Линия Жизни

Вообще-то, я все времена года принимаю вполне благосклонно. И осень — тоже. Она мне никогда не казалась «унылой порой» — наоборот, красиво, потому что листопад и утренняя изморозь на траве, грибы и осенние астры, перелетные птицы и летающие паутинки — романтика, самый сказкосбор! И потому я была очень удивлена, когда с наступлением сентября вдруг стала испытывать странные периоды уныния, апатии и впадения в элегическое созерцание. Со мной такое было впервые, и поначалу я просто с любопытством наблюдала за новыми ощущениями. Но периоды активности становились все короче, а странного анабиоза — все длиннее, словно организм старательно готовился к зимней спячке.

Вот и в тот вечер… Я как раз пыталась поработать над новой книгой по мотивам своих петербургских впечатлений, для которой уже и название подходящее придумала — «Мансарда доктора Б.», но процесс сильно тормозился. Я постоянно отвлекалась, теряла мысль, ерзала, вздыхала и вообще тосковала. Вот только что было вдохновение, и слова сами собой складывались во фразы, и сюжет стремительно развивался, и вдруг — стоп машина! Как будто кто-то на кнопочку нажал. Или, например, рубильник на распределительном щите вырубил. В последнее время такие вот «спонтанные торможения» случались все чаше, работа шла через пень-колоду, и это меня очень раздражало.

— Ну и как это называется? — обреченно спросила я потолок. — Где мой творческий полет, кто-нибудь мне скажет???

— Я скажу, — тут же отозвалась Эльфика, являясь перед моим внутренним взором.

Если вы читали книгу «Счастье сейчас и всегда», то знаете, кто такая Эльфика, а если не читали и не знаете, то я вам расскажу: это выдуманный мною же персонаж, который я вообразила настолько ярко, что стала считать ее одной из моих субличностей. Эльфика — очень симпатичное рыжее существо, которое я назначила своим Творческим Началом. В самом деле, как только где-то на горизонте обозначается она, я сразу чувствую прилив вдохновения. А когда ее долго нет — я скучаю. Но она надолго и не пропадает, ведь я все время что-нибудь строчу, а без Эльфики этот процесс просто невозможен.

— Откинься, расслабься и дай глазкам отдых, — посоветовала Эльфика. — Надо серьезно поговорить.

— О чем? — спросила я, с некоторым облегчением отрываясь от компьютера.

— О том, что мы будем делать в ближайшее время, — невозмутимо ответила она, устраиваясь поудобнее. Обычно я ее вижу сидящей на ветке огромного дерева, и сегодня она себе не изменила. Впрочем…

— Эльфи, а что с деревом? — присмотрелась я. — Оно же вечнозеленым было, а тут вроде бы листья пожелтели. Или мне кажется?

— Не кажется, — утешило меня мое Творческое Начало. — У нас осень, дорогая. Увядание природы, замедление ритмов… в общем, застой. Отражение твоей вялотекущей жизни.

— Чего-о-о? — вытаращилась на нее я. — Какой такой застой? Почему вялотекущая? Да мы только что вернулись из гастрольного турне! И очередную рукопись в издательство сдали! Посмотри, сколько новых сказок написано! И на работе вроде все в порядке, и планов громадье. Все как всегда!

— Вот именно, — охотно подтвердила она. — Все как всегда. Все у тебя внутри начинает увядать, потому и дерево желтое. Рутина заела. А хочется чего-то новенького.

— Например? — озадачилась я.

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Эльфика. — По-моему, в первую очередь этого хочется именно тебе. Я ведь всего лишь твое отражение, да?

— Ну да, — растерянно сказала я. — А мне что-нибудь… э-э-э… хочется?

— Так. Приплыли, — иронично прокомментировала Элька. — Знаешь, дорогая, по-моему, ты уже почти превратилась в какой-то придаток к твоему компьютеру. Не знаю, как такое техническое приспособление правильно называется на вашем языке… То ли виджет, то ли гаджет, то ли еще какая-нибудь пластмассовая штучка. В общем, ты уже не осознаешь своих потребностей и желаний. Нет, определенно, вовремя я скомандовала тебе «Стоп!». Совсем ты увяла. А еще сказочница!

— Эльфи, да перестань ты на меня нападать! — возмутилась я. — Я же не спорю! Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Хочу, чтобы ты встряхнулась и огляделась по сторонам, — заявила Эль. — И подумала, наконец-то, почему у нас на душе осень? Никогда на тебя сезонные изменения не влияли, а тут вдруг началось. С чего бы это, как думаешь?

— Ну, может быть, я просто вошла в этот возраст? — неохотно предположила я. — Лет мне все-таки уже м-м-м… сильно за восемнадцать, скажем так.

— Не смеши! — фыркнула Элька. — Уж не ты ли все время внушаешь читателям, что возраст — не снаружи, а внутри? Ты вот сейчас на сколько себя ощущаешь?

— Я? Н-не знаю… — честно говоря, я и правда как-то не могла сообразить, что ответить. — Я как-то себя вообще не ощущаю. Давно уже. Некогда мне этим морочиться, я книжки пишу.

— Вот. И я о том же, — удовлетворенно кивнула Эльфика. — Пишешь и пишешь, и совершенно не морочишься ничем другим. Скажи-ка мне, дорогая, тебя устраивает жизнь разумной пишущей машинки? Так и будешь стучать по клавишам, пока не сломаешься?

— Ну уж нет! — сердито сказала я. — Что ты преувеличиваешь, в самом деле? Никакая я тебе не пишущая машинка! И ломаться в ближайшие пятьдесят лет я не намерена. Я намерена процветать и получать от этого удовольствие!

— Отлично. Тогда с внутренней осенью надо срочно что-то делать! Вернем в наш личный мир привычную весну? — предложила Эльфика.

— Давай! — с энтузиазмом отозвалась я. — А как?

— Самым сказочным образом, — пообещала Эльфика. — Мы будем искать нехоженые тропы, совершать нелогичные поступки, взращивать безумные мечты и сочинять про это сказки! Вот и все. По-моему, конгениально!

— Но я не понимаю, чем твой конгениальный план отличается от моей обычной жизнедеятельности, — с некоторым сомнением заметила я. — По-моему, я примерно так и живу — совершаю нелогичные поступки, взращиваю безумные мечты и сочиняю про это сказки. Вот книги издавать — ну разве это была не безумная мечта?

— Ну да. Только теперь эта мечта уже перешла в разряд реальности. Как и многие другие. Знаешь, в чем дело?

— В чем? — я была совершенно расстроена.

— Все те мечты, которые у тебя были, уже воплотились в жизнь. А новые тебе было просто некогда придумать. Вот и произошло… зависание в безвременье.

— Зависание в безвременье… — в некотором смятении повторила я.

Эльфика, как обычно, была права. Эта рыжая девчонка с крылышками очень зоркая и внимательная (не в пример мне!), и она видит вещи не такими, какими они кажутся, а такими, какие они есть на самом деле. Не знаю, как у нее это получается, но мне это ее умение очень помогает. Сама-то я рассеянная, невнимательная и вечно витаю в облаках. А вот Эльфика, при всей ее крылатости и волшебности, большая реалистка.

— Ну вот, опять ушла в умствования, — прервала поток моих мыслей она. — Тебе совершенно противопоказано думать! Уж очень ты любишь превращаться в Чистый Разум и растекаться мыслию по древу.

— И что, это плохо? — осторожно поинтересовалась я. — Кстати, не мыслию, а мысью, если верить первоисточнику…

— Да какая разница, чем там растекаться? Ведь кроме разума, есть еще и душа, и тело, и о них тоже нельзя забывать. Ты и сама знаешь — хорошо, когда консенсус и золотая серединка, — проинформировала меня Эльфи. — А то получится, как в сказке про Чудо-Юдо…

— А как было в той сказке? — тут же подобралась я. — Эльфи, расскажи!

— Разумеется, расскажу! Иначе зачем бы я о ней упомянула? — приподняла аккуратные бровки Эльфика. — Итак, сказка про Добра Молодца и Чудо-Юдо. Исполняется впервые. Очень в тему, кстати! Слушай и вникай, мое сказочное недоразумение!

Сказка вторая РЕШАЮЩАЯ БИТВА

удо-Юдо, выходи, биться будем!!!

У Обители Зла, по виду — небольшой пещеры, стоял Илья Муромец, красавчик, кровь с молоком, румянец во всю щеку, косая сажень в плечах. Стоял, мечом булатным поигрывал, ножкой в нетерпении притопывал.

— Ну тут я… — раздалось из пещеры, лениво так, и там кто-то зашевелился, заворочался.

— Вылезай, кому говорю! — прикрикнул Илья Муромец. — Что ж такое неповоротливое, а, Чудо?

— Какое есть, — меланхолично отозвалось Чудо-Юдо. — Уродилось я такое, так что ж теперь?

— Биться будем, не на жизнь, а на смерть! — жизнерадостно огласил программу дня Муромец.

— Опять биться… — недовольно заметило Чудо. — Что ж ты такой… беспокойный? Чего тебе на месте не сидится и мирно не живется?

— Это потому, что в мире еще много Зла! — объяснил Илья. — Пока все не искореню, не успокоюсь! На то я и Богатырь, предназначение у меня такое.

— Слушай, ну чего тебе надо? — заныло Чудо, выгребаясь из пещеры на свет божий.

Илья привычно содрогнулся. Чудо-Юдо всегда вызывало у него самые неприятные чувства. Было оно какое-то неопределенно-аморфное, бесформенное, студенистое и вроде как даже слизистое. Такая куча трясущаяся, ползучая, и цвет противный — где черный, где серый, а где вовсе белесый какой-то. Только глаза у Чуда были красивые: большие, трогательные, с длинными ресницами. Но вот было бы их поменьше хоть раза в три — а то выглядывают то тут, то там, помаргивают тревожно, а у Ильи от этих глаз меч сам собой опускается и весь боевой азарт проходит, как и не было.

— Давай-давай, собирай себя в кучу, — поторопил Илья. — Солнце уже высоко, а ты только из логова своего выгребаешься. Непорядочек! Давно бы уже закончили Решающую Битву и по домам пошли.

— Вот сижу я в норе, ничего не делаю, никого не трогаю, претензий не предъявляю, какого от меня рожна всем богатырям надо?

— Про всех не знаю, а мне лично надо с тобой разделаться, — строго сказал Богатырь.

— А зачем?

— А чтобы впредь неповадно было!

— Да что я тебе сделало-то, что?

— А то-то и оно, что ничего не сделало! Запряталось там, затаилось. Сидишь, молчишь, гадости всякие небось думаешь. И пользы от тебя миру — ноль! Созидать надо, трудиться! За правое дело горой стоять! А ты как медуза какая, тварь дрожащая, ненавижу я тебя.

— Ну вот, вроде добрый, а ненавидишь… Зачем ты так? Тебе ж любить положено или нет?

— Я и люблю! Я люблю жизнь, движение, порядок! Людей люблю! И еще справедливость. Мне надо, чтобы все по справедливости было! И по правилам. Все, что не по правилам, — изничтожить, растереть и забыть, вот!

— Ага, мечом-то махать — оно конечно, легко! Р-р-раз! — и уничтожил! Нет человека — нет проблемы!

— Ну ты это мне брось! — сурово насупился Илья Муромец. — Я мечом только по делу машу! Меня люди любят! Я всем на помощь прихожу от меня Миру одна сплошная польза. А ты? Только зазря небо коптишь.

— Ничего и не зазря… Ксенофобия у тебя, Илюшенька. Тебе бы все, что в твои представления не укладывается, смести с лица земли. А вдруг оно полезное?

— Да кончай ты свою болтологию! — осердился богатырь. — Чем оно, скажи на милость, полезное??? Вот ты лично чем полезно? Ты ж по жизни приспособленец, непротивленец и соглашатель! От тебя ни «да», ни «нет» не дождешься! С тобой разговаривать-то страшно — ты любую мысль заболтаешь и окончательно все запутаешь!

— Так не разговаривай, Илюшенька, я ж никому не навязываюсь, ко мне сами люди идут!

— А это потому, что Зло привлекательно!

— Ну так я ж не убиваю никого, ты что?

— Еще как убиваешь! От тебя все беды людские. Чего ж хорошего, когда люди перестают действовать, двигаться, залегают на печи и начинают в носу глубокомысленно ковырять, о судьбах Мира думы думать. А Мир в это время хоть тресни — им до него и дела нет! Им бы только поговорить об этом…

— Дык не всем же Героями быть, кому-то и полежать полезнее. Вон ты ж сам на печи тридцать лет и три года пролежал, и ничего…

— Очень даже «чего»! Да если бы я до того времени на ноги встал, разве я бы допустил, чтобы сильные слабых обижали, враги границы нарушали, злодеи жертв убивали?

— Так слабые в борьбе свою силу получают, враги границы защищать заставляют, а про убийства… Тут вопрос многогранный! Ты ж тоже меня убить пришел, разве нет?

— Точно! И мозги себе запудрить не дам! Даже и не старайся. Я тебя не слышу.

— Вот оно и плохо, что не слышишь. Ты ж только себя и слушаешь, Илья-богатырь. Есть два мнения — твое и неправильное. А люди ко мне идут, потому что разобраться хотят, понять…

— Что они там у тебя почерпнуть могут, Чудо-Юдо ты поганое? Только как пузо чесать да раздумья размышлять!

— Ну и пусть себе размышляют, разве это плохо? Зато вреда тоже никакого не причинят.

— Плохо! Вот от таких, как ты, все Зло! Очень уж привлекательно это — бездействие да самоуглубление. Эвон какую норищу соорудил — небось до центра Земли докопался! И сам окопался в ней, лопатой не выковырнешь! Тушу-то вон нарастил — глядеть тошно! Образ у тебя какой-то… Безобразный, вот! Тебе самому-то не противно???

— Нет, мне — нет. Я ж чистый разум, мне образ ни к чему! Живу в недрах, вылезаю только когда богатыри тревожат. А там, в норе, бесформенным быть удобнее — растечешься, все пустоты собой заполнишь, и так органично в пейзаж впишешься, что полная гармония!

— Так некрасиво же!!! — взвыл богатырь, судорожно хватаясь за меч. — Красота спасет Мир, это общеизвестно, понятно тебе, чудовище???

— Илюш, кроме красоты есть целесообразность, если ты слово такое слышал… Ко мне ж не жениться сюда приходят, а за мудростью. Посидеть, поговорить, подумать, в себе разобраться. А ну как я на Василису Прекрасную было бы похоже, о чем бы ты сейчас думал?

— О любви, вестимо, — невольно усмехнулся Муромец.

— Так Василису-раскрасавицу любой дурак полюбит, а ты вот меня полюбить попробуй! Да не в смысле жениться, а как явление природы и носителя разума. Со всей моей бесформенностью и на тебя непохожестью.

— Нужно мне больно — тебя любить! — возмущенно фыркнул Илья. — С чего бы я вдруг тебя любить начал, ежели я тебя Злом считаю?

— А ты попробуй во мне найти ну хоть что-нибудь хорошее, — попросило Чудо-Юдо. — Глядишь, и просветление тебе выйдет.

— Нет в тебе ничего хорошего, — непримиримо сдвинул брови Илья. — И все, кончай бодягу! Начинается Решающая Битва! «Это е-е-есть наш после-е-едний и реши-и-ительный бо-о-ой!» — затянул Илья Муромец, замахиваясь двуручным мечом.

Первый улар разрубил чудовище надвое, оно хлюпнуло и тут же сомкнулось за лезвием. Второй удар пришелся наискось — только брызги во все стороны полетели. Потом удары посыпались градом, Илья только меч заносить-опускать успевал.

Вскоре Чудо-Юдо было изрублено в капусту. Хотя — нет, какая капуста? Лужей растеклось у могучих богатырских сапог. Даже не пузырилось.

— То-то! — горделиво сказал Илья, утомленно утирая лоб. — Вот так мы, богатыри, поступаем со всем Злом на Земле.

Он еще немного полюбовался на дело рук своих, вытер меч о траву, вложил в ножны и отправился прочь от пещеры — на отдых.

— Умаялся, бедный, — посочувствовало Чудо-Юдо, открывая один за другим все свои глаза. — Это сколько же у нас Решающих Битв было с начала лета? Пожалуй, третья уже… Да, нелегка жизнь богатыря, нелегка. Сначала Зло найти, потом на бой вызвать да искоренить, а оно все появляется да появляется.

Чудо-Юдо потихоньку стало собираться в кучку, принимать какую-никакую форму, а потом неторопливо втягиваться в нору.

— «Красота спасет мир», — вспомнило оно напоследок. — Это да, это конечно! Только красота — в глазах смотрящего! Как бы нашим богатырям такую простую штуку понять?

С этими словами Чудо-Юдо окончательно скрылось в своей Обители Зла, и вокруг вновь воцарились тишина и умиротворение.

…Илья Муромец напарился в баньке, истопленной матушкой, взял кружку с квасом и вышел, весь благостный, на лавке посидеть, обсохнуть. По дверному окоему вверх ползла гусеница — жирная, мохнатая, зеленая. Поравнявшись с богатырскими глазами, подняла голову, рожками повела, словно поздоровалась, и степенно двинулась дальше. Илья хотел ее прихлопнуть, но как-то засомневался и не стал.

— А глаза у этой туши безобразной все ж таки красивые, не хуже, чем у Василисы, — задумчиво промолвил Илья. — Тьфу! О чем это я? Какие, на фиг, глаза??? Опять мозги мне запудрило Чудо-Юдо поганое! Не-е-ет, надо хорошенько подготовиться — и устроить ему Решающую Битву! Чтобы впредь неповадно было богатырям головы морочить!!! Уж это мне Мировое Зло!

В тот же час «мировое зло» в лице Чуда-Юда, уютно растекшись по норе, размышляло о том, что, если есть Герой — Злодей просто обязан появиться. А то с кем Добро будет биться за правое дело, как ему еще закаляться? Интересно, а можно ли обойтись без Зла, при этом сохранив Миру Героев? Мысль была интересная, ее следовало тщательно рассмотреть со всех ракурсов. До следующей Решающей Битвы еще оставалось много времени, и Чудо-Юдо, расположившись поудобнее, с удовольствием стало размышлять о судьбах Мироздания.

— Ну и что к чему ты мне рассказала? — хмуро спросила я. — Сказка, конечно, хорошая, ничего не скажу. Но при чем тут я?

— Ну ты же сказочница. Подумай, — флегматично заметила Эльфи. — Примерь на себя героев, идентифицируй с собой…

— Да знаю я, как это делается! — с досадой сказала я. — Только вот… Они мне оба не очень-то нравятся. Если честно.

— Да-а-а? А почему?

— Добрый Молодец, вроде на первый взгляд и ничего. Энергичный он такой, жизнелюбивый, волевой… Хотя, конечно, не без недостатков.

— А какие у него недостатки? — подбодрила меня Эльфика.

— Имеется некоторое самолюбование. Ксенофобия — это да, согласна. Не приемлет он того, что в его представления о прекрасном не укладывается. Ну, определенная стереотипность мышления наблюдается. Хочет, чтобы победило добро, но что есть добро — как-то не определился. Ну, и иллюзии, конечно. Говорит, что за добро горой, а сам чуть что — за меч хватается. В общем, нормальный представитель человечества. Среднестатистический.

— И что, среднестатистическая моя, на тебя это похоже?

— Ну да, — созналась я. — Есть такое дело. Грешна. Но работаю в этом направлении! Воспитываю в себе толерантность.

— Неужели? — скептически протянула Эльфика. — Ну, сейчас проверим. А как тебе второй герой? Который Чудо-Юдо?

— В принципе, и у него свои плюсы есть, — подумав, сказала я. — Ум, мудрость, незлобливость… Но какой-то он слишком уж аморфный. Бесхребетный — это ладно, строение такое. Но… какой-то он никакой. Лично мне такое «полужидкое» существование не по душе. Честно.

— А между тем ты именно такое и ведешь, — уличила меня Эльфика. — Скажи, что нет?

— Ну уж нет! — уязвленно вскинулась я. — Ничего подобного! Я бодрая, энергичная, в обеденный перерыв гимнастику ежедневно делаю, и вообще…

— И вообще, этим и ограничилась, — завершила за меня Эльфика. — Дом-работа, с редкими выходами за пределы этой схемы. И на работе, и дома — за компьютером сидишь. И все время думаешь, думаешь, думаешь…

— А как же мне не думать, если я работник умственного труда? — стала оправдываться я. — И компьютер, опять же, не прихоть, а рабочий инструмент. Что придумала — то и записала. На работе — бумаги, дома — сказки.

— Ну и что же ты тогда удивляешься, что тебе все труднее летать? — проникновенно спросила Эльфика. — Когда ты в последний раз тренировала крылья, работник умственного труда?

— Но я же все время творю, а там полет воображения… — залепетала я, лихорадочно припоминая, когда я в последний раз куда-то летала на крыльях своего вдохновения.

— Воображение ты тренируешь — спору нет, — согласилась Эльфи. — Оно у тебя могучее, как Илья Муромец. А вот тело… Растеклась ты чистым разумом по дивану, размазалась… И как еще не прокисла-то?

— Эльфи, ну погоди же! — взмолилась я. — Ну что ты на меня напала??? По-моему, все не так уж запущенно…

— Не так уж, говоришь? А ты подойди к зеркалу, — предложила Эльфи. — Ну давай-давай, собирайся в кучу и сползай с дивана.

Я собралась и сползла. Зеркало отразило меня в полный рост, во всех реалиях. Ощущения были, прямо скажем, неоднозначные. С одной стороны, вроде бы и ничего. Ну, лицо немного напряженное — так я только что переволновалась. Глаза усталые — так я ж работала. Кожа вяловатая и румянец отсутствует — это, я полагаю, отсутствие регулярного ухода сказывается. Но в целом — очень даже симпатично, мне нравится. На предмет любви к себе я в свое время поработала на славу, и даже если бы у меня отросли фиолетовые щупальца или отвалились уши, это не повергло бы меня в пучину отчаяния и самобичевания, я бы себя и такую любила.

С другой же — я не могла не признать, что за последний год изрядно потеряла форму. В прямом смысле этого слова: стремительно нарастала бесформенность фигуры, что, разумеется, не радовало. Конечно, я знала причину: с тех пор как я начала сочинять сказки, мой и без того довольно размеренный образ жизни стал и вовсе малоподвижным. В общем, ни на Красну Девицу, ни даже на Добра Молодца я сейчас явно не тянула. А вот на Чудо-Юдо — очень даже. Я так и представила себя — Чистый Разум, растекшийся по дивану. Настроение у меня испортилось, потому что картинка эта мне не понравилась.

— Так что нравится тебе или не нравится, а ты потихоньку превращаешься в это самое Чудо-Юдо, — словно подслушав мои мысли, подлила масла в огонь Эльфи. — Скоро растечешься, заполнишь собой все впадины своего лежбища и будешь мечтать о сказочной жизни исключительно в письменном виде. Потому что двигаться не сможешь, только по клавишам барабанить. То-то книжек накропаешь — страсть!

— Но я не хочу! — испугалась я. — То есть книжки писать хочу. А растекаться и впадины заполнять — ну уж нет! Не желаю я в Чудо-Юдо превращаться.

— И тем не менее превращаешься, да? Налицо внутренний конфликт, — объявила диагноз Эльфика. — Добра Молодца в себе ты недолюбливаешь за иллюзии, стереотипное мышление и излишнюю воинственность. Чудо-Юдо свое ты порицаешь за бездеятельность и аморфность. Получается, ты обе эти части в себе отрицаешь, а они существуют и хотят быть принятыми. Но если Добрый Молодец еще как-то за себя постоять может, то Чудо-Юдо просто молчит, сопит и разрастается!

— Как раковая опухоль, — слегка встревожилась я. — Эльфи, у меня все в порядке, как ты полагаешь?

— Зарыдай еще, — ехидно посоветовала не страдающая излишней сентиментальностью Эльфика. — Ни при чем тут опухоль, у твоей бесформенности совершенно другая природа. Гиподинамия — раз! Недостаток свежих впечатлений — два! Запертая энергия и подавленные эмоции — три! Телевизор стала много смотреть — четыре! Отсутствие точных целей и ориентиров — пять! Отрицание очевидностей — шесть. И еще, ко всему прочему, вредное пристрастие к никотину. Семь Дорог, Ведущих в Осень!

Честно говоря, очень хотелось возразить, но я никак не могла подобрать достойных аргументов. Все вышеперечисленные факты не требовали подтверждения. Что было — то было.

— Эльфи, но я же занятой человек, у меня обязательства! Я же не могу вот так взять — и бросить все? — растерянно спросила я. — Работа есть работа, на нее ходить надо, и моя сказочная деятельность мне тоже дорога. Когда же мне заниматься собой, если времени нет?

— Нет, ну вы только посмотрите на эту несознательную сказочницу! — воззвала Эльфика неизвестно к кому, и даже крылышки ее возмущенно затрепетали. — Как ты можешь учить жить других, если сама не следуешь сказочным рекомендациям???

— Эльфи, мне стыдно, — смущенно созналась я. — Мне казалось, что я им очень даже следую. Но, видимо, отклонилась от курса.

— Странные вы существа, земляне, — пожала хрупкими плечиками моя вся такая воздушная и неземная Эль. — Обманывать друг друга — это ваша любимая игра. А уж в самообмане вы поднаторели — просто слов нет!!! А потом еще удивляются: откуда на душе Осень, почему Древо Жизни желтеет?

— Ладно, это я уже и сама осознала, — примирительно проговорила я. — Давай лучше думать, как вернуться на Линию Жизни. Сразу говорю: я в полной растерянности, и мне понадобится твоя помощь.

— А как ты думаешь, для чего я тебя вырвала из твоих сладких грез? — засмеялась Эль. — Конечно, мы все придумаем в самом сказочном варианте!

— Элька, но мне рукопись сдавать надо, а она еще и до половины не дописана, — спохватилась я. — Это что же, придется все бросить? Не люблю я нарушать обязательства!

— Зачем? — изумилась Эльфика. — Просто записывай все, что мы будем делать, — вот тебе и рукопись. Заметь, это будет полезно не только для тебя, но и для тех, кто захочет повторить твой опыт. Думаешь, у одной у тебя на душе осень? Короче, совместим приятное с полезным!

— Здорово! — воодушевилась я. — Конечно, это будет интересно! Только надо план действий составить. Давай тогда прямо сейчас и начнем, да? Не будем же мы счастье на завтра откладывать?! Мне эта осень уже во как надоела!

— О, это дело! Узнаю прежнюю тебя, — одобрительно кивнула Эльфика. — А то я уж волноваться стала. Короче, сейчас же начинаем думать, какие у нас цели. Потом составляем план. А потом сразу начнем воплощать его в жизнь. С помощью сказок, разумеется!

— Отлично! — обрадовалась я. — Начало новой книге положено! А как мы ее назовем?

— Ай, да какая разница? — отмахнулась Эльфи. — Ты сейчас не о названии думать должна, а о том, как определить свою новую Линию Жизни!

— Умница!!! Гений!!! — возрадовалась я. — Вот так и назовем — «ЛИНИЯ ЖИЗНИ»!