Линейные корабли Соединенных Штатов Америки. Часть II. Линкоры типов “New York”, “Oklahoma” и “Pennsylvania”

Артиллерия

1. 356-мм (14-дм.) орудиями длиной 45 калибров были вооружены первые три пары американских сверхдредноутов. Истинный калибр орудия составлял 355,6 мм. Это орудие разработали в период проектирования линкоров типа “Wyoming”, но эти корабли было решено строить с 305-мм артиллерией, так что в итоге первыми кораблями, получившими такую артиллерию, стали линкоры типа “New York”. За более чем 30 лет было разработано несколько десятков модификаций этого орудия, различавшихся объемом зарядной каморы, числом скрепляющих колец, шагом нарезки и другими характеристиками лейнера, и прочими особенностями конструкции и технического исполнения.

Тем не менее, все модификации этого орудия, от Мк 1/0 до Мк 12/10, представляли собой конструкции из скрепленных стальных труб, в отличие от современных британских орудий с проволочной намоткой стволов. Правда, первые опытные модификации не имели лейнера вообще, но последующие производились со сменными лейнерами, и именно заменой типа лейнера были позднее получены многие новые модификации этих орудий. Нарезка была равномерной, шаг нарезки составлял 1/25 для моделей Мк 8/А и Мк12, и 1/32 для других серий Мк8, Мк9, МкЮ. Орудия модели Мк12 имели хромовое покрытие канала ствола, для увеличения его живучести и снижения разгара.

Напряженный режим боевых учений линкоров в 20-30-е годы и интенсивное использование этих кораблей во время второй мировой войны часто приводили к необходимости замены орудий из-за износа стволов. При этом на линкоры устанавливались орудия той модификации, которые в данный момент имелись в наличии на той верфи, где производились работы. В результате уже к концу 30-х годов на 356-мм линкорах встречались самые разные комбинации моделей орудий. Так, “Oklahoma” на момент своей гибели имела по два орудия моделей Мк 8/0 и Мк 10/0, пять Мк 9/0 и одно Мк 9/2.

Батарея главного калибра на “Nevada” в 1945 г. также представляла собой смесь из орудий 4 модификаций – Мк 12/0, Мк 12/2, Мк 12/4 и Мк 12/7. Все зто, впрочем, не влияло на боевые качества кораблей, так как баллистические качества орудий были идентичны, а в случае наличия небольшой разницы она могла быть легко учтена, благодаря весьма совершенной системе управления огнем.

Согласно американской доктрине линейного боя главным видом боеприпаса для орудий линкоров считался тяжелый бронебойный снаряд. На тех огромных дистанциях, на которых американцы собирались вести линейный бой (в хороших условиях видимости, характерных для тропических районов Тихого океана), только такие снаряды могли обеспечить нанесение противнику решающих повреждений при ожидавшемся не очень большом проценте попаданий.

На протяжении многих лет тяжелые бронебойные снаряды для американского флота выпускались тремя фирмами: “Бетлехем Стил”, “Мидвейл” и “Крусибл Стил”. Снаряды этих фирм различались некоторыми деталями технического исполнения, однако характеристики их были идентичны. С точки зрения устройства и технологии производства, характеристики этих снарядов были ближе к германской, нежели к британской практике. Основное внимание уделялось собственно пробитию брони, и по сравнению с другими флотами для своего калибра снаряд имел весьма значительный вес (длина снаряда составляла около 4 калибров), при этом разрывной заряд (пикрат аммония) составлял лишь 1,5 % общего веса снарада. Снаряды для последующих линкоров (начиная с типа “Nevada”) изготовлялись с несколько меньшим радиусом кривизны головной части (баллистического наконечника) и потому имели несколько большую длину. Стандартное время задержки взрывателя составляло 0,035 секунды.

На испытаниях опытные образцы показали хорошую кучность стрельбы, но серийные 356-мм орудия в первые годы грешили довольно большим разбросом залпов, по крайней мере по стандартам английского флота. Отчасти это было связано с довольно близким расположением осей орудий в башне, что не устраняло полностью эффекта взаимного влияния снарядов при залповой стрельбе.

Однако по мере освоения персоналом башенных установок, совершенствования методов стрельбы и технологий управления огнем и появления новых модификаций этого орудия, к началу 30-х годов эти недостатки были в целом преодолены. Пожалуй, можно сказать, что американцы были в общем вполне удовлетворены характеристиками бронепробиваемости своих 356-мм орудий во всем диапазоне боевых дистанций. В отличие от британского флота, в американском флоте, видимо, не делалось даже попыток специально разрабатывать отдельные типы снарядов, оптимизированные для пробития поясной и палубной брони.

В 1943 г. в Англии были проведены сравнительные испытания американских (производства “Мидвейл”) и английских 356-мм бронебойных снарадов. К этому времени англичане имели новый, очень тяжелый (721 кг) бронебойный снаряд производства Хэтфилда, разработанный для 356-мм орудий новых линкоров типа “King George V”. Как было установлено, при нормальном (90°) попадании в плиту английский снаряд имел заметное превосходство, в первую очередь, благодаря большему весу. В то же время при попадании в плиту под более острым углом (вплоть до 40°), американский снаряд действовал успешнее любого британского.

На протяжении долгого времени боекомплект американских линкоров состоял исключительно из бронебойных снарядов. Фугасные снаряды поступили на линкоры лишь с октября 1942 г., когда флот начал готовиться к артиллерийской поддержке будущих десантных операций. Фугасные снаряды были легче (578 кг) и имели 8-8,5% разрывной заряд TNT. Чтобы обеспечить возможность стрельбы по морским и береговым целям, фугасные снаряды комплектовались и головным, и донным взрывателями (при стрельбе по кораблям последний заменялся стальной заглушкой). В целях безопасности за носовым взрывателем размещался еще один промежуточный (детонирующий) взрыватель, который не был съемным. На службе, однако, выяснилось, что этот взрыватель имел способность мгновенно срабатывать при ударе о стальную плиту, что сводило на нет временную задержку, которую обеспечивал донный взрыватель. Однако американский флот использовал фугасные снаряды исключительно для обстрела берега, так что этот недостаток сказывался не слишком часто.

На линкорах типа “New York” все орудия ГК размещались в двухорудийных башнях. Пороховой заряд для каждого выстрела состоял из 4 частей. Качающийся затвор Вейлин с механизмом Смита-Эсбьюри открывался в сторону (влево). Все механизмы внутри башни имели электроприводы, для поворота башен и подъема стволов использовались электрогидравлические приводы. Замки орудий, однако, обслуживались вручную. Поворот башни осуществлялся с помощью мотора мощностью 25 л.с.. Орудия размещались в индивидуальных люльках и могли наводиться по вертикали раздельно, но обычно вертикальная наводка для обоих орудий осуществлялась совместно, для чего имелся специальный блокирующий механизм. Тем не менее, каждое орудие имело свой мотор для привода вертикального наведения, мощностью по 15 л.с..

Для экономии веса, а также уменьшения цели для противника, по сравнению с иностранными, американские башни имели весьма небольшой размер и компактную компоновку механизмов. Для достижения этой цели американцы отказались от применения сложных и требовавших много места качающихся зарядников, принятых в британской практике, и заряжание в американских башнях производилось иа фиксированном угле возвышения 0°. В отличие от башен 305-мм дредноутов, прицельные трубы не выводились наружу “вбок”, через бортовые броневые плиты башен, а размещались непосредственно под стволами орудий.

Снаряды в погребах хранились в вертикальном положении, дном вверх. Снаряды подавались оттуда нижними подъемниками мощностью по 10 л.с. в перегрузочное отделение башни, а оттуда, также вверх дном, верхними подъемниками в 40 л.с. они поднимались в боевое отделение башни. Здесь поворотом лотка они разворачивались головой вперед и досылались в ствол. Силовые приводы досылателей имели мощность по 10 л.с.. Пороховые заряды подавались по двум закрытым пламянепроницаемым шахтам подъемниками типа “бесконечная цепь” с приводами по 11 л.с.. Система подачи боезапаса поначалу казалась многим специалистам довольно опасной в смысле пожаро- и взрывобезопасности. Однако в 1918 г. она прошла вполне убедительную проверку боем, когда в Средиземном море британский монитор “Reglan”, вооруженный 2 356-мм американскими орудиями в башне весьма сходной конструкции, был внезапно атакован на якорной стоянке германо-турецким линейным крейсером “Goeben”. Выпущенный с близкой дистанции германский 283-мм снаряд пробил броню барбета и вызвал сильный пожар в боевом отделении, однако пламя так и не смогло проникнуть вниз, и взрыва погребов не произошло.

Дальнейшая модификация этой башни привела к появлению следующей модели, которая использовалась на линкорах “Nevada” и “Oklahoma” в качестве возвышенных башен (№№ 2 и 3). Основные отличия состояли в следующем. Мощность мотора, использовавшегося для привода вращения башни, была увеличена до 50 л.с., мощность приводов вертикального наведения для каждого орудия возросла до 30 л.с., а мощность приводов снарядных подъемников толчкового типа увеличили до 30 л.с. Снаряды в погребах хранились также в вертикальном положении, но (в отличие от башен линкоров типа “New York”) дном вниз, и в таком же положении подавались в боевое отделение. Нижние зарядные подъемники имели мощность по 10 л.с., в перегрузочном отделении заряды из них перегружались в верхние подъемники мощностью по 7,5 л.с.

Замки орудий в этих башнях имели аналогичную конструкцию, но открывались вниз.

Одновременно для линкоров типа “Nevada” разработали и новые трехорудийные башни. Установка этих башен в оконечностях позволила отказаться от средней башни, сохранив при этом 10-орудийный бортовой залп. Новые башни имели весьма схожую с двухорудийными внешнюю форму, однако внутри имелись весьма существенные конструктивные отличия. В первую очередь они являлись следствием стремления к экономии веса. Конструкторы стремились дать линкорам наиболее сильную артиллерию, но при этим избежать, насколько возможно, роста водоизмещения.

В результате было принято весьма оригинальное для столь крупной установки решение. Все три орудия устанавливались в одной люльке, весьма близко друг к другу, и наводились по вертикали только совместно, с помощью одного мотора мощностью 40 л.с., а приводы снарядных подъемников работали от одного мотора мощностью 60 л.с.. Такое необычное решение вызвало большой интерес у специалистов, особенно у англичан, и долгое время активно обсуждалось в специальной литературе. При этом в англоязычной технической литературе при описании этих башен использовался отдельный термин “triple” (“строенные”), в отличие от обычного в таких случаях “three-gun” (“трехорудийные”).

Следует отметить, что в том, что касается экономии веса и пространства, конструкторы преуспели. Барбеты “тройных” башен имели практически такую же ширину, как у британских двухорудийных 381-мм установок. Система хранения боезапаса и подачи снарядов и зарядов была по устройству идентична таковой для двухорудийных башен линкоров типа “Nevada”, однако при трехзарядных подъемниках имелось два снарядных на три орудия. Каждый третий подаваемый в боевое отделение снаряд предназначался центральному орудию.

Такое усложнение системы подачи при общей затесненности пространства в башне привело к увеличению цикла стрельбы до 50 сек. на ствол. Правда, впоследствии, в процессе службы линкоров, путем тренировки расчетов и оптимизации последовательности операций заряжания и выстрела этот интервал удалось уменьшить приблизительно до 30 сек. и даже меньше.

Зарядные подъемники не имели разрыва, их приводы работали от двух моторов по 10 л.с., а приводы досылателей от двух моторов по 30 л.с. Мощность мотора привода вращения башни составляла 50 л.с., т.е. как и у двухорудийной установки.

Продольный разрез американской трехорудийной 14-дюймовой башни

Линкоры типа “Pennsylvania” имели по 4 такие же по конструкции “тройные” башни. Однако, благодаря дополнительным ухищрениям конструкторов по экономии веса и уплотнению компоновки механизмов, вес вращающейся части этих башен был снижен до 736 т., несмотря на то, что в задней части боевого отделения впервые в американском флоте были смонтированы башенные 8-м дальномеры. Внутренний диаметр барбета у этих башен также был дополнительно уменьшен и составлял всего 8,84 м.

По общему мнению, недостатки этих установок прямо вытекали из их достоинств. Башенные механизмы имели очень плотную компоновку; помимо экономии веса и пространства, в числе преимуществ можно было назвать то обстоятельство, что для вертикальной наводки всех трех орудий башни требовался всего один наводчик. Поскольку орудия были жестко связаны друг с другом, становилось возможным весьма точное согласование (достижение параллельности) их осей. Недостаточно точное согласование осей орудий или их рассогласование в процессе стрельбы в многоорудийных башнях всегда было существенной проблемой, приводившей к значительному рассеиванию снарядов при залпе.

Однако в случае повреждения механизма вертикальной наводки в “тройной’’ башне из строя сразу выбывали три орудия. Кроме того, жесткая механическая связь орудий в башне не давала возможности учесть – с помощью небольшой коррекции вертикальной наводки – возможный неравномерный износ (“разгар”) стволов. Это могло привести со временем к увеличению рассеивания снарядов по дальности. При залповой стрельбе система приводила к снижению общей скорострельности башни, поскольку каждый раз необходимо было ждать окончания процесса заряжания самого “медленного” орудия (т.е. самого медлительного расчета).

Кроме того, весьма близкое расположение орудий в башне приводило к появлению взаимного влияния снарядов при выстреле, за счет влияния волны дульных газов на снаряд соседнего орудия. В результате возрастало рассеивание, особенно на дальних дистанциях. Причем при залповой стрельбе снаряды летели столь близко друг к другу, что иногда сталкивались в полете, и в некоторых случаях во время стрельб офицеры могли ясно видеть это в бинокль. Кроме того, снаряды, летевшие в “группе” немного позади остальных, попадали в возмущенную спутную струю воздуха от летевших впереди, в результате чего их аэродинамика нарушалась, что опять-таки приводило к увеличению разброса снарядов в залпе по дистанции.

Решение проблемы состояло во введении автомата временной задержки, который обеспечивал незначительный (сотые доли секунды), но вполне достаточный разрыв по времени между выстрелами соседних орудий в башне. Соответствующие приборы (катушки индуктивности) монтировались в башне в электрической спусковой цепи центрального орудия, и первыми (одновременно) стреляли “крайние” орудия, а через несколько сотых долей секунды – центральное. В результате рассеяние снарядов в залпе резко уменьшилось. “Автоматы задержки” монтировались в “тройных” башнях “356-мм” линкоров с 1935 г., по мере прохождения кораблями регулярных заводских ремонтов.

При модернизации линкоров типов “Nevada” и “Pennsylvania” в конце 20-х годов их башни (и двухорудийные, и “тройные”) были модифицированы. Максимальный угол возвышения увеличили до 30°, и предельная дальность стрельбы возросла до 31360 м. Двухорудийные башни линкоров типа “New York” прошли аналогичную модернизацию позже – в ходе заводских ремонтов этих кораблей в 1941-1942 гг.. При этом на линкорах типа “Nevada” “тройные” башни также получили встроенные дальномеры – как на “Pennsylvania”, а в двухорудийных башнях дальномеры были установлены в броневой коробке, пристроенной поверх задней части крыши башни.

Боезапас главного калибра на всех линкорах, как и на дредноутах с 305-мм артиллерией, составлял по 100 снарядов на орудие.

Кроме линейного флота, 356-мм морские орудия также использовались в береговой обороне (при этом не следует, однако, путать их с 356-мм орудиями береговой обороны Ml909 армейского образца – эти орудия имели длину 40 калибров, и их стволы изготавливались намоткой проволоки).

После гибели “Arizona” ее кормовые башни подняли и после ремонта установили на острове Оаху в качестве основного вооружения двух тяжелых береговых батарей, получивших названия “Arizona” и “Pennsylvania”. Орудия второй башни “Arizona” также были подняты и в 1944 г. при очередной замене стволов установлены в первой башне “Nevada”, и линкор успел выпустить по японцам немало снарядов из этих орудий. Таким образом, можно смело утверждать, что главная артиллерия “Arizona” достойно отомстила за гибель своего корабля.

После вступления в строй 356-мм линкоры несли стандартный комплект приборов управления стрельбой, аналогичный установленному на 305-мм дредноутах. По результатам учебных стрельб, проводившихся перед первой мировой войной, эта аппаратура позволяла дивизии линкоров на дистанции в 18000 метров в течение 2 минут достигнуть 19 попаданий в цель. В этот период в американском флоте, в отличие от английского, было принято стрелять полными бортовыми залпами – считалось, что так больше шансов быстрее накрыть цель и удобнее корректировать огонь.

При этом неизбежно снижалась частота следования залпов, но американцы не придавали этому большого значения. Они готовились вести бои в центральной части Тихого океана, где видимость часто бывает практически идеальной и позволяет орудиям вести огонь на предельную дистанцию, а при этом снаряд все равно летит до цели порядка 40 секунд. После этого надо еще пронаблюдать всплески, сделать соответствующие выводы и внести необходимые поправки в системы управления огнем, получить новые данные и откорректировать наводку, что в сумме давало вполне достаточно времени для перезарядки всех орудий.

Более близкое знакомство с английской практикой в 1918 г. позволило американцам увидеть некоторые недостатки своих систем. В частности, на совместных учениях с линкорами Гранд Флита выяснилось, что американский артиллерийский огонь, особенно на предельных дистанциях, характеризуется большим рассеянием, чем британский, и это в особенности касалось 356-мм линкоров. В результате проведенных усовершенствований (в частности, некоторое уменьшение начальной скорости снаряда) уже к концу 1918 г. для “New York”, например, разброс снарядов в залпе на предельную дистанцию уменьшился вдвое – с 730 до 360 метров, однако борьба с этой проблемой продолжалась на протяжении всех 20-х годов.

Напомним основные черты американских систем управления огнем ГК и их отличия от британской практики. В обоих флотах – ив Англии, и в США – применялся принцип центральной наводки орудий главного калибра, но принятые методы технической реализации этого принципа сильно различались. В британском флоте основным элементом управления огнем главного калибра был главный артиллерийский пост в задней части боевой рубки и связанный с ним пост управления огнем на топе треногой фок-мачты. Для решения задачи определения будущего положения цели использовалась геометрическая аппроксимация, результаты которой были сведены в таблицы Дрейера. Такой подход заметно упрощал задачу, которая в общем случае требует решения дифференциального уравнения в реальном масштабе времени, т.е. нахождения частных решений при непрерывно меняющихся начальных условиях. При этом основную работу производил верхний ЦАС, а роль нижних помещений сводилась к передаточному звену.

В американской же системе дело обстояло наоборот. Данные о цели от дальномеров и визиров вначале передавались в артиллерийский пост в глубине корабля -довольно обширное помещение, насыщенное весьма сложной электромеханической счетно-решающей аппаратурой. Здесь на основе принятых данных вырабатывались все необходимые данные для наведения и выстрела. Одновременно на специальном штурманском столике, увязанном с этой аппаратурой, велась прокладка, позволяющая, – по крайней мере в теории, – тут же учитывать и корректировать ошибки. При этом роль приборов в бронированной башенке наверху боевой рубки сводилась, по существу, к передаточному звену, на которое дополнительно возлагалась задача согласования залпов башен между собой и учет качки корабля.

В 1917 году эта весьма сложная система была дополнительно усовершенствована. На вооружение линейных кораблей поступил заказанный годом ранее электромеханический компьютер, разработанный фирмой Форд. Этот прибор представлял собой выдающееся достижение электротехнической промышленности, и его секреты ревниво охранялись американцами на протяжении всех межвоенных лет. Главным достоинством этого прибора была способность “в реальном масштабе времени” решать вышеупомянутое дифференциальное уравнение, непрерывно учитывая постоянные изменения данных. Ни один другой флот долгое время не имел ничего подобного, хотя исходная идея этого прибора произошла от британского “стола Полэна” – прибора, в небольшом количестве использовавшемся на британском линейном флоте с начала войны.

“New York" на стрельбах, 1920 г.

Однако выработать наиболее точные данные для стрельбы – это только часть проблемы, надо еще передать их к орудиям. В этом вопросе в английской и американской практике также имелись серьезные различия. В британской системе “follow the pointer” – “слежения за указателем” артиллеристам в башни с помощью стрелочных указателей передавался угол горизонтальной наводки, ак1918г. и угол вертикальной, и командир мог установить цель всех орудий, воспользовавшись специальной колонкой целеуказания в боевой рубке. В американском флоте к 1917 г. таким образом передавался только угол возвышения орудий (при этом, однако, в британской системе отсутствовала обратная связь, то есть система моментальной передачи данных о положении башен по углу горизонтальной наводки обратно в пост управления огнем, хотя американские линкоры имели эту аппаратуру с 1917 года).

Американцы сочли весьма полезным дополнить свою систему по британскому образцу, и с конца 1917 г. Бюро Вооружений начало устанавливать на кораблях соответствующую аппаратуру. На “New York” это было сделано в процессе первого заводского ремонта ' по возвращении из Англии. Кроме того, американцы быстро оценили удобство использования принятых в английском флоте “range-clocks” – стрелочных указателей дистанции до противника, размещенных на мачтах английских дредноутов, и “deflection scales” – аналогичных по идее шкал курсового угла, накрашенных на башнях, и оборудовали ими свои линкоры, действовавшие в европейских водах с Гранд Флитом.

Сравнивая английскую и американскую системы управления огнем, американские офицеры пришли к выводу, что их система значительно сложнее и требует более опытных и обученных операторов, но в принципе более прогрессивна и имеет большие возможности, чем у англичан. При этом отмечалось, что хотя отдельные прицелы и дальномеры на надстройках были уязвимы, центральный артиллерийский пост (ЦАП) в глубине корабля был надежно защищен, так что американская система как целое имела больший запас живучести. Направление, в котором пошло развитие систем управления огнем линкоров в 20-е- 30-е годы, показало правоту американцев.

После первой мировой войны приборы управления огнем на американских дредноутах продолжали совершенствоваться за счет введения новых, более точных счетно-решающих устройств ЦАП и новых образцов оптических приборов.

Насколько эффективно могли стрелять в этот период американские 356-мм линкоры? Определенное представление об этом можно получить из результатов одной из зачетных стрельб линейного корабля “Nevada” за 1924/25 год. Стрельба велась на дистанцию 165000 м.

Цель при стрельбе была “условной” – т.е. требовалось поразить не определенный реальный объект на поверхности моря, а определенный, условно выделенный участок этой поверхности, “имитирующий” вражеский линкор, причем не неподвижный, а идущий со скоростью 20 узлов. Результаты стрельбы фиксировались с идущего невдалеке, с соответствующей скоростью и соответствующим курсом “ассистирующего” корабля.

Корабль должен был открыть огонь, имея пеленг на цель 90 °, однако сигнал к открытию огня был дан, когда угол составлял 57°. В результате 2 залпа были выпушены в момент, когда корабль совершал необходимый доворот на 33 °, что не способствовало меткости огня. Этим, однако, неприятности не ограничились. После первого же залпа из-за сотрясения от отдачи вышел из строя поворотный механизм одной из башен. При выбросе гильза запала из одного из орудий после первого залпа (небольшой цилиндрик, содержащий запал, который воспламеняет пороховой заряд при выстреле) вывалилась из ствола и заклинила привод затвора.

Кроме того, в обоих первых залпах левое орудие первой башни дало пропуск из-за повреждения в цепи электроспуска.

После пятого залпа произошел отказ привода вертикальной наводки 4-й башни ГК. При 6-м залпе левое орудие 3-й башни дало пропуск из-за некондиционного запала; после 7-го залпа был зафиксирован отказ привода вертикальной наводки в башне №2, и кроме того, одно из орудий произвело выстрел с неполным зарядом (3 полузаряда из стандартных 4-х).

Разумеется, подобный “букет” неполадок был явлением весьма редким (хотя сами неисправности были мелкими и все они были быстро устранены непосредственно в ходе стрельбы), но тем более показательны были результаты стрельбы, и при всех перечисленный проблемах “Nevada” отстрелялась лучше, чем “Bismarck” через 17 лет в Датском проливе во время своего знаменитого боя с “Hood”, происходившего, приблизительно, при аналогичной видимости и состоянии моря.

Уже первые 4 залпа легли накрытием, при пятом залпе было засчитано одно “попадание”, при шестом и седьмом – еще по два “попадания”. Как показали бои линейных кораблей как в первую, так и во вторую мировую войну в артиллерийской дуэли линкоров при таких крупных калибрах даже единственное попадание может оказаться весьма эффективным (а то и фатальным). При этом вся стрельба “Nevada” заняла всего 5 мин. 15 сек.

В ходе зачетных стрельб 1931 г. “New York” стрелял полными зарядами по “условной цели, идущей 20- узловым ходом” на дистанции 11600 м, и при этом после 4 залпа последовала “вводная” о переносе огня на новую цель. Кроме того, во время стрельбы объявлялись “вводные”, имитирующие выход из строя отдельных звеньев системы управления огнем, в результате чего данные передавались голосом по переговорным трубам. Тем не менее линкор добился 2 попаданий уже при третьем залпе, еще по 2 попадания были зафиксированы при 4-м и 5-м , и одно при 6-м. Этот результат был достигнут за 7 минут, 13 секунд, причем контролеры (посредники) не считали его особо удачным и высказали мнение, что результат мог бы быть и лучше – при меньшем рассеянии снарядов в залпе и более опытном расчете в башне №2.

Дальнейшее повышение точности наведения было достигнуто в результате “большой” модернизации конца 20-начала 30-х годов, когда линкоры получили повые, более совершенные системы управления огнем. Это постепенно устранило потребность в стрельбе (или, по крайней мере, пристрелке) полными залпами -теперь такая стрельба стала считаться излишней тратой боеприпасов; в предвоенные годы, после установки новых систем управления огнем, и во вторую мировую войну такая стрельба применялась уже довольно редко; быстрое накрытие цели вполне обеспечивалось половинными залпами.

Новое поколение приборов управления огнем устанавливалось на 356-мм линкорах в процессе модернизации конца 20-х – начала 30-х годов. Корабли получили новую систему управления огнем Guns Fire Control System Mark 2 – сокращенно GFCS(2). При этом, по образцу последних дредноутов “Большой Пятерки”, для размещения новой “верхней” аппаратуры были введены массивные трехъярусные топы треногих мачт, ставшие характерной внешней приметой модернизированных линкоров. Эти топы имели ступенчатую “пирамидальную” структуру и были защищены 10-мм плитами из стали STS.

На их верхнем ярусе располагались новые визиры главного калибра Мк 20, объединенные с дальномерами. При этом они служили для определения направления на цель, а стереоскопические дальномеры для точного определения дистанции до цели. На втором ярусе размещались посты управления и корректировки огня для главного калибра, и на третьем (нижнем) ярусе – соответствующие посты противоминной артиллерии. Сюда же были перенесены и установлены побортно (т.е. по 2 на каждом марсе) визиры управления огнем противоминной батареи.

Система GFCS(2) представляла собой наиболее совершенную в мире аппаратуру управления огнем, отличительной чертой которой впервые в мире являлось, по сегодняшней терминологии, “комплексирование”, т.е. такая схема, когда различные ее элементы и узлы, расположенные в разных частях корабля, работают как единая интегрированная система, части которой связаны механически и электрически.

Полученные от визиров и дальномеров данные о цели передавались вниз, под броневую палубу, где располагался центральный артиллерийский пост (ЦАП). Здесь эти данные обрабатывались с помощью сложной электромеханической аппаратуры (упомянутый ранее аналоговый электромеханический компьютер, разработанный фирмой Форд – вначале модификации Мк-1; позднее, по мере их разработки и внедрения на флоте, линкоры в ходе заводских ремонтов получали более совершенные модификации Мк-1.1, затем Мк-2.1 и Мк-2.2). На основе введенных данных указанные приборы вырабатывали данные для стрельбы (углы горизонтальной и вертикальной наводки), при этом учитывалось множество прочих параметров, в частности курс и скорость собственного корабля, температура воздуха, степень износа ствола (каждого!) и т.п. Сюда же в ЦАП с началом стрельбы поступали данные корректировки огня как с верхних постов (на топах), так и при необходимости с самолетов-корректировщиков, в результате чего приборы вырабатывали необходимые поправки.

С марта по июль 1945 г. после попадания '“камикадзе” “Pennsylvania” проходила ремонт на верфи “Хантерз-Пойнт”. В это время на линкоре были установлены новые визиры Мк34, заказанные ранее для крейсеров, достроенных как легкие авианосцы типа “Independence”. При этом корабль был оснащен аппаратурой дистанционного силового управления вертикальной и горизонтальной наводкой орудий ГК по сигналам из ЦАП.

Радиолокационное оборудование. Во вторую мировую войну возможности систем управления огнем существенно возросли благодаря введению радаров обнаружения целей и систем радиолокационного управления огнем. Впервые экспериментальный радар XAF был смонтирован на “New York” в декабре 1938. Это был радар воздушного обнаружения, антенна его размещалась наверху носовой надстройки над боевой рубкой. В этот же период его “систер-шип” “Texas” получил экспериментальный радар воздушного обнаружения CXZ, который имел несколько лучшее разрешение, но меньшую дальность действия. Первым серийным образцом радара обнаружения воздушных целей стал SC производства фирмы “Дженерал Электрик”. Этот радар с массивной прямоугольной антенной устанавливался на топах треногих мачт. Ближе к концу войны эти радары последовательно заменялись более совершенными SK, SC-2 и SC2 (с характерной ажурной “тарелкой” антенны).

Первым серийным радаром надводного поиска стал SG, появившийся в 1942 г. Антенна этого радара имела небольшие размеры и устанавливалась на крупных кораблях поверх боевой рубки либо на небольших площадках на мачте. Первым серийным радаром управления огнем ГК, установленным на линкоры, был МкЗ. Его дипольная антенна размещалась обычно на топе треногой фок-мачты, несколько ниже антенны SC. Этот радар, появившийся в 1941 г., уже с 1943 г. заменялся более совершенным Мк8, а в конце войны Мк13.

На вступавших в строй новых линкорах эта аппаратура сразу устанавливалась как часть башни управления огнем поверх визиров главного калибра; однако из первых трех типов 356-мм линкоров, рассматриваемых в данной работе, такую аппаратуру получила только “Pennsylvania” во время ремонта на верфи “Хантерз-Пойнт” летом 1945 г. При этом, в отличие от новых линкоров, был установлен только один радар Мк8 поверх прицела Мк34 на кормовой надстройке.

1. 127-мм (5”)/51 противоминное орудие Мк7. Это были весьма мощные для своего калибра орудия, имевшие высокую точность огня и разработанные на базе весьма удачных 127-мм (5”)/50 противоминных орудий разработки 1900 года. Благодаря длинному стволу была достигнута очень высокая начальная скорость и настильность траектории снаряда, что позволяло уверенно поражать атакующие эсминцы на больших дистанциях. Впервые эти орудия появились на 305-мм линкорах типа “Florida” и затем на долгие годы стали стандартным противоминным орудием американских кораблей, включая 356-мм дредноуты. По конструкции орудия Мк 7 состояли из стальных труб, лейнера и скрепляющих обручей. Замок системы Смита-Эсбъюри открывался в сторону.

Сами стволы имели несколько модификаций. Так, модификация Мк 8 отличалась несколько измененной зарядной каморой; существовали также модификации Мк 14-Мк8 с другим лейнером, и Мк15, Мк14 с увеличенным объемом зарядной каморы и хромированием канала ствола для снижения износа. Во всех модификациях этих орудий для линкоров применялось картузное заряжание, хотя существовали также модификации Мк8-9, предназначенные для подводных лодок, и там оно было раздельно-гильзовым.

Установки, в которых устанавливались орудия, имели обозначение Р13 и Р15, их вес составлял от 10,2 до 12,1 тонны. При угле возвышения 45° предельная дальность стрельбы орудия составляла 18420 м, но казематная установка ограничивала углы вертикальной наводки пределами от -10° до +20°, поэтому предельная дальность стрельбы противоминных батарей линкоров равнялась 14490 м, как и на 305-мм дредноутах. Боезапас кораблей составлял 240 снарядов на орудие.

Значительная мощность 127-мм бронебойного снаряда позволяла рассчитывать на него и при стрельбе по легкобронированным целям, вроде легких крейсеров или надстроек тяжелых кораблей, а также против береговых укреплений при артиллерийской поддержке десанта.

Благодаря замечательным качествам орудий Мк 7 флот США воздержался в межвоенный период от перехода на более крупный калибр противоминной батареи, в отличие от многих других флотов. Высокие характеристики орудия привели также к широкому его использованию в береговой обороне. Только в самом конце 30-х гг. эти орудия, как и “короткие” (25 калибров) 127-мм зенитные пушки, стали вытесняться новыми 127-мм/38 универсальными орудиями Мк12.

Вплоть до 1918 г. на американских линкорах орудия противоминной батареи имели только местное управление. При этом расчеты каждого отдельного орудия осуществляли наводку индивидуально, используя общие данные о противнике, получаемые от офицеров групп управления огнем. Сами эти группы находились на верхних площадках решетчатых мачт. В ночное время для поиска, указания и подсветки целей использовались прожектора, размещавшиеся в основном также на платформах мачт.

Такую систему управления огнем унаследовали от последних серий броненосцев первые американские дредноуты, а затем практически без изменений она была внедрена и на 356-мм линкоры. За 10 лет, предшествовавших вступлению США в войну, эта система практически не совершенствовалась. Такое невнимание можно в значительной мере объяснить сугубо океанской доктриной использования линейного флота США, в результате чего до поры до времени флот'мог не слишком опасаться внезапных атак миноносцев. В результате до середины 20-х годов при учебных стрельбах противоминной батареи американцам обычно не удавалось достигнуть высоких результатов, характерных для стрельб главным калибром.

В то же время в Англии уже в конце первой мировой войны была разработана и внедрена весьма совершенная система центрального управления огнем противоминной артиллерии. Ее основой были приборы фирмы Виккерс, размещавшиеся на надстройках дредноутов побортно в цилиндрических башенках с противоосколочным бронированием. Система “Виккерс” частично автоматизировала процесс управления огнем, используя принцип “follow the pointer” – “слежения за указателем”, как для крупных орудий. При этом орудия были снабжены индикаторами, связанными с электромеханическим аналоговым компьютером в башенке визира. Преимущества этой системы были очевидны также в смысле возможности наведения орудий, если их наводчикам мешают брызги или дым.

С весны 1917 г. американцы получили возможность детально ознакомиться с британской практикой, после чего собственное отставание в этом вопросе для них стало очевидным. Для скорейшей его ликвидации было признано целесообразным полностью скопировать британскую систему, включая ЦАС фирмы Виккерс. В США эти приборы получили обозначение Мк7. В октябре 1917 г. Бюро Вооружений решило установить по 4 прибора “Виккерс” (по 2 на борт) на всех дредноутах, по мере того как они будут проходить ремонт. На 356-мм линкорах по 2 прибора ставилось на носовой надстройке по бокам мостика, и еще по 2 дальше в корму: на линкорах типа “New York” на верхней палубе по бокам барбета 3-й башни ГК, на линкорах типов “Nevada” и “Pennsylvania” у среза полубака, т.е. в районе основания кормовой ажурной мачты. Благодаря этим мерам эффективность противоминных батарей линкоров была значительно улучшена, однако отмечалось, что на линкорах типа “New York” выбранные позиции кормовой пары приборов оказались слишком низкими и страдали от брызг.

В ходе большой модернизации конца 20-х гг. линкоры типов “New York”, “Nevada” и “Pennsylvania” получили новые комплекты приборов управления огнем противоминной батареи. Эти приборы были аналогичны соответствующему оборудованию линкоров “Большой Пятерки”, но были более современными и имели большие возможности. При этом посты управления и корректировки огня с приборами противоминной артиллерии были размещены на трехъярусных топах мачт (на линкорах типа “New York” кормовой комплект приборов размещался в надстройке позади трубы).

Возможности этой системы были дополнительно расширены и дополнены установкой весьма совершенных приборов Мк-19 побортно на площадках в верхней части носовой надстройки (у основания носовой треноги), хотя и без броневого прикрытия. Во время последнего предвоенного ремонта линкоров типов “Nevada” и “Pennsylvania” в 1940 эти приборы заменили на еще более совершенные Мк-33, установленные совместно с дальномерами в закрытых башенках с противоосколочным бронированием.

Американцы одними из первых приняли концепцию единой универсальной артиллерии, отказавшись от общепринятого разделения ее на противоминную и тяжелую зенитную. Работа по созданию такого универсального орудия была начата еще в начале 30-х гг. и продвигалась довольно быстро и успешно, увенчавшись созданием знаменитого 127мм/38 орудия. Это орудие и по сей день (почти через 70 лет!) можно встретить на кораблях многих флотов мира, включая и американский (на законсервированных линкорах, до сих пор состоящих в категории “резерва В” вопреки многим публикациям в прессе об их списании).

По концепции 127-мм/38 орудие представляло собой на редкость успешную попытку найти “золотую середину” между довольно противоречивыми требованиями, предъявлявшимися к противоминной и зенитной артиллерии. Новое орудие имело еще достаточно длинный ствол и настильную траекторию, чтобы быть эффективным при стрельбе по кораблям, но при этом были обеспечены достаточно малые моменты инерции, быстрота наводки и скорострельность, чтобы орудие было эффективным как зенитное. Как и в случаях с другими орудиями, существовало большое количество модификаций. Они имели идентичные боевые характеристики и отличались в основном параметрами лейнера и другими деталями конструкции и технического исполнения.

Заряжание было раздельно-гильзовым, крутизна нарезки составляла 1:30, канал ствола внутри имел хромовое покрытие для уменьшения износа. Основные характеристики орудия были следующими:

Одновременно с разработкой орудия для него создавался целый ряд установок различного типа и конструкций для кораблей разных классов и проектов. Всего к 1945 г., согласно официальным документам, на вооружении состояло 10 основных моделей установки, а с учетом более мелких различий всего насчитывалось 133 модификации. “Линкоровская” закрытая двухорудийная установка Мк28, созданная в 1937 г., была в этом ряду наиболее тяжелой и снабжалась, в зависимости от модели, 51-мм или 63-мм полностью закрытым броневым щитом т.е. фактически являлась полноценной башенной установкой.Установка имела электрогидравлические приводы мощностью 4 л.с. для горизонтальной и 7,5 либо 10 л.с. (в зависимости от модификации) для вертикальной наводки. При этом вертикальная наводка обоих орудий осуществлялась совместно, зато заряжание могло производиться во всем диапазоне углов возвышения. Для каждого орудия имелись отдельные зарядные и снарядные подъемники (мощность привода по 7,5 либо по 10 л.с.) и механизмы автоматической установки временного взрывателя для каждого орудия, досылатель имел привод мощностью 5 либо 7 л.с.

Подача боезапаса производилась как и в башнях тяжелых орудий – снизу через погон башни, из перегрузочного отделения, находившегося непосредственно под башней. Вообще, степень механизации установки и уровень обеспечения удобства работы расчета были весьма высокими, что и позволяло несмотря на раздельно-гильзовое заряжание поддерживать темп стрельбы до 20 выстрелов в минуту на каждое орудие. Иногда эта величина даже превышалась – имеются свидетельства, что в ряде случаев при отражении массированных налетов опытные расчеты развивали темп стрельбы до 25 выстрелов в минуту на орудие! Оба орудия установки стреляли одновременно, при этом между ними было достаточное расстояние, что устраняло взаимовлияние снарядов в полете и делало ненужной установку автомата задержки (индукционной катушки), разделяющего по времени на несколько долей секунды выстрелы соседних орудий.

Боезапас 127мм/38 орудий насчитывал по 340 выстрелов на ствол и включал несколько типов снарядов. Для стрельбы по кораблям предназначался 24,95 кг фугасный снаряд, имевший и 3,7% взрывчатой начинки (пикрит аммония). Зенитный снаряд, использовавшийся в начале войны, имел вес 24,56 кг и 14,3% взрывчатой начинки. Оба эти снаряда оснащались двумя взрывателями – головным, с механической установкой времени и донным. С ноября 1942 г. наладили производство снаряда с радиолокационным взрывателем, действие которого было основано на эффекте Доплера. Взрыватель обеспечивал подрыв снаряда на расстоянии приблизительно 21 м от цели, в результате чего самолет поражался осколками, разлетавшимися в виде конуса с раствором примерно 55°.

Этот снаряд оказался исключительно эффективным, хотя при стрельбе по низколетящей цели, особенно в свежую погоду, взрыватель иногда срабатывал на морские волны, вызывая преждевременный подрыв, но с этой проблемой, по крайней мере частично, удалось справиться лишь к середине 1944 г. Введение этих снарядов обеспечило снижение расхода 127-мм боезапаса на один сбитый самолет примерно в полтора раза, и еще большую экономию при отражении атак камикадзе, излюбленным методом которых было пикирование с большой высоты. Все эти снаряды имели длину 4,15 калибра. Кроме них, использовалось несколько типов осветительных снарядов с начинкой из белого фосфора, а некоторые из них имели трассер, и их можно было использовать как указательные. Всего для этого орудия разработали несколько десятков снарядов разного типа, многие из них, включая реактивные снаряды, уже в послевоенный период.

Разумеется, локальное управление (т.е. самоуправление) стрельбой и особенно зенитной для такой сложной и массивной установки не могло быть эффективным. Однако и здесь конструкторы оказались на высоте. Управление огнем осуществлялось с помощью приборов Мк37 и связанного с ними комплекса счетно-решающей аппаратуры, расположенного под палубами в специальном центральном артиллерийском посту универсальной артиллерии. Такое решение приняли впервые для вспомогательной артиллерии, и оно было вызвано быстрым ростом сложности и массивности системы управления огнем, ее многочисленные элементы, включавшие электромеханический компьютер для выработки данных стрельбы, уже не помещались в самом посту наведения.

Разработку системы Мк37 начали в 1936 году, а к 1939 г. были проведены первые испытания. Сами по себе приборы обслуживались семью операторами и представляли собой закрытую стабилизированную башенку на высоком барбете со встроенным 4,6 м стереодальномером. Примечательно, что при проектировании системы изначально предусматривалось также использование данных от радара управления огнем, для которого было предусмотрено место на крыше башенки поста наведения. Радар Мк 4, поступавший на флот с сентября 1941 г., имел дальность обнаружения самолетов до 37000 м., крупного корабля до 27000 м с точностью до 37 м. Его антенна фактически представляла собой сдвоенный вариант антенны радара МкЗ.

С 1944 г. этот радар заменялся на весьма похожий внешне, но гораздо более совершенный Мк12, имевший лучшие возможности по обнаружению и сопровождению низколетящих целей. Кроме того, дальность обнаружения самолетов была увеличена до 41000 м., крупного корабля до 37000 м, с точностью до 18 м, было предусмотрено автоматическое сопровождение цели и измерение скорости изменения дистанции до нее.

Радар Мк12 работал в комплексе с радиолокационным определителем высоты цели Мк 22, способным обнаруживать самолеты, летевшие всего в 0,8° над горизонтом. Его антенна размещалась на крыше башенки поста наведения справа от основной антенны Мк12 и была за характерную форму прозвана “кожурой апельсина”.

Используя все это множество данных, аппаратура управления огнем в центральном артиллерийском посту универсальной артиллерии обеспечивала целеуказание и дистанционное силовое управление 127-мм башнями при скорости цели до 400 узлов по горизонтали и 250 узлов по вертикали, значительно больше, чем у любого самолета противника, за исключением появившегося в конце войны человекоуправляемого самолета-снаряда “Ока”, а также для стрельбы по надводной цели. В целом можно сказать, что система управления огнем Мк37 была этапным достижением, значительно опередившим аналогичные разработки других стран, и к тому же проверенным войной и практически доказавшим свою надежность и эффективность. Эта аппаратура по крайней мере на несколько лет стала своеобразным стандартом, определившим направление развития аналогичных систем в других флотах.

На случай повреждения силового дистанционного управления башни, опять-таки, как для тяжелой артиллерии она оснащались всем необходимым для самостоятельного ведения огня. Прицелы вертикального и горизонтального наводчиков были выведены через боковые стенки башни, командир установки имел вспомогательный оптический прицел, расположенный перед люком на крыше башни.

Четыре поста наведения Мк37 с соответствующей аппаратурой подпалубных постов были установлены на линейном корабле “Nevada” при его модернизации в 1943 г. Как и на новых линкорах, 4 башенки этих постов расположили “ромбом” на носовой и кормовой оконечности надстройки и по сторонам дымовой трубы. Это расположение было признано наиболее эффективным, т.к. при этом фактически уравнивались все направления и обеспечивалась быстрая передача цели от одного к другому посту. В совокупности с 16 127мм/38 орудиями в 8 двухорудийных установках это кардинально улучшило ПВО корабля. Аналогичную аппаратуру получила при модернизации и “Pennsylvania”, однако этот линкор имел только два поста наведения на надстройке побортно у основания фок-мачты.

Американские специалисты убедились в жизненной важности зенитной артиллерии в первые годы первой мировой войны, наблюдая за борьбой английского флота с германскими разведывательными цеппелинами. В этот период, еще до вступления США в войну, американские линейные корабли впервые получили зенитную артиллерию. Обычно это были 2 (позднее – 4) 76-мм/50 пушки (точное значение калибра – 76,2-мм), разработанные в 1908 г.

Было разработано и производилось серийно множество модификаций этого орудия, отличавшихся деталями конструкции и технического исполнения, однако все они имели полуавтоматический вертикальный клиновой затвор и использовали унитарные патроны.

Для уменьшения скорости износа ствола его канал имел хромовое покрытие. Характеристики наиболее распространенных модификаций орудия были следующими:

Установки, в которых монтировались эти орудия, имели обозначения Мк11, Мк20, Мк22 и Мк24. Устройство установок было схожим, разница заключалась в деталях конструкции и технического исполнения. Вес установок в зависимости от модели составлял 3,0-4,2 т., пределы углов вертикальной наводки от -15° до +85°. При этом максимальная дальность стрельбы (при угле возвышения 45°) равнялась 13350 м, максимальная досягаемость по высоте 9266 м. Управление этими установками было локальным, т.е. каждое орудие наводилось индивидуально силами своего расчета.

К концу 20-х годов, в связи с быстрым совершенствованием самолетов, мощность этого орудия стала считаться недостаточной, и во время большой модернизации конца 20-х гг. линкоры типов “Nevada” и “Pennsylvania” получили вместо них новую зенитную батарею из 127мм/25 орудий. Вследствие бюджетных ограничений на линкорах типа “New York” этого сделано не было, но подобная замена была запланирована на более поздний срок. С этой целью во время большой модернизации этих линкоров в 1925-1927 гг. погреба и линии подачи зенитного боезапаса были смонтированы в расчете на возможность быстрого перехода на 127-мм боеприпасы.

В начале второй мировой войны встал вопрос о резком усилении ПВО линкоров, по опыту войны в Европе (особенно на Средиземном море). Для учета европейского опыта и выработки рекомендаций в 1940 г. был создан специальный комитет, известный как Совет Кинга. Одной из первых рекомендаций зтого совета было ускорение давно запланированного довооружения линкоров счетверенными 28-мм автоматами “чикагскими пианинами”. К концу ноября 1941 г. по 4 таких автомата было установлено в первую очередь на не имевшие 127мм/25 батареи “Arkansas”, “New York” и “Texas”, а также на заканчивавший модернизацию “Maryland”. Однако эти автоматы, разрабатывавшиеся с 1934 г., все еще были “сырыми” и вдобавок не производились в достаточных количествах. Поэтому решили на всех остальных 4-башенных линкорах подготовить “впрок” по 4 позиции для этих автоматов, но в качестве сугубо временной меры установить на эти позиции старые 76-мм/50 орудия. Это решение было выполнено, и на 7 декабря 1941 г. по 4 этих орудия установили на всех указанных кораблях, кроме “Arizona” и “Nevada”, – на этих двух кораблях пока имелись только пустые позиции в виде открытых кольцевых противоосколочных барбетов.

После Пирл-Харбора в процессе ремонта линкоров производилась установка 28-мм автоматов, и 76-мм орудия снова исчезли со всех 356-мм линейных кораблей, кроме “New York” и “Texas”. Однако первые же месяцы войны на Тихом океане окончательно убедили американцев в неудачности 28-мм автоматов. В результате на 4-башенных линкорах в течение 1942-1943 г. 28-мм автоматы заменили по принципу “один за один” на гораздо более мощные и удачные счетверенные 40-мм “Бофорсы”.

Что касается “New York” и “Texas”, то на них наряду с установкой “Бофорсов” вернулись к испытанным 76-мм/50 орудиям, т.к. на затесненной палубе и надстройках этих кораблей при такой замене для “Бофорсов” не везде хватало места. Таким образом, к 1945 г. на этих линкорах 76-мм/50 орудий стало по 10. К этому времени эти пушки считались уже окончательно устаревшими, но появление в конце войны радарных постов наведения Мк51 резко повысило их эффективность при использовании снарядов с временным взрывателем. В результате 76-мм/50 орудия продержались на вооружении до 1948 г., когда эти 2 линкора были окончательно списаны.

2. 127-мм/25 зенитное орудие разрабатывалось с 1921 г. и было принято на вооружение в 1926 г., как реакция на быстрое совершенствование ударных самолетов и усиление угрозы с воздуха. По своей концепции это орудие было полной противоположностью “длинной” 51-кал противоминной пятидюймовке. При разработке и собственно орудия, и установки во главу угла ставились требования быстроты заряжания и ручного наведения. По этой причине разработчики стремились придать артустановке наименьшие моменты инерции, в результате для горизонтального наведения момент инерции был втрое ниже, чем у “длинного” 127-мм противоминного орудия. В качестве боеприпасов использовались унитарные патроны.

Было разработано и производилось серийно множество модификаций этого орудия, отличавшихся деталями конструкции и технического исполнения (в частности, характеристиками лейнера), однако все они имели вертикальный клиновой затвор, крутизну нарезки 1/25 и сходные баллистические характеристики. Для уменьшения скорости износа ствола его канал на некоторых модификациях орудия был хромирован на глубину 0,013 мм. Существовало много моделей установок этого орудия, однако все установки были открытого палубного типа, весом от 9,02 т. до 10,67 т. Разница в весе, в частности, была связана с тем, что некоторые более поздние модели этих установок, изготовлявшиеся для крейсеров постройки 30-х годов, имели электрогидравлические силовые приводы горизонтального и вертикального наведения (по 1 л.с. либо по 1,5 л.с.) и пневматический привод досылателя. Еще более усовершенствованные установки монтировались на крейсерах типа “Brooklyn”, они имели силовые приводы горизонтального и вертикального наведения по 3 л.с. и досылателя 5 л.с.

Из некоторых источников следует, что на линкорах типов “Nevada” и “Pennsylvania”, которые проходили модернизацию несколько раньше – на рубеже 20-30 годов стояли обычные установки с ручным приводом; однако, судя по другим источникам (в т.ч. воспоминаниям членов экипажа), по крайней мере к началу войны на линкорах эти установки также были модернизированы до уровня последних “крейсерских” модификаций. Для установок с ручным наведением скорость горизонтального наведения составляла 32°/сек, а вертикального 22°/сек, – отличные показатели для тяжелого зенитного орудия того времени.

Уже вскоре после принятия 127мм/25 установок на вооружение артиллеристы, ознакомившись с их возможностями, стали утверждать, что эти установки вполне пригодны и для стрельбы по кораблям, особенно для достижения высокой плотности огня при отражении торпедных атак. Это мнение получило полное подтверждение на учебных стрельбах в ходе маневров линейного флота. Конечно, баллистические данные относительно “коротких” зениток были значительно скромнее, чем у вдвое более “длинной” противоминной пятидюймовки, зато в их пользу говорила высокая скорострельность и быстрота наводки. Техника работы расчета и обслуживания орудия была хорошо продумана, и большая штатная численность прислуги указывает скорее на любовь американцев к четкой организации и узкой специализации, чем на реальный уровень потребностей – так, при атаке на Пирл Харбор на “Pennsylvania” командир расчета с двумя матросами вел из такого орудия огонь быстрее, чем полагалось по нормативу, полному расчету из 15 человек.

Управление огнем 127мм/25 установок обеспечивалось специально разработанными системами наведения Мк19. Эти системы с постами наведения с гироскопической стабилизацией поступили на вооружение в 1928 г. и были первыми в мире действительно эффективными приборами управления огнем тяжелой зенитной артиллерии. На линкорах эти посты располагались побортно на надстройке и управлялись вручную; дальномеры были установлены на отдельных платформах поблизости. При последней предвоенной “косметической” модернизации линкоров в 1940 г. эти посты были заменены на более совершенные Мк-33, совмещенные с 4,6 м стереодальномерами и заключенные в характерные броневые “коробки” на вращающихся основаниях. Начальные данные о цели от дальномерного поста передавались в ЦАС, который вырабатывал данные о предстоящем изменении положения цели, затем эти данные в реальном масштабе времени передавались на указатели к орудиям и одновременно на механизмы установки взрывателя на платформах расчетов слева от каждого орудия. Эти же приборы обеспечивали целеуказание и при стрельбе по надводным целям.

В 1940 г. Совет Кинга рекомендовал установку вокруг позиции каждого 127мм/25 орудия противоосколочного броневого барбета, а на самих установках глубоких щитов, прикрывающих прислугу орудий от мелких осколков и огня стрелкового оружия самолетов. Барбеты были установлены при “косметических” модернизациях линкоров в конце 1940-начале 1941 г.; в этот же период на военной верфи в Пирл-Харборе была разработана конструкция щита, но до начала войны выпуск таких щитов не успели наладить в достаточном количестве. “Pennsylvania”, мало поврежденная при японском налете, получила такие щиты вскоре после налета в ходе восстановительного ремонта, однако гораздо более сильно поврежденная “Nevada” при восстановлении уже сразу получила совершенно новую универсальную батарею из восьми 127мм/38 двухорудийных установок, заменивших обе старые 127-мм батареи. Когда напряженность на театре несколько спала, в 1942-1943 гг. аналогичную модернизацию прошла и “Pennsylvania”.

3. После модернизации в 1941 г. “New York” и “Texas” получили новые счетверенные 28-мм/74 зенитные установки Мк1/1 или “чикагские пианино”, а также одиночные 20-мм/70 установки “Эрликон” различных модификаций, из которых наиболее распространенной была Мк4. В течение 1942-1943 г. на всех линкорах “чикагские пианино” постепенно заменялись более эффективными и надежными счетверенными 40-мм/56 установками “Бофорс” Мк2 (обозначение Мк1 имела спаренная установка; счетверенная фактически являлась ее удвоением). Это были современные орудия, использовавшие унитарные патроны и автоматическое заряжание (обоймы). Все эти три типа орудий являлись стандартными американскими зенитными артсистемами второй мировой войны, и как таковые многократно и подробно описывались в самой различной литературе, поэтому их детальное описание выходит за рамки данной работы. Приведем для справки их основные характеристики и некоторые факты относительно их устройства и установки на корабли.

28-мм/75 кал. зенитный автомат разрабатывался еще с 1934 г. как стандартное скорострельное зенитное орудие для кораблей всех классов, призванное ‘‘заполнить паузу” между тяжелыми 127-мм зенитными установками и 12,7-мм пулеметами. Тем не менее, постоянные затруднения в разработке и производстве привели к тому, что это орудие начало поступать на флот в существенных количествах лишь с 1940 г. Счетверенная установка “чикагское пианино” имела дистанционное силовое наведение с моторами для горизонтальной и вертикальной наводки (по 3 либо 5 л.с.), скорость горизонтальной наводки составляла 30°/сек, вертикальной 24°/сек. Интересной особенностью конструкции стала возможность придавать блоку стволов наклон “вбок” до 30°, хотя, как вскоре оказалось, эта возможность практически не находила применения. Установка имела водяное охлаждение стволов и магазинное питание (по 8 патронов в магазине). Снаряд был снабжен трассером, но не имел самоликвидатора.

Стандартным вооружением для линкоров считались 4 такие установки, и большинство линейных .кораблей получило такое вооружение в самом конце 1941 – начале 1942 г. Несмотря на все усилия конструкторов, ряд недостатков “чикагских пианино” так и не удалось полностью изжить. В частности, это касалось склонности к перегреву и заклиниванию, а также излишней сложности некоторых узлов. Кроме того, по результатам первых боев эффективность 28-мм снарядов также сочли недостаточной. В результате уже с 1942 г. 28-мм автоматы стали постепенно заменять на превосходившие их по всем статьям лицензионные 40-мм “Бофорсы” по мере поступления последних с заводов, хотя на некоторых малых кораблях более легкие и компактные “чикагские пианино” сохранились до 1945 г.

Линкоры типа “New York”, не имевшие 127-мм зенитных орудий, получили свои “чикагские пианино” (по 4 установки) одними из первых на флоте к ноябрю 1941 г. В августе 1942 г. в ожидании 40-мм установок, как временная мера, это вооружение было удвоено. Затем в течение 1943-1944 г. происходила постепенная замена “пианино” на “Бофорсы”. Так, в ноябре 1943 г.

“New York” имел по 4 установки того и другого типа. Тем не менее, полностью эта поэтапная замена завершилась лишь к октябрю 1944 г., и к концу года каждый из этих линкоров имел зенитную батарею из 10 76 мм зенитных орудий, 10 счетверенных “Бофорсов” и многочисленную батарею из 20-мм “Эрликонов”: 48 на “New York” (по другим сведениям, 42) и 44 на “Texas”.

На ремонтировавшемся после Пирл-Харбора

“Pennsylvania” в январе 1942 г. были установлены “стандартные” 4 счетверенных 28-мм автомата – 2 на заранее предусмотренных местах, где на момент японского нападения временно стояли 76-мм орудия, еще 2 у оснований шлюпочных кранов, т.к. подготовленные позиции на верхней палубе за срезом полубака для капризной механики этих автоматов оказались слишком “мокрыми”. В 1943 г. во время модернизации эти установки были сняты вместе со 127-мм/25 орудиями, и корабль получил совершенно новую универсальную и зенитную батареи.

“Oklahoma” на момент своей гибели 7 декабря 1941 г. также не успела получить 28-мм автоматов и несла “временно одобренное” вооружение из 4 76-мм зениток. “Nevada” и “Arizona” до японского нападения не успели получить ни 28-мм автоматов, ни “временного вооружения” из 76-мм орудий, а после Пирл-Харбора “Nevada" была капитально модернизирована с установкой уже совершенно новой универсальной и зенитной батареи, так что, по имеющимся сведениям, этот линкор не получал 28-мм зенитной артиллерии вообще.

40-мм/56 установки “Бофорс” устанавливались на линкоры с 1942-1943 г. как замена не оправдавших себя “чикагских пианино”. В США это мощное и удачное оружие выпускалось по лицензии; прототип – в спаренной установке воздушного охлаждения доставили в США из Швеции через Финляндию в августе 1940 года. В основном на линкорах монтировались счетверенные установки “Бофорс” Мк2 с водяным охлаждением (обозначение Мк1 имела спаренная установка; счетверенная фактически являлась ее удвоением). Вначале планировалось заменить на кораблях “чикагские пианино” по принципу одна счетверенная 28-мм установка на одну спаренную 40-мм, но вскоре была разработана счетверенная 40-мм установка, позволившая дополнительно увеличить плотность огня вдвое.

Первая спаренная установка американского выпуска была готова в январе 1942 года, первая счетверенная – в апреле. Скорость вертикального наведения, обеспечиваемого электромотором (5 л.с. для счетверенных установок, 3 л.с. для спаренных), составляла 24° в секунду, горизонтального – 30° в секунду. Горизонтальное наведение обеспечивалось электрогидравлическим приводом мощностью 7,5 или 5 л.с. – в зависимости от модификации.

Снаряды этих установок были слишком малы для оснащения радио- или временным взрывателем, однако благодаря эффективной системе дистанционного силового наведения с помощью индивидуальных постов наведения как спаренные, так и счетверенные “Бофорсы” быстро завоевали превосходную репутацию. В отличие от “чикагских пианино”, разрывные снаряды этих установок снабжались самоликвидатором, срабатывавшим на дистанции 4500 метров. В боекомплекте имелись также бронебойные и зажигательные снаряды. Скорострельность в 160 выстрелов в минуту была максимальной; возможно было также ведение огня одиночными выстрелами.

20-мм/70 установки “Эрликон” устанавливались на линкоры с конца 1941 г. в дополнение, а позднее – как замена 12,7-мм тяжелых пулеметов. Первое орудие американского выпуска было отстреляно на полигоне в июне 1941 г., и до Пирл-Харбора на различные корабли успели поступить 379 таких орудия. Наиболее распространенной была одиночная установка с локальным управлением, т.е. наводимая непосредственно самим стрелком; расчет составлял 2 человека.

В первые годы войны эти установки – легкие, надежные и гораздо более мощные, чем обычные 12,7- мм автоматы, завоевали исключительно высокую репутацию. Они могли легко монтироваться непосредственно силами экипажа на любом свободном участке палубы, и их количество на кораблях измерялось многими десятками и при этом часто менялось в сторону увеличения.

Ближе к концу войны началась массовая замена этих одиночных установок на спаренные, также со щитом и на почти идентичном лафете (также на этом лафете мог устанавливаться одиночный 40-мм “Бофорс”). Но 356-мм линкоры этот процесс не слишком затронул. Экспериментальных счетверенных установок, выпускавшихся малой серией, зти корабли также не получали.

С началом массовых атак камикадзе выяснилось, что мощность 20-мм снаряда недостаточна, чтобы гарантированно разрушить атакующий самолет, и это послужило причиной некоторого снижения популярности 20-мм автоматов в последний год войны. Тем не менее ближе к концу войны появились гиростабилизированные прицелы Мк14, позволившие значительно увеличить эффективность огня.

Кроме перечисленных систем, на вооружении американских 356-мм линкоров в разное время состояли тяжелые 12,7-мм пулеметы “Браунинг” как с воздушным, так и с водяным охлаждением ствола. Они имели следующие характеристики: вес пули 45,5 г, начальная скорость 893 м/с, скорострельность до 850 выстр./мин., дальность стрельбы до 6770 м., досягаемость по высоте 4570 м.

Кроме них, на кораблях имелись 7,62-мм пулеметы “Браунинг” и “Льюис” различных модификаций, как с водяным, так и с воздушным охлаждением стволов. Пули этих пулеметов имели вес 9,8 г, начальную скорость до 850 м/с, скорострельность до 700 выстр./ мин. и дальность эффективного огня не более 1000-1500 метров. К началу второй мировой войны это оружие относилось в основном к категории “моральной защиты”; чаще всего оно складировалось в базе или на борту в арсенале корабля, и устанавливалось и использовалось крайне редко, в основном для указания трассирующими пулями направления на цель. Эффективность “тяжелых” 12,7-мм пулеметов к концу 30-х гг. также резко упала, и в первые же месяцы войны они практически повсеместно были заменены на 20-мм автоматические пушки “Эрликон”.

Артиллерийская подготовка

В предыдущей работе авторов о линкорах с 305- мм артиллерией подробно изложены вопросы артиллерийской подготовки и практики на линкорах флота США в годы, предшествующие первой мировой войне, а также в военное время – в частности, влияние британского опыта [* А. В. Мандель, В. В. Скопцов “Линейные корабли Соединенных Штатов Америки". Часть 1. “Боевые корабли мира". С-Пб. 2002 г.].

В межвоенные годы, как и в большинстве других ведущих флотов, линкоры регулярно проходили стандартный цикл артиллерийской подготовки, венчавшейся различными и многочисленными зачетными стрельбами (не менее раза в год). В число этих стрельб входили Long Range Battle Practice (стрельба на большую дальность), Short Range Battle Practice (на малую дальность – на развитие предельной скорострельности при максимальной меткости), и Night Battle Practice (стрельба ГК в ночных условиях). Также проводились каждые два года стрельбы под названием Experimental Practice (тестирование и отработка новых или усовершенствованных методов управления огнем, новых приборов и т.д.). Также периодически отрабатывалась задача под названием Advanced Day Battle Practice – дневная стрельба ГК в особо сложных условиях (сквозь дымовую завесу и т.д.).

С целью экономии “ресурса” стволов артиллерии ГК стрельба часто велась уменьшенными зарядами на дальности порядка 13-14 км. При этом угол встречи снарядов с целью и время их полета до цели получались идентичными таковым при стрельбе полными зарядами на дальность 20 км.

По результатам стрельб офицеры составляли рапорта с рекомендациями по улучшению как матчасти, так и методики стрельбы; особенно поощрялось участие в этой работе – включая подачу рапортов – младших офицеров. Результаты стрельбы оценивались согласно специально разработанным формальным критериям, и выдающиеся результаты поощрялись денежными премиями – на соревновательной основе (между кораблями). Фактические примеры, иллюстрирующие меткость огня американских линкоров в этот период, приведены выше.

Существующий порядок оценки результатов вызывал определенное раздражение экипажей 356-мм линкоров, поскольку их орудия по своим характеристикам имели несколько большее рассеяние при стрельбе, чем 305-мм и 406-мм установки более старых и более новых кораблей, из-за чего этим кораблям редко удавалось заработать приз. Постепенно критерии совершенствовались, в частности, был введен порядок, учитывавший чисто техническую (не зависящую от квалификации артиллерийских офицеров) разницу показателей рассеяния для различных орудий, что позволяло расчетам орудий 356-мм линкоров рассчитывать при оценке результатов на свой “кусок пирога”.

Сами стрельбы, как правило, проводились при хорошей погоде, что облегчало слежение за всплесками и точную оценку результатов. Кроме того, чтобы обеспечить “честную игру” в смысле корректности соревнования и сопоставления результатов для разных кораблей зачастую выбирали практически идентичную погоду. Такая практика вызывала определенную критику из-за ее формализованное™ и “искусственности”, однако защитники ее отмечали, что эти условия примерно соответствуют ожидаемым условиям столкновения с противником – японским флотом (тропические районы Тихого океана – практически неограниченная видимость до горизонта и дневной линейный бой на предельной дальности).

Целями при стрельбе чаще всего служили специально разработанные и производившиеся стандартные буксируемые щиты различных типов, а также пирамидальные – дрейфующие. Крупнейший из них, прямоугольный по силуэту, имел размеры 42,7 на 12,2 метра и буксировался на специальном 52,5 м понтоне. Обычно этот тип щита использовался для имитации противника размерами от легкого крейсера и больше. Значительные размеры щита и понтона создавали дополнительную трудность, затрудняя маневры и облегчая тем самым пристрелку практикующимся кораблям, что однозначно оценивалось как недостаток. Можно было повысить “маневренность” щита, применив очень короткий буксирный трос, но тогда возрастала вероятность попадания в буксирующий корабль (обычно – другой линкор, или эскадренный миноносец, или иногда морской буксир).

Из-за указанных проблем иногда практиковалась стрельба по “условной” цели – определенному участку поверхности моря, по площади аналогичному палубе “вражеского линкора” (как это имело место при описанной выше стрельбе “Nevada”). При этом такой "выделенный участок” по сценарию учений мог быть неподвижным или движущимся – в том числе совершающим различные “маневры”; на определенном (безопасном) расстоянии от него шел корабль, с борта которого наблюдались и оценивались результаты стрельбы. Иногда для этого также использовалось наблюдение с воздуха.

С начала 30-х годов в качестве целей часто использовались выведенные из боевого состава флота и переоборудованные под радиоуправление линкор “Utah” и эсминцы “Boggs” и “Lamberton”. Однако из- за высокой стоимости этих кораблей-целей стрельба по ним “на поражение” обычно не велась – радиоуправляемые корабли использовались как буксировщики мишеней (на коротком тросе), либо стрельба заведомо велась “на недолетах”.

В отличие от британского флота, традиционно полагавшегося на дальномеры совмещающего типа, и германского, полностью перешедшего на стереоскопические дальномеры, американский флот использовал оба типа дальномеров, полагая, что каждый из них обладает своими преимуществами. Стереоскопические были более точны, однако при наличии дымки или стрельбы “против солнца” совмещающие дальномеры зачастую давали лучшие результаты. В процессе учебных стрельб отрабатывалось ведение огня как по данным системы управления огнем, так и на случай ее выхода из строя с использованием прицелов и дальномеров самих башен. “Вводные” о выходе из строя определенных узлов и приборов управления огнем, либо всей системы, с переходом на самостоятельное управление были обычной практикой.

В случае “нормального” ведения огня (“центральной” стрельбы) – с использованием “верхних" дальномеров, визиров и аппаратуры ЦАП отрабатывалось несколько стандартных методик стрельбы. Корабли могли стрелять либо полными залпами, либо по очереди, носовой и кормовой группой башен, либо – в каждом залпе по одному орудию каждой башни. Первый метод обеспечивал максимальный вес залпа и поражающую мощь, два других – возможность быстрее корректировать огонь, выпуская залпы со значительно большей частотой.

До середины 30-х годов при ведении “центральной” стрельбы использовалась следующая методика. Наводчик у прицельной трубы верхнего визира наводил его на цель и старался удерживать ее в перекрестии (по крайней мере, чтобы при качке корабля перекрестие периодически “накрывало” цель). Дальномером замерялась дистанция, после чего эти данные автоматически передавались вниз – в ЦАП. После заряжания орудиям придавались – по данным ЦАП – необходимые углы горизонтальной и вертикальной наводки на цель, удерживаемую наводчиком, который по получении сигнала о готовности системы производил выстрел, нажимая на спусковой рычаг в момент, когда в процессе качки корабля перекрестие прицела оказывалось на цели (т.е. данные, выработанные ЦАП по исходным данным, максимально соответствовали действительности).

Темп стрельбы, таким образом, существенно зависел от периода бортовой качки корабля, а также, если стрельба велась на острых курсовых углах (“в нос” или “в корму”), и от периода килевой качки. При этом, если наводчик визира “пропускал” оптимальный момент для выстрела, необходимо было ждать следующего – в соответствии с периодом качки, что не способствовало скорострельности. К тому же в штормовую погоду корабль мог занять оптимальное положение для выстрела, как приподнявшись на волне, так и “просев” в волну, и при этом начальная точка траектории снаряда (ствол орудия) оказывалась на разной высоте над уровнем воды, что вело к появлению дополнительной погрешности, т.к. эти данные использовались аппаратурой ЦАП для выработки углов наведения орудий.

Качка в направлении, перпендикулярном линии прицела (например, килевая качка при стрельбе “на борт”) приводила также к появлению “угла наклонения” между горизонтом и прямой, проходящей через цапфы орудия. Это также приводило к значительным погрешностям наведения, особенно горизонтального. Для устранения этого фактора был разработан специальный метод стрельбы, с использованием 2 визиров главного калибра. Между ними, аппаратурой ЦАП и орудиями в башнях имелась электрическая “цепь выстрела”, которая замыкалась только в случае, если у обоих визиров были нажаты спусковые крючки.

При стрельбе в свежую погоду – при заметной килевой качке наводчик одного из прицелов разворачивал его по направлению перпендикулярно линии стрельбы, т.е. параллельно цапфам орудий, и удерживал его в этом положении, глядя на “качающуюся” линию горизонта через прицельную трубу. Наводчик другого визира, как обычно, наводил его на цель и старался непрерывно удерживать на ней перекрестие прицела, и в этом умении и заключалась его квалификация. При этом спусковой крючок (педаль) его визира был все время нажат. Данные от этого визира (и дальномера) передавались в ЦАП, там вырабатывались данные для стрельбы и передавались в башни ГК. Когда орудия были заряжены и вся система готова к выстрелу, оператор первого визира (следивший за линией горизонта) выбирал момент, когда линия горизонта пересекалась перекрестием прицела, и в этот момент нажимал на свой спусковой крючок – цепь стрельбы замыкалась, и производился залп.

Пост для наблюдения за горизонтом и управления артиллерийским огнем, расположенный на топе решетчатой мачты одного из американских линкоров. Фото начала 1920-х гг.

Впоследствии визиры были модифицированы, получив по 2 прицельные трубы под прямым углом друг к другу, – теперь описанный метод, названный “Selective Cross-Roll”, мог практиковаться с использованием только одного – любого из 2-х визиров ГК.

Этот метод, однако, в определенном смысле все равно являлся полумерой. Кардинальным решением проблемы было бы обеспечение постоянной наводки орудий в выбранную точку путем их стабилизации, т.е. постоянном учете килевой и бортовой качки, без необходимости слежения за видимым горизонтом. Для решения этой задачи требовалась разработка гироскопических стабилизаторов с соответствующими исполнительными механизмами (приводами), обеспечивающими передачу “корректирующих” сигналов к орудиям “синхронно” с качкой корабля.

Такая аппаратура была разработана к середине 30-х годов и устанавливалась на линкоры, по мере прохождения ими очередных заводских ремонтов, с 193S года. Система имела определенные недостатки, и в частности, критиковалась недостаточная мощность приводов и определенное “запаздывание” компенсирующих сигналов, но в целом эффект от ее введения был, безусловно, положительным. Теперь не было необходимости ждать моментов, когда корабль при качке занимал горизонтальное положение – гиростабилизация обеспечивала постоянную наводку орудий в выбранную точку независимо от качки корабля, и таким образом орудия могли стрелять как только были заряжены.

Корректировка огня до появления артиллерийских радаров была возможна с использованием 2 методов; по наблюдениям всплесков непосредственно с корабля с наблюдательных постов на топах мачт, либо с использованием бортовых самолетов-корректировщиков.

Визуальная корректировка с корабля считалась наиболее надежным и эффективным методом, и особенно на дальностях до 13-14 км, когда корректировщик на топе мачты еще мог видеть ватерлинию цели и непосредственно оценивать расстояние между ней и всплесками от падений снарядов (особенно при недолетах), и передавать соответствующие поправки в ЦАП. Если дистанция была большей, то ватерлиния цели скрывалась за горизонтом, и применение подобной “непосредственной” корректировки было затруднено. В этом случае применялся известный метод “вилки”, когда цель “нащупывалась” в результате серии залпов с преднамеренными недолетами и перелетами, с постепенным “уменьшением зазора”.

На больших дистанциях весьма существенную помощь мог оказать бортовой гидросамолет-корректировщик. Однако его использование было сопряжено и с известными трудностями. Во-первых, самолет был уязвим для зенитного огня и истребителей противника – если таковые имелись. Во-вторых, существовали и чисто технические сложности. Так, для того чтобы реально оценить результат падения залпа, наблюдателю на самолете необходимо было точно знать положение “линии огня” между своим кораблем и целью, что при больших дистанциях было затруднительно. Затем,.радиопередача с самолета была подвержена искажениям, зависела от атмосферных условий и была уязвима для радиопомех противника.

Для решения этих проблем разрабатывались различные методы использования самолета без задействования радио – например, определенный “код” покачивания крыльями, который мог “читаться” с корабля наблюдателями, следящими за самолетом через дальномер; в случае если колонна вражеских линкоров использовала дымзавесу, самолет мог лететь над ней вдоль “линии огня”, указывая направлением своего полета направление на цель, и выпускать сигнальную ракету в момент прохождения над целью, указывая таким образом дистанцию. Ночью пуск самолетом определенных сигнальных ракет мог означать также “заявку” на необходимость задействования прожекторов или осветительных снарядов. Наконец, всегда существовала определенная разница между данными собственно корабельных корректировщиков и оценками наблюдателя с самолета, а следовательно, всегда существовала проблема “кому верить” и на основе каких данных определять величину поправки к следующему залпу.

Вследствие указанных проблем считалось, что использование самолета-корректировщика не дает существенных преимуществ вплоть до дистанций порядка 18 км, пока приемлемая вероятность поражения еще могла быть достигнута с помощью корректировки непосредственно с корабля. При больших дистанциях воздушная корректировка уже давала ощутимые преимущества. При этом, благодаря совершенствованию методики корректировки и передачи данных с самолета, эффективность этого метода постепенно росла. Так, по оценкам 1935 г., на дистанции порядка 26-27 км при использовании воздушной корректировки можно было ожидать шестикратного увеличения вероятности попадания, по сравнению с непосредственной корректировкой (только с корабля).

Помимо тренировок в стрельбе на большую дальность, как уже указывалось, существовала другая стандартная учебная задача – SRBP (Short Range Battle Practice), заключавшаяся в стрельбе главным калибром на максимальной скорострельности по цели, расположенной на весьма малой дистанции – не более полутора миль. Цель подобной стрельбы заключалась в основном в интенсивной тренировке артиллерийских расчетов, наводчиков и корректировщиков и проверке материальной части на развитие максимально возможной скорострельности орудий ГК.

Следует отметить, что результаты были поистине выдающимися – настолько, что в 1938 году Командование морских операций вынуждено было издать специальный приказ, строго запрещающий производить залпы с интервалом менее 24 секунд (это для тяжелых 356-406-мм орудий!!!), ибо имелись опасения, что при еще более частой стрельбе, достигаемой зачастую некоторыми кораблями, система продувки ствола после выстрела не успевает справляться с выдуванием из ствола горящих остатков предыдущего заряда, что может привести к взрыву в башне при следующем цикле заряжания. В результате теперь уже “сверхбыстрая” стрельба стала наказуемой и строго штрафовалась путем вычета штрафных очков при оценке результатов стрельбы.

Такие тренировки проводились каждый год вплоть до начала второй мировой войны, и процент попаданий обычно составлял порядка 80-90%. На довоенных фотографиях линкоров иногда встречаются оттененные буквы Е (“Efficiency”), изображенные на башнях главного калибра. Это знаки отличия, полученные за особо эффективную стрельбу. Большинство этих наград было заработано именно в результате стрельб SRBP. В практическом плане подобные навыки могли оказаться полезными в случае вызванного какими-либо причинами сближения с противником, или, например, в ночном бою, дистанция которого могла быть существенно меньше дневной. Эффективное управление огнем в ночное время, однако, представляло собой отдельную задачу, удовлетворительное решение которой до введения РЛС управления огнем было делом весьма непростым.

Не слишком удачные результаты стрельбы американских тяжелых кораблей (в основном “South Dakota”) в ночных боях у Соломоновых островов широко известны, хотя в действительности объясняются в основном тем, что в этих обстоятельствах в бой в сложных условиях были брошены новейшие, еще недостаточно освоенные корабли с довольно “зелеными” экипажами (более подобная ошибка не повторялась). Кроме того, за общими неблагоприятными для американцев результатами упомянутых ночных боев обычно как-то скрадывается тот факт, что зти результаты в весьма значительной мере связаны вообще не с артиллерией и объясняются успешным применением японцами торпедного оружия – в чем они были сильнее и технически, и тактически.

Что же касается ночной артиллерийской подготовки, то подобные стрельбы на американских линейных кораблях до войны отрабатывались весьма интенсивно и включали несколько вариантов: стрельбы типа “А” по пирамидальным плавающим щитам, и типа “В” по отражению торпедной атаки с привлечением реальных эсминцев, которые одновременно отрабатывали способность эту атаку успешно осуществить. Эти задачи обычно предназначались для противоминной артиллерии. Стрельбы типа “С” проводились как 336-мм, так и 127-мм орудиями, причем совместно. При этом отрабатывалось множество вводных по внезапному выходу из строя различных звеньев систем управления огнем – визиров, дальномеров и т.п.

В ходе стрельб выявлялось и решалось множество важных проблем. Ясно, что основной из них была методика подсветки цели. Некоторые корабли (их артиллерийские офицеры) предпочитали использование осветительных снарядов, другие отдавали предпочтение прожекторам. Постепенно укрепилось мнение, что прожекторы дают в общем лучший результат и процент попаданий при их использовании возрастал примерно вдвое. Кроме того, обеспечивая более стабильную подсветку, они позволяли увеличить эффективную скорострельность так же примерно вдвое.

С другой стороны прожектора выдавали противнику место корабля. К тому же громадные, дистанционно управляемые 36-дюймовые боевые прожектора были весьма сложными и деликатными механизмами, весьма уязвимыми даже без боевого воздействия, страдая от сотрясений и ударной волны орудийных газов при стрельбе главным калибром. В 1928 г. в рапорте, описывающем состояние прожекторов на “New York”, отмечалось: “4 больших 36-дюймовых прожектора… находятся в плохом состоянии и нуждаются в замене…. Повреждены и нуждаются в ремонте или замене элементы сигнальных решеток… их приводы погнуты и также нуждаются в замене…. Повреждены омметры, кожухи электромоторов вентиляторов, изоляция электропроводов в плохом состоянии… Механизмы термостатического контроля требуют замены ряда элементов… Сами линзы находятся в плохом состоянии и не выдержат дальнейших стрельб”.

Кроме того, само по себе дистанционное управление прожекторами также привносило свои проблемы, в основном в виде рассогласования колонки дистанционного целеуказания и самого прожектора, в результате чего ошибка в его наведении при дистанции в несколько миль становилась весьма существенной.

В 20-30-е годы дискутировалась также теория временного “ослепления” противника в ночном бою, стреляя по нему осветительными снарядами на недолетах – в расчете на то, что внезапная яркая вспышка осветительного снаряда в темноте перед кораблем выведет из строя наводчиков, лишив их на какое-то время возможности видеть цель, пока они не “придут в себя” и их глаза вновь не привыкнут к темноте. Эта теория была проверена в 1932 г. в ходе специальных тестов, однако ответ был отрицательным.

Американский линейный флот на учениях. Фото середины 1920-х гг.

Значительное внимание уделялось также артиллерийской практике противоминной артиллерии. С точки зрения организации управления огнем, 127-мм противоминная батарея каждого борта подразделялась на носовую (3-4 орудия – в зависимости от наличия либо отсутствия носового “верхнего” орудия в открытой установке поверх каземата) и кормовую (2 орудия) группы. Типичный сценарий учений включал открытие огня по атакующим с носовых курсовых углов эсминцам из орудий носовой группы, затем линкоры, отворачивая от торпед, совершали поворот на 60° в сторону от атакующих, приводя их на кормовые курсовые углы, после чего в дело вступали орудия кормовой группы. При этом огонь из орудий носовых групп открывался на дистанции 9-10 км, а из кормовых немедленно после поворота, порядка 7-7,5 км. Цели обычно представляли собой щиты, буксируемые со скоростью 20-24 узла; имитируя “атаку миноносцев”, в начальный момент они обычно приближались к колонне линейных кораблей с курсового угла 70°, что считалось наиболее эффективной тактикой для успешного выхода в торпедную атаку.

На некоторых линкорах пробовали экспериментировать с “непрерывным” огнем, когда каждое 127- мм орудие вело огонь по способности, развивая максимальную скорострельность, которой мог достигнуть его расчет. Однако при такой заведомо беспорядочной стрельбе было очень сложно корректировать огонь, и в результате перешли к практике залповой стрельбы всем бортом или орудиями носовой/кормовой группы одновременно, по звуковому сигналу (ревуну), “синхронизируя” таким образом работу артиллерийских расчетов. Результаты стрельб показывают, что основной “отчетный” параметр – достигаемое среднее количество попаданий в минуту на орудие с каждым годом стабильно улучшался. В середине 20-х годов этот показатель в среднем по линейному флоту составлял 0,35. Однако общее мнение офицеров сводилось к тому, что эффективность противоминной артиллерии по-прежнему была недостаточна. В основном проблему относили на счет управления огнем, т.к. достигаемая скорострельность (7-10 секундные интервалы между залпами) и кучность огня орудий противоминной батареи нареканий не вызывали, и снаряды всех орудий залпа ложились очень кучно.

Один из артиллерийских специалистов в 1929 г. отмечал, что в этой результативности огня главного и противоминного калибра нет ничего особо удивительного – система управления огнем ГК была значительно сложнее и совершеннее, и на ее обслуживании было занято 60 квалифицированных операторов, в то время как систему управления огнем 127-мм орудий обслуживало всего 13 человек. Кроме того, корректировку огня 127-мм орудий затрудняла необходимость развития более высокой скорострельности, меньший размер всплесков, а также меньшее количество тренировок прислуги 127-мм орудий по сравнению с повышенным вниманием к артиллерийской практике расчетов орудий главного калибра.

Впоследствии проблема была решена введением 127-мм/38 орудий в новых двухорудийных башнях (на тех кораблях, которые получили это вооружение – “Nevada” и “Pennsylvania”), с весьма совершенной системой управления огнем, подробно описанной выше. Благодаря этой системе, новые 127-мм орудия давали гораздо лучшие результаты, чем более совершенные в баллистическом отношении прежние 51-калиберные.

Артиллерийская практика расчетов зенитных орудий в ранние годы (до начала 20 годов) заключалась в основном в стрельбах по привязным аэростатам и змеям, которые буксировались эсминцами или большими флотскими буксирами. Ценность такой практики была сомнительной, в частности, еще и потому, что буксирующий корабль редко давал полный ход, ибо в таком случае змей под действием набегающего потока воздуха сильно растягивал трос и занимал позицию почти прямо над буксирующим кораблем. При близком к мишени разрыве (в воздухе) зенитного снаряда результаты были бы весьма неприятны. С начала 20-х годов иногда использовали гелиевые баллоны того же типа, что применялись для подъема метеорологической аппаратуры, но поведение таких мишеней в воздухе не походило на приближение самолета-бомбардировщика или торпедоносца.

С 1921 г. стали использовать брезентовые мишени – “рукава”, окрашенные в яркий красный цвет, которые буксировались гидросамолетами на длинном (1220 м) тросе. Вначале результаты были не слишком вдохновляющими. Так, в 1922 г. “Pennsylvania” за 2 минуты 10 секунд выпустил из пяти 76-мм орудий 122 снаряда по рукаву, который буксировался со скоростью 80 узлов на высоте 1500 м прямо над кораблем, имитируя атаку горизонтального бомбардировщика. Хотя несколько разрывов были очень близкими, прямых попаданий не было ни одного, кроме того, прислуга одного из орудий жаловалась на “плохое качество боеприпасов” (осечки), а наводчик другого долго не мог поймать цель.

Со временем, благодаря постоянной практике, эффективность зенитного огня росла. В год проводили 3 “зачетные” зенитные стрельбы – одну, ориентированную на противодействие бомбардировке с воздуха, и две против торпедоносцев. Средний процент попаданий доходил до 20%, при этом стрельба велась лишь до момента условного применения “самолетом” оружия – бомбы или торпеды, т.к. командование совершенно разумно считало, что атакующий самолет должен быть сбит до того, как сможет произвести прицельную атаку. К 1932 году было отработано уже 5 стандартных методик ведения зенитного огня: “прямой” обстрел с наводкой непосредственно по приближающейся цели и 4 вида заградительного огня, отличающихся дальностью и шириной простреливаемой “зоны”, через которую вынуждены были бы прорываться приближающиеся самолеты противника.

Тем не менее многие артиллеристы не были удовлетворены этими результатами, справедливо указывая на малую маневренность “рукавов” и, следовательно, низкую реалистичность учений. Поэтому в конце 30-х годов флот решил перейти на стрельбу по радиоуправляемым мишеням.

Так, в 1940 г. было оборудовано 24 таких мишени (переделанных из выработавших ресурс катапультных гидропланов). В результате возможности по “моделированию” воздушных атак резко возросли, максимальная высота полета мишени увеличилась до 6000 м. Вначале столь существенный “скачок” в техническом уровне мишеней привел к резкому снижению результативности на зачетных стрельбах, но вскоре, в результате интенсивных тренировок, добились того, что “линейный корабль с пятидюймовой зенитной батареей способен с дистанции 20 тыс, ярдов своим огнем разбить строй атакующих самолетов, приближающихся на высоте 20 тыс. футов, и добиться высокого процента попаданий”- как указывалось в рапорте по результатам одной из учебных стрельб.

С отражением атак пикирующих бомбардировщиков дела обстояли несколько хуже потому, что радиоуправляемые мишени “не ведали страха” и продолжали атаку независимо от интенсивности зенитного огня, чего вряд ли можно было ожидать от реальных самолетов. Для отражения таких атак требовалось новое оружие – мощные, но достаточно скорострельные зенитные автоматы, создающие высокую “плотность" огня при совершенном наведении.

Настоящая революция в управлении артиллерийским огнем произошла с введением специализированных радиолокационных станций управления огнем. В США эти станции в массовом масштабе появились на кораблях уже в 1942 году, при этом для линкоров и крейсеров стандартной стала станция Мк-3, антенна которой устанавливалась поверх боевой рубки, а затем и более совершенная Мк8, как правило, устанавливавшаяся поверх бронированного визирного поста и дальномера Мк-38 (на новых линкорах) или Мк-34 (на новых крейсерах и старых линкорах при их модернизации).

Из первых 356-мм линкоров такую аппаратуру получил только “Pennsylvania” во время последней модернизации на верфи “Хантерз Пойнт” в 1945 г. Станция Мк8/3 обеспечивала быструю, надежную и эффективную пристрелку и корректировку огня как минимум до дистанции 32000 м, т.е. во всем диапазоне стрельбы 356-мм орудий. Новые линкоры, имеющие более мощные и дальнобойные 406-мм орудия, к 1944 году обеспечивали накрытие цели первым же залпом на дистанции свыше 33000 м. Одновременно были произведены улучшения в системе гиростабилизации артустановок и электромеханическом счетно-решающем оборудовании ЦАП.

В результате к 1944-1945 г.г. американские линкоры фактически совершили качественный скачок, выйдя на принципиально новый уровень по системам управления артиллерийским огнем, и приобрели уникальные возможности, дававшие им решительный перевес в случае артиллерийского боя с любым иностранным противником, пусть даже и более тяжело вооруженным – в смысле калибра и веса снарядов ГК. Так, американские линкоры имели возможность при стрельбе активно маневрировать, не снижая точности огня, т.к. все изменения положения корабля в пространстве немедленно учитывались сложной системой счетно-решающих приборов ЦАП, интегрированных с гиростабилизаторами и радиолокационным оборудованием. Эта система была многократно практически испытана (наиболее доскональными были дневные и ночные испытания на новом линкоре “North Carolina” в 1945 году) и действовала превосходно, устойчиво “удерживая цель” при самом активном маневрировании стреляющего корабля. Ни один иностранный противник не имел на тот момент подобной системы и был бы вынужден при каждом маневре цели фактически заново производить пристрелку, резко снижая точность огня. Учитывая, что без подобной системы даже при удачно проведенной пристрелке в наилучших, стабильных условиях процент попаданий на больших дистанциях редко превышал 4-6%, вероятный исход любого подобного боя был бы легко предсказуем.

Торпедное вооружение

В начале XX века на флоте США развитию торпедного оружия уделялось значительно меньшее внимание, чем в иностранных флотах – хотя некоторые тенденции развития торпедного оружия были предвосхищены американцами со значительным опережением. Так, уже в ноябре 1907 г. в США была разработана торпеда с турбинным двигателем. Тем не менее, географическое положение страны, отделенной от основных потенциальных противников океанами, не стимулировало интереса к развитию легких сил и малых кораблей, считавшихся основными носителями торпед. Небольшие маломореходные миноносцы того времени вряд ли смогли принять участие в линейном бою, если бы американский линейный флот встретился с противником где-нибудь в центральной части Тихого или Атлантического океана.

В силу этих обстоятельств, количество миноносцев во флоте США было невелико, и прогресс в области торпедного вооружения – особенно в отношении разработки и производства серийных образцов также не был слишком быстрым. Тем не менее, на момент постройки 356-мм дредноутов первых серий торпедное вооружение все еще считалось необходимым для линейных кораблей, поэтому в начале своей карьеры все американские дредноуты несли торпедное вооружение, в виде 2-4 траверзных 533-мм подводных аппаратов с запасными торпедами и системой перезарядки (4 на кораблях типа “New York”, 2 на линкорах последующих серий).

Торпедные аппараты размещались в носовой части корабля, впереди погребов боезапаса носовой группы башен, и имели боковую перезарядку, поскольку для их перезарядки обычным способом не хватало ширины корабля. При пуске торпеды из аппарата за борт выдвигалась перфорированная направляющая балка, чтобы предохранить торпеду от повреждения или даже переламывания набегающим потоком воды. В 1918 г. британские специалисты, осматривая в Скапа-Флоу пришедшие туда американские линкоры, отметили большую сложность торпедных аппаратов с боковой перезарядкой и прочего оборудования торпедных отсеков, особенно системы осушения торпедных труб для перезарядки после выстрела.

Наличие торпедного вооружения на сверхдредноутах с самого начала вызывало определенные сомнения, которые со временем только росли. Причиной было совершенствование приборов управления артиллерийским огнем и, как следствие, быстрое увеличение ожидаемых дистанций артиллерийского боя, в результате чего практически полностью терялась возможность поразить противника торпедой, – если только она не была самонаводящейся или управляемой. В то же время наличие подводных аппаратов увеличивало число нежелательных отверстий в подводной части корпуса, а боеголовки запасных торпед создавали скопление опасного количества мощного взрывчатого вещества без достаточной защиты.

Скепсис усугублялся недостаточной надежностью самих торпед, особенно при пуске на большом ходу. В среднем на учениях доля технически неудачных пусков доходила до 25%. В некоторых случаях сразу после пуска торпеды описывали циркуляции, и учитывая, что в бою линкоры будут идти в кильватерной колонне, то последствия могли быть весьма неприятными. Однако полный отказ от торпедного вооружения линкоров был вызван все же не этими проблемами и инцидентами, а дальнейшим ростом дистанций артиллерийского огня. Последние торпедные учения американского линейного флота были проведены во время маневров 1930-1931 гг. В процессе модернизации 356-мм линкоров в конце 20-х – начале 30-х гг. торпедные аппараты сначала планировали перенести в надводную часть, но затем от этой идеи отказались, и линкоры лишились торпедного вооружения вообще.

Торпеды. В годы, предшествовавшие первой мировой войне, на линейных кораблях флота США использовались торпеды производства фирмы “Блисс”, имевшие обозначение “Блисс-Левитт” Мк 1, Мк2 и МкЗ, принятые на вооружение соответственно в 1904, 1905 и 1906 годах. Все эти торпеды имели калибр 533-мм и полную длину 5,004 м. По сравнению с современными иностранными аналогами, торпеды “Блисс-Левитт” Мк1 – МкЗ имели ряд недостатков и, в первую очередь, слабый боевой заряд из орудийного пороха, в то время как англичане и немцы уже давно использовали в своих торпедах в качестве взрывчатого вещества TNT. Надежность их также оставляла желать лучшего. Можно сказать, что эти торпеды по своим ходовым данным приблизительно соответствовали современным или несколько более ранним германским 450-мм торпедам, уступая им в мощности боезаряда.

В 1912-1915 гг. была разработана и принята на вооружение новая, более совершенная торпеда “Блисс- Левитт” Мк9, длиной 5,004 м, с боезарядом 95 кг TNT. При скорости 27 узлов дальность хода торпеды Мк9 равнялась 6400 м, полный вес ее достигал 914 кг. (“промежуточные” по нумерации модели Мк4, 6, 7 и “Уайтхед” Мк5 имели калибр 450 мм и на дредноутах не использовались; следующая весьма удачная торпеда “Блисс-Левитт” Мк8 модели 1911 г. была чисто “миноносной” и имела увеличенную длину 6,510 м, в результате чего ее также нельзя было выстреливать из траверзных аппаратов линейных кораблей).

Модель Мк9 была последней торпедой фирмы “Блисс”. Начиная с этого времени, флот получал торпеды производства государственного торпедного завода в Ньюпорте (штат Род-Айленд), а также завода в Александрии (штат Вирджиния); этот завод, однако, был закрыт вскоре после окончания первой мировой войны и возобновил работу лишь в 1941 году. Кроме линейных кораблей, торпедами Мк9 вооружались также подводные лодки типов “R” и “S”, в том числе и во вторую мировую войну.

Принятая на вооружение следующая торпеда МкЮ имела увеличенную максимальную скорость хода, однако ценой сокращения дальности (36 уз, 3200 м). В 20-х годах, вплоть до снятия с кораблей торпедного вооружения, основными торпедами, использовавшимися линкорами на учениях, были Мк9 и МкЮ.

Авиационное вооружение

В 20-30-е годы в американском флоте авиационному вооружению крупных кораблей придавалось большое значение. На бортовые гидросамолеты (ГСМ) возлагались задачи разведки, корректировки артиллерийского огня, противолодочного патрулирования, а также связи в условиях соблюдения радиомолчания.

В предыдущем разделе, посвященном техническому устройству кораблей, описаны ранние попытки внедрения на американские линкоры бортовой авиации. Вначале (в 1918-1919 г.) это были введенные по примеру британского флота раскладные платформы на крышах возвышенных башен ГК. Они, однако, обладали рядом принципиальных недостатков (описанных выше), а с ростом веса и размеров самолетов такой способ их запуска стал просто невозможен. Единственное решение могло состоять во введении катапультного старта, и после удачного испытания пневматической катапульты в мае 1922 г. на линкоре “Maryland” такую катапульту (позади кормовой башни ГК) до 1926 г. получили все нефтяные линкоры в ходе текущих заводских модернизаций. На линкорах типа “New York” для установки катапульты на этой позиции не хватало свободного пространства палубы.

Однако возможности этой катапульты были недостаточны, а сложность обслуживания избыточной. Для запуска требовалось произвести ряд достаточно сложных манипуляций с пневматическим оборудованием, требовательным к квалифицированному обслуживанию и уязвимому к повреждениям – как любая гидравлическая или пневматическая аппаратура высокого давления. После каждого запуска требовалось пополнять запасы сжатого воздуха (с помощью компрессора), и т.д., что плохо сочеталось с требованием оперативности использования бортовой авиации. Для решения этих проблем в середине 20-х годов решили оснастить все 4-башенные линкоры второй катапультой, на крыше 3-й башни ГК. Из-за сложностей с подводом сжатого воздуха на крышу вращающейся башни эта катапульта должна была быть пороховой.

Впервые предложение о разработке такой катапульты появилось еще в 1921 г., когда два офицера Береговой Охраны США – лейтенант-коммандер Хэмлет и лейтенант Элмер Ф. Стоун обратились в Бюро вооружения флота США с предложением использовать черный порох в качестве метательного средства в новых катапультах для запуска бортовых ГСМ. Проведенные эксперименты оказались весьма успешными. При сгорании в специальном цилиндре порохового заряда образовавшиеся газы под высоким давлением приводили в движение поршень, к штоку которого был прикреплен “ведущий кабель”, к которому и крепился перед стартом самолет. При срабатывании катапульты этот кабель с большой скоростью “прокручивался” через систему шкивов и блоков, спроектированных и расположенных таким образом, чтобы обеспечить разгоняемому самолету необходимое ускорение.

В 1924 г. такую катапульту, обозначенную Р-1, впервые установили на 3-й башне ГК линкора “Mississippi”. Морские испытания на корабле оказались успешными, и в течение следующих лет (до 1931 года) на ее базе были разработаны усовершенствованные модели Р-2, Р-3 и Р-4, которые устанавливались на следующие линкоры типа “New Mexico” и “Большой Пятерки” в ходе заводских ремонтов, а на остающиеся в строю 305-мм дредноуты и первые серии 356-мм линкоров в процессе их капитальных ремонтов и модернизации в 20х – начале ЗОх годов.

На всех 4-башенных линкорах катапульта устанавливалась одинаково-на крыше возвышенной кормовой (3-й) башни; на линкорах типа “New York” – на средней башне. Эти катапульты могли осуществлять запуск самолета весом до 2,9 тонны, придавая ему скорость до 70 узлов.

В это же время к концу 20-х годов разработали первую поворотную пороховую катапульту Р-5, имевшую длину трека 16,93 м и способную разогнать на этой дистанции самолет весом в 3,4 т до скорости 60 узлов. По внешнему виду эта катапульта, как и башенная, представляла собой 4-гранную решетчатую ферму, и основные механизмы размещались в ее внутреннем объеме. 8-дюймовый цилиндр этой катапульты имел с тыльной части довольно простой по конструкции замок, подобный орудийному, через который в цилиндр непосредственно перед запуском самолета заряжался пороховой заряд, хранившийся в гильзе, так же подобной орудийной (от 127-мм орудия).

Расположение катапульт и самолетов на линейном корабле “Arizona”. 1930-е гг.

Эти катапульты установили на шканцах (вместо пневматических катапульт) в ходе модернизаций конца 20х – начала ЗОх годов на всех линкорах, кроме 305-мм дредноутов и кораблей типа “New York”, на которых для них, опять-таки, не хватило на палубе свободного места. Кроме линкоров, такие же катапульты устанавливались по 2 побортно (в средней части корабля) на всех тяжелых крейсерах США постройки 20х-30х годов. Однако большинство этих крейсеров, несших штатно по 4 ГСМ, имели для их обслуживания обширные ангары, в то время как на линкорах ангаров не было (для них просто не нашлось места), и все обслуживание ГСМ проводилось на открытом воздухе. Обычно линкоры несли по 2-3 самолета (чаще 3), но иногда 4-башенные корабли принимали и по 4.

Поворотные кормовые катапульты сохранились на кораблях, получивших их, до конца войны, в то время как менее мощные катапульты на башнях ГК в общем использовались реже и при модернизациях 1942-1943 гг. были сняты со всех кораблей (“в пользу” размещения дополнительных зенитных автоматов), кроме трех: 2 линкоров типа “New York” и последнего 305-мм дредноута “Arkansas”. На этих кораблях они были оставлены, ибо палубных поворотных катапульт они не имели, а бортовые ГСМ были для них совершенно необходимы для корректировки огня при обстреле берега.

На “Texas” катапульту сняли в период с апреля по июль 1944 г. Пока корабль принимал участие в операции "Оверлорд”, катапульту отремонтировали в Белфасте. 7 июля линкор, зайдя в Белфаст, вновь принял ее на борт. Однако установлена она была только 25 июля, когда корабль находился в Оране (Алжир).

Следующая палубная поворотная пороховая катапульта Р-6, разработанная в 1938 г. для новых линкоров и крейсеров, имела повышенную мощность и увеличенную длину, и на старых линкорах не устанавливалась.

Для эксплуатации и обслуживания самолетов на борту каждого линкора имелась “авиационная боевая часть (БЧ)” (обозначаемая как V-Division). Обычно она состояла из 18-20 человек, в том числе 3 пилотов, нескольких радистов-наблюдателей и 10-12 механиков и техников различных специальностей. Все это были высококвалифицированные специалисты; особое внимание уделялось штурманской подготовке летного состава – ибо полеты над морем с подвижной авиабазы (корабля), при имевшемся на тот момент уровне навигационной техники, представляли собой весьма сложную задачу и особенно в условиях радиомолчания (такой вариант считался одним из “штатных” и часто практиковался в межвоенные годы).

Поначалу личный состав “авиационной БЧ”, державшийся несколько обособленно и получивший кличку “коричневые ботинки” (в отличие от “черных ботинок” – “традиционных” кадровых офицеров кораблей), служил целью постоянных, хотя и незлобивых подначек остальных моряков линкоров. Для них, привыкших к зримым и тяжеловесным символам морской мощи в виде массивных башен с громадными орудиями главного калибра, хрупкие бипланы на линкорах смотрелись несколько нелепо и даже комично. Однако зто продолжалось недолго – преимущества от использования самолетов быстро осознали и приняли во внимание.

Обычно в море на корабле авиационная БЧ находилась в 45-минутной готовности, а сам цикл предполетной подготовки каждого самолета занимал около часа. Обслуживание ГСМ обычно проводилось на участках палубы по бокам барбета 3-й башни, иногда непосредственно на катапульте. Самолеты передвигались по палубе и подавались под стрелу крана на специальных тележках. Согласно правилам, ГСМ должны были вооружаться и заправляться непосредственно перед стартом, ибо их хранение с топливом и боеприпасами на борту всегда могло угрожать взрывом и пожаром. Если вылет откладывался, то топливо следовало немедленно слить из баков самолета обратно в цистерну. После каждого цикла заправки (слива) вся система бензопроводов прокачивалась водой. Все это были достаточно длительные процедуры, однако пренебрежение ими на некоторых кораблях в первые напряженные военные месяцы обошлось очень дорого – как показало расследование, погибшие в 1942 г. у острова Саво тяжелые крейсера были при первых же попаданиях охвачены пламенем именно потому, что в их средней части хранились заправленные топливом ГСМ. После этого принятый порядок обслуживания самолетов соблюдался неукоснительно.

Типовое вооружение самолета перед вылетом обычно включало – помимо патронов к пулеметам – 2 45-кг бомбы (или одна глубинная бомба при вылете на противолодочное патрулирование), а также осветительные и сигнальные ракеты.

Вооружение палубных ГСМ находилось в ведении “боевой части (БЧ) вооружения” линкора, которая обозначалась как “T-Division”. Обслуживание самой катапульты производилось “палубной командой’' корабля (“Deck-Division – F”), включая все регламентные работы, в частности, проверку механизмов катапульт, их смазку и чистку. Сам запуск самолета обычно производился под непосредственным руководством одного из артиллерийских офицеров, иногда дежурного офицера корабля. Привстав на колено на палубе рядом с катапультой, он выбирал момент для старта, следя, чтобы из-за волнения и крена корабля стартовавший самолет не зарылся немедленно в волну, и в нужный момент давал сигнал для приведения в действие порохового заряда. Процедура запуска самолета с башенной катапульты в этом отношении была проще из- за ее более высокого расположения.

Из-за отсутствия на линкорах ангаров ГСМ было крайне желательно выпускать в воздух всякий раз, когда корабль готовился открыть огонь главным калибром; в ином случае их хрупкая конструкция могла легко получить повреждения от сотрясения и особенно ударной волны и горячих газов при стрельбе орудий ГК. По крайней мере в одном зафиксированном в рапорте случае пренебрежение этой предосторожностью привело к тому, что при стрельбе главным калибром бортовой самолет был сброшен за борт.

Для приема запущенных ГСМ обратно на борт корабль совершал резкий поворот, образуя на короткое время “в тени” корпуса зону спокойной воды (“зеленая вода”, как ее прозвали летчики, т.к. при виде сверху оттенок этой искусственной водной глади резко отличался от окружающей неспокойной темной воды), по которой приводнившийся ГСМ подруливал к кораблю и поднимался на палубу краном – большим шлюпочным или кормовым. После подъема самолет тщательно осматривался, при этом открывались все лючки, снимались секции капотов и тщательно, с помощью ветоши с керосином, промывались и протирались детали двигателей и прочие элементы конструкции, особо чувствительные к коррозии.

В предвоенные годы на американских линкорах – в том числе 356-мм – базировалось несколько типов самолетов. До оснащения кораблей катапультами какой-либо четкой системы в общем не имелось, ибо базирование самолетов на линкорах носило эпизодический и полуэкспериментальный характер, и при этом испытывались различные модели ГСМ и легких колесных самолетов (для взлета с башенных платформ). С появлением катапульт, особенно пороховых, была создана довольно строгая система организации и базирования бортовых ГСМ для кораблей, включавшая звенья из 2-4 ГСМ, с соответствующим личным составом и оборудованием (Division V) для их обслуживания.

Первыми бортовыми ГСМ, которые были приписаны к нескольким кораблям (в частности “Texas”) на постоянной основе, были самолеты OL-6 Loening.

Это была довольно большая и тяжелая машина (более 2,5 тонн) оригинальной конструкции – амфибия с центральным поплавком, плавно переходившим в фюзеляж. На корабле одновременно базировался 1 ГСМ. Затем в 20х-начале 30х годов на линкорах последовательно базировались ГСМ – поплавковые расчалочные бипланы типов OU1 (с 1927 г.), затем ГСМ фирмы “Vought”-O2U “Corsair” (с 1928 г.), и затем весьма удачные O3U “Corsair” (с 1930 г.) различных модификаций от O3U1 до O3U3. В конце 30- х годов эти самолеты были вытеснены более мощными и тяжелыми SOC “Seagull” с закрытой кабиной.

В конце 1940 – начале 1941 гг. на вооружение линейного флота начали поступать новые самолеты O52U “Kingfisher” – первые бортовые ГСМ монопланы на флоте США. К моменту японского нападения на Пирл-Харбор эти самолеты стали основным авиационным вооружением линкоров, но их потери как при японской атаке, так и в последующие месяцы по различным причинам привели к продлению активной жизни SOC “Seagull”, многие из которых пришлось вернуть из резервных подразделений.

В период приписки линкоров в 30-х годах к учебным отрядам (на время походов с курсантами Военно- Морской Академии) самолеты с кораблей иногда снимались, в частности, с “Texas”. В ходе войны ГСМ показали себя весьма полезным видом вооружения кораблей.

Кормовая катапульта на линкоре “Arizona”. 1931 г.

Несмотря на то что для корректировки огня в морском бою теперь использовалась радиолокация, а для разведки палубная авиация авианосцев, ГСМ оказались исключительно полезны для корректировки артогня при стрельбе по берегу и особенно местности с сильно пересеченным рельефом, плохо просматриваемой с корабля.

В конце войны появились гораздо более мощные и тяжелые ГСМ нового поколения SC-1 “Seahawk”; эти самолеты получил “Pennsylvania” в ходе последней модернизации на верфи “Хантерз-Пойнт” весной-летом 1945 г. При этом в июле Бюро Аэронавтики утвердило план по замене всех катапульт старых типов на линейных кораблях на наиболее мощную и новую модель Р6- 2, для обеспечения эффективной и безопасной эксплуатации нового ГСМ. Однако из-за скорого окончания войны и урезания военных расходов это не сделали и ограничились лишь модернизацией имеющихся на кораблях катапульт старой модели.