Линкоры Британской империи. Часть 2. Время проб и ошибок

Глава 30. Состояние флота в 1868 г.

С декабря 1868 г. по февраль 1874 г. у власти находилось либеральное правительство Гладстона, а в Адмиралтействе до марта 1871 г. правил Хью Чайлдерс. Состав Совета при нём был следующим: вице-адмирал сэр Сидни Дэкрес, вице-адмирал сэр Спенсер Робинсон (инспектор), кэптен лорд Джон Хэй, а также Дж.О.Тревельян (сменён в 1870 г. графом Кемпердауном).

Этот состав руководства британским флотом будут помнить всегда. Чайлдерс обладал недюжинным административным талантом и был неутомимым работником, хотя имел слабое здоровье – он начинал свой день в Адмиралтействе в 9 утра, а заканчивал его в Парламенте около полуночи, и редко когда спал больше чем 3 часа – однако зачастую во многом склонялся к мнению других в желании выиграть время и расположить к себе. На пути постоянных нападок оппозиции он воздвиг стену своей выдающейся реформой возрастного ценза, положившую конец скандалам из-за задержек в производстве, бездеятельности и фаворитизма, которые столько лет нагнетали атмосферу на флоте. Он также изменил состав и распределение эскадр и покончил с положением дел, когда каждый корабль по выполнении определённого круга обязанностей через три года обязательно сменялся другим аналогичного типа, вне зависимости от того, была ли в этом необходимость или нет. Теперь соединения или усиливались, или ослаблялись, смотря какая была в этом нужда, а все свободные суда отправлялись в Англию. Он открыл большие заводы в Чатэме и Портсмуте, усилил оборону метрополии и сформировал вполне современную учебную эскадру.

Однако в своей реорганизации работы Адмиралтейства, когда прежде отдалённые друг от друга подразделения свели под одну крышу, он изменил служебные полномочия членов Совета таким образом, что деятельность административной машины стала менее гибкой. Совет был реформирован и состоял теперь из первого лорда, ответственного за общее состояние дел в Адмиралтействе, первого морского лорда, который подчинялся ему и отвечал за личный состав, его передвижения и состояние флота, младшего морского лорда в качестве помощника последнего, инспектора, отвечавшего за материальную часть, и парламентского секретаря с гражданским лордом в качестве помощника, ответственного за финансы.

Каждый из лордов действовал только в своей области, и заседания Совета становились фактически бесполезными – так что их число сократилось с 249 в 1866 г. до 33 в 1870 г.. и ни одно из них не продолжалось более получаса, а многие даже меньше.

Первый лорд желал быть всегда доступным для посещения, поэтому все члены Совета целый день входили и выходили из его кабинета, что вызывало колоссальную неразбериху между различными подразделениями в Адмиралтействе, задержки и конфликты. Первый морской лорд поначалу осуществлял личное наблюдение за работой управления инспектора – а им тогда уже руководил офицер в одном с ним звании, результатом чего стали постоянные распри с частыми угрозами подачи в отставку. Но когда в результате одновременной угрозы отставки и инспектора, и главного строителя в июле 1870 г. Рид покинул Адмиралтейство, Спенсер Робинсон предпочёл остаться. Уже впоследствии Гладстон счёл необходимым уведомить Робинсона личным посланием, что его имя не будет внесено в следующий патент Адмиралтейства, и 14 февраля 1871 г. кэптен Р. Холл получил назначение на должность инспектора и второго морского лорда.

Весной 1869 г. эскадры Канала, Средиземноморская и Резерва были собраны для совместного похода и Чайлдерс решил принять на себя общее командование, а на "Эджинкорте" взвился флаг Адмиралтейства. Этот беспрецедентный шаг, спутавший распорядительские функции с исполнительскими, привёл к целому вороху проблем. Формально приказ Адмиралтейства нуждался в подписях двух лордов и секретаря для того, чтобы он вошёл в силу, и эта ситуация, когда перед поднятием сигнала под флагом адмирала требовалось согласие Адмиралтейства (если соблюдать все формальности) была скорее нелепой, нежели вообще неуместной.

Эскадра Резерва состояла из броненосцев "Эджинкорт", "Гектор", "Вэлиент", винтовых деревянных двухдечных линкоров "Дункан", "Сент-Джордж", "Донегал", "Трафальгар", "Ройал Джордж", фрегата "Мерси", корветов "Кадмюс" и "Сцилла". В то время ещё практиковалось оставлять деревянные линейные корабли в резерве паровых, и одним из результатов этого похода стала реорганизация эскадр, из состава которых старые парусные линкоры были переведены в резерв верфей.

Основной заботой Чайлдерса с материальной точки зрения были планы строительства дополнительных броненосных кораблей. Принимая во внимание тот факт, что последний состав Совета не был склонен продолжать строительство броненосцев в ближайшем будущем, он изучил проекты и батарейных, и башенных кораблей, рассматривавшихся его предшественником, чтобы иметь представление о последних конструктивных новинках. Башенный корабль вызвал у него сильный интерес, но поскольку "Кэптен" был ещё не на плаву, а до ввода в строй "Монарха" оставалось целых полгода, их достоинства только предстояло выяснить. Однако оба они относились к кораблям большого водоизмещения, а Чайлдерс хотел понять, возможно ли создать мореходный башенный броненосец умеренного размера.

Поэтому в январе 1869 г. Рид получил распоряжение о разработке проекта башенного корабля с двумя тяжёлыми орудиями, скоростью хода в 14 уз и запасом угля, достаточным для перехода через океан. Парусная оснастка также должна была иметься, но только в ограниченном виде. Рид тщательно проделал всю работу и 3 февраля 1869 г. сообщил, что подобный корабль неосуществим. Однако ввиду того, что вопрос о постройке таких кораблей был уже поднят, он воспользовался этим случаем для отстаивания своей собственной концепции мореходного башенного корабля, и через два дня выдвинул проект двухбашенного корабля в 9035 т, который был представлен Комитету по проектам (одним из членов которого был Кольз) и одобрен 15 февраля 1869 г.

Разрабатывая спецификацию своего корабля, Рид считал необходимым, чтобы он имел следующие качества:

1. Борт, защищенный в районе жизненных частей бронёй в 305 мм,

2. Палубы, защищенные в сумме 51 мм железа,

3. Две башни с защитой в 305 мм. а вокруг портов в 356 мм,

4. Два 25-тонных орудия или одно 50-тонное в каждой башне,

5. Скорость порядка 12 уз,

6. Мощный таранный форштевень,

7. Два винта, с двумя машинами на каждый вал,

8. Полный круговой сектор горизонтальной наводки тяжёлых орудий и полное отсутствие мачт с их такелажем, а взамен них облегчённый рангоут из мачт-шестовок.

9. Небольшой экипаж,

10. Усиленный набор борта для восприятия таранного удара,

11. Дальность действия в 4000 миль 10-узловым ходом,

12. Корпус мониторного типа с приподнятым бруствером.

На заседании парламента в пятницу 2 апреля 1869 г. большинством в 79 голосов было решено, что для пополнения флота необходимо построить ещё три броненосца, хотя 46 членов полагали, что независимо от того, нужны или нет Англии эти три корабля, ей конечно же не требуются сразу три единицы лоббируемого Ридом типа. Но очевидно, что из-за угрозы Чайлдерса закрыть в противном случае казённые верфи и начать массовое увольнение рабочих, повторное голосование так и не состоялось. Постройку двух кораблей включили в бюджет 1869/1870 гг. (ими стали "Девастейшн" и "Тандерер"), а третьего ("Фьюри") в бюджет следующего года.

Впервые принятый проект знаменовал собой самый радикальный отход от всего того, что было до этого создано отделом главного строителя, а с точки зрения мореходности он вообще казался неверным. К счастью и для репутации Рида, и для тех моряков, которые служили на "Девастейшне" и "Тандерере", первоначальная конструкция Рида после его отставки была существенно переработана, так что наиболее яркие недостатки устранили, насколько позволяла готовность кораблей.

"Девастейшн" Рида был "Церберусом", увеличенным до размеров, определённых требованиями мореходности в пределах отведённого первым лордом водоизмещения. Из-за этого высота его надводного борта в носу была даже не умеренной, а просто малой, в то время как поясная броня впереди отсутствовала на протяжении 20 м. В носу борт возвышался нал водой всего на 0,9 м, и. чтобы обеспечить в этой оконечности необходимую плавучесть, таран пришлось оставить без подкрепления поясной бронёй.

Самой выдающейся особенностью проекта был, конечно, "мониторный" корпус с высотой надводного борта 1,4 м на протяжении от среза полубака до кормы – последствие визита в Англию и европейские порты в 1866-1867 гг. американского двухбашенного монитора "Миантономо". прошедшего за время перехода из Америки и обратно 17767 миль. Существенные достоинства мониторов в части их неуязвимости и чрезвычайной остойчивости объяснялись "плотообразным" типом надводного борта и малой осадкой (у "Миантономо" 0,9 м и 3,8 м соответственно), что давало очень большую начальную остойчивость и метацентрическую высоту в 4.9 м. Если бы надводный борт был высоким, эта огромная остойчивость стала бы причиной опасной бортовой качки, но поскольку волны могли свободно перекатываться через палубу монитора, их действие на нём почти не отражалось. С другой стороны, это вечное амплуа "полупогружённой скалы" означало постоянное балансирование на уровне волн, и корабль сразу начинал принимать воду, если палубные отверстия оказывались открытыми, так что угроза затопления постоянно витала наг судном данного типа. Что же касается вопроса ведения монитором огня, то не могло быть и речи об эффективной стрельбе в подобных условиях.

Чайлдерс предпочитал цитировать американские отчёты, в которых обитаемость больших мониторов расценивалась как хорошая, а сами они – как вполне приятные для проживания корабли, однако из приводимого ниже отрывка из письма одного британского офицера, который побывал на борту "Миантономо" сразу после его прибытия в Англию, видно действительное положение вещей:

"Я прибыл на борт "Миантономо" вскоре после его прибытия из Америки в Спитхед. Я никогда не видел таких измотанных, ослабевших и вялых офицеров и матросов. Казалось, что никто из них просто не имел сил сойти на берег, и все они до единого могли только ползать по палубе. Я был поражён и безмерно потрясён их беспомощным видом, который ясно врезался мне в память. Офицеры в один голос заявили, что ни при каких условиях по добрей воле они больше не пойдут в поход через Атлантику на этом корабле. Судно сравнивали с подводной тюрьмой, наполненной невозможным воздухом из-за работы паровой машины; команде некуда было выйти в плохую погоду, при первом же лёгком бризе все палубные отверстия задраивались, а носовые вентиляционные раструбы, которые были очень высокими и обеспечивали свежим воздухом и главные механизмы, и вентиляторы на нижней палубе, развернули в корму чтобы в них не попадала вода, так что дни и ночи напролёт экипаж находился внизу и дышал всё более и более испорченным воздухом. Воскреснув в Англии с помощью свежей и обильной пищи, "Миантономо" самым чудесным образом переменился, так что силы и настроение вернулись ко всем на борту. Его стали называть хорошим мореходным судном, способным вести огонь из орудий в плохую погоду (в море из его стволов ни разу не вынимали пробки). Он был образцом удобства и безопасности, ибо его башни давали свежий воздух и место для прогулок. Я искренне верю, что нам не следует тратить деньги ни на один дорогой башенный корабль, пока достоинства "Монарх" и "Кэптена" не проявятся вполне". Рид рассматривал низкий надводный борт в качестве средства для обеспечения остойчивости, а поднятием верхней палубы с башнями и люками на высоту 3,5 м посредством бруствера в средней части придавал кораблю необходимые боевые качества. Требования обитаемости он либо недооценивал, либо вообще не принимал в расчёт, но то, как расценивали новые корабли и флот, и пресса видно из публикации в "Инджинир" (Engineer) от 9 апреля 1869 г., с обычной для того времени прямотой обсуждающей состояние дел на флоте:

"Было бы абсурдным полагать, что, поскольку мониторы американского типа остойчивы, то и наши новые корабли, имеющие гораздо более высоко расположенный центр тяжести и совершенно иное распределение грузов, должны быть также идеально остойчивы в море. Ещё следует посмотреть, можно ли доверять мореходным кораблям, на которых не имеется ни мачт, ни парусов, однако на этом обстоятельстве мы не будем задерживаться сейчас. Мы сказали достаточно, как полагаем, чтобы показать – во-первых, что единственные прецеденты, которые можно привести для оправдания конструкции предположенных судов следует искать исключительно в американском флоте, во-вторых, что мы ничего не узнали ни от Америки, или от любой другой страны, обзаведшейся мониторами, относительно их стрельбы в открытом море, и, в-третьих, что разница между предложенными башенными кораблями и любым из мониторов, уже построенных, так велика, что очень мало можно почерпнуть о действительных качествах первого из опыта второго, так что таким образом, наконец, предположенные к постройке корабли станут в большей или меньшей степени экспериментальными. Однако из этого простого вывода естественным образом следует, что эксперимент было бы целесообразно проводить на уменьшенной модели, степень подобия которой является достаточной для исчерпывающего проявления всех основных качеств прототипа, после чего с целью окончательной проверки этих качеств разумно было бы построить один корабль, но никак не три. Постройка одного является вполне оправданной, двух – уже ошибкой, постройка же сразу трёх есть политическое преступление. Это – прямое прегрешение перед экономикой.

Теперь мы рассмотрим предложенный корабль с новой точки зрения, более важной, чем та, которая только что прозвучала. Мы увидели, что опыт не учит нас в отношении этих кораблей будущего. Остаётся увидеть, какой же вообще опыт научит нас. Ясно, что на этих кораблях будет практически невозможно жить. Постоянный доступ свежего воздуха на ходу в море будет обеспечиваться вентиляторами. Несчастная команда никогда не узнает, что же такое открытая верхняя палуба, столь дорогая сердцу каждого моряка. Боцману никогда не придётся свистать всех наверх, потому что для всех просто не найдётся места на узкой площадке, стиснутой между башнями. И наконец, каждому матросу не менее 16 часов в сутки из 24 придётся проводить внизу – то есть, так сказать, при свете ламп или чего-либо не более лучшего. В тропиках на этих судах будет вообще невозможно находиться и, тем не менее, они рассчитаны на нахождение в море в течение целых 30 суток, без единого захода в порт. Один Господь сможет помочь команде этих кораблей при осуществлении ими блокады!"

«Девастейшн» (первоначальный проект Э. Рида)

На ридовском "Девастейшне" единственной надстройкой на верхней палубе был бруствер, который охватывал по окружности обе башни и оставлял вдоль бортов проход шириной 1,8 м. Над ним между башнями возвышалась только большая надстройка, увенчанная навесной палубой, через которую проходили трубы и шахты вентиляторов, и на которой были установлены все шлюпки – как те, что подавались на воду шлюпбалками, так и опускаемые шлюпочными кранами. Никакого рангоута, за исключением тонких шестовых мачт в оконечностях бруствера, не было.

То, что этот корабль оказался более удачным, чем полагали его критики, стало во многом результатом изменений, которым подвергался проект между апрелем 1869 г. и вступлением корабля в строй в апреле 1873 г. "Девастейшн" следует поставить в один ряд с "Уорриором", "Ройал Совереном" и "Монархом" как четвёртый краеугольный камень в развитии британского типа тяжёлого артиллерийского корабля – первый мореходный безрангоутный башенный корабль, несущий самые тяжёлые на флоте орудия в комбинации с наиболее полной защитой, двухвальной двигательной установкой, приличной скоростью и большой дальностью плавания.

Через год после закладки "Девастейшна" и "Тандерера" последовала гибель "Кэптена", и теперь смелость и оригинальность нового проекта оказалась под сомнением. Из-за низкого надводного борта обоих кораблей опасались, что они будут вести себя так же, как корабль Кольза и в море перевернуться, несмотря на отсутствие мачт и рей. Таковым было общее мнение флота и его отражали настроения на берегу, как следствие вполне естественного недоверия к тем принципам, на которых основывался проект, плюс широко распространённое предупреждение против типа корабля, официально осуждённого как причина трагедии. Барнаби писал: "На флоте имелось общее мнение – но сам флот официально не делал различия между двумя очень разными способами использования надводного борта. Высокий борт требуется рангоутному кораблю несущему паруса, которые он не может быстро убрать во время внезапного шквала, для обеспечения ему необходимого запаса остойчивости и спрямления после получения неожиданного крена. Высокий борт даже больше влияет на этот запас остойчивости, чем ширина корпуса. На безрангоутном корабле с широким корпусом высокий борт не только не требуется для этой цели – он даже является злом, поскольку на волне становится причиной быстрой и глубокой бортовой качки". Наилучшим выходом стало бы подробное разъяснение Парламенту фундаментальной разницы по вопросу безопасности между "Кэптеном" и кораблями, спроектированными в отделе главного строителя. Однако подобная инициатива потребовала бы от человека, взявшегося за это дело, кипучей энергии и способности к напористой полемике в сочетании с готовностью выдержать любую бурю. К сожалению, сам Чайлдерс настолько связал себя с "Кэптеном" и его сторонниками, что не мог этого сделать, и поэтому он принял решение до того, как Парламент соберётся, назначить комитет по исследованию этого вопроса, чтобы несколько разрядить обстановку и восстановить общественное мнение.

Как язвил Спенсер Робинсон, образование этого комитета было "выражением сомнений части Адмиралтейства относительно того, были ли они сами, их предшественники или их сотрудники достаточно компетентны, чтобы занимать посты, доверенные им" – особенно намекая на себя самого и на Рида, который к этому моменту уже успел оставить службу. Мистифицировали себя милорды Адмиралтейства, или нет, но способ был избран безошибочно – и стал впоследствии наилучшим методом при возникновении неприятностей в любом государственном ведомстве: первым делом образовать правительственную комиссию. Поэтому первый лорд, дискредитируя тех, кто действовал под его началом, мог избрать позицию стороннего наблюдателя и выиграть драгоценное время, которое в превратностях британской политической жизни зачастую шло на "освобождение нок-рея".

Комитет по проектам

Итак, для реабилитации новых проектных решений и восстановления доверия общественности к кораблям класса "Девастейшн", а также последующим типам, Адмиралтейством был назначен состав особого комитета, в который вошли лучшие специалисты и наиболее авторитетные ученые Англии. Их попросили разобраться и исследовать "проекты, по которым недавно начали строить боевые корабли", обратив особенно пристальное внимание на вопрос остойчивости броненосных кораблей и на наилучший способ обеспечения достаточного запаса плавучести. Первое заседание состоялось в январе 1871 г., а сообщение о "Девастейшн" появилось в марте. Полная подборка рапортов была позднее опубликована в виде пухлого тома, который несправедливо оказался для иностранных флотов обильным источником ценных сведений, в общем являвшихся конфиденциальными, и за которые британский налогоплательщик выложил много тысяч фунтов.4

В этом собрании докладов также развивалось несколько важных идей, позднее оказавших большое влияние на будущие проекты, особенно на "Инфлексибл". Все основные проблемы проектирования подверглись всестороннему обсуждению и был высказан широкий круг мнений относительно броневой защиты и ее использования на будущих тяжёлых кораблях.

Хотя было очевидно, что в тот момент орудие безусловно превосходило броню, Комитет единодушно высказался в пользу тяжело бронированных линкоров, и поскольку уже пришли к пониманию важности непробиваемой брони, никто не ратовал за разработку других альтернативных методов защиты, в том числе подавляющей мощи огня. Поскольку перед Комитетом не ставилась задача включить в свои обсуждения вопросы орудийной мощи (за исключением её влияния собственно на броню), то неудивительно, что оценка аспекта артиллерии как-то осталась в тени. Поэтому корабль рассматривали скорее как сам по себе, а не как средство для достижения какой-то определённой цели – что и являлось принципиальной разницей между точкой зрения корабельных инженеров и морских офицеров.

В этом отношении мнение Комитета отличалось от взглядов сэра Уильяма Армстронга, которого лорд Дафферин попросил высказаться по поводу его мыслей относительно ценности брони в качестве защиты от артиллерии. В своём ответе Армстронг сказал:

"В настоящее время только самые новые из наших броненосцев могут претендовать на то, чтобы считаться неуязвимыми. Все прежние корабли, являвшиеся самыми сильными на момент их ввода в строй, сейчас совершенно устарели, и, по моему мнению, намного уступают хорошо сработанным безбронным судам. Я позволю себе спросить, по какой причине нам следует считать, что наступательная мощь не продолжит быстро догонять возросшую мощь защиты, на которую мы тратим большие средства в ущерб общей эффективности корабля. Любое увеличение доли общей нагрузки, которая идёт на усиление защиты, означает ослабление вооружения и скорости, если не увеличить размеры корабля в довольно значительной пропорции. Таким образом, постоянное увеличение толщины брони соответственно влечёт за собой ослабление наступательной мощи, или же такое увеличение размеров и стоимости судна, что ограничит число мореходных кораблей тем количеством, которое окажется совершенно недостаточным для эффективного флота". Армстронг даже рекомендовал уменьшить броню до минимума, оставив лишь небольшое бронирование в носу в качестве защиты во время боя на острых углах, и высказывался за строительство более скромных по размеру, но более быстроходных безбронных кораблей с корпусами, разделенными на множество мелких отсеков для поддержания плавучести, несущих мощное торпедно-артиллерийское вооружение. Главные его аргументы состояли в том. что потеря подобного корабля не станет бедствием для флота, он не успеет устареть за время постройки, и что эти суда можно будет построить в пределах тех же ассигнований в таком количестве, что их вполне хватит в случае необходимости для защиты торговых путей.

Подобная концепция, хотя и нашла отклик у некоторой части морских офицеров, однако не пришлась по нраву тем, кто занимался проблемой тяжёлого корабля и рассчитывал на сохранение его плавучести и остойчивости посредством зашиты корпуса бронёй. Решение в части защиты против быстро возрастающих в размерах и мощи морских орудий требовалось найти в чём-то другом, нежели в простом применении брони толщиной 500 мм или выше. Ещё можно было защитить плитами подобной толщины орудийные установки и корпус в средней части корабля в районе машинно-котельных отделений, но полный пояс по ватерлинии по системе Рида был уже вне вопроса по причине запредельного увеличения водоизмещения и стоимости корабля, применение же тонкой брони, которая не смогла бы выдержать попаданий снарядов самых тяжёлых из выпускаемых за границей орудий, признавалось не просто бесполезным, но даже вредным.

Предложение сэра Уильяма Томсона

Сэр Томсон предложил центральную броневую цитадель минимальных размеров с максимальной толщиной брони, вокруг которой вплоть до самых оконечностей простирался пояс из пробки толщиной 2,5-3 м поверх броневой палубы, отстоящей вглубь корпуса на 1,5-1,8 м ниже ватерлинии. Применительно к судну типа "Девастейшн" подобное решение означало замену примерно 500-600 т брони необходимым количеством пробки, однако на увеличение толщины бруствера веса уже не оставалось.

Предложение Рида

Отставной главный строитель выдвинул ещё более необычную концепцию. Он предлагал центральную цитадель в качестве бронированной средней части корпуса, в то время как оконечности оставались совершенно незащищёнными. Обычный полный пояс по ватерлинии заменялся системой палуб – одной в уровне ватерлинии, в 1,8 м ниже которой проходила толстая броневая палуба, причем перед боем пространство между ними заполнялось водой. Объём бронированной цитадели полностью обеспечивал весь необходимый запас плавучести, и какое-либо участие оконечностей судна в поддержании как его плавучести, так и остойчивости не требовалось вовсе. Заполнение оконечностей водой предлагалось Ридом по той причине, что в бою пробка могла быть выбита оттуда фугасными снарядами, вода же всегда была на месте, и в этом случае ничего угрожающего безопасности корабля не могло произойти. Вне боя корабль мог быть облегчён, и получал выгоду от уменьшенного водоизмещения и дополнительной скорости. Но он отмечал, что, согласно расчётам, эта система с безопасностью для конструктивной прочности и остойчивости может применяться только на кораблях водоизмещением свыше 6000 т и отношением длины к ширине не менее 4,5:1.

Предложение Эллиота и Райдера

Третье предложение подобного рода последовало от адмирала Джорджа Эллиота и контр-адмирала А.П.Райдера, которые в их кратком рапорте высказывались за корабль с низким по всей длине корпусом по системе "плот", сплошной броневой палубой ниже ватерлинии и поперечной переборкой в носу. Двойное дно и борта, открытые сверху, могли использоваться для хранения запасов воды, угля, продовольствия, и пр., и подразделялись на мелкие клетки. Палубные тамбуры сходных люков, выходящие наверх, закрывались на время боя коффердамами со съёмными броневыми крышками.

Комитет, произведя общий обзор этих альтернатив полной защите по ватерлинии, отметил, что в настоящий момент трудно существенно увеличить толщину брони мореходных кораблей в виде полного бортового пояса, за исключением местной защиты орудий, экипажа и т.п..

"Совершенно неясно, может ли быть изобретён какой-либо способ обеспечения необходимого запаса плавучести иначе, кроме как посредством использования бортовой брони. Если же это удастся, то площадь бронирования можно будет уменьшить, а оставшуюся броню соответственно утолстить. Подобный корабль будет иметь очень сильно забронированную центральную цитадель, окруженную и поддерживаемую небронированным корпусом-плотом, разбитым на очень мелкие отсеки или заполненным какой-то плавучей субстанцией вроде пробки, которая, не оказывая материального сопротивления попадающим в неё снарядам, не теряла бы плавучести при её пробитии ими". Таково было важное положение, использованное впоследствии в проекте итальянского "Дуилио", британского "Инфлексибла" и его потомства, и, в модифицированном виде, в кораблях класса "Адмирал". Другие рекомендации включали:

1. Применение более широких скуловых килей, нежели практиковалось до этого, для сообщения кораблю большей жесткости на волне для его повышенной устойчивости как орудийной платформы,

2. Переход на более экономичную паровую машину-компаунд,

3. Использование негорючих материалов при отделке кают и прочих помещений во всех уязвимых местах корабля,

4. Смешанное вооружение из защищенных и незащищённых орудий – последних меньшего калибра для борьбы с небронированными целями, где скорострельность и плотность огня имеют большее значение, чем пробитие,

5. Принятие "водоизмещающего" тоннажа вместо произвольной оценки веса посредством "Старой меры строителя" (В.О.М. – Builders Old Measurement), столь же приблизительно отражавшей размерения корабля, как и его "номинальную" мощность машины.

Большинство членов Комитета высказывались также за отмену парусного рангоута для всех мореходных кораблей 1-го класса, даже если они проектировались для службы за границей. Отмечалось, что невозможно "объединить в одном корабле высокую степень и наступательной, и оборонительной мощи с должной эффективностью плавания под парусами". Парусный рангоут представлял собой серьезную опасность из-за риска его воспламенения в бою, а также падения мачт и прочих его частей, которые могли заклинить орудия и поразить собственный экипаж. Он ограничивал сектор обстрела орудий, не позволял наиболее полно раскрыться преимуществам башен и отнимал вес, который можно было лучше использовать для увеличения запаса топлива, особенно на двухвальных кораблях, где риск потери хода из-за поломки машины сводился к минимуму. Помимо этого, парусный рангоут значительно увеличивал сопротивление при движении против ветра и загромождал палубу, когда мачты и реи опускали вниз.

Однако имелось и меньшинство, которое возражало против всего этого и высказывалось за сохранение парусов – инспектор контр-адмирал Хьюстон-Стюарт, генерал-директор морской артиллерии кэптен Артур Худ и доктор Джон Уолли, корабельный инженер, к чьим рекомендациям прислушивался Совет. Они считали, что в своё время усовершенствования в судовом машиностроении действительно смогут позволить оказаться от полного рангоута, пока же уровень техники не поднялся столь высоко, что мореходные корабли во время их дальних переходов могли бы обойтись без помощи парусов.

Если паруса ещё можно было сохранить на небольших судах, то их дни на броненосных кораблях были сочтены, хотя Совет никак не хотел понять, что паровая машина-компаунд и двухвальная установка как раз и являются теми самыми "очень значительными усовершенствованиями", которые уже стали отправной точкой для типа безрангоутного тяжёлого артиллерийского корабля. Интересно отметить, что Рид высказывался в пользу парусов, Барнаби отрицал их, в то время как будущий главный строитель У.Уайт также соглашался с меньшинством.

В октябре 1871 г. последовал так называемый "рапорт меньшинства" (адмирала Эллиота и контр-адмирала Райдера). содержавший описания альтернативных конструкций всех типов кораблей, как находящихся в процессе строительства, так и планируемых к постройке. Основной особенностью этих проектов был их состав вооружения: по два или более тяжёлых орудия устанавливались за бронёй в оконечностях корпуса, в то время как более мелкие орудия размещались по бортам безо всякой защиты. Тяжёлые орудия в 25-50 т устанавливались на поворотных наклонных станках конструкции кэптена Скотта и с помощью гидропривода могли подниматься над верхней кромкой бруствера или барбета для ведения огня, причём энергия отдачи использовалась для возвращения орудия назад в позицию для заряжания. Корабли Эллиота-Райдера имели высокий борт и парусную оснастку. Общая идея этих проектов в целом испытывала французское влияние и позднее отразилась в создании "Темерера".

Однако основной причиной создания Комитета была всё же неважная репутация "Девастейшна", и рапорт о состоянии дел по этому вопросу был опубликован через два месяца. Конструкция этого корабля во многих её составляющих уже подверглась пересмотру. Рид оставил службу в июле 1870 г., и под руководством его преемника Натаниэля Барнаби (должность которого теперь пышно именовалась как "Президент совета по кораблестроению") проект подвергся серии изменений с целью улучшения его остойчивости, обитаемости и защиты. Эти изменения были доложены Комитету и включали:

1. Расширение бруствера до бортов и далее в корму в качестве надстройки,

2. Носовую броневую переборку в носу под ватерлинией для дополнительной защиты механизмов и погребов боезапаса,

3. Замену 35-тонных орудий первоначально предположенными 25-тонными. Согласно расчётам, эти изменения должны были вызвать увеличение средней осадки на 2,0 м, понизить уровень полубака над водой до 2,6 м, в то время как высота борта в середине корпуса увеличивалась до 3,3 м. Это увеличение высоты в средней части, которое препятствовало стабилизирующему воздействию волн на палубу, не предвещало ощутимой потери остойчивости для тех погодных условий. для которых делался расчёт боевого использования корабля.

Комитет, хотя и согласился с углом предельной остойчивости "Девастейшна" в 43,5° для противостояния кренящему воздействию ветра и волн, рекомендовал всё же в качестве безопасной величины крена для будущих безрангоутных кораблей увеличить их предельный угол остойчивости до 50", а впоследствии это требование увеличилось до 70 . Сочли также, что дополнительные надстройки, включённые в проект, почти в два раза увеличили максимальный спрямляющий момент и значительно улучшили жилищные условия экипажа. В итоге эти меры превратили "Девастейшн" из "плавучего кошмара", которым он должен был стать в море при практически любых погодных условиях, в респектабельный стандарт для кораблей своего типа, когда орудийные башни пришли на замену прежнего бортового вооружения, как принципиальный элемент конструкции новых кораблей флота.

В качестве типа боевого корабля "Девастейшн" удовлетворял Комитет как хорошая модель для будущих тяжёлых кораблей, которые в зависимости от точки сосредоточения морской силы должны были использоваться где бы ни потребовалось – при защите ли колоний, или обладания морем – лучше, чем корабли такой ограниченной боевой мощи, как "Монарх". Неопределенность слов "где потребуется" и сложности с докованием и снабжением лишали это предположение ощутимой ценности, и его можно расценивать лишь как эпизодическую попытку создать систему обороны империи, так и не получившую практического воплощения до тех пор, пока отношения метрополии и доминионов радикально не изменились.

Что же касается рангоутных броненосцев, то в отчёте Комитета было рекомендовано не строить больше ни одного корабля 1 -го класса с полной оснасткой ни с башенными орудиями, ни с батарейными. Однако эта рекомендация и в том. и в другом отношении оказалась проигнорированной, поскольку Совет утвердил к постройке два корабля с бортовым вооружением – "Александру" и "Темерер", заложенные в 1873 г., а к следующему году быстрое совершенствование тяжёлых орудий за рубежом сделало и систему защиты "Девастеишна" устаревшей.