вел активную работу по объединению украинских националистов, пытаясь создать партию «хлеборобов украинцев» с задачами пропаганды и борьбы за отделение Украины от Советского Союза и образование «великой Украины». С этой целью им была написана и в 1938 году издана брошюра «Политические перспективы Украины», излагавшая взгляды белоэмигрантских кругов из среды украинских националистов.

В том же году Кекало вступил в к.-р. националистическую организацию в Белграде под названием «Украинская громада», где вскоре был избран заместителем председателя этой организации, являясь фактическим руководителем по вопросам идеологической обработки членов этой организации в националистическом духе. Он также вел подготовку к выступлению против Советского Союза, в целях чего принимал меры к объединению с белоказаками для совместной борьбы.

В 1941 году Кекало вступил в националистическую организацию «Просвита». Из показаний свидетелей Рогозина и Бородина видно, что он, проживая в Петровграде, являлся руководителем местной организации «Просвита», среди членов которой проводил антисоветскую агитацию, пропагандируя идею создания «великой Украины» во главе с гетманом Скоропадским.

Из материалов проверки деятельности белоэмигрантов видно, что многие из них наряду с антисоветской пропагандой, участием в формировании «русского охранного корпуса» и активизацией других мер борьбы против Советского государства состояли на службе контрразведывательных органов немцев и венгров в качестве тайных агентов.

М.А. Георгиевский — лидер и идеолог НТС

Отделом контрразведки «Смерш» 288 иад (так в тексте документа. — Прим. авт.) за время дислокации в гор. Ниш на основании полученных данных о связях с немецкой службой безопасности и СД 11 ноября сего года был задержан белоэмигрант Кравец Борис Антонович.

Проверяя личность Кравца, установлено, что он из Советской России эмигрировал в 1920 году и с тех пор постоянно проживал в Югославии. С октября 1921 года по октябрь 1938 года находился в гор. Сараево и работал агентом местной полиции, затем писарем адресного стола и криминальной полиции. С 1928 года работал чиновником железнодорожных мастерских в городах Сараево и Ниш.

На допросе Кравец показал, что он в июле 1941 года работником немецкого СД в гор. Ниш Францези был завербован в качестве тайного агента под № 878 и получил задание по выявлению партизан-коммунистов и антифашистски настроенных лиц среди местного населения. Одновременно, какой показал, немцы обязали его следить за концентрацией и передвижением партизанских отрядов, действующих против германской армии и ее гарнизонов, расположенных на территории Югославии.

Задание немцев Кравец выполнял добросовестно, в связи с чем его из рядового агента перевели в категорию агента-вербовщика с последующей передачей ему на связь вновь завербованных агентов СД.

Выполняя обязанности агента-вербовщика, Кравец лично подобрал и завербовал в качестве агентов СД белогвардейцев Варламова И.К. и Меленъковича Александра, которых проинструктировал на выявление руководителей партизанских отрядов, коммунистов и лиц, ведущих антифашистскую работу.

За работу в качестве агента СД Кравец неоднократно получал вознаграждение в обшей сумме 14–15 тыс. сербских динар.

В процессе допросов задержанных белоэмигрантов выявлено значительное количество новых активных участников белогвардейских формирований, проводивших антисоветскую работу, в отношении которых проводятся меры проверки их конкретной деятельности против советского государства»[407].

О том, кто из белоэмигрантов — активных участников различных антисоветских организаций на территории Европы был задержан сотрудниками военной контрразведки после мая 1945 года, рассказано в книге Александра Колпакиди «Ликвидаторы КГБ»[408].

В августе 1945 года военные чекисты задержали Ибрагима Девлет-Кильди и вывезли в Москву Здесь ему предъявили обвинения в антисоветской деятельности и приговорили к 10 годам лагерей. Он умер в апреле 1967 года в родном Петропавловске, где жил с семьей после отбытия срока наказания[409].

В октябре 1945 года сотрудниками УКР «Смерш» Забайкальского фронта в городе Чань-Чуне был задержан белоэмигрант, командующий Северо-Хинганским военным округом Уржин Гармаев. Его было предъявлено обвинение в вооруженной борьбы против советской власти и ведение разведывательной работы по заданию Японии против Советского Союза. Родился он в 1888 году на территории Читинской области. В конце двадцатых годов прошлого оказался на территории Маньчжурии. В 1933 году он официально поступил на военную службу оккупационного правительства Маньчжоу-Го. Учитывая его авторитет и талант организатора, ему поручено формирование и обучение воинских частей из бурят и других монгольских народов. Из способных молодых людей за короткий срок были подготовлены офицерские кадры и сформирована кавалерийская часть в две с лишним тысячи сабель. Одновременно были обучены кадры для войск охраны железнодорожных путей. Во время боев на Халхин-Голе У. Гармаев уже в звании генерал-лейтенанта во главе частей Монгольской кавалерии направлен в район конфликта. К 1943 году он достиг поста командующего Северо-Хинганским военным округом, подразделения которого набирались из бурятских и монгольских эмигрантов. Предполагалось, что в случае войны Японии с СССР генерал Гармаев может быть использован японской стороной в качестве политической фигуры. При этом буряты и монголы оказались бы в составе обеих противоборствующих сторон, что могло привести к трагическим последствиям. Впрочем, в Токио не доверяли воинским частям, укомплектованным бурятами[410], и поэтому не планировали их использования в боях против наступающей Красной Армии.

В 1945 году на территории Китая задержан генерал от артиллерии Михаил Васильевич Ханжин. Он родился в 1871 году. Во время Первой мировой войны последовательно занимал посты командира 19-й артиллерийской бригадой, начальника 12-й пехотной дивизии, инспектора артиллерии 8-й Армии, инспектора артиллерии Румынского фронта. С марта по октябрь 1917 года — инспектор полевой артиллерии России. В 1918 году командовал белогвардейским Уральским корпусом. С января по июнь 1919 года командующий Западной армией, затем военный министр Сибирского правительства адмирала А. В. Колчака. С 1920 по 1945 год жил в Китае.

Приложение № 1 Спецгруппы и оперотряды 4-го управления НКВД-НКГБ, действовавшие на оккупированной территории России

«Аврора» — разведгруппа

Командир: Гайдин С.Е.

Численность: пять человек.

За линию фронта была выведена 29 июля 1943 года (десантирована с самолета в Шелтозерский район Карелии).

Задача: проникнуть в Петрозаводск. При десантировании оба радиста группы попали в плен противнику. Оставшиеся трое разведчиков вошли в состав разведгруппы Дмитрия Горбачева[411].

Артамонова — разведгруппа

Командир Артамонов Н.С., капитан

Место дислокации: Смоленск — Орша — Витебск

За линией фронта действовала в марте 1942 года[412].

Балашова — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Балашов Н. А., старший лейтенант

Место дислокации: треугольник Смоленск — Орша — Витебск.

За линией фронта действовала в марте — июне 1942 года[413].

«Берег» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: десять человек

За линию фронта выведена в 1942 году.

Все члены погибли[414].

Березкина

Командир: Березкин Алексей Иванович

Место дислокации: Шелтозерский район Карелии

За линией фронта находилась в сентябре 1943 года.

«Бесшумные» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: БухвостовА. П.[415]

«Богатыри» — спецотряд

Командир: Орлов М.М.

«Боевики» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: два человека

За линию фронта выведена в 1942 году.

Все члены погибли сразу же после десантирования[416].

«Боевые» — спецотряд

Командир: Иванов В. К.[417]

Бояринова — спецотряд

Командир: Бояринов Григорий

За линией фронта действовала в 1942 году

Васина — разведывательно-диверсионная группа.

Командир: Васин Николай Александрович, капитан.

Численность: 80–90 человек

Место дислокации: линия фронта. Вместо использования в глубоком тылу противника (северная часть Брянских лесов) подразделение участвовало в обороне участка фронта.

В боях начала участвовать в январе 1942 года. Большинство бойцов погибло. Оставшихся в живых отозвали в Москву и отправили за линию фронта в составе отряда Шестакова А. П.[418]

«Взрыватели» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Павлов Е.А.[419]

Волкова — разведгруппа

Командир: Волков Иван Степанович

Место дислокации: Олонецкий район Карелии

За линией фронта действовала в августе 1942 года.

Ворошилова — разведгруппа

Командир: Ворошилов

Место дислокации: Смоленская область

За линией фронта действовала в марте-апреле 1942 года.

«Вперед» — спецотряд — партизанская бригада

Командир: Шемякин П. Г., капитан

Численность: 30 человек

Место дислокации: Брянская область — Гомельская область

За линию фронта выведен в феврале 1942 года. С частями Красной Армии соединилась осенью 1943 года[420].

«Вторые» — спецотряд

Командиры: Качуевский Павел Павлович и Зебницкий Николай Васильевич

Место дислокации: Орловская и Смоленская области[421]

За линию фронта выведен в конце апреля 1942 года

Численность: 43 человека[422].

Гайдина С.Е. — разведывательная группа

Командир: Гайдин С. Е.

Место дислокации: Заонежский район (Карелия)

Численность: пять человек

В тыл врага выведена в августе 1942 года.

Наладила связь с местными подпольщиками, собрала подробную информацию во вражеских гарнизонах, добыла необходимые образцы документов[423]

Гольцова — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Гольцов Александр Яковлевич

Место дислокации: Прионежский район Карелии

За линией фронта действовала в октябре 1941 года.

Горбачева — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Горбачев Никита Семенович, капитан

Численность: 80–90 человек

Место дислокации: линия фронта. Вместо использования в глубоком тылу противника (северная часть Брянских лесов) подразделение участвовало в обороне участка фронта.

В январе — феврале 1942 года участвовала в боях, где потерял больше половины личного состава (во время боя 23 января 1942 года погиб Горба чев и еще 31 боец). Затем остатки отряда были переданы в отряд лейтенанта Кравцова Г. А. Новое подразделение участвовало во фронтовых боях[424] .

«Гранит» — разведгруппа Место дислокации: Карелия Численность: три человека.

За линию фронта выведена в 1942 году.

Все члены погибли [425].

«Грозный» — спецотряд

Командир — Озмитель Федор Федорович

Численность отряда: 29 человек

Место дислокации: треугольник Орша — Витебск — Смоленск В тылу врага действовал с марта по сентябрь 1942 года[426]

«Дружные» — спецотряд

Командир: Гроховский С.А.[427]

«Дублеры» — разведгруппа

Командир: Эрте Александр Петрович

Место дислокации: Ведлозерский район Карелии

Численность: два человека

За линию фронта действовала с мая по июнь 1944 года[428].

«Железняка» — спецгруппа

Командир: Кадачигов Александр Филиппович («Железняк»)

Дислокация: в районе города Псков, на базе партизанской бригады Германа Александра Викторовича

Численность: 9 человек[429]

«За Родину» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Бычков П.И.[430]

«Земляки» — разведгруппа

Командир: Власов Владимир Федорович

Численность: четыре человека

За линию фронта выведена в октябре 1942 года с заданием проникнуть в Петрозаводск.

В ноябре 1942 года все члены погибли[431].

«Земляки» — разведывательно-диверсионная группа

Место дислокации: Псковская область

За линией фронта действовала в апреле 1943 года.

«Земляки» — спецотряд

Командир: Баскаков А.А.[432]

«Знакомые» — разведывательно-диверсионная группа

Численность: 3 человека

Место дислокации: Пряжинский район Карелии

За линию фронта выведена в марте 1944 года

В конца марта был арестован радист группы, который не только выдал товарищей, но и начал работать под диктовку противника.[433]

Зуенко — спецотряд

Командир: Зуенко В., старший лейтенант

Место дислокации: Смоленская и Московская области

За линию фронта выведен летом 1941 года, а в октябре 1941 года вернулся в Москву[434].

Имени Дзержинского — спецотряд

Командир: Корчагин Лев Михайлович

Место дислокации: Брянская область

За линией фронта находился с сентября 1942 года по март 1943 года[435]

«Истребители» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Нейман А.А.[436]

Кайпайнена — спецгруппа

Командир: Кайпайнен Унто Петрович

В январе 1944 года действовала в районе Петрозаводска

Каминского — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Каминский Место дислокации: Смоленская область

В тылу врага действовала в апреле 1942 года.

Куриленко П. — спецотряд

Командир: Куриленко П., капитан Численность: 17 человек

За линию фронта выведен 30 марта 1942 года в районе Сухинечей Калужской области

Задание: действовать в Брянской области[437], где она и дислоцировалась в мае 1942 года.

Лазнюка — спецотряд

Командир: Лазнюк Кирилл Захарович, старший лейтенант

Численность: 25 человек

Отряд находился в оперативном подчинении командования 328 дивизии и 22 января 1942 года получил приказ захватить деревню Хлуднево в Смоленской области. По данным армейской разведки в населенном пункте находилось до полроты немцев. К моменту прихода ОМСБОНовцев численность гарнизона противника возросла до батальона, артиллерийской и минометной батареи и нескольких танков. В результате неравного боя смертью храбрых пало 22 ОМ С БОН овца.

Леймана — спецгруппа

Командир: Лейман Георгий Андреевич

Численность: 8 человек

Погибла на острове Сосновец в Карелии в феврале 1944 года[438].

«Лесники» — разведгруппа

Командир: Тукачев И.А.

Место дислокации: Ведлозерский район Карелии

Численность: четыре человека

За линию фронта выведена в 1944 году[439].

Манзырова — спецотряд

Командир: Манзыров Константин Захарович

В ноябре 1943 года находилась в Пряжинском районе Карелии.

Матросова — спецотряд

Командир: Матросов С.Л., старший лейтенант

Место дислокации: треугольник Смоленск — Орша — Витебск

За линию фронта выведена в марте 1942 года,[440] в апреле находилась в указанном выше районе. В июле 1942 года вышел в расположение частей Красной Армии[441].

«Метеор» — разведгруппа.

Место дислокации: Карелия

Численность: три человека

За линию фронта выведена в 1942 году.

Все члены погибли[442].

«Минеры» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Дудкин С.В.[443]

Миронова— разведывательно-диверсионная группа

Командир: Миронов М., капитан

За линию фронта выведен в марте 1942 года[444]

«Митя» — спецотряд

Командир: Медведев Дмитрий

Дислокация: Московская и Орловская область Численность: около тридцати человек[445]

«Моряки» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: три человека

За линию фронта выведена в 1942 году

Все члены погибли [446].

«Мстители» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Новеселов И., С.

Место дислокации: Карелия

Численность: пятнадцать человек

За линию фронта выведена в октябре 1943 году.

Погибло пять бойцов[447].

«Мстители» — разведгруппа

Командир: Захаров Ф.Г.

Место дислокации: Кондопожский район Карелия

Численность: три человека

За линию фронта выведена в мае 1944 года[448].

«Мстители» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Грудин Н.Я.[449]

«Ненависть» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Тимофеев М.П.[450]

«Неуловимые» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Яковлев Ф.К.

За линию фронта выведена в августе 1942 года и находились там в июле 1943 года[451].

«Неустрашимые» — спецотряд

Командир: Лавров В.И.[452]

Никулочкина — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Никулочкин

Место дислокации: Московская область

За линией фронта действовала в ноябре 1941 года.

«Новатор» — спецотряд

Командир: Хвостов Г.М., капитан

Численность: 37 человек

Дислокация: треугольник Смоленск — Орша — Витебск

За линией фронта действовал с марта по июль 1942 года [453].

«Новички» — спецотряд

Командир: Рафаилов П.А.[454]

Самсонова — спецотряд

Командир: Самсонов Василий Константинович

Место дислокации: Брянская область

За линию фронта выведен в марте 1943 года. После гибели командира в августе 1943 года дальнейшая судьба отряда неизвестна[455].

«Смелые» — диверсионная группа

Командиры: Громов А.Г., Алешин И.Н.

За линией фронта находилась два раза: в сентябре 1941 года и с июля 1942 года по декабрь 1943 года[456].

«Смерть фашизму» — разведывательно-диверсионный отряд

Командиры: Кусов Хаджиемед Джамбулатович (сентябрь 1941 — октябрь 1941); Шпилевой Яков Михайлович (октябрь 1941 — ноябрь 1941)

Численность: 125 человек

Дислокация: Витебская, Смоленская и Калининская области

За линию фронта выведен в сентябре 1941 года. Вернулся обратно в ноябре 1941 года[457] .

«Овод» — разведгруппа

Командир: Лейман Георгий Андреевич

Место дислокации: Карелия

Численность: три человека

За линию фронта выведена в январе 1943 года[458].

«Онежцы» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: два человека За линию фронта выведена в 1942 году

Все члены погибли[459].

«Опытные» — спецотряд

Командир: Кочеревский В.Н.[460]

«Особые» — спецотряд

Командир: Бажанов Михаил Константинович, старший лейтенант

Место дислокации: линия фронта

В районе линии фронта действовал с января по март 1942 года[461].

«Особые» — спецотряд

Командир: Бажанов Михаил Константинович, старший лейтенант

Численность: 35 человек

Место дислокации: треугольник Смоленск — Орша — Витебск

За линией фронта действовала с марта по июль 1942 года[462].

«Отважные» — диверсионная группа

Командир: Назаров Александр Васильевич

За линией фронта находилась с мая по август 1944 года на территории Псковской области, Белоруссии и Латвии[463].

«Отважные» — спецотряд

Командир: Чистяков И.В.[464]

«Парус» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

За линией фронта в сентябре 1942 года.[465]

«Подростки» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Лавров А. В.[466]

«Подрывники» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Костюченко М.П.[467]

«Постоянные» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Щеголев А.К.[468]

«Ракета» — разведывательно диверсионная группа

Командир: Еремин, лейтенант

Численность: 7 человек

За линию фронта выведена 1 июня 1942 года

Место дислокации: Орловская область

Основная задача — проникнуть в оккупированный Орел, собрать разведывательную информацию и «ликвидировать» коменданта города[469].

Прудникова — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Прудников

За линией фронта действовала в ноябре 1942 года

«Решительный» — спецотряд

Командир: Чупеев Андрей Е., лейтенант

Численность: 29 человек

За линию фронта выведен в феврале 1942 года, частично эвакуирован в Москву в мае 1942 года (большинство бойцов получили обморожения).

Место дислокации: Брянская область[470].

«Рыцари» — разведывательно-диверсионный отряд

Командир: Логонский К.Л.[471]

«Сатурн» — спецотряд

Командир: Воропаев Анисим Ильич

Численность: 27 человек

Дислокация: Смоленская область

В тылу врага находился с марта по июнь 1942 года

Участвовал в уничтожение школы Абвера в Красном Бору[472].

«Славный» — спецотряд

Командир: Шестаков Анатолий Петрович, старший лейтенант

Численность: 49 человек

За линию фронта выведен в феврале 1942 года и с частями Красной Армии соединился в июне 1944 года

Дислокация: железная дорога Брянск-Гомель, затем Белоруссия[473].

«Смерч» — спецгруппа Командир: Свечкин П.Н.

Численность: 4 человека

За линию фронта выведена весной 1942 года

Место дислокации: Курская область[474].

Соколова — спецотряд

Командир: Соколов Н.В.

Место дислокации: Орша — Витебск- Смоленск[475].

«Табор» — разведывательная группа

Командир: Мартынов И.Ф.

Дислокация: Заонежский район (Карелия)

Численность: три человека

В январе 1942 года в течение недели собирала сведения о базировании и численности гарнизонов противника, а также об обстановке в оккупированных районах[476]

«Тихие» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Иванов К.И.[477]

«Транспортники» — спецотряд

Командир: Андреев[478]

«Удалые» — диверсионная группа

Командиры: Назаров Александр Васильевич, Новиков В. Я., Венчагов И. И.

Действовала на территории Псковской области в составе калининской партизанской бригады имени Дениса Давыдова [479].

«Универсалы» — спецотряд

Командир: Соловьев В.М.[480]

«Упорные» — диверсионно-разведывательная группа

Командиры: Таранченко Василий Григорьевич, старший лейтенант.

Численность: 13 человек

За линию фронта выведен в январе 1944 года. В расположение Красной Армии вышел в феврале 1944 года

Место дислокации: Ленинградская область[481].

Хвостова — спецотряд

Командир: Хвостов

В апреле 1942 года находился в Смоленской области.

«Фантом» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: четыре человека

За линию фронта выведена в 1942 году

Все члены погибли[482]

Флегонтова — спецотряд

Командир: Флегонтов А. К.

Место дислокации: Смоленская область

За линией фронта находилась с августа по октябрь 1941 года[483]

«Ходоки» — спецотряд

Командир: Мирковский Евгений Иванович

Место дислокации: Орловская область[484]

«Храбрые» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Цибульский М.З.[485].

«Черные» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: одиннадцать человек.

За линию фронта выведена в 1942 году

Все члены погибли[486]

Чуляева — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Чуляев

Место дислокации: Калужская область

За линией фронта действовала в феврале 1942 года

«Шалаш» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: пять человек

За линию фронта выведена в 1942 году

Все члены погибли [487]

«Шальские» — разведгруппа

Место дислокации: Карелия

Численность: десять человек

За линию фронта выведена в 1942 году

Все члены погибли[488]

Шевченко — разведгруппа

Командир: Шевченко Г. Ф., капитан

Место дислокации: треугольник Смоленск — Орша— Витебск. За линией фронта действовала с марта по май 1942 года[489]

«Церковная» — резидентура

Командир: Иванов Василий Михайлович

Дислокация: Калинин

Состав: подполковник Иванов Василий Михайлович («Васько») — командир, Михеев Иван Иванович («Михась»), окончил авиационное училище (в июне 1941 года сержант истребительного батальона войск НКВД), Баженова Анна («Марта») — радист.

Свое неофициальное название получила из-за необычного «прикрытия», которое использовали двое чекистов. За линией фронта они действовали в качестве помощников епископа Василия (Ратмирова Василия Михайловича). Священнослужитель обратился в райвоенкомат с просьбой отправить его на фронт, но сотрудница Особой группы Зоя Ивановна Воскресенская решила, что он принесет больше пользы за линией фронта.

Группу направили в прифронтовой Калинин 18 августа 1941 года. Владыка служил в городском соборе, а его помощники собирали информацию о численности и дислокации немецких воинских частей, выявили более 30 агентов гестапо[490].

«Шустрые» — спецотряд

Командир: Пресмышев Л.А.[491]

Шпилевого — спецотряд

Командир: Шпилев Я.И.

Место дислокации: «треугольник» Смоленск — Орша — Витебск

В тыл врага выведен 26 сентября 1941 года под Смоленском. В ноябре 1941 года вернулись обратно[492].

Приложение № 2 Спецгруппы и спецотряды 4-го Управления НКВД-НКГБ, действовавшие на оккупированной территории Белоруссии

«Авангард» — спецгруппа

Командир: Селянкин А.И.

Численность: 3 человека

Выведена в тыл врага 6 октября 1943 года.

Действовала в южных районах Барановичской обл.: Несвижском, Клецком, Ляховичском, Бытенском районах и в Барановичах. Базировалась в д. Машуки Клецкого района.

В процессе разведывательной работы получена информация о воинских гарнизонах противника. Спецгруппой подорвано 12 вражеских эшелонов, взорвано и сожжено пять мостов на шоссейных дорогах, электростанция. Уничтожено два склада с горючим и авиабомбами. Проведено 11 боев. Уничтожено и ранено около трех тыс. солдат и офицеров. Переведено на сторону партизан более ста человек. Спецгруппа организовала контрразведывательную защиту местных партизанских отрядов, выявив более 70 вражеских агентов.

7 июля 1944 года соединилась с частями Красной Армии[493].

«Август» — спецгруппа

Командиры: до марта 1944 года спецгруппой руководил К.И. Доморад, позже Ф.А. Козлов

Выведена в тыл врага 20 августа 1943 года.

Дислокация: деревня Красная Горка Ушачского района Белоруссии.

Основная задача спецгруппы — контрразведывательное обслуживание 1-й антифашистской бригады, сформированной из солдат бывшей бригады РОА «За Русь», переведенную на сторону партизан (командир бригады В.В. Гиль-Родионов).

Оперативными работниками «Августа» получена разведывательная информация и выявлен ряд агентов спецслужб Германии, предателей и изменников Родины.

15 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[494].

«Активные» — спецгруппа

Командиры: до 12 декабря спецгруппу возглавлял Ф.А. Сотников, позже — его заместитель И. Г. Иванов.

Численность: 8 человек

В тыл противника выведена 1 августа 1943 года.

Действовала на территории Пуховичского, Борисовского, Минского, Червенского, Логойского и Смолевичского районов Минской обл.

Дислоцировалась в деревни Горново Червенского района

В процессе боевой деятельности, кроме разведывательных задач и диверсионной работы, участвовала в проведении специальных мероприятий контрразведывательного характера.

Спецгруппой ликвидировано и ранено 107 солдат и офицеров врага. Выявлено, арестовано и разоблачено шесть вражеских лазутчиков, двое из которых переданы в Управление НКГБ БССР для проведения тщательного расследования.

5 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[495]

«Альфа» — спецгруппа

Командир: Соснов К. М.

Численность: 2 человека

В тыл врага выведена 11 августа 1943 года.

Действовала в Вилейской области Белоруссии.

Базировалась в районе оз. Нарочь.

Вела разведывательную работу в Миорском, Браславском, Шарковщинском, Видзовском, Плисском, Дисненском, Докшицком, Глубокском, Поставском, Дуниловичском, Мядельском, Кривичском, Куренецком, Сморгонском, Свирском и Молодечненском районах.

Для разведывательной работы в Ошмянском и Островецком районах, в Латвии и Литве использовались маршрутировавшиеся туда участники спецгруппы.

Проводила разведывательную работу в среде польских вооруженных формирований, сотрудничавших с оккупантами, и в созданных ими националистических организациях. Оперативные работники расследовали более 80 уголовно-следственных дел. Была получена ценная информация для использования контрразведкой.

2 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[496]

«Артур» — спецгруппа

Командир: Золотарь Иван Федорович

Численность: 8 человек

Место дислокации: Минская область

За линию фронта десантирована в ночь с 22 на 23 апреля 1943 года.

Основная задача — поддержание связи с подпольщиками в городе Борисове, а также допросы пленных немцев. В состав группы входило три радиста и переводчик с немецкого языка.

С частями Красной Армии соединилась в июле 1944 года[497].

Баскакова — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Баскаков Алексей Андреевич

За линией фронта действовала с октября 1941 года по июнь 1942 года[498]

«Березино» — спецгруппа

Командиры: Стельмах И.М., с 20 марта по июль 1944 года Лебедев И. А.

Организована 3 мая 1943 года

Базировалась в Шкловском районе Могилевской области, вела разведывательную и контрразведывательную работу, в том числе по защите партизанских соединений, действовавших на Могилевщине.

Участниками спецгруппы с помощью связных проведен ряд успешных диверсионных операций в Бобруйске, Могилеве, Орше, Шклове, получены ценные разведывательные сведения.

30 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[499]

«Богатыри» — спецотряд

Командир: Шихов Александр Никитич

Место дислокации: с января по июль 1944 года Минская, Пинская и Бараночивская области[500]

Численность спецотряда: 46 человек

Основная задача: глубокая оперативная разведка вдоль железной дороги Минск — Барановичи — Лунинец[501]

«Боевой» — спецотряд — партизанская бригада «За Родину» им А. К. Флегонтова

Командиры: Флегонтов Алексей Кканильевич (август 1942 — октябрь 1942); Жохов Иван Васильевич (октябрь 1942 — март 1943); Бобков Владимир Иванович (март 1943 — август 1943); Тараненко Федор Федорович (август 1943 — сентябрь 1943); Беззубов Николай Николаевич (октябрь 1943 — июнь 1944

Численность: 132 человека

За линию фронта выведен в августе 1942 года[502].

«Боевой» — спецотряд

Командиры: Горячев Анатолий Сергеевич (март 1942 — август 1942) и Неклюдов Валентин Леонидович (август 1942 — июнь 1944)

Сформирован в октябре 1941 года

За линию фронта выведен в марте 1942 года

Численность: 45 человека

Место дислокации: Витебская и Вилейская области, а также на юге Литвы[503].

Основная задача: диверсии на железнодорожной ветке Полоцк — Даугавпилс.

В марте 1943 года новый приказ — перебазироваться в окрестности Минска.

Спецотряд, являясь одним из наиболее активных воинских подразделений, действовал во многих районах Витебской, Минской, Вилейской и Барановичской области.

Боевые группы «Боевого» вели разведку на оккупированной территории Литвы.

Для тактических действий отряда характерны продолжительные рейды по тылам врага, активная боевая и диверсионная работа.

Спецотряд 31 раз вступал в открытые бои, организовал 38 диверсий. В результате участниками «Боевого» убито и ранено, по неполным учтенным данным, 2 тыс 209 солдат и офицеров врага, 72 взято в плен[504].

Спецотрядом было пущено под откос 125 эшелонов, разбито и повреждено 113 автомашин, 3 бронепоезда, 8 танков, взорвано и сожжено 78 мостов, 88 учреждений и предприятий, 16 воинских складов с боеприпасами и продовольствием, неоднократно выводился из строя подземный телефонный кабель, связывающий ставку Адольфа Гитлера с командованием группы армий «Центр»[505]

С Красной Армией соединился в июне 1944 года.

«Боевые» — спецгруппа

Командиры: Разумов М М.; с 25 мая 1944 года Хохлов Я.Н.

Численность: 6 человек

Выведена в тыл противника: 13 сентября 1943 года.

Действовала в Борисовском, Бегомльском и Логойском районах Минской области.

Наряду с разведывательной и боевой работой участвовала в разложении частей «Белорусской краевой обороны», формировавшихся в Логойске.

Бойцы «Боевых» осуществили семь диверсий на железных дорогах в тылу противника, взорвали мост через Березину в Борисове, железобетонный мост у станции Жодино.

5 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[506].

«Болотные» — спецгруппа

Командир: Лощинин В.П.

Численность: 2 человека

В тыл врага выведена 22 августа 1943 года.

Действовала в Пинской области.

Базировалась в Ганцевичском районе.

Спецгруппой «Болотные» проведена значительная разведывательная работа.

«Болотные» осуществляли контрразведывательную помощь особым отделам партизанских отрядов и бригад Пинского соединения, в результате были получены ценные сведения об оборонительных рубежах противника. Оперативными работниками спецгруппы выявлено 13 вражеских лазутчиков, засланных в партизанские отряды и соединения.

Силами «Болотных» разгромлено два гарнизона врага.

12 мая 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[507]

«Борцы» — спецгруппа

Командиры: Шумилин А.П.; Тимофеев В.Я.

Численность: 4 человека

В тыл противника выведена 12 января 1944 года

Действовала в Березовском, Коссовском, Антопольском, Дивинском районах Брестской обл. и в Дрогичинском районе Пинской области

В процессе диверсионной работы участниками спецгруппы организовано крушение 20 вражеских эшелонов, уничтожено и ранено 800 гитлеровцев. Получены серьезные разведывательные сведения о подрывной работе польских вооруженных формирований и «Организации Украинских Националистов», действовавших в Брестской области.

13 июня 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[508].

«Буревестник» — спецгруппа

Командир: Лысков П.Я.

Численность: 3 человека

В тыл противника выведена 12 сентября 1943 года.

Действовала в Лидском, Новогрудском, Любчанском, Желудокском, Дятловском, Кореличском, Юратишском и Ивенецком районах Барановичской области.

В процессе работы в тылу врага получена разведывательная информация, в том числе о деятельности различных польских вооруженных формирований, сотрудничавших с нацистами, а также об активных пособниках и предателях в среде местного населения.

7 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[509].

«Буря» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Михайлашев Николай Афанасьевич («Кубанский»)

Численность: 8 человек

В тыл врага выведена 17 апреля 1944 года

Место дислокации: Вилейская область[510]

Действовала в Сморгонском и Куренецком районах Вилейской обл. Участники спецгруппы, увеличив свой численный состав, осуществили ряд серьезных диверсий на транспортных коммуникациях противника. На счету участников «Бури» 43 диверсии, во время которых уничтожено значительное количество живой силы и техники противника, нанесен серьезный ущерб перевозкам врага. Пустила под откос 43 вражеских эшелона и один бронепоезд[511].

С частями Красной Армии соединилась 2 июля 1944 года.

«Бывалые» — спецгруппа

Командир: Шибеко Н.И.

В тыл противника выведена 20 августа 1943 года

Действовала в Речицком, Стрешненском, Жлобинском, Буда-Кошелевском районах Гомельской обл. Базировалась в Уваровичских лесах Буда-Кошелевского района

В процессе боевой деятельности участниками группы взорвано 12 вражеских эшелонов, подорвано и сожжено пять железнодорожных и 42 моста на шоссейных и проселочных дорогах. Разгромлено два немецких гарнизона, многократно повреждались проводные линии связи, в том числе подземный телефонный кабель Минск — Гомель, уничтожено два склада с обмундированием, склады с боеприпасами и бензином.

3 декабря 1943 г. спецгруппа вышла из тыла[512].

«Бывалые» — спецотряд

Командиры: Лопатин Петр Григорьевич («дядя Коля») (май 1942 — август 1942); Соколко Иван Николаевич (август 1942 — июнь 1944)

Место дислокации: Борисовский район Минской области[513]

Численность: 22 человека

В тыл врага выведена 18 марта 1942 года вблизи города Торопца[514]

К августу 1942 года по численности достигла состава бригады

«Верные» — спецгруппа

Командир: Кузнецов Д.В.

Численность: 11 человек

Выведена в тыл противника 18 января 1944 года

Действовала в Ганцевичском, Пинском, Логишинском районах Барановичской области.

Спецгруппа выполняла разведывательные задания, в том числе получила интересную информацию о польских вооруженных формированиях, боровшихся с партизанами, и вела активную диверсионную работу.

Участники «Верных» взорвали три эшелона врага, во время диверсий уничтожено и ранено 173 немецких солдата и офицера.

20 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[515].

«Вихрь» — спецгруппа

Командир: Владимиров П.В.

В тыл противника выведена 16 апреля 1944 года

Действовала в Копыльском и Узденском районах Минской области

Вела разведывательную работу, участвовала в боевых операциях

3 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[516]

«Возрождение» — спецгруппа

Командир: Дроздов А.Н.

В тыл противника выведена в марте 1943 года.

Действовала в Ружанском, Коссовском, Кобринском, Березовском районах Брестской, в Дрогичинском, Пинском, Телеханском, Ивановском районах Пинской областей. Базировалась в Гайновском районе.

Спецгруппа проводила активную разведывательную работу, обеспечивала контрразведывательную защиту партизанских отрядов Брестского соединения.

Проводила борьбу с польскими формированиями, выступавшими против белорусских партизан.

Во время диверсий участники спецгруппы подорвали 23 вражеских эшелона. В Брестском паровозном депо выведено из строя 16 паровозов, взорван артсклад и бензохранилище, сожжено 35 мостов на шоссейных и проселочных дорогах, убито и ранено свыше 1500 гитлеровцев.

14 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[517].

«Волынцы» — спецгруппа

Командир: Форманчук Петр, капитан

Численность: 5 человек

В тыл врага выведена в октябре 1943 года. С частями Красной Армии соединилась в апреле 1944 года[518].

Воронова — спецгруппа

Командир: Воронов

Место дислокации: Витебская область

За линей фронта находилась в марте 1942 года.

«Вперед» — спецгруппа

Спецгруппа создана в результате разукрупнения спецотряда «Вторые» в июне 1943 года.

Командир: Солодкий П.М.

Осуществляла боевые операции и разведывательную работу в Рогачевском и Жлобинском районах Гомельской области.

Выполнив задания, участники «Вперед» вышли из-за линии фронта. 28 марта 1944 года[519].

«Вперед» — спецгруппа

Создана на базе спецгруппы «Вперед» (командир Солодкий П.М.).

Командир: Крупенько Н.К.

Численность: 13 человек

Действовала в районах Белостокской области

Дислоцировалась в Ломжинском районе

В результате серьезной разведывательной работы получена информация о планах обороны врага, добыты сведения об оборонительных укреплениях в районе Кнышина, на реках Бобр и Нарев

Участниками спецгруппы взорвано пять вражеских эшелонов, проведено 12 других боевых операций, в результате которых убито и ранено до 200 солдат и офицеров неприятеля, 36 человек взято в плен

14 августа 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[520]

«Вперед» — оперативная группа Командир: Волков А.Н.

В 1942 году действовала на территории Гомельской области[521].

«Вторые» — спецотряд

Командиры: Кочуевский Павел Павлович (апрель 1942 года — 22 июля 1942 года); Зебницкий Николай Васильевич.

Численность: 43 человека

Выведен в тыл врага 30 апреля 1942 года.

Вначале действовал в районах Смоленской области.

13 июня 1942 года участники «Вторых» прибыли в Быховский район Могилевской области.

В августе 1943 года отряд разукрупнен. Из отряда выделились спецгруппы «Вперед», «Кровные» и «Днепр».

Основной состав отряда «Вторые» продолжал действовать на территории Могилевской области и в ряде районов Гомельской и Полесской областей.

Бойцы «Вторых» участвовали в многочисленных боевых операциях. Ими уничтожено и ранено свыше 300 немецких солдат, 13 офицеров.

Оказана помощь местным партизанским отрядам в снабжении их оружием и боеприпасами, добытыми в боях в Краснопольском и Кормянском районах. Командование отряда делилось с партизанами разведывательной информацией, проводило широкую пропагандистскую работу среди населения.

В отряде организованы мастерские по изготовлению лыж, валенок, сапог, пошива верхней одежды и маскировочных халатов.

21 ноября 1943 года спецотряд соединился с частями Красной Армии[522].

«Гвардия» — спецотряд

Командир: Воронов Владимир Николаевич

Дислокация: Вилейская, Барановическая и Брестская область.

За линию фронта выведен в марте 1944 года. С частями Красной Армии соединился в июле 1944 года[523].

«Гвардеец» — спецгруппа Командир: Сеньков

Место дислокации: Сениннский район[524]

«Гроза» («Гром») — спецотряд

Командир — Озмитель Федор Федорович («Гриша»)

Место дислокации: Минская область[525]

Десантирован в тыл врага 28 мая 1943 года[526]

«Грозные» — спецотряд Командир: Сычев И.А.

Численность: 10 человек

В тыл противника выведена 12 августа 1943 года.

Действовала в Россонеком, Освейском, Полоцком и Дрисненском районах Витебской области.

Бойцы спецгруппы вели разведывательную и диверсионную работу.

6 ноября 1943 года спецгруппа вышла из-за линии фронта.

27 марта 1944 года участники спецгруппы «Грозные» в составе 13 человек направлены в тыл противника повторно и действовали в Вилейской обл.

Базировались в районе оз. Нарочь

Диверсионные группы «Грозных» подорвали десять вражеских эшелонов, уничтожили и ранили свыше 900 солдат и офицеров врага.

6 июля 1944 года спецгрупиа соединилась с частя ми Красной Армии[527].

«Двина» — спецгруппа

Командир: Румянцев А.Ф.

Численность: 9 человек

В тыл противника выведена 30 июня 1944 года.

Действовала в Коссовском районе Брестской области.

В середине июля 1944 года спецгруппа, выполняя указание Центра, начала передислокацию на территорию Вельского района Белостокской области.

16 июля 1944 года спецгруппа оказалась в районе наступления частей Красной Армии, с которыми соединилась[528].

«Днепр» — спецгруппа

Сформирован в тылу 5 августа 1943 года из личного состава спецотряда «Вторые»

Командир: Солнцев Н.В.

Численность: 35 человек

Действия начала 25 августа 1943 годав Бобруйском и Осиповичском районах Могилевской области.

20 декабря 1943 года по указанию Центра спецгруппа передислоцировалась в Ганцевичский район Пинской области.

Разведчиками спецгруппы получены важные сведения о воинских перевозках и укреплениях врага в районе Бобруйска.

Во время диверсий ими взорвано семь вражеских эшелонов и четыре склада. Характерным в боевой деятельности бойцов спецгруппы являлась активная диверсионная работа на шоссейных дорогах. Взорвана 51 автомашина с живой силой и военными грузами. Во время боевых столкновений спецгруппой уничтожено свыше 500 вражеских солдат и офицеров.

17 мая 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[529].

«Донского» — спецгруппа

Командир: Медведев С.Б.

Численность: 15 человек

В тыл противника выведена 25 октября 1942 года.

Действовала на участке железной дороги Полоцк-Горяны, вела разведывательную работу в районе Полоцка.

Базировалась в деревне Черниченки Сиротинского района в зоне дислокации 2-й партизанской бригады С.М. Короткина.

Наряду с разведкой участвовала в подрыве четырех вражеских эшелонов, в разгроме немецкой воинской колонны, других боевых операциях.

После выполнения задания спецгруппа 26 января 1943 года вышла из-за линии фронта[530].

«Дружба» — спецгруппа

Командир: Жолобов Иван Алексеевич.

Численность: 7 человек.

За линию фронта выведена 5 сентября 1943 года.

Действовала в Лоевском и Речицком районах Гомельской области.

В декабре 1943 года во время крупной карательной операции против партизан вытеснена противником из партизанской зоны и была вынуждена выйти из тыла.

6 апреля 1944 года личный состав спецгруппы «Дружба» вылетел повторно в составе 13 человек и действовал в Щучинском и Дятловском районах Барановичской области.

Участники спецгруппы вели разведывательную работу, осуществили большое количество диверсий. Ими взорвано 15 вражеских эшелонов, убито и ранено около 300, взято в плен 45 солдат и офицеров врага.

10 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[531].

«Дружные» — спецгруппа Командир: Фролов Д.А.

Численность: 3 человека.

В тыл противника выведена 12 октября 1943 года.

Действовала в Чашникском, Ушачском, Бешенковичском районах

Витебской области. Дислоцировалась в Лепельском районе на базе партизанской бригады им. И.В. Сталина.

Спецгруппой проведена значительная разведывательная работа, получена информация о засылке в партизанские отряды вражеской агентуры. Участвовала в разложении пяти немецких воинских подразделений, в результате на сторону партизан перешло свыше 400 солдат из вооруженных формирований, проведена большая диверсионная работа.

2 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[532].

Жидкова — спецгруппа

Командир: Жидков, лейтенант

За линию фронта выведена в начале 1943 года[533]

«За Родину» — спецгруппа

Командир: Армянинов

Сформирована в тылу врага в августе 1943 года.

Действовала в Барановичской области.

В задачу спецгруппы входило контрразведывательное обеспечение партизанских сил в Барановичской области. Спецгруппой выявлено и разоблачено значительное количество вражеских лазутчиков, засланных в партизанские соединения, проведено расследование по 84 нарушениям воинской дисциплины. Получена ценная информация о польских вооруженных формированиях, действовавших в Западной Беларуси, боровшихся с партизанами.

15 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[534].

«Зайцева» («Пленного») — спецгруппа Командир: Зайцев П.М.

Численность: 4 человека.

В тыл противника выведена в августе 1942 года.

Действовала в районе железнодорожной магистрали Полоцк — Витебск.

Дислоцировалась на базе Белорусской партизанской бригады С ноября 1942 года по февраль 1943 года спецгруппой взорвано три вражеских эшелона, уничтожено свыше 150 вражеских солдат и офицеров.

В конце 1942 года во время крупной карательной операции против партизан в Полоцком районе возле станции Бычиха спецгруппа попала в засаду врага. В бою П.М Зайцев был тяжело ранен. Заместитель командира спецгруппы Т.И. Тушкин вывел участников спецгруппы в советский тыл 5 февраля 1943 года[535]

«Западные» — спецгруппа Командир: Пилюгин Ф. С.

В тыл противника выведена 13 октября 1943 года.

Действовала в Августовском, Граевском и Домбровском районах Белостокской области.

В процессе разведывательной работы спецгруппой «Западные» добыты ценные сведения в отношении воинских формирований, о лицах, активно сотрудничавших с оккупантами, фашистскими спецслужбами и карательными органами.

Участниками спецгруппы подорвано 12 вражеских эшелонов, взорвано два железнодорожных моста, электростанция, шлюз на Августовском канале, проведено восемь боев с противником. В результате убито и ранено более 250 гитлеровцев.

Осуществлено разложение 2 гарнизонов врага.

21 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[536].

«Зимние» — спецгруппа

Командир: Грошев В.Н.

Численность: 13 человек

В тыл противника направлена в апреле 1944 года.

Действовала в районах Брестской области.

30 апреля 1944 года вынуждена была выйти за линию фронта в связи с крупной карательной операцией против партизан.

10 мая 1944 года спецгруппа «Зимние» повторно направляется в тыл противника в Дивинский район Брестской области.

Участники «Зимних» вели разведывательную работу, подорвали два вражеских эшелона и три армейские автомашины.

12 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[537].

Зябликова — спецгруппа

Командир: Зябликов М.Ф.

Численность: 9 человек

В тыл противника выведена 20 февраля 1944 года.

Действовала в Щучинском районе Барановичской области. Дислоцировалась в Гродненской пуще на правом берегу Немана.

Вела активную разведывательную работу в районе Гродно и в Белостокской обл. Получила важные сведения о гарнизонах противника, враждебной деятельности польских формирований, созданных оккупантами националистических организациях.

Участники спецгруппы подорвали четыре вражеских эшелона. Провели несколько других боевых операций, уничтожив и ранив более 500 вражеских солдат и офицеров

10 июля 1944 г. спецгруппа «Зябликова» соединилась с частями Красной Армии[538].

«Ильинского» — спецгруппа Командир: Ильюшин Н.С.

Численность: 10 человек

В тыл противника выведена 14 февраля 1944 года.

Действовала в Сопоцкинском районе Белостокской области. Дислоцировалась в Щучинском районе, проводила отдельные мероприятия в Домбровском районе Белостокской области.

Спецгруппа «Ильинского» вела разведку и осуществляла диверсии на железнодорожных линиях Зельва — Слоним, Гродно — Друскенинкай, Гродно — Вильно.

14 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[539].

«Искра» — спецгруппа

Командир: Хохлов М.П.

Численность: 3 человека

В тыл противника выведена 28 октября 1943 года.

Действовала в Брестском, Кобринском, Антопольском, Жабинковском, Малоритском районах Брестской области.

Дислоцировалась в Дивинском районе.

В процессе разведывательной работы получена ценная информация о войсках противника в Бресте, других крупных гарнизонах.

Участники спецгруппы провели серьезную работу по контрразведывательной защите партизанских отрядов, выявив многих лиц, оказывавших помощь немецким карательным органам.

Во время диверсий взорвано 22 вражеских эшелона, в результате уничтожено около 3,5 тыс. солдат и офицеров.

8 апреля 1944 года спецгруппа вышла из-за линии фронта[540].

«Истребитель» — спецотряд

Создана 20 июля 1943 года, из бойцов 1-й Отдельной Гвардейской бригады минеров

Командир: Корнилов Н.В.

Численность: 23 человека

В тыл противника выведена 4 августа 1943 года в Кличевский район Могилевской области.

Действовала на железнодорожных коммуникациях Могилев—Жлобин, Минск—Орша, Орша—Могилев.

Весной 1944 года спецотряд передислоцировался и действовал в Ивьевском районе Барановичской области.

Бойцы «Истребителя» участвовали в 22 боях с противником, во время диверсий подорвали 44 вражеских эшелона, один бронепоезд, уничтожив около 2,5 тыс. вражеских солдат и офицеров.

16 июля 1944 года спецотряд соединилась с частями Красной Армии[541].

Каминского — спецотряд

Командир: Каминский Станислав Александрович, старший лейтенант

За линию фронта выведен в мае 1943 года[542].

«Клим» — спецотряд

Командир: Коровин П.А.

Место дислокации: Брест—Холм-Парчев

За линией фронта действовал с декабря 1943 года по август 1944 года[543].

«Кровные» — спецотряд

Командир: Кравченко Н.Т.

Численность: 38 человек

Спецгруппа сформирована в тылу врага из части личного состава спецотряда «Вторые» 5 августа 1943 года.

Действовала в Кричевском и Климовичском районах Могилевской области.

Спецгруппа осуществляла диверсионные операции на железных дорогах Могилев — Кричев, Рославль-Кричев, Орша-Кричев — Унеча, вела разведывательную работу, осуществляла бои из засад, вела разложенческую работу в полицейском гарнизоне в местечке Высокое, выявляла вражескую агентуру, засылавшуюся в партизанские отряды.

2 октября 1943 года в силу сложной оперативной обстановки спецотряд вышел из тыла противника[544].

Козлова — спецгруппа Командир: Козлов А.Ф., капитан

За линию фронта выведена в мае 1943 года,[545] в ноябре 1943 года действовала в Минской области.

Корниенко — спецгруппа

Командир: Корниенко

За линию фронта выведена в мае 1943 года[546]

«Лесные» — спецгруппа Командир: Бутенко Н.П.

Численность: 14 человек

В тыл противника выведена в сентябре 1942 года.

Действовала в Шкловском и Круглянском районах Могилевской области. Участниками спецгруппы велась разведывательная работа, взорвано три вражеских эшелона.

Спецгруппа неоднократно вступала в бои с гитлеровцами.

4 декабря 1942 года, спецгруппа, выполнив задание, вышла из-за линии фронта[547].

«Лесные» — спецгруппа

Командир: Ватутин А.Д.

Численность: 5 человек

Выведена в тыл противника 31 июня 1943 года.

Действовала в. районах Могилевской области.

Собрала ценную разведывательную информацию о гарнизонах Могилева, Быхова, Кличева и др.

Во время диверсий подорвано 9 автомашин и одна бронемашина. Проведено несколько боевых операций, в том числе два боя с отрядом гитлеровцев из бронепоезда.

13 июля 1944 года спецгруппа соединились с частями Красной Армии[548].

Максименко — оперативно-чекистская группа.

Командир: Максименко Алексей Петрович

За линией фронта находилась в 1942 году.

Место дислокации: окрестности города Витебска.

Основные задачи группы: связь с городским подпольем (наведение на цели советской авиации), фильтрация выходящих через «Суражские ворота» (сорокакилометровый разрыв в линии фронта на стыке групп немецких армий «Центр» и «Север») в советский тыл беженцев и диверсии[549].

Матвеева — спецотряд

Командир: Матвеев Николай Дмитриевич, лейтенант

За линию фронта выведен в мае 1943 года в Гомальскую область.

«Медведева» — спецгруппа

Командир: Слепов Г.И.

Численность: 4 человека

Выведена в тыл противника 2 августа 1943 года.

Действовала в Мозырском, Василевичском, Ельском, Калинковичс-ком районах Полесской области.

Наряду с разведывательной работой осуществляла контрразведывательную защиту отрядов Полесского партизанского соединения. Оперативными работниками спецгруппы проведено расследование по 42 уголовным делам на выявленных агентов спецслужб врага, внедренных в партизанские отряды.

В результате кропотливой работы по разложению вражеских гарнизонов к партизанам переведено более одной тыс человек, передано около 40 пулеметов и минометов, несколько сотен винтовок, другое военное снаряжение.

23 февраля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[550].

«Местные» — спецотряд

Командир: Ваупшасов Станислав Алексеевич («Градов»)

Место дислокации: с марта 1942 по июль 1944 года Минская область

Численность: 25 человек

При отряде базировался Минский подпольный горком партии[551]

В тыл врага спецотряд был выведен в начале марта 1942 года в районе города Торопец[552].

Метелкина — спецгруппа

Командир: Метелкин

Численность: 14 человек

Место дислокации: район Мстиславль — Климовичи.

За линией фронта находились с июня по октябрь 1942 года[553].

«Мех» — спецгруппа

Командир: Михальченко К. А.

Численность: 4 человека

В тыл противника выведена в сентябре 1942 года.

С сентября 1942 г. по май 1943 г. действовала в Витебске и Витебском сельском районе. Позднее участники спецгруппы действовали с базы 1-й Белорусской партизанской бригады.

В процессе боевой деятельности спецгруппа «Мех» получила ценную разведывательную информацию, взорвала несколько воинских эшелонов, военный склад гитлеровцев, совершила крупную диверсию в авторемонтных мастерских[554].

Миронова — спецгруппа

Командир: МироновА. Г., капитан

Численность: 28 человек

За линию фронта выведен в августе 1943 года[555]

«Молот» — спецотряд

Командир: Кузнецов Д. И., старший лейтенант

За линией фронта действовал с января по июль 1944 года[556]

Монахова — спецгруппа

Командир: Монахов П.М.

Численность: 6 человек

В тыл противника выведена 17 сентября 1942 года.

Вела разведывательную работу в районе железнодорожной линии Гомель — Тереховка.

Выполнив задание, спецгруппа возвратилась из-за линии фронта и 16 марта 1943 года была расформирована[557]

«Мстители» — спецгруппа

Командир: Хвесько Ф.Ф.

Выведена в тыл врага в июне 1943 года.

Действовала в Минске и Минской области.

Участники спецгруппы располагали большими возможностями в области разведки, получали важные в военном отношении сведения по гарнизону Минска, участвовали в проведении нескольких крупных боевых операций, выявили значительное число вражеской агентуры, работавшей на Абвер и СД.

В июле 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[558].

«Невского» — спецгрупп.

Командир: Новиков Ф.И.

Выведена в тыл врага 22 июля 1942 года.

Действовала в Витебском и Полоцком районах Витебской области. Во время осуществления диверсий подорвано пять вражеских эшелонов, уничтожено более 500 немецких солдат и офицеров. Взорван шоссейный мост, получена разведывательная информация об обстановке в тылу противника. Выполнив задание и израсходовав боеприпасы, спецгруппа «Невского» в декабре 1942 года вышла из-за линии фронта.

В январе 1943 года спецгруппа повторно вышла в тыл врага. Действовала в Полоцком и Сирогинском районах Витебской области.

В процессе разведывательной работы участники спецгруппы получили ценные разведывательные данные о гарнизонах врага в Полоцке, на станции Горяны, в поселке Оболь. Проведен ряд диверсионных операций на шоссейных дорогах.

В марте 1943 года в связи с карательными операциями врага против партизан Витебской области участники «Невского» были вынуждены выйти из-за линии фронта[559].

«Непобедимые» — спецгруппа

Командир: Стогов В.П.

Численность: 8 человек

В тыл противника выведена 28 августа 1943 года.

Действовала в Витебской, Могилевской и Вилейской областях

Вела разведывательную и контрразведывательную работу по защите партизанских отрядов и выявила значительное число вражеских лазутчиков и изменников Родины, сотрудничавших с оккупантами.

Силами участников спецгруппы и связными подорвано 16 вражеских эшелонов и один бронепоезд, уничтожено и ранено свыше двух тыс немецких солдат и офицеров.

Осуществлялось разложение полицейских гарнизонов, из которых на сторону партизан переведено значительное число солдат.

3 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[560].

«Неуловимые» — спецотряд.

Командиры: Прудников Михаил Сидорович («Неуловимый») и Морозов Анатолий Григорьевич (с мая 1943 года)[561]

Численность: 28 человек

Дислокация: Барановическая область.

В тыл врага выведен 5 марта 1942 года.[562] Соединилась с частями Красной Армии в июле 1944 года[563].

«Неуловимые» — разведывательно-диверсионная группа

Командиры: Максименко Алексей Петрович; Мишин И. Я.; Бурко Л.Д.

В тыл врага выведена в апреле 1942 года[564]

Численность группы: 11 человек

Действовала в районах Витебской и Могилевской областей.

Дислоцировалась в Оршанском районе на базе 1-й Белорусской партизанской бригады.

Участники спецгруппы вели активную разведывательную работу в гарнизонах врага, выявили большое количество вражеской агентуры, засылавшейся в партизанские формирования.

Во время диверсий подорвано 12 вражеских эшелонов, повреждено значительное количество паровозов, в том числе непосредственно на станции Орша.

Участниками спецгруппы оказана большая помощь партизанскому движению в Витебской области.

28 июня 1944 года спецгруппа «Неуловимые» соединилась с частями Красной Армии[565].

«Неустрашимые» — спецгруппа.

Командир: Добродей Н. Ф.

Численность: 7 человек.

В тыл противника выведена 26 октября 1943 года.

Действовала в Шерешевском, Пружанском, Каменецком районах Брестской области. Базировалась в Ружанской пуще.

Спецгруппа осуществляла разведывательную работу, диверсии. В результате участниками «Неустрашимых» собрана информация обо всех местных гарнизонах, получены сведения о преступной деятельности украинских националистических формирований, действовавших на Брестчине. Спецгруппой подорвано семь вражеских эшелонов, железнодорожный мост через р. Нурец, железнодорожный мост в районе Порозова.

10 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[566].

Ничволода — спецгруппа

Командир: Ничволод Н.В.

Численность: 18 человек

23 сентября 1942 года выведена в тыл противника.

Основная задача: разведывательная и диверсионная работа в районе железнодорожной линии Гомель — Добринка.

Спецгруппой подорвано несколько воинских эшелонов противника, шесть автомашин, одна танкетка, взорван железнодорожный мост на шоссе Лиозно — Колышки, участок высоковольтной линии электропередачи Бел-ГЭс. Вместе с партизанами разгромлено четыре полицейских гарнизона.

В марте 1943 года после выполнения задания спецгруппа вышла из-за линии фронта[567].

«Новаторы» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Литвинский Владимир Михайлович

Численность: 6 человек

В тыл врага выведена 12 сентября 1943 года

Действовала в Мостовском, Желудокеком, Щучинском районах Барановичской области, в ряде районов Белостоке кой области.

Участниками спецгруппы проделана значительная диверсионная работа, в которой приняли участие десять специально подготовленных групп диверсантов. Они формировались непосредственно в тылу врага.

«Новаторами» организовано 68 диверсий, из них 53 на железнодорожных коммуникациях. Всего уничтожено и ранено свыше 1100 вражеских солдат и офицеров. Нанесен большой урон транспортным коммуникациям.

Спецгруппа провела также разведывательную работу, участвовала в разложении полицейских гарнизонов.

С частями Красной Армии соединился 12 июля 1944 года.[568]

«Олимп» — спецотряд

Командир: Карасев Виктор Александрович

Численность: 58 человек

Дислокация: Витебская, Гомельская и Могилевская области, а также территория УССР, Польши и Чехословакии

В тыл врага выведен в феврале 1943 года. С частями Красной Армии соединился в феврале 1945 года.[569]

«Орлы» — спецгруппа

Командир: Соколинский Д.М.

Численность: 10 человек

Выведена в тыл противника 12 декабря 1943 года

Действовала в районе линии железной дороги Лунинец — Барановичи, в Логишинском и Ганцевичском районах Пинской области.

Дислоцировалась вблизи деревень Хотыновичи и Максимовичи

Действуя на важном в стратегическом отношении направлении, спецгруппа получила ценную разведывательную информацию о перевозках воинских грузов и о гарнизонах врага.

Взорвано десять вражеских эшелонов, разрушено пять мостов на шоссейных дорогах, распропагандировано два полицейских гарнизона. Участниками спецгруппы уничтожено и ранено около 1,5 тыс гитлеровцев и их пособников.

«Орлы» активно участвовали в спасении местного населения от вывоза его в Германию путем организации лесных завалов и минирования дорог, чтобы предотвратить появление карателей.

12 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[570].

«Отважные» — спецгруппа.

Командир: Пятериков А.К.

Численность: 6 человек

В тыл противника выведена 22 августа 1944 года.

Действовала в Лунинецком, Давид-Городокском, Столинском, Ганцевичском районах Брестской области. Базировалась в Лунинецком районе.

За время нахождения в тылу противника участниками спецгруппы наряду с серьезной разведывательной работой осуществлено десять диверсий на железной дороге, подорвано два железнодорожных моста, 31 армейская автомашина с живой силой и военными грузами, осуществлено разложение четырех вражеских подразделений, уничтожено свыше 700 немецких солдат и офицеров.

15 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[571].

«Охотники» — спецгруппа

Командир: Зворыкин В.Я.

Численность: 12 человек

В тыл противника выведена 30 марта 1944 года.

Действовала в Минском, Смолевичском и Смиловичском районах Минской области.

Вела разведку гарнизона Минска, обеспечивала контрразведывательную защиту партизан, организовала ряд диверсий.

5 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[572].

«Патриоты» — спецгруппа

Командир: Мануйлов Д.И.

Численность: 4 человека

Выведена в тыл противника 14 января 1944 года.

Действовала в Гродненском, Сопоцкинском районах, а дислоцировалась в Скидельском районе Гродненской области.

Во время разведывательной работы спецгруппа получила сведения военного и политического характера, в том числе о подрывной деятельности филиала ОУН и ее центра в Берлине.

Спецгруппой «Патриоты» осуществлено семь диверсий на железной дороге, проведено пять боев, в результате уничтожено и ранено свыше одной тыс солдат и офицеров противника.

Проводились контрразведывательные мероприятия по защите местных партизанских отрядов от проникновения в них вражеской агентуры с разведывательно-террористическими заданиями.

18 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[573].

«Первые» — спецотряд

Командир: Шпилевой Яков Иванович (май 1942 — сентябрь 1942)

Численность: 35 человек

Место дислокации: участок железной дороги Орша — Витебск — Смоленск

Выведен в тыл врага в мае 1942 года. Вернулся в советский тыл в сентябре 1942 года[574].

«Первые» — спецгруппа.

Командир: Поплавский Р. Р.

Численность: 11 человек.

Выведена в тыл врага двумя самостоятельными подгруппами 27 марта и 15 апреля 1943 года.

Действовала в Пуховичском, Минском, Руденском, Червенском, Борисовском районах Минской области.

Вела разведку в Минске. Участниками спецгруппы выявлено значительное количество лиц, сотрудничавших с Абвером и СД, в том числе агентура, засланная Абвером в партизанские отряды с целью их дальнейшего продвижения в советский тыл.

«Первые» приняли активное участие в разложении нескольких воинских подразделений (52-го украинского батальона, 26-го батальона Б КО и др.). В партизанские отряды при участии оперативных работников «Первых» переведено с оружием 534 человека.

Бойцами спецгруппы осуществлено 37 диверсий, в том числе на железной дороге.

1 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[575].

«Пламя» — спецгруппа Командир: Голова П.И.

Численность: 7 человек

В тыл противника выведена 22 октября 1943 года

Действовала в Молодечненском, Кривичском, Сморгонском районах Вилейской области.

Дислоцировалась в Куренецком районе (6 км от оз. Нарочь).

В процессе разведывательной работы спецгруппой получены много численные сведения о вражеских гарнизонах, добыта информация о связи польских националистических вооруженных формирований с оккупационными властями, их борьбе с партизанским движением. «Пламя» через партизанских связных получало сведения о создании фашистами «Белорусской Центральной Рады», о замыслах БЦР об использовании БКО для борьбы с партизанами Беларуси.

Оперативными сотрудниками спецгруппы проведено расследование по 31 уголовному делу на агентов противника, засланных в партизанские отряды, и на группу бандитов, выдававших себя за партизан.

Участниками спецгруппы взорвано пять воинских эшелонов врага.

2 июля 1944 года спецгруппа соединилась с частями Красной Армии[576].

«Победа» — спецгруппа

Командир: Кузин И. М., лейтенант

Численность: 36 человек

Место дислокации: Витебская и Минская области.

За линию фронта выведен в январе 1942 года. Действовал до августа 1942 года[577].

«Помошь» — спецотряд

Командир: Галушкин Борис Лаврентьевич

Место дислокации: Минская и Витебская область.[578]

Спецотряд десантировался в два этапа: первый — 29 мая 1943 года, а второй — 10 июня того же года[579].

Численность: 24 человека[580].

«Розова» — спецгруппа

Командир: Цветков В.С.

Численность: 9 человек

Выведена в тыл противника 14 февраля 1944 года[581].

«Северная» — спецгруппа

Командир: Дергачев И.Ф.

Численность: 6 человек

В тыл противника выведена 13 марта 1944 года[582].

«Северные» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Максименко Петр Никитович, майор

Численность: 8 человек

Дислокация: Вилейская область

За линию фронта выведена 13 октября 1943 года

Действовала в Докшицком, Плисском, Глубокском, Дуниловичском, Шарковщинском районах Витебской области. Дислоцировалась в д. Черница Докшицкого района. Спецгруппа вела разведку воинских гарнизонов, оказала значительную помощь в защите партизанских отрядов от проникновения вражеской агентуры. Участниками спецгруппы совершено 13 диверсий на железной дороге, проводилась военно-политическая работа среди населения Дуниловичского и Шарковщинского районов.

С частями Красной Армии соединилась в июле 1944 года[583].

«Семенова» — спецгруппа Командир: Прибыль Х.С.

Численность: 3 человека

В тыл противника выведена 23 июля 1943 года

Действовала в Бобруйском, Осиповичском, Кировском районах Могилевской и Глусском, Паричском районах Полесской областей. Базировалась в Бобруйском районе. В результате разведывательной работы участниками спецгруппы добыта информация о воинских частях гарнизона в Бобруйске. Проникнув в Бобруйское СД, участники спецгруппы смогли выявить, а затем разоблачить значительное число вражеской агентуры, использовавшейся гитлеровцами против партизан. В диверсионных операциях на железнодорожных коммуникациях и шоссейных дорогах командованием спецгруппы использовалось 16 диверсионных групп органов госбезопасности, участниками которых подорвано 13 вражеских эшелонов. Во время диверсий уничтожено 18 самолетов, 9 танков типа «тигр», 60 вагонов с авиабомбами, две речные баржи. Во время операций уничтожено и ранено свыше трех тыс. солдат и офицеров врага. В партизанские отряды переведено распропагандированных 750 человек, служивших в РОА, 150 полицейских. В партизанские зоны выводились патриоты из Бобруйска и других населенных пунктов.

Соединилась с частями Красной Армии 30 июня 1944 года[584].

«Слава» — спецгруппа Командир: Васюк Е.В.

Численность: 9 человек

В тыл противника выведена 16 февраля 1944 года.

Действовала в Белостоке кой области. Базировалась в деревне Видова Вельского района. Вела разведывательную работу, осуществила подрыв четырех воинских эшелонов, уничтожила два моста на шоссейных дорогах. Участниками «Славы» проведено восемь боев с противником.

С частями Красной армии соединилась 1 августа 1944 года[585].

«Славный» — спецотряд

Командиры: Шестаков Анатолий Петрович (февраль 1942 года — июнь 1944 года); Мадэй Кондрат Андреевич (июнь 1944 — июль 1944)

Численность: 50 человек

Сформирован в Москве

Укомплектован военнослужащими ОМСБОНа

Место дислокации: Смоленская, Орловская, Гомельская, Могилевская, Минская и Барановичская области.

За линию фронта выведен 12 февраля 1942 года.

Действовал в районах Гомельской, Могилевской, Минской и Вилей-ской областей. Бойцы спецотряда 34 раза вели бои с противником, в результате которых разгромлено 23 вражеских гарнизона, взорвано 22 вражеских эшелона. На шоссейных дорогах ими уничтожено три танка, танкетки, 91 воинская автомашина с живой силой и военными грузами. В результате уничтожено свыше 1300 вражеских солдат и офицеров. Во время разведки вражеских гарнизонов получена информация, оказавшаяся важной для командования Красной Армии.

Оперативный состав «Славных» оказал значительную помощь местным партизанам, передавая полученное им в боях трофейное оружие, боеприпасы, разведывательную информацию, иногда совместно с партизанами участвовал в проведении наступательных боевых операций.

С частями Красной Армии соединился в июле 1944 года[586].

«Смерть фашистам» — спецотряд — партизанская бригада

Место дислокации: Смоличевский район под Минском

Комиссар: Дедюля Иван Прокопьевич

Итоги деятельности: 800 дней существования бригады «Смерть фашизму» «лесные гвардейцы» истребили около восьми тысяч оккупантов и еще более двух тысяч взяли в плен в ходе ликвидации остатков окруженной вражеской группировки юго-восточнее Минска, тем самым принимая участие в стратегической операции «Багратион». Под откос было пущено около 500 вагонов, повреждено из ПТР (противотанковые ружья. — Прим. ред.) 70 паровозов, уничтожено свыше 800 машин, и даже была парализована линия секретной подземной многожильной связи гитлеровского командования с группой армий «Центр»[587].

«Сокол» — спецотряд

Командиры: Орловский Кирилл Прокофьевич («Роман») (октябрь 1942 — август 1943); Никольский Сергей Александрович (август 1943 — июль 1944)

Место дислокации: Минская и Брестская области[588].

Первая группа (9 человек) десантирована в тыл врага 27 октября 1942 года[589].

Численность спецотряда: 16 человек

Основная задача: «работа по изучению подходов к Минску, Барановичам, Бресту и подготовка почвы в этих городах для работы других групп»[590].

Отряд соединился с частями Красной Армии в июле 1944 года[591].

«Сокол» — спецотряд

Командир: Рудин Д. Н.

Численность: 43 человека.

В тыл противника выведена 25 февраля 1943 года.

Действовала в Смоленской, Витебской, Минской и Вилейской областях.

Спецгруппой проведено множество боевых операций, подорвано в результате диверсий 11 вражеских эшелонов, сожжено семь мостов, подорвано и уничтожено 82 автомашины противника с воинскими грузами и солдатами.

Бойцы спецгруппы постоянно оказывали помощь местным партизанским отрядам. Им удалось распропагандировать и перевести на сторону партизан одну роту РОА, два полицейских гарнизона, оказать помощь в формировании партизанских подразделений.

С частями Красной Армии соединилась 3 июля 1944 года[592].

«Соколы» — спецгруппа

Командир: Щербаков К.У.

Численность: 11 человек

Сформирована в 1942 году.

Действовала в Борисовском районе Минской области. Проводила разведывательную и диверсионную работу[593].

«Соседи» — спецгруппа

Командир: Зайцев М.И.

Численность: 9 человек

В тыл противника выведена 16 апреля 1944 года.

Действовала в Логойском и Заславльском районах Минской области. Спецгруппой получена важная разведывательная информация по воинскому гарнизону в Минске. Участниками спецгруппы подорвано 12 воинских эшелонов. Они неоднократно вступали в бои с превосходящими силами противника. За время пребывания в тылу противника спецгруппой уничтожено свыше двух тыс солдат и офицеров, выявлено несколько агентов спецслужб врага, направленных в советский тыл и засланных в партизанские отряды.

Соединилась с частями Красной Армии 2 июля 1944 года[594].

«Стальные» — спецгруппа

Командир: Карпычев Д.В.

Численность: 7 человек

В тыл противника выведена в октябре 1943 года.

Действовала в Пинском, Дрогичинском, Жабинковском и Морочан-ском районах Пинской области. Разведывательная работа велась с помощью связных спецгруппы, которые добыли важную информацию о гарнизонах противника. Участниками спецгруппы совершено 8 диверсий, выявлено значительное количество агентуры неприятеля, засылавшейся в партизанские отряды. В феврале — марте 1944 г. во время карательной экспедиции противника спецгруппа «Стальные» была вынуждена выйти за линию фронта. В ночь на 20 июня 1944 г. спецгруппа повторно направляется в тыл врага (руководитель Я.К. Быков). Действовала в районах Брестской области. Дислоцировалась в Гуто-Михайлинской пуще. Вела разведывательную работу, осуществляла диверсии.

Соединилась с частями Красной Армии 15 июля 1944 года[595].

«Степные» — спецгруппа

Командир: Григорьев А. Г.

Численность: 12 человек

В тыл противника выведена 26 июня 1944 года.

Действовала в Брестской и Белостокской областях. Вела разведку, участвовала в разгроме крупной банды, действовавшей под видом партизан, участвовала в борьбе с отступающими гитлеровцами, уничтожив 29 и ранив 16 фашистов.

Соединилась с частями Красной Армии 7 июля 1944 года[596].

«Стойкие» — спецгруппа

Командиры: Поворознюк И. Г, позже — Груздев К.А.

Численность: 8 человек

В тыл противника выведена 8 октября 1943 года.

Действовала в Волковысском, Свислочском районах Брестской и Крынковском районе Белостокской областей. Базировалась в деревне Большие Гриньки Свислочского района.

Спецгруппой получена ценная информация о воинских гарнизонах Волковыска и Белостока, сведения о ряде польских вооруженных формирований. Во время диверсий подорвано три воинских эшелона, подрывались мосты на шоссе Волковыск — Белосток.

Участники спецгруппы оказывали постоянную помощь партизанам в выявлении вражеской агентуры, засланной в отряды.

Соединилась с частями Красной Армии 4 июля 1944 года[597].

«Стрельцова» — спецгруппа

Командир: Нестеренко К.И.

Численность: 9 человек

Действовала в Меховском, Городокском и Дриссенском районах Витебской области. Вела разведывательную работу, проводила диверсии.

Участники спецгруппы на железнодорожных линиях Себеж — Сураж, Езерищи — Бычиха подорвали семь вражеских эшелонов.

В конце февраля 1942 года вызванный в тыл для доклада Центру М.И. Нестеренко погиб во время перелета. Судьба остальных членов спецгруппы неизвестна[598].

«Стремительные» — спецгруппа

Командиры: Юров Г. С., позже — А.Л. Степченко

Численность: 10 человек

В тыл противника выведена 10 января 1944 года

Действовала в Новогрудском, Ляховичском, Новомышском, Бытенском районах Барановичской области. Базировалась в Слонимском районе.

Вела разведку, совершала диверсии. Участники спецгруппы подорвали четыре воинских эшелона, в боях из засад уничтожили около 400 и пленили более 50 солдат и офицеров противника. Ими захвачен и направлен в советский тыл заместитель бургомистра Барановичей В. Русак.

Соединилась с частями Красной Армии 7 июля 1944 года[599].

«Счастливые» — спецгруппа

Командир: Ильин А.Е.

Численность: 8 человек

В тыл противника выведена 11 февраля 1944 года

Действовала в Бегомльском районе Минской области. Базировалась в деревне Замосточье.

Вела разведывательную работу, оказала помощь в выявлении вражеской агентуры партизанским отрядам соединения Борисовско-Бегомльской зоны под командованием Р.Н. Мачульского.

Участники спецгруппы подорвали два воинских эшелона, взорвали мост на шоссейной дороге и т. д.

Соединилась частями Красной Армии 2 июля 1944 года[600].

«Тарасова» — спецгруппа

Командир: Тарасов Л.А.

Численность: 11 человек

В тыл противника выведена 15 ноября 1942 года

Действовала в Витебской области

Базировалась при партизанской Белорусской бригаде

Спецгруппой взорвано два воинских эшелона.

В период блокады партизан в феврале 1943 года спецгруппа вышла из тыла противника[601].

«Третьи» — спецотряд

Командиры: А.А. Плотников А.А., Братушенко Н.Г, Савуляк П.С., Бычок Олег Сергеевич («Быстрый»).

Численность: 50 человек

В тыл врага был выведена 24 апреля 1942 года[602].

Место дислокации: Витебская, Минская и Вилейская области[603].

Спецотряд вел разведывательную работу, осуществлял диверсии.

Участники «Третьих» в 1942 году подорвали 45 воинских эшелонов, в 1943 году — 27, в 1944 году — 39 и один бронепоезд. Подорвано 8 железнодорожных мостов, четыре водонапорные станции, осуществлены диверсии на четырех электростанциях.

Бойцами спецотряда проведено девять боев. За время нахождения в тылу спецотряд уничтожил и ранил свыше 3,5 тыс. солдат и офицеров врага.

В сентябре 1943 года из личного состава спецотряда выделено несколько самостоятельных групп. В тылу противника в Беларуси спецотряд известен как партизанский отряд им. Ф.Э. Дзержинского.

Оперативные работники отряда оказывали большую помощь партизанским отрядам.

Соединился с частями Красной Армии 15 мая 1944 года[604].

«Удалые» — спецгруппа

Командир: Ульянов Т.Е.

Численность: 30 человек

Сформирована в тылу врага в сентябре 1943 года из числа бойцов спецотряда «Третьи».

Действовала в Россонском, Ушачском, Полоцком и Сиротинском районах Витебской и Поставском районе Вилейской областей.

Спецгруппа вела разведывательную и боевую деятельность. Подорвала 17 вражеских эшелонов, один бронепоезд. Во время боевых операций и диверсий уничтожено и ранено свыше тысячи немецких солдат и офицеров. Проведено шесть боевых столкновений.

Спецгруппой проводилась контрразведывательная работа по защите местных партизанских отрядов, выявлялись вражеские агенты и активные пособники оккупантов.

Соединилась с частями Красной Армии 4 июля 1944 года[605].

«Хвойные» — спецгруппа

Командир: Андреев Н.А.

В тыл противника выведена 19 сентября 1943 года

Действовала в Пружанском, Коссовском, Ружанском и Порозовском районах Брестской области. Базировалась в Березовском районе.

Участники спецгруппы вели разведывательную работу и оказали существенную помощь командованию партизанских отрядов в выявлении вражеской агентуры, забрасываемой спецслужбами противника.

Соединилась с частями Красной Армии 15 июля 1944 года[606].

«Ходоки» — диверсионно-разведывательная группа

Командир: Мирковский Евгений Иванович

Численность: 15 человек

Место дислокации: РСФСР, УССР, Полесская и Брестская области.

В тыл врага выведена в марте 1942 года. Соединилась с частями Красной Армии в июле 1944 года[607].

«Храбрецы» — спецотряд

Командир: Рабцевич Александр Маркович

Численность: 14 человек

В тыл противника выведена 1 июля 1942 года

Действовал на территории Гомельской и Могилевской областей. Базировался в деревне Рожанов Октябрьского района Гомельской области, а затем в деревне Липники Логишинского района Брестской области, куда передислоцировался после января 1944 года.

Спецотряд получал ценную разведывательную информацию, в том числе о подготовке командования Вермахта начать химическую войну.

Участниками спецготряд осуществлена 91 диверсионная операция на железнодорожном транспорте, уничтожено два речных катера, пять шоссейных мостов. В результате боевой деятельности «Храбрецами» уничтожено свыше двух тыс. вражеских солдат и офицеров, проведена серьезная военно-политическая работа.

Соединился с частями Красной Армии 12 июля 1944 года[608].

«Червонного» — спецгруппа

Командир: Чернонебов В.Н.

Численность: 10 человек

В тыл противника выведена двумя подгруппами 27 февраля и 27 марта 1944 года

Действовала в Щучинском, Радунском и Кнышенском районах Бе-лостокской области. Базировалась в Соколовском районе

Вела активную разведывательную работу, осуществила несколько диверсий на железнодорожном транспорте.

Соединилась с частями Красной Армии 10 августа 1944 года[609].

«Четвертые» — спецгруппа

Командир: Метелкин А.Е.

Численность: 28 человек

В тыл противника выведена 28 июня 1942 года.

Действовала в Кричевском и Климовичском районах Могилевской области.

Вела активную разведывательную работу. Участниками спецгруппы взорвано шесть воинских эшелонов, уничтожено в боях свыше 900 солдат и офицеров противника. Оказывалась помощь местным партизанским отрядам.

10 октября 1942 года спецгруппа вышла из-за линии фронта.

14 апреля 1943 года «Четвертые» в составе 10 человек направлены в тыл врага повторно.

Действовали в Борисовском, Смолевичском, Логойском районах Минской области.

Вели разведку гарнизона Минска. Спецгруппой получена разведывательная информация, подорвано четыре воинских эшелона, восемь мостов.

Соединилась с частями Красной Армии 1 июля 1944 года[610].

Чикова — спецотряд

Командир: Чиков

За линию фронта выведен в начале 1943 года[611].

«Чулкова» — спецгруппа

Командир: Чулков И.П.

Численность: 7 человек

Выведена в тыл противника 23 сентября 1942 года.

Действовала в Витебской области

Участниками спецгруппы подорвано три вражеских эшелона, мост на железнодорожной линии Витебск — Полоцк, высоковольтная линия электропередачи БелГРЭС — Шабаны, получена разведывательная информация о местных гарнизонах.

Выполнив задание 1 января 1943 года, вышла за линию фронта[612].

Шемякина — спецгруппа

Командир: Шемякин, майор

За линией фронта действовала в июле 1943 года[613].

Шестакова — спецгруппа

Командир: Шестаков, майор

За линией фронта действовала в июле 1943 года[614].

Шихова — спецгруппа

Командир: Шихов Александр Никитич, майор

Дислокация: с мая по сентябрь 1943 года в Гомельской области[615].

Шпилевого — спецотряд

Командир: Шпилевой

Численность: 125 человек

В тыл противника выведен 26 сентября 1941 года.

Действовал в Оршанском районе Витебской области.

Участники спецотряда вели разведку гарнизонов, вступали в бои с оккупантами. Выполнив задание, спецотряд вышел за линию фронта.

С 15 мая по 6 сентября 1942 года спецотряд «Шпилевого» находился в тылу врага повторно. Действовал на железнодорожных коммуникациях Орша — Смоленск, Орша — Витебск. Кроме сбора разведывательных сведений участниками спецотряда взорвано восемь вражеских эшелонов, уничтожено до тысячи солдат и офицеров противника (сведения лишь в отношении подрыва четырех эшелонов). Бойцы отряда неоднократно вступали в бой с противником, разгромили четыре полицейских гарнизона. Отряд потерь не имел.

В апреле 1942 года, согласно указанию Центра, спецотряд «Шпилевого» был реорганизован. Из состава спецотряда были сформированы спецгруппы органов госбезопасности: «Вторые», «Земляки», «Майские», «Отважные», «Соседи», «Третьи», «Ходжисмела» и «Четвертые»[616].

«Южные» — спецгруппа

Командир: Левых Н.К.

Численность: 6 человек

Выведена в тыл противника 13 ноября 1943 года

Действовала в Слуцком, Копыльском, Гресском и Стародорожском районах Минской области.

Базировалась в Любанском районе.

Участники спецгруппы вели разведывательную работу, совершали диверсии. Ими взорвано три воинских эшелона, электростанция в Слуцке, Уречская паровая мельница, которая работала на оккупантов.

Соединилась с частями Красной Армии 1 июля 1944 года[617].

«Юрий» — спецгруппа

Командир: Куцин Ю. М., майор

Численность: 18 человек

За линию фронта выведена в мае 1943 года[618]

«Яблокова» — спецгруппа

Командир: Скоробов Н.П.

Численность: 15 человек

В тыл противника выведена 25 октября 1942 года.

Выполнив задание, 1 января 1943 года спецгруппа вышла за линию фронта.

26 января 1943 года спецгруппа в составе 16 человек направляется в тыл противника повторно.

Действовала в Сиротинском и Бешенковичском районах Витебской области.

Вела разведывательную работу, осуществляла диверсии.

В ночь на 6 февраля 1943 года спецгруппа совместно с отрядом партизан в количестве до 80 человек остановилась на ночлег в деревне Синяки. В связи с предательством об этом стало известно карателям, которые напали на партизан. Во время ночного боя почти весь личный состав спецгруппы погиб[619].

Приложение № 3 Спецгруппы и оперотряды 4-го Управления НКВД — НКГБ, действовавшие на оккупированной территории Украины

«Борцы» — спецотряд

Командир: Располов Д.П., лейтенант

Численность: 32 человека

За линию фронта выведен в конце 1943 года.

В марте 1944 года находился в треугольнике Пинск — Лунинец — Барановичи[620].

«Буря» — резидентура

Дислокация: Ворошиловоградская область[621].

Бойсо — диверсионная группа Командир: Бойсо Мигель Численность: 13 человек Дислокация: около Феодосии Действовала в марте 1942 года[622].

Данченко — спецотряд Командир: Данченко

За линией фронта находился: в феврале 1944 года — Ровенская область, июнь 1944 год — Черниговская область.

Домченко — спецотряд Командир: Домченко

За линией фронта (в Тернопольской области) находился в апреле 1944 года.

«Витязи» — спецгруппа

Командир: Аранов В.

Дислокация: Крым

За линию фронта выведена в 1942 году[623].

Волокитина — спецгруппа

Командир: Волокитин

В марте 1944 года действовала на коммуникациях Барановичи — Кобрин[624].

«Маршрутники» — резидентура

Дислокация: Николаев

Резидент: Лягин Виктор Алесандрович

Резидентуру создали из выпускников 2-й Ленинградской спецшколы НКВД СССР В группу входили: Александр Сидорчук (заместитель резидента), Григорий Гавриленко (связной резидента), Александр Николаев (связной с николаевским городским подпольем), Петр Луценко (подрывник, минер), Александр Соколов (специалист по подрыву железнодорожных путей) и Демьян Свидерский. Уже в Николаеве к группе были прикомандированы радист Борис Молчанов и сотрудники местного управления НКВД Иван Соломин и Петр Шаповал.

В доме № 12 по улице Рыбной находилась конспиративная квартира «Маршрутников». Ее хозяйкой была Елена Полохова, работавшая ранее в одной из воинских частей Черноморского флота.

Операции: 10 марта 1942 года был выведен из строя Ингульский военный аэродром. На воздух взлетели 2 ангара, авиамастерские, были уничтожены 27 самолетов, 25 новых авиамоторов, бензохранилище. Двое суток пылал гигантский костер. А в августе 1942 года участь Ингульского разделил военный аэродром в районе Широкой Балки. По признанию самих немцев, только крупные диверсии николаевских подпольщиков причинили ущерб на сумму, превышающую 50 млн. марок[625].

«Гвардия» — спецотряд

Командир: Воронов В. Н., капитан

В тыл врага выведена во второй половине 1943 года[626].

«Гринько»- спецотряд, партизанский отряд имени Чапаева

Место дислокации: Житомирская область (районы Новгород-Волынский и Шепетовский)

Командир: Ищенко Константин Григорьевич («Гринько»)

Численность: 35 человек

Спецотряд был сформирован Тамбовским областным управлением НКВД и в ночь с 9 на 10 октября 1943 года был переброшен через линию фронта. Основная специализация спецотряда: проведение диверсий и организация партизанского движения в Житомирской области. В апреле 1944 года вышел в освобожденный от противника город Ровно.

Среди диверсий следует отметить взрыв на железнодорожной ветке Новгород-Волынский — Шепетовка в ноябре 1943 года. В результате погибло и было ранено около 400 солдат и офицеров противника. Движение поездов было остановлено на трое суток. Другая акция — в двадцатых числах октября 1943 года на пять суток был выведен из строя кабель связи Кие — Берлин[627].

Дорошенко — спецгруппа

Командир: Дорошенко

В марте 1944 года находился между Барановичами и Минском[628].

Имени Богдана Хмелницкого — спецотряд

Командир: Лебедь В.В.

Численность: 20 человек

За линию фронта выведен в марте 1943 года[629].

Каминского — спецотряд

Командир: Каминский, лейтенант

Численность: 24 человека

За линию фронта выведена в мае 1943 года

Дислокация: район Гомеля

Коровина — спецотряд

Командир: Коровин, майор

В марте 1944 года действовала на коммуникации Брест-Холм[630].

Кочеткова — спецгруппа

Командир: Кочетков В. В.

За линию фронта выведена в мае 1942 года[631].

«Крымчаки» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Аранов В.

Численность: 8 человек

Дислокация: Крым

За линию фронта выведена в 1942 году[632].

Левандовского — резидентура

Резидент: Левандовский Павел Степанович

Действовала в 1942 году в городе Геническ Херсонской области.

«Максим» — спецотряд

Командир: Корчагин Л. М., майор

Численность: 80 бойцов

Выведен за линию фронта в июле 1943 года. С Красной Армией соединился весной 1944 года[633].

Матвеева — спецотряд

Командир: Матвеев, старший лейтенант

Численность группы: 24 человека

За линию фронта выведена в мае 1943 года.

Дислокация: район Гомеля[634].

«Молот» — спецотряд

Командир: Кузнецов Д. И.

«Моряки» — спецгруппа

Командир: Собянин А., старшина.

Численность: 4 человека

За линию фронта выведена в июне 1943 года.

Погибла, не успев приступить к выполнению задания[635].

Никольского — спецотряд Командир: Никольский, майор

В марте 1944 года действовала на коммуникациях: Лунинец — Борисов, Брест — Москва[636].-

Ободоевского — минно-подрывной отряд

Командир: Ободоевский Е. А.

За линию фронта выведен летом 1943 года[637].

«Охотники» — спецотряд

Командир: Прокопюк Н. А., подполковник

За линию фронта выведен в августе 1942 года[638].

Парамонова — спецотряд Командир: Парамонов

В марте 1944 года действовал на коммуникациях Барановичи — Лунинец и Лунинец — Пинск[639].

«Победители» — спецотряд

Место дислокации: Западная Украина

Численность: 100 человек

Командиры: Медведев Дмитрий, Иванов Сергей Вячеславович

Комиссар: Стехов Сергей Владимирович

Начальник штаба отряда: Пашун Федор Андреевич

Начальник разведки отряда: Творогов Александр

Специальная группа разведки при Медведеве: капитана госбезопасности Александр Александрович Лукин, старший лейтенант госбезопасности Владимир Григорьевич Фролов, лейтенант госбезопасности Константин Константинович Пастаногов и Симона Кримкер (Гринченко), участница гражданской войны в Испании.

Руководитель группы радистов-шифровальщиков: Шерстнева (Мухина) Лидия[640].

«Помощь» — спецгруппа

Командир: Галушкин Б. («Лавра»), лейтенант.

Численность: 18 человек

Выведена за линию фронта в августе 1943 года[641].

«Соколы» — спецгруппа

Командир: Арабаджиев, майор

Место дислокации: Крым

За линию фронта выведена в марте 1943 года[642].

Фонченко — спецгруппа

Командир: Фонченко Ф. Ф., старший лейтенант

За линию фронта выведена в августе 1943 года[643].

«Форт» — резидентура

Дислокация: Одесса

Резидент: Молодцов Владимир Александрович («Павел Бадаев»)

В результате диверсии на железной дороге 17 ноября 1941 года

под откос был пущен немецкий эшелон класса «люкс». Погибло более 200 высокопоставленных немецких чиновников. А жертвами взрыва военной комендатуры стали 140 офицеров Вермахта, в том числе и 2 генерала.

В июле 1942 года Молодцов был арестован сотрудниками румынской контрразведки[644].

«Ходоки» — спецотряд

Командир: Мирковский

Численность: 15 человек

За линию фронта выведен в марте 1942 года[645].

«Черноморцы» — резидентура

Начала действовать в июне 1943 года в районе Одессы под руководством А. Т. Красноперова («Милана»). Об этом человеке известно немного. Он был лейтенантом РККА, в октябре 1941 года попал в плен, через полтора месяца бежал, перешел линию фронта. В апреле 1942 года стал сотрудничать с Четвертым управлением НКВД УССР.

В Одессу он был заброшен вместе с радистом «Екатериной» — Натальей Шульгиной, бывшим научным сотрудником института судебной медицины. Их целью было мобилизовать и активизировать деятельность других разведчиков, находившихся в Одессе и Николаеве, а также самостоятельно проводить разведку. За время работы Красноперов завербовал 8 агентов, в том числе сестру Шульгиной Нину («Веру»), «Дмитрия» — Михаила Склонного, «Степана» — Павла Рженышевского. Они занимались сбором информации о РОА, НТСНП, агентуре гестапо и сигуранцы (где их информаторами стали румынские разведчики Юнт и Фикт, через которых был установлен контакт с прибывшими в Одессу белоэмигрантами из «Союза воинских чинов русской императорской армии»). Были внедрены агенты в немецкую военно-морскую разведку («Дмитрий») и нелегальную резидентуру гестапо («Вера»), филиал НТСНП («Степан»), раскрыты 2 румынские резидентуры и более 30 немецких агентов из числа советских граждан[646].

Шихова — спецотряд

Командир: Шихов А. Н., лейтенант.

Численность: 24 человека

За линию фронта выведен в мае 1943 года.

В марте 1944 года находился между Лунинец — Барановичи и Лунинец — Пинск[647].

«Энергетики» — спецгруппа

Командир: Виктор Петрович Шепель

Численность: 11 человек

За линию фронта десантирована в мае 1942 года.

Задание: установить связь с подпольной организацией, действовавший в городе Запорожье и начать совершать диверсии на железной дороге Сильниково-Мелитополь.

Группа погибла, не успев приступить к выполнению задания[648].

Юркина — спецгруппа

Командир: Юркин И.У., майор

Выведена летом 1943 года в партизанское соединение С. А. Ковпака[649].

Приложение № 4 Спецгруппы и оперотряды 4-го Управления НКВД-НКГБ, действовавшие на оккупированной территории Прибалтики и Восточной Европы

«Аусеклис» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Деревяго Василий

Численность: 3 человека

За линию фронта выведена в конце сентября 1942 года. Радиосвязь с группой прервалась в начале октября 1942 года. В декабре 1942 года арестованы все члены группы[650].

«Бывалые» — разведывательная группа Командир: Дмитриев Ачександр

За линию фронта предполагалось вывести одного командира, а группу ему предстояло сформировать из членов группы «Следопыты».

В тыл противника был выведен в марте 1943 года.

В расположение частей Красной Армии вышел в январе 1944 года[651].

«Варонис» — разведывательно-диверсионная группа Командир: Саулитис Эрнест.

Численность: 4 человека

За линию фронта выведена в августе 1942 года.

Часть бойцов группы арестованы в конце ноября 1942 года при попытке перейти линию фронта[652]

«Горизонт» — разведывательно-диверсионная группа Командир: Кюде Альфред

Численность: 4 человека

За линию фронта выведена в августе 1942 года.

Действовала до января 1942 года[653].

«Иманта» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Крастынь Николай, («Лапинь»), полковник

Численность: 13 человек

За линию фронта выведена в июле 1942 года.

В сентябре 1942 года вышла в расположение Красной Армии[654].

«Подпольщики» — разведгруппа

Командир: Кром Карлис

За линией фронта оставлена в первые месяцы войны. Все члены группы признаны пропавшими без вести. Известно лишь, что руководитель группы был арестован и расстрелян[655].

«Разгром» — разведывательно-диверсионный отряд

Командиры: Сапожников Трофим, капитан — Кривский Алексей, капитан (с октября 1943 года)

Численность: 25 человек

За линией фронта был выведен в июне 1943 года.[656]

С Красной Армией соединилась в декабре 1943 года.

«Следопыты» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Тихомиров Иван («Тирум»)

Численность: 6 человек

За линию фронта выведена в марте 1942 года. С Красной Армией соединилась в январе 1944 года[657].

«Стабурага» — разведывательно-диверсионная группа

Численность: 2 человека

Командир: Алтштрит Рудольф

За линию фронта выведена в конце сентября 1942 года. Связь с группой прервалась в начале октября 1942 года. Радистка группы Хофштетере Хермина добровольна явилась к немцам с повинной[658].

«Узвара» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Крупа Дмитрий

Численность: 19 человек

За линию фронта выведена в марте 1942 года.

В августе 1942 года вышла в расположение Красной Армии [659].

«Береза» — спецгруппа

Командир: Вильджюнас И.

За линию фронта выведена в сентябре 1942 года,[660] продолжала действовать в качестве партизанского отряда в конце 1943 года[661].

«Боевой» — спецотряд

Командир: Неклюдов Валентин Леонидович[662].

«Валентина»

Командир: Аксельборн Михаил Иванович, капитан

Место дислокации: озеро Лубано, Литва

За линией фронта действовала в июне 1944 года.

«Мстители» — спецгруппа

Место дислокации: озеро Лубано, Литва

За линией фронта действовала в июне 1944 года.

«Пионеры» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Герловский Вячеслав Станиславович

Место дислокации: Литва

За линией фронта действовала в марте 1944 года.

Погодина — спецгруппа

Командир: Погодин

Место дислокации: Литва

За линией фронта действовала в апреле 1944 года.

К концу октября 1944 года на территории Чехословакии действовало девять партизанских соединений и бригад, а также два отдельных партизанских отряда — более 15 тысяч человек[663]. А всего с 1944 по 1945 год на территории Словакии действовало свыше 17 тыс советских партизан, а в Чехии и Моравии в начале 1945 г. боевые операции вели 14 партизанских бригад и 12 советско-чехословацких отрядов[664].

В мае 1945 года, когда в Праге вспыхнуло антифашистское восстание, то в его руководство «…вошла агентура 4-го Управления НКГБ УССР, специально выброшенная в Прагу для организации боевой деятельности местного населения против оккупантов». Поясним, что речь идет о семи оперативно-чекистских и диверсионно-разведывательных группах: «Факел», «Прибой», «Шквал», «Гром», «Прага», «Ураган» и «Север», которые были снабжены 16 радиостанциями. А три группы — «Зарево», «Вперед» и «Запад» — действовали в районе города Брно. Они продолжали сражаться с частями противника и после 8 мая 1945 года.

Всего же по линии только Четвертого управления НКГБ УССР в 1944 году — начале 1945 года «для разработки антисоветских формирований, проведен ие разведывательной и диверсионной работы, а также для выявления антисоветских лиц на территории освобожденной Красной Армии… завербовано и направлено для выполнения соответствующих заданий» 345 человек[665].

Бельтюкова — спецгруппа

Командир: Бельтюков П.М.

Десантирована в тыл противника в период с марта по апрель 1945 года[666].

Волкова — спецгруппа Командир: Волков Н.В.

Численность: 19 человек

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[667].

Жданова — спецгруппа Командир: Жданов О.И.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[668]

«Зарево» — разведывательно-диверсионная группа

Командир: Федоров Павел Васильевич («Фаустов»)

Численность: 10 человек

В тыл противника переброшены 7 октября 1944 года. Воевала до мая 1945 года

Основная задача: диверсии и разведка восточнее Праги в районе Брно — Йиглава — Пардубице.

Уничтожила 18 эшелонов, 22 паровоза, 120 вагонов, 27 платформ, разрушено шесть мостов, три высоковольтных линии, выведено из строя четыре спиртовых и один военный завод, убито и ранено около тысячи гитлеровских солдат и офицеров[669].

«Зарубежные» — опергруппа

Командир: Святогоров Александр Пантелеймонович

Численность: 12 человек

За линией фронта находилась с октября 1944 года до мая 1945 года[670].

Захаренко — спецгруппа Командир: Захаренко Ф.В.

Десантирована в тыл противника в период с марта по апрель 1945 года[671].

Зборовского — спецгруппа Командир: Зборовский П.Ф.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[672].

Калинова — спецгруппа Командир: Калинов А.И.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[673].

Киша — спецгруппа Командир: Киш Василий

Одна из радисток Александра Николаевна Панченко Группа попала в засаду при приземлении [674].

Клюкина — спецгруппа Командир: Клюкин М.К.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[675].

Коваленко — спецгруппа Командир: Коваленко А.Г.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[676].

Красноперова — спецгруппа Командир: Красноперов А.Т.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[677].

Лаврика — спецгруппа Командир: Лаврик М С.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[678].

Луценко — спецгруппа Командир: Луценко П.П.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[679].

Мельника — спецгруппа Командир: Мельник Григорий, майор Численность: 17 человек

Заброшен в тыл врага в октябре 1944 года [680].

Мельничука — спецгруппа Командир: Мельничук Н.Е.

Десантирована в тыл противника в период с марта по апрель 1945 года[681].

Могильника — спецгруппа Командир: Могильник И.П.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[682].

Морозова — спецгруппа Командир: Морозов М.Ф.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[683].

Осипова — спецгруппа Командир: Осипов М.П.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[684].

Партизанский отряд имени О. Борканюк (бывший секретарь крайкома Компартии ЧССР по Закарпатью)

Численность: 10 человек

Был сброшен с парашютами в ночь с 21 по 22 января 1945 года приблизительно в 18 км от города Евочка. Немецкие караулы заметили партизан еще в воздухе, стали их преследовать по недавно выпавшему первому снегу и через три дня их настигли на лесистой вершине (ее сейчас зовут «Партизан»). Там состоялся неравный бой. Все погибли. Преследователей было около 500 или больше. Их похоронили в одной могиле на краю леса. Случайно спасся только один диверсант — начальник штаба отряда Иван Кириллович Черепенко. Его, раненного, нашла и выходила Броня Маскова [685].

Попова — спецгруппа

Командир: Попов О.Ю.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[686].

Рудича — диверсионно-разведывательная группа[687]

Командир: Рудич

Синоненко — спецгруппа Командир: Симоненко И.В.

Десантирована в тыл противника в период с марта по апрель 1945 года[688].

Соболева — спецгруппа

Командир: Соболев М.Р

Десантирована в тыл противника в период с марта по апрель 1945 года[689].

Соколова — спецгруппа

Командир: Соколов А. Е.

Федорова — спецгруппа

Командир: Федоров П.Ф.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[690].

Харитонова — спецгруппа

Командир: Харитонов М.Н.

Десантирована в тыл противника в период с марта по апрель 1945 года[691].

«Шквал» — спецгруппа

Командир: Григорьев Михаил Иванович, капитан

За линию фронта выведена в марте 1944 года. С частями Красной

Армии соединилась в мае 1945 года[692].

Якубовича — спецгруппа Командир: Якубович П.Ф.

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[693].

«Ян Гус» — спецгруппа

Командир: Николай Химич[694].

Десантирована в тыл противника в период с августа по октябрь 1944 года[695].