Лисовский. Всевидящий барон (СИ)

Глава 25

— Господин, — в светлую комнату заглянул парень с лысеющей головой. Очки его скатились по носу вниз и в любую секунду грозились упасть. — Можно?

— Входи, Климент. Что-то срочное? — подал голос полностью лысый, мужчина среднего возраста. Он поднял глаза от компьютера и поглядел в сторону двери.

— Боюсь, что да, — слегка смущённо ответил Климент и поправил пальцем очки. — Это касается… той машины, номер которой вы попросили убрать из базы данных.

— Кха-кха! — разразился кашлем мужчина и слез со стула. Теперь он был ещё ниже, чем когда сидел. — Этого мне только не хватало, чёрт! Хорошо, что там? Заходи уже, чего в дверях стоишь?

Климент переступил через порог и двинулся по комнате вперёд. Невольно обратил внимание на своё отражение в стеклянной колбе и на секунду задумался, отчего ему так не повезло с внешностью. Казалось бы, совсем недавно тридцать исполнилось, а судя по стремительно выпадающим волосам и морщинистой коже — помирать скоро.

— Я сделал так, как вы и сказали, — Климент остановился возле стула и, недолго думая, сел на него. Пухлый маленький мужчина встал напротив и упёр руки в объёмные бока. В его идеальной лысине отразился яркий свет одной из ламп. — Пригрозив вашим именем, получил доступ к базе ГИБДД. И… если попроще выразиться, сделал так, чтобы никакой информации о той машине больше не было, но…

— Но что?!

— Всё получилось. Но сегодня я из праздного любопытства решил проверить базу снова и обнаружил что-то странное. Оказалось, что кому-то, всё-таки, удалось вытащить информацию, и…

— Дерьмо! — рявкнул мужчина и лицо его скукожилось от гнева. — Дерьмо! Дерьмо-дерьмо-дерьмо! Быстро позови ко мне этих двух долбоящеров! Живо! Мне ещё на конференцию нужно успеть.

— Разумеется, — пробормотал Климент и подорвался со стула. Чуть ли не бегом выбрался из светлого помещения и стал плутать по длинным коридорам, открывая почти каждую дверь.

— Босс ждёт вас у себя. Срочно, — произнёс парень, найдя, наконец, нужную. Тревожный груз спал с его плеч и по телу потекло спокойствие. То самое мучительное и тягостное, почти липкое спокойствие, которое он так ненавидел.

— Ещё поживём… — то ли с утверждением, то ли с вопросом произнёс Климент и упал на кресло.

Как нельзя кстати за приоткрытым окном вспыхнула молния. Лицо деда озарилось белым светом, на секунду он стал похож на живой труп. Впрочем… это было недалеко от правды.

— Сынок? — с подозрением переспросил я под аккомпанемент грома. — Дедуля, с тобой всё в порядке? У меня из родственников только брат с сестрой остались.

— Гришка, сынок! — будто ничего не слыша, старик продолжал с открытым ртом глядеть на меня и глупо улыбаться. — Давно не виделись. Наконец-то, японский городовой, ты решил навестить своего папку, внучок! — он попытался подняться с кресла, но слабые руки и ноги не позволили ему этого сделать.

— Э-м-м…

— Дорогая, ну чего ты, ядрёна мать, встала как вкопанная? Сваргань мне чего-нибудь, а то проголодался охренеть как! Под ложкой сосёт похлеще моей бывшей Зойки. Андрюха, а чекушку-то принёс, как я тебя просил? Надо бахнуть, пока нас не бахнуло. Как говорится — между первой и второй перерыва нет совсем. Вот я и не делал перерывов. Но закуска всё равно нужна! Мне лет то сколько? Восемьдесят семь, правильно? В этом возрасте лучше закусывать, так мне тот хлыщ в белом халате и сказал. А я ему знаешь что? А я ему — щас тобой закушу, щенок толстозадый. Мне девяносто два, да я ещё в самом расцвете сил! Меня ни одна херня не возьмёт. Во-о-о-о-т. В общем…

Твою. Же. Мать.

Вот свезло с этим Семёновым. Он ведь окончательно из ума выжил. Как из него хоть что-то полезное теперь достать?

Зато становится понятно, почему те ублюдки зарегистрировали машину именно на него. Нашли, должно быть, специально одинокого деда с деменцией, дабы ничего не вышло из него выбить в случае чего.

— Садись-садись, Гаврилыч, ты моя единственная родная душа на целом свете. Никого больше не осталось. Только я, да ты — сеструха моя. Ты хоть и молодая, восемьдесят с хвостиком, но смыслишь поболе моего. Эхэ-хэ… ладно, чего это я? Хотел ведь что-то тебе рассказать, правнучек мой. А, Серёженька, точно! Вспомнил! Ко мне на днях странные люди приходили… ну как на днях, года три назад — я сразу почуял, странные они. Смотрят аки звери какие-то. Ненастоящие будто! Скажешь — херня? Наверное, будешь права, Прасковья, ты ведь девка моя первая. Ты всегда только правду говорила, но… японский магнитофон, до чёртиков напугали! Говорю — как волки!

— Хм… — вздохнул я и пододвинул к креслу Семёнова хлипкий стул, сел на него. — Костя, и что они от тебя хотели? — спросил.

— Ты как к деду обращаешься?! — воскликнул Семёнов. — Какой я тебе Костя? Тебе же и года нет, Владик, так что только по имени отчеству!

— Извините, Константин Викторович, так что по поводу тех людей?

— Да что ж за етить твою мать! Нина! Мы с тобой тридцать лет вместе живём, а ты всё по имени отчеству. Проще надо быть, проще…

А-А-А!

— Ладно, расскажу я всё. Не куксись ты так! Пришли они ко мне, и давай язык заговаривать. А я ведь что? А я не хрен с горы, не лыком шит, как говорится. Сразу понял, что херню какую-то затевают. Машина не машина, хрен не нога, я не я, и хата не моя. Ну и что ты думаешь?

Ну же, ну! В правильном направлении ведь пошёл, Семёнов, ещё немного и…

— Не стоит, и всё тут! Ох, Гаврилыч… такая вот беда у нас, стариков. Ничего, я своей так и сказал — покутили в молодости, да хватит, пора и честь знать.

Дерьмо!

— Дедуля, ну так что там с теми людьми, которые волком смотрят?

— А-а-а! Ну точно, родная моя внучка, я же тебе про это и начал. Забыл, правда, всё… а, вспомнил! Машину, значит, захотели у меня купить. Денег всунули. Я столько денег отродясь не видел! Ну и… подписал. А чего мне? Жрать ведь на что-то нужно, семью кормить. Чекушку, опять же, с Гаврилычем. Кстати, Гаврилыч, а тебе пенсию-то повысили?

— Константин Викторович! Давай дальше про машину.

— Чего ты всё заладил со своей машиной? Я ж тебе говорю, помидоры — во! Сочные, красные, говорят, для потенции отлично. Ну я и купил полтора килограмма. А чего жалеть-то? На здоровье жалеть нельзя!

Я глубоко вздохнул, дабы не сорваться, и молча поглядел в глаза Семёнова.

— Ну, про машину, так про машину… деньги мне дали, да и сказали сидеть тихо. Я и сижу. А куда деваться-то? У меня ведь и машины никакой не было, а они купили. Я всё подписал, и деньги получил. Правда, недодали они мне однозначно. Обещали семьсот тысяч, а заплатили семьсот рублей. Ну ничего… зато я помидоры купил. А потом и Нинке по самые помид…

— А они как-то представились?

— Кто?! — вылупился на меня Семёнов.

— Люди, что с волчьими глазами по поводу машины приходили.

— А-а-а! Точно! Так и сказали — мы Лёлек с Болеком. Прям как в том мультике, ну! Я и удивился — зачем таким машина? Мне и самому нужнее. Хотя стоп, у меня ведь машины нет последние лет тридцать, — Семёнов задумчиво почесал затылок. — Тогда что они мне…

Лёлек и Болек? Хм…

Звучит, как бред сумасшедшего. Как то, что мне и выдавал Семёнов на протяжении последних пяти минут. Правда вот… насколько я понимаю, он хоть и городит полный бред, но бред — не бессмысленный. Всё, что он говорит, похоже на то, что и правда с ним происходило. Только старик немного путается со временем и пространством. А в остальном же…

— Лёлек и Болек? Странные имена. А больше ничего не говорили?

— Говорили-говорили! Это я точно помню. Помню, что говорили. И что-то интересное… я специально запомнил.

— Так что это?

— Забыл… — вздохнул Семёнов. — Ну, ничего. Щас чекушку с помидорами наверну, тебя, Нинка, наверну, и всё вспомню. А ну ка… — дед попытался подняться.

— Сиди-сиди, Константин Викторович, — я надавил ему на плечо и заставил сесть обратно. — И без помидоров вспомнишь, я тебя уверяю. Что там ещё интересное с Лёлеком и Болеком было? Ты же уже начал рассказывать.

— А, точно! Они сказали, что пришли от какого-то… жеребца.

— Жеребца?

Чего? Какого, к чёрту, жеребца?

— Так и сказали. Я-то что, Гаврилыч? Продаю, почем купил. Ты мне лучше скажи, что Нинке на свадьбу подарить? Она ведь у меня красотка та ещё, абы какую херню не примет. Поэтому, надо что-то придумать. Эдакое! Кстати, а помидоры-то подорожали… да, внученька?

Ладно. Хорошо. С меня хватит.

Судя по всему, Семёнов больше ничего путного не выдаст. Да и, сомневаюсь, что он знает больше. Вряд ли те ублюдки ему вообще что-то говорили. Обдурили бедного деда, оформили на него машину, да свалили.

Вот и остался он… с помидорами.

Вернее, без них. Я заглянул к Семёнову в холодильник, и кроме повесившейся там мыши ничего не обнаружил. Стало немного жаль старого.

Я вышел из дома и добрёл до ближайшего магазина. Купил там побольше еды — мяса всякого, крупы, яиц. Помидоров, разумеется. Аж три килограмма. Отнёс продукты Семёнову, заполнил холодильник до отвала. Поблагодарил за предоставленную информацию от лица Нины, Гаврилыча и всех внуков-правнуков. Дед был счастлив — улыбался во все свои полтора зуба.

После этого я ещё раз выловил лохматого хозяина дома и очень убедительно тому посоветовал, чтобы приготовил чего-нибудь старику из того, что ему накупил. На всякий случай пообещал вернуться и проверить. Хотя и возвращаться я уже не собирался.

Испуганный оборванец кивал так, что голова чуть не отвалилась.

Я вышел, наконец, из злополучного дома и двинулся в сторону метро.

— Чёрт… да что ещё за жеребец?!

— Уважаемый господин, вы уверены, что к Константину Викторовичу никто не приходил? — спрашивал Лёлек, безэмоционально глядя в глаза человеку напротив.

— Я же уже сказал — ничего не знаю и никого не видел. Зачем по сто раз спрашивать?

— Болек, — парень повернулся в сторону амбала с косичкой и таким же безэмоциональным лицом. — Не хочешь испробовать свою новую оболочку?

— Разумеется, Лёлек, — ответил амбал и отошёл от окна, в котором до этого момента что-то выглядывал. Он спокойно приблизился к лохматому мужчине и одной рукой схватил того за шею. Поднял над собой, отчего мужчина закряхтел.

— Отп… усти!..

— Отпускаю.

Бам!

Амбал с косичкой швырнул лохматого в стену. В воздух поднялась вековая пыль и по стене поползла трещина.

— Ещё раз повторяю свой вопрос, — продолжил Лёлек, приблизившись к мужчине с руками за спиной. — Приходил ли кто-нибудь к Константину Викторовичу?

— Кха-кха! Кха! — кашлял лохматый, вытирая кровь, вытекающую из носа. — Да. Приходил-приходил! Только не… не бейте больше! Весь день со мной как… кха-кха! Как с котёнкой долбаным. Да! Приходил тут какой-то… аристократ. В дорогой рубашке, штанах. Серые волосы.

— И что он делал?

— У Семёнова минут пятнадцать в квартире пробыл. Потом до магазина сходил, продуктов принёс. Сказал, чтобы я старику что-нибудь приготовил.

— Не слышал, о чём они говорили?

— Нет, — лохматый, хмурясь, смотрел в пол.

— Болек? — парень, что поменьше, снова обратился к амбалу, и тот с металлическим звуком хрустнул пальцами.

— Больше ничего не знаю, клянусь! Правда! — заорал мужчина. — Клянусь всем, что у меня есть!

Лёлек и Болек переглянулись.

— Хорошо, спасибо за сотрудничество, уважаемый господин. Надеюсь, вы рассказали нам всю правду.

— Всё так!

Амбал и парень среднего роста прошли в тридцать третью квартиру и застали старика, что с беззубой улыбкой поедал помидоры и глядел в телевизор. Остановились возле его кресла.

— Мы больше не можем так рисковать, — произнёс Лёлек. — Босс и так нами недоволен, поэтому нужно исключить любые риски. Даже если Лисовский ничего не узнал от Константина Викторовича, он может вернуться ещё. Так что…

— Сомневаюсь, что Лисовскому удалось хоть что-то узнать. У Семёнова ведь большие проблемы с мозгом. Да и не говорили мы ему ничего лишнего.

— И тем не менее, — настоял Лёлек. — Он знает наши имена, а это уже огромный риск. Так что сделай это, пожалуйста. Тем более, что босс советовал так и поступить, если Лисовский появится.

— Разумеется, — кивнул Болек и шагнул к Семёнову.

— Гаврилыч, ты? — старик, услышав за спиной какой-то шум, обернулся.

Половинка помидора выпала из его руки только через несколько секунд после того, как в шею вонзилась косичка амбала. — Ни… на…