Лирень

«Доктор Пачини вошел в хлев…»

Доктор Пачини вошел в хлев и кормил людей, пришедших из размалеванных вывесками улиц. Потом он шел в интеллигентное сияющее стекло двери.

И пока он был комодом и переживал новизну улицы, весны, и ветерка, и талого снега.

И он стал белой башней. Розовые лучи грели его бока, точно вся весна льется в эти ворота.

— А мне ничем сегодня не пришлось быть, кроме дурного блестящего сапога.

«Вы недовольны жизнью?..»

— Вы недовольны жизнью?

— Жизнь для меня узка. Везде заборчики, да решетки понагорожены, душно, темно.

— Свету хочу яркого, воли, — а нет воли и света солнечного, так пожара хочу, чтобы все заборчики да курятники человечий позагорелись.

— Гм!.. и с теми, пожалуй, кто живет в них, — а кто будет новое на место строить — Вы?

А без курятников новая жизнь обойдется.

Ефим № 6. — Этот господин хочет обойтись без людей, без построек, без заборов и цивилизации.

— Мы вам поможем в этом.

Новый пациент говорит, что ему узко и напротив курятник. Мы боимся, что припадок возобновится.

Пациент № 5. Опять уверяет, что гиацинты на клумбе — цветы его жены, и плачет.

— Пересадите его против курятника, а № 6 — против гиацинтов, т. е. против пожара.

Сторож в недоумении.

— Ну да, т. е. вообще против гиацинтов, а того поближе к курятнику.

— Ах сударь, но ведь ее нельзя было спросить. — У нее сломана шея.

— Сломана шея? Но это значит было плохо устроено.

— Плохо устроено?

— Ну да, в противном случае это на самом деле очень освежает и заставляет нас чувствовать себя высоко над прочими людьми и обстоятельствами.

— Мы, очевидно, не понимаем друг друга.