Лимоны никогда не лгут

Глава 1

Грофилд бросил в игорный автомат пятицентовую монетку, нажал на рычаг и понаблюдал, как появляются лимон, еще лимон и еще раз лимон. Автомат выплюнул в хромированный лоток четырнадцать пятицентовых монеток. Грофилд посмотрел на них неодобрительно: на что, черт возьми, годятся четырнадцать монеток по пять центов? Разве только костюм оттягивать.

Радостно настроенная тучная женщина лет пятидесяти, в одежде первого дня Пасхи — бледно-голубой, с черным плащом в руках, сиреневым зонтом, красно-белой хозяйственной и голубой сумкой авиалиний, большим черным ридикюлем из искусственной крокодиловой кожи, остановилась рядом и проговорила:

— А вам очень везет, молодой человек. Вы им тут еще зададите перцу.

Грофилд никогда не смотрел телевизор и потому не знал, что женщина процитировала популярное в последнее время изречение. А потому принял высказывание за чистую монету и какое-то мгновение просто смотрел на нее, пораженный, Что женщина такого вида говорит какие-то странные вещи.

С женщиной был человек, похожий на фермера, тощий, с Цыплячьей шеей.

— Пойдем, Эдна, — позвал он раздраженно. — Нам еще получать чемоданы. — Он нес зачехленный фотоаппарат и тоже, как и она, две сумки — хозяйственную и авиалиний.

Женщина ответила:

— Ты разве не видишь, что сделал этот молодой человек? Это я называю везением! Сошел с самолета, один раз сыграл с автоматом — и посмотри, что он выиграл. Настоящее везение!

— Да нет, напротив, невезение, — уныло сказал Грофилд и кивнул на автомат. — Лимоны. Вы ведь знаете, что говорят про лимоны.

— Не-а, — сказала женщина, лукаво взглянув на него. — Но зато я знаю, что говорят про китайских девушек! — Она веселилась от души.

Мужчина опять позвал:

— Пойдем же, Эдна!

Грофилд покачал головой, рассматривая лимоны:

— Терпеть не могу, когда все мое везение расходуется сразу. Это плохая примета.

Женщина, хотя и имела по-прежнему радостный вид, теперь выглядела также чуточку озадаченной.

— Но вы ведь выиграли! — утешала она, поглядывая на других пассажиров, проплывавших мимо потоком сквозь строй игровых автоматов от самолета к багажному сектору и к такси. Никто из них не останавливался поиграть, хотя многие улыбались, смотрели с оживлением и показывали на них друг другу.

Грофилд опять сокрушенно покачал головой, взглянув на лимоны, и повернулся, чтобы ответить женщине:

— Вообще-то я не играю в азартные игры, но каждый раз, оказываясь в этом городе, по прибытии я кладу пятицентовую монетку в один из этих автоматов и еще одну пятицентовую монетку перед отъездом. Что-то вроде дани. Прежде они никогда не пытались вернуть мне вознаграждение, и я считаю, что это плохая примета.

— Вы вообще не играете в азартные игры? — удивилась дама. В своем родном городе она интерпретировала эту фразу по-иному: «Вы не ходите в церковь?» Дама явно отдыхала на все сто процентов.

— Нет, если в состоянии от этого удержаться, — ответил Грофилд.

— Тогда зачем вы прилетели в Лас-Вегас? Грофилд ухмыльнулся и подмигнул.

— Это — секрет, — сказал он. — Ну все, пока. — Он повернулся и пошел прочь.

Женщина окликнула его:

— Вы забыли свои деньги!

Он оглянулся — она показывала на четырнадцать пятицентовых монеток в лотке.

— Это не мои деньги, — сказал он. — Они принадлежат автомату.

— Но вы их выиграли!

Грофилд поразмыслил, не сказать ли ей, что это, если умножить на пять, те же семьдесят центов, но покачал головой и раздумал:

— Тогда я отдаю их вам. Добро пожаловать в наш город. — Он помахал рукой и пошел дальше.

В дальнем конце, где коридор заворачивал вправо, он оглянулся и увидел эту странную парочку, все еще стоявшую перед игральным автоматом. Багаж обступал их полукругом наподобие импровизированной крепости. Правая рука женщины заталкивала монетки внутрь и нажимала на рычаг. Грофилд пошел дальше, и ему пришлось еще десять минут дожидаться своего чемодана. Получив его, он повернулся к такси и опять увидел человека с цыплячьей шеей, получающего сдачу в кассе авиалиний. Чувствуя себя чуточку виноватым, Грофилд вышел на улицу и присоединился к пассажирам, которые ждали такси.

Глава 2

Борец в водолазке ощупал Грофилда повсюду, пока Грофилд стоял, чуть расставив ноги и разведя вытянутые руки в стороны наподобие иллюстрации в учебнике. У борца скверно пахло изо рта. Грофилд не вызвал у него никаких подозрений, через минуту обыск подошел к концу и борец сказал:

— Ладно, ты чистый.

— Само собой, — пожал плечами Грофилд. — Я пришел сюда поговорить.

Борец ничего не ответил, это не входило в его функции: его наняли в качестве швейцара, и только.

— Они в соседней комнате, — пояснил он.

Грофилд зашел в соседнюю комнату, настроенный весьма пессимистично. Вначале три лимона в аэропорте, а теперь еще и это. Майерс, организатор дела, человек, незнакомый Грофилду, расположился в двухкомнатном номере башенной секции одного из отелей Стрипа[1]. С чего это человек станет тратить так много денег на место для встречи? Прежде всего, зачем назначать пусть и деловое свидание в Лас-Вегасе? Это наводило на мысли о том, что ему зачем-то хотят пустить пыль в глаза.

Грофилд все же надеялся, что это не так. Он не желал допускать, чтобы нужда как-то повлияла на его здравый смысл и профессионализм оценок, но факт заключался в том, что он очень нуждался. Мэри была там, в Индиане, спала на сцене. На эту поездку ушла большая часть средств, оставшихся в распоряжении Грофилда после летнего театрального сезона, — сумма, которую любая корпорация почла бы за счастье уплатить в качестве налогов. Если выяснится, что у Майерса ничего нет, то зимой придется какое-то время сидеть на голодном пайке, прежде чем что-нибудь подвернется.

Принадлежавший к все более редкой породе профессионалов, Алан Грофилд был актером, который ограничивался живой игрой перед живыми зрителями. Кино и телевидение, считал он, это для манекенов, а не для актеров. Актер, который расхаживает перед камерой, постепенно губит свой талант. Вместо того чтобы учиться создавать представление в трех или пяти актах, если это классический сезон, он учится весьма поверхностным реакциям в разрозненных фрагментах лицедейства.

Ни один пурист[2], какова бы ни была его сфера деятельности, не может рассчитывать на финансовое благополучие, и Грофилд не являлся в этом отношении исключением. Он не только ограничивался игрой в театре, где спрос на актеров продолжал падать с каждым годом, но еще и настаивал на том, чтобы самому управлять собственными театрами, как правило-с летним репертуаром, зачастую — в глухомани, и неизменно — себе в убыток. А потому, чтобы зарабатывать на жизнь, он время от времени обращался к своей второй профессии, как делал это сейчас.

Он зашел во вторую комнату, закрыв за собой дверь, и обвел взглядом трех человек, уже находившихся там. Никого из них он не знал.

— Я — Грофилд, — представился он. Краснолицый человек в галстуке и льняном пиджаке в полоску отошел от окна, протянул руку и сказал:

— Я — Майерс. — У него был выговор воспитанника школы-интерната, расположенной в северо-восточной части страны, казавшийся нарочитым, хотя это было вовсе не так. — Очень рад, что вы сумели выбраться.

Грофилд, не вполне разобравшись в ситуации, пожал руку человеку, который, как предполагалось, разрабатывает план ограбления. Пока все шло не так, как надо: лимоны не солгали.

Кто такой Майерс? Он не может быть профессионалом. Теперь он представил Грофилда еще двоим:

— Это Каткарт, он поведет одну из машин. Джордж Каткарт, Алан Грофилд.

Во взгляде Каткарта Грофилд уловил сдержанный отголосок собственного замешательства и расслабился на какую-то микроскопическую долю. По крайней мере, здесь присутствовали хоть какие-то профессионалы. Он с неподдельным удовольствием пожал руку Каткарта, и они кивнули друг другу.

Каткарт был коренастым человеком, невысоким, сложенным наподобие широкого низкого буксира, как, кажется, и большинство хороших водителей, обеспечивающих отход. Он явно постарался одеться так, чтобы вписываться в антураж, но этот его коричневый костюм показался бы неуместным в таком месте, как Стрип, даже когда был новым. К тому же, из каких бы краев ни приехал Каткарт, разве мужчины хоть где-нибудь носят черные туфли и белые носки с коричневыми костюмами? Если только в Ньюарке, Нью-Джерси.

Майерс подстегивал события, словно хозяйка, принимающая гостей в саду:

— А это — Матт Ханто, наш подрывник.

Подрывники, как правило, напоминают телосложением динамитную шашку, длинную и тонкую, и Матт Ханто не являлся исключением. Он, наверное, мог бы выйти в финал общенационального конкурса двойников Гари Купера. Он всматривался в Грофилда, прищурившись так, словно их разделяли многие мили опаленной солнцем пустыни, и торжественно пожал ему руку.

— Только двое еще не пришли, — сказал Майерс. — Пока мы ждем, не желаете ли чем-нибудь угоститься? — Он, словно заведующий отделом сбыта, показал на стол с большим выбором бутылок, стаканами и двумя пластиковыми ведрами со льдом из отеля.

— Нет, благодарю, — сказал Грофилд. — Только не на работе. Тут дверь, ведущая в комнату борца, открылась, и вошел Дэн Лич. Грофилд посмотрел на него, радуясь, что видит знакомое лицо, и в то же время испытывая желание улучить момент и увести Дэна в сторонку, вкратце расспросив насчет всего этого. Ведь он сам как-никак находился здесь по приглашению Дэна, и по телефону тот не сказал ничего, кроме того, что это нормальная работенка. Конечно, никто никогда не станет много болтать по телефону относительно чего бы то ни было, и тем не менее.

Дэн был высок, как Матт Ханто, широк, как Джордж Каткарт, и напрочь лишен чувства юмора. Сейчас он вошел, оставив дверь в соседнюю комнату открытой, и сказал Майерсу:

— Ваш друг прилег вздремнуть. Майерс посмотрел недоуменно:

— Простите?

Дэн показал большим пальцем через плечо и отошел от приотворенной двери. В то время как Майерс в замешательстве поспешил туда и с порога заглянул в комнату, Дэн подошел к Грофилду и сказал:

— Ну как ты?

— Отлично. — Они не стали утруждать себя рукопожатием, так как были знакомы. Дэн сказал:

— И ты это стерпел?

— Что? Шмон? — Грофилд пожал плечами. — Я решил — черт с ним.

— А ты оказался покладистее меня, — вздохнул Дэн, а Майерс влетел обратно в комнату, громко проговорив:

— Вы его нокаутировали!

Дэн повернулся и посмотрел на него.

— Я пришел сюда, чтобы послушать план действий, — сказал он. — А вовсе не для того, чтобы меня обыскивали.

— Дэн, я должен себя как-то обезопасить. Я знаком с вами, но остальных-то людей вовсе не знаю.

— Если это ваш лучший помощник, которого вы способны найти, могли бы с таким же успехом сдаться. Что это — выпивка? — Его взгляд упал на стол с напитками.

Майерс стоял там, возле двери, наблюдая за Дэном и стараясь сообразить, что ему говорить и делать дальше. Грофилд, наблюдая за ним, был как никогда уверен, что лимоны сказали ему правду: ему вообще не следовало покидать аэропорт. Четырнадцать пятицентовых монеток — на них он вполне мог убить время до следующего авиарейса, сходив куда-нибудь.

Прежде чем Майерс нашелся с ответом, вошел шестой человек со словами:

— В соседней комнате у одного джентльмена идет кровь из носа. Я — Фрит, Боб Фрит. Джентльмен, кажется, жив.

Обстоятельства складывались не в пользу Майерса, но он обладал потрясающей способностью оправляться от ударов. И тут он ухватился за эту реплику со стороны и стал танцевать от нее:

— Это — другая проблема, Боб! И нам тут не о чем беспокоиться. Проходите, я — Эндрю Майерс. — Взявшись одной рукой за руку Фрита, он другой резко захлопнул дверь в соседнюю комнату. — Ну вот, теперь все в сборе, — сказал Майерс, увлекая Фрита в глубину комнаты, подальше от двери и от умозаключений по поводу того, кто за ней лежал. — Итак, теперь нам осталось только представиться друг другу, и можно начинать.

Представить осталось совсем немногих. Пока Майерс занимался этим, Дэн пересек комнату в обратном направлении, снова встав возле Грофилда, на этот раз со стаканом в руке. Дэн производил впечатление беспечного и покладистого, на самом же деле был жестким и непоколебимым. Его стопроцентную уверенность в себе принимали за мягкость, и это часто приводило к тому, что люди его недооценивали.

Теперь, пока Майерс знакомил людей в противоположном конце комнаты, Грофилд спросил:

— Что все это значит, Дэн?

Дэн пожал плечами:

— Всякое может быть. Мы поговорим об этом позднее.

Майерс явно смущался, а то, что Грофилд и Дэн тихо разговаривали, вызывало у него нервозность. Теперь он закончил знакомить присутствующих, прошел на середину комнаты и сказал:

— Прошу садиться или стоять, кто как желает, ну, кому что нравится. — Он вымученно улыбнулся. — Ну вот, пошла дымить коптилка.

Он, очевидно, надеялся, что это примут за шутку; но, когда никто не засмеялся, он часто заморгал и стал энергично-деловитым.

— У меня тут имеется наглядный материал, — сказал он и быстро вытащил из-под кровати чемодан.

Грофилд посмотрел на Дэна, но Дэн стоял не оборачиваясь, наблюдая за Майерсом с ничего не выражающим лицом. Поэтому и Грофилд решил, единственное, что ему оставалось, — это переждать, так что он тоже устремил взгляд на Майерса, и стал наблюдать, как тот кладет чемодан на кровать, отпирает его, снова засовывает ключ с кольцом в карман брюк и открывает чемодан, сопровождая эту процедуру словами:

— Так вот, возможно, вы, ребята, в это не поверите, но речь у нас с вами пойдет о деле, связанном с зарплатой. — Он отвернулся от чемодана, чтобы одарить всех своей лучезарной улыбкой. — Я знаю, о чем вы думаете.

Грофилд хотел было кое-что сказать, но сдержался. Майерс же продолжал:

— Вы полагаете, что никаких дел, связанных с зарплатой, больше не существует? Думаете, что в наши дни в этой стране не бывает так, чтобы зарплату, представляющую более-менее крупную сумму, выдавали бы не чеками? Это не так. По крайней мере, в одном случае, и я знаю, где это и как до нее добраться.

Чемодан, который открыл Майерс, был жестким, и крышка его стояла теперь строго вертикально. Майерс залез в чемодан, достал лист картона, по длине и ширине почти не уступавший чемодану, и подпер им крышку. Это была увеличенная цветная фотография фабричного здания в солнечный день. Строение было старое, кирпичное, с довольно грязным снегом вокруг.

— Вот оно, — сказал Майерс. — Пивоварня Нортуэй, Монеквос, Нью-Йорк. Совсем рядом с канадской границей. Раньше они выдавали зарплату чеками, но профсоюз был решительно против этого. У них там работает немало канадцев, много народу из глухих мест и так далее, и они хотят получать свои деньги наличными. Там платят каждую неделю, и общая сумма выдаваемой заработной платы составляет в среднем около ста тысяч.

Грофилд машинально произвел в уме подсчеты — их шесть человек. По двадцать тысяч каждому. Не так уж много, но для него достаточно, чтобы продержаться до следующего сезона, если он будет бережливо их расходовать. У него появилась надежда, что лимоны в конечном счете окажутся не правы.

Майерс протянул руку за следующим листом картона, как выяснилось теперь — с картой.

— Как видите, Монеквос находится менее чем в пяти милях от границы. Это дает нам превосходный путь к отступлению. У нас выбор из вот этих трех автострад — здесь, здесь и здесь, все они ведут на север. Есть второстепенные дороги, которые проходят в стороне от пограничных таможенных пунктов. — Карту сменила следующая картонка, очередная фотография. — А вот это — главные ворота. Деньги привозят в пятницу утром, в десять или десять тридцать.

Далее Майерс рассказал, откуда поступают деньги, как их охраняют, как выплачивают, и чем больше он говорил, тем сложнее представлялось это дело. Деньги, которые поступали каждую неделю из Буффало через Уотертаун, усиленно охранялись на каждом участке пути, включая слежение с полицейского вертолета за бронированной машиной, которая везла их от Уотертауна до фабрики. Сама фабрика представляла собой, по крайней мере наполовину, крепость с высокой кирпичной стеной, ограждавшей территорию, с колючей проволокой сверху и двумя надежно охранявшимися входами. Пока Майерс рассказывал, Грофилд два или три раза взглядывал на Дэна, но с лица того не сходило выражение терпеливого внимания. Наконец Майерс перешел к самой операции.

— С крышей я все уладил, — сказал он. — Они хотят десять процентов, что кажется мне вполне приемлемым.

Матт Ханто, подрывник, спросил:

— О ком, черт возьми, вы толкуете?

Майерс удивленно посмотрел на него.

— О; крыше, — сказал он. — О синдикате, знаете ли.

— Вы имеете в виду в мафию?

— Ну, я не знаю, существует ли в этих краях мафия, но все они связаны друг с другом по всей стране, ведь так?

Джордж Каткарт, водитель, сказал:

— Вы хотите, чтобы мы отдали десять процентов добычи местной братве?

— Ну естественно, — кивнул Майерс.

— За что?

— За покровительство, — объяснил Майерс так, будто речь шла о чем-то общеизвестном. — За разрешение работать на их территории.

Боб Фрит, другой водитель, сказал:

— Вы с ума сошли, мистер Майерс! Да я в жизни ни у кого не спрашивал разрешения!

Майерс изумленно уставился на него:

— Вы хотите отправиться в тот город, не уладив дела с местной братвой?

Он получил бы на это массу ответов, но Дэн Лич помешал им всем:

— Давайте на минутку забудем об этом! Меня больше интересует, как, по-вашему, мы должны заполучить эти деньги, предназначенные для выдачи зарплаты. А поделим мы их позже.

Майерс заметно обрадовался перемене темы.

— Отлично, — поддакнул он. — Хорошая идея. Так вот, для этого потребуются две машины, пожарная и обычная. Пожарная — для самого дела, а обычная — чтобы скрыться с того места. Итак, вот здание, в котором размещаются муниципальные службы города Монеквос.

Подумать только, у Майерса нашлась еще одна увеличенная фотография, чтобы им показать. Уже набиралось с десяток фотографий, карт и диаграмм, и у Грофилда возникло ощущение, что он по ошибке забрел на лекцию по безопасности дорожного движения.

Но похоже, этот вопрос Майерса не интересовал, равно как и любой другой вид безопасности. Его план, когда он начал его излагать, оказался прелестным. Полиция и пожарная часть города Монеквос размещались в одном здании; на первом этапе предстояло взорвать это здание. Одновременно должен был произойти взрыв какого-то горючего, после которого, при удачном стечении обстоятельств, вспыхнет пожар в пивоварне Нортуэй. Естественно, никому из охранников у ворот не придет в голову задерживать во время пожара пожарную машину в главных воротах пивоварни. Фрит поведет пожарную машину, Грофилд и Дэн Лич поедут на ней в пожарной униформе. Они остановятся возле кабинета кассира, Грофилд и Лич откроют по кабинету шквальный огонь из автоматов, перебив охрану внутри: Потом они...

— Нет, — решительно сказал Грофилд.

Майерс прервался на полуслове, его рука нырнула вниз за очередной фотографией, картой или диаграммой. Он растерянно заморгал:

— Что?

— Я сказал «нет». Не рассказывайте мне ничего дальше, я выхожу из игры.

Майерс нахмурился: он не мог этого понять.

— В чем дело, Грофилд?

— В убийстве, — сказал Грофилд.

— У них там полдюжины вооруженных охранников, — пояснил Майерс. — Пройти мимо них как-то иначе совершенно невозможно.

— Я вам верю. Поэтому и выхожу из игры.

Во взгляде Майерса мелькнул сарказм.

— Вы и в самом деле такой, Грофилд? Вам становится не по себе от одного вида крови?

— Нет, скорее при виде полицейских. Закон относится к убийце гораздо суровее, чем к вору. Извините, Майерс, но на меня можете не рассчитывать. — И Грофилд повернулся к двери, услышав, как за его спиной Дэн Лич сказал:

— Спасибо за выпивку.

Майерс, судя по голосу, был потрясен:

— И вы туда же?

Грофилд открыл дверь и вышел через нее в другую комнату. Он почувствовал, что Дэн идет за ним следом, услышал, как Дэн закрыл дверь, оставив за ней все звуки.

Борец лежал ничком, уткнувшись в пол правой щекой. Он был без сознания, но его нос перестал кровоточить.

Грофилд чуть ли не восхитился:

— Здорово ты их лупишь, а?

— Только когда они сами напрашиваются.

Они вышли в коридор и направились к лифтам. Грофилд спросил:

— А теперь ты, может быть, мне объяснишь, что это за сумасшедший и как это ты сподобился позвонить мне насчет этого дела?

— Он — друг брата моей жены, — объяснил Дэн. — Он якобы проворачивал кое-какие дела в Техасе.

— Он — простофиля, — не нашелся ответить что-либо более определенное Грофилд.

Глава 3

Кости срикошетили на зеленом сукне от заднего борта, отскочили назад по двум разным траекториям, и на них выпало три и четыре. Банкомет застонал, деньги перешли из рук в руки, а кости — к Дэну Личу.

— Поставь на номера для меня, — попросил он Грофилда, и тот сказал:

— Конечно.

Из этих отелей на Стрипе никак не выйдешь, не пройдя через казино. Грофилд не был азартным игроком, а вот Дэн был, так что по дороге он предложил:

— Давай хотя бы заработаем себе на самолет.

— Только не я.

— Ну, значит, я. Будь рядом, наблюдай и пользуйся дармовой выпивкой.

Грофилду нечем было заняться до завтрашнего авиарейса, которым он улетал, и он остался. Дэну явно доводилось и прежде играть в местах вроде Лас-Вегаса, и ему, случалось, перепадало по нескольку долларов, пока другие катали банкометы. Теперь ему выдался шанс покатать самому.

— За ребят! — сказал он для начала и бросил однодолларовую фишку, сделав ставку на то, что выпадет пять-шесть. Если шарик остановится на одиннадцати, четверо людей из обслуги, которые требовались, чтобы обеспечивать игру за этим столом, поделят пятнадцать долларов, выигранных с этой ставки; если он остановится на любом другом номере, этот доллар будет потерян.

— Спасибо вам за шанс, сэр, — бесстрастно проговорил крупье и придвинул кости к Дэну — красный полупрозрачный пластик с большими белыми точками.

Дэн покатал кости между ладонями, чтобы согреть их. На лице у него блуждала расслабленная улыбка, которая не имела ничего общего с юмором, но которая означала, что игрок попал в свою стихию и у него идет подкачка адреналина. Он подержал кости в правой руке, встряхнул один раз и бросил.

Шесть-два.

— Нужный результат — восемь, — сказал крупье и передвинул кости по столу обратно к Дэну. Дэн сказал Грофилду:

— Поставь на номера.

— Хорошо.

Напротив Грофилда, в шести квадратах, оттиснутых на сукне, располагались цифры 4, 5, 6, 8, 9 и 10. Крупье положил круглую черную штучку, чем-то напоминавшую хоккейную шайбу, на квадрат 8; это был номер банкомета, и на него нельзя было ставить. Грофилд разложил фишки Дэна общим достоинством три доллара по всем остальным номерам. Если ему выпадет один из этих номеров прежде, чем у него получится нужный результат — восемь, или прежде, чем он проиграет с результатом семь, заведение произведет выплату по этому номеру. Ни одна ставка, сделанная на этих номерах, не будет проиграна до тех пор, пока он либо выиграет, либо потерпит неудачу в попытке получить нужный результат; поставленные деньги могут оставаться в игре кон за коном.

— Держи эти ставки, — сказал Дэн, снова катая кости между ладоней. — Я чувствую, что катать придется долго.

— Буду держать, — пообещал Грофилд.

Дэн катал тридцать четыре раза подряд без того, чтобы выпало семь или восемь. Дважды в процессе этого он говорил Грофилду, чтобы тот повысил его ставки, сделанные на пять номеров, во второй раз до пятнадцати долларов каждую. На тридцать пятый раз кости сплясали джигу и выдали результат четыре-четыре. Дама напротив, которая выиграла на этом двадцать пять долларов, послала Дэну воздушный поцелуй, а он ей подмигнул. Крупье снова осмотрел кости — он проверял их каждые четыре или пять конов — а другой крупье подвинул к Дэну остальной его выигрыш. На его углу стола образовалась бесформенная груда.

Дэн сказал Грофилду:

— Поставь на то, что у меня не будет нужного результата. Игра моя подходит к концу. Я это чувствую.

— Сделано.

Дэн выбросил пять. Грофилд поставил на то, что не получится нужного результата, и Дэн выбросил семь. И что-то выиграл, а что-то проиграл.

— Вот так-то, — сказал он. Он передал кости рыжеволосому человеку слева от него, потом они с Грофилдом набили карманы фишками и пошли к окошку кассы, чтобы обменять их.

Получилось двенадцать тысяч восемьсот долларов. Дэн посмотрел на часы и сказал:

— Час и десять минут. Неплохие заработки.

— Совсем неплохие, — подтвердил Грофилд. Дэн посмотрел на него, рассовывая деньги.

— Ты что, вообще не играешь?

Грофилд подумал о четырнадцати пятицентовых монетках.

— Иногда я пытаю счастья, — признался он. — Хотя у меня никогда не было такого вечера, как у тебя.

— Я, пожалуй, поеду в отель собирать вещи, — сообщил Дэн.

— Рад был снова тебя повидать.

— Еще бы! Если услышишь что-нибудь еще, имей меня в виду.

— Само собой.

Они вышли на улицу и взяли разные такси, каждый — до своего маленького мотеля вдали от Стрипа.

Глава 4

Они сбили замок с двери и вошли, с дробовиками в руках. Их было двое — в черных шляпах и безликих черных плащах с поднятыми воротниками. И с черными платками на лицах, как у грабителей дилижансов...

Грофилд оторвался от текста пьесы, которую просматривал: как он считал, они могли бы поставить ее этим летом. Он вернулся в мотель, перекусил, позвонил в аэропорт, чтобы заказать билет на утренний самолет, летевший в Индианаполис через Сент-Луис, и с тех пор сидел там с этой пьесой, изданной Сэмюэлем Френчем в желтой суперобложке, раскрытой перед ним на письменном столе. Потом они сбили с двери замок, вошли и наставили на него дробовики, и он выронил из рук красный карандаш, поднял руки кверху и сказал:

— Я на вашей стороне.

— Встать! — приказал высокий. Другой был пониже и потолще.

Грофилд поднялся. Он держал руки над головой. Высокий продолжал целиться в него из дробовика, в то время как низкий обыскивал комнату. Он порылся в чемодане Грофилда, в стенном шкафу и в ящиках письменного стола. Потом обшарил самого Грофилда, который чуть отшатнулся: у парня скверно пахло изо рта.

В конце концов тот, что пониже, отступил назад, взял с кровати свой дробовик и сказал:

— Здесь их нет.

Высокий спросил Грофилда:

— Где они?

— Я не знаю.

— Не трать попусту время, приятель, мы ведь не в игрушки играем!

— Я так и не думал. Когда вы с ружьями выламываете дверь и все такое. Но я не знаю, что вы ищете, а потому не знаю, где это находится.

— Ха-ха! — хохотнул высокий, но это не очень-то походило на смех. — Сегодня вечером ты выиграл почти тринадцать тысяч, — сказал он.

— Увы, — сказал Грофилд. — Выиграл, но не я.

— Ты! — настаивал высокий. — Давай-ка раскалывайся!

— У тебя есть выбор, — сказал короткий. — Ты можешь остаться живым и бедным или мертвым и богатым.

— Я очень сожалею, — сказал Грофилд. — Мне очень не хочется, чтобы меня убили из-за чужой ошибки, но сегодня вечером я не выигрывал никаких денег.

Оба переглянулись. Низкий сказал:

— Кажется, мы ошиблись!

— Пошли не за тем, — сказал высокий, будто эта поправка была существенна.

— Ну да, я это и имел в виду, — кивнул короткий. Он снова повернулся к Грофилду. — Поворачивайся! — сказал он. — Лицом к стене.

Грофилд повернулся лицом к стене. Он знал, что сейчас последует, и вобрал голову в плечи, пытаясь сделать свой череп мягким и эластичным, но это нисколько не помогло: свет померк очень болезненно.

Глава 5

— Я тону! — орал Грофилд и молотил руками вокруг себя, пытаясь плыть; нос его был полон воды.

— Да не тонешь ты, ублюдок! Просыпайся!

Грофилд проснулся. Он вытер воду с лица, открыл глаза и посмотрел вверх, на гневное лицо Дэна Лича.

— Господи, — только и сказал он.

— Даже и близко его тут нет, — сказал Дэн. — Садись.

Грофилд приподнял голову, и в затылке так зашумело, будто он был приклеен к полу.

— Ай!.. — вырвалось у Грофилда. Он выплюнул воду изо рта и утер лицо рукавом. — Моя голова!..

— Твоя голова. Мои бабки. Ты сядешь или мне прямо так вышибить из тебя дух?

— Вышиби из меня дух прямо так, — сказал Грофилд. — Мне слишком больно, чтобы садиться. Дэн в сомнении наморщил лоб:

— Ты что — издеваешься над мной?

Грофилд осторожно потрогал кончиками пальцев свой затылок, и ему это совсем не понравилось. Потом он посмотрел на свою руку и увидел коричневато-красные пятна на подушечках пальцев.

— Конечно, я над тобой издеваюсь, — сказал он и повернул ладонь, чтобы показать ее Дэну. — Тебе, случайно, не нужен кетчуп к гамбургеру?

Дэну нелегко было отказаться от убеждения, в котором он счастливо пребывал до этого.

— Если это был не ты, — в раздумье произнес он, — то как они до меня добрались?

— Тебе придется дать мне минуту, чтобы ответить на подобный вопрос.

— Послушай, дай-ка я втащу тебя на кровать.

— А я что — сопротивляюсь?

Дэн подтянул Грофилда кверху, и тот попытался сделать так, чтобы голова не моталась из стороны в сторону, потом уложил его на кровать и сказал:

— Ты можешь перевернуться на бок? Я хочу осмотреть твою голову.

— Конечно! — Грофилд перекатился на другой бок и принялся уныло созерцать стенку, когда Дэн, осматривающий его голову, вдруг пропал из виду и сказал:

— Порез, вот и все... Неглубокий. — Он дотронулся до головы Грофилда, которую обжигала адская боль. — Ничего не сломано. Хотя это, конечно, поболит.

— Ты уверен?

— Совершенно, — сказал Дэн, начисто лишенный чувства юмора. — Теперь переворачивайся обратно, нам нужно поговорить.

Грофилд перекатился обратно. Дэн придвинул стул и сел, поставив локти на край кровати, словно посетитель в больнице. Его лицо находилось теперь совсем близко от лица Грофилда. Он спросил:

— Хочешь знать, что со мной произошло? Грофилд чуть подвинул голову, так чтобы видеть Дэна обоими глазами, и сказал:

— Двое людей в плащах с дробовиками забрали у тебя деньги.

— Именно так.

— Они побывали и здесь.

— Да, я знаю, — кивнул Дэн. — И их это развеселило, потому что сначала они выбрали не того, кого нужно, вели тебя до дома вместо меня.

— Очень весело, — вымученно улыбнулся Грофилд.

— Но потом они исправили свою ошибку.

— Я знаю.

— И за это я тебе должен сказать спасибо, — сказал Дэн. — Голова или не голова, кровь или не кровь, но за это я должен тебя благодарить.

— Ты уверен, что это я их к тебе послал?

— А кто ж еще? Как еще они смогли до меня добраться? Они вели тебя, они не вели меня. Они могли добраться до меня только в том случае, если ты сказал им, где я остановился.

— Неправильно, — сказал Грофилд.

— Что значит «неправильно»? Они вели тебя, а не...

— Нет, они не вели.

Дэн нахмурился, изо всех сил стараясь понять, что произошло.

— Ну ладно, давай раскалывайся! — сказал он.

— Никого они не вели, — объяснил Грофилд. — Неужели ты их не узнал, Дэн? Это был Майерс и тот парень, которого ты нокаутировал.

Дэн ошеломленно уставился на него:

— Ты что — ненормальный?

— Они говорили сдавленными голосами благодаря маскам, — сказал Грофилд. — И все-таки я их узнал. Во всяком случае, того, который мне врезал. — Он брезгливо наморщил нос.

— Ты уверен, что это были именно они?

— Я знаю наверняка, что это были они. Даже если бы я их не узнал, — а я узнал, — я знаю, что не сказал им, где ты остановился. Они даже не спросили. Толстяк сказал что-то насчет того, что они выбрали не того человека, а Майерс ответил ему, что тот имел в виду — они пошли не за тем человеком. Попытался как-то сгладить эту оговорку.

— Они меня обчистили до нитки. — Дэн, казалось, никак не мог поверить в случившееся. — Позвали меня сюда, в этот паршивый городишко, на дело, позаимствовали сценарий ограбления из комиксов, а потом обчистили меня.

— Все верно.

Дэн встал.

— Надо их кое-чему поучить, — сказал он и внезапно куда-то заторопился.

— Например, манерам, — пошутил Грофилд. Он ради эксперимента с трудом приподнял голову над подушкой, и ему показалось, что теперь она не так уж сильно и болит.

— Мне нужно с ними потолковать. — Дэн повернулся к двери, замок в которой был взломан, однако сама дверь была плотно закрыта.

— Погоди, — остановил его Грофилд. — Я пойду с тобой. Мне и самому хочется потолковать с этими птицами.

— Ты не в том состоянии, чтобы куда-нибудь идти, — решительно не согласился Дэн.

— Их двое, и ты должен действовать с кем-то на пару. Дай мне пять минут.

— Пять минут? — Дэн пребывал в таком нетерпении, что едва не выбивал чечетку.

— Если они собирались съехать вчера вечером, — сказал Грофилд, — то уже это сделали. Если собирались дождаться утра, ты можешь позволить себе задержаться на пять минут. Дай мне немного льда.

— Хочешь выпить?

— Хочу положить его на затылок, — терпеливо пояснил Грофилд.

— А, ну да. Конечно.

Дэн вышел наружу — дверь жалобно поскрипывала при каждом движении, — а Грофилд, пошатываясь, поплелся в ванную, чтобы смочить голову и лишний раз поскрежетать зубами.

Глава 6

Грофилд открыл дверцу стенного шкафа, и борец улыбнулся ему перерезанным горлом.

— Вот он где! — крикнул Грофилд, и Дэн, зайдя из другой комнаты, проговорил:

— Который из них? Дай-ка я им займусь.

Грофилд отошел назад, и Дэн посмотрел на то, что лежало на полу стенного шкафа.

— Господи! — только проговорил он.

— У твоего приятеля Майерса, — высказал предположение Грофилд, — не все дома.

— Он перерезал ему горло за шесть штук. — В голосе Дэна слышался благоговейный ужас.

— Он убьет кого угодно в штате Нью-Йорк и за шестую часть штуки, — сказал Грофилд.

— Даже не верится, что он — такая мелкота. — Дэн с досадой посмотрел на Грофилда и покачал головой. — Вот что меня убивает. Считалось, что там, в Техасе, он у них такая большая шишка.

Грофилд констатировал:

— Да, он подложил нам большую свинью! Ты помнишь все, к чему прикасался?

— Господи ты, Боже мой! — Дэн огляделся вокруг. — Эта комната, соседняя комната... Я пил там, когда он показывал нам все эти свои картинки. Да мы все кругом оставили тут свои отпечатки.

— Давай-ка по-быстрому все сотрем, — предложил Грофилд. — Только на это у нас время и осталось. — А что, если нам устроить тут пожар?

— Нет, он только раньше времени привлечет внимание к этой комнате, а таких вещей, как дверные ручки, не уничтожит. — Дэн все не мог успокоиться. Он еще раз взглянул на то, что лежало в стенном шкафу, и сказал: — Может быть, нам следует убрать тело? Вынести его под видом пьяного и бросить где-нибудь?

— Забудь об этом, Дэн, — посоветовал Грофилд. Он подошел к кровати, сдернул наволочку с подушки. — Да она вся в крови! — ужаснулся он. — На, лови! — И бросил смятую наволочку, потом, отвернувшись, потянулся к другой подушке, не дожидаясь, чтобы посмотреть, поймал Дэн брошенную или нет. — Мы все тут сейчас вычистим. — Он вытряхнул подушку. — Это единственное, на что у нас осталось время.

— Ладно. — В голосе Дэна сквозило сомнение, но ему хотелось, чтобы им руководили.

Следующие пять минут они провели, вытирая все поверхности в обоих комнатах. Майерс удрал, прихватив свое добро, в том числе и чемодан, набитый картами, фотографиями и диаграммами. Вытирая стаканы, Грофилд спросил:

— Как ты думаешь, он все еще собирается провернуть это дельце на фабрике?

— У него нет на это времени, — ответил Дэн мрачным голосом.

Последнее, что они протерли, была дверная ручка в номере. Оказавшись в коридоре, Грофилд вытер наружную ручку рукавом пиджака, и они вместе пошли к лифтам.

— Мне становится тошно от одной мысли, что придется гоняться за этим ублюдком, — сплюнул Дэн. — У меня и без того есть чем заняться.

— Ну и Бог с ним, — понятливо кивнул Грофилд. — Если ты когда-нибудь снова с ним встретишься, то уж тогда обо всем позаботишься. А если нет, тебе это ничего не будет стоить.

— А как же мои двенадцать штук?

— Я не считаю выигранное в азартные игры за деньги. — Грофилд пожал плечами.

Они подошли к лифтам, он нажал на кнопку для едущих вниз.

— Я считаю любые деньги за деньги, — не согласился Дэн.

— Пожалуй, я тебя не виню, — признался Грофилд. Подошел лифт, в нем уже находилось три пассажира, и они молчали до тех пор, пока не оказались на первом этаже. Заворачивая к вестибюлю, Дэн спросил:

— Ты помнишь имена других людей, которые были у Майерса?

— Тех, что были там? Да! Боб Фрит, Джордж Каткарт, Матт Ханто.

— Подожди секунду.

Дэн вытащил шариковую ручку и измятый конверт. Грофилд повторил имена, и Дэн записал их. Он убрал ручку и конверт.

— Ты знаешь кого-нибудь из них по каким-то делам?

— Нет. А ты?

— Они вроде все выглядели нормально, — сказал Дэн. — Выглядели как профи. Кто-то из коллег должен их знать.

— Их в это не посвятили, — сказал Грофилд. — Этим занимались исключительно Майерс и его толстый друг, я в этом уверен.

— Да знаю, знаю! Но, возможно, кто-то из этих остальных может знать, как мне на него выйти.

— Спроси брата своей жены.

— Спрошу, не беспокойся. Я о многом его спрошу.

Они опять проходили через казино. Грофилд кивнул на игорные столы:

— Ты не хочешь попытаться их вернуть?

Дэн покачал головой.

— Вчера ночью мое везение закончилось, — обреченно сказал он. — Я это чувствую.

Они вышли на улицу. Таксисты зорко наблюдали за каждым, кто выходил из отеля.

Дэн спросил:

— Хочешь поехать со мной?

— Чтобы разыскать Майерса?

— Конечно.

— Ради чего?

Дэн пожал плечами:

— Ради половины.

— Ради шести штук? — Грофилд поразмышлял над этим с минуту, потом покачал головой. — Слишком много возни, — сказал он. — Да тем более ты не знаешь, сколько времени на это уйдет, не знаешь, найдешь ли ты его вообще.

— И все-таки я попытаюсь.

— Удачи тебе, — пожелал Грофилд.

— Спасибо.

— А если услышишь, что есть что-нибудь по моей части, дай мне знать.

— Хорошо.

Они уехали каждый в своем такси. А зайдя в свой номер, Грофилд обнаружил, что все его вещи пропали, оно и понятно: дверь закрывалась, но не запиралась на замок.

— Лимоны не лгут, — с горечью вздохнул Грофилд и пошел в контору мотеля, чтобы заявить о краже. Не то чтобы он надеялся, что полицейские отыщут украденные вещи: в таком курортном городе, как этот, всегда полно жуликов. Но, по крайней мере, ему скостят налоги.